CC BY
121
УДК 33:94 (47+55)
Шкунов Владимир Николаевич
Shkunov Vladimir Nikolaevich
доктор исторических наук,
доктор педагогических наук,
ведущий научный сотрудник
Поволжского филиала
Института российской истории РАН, Самара
usitot@mail.ru
Doctor of History, Doctor of Pedagogics, chief researcher of Volga Affiliate of Institute of Russian History of RAS, Samara
usitot@mail.ru
РОССИЙСКО-ИРАНСКАЯ ТОРГОВЛЯ В 40-Е ГГ. XIX В.
RUSSIAN-IRANIAN TRADE IN THE 40S OF THE XIX CENTURY
Аннотация:
The summary:
Сороковые годы XIX в. стали новым этапом в развитии российско-иранской торговли. Усиление англо-российского торгово-экономического соперничества привело к изменению тактики отечественных купцов на иранских рынках.
The 40s of the XIX century became a new stage in the development of Russian-Iranian trade. Strengthening of the Anglo-Russian trade and economic competition had led to a change in tactics of domestic merchants on Iranian markets.
Ключевые слова:
Иран, Российская империя, торговля, соперничество, товары, экспорт, импорт, каналы сбыта, купцы, рыболовство.
Iran, Russian Empire, trade, competition, products, export, import, distribution channels, merchants, fishing.
Keywords:
На рубеже 30-40-х гг. XIX в. резко усилилось англо-российское торгово-экономическое соперничество на рынках Ирана. Открытие нового канала сбыта дешевых и качественных европейских товаров через Трапезунд и наводнение ими северо-западных, южных и центральных районов Ирана подорвали позиции российского торгового капитала в Тебризе, Тегеране и в других торговых центрах. Такие же проблемы испытывали и иранские купцы, сбыт товаров которых резко упал. В сложившихся условиях было два выхода: либо полное оставление иранского рынка российскими купцами, либо изменение торговой тактики. Терять исключительно выгодный и обширный иранский рынок отечественные торговцы не хотели, поэтому был выбран второй вариант решения проблемы.
Российские купцы выражали надежду на поддержку со стороны правительства, а также дипломатической миссии в Тегеране. В Санкт-Петербург поступали многочисленные жалобы, просьбы, предложения, «мнения» от отечественных торговцев, в которых они не только объективно оценивали ситуацию на иранском рынке, но и предлагали конкретные пути решения проблемы. Судя по многочисленным архивным документам, российское правительство было хорошо информировано о состоянии дел на иранском направлении отечественной внешней торговли. В Санкт-Петербург стекалась информация из разных источников: от дипломатов в Тегеране, купцов, путешественников, губернаторов приграничных регионов Российской империи и т.д. Так, в конце сентября 1838 г. военный губернатор Астрахани в письме директору Азиатского департамента Министерства иностранных дел Л.Г. Сенявину отмечал: «Английские негоцианты до того наводняют Персию своими изделиями, которые сбывают по самым дешевым ценам, что со временем уничтожат в оной всю мануфактурную промышленность» [1, л. 337]. К началу 40-х гг. таких тревожных сигналов поступало все больше.
Российское правительство с опасением и озабоченностью воспринимало известия из Ирана: соперничество с Англией подрывало не только позиции отечественных купцов на иранских рынках, но и напрямую затрагивало интересы российских производителей, которые испытывали трудности со сбытом своей продукции в Иране. В этих условиях значительно активизировалась деятельность российских дипломатов в Иране. В 40-е гг. здесь служили талантливые, эрудированные, высокопрофессиональные служащие. Среди них -генеральные консулы в Тебризе А.П. Озеров и Н.А. Аничков, полномочные министры при Тегеранском дворе с 1841 по 1845 гг. А.И. Медем и князь Д.И. Долгорукий, российский консул в Астрабаде С.И. Черняев и другие дипломаты. В своих донесениях они объективно освещали события в Иране, анализировали состояние внутренней и внешней торговли, отмечали особенности торговой деятельности европейцев, вносили конкретные предложения по улучшению позиций отечественных купцов на рынках Ирана.
