CC BY
148
УДК 94(47).042
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 4
Е. В. Голод
РУССКИЙ КНИЖНИК И ДИПЛОМАТ ДМИТРИЙ ГЕРАСИМОВ: ВЗГЛЯД ИЗ ИТАЛИИ
Сочинение итальянского гуманиста, историка Павла Йовия (ит. Паоло Джовио) о русском посольстве в Италию 1525 г. «Libellus de legatione Basilii Magni Principis Moscoviae ad Clementem VII, Pont. Max» (в русском переводе — «Книга о посольстве Василия, великого государя Московского, к папе Клименту VII» [1]) неоднократно анализировалось исследователями с точки зрения содержащихся в нем сведений о Московии XVI столетия, однако итальянский контекст появления русского посланника Дмитрия Герасимова в Риме до сих пор практически не интересовал ученых. В данном случае речь идет не об общем культурном или политическом контексте эпохи, но о конкретных представителях римской возрожденческой культуры, с которыми встречался в Риме русский дипломат и которые оставили для нас уникальный словесный портрет этого исторического лица. Имена этих людей нашли место на страницах первого римского издания книги Паоло Джовио (1525).
Паоло Джовио начинает повествование с предыстории посольства — поводом к нему стала авантюрная идея генуэзского торговца Паоло Чентурионе организовать торговый путь в Индию через русские земли. Далее автор описывает русского посланника и прием, который был ему оказан в Ватикане. После этого следует пространное описание малоизвестной тогда в Европе Московии — описание, которое пользовалось на Западе в XVI-XVII вв. большой популярностью и потому неоднократно переиздавалось.
Прежде всего нужно сказать о главном герое посольства 1525 г. Русский дипломат, посольский и книжный переводчик Дмитрий Герасимов (ок. 1465 — после 1535) — личность яркая, незаурядная, вовлеченная в ключевые события русской истории рубежа XV-XVI вв. Во второй половине 1480-х-1500-е годы Дмитрий Герасимов был одним из наиболее заметных сотрудников архиепископа Геннадия Гонзова в проводившейся в это время в Новгороде литературной, переводческой, филологической, публицистической и просветительской работе. Дмитрий Герасимов принял участие в создании полного библейского свода конца XV в., сохранились выполненные им переводы с латинского языка [2]. После ухода Геннадия с новгородской кафедры (1504 г.) Дмитрий Герасимов появляется в Москве, первые данные об этом относятся к 1517 г. [3, с. 19, 25, 31]. В эти годы он выполняет обязанности толмача в посольской среде, сопровождает посольства в Пруссию и, вероятно, также в Швецию, Данию, Священную Римскую империю Германской нации [1, с. 252] (дипломатический статус Дмитрия Герасимова во всех посольствах, кроме прусского, от которого сохранилась документация за 1516-1520 гг., неизвестен, однако важность назначения в итальянское посольство может говорить о повышении дипломатического ранга). В 1519-1521/1522 г. переводчик помогает выписанному с Афона Максиму Греку в переводах Толковой Псалтири и Толкового Апостола [4, с. 100]. Близкое знакомство и следы переписки
© Е. В. Голод, 2012
Дмитрия Герасимова с Михаилом Григорьевичем (Мисюрем) Мунехиным [5, с. 190— 192] показывают, что наш герой находился в центре идеологических поисков и размышлений интеллектуальной элиты того времени (напомним, что накануне итальянского посольства — около 1523/1524 г. — Филофеем Псковским в Послании к псковскому наместнику была впервые сформулирована теория «Москва третий Рим» [6]). Позволим себе утверждение, которое не высказывалось прежде, — понимание русского посольства в Рим 1525 г. вне контекста этих церковно-государственнических идей будет неполным. Дмитрий Герасимов в этом посольстве выступал как представитель той части русского общества, в которой «Москву ... расценивали как город всемирно-исторического значения, которому суждено стать во главе человечества на его историческом пути» [7, л. 36]. И образ Дмитрия Герасимова, который мы находим в книге Паоло Джовио, подтверждает высказанную мысль: в поведении посланника «третьего Рима» ощущается выражение равенства по отношению к Риму первому.
