CC BY
37
ОССИЙСКИЕ ОБРАЗЫ НА ВЕНГЕРСКИХ ПОЧТОВЫХ МАРКАХ УДК 008(091)
С. Г. Дюкин1, И. В. Самойлова2
!Пермский государственный институт культуры
2Пермский государственный национальный исследовательский университет
В статье рассматривается проблема формирования и структурирования образа культурного Другого. В качестве объекта исследования выступают символы российско-советской культуры, присутствующие на венгерских почтовых марках. Данный объект рассмотрен в историческом аспекте: показана эволюция российской тематики в венгерской филателии с конца 40-х годов XX века (факты первого обращения к российско-советским образам на венгерских марках) до сегодняшнего дня. Авторы констатируют чёткую корреляцию между использованием символов культурного Другого и периодами венгерской истории. В конечном счёте образы России и СССР, а также присутствующие на марках идеологические символы, помещённые в советский контекст, превращаются в маркеры, на основе которых моделируются идентификационные механизмы. В статье проводятся параллели между использованием российских образов и обращением к дискурсу мировой истории и культуры.
Ключевые слова: Венгрия, Россия, филателия, символ, идентичность, культурный Другой.
S. G. Dyukin1, I. V. Samoilova2
!Perm State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Gazety "Pravada" str., 18, 614000, Perm, Russian Federation
2Perm State University, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Bukireva str., 15, 614990, Perm, Russian Federation
RUSSIAN ON HUNGARIAN STAMPS
The article is devoted scientific problem of forming and structuring cultural Other. We use symbols of Russian and Soviet culture on Hungarian postage stamps as object of research. Russian discourse is considered in historical aspect. We show changes inside of Russian theme in Hungarian philately from end of 40-s (first facts of using of Russian symbols on Hungarian postage stamps) until modern time. There is absolute correlation between using by Hungarian state of Rusian-Soviet symbols and periods of Hungarian history. Eventually we can see that images of Russia and USSR with ideological symbols from postage stamps become signs for forming identity. Authors compare using of Russian symbols and using of images of world history and culture. Keywords: spirituality, semantics, meaning, metamorphosis, culture, cultural policy, Russia.
Определение интересов и намерений госу- кинематографе оборачивается когнитивными
дарства часто связано с проблемой выбора сбоями. Это связано с тем, что подобные
источников. Во многих случаях стремле- артефакты культуры в наименьшей степени
ние обнаружить след тех или иных интенций содержат следы личностного начала своих
со стороны элиты наций в литературе или создателей, даже если речь идёт о государ-
'ДЮКИН СЕРГЕЙ ГАБДУЛЬСАМАТОВИЧ — кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и философии факультета культурологии и социально-культурных технологий Пермского государственного института культуры
DYUKIN SERGEY GABDULSAMATOVICH — Ph.D. (Cultural Studies), Associate Professor of Department of Cultural Studies, The Faculty of Cultural Studies, Perm State Institute of Culture
2САМОЙЛОВА ИРИНА ВАЛЕРЬЕВНА — кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и стилистики филологического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета
SAMOILOVA IRINA VALERYEVNA — Ph.D. (Philology), Associate Professor of Department of Russian Language and Stylistic, The Faculty of Philology, Perm State University
e-mail: dudas75@mail.ru1, samoilova.i@mail.ru2 © Дюкин С. Г., Самойлова И. В., 2016
ственном заказе. Символические единицы, вкрапляемые в тексты, лишены однозначности: связь между означающим и означаемым во многом зависит от сиюминутного контекста, индивидуальных ассоциаций, а также от герменевтической позиции как создателя, так и воспринимающего.
Иной вариант демонстрации государством собственного видения оснований содержания национальной идентичности, закрепляемых в однозначной и понятной массам символике, представляют собой почтовые марки. Об их месте среди инструментов национальной идентификации в течение последних лет написан ряд текстов. В частности, можно отметить диссертации В. А. Шевляковой и Ю. А. Ишутиной [4; 1], посвя-щённые итальянской и тайваньской идентичности соответственно.
