CC BY
363
УДК 141.8(470)
Е.В. МОЧАЛОВ
РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ: ТРАДИЦИИ ОСМЫСЛЕНИЯ
Ключевые слова: русская философия, традиция, Православие, человек, историософия, богоискательство, Россия, мыслители, бытие, душа.
Рассмотрены основные этапы изучения русской философии, представленные в работах крупнейших историков русской философии XX - начала XXI вв. Проанализированы ее особенности и перспективы развития.
Ye.V. MOCHALOV RUSSIAN PHILOSOPHY: THE TRADITIONS OF COMPREHENSION
Key words: Russian philosophy, tradition, Orthodoxy, man, historiosophy, God-seeking,
Russia, thinkers, being, soul.
The article contains the main stages of studying of Russian philosophy, represented in works of the greatest historians of Russian philosophy of XX - the beginning of XXI centuries. The peculiarities and perspectives of its development are analyzed here.
Вопрос о русской философии всегда являлся очень интересным и значимым. Подчас рассуждения о философии России тождественны раздумьям и размышлениям о ее судьбах, о Боге и Православии, о возможностях познания мира, о русском народе, о сущности и предназначении человека, о правде и красоте, попыткам метафизически понять себя.
Когда-то еще в самом начале своего творческого пути Василий Розанов написал работу «О понимании: Опыт исследования природы, границ и внутреннего стремления науки как цельного знания». В ней мыслитель очень емко и точно говорил о человеческой жажде «другого», о том, что для понимания нужны предельные усилия, удивление, сомнение, стремление к ясности. Среди его рассуждений встречается и очень глубокая мысль о подлинной науке, которой присущи не ученость и сумма знаний, а открытость, готовность вступить в диалог с теми, кто стремится к познанию. Видимо, эти слова могут быть отнесены и ко всей истории русской философии, которая обладает уникальной способностью открывать новые свои грани каждому веку, каждому поколению и человеку.
История русской философской мысли имеет очень богатые традиции в прошлом и настоящем. Они неотделимы от трудов В.В. Зеньковского, Г.В. Фло-ровского, Н.О. Лосского, А.Ф. Лосева; от работ и исследований П.Ф. Никандро-ва и Л.Г. Галактионова, С.С. Хоружего, А.Ф. Замалеева, М.А. Маслина, Л.Е. Шапошникова, А.Д. Сухова, В.В. Сербиненко, В. Ванчугова и многих других историков русской философии, которые не только талантливо ее изучают, но и пишут новые страницы [1, 2, 4, 5, 7-11, 13, 15-29].
Сегодня как никогда важно уметь преодолеть идеологические споры, штампы, выбрать правильный тон в интерпретации русской духовной традиции, суметь услышать и почувствовать в строках философских трактатах, литературных произведениях, увидевших свет в XI-XX вв. что-то свое, что-то новое, родное и близкое; услышать прошлое, увидеть будущее, а, может быть, в конечном счете стать немного добрее и терпимее.
С учетом вышесказанного, на наш взгляд, актуальным и значимым является вопрос о выделении некоторых принципов понимания истории русской философии в прошлом и настоящем. Не претендуя на безапелляционность своего мнения, остановимся на них подробнее.
Начать обзор (экскурс) об истории русской философии хотелось бы с «Истории русской философии» В.В. Зеньковского, который полагал, что ее полноценное развитие начинается в XVII-XVIII вв. Прежде чем перейти непосредственно к его размышлениям о русских мыслителях, считаем важным сделать
одно замечание: тема о сущности, специфике, путях развития и чертах русской философии необыкновенно глубока и многогранна. В связи с этим можно говорить об ее отдельных чертах, не сбрасывая со счетов при этом их известную условность и учитывая требование цельности в восприятии творчества русских мыслителей.
Своеобразие и сущность русской философии В.В. Зеньковский видит в ее антропоцетризме. Он пишет: «Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представлений глубоко и существенно религиозна), не космоцетрична (хотя вопросы натурфилософии очень рано привлекли к себе внимание русских философов), - она больше всего занята темой о человеке, о его судьбе и путях, о смысле и целях истории. Прежде всего, это сказывается в том, насколько всюду доминирует (даже в отвлеченных проблемах) моральная установка: здесь лежит один из самых действенных и творческих истоков русского философствования... С этим связано и напряженное внимание к социальной проблеме, но ярче всего это обнаруживается в чрезвычайном, решающем внимании к проблемам историософии» [9, с. 21-22].
