Рождение и смерть города-сада: действующие лица и мотивы убийства Текст научной статьи по специальности «История и археология»

СЛОВА

Рождение и смерть города-сада: действующие лица и мотивы убийства

Марк Меерович

Ключевые слова: город-сад, жилищные кооперативы, индивидуальное жилище, покомнатно-посемейное (коммунальное) заселение, социалистический рабочий посёлок-сад (соцпоселение), теория советского градостроительства, трудо-бытовые коллективы.

За немногими исключениями — линейный город Сарио-и-Мата, функциональный город Ле Корбюзье, поточно-функциональный город Милютина — концептуальные проекты городов не ассоциируются в истории градостроительства с именами их авторов. И уж тем более не удостаиваются этой чести города, реально существующие, — слишком много живого и естественного накладывается на их базовый планировочный замысел, изменяет и трансформирует его, словно побуждая поселение жить собственной жизнью, чтобы не утратилась родовая связь с авторской идеей и, как следствие, с именем создателя. Лишь одно градостроительное явление новой истории соединилось с именем его идейного вдохновителя навсегда: город-сад Говарда (или, в более современном написании, Хоуарда).

Э. Говард (Howard) изложил свои взгляды в единственной книге, впервые увидевшей свет в 1898 году1 (рис. 1). Однако оставленное им интеллектуальное наследство оказало огромное влияние на современное градостроительство. Почти сразу в Англии, Германии, Франции, России и других странах возникают Общества городов-садов, воплощающие в жизнь новую градостроительную парадигму. В соответствии с ней город-сад мыслился как поселение площадью не свыше 400 га, замкнутое в кольцо не подлежащих застройке сельскохозяйственных земель, с зелёным (парковым) центром, сосредо-

Марк Григорьевич Меерович, советник Российской академии архитектуры и строительных наук, профессор Международной академии архитектуры, Иркутск.

Рис. 1. Схема города-сада Э. Говарда. Источник: Гоуард Э. Города будущего. СПб., 1911

точивающим главные административные, торговые и культурные здания, с предпочтительно радиально-кольцевой планировкой бульваров и улиц и застройкой жилых кварталов зданиями коттеджного типа. Суть парадигмы заключается, однако, не столько в архитектурно-планировочных и художественно-образных, сколько в социально-экономических, социально-политических и организационных решениях, предполагающих равное и свободное участие каждого жителя в управлении социальным организмом города. В 1902 году небольшое английское поселение Лечворс (рис. 2) становится первообразом целого градостроительного направления городов-садов.

Советская власть поначалу с энтузиазмом принимает идею Говарда, однако примерно через десять лет отвергает её, запрещает к применению и предает полному забвению даже на уровне теории.

Рис. 2. Город-сад Лечворс. Источник: Дадонов В. Социализм без политики. Города-сады будущего в настоящем. М., Тип. Кушнерёв и К, 1913

В 1930—1970-е годы идея города-сада в СССР не упоминается, а если и всплывает, то лишь как предмет отрицания и осуждения.

Причина этого до сих пор остается не раскрытой. Нигде в специальной литературе не разъясняется, почему, отвергнув города-сады, власть вместо них насаждала «социалистические рабочие посёлки», которые, на первый взгляд, от городов-садов не отличались ни по заложенной численности населения, ни по характеру планировки, принципам зонирования, балансу территории, даже по типам застройки. Какие цели ставили перед собой государственные органы, когда, с одной стороны, направляли за границу делегации для изучения европейского опыта проектирования городов-садов, а, с другой, в то же самое время категорически запрещали их строительство? Общеизвестно, что практически все домостроения, возводившиеся в

СССР в 1920—1940-е годы, заселяли покомнатно-посемейно и тем самым превращали их в коммунальные квартиры. Но ни в одном исследовании не проанализирована генетическая связь этого явления с природой так называемых соцпоселений, воплощавших собой идею формирования трудо-бытовых коллективов. А ведь именно здесь сокрыто то социально-организационное содержание, которое определило территориально-административное устройство социалистических рабочих поселков, противопоставленных городу-саду.

Во всём мире выведенное из сферы влияния государства движение по созданию городов-садов как обособленных самодостаточных поселений кооперативного типа оказалось способно решать жилищную проблему для значительных масс малоимущего населения и даже для среднего класса. И в советской России первые же попытки её практической реализации показали, что самоорганизация, добровольное объединение в целях совместного решения жилищных проблем способны быстро и эффективно обеспечивать людей крышей над головой. Но именно это и шло вразрез с планами власти, так как тотальная зависимость от неё подданных в получении жилища гарантировала ей и послушание, и нужную степень мобильности, и трудовую активность, и исполнительность населения, мобилизованного индустриализацией и коллективизацией. Соответственно главной задачей, которую советское государство ставило перед собой на начальных этапах социалистического строительства, было создание планировочной организации, способной обеспечить государственный контроль над жизнью и производственной деятельностью людей, на деле осуществить градостроительное прикрепление трудо-бытовых коллективов различного масштаба к месту их проживания в поселениях особого типа — в социалистических рабочих поселках. Идея города-сада в корне противоречила этой задаче.

Рождение и юность

Возведение в конце XIX — начале XX века посёлков/жилищных колоний для рабочих в России (как и в Германии, Америке, Англии, Франции, Нидерландах и других странах) в значительной степени инициировалось крупными частными промышленными компаниями, стремившимися к улучшению жилищных условий для своих рабочих. Внешне, по своим планировочным и художественнообразным характеристикам, некоторые из них были весьма похожи

Рис. 3. Город Харбин. Предоставлено Н. Крадиным

на будущие говардовские города-сады. Но с точки зрения организации их повседневной жизни — в коммунальном, культурном, религиозном обслуживании, техническом обустройстве, благоустройстве территории и т. п. — они полностью зависели от предприятий, при которых были построены. Градообразующую роль здесь играли производственные комплексы добывающей и перерабатывающей промышленности, а также частные железнодорожные ветки.

С аналогичным начинанием выступают государственные ведомства. Министерство путей сообщения в конце XIX — начале ХХ века осуществляет программу возведения железнодорожных колоний на Екатерининской железной дороге, Западно-Сибирском участке (например, на станциях Тайга, Боготол) и на Восточно-Сибирской железной дороге (колонии мастерских в Чите). Многочисленные поселения строятся на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Города Харбин, Дальний, Порт-Артур (рис. 3—6) и десятки железнодорожных поселков, возникших в ходе прокладки и обустройства

Рис. 4. Город Дальний. Предоставлено Н. Крадиным

КВЖД на «голом месте» или на базе китайских поселений, в своей пространственной планировке и застройке реализуют градостроительные принципы, во многом совпадающие с художественно-композиционными чертами будущих городов-садов.

Говард исходил из того, что в исторических городах разрешить жилищную проблему было невозможно. Причина — высокая стоимость земли, уже находящейся в чьей-то собственности: выкупать её придётся по завышенным ценам, из-за чего стоимость строительства будет непосильной для значительной части населения. Предложение Говарда создавать новые поселения за городской чертой позволяло серьезно снизить эту часть расходов. Кроме того, при строительстве на пустом месте открываются возможности для комплексного сооружения обслуживающей инфраструктуры и инженерных коммуникаций, проще регулировать численность населения и размеры территории, нормировать величину земельных участков, следить за их рациональным использованием и т. д.

Рис. 6. Город Порт-Артур (центральная часть). Предоставлено Н. Крадиным

Город-сад должен был строиться и функционировать в соответствии с несколькими социально-организационными принципами, представлявшими собой, так сказать, sine qua non говардовской идеи. Один из них — свободное открытое членство в жилищном товариществе. Каждый желающий мог приобрести не менее одной акции (пая), но и не более определённого количества паев2. Собираемый таким образом капитал направлялся на постройку или приобретение домов и земельных участков, а свободные суммы помещались под накопительные проценты в сберегательные кассы или могли прирастать «иным вполне надёжным способом, подобно сиротским капиталам»3.

Ещё один принцип — коллективная собственность на землю и недвижимость, обеспечиваемая специфическими формами кредитования строительства. Рабочие добровольно вступают в члены жилищного товарищества, возводящего поселок, вносят стартовые средства и так становятся его акционерами (пайщиками), а затем, погашая облигационный долг — свою часть кредита, взятого кооперативом у банка, — превращаются во владельцев акций (то есть из нанимателей — в собственников жилищ). В конечном счёте весь поселок становится полной собственностью членов кооператива. Финансовая сторона функционирования товарищества предполагала, что оно не только собирает средства своих членов и расходует их, но и ведёт деятельность по извлечению прибыли, направляемой на выплату дивидендов. При этом не допускаются спекуляции с недвижимостью, так как членство в товариществе — это средство индивидуального разрешения потребности в жилье, а не форма бизнеса. Поэтому налагался запрет на использование кооперативных жилищ в качестве доходных домов и на иные формы коммерческой эксплуатации недвижимости. Уставы специально оговаривали, что член товарищества не мог иметь в собственности более одного дома4.

Принцип третий: общественный характер управления. Все важнейшие вопросы решаются общим собранием. В нём на равных правах участвуют все собственники (акционеры), а текущее руководство осуществляется публично избранным правлением.

Говард не был тут оригинален: кооперативное движение в буржуазных странах в целом придерживалось демократического принципа равного участия каждого в управлении социальным организмом, вне зависимости от «финансового веса» участника. Согласно некоторым уставам, в Общем собрании (высшем органе управления) каждый член, каким бы количеством паёв он ни владел, мог иметь только один голос5. Правда, это правило оговаривалось далеко не

Рис. 7. Предместье-сад на Ходынском поле. Источник: Астафьева М.И. Развитие теоретической мысли и принципов советского градостроительства в первые послереволюционные годы. 1917—1925. Канд. дис., М. 1971

всегда, но в любом случае формулировки устава были направлены на выравнивание «социально-политического паритета» членов товарищества. Например, устав дрезденского Общеполезного строительного союза предусматривал зависимость числа голосов от количества акций, но вводил понижающую пропорцию6:

«Правом участия в Общем Собрании пользуется каждый акционер. Если акционер владеет тремя акциями, каждая акция дает ему один голос в Общем Собрании; если он владеет свыше 3 до 15 акций, то каждые 3 акции дают ему ещё по одному голосу; свыше 15 акций — каждые 5 акций добавляют ещё по одному голосу».

В России ещё в конце XIX века приходит осознание необходимости планомерного, а не стихийного роста городов и посёлков, их комплексного, а не фрагментарного благоустройства, преодоления жилищного кризиса в крупных городах путём кооперирования малоимущих застройщиков, а не за счет возведения доходных домов, рациональной планировки вновь возводимых поселений, а не случайной их застройки в результате земельных спекуляций. В начале ХХ века оно естественным образом приводит к принятию идеи города-сада. Архитекторы ратуют за устройство вблизи крупных горо-

дов разгружающих их «городов-садов», «посёлков-садов», «предмес-тий-садов»7 (рис.7), «хуторов-садов»8; призывают к перспективному планированию и практической застройке поселений по единому генеральному плану — в точных границах, на основе единой системы распределения участков застройки, число и размеры которых не могут быть изменены произвольно. В условиях нарастающего кризиса в стране, с одной стороны, и революционного подъёма, с другой, профессиональные устремления архитектурно-технической общественности и интересы буржуазной элиты совпадают, буржуазные круги поддерживают идею города-сада, так как видят в ней мирный путь к социальной реформе.