Обращаясь к маркам Венгрии, мы сосредоточимся на заявленных инструментах построения национальной идентичности, предлагаемых государством в отношении как объекта данной идентификации, так и внешнего созерцателя, оценивающего способ идентификации. В рамках обозначенного предмета нам хотелось бы выделить особый мини-предмет — использование в тематике марок образов, связанных с Россией, которая в данном случае берёт на себя роль культурного Другого.
Появление в венгерской филателии российских образов коррелирует с определёнными тематическими колебаниями и за пределами собственно российского дискурса. Иначе говоря, мы вправе предполагать, что появление или, наоборот, вытеснение российских сигналов на венгерских почтовых марках большей частью совпадает с изменениями тематической конъюнктуры, обращённой в сторону собственной истории и культуры. И в этом контексте, разумеется, очевидно предположение о зависимости российскости в венгерском символическом поле от конфигурации исторических периодов.
Помимо российских образов и собственно внутренней венгерской символики, в поле
данного микроисследования присутствуют другие внешние для Венгрии культурные маркеры, обозначающие определённые национальные идентификационные ориентиры. Цель исследования, таким образом, выводится через два уровня. Во-первых, необходимо понять, как российская символика используется венгерским субъектом (филателистической индустрией) в контексте выстраивания идентификационных стратегий. Помимо этой частной цели возможен выход на более общий уровень — на выявление закономерностей в манипуляциях символами различных национальных культур в аспекте реализации культурной политики, частью которой является процесс идентификации. Обе цели при работе с филателистическим материалом достигаются при использовании структурно-семиотического анализа, дополненного элементами функционального анализа.
Ввиду той особой роли российской тематики, которая возникает в контексте данной рефлексии, определённое значение получают собственно российские марки аналогичного периода, как ответ и отражение венгерского способа осознания своей самости в её соотношении с культурным Другим.
Первые марки, отсылающие созерцателя к российской тематике, появляются в Венгрии в 1947 году. Это изображения Ленина, Сталина и монумента Освобождения в Будапеште. Все марки объединены серией «30 лет Октябрьской революции». Интересна в данном контексте взаимосвязь, устанавливаемая между двумя датами — 1917 и 1945 годами. Обозначив в момент становления коммунистической диктатуры своё вхождение в советский дискурс путём использования идеологизированных символов, в последующие годы венгерская филателия перешла к выражению лояльности перед восточным гегемоном через использование в том числе маркеров дореволюционной российской культуры. В частности, речь идёт о А. Пушкине, Л. Толстом и А. Попове. В целом же с полной уверенностью можно констатировать,
что наибольшая плотность использования российско-советских образов в венгерской филателии приходится на 1947—1953 годы. Исторически данный период характеризуется абсолютной концентрацией власти в руках лидера Коммунистической партии Венгрии М. Ракоши, проводившего политику репрессий в контексте всецелого копирования советской модели управления.
В 1948 году выходит серия «Зарубежные учёные», отмеченная маркой, которая была посвящена изобретателю радио А. Попову, а в серии «Писатели» появляются марки с изображением Л. Толстого и М. Горького. В следующем году венгерская филателия отмечена двумя марками с российскими персонажами. Это А. Пушкин и И. Сталин. В 1950 году выходит только одна марка со ссылкой на Россию. Она посвящена пятилетию освобождения Венгрии от нацизма. На ней изображены советские солдаты. Максимальным числом ссылок на Россию-СССР в венгерской филателии за всю её историю отмечен 1951 год, давший десять марок на интересующую нас тему. Это серия «Максим Горький», состоящая из трёх однотипных знаков с портретом писателя; серия «Октябрьская революция», которая включает изображения штурма Зимнего дворца, руководящего матросами Ленина и Ленина со Сталиным на фоне Спасской башни Кремля и флагов; серия «День рождения Сталина», состоящая из двух портретов советского лидера; марка с изображением советского и венгерского флагов; марка «Советские рабочие дают наставления своим венгерским коллегам». Налицо вертикальный характер семиозиса, осуществляемого с помощью почтовых знаков. Все изображения, за исключением М. Горького (также включаемого в идеологизированный контекст), сугубо политизированы. Венгерский субъект добровольно занимает подчинённую позицию: венгерские рабочие пассивны перед своими советскими коллегами, а венгерский флаг изображается на втором плане позади советского.
