Русские музыкальные инструменты в японских источниках первой половины XIX в Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

история и культура востока

удк 78.03

DOI dx.doi.org/10.24866/1997-2857/2017-4/5-10 Н.Ф. Клобукова (Голубинская)*

русские музыкальные инструменты в японских источниках первой Половины XIX в.

В статье анализируются описания и изображения некоторых русских музыкальных инструментов, встречающиеся в таких японских источниках первой половины XIX в., как трактат «Канкай ибун» («Удивительные сведения об окружающих [землю] морях») и сборник гравюр «Ифу сясин кагами» («Иллюстрации повседневных обыкновений») японского художника Кавахара Кэйга. Отразившаяся в данных источниках информация стала результатом первых неофициальных, а затем и официальных контактов русских и японцев.

Ключевые слова: музыкальные инструменты, Россия, Япония, культурный обмен

Russian musical instruments in the Japanese sources of the first half of the XIXth century. NATALYA F. KLOBUKOVA (GOLUBINSKAYA) (Moscow State Tchaikovsky Conservatory)

The article analyzes the descriptions and images of some Russian musical instruments that can be found in such Japanese sources of the first half of the XIXth century as the treatise «Kankai ibun» («Amazing information about the surrounding seas») and a collection of engravings «Ifu syasin kagami» («Illustrations of everyday habits») by the Japanese artist Kawahara Keiga. The information reflected in these sources was the result of the first contacts between Russians and Japanese.

Keywords: musical instruments, Russia, Japan, cultural exchange

В 1793 г. японское торговое судно «Вака-мия-мару» с семнадцатью членами экипажа потерпело крушение у Алеутских островов. После 10-месячного проживания у местных аборигенов моряки были подобраны русским промышленным судном, перевезены в Охотск, затем в Якутск, после чего по реке Лене в Иркутск, где прожили 8 лет. В 1803 г. японские моряки были привезены в Петербург, где их принял император Александр I. К этому времени существовал проект установления торговых

отношений с Японией. Визит в Японию было решено совместить с первой русской кругосветной экспедицией под командованием И.Ф. Крузенштерна (1770-1846) на кораблях «Надежда» и «Нева»; в качестве официального посланника в Японию отправлялся дипломат Н.П. Резанов (1764-1807). Отплытие было назначено на 20 июля 1803 г.

Император Александр I во время аудиенции предложил морякам вернуться в Японию вместе с российским посольством. Четверо из них

* КЛОБУКОВА (ГОЛУБИНСКАЯ) Наталья Федоровна, специалист по учебно-методической работе Научно-творческого Центра «Музыкальные культуры мира» Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского.

E-mail: harunoumi@mail.ru © Клобукова (Голубинская) Н.Ф., 2017

согласились, остальные предпочли остаться в России и вернуться в Иркутск.

«Надежда» прибыла в Японию в сентябре 1804 г., простояла на рейде порта Нагасаки около полугода, после чего японский император отказал Резанову в приеме и предписал покинуть страну. Таким образом, миссия Резанова успехом не увенчалась. Однако во время вынужденного пребывания у берегов японские художники-хроникеры, запечатлевавшие визиты иностранных посольств на рисунках и свитках эмаки, успели сделать несколько зарисовок облика русских матросов и офицеров, а также их необычных музыкальных инструментов. Так, на фрагменте свитка «Рэдзанофу райко эмаки» («Прибытие кораблей Резанова») можно видеть корабельного барабанщика, а на свитке «Оросиядзин» («Русские люди») изображены барабанщик и скрипач.

27 марта 1805 г. японских моряков передали японским властям, затем доставили из Нагасаки в Эдо, где они поступили в распоряжение их родового клана Мияги. Последовал 40-дневный допрос «дрейфовщиков»1, во время которого они максимально подробно рассказывали обо всем, что видели и слышали в России. Допрос вели Оцуки Гэнтаку, главный врач клана, и ученый-рангакуся2 Симура Хироюки. По ходу рассказа моряков возникала необходимость иллюстрирования; со слов моряков ученик Оцуки Гэнтаку зарисовывал описываемое, а моряки затем говорили, похоже или нет.

