CC BY
264
ФИЛОЛОГИЯ
Вестник Омского университета, 2000. N.1. С.86-89. © Омский государственный университет, 2000
УДК 398.22
РУССКИЕ ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ: ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ ЖАНРОВ
И.К. Феоктистова
Омский государственный университет, кафедра русской и зарубежной литературы 644077, Омск, пр. Мира, 55-А
Получена 19 ноября 1999 г.
The problem of differentiation of genres of Russian people's nonfeary-tale prose in considered here. It, is illustrated that, presence of mitbological motif in structure is common indication of texts in all these genres.
Проблема жанровой дифференциации русской несказочной прозы привлекает внимание многих исследователей и до сих пор является ак туальной, поскольку не выработаны общепризнанные критерии разграничения жанров.
Существенный вклад в общую теорию жанров народной прозы внес В.Я. Пропп. Автор разделил вое прозаические повествования на две принципиально отличные области: сказки и несказочную прозу, - противопоставленные "но отношению к действительности как объекту художественного творчества" [18. С. 157]. В настоящее время этот признак, принят всеми исследователями: для сказок общей является установка на вымысел, а ддя несказочной прозы (преданий, легенд, быличек) - установка на достоверность повествования. Былички (мифологические, демонологические, суеверные рассказы), несмотря на неустойчивость термина, определяются всеми авторами как рассказы о встрече человека с мифологическим существом и о последствиях этой встречи. Некоторые уточнения, вносимые исследователями в определение, не меняют его основного содержания. Трудность представляет разграничение преданий и легенд.
В XIX в. и в начале XX в. отечественные фольклористы устными легендами считали тексты, так или иначе связанные с единобожеской религией. Для русской традиции, соответственно, речь идет о связи с христианством.В советское время на собирание, публикацию и изучение подобных повествований был наложен фактический запрет: статья В.Я. Проппа "Легенда", написанная в конце 1930-х гг., в полном виде
впервые опубликована в 1998 г. [19.]. Былички также долгое время были на периферии отечественной фольклористики, приоритет отдавался народным рассказам об исторических событиях и лицах. Многие из таких рассказов тем не менее включали ярко выраженные мифологические мотивы, поэтому требовалось как-то разграничить "правдоподобные" и "фантастические" тексты.
Такую попытку предпринял С.II. Азбелев: ученый считал преданием "созданный устно, имеющий установку на достоверность эпический прозаический рассказ, основное содержание которого составляет описание реальных или вполне возможных фактов" [1. С. 11-12]. Текст, существенно трансформировавшийся в процессе бытования, все же, по мнению автора, остается преданием, если "не содержит в своей основе чудесного, то есть такого, принципиальную возможность чего нельзя допустить" [1. С. 12]. Легенда отличается от предания тем, что ее основным содержанием "является нечто необыкновенное" [1. С. 12]. С.Н. Азбелев иллюстрирует это следующим примером: "Если <...> рассказчик повествует о том, как враги стреляли в героя, но не смогли попасть, и он остался жив, го перед нами типичное предание. Но если говорится, что герой спокойно подставлял себя пулям, а затем снял одежду, вытряхнул из нее пули и ушел невредимым, это уже нечто совсем иное" [1. С. 12-13]. Под "иным" здесь подразумевается легенда.
, В этот же период отдельные виды повествований изучал К.В. Чистов, обозначая их как "социально-утопические легенды", понимая под
Русские предания и легенды: проблема разграничения жанров
87
этим "устные народные рассказы социально-утопического характера, повествующие о событиях или явлениях, которые воспринимались слушателями как продолжающиеся в современности" [26. С. 6] - повествования о "далеких землях" и "об избавителях" , считая их "своеобразной формой политически активного утопизма" [26. С. 15].
В.Я. Пропп в рецензии на книгу К.В. Чистова отметил неправомерность использования термина "легенда" в применении к текстам, рассматриваемым автором [20. С. 143]. К сожалению, предотвратить дальнейшее размывание термина не удалось.