Кратное увеличение объемов импорта готовых европейских изделий в Иран и вытеснение российских товаров привели к изменению каналов сбыта последних. Не выдерживая конкурентной борьбы в Тебризе, Тегеране и в других торговых центрах, отечественные торговцы обратили пристальное внимание на северные провинции Ирана: Гилян, Мазандеран и Астрабад, где еще не ощущалась та гнетущая атмосфера острой конкуренции, отмечавшаяся в это время в северо-западных, центральных и южных провинциях Ирана. Так, в 1848 г. основной привоз в Тебриз составили европейские товары, доставленные через Константинополь: в общем привозе они оценивались в 17/20 [2, л. 40 об.]. В стоимостном выражении привоз оценивался в 1848 г. в 20 млн. руб. асс.; из этого объема на ситец приходилось 14 млн. руб. [3, л. 37 об.]. Как отмечал генеральный консул в Тебризе Н.А. Аничков в письме к полномочному министру князю Д.И. Долгорукому
от 7 (19) февраля 1849 г., «цены на ситцы так необычайно понизились, что простого одноцветного ситца можно было целую штуку в 36,25 аршин купить за 1,5 руб. сер.» [4, л.37 об.]. При таких ценах российские купцы несли большие убытки.
Наплыв дешевых европейских ситцев в Иран был отмечен в 1840 г. Причем сюда везли и часто бракованный товар (ткани с нестойкой краской, которые после первой же стирки линяли), что первоначально привлекало покупателей низкой ценой на материю. Но уже на следующий год обман раскрылся, и спрос на такой товар упал: иранцы предпочитали покупать белый английский миткаль и набивать его рисунком на своих фабриках. Рост мануфактурного производства в Иране также негативно отразился на сбыте российских изделий. Консул писал в своем донесении в посольство: «Подобный оборот дела, между прочим, значительно содействовал распространению и улучшению персидских фабрик. С 1840 г., как я уже упоминал в своевременных отчетах, английские мануфактуры вытеснили было с тавризских рынков туземные ткани, особливо бумажные, заменив их дешевейшим и доброкачественным товаром. Теперь они опять начали появляться и, в свою очередь, вытесняют европейские произведения» [5, л. 39]. Столь неблагоприятная ситуация для российского купеческого капитала, как уже отмечалось выше, привела к смене тактики купцов; оставлять же иранский рынок они не хотели. Что же позволило отечественным торговцам сохранить свои позиции в Иране? Отметим наиболее важные, на наш взгляд, решения.
Во-первых, российские торговцы активно осваивали прикаспийские провинции Ирана, куда наладили сбыт отечественных изделий. Здесь, в Гиляне, Мазандеране и Астрабаде, европейские товары встречались редко, что давало известные преимущества российским купцам.
Во-вторых, прикаспийские провинции Ирана были доступны морским путем, что, в частности, стимулировало развитие каспийского флота и морской торговли.
В-третьих, российские дипломаты и купцы смогли найти общий язык с губернаторами прикаспийских провинций. В ход был пущен весь арсенал приемлемых на Востоке средств, включая подкупы и подношения. Обеспечив, таким образом, для себя преимущества, торговцы из Российской империи чувствовали покровительство и защиту со стороны местных правителей.
В-четвертых, природные богатства прикаспийских иранских провинций привлекли внимание российских предпринимателей, включая рыбопромышленников. В прибрежных водах южного Каспия, а также в реках, впадающих в море, встречались ценные виды рыб, включая осетровые и лососевые. Некоторые из отечественных предпринимателей, терпя убытки в торговле, направили свои капиталы в сферу рыболовства.
В-пятых, российское правительство задействовало все средства политического давления на иранские власти, чтобы обеспечить защиту торговых интересов отечественных купцов.