По результатам допросов и последующей исследовательской работы в начале лета 1807 г. была завершена рукопись, получившая название «Канкай ибун» («Удивительные сведения об окружающих [землю] морях»). В 1900 г. в японском издательстве «Хокубункан» было предпринято первое печатное издание рукописи под редакцией Исии Кэндо. В дальнейшем трактат переиздавался еще несколько раз. В 2009 г. в издательстве «Гиперион» вышло русскоязычное издание в переводе В.Н. Горегляда3.

Трактат содержит подробное описание разнообразных реалий жизни России рубежа ХУШ-Х1Х вв., с включением небольшого словаря русского языка. Помимо этого встречаются описания некоторых русских музыкальных инструментов, сопровождаемые иллюстрациями. Так, например, на листе 6 свитка 7 говорится об инструменте под названием косикэ, или

1 Так они назывались в официальных японских отчетах.

2 «Голландовед»; так назывались японские ученые, изучавшие науку и культуру Голландии.

3 Подробнее об истории создания трактата см.: [5,

с. 9-28].

госикэ, то есть «гусельки», гусли. «Нити натягиваются металлические. Бывают латунные и медные. Сорок струн. Крышка закрывается как крылья у бабочки. С обратной стороны крышки наклеены ноты мелодий» [5, с. 181]. На рисунке изображены гусли трапециевидной формы, заключенные в прямоугольный футляр.

Известно, что на Руси начиная с XIV в. бытовали две формы гуслей - звончатые (крыловидные) и шлемовидные (гусли-псалтирь)4. Как симбиоз двух этих разновидностей, к началу XVII в. появились усовершенствованные трапециевидные гусли, заключенные в прямоугольный ящик, который служил резонатором. Ящик закрывался крышкой и ставился на стол, или же устанавливался на полу на четырех высоких ножках. Инструмент назывался столовые, или столовидные (также клавирообразные) гусли и имел от 55 до 66 струн. С большой долей вероятности можно заключить, что в трактате «Кан-кай ибун» описываются именно такие гусли, поскольку на рубеже XVШ-XIX вв. они были очень популярны в России, и японские моряки вполне могли их видеть и при императорском дворе, и в чьем-нибудь доме. «Гусли или лежачая арфа по устройству, виду и величине совершенно сходны с обыкновенным клавиром (клавикордами)... Гусли употребляются во многих знатных домах для застольной музыки; притом же многие русские мастера или гуслисты ныне до того усовершенствовали свою игру, что с большою беглостью и приятностью, в полных аккордах, исполняют новейшие итальянские произведения: театральные балеты, оперныя арии и целыя партиты» [8, с. 106]. Добавим, что инструмент использовался не только для светского музицирования, его применяли также регенты церковных хоров во время спевок.

Далее в тексте приводятся изображения сразу трех инструментов и дается их описание:

- тотика (дототика) - искаж. «дудочка». «Составная флейта. На стыки надеваются серебряные кольца. Есть такие флейты, в которые дуют, держа их во рту. Название не запомнили» [5, с. 181]. Изображенная на иллюстрации флейта имеет семь пальцевых отверстий (шесть с внешней стороны инструмента, одно с внутренней), слегка скошенный верхний конец. Скорее всего, это свирель - продольная деревянная флейта со свистком, вставленным в духовое отверстие. Возможно, некоторые флейты делались разъемными для предохранения от растрескивания из-за разницы температур и облегчения удаления влаги из внутреннего канала - отсюда упоминание в тексте о «составной» флейте.

4 Названы так по форме корпуса.

- кэрэфуко (урэбуко) - трехструнная скрипка или кырымпа (на языке саха, или якутском). «Звуки извлекают, зажав ее корпус под свою левую ключицу» [5, с. 181]. Скрипка, или гудок, была одним из самых распространенных музыкальных инструментов на всей территории России; однако корпус простонародного гудка, как правило, не имел «перехвата» на талии, тогда как инструмент, изображенный в трактате, его имеет; следовательно, моряки описывали именно скрипку. Сильно искаженная транслитерация названия, возможно, объясняется тем, что моряки долгое время прожили в Иркутске и вполне могли заимствовать некоторые слова из языков сибирских народов с изобилием гласной «ы»; при транскрипции этот труднопроизносимый для японца звук заменялся на «э»; отсюда такое странное название, мало похожее на исходное.