Заметим, что в конце XIX века российские архитекторы, ещё не зная о теории Говарда и опираясь главным образом на специфический художественный опыт русской архитектуры, начинают применять в своем творчестве архитектурно-художественные принципы градостроительного проектирования, схожие с принципами города-сада. Это и учет конкретных историко-географических условий, и использование традиций пейзажного градостроительства, и применение индивидуального типа жилой застройки (усадебной) с садами и палисадниками, и рациональное размещение общественных центров и зданий, устройство общественных садов, бульваров и парков, расположение промышленности индустриального типа за чертой жилой зоны, и дифференциация жилых улиц и магистралей. Территория для таких поселений выбирается по тем же признакам, по которым будет отбираться территория для городов-садов: преимущественно в здоровой местности, с сухими почвами, вблизи чистых источников воды (озёр или рек), в лесных массивах, с удобным транспортным сообщением с городом (железная дорога, шоссе).

Благодаря начатой с 1904 года широкой публицистической и пропагандистской деятельности журналов «Зодчий» и «Городское Дело» и публикации в 1911 году на русском языке книги Говарда, российские проекты поселений для рабочих и служащих начинают именоваться «городами-садами». Они целенаправленно создаются в виде целостно спланированного рабочего или дачного посёлка при промышленном предприятии или без такового (например, при железнодорожных станциях) — с общественным центром и сетью культурных, просветительных, детских, лечебных и обслуживающих учреждений.

Одним из первых таких поселений стал «Царский лес» под Ригой, спроектированный берлинским архитектором Янсеном (рис. 8). В 1908 году А. А. Веснин разрабатывает проект посёлка-сада Николь-

Рис. 8. Дачный посёлок «Царский лес». Источник: Дадонов В. Социализм без политики. Города-сады будущего в настоящем. М., Тип. Кушнерёв и К., 1913

ское близ Москвы. В тот же период создается посёлок-сад «Новая Варшава» близ Варшавы9. В 1913 году заканчивается инициированная городской управой постройка трех «городов-садов» под Петербургом: за Нарвской заставой, в Сосновке и близ Полюстровского и Выборгского проспектов10. В этом же году городская управа предпринимает строительство предместья-сада в Москве — на Ходынке, между Петербургским шоссе и Солдатёнковской (ныне Боткинской) больницей. В 1914 году на основе принципов города-сада выполняется проект планировки окраины Полтавы. В Барнауле после пожара 2 мая 1917 года, когда сгорело 53 квартала наиболее благоустроенной застройки, городские власти принимают решение о строительстве города-сада в северной части, у железной дороги, на территории выгона, где сохранился значительный участок берёзового леса (рис. 9). Организатором его проектирования и строительства выступает секретарь городской думы, член Общества городов-садов А. И. Петров11.

Не остаются в стороне и частные промышленные объединения. Так, образованное в 1913 году акционерное общество Каменноугольных копей и металлургических заводов в Кузбассе («Копикуз») прокладывает до города Кузнецка отдельную ветку частной железной дороги и возводит при станции Кузнецк (у деревень Черноусово и Горбуново) город-сад для рабочих12. Проект был выполнен в 1916 году специально приглашённым гражданским инженером А. Д. Кряч-ковым. В 1915—1917 годах то же общество строит ветку от станции Топки Кольчугинской железной дороги до деревни Щеглово, и томский архитектор П. А. Парамонов предлагает спланировать возникшее здесь и быстро растущее поселение «по типу города-сада»13.

Рис. 9. Сад-город в северной части г. Барнаула. Предоставлено И. Кукиной

В 1913 году железнодорожное ведомство возводит по проекту

В. Н. Семёнова и А. И. Таманова посёлок-сад близ станции Прозоровская (бывшая станция Раменская Московско-Казанской железной дороги в районе современной железнодорожной платформы Загорянка) и представляет его в качестве эталона для строительства поселений-садов на средства железных дорог14 (рис. 10). В 1916 году Министерство путей сообщения принимает решение о строительстве подобных посёлков для служащих Московско-Казанской, Николаевской, Омской и Томской железных дорог. В том же году «Общество архитектурных знаний» объявляет конкурс на планировку посёлка-сада «Елицы-парк» около станции Суйда и платформы Прибытковской Варшавской линии Северо-Западных железных дорог, а «Общество городов-садов» объявляет конкурс на проекты трех поселений по типу городов-садов вдоль Рыбинской железной дороги, в 13—22 верстах от Петрограда15.

Инициативу по созданию рабочих городов-садов проявляют и сами трудящиеся. В Москве они ратуют за создание поселения-сада на Лосином острове, причём во главе инициативной группы тоже стоит рабочий. Так как Лосиный остров был подарен Москве царствующей фамилией, переход земли в частную собственность был исключен. Было также оговорено, что на его территории город не имеет права вырубать деревья. Эти обстоятельства способствовали кооперативному характеру землепользования и диктовали необходимость сохранения зелёных насаждений, что породило ряд интересных юридических и планировочных решений16. С 1914 года в Подмосковье осуществляется частная инициатива давнего энтузиаста идеи города-сада рабочего С. И. Шестёркина17.

Рис. 10. Посёлок-сад близ станции Прозоровская. Предоставлено К. Лидиным

Ёщё одной разновидностью поселений нового типа в России были дачно-курортные посёлки-сады. В 1916—1917 годах появляется ряд проектов таких посёлков и даже городов, авторы которых руководствуются пониманием города как единого планировочного целого, стремятся к комплексному решению художественно-планировочных, транспортных, лечебных, хозяйственных и прочих задач. В 1916 году архитекторы Л. А. Ильин и А. И. Зазёрский создают проект курорта Лирана на черноморском побережье Кавказа, а И. А. Фомин — проект курорта Ласпи в Крыму; в 1917 году архитекторы П. Ф. Алёшин и Г. Д. Дубелир проектируют близ Ласпи курорт Коп-мерия-Сарыч18. По инициативе Министерства земледелия на берегу залива Угловой основывается Анютовское дачное предместье Владивостока 19 и т. д.

Но, несмотря на обилие в России поселений, именуемых «садами», возникают они, как правило, без постановки и решения вопросов социальных преобразований — как чисто архитектурно-художественная, а не социальная инновация20. В этом смысле они оказываются далеки от говардовского прототипа. Суть градостроительной парадигмы города-сада заключена не столько в художественной, сколько в его социальной и экономической составляющих. Многие российские проекты схожи с говардовскими лишь внешними чертами, тогда как организуются и управляются они по привычной схеме, то есть без образования жилищного товарищества21. Землёй владеет городская управа, она же, а не сообщество акционеров предлагает (правда, на выбор) проекты домов, предписывает характер и тип застройки, рекомендует привлечь тех или иных подрядчиков, назначает поставщиков строительных материалов и т. п. И практически аналогичная ситуация наблюдается в тех же случаях, когда в качестве инициатора постройки, а также владельца земли и инвестора выступают промышленные/транспортные компании22:

«С технической, санитарной и быть может даже с эстетической стороны это... настоящие города-сады, только социальные элементы отсутствуют в этом начинании, так как собственником земли и даже домов остается железная дорога, и ее директора при желании имеют возможность по своему усмотрению распоряжаться не только материальной, но даже и духовной жизнью поселка, населенного исключительно их подчиненными».

Действительной полноте воплощения идеи города-сада в России в начале XX века препятствовало негативное отношение к ней цар-

ского правительства. Говардовская теория изначально базировалась на принципах общественного самоуправления и потому была чуждой российскому государственному устройству, сложившемуся механизму административно-территориального управления. Правда, реформа 1870 года в известной мере отвечала потребностям развития буржуазного города и предлагала некоторые пути к решению проблемы рациональной организации городского управления23. Однако начала самоуправления, положенные в основу земской, а затем городской реформ, допускались царским правительством лишь постольку, поскольку позволяли переложить на общественность некоторую часть дел, с которыми все сложнее становилось справляться бюрократическому аппарату. В целом же в управленческой политике самодержавия хозяйственная целесообразность отступала на задний план перед соображениями политического характера, власть негативно относилась к самому институту «городского общественного управления». Изменить её отношение не смогли успехи в муниципальной деятельности, достигнутые к концу 1880-х годов на местах в таких областях, как образование, медицинское обслуживание, общественное призрение.

Рождение в Европе идеи города-сада совпало со временем активизации либеральной общественности России, с конца 1880-х годов ратовавшей за развитие начал самоуправления. Например, в дачных поселках в 1900—1910-х годах возникают Общества благоустройства местности — органы самоуправления, разрабатывавшие проекты оптимального использования отведённых участков и самостоятельно управлявшие поселениями24. Эти инициативы мало беспокоят центральную власть, так как дачи находятся вне зоны её пристального внимания. Но, когда речь заходит о расширении полномочий городского самоуправления в существующих городах или о возведении новых поселений изначально на демократической основе, власть открыто этому противодействует. С начала 90-х годов XIX века правительство разрабатывает законодательные документы, цель которых — ограничить самоуправление на местах, ввести деятельность земских и городских общественных объединений в общий строй государственных учреждений путём максимального подчинения первых вторым 25. В проекте Городового положения, внесённом на рассмотрение в Государственный Совет 1 марта 1891 года, очевидна установка на ограничение принципа выборности органов общественного управления. В нём фактически сводится на нет самостоятельность городских дум: прежде губернатору принадлежало

право надзора только за «законностью» их действий, теперь он может следить за их «правильностью», что по существу равнозначно неограниченному вмешательству в думские дела. И в отличие от Городового положения 1870 года здесь вообще отсутствует формулировка о том, что «городское общественное самоуправление в пределах предоставленной ему власти действует самостоятельно».

Традиционно рассматривая дворянство как свою главную опору, правительство противилось увеличению числа гласных лиц, принадлежавших к торгово-промышленной части населения, и уж тем более занимало непримиримую позицию против расширения круга избирателей за счет квартиронанимателей. Оно не желало распространять право участия в выборах в органы городского управления на тех, кто не имел недвижимой собственности в городе и не занимался торгово-промышленной деятельностью, хотя и принадлежал к образованным слоям городского населения. Причем эту позицию оно отстаивало, невзирая на то, что само же называло одной из основных причин слабой деятельности органов самоуправления низкий образовательный уровень большинства гласных. Власть не желала открывать доступ в органы самоуправления разночинной интеллигенции, дабы та не привнесла в городские думы оппозиционные настроения.

Царское правительство отрицательно относилось к идее города-сада, так как в случае полноценной реализации её социально-организационного и социально-политического потенциала именно квартиронаниматели составили бы в новых поселениях большинство в органах самоуправления. Самодержавие же не желало утрачивать контроль над целыми населёнными пунктами с прилегающими к ним значительными участками земли, инфраструктурой, самостоятельно создаваемой и независимо функционирующей системой жизнеобеспечения, не могло допустить утраты контроля над населением.