В-шестых, плохой сбыт в Иране отечественных тканей побудил российских купцов к изменению ассортименты экспортных товаров. К концу 40-х гг. из России все меньше поступало готовых тканей, и увеличивался вывоз других товаров. Например, в 1848 г. в Тебриз было доставлено товаров на общую сумму 296 549 руб. В это же время через Константинополь привезли товара на 17 546 385 руб., из Лейпцига - на 574 630 руб., из Великобритании - на 2 314 148 руб. [6, л. 50-53]. Вместо тканей российские купцы стали больше вывозить в Тебриз следующие товары: посуду и другие изделия из хрусталя, самовары и медные чайники, писчую, оберточную и так называемую «чайную» бумагу, железо, позументы, серебряные и мишурные нитки, сырые буйволовые кожи и прочее. Изменение ассортимента экспортных товаров, как показывает история внешней торговли, нередко предотвращало развитие нежелательных событий, и сохраняло позиции купцов на зарубежных рынках в условиях острой конкурентной борьбы. Российские торговцы стали доставлять в Тебриз те товары, в доставке которых они сохраняли свое монопольное положение: вряд ли из Европы могли привозить в Иран те же самовары или медные чайники, железо не в деле или сырые буйволовые кожи. Эта природная смекалка, учет потребительского спроса в странах Востока, гибкий подход к осуществлению экспортных операций нередко выручал российских купцов как в Иране, так и в других странах Азии.
Таким образом, только комплексный подход позволил российским купцам не утратить окончательно позиции на рынках Ирана.
В определении четкой позиции российских властей по вопросам внешнеторговой политики на иранском направлении немалую роль играли те ценные сведения, которые доставляли отечественные путешественники, ученые и разведчики. Их донесения, заметки, «описания» помогают лучше почувствовать атмосферу того времени, осознать характер англо-российского торгово-экономического соперничества в Иране, выявить особенности внешнеторговой политики европейских держав на рынках Среднего Востока. Среди таких работ особо следует отметить сочинение подполковника И.Ф. Бларамберга «Статистическое описание Персии» [7]. В своем труде наряду с общей характеристикой Ирана автор привел ценные сведения о торговле. Этому вопросу посвящен раздел «Общий взгляд на персидскую торговлю, в особенности на торговлю тавризскую и гилянскую». Подполковник отметил, что до открытия канала сбыта европейских товаров через Трапезунд и Константинополь Россия фактически занимала монопольное положение в обеспечении иранского рынка ситцами, пользовавшимися большим спросом у иранцев. Эта торговля приносила отечественным купцам значительную прибыль. Ткани из России продавались дорого, отличались высоким качеством, однако рисунок на материи часто был безыскусным. Открытие нового канала сбыта европейских товаров через Трапезунд и Константинополь, по мнению И.Ф. Бларамберга, нанесло мощный удар по сбыту российских ситцев в Иран. Как в этой ситуации повели себя отечественные купцы? Они сократили объемы экспорта тканей из России в Иран и обратились к выгодной торговле европейскими товарами. Российские подданные стали привозить в Тебриз и другие города европейские товары из Константинополя (хлопчатобумажные шали, американский холст, ситец, коленкор, миткаль, кембрик, сукно, саржа, кисея, бархат, шелковые материи и сахар), из Лейпцига (сукно, бархат, гроденапль, камлот, хлопчатобу-
мажные шали, ситец, коленкор, миткаль, кисея, каламкер, нанка, плис, полосатый холст, американский холст, драдедам, чай, сахар, ром) [8, с. 100].
