CC BY
90
ИСЛАМ В СТРАНАХ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
А. Цуркан,
кандидат политических наук (Центр анализа ближневосточных конфликтов -Институт США и Канады РАН) РОССИЙСКАЯ ВОЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ В СИРИИ: ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА И ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ БОРЬБЫ С ИСЛАМСКИМ РАДИКАЛИЗМОМ
Объективной реальностью сегодняшнего дня стало участие российских Воздушно-космических сил в военной операции против исламистов запрещенной в России террористической группировки ИГИЛ. Практически каждый день Министерство обороны России на своем официальном сайте публикует сведения о десятках боевых вылетов и сотнях пораженных объектов террористов, параллельно отрицая регулярно появляющиеся в западной и арабской прессе факты нанесения авиаударов по позициям умеренных оппозиционных сил Сирии и гражданским объектам. С этой целью Минобороны даже устроило пресс-тур для иностранных журналистов на авиабазу российских ВКС Хмеймим.
Вместе с тем практически до принятия окончательного решения об участии России в качестве самостоятельного актора в этом вооруженном конфликте, которое по времени практически полностью совпало с уже фактическим началом операции, реальных предпосылок, а также деклараций о намерениях вести самостоятельную борьбу с исламским радикализмом в Сирии не прослеживалось. Безусловно, российский политический истеблишмент и экспертное сообщество всегда были серьезно обеспокоены угрозой, которую представляет собой «Исламское государство». Наша страна сталкивается с теми же проблемами, исходящими от ИГИЛ, что и остальные члены мирового сообщества: идеологическая
обработка, вербовка и транспортировка людских ресурсов для участия в боевых действиях на стороне боевиков; прямые террористические угрозы со стороны боевиков высокопоставленным лицам, гражданам и территории Российской Федерации; отложенная перспектива после окончания боевых действий в Сирии, Ираке, Йемене и т.п. возвращения российских боевиков; и т.д. Однако в действующую с августа 2014 г. международную антиигиловскую коалицию из 65 стран, включая арабские государства, Москва не вступала, подчеркивая, среди прочего, факт отсутствия у данной коалиции согласования со стороны Совета Безопасности ООН. Одновременно с этим в самый разгар санкционной блокады России со стороны США и других западных участников коалиции и сама возможность участия в ней Москвы была крайне маловероятной. Тем не менее, как уже говорилось выше, отсутствовало и стремление.
Напротив, начиная с лета 2015 г., российским предложением по борьбе с ИГИЛ, до последнего времени тиражируемым по дипломатическим каналам мировому сообществу, была идея президента России В.В. Путина, выдвинутая на встрече с главой внешнеполитического ведомства официального Дамаска, поддержка которого, в свою очередь, отличает позицию Москвы от позиции, например, коалиции 65 стран, включая США. Суть самого предложения сводилась к следующему: создание широкого антитеррористического фронта на согласованной международно-правовой основе с привлечением всех уже воюющих против ИГИЛ сторон. Таким образом, была озвучена попытка усадить за стол переговоров «непримиримых» врагов - Б. Асада и участников антиигиловской коалиции, придавая первому легитимный статус в рамках антитеррористического трека вопреки американской концепции его неприятия. И ряду отечественных экспертов-исламоведов, кстати сказать, импонирует такая российская позиция по поддержке режима Б. Асада, так как альтернативой ему выводится перспектива исламизации Сирии (в частности, подобный взгляд прослеживается в работах А.В. Малашенко1). Тем не менее никакого военного участия России в рамках данного сценария не предполагалось, за исключением разве что вооружения Сирийской армии в соответствии с текущими межгосударственными контрактами. Наоборот, В.В. Путин, а далее С.В. Лавров говорили о неце-
1 Малашенко А.В. От ИГИЛа до Донбасса // НГ, 6 марта 2015. URL: http://www.ng.ru/ideas/2015-03-06/5_crisis.html
лесообразности ввязывания новых участников в войну, а России, скорее, отводилась почетная, но посредническая роль.
Получается, что реальный момент смены российской внешнеполитической парадигмы в этом вопросе для широкой публики остался в тени, равно как и какие-либо объяснения побудительного механизма принятия решений.