Паоло Джовио описывает торжественный прием и почести, которые были оказаны русскому посланнику. Он размещен в роскошных покоях папского дворца в Ватикане, присутствует на официальных мероприятиях папской курии, общается с приближенными папы Климента VII. В Ватиканском архиве сохранилось документальное свидетельство особого внимания, оказанного Дмитрию Герасимову — папская супплика о переносе частицы мощей святого апостола Варфоломея в приходскую церковь имени этого апостола, вынутой по просьбе московского посла в 1525 г. [8, с. 126-127, 133].
Дмитрий Герасимов предстает в повествовании итальянского историка как личность равного культурного и интеллектуального уровня с представителями европейской элиты. Напомним, что сотрудничество Дмитрия Герасимова в 1480-1490-е годы в литературном кружке при владычной новгородской кафедре способствовало знакомству этого книжника и переводчика с корпусом европейской светской и церковной литературы — важнейшими авторами античной и латинской средневековой церковной традиции, наиболее значимыми возрожденческими трудами в области филологии, грамматики, библеистики и богословия. По всей видимости, те западноевропейские издания, использование которых в работе новгородских книжников установлено исследователями — лишь малая доля европейской печатной продукции, доступной новгородской культурной элите из окружения архиепископа Геннадия (об этом см. работы Е. Шттег [9], Т. В. Копреевой [10], В. А. Ромодановской [11] и др.). Паоло Джовио характеризует Дмитрия Герасимова как «человека весьма сведущего в делах мирских, а особенно в Священном писании» [1, с. 256], отмечает, что ему удалось «очистить свой спокойный и восприимчивый к учению ум от всего, что оставалось в нем грубого» [1, с.252]. В одной из бесед с Паоло Джовио Дмитрий сообщил о знакомстве русского читателя с Толкованиями Ветхого и Нового заветов, сочинениями Амвросия (Медиолан-ского), блаженного Августина, блаженного Иеронима и Григория Великого [1, с. 261]. В. В. Калугин обратил внимание, что в славянской переводной книжности до этого известия ничего не известно о переводах творений или жития Августина. Единственное сочинение Августина, известное по сообщению А. М. Курбского 1563 г. и встречающееся в русских рукописях с конца XVII в., компилятивный памятник, так называемая «Книга святого Августина», которую исследователь считает возможным отождествить с упомянутым русским послом сочинением и даже высказывает гипотезу о Дмитрии Герасимове как об авторе этого перевода [12, с. 99]. Короткое сообщение Паоло Джовио, как нам кажется, подчеркивает исключительную образованность русского книжника.
Итальянский историк отмечает, что Дмитрий Герасимов «порядочно владеет латинской речью» [1, с. 252]. Об уровне языкового навыка и о том, как свободно себя чувствовал переводчик в ситуациях общения с иностранцами, говорит эпизод в «Книге», в котором русский посланник предстает раскованным и непринужденным рассказчиком: «Посол Дмитрий, отличающийся веселым и остроумным характером, рассказывал при громком смехе всех присутствующих...» [1, с. 266-267]. Далее историк пересказывает анекдот, рассказанный Дмитрием Герасимовым, про «поселянина, жившего по соседству с ним». С. И. Николаев обратил внимание на то, что сюжет анекдота распространен в фольклорных записях и известен по литературным обработкам XVI-XVII вв. и, следовательно, не мог произойти с самим рассказчиком [13, с. 166]. Однако здесь важнее обратить внимание на то, что связь со славянским фольклором подтверждает достоверность рассказа самого историка, и дает дополнительный повод доверять приведенным им сведениям (это тем более существенно, что в книге содержится целый ряд уникальных и важных известий о Дмитрии Герасимове). Нужно отметить также и то, что описанный случай использования «готового анекдота» говорит о дипломатическом опыте и профессионализме Дмитрия Герасимова. Грамотное поведение посла засвидетельствовал в своей ответной грамоте Василию III и папа Климент VII (отправленный в Россию экземпляр грамоты не сохранился): «в посланнике Твоем Дмитрии Герасимове увидели человека искусного и старательного в передаче Твоих поручений» [14, с. 202].