Зрелость

В 1917 году была отменена частная собственность на землю, открыто было заявлено о переустройстве жизни на новых справедливых началах. Общественная инициатива и профессиональная мысль обращаются к идее города-сада, рассматривая эту градостроительную концепцию, ещё не реализованную в России в полной мере, как

наиболее подходящую для пространственной организации нового социального содержания. Энтузиасты идеи уверены: новая власть устранит все недостатки дореволюционных поселений подобного типа, создаст подлинные города-сады, отвечающие чаяниям образуемого выходцами из деревни большинства российского городского населения, — с комфортабельными индивидуальными домиками коттеджного типа и участками, достаточными для разведения сада, огорода и домашней живности. Город-сад становится своего рода исходной точкой концептуального градостроительного творчества, нацеленного на преобразование старых и создание новых городов. В трудах Г. Б. Бархина, Б. М. Великовского, И. И. Верезубова, Е. В. Виленц-Горовиц, Л. В. Воронина, Я. Г. Гевирца, И. С. Гельмана, В. А Глазырина, М. Г. Диканского, В. Ф. Иванова, В. С. Карповича, П. М. Кожаного, П. И. Лопатина, В. Д. Мачинского, М. Н. Петрова, П. В. Прейса, В. Н. Семёнова, З. Г. Френкеля, Д. И. Шейниса и др. идея рабочего посёлка-сада/города-сада, разрабатываемая уже с учетом новых исторических условий, обретает второе дыхание. Архитекторы видят в ней концепт, позволяющий соединить в градостроительной практике общественную собственность на землю, финансово-экономические возможности строительства жилища, обслуживающей и технической инфраструктуры, коллективные формы управления и эксплуатации поселений, общественные формы организации быта. В 1918—1922 годах в проектировании посёлков-садов участвуют братья Веснины, В. В. Воейков, П. А. Голосов, А. З. Гринберг, Л. М. Гуржиенко, Г. Д. Дубелир, В. Е. Дубовский, И. В. Жолтовский, А. И. Иваницкий, А. Д. Крячков, А. В. Кузнецов,

А. Л. Пастернак, П. А. Парамонов, А. В. Самойлов, В. Н. Семёнов,

С. Е. Чернышёв, А. В. Щусев и многие другие. Идея города-сада берётся на вооружение государственной градостроительной политикой, определяет деятельность государственных архитектурнопроектных мастерских, созданных советской властью в Петрограде и Москве сразу после революции. В частности, задачей учреждённой весной 1918 года Архитектурно-художественной мастерской Строительного отдела Московского Совета, которую возглавили Жолтовский и Щусев, провозглашается «распределение территории города Москвы на фабричные районы, сады-города, торговые центры и пр.»26. Архитектурная мастерская по урегулированию плана Петрограда и его окраин практически в это же время выдвигает программу «Большой Петроград» по превращению Петрограда и малых городов губернии в города-сады.

Осенью 1918 года при Всероссийском профсоюзе железнодорожников (Всепрофжель) учреждается Центрально-жилищный отдел, который в целях решения жилищной проблемы рабочих-железно-дорожников разрабатывает и 28 октября 1918 года утверждает программу возведения посёлков-садов вдоль линий железных дорог, на узловых станциях, в усадьбах бывших помещиков и в дачных посёл-ках27. Социальная сторона этой программы совмещает в себе, с одной стороны, положения уставов европейских товариществ, с другой — принципы коммунистического быта, с третьей — идеологию формирующейся структуры государственного управления жилищем. В документе указывается28:

«Отдельный член не может иметь никакой частной собственности: вся земля, дома, движимое имущество и т. п. — все это должно находиться в общем пользовании всех членов и отпускаться и распределяться с поселкового склада. Права и обязанности всех членов равны... Управление посёлками-садами возлагается на Коллегию, члены которой выбираются из своей среды всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием на Общих Собраниях, которые ведают всеми делами посёлка по выработанным правилам и за правильность их ответственны перед Центральным Жилищным Отделом... Несогласия между членами посёлков-садов должны оканчиваться дружественными соглашениями при Конфликтных Комиссиях».

В 1919 году эта программа обретает более серьёзное основание: инициатива профсоюза возводится в разряд плановых работ Наркомата путей сообщения. Для её выполнения даже создается специальный орган — архитектурное подразделение Центрального жилищностроительного отдела при техническом управлении НКПС, которое приступает к «разработке проектов и смет посёлков и городов-садов для рабочих» 29.

Государственное объединение машиностроительных заводов ВСНХ (ГОМЗА) ставит перед созданной им 11 ноября 1918 года Жилищно-строительной комиссией задачу приступить в строительном сезоне 1919 года, во-первых, к выработке плана улучшения уже существующих при заводах рабочих посёлков, то есть плана их перепланировки, постройки нормальных жилищ и зданий общественного пользования, во-вторых, к строительству новых посёлков по типу города-сада. Следует подчеркнуть, что Жилищно-строительная комиссия, исходя из традиционных принципов архитектурной деятельности, в частности, из необходимости учета конкретных запросов

потребителя, призывает постройку посёлков по типу города-сада «осуществлять применительно к русским условиям». Причём не столько к технологическим условиям, сколько к «типу русского рабочего: его вкусам, потребностям его индивидуального хозяйства и т. п.». Комиссия выделяет при этом четыре типа русских рабочих: «1) рабочий бесхозяйственный (чистый пролетарий); 2) квалифицированный рабочий, имеющий маленькое хозяйство (огород, садик, козу, птичник, кроликов и т. п.); 3) то же в более обширных размерах (например, вместо козы корова и т. п.) и 4) рабочий-крестьянин. Это подразделение предлагается учитывать как при проектировании типов посёлков, так и при выработке проектов домов... Придется, очевидно, строить посёлки смешанного типа — по секторам, представляя каждой хозяйственной категории специально для нее выстроенную часть посёлка» 30. Пригласив архитекторов Дубовского и Гуржиенко и санитарного врача А. Н. Сонина, Жилищно-строительная комиссия начинает срочную разработку рабочих посёлков-садов для десяти крупнейших машиностроительных заводов31 с общей численностью населения в 400—500 тыс. человек. В этом же году создается отдел проектирования сооружений и заводских поселений по типу дореволюционных городов-садов Кузнецкого металлургического общества в Томске, а его заведующим становится участвовавший в их проектировании Крячков.

5 февраля 1919 года в отделе градоустройства Управления городского и сельского строительства (Угорсельстроя) Комитета государственных сооружений ВСНХ рассматривается предложение Московского центрального рабочего кооператива (МЦРК) об устройстве рабочих посёлков. Докладывает по этому вопросу Дубелир32. Один из поселков предполагается разместить под Москвой (в районе Симонова), другой — на юге Самарской губернии (в Нижне-Бузу-лукском уезде). Этот второй посёлок, по аналогии с концепцией говардовского города-сада, должен был соединить в себе фермы, огородно-садовый пояс, сельскохозяйственное производство, способное прокормить население в 3 тыс. человек, постоянные промышленные предприятия, в частности большой кожевенно-обувной завод33. Дубелир, а затем и коллегия Отдела градоустройства, рассмотревшая вопрос, подчеркивают, что «такое соединение большой промышленности, сельского хозяйства и города-сада на кооперативных началах представляет несомненный интерес» 34 и что «организация таких городов промышленно-кооперативного типа является в высшей степени желательной»35. Комиссия считает необ-

ходимым «в случае приемлемости плана Отдела градоустройства... поддержать вопрос о финансировании со стороны государства»36, в частности, «в отношении постройки городка под Москвой... надлежит войти в контакт с Московским Совдепом»37. А 16 сентября 1919 года Отдел градостроительства Угорсельстроя рассматривает вопрос о проектировании посёлка для рабочих канатной фабрики в селе Авакумове Рыбинского уезда38.

Над проектами посёлков для рабочих на Петровско-Шатуров-ских государственных торфяных разработках в 1918—1920 годах работает Архитектурное исполнительное бюро Главторфа39. Главный торфяной комитет ВСНХ планирует создать посёлок-сад при Шатурском государственном болоте и возвести ещё девять подобных поселений. Предполагается, что опыт Шатуры положит начало широкой программе жилищного строительства на других торфяных ме-сторождениях40. К проектированию привлекают Л. А. Веснина41,

В. Е. Дубовского и А. Л. Пастернака (рис. 11). И опять речь идёт о соблюдении принципов города-сада, потому что «искусство планировки населенных мест имеет за собой известную систему положительных правил, далёкую, конечно, от канона, но, тем не менее, обязательную... В Англии создались лучшие образцы планировки посёлков и городов-садов... в выработке плана поселения и в установлении принципов строительства и организации жизни насёлен-ных мест»42.

Теми же принципами вдохновляются авторы проектов рабочих посёлков при Ярцевской текстильной фабрике под Смоленском, при Истомкинской текстильной фабрике под Москвой43 (рис. 12), при Каширской электростанции44 (рис.13) и станции Шилово (арх. Л. Веснин, 1917—1918); при Чернореченском химзаводе Нижегородской губернии (он же, 1918—1926); при Бондюжском Волго-Камском химическом заводе близ Перми (он же, 1919); при паровозоремонтном заводе в Подольске (он же, 1922, рис. 14); посёлка «Красный Богатырь» (арх. В. Маят, 1924, рис. 15) и др. В 1921 году томский архитектор П. А. Парамонов выступает организатором открытого конкурса на проект города-сада для Щегловска. В конкурсе, на который было представлено пять проектов, принимают участие профессора Томского технологического института, в том числе Крячков, представивший два проекта; победил проект Парамонова45.

Выбор в качестве концептуально-теоретической базы проектирования именно говардских принципов во многом объясняется популярностью города-сада, широко пропагандировавшегося тогда

Рис. 11. Посёлок-сад на Петровско-Шатуровских торфяных разработках. Источник: Бюллетени Главного торфяного комитета отдела Топлива ВСНХ, 1918. № 3—5

через периодическую печать органами жилищной кооперации. Но не меньшую роль играют предпочтения самих архитекторов, которые предлагают заказчикам именно эту градостроительную модель, рьяно доказывают её необходимость. Причем предложения архитекторов подчас входят в прямое противоречие с чаяниями будущих

Рис. 12. Посёлок-сад при Истомкинской текстильной фабрике под Москвой. Источник: Из истории советской архитектуры. 1917—1925 гг. Документы и материалы. М., Изд-во Академии наук СССР, 1963

жителей. Скажем, охваченные порывом революционного эгалитаризма рабочие — инициаторы разработки проекта посёлка «Звезда» при Саратовском заводе сельскохозяйственных машин и орудий — категорически отказываются от индивидуальных участков, домашнего животноводства и личных огородов. А архитектор Семёнов в своём развернутом отзыве на проект критикует их за это, объясняя, что усадебная застройка является типичной и совершенно нормальной для посёлка-сада46.

В 1920—1921 годах в Азербайджане готовятся проекты городов-садов для трудящихся Баку и прилегающих к городу промысловых районов. В Москве аналогичную работу ведут народные комиссариаты — здесь в 1922 году по инициативе жилищно-санитарного под-

Рис. 13. Посёлок-сад при Каширской электростанции. Источник: Конкурсы МАО. 1923-1926. М., 1927

отдела Наркомздрава (учредители: МГСПС, Наркомздрав, НКВД, Моссельпром, Москвотоль, Моссиликат, Цемтрест, ряд профсоюзов и других организаций) создается акционерное Общество по постройке 1-го рабочего посёлка-сада в память Октябрьской революции. В 1919-1920 годах рабочие посёлки проектирует и Архитектурное бюро другого госучреждения — Мосугля47.

В период 1918-1922 годов поселения-сады для рабочих становятся ведущей градостроительной темой не только для руководящих государственных органов, но и для жилищной кооперации, возникшей в первые послереволюционные годы и особенно активизировавшейся в годы НЭП и НЖП (новой жилищной политики)48. Руководство жилищных кооперативных товариществ использует любые

Рис. 14. Посёлок-сад при Подольском паровозно-ремонтном заводе. Источник: Астафьева М.И. Развитие теоретической мысли и принципов советского градостроительства в первые послереволюционные годы. 1917-1925. Канд. дис. М., 1971

возможности для достижения уставных целей — обеспечения своих членов жилищем. Концепция поселения-сада подходит им во всех отношениях, так как его градостроительная схема позволяет плани-ровочно объединять возводимые жилищной кооперацией отдельно стоящие малоэтажные и малокубатурные индивидуальные жилые дома. Ориентация жилищных кооперативов на мелкое индивидуальное домостроение из дешёвых материалов и с применением упрощённых конструкций проистекает из ограниченности в средствах. Сказывается и отсутствие квалифицированных строительных кадров, желание сэкономить материалы, найти максимально экономичные проектировочные и строительные решения, ускорить ввод объектов в эксплуатацию.

