CC BY
174
УДК 8ПЛ1Г255: 801.161.1’255
РУССКАЯ СКАЗКА В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ТРАДИЦИИ ПЕРЕВОДА
© Т.Н. Богрданова
Корпусный подход в сопоставительном изучении литературных форм русской сказки и параллельных переводных английских текстов является новым этапом изучения текста в межкультурном пространстве. В результате установлены основные тенденции британской переводческой традиции в переложении национально-специфических материалов и их зависимость от адресной аудитории.
Ключевые слова: русская сказка; англоязычная традиция перевода; адресная аудитория; реалия.
Сегодня изучение фольклорного текста на языках разных народов приобретает особую актуальность в условиях безгранично расширяющихся контактов, как непосредственных, так и опосредованных, и, следовательно, все большей востребованности перевода как основы межкультурных диалогов. При этом транспозиция фольклорного материала требует рассмотрения не только собственно переводоведческих проблем, но и, прежде всего, специфики национальных фольклорных традиций. Однако в общей теории художественного перевода вопрос о специфических требованиях переложения образцов устно-поэтического народного творчества до сих пор практически не рассматривался, хотя в последнее время ситуация меняется, и этому аспекту уделяется все больше внимания как в самой фольклористике, так и в переводоведении [1-3]. Прежде всего, отметим, что достигнуто понимание необходимости разграничивать, с одной стороны, научный перевод фольклорных материалов и их литературно-художественное переложение, с другой стороны. Первый вид перевода должен стремиться к наибольшей точности в передаче смысла и формы, в которую облекается этот смысл, и он адресуется преимущественно специалистам, второй вид перевода, в принципе, стремится к решению тех же задач, но при этом должен учитывать интересы более широкой, чаще всего детской, аудитории [4]. И в том, и в другом направлении накоплен достаточный опыт, требующий теоретического осмысления.
Отметим также признание редкого единодушия среди переводоведов, вне зависимости от направлений, относительно того, что языковое общение есть преимущественно общение посредством текстов. Соответственно, перевод как особая форма коммуни-
кации есть также коммуникация текстов, которую следует рассматривать относительно текстуальных систем двух данных культурных сообществ [5]. В этом плане принципиально важным представляется сопоставительное изучение корпуса параллельных текстов [6] и сложившихся переводческих традиций в паре взаимодействующих языков. При этом возникающие здесь возможности взгляда на свою культуру через призму другой позволяют увидеть более четко ее специфику, что должно найти отражение не только в совершенствовании переводческой практики, но и, в конечном счете, способствовать адекватному восприятию и распространению родной культуры (и фольклорных образцов) в межкультурном пространстве.
Исследование, проводившееся в рамках обозначенной методологии, позволило установить, в частности, что британская традиция переложения русского фольклорного материала характеризуется двумя различными тенденциями: точный, буквальный перевод (У. Ролстон) и литературно-художественный пересказ (А. Рэнсом). В первом случае отбор материала для перевода, комментарии, а также точное следование тексту оригинала подчеркивают преимущественно научный характер переложения, адресованного специалистам. В случае перевода-пересказа Рэнсома наблюдаем трансформацию сказочного жанра в связи с направленностью на детскую аудиторию и, соответственно, актуализацию ее развлекательно-познавательной и воспитательной функции. Подчеркнем при этом, что речь идет, конечно же, о фиксированном бытовании фольклорных текстов уже в рамках письменно-литературной традиции, обусловливающей, в т. ч. возможность их переводов и существования в межкультурном пространстве. Так, У. Ролстон (Russian Folk-
tales, 1873), стоявший у истоков британской традиции как составитель и переводчик первого наиболее полного сборника русских народных сказок, строго следовал оригинальным текстам из сборника А.Н. Афанасьева. подвергшимся, как известно, минимальной литературной редакции при публикации. В отношении А. Рэнсома (Old Peter's Russian Tales, 1916) нельзя быть совершенно определенным в этом вопросе, поскольку, по его собственному утверждению, он более полагался на память, чем на конкретные фольклорные источники, пересказывая свои любимые русские сказки. Тем не менее представляется, что им были использованы в той или иной степени русские фольклорные источники (и, несомненно, сборник Афанасьева), что очевидно при анализе материала. Кроме того, не исключается влияние на его пересказ «разноцветных» сборников сказок, изданных для детей под редакцией известного британского фольклориста и антрополога Э. Лэнга в Англии на рубеже XIX-XX вв. [7], пользовавшихся большой популярностью и заложивших каноны английской переводной сказки, адресованной для детской читательской аудитории. В эту серию вошли и русские сказки, в т. ч. и в переводе Ролстона. Для современного британского переводчика, действующего уже в контексте предшествующей переводческой традиции, в частности П. Уильямса, в качестве источника выступают тексты русских народных сказок, прошедшие через адаптацию и литературную обработку для детской аудитории [8].