Обозначенное обращение в филателии к изображениям глав других государств, носящее предельно уплотнённый характер, также указывает на выстраиваемость определённой иерархии, в которой субъект семиозиса ставит себя на нижнюю ступень ментальной иерархии.
После 1951 года число обращений к российско-советской тематике заметно уменьшается. В 1952 году нет ни одной подобной марки. В 1953 году выходит марка с изображением Сталина в связи с его смертью. Также выпускается серия из двух марок, посвящённых десятилетию окончания Сталинградской битвы.
В эпоху попытки десталинизации венгерского общества (1953—1956 годы) выходит лишь одна марка с портретом Ленина — в 1954 году.
Важно отметить, что появление в венгерской филателии российских образов совпадает с её обращением к зарубежной тематике в целом. Для рассмотренного периода характерны немногочисленные обращения к западной литературе (В. Гюго, Э. По, М. Твен) и к революционной истории (Парижская коммуна). До конца Второй мировой войны тематика венгерских марок не выходила за пределы внутренней символики. Таким образом, можно говорить о некотором развороте идентификационных стратегий во внешнюю сторону, о принятии в структуру представления о себе маркеров, важных для мирового сообщества. Однако в конечном счёте ориентация на всеобщее ассимилируется и подавляется построением иерархической ментальной системы, ориентированной на неравную связь с особенным, роль которого выполняет Советский Союз.
После антикоммунистического восстания 1956 года частота обращений к российской истории, культуре, топонимике заметно снижается. Венгерская филателия прилагает усилия для гармонизации ситуации балансирования между различными культурными контекстами. То, что мы видим между 1947 и 1953 годом, можно расценить как постро-
ение агрессивной идентичности закрытого типа. Появление в этом случае Другого в виде российско-советской тематики есть не более, чем замена подлинного объекта идентификации его симулякром, в качестве которого используется собственная копия. Всемирное культурное наследие в данном случае отбрасывается как опасное, так как субъект радикальной диктатуры коммунистического типа ощущает свою шаткость. По замечанию П. Рикера, «те, кто видят угрозу для себя в непохожести другого, не уверены в себе» [2, с. 45].
В обозначенный период ссылками на факты советского прошлого и настоящего отмечен далеко не каждый год истории венгерской филателии между 1957 и 1988 годом, то есть в эпоху «мягкой» кадаровской диктатуры. В этот период в тематическом наборе венгерской филателии кардинальным образом меняется соотношение Россия-Запад. На почтовых изображениях всё чаще появляются деятели западноевропейской культуры, достопримечательности европейских городов, также заметное место в арочной тематике начинают занимать международные экономические выставки. Так, в 1958 году на венгерских марках нет ни одного изображения, связанного с Советским Союзом, но выпускается серия, посвящённая выставке в Брюсселе, и марка с фотографией Праги. В последующие годы усиливается международная составляющая, помимо России и СССР. В 1960-е годы среди изображений на марках мы обнаруживаем физиков Д.Гленна и С. Карпентера, основателя современных Олимпийских игр Пьера де Кубертена, жену американского президента Элеонору Рузвельт, Микеланджело, Галилея, Шекспира, Гайдна, Шиллера, а также фотографии мировых городов (Бейрут, Афины, Франкфурт), флаги участников Чемпионата мира по футболу 1962 года (советский флаг отсутствует).