Иная ситуация складывалась на рынках Гиляна. Здесь, по мнению И.Ф. Бларамберга, сохранялись сильные позиции российских купцов. Они доставляли в Решт, Энзели, Ленгеруд и другие города прикаспийских провинций следующие товары: нефть из Баку, железо, медь, сталь, юфть, чугунные и медные изделия, сандал и иные товары, которые, по мнению автора, были не выгодны англичанам из-за дороговизны доставки в Иран. В немалом количестве в Гилян привозилось товаров с Нижегородской ярмарки: полосное железо и лом, красную медь, чугунные, медные, железные, хлопчатобумажные, шелковые, шерстяные изделия, мелочные товары, сталь брусчатая и прочее. [9, с. 103-104]. В свою очередь, из Гиляна в Россию доставлялись шелк-сырец, хамхалат, шкуры выдры, куницы, шакала, птичье перо и пр. Особую роль в российско-иранской торговле в рассматриваемый период играла рыба, выловленная в реках Гиляна и в прибрежной зоне Каспийского моря. Выловом рыбы здесь занимались российские рыбаки. Об объемах лова можно судить по тем данным, которые привел И.Ф. Бларамберг по состоянию на 1839 г.: белуга - 11 625 шт., осетр - 89 000 шт., сомы - 15 100 шт., севрюга - 1 500 шт. Кроме этого, из Гиляна в Российскую империю было вывезено 232 бочки черной икры весом 13 280 пуд., красного клея - 131 пуд., клея сомового - 52 пуд., вязиги - 150 пуд. [10, с. 104-105]. Объемы российско-гилянской торговли выглядели следующим образом: в 1839 г. вывоз из России составил 1 065 597 руб., вывоз из Гиляна -1 855 065 руб. В течение 40-х гг. XIX в. экспорт товаров из Гиляна в Россию вырос: в 1851 г. только местного шелка-сырца было доставлено на 2 239 680 руб. сер. [11, л. 152 об.]. В этот же год в Россию из иранской провинции вывезены следующие товары: вяленая рыба (160 тыс. шт.), ковры, ореховое дерево, рис, оливковое масло, апельсины и прочее. Наращивание объемов торговли на гилянском направлении российско-иранской торговли стимулировало развитие каспийского морского торгового пароходства. Из Астрахани и Баку в Решт и другие каспийские порты Ирана товар доставлялся на шкоутах, расшивах и «бакинках», а вдоль морского берега - на киршимах (плоскодонных судах).
Одним из перспективных и доходных направлений торгово-экономической деятельности российских купцов и предпринимателей в Иране в 40-е гг. XIX в., как отмечалось выше, стало рыболовство. Немало отечественных купцов переориентировали свои капиталы в рыболовный промысел. Причина заключалась не только в богатстве ихтиофауны иранских вод, но и в местных религиозных традициях: иранцы, исповедовавшие шиизм, не употребляли бесчешуйчатую рыбу. Следовательно, промысел белуги, осетра, севрюги, сома и некоторых других видов рыб был практически полностью монополизирован российскими купцами по всему Южному Каспию, а также вдоль юго-восточного берега моря, принадлежавшего туркменским родам. Такой подход позволил отечественным торговцам и предпринимателям укрепить свои позиции в северном Иране. Подполковник И.Ф. Бларамберг заметил по поводу усиления влияния России в Г иляне: «...русский консул находится там <в Реште> только с 1835 года; с этого времени наша торговля весьма увеличилась в этом крае, и оборот русских купцов простирался в последних годах до трех миллионов рублей ассигнаций ежегодно» [12, с. 138].