Фотографическая точность - вот к чему стремился У. Ролстон, переводчик и фольклорист, в своем переложении наиболее своеобразных образцов русского фольклора, тщательно им отобранных для англоязычной аудитории. В числе примерно пятидесяти сказок, переведенных им полностью, и известная русская сказка о Емеле [9]. Для иллюстрации его переводческой техники рассмотрим отрывок - начало этой сказки - и сравним с оригиналом [10-11].
Емеля-дурак
Жили три брата, два-то умных, а третий дурак; умные братья поехали в нижние города товаров закупать и говорят дураку: «Ну смотри, дурак, слушай наших жен и почитай так, как родных матерей; мы тебе купим сапоги красные, и кафтан красный, и рубашку красную».
Дурак сказал им: «Ладно, буду почитать». Они отдали дураку приказание, а сами поехали в нижние города; а дурак лег на печь и лежит. Невестки говорят ему: «Что же ты, дурак! Братья велели тебе нас почитать и за это хотели тебе по подарку привезть, а ты на печи лежишь, ничего не работаешь; сходи хоть за водой». Дурак взял ведра и пошел за водой; зачерпнул воды, и попала ему щука в ведро. Дурак и говорит: «Слава богу! Теперь я наварю хоть этой щуки, сам наемся, а невесткам не дам; я на них сердит!» Говорит ему щука человеческим голосом: «Не ешь, дурак, меня; пусти опять в воду, счастлив будешь!» Дурак спрашивает: «Какое ж от тебя счастье?» - «А вот какое счастье: что скажешь, то и будет! Вот скажи: по щучьему веленью, по моему прошенью ступайте, ведра, сами домой и поставьтесь на место».
EMILIAN THE FOOL
There were once three brothers, of whom two were sharp-witted, but the third was a fool. The elder brothers set off to sell their goods in the towns down the river, and said to the fool: “Now mind, fool! Obey our wives, and pay them respect as if they were your own mothers. We’ll buy you red boots, and a red caftan, and a red shirt". The fool said to them: “Very good; I will pay them respect". They gave the fool their orders and went away to the downstream towns; but the fool stretched himself on top of the stove and remained lying there. His brothers’ wives say to him: “What are you about, fool! your brothers ordered you to pay us respect, and in return for that each of them was going to bring you a present, but there you lie on the stove and don’t do a bit of work. Go and fetch some water, at all events". The fool took a couple of pails and went to fetch the water. As he scooped it up, a pike happened to get into his pail. Says the fool: “Glory to God! Now I will cook this pike, and will eat it all myself; I won't give a bit of it to my sisters-in-law. I'm savage with them!"
The pike says to him with a human voice: “Don’t eat me, fool! If you’ll put me back again into the water you shall have good luck!" Says the fool, “What sort of good luck shall I get from you?" “Why, this sort of good luck: whatever you say, that shall be done. Say, for instance, 'By the Pike's command, at my request, go home, ye pails, and be set in your places."