Ранее отмечалось, что «Книга» Паоло Джовио была одним из немногих для XVI в. европейских сочинений, в которых представлен положительный образ России. Наиболее очевидной причиной тому является заинтересованность Папского престола в союзнических отношениях с Россией в этот сложный для Ватикана в политическом отношении момент. Однако для нас несомненно и то, что пришелец из малоизвестной в Европе Московии не мог не поразить представителей итальянской гуманистической элиты, претендующей на мировое культурное превосходство, своим достоинством и европейской образованностью. Лишь незадолго до этого возникшая на восточной окраине европейского мира единая Русская держава едва ли не впервые заявила о себе так громко и уверенно в лице русского посланника Дмитрия Герасимова1. Европейская культурная элита ответила на это изданием сочинения о Московии, которое на протяжении XVI столетия пользовалось на Западе авторитетом и популярностью [15, с. 21]. В этой книге видна та заинтересованность, которую спровоцировал к России в среде римских гуманистов Дмитрий Герасимов. К появлению римского издания «Книги о посольстве.» оказались причастны не только сам автор книги, но и сопровождавший Дмитрия Герасимова в Риме папский дипломат и прелат Франческо Кьерикати, известный в Европе гуманист и издатель Франческо Кальво (да Менаджио), а также папский прелат и дипломат Джованни Руффо де Форли, которому Паоло Джовио и посвятил свою книгу. Проведенное нами исследование показывает, что этих людей связывают не только связи с папской курией, но и личные отношения. Нам кажется неслучайным, что появление Дмитрия Герасимова в Ватикане спровоцировало внимание и интерес римских интеллектуалов. Именно такой человек, который был способен поддержать
1 Василий III не мог не понимать важности и ответственности этого внешнеполитического момента — когда Папский престол делает столь явные шаги к сближению. В этот момент понадобилась фигура, способная на деликатную политическую игру, способная тактично сформулировать отказ России от объединения церквей, но при этом не нарушив выгодные для России отношения.
беседу с представителями европейской культурной элиты на равных, но также и поразить их как представитель христианского государства, которое не видит на Западе культурного образца и не разделяет по отношению к нему состояния ученичества, мог произвести впечатление на столь образованных собеседников. Более того, Дмитрий Герасимов с неожиданным равнодушием сообщил итальянцам сведения, которые волновали европейские умы эпохи великих географических открытий: речь идет о высказанном Дмитрием Герасимовым в беседах с П. Джовио предположении о возможности Северного морского пути — своеобразном ответе русского интеллектуала на «логику пролива», рожденную в мировой географии открытием Магеллана. Дмитрий Герасимов допустил существование такого же сквозного морского прохода на северо-восточной оконечности России. Нет необходимости говорить об актуальности этой идеи, озвученной в Риме в 1525 г.
Посещение Италии Дмитрием Герасимовым приходится на период явного оживления дипломатических отношений между странами, в ходе которых завязался культурный диалог в новой «книжной» форме. Не случайно дипломатические отношения стран в 1520-е годы имели не столько политические, сколько культурные последствия (для Италии и Европы таким культурным итогом стала «Книга о посольстве»). После посещения Италии русскими посланниками в 1525-1528 гг. на Руси появляются переводные памятники итальянского происхождения, свидетельствующие о включении русских книжников в среду европейского Возрождения, в то время как дипломатические контакты России с другими странами в этот период имели скорее формально-политический характер [16]. Непосредственно с посольством Дмитрия Герасимова связано появление переводного памятника «О Молукитцкых островех и иных мно-гых дивных» Максимилиана Трансильвана, из которого русский читатель смог узнать о кругосветном путешествии Фернана Магеллана 1519-1522 годов уже во второй половине 1520-х годов 2. Изучение римских изданий первой половины XVI в. позволило нам обнаружить новые доводы в пользу догадки Н. А. Казаковой и Л. Г. Катушкиной о том, что появление этого памятника в России могло быть связано с одним из бывших геннадиевских книжников (Дмитрием Герасимовым или Власом Игнатьевым, который в 1525-1526 гг. участвовал в русском посольстве к императору Карлу V в Мадрид) [17, с. 238] — в нашем случае с Дмитрием Герасимовым (к сожалению, обсуждение этого вопроса невозможно в рамках объема этой небольшой статьи и станет предметом отдельной публикации).
Источники и литература
1. Павла Йовия Новокомского книга о посольстве Василия, великого государя Московского к папе Клименту VII // Барон Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московитских делах. Павел Йовий Новокомский. Книга о Московитском посольстве / введение, перевод и примечания А. И. Малеина. СПб.: А. С. Суворин, 1908. С. 251-275.
