CC BY
64
УДК-947.081.4
РОССИЙСКО-БРИТАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ В
УСЛОВИЯХ БАЛКАНСКОГО КРИЗИСА 1875-1877 гг.
С.И. Косарев
В статье рассматривается сложный период в отношениях России и Англии, в новых условиях формирования европейской политики. Показаны особенности деятельности российской периодической печати в условиях «балканского кризиса», ее влияние на российско-британские отношения в этот период.
Ключевые слова: двусторонние взаимоотношения, периодическая печать, русско-английские отношения, «балканский кризис», цензурные взыскания.
В XX столетии в отношении войны и мира России с иностранными государствами с полной очевидностью проявилась новая тенденция: условия мирных договоров стали формироваться в тесной зависимости от общемировых событий. Учет общего характера развития международных отношений первоначально на одном континенте, в Европе, пришел на смену господствовавшим на протяжении многих столетий исключительно двусторонним отношениям и историкотрадиционным причинам войн между враждовавшими соседями [1, с. 21].
Политики, дипломаты, военные, все отвечавшие за формирование и проведение внешней политики в военных и мирных условиях, исходя из этой тенденции, вынуждены преимущественно изучать характер международных отношений в глобальном масштабе, а не исторические традиции связей и противостояний отдельных государств. Однако вопросы коренных изменений мировой обстановки не могут быть удовлетворительно решены без учета истории двусторонних взаимоотношений, нынешних и будущих экономических и политических проблем, национальных интересов.
Понимание особенностей этой тенденции, становившейся все более актуальной в последующее время и превратившейся в главное условие разрешения как межнациональных, так и государственно-территориальных споров, пришло в международную политику в условиях выработки решений Берлинского конгресса 1878 г.
Историческая специфика отношений между двумя державами, сыгравшими в этом международном форуме одну из ведущих ролей, Россией и Англией, активно обсуждалась в тот период не только в министерских кабинетах. Благодаря активному участию периодической печати двух стран, не просто регистрировавшей события, но и активно вмешивавшейся в их ход, направлявшей их течение, происходило формирование политических настроений, ценностных ориентиров, суждений и оценок как на уровне массового, так и индивидуального сознания. Освещению характера оценочных суждений российской и английской прессой проблем времен «балканского кризиса» посвящена эта статья.
При изучении событий 1875-1878 гг. на Балканах исследователями привлекались материалы отдельных органов печати. Однако рассмотрению прессы как одного из немногих в то время источников информации для населения, проблем формирования общественного мнения как внутри страны, так и за границей, способов воздействия публицистики на массовое сознание и влияние отдельных органов печати на внешнеполитический правительственный курс уделялось, на наш взгляд, недостаточно внимания [2].
На тот период в мире принципиально изменились технические условия выпуска газет. Если в 1850-е гг. на ручном станке можно было изготовить не более 150 экземпляров газет в час, причем малого формата, то с появлением в 1863 г. нового типа ротационной машины, печатающей не на отдельных листах, а сразу на обеих сторонах бесконечной бумажной ленты, позволил производить более 15000 оттисков в час, а в дальнейшем и до 30000 экземпляров, сократив до минимума время между сбором новостей и их публикацией.
Так, в Англии, как и в ряде других европейских государств, газеты выходили в это время уже несколько раз в день. Старейшие из них, такие как «Times», представляли могущественную политическую силу и пользовались огромным влиянием за границей, в том числе и в России. Эта газета, отличавшаяся солидностью оценок, разнообразием содержания была ориентирована на
элиту английского общества. В тот период современники называли ее «шестой великой державой»
[3].
В свое время для ограничения распространения изданий, предназначенных низам общества, в Англии были введены так называемые «налоги на знания». Только в 1855 г. была отменена штемпельная пошлина, а в 1861 г. пошлина на бумагу, что дало возможность редакциям газет значительно снизить их стоимость. Во второй половине XIX века здесь значительно выросло число представителей «новой печати» современного типа, например «Pall Mall Gazette». В отличие от «старой прессы», сухие и строгие отчеты которой мало отличались от официальных правительственных известий, эти периодические издания уже несли в себе отпечаток взглядов и вкусов их редакторов, связанных через систему неформальных отношений с различными представителями правящей элиты. В отличие от «Times», газеты новой формации отличались переменчивостью, базировались на рекламе, чаще всего являлись вечерними (хотя первая из них уже печаталась в десять часов утра), т. е. не предназначались для традиционного чтения англичанами за завтраком.