Очевидно, что Ролстон следует буквально оригиналу, но, однако, разговорный, просторечный стиль русской сказки, «богатство образности, скрытое в разговорной речи» [12] не находит в английском переводе адекватного выражения. Сравним, например, следующие словосочетания: два-то умных -
of whom two were sharp-witted; по подарку привезть - bring you a present и т. п.; переводной текст ближе к литературной норме, а использование устаревших форм подчеркивает хронологическую удаленность текста от читателя. Например, ye pails: ye old use you -used especially when speaking to more than one person; pail especially American English 1 a metal or wooden container with a handle, used for carrying liquids [= bucket] [13]. Кроме того, буквальный перевод достигается нередко за счет некоторой напряженности лексикофразеологических связей переводящего языка, например: нижние города - the towns down the river, downstream towns; слушай наших жен и почитай так, как родных матерей - Obey our wives, and pay them respect as if they were your own mothers; лег на печь и лежит - stretched himself on top of the stove and remained lying there. Искусственный характер таких коллокаций [14] сигнализируется многословием, иногда требуются дополнительные пояснения в виде ссылок, например, к словосочетанию нижние города - the towns down the river, downstream towns - следует пояснение Nijnie, lower; Thus Nijny Novgorod is the lower (down the Volga) Novgorod (Dahl.); Нижний, к примеру, Нижний Новгород - это Новгород ниже по течению Волги (Даль) [9]. Прецедентные тексты, к которым относится и сказка [3], требуют особого внимания в передаче национально-культурной информации, которую они содержат, и здесь переводчик выступает как эксперт межкуль-турной коммуникации. Так, во вводной главе к своему сборнику, характеризующей национально-культурный контекст, Ролстон дает достаточно подробное описание русской деревни, в т. ч. крестьянской избы, останавливаясь и на такой детали, как печка: «...the stove which occupies so large a share of space, within which daily beats, as it were the heart of the house, above which is nightly taken the repose of the family»; большую часть занимает печь, внутри которой, можно сказать, бьется сердце дома и на верхнюю полку которой укладывается семья для ночного отдыха [9]. Соответственно, в анализируемом тексте реалия lie on the stove не поясняется. Сохранение такой лексики (caftan) подчеркивает национальный колорит переводного текста. Отдельного комментария требует перевод имен собственных в сказке, например,
имя главного сказочного персонажа - Емеля. Согласно толковому словарю Ушакова: ЕМЕЛЯ - м. (фам. форма имени Емельян) (простореч. обл.). Прозвище, применяемое к болтуну, пустомеле, простаку. Мели, Емеля, твоя неделя. Пословица. Емеля-дурачок [15]. Таким образом, очевидно, что транслитерация в английском тексте не адекватна, поскольку ЕМ1ЫЛЫ не эквивалентен разговорно-сниженному ЕМЕЛЯ и даже ЕМЕЛЬЯНУ. Более того, ЕМТТТЛ N не ассоциируется, на самом деле, с русской культурной традицией, т. к.: В православных святцах не значится... Эмилиан - западная форма русского имени Емельян... Уменьшительные формы: Эля, Эма, Эмиля, Миля [16].
Рассмотрим перевод П. Уильямса этой же русской сказки, адаптированной для детской аудитории, и сравним переводческие решения современного британского переводчика с переводом его предшественника.
По щучьему веленью
В одной деревне жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий - дурачок Емеля. Старшие братья работают, а Емеля целый день на печке лежит и ничего не делает. Вот однажды уехали братья на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
- Сходи, Емеля, за водой. А он им с печки:
- Неохота...
- Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
- Ну ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку. Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
- Вот уха будет сладка!
Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:
- Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
А Емеля смеется:
- На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка. Щука взмолилась опять:
- Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
- Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
- Емеля, Емеля, скажи - чего ты сейчас хочешь?
- Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась...
Щука ему говорит:
- Запомни мои слова: когда что тебе захочется - скажи только: «По щучьему веленью, по моему хотенью».
At the Pike’s Behest (P. Williams)
Once upon a time there was an old man who had three sons. Two of them were bright fellows, the third called Yem'elia was a bit of a fool. While his brothers worked, Yem 'elia spent the whole day lying on the stove and took no interest in anything. One day Yem 'elia’s two brothers had gone to the market, and their wives decided to send him for water.
