CC BY
75
УДК 74.03
ХАЧИДОГОВ Руслан Асланович Соискатель кафедры психолого-педагогических и медицинских проблем социальной работы
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ МУСУЛЬМАНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ КОНЦА XIX - НАЧАЛА ХХ ВЕКОВ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
В статье представлены ранее не публиковавшиеся архивные и документальные материалы. В ней анализируется российская политика в области мусульманского образования конца XIX - начала ХХ вв. на Северном Кавказе. Доказывается, что в этот период в регионе сложилась определенная система мусульманского образования, представленная двумя типами школ: мектебе (мактаба) и медресе (мадраса), обучение в которых имело существенные недостатки, однако за неимением других типов учебных заведений эти школы пользовалась неким почтением среди мусульман. Система образования и воспитания вызывала справедливую критику русских и горских мыслителей, мечтавших о новой демократической и вне-сословной школе. Делаются выводы, что правительство посредством системы контроля Министерства народного просвещения на долгие годы затормозило развитие системы мусульманских учебных заведений не только в Северо-Кавказском регионе, но и во всей Российской империи.
Ключевые слова: Российская империя; СевероКавказский регион; Коран; мусульманское образование; мектебе; медресе; мударрис; сохта; система обучения; горские народы.
DOI: 10.17748/2075-9908.2015.7.5/1.067-071
KHACHIDOGOV Ruslan Aslanovich, Applicant for a Degree at the Chair of Behavioral and Pedagogics and Health Issues in Social Welfare
POLICY ON MOSLEM EDUCATION & UPBRINGING RUSSIA IMPLEMENTED IN THE NORTHERN CAUCASUS IN THE LATE XIX AND
EARLY XX CENTURIES
The paper presented some archive records and documented materials not published earlier. The survey examined the Russian policy in the domain of Moslem education of the late XIX and early XX centuries in the Northern Caucasus, and proved that a specific setup of Moslem education has been established in that period in the region representing two types of school, namely mektebe (maktaba) and medrese, with the training standards in both having essential faults; however, since another type of training institutions did not appear there, the mentioned schools stood high among the Moslems. The established setup of education and upbringing gave rise to fair criticism among the Russian and highlander thinkers, who dreamed about a new pro-democratic school that did not maintain class segregation. The study made an inference that the Government by means of an inspection system under the Ministry of Public Education, that for years to come slowed down advancement of the framework of Moslem training institutions not only for the Northern Caucasian region, but also for the entire Russian Empire.
Key words: Russian Empire; Northern-Caucasian region; Koran; Moslem education; to mektebe; to medrese; mudar-ris; sokhta; training framework; highlander peoples.
В конце XIX - начале ХХ вв. на Северном Кавказе сложилась определенная система образования, всецело подчиненная цели воспитания горских народов в духе преданности российскому престолу. В этом случае царские чиновники делали ставку на рост духовности нерусских народов посредством конфессионального образования их при помощи церковноприходских и мусульманских школ. Последние имели две категории: мектебе (мактаба) - религиозная школа низшего порядка и медресе (мадраса) - школа повышенного обучения.
Образование в них оставляло желать лучшего. В мектебе, например, в системе обучения не существовало никакого порядка. Дети разных возрастов проходили обучение вместе. Переход в следующий класс осуществлялся только после усвоения определенного материала. В этой начальной школе учителем (муллой) обращалось внимание только на изучение арабского алфавита и умение читать Коран. Срок обучения также был не определен и составлял обычно от трех до пяти лет. Несмотря на то, что сами некоторые священнослужители были неграмотны, а обучение платное, все же эта школа пользовалась неким почтением среди мусульман, так как другой формы обучения не существовало.
Перейти на следующий образовательный уровень и продолжить обучение в медресе могли немногие, главным образом, дети из зажиточных семейств. Основным предметом здесь также являлось изучение Корана и сунны. Однако к этому добавлялось еще изучение арабской грамматики (нахуа), логики (мантык), догматики (акаид). Хотя все они были лишь подспорьем в изучении мусульманского богословия, все же имели и определенное положительное значение: давали некоторые знания и воспитывали нравственность. Отдельным циклом шли предметы религиозно-догматического характера: юриспруденции (усул аль-фикх), наследственного права (фараиз), истории философии и истории естествознания (хикмат) [15, л. 81].
