CC BY
123
Т.П. Минченко
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И ПРОБЛЕМА РЕЛИГИОЗНОЙ СВОБОДЫ
Исследуется отношение православной идеологии к религиозной свободе на рубеже ХІХ-ХХ вв. на основе анализа российского законодательства и практики Русской православной церкви.
Анализируя воздействия православной идеологии, формируемой Русской православной церковью, на правовое пространство, в котором существует религиозная свобода, в период коренных преобразований в различных сферах общества и государства в России (последние десятилетия XIX - начало XX в.), следует подчеркнуть, что речь идёт о православной идеологии, а не о вере, которая является личным и сокровенным убеждением.
Идеология (гр. idea - понятие, представление и logos - учение) представляет собой «систему идей, представлений, понятий, выраженных в различных формах общественного сознания», и отражает интересы определённых социальных групп [1. С. 254]. Идеология, в отличие от общественной психологии, не формируется стихийно, а вырабатывается теоретиками и различными методами распространяется «в массы». Соответственно, религиозная идеология - это система идей, представлений, понятий, выраженная в религиозной форме, отражающая, как правило, интересы высших слоёв церковной иерархии [17].
Актуальность исследования вызвана тем фактом, что православная идеология как компонент общественного сознания претендует в настоящее время на господствующую роль при активной поддержке государственных структур. Поскольку в истории России был период длительного господства православной идеологии, полезно проанализировать последствия этого доминирования как для самой церковной организации и поддерживающего её государства, так и для существования религиозной свободы.
Понятие религиозной свободы в христианской традиции разрабатывалось преимущественно в рамках протестантской ветви, в настоящее время оно вышло за пределы религиозного мировоззрения; сформирован международный стандарт религиозной свободы, отражающий право «на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими», что предусмотрено всеми действующими международными документами о правах и свободах человека, например ст. 18 Всеобщей декларации прав человека или ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах [2. С. 15, 33]. Среди европейских документов наиболее значимыми для обеспечения права религиозной свободы является Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, в которой, в том числе, говорится о праве каждого человека на свободу мысли, совести и религии, раскрывается содержание этого права и принцип ограничения религиозной свободы только законом в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц [2. С. 67-82].
«Минимум» содержания современного права религиозной свободы как права гражданина, признаваемого в странах европейской традиции, включает свободу исповедовать или не исповедовать религию; иметь или не иметь религиозное образование; участвовать или не участвовать в разнообразных формах поклонения; открыто выражать свои убеждения и право не объявлять о них, не быть принуждаемым раскрывать свои убеждения; иметь свободный доступ к местам поклонения; не нести военную службу с оружием в руках, если это противоречит убеждениям, а проходить альтернативную гражданскую службу.
Что касается разработки понятия свободы в православной традиции, то оно преимущественно формировалось в связи с понятием свободы воли; это наглядно видно из анализа статей словарей и энциклопедий, например энциклопедического издания, подготовленного на основе «Нового энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона и «Православной богословской энциклопедии», в которых присутствует статья «Свобода воли» и отсутствуют статьи, посвящённые «религиозной свободе» либо «свободе совести» [3].
Позитивные либеральные изменения в правовой сфере в целом всегда раскрепощают духовную свободу, но реформы законодательства в отношении свободы совести не всегда совпадают с этим процессом. Ярким примером такого рода ситуации являются преобразования во второй половине XIX в. Отмена крепостного права и судебная реформа, несмотря на быстро наступивший период контрреформ, привели к значительному повышению человеческого самосознания [4]. Дух свободы проявился, в том числе, в религиозных духовных исканиях: например, в рационалистическом направлении в христианстве, когда ставшие неправославными христиане без фанатизма и крайнего мистицизма разумно определяли свою жизнь относительно поведения в обществе, семейных обязанностей, гражданского самосознания и т.д. [5].
Что же касается законодательства о свободе вероисповедания того времени, то оно, по выражению известного юриста А.Ф. Кони, было неупорядоченно и «запихнуто в дальний уголок Свода законов» - в Устав о предупреждении и пресечении преступлений [6. С. 421].
