CC BY
199
Российско-китайское сотрудничество в сельском хозяйстве1
И.А. МАКАРОВ, кандидат экономических наук, Департамент мировой экономики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Москва. E-mail: [email protected]
В статье анализируются возможности российско-китайского сотрудничества в сельском хозяйстве, особое внимание уделяется развитию этой отрасли в Сибири и на Дальнем Востоке. Дана оценка потенциала экспорта российской сельскохозяйственной продукции на китайский рынок. Выявлены основные барьеры, препятствующие российско-китайскому сельскохозяйственному сотрудничеству, предложены основные меры по их преодолению. Ключевые слова: сельское хозяйство, российско-китайское сотрудничество, Сибирь и Дальний Восток, экспорт продовольствия
В связи с планами по ускоренному развитию Дальнего Востока остро стоит вопрос об отраслевых приоритетах, которые должны определяться на основе анализа не только его возможностей, но и потребностей соседей по Азиатско-Тихоокеанскому региону [1, 2]. Списки отраслевых приоритетов различаются, однако практически все из них включают сельское хозяйство.
Главным потребителем сельскохозяйственной продукции Сибири и Дальнего Востока должен стать Китай. Между тем исследований, оценивающих потенциал российско-китайского сотрудничества в сельскохозяйственной сфере, очень мало. В них анализируется потенциал роста китайского сельскохозяйственного рынка [3, 4, 5 и др.] или обосновываются (правда, без количественных оценок) экспортные возможности России [6, 7], а работы, в которых два сюжета рассматривались бы в комплексе, практически отсутствуют [8]. Данная статья призвана частично заполнить этот разрыв.
Спрос на продовольствие в Китае
Потребление. В Китае по мере роста доходов населения стал меняться его рацион в сторону обогащения белковыми
1 Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2017 году.
ЭКО. - 2017. - №5 МАКАРОВ И.А.
компонентами [9]. Это явление, типичное для растущих экономик, становится следствием роста доходов, индустриализации и урбанизации [10]. В Китае душевое потребление животного белка выросло с 1980 г. по 2013 г. на 426% [11]. Если в 1985 г., по данным ГЛО, среднестатистический китаец потреблял 19,6 кг мяса в год, то в 2013 г - 61 кг.
Существенно изменилась и структура потребления мяса: доля свинины с 1990 г по 2000 г. снизилась с 79 до 64%, а говядины -выросла с 4 до 8%, курицы - с 13 до 22%. С 2000 г. эта структура практически не изменилась - за 2000-2013 гг потребление всех этих продуктов равномерно возросло на 40-60% (рис. 1). Схожую динамику демонстрирует потребление рыбы и морепродуктов. Произошел взрывной рост потребления молока - с 2000 г. по 2013 г оно выросло в 3,5 раза вследствие урбанизации, повышения доходов и смены потребительских привычек, быстрого развития молочной промышленности и маркетинговых каналов [12].
-±—Говядина -Баранина и мясо коз
-О— Свинина —■— Мясо птицы
-•— Рыба —□— Молоко
Источник рис. 1-3: FAOStat.
Рис. 1. Потребление продукции животноводства в Китае в 1990-2013 гг., %
Рост потребления мяса привел к увеличению объема потребления кормов. Если потребление риса и пшеницы с 1990 г. практически не возросло (а в душевом выражении даже снизилось), то для главных кормовых культур - кукурузы и сои - оно выросло с 2000 г. на 76% и 187% соответственно (рис. 2).
—О—Кукуруза —•-Рис —□—Соя —■—Пшеница
Рис. 2. Потребление зерновых
в Китае в 1990-2013 гг., млн т
Импорт. Долгое время растущие потребности Китая в продовольствии удовлетворялись преимущественно за счет внутреннего производства. Сельскохозяйственный выпуск в Китае за 1978-2012 гг. рос темпами 4,5% в год [3]. Несмотря на быстрый рост спроса на сельскохозяйственную продукцию, нетто-импортером продовольствия Китай стал лишь в 2004 г По данным ГЛО, до настоящего момента за счет импорта обеспечивается лишь 2,0% потребления риса, 3,4% кукурузы, 6,0% пшеницы, 2,6% свинины, 9,8% мяса птицы, 10,3% говядины. Чуть выше показатели зависимости от импорта для молока (12,7%), рыбы и морепродуктов (18,5%).
Впрочем, с учетом масштабов китайского рынка даже малые процентные значения нередко скрывают за собой огромные абсолютные. Китайский импорт пшеницы - это 7,6 млн т. Китай -важнейшее направление экспорта для австралийских, канадских и американских зерновых производителей. Импорт говядины с 2004 г. по 2013 г. вырос в 4,2 раза, что стало одним из источников устойчивого экономического роста в Австралии и Новой Зеландии и способствовало развитию сельского хозяйства Латинской Америки. Еще в 2003 г. Китай был нетто-экспортером кукурузы, в настоящее время ее нетто-импорт составляет уже 7,2 млн т.
