CC BY
247
УДК 18
РУНИЦА КАК НОВЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ПИСЬМЕННОСТИ ЕВРАЗИИ Чудинов Валерий Алексеевич, доктор философских наук, профессор кафедры культурологи и менеджмента в сфере культуры, [email protected], ФГБОУ ВПО «Г осударственный университет управления»,
г. Москва
В данной статье подводится итог развитию исследований XX-XXI вв. о русской слоговой письменности - рунице. Исследования сгруппированы по времени в зависимости от решения тех или иных проблем, связанных с дешифровкой руницы и чтением надписей на ней, а также с выявлением ее влияния на развитие ряда буквенных и иероглифических письменностей Евразии.
Ключевые слова: письменность, дешифровка, русское слоговое письмо, руница.
The article sums up the research results of the 20-21 centuries concerning Russian syllabic writing. The research results are grouped taking into consideration the time period and the problems connected with decoding runitsa and reading it as well as realizing its influence on the development of alphabetic raw and hieroglyphic writing of Europe and Asia
Key words: writing, decoding, Russian, runitsa , syllabic writing
Данный материал показывает, что дешифровка какой-либо письменности еще вовсе не означает, что можно спокойно приступить к чтению надписей и на этом поставить точку в вопросе о существовании данного типа письма. На примере руницы я хотел бы показать, как постепенно по мере их решения менялись научные проблемы, и почему до сих пор исследования руницы оказываются весьма актуальными.
Первый круг проблем - подтверждение существования данного типа письма. Работы исследователей ХХ века В.А. Истрина [1], Е.М. Эпштейна [2], И.А. Фигуровского [3, 4], Н.В. Энговатова [5-9], П.П. Орешкина [10], Н.А. Константинова [11-17] и Г.С. Гриневича [18-26] показали, что на Руси в древние времена существовало какое-то письмо икс, которое кто-то из них даже пытался читать, одни лучше, другие хуже. Результат от буквенного чтения выглядел удручающе, результат от слогового чтения, за небольшим исключением, просто жалким. Лингвисты академического направления не верили в возможность обнаружения какого-то нового вида письма у такого европейского
этноса, как русский, так что энтузиастами оказались только лица, не имеющие филологического образования. Понятно, что при дешифровке они совершили массу ошибок, иногда непростительных, поэтому после их публикаций вопрос о существовании слогового письма всё еще оставался дискуссионным.
Ясно, что для подтверждения бытования на Руси руницы было необходимо среди археологических находок отобрать такие артефакты, найденные на территории Руси, на которых можно было бы отчётливо видеть надписи не просто незнакомой письменностью, а такой, которая имела сходство с образцами, выделенными упомянутыми выше исследователями. Это, разумеется, не означало, что надписи следовало читать так, как предлагали эти авторы, равно как и не означало, что все похожие на образцы надписи окажутся выполненными настоящей руницей. Однако в качестве некого предварительного фильтра достижения предшественников вполне пригодились. Правда, для выполнения моей цели мне пришлось собрать не десятки, а сотни образцов, чтобы доказать, что мы имеем дело действительно с этнической широко употреблявшейся письменностью, а не с тайнописью. Тем самым, первый круг проблем был успешно решен в начале 90-х годов.
Второй круг проблем - выявление слоговых знаков и выяснение их звукового значения. В середине 90-х годов ХХ века передо мной как дешифровщиком стояла задача выявить по возможности все знаки руницы, понять, какие из них основные, а какие представляют собой варианты, для чего потребовалось прочитать более тысячи различных текстов. Эта задача была решена [27], и в результате появилось убеждение, что руница, или, как позже удалось выявить ее более древнее название, руны Макоши, представляют собой русское слоговое письмо, стадиально более древнее, чем письмо буквенное. Одновременно оказалось, что большинство знаков силлабария руницы, определенных первыми дешифровщиками, оказались неверными, а их чтения на такой основе -ложными. Тем самым, недоверие академических лингвистов было вполне оправданно.
Пришлось заняться пересмотром методики определения звуковых значений каждого слогового знака, с учётом того, чтобы для большинства знаков значения определялись однозначно. Этот результат удалось получить примерно к 1994-1995 годам, создав картотеку надписей и проверяя выявленные значения на новых подтверждениях. К концу данной работы выяснилось, что совпадений между вновь полученными и старыми значениями набралось очень мало. Это означало, что ни один из ранних авторов не может быть назван дешифровщиком руницы, ибо с помощью их силлабария было невозможно прочитать и понять большинство текстов.