Российская тема, при некотором ослаблении, меняет на протяжении конца 1950-х — 1960-х годов в венгерской филателии вну-
треннюю конфигурацию. Ослабевает идеологический накал ссылок на российско-советский дискурс. Между 1967 и 1988 годами, заключающими в себе эпоху «мягкого» социализма, в Венгрии было выпущено десять марок, устанавливающих связь с советской идеологией. В большинстве своём это изображения Ленина. Помимо этого, по одной марке посвящено пятидесятилетию Октябрьской революции и пятидесятилетию образования СССР. На этом фоне доминирующей предстаёт тема космонавтики: семнадцать отдельных марок и серий содержат изображения Ю. Гагарина, Г. Титова, А. Леонова, В. Терешковой и других космонавтов, а также советских космических кораблей. Тема освоения космоса продолжает устойчиво присутствовать в венгерской филателии вплоть до начала 1980-х годов. Наряду с этим в данный период встречаются марки с изображением А. Пушкина, В. Маяковского и Ф. Беллинсгаузена, центрального здания Совета экономической взаимопомощи в Москве. В серии «Города мира» одна марка посвящена Москве, а в серии «Оперы» одна из марок отсылает коллекционеров к опере А. Бородина «Князь Игорь».
Одновременно с относительной деидео-логизацией российско-советского дискурса наблюдается расширение объёма ссылок на внешние культурные факторы. В 1960— 1980-е годы нормой для венгерской филателии становится выпуск серий с произведениями мирового искусства, изображениями деятелей зарубежной политики, культуры, видами мировых достопримечательностей. Начиная с середины 1980-х годов соотношение в рамках дихотомии Россия-Запад в венгерской филателии однозначно изменяется в пользу последнего. Между 1975 и 1988 годами российско-венгерская тематика отмечена всего лишь шестью марками, которые ассимилируются контекстом из живописи Рафаэля и Тициана, портретов братьев Монгольфье, Ж. Верна, И. Гёте, П. Пикассо, М. Лютера, Ф. Шопена, изображений зданий ООН в городах западного мира и т.п.
Налицо стремление со стороны реализующейся в филателистической символике венгерской модальной личности к преодолению идентификационных стандартов, навязываемых в предшествующий период совокупностью политических реалий. Подобно тому, как Венгрия кадаровского периода (1956— 1989 годы) была вынуждена проводить политику «двойной игры» в собственно политическом и экономическом поле, точно так же она пыталась балансировать между советским и западным цивилизационными пространствами. Принятие западной идентичности, начиная с 1960-х годов, обеспечивалось, во-первых, постепенной тематической сменой ссылок на внешние символы. Во-вторых, одновременно происходит смена внутренних ориентиров. В филателии данного периода всё большее место занимают религия (рождественские и пасхальные марки), искусство, средневековая история Венгрии. В идеологизированной сфере явно преобладает молодёжная тематика. Почти все серии, связанные с коммунистическим движением, посвящены в это время венгерскому комсомолу и пионерии. Исключение составляют лишь юбилейные марки, связанные с Венгерской советской республикой 1919 года. На определённую реювенацию самосознания указывает в этот же период постоянный выпуск марок с детскими рисунками, иллюстрациями к детским книгам и т.д. В послевоенной филателии детская тематика не является каким-то исключительным явлением. В некотором роде можно сказать, что детский дискурс в символике марок сродни присутствию в филателии флоры, фауны, спорта и других общеобязательных тем. Однако обращение к этому тематическому блоку в Венгрии обладает предельной частотой и устойчивостью. Совокупность марок, отсылающих нас к теме детства, в 1970—1980-е годы не меньше, чем общее число почтовых знаков, связанных с идеологическим дискурсом. Иную картину являют филателии других стран социалистического блока. Среди советских, польских или восточногерманских
марок в аналогичный период обнаруживается гораздо большее число изображений, связанных с коммунистической идеологией, военной историей, армией. Открытость в отношении внешнего культурного пространства, аналогичную той, что мы находим в Венгрии, в этот же период демонстрирует лишь советская филателия. При этом советская идентификационная напряжённость, отчасти сглаживаемая выходом за собственные пределы, не способна в данном случае найти компенсацию в виде инфантилизации символики: в СССР марки с детскими рисунками и иллюстрациями к детским книгам единичны.