Наиболее значительна зависимость Китая от импорта сои, ставшей одной из ключевых кормовых культур после
либерализации ее импорта в 1996 г И если импорт кукурузы, риса, пшеницы в 1990-2010 гг вырос незначительно, то поставки сои из-за рубежа с 1996 г., по данным FAO, выросли в 17 раз, а ее доля в кормовом балансе превысила 20% (по сравнению с 3,2% в 1996 г.) [3]. Сейчас в Китай направляется половина мирового экспорта сои. Именно импорт кормов - сои и, в меньшей степени, кукурузы - заставляет некоторых исследователей говорить, что для Китая актуальна не столько продовольственная (food security), сколько «кормовая безопасность» (feed security) [3].
Перспективы роста импорта. Один из ключевых вопросов глобального продовольственного рынка - когда Китай начнет наращивать импорт мяса? Этот момент ожидается уже давно, но пока удается удерживать импорт в относительно небольших масштабах за счет развития производства внутри страны. Это достигается благодаря масштабному импорту кормов, все еще низким издержкам на оплату труда в сельской местности, которые делают китайскую продукцию дешевле импортной, а также таможенной защите отечественных производителей. Однако использовать эти факторы бесконечно невозможно. Потребление мяса будет расти, хотя, может быть, не так быстро, как ранее. Разрыв между внутренними и мировыми ценами сократится по мере роста издержек на оплату труда. Попытки наращивать внутреннее производство будут означать увеличение зависимости от импорта кормов, которая уже сейчас становится тревожной. Как следствие, Китай уже в ближайшее десятилетие превратится в одного из ведущих мировых импортеров мяса [3, 4, 5].
Переход к массовому импорту мяса должен сдержать рост импорта кормов, который, впрочем, не прекратится. Помимо роста спроса на мясо, ему будут способствовать и многочисленные ограничения внутреннего производства зерновых культур - нехватка пахотных земель (только 9% территории отдано на сельскохозяйственные нужды) и их нерациональное использование, снижение уровня грунтовых вод и эрозия почв по всей стране (по официальным данным, около 40% пахотных земель Китая страдает от деградации почв). Неизбежным видится переход к массовому импорту кукурузы, который уже начинается.
В таблице 1 представлен прогноз китайского спроса и торговли ключевыми видами продовольственной продукции [3]. Согласно этому прогнозу, рост чистого импорта ожидается
по всем товарным группам, кроме мяса птицы. Зависимость Китая от импорта возрастет, особенно в отношении кукурузы, сои, баранины и говядины, хотя и будет оставаться достаточно низкой по меркам других стран. Китайский рынок будет поглощать все больше и больше продовольствия, и вопрос состоит в том, сможет ли этим воспользоваться Россия.
Таблица 1. Предложение и спрос на продукцию животноводства и основных кормовых культур в Китае в 2010, 2020 и 2030 гг., тыс. т
Показатель Продукция животноводства Кормовые культуры
свинина говядина баранина птица молочные продукты рыба соя кукуруза
2010
Производство 43877 4742 3097 15374 34006 27781 15083 177245
Импорт 201 24 57 542 4408 2308 61450 1570
Экспорт 110 22 13 435 73 2486 509 130
Чистый импорт 91 2 43 107 4335 -177 60941 1440
Совокупный спрос 43968 4744 3140 15481 38341 27604 66114 197430
Удельный спрос (кг на 1 чел.*) 31,6 3,2 2,2 10,9 28,1 18,9 47,8 13,5
Самообеспечение, % 100 100 99 99 89 101 20 99
2020
Производство 54947 7048 4436 21889 55076 42960 14816 223050
Импорт 667 126 350 62 10593 2770 76428 18992
Экспорт 71 5 0 197 57 3528 340 143
Чистый импорт 597 121 350 -135 10536 -758 76089 18849
Совокупный спрос 55544 7170 4786 21754 65612 42202 90905 241899
Удельный спрос (кг на 1 чел.*) 37,7 4,8 3,2 14,8 46,1 28,3 63,0 8,2
Самообеспечение, % 99 98 93 101 84 102 16 92
2030
Производство 59603 8617 5069 24611 65362 49976 14722 241572
Импорт 782 344 667 76 18492 3246 84577 39847
Экспорт 60 2 0 159 30 3021 307 100
Чистый импорт 722 342 667 -83 18462 224 84270 39748
Совокупный спрос 60325 8959 5736 24529 83824 50201 98992 281319
Удельный спрос (кг на 1 чел.*) 40,5 6,0 3,9 16,6 58,3 33,5 67,6 5,3
Самообеспечение, % 99 96 88 100 78 100 15 86
Примечание. * См.: [13]. Источник: [3].
Китайские инвестиции за рубеж. Опубликованный в 2014 г Центральный документ № 1 КПК Китая обозначил укрепление национальной продовольственной безопасности и поддержку сельского хозяйства в условиях ухудшающейся экологической обстановки в качестве основных приоритетов государственной политики. Принято решение поддерживать самообеспеченность рисом и пшеницей при возможности наращивания импорта других культур. Идеальный сценарий - тот, при котором этот импорт обеспечивается китайскими же компаниями, арендующими землю за рубежом. Еще в 2010 г. министр сельского хозяйства Хан Чангфу заявил, что для китайских сельскохозяйственных компаний «настало время идти вовне» [13].