Третий круг проблем - выявление названия, времени и особенностей бытования руницы. Кроме Г.С. Гриневича, таких задач для себя никто не ставил, а упомянутый исследователь, хотя и поставил, но решил их неверно. Для названия он воспользовался термином черноризца Храбра «письмо типа черт и резов», которым Храбр характеризовал не письменность, а случайные порезы, царапины, трещины и иные дефекты писчего материала. Гриневич не анализировал контекст сочинения Храбра, взял первый подвернувшийся ему термин в ином употреблении, чем представлялось Гриневичу, и обозначил целый вид русской письменности так, как Храбр обозначал отсутствие любых письменных знаков. На самом деле, как удалось выяснить, в недавнее время русское слоговое письмо называлось руницей, а в палеолите - рунами Макоши, затем - рунами Мары. Само понятие рун удалось связать с вырыванием букв в виде длинных рвов на земле, что стало понятным в связи с обнаружением и чтением надписей на геоглифах. Более того, выяснилось, что пара наименований письменности, а именно «руница-глаголица», образует смысловые антонимы, ибо руницу без домашней подготовки читать с листа практически невозможно, и потому глаголица или «говорильница» взяла на себя роль славянского профанного письма, которое специально было противопоставлено и сакральной ведической рунице, и сакральной христианской кириллице. Тем самым, стало понято не только имя, но и область применения каждого типа славянского письма.
Гриневич полагал, что русское слоговое письмо бытовало в начале второго тысячелетия н.э., ни раньше, ни позже. Поэтому для Гриневича оказалось большим ударом получение от меня надписи из дома Ипатьевых, надписи, оставленной Николаем Вторым в 1918 году [22]. С позиций своего понимания силлабария он прочитал эту надпись неудачно, как если бы русский император писал ее большевикам, или как если бы большевики сделали ее для Николая, что уже совсем нелепо. Его удивление вызвало и то, что одна из надписей имела отношение к неолитической культуре Винча, которую он также прочитал неверно, в духе христианства, как если бы дети принимали на себя грехи отцов. Тогда он решил, что это - древнейшая надпись на Земле. Словом, в его понимании русская слоговая письменность не имела непрерывного характера, а появлялась неожиданно и как бы беспричинно.
Мне же удалось понять, что руница широко применялась на Руси в Средние века в качестве ремесленного и в меньшей степени в качестве бытового письма. С его помощью общались славянские купцы. До некоторой степени руница противопоставлялась письму христианскому, буквенному, которое тяготело к греческим образцам до такой степени,
что у русского священства существовали попытки перейти целиком на греческие буквы (Киевская так называемая Софийская азбука).
Однако в более ранние периоды руница считалась письмом сакральным. Причины опускания этой письменности до профанного уровня пока до конца неясны, однако, претензии кириллицы, совпадающей с рунами Рода, на роль нового сакрального письма, но уже христианского толка, вероятно, и заставили противопоставить одной сакральной письменности другую. А поскольку христиане активно боролись против чтения и распространения ведических текстов, поневоле пришлось перейти к написанию текстов, не имеющих сакрального содержания. Что же касается семьи монарха, то она, разумеется, была посвящена в тайны руницы, равно как и подвергшиеся гонениям староверы. Так что данный круг проблем был мною решен к концу ХХ века [28].
Четвертый круг проблем - способ бытования руницы в палеолите. Зато выяснилось, что в древнем каменном веке, палеолите, были широко развиты так называемые руны-сказы, написанные руницей. Эти повествования сопровождали рисунки на переносных плитах, а сами рисунки иносказательно описывали под видом животных сюжеты из жизни богов. Впрочем, существовали и просто подписи имён богов на изображениях, чтобы жрецы знали, кто конкретно и в каком виде изображен. В отличие от этих надписей существовали и обычные инструкции - где должны располагаться жрецы во время мистерий, как расположить при молитвах фигурки богов, как назывались те или иные изделия - однако для этих целей обычно использовались руны Рода. На выяснение хотя бы приблизительного использования рун Макоши в палеолите и на чтение текстов этого периода, а также на преодоление запретов академической эпиграфики, которая полагает, что письменности в палеолите нет, и не может быть (а равно в мезолите и неолите), ушло 15 лет. Сейчас первая книга из серии монографий о палеолитической письменности уже вышла из печати [29].
Замечу, что для решения этого круга проблем пришлось подвергнуть серьёзной критике уже не только положения любителей типа Энговатова или Гриневича, но и положения академической эпиграфики, согласно которой письменность возникает только в эпоху бронзы, а в неолите лишь складываются условия для ее создания. Все эти положения опровергаются выявленными мною надписями, явными и неявными. В результате проведенных мною исследований оказалось, что основным способом существования письменных текстов в каменном веке явилось врисовывание букв в изображения животных, реже - человека. А поскольку поздние изображения не процарапывались, а наносились жидкими красками, возник глагол «писать», т.е.
изображать видимые объекты средствами живописи. Но поскольку в рисунки включались и тексты руницы, глагол «писать» стал распространяться и на надписи, прежде всего, неявные, выявляемые из рисунка с некоторым трудом.