- барайка (парайка) - балалайка; на языке ханты инструмент называется паллайка. У изображенной в трактате трехструнной балалайки треугольная верхняя дека, но непропорционально (относительно размеров корпуса) длинный гриф и очень большие настроечные колки, что делает ее похожей по очертаниям на традиционную японскую лютню сямисэн.

Среди музыкальных инструментов упоминается также барабан и некий «музыкальный инструмент длиной всего в два сяку. Спереди у него круглое отверстие, в которое дуют, поворачивая основную часть» [5, с. 181]. Японские редакторы пишут в примечании, что, возможно, имеется в виду труба (яп. торомупэтто, искаж. trumpet). По нашему мнению, это также могла быть флейта с широким раструбом тярумэра (искаж. исп. ^arame^, т.е. шалмей). С этими инструментами японцы к этому времени были немного знакомы, наблюдая повседневную жизнь обитателей голландской фактории на о-ве Дэдзима5.

5 Дэдзима - искусственный остров в порту Нагасаки, на котором в 1641-1853 гг. располагалось голландское торговое представительство и небольшое поселение для иностранных купцов. Известно, что в период сакоку (закрытия страны) 1637-1853 гг. Япония не имела контактов с внешним миром, частично сохраняя торговые контакты с Китаем, Кореей и Голландией. Приведенный фрагмент свитка эмаки «Сцены жизни голландского сеттльмента в Нагасаки», сделанный неизвестным автором приблизительно в конце XVII в., основан на описаниях и эскизах официального инспектора городской управы Ватанабэ Сюсэки (1639-1707). На иллюстрации показан голландец с медным духовым инструментом (сбоку надпись тярумэра). Изображены животные: нелетающая птица казуар из Новой Гвинеи (хикуи-дори), олень яма-сиси (на самом деле это скорее всего антилопа камосика), собака, обезьяна.

Далее в трактате говорится: «Кроме этих, должны быть разные музыкальные инструменты, но внимания на них не останавливали. Эти инструменты используют во время танцев. В столице их видели в театре. Играют там, главным образом, на всех вместе этих музыкальных инструментах. Музыканты становятся в ряд перед возвышением для танцев и после этого актеры, что поблизости, танцуют» [5, с. 181-182].

Упоминание о театре не случайно. Известно, что японские моряки по приглашению императора Александра I посетили балетный спектакль в одном из театров Царского Села. Более подробное описание спектакля приведено в свитке 11: «При виде того, что царствующие особы изволят входить, на сцене зазвучали флейты и барабаны. Государь и входил в такт их звукам. И вот перед сценой выстроился оркестр, зазвучали кото, скрипки и другие инструменты... В танцевальных кёгэнах6 танцевали пятнадцать мужчин и женщин, разделившись на две группы. Из них отдельно поднялись на высокую скалу три женщины. Эта скала медленно съежилась и упала вниз, а женщины слетели и продолжали танцевать. Множество танцоров подпрыгивали в высоту пять-шесть сяку7 и танцевали, вертясь на одной ноге. В это время зрители хлопали в ладоши и хвалили их. Когда государь, расчувствовавшись, ударил в ладоши, все остальные зрители тоже вслед за ним ударили в ладоши» [5, с. 275-276].