Раньше всего такое движение началось на африканский континент: китайские компании уже вложили миллиарды долларов в сельское хозяйство Африки южнее Сахары [14]. Китайское влияние в сельском хозяйстве стран Юго-Восточной Азии еще выше, хотя оно далеко не всегда отражается в официальных данных. Несколько контрактов на аренду земель китайские компании заключили в Латинской Америке. Китай активен и на постсоветском пространстве. В Таджикистане правительство Китая арендовало 110 тыс. га пахотных земель (1% общей площади). А чуть позже еще 2 тыс. га пахотных земель были арендованы администрацией Синьцзян-Уйгурского автономного района [15].
Впрочем, в последние годы китайские компании все чаще сталкиваются с масштабной критикой своих проектов как по экологическим и гуманитарным причинам, так и в связи с боязнью китайского империализма [16, 17]. Китайские инвестиции стали буквально демонизироваться широкой публикой. Еще в 2013 г. была аннулирована сделка о 50-летней аренде китайской Xinjiang Production and Construction Corps 3 млн га земли на Украине (это почти площадь Бельгии). В Казахстане поправки в Земельный кодекс, позволяющие иностранцам приобретать землю, привели в апреле 2016 г. к масштабным волнениям. Примерно в то же время сорвалась сделка по продаже китайским инвесторам австралийской компании S. Kidman & Co, которая означала бы фактически передачу под их контроль 11 млн га земли - более 1% всей ее территории.
В большинстве случаев Китай интересуют не столько сами земли, сколько стратегические активы, позволяющие контролиро-
вать ситуацию на рынке важнейших продовольственных товаров на всех звеньях цепочек добавленной стоимости [18].
Сельскохозяйственный потенциал Сибири и Дальнего Востока
Россия занимает видное место на мировом продовольственном рынке в отношении двух ключевых групп товаров. Во-первых, пшеницы. Экспорт ее из нашей страны ставит рекорды третий год подряд, а по итогам 2015-2016 сельскохозяйственного года РФ впервые в истории стала крупнейшим в мире экспортером пшеницы (около 30 млн т). Направляется она преимущественно в страны Северной Африки и Ближнего Востока2, а производится в основном регионами европейской части России, в частности Краснодарским краем.
Вторая группа продовольственной продукции, по которой Россия вышла на ведущие позиции на мировом рынке, - это рыба и морепродукты. По их экспорту в 2014 г. Россия заняла 15-е место в мире. В 2015 г. экспорт чуть упал, что стало следствием влияния санкций на импорт рыбы из Европы и переориентации части экспорта на внутреннее потребление. При этом экспортируется Россией преимущественно замороженная рыба низкого качества, и отдача для российской экономики минимальна.
В отличие от зерна, большая часть рыбы производится в азиатских регионах: акватория Тихого океана обеспечивает 78% общероссийского улова3. В растениеводстве и животноводстве вклад Сибири и Дальнего Востока намного скромнее - на них приходится 14,6 и 17,4% продукции российского растениеводства и животноводства соответственно. В то же время есть все основания полагать, что большая часть сельскохозяйственных ресурсов недоиспользуется.
Площадь земель сельскохозяйственного назначения Сибири и Дальнего Востока - 54,9 млн га, или 28% от общероссийской (и более 1,1% общемировой). Алтайский край вообще имеет
2 Grain: World Markets and Trade. US Department of Agriculture, Foreign Agricultural Service, 2016: URL: http://apps.fas.usda.gov/psdonline/circulars/ grain.pdf
3 PoccTaT, 2013.
максимальную площадь сельскохозяйственных земель среди всех субъектов Российской Федерации - 10,6 млн га [19].
Таблица 2. Площадь и структура сельскохозяйственных угодий субъектов Федерации Сибири и Дальнего Востока (на 1 января 2015 г.), тыс. га
Регион Сельскохозяйственные угодья % от общей площади Пахотные земли Сенокосы (луга) и пастбища Пахотные земли на жителя, га
Россия 220205,8 13 121489,9 91967 0,83
Сибирский ФО: 56677,1 11 23988,2 30551,7 1,24
Алтайский кр. 11007 66 6610,2 4025,6 2,77
Новосибирская обл. 8400,1 47 3772,1 4513,4 1,37
Забайкальский кр. 7645,6 18 481 6209,1 0,44
Красноярский кр. 5411,5 2 3120,1 2116,7 1,09
Респ. Тыва 3833,7 23 233 3473,9 0,74
Респ. Бурятия 3147,6 9 830,8 2247 0,85
Дальневосточный ФО: 8013,3 1 2757,2 4749,8 0,44
Амурская обл. 2733,7 8 1568,1 900,5 1,94
Приморский кр. 1648,5 10 751,9 808,8 0,39
Респ. Саха (Якутия) 1640,2 1 104,8 1514,9 0,11
Справочно:
Мир 4938000 33 1380000 3558000 0,2
Китай 536000 56 124000 400000 0,08
Австралия 472000 61 54000 418000 2,07
США 418000 43 177700 239000 0,49
Источники: [6, 19].