Более того, выяснилось, что врисовывание текстов в рисунки, и уже не обязательно рунами Макоши, но и рунами Рода, сохранилось по всей Европе вплоть до середины XIX века. Такого рода надписи можно видеть на гравюрах к текстам романов [30]. Для чтения такого рода неявных текстов пришлось расширить эпиграфику путём включения в нее нового раздела - микроэпиграфики. Как я сейчас понимаю, задачей микроэпиграфики является чтение очень мелких надписей, а также надписей неявных, врисованные в орнаменты, узоры, символы и рисунки. Сюда же добавляется и чтение слабоконтрастных надписей, с чем мы имеем дело на древних сакральных камнях и петроглифах. Наконец, к микроэпиграфике относится и выявление ликов, чаще всего голов человека или сакральных животных, которые наносились в качестве вторичных изображений на древние сакральные фигуры богов или жрецов.
Таким образом, выявление способов бытования руницы в палеолите дало ключ к пониманию симбиоза надписей и рисунков и в более поздние времена. Эта задача была мною решена в середине первого десятилетия XXI века.
Пятый круг проблем - влияние руницы на алфавитное письмо. В первом десятилетии нового, XXI века возникла новая проблема: какое влияние русское слоговое письмо оказало на создание других видов мировой письменности. Ибо, если она не оказала никакого влияния, тогда мы имеем дело либо с общеславянским явлением, подобно глаголице, либо вообще с явлением общерусским, сугубо локальным. Конечно, даже последний, наиболее узкий вариант международной значимости руницы был бы интересен, поскольку и тогда Русь оказывалась обладательницей трёх разных видов письма (кириллицы, глаголицы и руницы), что делало ее совершенно незаурядной державой в области духовной культуры, однако существование данной письменности в далёком прошлом позволяло надеяться на более интересную роль этой письменности в мире. При более подробном исследовании так и оказалось.
Сначала в 2006 году я попытался понять, какую роль руница оказала на создания рун Рода [31]. Анализируя каждую конкретную букву, я смог показать, что в целом ряд слоговых знаков рун Макоши перешел непосредственно в буквы рун Рода, тогда как другие слоговые знаки объединялись или друг с другом, или с некоторыми вспомогательными значками. Иными словами, руна Макоши и руны Рода представляют собой одно семейство с рунами Макоши как источником. Далее выяснилось, что письмо
деванагари, а также арабское письмо несут в себе некоторые черты, которые они могли заимствовать из рун Макоши, так что, по меньшей мере, две письменности носят следы русского слогового письма.
Но совершеннейший триумф принесло знание руницы для коррекции этрусского алфавита. Он был открыт и прочитан задолго для меня. Однако в ряде случаев этрускологи утверждали явные нелепицы, например, об отсутствии буквы О в этрусском алфавите и о том, что при всякой встрече с этим знаком его следует читать, как Д. В других случаях букву D принимали за Р, поскольку этруски писали и букву D с небольшой ножкой внизу. Не зная славянской буквы Ж, которая изображалась этрусками несколько своеобразно, с вертикальными граничными линиями, этрускологи принимали ее за букву М. Уже три неправильно дешифрованные буквы существенно искажали прочитанные ими этрусские слова. Однако самым крупным просчётом академических этрускологов оказалась интерпретация буквы, напоминающей F, как второй буквы В, тогда как с точки зрения руницы эту букву следует читать Ч. В результате слово ПОЧИЛ, которые этруски с их акающим произношением сначала произносили как ПАЧИЛ, а позже как АЧИЛ, этрускологи стали читать как АВИЛ, и предположили, что оно имеет смысл или имени собственного, или слова ГОД, поскольку чаще всего встречалось на надгробьях. Если к этому добавить, что деление на слова академическая этрускология проводила также исходя не из славянских языков, а из собственных предпочтений, то становится понятным, почему у неё «этрусское не читается». Таким образом, моё чтение этрусских текстов показало, что руница оказала влияние и на становление этрусского алфавита. В некоторых случаях среди этрусских надписей удалось выявить и подлинные слова, написанные руницей, так что этруски умели читать и писать слоговыми знаками [32].
Шестой круг проблем - руница и германские руны. Следующая проблема заключалась в том, имеют ли какое-либо отношение руны Макоши к германским рунам. Эта проблема возникла тогда, когда в процессе критики работ Г.С. Гриневича как неопытного дешифровщика и Е.А. Мельниковой как рунолога опытного, но небрежного, выяснилось, что руны Макоши эпиграфисты в ряде случаев путают с германскими рунами [33], и русские слоговые надписи пытаются читать как германские буквенные, что приводит к совершенно негодным результатам. Более того, удалось обнаружить надписи, где руны Макоши удачно вписаны в межбуквенный промежуток между германскими рунами, которые рунами Рода подписаны как руны Одина, а местом чеканки указаны мастерские храма Рода. Из этого вытекало, что русские мастера умели писать, читать и те,
и другие. Следовательно, русская руница как-то в недалёком прошлом повлияла на возникновение германских рун.