Определенным добавлением к этому суждению может стать восприятие философии России через призму человека, бытие которого определяет и бытие истории. Очень важно подчеркнуть при этом человеческий аспект историософии: преображая свой внутренний мир, человек преображает окружающую природу. А историософия в этом смысле приобретает человеческое измерение, нравственную шкалу. Следовательно, всякое изменение внутреннего мира души человека может быть осмыслено историософски.
В конце 1940-х годов увидела свет «История русской философии» Н.О. Лосского. В ней, говоря о характерных особенностях русской философии, философ обращает внимание на требование сочетания в ее изучении «двух противоположных и трудно совместимых способностей: способности к абстрактному мышлению в его высшей форме и способности к конкретной реальности на его высшей ступени». Продолжая эту мысль, Н.О. Лосский считает, что «в русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетаются с верой во все многообразие опыта как чувственного, так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности, но прежде всего они доверяют мистическому религиозному опыту, который устанавливает связь человека с Богом и его царством» [13].
Эти слова мыслителя обращают внимание на безусловную уверенность русских мыслителей в большой роли интуиции. И самое главное она имеет для них первостепенное значение. Сам процесс познания обретал при этом какой-то таинственный, сакральный смысл, потому что это было познание Бога, познание самого себя.
Интересными представляются замечания Бориса Петровича Вышеславцева, содержащиеся в его книге «Вечное в русской философии». Вот как он понимал философскую традицию России: «Основные проблемы мировой философии являются, конечно, проблемами и русской философии. В этом смысле не существует никакой специфической русской философии. Но существует русский подход к мировым философским проблемам, русский способ, их переживания и обсуждения. Разные нации замечают и ценят различные мысли и чувства в том богатстве содержания, которые даются каждым великим философом. В этом смысле существует русский Платон, русский Плотин, русский Декарт, русский Паскаль и, конечно, русский Кант. Национализм в философии невозможен, как и в науке; но возможен преимущественный интерес к различным мировым проблемам и различным традициям мысли у различных наций» [1, с. 292].
Высказывания Б.П. Вышеславцева наталкивают на очень непростую проблему: существует ли некий параллелизм философии России западной духовной традиции, влияние Запада на Россию. Возможно. Но следует иметь в виду, что параллельные прямые, как известно, не пересекаются. Влияние же Запада на Россию и России на Запад можно рассмотреть скорее как диалог, как творческое общение, которое обогащает и полезно для всех собеседников.
Весьма проникновенно и душевно звучат слова другого известного историка русской философии Георгия Васильевича Флоровского со страниц книги «Пути русского богословия»: «И именно «из нашей жизни», из господствующих вопросов и интересов родной жизни, рождается ... русская философия. Рождается из историософского изумления, почти испуга, в болезненном процессе национально-исторического самонахождения и раздумья. И рождается именно русская философия ... русское философское сознание ... некий новый субъект философии» [23, с. 236].
Продолжая небольшой экскурс в историю суждений о русской философии, нельзя не обратиться к словам А.Ф. Лосева.
К сожалению, у него нет специальных работ по русской философии, но сохранились его замечания, заметки о ней, отличающиеся точностью формулировок. Известный знаток античности полагает, что русская философия - он-тологична, соборна. Но подлинной изюминкой, квинтэссенцией мировосприятия русской философии А.Ф. Лосевым звучат его слова о том, что «как только русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то есть ставить этические вопросы, то они сразу же превращались в идеологию этого общественного подвижничества и героизма» [12, с. 509-512]. Продолжая эту мысль, ученый пишет: «Русской философии, в отличие от европейской и более всего немецкой философии, чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не посредством сведения к логическим понятиям, а только в символе, в образе, посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности. Русская философия неразрывно связана с действительной жизнью, поэтому она часто является в виде публицистики, которая берет начало в общем духе времени, со всеми его положительными и отрицательными сторонами, со всеми его радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом. Поэтому среди русских очень мало философов par excellence: они есть, они гениальны, но зачастую их приходится искать среди фельетонистов, литературных критиков и теоретиков отдельных партий».
Филигранная, почти фантастическая острота мышления А.Ф. Лосева общеизвестна. Но здесь она приобретает особый смысл и контекст. Применительно к русской философии это означает признание многообразия форм философствования, среди которых не последнее место занимает и литература. По всей вероятности, едва ли есть основания говорить о совпадении предмета философии и литературы, но то, что русскую литературу волновали проблемы бытия человека, смысла его жизни, проблемы Добра и Зла, т.е. типично философские - это непреложный факт. Все это может свидетельствовать о трепетном, уважительном отношении к Слову и писателю в духовной культуре России.