Сибирь с XIX в. была одним из главных сельскохозяйственных районов страны. В 1950-1970-е гг. здесь были освоены миллионы гектаров новых земель, произошла механизация сельского хозяйства, началось широкое внедрение удобрений. Именно благодаря успехам Сибири уже к концу 1950-х гг. Россия стала одним из ведущих производителей пшеницы, ржи, свеклы, картофеля и др. [7]. Однако многочисленные ошибки в управлении сельским хозяйством (приведшие к истощению значительной части плодородных почв), а затем распад СССР и экономический кризис отбросили регион на много лет назад. Как результат, сегодня именно в Сибири и на Дальнем Востоке сосредоточено около половины площади российских залежей [19].
Условия для ведения сельского хозяйства на большей части территории Сибири и Дальнего Востока, безусловно, неблаго-
приятны. Так, например, даже в Сибирском федеральном округе к первому классу (наилучшему) относится лишь 1% площади земель сельскохозяйственного назначения, ко второму - лишь 17,7%. Это гораздо меньше, чем в европейской части России [7]. В то же время по-прежнему есть районы, где сельское хозяйство может успешно развиваться, но их потенциал пока не используется. Кроме упомянутого Алтайского края, это развитый в сельскохозяйственном отношении район Минусинской котловины на юге Красноярского края и в Хакасии, а также обладающие высоким аграрным потенциалом Даурские степи в Читинской области и Бурятии, юг Амурской области, Еврейская автономная область, Приханкайская низменность в Приморье. В последней, в частности, имеются отличные условия для производства сои [20].
Другая возможность для развития сельского хозяйства связана не с расширением обрабатываемых площадей, а с повышением урожайности. В Сибирском федеральном округе она находится на критически низком уровне - 14,3 ц/га убранной площади (для зерновых и зернобобовых культур) по сравнению с 24,1 ц/га в среднем по России. При этом с 2000 г. урожайность здесь снизилась, в том числе и в главном зерновом районе Сибири -Алтайском крае. На Дальнем же Востоке произошел прорыв -урожайность зерновых и зернобобовых повысилась с 8,9 ц до 23,1 ц/га (табл. 3).
Таблица 3. Урожайность зерновых и зернобобовых культур в 2000-2014 гг. (в весе после доработки), ц/га убранной площади
Регион 2000 2005 2010 2011 2012 2013 2014
Российская Федерация 15,6 18,5 18,3 22,4 18,3 22 24,1
Сибирский ФО: 15 11,9 14,5 15,1 10,6 15,9 14,3
Алтайский кр. 13,8 8,8 12,8 11,3 8,4 14,2 11,2
Новосибирская обл. 17 10,9 15,1 15,2 9,6 15,5 12,1
Забайкальский кр. 10,8 14,5 13,4 9,9 15,3 12,8 15,2
Красноярский кр. 18,6 16,2 21,3 23,7 18,1 21,5 21,3
Респ. Тыва 9,1 6,2 9,9 10,8 8,8 8,1 7,3
Респ. Бурятия 12,3 8,8 12,7 14,1 12,8 12,4 11,6
Дальневосточный ФО: 8,9 12,9 12,1 18,8 15,7 17,9 23,1
Амурская обл. 8 14,3 9 18 12,6 14,2 21,6
Приморский кр. 10,2 11,8 19,4 22,8 23,2 23,9 27,8
Респ. Саха (Якутия) 9,8 10,4 7,8 5,9 6,7 10,1 11,4
Источник: Сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство. - М.: Росстат, 2015.
Низкая урожайность связана не только и не столько с качеством земель, сколько с недостаточным уровнем внесения удобрений, бедственным положением с кадрами в сельском хозяйстве, недостатком сельскохозяйственной техники и доступа к качественным семенам. Все эти барьеры, характерные для сельского хозяйства России в целом, а не только восточных ее территорий, вполне устранимы.
Отдельной проблемой является запрет на производство в России генетически модифицированных культур. Он особенно сдерживает рост урожайности наиболее востребованных на китайском рынке видов зерновых - сои и кукурузы. В то же время запрет делает российскую продукцию более привлекательной в глазах той части азиатских потребителей, которые не доверяют ГМО.
Серьезными ограничениями для развития сельского хозяйства Сибири и Дальнего Востока являются нехватка рабочей силы, а также недостаток инфраструктуры - как специализированной сельскохозяйственной (склады, элеваторы и т. д.), так и транспортной. В частности, алтайскому зерну именно транспортная удаленность и дороговизна железнодорожных перевозок не позволяют выходить за пределы узкого регионального рынка.
Российское правительство уже сделало первые шаги для смягчения этих проблем, которые, правда, пока касаются лишь Дальнего Востока. Со 2 мая 2016 г. действует закон «О дальневосточном гектаре», предполагающий выделение любому гражданину России небольшого земельного участка на Дальнем Востоке под жилое строительство, фермерское хозяйство или предпринимательскую деятельность. На шестой год участок может быть оформлен в аренду или собственность. Цель программы - привлечь дополнительное население на Дальний Восток, а также повысить внимание к региону. По данным, приводимым министром по развитию Дальнего Востока А. С. Галушкой, более 60% жителей Дальнего Востока поддерживают инициативу «Дальневосточный гектар», а около 20% населения России в целом рассматривают возможность участвовать в этом проекте4.
4 Выступление министра развития Дальнего Востока А.С. Галушки на встрече с экспертами НИУ ВШЭ 1 августа 2016 г.