В процессе исследования выяснилось, что германские руны [34] произошли не непосредственно из русских, а из тюркских, причем тюркские руны, в отличие от русских, были буквенными [35]. Так что этот переход пока выяснен лишь в общих чертах, и на сегодня осталось неясным в каком регионе, когда и под влиянием каких обстоятельств произошел этот переход. Зато можно предположить, что переход тюркских рун в германские произошел на территории Яровой Руси, на землях будущей Германии, куда пришли тюрки. Перейдя на ломаный русский язык, они, вероятно, решили приспособить к передаче новых слов свою тюркскую руническую письменность, которая для нового германского языка подходила не вполне точно. Это и вынудило германцев придумать ряд дополнительных знаков для передачи славянских фонетических реалий.
Со временем, однако, фонетика германских языков упрощалась, что привело к сокращению рун футарка с 33 у англичан до 24 в качестве старших германских и до 16 в качестве младших германских рун. А кончилось всё тем, что во втором тысячелетии н.э. германские племена перешли к латинской графике, отказавшись от рун. Такое отношение у этносов обычно бывает не к родной, а к заимствованной письменности, потерять большое количество букв которой, или даже всю письменность народам не жалко. Напротив, своё народное достояние этносы берегут как зеницу ока.
Казалось бы, на этом можно было и завершить исследования, однако совершенно неожиданно выяснилось, что руница имеет некоторое отношение к иероглифам.
Седьмой круг проблем - руница и критское иероглифическое письмо. Остров Крит, усиленно изучаемый археологами ХХ века в плане исследования крито-микенской археологической культуры, стал настоящим кладезем разных видов письма: линейных А и Б, письма Фестского диска и малоизвестного иероглифического письма критских печатей. Насколько мне известно, ни один исследователь до меня не пытался прочитать этот вид европейского письма. Оказалось, что перед нами находилась руница, но не в своём обычном виде, а в виде лигатур, каждая из которых была стилизована под какой-то предмет или рисунок (печать, изображение кошки и т.д.). Мне удалось прочитать ряд иероглифических надписей на критских печатях [36]. Из этого следовало два вывода: что знаки каждого вида письменности можно стилизовать под знаки другого вида письменности (это известно и это я продемонстрировал в докладе год назад на первой региональной конференции), а также что их можно стилизовать под рисунки, что я тоже
продемонстрировал. Эта позиция прямо противоположна существующей в современной грамматологии точки зрения на то, что иероглифы произошли из рисунков - пиктограмм.
Отсюда вытекает естественное предположение о том, что иероглифы Египта или цивилизации майя возникли не из картинок, а из слоговых знаков, стилизованных под картинки. Кроме того, не исключено, что среди наиболее древних надписей Крита, Египта или цивилизации майя можно надеяться найти и знаки подлинных рун Макоши, не имевших на ранних ступенях своего применения никаких стилизаций.
Восьмой круг проблем - руница и демотическая письменность. На трёх Международных конгрессах по докирилловской славянской письменности, проводимых в 2008, 2009 и 2010 годах в городе Пушкин два македонских автора, Том Бошевский и Аристотель Тентов познакомили нас со своими исследованиями в области средней надписи на Розеттском камне, написанной демотическим письмом. Одна-единственная надпись, содержание которой к тому же было известно из параллельного греческого и египетского иероглифического текста, не привлекла бы нашего большого внимания, если бы не предположение авторов о том, что демотический текст является славянским. Сначала македонские авторы нашли в нём приставку превосходной степени прилагательных НАИ, затем - сходство ряда слов со славянскими.
За прошедший год я написал две статьи по поводу демотической письменности [37, 38]. Меня поразило, насколько знаки этой письменности напоминают руницу, однако в демотике они были повернуты не только на 90 градусов, но даже на 45 градусов, уточняя значение гласного звука. Правда, ни в одной из своих статей Бошевский и Тентов ни разу не ссылались на руницу. Не выказывали они интереса к ней и во время наших общений на Международных конгрессах по докирилловской письменности. Иными словами, приезжая ко мне на Конгресс, они понятия не имели о том, чем я занимаюсь. Меня это нисколько не огорчило; получилось, что я знаю о научной продукции данных авторов больше, чем они о моей. К сожалению, такое отношение к моим работам для меня стало привычным после общения с академиками Рыбаковым, Трубачевым и Яниным, докторами исторических наук Мельниковой, Медынцевой и Рыбиной, а также с людьми, считавшими себя причастными к пропаганде докирилловской славянской письменности -с Асовым, Тулаевым, Г риневичем. Более того, сами македонские авторы создали для меня идеальные условия для сопоставления руницы с демотическим письмом. Если бы они шли в кильватере за мной, не было бы независимого исследования демотического письма, а так оно появилось, хотя и отягощенное рядом ошибок.