Западноевропейская печать второй половины XIX века оказывала значительное политическое влияние на все процессы, происходившие не только в собственных странах, но и в Европе, а также и в целом мире. Общей для западноевропейских средств информации являлась задача осведомления читателей о состоянии дел, вершившихся в высших властных структурах, создания предпосылок для воздействия на государственную власть со стороны общества. Правительства, политические партии, дипломатия уже в этот период широко использовали средства информации для апробации и проведения своих взглядов в широких слоях населения. Германский посол в России Г.Л. Швейниц в разговоре в мае 1876 г. с бывшим российским министром внутренних дел П.А. Валуевым следующим образом оценивал влияние средств информации на настроение населения страны: «С массами говорят через газеты» [4, с. 362].
Российская печать отличалась от европейской не только меньшей численностью. На неё по-прежнему оказывала значительное влияние цензура. После принятия 6 апреля 1865 г. «Временных правил о цензуре и печати» был введён институт карательной цензуры, который существовал наряду с предварительной. Цензурное положение российской прессы во время войны стало еще более сложным, чем прежде, поскольку теперь все сообщения с театра военных действий должны были проходить проверку со стороны военного или морского ведомства.
Ключевым пунктом, послужившим основанием для последующей практики взаимоотношений печати с цензурным ведомством, был порядок административных взысканий, за замеченное в них «вредное направление», заимствованный из французского законодательства времен Второй империи Наполеона III (2 декабря 1852 - 4 сентября 1870 гг.). Подобная цензурная практика получила также на некоторое время распространение в Пруссии, Австрии и Турции, но дольше всего (до 24 ноября 1905 г.) действовала в России. Известный публицист, профессор государственного права А.Д. Градовский так характеризовал положения закона о печати 1865 г.: «...наши законы о печати есть верная копия, снимок с законодательства страны, где фальшь и ложь целых 18 лет служили основанием государственной и общественной жизни, они продукт совершенно другой логики, другого миросозерцания» [5, с. 6].
Однако история взаимоотношений отечественных средств информации с государственными органами не сводилась к отчаянному противодействию или кроткому смирению перед суровостями цензуры. Специфические условия, основанные на неравноправных отношениях, в которых существовала российская печать, естественно, отличались не в лучшую сторону в сравнении с условиями бытования западноевропейской прессы, всё же давали возможности не только для ее функционирования, но и для отстаивания определенных принципов, которыми руководствовались те или иные издания.
В условиях неравноправных отношений, отсутствия взаимной ответственности, существовавших в России между печатью и властью, усилия периодической прессы были направлены главным образом на то, чтобы извещать государство о тех проблемах и несправедливостях, которые наблюдались в обществе. Причем власть, используя цензурное законодательство, позаботилась о том, чтобы эти сообщения не носили назойливый характер, не выглядели прямыми указаниями, более того, даже не походили на них из-за публицистической манеры изложения материалов статей. В отличие от российских, западноевропейские средства информации видели свое главное назначение в осведомлении населения о том, что происходит во властных сферах, создавая предпосылки для воздействия на эти структуры со стороны общества, предъявляя снизу требования государственной власти.
Еще одной специфической чертой отечественной печати, о которой неоднократно говорилось в самих средствах массовой информации, «наклонность к чисто-личным спорам и нападкам», «политика междугазетных ругательств» [6]. Ссылаясь на иное положение печати в других странах, «Русский мир» в частности отмечал, что в Англии, «где всякая попытка внести в суждения прессы чуждый ее задаче элемент литературных дрязг и пререканий считалась бы настоящим общественным скандалом, от которого не поздоровилось бы нарушителю общепринятых публицистических правил» [6]. Разница во взглядах российских изданий, в том числе и по проблемам внешней политики, во многом являлась следствием их отчужденности от официальных властей. «Русская печать, осторожная, даже робкая относительно становых и исправников, говорящая о губернаторах исключительно только по поводу наград и повышений, -иронизировала газета «Русское обозрение», - проявляет неудержимую ретивость, смелость, даже свободомыслие (курсив в тексте. - С.К.) по части европейских порядков и правителей» [7].