В этой школе повышенного обучения также не существовало никаких образовательных программ и определенного времени их освоения. Все эти предметы преподавал, как правило, один учитель (мударрис). Однако из-за большого объема работы он не мог справляться со своими обязанностями и потому назначал себе помощников из числа наиболее способных слушателей. Эти помощники (хальфа) преподавали только «второстепенные» предметы. Такая система образования сложилась во всех районах Северного Кавказа, исключение составляла только Северная Осетия, в основе своей исповедовавшая христианскую религию. Однако в тех районах, где исповедовали мусульманство, роль мектебе и медресе взяли на себя примечеть-
ские школы. Так, по данным 1886 г., в селе Вольно-Магометановском, где существовало четыре мечети, обучение детей велось только при них. Целью таких школ являлась подготовка мусульманских священнослужителей из простых сельчан. В них, как правило, обучалось около 30 учеников (сохта). Главной дисциплиной было толкование Корана (начальная ступень обучения), затем наиболее толковые сохты проходили курс изучения арабского языка. Третья ступень заключалась в продолжении образования в арабских странах, но это «излишество» могли себе позволить только зажиточные мусульмане [1, с. 19-23].
Свидетельства очевидцев подтверждают факт непродуманности образования для мусульман. Так, педагог Х. Уруймагов писал: «Интересуюсь вопросом преподавания мусульманского вероучения в школах единственно лишь постольку, поскольку неправильная постановка его вносит некоторую дисгармонию и в стройность обучения групп других школьных предметов» [16]. Причем постановка образования в мектебах и медресе была много хуже, чем в христианских школах. Обучение в мусульманских школах, открытых при каждой мечети или на дому у муллы, носило формальный характер, так как изучение Корана на незнакомом детям языке тормозило умственные способности детей, которые чаще всего выходили из школы такими же неграмотными, какими были до поступления в нее. Об этом свидетельствуют источники, а также воспоминания и статьи современников, в частности А. Омарова, А. Омар-Оглы, П. Услара и других просветителей. Однако нельзя не признавать тот факт, что даже такое обучение оказывало позитивное влияние на развитие общего образовательного уровня населения мусульманских районов. К тому же мусульманская школа являлась для многих единственным источником получения знаний [2, с. 43].
Система образования и воспитания вызывала справедливую критику русских и горских мыслителей, мечтающих о том времени, когда обучение юных горцев будет начинаться с изучения материнского языка. «Корану учат везде, - писал педагог-просветитель С. Бритаев, - во всех мусульманских селениях. Казалось бы, что еще более желать мусульманскому народу для преподавания Корана, которое так распространено. Но если всмотреться в это самое преподавание Корана, то каждый невольно пожелал бы прекратить мусульманину обучение Корану, нежели видеть преподавание его на такой низкой ступени развития, в таком истинно первобытном виде» [4]. Эти слова были произнесены в то время, когда вся Россия проходила реформирование от старометодной мусульманской школы к новометодной. На Северном Кавказе эта пертурбация продвигалась с большим трудом из-за отсутствия хорошо налаженной работы системы мусульманского образования. На этот факт указывал известный деятель начала ХХ в. Ахмед (Ахмад) Цаликов, говоря, что начальная мусульманская школа должна отвечать идее «мастерской человечности», а не «мастерской искусства притупления детских способностей» [18, с. 112].
И даже в таких регионах, как Дагестан и Чечня, где система мусульманского образования имела давнюю историю, продолжал распространяться «определенный консерватизм системы традиционного образования» и «господство... схоластических методов образования» [13, с. 56]. К тому же политика царизма в области народного просвещения кавказского населения заключалась в насильственной русификации и ограничении развития национальной культуры, и потому в мусульманских учебных заведениях полностью игнорировалось обучение на родном языке. Известный просветитель Г.И. Дзасохов, критикуя насильно проводимую в регионе антинародную политику царизма, говорил: «Отнять родной язык у данного народа, значит обезличить его. В родном языке, как воплощении личности нации, каждый народ выражает свое понимание всего существующего, выражает то, что скрывается в недрах народа. В языке видно содержание духа целого народа» [10].