По всей вероятности, речь идет о знаменитом Китайском театре, построенном в Александровском парке Царского Села архитекторами А. Ринальди и И.В. Нееловым в 1778-1779 гг. Внутреннее убранство Китайского театра отличалось большой пышностью. Центральная ложа, портал сцены, плафон - все было украшено фигурами китайцев, драконами, щитами со знаками зодиака и другими элементами восточного декора. Интерьер оживляли колокольчики, бусы, подвески, выточенные из дерева, пестро раскрашенные, посеребренные и вызолоченные. Украшения лож были сделаны из раскрашенного картона с подложкой из блестящей фольги. В центральной императорской и двух боковых великокняжеских ложах находились подлинные произведения китайского искусства: декоративные лаковые панно, фарфор, мебель. В 1779 г. художник-декоратор И. Крист расписал занавес оранжевого шелка сценками

6 Японское название театральных представлений.

7 Японская мера длины, приблизительно 30 см; для измерения тканей - около 40 см.

2017 • № 4 • ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

7

и пейзажами в «китайском вкусе». В этом же году состоялось открытие театра; была показана опера «Дмитрий Артаксеркс» итальянского композитора Джованни Паизиелло (1741-1816); на представлении присутствовала императрица Екатерина II. В дальнейшем спектакли устраивались, как правило, в летний сезон для императора, его семьи и гостей8.

Название спектакля, который смотрели японские моряки, установить не представляется возможным, но, судя по описанию, это был один из балетов в постановке французского танцовщика и хореографа Карла Дидло (1767-1837)9, который с 1802 г. руководил петербургской балетной труппой. Дидло создал собственный хореографический стиль, введя различные усовершенствования в балетную технику (что стало исполнимым благодаря использованию облегченных костюмов - обтягивающих трико и легких туник), а также разработал новую систему театральной машинерии, что давало возможность танцорам «летать» над сценой, как поодиночке, так и группами. Именно эти особенности увиденного зрелища описывают японские моряки в своих воспоминаниях.

Упомянем еще об одном музыкальном инструменте, который явно впечатлил жителей Страны восходящего солнца. Речь идет о колоколах в православных храмах. В свитке 5 листе 4 говорится: «В главном павильоне три раза в день совершается служба - утром, в обед и вечером, - и буддийские священники должны читать сутры. Впереди в ряд устанавливают восковые свечи, а в это время на колокольне звонят в колокол. Посреди проемов колокольни - большой колокол, а вокруг него висит много малых колоколов. Малых колоколов висит пять или семь, или же девять. Самое большое число - девять.

И у больших, и у малых колоколов в тех краях внутри свисает язык, там это вроде колокольчика фурин10. О них не ударяют. Раскачивают и звонят. Называют этот язык эдзуки [искаж. рус. «язык» - прим. авт.].

8 К сожалению, в настоящее время здание и интерьеры утрачены.

9 Приведем названия некоторых постановок: «Фавн и Гамадриада», «Зефир и Флора», «Роланд и Моргана», «Амур и Психея», «Лаура и Генрих» и др.

10 Небольшой колокольчик с язычком, подвешиваемый в помещениях и на кровлях крыш храмов и жилых домов. К язычку, как правило, привязывается полоска бумаги с написанным на ней сезонным стихотворением. Звенит под напором ветра. Используется только в летнее время; считается, что звон колокольчика навевает прохладу.

Внутри этого колокола к языку привязан шнур. Много таких больших и малых шнуров держат пальцами правой и левой руки. Что же касается каната от большого колокола, то его зажимают пальцами ноги, прижимают ногой и отбивают такт. При соблюдении этого такта [колокол] звучит удивительно интересно.

Если человек не привык, то сначала отдельный человек управляется с большим колоколом. А во все малые колокола звонят, объединив их. Ударяют три раза, и по этому сигналу начинают читать сутру и звонят, покуда эту сутру прочтут до конца. Каждое утро люди по звуку этих колоколов начинают утреннюю службу в храмах и пробуждаются ото сна на заре» [5, с. 137-138].

Интересно, что на рисунке купол храма изображен конусовидным, а не в виде традиционной луковицы. Составители трактата объясняют это тем, что дрейфовщики не могли толком описать внешний облик русских храмов, и при иллюстрировании за основу брались изображения европейских соборов на старинных медных досках, хранящихся в семействе Оцуки [5, с. 139].