События на Балканском полуострове, объявление войны Турции Сербией и Черногорией привели к небывалому патриотическому подъему в России. Либеральная газета «Голос», внешнеполитические выступления которой в тот период были полностью подчинены линии российского Министерства иностранных дел, стремившегося к мирному разрешению конфликта, в январе 1877 г. отмечала преувеличенное приписываемое печати влияние на эти настроения. Выступая против вмешательства России в балканские события, скептически относясь к движению добровольцев на помощь Сербии, газета утверждала, что Сербия и Черногория не хотели начинать войну против Турции и объявили ее «единственно в угоду России». Болгары «норовят тоже, чтобы “как-нибудь, как-нибудь устроить, да только без войны”» [7].
На страницах «Голоса» один из самых известных его публицистов, профессор А.Д. Градовский гневно клеймил своекорыстную политику английского кабинета. «Зато наши британские и цислейтанские* благоприятели спят и видят, как бы мы скорее ворвались в турецкие пределы» [8]. Газета утверждала, что Россия оказалась в положении, когда войну не хотели именно те, ради которых она затевалась, но на которую ее всячески науськивали «открытые враги и двусмысленные друзья». Статьи публициста все в большей степени шли вразрез с позицией редакции, по-прежнему следовавшей официальной точке зрения и в октябре 1876 г. он стал сотрудником более воинственных «С-Петербургских ведомостей». Непосредственным поводом к тому послужили и протесты патриотически настроенных студентов университета, грозивших А.Д. Градовскому обструкцией за сотрудничество в «туркофильской» газете «Голос» [9, с. 9].
По мнению московской газеты, Россия должна была отвергнуть всякие обманчивые надежду на силу «европейского концерта»; Россия должна была действовать исключительно только сообразно своим собственным интересам, чувствам и национальным традициям - она должна была одна, без всяких соглашений, твердо и решительно исполнить свою историческую миссию на Востоке» [10].
Если мы должны ополчиться войною на Турцию за этих подданных, потому что они христиане - вся Европа столь же христианская, как и Россия, почему же ни Англия, ни Германия, ни Австрия, ни Франция, ни Италия не считают возможным рисковать ни единым человеком и не желают издерживать ни единого пфеннига ради достижения цели, равно дорогой и важной для всех представителей христианства?» [10].
Отвечая на эти публикации «Голос» в своей статье отмечал, что если бы Россия год назад сделала то, что вынуждена сделать теперь, «почти с уверенностью можно сказать, что год назад Россия встретилась бы с коалицией держав, более или менее напоминающую коалицию, вызвавшую крымскую войну» [10]. Россия положительно имеет весьма серьезные материальные интересы на Балканском полуострове и в Дарданеллах. «Ни одно государство не может быть равнодушно к тому, что совершается в соседней стране, особенно если этой соседней стране принадлежат входы и выходы торговых путей сообщения» [10].
Когда все пути к примирению были закрыты, поскольку Турция надменно отвергла предложения европейских держав и Россия стала готовиться к войне первой Англия, а затем Германия и Австро-Венгрия, на которых рассчитывала Россия как на союзников на основе подписанных ранее соглашений, на место поверенных в делах направили своих чрезвычайных послов в Константинополь.
Секретарь по иностранным делам лорд Дерби в ноте от 6 мая 1877 г., последовавшей вслед за Высочайшим манифестом 12 апреля 1877 г. об объявлении войны Турции, заявил о том, что хотя
' Цислейтания - в 1867-1918 гг. название одной из составных частей Австро-Венгерской монархии, земли, непосредственно подконтрольные австрийской имперской (а не венгерской королевской) короне.
Англия провозгласила себя нейтральною в предстоящей распре между Россией и Турцией, но она сочтет себя вынужденной выйти их нейтрального положения, если будет нарушена кем-либо из воюющих сторон безопасность судоходства по Суэцкому каналу и если будет сделано нападение Россиею на Египет или произведено занятие его, хотя бы временное. «Правительство королевы, -говорилось в ноте, - вовсе не склонно быть равнодушным свидетелем перехода Константинополя в иные руки кроме тех, в которых находится в настоящее время эта столица, имеющая столь важное значение. Освященный санкциею Европы порядок судоходства через Босфор и Дарданеллы кажется правительству королевы здравым и полезным, и, по его мнению, существовали бы важные препятствия кизменению его в существенной его части» [11, с. 315-316].