Расширение в обозначенный период общей филателистической тематики коррелирует с процессом преодоления позднесоциали-стической Венгрией идеологической исклю-ченности из мирового сообщества. Именно с этим и связан поиск новой символики, на основе которой создаются основания для гармоничной национально-культурной идентичности без негативного субстрата. Именно этот аспект формирования идентификационных институтов подчёркивает И. Фадеева: «Культурно-национальная идентичность предполагает разрушение собственно аутентичного опыта, поскольку основана на инте-риоризации опыта "другого", то есть на семиотическом опосредовании символических смыслов» [3, с. 72].
С конца 1980-х годов Венгрия входит в новый исторический период своего существования. В аспекте взаимоотношений с Россией и рефлексии в её отношении со стороны венгров эта эпоха имеет внутреннюю дифференциацию. В 1990-е годы наблюдалось однозначное охлаждение в отношениях между двумя странами. Венгерская сторона отказывалась в том числе даже от выгодного для себя экономического сотрудничества с Россией. С санкции государства в Венгрии были актуализированы факты взаимного негативного исторического опыта. В первые полтора десятилетия XXI века наметилась тенденция к сближению между двумя странами, особо ярко проявляющаяся
после прихода к власти правоцентристской партии «ФИДЕС» в 2008 году (интересно, что, будучи у власти на рубеже тысячелетий, эта же партия отчасти разыгрывала русофобскую карту). Несмотря на подобные изменения внешнеполитической конъюнктуры, государственный заказ, проявляющийся в филателистической символике, между 1989 и 2015 годами остаётся статичным. Выражается данный факт в игнорировании российской тематики. Даже на фоне кадаровской эпохи, в течение которой, как мы увидели, происходило максимально возможное дистанцирование от российско-советского дискурса, после десоветизации российская тематика почти полностью устраняется из венгерской филателии. За этот период мы находим всего лишь два исключения. Это марка с изображением физиолога И. Павлова в серии «Выдающиеся медики» 1989 года и марка с портретом Ю. Гагарина, приуроченная в 2011 году к пятидесятилетию первого полёта человека в космос. В какой-то степени эту марку можно воспринимать как дань уважения собственной филателистической традиции, сложившейся в 1960-е годы.
Сегодня этот факт является последней точкой в российском нарративе, создаваемом венгерской филателией на протяжении почти семидесяти лет. Вопреки возможным профанным ожиданиям, балансирующим на стыке публицистического и обыденного восприятия исторического прошлого, подразумевающего всецелое подчинение всех сторон
жизни в стране социалистической системе и интересам СССР, российско-советская тематика венгерских марок носит довольно фрагментарный характер. Особенно в поздний социалистический период становится очевидным, что российские образы целиком ассимилированы всемирным культурным дискурсом, являются его составной и неотъемлемой частью. То, что около половины марок на «российскую тему», выпущенных в Венгрии, связаны с освоением космоса, указывает на подчинение российско-советского дискурса магистральной линии мирового прогресса в отражении последнего в официальной семиотике. Космонавтику можно отнести к одному из наиболее интернациональных нарративов, создаваемых в СССР, поэтому он и присутствует неизменно в венгерской филателистической концептосфере. В то же время налицо жёсткая корреляция между тоталитаризацией общества и семиотической агрессией со стороны советского идеологического дискурса.
Таким образом, обоснованной становится гипотеза о достаточно однозначном, линейном соотношении между филателистической символикой, государственной идеологией и способах построения идентификационных механизмов в аспекте обращения к культурному Другому. Значительную роль в официальной семиотической структуре играет соотношение между внутренней и внешней символикой, а также частота обращений к одному из объектов внешней ориентации.
Примечания
1. Ишутина Ю. А. Формирование и репрезентация национальной идентичности тайваньцев : автореферат на соискание учёной степени кандидата культурологии : 24.00.01 — история и теория культуры / Ишутина Юлия Александровна ; Дальневосточный государственный технический университет имени В. В. Куйбышева. Владивосток, 2006.
2. Рикер П. Универсальность и сила различия // Керни Р. Диалоги о Европе / [пер. с англ. В. Л. Алешиной и др.]. Москва : Весь мир, 2002. С. 44—50.