“Fetch some water, Yem'elia". But he called down from the stove: “I don’t feel like it".
“Fetch some water, or you won’t get anything tasty when your brothers come back from the market".
“Oh, all right, then".
Yem 'elia climbed down off the stove, pulled on his coat and boots, took a couple of buckets and an axe and down to the stream. He broke a hole in the ice, filled the buckets and put them on the bank. He looked into the hole in the ice and spotted a pike in the water. He dropped down and somehow managed to catch hold of the pike and pull it out.
“This will make fine fish soup!"
Suddenly the pike spoke to him in a human voice: “Yem 'elia, put me back in the water, I shall be of use to you".
Yem 'elia just laughed: “Now how can you be of use to me? No, I’ll take you home and my brothers’ wives can turn you into soup. You’ll make fine soup".
“Yem'elia, o Yem 'elia. Put me back in the water and I shall do everything you ask".
“Very well but first prove that you are not deceiving me, then I’ll let you go".
The pike replied: “Yem 'elia, tell me what you want just now ".
“I want.I want the buckets to take themselves home, and not spill a drop of water".
The pike said: “Remember these words, and when you want something just say:
At my request,
At the pike’s behest".
Сравнительный анализ оригинального и английского параллельного текстов показывает, что трансформированный для детского адресата русский сказочный текст получает вполне адекватное выражение в точном переводе П. Уильямса. Важным новшеством в переводе является знак ударения в более точно переданном имени главного сказочного персонажа, что может свидетельствовать, во-первых, о признании особой значимости этого разряда лексики в переводе; во-вторых, необходимости адекватного воспроизведения
русского слова и в устной речи. Примечательно также особое внимание переводчика к рифмованному характеру русской сказочной формулы, сохраняемой и в переложении (выделено шрифтом в тексте), что очевидно в сравнении с вариантом У. Ролстона (By the Pike's command, at my request). Ситуативная реалия lying on the stove также не комментируется в тексте, поскольку ее значение раскрывается сопровождающей текст иллюстрацией, что представляется чрезвычайно уместным в произведении для детского чтения. В другом случае при передаче реалии используется приблизительный перевод (гостинец - anything tasty).
Отметим также отсутствие буквализмов в параллельном тексте, отражающем колло-кационные нормы передающего языка: ср., например: двое умных, третий - дурачок Емеля - Two of them were bright fellows, the third called Yem'elia was a bit of a fool; Вот уха будет сладка! - This will make fine fish soup! Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка. - No, I’ll take you home and my brothers ’ wives can turn you into soup. You’ll make fine soup. Точно также вместо устаревшей используется современная лексика, например, bucket заменяет pail, вместо fool - a bit of a fool. Последнее словосочетание, согласно лексикографическим данным, характерно именно для британской идиоматической речи: 5 a bit of a something especially British English used to show that the way you describe something is only true to a limited degree: The news came as a bit of a shock. I _ felt a bit of a _ fool. It looks like they left in a bit of a hurry [13].
Таким образом, очевидно, что традиция бережного отношения в передаче особенно -стей русской сказки средствами английского языка имеет продолжение на современном этапе. Вместе с тем ввиду того, что традиция публикаций фольклорных текстов в оригинальной культуре (литературные обработки, переложения для детей) предоставляет возможность выбора текста-источника для целевой аудитории, современный переводчик ориентируется именно на этого рода материалы, адресуя свои переводы прежде всего детской аудитории и уделяя между прочим особое внимание и передаче произносительных норм русских имен собственных, используемых в сказках, что представляется вполне
уместным и своевременным в условиях интенсификации межкультурных связей.