У Говарда расчётная численность жителей города-сада составляла 32 тыс. человек, в советском кооперативном посёлке она падает

Є

Рис. 15. Посёлок-сад «Красный Богатырь». Источник: Астафьева М.И. Развитие теоретической мысли и принципов советского градостроительства в первые послереволюционные годы. 1917—1925. Канд. дис. М., 1971

до 2-3 тыс., а сам посёлок превращается в тип обособленного поселения с индивидуальным жилищем, приусадебными участками для ведения домашнего хозяйства, обобществлением отдельных форм обслуживания (и самообслуживания) 49, коллективными формами управления. Приведём только два примера. Жилищно-строительное кооперативное товарищество (ЖСКТ), образованное в декабре 1921 года сотрудниками Центрального союза жилищной кооперации (Центросоюза) и других кооперативных центров, в начале 1923 года проектирует кооперативный посёлок-сад под названием «Сокол» (рис. 16). В июле 1923 года ЖСКТ арендует на 35 лет у Московского управления недвижимых имуществ (МУНИ) 49 десятин земли у села Всехсвятского (неподалёку от станции Серебряный Бор Окружной железной дороги) и приступает к работам. Генплан, составленный архитекторами Б. М. Великовским и П. М. Нахманом, предусматри-

Рис. 16. Посёлок-сад «Сокол». Источник: Марковников Н. Планировка и благоустройство поселков. М., Изд-во Центрожилсоюза, 1931

вает разбивку 250 индивидуальных участков в среднем по 200 кв. саженей каждый50. По инициативе кооперативного жилищно-строительного товарищества «Дружба», созданного в 1917 году рабочими фабрики «Богатырь» и сотрудниками Центросоюза, возводится одноименный крупный поселок-сад. Для стройки товарищество получает участок земли в 103 десятины у станции Перловка Северной железной дороги и намечает разбивку 350 индивидуальных участков в среднем по 450 кв. саженей каждый. Посёлок предполагается застраивать спаренными коттеджами. В 1922 году уже построено восемь одно- и двухквартирных домов.

Противостояние

Казалось бы, идея города-сада — пусть откорректированная в сторону уменьшения численности его населения и затрат на сооружение — все шире претворяется в жизнь. Однако с середины 1922 года советская жилищная кооперация сталкивается с неожиданным и на первый взгляд непонятным противодействием государственных органов строительству посёлков-садов.

Совершенно открыто это противодействие проявилось на учредительном заседании по возрождению Российского общества городов-садов. Оно проходило 30 июня 1922 года в Центральном научно-техническом клубе ВЦСПС под председательством заместителя наркома здравоохранения Соловьёва51. По мысли организаторов заседания, движение в пользу устройства городов-садов было «одним из лучших наследий, которые оставило старое буржуазное общество», и революционному пролетариату, творящему новую коммунистическую культуру, предстояло «реализовать великие идеи рационального градоустройства... в пользу устройства городов-садов»52. Однако некоторые участники заседания и саму идею города-сада, и предложения воссоздать Российское общество городов-садов подвергли не просто сомнению, а резкой критике. Прежде всего — со стороны социального содержания53. И непосредственно на заседании, и, позднее, на страницах периодических изданий представители органов, осуществлявших государственную градостроительную и жилищную политику, высказали принципиальное несогласие с планировочными и жилищно-строительными замыслами по возведению городов-садов. В особенности их нападкам подвергся пункт представленного к утверждению в начале 1923 года устава общества

об «устройстве городов-садов по типу английских городов-садов». В практическом плане это означало бы торжество формулы «одна семья — индивидуальное жилище» (коттедж или отдельная квартира), что, по мнению критиков54, неизбежно должно было привести к воспроизведению «буржуазного индивидуализма», абсолютно несовместимого с новой советской моралью.

Контрдоводы сторонников индивидуального жилища не могли убедить их противников, так как всё равно не сочетались с идеей трудо-бытовых коллективов, в которых те, кто вместе работает, вместе же и живут55. По мнению первых, не стоило «опасаться, что английские особняки с мелким индивидуальным хозяйством будут отрицательно влиять на психологию рабочих... Рабочие организуются на фабриках и заводах. Там выковывается их революционное сознание. Дома, где они только живут и отдыхают, не оказывают на это никакого влияния...»56. Вторые отвечали, что «в город-сад не проникает идея коммунизма, рабочий, попавший в такой рай, становится туг на ухо к революционной пропаганде» 57.

Не менее остро ставился вопрос об источниках финансирования деятельности общества городов-садов58. Его энтузиастам чётко дали понять, что оно не должно рассчитывать на правительственные

субсидии. Ибо распределение государственных средств — это дело главного государственного субъекта хозяйственного ведения и распоряжения жилищем и главного организатора возведения новых населенных мест, каковым в то время являлось Главное управление коммунального хозяйства НКВД (ГУКХ НКВД). Как могло Общество дублировать его функции, тем паче — подменять собой коммунальные отделы на местах, также находившиеся в подчинении ГУКХ НКВД? Это казалось совершенно невозможным, причем уже не столько с организационной, сколько с политической точки зрения 59.

Парадоксально, что одновременно те самые органы государственной градостроительной и жилищной политики, от которых в конечном счёте и исходила эта критика, — ГУКХ НКВД, коммунальные отделы исполкомов, управления недвижимых имуществ (УНИ), местные советы — прилагали энергичные усилия к изучению зарубежного опыта по возведению городов-садов и к их проектной разработке. В частности, с 1921 по 1925 год в журналах того же ГУКХ публикуются статьи по данному вопросу. ГУКХ участвует в работе Общества и стремится непосредственно влиять на направленность его деятельности — секретарем Общества становится сотрудник отдела благоустройства ГУКХ М. Н. Петров60. Но никакого противоречия в этом нет. Кооперативное жилищное строительство как таковое не вызывало возражений, и всё, что могло сделать его более эффективным, брали на заметку и пытались опробовать в деле. Власть была заинтересована в том, чтобы население, объединяемое в жилищные товарищества, самостоятельно, собственными силами и за свой счёт возводило новый и восстанавливало разрушающийся жилой фонд. Поэтому 19 августа 1924 года ЦИК и СНК СССР издают постановление «О жилищной кооперации»61, представляющее собой очередную попытку ослабить жилищный кризис за счет привлечения финансовых средств и безвозмездных трудовых усилий самого населения 62. Но этим постановлением власть невольно ещё больше активизирует стихийное строительство кооперативных посёлков-садов. Невольно — потому что в постановлении не была регламентирована какая-либо конкретная предпочтительная с точки зрения власти форма планировки поселения, не предписывался какой-то определённый тип жилья. В итоге уже в следующем году земельные органы начинают довольно активно — и достаточно бессистемно — выделять участки ЖСКТ. А те, получив землю, стремятся сформировать преимущественно обособленные автономные

жилые внегородские образования с индивидуальной малоэтажной жилой застройкой. Причём новые поселения создаются, как правило, вплотную к городской черте, без учёта возможности превращения их в крупные жилые массивы, равно как и перспектив роста существующих городов. Всё это не интересует правления ЖСКТ, поскольку, во-первых, они не отвечают за город в целом, во-вторых, озабочены только тем, чтобы обеспечить своих членов жилищем, возводимым на отведённой территории.

Число подобных «прирезанных к городу», но независимых от него поселений довольно значительно. Так, в течение 1926 года только в одной Московской губернии и только одной проектной организацией — Секцией уездно-городской планировки Московского коммунального хозяйства (МКХ) — просматриваются и корректируются проекты 15 (!) посёлков жилкооперации: «Красный Октябрь» (г. Раменское), «Лось», «Лосиная заимка», «Красный Казанец» (пос. Вешинки), «Пролетарий» (г. Мытищи), «Красный Реутовец», «Коопжилстройтранс Октябрьской железной дороги» (ст. Ховрино), «Красный суконщик» (г. Щёлково), «Воронок» (Щёлково), «Красный суконщик» (г. Пушкино), т-ва «Пролетарий» (пос. Тайнинка), «Ивановское» (г. Подольск), «Стачка» (г. Воскресенск), «Озеры» и «Лосиноостровская»63.

С точки зрения власти подобное стихийное строительство представляет прямую угрозу для централизованных управляющих градостроительных воздействий, осуществляемых посредством «единой планировочной конструкции»64 населенных мест. Поэтому-то она и против самостоятельности решений и действий органов, руководящих жилищной кооперацией; против того, чтобы те сами, помимо указаний власти, решали жилищные проблемы людей, самостоятельно заселяли своих членов в отдельно стоящие домостроения. В соответствии с официальной жилищной политикой распределение жилища должно быть исключительной прерогативой государства65.

Нетерпимость

Одной из главных целей большевистской социальной инженерии было формирование социально однородных, зависимых и управляемых, прикреплённых к месту труда и месту жительства производительных единиц нового общества — так называемых трудо-бытовых коллективов или коммун. Согласно организационно-управленчес-

кой доктрине советской власти, только фабрика и завод способны были вырвать население страны из плена патриархального уклада традиционной деревенской жизни, придать импульс новым, прогрессивным и высокопроизводительным, формам трудовой деятельности, создать предпосылки для нового типа повседневного поведения и бытового существования66. Считалось, что тесное переплетение труда и быта благотворно подействует и на отношение к труду, и на бытовое поведение: моральная обстановка в трудо-бытовых коллективах будет такой, что прогульщики и нарушители трудовой дисциплины, лодыри и разгильдяи почувствуют себя изгоями, тогда как передовики производства, пользуясь всеобщим уважением, наоборот, обретут дополнительные стимулы к трудовым подвигам. Понятно, что столь волшебной преобразующей силой, проистекающей от совместного проживания трудящихся, следовало охватить все работоспособное население страны. Индивидуальному жилищу просто не оставалось места.

Приведём одно показательное историческое свидетельство. Говорит житель Магнитогорска67:

«Чрезвычайно похожие на бараки, новые магнитогорские “коммуналки” представляли собой ряд комнат, иногда, но не всегда разделённых дверью, где жили совершенно чужие люди. Общая душевая, туалет, кухня заставляли людей приноравливаться к совместной жизни... В нашем доме одна общая кухня на 80 квартир, там постоянно спорят о том, кто живёт лучше, кто лучше варит сталь, кто хуже живёт, кто хуже варит сталь».

Вот этого и добивалась власть, создавая трудо-бытовые коммуны: чтобы жены, дети, тёщи, престарелые родители — все вокруг всё время обсуждали, «кто лучше варит сталь» и потому (всем это видно) — лучше живёт. А кто — «хуже варит» и соответственно (опять видно всем) — живёт хуже, кого не уважают в соседском коллективе, на кого дети не будут равняться и кто в итоге становится объектом всеобщего порицания. Этого и добивалась власть — чтобы труд и быт составляли единый неразделимый комплекс человеческих отношений, в котором, как в традиционной крестьянской артели, все и всё на виду, личностное поведение регулируется коллективом, плохо работать нельзя и спрятаться от работы некуда, потому что все, кто вместе работают, живут тоже вместе68.