Приведём некоторые извлечения из Свода Законов Российской Империи, касающиеся регулирования вероисповедных отношений: ст. 200: «За отвлечение... кого-либо от Христианской веры... в веру Магометанскую, Еврейскую или иную... виновный приговаривается: к лишению всех прав состояния и к ссылке на каторжную работу... от 8 до 10 лет... с наказанием плетьми... с наложением клейм» [7. С. 49]; ст. 205: «За совращение из Православного в иное Христианское исповедание виновный приговаривается: к лишению
всех особенных... прав и преимуществ и к ссылке на житье в губернии Тобольскую или Томскую, или, буде он по закону не изъят от наказаний телесных, к наказанию розгами... и к отдаче в исправительные арестантские роты... от 1 до 2 лет» [7. С. 50]; ст. 207: «Кто в проповеди или сочинении будет усиливаться привлекать или совращать Православных в иное, хотя Христианское, вероисповедание, или же еретическую секту, или раскольнический толк, тот за сие преступление подвергается: в первый раз к лишению некоторых... особенных прав и преимуществ и заключению в смирительном доме... от 1 до 2 лет; а во второй заключению в крепости... от 4 до 6 лет, также с потерею некоторых... особенных прав и преимуществ; в третий же раз... к лишению всех особенных... прав и преимуществ и к ссылке на житье в губернии Тобольскую или Томскую, с заключением... от 1 года до 2 лет, или... к наказанию розгами... и к отдаче в исправительные арестантские роты... от 2 до 4 лет» [7. С. 51]; ст. 208: «Родители, которые, быв по закону обязаны воспитывать детей своих в вере Православной, будут крестить их или... воспитывать по обрядам другого Христианского исповедания, присуждаются за сие: к заключению в тюрьме... от 1 года до 2 лет. Дети их отдаются на воспитание родственникам Православного исповедания, или, за неимением оных, ...опекунам Православной веры» [7. С. 51-52]; ст. 216: «Виновные в распространении существующих уже между отпадшими от Церкви Православной ересей и расколов, так и в заведении каких-либо новых, повреждающих веру сект, подвергаются... лишению всех прав состояния и ссылке на поселение»[7. С. 53]; ст. 225: «Изобличенные в издании старопечатных книг не в Московской Синодальной или единоверческой типографии, а равно и в продаже и распространении... книг сего рода ...подвергаются: в первый раз денежному взысканию от 100 до 200 рублей; во второй вдвое... более 2 раз... сверх денежного взыскания... к заключению в тюрьме от 3 до 6 месяцев» [7. С. 56].
В законодательстве Российской империи была формальная статья, предусматривающая свободу вероисповедания: «...Все, не принадлежащие к господствующей Церкви подданные... также иностранцы... в России пребывающие, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной. Сия свобода веры присвояется не только Христианам иностранных исповеданий, но и Евреям, Магометанам и язычникам» [8. С. 15].
То, что данная статья была формальной, показывает анализ правоприменительной практики Российской Империи, осуществлённый, например, В.И. Ясевич-Бородаевской [9], В. Д. Бонч-Бруевичем [5], Л. Шенде-ровским [10]. Многочисленные примеры, собранные этими и другими исследователями, показывают, что суды при вынесении решения руководствовались приведёнными выше статьями Уложения о Наказаниях уголовных и исправительных. Исполнение основных Законов было необязательно для министров и обер-прокурора Синода, чьи циркулярные разъяснения искажали и уничтожали смысл данной статьи [5].
Религиозно-пропагандистская деятельность Библейского общества в Петербурге, учреждённого еще
при Александре I, но затем на длительный период закрытого Николаем I в 1826 г., и, прежде всего, издание дешёвых Евангелий для народа, привела к сознательному оттоку из официального православия. Одной из важнейших задач Библейского общества было осуществление переводов Библии на разные языки народов России и её распространение [11. С. 147]. В распространении Библии активнейшее участие принимали баптисты и штундисты; именно эта их деятельность была одной из самых серьёзных причин для выдвижения претензий официального православия в адрес баптистов и штундистов.
Позиция же Священного синода была иной: «В царствование Николая I Апраксин или Бутурлин откровенно заявили, что Евангелие следовало бы запретить, если бы оно не было распространено. Победоносцев Евангелие не запретил, но упорно изгонял из России, душил ссылкою и тюрьмой всех людей, желавших жить по Евангельскому идеалу... никто более Победоносцева... не принизил так религиозности русского народа, обратив его в пустую, сухую, но скучно и досадно требовательную повинность и формальность... не дал соблазна к бегству сколько-нибудь свободных умов в материализм и атеизм, для которых, однако, г. Победоносцев имеет дерзость вздыхать по средневековым кострам» [12. С. 332]. Такая позиция объясняется «страхом перед возможностью того, что народ повернёт Библию против церкви» [13. С. 188], как это было в европейском протестантизме.