Графу П.А. Шувалову из Петербурга поручалось сообщить английскому министру, что русское правительство не намерено препятствовать судоходству по Суэцкому каналу, ни вступать в Египет. Что же касается Константинополя, то императорский кабинет, не предрешая исхода войны, заявляет вновь, что приобретение этой столицы не входит в виды государя. Судьбу же Константинополя, так же как и проливов, подлежало решить на основе соглашения между европейскими державами. Причем обладание им не может быть допущено в пользу каких-либо из государств Европы [11, с. 316-317].
Говоря о содержащем угрозу требовании со стороны Англии относительно судоходства по Суэцкому каналу, редактор-издатель «Гражданина» князь В.П. Мещерский замечал: «Дипломатия в восторге, что только этим ограничивается требование Англии, поспешно заявляет, что она и не думает о Суэцком канале, Бог с ним, пускай Англия им пользуется, и успокаивается ни мало не смущенная тем, что Англия потребовала от России относительно Суэцкого канала, было не что иное, как нарушение Англией нейтралитете в пользу Турции и ограничение прав России, как воюющей державы.» [12]. За эту публикацию «Гражданин» получил третье предостережение с последующей приостановкой издания на четыре месяца.
В секретной инструкции князь А.М. Горчаков наставлял П.А. Шувалова: «Избегайте обязываться в том смысле, что наши войска не в праве, в случае необходимости, приблизиться к Константинополю или даже временно занять его. Очень возможно, что вследствие упрямства турок, в особенности, если они узнают, что они обеспечены от такой случайности, мы будем принуждены продолжать наступление и заключить мир в стенах столицы. Политическое положение проливов требует его пересмотра в духе справедливости» [11, с. 317]. Секретная депеша говорила также об основаниях для соглашения между Россией, Австрией и Англией. «Мы могли бы и теперь обязаться не переходить Балканы, - отмечал А.М. Горчаков, - если державы останутся нейтральными и если Порта будет просить мира до перехода наших войск через эти горы. Мир был бы заключен на основании автономии Болгарии, предоставления реформ Боснии и Герцеговине и некоторого увеличения территории Сербии и Черногории» [11, с. 318]. При этом специально оговаривалась необходимость сохранения нейтралитета Англией и исключение возможности занятия ею проливов и Константинополя хотя бы даже временно.
Когда граф П.А. Шувалов изложил общее содержание этой депеши от 18 мая лорду Дерби, английский министр заявил, что этим документом вовсе не обеспечивалось сохранение прежнего порядка в проливах и не устранялась возможность временного занятия Константинополя. Англичан не устраивала перспектива открытия проливов, поскольку Россия в случае предоставления ее военным судам возможности прохода через Босфор, по их мнению, получала возможность в 48 часов занять Константинополь. «Происходит что-то странное, для нас необъяснимое, - заявлял в своих «Политических заметках» В.П. Мещерский. - Пока для нашего оружия наступило временное затишье, дипломатическая кампания наших настоящих непримиримых врагов, против нас, идет быстрыми шагами вперед, и одерживает победу за победою» [12].
Как только русские войска перешли через Дунай, Англия немедленно стала сосредотачивать свои суда в Безикской бухте у входа в Дарданеллы. Поскольку Англия начала также готовить десантные войска, которые сосредотачивались на Мальте, для устранения опасности войны с ней в секретную инструкцию графу П.А. Шувалову были внесены изменения. В ней теперь говорилось о том, что в случае перехода русских войск за Балканы мир будет зависеть исключительно от развития военных событий, но вопрос об окончательном устройстве Константинополя мог быть решен только с согласия европейских держав, если они сохранят свою нейтральность[11, с. 320].