Трудо-бытовые коммуны создавались не на пустом месте — на почве, обильно удобрённой коллективистскими крестьянскими тра-

дициями. Безусловно, деревенская община состояла отнюдь не из одних только беззаветных тружеников. Но в сельской среде лодыри оказывались под мощным принудительно-воспитательным воздействием коллектива, проводником которого была «власть старейшин», поддерживавших традиционные ценности и приоритеты, в том числе ценность ответственного труда.

Беда только в том, что в тех сообществах, которые в городской среде образовывали на фабриках и заводах выходцы из деревни, это воздействие естественным образом ослабевало или вовсе исчезало. Причин было несколько. В первую очередь надо отметить различие в статусно-возрастном составе городских и сельских коллективов. В отличие от вторых, первые часто объединяли людей одного возраста, а, если и включали пожилых, те либо не пользовались авторитетом, либо им не удавалось навязывать традиционный стандарт поведения. Тем более, что в городе естественный порядок определения социальной роли и места нарушался ещё и в семье. Кроме того, резко возрастали социальная и культурная мобильность, так как появлялась возможность с легкостью менять одну общность на другую, порывая или не порывая с одним коллективом, вливаться в другой. Поэтому, если деревенская среда благоприятствовала неизменному воспроизводству культурных норм, регуляции отношений и давлению на непокорных, то городская — размывала традиционные культурные нормы. В результате появлялись возможности для индивидуализированного поведения, для кардинального изменения способов самоутверждения индивида в глазах окружающих, для объединения не по родству, а по иным принципам. И действительно, городские «общины» формировались не так, как сельские. Например, по признаку общности судьбы, когда их составляли недавние крестьяне: им не удалось полноценно вписаться в городскую жизнь, — и вот они объединяются, чтобы «выживать» сообща. Или по интересу — притом далеко не всегда по интересу к труду. Либо на основе общности не столько идеалов и целей, сколько их отрицания (например, отрицания религии, игравшей в традиционной культуре структурообразующую роль).

Таким образом, происходившее под влиянием социальных преобразований отрицание ценностей общинных форм сознания, нравственности, бытового поведения сопутствовало вчерашним крестьянам, когда они вливались в городские рабочие коллективы. К этому их подталкивал конфликт «деревенских» и «городских» ценностей, исход которого оказывался не в пользу первых. Стремясь

поскорее адаптироваться к городу, они отвергали устойчивые стереотипы прежнего поведения. Например, в крестьянской России неженатые мужчины и незамужние женщины воспринимались как своего рода нравственные или физические уроды. Однако в городе 1920-30-х годов престиж семейной жизни был значительно подорван 69, и выходцы из деревни, вынужденно или добровольно принимая на себя ценности городского образа жизни, отказываются от брака, поддаются притягательности случайных и ничем не обязывающих половых отношений, прелестям свободной любви. Отсутствие же семейных обязанностей и забот изменяет не одну только структуру свободного времени, не один только способ распределения бюджета и характер включённости в структуры внутри- и меж-семейных отношений: когда этих обязанностей нет, сама система жизненных устремлений и ценностей человека меняется — вплоть до разрушения некоторых основополагающих смыслов индивидуального существования.

Как бы советская власть ни презирала «отсталую» деревню, она была заинтересована в сохранении общинной ценности ответственного труда, коллективного самоконтроля, групповой трудовой взаимовыручки и круговой поруки. Дабы предотвратить их исчезновение, она и делает ставку на создание новых, искусственных, организационных форм, в рамках которых можно было бы оказывать воспитательное воздействие на массы, — таких, как трудо-бы-товые коллективы/коммуны. И совершенно неважен был для неё активно обсуждавшийся теоретиками коммуны вопрос о мере «коллективизации индивидуальной собственности». Ибо главное заключалось не в том, сколько вещей (и какие) останутся в этой собственности, и не в том, должны ли они отдавать всё заработанное в общую кассу или же имеют право вести собственное домашнее хозяйство. А в том, чтобы создать такую систему первичной организации производственных единиц, которая была бы максимально управляемой и подчинённой — за счет предельной прозрачности совместного обитания, кругового влияния «всех на каждого», всестороннего охвата каждого внешним нормирующим воздействием, извне регулируемыми межличностными отношениями внутри коллектива.

Нетрудно догадаться, какую роль во всём этом могло сыграть жилище и каким оно должно было быть, чтобы выдержать предписанную ему роль. Деревенская изба словно переносилась в город, но в изменённом виде — распахнутой вовне. Бралась одна её функция —

пространственного обеспечения внутрисемейного социального сходства, социальной однородности, эффективно способствовавшей стабильному воспроизводству культурных норм и поведенческих образцов70, и отсекалась другая — функция пространственного замыкания, изоляции, защиты от внешних воздействий проживающей в избе семьи. Это и должно было сделать жилище коммунальным, и «коммунальность» его достигалась вовсе не вследствие добровольного объединения людей для совместного проживания с той или иной степенью обобществления личного имущества, а сугубо принудительным образом — посредством заселения в одну многокомнатную квартиру нескольких семей из расчёта комната на семью.

Выходцы из деревни неосознанно тяготели к обретению на новом месте привычной им бытовой «избяной» общности — власть предоставляла им такую возможность в рамках трудо-бытовых коллективов. Но дверь «избы» держала нараспашку, чтобы внедрять в повседневность её обитателей те общественные перемены, которые власть почитала для них благодетельными.

Трудо-бытовые коммуны были неотделимы от места работы, которое по замыслу власти должно было стать для советского человека всем. Это не метафора: по месту работы выдавалась заработная плата и в денежном, и в натуральном выражении71, осуществлялся доступ к таким высокоценимым благам, как квартира, детский сад, врачебное обслуживание, санаторный и культурный отдых и т. д.72 В месте работы совмещалось множество и других функциональных «мест». Совместное с коллегами празднование дней рождения, «красных дней календаря», проведение молодежных вечеров, «красных» или, по-другому, «комсомольских» свадеб, а также «красных крестин», называвшихся ещё «октябринами» и «звездинами»73, — короче, значительнейшая часть досуга и уж точно все отправления «новой обрядности» были привязаны к месту работы. Равно как и получение и распределение различных привилегий — бесплатного проезда к месту летнего отдыха, дополнительного продовольственного пайка, персонального автомобиля и т. п.74 И, конечно же, место работы было одновременно местом, где так или иначе складывались отношения между людьми, где человек мог (или не мог) самореализоваться, стать (или не стать) лидером, где он занимал то или иное положение в коллективе, продвигался по службе и т. д. В том-то и заключался глубинный смысл «коллективизации» труда и быта, социального «окружения» личности одним и тем же (или при-

мерно одним и тем же) сообществом и на работе, и дома, чтобы и труд и быт, и личность и коллектив сливались воедино в одном горниле формирования жизненных ориентаций и трудовых установок, ценностей самоотверженного труда и «рабочей совести», «правильных» социальных ролей и целей карьерного роста. И в этом пункте власть не делала различий между группами своих подданных, вовлечёнными в разные виды занятости. Принцип соединения труда и быта должен был утвердиться повсеместно, распространиться не только на трудящихся фабрик и заводов, но и на всех служащих учреждений и предприятий: в полном соответствии с этим принципом расселяют своих сотрудников центральные органы власти75 и местные советы76, общественно-политические учреждения и наркоматы 77.

Ну а органом, упорядочивающим, направляющим и контролирующим трудо-бытовой коллектив, призвана была выступать администрация предприятий и учреждений. Декрет СНК от 10 сентября 1921 года прямо указывает, что «выдача и предоставление рабочему и служащему всего, что входит в заработную плату78, должно производиться исключительно через предприятие и учреждение, исключительно через заводоуправление, чтобы связь рабочего и служащего с предприятием и учреждением была полной»79. Власть предпринимает специальные меры к тому, чтобы передать в руки администрации все рычаги, в том числе и материальные, прикрепления трудящихся к месту работы. В резолюции X съезда РКП(б) «О роли и задачах профсоюзов» читаем: «...установить через профсоюзы нормы и порядок бесплатного пользования материальным снабжением, средствами передвижения и связи, жилищами, театром и пр.»80. Вот ещё одно подтверждение тому, что жилище в глазах власти было одной из главных составляющих процесса снабжения-распределения, осуществлявшегося через администрацию государственных предприятий. В тот же период, в целях сосредоточения в руках администрации не только организационных, но и финансовых и материальных возможностей по потребительскому обеспечению трудо-бытовых коллективов, власть предоставляет предприятиям более широкие права в этих областях81.

Концептуальные представления о том, какими быть поселениям «особого социалистического типа», были подчинены диктату организационно-управленческих принципов трудо-бытовой коммуны. Селитебная территория структурируется в соответствии с территориями компактного проживания производственно-бытовых кол-

лективов: разбивается на жилые комплексы-коммуны и кварталы-коммуны, объединяющие коммунальные дома в единое целое. Квартал и начинает выступать основной единицей членения городской территории на управляемые административно-территориальные элементы.

Исходя из этого, власть категорически отрицает возможность персонального владения и самостоятельного распоряжения жилищем и прилегающим к нему земельным участком. Её отношение к индивидуальному жилищу и к городам-садам непосредственно вытекает из задачи оторвать перемещаемого в город крестьянина от земли и привычных ему традиционных культурных форм, интегрировать его в новые формы производственно-бытовых отношений. Всё это делается для того, чтобы превратить недавнего крестьянина с его сезонным восприятием времени, индивидуальным стилем труда, общинным характером поведения, морали и мировоззрения в человека, оперирующего точными отрезками пространства и времени, точной производственной и военной техникой, в человека, способного включиться в координированные и высокоорганизованные усилия огромных масс людей, распределённых по большим производственным коллективам, которые, в свою очередь, являются органичной частью комплексного производственного целого.

Владение в городе или пригороде земельным участком и проживание в индивидуальном, изолирующем от коллектива жилище препятствуют решению этой задачи. Пока у человека сохраняется личное пространство, сохраняется и его независимость (пусть неполная, относительная) от власти. И напротив, когда он лишён пространственной независимости, власть может использовать жилище в качестве средства управления. Она может поощрять предоставлением жилья и наказывать принудительным выселением, осуществлять догляд и контроль, вторгаться в сферу личной жизни, воздействовать на мысли и поступки через мнение соседей — членов «социалистической общины», то есть бытового коллектива82. Этим целям наилучшим образом отвечало коммунальное жильё.

Убийство

Обособленное поселение-сад со своей автономной обслуживающей и инженерной инфраструктурой, индивидуальным жилищем и земельными участками в корне противоречило самим основам

описанной выше организационно-управленческой политики. Советская власть, как и царское правительство, не могла согласиться с тем, чтобы в руках общественного самоуправления оказывались целые населенные пункты.

По этой причине она не допускала появления в городской ткани отдельных районов, целиком застроенных жилищными кооперативами. А когда кооперативам всё же удавалось возвести автономные поселения-сады с индивидуальными домами, прилагала немалые усилия к тому, чтобы «вернуть» его в рамки государственной жилищной политики. Власть принуждает кооперативы заселять в одну квартиру по две-три семьи, то есть превращать индивидуальные по замыслу дома83 в совершенно противоположный вид жилья — коммунальный. Поначалу она вроде бы и не против поселка-сада как такового — но лишь при том условии, что на всех стадиях его создания, от проекта до заселения, он целиком и полностью находится в ведении государственных органов или уполномоченных ими профсоюзных и «общественных» структур. А в итоге она приходит к стратегическому отказу от возведения в городах индивидуального жилища, к запрету предоставлять земельные участки в персональное пользование и, напротив, к концептуальному (а потом и нормативному) утверждению в социалистических городах планового строительства исключительно многоэтажного многоквартирного жилья покомнатно-посемейного (коммунального) заселения.