Наиболее глубокий русский мыслитель, безусловный сторонник религиозной свободы и духовного единения различных ветвей христианства В. С. Соловьёв так описывает противоречие между истинным смыслом христианства и насильственной практикой Русской православной церкви в своей статье-отклике на Отчет Священного синода за 1881 г., в котором была масса примеров безверия, нерадения к церковным службам, невоздержания, зависти, своекорыстия в российском обществе, около десяти веков наставляемого Церковью: «В основе общественной организации (христианской страны) должно лежать нравственно свободное единение людей... а иерархия русской Церкви, стремясь принуждением возвратить к единству отпавших, произвела еще большее разделение. ...Явное бессилие духовной власти... отчуждение духовенства от народа и в самом духовенстве раздвоение между черным, начальствующим и белым, подчиненным, деспотизм высшего над низшим... религиозное невежество и беспомощность православного народа, дающее простор бесчисленным сектам, равнодушие или же вражда к христианству в образованном обществе - вот всем известное современное положение русской Церкви». «Иерархия сдерживала добрые начинания [российских императоров], ревниво охраняя... начало принуждения в делах веры и совести» [14. С. 98-107].
Александр II готовил к Пасхе 1881 г. Манифест о свободе совести, но его смерть в результате покушения отложила решение этой наболевшей проблемы еще на четверть века. Последующая законодательная политика обер-прокурора Священного синода К.П. Победоносцева окончательно превращает «парадную» статью, предоставляющую свободу вероисповедания, в декла-
ративное заявление. Закон 1883 г. о даровании представителям всех вероисповеданий права богослужения с оговоркой, делающей сомнительным это право («если только они не будут влиять на православных»), дал законодательные основы для репрессий [9. С. 27-29].
В дальнейшем преследования инаковерующих усилились: Священный синод указами № 8 от 1889 г. и № 9 от 1892 г. обязал миссионеров и приходских священников ежегодно доставлять сведения о числе сектантов и немедленно доносить каждый случай отступления от православия [15. С. 67]. В 1894 г. выходит Положение Комитета министров и циркуляр Министерства внутренних дел о признании штунды особо опасной сектой и воспрещении ее собраний [9. С. 3137], включающей следующие нормы: «Дети штунди-стов должны быть отчуждаемы от родителей и отданы православным родственникам или... на попечение местного духовенства; штундистам запрещается проводить службы и открывать школы; паспорта и удостоверения личности штундистов должны иметь отметку о принадлежности к этой секте. Работодатель, принявший на работу штундиста, должен быть подвергнут штрафу; штундистам запрещается принимать на работу православных; запрещается покупать или брать в аренду землю; штундист, уличенный в чтении Библии или молитве вместе с другими, должен быть немедленно арестован и выслан в Сибирь в административном порядке; всем сектантам запрещается покидать место жительства, они должны признаваться юридически недееспособными в ведении финансовых и торговых дел; проповедники и авторы религиозных работ должны приговариваться к 8-16-месячному заключению, за повторное нарушение 32-48-месячное заключение, за третье - ссылка; штундистов следует хоронить в стороне от освященной земли» и т.д. [16. С. 122-123].
Под понятие «штунды» подгоняются практически все виды сектантов - баптисты, евангелисты, молокане, духоборы, субботники, пашковцы и др., несмотря на существенные различия, а порой противоположность их воззрений. Вначале безобидное слово «штунда» (нем. Stunde - час), обозначавшее собрание религиозных людей, со времени проникновения в официальные документы превратилось в «универсальное острое орудие борьбы с религиозным разномыслием всех оттенков» [9. С. 18, 37].
Вл. Соловьев писал по этому поводу обер-прокурору Священного синода К.П. Победоносцеву: «...Политика религиозных преследований и насильственного распространения казенного православия видимо истощила небесное долготерпение и начинает наводить на нашу землю египетские казни. ...со всех сторон идут вести... что эта политика еще более обстряется. Миссионерский съезд в Москве с небывалым цинизмом провозгласил бессилие духовных средств борьбы с расколом и сектантством и необходимость светского меча» [19. С. 1047].