С другой стороны, в данном критическом обзоре выяснилось, что исследователи не учли ряда моментов - как эпиграфических, так и в плане фонетики и исторической лексикологии. Поскольку они ссылались на работу Г.С. Гриневича, мне стала понятна причина подобных несуразностей. Я уже неоднократно отмечал, что эта работа, в чём-то интересная (он первым указал на возможность существования руницы, хотя и под другим именем), выполнена, тем не менее, на низком методическом уровне, содержит ряд принципиальных ошибок и с этой точки зрения скорее вредна, нежели полезна для подражателей. Однако в своё время она получила хорошую рекламу, и потому оказалась «на слуху». Тем более что о ней положительно отозвался Радмило Мароевич, профессор филологического факультета Белградского университета. Он, как он мне позже признался, был очарован существованием у славян слогового письма и не очень вникал в доказательства Гриневича. А они оказались весьма слабыми.
В результате произведенного в моей аналитической статье исследования можно признать, что демотическая письменность Египта явилась разновидностью руницы. Это - весьма важный вывод, за которым может последовать установление более точных значений демотических силлабографов, что будет сделано при проверке наших предположений об ошибках Бошевского и Тентова. А на конечном этапе - чтение конкретных слов и целых тестов, написанных египетской демотической письменностью.
Во второй статье по поводу демотической египетской письменности я показал сходство ряда египетских и славянских слов, а заодно и неточность чтения македонских авторов. Полагаю, что еще 1-2 статьи должны быть посвящены анализу чтения ими крупных фрагментов текста Розеттского камня. На основе этого можно сделать выводы о том, как следовало бы верно читать отдельные знаки. Возможно, что еще в 1-2 статьях следует представить доказательства точного чтения каждого знака заново. И только потом можно будет перейти к поэтапному чтению ряда фрагментов демотического чтения Розеттского камня, а еще позже - и других демотических текстов. Так что реальным результатом завершенного исследования станет монография (а, возможно, и не одна) по точному чтению демотических текстов. Данная программа, разумеется, рассчитана на несколько лет напряженной работы.
Девятый круг проблем - руница и слоговая письменность этносов Востока. Здесь я сам не ставил проблемы, не искал ее. Можно сказать, что проблема нашла меня сама. Просто, зная, что я занимаюсь чтением славянских рун, мой знакомый из Санкт-Петербурга Олег Михайлович Гусев прислал мне небольшую книжку Эстрина о дальневосточных рунах [39]. На поверку все признанные образцы оказались русскими
выражениями, написанными руницей. А ещё позже выяснилось, что я, совершенно того не подозревая, дешифровал пока не прочитанное письмо чжурчженей [40]. И когда я уже осознанно стал искать образцы этой письменности, то понял, что все тексты написаны именно русской руницей, хотя он внешне выглядит не как руница, а как китайские иероглифы.
А до этого выяснилось, что один из видов корейского письма, письмо Синчжи древнего Чосона [41. С. 337-340], также спокойно читается как лигатуры славянской руницы. Все это, разумеется, укрепило представление о том, что рано или поздно с точки зрения руницы можно будет понять и иероглифическое письмо Китая.
Десятый круг проблем - руница и китайские иероглифы. Публикация ряда статей на эту тему в течение последних трёх лет послужила причиной написания мной монографии под названием «Русская основа китайской письменности», которая в этом году вышла из печати [42]. В результате проведенного исследования стало ясно, что вся история человеческой письменности до сих пор толкуется неверно. Ибо знакомство с иероглификой толкнуло исследователей к неверному предположению о том, будто бы до письменности люди использовали пиктографию как средство общения. В данной работе я показал, что пиктография хороша для выполнения номинативной функции (для называния вещей и явлений), но совершенно непригодна для коммуникативной функции (общения и передачи информации). Каждый пиктографический знак имеет огромное количество значений, но нет никаких лингвистических ограничений для выбора нужного значения. Поэтому пиктограмма может быть «прочитана» сотней различных способов.
Этот же вывод в моей работе был подкреплён мнением ряда исследователей о том, что собственно пиктографических знаков в китайской иероглифике крайне мало. Я же показал, что и они имеют вовсе не пиктографическую природу.
Однако происхождение иероглифов оставалось как бы вне данной закономерности, а ряд предположений не очень известных авторов выглядел простой игрой ума. Пиктографическая гипотеза держалась в науке о письме только благодаря тому, что ее нечем было заменить. А после ее удаления происхождение иероглифов стало бы необъяснимой загадкой. И только когда я проанализировал письмо чжурчженей, а затем корейцев и китайцев, я незаметно для себя совершил весьма серьёзное научное открытие, едва ли не ключевое для всей грамматологии: я понял, что в основе иероглифики лежат лигатуры руницы(!) Этого не мог сделать Г.С. Гриневич, который не разлагал лигатуры и очень часто принимал их за особые знаки; естественно, этого не мог сделать и его последователь В.П. Юрковец. Для того чтобы просто постулировать подобную гипотезу,
необходим большой опыт в разложении лигатур на простейшие силлабографы. А такой опыт даже у меня самого появился только пять лет назад. Поэтому опередить меня даже теоретически никто не успел бы.