Активно велось изучение преданий. Ряд исследований был осуществлен на региональном материале [12, 13]. Мы остановимся на работе В.К. Соколовой "Русские исторические предания" [21], поскольку автором был привлечен общерусский материал, а также параллели из других славянских традиций. Исследовательница считала историческими преданиями "устные прозаические рассказы о значительных событиях и лицах прошлого" [21. С. 3], однако подчеркивала, что "исторические предания" по существу мало отличаются от так называемых "местных" [21. С. 5]. В.К.Соколова пришла к выводу, что "подавляющая часть сюжетов фабульных преданий - вымысел" [21. С. 255], который "по большей части имеет реальный характер", то есть "события происходят так, как они могли происходить и как они должны были происходить согласно народному представлению" [21. С. 255]. Фактически здесь говорится о мифодогичности таких повествований, но без использования данного термина. В этом убеждают и дальнейшие рассуждения автора: " <...> художественный вымысел носят чаще всего "общие", "бродячие" сюжеты и мотивы", "некоторые из мотивов восходят к древности" [21. С. 265].
С иных теоретических позиций подходил к рассмотрению преданий В.П. Аникин: автор считал необходимым изучать жанры несказочной прозы, "оставаясь в пределах исследования фольклора как искусства" [6. С. 6] и присоединялся к "большинству ученых", которые считают, что "предание - это широко известный в народе устный эпический рассказ с установкой на правдоподобное объяснение реальных фактов прошлой истории, быта, названий отдельных местностей" [6. С. 7], но в то же время "объективно предание бывало поэтической выдумкой" и, что самое важное для нас,, - "работа фантазии и поэтическая интерпретация фактов в преданиях - форма бессознательно-художественного отражения реальности" [6. С. 7].
В рамках данной публикации невозможно
представить точки зрения всех исследователей за последние тридцать лет. Но вывод о нерешенности теоретических проблем позволяют сделать материалы авторитетного издания: "Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии" [8].
В статье "Легенда" Л.Г. Бараг указывает, что в настоящее время термин приобрел "расширенное значение" и легенда"относится к прозаическим произведениям, фантастически осмысляющим ( на основе распространенных в народной среде религиозных, исторических, социально утопических, этических воззрений) события, относящиеся к явлениям неживой природы или к миру растений, животных, людей (племен, народов и отдельных личностей), сверхъестественных существ (Бог, святые, ангелы, нечистые духи)" [7. С.128-129].
Ряд статей о предании в целом и его видах в указанном выше издании написан С.II. Азбеле-вым [2-5]. Автор по-новому определяет предание;: теперь это - "устное прозаическое повествование о реальных событиях или лицах прошлого либо реально возможных, но не отобразившихся в дошедших до нас письменных источниках, или даже о несомненно вымышленных ; повествование, вошедшее в традицию (а не исходящее непосредственно от очевидца или участника событий) и по содержанию близкое, но крайней мере в основном, отображению жизненной реальности (т.е. без преобладания фантастики в художественном вымысле)" [2. С. 275]. Из определения неясно, в каком случае и почему к преданиям можно отнести также "несомненно вымышленные" повествования.
Сопоставление развития научных концепций в течение 1960-90 гг. позволяет прийти к следующим выводам: в отечественной фольклористике легенды стали пониматься чрезмерно широко, в результате чего к ним оказались отнесены тексты различной функциональной направленности, отличающиеся системами персонажей, структурой и рядом других признаков; напротив, повествования, имеющие тождественные признаки, могут быть отнесены и к преданиям, и к легендам, в зависимости от их внешней "степени правдоподобия", определяемой каждым исследователем на основе личных представлений.
Основную причину нерешенности проблем следует видеть в том, что не было до конца исследовано соотношение "мифологического" и "исторического" слоев в текстах. Хотя практически все фольклористы отмечали наличие в структуре преданий мифологических мотивов, но рассматривали это подчас как реликтовое явление, которое вот-вот окончательно исчезнет. В то же время исследователи мифов и иротоэпи-
88
И. К. Феоктистова
ческих форм обратили внимание на некоторые особенности преданий.