Русская философия обретает свой особый статус в литературе. Она воплощается в художественных образах, рождает глубокие и сильные эмоциональные переживания. Порой она становится совестью России.
Не оставил в стороне проблемы развития и оценки русской философии и С.Л. Франк. В своей статье «Сущность и ведущие мотивы русской философии»
он приводит очень глубокую мысль о ее мистическом характере. Сложно удержаться от желания воспроизвести ее. По мнению мыслителя, философия ее может восприниматься только как наука в чистом виде. Она имеет очень тесную связь с изучением мировоззрения, в ней очень большое место занимает религиозная мистика. В силу этих обстоятельств русская философия обладает «подлинным своеобразием». Она способна заинтересовать читателя значительностью и глубиной обсуждаемых проблем.
Подытоживая сказанное, он пишет: «Особенностью русского мышления является то, что интуиция присуща ему, так сказать, с малолетства. Русским нельзя отказать в определенной трезвости ума и способности к научной работе... Неприятие всякого рода туманного иррационализма и восторженности является даже особенностью русского духа. Но, с другой стороны, ему не свойственно постижение истины в логических связях и благообразной систематичности... В России наиболее глубокие и значительные мысли и идеи были высказаны не в систематических научных работах, а в литературной форме... Собственной формой русского философского творчества выступает свободно написанная статья, которая крайне редко посвящена определенной философской теме и обыкновенно пишется «по поводу», связанному с какой-либо, новой проблемой исторической, политической и литературной жизни, и в то же время затрагивает глубокие и важные мировоззренческие вопросы» [1, с. 280].
Вместе с тем следует отметить, что богатейшая историко-философская традиция в России не завершилась в эмиграции, не умерла с наступлением эры коммунистической идеологии. Ее подлинный расцвет и ренессанс, сопоставимые разве что с эпохой «серебряного века», мы переживаем сегодня, в самом начале нового века и тысячелетия. Возвращаются забытые имена, по-новому осмысливаются идеи средневековой Руси, петровского просвещения, бурного XIX и мятежного, противоречивого ХХ вв. Как восприняты они нашими современниками? Однозначно ответить на этот вопрос едва ли возможно.
В 90-х годах ХХ в. в оценке русской философии произошел перелом, суть которого состоит, в нашем понимании, в возможности открыто высказывать свои мнения, вести различные дискуссии и полемику, в признании уникальности и своеобразия русской философской мысли. Ее открытого, если хотите «надмирного» характера. В этой связи чрезвычайно важны и работы наших современных исследователей. Выделить главные из них очень непросто и все же попытаемся хотя бы обратиться к некоторым из них.
В какой-то мере предвестником грядущих перемен в анализе русской философии стала ныне уже хрестоматийная «Русская философия Х-Х1Х вв.» А.А. Галактионова и П.Ф. Никандрова, увидевшая свет в 1970 г. Авторы включили в свою книгу помимо представителей материалистической традиции русских философов-идеалистов. Следовательно, свершился факт признания нечто иного, чем только материализм. Более того, говоря об особенностях русской философии, историки подчеркивали наряду «с ее связью с практикой» еще и то обстоятельство, что она «являлась философией жизни в полном смысле этого слова» [3].
Ярким свидетельством кардинального перелома в оценке истории русской философской мысли служит необыкновенно интересная работа В. Ванчугова «Очерк истории философии «самобытно-русской». Подробный, основательный и последовательный очерк о русской философии содержит ценные замечания о возрождении интереса к мыслителям России. Снова стала реальной возможность появления новых идей о путях ее развития.
То, что это далеко непростой процесс доказывает и книга А.Д. Сухова «Русская философия. Пути развития». Автор утверждает, что специфику рус-
ской философии определяли нестандартные пути социальной истории и самым существенным образом отражались на философском сознании [22]. В этих суждениях еще чувствуется некоторая привязанность к социальности и материальным ценностям.