Это открытие стало возможным только благодаря моему изобретению -комбинации силлабографов руницы в двустрочные лигатуры. Обычные лигатуры состоят из одной строки, и время от времени встречаются в разных текстах. Но лигатуры из 3-4 слоговых знаков с выходом на вторую, верхнюю строку, встречаются чрезвычайно редко, а такие, какие сконструировал я, вообще мне никогда не встречались. Без этого изобретения, которое я назвал слоговой праформой иероглифа, я бы не понял, в чём состояла суть китайского иероглифа и не смог раскрыть эту суть перед читателями.
Данная гипотеза после доказательства позволила выдвинуть мощные следствия. Прежде всего, стала понятна особая роль иероглифики. А именно: иероглифы перестали фиксировать звуковую сторону речи, но зато закрепили лексическое значение за каждым иероглифом. Получилось, что слоговая письменность в своём развитии разделилась на два рукава: один привел к образованию букв, которые еще точнее передавали звуковую сторону, тогда как смысл данного сочетания звуков в каждом языке был своим. А иероглифы, напротив, не передавая звуковой стороны слова, чётко передавали его смысл. Иными словами, с тех пор письменность потекла как бы двумя потоками.
Разумеется, на более поздних стадиях подобные ограничения стали несколько преодолеваться. Так, в ряде буквенных текстов стали появляться лигатуры, например, в старославянском языке, когда над словом под титлом писались выносные буквы, или когда для некоторых смысловых целей буквы объединялись в лигатуру. Стали преодолеваться в Китае и недостатки иероглифики, когда для заимствования иностранных слов понадобилось передавать не их смысл, а их звуковую форму. Для этого их начали объединять в составные иероглифы не по смыслу, а по их звучанию.
Из этого следует, что каждая из систем записи речи (фонография или семиография) в своих развитых формах способна до некоторой степени преодолеть свою односторонность и развить отсутствующую у нее другую сторону. Иными словами, по большому счёту, каждое из направлений достаточно полноценно, но находит лучшее применение в соответствующей звуковой ситуации. Так, фонография больше приспособлена к фиксации флектирующих языков, тогда как иероглифика - к закреплению слов корневых языков.
Таковы общелингвистические и общеграмматологические выводы. Что же касается конкретно Китая, то в данной монографии показано, что в палеолите, когда были созданы
пирамиды и геоглифы, все надписи на них выполнялись русским шрифтом (рунами Макоши и Рода) и на русском языке. Позже, в ранней бронзе, насечки на сосудах напоминали наши надписи на сосудах Трипольской культуры, где господствовала руница. В поздней бронзе ряд областей Китая был «Скифской краинкой», т.е. окраиной Скифии, где господствовала и русская речь, и русская письменность. Таким образом, не русские люди пришли в Китай, а, напротив, китайские племена оказались мигрантами на территории Руси. Отсюда понятно, что и культуру, и, в частности, письменность, они должны были заимствовать только от русских. Так что русская основа китайской письменной культуры - это не прихоть случая, и не фантастический домысел, а совершенно закономерное следствие из расселения народов той эпохи.
Имеется и еще одна подпроблема: выяснение правил создания лигатур из силлабографов руницы или букв протокириллицы. Некоторые из них ясны: знаки, открывающиеся вправо (например, буквы Е, а также знаки Р, Ь) должны стоять в лигатуре справа, а открывающиеся влево - слева; но если имеется еще один знак, то он перемещается наверх. А симметричные знаки, например, II или Ф, ^ могут быть раздвинуты или разорваны пополам, образуя знаки I I, ^ или 3 Ё. Вероятно, имеются и другие правила. Было бы также очень любопытно сопоставить правила образования лигатур в исходно русских текстах и в тех, которые затем стали китайскими. Возможно, что для этого потребуется отдельная монография. Замечу, что пока в эпиграфических исследованиях лигатурам отводится вспомогательная роль.
Что касается русского языка, то надписи чжурчженей представляют огромный интерес и как памятники письма руницей, что существенно увеличивает количество таких памятников, и как памятники истории отношений между разными этносами в древности на территории Дальнего Востока. Выясняется, например, что данные этносы проживали на этих землях временно и с разрешения русских князей. Но каковы были политические подробности отношений между этносами ШУРШЕНИЕВОЙ РУСИ, еще предстоит разобраться.