Строение церковных колоколов, порядок их применения и способы звуковоспроизведения заинтересовали японских моряков прежде всего в силу кардинальных отличий от японских колоколов, используемых в буддизме. Большой японский храмовый колокол бонсё, или ооганэ, всегда размещается в отдельно стоящей звоннице сёро (тогда как в русском православном храме звонница может быть совмещена с основным зданием), комплекты колоколов не применяются, а звук извлекается с помощью била сюммоку, подвешенного снаружи, а не внутри, как у русских колоколов.

Кроме трактата «Канкай ибун», содержащего интереснейшую информацию в том числе и для исследователей русской культуры конца XVIII - начала XIX вв., рисованные изображения русских музыкальных инструментов имеются в сборнике гравюр «Ифу сясин кагами» («Иллюстрации повседневных обыкновений», 1853) японского художника Кавахара Кэйга (1786-?). Известно, что следующий после визита Н.П. Резанова официальный контакт Японии и России состоялся в 1853 г., когда правительство России направило в Японию посольство во главе с вице-адмиралом Е.В. Путятиным, которому было поручено провести с представителями сёгуната переговоры о заключении торгового договора, «стараясь достигнуть желаемого единственно путями переговоров и мирными средствами» [4, с. 7]. Кавахара Кэйга запечатлел отдельные моменты пребывания российской миссии на японской земле, в том числе и корабельный духовой оркестр, в серии рисун-

ков, на основе которых художник Ёкояма Ма-цусабуро (1838-1884), обучавшийся западной манере изобразительного искусства, а также литографии и фотографии, создал рукописный свиток эмаки (ныне хранится в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге).

Российское посольство смогло встретиться с губернатором Нагасаки Осава только 9 сентября. В этот день «.адмирал с музыкантами, флагом и караулом торжественно сошел на берег, церемониальным маршем проследовал к резиденции губернатора и вручил ему письмо» [4, с. 8-9]. Японские власти очень долго согласовывали мельчайшие детали предстоящего визита в дом губернатора, однако участие в шествии российского посольства военных музыкантов возражений не вызвало. Как вспоминает И.А. Гончаров в походном дневнике российской миссии «Фрегат «Паллада», «.о музыке они [японцы - прим. авт.] не сделали, против ожидания, никакого возражения; вероятно, всем, в том числе и губернатору, хотелось послушать ее» [2, с. 271]. Пока российская эскадра стояла на рейде Нагасаки, музыканты каждый день играли на палубах: днем - для тренировки, а вечером - для развлечения команды. Японские представители посещали российские суда практически каждый день и не отказывали себе в удовольствии «.послушать музыку и посмо-

треть ученье, военные тревоги, беганье по вантам и маневры с парусами» [2, с. 263]. Гончаров вспоминает также, что музыканты, ожидавшие конца переговоров с властями Нагасаки во дворе дома губернатора, были крайне разочарованы тем, что их угостили только простой водой. «Трезвые артисты кинули на меня несколько мрачных взглядов. Матросы долго не давали прохода музыкантам, напоминая им японское угощение» [2, с. 288].

Изображенный Кавахара Кэйга российский духовой оркестр (Рис. 1) состоит из шестнадцати музыкантов в парадной униформе (четырех барабанщиков, четырех горнистов, четырех корнетистов, двух валторнистов и двух тромбонистов). Инструменты прорисованы настолько точно, что их атрибуция не составляет труда, однако нельзя с уверенностью утверждать, что такой состав был типичен для российского флота середины XIX в., поскольку в это время, как указывает В.И. Тутунов, корабельные оркестры в России только начали вводиться и не имели унифицированного состава [7, с. 118].

«Открытие» Японии, состоявшееся в 1850-х гг., положило начало активному восприятию страной западных материальных и культурных ценностей. Не было исключением и музыкальное искусство, «орудия воспроизводства» которого, то есть западные музыкальные инструменты,

Рис. 1. Русский корабельный оркестр. Кавахара Кейга, около 1854 г.