Фактологически сообщения о наращивании российского военного присутствия в районе базы материального обеспечения ВМФ России в Тартусе и о развернутой группировке российских истребителей-бомбардировщиков на аэродроме в Латакии стали появляться в СМИ с середины сентября 2015 г. А после встречи В. Путина и Б. Обамы на полях сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 сентября 2015 г. президент России вынес на рассмотрение Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации постановление об использовании Вооруженных сил России за пределами ее территории, которое 30 сентября было принято единогласно. С этой же даты ВКС России активно проводят бомбардировки сирийской территории. И, согласно информации официального сайта Министерства обороны, по состоянию на 15 января т. г. уже выполнено 5662 боевых вылета, в том числе 145 вылетов самолетов стратегической ракетоносной и дальней бомбардировочной авиации, а также произведены пуски 97 крылатых ракет, что в совокупном итоге совместно с наземной операцией ВС Сирии привело к переходу под контроль последних 217 населенных пунктов (1040,7 кв. км территории)1. Для сравнения: международная антиигиловская коалиция, начиная с августа 2014 г., нанесла по позициям ИГИЛ на территории Сирии и Ирака по состоянию на 19 января т.г. 9782 авиаудара, уничтожив по состоянию на 10 января т.г. в общей сложности 20 352 цели2.
С одной стороны, возникает вопрос: откуда такое рвение российской стороны, если слабо прослеживается мотивировка? С другой стороны, сама эта военная операция непосредственно с момента ее начала преподносится в российских СМИ и риторике официальных лиц в качестве задачи первостепенной важности. Более того, начало российских авиаударов по сирийской террито-
1 В Минобороны России подвели итоги деятельности ВКС РФ в Сирийской Арабской Республике с 30 сентября 2015 г. URL: http://syria.mil.ru/news/ more.htm?id=12073814@egNews (Дата обращения: 18.01.2016.)
2 URL: http://www.defense.gov/News/Special-Reports/0814_Inherent-Resolve (Дата обращения: 20.01.2016.)
рии, неподконтрольной правительственным войскам, точно совпало с затишьем в украинском конфликте - началом отвода вооружений на Донбассе и запуском, с определенными оговорками, политического процесса. Телевизионная картинка боев на Украине сменилась редкими упоминаниями о возврате населения Донецка и Луганска к мирной жизни. В связи с чем, можно утверждать, что украинский вопрос практически полностью потерял свое доминирующее значение в информационном эфире, отчасти уступив его сирийской проблематике. Подобный сценарий показывает свою относительную эффективность для внутриполитического (российского) потребления.
В то же время при обсуждении мотивировки и побудительного фактора при принятии решения о начале авиаударов у официальной Москвы принято ссылаться на просьбу Б. Асада об оказании военной помощи Сирии со стороны России, что, как подчеркивается, придает военной операции ВКС России легитимный характер, в отличие от операции коалиции 65 стран, в части бомбардировок сирийской территории. Однако информационное сообщение о данном запросе сирийской стороны датируется 30 сентября 2015 г., тогда как консультации В. Путина и Б. Обамы прошли днем ранее. Конечно, доподлинно неизвестно в какой форме была достигнута договоренность об участии Москвы в сирийском конфликте, но, очевидно, этот вопрос лидерами двух стран обсуждался, исходя из динамики предшествующих консультаций между российской и американской сторонами.
Так, интенсификация российско-американских контактов по сирийской проблематике прослеживается с мая 2015 г. Толчком стал визит государственного секретаря США Дж. Керри в Сочи, где его принял президент России В.В. Путин. 26 июня 2015 г. состоялся телефонный разговор В.В. Путина и Б. Обамы, в ходе которого обсуждалась ситуация в Сирии и стратегия борьбы с «Исламским государством», а также было дано поручение по организации российско-американской встречи на министерском уровне, которая, в свою очередь, состоялась 30 июня. После этого С.В. Лавров и Дж. Керри провели серию подобных встреч и телефонных разговоров, где российская сторона, если руководствоваться информацией официального сайта МИД России, продвигала президентскую инициативу по формированию единого фронта для борьбы с ИГИЛ. Но в итоге Россия не встраивается в систему уже существующей коалиции под руководством США, а выступает как самостоятельный игрок, создавая, кроме того, отдельную
информационную структуру при участии официальной Сирии, Ирана и отчасти Ирака - Информационный центр для координации борьбы с «Исламским государством» со штаб-квартирой в Багдаде.