Само по себе понимание того, что руница, проникнув на русский Дальний Восток, привела к появлению нового типа письменности, нашедшей своё выражение в виде иероглифов, существенно обогащает наше представление о возможностях слоговой русской письменности. Постепенно к нам приходит понимание того, что руны Макоши -это не какое-то древнее побочное ответвление более древнего и значительного типа письма, а как раз именно оно и было магистральным письмом древности, давшим начало множеству производных более поздних видов письма.
Одиннадцатый круг проблем - руница и надписи Триполья. Письменность трипольской культуры представляет собой две формы применения руницы: обычную [27] и особую, связанную с нанесением красочных татуировок на тело [43]. Последняя очень растягивает знаки руницы по горизонтали, и многие прямые линии слегка закругляет. Такой вид письма скорее напоминает узор, чем надпись.
Двенадцатый круг проблем - руница и узелковое письмо. При исследовании узелкового письма оказалось, что многие его знаки представляют собой знаки руницы, как они выглядят связанными из ниток [44].
Общий вывод. Итак, стало ясно, что руница, которая первоначально понималась как русское или общеславянское явление, оказала непосредственное влияние на становление таких видов славянского алфавитного письма, как кириллица и глаголица, письменность этрусков, а также на более далёкие виды письма деванагари и арабское - на 5 видов.
Гораздо сильнее влияние руницы на азиатские виды письма - на письмо демотическое Египта, иероглифическое Крита, на письмо чжурчженей и Синчжи корейцев, а также на создание китайской иероглифической письменности - еще на 5 видов. Наконец, имеются и специфические виды этого письма в виде трипольской татуировки и русского узелкового письма. Общий итог - влияние не менее чем на 12 видов письменности, что совершенно меняет наши представления не только о значимости руницы в истории мировой цивилизации, но и том стволе, от которого ответвлялись всё новые побеги. Возможно, что через какое-то время руница будет единодушно признана всеми грамматологами основой мировой письменной цивилизации.
Таковы последствия изучения руницы в плане истории письменности. Руница оказалась не только прародительницей нескольких видов европейских и азиатских видов письма, но и новым историческим источником, который позволяет читать древнейшие надписи (от палеолита до средних веков), а также даёт возможность читать и более поздние надписи, вписанные в рисунки. Это - новый исторический источник [45].
Литература
1. Истрин В.А. 1100 лет славянской азбуки. М.: Изд-во АН СССР, 1963.
2. Эпштейн Е.М. К вопросу о времени происхождения русской письменности // Ученые записки Ленинградского университета. 1947, вып. 15. С. 21-26.
3. Фигуровский И.А. Расшифровка нескольких древнерусских надписей, сделанных «загадочными знаками» // Ученые записки Елецкого педагогического института. Липецк, 1957, вып. 2.
4. Фигуровский И.А. Надпись на луке из Старой Ладоги // Елецкий государственный педагогический институт. Ученые записки. Липецк, 1959, вып. 4.
5. Энговатов Н.В. Русское письмо // Литературная газета № 51 (4176) от 28 апреля1960 года.
6. Энговатов Н.В. Древнейшая русская азбука // Знание-сила. 1960, № 11. С. 5.
7. Энговатов Н.В. Тайнопись князей Барятинских и вопросы дешифровки русских криптограмм // Археографический ежегодник за АН СССР. М., 1962.
8. Энговатов Н.В. Таманский брактеат Всеволода (Кирилла) Ольговича // Нумизматика и сфрагистика. Киев,1963.
9. Энговатов Н.В. Руническая эпиграфика с территории СССР и норманизм // Советская археология, 1964, № 4. С. 214-220.
10. Орешкин П.П. Вавилонский феномен. Русский язык из глубины веков. Рим, 1984; СПб.: ЛИО Редактор, 2002.
11. Константинов Н.А. Новые данные о происхождении древнерусской письменности // Смена. 1951, 25 апреля.
12. Константинов Н.А. Скифо-сарматские знаки на памятниках Причерноморья (к вопросу о происхождении славянского письма) // Крым. 1951, № 7, Симферополь. С. 245-255
13. Константинов Н.А. История русской азбуки // Знание - сила. 1953, № 1.
14. Константинов Н.А. Черноморские загадочные знаки и глаголица // Ученые
записки Ленинградского государственного университета. 1957, № 197, серия
филологических наук, вып. 23, Л.. С. 110-146.
15. Константинов Н.А. О начале русской письменности // Нева. 1957, № 7. С.178-182.
16. Константинов Н.А Народные резные календари // Сборник музея антропологии и этнографии, ХХ. Л., 1961. С. 84-113.
17. Константинов Н.А. Начало расшифровки загадочных знаков Приднепровья // Вестник Ленинградского университета. 1963, № 14, серия «История языка и литературы», вып. 3. Л. С. 107-109.