Мусульманские народы, недовольные политикой российской администрации, устанавливаемой ею в Северокавказской области, все чаще стали высказываться за контроль ответственности государства перед горцами во всех сферах общественной жизни, в том числе и за образование. И, как писал просветитель и педагог Г.И. Дзасохов, улучшение постановки образования мусульман связывалось напрямую с благополучием российского государства. «Мы не можем равнодушно относиться к невежеству сочленов нашего государства, -писал он в статье «О просвещении мусульманского населения», - ибо от невежества части населения страдает и организм государственный в целом» [11].
Такая политика была связана с тем, что у царских чиновников имело место мнение о ненужности ислама, мотивированное тем, что он не является государственной религией. В результате такой однобокой и недальновидной политики пустующие места мусульманских священнослужителей стали заполняться приезжающими из Ирана и Турции проповедниками, которые подчас были весьма неграмотны. На этот факт указывал наместник Кавказский князь Воронцов-Дашков в отчете царю: «Стыдно признаться, что я не имею возможности на должность Шейх-уль-Ислама, главы Закавказского духовного управления шиитского толка, назначить лицо,
сколько-нибудь удовлетворяющее самым скромным требованиям, в смысле образования, духовного значения среди мусульман.., а при назначениях на должности председателей и членов губернских меджлисов принужден удовлетворяться полуграмотными людьми» [5, с. 134].
Критикуя постановку школьного образования в Северо-Кавказском регионе, педагоги поднимали вопросы и об улучшении обучения мусульман. В этой связи они рекомендовали российскому правительству присмотреться повнимательнее к нуждам горцев, подняв их образование на должный уровень.
Впервые на уровне государства просвещение «инородцев» было закреплено 26 марта 1870 г. «Правилами», в которых говорилось о борьбе «с магометанской племенной организацией и цивилизацией, направленных на скорейшее обрусение мусульман и их коалесценции с русским народом» [7, л. 14-15].
Начальным этапом адаптации мусульманского образования к общероссийскому на государственном уровне стало обязательное введение в магометанских школах русского языка. Причем они могли работать только при наличии в них учителя русского языка, содержащегося за счет мусульманских обществ. Посещение сохтами русского языка стало обязательным.
Следующий этап наступил 20 ноября 1874 г. с Высочайшим утверждением Государственного Совета, который вводил систему мусульманского образования в подотчетность учебному ведомству. Отныне контроль над мектебе и медресе передали в ведение инспекторов народных училищ. Таким образом, окончательно осуществился проект русификации мусульманских общин, что являлось, скорее, негативным фактором, тормозящим умственное развитие детей, привыкших говорить на материнском языке. Свидетели тех событий отмечали чрезмерное насаждение русского языка в ущерб национальному. Так, в статье «О просвещении мусульманского населения» Григорий Дзасохов верно подмечает, что царизм хотя и добивается путем «скорейшего обрусения инородцев ускорения, приобщения их к русской гражданственности», но не достигает желаемого, так как методы его антинародны. «Едва ли инородцы, - отмечал он, - покалеченные с потерею языка, составят здоровый элемент в организме русского государства» [9].
Альтернативный вариант открытия школ на безвозмездной основе по примеру бухарских наталкивался на непреодолимые препятствия со стороны чиновников. А при отсутствии всяческой материальной поддержки государства малолетние ученики должны были оплачивать свое образование продуктами, а более старшие - отрабатывать своим трудом у мударрисов.
К тому же содержание русских классов, также ложившееся на плечи мусульманских общин, было весьма разорительным - 400 рублей в год. Вот и выходило, что обязательное условие открытия мусульманских школ становилось вообще равносильным запрету [6, л. 112об.].