Другая важная инициатива - развитие трех территорий опережающего развития с агропромышленной специализацией: это ТОРы «Михайловский», «Белогорск» и «Южная», которым предоставляется льготный таможенный и административный режим ведения хозяйственной деятельности. Организацию необходимой инфраструктуры вокруг ТОРа берет на себя государство. ТОРы начали действовать лишь с 2015 г., но при этом в них уже есть несколько крупных резидентов. Сельскохозяйственные инвестиции возможны и в других ТОРах - всего их на Дальнем Востоке уже одобрено 17. Кроме того, ряд сельскохозяйственных проектов уже получили государственную помощь по программе поддержки приоритетных инвестиционных проектов или через Фонд развития Дальнего Востока.
Большая часть планируемых и реализуемых на Дальнем Востоке проектов сегодня нацелена на внутренний рынок. Этому способствует текущая экономико-политическая ситуация: импорт продовольствия из стран Запада запрещен, а в стране объявлен курс на импортозамещение сельскохозяйственной продукции. Это имеет двоякий эффект: с одной стороны, сельскохозяйственные проекты все чаще рассматриваются как приоритетные; с другой - планы развития экспортных производств постоянно находятся под риском пересмотра.
Вместе с тем рост спроса на продовольствие в Азии дает возможности наращивания экспорта и использования возможностей международного сотрудничества. Главным потенциальным партнером выступает Китай. Соя и кукуруза Дальнего Востока, а также сибирская пшеница имеют хорошие перспективы для выхода на китайский рынок. Их экспорт вполне может быть дополнен рыбой (которая уже широко представлена в российском экспорте), масличными, мясом (особенно свининой), молочными продуктами, другими видами переработанной продукции.
Российско-китайское сотрудничество в сельском хозяйстве
Несмотря на имеющийся в России сельскохозяйственный потенциал, импорт продовольствия из Китая в Россию сейчас выше, чем из России в Китай. Он достаточно диверсифицирован, но ни по одной из товарных групп Китай не занимает значимых позиций на российском рынке (табл. 4). В 2015 г. импорт продо-
2 ЭКО. - 2017. - №5
вольствия из Китая существенно упал - это отражение общего тренда в российско-китайской торговле, ставшего следствием замедления роста в Китае, сокращения покупательного спроса в России и девальвации рубля [2]. Единственным исключением среди продовольственных товаров стали овощи и фрукты, что обусловлено необходимостью замещения санкционной продукции из ЕС и Турции.
Таблица 4. Импорт сельскохозяйственных товаров из Китая в Россию в 2015 г., %
Товар Объем импорта, млн долл. Доля в общем импорте Изменения к аналогичному периоду 2014 г.
Овощи, горох, фасоль и др. 347,42 1,0 4,2
Фрукты 342,52 1,0 5,7
Продукты из овощей, фруктов, орехов 315,66 0,91 -28,4
Готовые пищевые продукты из мяса 227,25 0,66 -38,3
Масличные семена и плоды 27,96 0,08 -35,5
Мясо 20,22 0,07 -25,9
Зерновые 2,2 0 -60,3
Источник табл. 4-6: [21].
В российском экспорте только один вид продовольствия вошел в число лидирующих статей - это «рыба, моллюски и ракообразные», занимая в общей структуре поставок в Китай четвертое место вслед за энергетическим сырьем, древесиной и цветными металлами. Объем экспорта рыбы, моллюсков и ракообразных в 2015 г составил 1,1 млрд долл. (3,54% совокупного российского экспорта в КНР). При этом по сравнению с 2014 г. поставки и в физическом, и в стоимостном выражении сократились - в первую очередь в связи с переориентацией части российской продукции на удовлетворение внутреннего спроса.
Впрочем, несмотря на крайне малый объем сельскохозяйственного экспорта в КНР, 2015 г. дал повод для оптимизма. Поддерживаемый девальвацией рубля продовольственный экспорт стал расти, по некоторым товарным группам - очень быстро (табл. 5). Так, российские поставки (в физическом выражении) по товарной группе «масличные семена и плоды, прочие семена и плоды, зерно, лекарственные растения» выросли вчетверо, а масложировой продукции - в восемь раз. Положительная динамика была отмечена также по таким товарным группам,
как «изделия из мяса, ракообразных», «сахар и кондитерские изделия», «какао и продукция из какао», «изделия из зерна хлебных злаков», «продукты переработки овощей и фруктов», «алкогольные и безалкогольные напитки».
Таблица 5. Российский экспорт в Китай в 2015 г.
по ключевым продовольственным товарным группам
Товарная группа В стоимостном выражении В физическом выражении
объем, млн долл. изменение по сравнению с 2014 г., % объем, тыс. т изменение по сравнению с 2014 г., %
Рыба, моллюски и ракообразные 1100 -7,6 822,27 -0,3
Молоко, молочная продукция, яйца птиц, мёд натуральный, пищевые продукты животного происхождения 1,6 69,4 0,553 62,4
Съедобные плоды и орехи 195,1 84,2 45,1 81,1
Хлебные злаки 33,1 106,7 89,4 162,3
Продукция мукомольно-крупяной промышленности 19,9 44,1 40,6 63,8
Масличные семена и плоды, прочие семена и плоды, зерно, лекарственные растения 153,7 387,8 413,3 411,5
Масложировая продукция 84,3 775,9 92,3 838,0
В 2014-2015 гг. произошел прорыв для ряда российских брендов на китайском рынке: закрепился шоколад «Аленка», подписано крупное соглашение на поставку в Китай башкирского меда. В Китай направилось российское подсолнечное масло, наладились поставки сои. Пока это лишь первые шаги, но надо понимать, что до 2016 г даже развитая в сельскохозяйственном отношении Амурская область почти не поставляла продовольствие на китайский рынок.