Таким образом, представляется, что в вопросе начала российской военной операции в Сирии далеко не последнюю роль играли ожидания Москвы в части возобновления российско-американского сотрудничества, прерванного разницей подходов двух стран к украинскому кризису, вылившихся в разноплановую поддержку противоборствующих сторон. После присоединения Крыма к России в начале апреля 2014 г. американская сторона, ссылаясь на продолжающиеся нарушения российской стороной украинского суверенитета и территориальной целостности, объявила о временном прекращении работы Российско-американской двусторонней президентской комиссии, в рамках которой с 2009 г. решался широкий спектр вопросов общей повестки дня, выводя отношения России и США на уровень практически полной инсти-туализации.
Сам факт приостановки работы комиссии по инициативе американской стороны, несмотря на явные на тот момент противоречия между Россией и США, вызвал неоднозначную реакцию в российском публичном пространстве. Складывалось ощущение неготовности страны к такому повороту событий. Все высказывания политического истеблишмента сводились, по сути дела, к формуле «игры во-банк» и неверию, что ситуация приведет к реальному сворачиванию диалога. Тем не менее справедливости ради стоит отметить, что, несмотря на приостановку институциональных механизмов сотрудничества, диалог между двумя странами не прекращался, только ведется он в настоящее время либо в формате международных связей (квартеты, тройки, контактные группы и т. д.), либо в форме единовременных контактов. И в части единовременных контактов доминирующую роль в консультациях Москвы и Вашингтона с апреля 2014 г. - по май 2015 г. играло обсуждение ситуации на Украине.
Появление тематики борьбы с ИГИЛ в обсуждениях России и США способствовало расширению текущей повестки дня российско-американского диалога, серьезно потеснив украинский вопрос, хотя и не сняв его окончательно. В частности, интенсивный обмен мнениями между Москвой и Вашингтоном по Сирии не помешал продлению и расширению американских санкций против России в августе-сентябре и ноябре-декабре 2015 г., на что Москва
регулярно обещает принять ответные меры. Следовательно, напрашивается вывод, что разыгрывание сирийской карты с целью снижения накала напряженности по Украине является стратегией, направленной не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику России.
Ставка на Сирию, похоже, сделана исходя из двух принципиальных моментов.
Во-первых, Россия участвует в международных процессах по Сирии, так как самостоятельно заняла отличную от Вашингтона позицию по поддержке режима Б. Асада. Москва поддерживает официальный Дамаск, что автоматически делает ее если не стороной конфликта, то, по крайней мере, выводит на одну ступень с представителями мирового сообщества, включая США, поддерживающими оппозицию. Таким образом, проявляется явное соперничество двух внешнеполитических линий, по которому с целью избежать эскалации просто необходим прямой диалог.
Во-вторых, очевидно, что во внимание принимается глобальность проблемы, например исламского радикализма. Подводит к диалогу двух стран в данном случае общность угрозы, с которой столкнулись Москва и Вашингтон в связи с активизацией «Исламского государства», включая поставленный на поток процесс вербовки и направления людских ресурсов на борьбу в рядах ИГИЛ и собственно террористическую деятельность, а также соответствующий призыв данной организации в том числе и против граждан России и США. В этом контексте борьба с «Исламским государством» усилиями Москвы полностью согласуется с интересами национальной безопасности Вашингтона, принимая во внимание, что и негативные последствия за свои действия понесет исключительно российская сторона.
Однако Россия, без сомнения, ожидала со стороны США возобновления партнерских отношений на волне процесса сирийского урегулирования. И действительно, определенный достаточно интенсивный диалог с американцами по Сирии ведется. Например, как было заявлено, в самом начале российской военной операции была достигнута договоренность о прямом канале связи по координации действий при нанесении авиаударов как по линии внешнеполитических ведомств, так и военных. Но, исходя из риторики С.В. Лаврова, становится понятным, что никакой реальной коор-
динации между российскими военными и коалиционными силами не происходит1.