Огромные полномочия, коими обладали инспектора, предписывали им следить за соответствием санитарно-гигиенических условий в учебных заведениях. В этом плане почти все медресе и мектебе мало им соответствовали по причине тесноты школьных помещений, их недостаточной вентиляции и ветхости строений. Этот факт подтверждает знаменитый просветитель Коста Хетагуров, который в своих многочисленных статьях указывает на несоответствие состояния учебных заведений духовным интересам горцев. По словам поэта, «они были больше похожи на хлев, чем на просветительские учреждения» [17, с. 294-295]. Что было опять-таки связано с отсутствием финансирования на строительство новых школ.
Но основное предназначение инспекторского слежения заключалось в самом духе преподавания в мектебе и медресе, не допускавшем в учебный процесс рукописных и заграничных изданий. Это был серьезный удар по мусульманскому образованию, так как оно было в основном построено на рукописных источниках: не хватало печатных изданий и хосты переписывали их от руки. К тому же они подвергались строгой цензуре, и нередко функционеры вымарывали целые разделы, посвященные теологическим проблемам. А имбарго на заграничные издания препятствовало покупке недорогих сборников Корана и хадисов в мусульманских странах, тем самым увеличивая недостаток в учебниках и методических пособиях.
Таким образом, все вышеизложенное (сокращение образовательных учреждений, отсутствие в них гигиенических нормативов и недостаток учебных пособий) способствовало выезду молодежи в мусульманские страны в поисках образования. К тому же, зачастую инспектора народных училищ были несведущи в вопросах мусульманской теологии и потому не могли при всем своем желании полноценно осуществлять контрольные функции за этими конфессиональными учреждениями. Данный факт являлся существенным тормозом в воспитательно-образовательном деле. Педагоги не могли остаться равнодушными от происходящей в то время полемике: каким быть наблюдателю народных школ. Так, по этому поводу М. Граданов писал, что народное просвещение всецело зависит от «лиц, кои станут во главе учебных заведений» [19, л. 34].
В ответ на статью владикавказского педагога Л. Боцвадзе «Какому кандидату следует дать предпочтение на должность инспектора или наблюдателя начальных школ и почему?» [3] Григорий Иванович выступил в той же газете с ответным опровержением. Особенно не согласен был Дзасохов с утверждением автора статьи о назначении на этот пост педагога-практика. Понимая, что дидактический принцип «чему учить?» намного важнее вопроса «как учить?», педагог, отстаивая свою точку зрения, писал, что в способе преподавания каждый учитель должен быть волен и не стесняем, «иначе урок по заученной схеме преподавания получится сухим и неинтересным для учеников» [8].
В начале хХ в., когда по всей стране наметилась революционная ситуация, школьные инспектора начали выполнять функции полицейского наблюдения и полицейского сыска. В этом аспекте актуальными были слова В.И. Ленина, который, раскрывая сущность просветительской политики царизма, писал: «Вся деятельность Министерства народного просвещения в этом отношении одно сплошное надругательство над правами граждан, над народом. Полицейский сыск, полицейский произвол, полицейские помехи просвещению народа, полицейское разрушение того, что делает сам народ для своего просвещения - вот к чему сводится вся деятельность Министерства» [14, с. 595-596].
Правительство, проводя антинародную политику, опасалось, что запретительными мерами лишь усугубит ситуацию на окраинах государства и потому позволило инспекторам вводить ограничения постепенно, чтобы горцы могли привыкнуть к надзору со стороны Министерства народного просвещения. Такая система контроля стала на долгие годы преградой развития системы мусульманских учебных заведений не только в Северо-Кавказском регионе, но и во всей Российской империи.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Блейх Н.О. Особенности северокавказского просвещения в революционный период начала ХХ века. //«The First International conference on development of historical and political sciences in Eurasia». Proceedings of the Conference (September 21, 2014). «East West» Association for Advanced Studies and Higher Education GmbH. - Vienna. 2014. - 40 p. - С. 19-23.