Начиная с 1925—1926 годов власть реорганизует — укрупняет — кооперативы, чтобы аккумулируемых ими средств хватало на многоэтажное многоквартирное строительство. Строить им рекомендуется не мельче двухэтажных четырёхквартирных домов. В действительности посредством постановлений на местном уровне и давления на руководство жилищной кооперации власть принуждает кооперативы возводить объединенными усилиями многоэтажные (в три-шесть этажей) многоквартирные дома. Тут очень кстати оказывается немецкий опыт, поскольку в начале 1920-х годов в городах-садах Германии, при сохранении «живописности» их планировки, намечается отход от классического говардовского идеала: распространяется многоэтажное (три-четыре этажа) коммунальное жилище, возникают целые рабочие поселки-сады с изначальным планировочным и композиционным включением многоквартирных домов (вместо отдельно стоящих коттеджей) и блокированной застройки. И с 1924 года советские государственные органы периодически отправляют в Веймарскую республику отдельных специалистов и целые делега-

ции для изучения этого опыта. В этом году в Германию и Англию едет делегация Моссовета, в 1927 году в Германию направляется делегация из представителей основных застройщиков советских рабочих посёлков — Строительного директората ВСНХ РСФСР, Стройконвенции84, Мосстроя85, Госпромстроя86, Текстильстроя87, 3-го Государственного хлопчатобумажного треста, Главэлектро, Югостали, Индустроя88, ВСНХ Азербайджана, Азнефти, завода «Красное Сормово». Одновременно власть подталкивает архитекторов, проектирующих по заданиям ЖКСТ, к принятию таких проектных решений, которые бы соответствовали её стратегии формирования трудо-бытовых коллективов посредством покомнатно-посемейного заселения. В частности, планировку квартир в многоэтажных секционных домах предлагается делать таким образом, чтобы в квартире не было проходных комнат, все комнаты имели отдельный вход из передней.

Борьба с городами-садами — это борьба за право централизованного управления населёнными местами. Одним из ярких её представителей был Б. В. Сакулин. По его мнению, «город-сад — это враг существующему большому городу, он как отшельник бежит от него, и культура такого города должна быть весьма невысока. Город-сад — это торжество власти на местах, кругозор города не дальше горизонта с его колокольни. Он вне государственности»89. Вопросы формирования в городах инженерной инфраструктуры и транспортной системы (железнодорожных и водных узлов, автомобильной дорожной сети и т. п.) не должны находиться в компетенции местных органов самоуправления, тем более частных лиц или их объединений. Они должны решаться исключительно на общегосударственном уровне в соответствии со строго продуманным свыше единым для всей страны планом развития городов и территорий90. Взгляды Са-кулина отражали идеологию и процессы, происходившие тогда в системе государственного управления, — усиление диктатуры централизованной власти и ограничение самостоятельности советов на местах.

В 1926—27 годах, оставшись без властной поддержки, кооперативное поселковое строительство сходит на нет. Конкурсы на проекты городов-садов и посёлков-садов практически не проводятся, строительство индивидуального жилища прекращается. Застройка коттеджного типа уступает место домам-коммунам и кварталам-коммунам. Соседская общественная жизнь городов-садов — автономные формы семейного быта и свободный выбор образа жизни —

заменяется общением на производстве, а индивидуальное жилищное строительство вытесняется строительством многоквартирным и многоэтажным с последующим преимущественно покомнатно-по-семейным заселением.

Так на смену «буржуазному» городу-саду приходит советский рабочий посёлок или соцпоселение. Его основные характеристики следующие.

1. Поселение располагается исключительно при градообразующих промышленных предприятиях.

2. Общественные здания возводятся в центре жилой застройки.

3. Жилые дома размещаются среди зелени, с хорошей инсоляцией, а обслуживающие учреждения — вблизи жилых домов.

4. Устраиваются коллективные детские площадки при группах жилых домов.

5. Также устраивается зелёная зона для отдыха населения, в ней размещаются и детские учреждения.

6. Создаётся сеть малых спортивных сооружений — спортплощадки при домах, школах и клубах.

7. Жилище — коммунального (покомнатно-посемейного) типа, заселяется оно трудо-бытовыми коллективами рабочих градообразующего предприятия и обслуживающих учреждений.

8. Жилым фондом и земельными участками, предоставляемыми трудящимся для сезонного выращивания овощей, владеет и распоряжается исключительно государство — через администрацию предприятий и учреждений.

9. Осуществляется территориально-административная организация населения, обеспечивающая управление как в трудовом, так и в бытовом отношении (коммунальное жилище — квартал), строгое регулирование численности и социального состава населения.

Концептуальные составляющие советского рабочего посёлка внешне в чем-то совпадают с говардовским идеалом, но по содержанию полярно от него отличаются. Основное сходство заключается в том, что и города/посёлки-сады, и соцпоселения — самостоятельные замкнутые жилые организмы стабильных размеров и со стабильным по численности населением. Но города-сады по Говарду не привязаны к градообразующему предприятию, лишены промышленного ядра (хотя могут иметь объекты местной обслуживающей промышленности). Они служат «спальным пригородом», соединяемым транспортной системой с местом приложения труда большинства населения. Напротив, социалистический рабочий

посёлок-сад в обязательном порядке строится при градообразующих промышленных объектах. Завод или фабрика, электростанция или паровозное депо не только обеспечивают население работой — становясь градообразующим, всякое предприятие целенаправленно фиксируется в сознании работающих на нём и проживающих рядом с ним как смысловой и организующий центр, источник общественно-культурной жизни поселения. Оно же выступает смысловым фокусом пространственно-территориальной организации жилой зоны, визуально и планировочно ориентируемой на такое предприятие.

Проекты, в которых это композиционное влияние производственного объекта на структуру поселения четко не выявлено, подвергаются серьёзной критике. Так, в январе 1922 года на заседании Отдела поселкового строительства и Бюро планировки и градостроения ВСНХ РСФСР не прошёл согласования проект посёлка Каширской электростанции, поскольку в отзыве было указано, что «план посёлка не имеет архитектурного центра, каким могло бы явиться либо здание электростанции, либо наиболее значительное здание общественного характера — народный дом» 91. (Народный дом, клуб или здание под административно-партийные органы служат центром композиции в тех случаях, когда разместить промышленный объект в центре поселения не представляется возможным по техническим или санитарным соображениям.)

В дореволюционных городах весь объем их бытовых функций реализовывался за счет частной коммерческой инициативы. Относится это и к городам-садам на их родине в Англии, в Германии, и т. д. Но советский рабочий посёлок возникает в социально-политических условиях, полностью исключающих капиталистическое предпринимательство. Поэтому, в отличие от города-сада, он в качестве непременной составляющей включает систему коллективного обслуживания, предусматривающую распределение учреждений обслуживания по нескольким пространственно-территориальным уровням: а) для первичного коллектива; б) для группы таких коллективов; в) для нужд всего поселка. Это весьма схоже со сделавшимся позднее общепринятым в советском и мировом градостроительстве принципом трехступенчатого обслуживания92. Соцпоселение также подразумевает обобществленМ быта — замену личных кухонь общественными кухнями-столовыми, помещения для коллективных занятий, бесед, совместного чтения и т. д. Как следствие, функции жилых зон в нем расширяются за счет включения в них объектов

общественного обслуживания и общественных внутриквартальных пространств.

Однако главное отличие советского посёлка-сада от его западного аналога было в другом. В соцпоселении строго регулировались социальный состав населения и его численность. Жить в нём должны были лишь те, кто сначала возводил предприятие, а затем на нём работал.

Эпитафия

К началу индустриализации советское градостроительство уже являло собой совершенно специфический вид деятельности — централизованно организуемый и нормируемый, законодательно регулируемый свыше. Внедрение в градостроительство искусственно сформированных механизмов прямого адресного планирования, натурального распределения ресурсов и рабочей силы, типовой застройки, стандартов качества жилища, конкретного списка объектов обслуживания и т. п. означало отказ от исторически складывавшегося содержания градостроительного проектирования, учитывавшего такие социальные механизмы, как общественное самоуправление, многообразные формы самообеспечения, рыночное саморегулирование (включая частное предпринимательство и конкуренцию в строительстве). Беспощадному уничтожению подлежало всё, что не соответствовало властной организационно-управленческой стратегии, направленной на материализацию градостроительными средствами основной функции советского государства — управления людьми.

Политика этого государства в отношении населённых мест и содержание говардовской идеи города-сада диаметрально расходились. Суть концепции Говарда заключалась в том, что рождение и развитие поселения определяются естественными жизненными процессами. Население, благодаря кооперативной форме собственности на землю и строения, имеет возможность реализовывать собственные инициативы, причём не только в жилищной сфере. Так, на землях товарищества его членами могут создаваться мелкие промышленные предприятия, а их налоговые отчисления идут в бюджет кооператива. Сколько земли, под какие функции, на каких условиях, в каких размерах следует передать в производственную аренду — решает правление кооператива, исходя из текущих нужд и стратеги-

ческой задачи улучшения условий жизни для членов товарищества. Жизнь определяет, какая деятельность необходима, предпринимательство служит естественным средством интенсификации процессов и форм жизни. И не только в коммерческой сфере, но и в социальной, культурной, организационной и т. д. Сообщество жильцов опять-таки само решает, какие виды обслуживания стоит стимулировать, а какие нет, какие формы культуры нужно инициировать, как организовать досуг и образование, какие виды спорта и развлечений имеет смысл поощрять и как создать условия для того, чтобы частные инициативы по этим направлениям нашли своё практическое воплощение.

В социалистическом рабочем посёлке-саде всё обстоит прямо противоположным образом. Возводится он исключительно для обслуживания производства, которое, собственно, и диктует требования к формированию условий жизни. Здесь деятельность устанавливает, какие формы жизни необходимы для восстановления производительных сил, поэтому актуально лишь то, что позволяет обеспечить нормальное течение трудового дня. Все остальное рассматривается как ненужное, избыточное, второстепенное или вовсе не значимое. Но коренное отличие не только в том, что предназначение и жизнь соц-поселения всецело определены задачами функционирования предприятия. Предприятие — элемент общегосударственной системы промышленного производства. Поэтому и собственность на землю, и источники развития (финансовые, материальные, сырьевые, технологические), и механизмы управления поселением, производным от предприятия, — тоже государственные. Это значит, что не само население, а органы власти решают, какой мощности должно быть предприятие (руководствуясь собственными соображениями о его месте и роли в производственной цепочке), какое количество рабочих рук и какой квалификации тут требуется. И какое должно быть в данном населенном пункте — в соответствии с общегосударственными нормативами — количество посадочных мест в столовых и кинотеатрах, сколько койко-мест в больницах, сколько школьных парт в школах и кроваток в яслях, сколько людей должно быть задействовано в системе обслуживания в посёлке, каков должен быть его бюджет и как он станет распределяться.