Свобода слова и религиозная свобода представлялись Церкви крайне опасными и для неё и для общества. Но В. Соловьев, прозорливо предостерегая от последствий насилия над совестью и верой, приводил красноречивый пример, практически описывая грядущую трагедию России: «Во Франции Людовик XIV,
отменив закон о веротерпимости, систематическим преследованием принудил гугенотов к выселению. Цель была достигнута, вероисповедное единство восстановлено. Но скоро французская революция показала, как пригодились бы нравственные и умеренные протестанты против неистовых якобинцев. Изгнали “еретиков” и воспитали безбожников. Не гугеноты, а сыны добрых католиков, избавленные от еретической заразы, разрушили во Франции монархию и подкопали церковь» [19. С. 663]. В России в начале ХХ в. существовал нравственный резерв общества, в который входили в том числе миллионы «сектантов» (в данном случае речь идёт о рационалистических течениях неправославных христиан), который мог стать противоядием во время революции, если бы усилиями государства и церкви эти люди не были бы отправлены в тюрьму или ссылку либо физически уничтожены.
Рамки статьи не позволяют привести обширный материал из практики преследования христианского инакомыслия, поддерживаемого законодательством, а также борьбы за реализацию естественного права человека на свободу совести. Многочисленные примеры можно найти в источниках, указанных в списке литературы. Отметим, что вышедший в 1905 г. Манифест о даровании свободы совести и несколько указов, касающихся прав сектантов, облегчили их положение, но парадоксальным образом при декларации свободы совести для всех вероисповеданий государственная Православная церковь оставалась несвободной и её тесная связь с государственной властью явилась одной из основных причин того, что считающийся православным народ с таким неистовством крушил храмы и убивал священнослужителей.
Но и в отношении «сектантов» репрессии продолжались, поскольку, во-первых, нормы уголовного и гражданского законодательства в отношении инакове-рующих не были пересмотрены, а во-вторых, Священный синод не собирался сдавать позиций: «Предоставление всем вероисповеданиям одинакового права пропаганды тяжело отразится на многих слабых верою и некрепких волей, кои... могут оказаться потерянными для спасения. Посему Священный синод считает обязанностью настаивать, чтобы все преимущества Право -славной Церкви были сохранены за ней и впредь, и чтобы право свободного распространения своего учения принадлежало только ей, а всем остальным исповеданиям было дозволено принимать лиц, по собственному побуждению к ним приходящих» [20. С. 113114].
Пользуясь преимуществами, дарованными государственной властью, Церковь одновременно принимает на себя и последствия, связанные с насильственной функцией государства. Российские мыслители неоднократно указывали на это: «Христиане, обличающие коммунистов за их безбожие и за антирелигиозные гонения, не должны бы всю вину возлагать на этих ком-мунистов-безбожников, они должны были бы и на себя возложить часть вины, и значительную часть... Грехи христиан, грехи исторических церквей велики, и грехи эти влекут за собой справедливую кару. Христиане, иерархи, епископы, священники начали защищать господствующие классы богатых, власть имущих... Нужно
всегда помнить, что церковь имеет два разных смысла... Церковь есть духовная реальность... но... также и социальный феномен. Церковь как социальный институт... греховна, способна к искажению вечной истины христианства, выдавая временное и человеческое за вечное и божественное» [21. С. 139-140]. «Потянувшись за приманкою земной власти, иерархия обнаружила первое отклонение от своего исторического призвания; за ним последовало второе, ещё более решительное. Отступившись от христианского идеала, иерархия тем самым роняет свой нравственный авторитет в глазах христианского народа, теряет свою внутреннюю духовную связь с ним, - ей остаётся только внешний, принудительный авторитет. Такой авторитет, как нечто чуждое, вызывает несогласие и протест. Но иерархия, раз вставши в положение внешней власти, смотрит на несогласие с собою как на преступное возмущение и отвечает на него преследованиями и казнями. В защиту авторитета и единства церковного воздвигаются плахи и костры, духовной власти нужна не только корона, но и меч государственный» [12. С. 105].
Провозглашение принципа светскости государства и отделения церкви от государства в 1918 г. советским правительством [22] также ещё не давало гарантий реализации принципа религиозной свободы. Общая стратегия советской власти, направленная на всесторонний контроль и подавление мировоззренческого выбора, вела к систематическому нарушению прав граждан, в том числе и верующих.