Важнейшим событием конца 2015 г. стало смягчение фито-санитарных требований к зерновым культурам, поставляемым в Китай из России. Частично сняты введенные еще в 1997 г. ограничения на импорт пшеницы из России, основанием которых стали случаи заражения выращиваемой в ряде регионов России пшеницы «карликовой головней». Переговоры об отмене ограничения, давно утратившего эпидемиологический смысл, шли очень давно. Их итогом стало разрешение на поставки зерна яровой
пшеницы, предназначенного исключительно для переработки, из Алтайского и Красноярского краев, Новосибирской и Омской областей. Также в Китай допускаются предназначенные для переработки кукуруза, рис, соя и рапс, выращенные на территории Хабаровского, Приморского и Забайкальского краев, Амурской области и Еврейской автономной области [22].
В российско-китайском сельскохозяйственном сотрудничестве появляются новые административные инструменты. Весной 2016 г. был создан Российско-Китайский фонд агропромышленного развития на Дальнем Востоке с уставным капиталом до 10 млрд долл., 90% капитала будет обеспечено китайскими инвесторами, а 10% - российскими, при этом Фонд развития Дальнего Востока получит 51% в управляющей компании Фонда. Фонд предполагает софинансирование проектов, использующих современные аграрные технологии и обеспечивающих рациональное использование сельскохозяйственных земель. При этом 80% рабочих мест в таких проектах должно принадлежать россиянам5.
Несмотря на позитивную динамику российского сельскохозяйственного экспорта в Китай, он по-прежнему сталкивается с рядом проблем, которые неизбежно будут замедлять дальнейший прогресс. Первая из них - высокий уровень протекционизма на китайском рынке продовольствия. Хотя по некоторым видам товаров (в основном мясу) китайские пошлины даже ниже действующих в России пошлин ЕАЭС, в среднем они выше, а по некоторым важным группам (например, пшенице) -существенно выше (табл. 6). Параллельно для некоторых видов сельскохозяйственного сырья (в том числе пшеницы, кукурузы, риса и сахара) действует квотирование [22].
Кроме того, в Китае широко применяется целевой протекционизм. Пример - упомянутые фитосанитарные ограничения на поставки российского зерна, даже сейчас снятые лишь для нескольких регионов. Кроме того, зерно по китайским требованиям необходимо поставлять в мешках, а не насыпью, как это делается обычно.
5 Подписано акционерное соглашение о создании Российско-китайского фонда агропромышленного развития на Дальнем Востоке (РКФАР) // Новости Минвостокразвития России от 26.04.2016 г. и Я Ь: http://minvostokrazvitia.ru/press-center/news_minvostok/? Е1_Е-М^Т_Ю=4218
Таблица 6. Импортные пошлины Китая и ЕАЭС на отдельные виды сельскохозяйственных товаров и продовольствия, %
Продукция Средненоминальный уровень тарифной защиты по ставке РНБ
Китай ЕАЭС
Мясо КРС 15,5 29,1
Свинина 16,0 20,1
Баранина 16,0 15,0
Мясо птицы 19,4 46,3
Сухое молоко 10,0 18,3
Сливочное масло 10,0 18,3
Сыры и творог 12,6 17,6
Картофель свежий или охлажденный 13,0 12,5
Пшеница и меслин 65,0 5,0
Масло подсолнечное 9,5 15,0
В среднем 15,2 12,0
Существует большое количество ограничений и в отношении других товаров. В частности, с 2000 г запрещены к ввозу в КНР из России парнокопытные и продукция из них, в том числе молоко и молочные продукты, а также яйца и продукция из них и некоторые другие товары. Ограничение было введено в связи с эпидемией ящура в Уссурийском районе Приморского края и с тех пор не снято.
К прямым запретам добавляются многочисленные технические барьеры, стандарты качества, усложненные таможенные процедуры, специальные требования к маркировке и упаковке. Все это позволяет характеризовать Китай как рынок с тяжелыми условиями доступа к нему. На начавшихся переговорах по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве между Китаем и ЕАЭС снятие барьеров для доступа российской сельскохозяйственной продукции на китайский рынок - один из наиболее острых вопросов для российской стороны.
Второй важный барьер - ухудшение условий для китайских инвестиций в сельское хозяйство и привлечения китайской рабочей силы. Эти два явления неразрывно связаны: китайские компании пока не готовы инвестировать без привлечения рабочей силы из своей страны, а китайские рабочие на деле часто оказываются субарендаторами земель, официально оформленных
на российского гражданина [23]. Сегодня к традиционным проблемам привлечения китайских рабочих (недостаточное количество квот, более пристальные административные проверки и т. д.) добавилось снижение реальных зарплат, выраженных в юанях, после девальвации рубля.