2. Блейх Н.О., Кесаева Р.Э. Творческое содружество российских и горских просветителей в борьбе за становление и развитие на Северном Кавказе школьного образования. Монография / Под ред. акад. А.А. Магометова. - Владикавказ: Изд-во им. В. Гассиева, 2009. - 612 с.
3. Боцвадзе К. Какому кандидату следует дать предпочтение на должность инспектора или наблюдателя начальных школ и почему? // Казбек. - 1905. - 29 июля.
4. Бритаев С. Мусульманская школа // Терек. - 1915. - № 5377.
5. Воспоминания князя А.М. Дондукова-Корсакова. Князь М.С. Воронцов // Старина и новизна. - 1902. - № 5. - С. 134.
6. ГАКК. Ф.427. Попечитель Кавказского учебного округа. Л. 112об.
7. ГАСК. Ф.15. Кавказская дирекция училищ Ставропольской губернии 1847-1876 гг. Л. 14-15.
8. Дзасохов Г.И. К вопросу о кандидате на должность наблюдателя школ // Казбек. - 1905. - 4 августа.
9. Дзасохов Г.И. К ревнителям просвещения инородцев // Терек- 1912. - 12 июня.
10. Дзасохов Г.И. О воспитательном и образовательном значении родного языка // Казбек. - 1904. - 27 апреля.
11. Дзасохов Г.И. О просвещении мусульманского населения // Терек. - 1911. - 15 февраля.
12. Дзасохов Г.И. Голос смущенной совести // Казбек. - 1905. - 26 июля.
13. Кочисов В.К., Чеджемов С.Р. История развития народного образования в Осетии. - Владикавказ, 1995. - 211 с.
14. Ленин В.И. О воспитании и образовании // Хрестоматия по истории школы и педагогики в России (до Великой Октябрьской социалистической революции) / Сост. С.Ф. Егоров. - М., 1986. - 321 с.
15. ОРФ СОНИИ ИФЭ. Ф.11. Г.И.Дзасохов. Оп.1. Д.34. Л.87-171.
16. Уруймагов Х.А. Из области педагогики // Терек. - 1915. - 15 апреля.
17. Хетагуров К.Л. Церковные школы в Осетии // Собр. соч. - М.,1960. Т.4. - 401 с.
18. ЦаликовА.Т. Мусульмане в России и Федерации. - М., 1917. - 112 с.
19. ЦГА РСО-А. Ф.12 - Канцелярия начальника Терской области. Л. 34.
REFERENCES
1. Ble^ti N.O. (2014). [The special features of North-Caucasian education in the revolutionary period began KHKH of the century]. «The First International conference on development of historical and political sciences in Eurasia». Proceedings of the Conference «East West» Association for Advanced Studies and Higher Education GmbH. [The Art and Education], pp. 19-23 (in Vienna).
2. Bleich N.O., Kesaeva R.E. Tvorcheskoe sodrujestvo rossiiskih i gorskih prosvetitelei v borbe za stanovlenie i razvitie na Severnom Kavkaze shkolnogo obrazovaniya. [Creative friendship of Russian and mountain enlighteners in the fight for formation and development in the North Caucasus of school formation]. Vladikavkaz. 2009. 612 p.
3. Botsvadze K. (1905) Kakomu kandidatu sleduet dat predpochtenie na doljnost inspektora ili nablyudatelya nachalnih shkol i pochemu? [What candidate should be given preference to the post of inspector or observer of elementary schools and why?]. Kazbek. [The Art and Education]. 29 iyulya. (in Russ.).
4. Britaev S. (1915) Musulmanskaya shkola. [Moslem school]. Terek. [The Art and Education]. № 5377. (in Russ.).
5. Vospominaniya knyazya A.M. Dondukova-Korsakova. Knyaz M.S. Voroncov (1902). [Recollections of prince A.M.Dondukova-Korsakov. Prince M.S. Vorontsov]. Starina i novizna. [The Art and Education]. № 5. P. 134. (in Russ.).