После инцидентов с опасным сближением военных самолетов двух стран в небе над Сирией 6 и 10 октября 2015 г. Москвой снова была предпринята попытка углубления сотрудничества с Вашингтоном. Итогом стала подготовка и подписание 20 октября 2015 г. между Министерством обороны России и Пентагоном Меморандума о предотвращении инцидентов и обеспечении полетов авиации в ходе операций в Сирии. Однако документ носил исключительно военно-технический характер и не предполагал реального возобновления кооперации двух стран, что подтверждается отказом Вашингтона в ходе его подготовки принять делегацию военных экспертов во главе с премьер-министром России Д. А. Медведевым, а также заявлениями американской стороны о невозможности направить собственную подобную делегацию в Москву. В то же время после случая со сбитым Турцией 24 ноября 2015 г. российским бомбардировщиком Су-24 российский МИД ретранслировал сообщения о том, что фактом подписания вышеуказанного меморандума США брали на себя ответственность за всю антиигиловскую коалицию2. Тогда как официальный Вашингтон, напротив, подчеркивал двусторонний характер этой бумаги и призывал остальных участников коалиции подписать соответствующие документы с Российской Федерацией3.
Представляется, что препятствием на пути реальной координации действий между Россией и США является климат тотального недоверия, установившийся в Вашингтоне, по отношению к нашей стране. Российская ставка на поддержание действующего сирийского режима как гаранта безопасности и единственную альтернативу полной исламизации Сирии полностью не согласуется
1 Выступление и ответы на вопросы СМИ министра иностранных дел России С.В. Лаврова на совместной пресс-конференции с государственным секретарем США Дж. Керри и специальным посланником Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистурой по итогам заседания Контактной группы поддержки Сирии. Вена, 30 октября 2015 г. URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/1907050
2 О телефонном разговоре министра иностранных дел России С.В. Лаврова с госсекретарем США Дж. Керри, 25 ноября 2015 г. URL: http:// www.mid.ru/maps/us/-/asset_publisher/unVXBbj4Z6e8/content/id/1949109
3 Mark C. Toner (Deputy Spokesperson). Daily Press Briefing, Washington, DC, November 24, 2015. URL: http://www.state.goV/r/pa/prs/dpb/2015/11/249928. htm#TURKEY
с позицией антиигиловской коалиции, что в военном отношении выливается в нежелание делиться данными о местах дислокации поддерживаемых сил. Как уже упоминалось выше, согласно информации американской прессы, Россия, помимо прочего, наносит авиаудары по позициям умеренных сил Сирии1. Более того, 22 октября постпред США в ООН Саманта Пауэр заявила, что российские авиаудары в Сирии представляют собой вмешательство, которое лишь способствует усилению «Исламского государства»2. Но даже если не принимать в расчет подобные популистские заявления официальных лиц США и игнорировать факты бомбардировок оппозиции или вступать в идеологический спор, какие вооруженные отряды можно считать «умеренными», стратегией и тактикой ВКС России является поддержка и координация действий с Сирийской армией. Результатом становится усиление позиций официального Дамаска в Сирии, переход под его контроль ранее упущенных территорий и придание режиму Б. Асада большей жизнеспособности, что противоречит нацеленности как минимум других 65 стран на смену власти в Сирии.
Хотя какого-то рода консультации между Россией и США тем не менее сохраняются. По состоянию на 14 января т. г. с момента принятия решения о начале российских бомбардировок сирийской территории между С.В. Лавровым и Дж. Керри состоялось порядка 17 телефонных разговоров и ряд встреч, в ходе которых, по данным сайта МИД России, происходил обмен мнениями о ситуации в Сирии. Кроме того, перспективы российских дипломатических усилий по Сирии сохраняются в рамках запущенного 30 октября 2015 г. венского процесса по урегулированию ситуации в этой стране.
В формате встреч международной «Группы поддержки Сирии», в составе делегаций Китая, Египта, Европейского союза, Франции, Германии, Ирана, Ирака, Италии, Иордании, Ливана, Омана, Катара, России, Саудовской Аравии, Турции, ОАЭ, Великобритании, ООН и США, Москва, помимо прочего, пытается
1 Pefanha S., Almukhtar S., K.K. Rebecca Lai. Untangling the Overlapping Conflicts in the Syrian War // New York Times, Oct. 18, 2015. URL: http://www. ny-times.com/interactive/2015/10/16/world/middleeast/untangling-the-overlappmg-conflicts-in-the-syrian-war.html
2 Керри: США присоединятся к многосторонним переговорам по Сирии. URL: http://www.golos-ameriki.ru/content/kerry-lavrov-syria/3019740.html
решить как минимум две важные тактические и стратегические задачи:
- согласовать и утвердить решением Совета Безопасности ООН список террористических организаций в Сирии, что позволило бы России снять с себя обвинения в концентрации авиаударов не по однозначно признанным экстремистам - ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра», а по оппозиционным сирийским силам;
- запустить политический процесс в Сирии при участии официального Дамаска с целью легитимировать действующий сирийский режим.