Современное российское законодательство о свободе совести основывается на принципах светскости государства, светскости образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, а также отделения религиозных объединений от государства и их равенства перед законом, что закреплено в ст. 14 Конституции РФ и ст. 4 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях». Российское законодательство гарантирует религиозную свободу: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания.» [23. Ст. 28]; «Каждому гарантируется свобода мысли и слова» [23. Ст. 29]; «В Российской Федерации гарантируется свобода совести и свобода вероисповедания» [24. Ст. 3]. Также
предусмотрена ответственность за нарушение законодательства о свободе совести: в частности, ст. 282 Уголовного кодекса РФ определяет ответственность за «... действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно и пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти деяния совершены
публично или с помощью СМИ» от штрафа до лишения свободы от двух до четырёх лет [25].
Тем не менее опасность имперских амбиций, нетерпимости к инакомыслию сохраняется и поддерживается и сейчас, в начале XXI в., когда значительно укрепившаяся при государственной поддержке Русская православная церковь стремится ко всё большему сращению с государственными, в том числе силовыми и образовательными структурами и господству, закреплению на законодательном уровне преимущества так называемых «традиционных» религий. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» закрепил конфессиональные предпочтения государства, подчеркнув в преамбуле «особую роль традиционных религий», существенно ограничил деятельность «нетрадиционных», особенно иностранных религиозных организаций и значительно затруднил порядок создания новых религиозных организаций [24]. При этом следует отметить, что понятия «традиционный» и «нетрадиционный» не являются юридическими, и попытки введения термина «традиционная религиозная организация» в правовое поле неизбежно приведут к законодательной путанице и обострению межконфессиональных отношений. Попытки установить государственную религию, как это было в дореволюционной России, могут внести антиконституционные тенденции в государственно-религиозные отношения.
Сказанное в начале века об опасности подобного слияния с государством становится всё более актуальным и в наше время. В многонациональной и многоконфессиональной стране, которой является Россия, после длительного периода идеологических войн, с учётом небольших периодов существования в условиях уважения к свободе, требованием настоящего времени является терпимое отношение к иному мировоззрению, неукоснительное следование принципу свободы совести, уважение к Конституции и заложенным в ней принципам светскости государства и образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, а также отделение религиозных объединений от государства и их равенство перед законом.
В современном мире, для которого характерны: глобализация, с одной стороны, и рост этнорелигиозного сознания - с другой; дифференциация религиозных конфессий и форм неверия, с одной стороны, и стремление к экуменизму, поиск новой, объединяющей мировой религии - с другой, формирование различных моделей государственно-церковных отношений, проблема религиозной свободы приобретает особую актуальность и требует тщательного анализа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Словарь иностранных слов в русском языке. М., 1996.
2. Права человека: Сб. междунар. документов / Сост. Г.М. Мелков. М.: Юрид. лит., 1998.
3.Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 т. Т. 2. М., 1995.
4. Джаншиев Гр. Основы судебной реформы (к 25-летию нового суда). М., 1891.
5. Бонч-БруевичВ.Д. Из мира сектантов. М., 1922.
6. КониА.Ф. На жизненном пути. М., 1916.
7. Уложение о Наказаниях уголовных и исправительных // Свод Законов Российской Империи. Т. 15: Законы уголовные. СПб., 1857.
8. Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений // Свод Законов Российской Империи. СПб., 1876. Т. 14.
9. Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. СПб., 1912.
10. Шендеровский Л. Евангельские христиане. Торонто, 1980.
11. История религий в России. М., 2002.
12. РозановВ.В. Около церковных стен // К.П. Победоносцев: Pro et contra. СПб., 1996.
13. КлибановА.И. История религиозного сектантства в России. М., 1965.
14. СоловьёвВ.С. О духовной власти в России // Социальные идеи христианства в ХХ веке. М., 1989.
15. АйвазовИ.Г. Законодательство по церковным делам в царствование Императора Александра III. М., 1913.
16. Эллис Дж., Джонс Л. Другая революция. Российское евангелическое пробуждение. СПб., 1999.
17. БулгаковА.Г. «Святая инквизиция» в России до 1917 года. М., 2001.
18. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
19. Соловьев В.С. Россия и вселенская церковь. Минск, 1999.
20. Введенский А. Действующие законоположения касательно старообрядцев и сектантов. Одесса, 1913.
21. БердяевН.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
22. Декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» 23 января 1918 года // Собрание узаконений и распоряжений. 1918.
№ 18.
23. Конституция РФ. М., 1993.
24. Федеральный Закон N° 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях». 1997.
25. Уголовный кодекс РФ. М., 1997.
Статья представлена научной редакцией «Философия, социология, политология» 29 февраля 2008 г.