Но уже совершенно по-иному можно осмыслить идеи В.В. Сербиненко, который говоря о русской религиозной философии, «призывал к отказу от «идеологической простоты» и мышления. Вот как пишет он об этом: «Ныне русскую религиозно-философскую мысль прямо обвиняют в маргинальности, в нефило-софичности, по-прежнему рассматривая ее как некий вариант "богоискательства", обреченный остаться периферийным явлением в истории философии. Русских философов и их творчество "изучают" с помощью уже новых схем-методов (например, вполне вульгарно истолкованного психоанализа). Смысл "русской идеи", с одной стороны, сводят к национальной (националистической) идеологии и психологии, к утопическим и геополитическим прожектам". С другой стороны, ее же хвалят за исключительную самобытность, готовы признать единственно истинной и абсолютно чуждой философским традициям Запада и Востока. Но характерно, что в обоих случаях (критикуется или, напротив, превозносится русская философия) невозможно достичь сколько-нибудь целостного понимания национальной философской традиции. Неизбежно начинается отбор положительных и отрицательных фигур в истории русской мысли, причем по совершенно внефилософским критериям» [18, с. 5-6]. Ученый призывает воспринимать духовную культуру России целостно, без каких-либо идеологических пристрастий и схем. Продолжая его мысль, можно говорить, что понятие «борьба между материализмом и идеализмом» ушло в прошлое. Уместнее, по всей видимости, при характеристике философского процесса вести речь о его открытости, о диалогичности, о внутренней диалектики и глубокой мотивации.
Историка философии должны интересовать прежде всего философский результат, т.е. само творчество русских религиозных мыслителей, его философское и культурное значение, рассмотренное в контексте духовного и философского опыта предшествующих поколений.
А исследования по истории русской философии А.Ф. Замалеева, М.А. Маслина, В.В. Сербиненко, С.С. Хоружего и Л.Е. Шапошникова составляют целый этап в оценке сущности и перспектив развития философии России.
Именно Л.Е. Шапошниковым подчеркнута важность «ценностной ориентации ученого, анализирующего историю отечественной философии». Особо им обращено внимание на то обстоятельство, что «национальным философским исканиям свойственны: свободомыслие, открытость к иным культурам, чувство общности всех людей, независимо от их национальной принадлежности, обличение пороков национализма, протест против нарушений прав личности, защита общечеловеческих ценностей, критичное отношение к собственным философским достижениям. Он отмечает, что проблемы русской философии волновали и будут волновать россиян, и обсуждать их надо корректно, уважительно относясь к иным позициям. Философская дискуссия должна опираться не на внешнее, формальное знакомство с идейным наследием отечественной мысли, а базироваться на сущностном, внутреннем ее постижении. «Русские философы негативно относились к любому верхоглядству в области науки и культуры, подчеркивая, что «развязность с культурой, когда на счет ее живут и когда нет, кроме претензий на нее, ничего за душою, отвратительна» [26, с. 207-208].
Исследователь акцентирует внимание на необходимости «сопереживания» философским идеям, умения вести с ними полемику.
В работах другого известного историка русской философии С.С. Хоружего она показана как «встреча богословия и философии». Результатом этого может стать «обретение утраченного пространства мысли путем возвращения к традиции, возрождения забытых имен и выявление положительного содержания русской философии». Выделена самобытность и соборность в качестве кардинальных тем русской философской мысли. С.С. Хоружий считает, что «русская мысль начала продвигаться к созданию философии синергии, отвечающей парадигме энергийной связи Бога и мира» [25, с. 7-8].
Как видим, в историю отечественной философии с трудами этого ученого вошло и Православие. Вообще, тема связи русской философии и Православия особенная. Наверное, в ее трактовке уместен спокойный и взвешенный подход. Едва ли русскую философию можно рассматривать, по меткому замечанию А.Ф. Замалеева, как подготовку к «встрече с Православием». Последнее, безусловно, занимает большое место в творчестве мыслителей России, порой как оппонент, порой как соратник, порой как мировоззрение, однако оно ни в коей мере не может быть показателем «продвинутости» всего историкофилософского процесса в России.
Яркой иллюстрацией такого понимания развития отечественной философии служат высказывания этого ученого. Вот некоторые из них.
«Русская философия, конечно же, связана с Православием - в смысле укорененности в духовной стихии русской нации, но она как раз не является православной, хотя в своем главном русле и остается еще религиозной.