Однако британская традиция перевода характеризуется и опытом самостоятельного литературного переложения русских сказок для детей А. Рэнсомом, известным английским детским писателем. Продемонстрируем особенности его художественного пересказа на примере русской сказки «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», сопоставив с переводом П. Уильямса. У Рэнсома сказка называется «Alenoushka and Her Brother», у Уильямса: «Sister Alionushka and Brother Ivanushka» (для него в качестве источника выступает текст сказки в обработке А.Н. Толстого; Рэнсом, по-видимому, опирается на оба варианта этой русской сказки, опубликованных А.Н. Афанасьевым). Таким образом, уже в заглавии последний более точен в отражении оригинала; транслитерированные варианты русских имен передают нормы русского произношения. В тексте Рэнсома братца зовут Vanoushka, сестрицу - Alenoushka; в примечании следует пояснение, что это -уменьшительно-ласкательные формы соответствующих русских имен.
Рассмотрим и здесь вступительную часть сказки, во-первых, в переводе Уильямса и сравним с оригиналом.
Сестрица Аленушка и братец Иванушка
Жили-были старик да старуха, у них была дочка Аленушка да сынок Иванушка.
Старик со старухой умерли. Остались Аленушка да Иванушка одни-одинешеньки.
Пошла Аленушка на работу и братца с собой взяла. Идут они по дальнему пути, по широкому полю, и захотелось Иванушке пить.
- Сестрица Аленушка, я пить хочу!
- Подожди, братец, дойдем до колодца.
Sister Alionushka and Brother Ivanushka
Once upon a time there lived an old man and woman who had a daughter named Ali'onushka and a young son named Iv'anushka. The old couple died and Alionushka and Ivanushka were left alone, without anybody in the whole world. Alionushka went out to work and took her brother with her. They walked a long way through the fields and Ivanushka grew thirsty.
“Sister Alionushka, I want to drink!"
“Wait, little brother, until we get to the well."
Особая певучесть русской сказовой речи создается преимущественно благодаря гла-
гольной основе, с глагола же начинаются предложения, в то время как синтаксис переводного текста определяется строгой закрепленностью порядка слов, в котором глагол-сказуемое следует за подлежащим. К синтаксической ассиметрии примыкает морфологическая: лексическая синтагматика оригинала передается в переводе преимущественно средствами синтаксической синтагматики: старик да старуха - an old man and woman; сынок - a young son; старик со старухой -the old couple; братец - little brother. Бинарные редупликативные формулы также не могут быть отражены буквально в переводном тексте в силу структурных различий между взаимодействующими языками: одни-
одинешеньки - were left alone, without anybody in the whole world; утрачивается формульный характер и словосочетания: по дальнему пути, по широкому полю - a long way through the fields. Вместе с тем смысл оригинала передан средствами идиоматической английской речи, в которой инициальная формула сигнализирует сказочность последующего повествования, а транслитерированные имена главных персонажей, знаки исходной культуры, сохраняют национальный колорит источника.
Во-вторых, приведем отрывок из переложения Рэнсома [17] и сравним английские параллельные тексты.
Alenoushka and Her Brother
Once upon a time there were two orphan children, a little boy and a little girl. Their father and mother were dead, and they were alone. The little boy was called Vanoushka, and the little girl’s name was Alenoushka
They set out together to walk through the whole of the great wide world. It was a long journey they set out on, and they did not think of any end to it, but only of moving on and on, and never stopping long enough in one place to be unhappy there.
They were travelling one day over a broad plain, padding along on their little bare feet. There were no trees on the plain, no bushes; open flat country as far as you could see, and the great sun up in the sky burning the grass and making their throats dry, and the sandy ground so hot that they could scarcely bear to set their feet on it. All day from early morning they had been walking, and the heat grew greater and greater towards noon.
“Oh," said little Vanoushka, “my throat is so dry. I want a drink. I must have a drink - just a little drink of cool water".
“We must go on, ” said Alenoushka, “till we come to a well. Then we will drink.”
Перевод-подстрочник
Жили-были когда-то двое деток-сироток, мальчик и девочка. Их родители умерли, и они были одни на свете. Мальчика звали Ванюшка, а девочку - Аленушка.
