CC BY
158
История философии Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2012, № 1 (3), с. 195-201
УДК 1(091)
РУССКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КОНСЕРВАТИВНОЙ МЫСЛИ: ГЕНЕЗИС И СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ
© 2012 г. О.В. Парилов
Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина
olegparilov@yandex. т
Поступила в редакцию 30.04.2012
Анализируется развитие русского национального самосознания, русской идеи в отечественной консервативной мысли от Средневековья до ХХ века. Рассмотрены современные вызовы русской национальной идее: противоречивость массового сознания, проявления русофобии, постмодернистские тенденции.
Ключевые слова: русское самосознание, «Москва
византизм, евразийство, русофобия, постмодерн.
В XXI веке тревожные тенденции нивелирования национальных особенностей, ценностей и традиций, нравственного нигилизма, космополитического смешения человечества на основе потребительских интересов приобрели общепланетарные масштабы, оформились в концепцию глобализма. Стремление Запада утвердить свои ценности как универсальные вызывает противодействие остального мира, «в противовес западному культурному империализму усиливаются фундаменталистские течения в других цивилизациях, подчеркивающие непреходящие ценности великих самобытных культур... Центральной осью мировой политики будущего, видимо, будет конфликт между Западом и остальным миром» [1, с. 48]. То есть речь, по сути, идет о дальнейшем существовании человечества. Сохранение русского национального самосознания - это путь мирного противодействия глобализму, ибо существенным аспектом русского национального самосознания выступает идея солидаризации народов на основе духовности, признания ценности каждой самобытной культуры.
Основой, культурфилософским стержнем русского национального самосознания выступает русская национальная идея, трактуемая, в целом, как основанный на уникальном национальном менталитете, национальных ценностях самобытный путь развития России. Некоторые современные исследователи полагают, что на рубеже XX-XXI веков заявления об особом призвании России неактуальны. Так, Д.С. Лихачев считал, что общенациональная идея в качестве панацеи от всех бед - «крайне опасная глу-
- третий Рим», старообрядчество, славянофильство,
пость». В своей книге «Раздумья о России» он безапелляционно заявляет: «Никакой особой миссии у России нет и не было!» (хотя в этой же работе пишет: «У каждой культуры и у каждого культурного народа есть своя миссия в истории, своя идея» [2, с. 46, 31]).
Мы убеждены, что русская национальная идея - не миф и не химера, более того, как ядро русского национального самосознания, основа сохранения национального своеобразия российского социума в настоящем и будущем, она жизненно необходима. Абсолютно верно пишет В.М. Межуев: «Идея... - не то, что можно выдумать, изобрести, навязать сверху в качестве «панацеи от всех бед» или, наоборот, отбросить за ненадобностью. Она существует безотносительно к любым пожеланиям или протестам как выражение определенной культурной преемственности (выделено авт. — О.П.) в духовной истории народа. Отказ от нее равносилен отказу от самих себя». Без национальной идеи «Россия - всего лишь бессодержательное, пустое пространство, открытое любому экспериментированию над собой» [3, с. 8, 9]. Национальная идея предполагает, с одной стороны, восприятие своей культуры как особенной, неповторимой, с другой стороны - как один из моментов общемировой культуры. Таким образом, она (благодаря способности выходить за рамки собственной национальности) сдерживает нездоровые тенденции трактовать ценности своей культуры как универсальные и пытаться навязать их другим народам.
Будучи фундаментом национального самосознания, основой национального своеобразия,
русская идея интегрирует систему ценностей, сплачивает нацию. Одна из тревожных тенденций современного бытия - атомизация российского общества; дух индивидуализма все более укореняется на постсоветском пространстве, что грозит распадом общества. Развитие русского национального самосознания, русской идеи послужит единению нации на основе осознания принадлежности к единому культурному ареалу, на основе усвоения имманентных русской культуре ценностей и святынь, а значит, послужит заслоном обозначенным деструктивным тенденциям.