В настоящее время сложно делать прогнозы об успешности подобного международного сценария сирийского урегулирования. Несмотря на то что как минимум по второму вопросу контактная группа установила временные рамки - встреча внутрисирийских политических сил должна состояться 25 января т. г. в Женеве, позиция по Б. Асаду наших американских партнеров остается неизменной. Что касается разграничения сирийского повстанческого движения на собственно оппозиционное и террористическое, то, складывается ощущение полной потери контроля над ситуацией с незаконными вооруженными формированиями со стороны анти-игиловской коалиции. Такое мнение, кстати сказать, неоднократно высказывалось как российскими, так и американскими эксперта-ми1. Но в сложившихся условиях международная основа сотрудничества по Сирии в любом случае выглядит более перспективным вариантом как для России, так и для США в качестве приоритета перед двусторонними связями.
Выбранная форма диалога (контактная группа), где связующим звеном выступает некий многосторонний консенсус, в идеале -решение Совета Безопасности ООН, способна сгладить существующие противоречия при наличии соответствующей политической воли участников, максимально «сохранив лицо». Такой сценарий международного взаимодействия существует достаточно долго и на деле доказал свою эффективность (переговоры по иранской ядерной программе; решение вопроса с химическим оружием в Сирии и т.д.), где России удавалось достичь определенных дипломатических побед. Более того, он явно устраивает всех участников процесса, включая Россию и США, где наблюдается
1 В частности, подобную точку зрения выражал С. Коэн в ходе публичной лекции в МГУ 28 октября 2015 г. и Б.В. Долгов в рамках дискуссии в РСМД 24 ноября 2015 г. [из личных материалов автора].
уже некая «усталость» от сирийского вопроса и желание продвинуться на пути его урегулирования. Тем более что военное вмешательство Москвы в борьбу с ИГИЛ в любом случае пошатнуло монополию Вашингтона на руководство антитеррористической операцией в регионе, а также усилило американский внутриполитический дискурс о правильности тактики собственного правительства по минимизацию этой угрозы.
И действительно, как уже упоминалось выше, исходя из количественных показателей по самолетовылетам и по статистике пораженных целей, характер российской и коалиционной операции в Сирии существенно отличается. Россия за 3,5 месяца своей воздушной кампании отчиталась о нанесении более 5,5 тыс. авиаударов, что в сравнении с 9,5 тыс. авиаударов антиигиловской коалиции, нанесенных более чем за год по территориям уже двух государств - Ирака и Сирии, показывает внушительную динамику и темп, изначально принятый российской стороной. С другой стороны, из внимания не стоит упускать факт отсутствия у коалиции 65 стран официального мандата на проведение военной операции непосредственно в воздушном пространстве Сирии, а также четкого легитимного союзника на территории этого государства, что существенно ограничивает возможности коалиции по борьбе с ИГИЛ на сирийском направлении. Например, из более чем 9,5 тыс. авиаударов только 3266 приходится на территорию Сирии1. Также США в качестве основной тактики по Сирии практикуют сброс на ее территорию, находящуюся, по их данным, под контролем «умеренной» оппозиции, оружия, которое зачастую попадает в итоге к боевикам «Исламского государства», и отправку небольших местных вооруженных групп, прошедших предварительную военную подготовку. Очевидно, что такие действия подвергаются жесткой критике как в России, так и в Соединенных Штатах.
Одновременно Москва позиционирует свою вовлеченность в сирийский конфликт в качестве фактора, способствующего интенсификации деятельности коалиционных сил по борьбе с терроризмом в рамках их операции «Непоколебимая решимость». Отчасти с этим можно согласиться: 20 352 пораженные цели по состоянию на 10 января т.г. против 10 684 - по состоянию на
1 иКЬ: http://www.defense.gov/News/Special-Reports/0814_Inherent-Resolve (Дата последнего обращения: 21.01.2016.)