'Гак, Г.Л. Левинтоп отнес к этому жанру "фольклорные тексты с установкой на достоверность и с факультативным (в отличие от легенды) присутствием элемента чудесного, тексты несакрального и несказочного характера" [14. С. 332]. Важными жанровыми признаками преданий ученый считал "соотнесенностьс историческим линейным временем и историческими (или квазиисторическими) персонажами и мифологизирующее корректирование истории" в качестве главной функции в тех культурах, где предание " противопоставлено письменным историческим жанрам" [14. С. 333]. Хотя предания, по мнению автора, "имеют и собственный набор мотивов, главным образом в них воспроизводятся традиционные мифологические схемы, приспособленные к реальным (или квазиреальным) событиям. Чаще всего воспроизводятся схемы или отдельные элементы биографии культурного < ... > героя <...>, приписываемые историческому герою" [14. ('.333].
С этих позиций H.A. Криничная исследовала предания Русского Севера [11]. Автором подчеркивалось, что в текстах "мифологические по происхождению и фантастические по внешним признакам элементы подвергаются вполне закономерной демифологизации, уступая место различного рода реалиям" [11. С.24]. Тем не менее H.A. Криничная отмечала следующий, казалось бы парадоксальный, факт: "При неких обстоятельствах та или иная структура, уже как будто окончательно освобожденная от мифологического наполнения, вновь оказывается в определенной мере открытой для проникновения в нее ми-фем" [11. С. 24]. Объяснялось это явление "некими особенностями мировосприятия, законами человеческого мышления, специфическими для каждого из периодов общественного развития" [11. С. 24]. H.A. Криничная стремилась преодолеть суровые цензурные ограничения, которым подвергались исследования именно русского фольклора. Это стремление особенно заметно в комментариях к сборнику "Предания Русского Севера" [17] и в монографии "Персонажи преданий: становление и эволюция образов" [10], в которой и были исследованы упомянутые выше "схемы или отдельные элементы биографии" культурного героя, приписываемые герою историческому.
Отечественные авторы, часто вынужденно, исходили из одной и той же методологической установки - о смене мифологического типа мышления научным. Между тем еще в конце 1920-х гг. была опубликована работа А.Ф. Лосева "Диалектика мифа" [15], в которой блестяще показано, что таковая смена, отсутствует, что типы мы-
шления сосуществуют параллельно. Об этом же свидетельствуют исследования К.Г. Юнга [27] и его учеников. В современной отечественной филологии концепция А.Ф. Лосева поддержана Г.Д. Гачевым [9] и Е.М. Мелетинским [16]. Например, в статье "Миф и двадцатый век" Е.М. Мелетинский подчеркивает, что "демифологизация всегда бывает неполной, относительной, а периодически ее сменяет ремифологизация, и это, в частности, относится к нашему веку" [16. С.419].
На основе концепции А.Ф. Лосева автором статьи было проведено исследование по теме: "Русские предания об исчезнувших народах (система мифологических мотивов)" [25]. часть которого опубликована в виде статей и тезисов [22-24 и др.]. Рассматривались предания об исчезновении фольклорных этносов (чуди, баргутов), а также исторических, существующих по настоящее время (татар, хангов, манси). Для сравнения привлекались повествования о животных (гигантском змее-полозе и о мамонте), рассказывающие об их современном существовании. Мотивы текстов выглядят весьма правдоподобно, поэтому многие ученые считают эти повествования, кроме рассказов о мамонте, историческими преданиями. Мамонт, возможно, не стал "историческим" персонажем по той простой причине, что рассказы о нем не были ранее объектом внимания фольклористов. В ходе семантического анализа, проведенного на основе материалов толковых словарей русского языка, с привлечением быличек, пословиц, поговорок, было показано, что мотивы не только имеют мифологическую семантику, но и образуют устойчивую систему. Поскольку системность установлена для трех групп и предания имеют общий мотивный фонд, то наличие мифологемы следует признать жанрообразующим признаком, текстов данного типа.
Таким образом, предание есть созданный в народе и достоверный, по его мнению, устный рассказ о прошлом, включающий в структуру мифологический мотив или их совокупность.
Предложенное определение позволяет всю область народной прозы, противопоставленную сказкам, обоснованно называть народной мифологической прозой, поэтому жанровую дифференциацию преданий и легенд следует проводить, учитывая различия в функциях, структуре, системе персонажей и по ряду других признаков, которые могут быть выделены в ходе дальнейшего исследования.