Английский посол в Берлине сообщил российскому посланнику о том, что в Англии опасаются захвата Россией Константинополя. «Общественное мнение не могло примириться с
мыслью, что русские военные суда, при открытии проливов, будут иметь свободный доступ к Средиземному морю; с этим суждением сама королева считалась» [11, с. 322]. Британский кабинет открыто выразил свои опасения относительно военных успехов России и предложил посредничество в заключении мира с Турцией. Граф Шувалов ответил лорду Дерби, что Россия предпочла бы достичь военных результатов не занимая Константинополя, но принимать на себя обязательства не завладевать столицей неприятеля не может. От посредничества Англии в достижении мира российская сторона также отказалась.
Канцлер А.М. Горчаков телеграфировал 10 февраля 1878 г. Шувалову: «Английский флот вступил в Дарданеллы, несмотря на протест турецких властей, нам же лондонский кабинет грозит разрывом, если часть наших войск вступила бы в Константинополь без согласия султана с той же целью защиты христиан, с какой явился и английский флот. Пусть делает что хочет. История, а может быть даже современники произнесут свой приговор над этим полнейшим отсутствием логики и презрением к европейскому миру» [11, с. 336]. В марте 1878 г. «С-Петербургские ведомости» вынесли свой «приговор» британской политике на Балканах: «Мы понимаем всю трудность новой войны в настоящее время для России, после всех понесенных ею и оставшихся не возмещенными экономических пожертвований, и в особенности войны с Англией, но если избежать этого невозможно, не подчиняясь рабски всем капризам британской русофобии, которые невозможно даже предвидеть, где остановятся, т. к. уступчивость только усиливает наглую притязательность Британии; если все равно, рано или поздно мы все-таки будем вынуждены вступить в борьбу с нею и с оружием в руках защищать нашу народную честь и наши народные интересы, то, очевидно, лучше пусть это будет сегодня, чем завтра» [13]. (За эту передовую статью в № 81 за 1878 г. «C-Петербургским ведомостям» было выдано первое предостережение.)
Англия нарушила начало закрытия проливов в 1878 г., готова была нарушить в 1885 г., когда произошло столкновение с Россией на афганской границе, и она намеревалась отправить свою эскадру в Черное море. В свою очередь Россия в течение многих лет отправляла военные суда из Черного моря на восток, хотя и по одиночке и исключительно с разрешения турецкого султана, но все-таки вопреки точному смыслу международных соглашений между шестью европейскими государствами.
The article follows difficult times of Russian-British relations under new conditions of the formation of European policy. It reflects particular qualities of performance of the Russian periodical press during the "Balkan crisis, the influence of media on the Russian-British relations.
The key words: bilateral relations, periodicals, Russian-British relations, "the Balkan crisis," censorship enforcement.
Список литературы
1. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах. IX-XX вв.: Вып. 2. Войны и мирные договоры. Книга I: Европа и Америка. Справочник. М.: Международные отношения, 1995.
2. Исключением являются работы: Чернуха В.Г. Правительственная политика в отношении печати. 60-70-е годы XIX века; Петров С.В. Предвоенный этап восточного кризиса 1875-1878 годов на страницах правой печати России. Л., 1991; Патрушева Н.Г. Теория «нравственного влияния» на общественное мнение в правительственной политике в отношении печати в 1860-е гг.// Книжное дело в России во второй половине XIX - начале XX века. Вып. 7. СПб., 1994. С. 113125; Власова Ю.В. Сербо-турецкая война 1876 г. и общественное мнение России. Дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 2003.
3. История газеты и её современное положение // Правительственный вестник. 1902. №
235.
4. Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел в двух томах (1865-1876 гг.). М.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. Т. II.
5. Градовский А. О свободе русской печати. СПб., 1905.
6. Нечто о нашей печати // Русский мир. 1875. № 67. 12 июня.
7. Русское обозрение. 1877. № 3-4. 22 января.
8. Об итогах 1876 года // Голос. 1877. № 1.
9. См.: Луночкин А.В. Национальный вопрос в публицистике А.Д. Градовского // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Философия. Выпуск 4. 1999.
10. Голос 1877. № 98. 10 апреля.
11. Горяйнов С. Босфор и Дарданеллы. Исследование вопроса о проливах по дипломатической переписке, хранящейся в Государственном и С-Петербургском Главном Архивах. СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1907.
12. Мещерский В. Политические заметки // Гражданин. 1877. № 22. 8 июня.
13. С-Петербургские ведомости. 1878. № 81. 22 марта.
Об авторе
Косарев С.И. - аспирант Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского.