Впервые в концептуальной форме русское национальное самосознание, русская идея были выражены в XVI веке в посланиях старца Филофея. Концепция «Москва - третий Рим» - продукт и значимый этап русской культуры, мощный импульс ее дальнейшего развития. В посланиях отражены две ключевые задачи - достижение политического суверенитета Русского государства, независимости Русской православной церкви, а также защита истинного вероучения, древнехристианского предания во вселенском масштабе. Последняя задача рассматривается как более важная - в этом видится глобальная миссия Русского царства и его царя перед концом истории. Данная задача имеет религиозноэтическое прочтение, что отразилось в теократической идее симфонии священства и царства, звучащей в идеологеме. Царь «третьего Рима», по мысли Филофея, выступает защитником Церкви, поборником высокой нравственности жителей «третьего Рима», является субъектом, реализующим встречу эмпирической и мистической реальности. Отсюда столь высокие требования к его духовному облику. Важно то, что русское национальное самосознание концептуально оформляется как сознание мессианское: по мнению псковского старца, на краю земной истории единственный - русский народ исполняет глобальную миссию человечества - стремление к Богу и защиту вселенской Церкви. В данном контексте духовный облик наследников «третьего Рима» определяет судьбу человечества в целом, ибо оправдать высокую миссию последних в истории защитников истинной веры могут только духовно возрожденные, обновленные люди [подробнее см.: 4]. Нельзя не согласиться в этой связи с историком Русской церкви А.В. Карташевым: «Святая Русь оправдала свою претензию на деле. Она взяла на себя героическую ответственность защитницы православия во всем мире. стала в своих глазах мировой нацией, ибо Московская держава стала вдруг последней носительницей. Царства Христова в
истории - Римом третьим, а четвертого уже не бывать. Когда. святая София превратилась в мечеть. тогда мистическим центром мира стала Москва. Выше этих высот. русское национальное самосознание. никогда не поднималось. народ, который дерзнул, еще окончательно не сбросив с себя иго Орды. уже вместить духовное бремя и всемирную перспективу Рима, тем самым показал себя способным на величие» [5, с. 40].
В XVII веке, на стыке культурных парадигм средневековой Руси и России Нового времени, русское национальное самосознание получает свое развитие в уникальном традиционалистском старообрядческом мировоззрении, представляющем синтез православия и национальной народной культуры, уходящей корнями в дохристианскую Русь. Вклад старообрядчества в развитие национального самосознания, русской идеи проявился в защите самобытной формы религиозности, самобытных духовных начал (приоритет духовных ценностей, внутренняя свобода, духовный разум, духовная эстетика, соборное миропонимание). Хотя защита русских ценностей сопровождалась негативными тенденциями фанатизма, подавления инакомыслия [подробнее см.: 4]. Мысль о падении третьего Рима и воцарении в мире антихриста означала для старообрядцев нарушение провиденциального баланса, прекращение истории, что вылилось в пессимистический эсхатологизм, «апокалиптический испуг», попытки покинуть мир, вплоть до самоистребления. Русское национальное самосознание, русская идея в старообрядестве впервые стали прочитываться в русле глобальной темы «Запад - Восток». Ранние старообрядцы - ярко выраженные изоляционисты. Изоляционизм старообрядчества предопределен тем, что оно сформировалось, во многом, как реакция на активное проникновение во 2-й половине XVII в. чуждой по своим духовным основам европейской культуры, что было расценено старообрядцами как посягательство на последний оплот истинного благочестия в мире - третий Рим. Их изоляционизм являет собой срыв русской национальной идеи: утрачивая вселенское значение, она вырождается в узкий провинциальный национализм. Заслуга же старообрядцев в развитии национального самосознания в том, что они четко сформулировали духовные начала западной культуры, прежде чем отвергнуть их - как противоречащие русским православным устоям, традициям: «ложное» вероучение, приоритет
материальных ценностей, внешняя мудрость, чувственная эстетика. С одной стороны, здесь проявилась косность, неотзывчивость на требо-
вания времени, отрицание самостоятельных исканий разума. С другой стороны, как представители средневекового русского православного сознания, они указали на негативные последствия западного влияния: секуляризацию русского общества, подмену духовных ценностей материальными. В этом они выступили как противовес тем силам и тенденциям, которые вели к перерыву органического самобытного развития русской православной культуры, и в этом их значительный вклад в развитие национального самосознания, русской идеи в XVII в. [подробнее см.: 4].