Этой социально-управленческой парадигме полностью соответствует архитектурно-планировочная организация социалистического рабочего посёлка. В центре располагается производственный объект либо «замещающее» его административное или общественно-

культурное здание, жилая зона вся композиционно сориентирована на этот центр. Говардовский город-сад, напротив, принципиально не должен иметь собственной градообразующей базы, и даже при наличии некоторых объектов местной обслуживающей промышленности лишён промышленного ядра, соответственно места приложения труда для подавляющей массы населения. Предполагается, что трудиться обитатели города-сада должны в близлежащем индустриальном центре, а потребности населения в продуктах питания обеспечиваются располагающимися вблизи фермами. В целом города-сады являются самодостаточными, обособленными «городами без производства» — «городами-спальнями» или «пригородами-садами», что с точки зрения советской идеологии индустриального развития было главным пороком говардовской концепции.

Вырастая подле существующих городов, но будучи по сути отдельными поселениями, «сады», благодаря их приближенности к природе, к земле, к атмосфере соседской общины, не отрицали большой исторический город, а оптимизировали его жизненные функции. Он оставался основным местом приложения труда, сосредоточения культурных и технических благ, интенсивной общественной и политической жизни. В противоположность этому социалистические поселения идеологически представляются заменой существующим городам, символизируют собой справедливость теории неизбежного отмирания старых городов.

Город-сад с всецело господствующим в нём индивидуальным типом жилища закладывает предпосылки для формирования одновременно и общественного самоуправления, и совместного пользования природными ресурсами. Не то социалистический рабочий посёлок. Он находится в полной зависимости от государственноведомственной формы владения, распределения, распоряжения жилплощадью и землёй, и потому его социальная функция совершенно иная — прикрепление населения к месту работы и его социальная фильтрация. В соцпоселении должны проживать лишь те, кто трудится на градообразующем предприятии; просто «жить» в нем нельзя. Это положение законодательно регулируется паспортным режимом, пропиской, введением трудовых книжек, зависимостью от распределительной системы.

Говардовский город-сад и рабочий посёлок принципиально различаются и типом жилья. Первый весь сложен из индивидуальных коттеджей с приусадебными участками для отдельной семьи, для второго характерно жильё преимущественно многоквартирное,

коммунального типа с покомнатно-посемейным заселением, как правило, без индивидуальных земельных участков, но с придомовыми хозяйственными сооружениями и общественными пространствами.

Теперь очевидно, что причина отказа от идеи города-сада и почти официального запрета на применение её социально-организационной составляющей при проектировании социалистических поселений заключается в несовместимости этой идеи с организационноуправленческой доктриной советской власти. Именно поэтому учение о городе-саде исключается из официальной советской градостроительной теории и на долгие годы предается забвению, а если и упоминается в критических статьях 1940—1970-х годов, то по преимуществу как пример нежизнеспособной теоретической модели и не заслуживающий подражания образец градостроительной практики93.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Howard E. Tomorrow. London. 1898.

2 Например, не более 10 акций, как то было установлено в Берлинском строительном товариществе. Извлечения из его устава см. в кн.: Диканский М. Г. Квартирный вопрос и социальные опыты его решения. СПб., Типография Санкт-Петербургского Градоначальства, 1908. С. 217—220, 218.

3 Там же.

4 Например, устав Берлинского строительного товарищества или Дрезденского общеполезного строительного союза.

5 В частности, подобное положение зафиксировано в уставе Берлинского строительного товарищества.

6 Устав Дрезденского общеполезного строительного союза. См.: Диканский М. Г. Указ. соч. C. 212-216, 214.

7 Например, предместье-сад, возводившееся Московской городской управой на ближайшей к городу части Ходынского поля. См.: Дадонов В. Социализм без политики. Города-сады будущего в настоящем. М., 1913. С. 111.

8 «Хутор-сад» проектировался в 1916 году вблизи Омска, у железнодорожной станции Куломзино См.: НевзгодинИ. В. Идеалы Говарда в градостроительстве Западной Сибири 1920-1930-хгг. Дельфт, 2003 (рукопись).

9 Нащокина М. В. Москва рубежа XIX-XX веков: английские отражения / Архитектура в истории русской культуры. Вып. 6. Переломы эпох / Отв. ред. И. А. Бондаренко. М., КомКнига, 2005. С. 316-331.

10 См.: Зодчий, 1913. № 34. С. 372.

11 Он был участником первого международного конгресса городов-садов в Англии в 1914 году и советского кооперативного движения.

12 Баландин С. Н, Смирнова Е. А. Города-сады в Сибири. Новосибирск, 1985. С. 3.

13 Петров А. И. Опыт постройки городов-садов в Западной Сибири // Коммунальное дело, 1923. № 1. С. 101.

14 См.: Первый город-сад в России // Городское дело, 1912. № 22. С. 1398-1403; Сытенко Н. А. О городе-саде Московско-Казанской железной дороги // Зодчий, 1913. № 47. С. 483-487.

15 Глазырин В. А. Посёлки-сады и посёлки на путях сообщения / Сборник Ленинградского института инженеров путей сообщения им. Я. Э. Рудзутака. Вып. CII. Железнодорожный транспорт и военные сообщения. Л., Издание Ленинград. ин-та путей сообщения, 1929. C. 128.

16 См.: Из истории советской архитектуры. 1917-1925 гг. Документы и материалы / Отв. ред. К. Н. Афанасьев, сост., автор статей и примечаний В. Э. Хазанова. М., Изд-во АН СССР, 1963. С. 119-120.

17 Она получает воплощение лишь после революции, в 1919 году. Шестёркин добивается выделения участка площадью около 104 десятин близ станции Перловка Северной железной дороги, в 14 верстах от Москвы. 30 мая 1922 года по получении небольшой суммы была произведена закладка первого дома. См.: Гуревич С. А. Обзор жилищно-коммунального дела в Москве и деятельность Московской жилищносанитарной инспекции и секции коммунальной санитарии в 1922 году. М., 1923. С. 35.

18 Борисова Е. А., Каждан Т. П. Русская архитектура конца XIX — начала ХХ века. М., Наука, 1971. С. 75-76.

19 Левошко С. С. К истории градостроительства России на Дальнем Востоке на рубеже XIX-ХХ вв. (тема «городов-садов») // Вестник ДВО РАН, 2004. № 2. С. 17-29.

20 Диканский М. Жилищный вопрос. Харьков, 1919. С. 227.

21 Например, при строительстве предместья-сада на Ходынском поле «вся постановка дела не предусматривала образования и деятельности подобного товарищества» (Дадонов В. Указ. соч. С. 111).

22 Там же. С. 105.

23 См. в этой связи: Нардова В. А. Городское самоуправление в России в 60-х — начале 90-х гг. XIX в. Правительственная политика. Л., Наука. 1984.

24 Левошко С. С. Указ. соч.

25 Для этого, в частности, предполагалось, «во-первых, расширить полномочия Министерства внутренних дел по надзору за земскими, городскими и крестьянскими учреждениями и, во-вторых, ограничить начала выборности при замещении должностей по местному общественному управлению в пользу системы правительственного назначения» (Нардова В. А. Указ. соч. С. 244).

26 Цит. по: Казусь И. А. Организация архитектурно-градостроительного проектирования в СССР: этапы, проблемы, противоречия (1917-1933 г.). Канд. дис. М., 2001. С. 45.

27 Мечта осуществляется (удовлетворение жилищной нужды железнодорожников) // Путь, 1918. № 5. С. 40-41.

28 Там же.

29 Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 1884. Оп. 42. Д. 23. Л. 6об, 27-27об.

30 Раевский М. Жилищный вопрос на объединенных машиностроительных заводах / Экономическая жизнь, 1918, 26 декабря (№ 42). С.1.

31 Сормовский, Коломенский, Брянский, Кулебакский, Тверской, Мытищинский, Русско-Балтийский и др. (там же).

32 «В промышленном отделе МЦРК возникло предложение об организации посёлков, в которые могли бы вынести часть промышленных учреждений кооператива и которые вместе с тем могли бы служить городом-садом для жилья служащих» (РГАЭ. Ф. 2261. Оп. 1. Д. 119. Л. 2-3).

33 Там же. Л. 2-3, 2об.

34 «Только развитием промышленной деятельности населения можно в действительности покрыть расходы на построение жилищ. В правлении кооператива намечена такая схема финансирования — из ссуды и других средств, собранных при организации, составляется капитал для учреждения производственных предприятий и первых зданий города, а затем из доходов от предприятия частично погашается долг, частично расширяется застройка по мере прилива населения» (там же. Л. 2-3). Этот аргумент свидетельствует о том, что в данный период и архитекторы, и инициаторы строительства посёлков-садов рассматривают вопросы возведения рабочих посёлков в контексте говардовских организационно-финансовых идей о кооперативной форме собственности на землю, строения и т. д.

35 РГАЭ. Ф. 2261. Оп. 1. Д. 119. Л. 4-5.

36 Там же. Л. 4.

37 Там же.

38 Там же. Л. 1.

39 Деятельность Строительного совета при Главном торфяном комитете за период

17 июня — 1 октября 1918 года // Бюллетени Главного торфяного комитета Отдела топлива ВСНХ, 1918. № 3-5. С. 40.

40 Кроме посёлка при Шатурском государственном болоте, приблизительно по той же программе возводятся посёлки для рабочих и служащих торфяных разработок при станции «Электропередача» — один центральный на 1000 человек и восемь сезонных, расположенных непосредственно на разработках, каждый примерно на 500 человек. См.: К вопросу об устройстве жилых посёлков для служащих и рабочих на торфяных разработках // Бюллетени Главного торфяного комитета ВСНХ, 1918. № 3-5. С. 77-92; Положение о Строительном совете при управлении Главного торфяного комитета // Там же. № 2. С. 60-61; Программа задания по первоочередным постройкам посёлков (рабочего № 1 и административного) при Шатурском государственном болоте // Там же. № 3-5. С. 50-52.

41 Л. А. Веснин работал в Главном торфяном комитете с июня 1918 по май 1921 года. См.: Астафьева М. И. Развитие теоретической мысли и принципов советского градостроительства в первые послереволюционные годы. 1917-1925. Канд. дис. М., 1971. С. XXVI.

42 Пояснение к проекту планировки центрального посёлка на Петрово-Шатурских государственных торфяных разработках при станции Запутная Московско-Казанской ж. д. // Бюллетени Главного торфяного комитета ВСНХ. 1918. № 3-5. С. 58-76, 59.

43 Автор генплана — инженер К. А. Карасев, консультант — архитектор И. В. Жолтовский, проектирование жилых домов — С. Е. Чернышев, Л. Бетелев. См.: Из истории советской архитектуры... С. 109-115; Астафьева М. И. Указ. соч. С. XXI.

44 Первый вариант генплана выполнен в Электрострое в октябре 1918 года, второй — в июне 1921 (РГАЭ. Ф. 2266. Оп. 3. Д. 10. Л. 4). Посёлок предусматривал расселение 3500 человек.

45 Баландин С. Н, Смирнова Е. А. Города-сады в Сибири... С. 10.

46 РГАЭ. Ф. 2261. Оп. 1. Д. 124. Л. 14-34, Л. 21об.

47 Казусь И. А. Указ. соч. С. 351.

48 См. подробнее: Меерович М. Г. Рождение и смерть жилищной кооперации. Жилищная политика в СССР. 1924-1937 гг. (социально-культурный и социально-организационный аспекты). Иркутск, 2004.

49 Создание общественных столовых, приобретение оборудования для коллективных прачечных и общего спортинвентаря, формирование общественных библиотек и т. д.

50 Гуревич С. А. Обзор жилищно-коммунального дела в Москве и деятельность Московской Жилищно-Санитарной Инспекции и Секции Коммунальной Санитарии в 1922 г. М., Издание Санитарной Части М. О. З., 1923. С. 57.