2017 • № 4 • гуманитарные исследования в восточной сибири и на дальнем востоке

9

возбуждали живой интерес и стремление запечатлеть их на рисунках и гравюрах. Так, оттиски с глиняных матриц каварабан, бывшие популярными в Нагасаки и Йокогаме в 1850-х -1860-х гг., изображали, помимо всего прочего, сцены музицирования как одного из любимых видов развлечения гайкокудзин («господ иностранных государств»). В качестве примера приведем гравюру художника Итимосай Ёсито-ра «Гайкокудзинбуцу суга. Росиа» («Портреты иностранцев. Русские»), на которой изображена русская семейная пара, играющая на маленькой трубе и гармони (причем мужчина держит последнюю весьма странным образом).

В дальнейшем японская иконография западных, в том числе русских, музыкальных инструментов полонялась все более реалистичными изображениями. По мере восприятия Японией западной музыкальной культуры, которая к началу XX в. стала неотъемлемой частью японской жизни, музыкальные инструменты из объекта исследовательского интереса превратились в образы художественного творчества и заняли важное место в сюжетной палитре японских живописцев и графиков.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Вертков К.А. Русские народные музыкальные инструменты. Л.: Музыка, 1975.

2. Гончаров И.А. Фрегат «Паллада». М.: Советская Россия, 1976.

3. Горегляд В.Н. Японские скитальцы в старой России // Оцуки Гэнтаку, Симура Хироюки. Канкай ибун. «Удивительные сведения об окружающих [Землю] морях» / Пер., вступ. ст. и коммент. В.Н. Горегляда. СПб.: Гиперион, 2009. С. 9-28.

4. Миссия в Японию. К 150-летию экспедиции адмирала Е.В. Путятина. Каталог выставки. СПб: 2005.

5. Оцуки Гэнтаку, Симура Хироюки. Канкай ибун. «Удивительные сведения об окружающих

[Землю] морях» / Пер., вступ. ст. и коммент. В.Н. Горегляда. СПб.: Гиперион, 2009.

6. Тамба Цунэо. Йокогама укиёэ [Изображения культуры порта Йокогама в первые годы открытия]. Токио: Асахи симбун, 1962.

7. Тутунов В.И. История военной музыки в России. М.: Музыка, 2005.

8. Фаминцын А.С. Гусли - русский народный музыкальный инструмент. СПб, 1890.

REFERENCES

1. Vertkov, K.A., 1975. Russkie narodnye muzykal'nye instrument [Russian folk musical instruments]. Leningrad: Muzyka. (in Russ.)

2. Goncharov, I.A., 1976. Fregat «Pallada» [Frigate "Pallada"]. Moskva: Sovetskaya Rossiya. (in Russ.)

3. Goreglyad, V.N., 2009. Yaponskie skital'tsy v staroy Rossii [Japanese wanderers in old Russia]. In: Otsuki Gentaku, Simura Hiroyuki, 2009. Kankay ibun. «Udivitel'nye svedeniya ob okruzhayushchikh [Zemlyu] moryakh». Sankt-Peterburg: Giperion, pp. 9-28. (in Russ.)

4. Missiya v Yaponiyu. K 150-letiyu ekspeditsii admirala E.V. Putyatina. Katalog vystavki [The mission to Japan. To the 150th anniversary of the expedition of Admiral E.V. Putyatin. Exhibition catalog]. Sankt-Peterburg, 2005. (in Russ.)

5. Otsuki Gentaku, Simura Hiroyuki, 2009. Kankay ibun. «Udivitel'nye svedeniya ob okruzhayushchikh [Zemlyu] moryakh» [Kankay ibun. Amazing information about the surrounding seas]. Sankt-Peterburg: Giperion. (in Russ.)

6. 1962. [Yokohama ukiyoe]. ^Bi^H (in Japanese)

7. Tutunov, V.I., 2005. Istoriya voennoy muzyki v Rossii [The history of military music in Russia]. Moskva: Muzyka. (in Russ.)

8. Famintsyn, A.S., 1890. Gusli - russkiy narodnyy muzykal'nyy instrument [Gusli, a Russian folk musical instrument]. Sankt-Peterburg. (in Russ.)