Вот они отправились бродить по белу свету далеко-далеко, не задумываясь о том, куда придут, только бы идти и идти и не останавливаться надолго в одном месте, где бы они снова почувствовали себя несчастными.
Однажды шли они по широкому полю, ступая босыми ножками по земле. Ни деревца, ни кусточка не было видно, только повсюду, куда простирался глаз, бескрайнее ровное поле, и высоко на небе висело жаркое солнце, выжигавшее траву вокруг, от него становилось сухо во рту, и песок под ногами так нагревался, что было больно ступать. Они шли целый день с самого раннего утра, и жара к полудню становилась все невыносимей.
«Ох, - сказал Ванюшка: у меня горло совсем пересохло. Я хочу пить. Я так сильно хочу пить -хоть глоточек прохладной водицы!»
«Нам надо пройти дальше, - сказала Аленушка: пока мы не придем к колодцу, тогда мы и попьем водицы».
Уже в этом отрывке, начинающем сказочное повествование, можно видеть, насколько отличаются сравниваемые английские параллельные тексты. В отличие от Уильямса, следующего по возможности точно оригиналу, Рэнсом использует его сюжетную линию как основу, дополняя свой пересказ подробными деталями. Так, например, описанию жары посвящен целый абзац (подчеркнуто в тексте), в то время как в русской сказке из сборника А.Н. Афанасьева о жаре находим одну строчку: «Идут двое сироток -сестрица Аленушка с братцем Иванушкой по дальнему пути, по широкому полю, а жар-то, жар их донимает» [ll]. Детализация и экспликация используются для усиления эмоционального фона сказки и для ее большей наглядности для маленького читателя.
В плане дальнейшего сравнения английских параллельных текстов отметим, что Уильямс стремится передать не только смысл оригинала, но также и его основную стилевую характеристику - формульность, образуемую повторами. Вместе с тем очевидно, что переводной текст не может быть копией оригинала. Так, рифмованный харак-
тер русской народной речи: солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает; частично компенсируется в переводе за счет синтаксического повтора: The sun stood high in the sky; the well was still far off, and the heat was oppressive (подстрочный перевод: солнце стояло высоко в небе; колодец был все еще далеко, и жара была невыносимой). В других случаях лексической синтагматике оригинала соответствует либо синтаксическая синтагматика (словосочетание): копытце полно водицы - a cattle trough full of water (коровье корыто полное воды); либо английские лексические основы: сестрица -копытца - sister - trough; теленочком станешь - you will turn into a calf; козленочком станешь - you’ll turn into a kid. Переводной текст при этом все же более «литературен», чем его оригинал: хлебну я из копытца - let me take a sip from the trough (позволь мне отпить из корыта); мочи нет - I can’t go on: I must drink (Я не могу терпеть, мне нужно попить); лексические повторы, например, глагольные, в переводном тексте заменяются синонимическими оборотами: напился -
drank his fill, slaked his thirst.
В то же время Рэнсом, опираясь на оригинальную сюжетную линию, развивает ее в основном за счет детализации. Она, с одной стороны, поддерживает формульность стиля (например, дальнейшая акцентуация темы жары, характерный трехкратный повтор). С другой стороны, детализация трансформирует рассказ в сторону ее большей эксплицит-ности и наглядности, что должно отвечать уровню детской аудитории (для этого широко используются лексика, специфичная для детской речи, образная идиоматика, прямая речь, вводные конструкции, лексико-синтаксические повторы, лексика, создающая разговорную интонацию речи и т. п.).
Таким образом, анализ британской традиции перевода русской сказки свидетельствует о двух возможных стратегиях перевода: строгое и точное следование тексту оригинала, особенно в случае специализированного, научного перевода, или вольное литературное переложение, допускающее значительные отступления в деталях при сохранении основной сюжетной линии, упрощающее и интерпретирующее текст волшебной сказки для иноязычной детской аудитории. Однако при существовании такого рода адаптаций в
оригинальной фольклорной традиции возможно использование этого материала в качестве источника, которое далее переадресуется соответствующей англоязычной аудитории как можно более точно с сохранением национально-специфических особенностей прецедентного текста, что и было проиллюстрировано примером современного перевода.