3. Фадеева И. Е. Аутентичный опыт и тексты культуры // Семиозис и культура : сборник научных статей / Министерство образования и науки РФ, Междунар. акад. наук (Рус. секция), Коми гос. пед. ин-т, Каф. Культурологии ; [под общ. ред. И. Е. Фадеевой]. Сыктывкар : Коми государственный педагогический институт, 2007. С. 72—77.
4. Шевлякова Д. А. Доминанты национальной идентичности итальянцев : автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора культурологии : 24.00.01 — история и теория культуры / Шевлякова Дарья Александровна ; Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. Москва, 2011.
References
1. Ishutina Yu. A. Formirovanie i reprezentatsiia natsional'noi identichnosti taivantsev. Avtoreferat diss. kand. kul. [Forming and Representation of National Identity of Taiwaneses. Synopsis Cand. cult. st. diss.]. Vladivostok, 2006.
2. Riker P. Universal'nost' i sila razlichiia [The Versatility and Power differences]. Kerni R. Dialogi o Evrope [Dialogs about Europe]. Moscow, Ves Mir Publishers, 2002. Pp. 44—50.
3. Fadeeva I. E. Autentichnyi opyt i teksty kul'tury [Authentic Experience and Texts of Culture]. Semiozis i kul'tura [Semiosis and Culture]. Syktyvkar, Publishing house of Komi State Pedagogical Institute, 2007. Pp. 72—77.
4. Shevliakova D. A. Dominanty natsional'noi identichnosti italyantsev. Avtoreferat diss. dok. kul'tur. [Dominants of Italian National Identity. Synopsis Doc. Cultural Studies diss.]. Moscow, 2011.
УДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК И ПРИМЕР ВОСПИТАНИЯ МОЛОДЁЖИ (ОПЫТ А. С. ПУШКИНА) УДК 130.2 Д. В. Поль
Московский педагогический государственный университет (МПГУ)
Литературоцентризм русской культуры предопределил особую воспитательную миссию русской литературы. В то же время русская классика дала примеры очень бережного, неявного воспитания молодёжи. Подчас герои-воспитатели не заметны, и тем не менее их действия оказываются эффективными. Особое место в этом ряду занимает Гринёв-старший из повести «Капитанская дочка». К сожалению, из-за пренебрежения к историческим реалиям второй половины XVIII века исследователи не обратили должного внимания на «неявную» педагогику А. П. Гринёва, основанную на воспитании чувства личной ответственности и бережной, скрытой заботе о сыне. Педагогическое прочтение прозы А. С. Пушкина открывает новые горизонты перед отечественной культурологией и педагогикой.
Ключевые слова: воспитание классикой, творчество А. С. Пушкина, образ Гринёва-отца, «Капитанская дочка», педагогическая культурология, история педагогики.
D. V. Pole
Moscow State Pedagogical University, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, M. Pirogovskaya str., 1/1, 119991, Moscow, Russian Federation
THE LITERARY TEXT AS A HISTORICAL SOURCE AND METHODS OF EDUCATION OF YOUNG PEOPLE (THE EXPERIENCE OF PUSHKIN)
Russian literature-culture determines special educational mission of Russian literature. At the same time Russian classic has given examples of very careful, implicit education of youth. Sometimes tutors characters are not visible, and yet their actions are effective. A special place in this series takes Grinev father from the novel "The Captain's Daughter". Unfortunately, because of the neglect to the historical realities of the second half of the XVIII century, researchers have not paid sufficient attention to the "implicit" pedagogy of A. P. Grinev based on fostering a sense of personal responsibility and careful, covert, taking care of his son. Teacher reading of Pushkin prose opens up new horizons for domestic cultural studies and pedagogy.
Keywords: education by classic, creativity of Pushkin, image of Grinev-father, "The Captain's Daughter", culturology, history of education.
ПОЛЬ ДМИТРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ — доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русской литературы Московского педагогического государственного университета 94 POLE DMITRY VLADIMIROVICH — Full Doctor of Philology, Professor, Professor of Department of Russian
literature, Moscow State Pedagogical University
e-mail: pol-d-v@yandex.ru © Поль Д. В., 2016