Более позднее старообрядчество характеризуется крайней противоречивостью: стремление сохранить в целости наследие старины поразительно сочетается с церковным радикализмом и даже нигилизмом; охранительный консерватизм, антиисторизм - со значительным вкладом в модернизацию России. Противоречиво проявился и патриотизм старообрядчества: с одной стороны, ему присуща горячая любовь к идеализируемой, метафизической Святой Руси, которой в действительности никогда не было. С другой стороны, эта горячая любовь антино-мично сочеталась с радикальным отрицанием современной им реальной России, в их глазах -«падшего третьего Рима», «носителя» метафизической субстанции зла, управляемого «царя-ми-антихристами». Антиномичность старообрядчества вылилась в дифференциацию мировоззренческих принципов, дробление на толки и согласия от самых радикальных, отличающихся антиисторизмом, обрядоверием, до наиболее терпимых, включившихся в жизнь общероссийского социума, преодолевших дух формализма, обрядоверия: раскольничьи самоубийцы ^ Беспоповцы: странники, федосеевцы, филип-повцы ^ поморцы ^ Поповцы: представители Белокриницкой епархии ^ «окружники» ^ единоверцы. Последние соединили, по сути, старообрядческую и православную церкви. Данное старообрядческое расслоение ярко продемонстрировало сложные метаморфозы русского национального самосознания в противоречивую эпоху становления имперской России.
Существенный прорыв в развитии национального самосознания происходит в XIX веке в славянофильстве. Важнейшая заслуга славянофилов в том, что они ключевые проблемы, связанные с осмыслением сущности национального самосознания, русской идеи, подняли до уровня философской рефлексии. В этом они проявились как мыслители Нового времени. Славянофилы одни из первых в русской философии глубоко рассмотрели проблему неповто-
римого духовного облика народа, определяющего его внутреннее единство, выявили специфические национальные начала и на их основе сформулировали глобальные задачи, стоящие перед русским народом - внутренние и вселенские. В славянофильстве ярко воплотились сущностные качества органического консерватизма. Общество для них - организм, а не механизм, следовательно, должно развиваться естественным путем. Делая акцент на устойчивости бытия, славянофилы подвергли критике про-грессистский оптимизм - высказали мысль, актуальную и по сей день: при оценке развития общества следует учитывать все стороны жизни (и прежде всего духовно-нравственное состояние), а не только развитие техники и покорение природы. Трактовка религиозной веры как важнейшей доминанты общественной жизни, основы стабильности общества; опора на народные, соборные начала - все это также позволяет отнести славянофилов к консервативному лагерю. Именно органический характер их консервативному мировосприятию придает то, что, признавая необходимость опоры на «очищающую старину», они явились апологетами движения вперед, «постоянного усовершенствования»: общественной жизни, Церкви, национальной культуры - в органичном взаимодействии с иными культурами, и прежде всего западноевропейской. Если средневековым русским авторам свойственно, как правило, абсолютное отрицание Запада как носителя метафизического зла, то славянофилы осуществили концептуальный анализ европейских духовных начал, провели многоаспектное (историософское, гносеологическое, антропологическое, социальнофилософское) обоснование антиномичности католическо-протестантской западной и православной русской культур и выработали принципы их взаимоотношения. Для славянофилов чуждые русской культуре западные духовные начала - это, во-первых, коренные принципы развития западноевропейского менталитета, во-вторых, составные элементы европейской культуры и в целом жизни. К первым (рационализм, раздвоенность, индивидуализм, формализм, ориентация на материальные ценности и т.д.) отношение отрицательное; ко вторым (западные вероучения, философия, наука, искусство, материальная культура, принципы организации социальной жизни) - неоднозначное, сложное. В отличие от средневековых русских авторов, славянофилам свойствен большой интерес, дифференцированный подход к европейской культуре (в плане национально-культурной градации). В развитии национального самосозна-
ния славянофилы преодолевают крайности раскольничьего изоляционизма и западнической подражательности: утверждают путь самобытного развития России с использованием общемировых достижений. В плане определения места России в мировом культурном ареале: если средневековые русские авторы трактовали Россию как самодостаточный третий Рим, последний оплот истины на земле; западники, П. Чаадаев - как страну с неразвитой культурой, призванной подражать Западу, то славянофилы -как страну с самобытной духовной культурой, с духовными потенциями общемирового значения. Славянофилы не создали философских систем. Кроме того, их построения страдали неоправданной идеализацией (русского народа, отечественной истории). Творчество московских любомудров можно трактовать как пробуждение самобытной философской мысли Нового времени. Вместе с тем многие идеи славянофилов послужили фундаментом практически для всех последующих отечественных религиозно-философских, и прежде всего консервативных, направлений, связанных с осмыслением сущности русского национального самосознания [см.: 4].