Другая тенденция последних лет - всплеск сельскохозяйственной синофобии. Наиболее ярко она проявилась в скандале, разразившемся летом 2015 г. в связи с попыткой китайской компании Zoje Resources Investment арендовать 115 тыс. га земли в Забайкальском крае. Возмущение сделкой выразили и жители региона, и даже отдельные представители федеральных органов власти, в результате от соглашения было решено отказаться. Основные претензии - хищническая эксплуатация китайцами арендованных земель, а также использование собственной рабочей силы - не выдерживают критики. Китайских производителей подталкивают к нерациональному использованию земель короткие сроки их аренды и слабый контроль.
Исследования китайского присутствия в других регионах показывают, что там, где подобных явлений нет, китайское землепользование соответствует всем экологическим требованиям [14]. Да и в России, как свидетельствуют полевые исследования, у китайских компаний способы хозяйствования не более разрушительные, чем у российских фермеров. При этом они привносят собственные методы, в полной мере учитывающие природные особенности Дальнего Востока. Например, именно китайцы научили российских фермеров выращивать сою. Другие позитивные результаты китайского присутствия - пополнение бюджетов налогами и создание рабочих мест (причем на уровне не батраков, а младшего управленческого персонала) [23].
Как бы то ни было, даже несостоявшаяся сделка в Забайкалье будет иметь далеко идущие последствия: региональным властям дан четкий сигнал о недопустимости соглашений подобного рода. Во многом именно забайкальский прецедент определил логику работы российско-китайского агрофонда: деньги - преимущественно китайские, а рабочая сила - российская.
Третьим важным препятствием сотрудничеству России и Китая в сельскохозяйственной сфере остается неразвитая инфраструктура. Сейчас все российское зерно поставляется в Китай морем, а до портов - по железной дороге. При нынешней тариф-
ной политике РЖД такие перевозки оказываются крайне дороги. Кроме того, возможно, что в будущем они будут конкурировать с другими товарами, в частности, с углем, который перевозится по сниженным тарифам. Без пересмотра приоритетов в тарифной политике РЖД сибирское зерно едва ли сможет свободно достичь зарубежных рынков.
Важную роль в развитии российского зернового экспорта в Китай должно сыграть строительство зернового железнодорожного терминала Забайкальск - Маньчжурия, первую очередь которого планируется завершить в 2017 г. Его мощность составит 800-900 тыс. т зерна. В случае успеха в дальнейшем может быть реализована и вторая очередь, и тогда терминал готов будет обслуживать поставки в размере до 20 млн т в год [24].
Другим проектом, который уже несколько лет находится в стадии обсуждения, является проект зернового терминала в порту Зарубино, предлагаемый группой «Сумма». Это часть транспортного коридора «Приморье-2», который призван соединить Зарубино с провинцией Цзилинь на северо-востоке Китая. Идея строительства терминала (его мощность планируется на уровне 10 млн т в год) с привлечением к нему китайских инвесторов изначально базировалась не на экспорте, а на перевалке в Китай сои и кукурузы из Северной и Южной Америки. Впрочем, и российские производители сои также могут воспользоваться этим транспортным коридором.
Заключение
В российско-китайском сотрудничестве в области сельского хозяйства России важно трезво оценивать свои силы. Несмотря на наличие ряда важных для сельскохозяйственной деятельности конкурентных преимуществ (пахотные земли, богатые водные ресурсы), нет никаких оснований полагать, что Сибирь и Дальний Восток превратятся в гаранта продовольственной безопасности Китая. В то же время заполнение даже небольших ниш на расширяющемся китайском рынке продовольствия может стать важным фактором развития региона и одной из точек его роста. Для того чтобы это произошло, необходимо преодолеть ключевые барьеры для российско-китайского сотрудничества, а именно:
- добиться максимального смягчения протекционистских мер, действующих в Китае в отношении российской
сельскохозяйственной продукции, таких как диверсифицированный подход к импорту российского зерна в зависимости от региона, запрет на импорт некоторых видов животной продукции, жесткие технические барьеры. Устранение или смягчение этих мер может быть согласовано в рамках переговоров по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве между Китаем и ЕАЭС. В еще лучшие условия поставило бы российские сельскохозяйственные компании снижение тарифных пошлин на пшеницу;
- оказывать помощь российским сельскохозяйственным экспортерам с учетом их минимального опыта работы на китайском рынке, а также специфических требований к упаковке, маркировке, транспортировке. Функции консультирования российских фирм могло бы взять на себя Агентство Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта;
- продолжать развитие транспортной инфраструктуры, в том числе завершить строительство зернового терминала Забай-кальск - Маньчжурия, а также реализовать давний проект строительства зернового терминала в Зарубино; добиться снижения тарифов РЖД на перевозку зерна;
- стать более гибкими в отношении возможной аренды земель в России китайскими компаниями. Такая аренда может приносить российской экономике множество выгод, упускать которые, идя на поводу у навязчивых фобий, недопустимо. Это не отменяет необходимости строгого надзора за соблюдением российского законодательства и выполнением всех необходимых экологических требований. На первых порах крупные сельскохозяйственные проекты следует реализовывать с участием российско-китайского агрофонда;
- усилить продвижение в Китае российских продовольственных брендов - шоколада, меда, икры, мороженого, молочной продукции.