Российский купеческий капитал к концу 40-х гг. XIX в. прочно утвердился в провинциях Мазанде-ран, Астрабад, проник в провинцию Хорасан и некоторые другие регионы Ирана. Такая тактика стала прелюдией будущего окончательно раздела Ирана на сферы экономического влияния между Российской империей и Великобританией. Если на северо-западе страны отечественные купцы были вынуждены свернуть свои операции, то они их кратно увеличили в других регионах Ирана. И. Березин очень точно подметил: «1837 год был одним из самых выгодных для русской торговли с Персией» [13, с. 60]. Также отечественные торговцы в целях объединения усилий в противостоянии конкурентам в конце 30-х гг. XIX в. вели переговоры об учреждении частного купеческого товарищества или торгового дома «для открытия торговли с Азией через Астрабад» [14, л. 66]. В марте 1838 г. этот проект получил одобрение императора и был рассмотрен в правительстве. Министерство финансов Российской империи предполагало даже выделить 200 тыс. руб. асс. для поддержки компании. Однако, как это нередко было и раньше, проект не был реализован. Причина оказалась банальной: одни купцы не явились на организационное собрание «по несостоятельности», другие сказались больными. Вторая попытка была предпринята осенью 1844 г., когда по инициативе председателя московских отделений мануфактурного и коммерческого совета, действительного статского советника, барона А.К. Мейендорфа планировалось учреждение Московского торгового дома для торговли с Азией. Сферой деятельности торгового дома охватывала Иран и Среднюю Азию. В уставе организации говорилось: «Московский торговый дом учреждается для сбыта российских изделий через Астрабад в Персию и Центральную Азию. Для сей цели в местах, где окажется удобство, учредятся фактории сего Дома, определятся комиссионеры и заведутся складские места» [15, л. 68 об.]. Была проделана большая работа по организации торгового дома, но успехи его оказались очень скромными. Не случайно в отчете российско-императорского консульства в Астрабаде за 1848 г. отмечалось, что «компания Московского торгового дома в последнее время начала обращать большое внимание на рыбную промышленность» [16, л. 327 об.]. В 1849 г. торговый дом осуществлял свою деятельность в фактории в Гилянской провинции, и только в начале 50 -х гг. XIX в. открылись конторы в других местах прикаспийских провинций Ирана. В этот год компания не получила дохода. К сожалению, деятельность торгового дома впоследствии была свернута.
Таким образом, 40-е гг. XIX в. стали новым этапом в развитии российско-иранской торговли, характеризующимся усилением англо-российского торгово-экономического соперничества, вынужденным освоением российскими купцами новых районов для сбыта отечественных товаров, переориентаций купеческих капиталов в сферу рыболовства, попытками торговцев объединить усилия в рамках торговых компа-
ний. Этот период четко продемонстрировал соотношение сил (пока только торгово-экономических) Великобритании и Российской империи накануне «Восточной» войны 1853-1856 гг.
Ссылки: References (transliterated):
1. Архив внешней политики Российской империи (АвПРИ). Ф. Главный архив 11-3, 1836 г., оп. 34, д. 5. 1. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy imperii (AVPRI). F. Glavniy arkhiv II-3, 1836 g., op. 34, d. 5.
2. Там же. Ф. Главный архив 1-9, 1847-1854 гг., оп.8, д. 11. 2. Ibid. F. Glavniy arkhiv I-9, 1847-1854 gg., op.8, d. 11.
3. Там же. 3. Ibid.
4. Там же. 4. Ibid.
б. Там же. б. Ibid.
6. Там же. 6. Ibid.
7. Бларамберг И.Ф. Статистическое описание Персии // Записки Императорского Русского географического общества. 1853. Кн. 7. С. 1 -358. 7. Blaramberg I.F. Statisticheskoe opisanie Persii // Zapiski Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obshchestva. 1853. Book 7. P. 1-358.
S. Там же. S. Ibid.
9. Там же. 9. Ibid.
1G. Там же. 1G. Ibid.
11. АВПРИ. Ф. Главный архив 1-9, 1847-1854 гг., оп. 8, д. 11. 11. AVPRI. F. Glavniy arkhiv I-9, 1847-1854 gg., op. 8, d. 11.
12. Бларамберг И.Ф. Указ. соч. 12. Blaramberg I.F. Ukaz. soch.
13. Березин И. Путешествие по северной Персии. Казань, 1852. 13. Berezin I. Puteshestvie po severnoy Persii. Kazan', 1852.
14. АВПРИ. Ф. Главный архив 11-3, 1836 г., оп. 34, д. 5. 14. AVPRI. F. Glavniy arkhiv II-3, 1836 g., op. 34, d. 5.
1б. Там же. 1б. Ibid.
16. АВПРИ. Ф. Главный архив 1-9, 1847-1854 гг., оп. 8, д. 11. 16. AVPRI. F. Glavniy arkhiv I-9, 1847-1854 gg., op. 8, d. 11.