Русские предания и легенды: проблема разграничения жетрое
89
[1] Азбелев С.II. Отношение предания, легенды и сказки к действительности (с точки зрения разграничения жанров) // Славянский фольклор и историческая действительность: Сборник научных статей / Отв. ред. А.М.Астахова, Б. 11.Путилов, В.К.Соколова. - М.: Наука, 1965. -С. 5-25.
[2] Азбелев С.Н. Предание // Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. - Минск: Навука i техшка, 1993. - С.275.
[3] Азбелев С.Н. Предание историческое // Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. - Минск: Навука i тэх-шка, 1993. - С. 275-276.
[4] Азбелев С.Н. Предание местное // Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. - Минск: Навука i тэхшка, 1993.-С. 276-277.
[5] Азбелев С.Н. Предание мифологическое // Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. - Минск: Навука i тэхшка, 1993. - С. 277.
[6] Аникин В.П. Художественное творчество в жанрах несказочной прозы (К общей постановке проблемы) // Русский фольклор: Русская народная проза. - Т. XIII. - Л.: Наука, Ленингр. отд., 1972. - С. 6-19.
[7] Бараг Л.Г. Легенда // Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. Минск: Навука! тэхтка, 1993. - С. 128-129.
[8] Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. - Минск: Навука i тэхшка, 1993.
[9] Гачев Г.Д. Национальный миф и культура // Миф и культура: человек - не-человек: Тезисы конференции. - М., 1994. - С. 79-80.
[10] Криничмая H.A. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. - Л.: Наука, Ленингр. отд., 1988.
[11] Криничная H.A. Русская народная историческая проза: Вопросы генезиса и структуры. - Л.: Наука, Ленингр. отд., 1987.
[12] Кругляпгова В.II. Жанры несказочной прозы уральского горнозаводского фольклора: Учебное пособие по спецкурсу для студентов филологического факультета. - Сведловск, 1970.
[13] Лазарев А.И. Предания рабочих Урала как художественное явление. - Челябинск, 1970.
[14] Л евин тон P.A. Предания и мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия в 2 т. - М.: Сов. энциклопедия, 1992. - Т.2. - К-Я. - С. 332-333.
[1.5] Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Миф - Число - Сущность / Сост. А.А.Тахо-Годи; Общ. ред. А.А.Тахо-Годи и И.И.Маханькова. -М.: Мысль, 1994. - С. 5 - 216.
[16] Мелетинский Е.М. Миф и двадцатый век // Ме-летинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. - М., 1998. С 419-426.
[17] Предания Русского Севера / Сост. H.A. Криничная. - СПб.: Наука, С,- Петерб. отд.. 1991.
[18] Пропп В.Я. Жанровый состав русского фольклора // Советская этнография. - 1965. N 4.
[19] Пропп В.Я. Легенда // Пропп В.Я. Поэтика фольклора. (Собрание трудов В.Я.Проппа) / Сост., предисл. и комм. А.Н.Мартьшовой. - М.: Лабиринт, 1998. - С. 269 - 300.
[20] Пропп В.Я. Рецензия на книгу К.В. Чистова "Русские народные социально-утопические легенды XVII - XX вв." // Советская этнография.
- 1969. - N 2. - С. 141- 143.
[21] Соколова В.К. Русские исторические предания.
- М.: Наука, L970.
[22] Феоктистова И.К. Мифологемы как основные сюжетообразующие элементы преданий о самопогребении аборигенов // Материалы V Все российского научно-практического семинара но фольклору. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 1997. - С. 69-77.
[23] Феоктистова И.К. Мифологические мотивы русского сибирского предания о мамонте // Филологический ежегодник / Под ред. H.H. Мисюро-ва. - Омск: Омск. гос. унт, 1998. - С. 34-39.
[24] Феоктистова И.К. Образ исчезнувших аборигенов в русских преданиях: система мифологических мотивов // Филологический ежегодник / Под ред. H.H. Мисюрова. - Вып. 2. - Омск, 1999.
- С. 6-12.
[25] Феоктистова И.К. Русские предания об исчезнувших народах (система мифологических мотивов): Автореф. дис.... канд. ' фи,иол. наук. -Омск, 1999.
[26] Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII - XIX вв. - М.: Наука, 1967.
[27] Юнг K.P. Аналитическая психология: Прошлое и настоящее. Пер. с англ. и нем./ Сост. В.Зелинский и А.Руткевич. - М.: Мартис, 1995.