Наконец, анализ ряда американских переводов (два ранних перевода, выполненных в начале прошлого века, и один из современных) показывает, что они также ближе к точному переводу, чем к литературному переложению в стиле А. Рэнсома. Поскольку выбор текста-источника имеет принципиальное значение в решении вопроса адресной аудитории переводных произведений, был проведен прежде всего сравнительный анализ переводов с оригиналом и установлено, что авторы американских переводов берут за основу тексты из сборника А.Н. Афанасьева. Известно, что сам фольклорист пригодными их для детского чтения не считал; в связи с чем позднее опубликовал переработанные им «Русские детские сказки» (1870 г.). В дальнейшем русские народные сказки перерабатывались и адаптировались, очень часто известными русскими писателями согласно интересам основной адресной аудитории. Так, перевод британского переводчика П. Уильямса, в отличие от его предшественников, основывается на текстах русских сказок, переработанных для детей А. Толстым.
1. Казакова T.A. Imagery in Translation. Ростов н/Д; СПб., 2004.
2. Лиморенко Ю.В. Проблемы перевода фольклорных текстов (на материале фольклора эвенков): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2QQ7.
3. Фененко Н.А., Кретов А.А. Переводоведение: проблемы и решения // Вестник ВГУ. Серия Лингвистика и межкультурная коммуникация. Воронеж, 2002. № 3. URL: www.ebiblio-teka.lt/resursai/Uzsienio%2Qleidiniai/.../lin/.../lin 020l_07.pdf (дата обращения: 31.01.2010).
4. Богрданова Т. Н. Фольклорный текст в меж-культурном пространстве (на материале английских переводов русской сказки) // Этно-
культурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности: сборник статей. Улан-Удэ,
2008. С. 140-148.
5. Dimitriu R. The Cultural Turn in Translation Studies. Ia§i, 2005.
6. Olohan M. Introducing Corpora in Translation Studies. L., 2004.
7. Богрданова Т.Н. Английская сказка в контексте межкультурных диалогов // Г ерманистика на рубеже тысячелетий: Международная научная конференция / под ред. Ю.Б. Ясаковой. Набережные Челны, 2009. С. 148-150.
8. Russian Fairy Tales / English Translation by Paul Williams. Saint-Petersburg, 2000.
9. Ralston W.R.S. The Project Gutenberg EBook of Russian Fairy Tales. URL: www.gutenberg.org/ .../22373-h.htm (дата обращения: 31.01.2010).
10. Емеля-дурак: № 165-166 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: в 3 т. М., 1984. Т. 1. С. 320-327.
11. Сестрица Аленушка, братец Иванушка: № 260263 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: в 3 т. М., 1985. Т. 2. С. 250-255.
12. Аникин В.П. Русская народная сказка М., 1977. С. 208.
13. The Longman Dictionary of Contemporary English Advanced Learner's Dictionary. URL: www. ldoceonline.com (дата обращения: 15.12.2009).
14. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000. С. 52-54.
15. Толковый словарь русского языка Ушакова // Яндекс. Словари. URL: slovari.yandex.ru/dict/ ushakov (дата обращения: 20.12.2009).
16. URL: www.astromeridian.ru/.../jemil.html (дата обращения: 20.12.2009).
17. Ransome A. The Project Gutenberg EBook of Old Peter's Russian Tales. URL: www.gutenberg. org/etext/16981 (дата обращения: 20.12.2009).
Поступила в редакцию 9.02.2010 г.
Bogrdanova T.N. Russian fairy tales in the English translation tradition.
The corpus approach in the contrastive study of literary forms of the Russian fairy tale and parallel English translations is a new stage in investigating the text in the intercultural space. As a result the main tendencies of the British translation tradition in the transposition of culturally specific materials and their dependence on the target audience are defined.
Key words: Russian fairy tale; English translation tradition; target audience; culture specific item.