18. Гриневич Г.С. Сколько тысячелетий славянской письменности (О результатах дешифровки праславянских рун) // “Русская мысль”,1991. - Реутов, “Общественная польза”, с. 3-28, 14 ил.
19. Гриневич Г.С. Праславянская письменность. Результаты дешифровок. Том 1. М.: Общественная польза,1993. 328 с.
20. Гриневич Г.С. Тайнопись двакраты (Тайнопись князей Барятинских) // Русская мысль. 1994, № 1-4.
21. Гриневич Г.С. Самая древняя на Земле (О древнеславянской письменности) // Наука и религия. 1994, № 10.
22. [Гриневич Г.С.] Экспертное заключение Отдела всемирной истории Русского Физического общества по статье В.А. Чудинова «Слоговая надпись из Ипатьевского дома» // Русская мысль. 1995, № 1-6.
23. Гриневич Г.С. Прелесть тайны (Тайная надпись на решетке Слободского дворца) // Народная защита. Газета. М., 1995, № 6.
24. Гриневич Г.С. Вначале было слово (Славянская семантика лингвистических элементов генетического кода). М., 1997.
25. Гриневич Г.С. Информационная таблица периодической системы лингвистических элементов генетического кода, имеющая общую матрицу с таблицей периодической системы химических элементов Д.И. Менделеева, как плоскостное выражение лингвистической модели двойной спирали ДНК: рукопись. - М., 1998.
26. Гриневич Г.С. Праславянская письменность. Результаты дешифровок. Т. 2. М.: Летопись, 1999. 168 с.
27. Чудинов В.А. Тетрадь и картотека. 12 с. сайты chudinov.ru и runitsa.ru. (Дата обращения: 29.03.11).
28. Чудинов В.А. Загадки славянской письменности. М.: Вече, 2002. 528 с.; М., 2012. 456 с.
29. Чудинов В.А. Руны-сказы Руси каменного века. М.: Традиция, 2012. 504 с.
30. Чудинов В.А. Тайнопись в рисунках А.С. Пушкина. Разгадка кода гения. М.: Поколение, 2007. 488 с.
31. Чудинов В.А. Русские руны. М.: Альва-Первая, 2006. 336 с.
32. Чудинов В.А. Вернём этрусков Руси. Расшифровка надписей древней цивилизации. М.: Поколение, 2006. 664 с.
33. Чудинов В.А. Тайные знаки древней Руси. М.: Эксмо, Алгоритм, 2010. 512 с.
34. Чудинов В.А. Правда о сокровищах Ретры. М.: Альва-Первая, 2006. 208 с.
35. Чудинов В.А. Тюрко-русская основа германских языков. сайты chudinov.ru и runitsa.ru. (Дата обращения: 14.04. 2007).
36. Чудинов В.А. Эволюция рисунков с руницей // Государственный университет управления. Вестник университета. Философия. История. Культурология. Право. Политология. 2002, № 1(3). С. 42-46.
37. Чудинов В.А. Руница и демотическое письмо. 15 с. сайт runitsa.ru. (Дата обращения: 12.11.11).
38. Чудинов В.А. Чтение слов демотического египетского письма. 12 с. сайт runitsa.ru. (Дата обращения: 12.11.11).
39. Эстрин Анатолий. Руны - координаторы судьбы. - СПб.: Аст-СОВА, 2006. 91 с.
40. Чудинов В.А. Дальневосточные руны. сайты chudinov.ru и runitsa.ru. (Дата обращения: 12.11 2007).
41. Чудинов В.А. Вселенная русской письменности до Кирилла: сборник статей учёных ХІХ-ХХ вв. и нынешнего времени с комментариями автора. - М.: Альва-Первая, 2007. 672 с.
42. Чудинов В.А. Русская основа китайской письменности. М.: Традиция, 2012.
424 с.
43. Чудинов В.А. Трипольские татуировки как надписи. 5 с. сайт chudinov.ru. (Дата обращения: 19.02. 2007).
44. Чудинов В.А. Об узелковом письме на Руси // Четвертые культурологические чтения: Теоретическая и прикладная культурология: сборник статей Института молодежи и ИППК МГУ. М.: Социум, 1999. С. 43-45.
45. Чудинов В.А. Письменность и новые исторические источники. сайты chudinov.ru и runitsa.ru. (Дата обращения: 08.03.2011).
УДК 1
АЛЬТРУИЗМ РУССКОЙ ДУШИ (ДУХА) КАК АРХЕТИП ГАРМОНИИ МАТЕРИИ И ДУХА И САМОУПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВОМ. О ПРИРОДЕ АРХЕТИПА Югай Г ерасим Андреевич, доктор философских наук, профессор, coreecc@yandex. т, Отделение евразийских исследований Российской академии естественных наук (РАЕН),
г. Москва
В статье рассматриваются проблемы движущей силы прогресса истории и цивилизации, в роли которой выступает гармонизация общественных и личных