51 См., например: Шлиосберг И. А. Нужно ли общество городов-садов? // Власть Советов, 1923. № 5. С. 59-62.

52 Там же. С. 60.

53 Шлиосберг И. А. Движение в пользу устройства городов-садов // Коммунальное хозяйство, 1922. № 13, 14, 15; Райх О. Я. К вопросу о городах-садах для РСФСР / Известия, 1922, 24 декабря (№ 292).

54 Шлиосберг И. А. Нужно ли общество городов-садов?.. С. 60.

55 См.: Меерович М. Г. Биография профессии. Очерки истории жилищной политики в СССР 1917-1941 гг. Иркутск, Изд-во ИрГТУ, 2003; он же. Социально-культурные основы осуществления государственной жилищной политики в РСФСР (1917-1941 гг.). Докт. дис. Иркутск, 2004; он же. Рождение и смерть жилищной кооперации...; он же. Как власть народ к труду приучала: Жилище в СССР — средство управления людьми. 1917-1941 гг. 81иИёаг1, Шёеш-Уег^, 2005; он же. Квадратные метры, определяющие сознание: государственная жилищная политика в СССР. 1921-1941 гг. 81иИёаг1, Шёеш-Уег^, 2005.

56 Райх О. Я. Указ. соч. С. 4.

57 Там же.

58 Включающей: а) издание научной и популярной литературы; б) проведение конкурсов по составлению планов городов, посёлков и жилищ; в) организацию систематических курсов по вопросам градоустройства с целью подготовки практических работников в области планирования и оздоровления городов; г) открытие музеев и выставок по вопросам градостроительства и благоустройства и т. д. (Шлиосберг И. А. Нужно ли общество городов-садов?.. С. 60).

59 Там же. С. 61.

60 Общество городов-садов РСФСР // Коммунальное дело, 1922. № 2. С. 20-22.

61 Свод Законов СССР. 1924. Отдел первый. № 5. Ст. 60.

62 См.: Меерович М. Г. Власть и жилище (жилищная политика в СССР в 1917— 1940 гг.) // Вестник Евразии, 2003. № 1 (20). С. 5-66; он же. Кто не работает, тот не живет — жилищная политика в СССР. 1929-1937 гг. // Проблемы земной цивилизации. Сб. ст. Вып. 7. Ч. 2. Поиск решения проблем выживания и безопасности Земной цивилизации. Иркутск, А8Рпп1, 2003. С. 41-58.

63 Боровой А. А. Планировка городов Московской области. Работы сектора планировки Московского областного проектного треста за 1925-1933 гг. М., Госстрой-издат, 1933. С. 47, 67, 69-71.

64 Так в этот период назывался генплан.

65 См.: Меерович М. Г. Как власть народ к труду приучала...; он же. Квадратные метры, определяющие сознание...

66 Ленин В. И. Развитие капитализма в России // Полн. собр. соч. Т. 3. С. 537-539.

67 Коткин С. Жилище и субъективный характер его распределения в сталинскую эпоху // Жилище в России: век ХХ. Архитектура и социальная история. Монографический сборник. М., 2001. С. 110.

68 С другой стороны, по своей структуре и навязываемому ею типу межличностных отношений трудо-бытовые коллективы были близки трудовым армиям. См.

в этой связи: Меерович М. Г. Советские трудовые армии 20-х гг. Постановка задач исследования. Иркутск. 2004 (рукопись).

69 Молодые люди всё менее охотно вступали в брак. В 1917 году число женщин, вышедших замуж до 24 лет, составляло 62%, в 1922 — около 50%, в 1926 году — 46%. В 1934 году число женщин, вступивших в брак до 24 лет, падает до 38%. См.: Леби-на Н. Б., ШкаровскийМ. В. Проституция в Петербурге (40-е гг. XIXв. — 40-е гг. XXв.). М., 1994. С. 201. Между тем крестьянская девушка, не вышедшая замуж до 25 лет, традиционным сознанием зачислялась в разряд «непетых кос», «домовух», «прокислых невест», короче, в «старые девы» (Революция в деревне. М.—Л., 1924. С. 78).

10Рыбников Н. А. Крестьянский ребёнок. Очерки по педологии крестьянского ребёнка. М., Работник просвещения, 1930. С. 37.

71 Согласно декрету СНК от 10 сентября 1921 года место работы было должно обеспечивать трудящегося заработной платой, которая складывалась из денежной платы, предметов продовольствия и потребления, производственной одежды и внеплановых выдач. См.: Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства РСФСР. 1921. Отдел первый. № 67. Ст. 513. С. 629.

72 По тому же декрету работодатель должен был компенсировать трудящемуся расходы по квартире, отоплению, освещению, водопроводу и другим коммунальным услугам, или все это, а также услуги парикмахерских, бань и проч. предоставлять бесплатно (там же. С. 629).

73 Лебина Н. Б., Шкаровский М. В. Указ. соч. С. 198-199.

74 Опять-таки по декрету от 10 сентября по месту работы трудящемуся должны предоставляться «продукты с огородов и советских хозяйств», средства передвижения, семейные пайки и другие пайки, выдаваемые дополнительно к заработной плате на семью рабочего и служащего (см. сноску 71).

75 По этому принципу были организованы, например, созданные в первые дни советской власти в Петербурге и Москве Дома Советов и Отели Советов. См. в этой связи: Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского народа: Нормы и аномалии. 1920— 1930 годы. СПб., 1999; Гинзбург С. З. О прошлом — для будущего. М., 1983; ЦГА СПб. Ф. 1001, Оп. 1. Ед. хр. 301, 304.

76 Например, в декабре 1918 год происходит силовое выселение жильцов дома № 28/28 по ул. Красных Зорь в Петрограде с целью «заселения его сотрудниками Совдепа» (См.: ЦГА СПб. Ф. 4303. Оп. 1. Ед. хр. 1137).

77 Пример подобного заселения приведен в письме жильцов д. № 17 по ул. Петровка от 2 июля 1922 года, адресованном МУНИ, ГУКХ НКВД и Чрезвычайной Жилищной Комиссии: «В 1918 году б. Центральным Жилищным Отделом М. К. Х., из числа домов, находящихся в усадьбе под № 17 по Петровке, были предоставлены в распоряжение Наркомздрава 4 здания, именно: лицевой 7-ми этажный корпус, состоящий из 31 квартиры — под канцелярию и Операционные помещения этого Наркомата и 3 жилых надворных флигеля, заселенных жильцами на правах использования освобождающихся помещений для вселения в них сотрудников Наркомздрава. Общая площадь строений 4383 кв. саж., из коих под учреждениями — 2109 кв. саж., а под жилыми помещениями — 2274 кв. саж.» (там же. Л. 37). С этого момента Наркомздрав вселяет своих сотрудников в квартиры надворных флигелей, создавая трудо-бытовые коммуны в виде покомнатно-посемейных коммунальных квартир (там же).

78 Это «всё» образует довольно-таки обширный список. В него входят: «а) денежная плата; б) квартира, отопление, освещение, водопровод; в) предметы продовольствия и потребления; г) прозодежда, внеплановые выдачи и т. п.; д) парикмахерские,

бани, театр; д) продукты с огородов и советских хозяйств и все сделанные предприятиями и учреждениями затраты и прочие услуги, предоставляемые коммунальными отделами; е) средства передвижения (железные дороги, трамваи, грузовые автомобили и проч.; ж) семейные пайки и другие дополнения к заработной плате, выдаваемые на семью рабочего и служащего» (там же).

79 Там же.

80 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1967. Т. 1. С. 209.

81 В декрете СНК от 16 августа 1921 года «О расширении прав государственных предприятий в области финансирования и распоряжения материальными ресурсами» сказано: «Предприятиям предоставляется право производить как хозяйственным, так и подрядным способом разработки и заготовки топлива, как для предприятия, так и для рабочих и служащих, а также обеспечивать на тех же основаниях содержание подсобных учреждений для обслуживания нужд рабочих и служащих, как-то: починочных мастерских, бань, прачечных и т. п.» (там же. С. 254).

82 Именно такое использование жилища составляло суть жилищной политики советской власти. См. подробнее: Меерович М. Г. Власть и жилище...; он же. Жилищная ситуация и жилищная политика в СССР в 20-30-е гг. // Вестник Иркутского Государственного технического университета, 2003. № 3-4 (15-16), С. 97-102; он же. Жилищная политика в СССР. Уроки истории // Проектирование и строительство в Сибири, 2004. № 1 (19). С. 41-44.

83 Основным официально рекомендованным типом застройки в городах-садах и посёлках-садах вплоть до конца 1930-х годов были одно- или двухэтажные дома на одну-две семьи (См.: Типовые проекты и конструкции жилищного строительства, рекомендуемые на 1930 год. Официальное издание Строительной комиссии ЭКОСО РСФСР. М., Гостехиздат, 1929. С. 36-43). Но они, как уже сказано, заселялись покомнатно-посемейно. Не превращались они в коммуналки лишь в тех случаях, когда использовались в качестве средства поощрения партийно-административной олигархии.

84 Стройконвенция — Конвенция государственных строительных организаций ВСНХ СССР. Начала работу в августе 1926 года в Москве.

85 Мосстрой — Строительная контора Московского совета народного хозяйства. Создана 31 марта 1922 года.

86 Госпромстрой — Российское акционерное общество промышленного строительства. Создано в начале 1926 года, устав утвержден 4 марта 1926 года.

87 Текстильстрой — Государственное строительное объединение текстильных предприятий ВСНХ СССР.

88 Индустрой — Всеукраинское строительное общество «Строительная индустрия». Создано в декабре 1925 год в Харькове для производства на территории УССР строительных работ промышленного характера и других связанных с ними строительных работ.

89 Цит. По: Косенкова Ю. Л. Идеи развития городов советской власти // Зодчий.

21 век, 2004. № 1. С. 22-27.

90 Там же. С. 27.

91 РГАЭ. Ф.2266. Оп.3. Д. 10. Л. 5. Подобное замещение промышленного объекта зданием-«представителем» наблюдается уже в начале 1920-х годов в первых проектах рабочих поселков. В тех случаях, когда отдельно стоящий градообразующий промышленный объект оказывается за чертой поселения (в силу различного рода санитарно-технических, природных и иных причин) центр города (центральная площадь)

формируется размещением на ней театра, народного дома, рабочего клуба и т. п. Например, в проекте заложенного в июле 1919 года рабочего посёлка при Истомкин-ской мануфактуре, как и в начатом в феврале 1921 года проекте рабочего посёлка при Кизеловской электростанции, на центральной площади располагается народный дом; а в проекте рабочего поселка-сада при орудийном заводе в Подлипках центральная площадь формируется зданиями библиотеки, гостиницы и зала для общественных собраний (Астафьева М. И. Развитие теоретической мысли... С. 162).

92 См.: Кожаный П. Жилищная кооперация и новый быт // Рабочая жилищностроительная кооперация. Сборник статей, практических указаний и официальных распоряжений. Вопросы труда, 1925. № 4.

93 Сравнительно мягкие оценки звучали так: «Концепция города-сада, несмотря на прогрессивность для того периода ряда заключённых в ней положений, не оправдала возлагавшихся на неё надежд. <...> Из-за высокой стоимости жилищ и всего комплекса благоустройства жизнь в городах-садах оказалась доступной лишь ограниченному кругу высокооплачиваемых служащих и рабочей аристократии» (Всеобщая история искусств. Т. VI. Искусство 20 века. Кн. 1 / Под общей ред. Б. В. Веймарна и Ю. Д. Колпинского. М., Искусство, 1965. С. 23).