Во 2-й половине XIX века ключевая роль в данном осмыслении принадлежит консервативным авторам - творцам цивилизационной теории: Н. Данилевскому и К. Леонтьеву. Крымская война, Польское восстание, продемонстрировавшие враждебное отношение Запада к России; общемировой духовный кризис; деструктивные тенденции в самой России (распространение нигилизма, эгалитарного либерализма, размывание православных органических начал) - таков исторический фон, на котором формировалась консервативная мысль 2-й половины XIX века. Указанные тенденции предопределили отказ Н. Данилевским, К. Леонтьевым от романтического славянофильского идеала духовной солидаризации человечества, реализации Царства Божия на земле. По их убеждению, христианский закон действен исключительно в личной судьбе, но не в истории. Последняя развивается в соответствии с законами натурализма, политической целесообразности (Н. Данилевский) либо эстетического натурализма (К. Леонтьев). На смену славянофильским чаяниям будущего духовного братства пришла идея непреодолимой вражды романо-германской и русской (славянской) цивилизаций. По
Н. Данилевскому, противостояние имеет глубокие метафизические корни. Трактуя натуралистически развитие социумов (применяя универсальный триадический принцип: «рост - цвете-
ние - разложение и гибель»), мыслители выдвинули идею необратимого «гниения» Запада, вступившего, как считали они, в заключительную фазу развития. По К. Леонтьеву, разложение выразилось в эгалитарно-либеральном процессе, признаки которого - разрушение религиозных, государственных скреп, всесмешение и всеобщее усреднение, утилитаризм, «слепые» надежды на всеобщее счастье, пошлые идеалы (средний, довольный собой буржуа). Очевиден принципиальный отказ консервативными мыслителями 2-й половины XIX в. от всемирноинтегративной роли России. Однако, в контексте развития темы «Запад - Россия», следует отметить конструктивный профетический момент творчества мыслителей. Они обличали типичную русскую болезнь «европейничанья», не изжитую по сей день; порочную стратегию западной цивилизации трактовать собственные ценности, стандарты в качестве общечеловеческих и навязывать их остальному миру (то, что спустя почти полтора столетия назовут глобализмом). Во 2-й половине XIX в. консервативные мыслители в противодействии этой стратегии предвидели «главный вопрос дня». Неоднозначна, крайне противоречива трактовка мыслителями роли России в мире. С одной стороны, их концепции в данном контексте не лишены вселенских черт. Всемирная миссия России, по их убеждению, - в противодействии западной глобалистской стратегии и, таким образом, -спасении культурного многообразия человечества; в хранении истинного (православного) христианства. Но, с другой стороны, тема национальных интересов в творчестве мыслителей все же доминирует над темой вселенской миссии России. Отрицая, в целом, общечеловеческое, Н. Данилевский историю сводит к бытию определенного культурно-исторического типа, смерть которого, в духе натурализма, фатальна. Утверждение самодостаточной всеславянской цивилизации, долженствующей прийти на смену романо-германской, - таков основной пафос историософии мыслителя. В целом, Н. Данилевский оптимистично смотрел на будущее славянства, России, чего нельзя сказать о его последователе К. Леонтьеве. В распространении нигилизма, эгалитарного либерализма К. Леонтьев усмотрел признаки распада российского социума. Обладая профетическим даром, он предсказывал грядущую катастрофу: крушение Российской монархии, установление тоталитаризма, воинствующего атеизма, планомерно уничтожающего Православную церковь. Отсюда - его исторический пессимизм, утверждение, в контексте общемирового духовного кризиса,
необратимой дряхлости человечества (Россия -не исключение); мрачная апокалиптика, связанная не с радостью грядущего Христа, но со страхом и разочарованием, предчувствием крушения мира и воцарения антихриста. Как следствие, - утрата веры в русский народ и - принципиально новая тема в консервативной мысли XIX в. - утверждение своего рода русского антимессианизма. Мыслитель предсказывает, что, утратив самобытность, Россия может стать во главе всемирного разрушения, «родить антихриста». Таким образом, одна из ключевых идей К. Леонтьева, - спасение (в частности, путем «подморозки») основанной на византийских началах самобытной русской культуры, русской государственности под натиском эгалитарного либерализма. Мыслителям принадлежит огромная заслуга в утверждении государственного начала, выражающего духовную идею, в условиях нарастающих центробежных тенденций в российском обществе; в отстаивании самобытного развития как единственного пути спасения национальной культуры [см.: 6].