7 августа 2015 г.1 - говорит о серьезном усилении военной активности. Кроме того, отмечается существенное увеличение бомбардировок с целью уничтожения каналов нелегальной продажи нефти боевиками ИГИЛ. В частности, если до принятия решения о проведении российской военной операции по состоянию на 7 августа 2015 г. антиигиловская коалиция сообщала о 196 уничтоженных объектах нефтяной инфраструктуры террористов2, то в настоящее время сообщается об уничтожении уже 1170 таких объектов3, т.е. прослеживается значительная динамика роста подобных бомбардировок. Правда, российские и американские трактовки реципиентов этого «черного» нефтяного рынка существенно отличаются. Если Москва на высшем уровне обвиняет в торговле с ИГИЛ нефтью турецкую сторону4, то Вашингтон в этом вопросе указывает на официальный Дамаск5 при косвенной российской поддержке. В частности, США обвиняют бывшего президента Республики Калмыкия Кирсана Илюмжинова и сирийца по происхождению Мудалала Хури, а также российский банк «Русский финансовый альянс» и другие иностранные компании, связанные с этими лицами, в финансовых связях с режимом Б. Асада.
Но в части бомбардировок сирийской территории, напротив, инициатива была полностью передана российской стороне, учитывая что количество авиаударов с момента начала военной кампании ВКС России выросло незначительно - 3266 по состоянию на 19 января т. г. против 2381 по состоянию на 20 августа 2015 г.
Однако одним из самых интересных различий российской и американской операции по борьбе с ИГИЛ, в целом, можно было бы назвать наличие альтернативной точки зрения по вопросу природы и будущего «Исламского государства» вообще. Так, американцы, в последнее время серьезно озаботившиеся вопросом необ-
1 URL: http://www.defense.gov/Portals/1/features/2014/0814_iraq/Operation-Inherent-Resolve-August7.jpg (Дата последнего обращения: 01.12.2015.)
2 Ibid.
3 URL: http://www.defense.gov/News/Special-Reports/0814_Inherent-Resolve (Дата последнего обращения: 21.01.2016.)
4 Выступление заместителя министра обороны Российской Федерации Анатолия Антонова в ходе брифинга для СМИ «Вооруженные Силы Российской Федерации в борьбе с международным терроризмом. Новые данные», 2 декабря 2015 г. URL: http://syria.mil.ru/news/more.htm?id=12070731@egNews
5 Treasury Sanctions Networks Providing Support to the Government of Syria, Including For Facilitating Syrian Government Oil Purchases from ISIL, November 25, 2015. URL: https://www.treasury.gov/press-center/press-releases/Pages/jl0287.aspx
ходимости такой вовлеченности собственного государства в ближневосточные дела, результат которой весьма сомнительный -всплеск террористической активности после войны в Ираке 2003 г. и откровенный провал операции против талибов в Афганистане, выдвигают теории относительно преувеличенности угрозы, исходящей от ИГИЛ. В качестве показательного примера данного направления политической мысли можно привести статью, опубликованную в американском мэйнстримовском журнале «Foreign affairs», где «Исламское государство» позиционируется в качестве революционного образования, неспособного к расширению в долгосрочной проекции в силу геополитических реалий и исторического опыта1. Следовательно, стратегия США в подобных условиях, по мнению автора, должна сводиться к максимальной минимизации собственного участия в борьбе с этой единицей, концентрируясь только на купировании возможностей ИГИЛ к экспансии в краткосрочной перспективе. Мотивация - избежать серьезных неминуемых жертв среди мирного населения, которые автоматически приводят к ухудшению имиджа Соединенных Штатов в исламском мире.
Таким образом, в случае принятия подобной позиции Вашингтоном на официальном уровне возможно ожидать смены модели поведения в отношении «Исламского государства» со стороны США по примеру уже случившегося смещения дискурса в отношении талибов. Вашингтон в свое время перестал называть их террористами: теперь это незаконные вооруженные формирования. В итоге при одновременном ощущении, что переговоры с «Талибаном» - это фактическая помощь военным преступникам «натурализоваться» в новом Афганистане, присутствует понимание, что искать выход из этого конфликта необходимо, тем более что движение продолжает активно отвоевывать территории, пользуясь теперь отсутствием там сил международной коалиции. Вполне вероятно, что в итоге в этом же ключе американцы будут вынуждены действовать и в отношении ИГИЛ, чем, отчасти, и объясняется их слабая, как это представляется в российских СМИ, военная операция по борьбе с терроризмом. Хотя, безусловно, до конца срока администрации Б. Обамы никаких подобных изменений в позиции Соединенных Штатов в отношении ИГИЛ не предвидится.