6. GAKK. F.427. Popechitel Kavkazskogo uchebnogo okruga. [Trustee of Caucasian training region]. L. 112 ob.
7. GASK. F.15. Kavkazskaya direkciya uchilisch Stavropolskoi gubernii 1847-1876 gg. [Caucasian board of the schools of Stavropol province 1847-1876 yr.]. L. 14-15.
8. Dzasohov G.I. (1905). K voprosu o kandidate na doljnost nablyudatelya shkol. [To a question about the designee of the observer of the schools]. Kazbek. [The Art and Education]. 4 August. (in Russ.).
9. Dzasohov G.I. (1912). K revnitelyam prosvescheniya inorodcev. [To the adherents of the education of inorodtsev]. Terek_[The Art and Education]. 12 June. (in Russ.).
10. Dzasohov G.I. (1904) O vospitatelnom i obrazovatelnom znachenii rodnogo yazika. [On the educational and educational value of the native language]. Kazbek. [The Art and Education]. 27 April. (in Russ.).
11. Dzasohov G.I. (1911) O prosveschenii musulmanskogo naseleniya. [On the education of the Moslem population]. Terek. [The Art and Education]. 15 February. (in Russ.).
12. Dzasohov G.I. (1905) Golos smuschennoi sovesti. [Voice of the confused conscience]. Kazbek. [The Art and Education]. 26 July. (in Russ.).
13. Kochisov V.K., Chedjemov S.R. Istoriya razvitiya narodnogo obrazovaniya v Osetii. [History of the development of public education in Osetia]. Vladikavkaz_ 1995. 211 p.
14. Lenin V.I. O vospitanii i obrazovanii. [On the training and the formation]. Hrestomatiya po istorii shkoli ipedagogiki v Rossii_do Velikoi Oktyabrskoi socialisticheskoi revolyucii, / Sost. S.F. Egorov. Moscow. 1986. 321 p.
15. ORF SONII IFE. F.11. G.I.Dzasohov. [ O G.I.Dzasokhov.]. P.1. D.34. L.87_171.
16. UruimagovH.A. (1915). Iz oblasti pedagogiki. [From the region of pedagogy]. Terek. [The Art and Education]. 15 April. (in Russ.).
17. Hetagurov K.L. Cerkovnie shkoli v Osetii [Church schools in Osetia]. Sobr. soch. Moscow. 1960. T.4. 401 p.
18. TsalikovA.T. Musulmane v Rossii i Federacii. [Moslems in Russia and Federation]. Moscow. 1917. 112 p.
19. CGA RSO A. F.12. Kancelyariya nachalnika Terskoi oblasti. [Office of the chief of Ter region]. Leningrad. 34.
Информация об авторе
Хачидогов Руслан Асланович, соискатель кафедры психолого-педагогических и медицинских проблем социальной работы СевероОсетинского государственного университета им. К.Л.Хетагурова, по специальности 07.00.02 Отечественная история, с. Нартан, (КБР) Россия Место работы: Северо-Кавказский институт повышения квалификации (филиал) Краснодарского Университета МВД России, Россия, Кафедра огневой подготовки. Ruslan.khachidogov.88@mail.ru
Научный руководитель: Блейх Надежда Оскаровна, доктор исторических наук, профессор, Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л.Хетагурова, super-dezhda2013@yandex.ru)
Получена: 24.05.2015
Information about the author
Khachidogov Ruslan Aslanovich, Applicant for a Degree at the Chair of Behavioral and Pedagogics and Health Issues in Social Welfare, Northern Osetia State University named after K.L. Khetagurov, Major # 07.00.02 Russian History; the village of Nartan, (Kabardino-Balkarian), Russia.
Place of work:Chair of Shell Fire Preparation, Northern Caucasian Institute of Advanced Vocational Training (Branch) with the Krasnodar University under the Russian Federation Ministry of Interior
Ruslan.khachidogov.88@mail.ru
Academic Adviser: Bleikh Nadejda Oskarovna, PhD. in History, Professor, Northern Osetia State University named after K.L. Khetagurov, super-dezhda2013@yandex.ru)
Received: 24.05.2015