Русское национальное самосознание, русская идея вновь обретают вселенский характер в ХХ в. - в евразийстве. Прежде всего евразийцы оригинально решают вопрос о месте России в мировом культурном ареале: Россия - не просто страна в ряду других стран, не «социо-историческая комбинация» Европы и Азии. Россия-Евразия есть уникальная развивающаяся цивилизация; своеобразный «национальный русский тип» сформировался добровольной, мирной русификацией туранцев (народы уралоалтайской группы) и туранизацией русских. Евразийцы усмотрели в русской революции некоторые положительные потенции для органического развития России; они были воодушевлены грандиозным социальным строительством в первые годы советской власти - отсюда их исторический оптимизм. Их творчество является возрождением в ХХ веке многих славянофильских тем: трактовка православия в качестве силы, преобразующей социум, идея внутренней (духовной) и внешней (социальной) активности личности. Но, если московские любомудры утверждали славянскую идентичность русского народа, преимущественно выступали за интеграцию с Западом, то евразийцы постулировали родство русских с туранскими этносами и явились инициаторами интегрирования России с Азией - в этом их значительный вклад в развитие национального самосознания. Главное преимущество единения России с азиатскими цивилизациями - то, что, будучи заинтересованы во взаимном культурном обогащении,
Россия и Азия имеют общую цель - сохранения национальной самобытности и совместного противодействия западной космополитической экспансии, писали они. Таким образом, путь сближения России с Азией - путь взаимного культурного обмена с сохранением самобытных духовных основ. Евразийцы явились выразителями ключевой идеи московских любомудров -мессианского призвания русского народа по сплочению этносов на духовной основе, актуализации духа соборности в мире [см.: 6].
На рубеже ХХ-XXI веков русское национальное самосознание, русская идея становятся центральными темами отечественного философствования. И в массовом сознании современного российского общества отнюдь не утрачено понимание русской идеи как стремления к позитивному синтезу культур на основе любви и христианских ценностей, с сохранением особенностей собственной национальной культуры1. Однако сегодня развитие русского национального самосознания сопряжено с рядом серьезных проблем и вызовов. Сознание современного российского общества крайне разорвано, противоречиво. Как справедливо пишет В. Кутырев, «парадокс России в том, что здесь стоит всеобщий плач по культуре и духовности, распространены упования на них, при одновременном желании достичь тех же результатов, что и в странах передового экономизма. Малосовместимость этих целей не замечается. не отдавая отчета в противоречии между духовностью и экономизмом, .нечего говорить об особой, «спасительной». миссии России в современном мире» [8, с. 62]. На стыке ХХ и XXI столетий с новой силой вспыхнул спор западников и славянофилов, причем крайности позиций чрезвычайно обострились. В данной полемике современное западничество впадает в откровенную русофобию. Показательны в этом плане рассуждения К.М. Кантора: «Ничего опасного не происходит, когда в процессе взаимодействия с другими, более продвинутыми в социокультурной эволюции, типами культур, отсталые переживают процесс частичной трансформации» [9, с. 23]. Мысль автора такова: неплохо, если «отсталая» русская культура воспримет ценности «продвинутого» Запада, ибо последний, по его мнению, есть «носитель» мировой цивилизации. Учения, проповедующие национальные ценности, для современных западников - «геополитические теории, отдающие расистским душком» [9, с. 40]. В подходе к русской теме сегодня очевиден двойной стандарт: сохранение традиций малых этносов восторженно приветствуется; отстаивание русских традиций, ценностей и святынь зачастую
квалифицируется как великодержавный шовинизм, национализм.