1 Walt S. ISIS as Revolutionary State // Foreign affairs, November - December 2015. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/middle-east/isis-revolutionary-state
В отличие от США, как уже было сказано, Россия проводит свою военную операцию в Сирии с напором и усердием, не заботясь об имидже страны в исламском мире. Точнее, представление России об исламском мире в этом вопросе несколько отличается от западного. Для официальной Москвы понятие «исламский мир» сводится скорее к официальным режимам в соответствующих странах с подавляющим большинством исламского населения, тогда как наличие в нем «арабской улицы» игнорируется. Между тем именно «арабская улица» стала катализатором основных процессов в «исламском мире», приведших к дестабилизации региона, -событий «арабской весны». Москва упорно игнорирует тот факт, что изначальный конфликт в Сирии в 2011 г. в русле «арабской весны» проходил между официальным Дамаском и «арабской улицей». И в конечном итоге та же условная «арабская улица» является основным поставщиком людских ресурсов для террористических организаций.
Следовательно, военную операцию в Сирии могут не простить России в исламском мире, что, далее, способно вылиться в совершенно разнообразные формы. По меньшей мере, гибель мирного населения, чего объективно невозможно избежать при проведении бомбардировок в условиях антитеррористической кампании в границах населенных пунктов и т. п., безусловно, негативным образом скажется на отношении мусульманской уммы к нашей стране. Например, по данным правозащитной организации «Human Rights Watch» только в результате предположительно двух российских авиаударов в северной части провинции Хомс, по свидетельствам местных жителей, погибли в общей сложности 59 гражданских лиц, среди которых 33 ребенка1. Учитывая, что представлена статистика по жертвам только одного дня, картина может складываться неутешительная.
Другим серьезным моментом уже стала фетва религиозных деятелей Саудовской Аравии с призывом к мусульманским странам объединиться в борьбе против режима Б. Асада в Сирии и «его иранских и российских покровителей». Несмотря на то что, как утверждает муфтий Москвы и Центрального региона России Альбир Крганов, подобную фетву международного характера для ее легитимации может утверждать только глава государства либо
1 Россия / Сирия: Предположительно незаконные российские авиаудары, 25 октября 2015 г. URL: https://www.hrw.org/ru/news/2015/10/25/282674
верховное духовное лицо1, очевидно, что суть обвинений Москвы в части проведения военной операции с целью поддержки сирийского правительства, а не борьбы с ИГИЛ разделяется как саудовскими властями, так и местным населением королевства. Этот вывод подтверждается, в частности, сообщениями о том, что постпред Саудовской Аравии в ООН Абдалла аль-Муаллими призывал Россию прекратить операцию в Сирии, поскольку ВКС РФ наносят авиаудары по позициям, где нет боевиков «Исламского государства»2. Таким образом, саудовская фетва вполне может являться неофициальным мнением государства в целом, что выводит ее уже на совершенно другой уровень, не говоря уже о возможных последствиях ее призыва вообще.
Более того, не стоит забывать и об угрозе, исходящей от самого ИГИЛ. Неоднократно со стороны «Исламского государства» звучали угрозы в сторону России. Еще задолго до проведения российской военной операции в Сирии боевики ИГИЛ выпускали видеоролики с обвинениями Москвы в поддержке режима Б. Асада путем поставок ему вооружения (на видео фигурировал захваченный боевиками сирийский военный самолет российского производства. - Прим. авт.) и обещаниями отправить эти вооружения лично В.В. Путину. Также «Исламское государство» на камеру проводило казни российских «шпионов», тогда как последнее такое видео вышло 2 декабря 2015 г. В конце концов ИГИЛ взяло на себя ответственность (реальная причастность данной террористической группировки пока не доказана. - Прим. авт. ) за теракт на борту российского самолета в небе над Египтом, в результате которого погибли 224 человека.
Кроме того, в рядах «Исламского государства», по данным спецслужб, воюют около 2 тыс. граждан России, а по некоторым экспертным оценкам, их число приближается к 5 тыс. Как утверждается, например, в расследовании «Новой газеты», выезд некоторых из них был, если и не организован, то по крайней мере поощрялся ФСБ России в целях ослабления террористического подполья в нашей стране3. Основные же вопросы среднесрочной и
1 Саудовские проповедники призвали мусульманский мир объявить России джихад из-за «оккупации» Сирии, 5 октября 2015 г. URL: http://www.newsru. com/world/05oct2015/djihad.html
2 Саудовская Аравия призывает Россию прекратить бомбардировки в Сирии, 1 октября 2015 г. URL: http://www.newsru.com/world/01oct2015/saudi.html
3 Милашина Е. Халифат? Приманка для дураков! // Новая газета, выпуск № 80, 29 июля 2015 г. URL: http://www.novayagazeta.ru/inquests/69364.html
долгосрочной перспективы в этой связи: возможное возвращение боевиков в Россию и активизация террористической деятельности на Северном Кавказе и в других российских регионах.