Они действовали вопреки логике самой философии, которая не может быть подведена ни под какой религиозный критерий. Она шире и универсальней любой другой формы общественного сознания. Однако пока философия не достигла всей полноты своего развития, не стала целостной системой рациональной метафизики, она сохраняет связь с общедуховной традицией, с религией или наукой, смотря по тому, что доминирует в данный момент в национальной культуре. В этом случае приходится говорить о синкретической сущности философствования, незавершенности философского процесса. Именно так обстоит дело с русской философией: она еще только формулирует свои базисные принципы, еще только начинает осознавать необходимость мировоззренческой автономии как единственной возможности для самобытного творчества. Лишь путаница в умах может породить иллюзию, будто философия неотделима от религии, а русская философия от православия. Богу - Бого-во, кесарю - кесарево!» [6, с. 9-10].
Сходные мысли мы обнаруживаем и в других его работах.
«Но религиозность может выражать личностное стремление к полноте знаний, к постижению тайны бытия. Тогда она перестает быть коллективизированным действом и принимает индивидуализированные формы. Такова именно религиозность русской философии: она не только свободна от «богооткровенных» целей, но и развернута в пространстве «самобытного мудрования». В ней есть линия достоевства и линия толстовства, и хотя они расходятся в конечных определениях, их сближает идеология христоцентризма, которая, по словам архиепископа Иоанна (Д.А. Шаховского), давно «выветрилась» из церковного православия.
Вместе с тем русская философия не остановилась ни на одном из этих видов религиозности; она избрала путь религиозного творчества, созидания «нового религиозного сознания». Суть последнего - в идее цельного знания, выступающего как органический синтез теологии, философии и науки.
Мир не перестал твориться, - заявлял русский мыслитель, - он не завершен: творение продолжается». То же происходит в сфере духа, религиозного
сознания: оно изменяется, совершенствуется в акте человеческого творчества. В новой истории место божественного откровения заступает антропологическое откровение...
Из сказанного ясно, что русская философия в «теософическом состоянии», благодаря установке на антропологизм и всеединство, отчетливо демонстрирует подлинный секуляризм, разрыв с религиозной традицией. Таков парадокс: будучи внешне наиболее мистической, она тем не менее впервые становится самою собой, т.е. «безусловно независимою и в себе уверенною деятельностью человеческого ума» [7, с. 8-9].
Оригинальны и размышления исследователя об особом месте гносеологии и онтологии в русской философии.
«Между тем русская философия предпочитала иметь дело с самим бытием или, по крайней мере, с тем, что входит в познание как непосредственное бытие. Таковым для нее выступало слово, которое и определяло содержание познавательной деятельности. Слово составляло важнейшую часть души. Оно воспринималось в качестве символа, знака, имеющего телесное и смысловое воплощение. В нем бытие обретает смысл, а смысл получает бытийное оплот-нение. Слово принадлежит сразу двум мирам - сознанию и космосу. Поэтому оно энергийно и космично. Познание совершается в слове и через слово. Всякая саморефлексия представляет собой развертывание внутренней или внешней речи. Все русские мыслители признавали примат слова над мыслью. Мысль неотделима от слова. Через слово она срастается с бытием, обретая конечную истинность и ценность.
Таким образом, теория познания в русской философии развивалась не в форме гносеологии, а в форме логогнозии или, иначе, словологии (по старинному: речемыслия, т.е. словознания, словоучения).
На этом фоне как никогда возрастает антропологический пафос русской философии. Возможно, здесь и таится разгадка «формулы Чаадаева», открывающей русскому уму вселенскую перспективу» [7, с. 11-12].
Говоря о некоторых принципах понимания феномена русской философии, приведем высказывания и другого нашего авторитетного ее исследователя М.А.Маслина, как нельзя лучше отражающие перспективы изучения философской традиции нашей страны.
«Учет русского, российского и мирового (всеобщего) «измерений» бытия философии в России является обязательным условием всякого научного подхода. Достоверное истолкование «трех измерений» русской философии может быть дано в результате ее построения в качестве целостной, единой картины, отражающей все главнейшие этапы ее истории, с начала развития философской мысли в Киевской Руси (с XI в.) до философии XX века включительно. Это требует анализа многообразия всех течений, религиозных и нерелигиозных, идеалистических и материалистических. Хронологически эта картина должна быть доведена до наших дней, что предполагает понимание русской философии не как прошедшего, а как продолжающегося, ныне существующего феномена философской культуры. Указанное единство не может быть постулировано заранее, определено «интуитивно», принято на веру. Оно относится и вместе с тем, конкретно. Оно характеризует одновременно как преемственность, так и изменчивость русской мысли, обозначает уровни развития, специфику отечественной духовной культуры на различных этапах ее исторического существования» [14, с. 10-11].