Но главный вызов национальному самосознанию бросает нарождающееся общество постмодерна. Постмодерн крайне агрессивен по отношению к любой идентичности, в том числе и национальной2. Постмодернисты (такие, например, как А. Негри, М. Хардт) объявляют войну всякой традиции, идентичности. По их мнению, «любой проект частного изолированного сообщества, определяемого в расовых, религиозных или региональных терминах. обречен выродиться в гетто» [11, с. 192]. Они чают построения нового града, «всеобщего града чужестранцев», имеющего в своей основе «непрерывное» и бессмысленное «движение». Он есть «средство без цели» [11, с. 196]. Новый субъект истории, по мысли авторов, - это новый «варвар», неприкрепленная к почве масса: «Мобильные массы должны получить всемирное гражданство. Сопротивление масс крепостной зависимости -борьба против рабской принадлежности к нации, к идентичности, к народу и потому бегство от суверенитета и ограничений. - полностью позитивно» [11, с. 336]. В дальнейшем, по их убеждению, мировое пространство превратится в «общее пространство номадизма и смешения. В этом круговращении складывается общий человеческий род, многоцветный Орфей, наделенный безграничной силой» [11, с. 336]. Отчасти постмодернизм констатирует данность: огромная
армия современных нетворкеров, геймеров, живущих в Интернет-сети, фактически отказалась от какой-либо идентичности, ибо интернет-сетевое пространство не знает ни государственных границ, ни национальной принадлежности. Постмодернизм не останавливается на этом и постулирует размывание не только национальной, государственной, но и человеческой идентичности, трактует человека как атавизм, отживающую форму и постулирует приход ему на смену постчеловека: киборга, мутанта, клона и т.д. - в этом фантазия современного постмодернизма неистощима3. Постмодернист Ж. Делёз надеется, что «это явление новой формы - ни Бог, ни человек. будет не хуже» [13].
Таким образом, русский человек сегодня оказывается перед выбором: остаться верным национальным ценностям и традициям, и тогда русская нация сохранит статус исторической; либо поддаться соблазну веселого, насквозь пронизанного инфернальными энергиями постмодернистского мира, мира-симулякра. Но в этом случае - под вопросом сохранение не только национального, но и просто человеческого облика.
Примечания
1. В качестве примера приведем опубликованное 19 ноября 2003 г. открытое письмо В.В. Путину под рубрикой «Разговор с президентом о национальной идее» (всего под письмом подписалось более 460 тыс. человек - ведущие российские ученые, философы, политики и др.). Авторы трактуют призвание России как объединение разных народов на основе культуры: «Нет больше мучительных раздумий о месте России в мире. Мы - перекресток разных миров, срединная земля. Мы впитывали в себя разные народы и культуры, становясь душой мира. Русские способны обеспечить диалог разных цивилизаций, как никто другой на планете» [7, с. 9].
2. Не случайно современные консервативные мыслители, продолжатели дела евразийцев (такие, как А. Дугин), общество постмодерна делают главной мишенью своей критики [см.: 10].
3. В России в настоящее время пытаются «запустить» Форсайт-проект «Детство-2030», согласно которому к 2030 году предполагается поголовная чипизация всех новорожденных детей - подключение мозга посредством электронного чипа напрямую к Интернету. Внедряет проект Общественная палата Российской Федерации [см.: 12].
Список литературы
1. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1.
2. Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб., 1999.
3. Межуев В.М. О национальной идее // Вопросы философии. 1997. № 12.
4. Парилов О.В. Русская идея: от Древней Руси к Новому времени: Монография. Н. Новгород: НПА, 2005.
5. Карташев А.В. Воссоздание Святой Руси. Париж, 1956.
6. Парилов О.В. Консервативная форма русского национального самосознания: становление и основные этапы развития. Дисс. ... д-ра филос. наук. Н. Новгород: НГПУ, 2006.
7. Разговор с президентом о национальной идее // Комсомольская правда. 2003, 19 ноября.
8. Кутырев В.А. Духовность, экономизм и «после»: драма взаимодействия // Вопросы философии. 2001. № 8.
9. Кантор К.М. Четвертый виток истории // Вопросы философии. 1996. № 8.
10. Дугин А.Г. Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли. М.: Евразийское движение, 2009.
11. Хардт М., Негри А. Империя / Пер. с англ., под ред. Г.В. Каменской, М.С. Фетисова. М.: Прак-сис, 2004.
12. Форсайт-проект «Детство-2030» // мм^тое-pokolenie.ru (дата обращения 07.02.2012).
13. Делёз Ж. О смерти человека и о сверхчеловеке // http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos Юе^^т_Ле!^р (дата обращения 11.02.2012).
RUSSIAN NATIONAL SELF-CONSCIOUSNESS IN RUSSIAN CONSERVATIVE THOUGHT:
GENESIS AND MODERN PROBLEMS
O.V. Parilov
The article examines the development of Russian national self-consciousness and the Russian idea in this country's conservative thought from the Middle Ages to the twentieth century. We consider some modern challenges to the Russian national idea: the conflicting nature of the mass consciousness, manifestations of Russophobia, postmodern trends.
Keywords: Russian self-consciousness, «Moscow, the third Rome», Old Belief, Slavophilism, Byzantism, Eura-sianism, Russophobia, Postmodernism.