Совокупность сложившихся обстоятельств - рост спроса на продовольствие в Китае, девальвация рубля, российская политика поворота на Восток, переговоры по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и Китаем и постепенное развитие инфраструктуры - дает сельскому хозяйству Сибири и Дальнего Востока уникальную возможность превратиться в одну из ключевых отраслей региона и выйти на внешний рынок, а вместе с ним - на новый уровень собственного развития.
Литература
1. Макаров И.А., Барабанов О.Н., Бордачев Т.В., Канаев Е.А., Ларин В.Л., Рыжков В.А. К Великому Океану-2, или российский рывок к Азии / под ред. С.А. Караганова. - М.: МДК «Валдай», 2014.
2. Makarov I.A. Transformation of Economic Model in Asia Pacific Region: Implications for Russia's Siberia and Far East / in: Political Economy of Pacific Russia (eds. Huang J., Korolev A.). - Palgrave Macmillan, 2016.
3. Dong W., Wang X., Yang J. Future perspective of China's feed demand and supply during its fast transition period of food consumption // Journal of Integrative Agriculture. - 2015. - Vol. 14. - № 6.
4. Yu W.-S., Cap L.-J. China's meat and grain imports during 20002012 and beyond: A comparative perspective // Journal of Integrative Agriculture. - 2015. - Vol. 14. - № 6.
5. YuX. Meat consumption in China and its impact on international food security: Status quo, trends, and policies // Journal of Integrative Agriculture. - 2015. - Vol. 14. - № 6.
6. Климова Н.В., Ищенко М.И. Экспортный потенциал сельского хозяйства России // Политематический сетевой электронный научный журнал Кубанского государственного аграрного университета. - 2016. - № 119.
7. Халицкий В., Коханьска М. Почвы Сибири - растущий потенциал сельхозпроизводства XXI века / Сб. материалов V Международной научной конференции, посвященной 85-летию кафедры почвоведения и экологии почв ТГУ. - Томск: ТГУ, 2015.
8. Макаров И.А., Щербакова А.В. Сотрудничество в обеспечении продовольственной безопасности АТР. В кн.: Поворот на Восток. Развитие Сибири и Дальнего Востока в условиях усиления азиатского вектора внешней политики России / под ред.: И.А. Макарова. - М.: Международные отношения, 2016.
9. Clapp J., Cohen M.J. The Global Food Crisis: Governance Challenges and Opportunities. Wilfrid Laurier University Press, 2009.
10. Delgado C.L. Rising Consumption of Meat and Milk in Developing Countries Has Created a New Food Revolution. - 2003. - Vol. 133. -№ 11.
11. Zulauf C. China, India, the Food Transition, and Future Demand Growth // Farmdoc Daily. - 2015. - № 5 (122).
12. Fuller F., Huang J., Ma H., Rozelle S. Got milk? The rapid rise of China's dairy sector and its future prospects // Food Policy. - 2006. -№ 31.
13. Horta L. Chinese Agriculture Goes Global // Yale Global Online, 2014: URL: http://yaleglobal, yale, edu/content/chinese-agriculture-goes-global
14. Brautigam D. Will Africa Feed China? Oxford University Press, 2015.
15. Hofman I., Ho P. Rethinking China's 'land grabs': Chinese land investments in Central Asia. International Institute for Asian Studies, 2011.
16. Deininger K. etal. Rising Global Interest in Farmland - Can it yield sustainable and equitable benefits? - World Bank, 2011.
17. Kachika T. Land grabbing in Africa: a review of the impacts and the possible policy responses, Oxford. Oxfam International. 2010.
18. Myers M., Jie G. China's agricultural investment in Latin America: A Critical Assessment // China and Latin America report. The Dialogue. 2015.
19. Доклад о состоянии и использовании земель сельскохозяйственного назначения Российской Федерации в 2014 г. - Министерство сельского хозяйства Российской Федерации, 2016.
20. Барабанов О.Н., Бордачев Т.В. К великому океану, или новая глобализация России / под ред. С.А. Караганова. - М.: МДК «Валдай», 2012.
21. Аналитическая справка о российско-китайском торговом сотрудничестве в 2015 г. Министерство экономического развития Российской Федерации: URL: http://www.ved.gov.ru/exportcoun-tries/cn/cn_ru_relations/cn_ru_trade/
22. Анализ барьеров доступа сельскохозяйственных товаров на рынок Китая. Департамент агропромышленной политики Евразийской экономической комиссии. 2015. URL: http://www.eurasian-commission.org/ru/act/prom_i_agroprom/dep_agroprom/monitoring/ Documents/Барьеры%20в%20Китае.pdf
23. Зуенко И.Ю. Китайское присутствие в сельском хозяйстве Дальнего Востока: некоторые аспекты проблемы // Известия Восточного института. - 2015. - Т. 2. - № 26.
24. Новое окно возможностей для сибирских аграриев. Интервью с К. Овсепяном // ЭКО. - 2017. - № 1. - С. 58-62.