2. Макарий, архим. (Веретенников). Герасимов Дмитрий // Православная энциклопедия. Т. 11. М.: Церковно-Научный центр «Православная энциклопедия», 2006. С. 171-173.
3. Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 53. Памятники диплома-
2 Латинское оригинальное сочинение «De Moluccis insulis, itemque aliis pluribus miradis, quae novissima Castellanorum navigatio Sereniss. Imperatoris Caroli .V. auspicio suscepta, nuper invenit: Maximiliani Transylvani ad Reverendiss. Cardinalem Saltzburgensem epistola, lectu perquam iucunda» (Maximiliano Transylvano) датируется 24 октября 1522 г.
тических сношений Древней России с державами иностранными. Памятники дипломатических сношений Московского государства с немецким орденом в Пруссии, 1516 — 1520 г. СПб.: Ти-погр. Ф. Елеонскаго и К°:1887. II; X; 252 с.; 30 стб.
4. Ковтун Л. С., Синицына Н. В., Фонкич Б.Л. Максим Грек и славянская Псалтырь (сложение норм литературного языка в переводческой практике XVI в.) // Восточнославянские языки и источники для их изучения. М.: Наука, 1973. С. 99-127.
5. Горский А. В. Максим Грек, Святогорец // Прибавления к изданию творений святых отцов. М.: В. Готье, 1859. Ч. 18. С. 144-192.
6. Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. (XV-XVI вв.). М.: Индрик, 1998. 416 с.
7. Анциферов Н. П. Москва. Ее героическое прошлое и настоящее. Монография 1942. Авто-ризов. машинопись // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 27 (Н. П. Анциферов). Ед. хр. № 95. 266 л.
8. Шмурло Е. Ф. Рим и Москва: Начало сношений Московского государства с папским престолом: 1462-1528 // Записки Русского исторического общества в Праге. Кн. 3. Прага Чешская — Нарва: [Б.и.], 1937. С. 91-136.
9. Wimmer E. Zu den katholischen Quellen der Gennadij-Bibel // Forschung und Lehre. Abschiedsschrift zu Joh. Schröpfers Emeritierung und Festgrüss zu seinem 65 Geburtstag. Hamburg: Sla-visches Seminar, 1975. S. 444-458.
10. Копреева Т. Н. Западные источники в работе новгородских книжников конца XV — начала XVI в. // Федоровские чтения. 1979. М.: Наука, 1982. С. 138-152. С. 139.
11. РомодановскаяВ. А. Маргиналии в Евангелиях Геннадьевской Библии 1499 года (на примере Евангелия от Иоанна) // Остромирово Евангелие и современные исследования рукописной традиции новозаветных текстов. Сб. науч. статей. СПб.: Российская национальная библиотека, 2010. С. 148-161.
12. Калугин В. В. К изучению латинского влияния в русской книжности XVI-XVII веков: «Книга Святого Августина» // Литература, культура и фольклор славянских народов. XIII Международный съезд славистов (Любляна, авг. 2003). М.: Ин-т мировой литературы РАН, 2002. С. 94-109.
13. Николаев С. И. Новелла в «Дневнике путешествия в Московию» И. Г. Корба // Исследования по древней и новой литературе. Л.: Наука, 1987. С. 162-167.
14. Язькова В. Е. Папский престол и Московское государство (к истории дипломатических связей в первой половине XVI в.) // Средние века. М.: Наука, 1995. Т. 58. С. 199-205.
15. Д'Амато Дж. Сочинения итальянцев о России конца XV-XVI веков как исторический источник. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Историко-архивный институт. М.: 1993. 24 с.
16. Цыпкин Д. О. Сказание «О Молукитцкых островех» и Повесть о Лоретской Богоматери. (Из сборника БАН, Архангельское собр., Д. 193, XVI в.) // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Наука, 1990. Т. XLIV. С. 378-386.
17. Казакова Н. А., Катушкина Л. Г. Русский перевод XVI в. первого известия о путешествии Магеллана. (Перевод письма Максимилиана Трансильвана) // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Наука, 1968. Т. XXIII. С. 227-252.
Статья поступила в редакцию 16 июня 2012 г.