Параллельно с этим в целом существуют опасения о слиянии российского террористического подполья с «Исламским государством», и его дальнейшее функционирование под этой зонтичной структурой. В этом ключе с конца ноября 2014 г. лидеры боевиков стали планомерно присягать на верность главарю ИГИЛ Абу Бак-ру аль-Багдади. Апогеем этого процесса стало датированное 21 июня 2015 г. сообщение о такой присяге «в полном составе» всех боевиков, входящих в структурные подразделения «Эмирата Кавказ». В свою очередь, несколькими днями позже «Исламское государство» объявило о создании под предводительством дагестанского боевика Абу Мухаммада Кадарского вилаята (провинции) на Северном Кавказе, включающего в себя территории Чечни, Ингушетии, Дагестана и Кабардино-Балкарии1.
Итак, учитывая вышеизложенное, можно сделать вывод, что риск террористической угрозы, исходящей от ИГИЛ, для России существовал всегда независимо от непосредственной вовлеченности нашей страны в события в Сирии. Тем не менее проведение военной операции объективно повышает этот риск, что уже подтверждается фактом теракта в небе над Египтом, хотя непосредственная причастность «Исламского государства» еще не доказана. В то же время интенсификация бомбардировок - курс, который был взят Президентом России по итогам предварительного расследования авиакатастрофы российского самолета, - не способна справиться с радикальной идеологией террористов. Исходя из ретроспективного анализа последних контртеррористических операций в Афганистане, Ираке, Ливии и т.д., максимум, чего удастся добиться, это ухода боевиков в подполье, с сохранением за ними всех возможностей для проведения террористической деятельности. Соответственно, в связке с неминуемым ухудшением имиджа России в глазах широкого исламского мира риск террористической угрозы непосредственно на российской территории как в краткосрочной, так и в среднесрочной перспективе останется на достаточно высоком уровне, а перспективы достойного завершения самой военной операции - весьма туманными. Похоже, что
1 Цуркан А.А. Российско-американское контртеррористическое сотрудничество: Базис для возобновления // Россия и Америка в XXI веке. - 2015. - № 3. URL: http://www.rusus.ru/?act=read&id=473
окончательный выход России из Сирии будет очень напоминать выход СССР из Афганистана в 1989 г., с той лишь существенной разницей, что в этом случае у нашей страны нет на этой территории наземных вооруженных сил.
Статья предоставлена автором для публикации в бюллетене «Россия и мусульманский мир».
Е. Елькина,
младший научный сотрудник (Институт Африки РАН) ГИДРОПОЛИТИКА В БАССЕЙНЕ НИЛА
Редкая встреча лидеров африканских стран-соседей привлекала такое внимание в мире, как саммит, состоявшийся 23 марта 2015 г. в Хартуме. В нем участвовали президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси, премьер-министр Эфиопии Хайлемариам Деса-лень и президент Судана Омар аль-Башир. Речь шла о водах Нила и о путях решения споров, связанных со строительством на Голубом Ниле «Великой дамбы эфиопского возрождения»1.
Подписывая документ, президент Египта ас-Сиси сказал: «Дамба возрождения представляет собой источник новых возможностей для миллионов жителей Эфиопии, поскольку она будет производить экологически чистую электроэнергию, но для такого же количества их братьев, живущих на берегах Нила в Египте, она является источником опасений и тревог. Причина в том, что Нил -их единственный источник пресной воды, фактически - источник жизни»2. Три лидера приняли «Декларацию о принципах», которая посвящена их взаимодействию в связи со строительством «Великой плотины».
Декларация содержит немало неясных формулировок, в ней фактически нет никакой конкретики. Вместе с тем в ней говорится о стремлении решать проблемы на основе «взаимопонимания, общего интереса, добрых намерений, пользы для всех и принципов международного права»3, а также о необходимости сотрудничества в деле понимания «водных нужд» в странах, лежащих как вверх, так и вниз по течению Нила.