Подводя итог историческому обзору оценок русской философии , можно сделать вывод о том, что ее задача - это осмысление национальных проблем России, формирование общей идеологии ее народов, их самосознания.
Литература
1. Ванчугов В. Очерки истории философии «самобытно-русской» I В. Ванчугов. М.: РИЦ «Пилигрим», 1994. 405 с.
2. Галактионов А.А. Русская философия XI-XIX веков I А.А. Галактионов, П.Ф. Никандров. Л.: Политическая литература, 1989. 743 с.
3. Галактионов А.А. Русская философия X-XIX вв. I А.А. Галактионов, П.Ф. Никандров. Л.: Политическая литература, 1970. 743 с.
4. Громов М.Н. Идейные течения древнерусской мысли I М.Н. Громов, В.В. Мальков. СПб.: РХГИ, 2001. 960 с.
5. Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии I А.Ф. Замалеев. СПб.: Летний сад, 2001. 398 с.
6. Замалеев А.Ф. Нет худа без добра, или О пользе критики I А.Ф. Замалеев. СПб.: Летний сад, 2000. 23 с.
7. Замалеев А.Ф. О русской философии: статьи и отзывы I А.Ф. Замалеев. СПб.: Летний сад, 1998. 131 с.
8. Замалеев А.Ф. Русская религиозная философия XI-XX вв. I А.Ф. Замалеев. СПб.: Летний сад, 2007. 208 с.
9. Зеньковский В.В. История русской философии I В.В. Зеньковский. М.: Академический проект, Раритет, 2001. 880 с.
10. История русской философии: учебник I под. ред. М.А. Маслина. М.: Изд-во КДУ, 2008. 638 с.
11. Лазарева А.Н. Идеи соборности и свободы в русской религиозной философии I А.Н. Лазарева. М.: ИФРАН, 2003. 153 с.
12. Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура I А.Ф. Лосев. М., 1991. 567 с.
13. Лосский Н.О. История русской философии I Н.О. Лосский. М.: Советский писатель, 1991.
472 с.
14. Маслин М.А. Три измерения русской философии I М.А. Маслин II Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Материалы V Российского симпозиума историков русской философии. Н. Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 1998.
15. Мотрошилова Н.В. Мыслители России и философия запада I Н.В. Мотрошилова. М.: Республика, 2006. 477 с.
16. Порус В.Н. У края культуры I В.Н. Порус. М.: Канон, 2008. 464 с.
17. Русская философия: энциклопедия I под общ. ред. М.А. Маслина. М.: Алгоритм, 2007. 736 с.
18. Сербиненко В.В. Русская религиозная метафизика (ХХ век) I В.В. Сербиненко. М.: РОУ, 2005. 113 с.
19. Сербиненко В.В. Русская философия: курс лекций I В.В. Сербиненко. М.: РОУ, 2005. 464 с.
20. Столович Л.Н. История русской философии. Очерки I Л.Н. Столович. М.: Республика, 2005. 495 с.
21. Сухов А.Д. Материалистическая традиция в русской философии I А.Д. Сухов. М.: ИФРАН, 2005. 260 с.
22. Сухов А.Д. Русская философия. Пути развития I А.Д. Сухов. М.: Наука, 1989. 136 с.
23. Флоровский Г.В. Пути русского богословия I Г.В. Флоровский. Вильнюс, 1991. 600 с.
24. Хоружий С.С. О старом и новом I С.С. Хоружий. СПб.: 2000. 477 с.
25. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии I С.С. Хоружий. СПб., 1994. 248 с.
26. Шапошников Л.Е. Русская религиозная философия XK-XX веков I Л.Е. Шапошников. Н. Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 1992. 222 с.
27. Шапошников Л.Е. Философские портреты I Л.Е. Шапошников. Нижний Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 1993. 224 с.
28. Шишкина В.И. История русской философии XI - начала XX вв. I В.И. Шишкина, Г.М. Пурынчева. Йошкар-Ола: ЙГУ, 1997. 264 с.
29. Яковенко Б.В. История русской философии I Б.В. Яковенко. М.: Республика, 2003. 510 с.
МОЧАЛОВ ЕВГЕНИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии для гуманитарных специальностей, Мордовский государственный университет, Россия, Саранск ([email protected]).
MOCHALOV YEVGENIY VLADIMIROVICH - doctor of philosophical sciences, professor, philosophy for humanitarian specialties department chairman, Mordovian State University, Russia, Saransk.
