CC BY
7
духа и бездумных заимствований ценностей западной цивилизации. Преодолеть расколотое многомерное коммуникационное пространство и обустроить огромную страну можно через созидательную энергию ума и веры. Чрезмерное торжество демократии, введение демократических институтов в поле атеистической души привело к формированию клептократии с непреодолимым стремлением к казнокрадству. Западноевропейские традиции демократии и правового государства использовались в Восточной Европе не в форме общественного обустройства, а в качестве предмета (булыжника) в борьбе за власть.
Проблема становления правового государства заключается в поиске не «честной» политической элиты, а независимой. Если нет формы, способной нейтрализовать неизбежные человеческие потуги, то тем больше вероятность, что эскадрон «честных» политиков, вошедших во власть, превратится в банду мародеров. Инновационная модель переустройства России, основанная только на политических технологиях и игнорирующая природу человека, исключительно наивна или умышленно упрощает стоящие перед страной задачи. Инновационная программа («Путинский план») будет реализована, если российский государственный орел преодолеет косоглазие и сможет зажечь искру оптимизма - желание творческой и деловой активности, неисчерпаемый ресурс созидательной энергии (силы духа) человека. Будущее рождается сегодня и его ориентиры необходимы для выработки современных решений.
«Мир перемен», М., 2009 г., № 1, с. 97-111.
Антон-Джулио де Робертис,
профессор, историк (Италия)
РОССИЯ И ЗАПАД:
ОТ НОВОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОРЯДКА К «ПОЛЗУЧЕМУ» ВЕРСАЛЮ
Существует распространенное мнение о том, что между странами, прежде входившими в состав СССР, и западными государствами - сторонниками свободы и независимости России, существует непременный конфликт. Якобы Москва утверждает, что этот конфликт способствует возрождению ее «империи» и питает желание Запада данный процесс предотвратить. Описанные предполо-
жения основываются на происходящих в настоящее время событиях. При анализе современной российской политики исследователи стараются раскопать ее исторические корни, при этом руководствуются стереотипами, которые, как правило, мало общего имеют с истинным положением дел.
То, что про происходит сейчас с Европой, очень напоминает тенденции последовавшего после Первой мировой войны периода. В 1920-х годах позиция государств была основана на «неправильном мире» (wrong peace), как выразилась Б. Спинелли, комментируя ситуацию с Грузией. В своих мемуарах Буш-старший и Скаук-рофт - выдающиеся умы периода «холодной» войны - цитируют Версальский договор - ни больше, ни меньше - семь раз. В предисловии авторы пишут, что целью сложных переговоров с Горбачёвым было не допустить, казалось бы, неизбежного распределения ролей между победителями и проигравшими. Им удалось предотвратить заключение очередного Версальского договора и, следовательно, его мрачных последствий для нового зарождающегося порядка. Авторы ясно намекают читателю на то, что разделяют распространенное в научных кругах мнение о том, что жестокие условия, принятые в Версальском договоре, явились причиной категорического неприятия западной демократии Германией и, в результате, - трагедии Второй мировой войны.
В своем диалоге с Западом Горбачёв декларировал Новый экономический порядок как определенную политическую цель. В сущности, единственная причина, по которой удалось миновать еще один Версальский договор, - это то, что оппоненты Москвы во главе с Соединенными Штатами приняли решение действовать совместно во имя установления этого Порядка; договоренности, достигнутые в переговорах, стали первым практическим шагом на пути к поставленной цели. Согласно идее советского президента, индивидуальные цели отдельно взятых государств должны отойти на второй план перед принципами новой системы. Действительно, заявление Горбачёва стало примером политической искренности, демонстрирующей новую позицию Москвы, ее уважение к западному собеседнику и готовность брать на себя обязательства. Тем не менее западные страны не последовали по намеченному курсу после ухода Горбачёва с политической сцены. Несмотря на дружелюбную позицию его приемника, Б.Н. Ельцина, состоялось продвижение НАТО на Восток (которое русские называют экспансией). Политика сокращения вооружений была свернута, ее место
заняли меры, основанные на применении силы, противоречащие принятым в ООН средствам обеспечения безопасности.
Действия Америки и Европы очень напомнили поведение победившей стороны в соответствии с Версальским договором. Но события конца XX в. представляются более значимыми, чем результат Версальского мира 1919 г. Дело в том, что нарушение особых договоренностей и отклонение от согласованного плана действий, во имя которого на первоначальном этапе одна из сторон предприняла обременительные для себя шаги, представляются более тяжкими, чем безрадостное исполнение условий договора проигравшей стороной. Хотя договоренности существовали только в устной форме и не были подкреплены письменным документами, как отметил в своих воспоминаниях Примаков, эти договоренности были разумным обоснованием решений, принятых Горбачёвым.
Смена курса, о которой идет речь, без сомнения, явилась результатом так называемого «возвращения истории» - возросшей склонности влиятельных политических игроков применять методы и систему ценностей, присущие великим державам прошлого при построении международных отношений и политики безопасности. Иначе говоря, мы возвращаемся к применению политики силы и безоговорочному приоритету национальных интересов при решении международных политических вопросов. Приемлемым оказывается даже желание прибегать к войне для достижения поставленных целей.
Для западной демократии это поистине беспрецедентное нововведение, ведь основная организация по безопасности (НАТО) всегда декларировала применение оружия как крайнюю меру защиты от агрессии, война никогда не оказывалась среди методов, применяемых этой организацией. Более того, применение силы предусмотрено Североатлантическим договором только для противостояния агрессии. Причем ст. 5 Договора, в которой описывается casus foederis, недвусмысленно ссылается на ст. 51 Устава ООН о необходимости ставить в известность Совет Безопасности ООН о проведении мероприятия по самообороне и невозможности затронуть область компетенции Совета при осуществлении этих действий. В настоящее время мы столкнулись с явлением, которое Д. Миршаймер обозначил как «трагедию политики великодержавности». Этот проницательный ученый в своей работе 1990 г. с говорящим названием («Назад в Будущее») предвидел нынешнюю ситуацию и события последней, казалось бы, нескончаемой, дека-
ды XX в. В своей книге он пишет, что за биполярной тенденцией последует мультиполярность, т.е. произойдет возврат к нестабильным, переменным альянсам, знакомым истории Европы и всего северного полушария, начиная с истоков современной эпохи.
Сегодня мы снова оказались в ситуации, когда национальные интересы становятся критерием принятия того или иного политического решения. Интересы государства - вот истинная (хоть это и скрывается) движущая сила событий и решений на политической сцене. И этот двигатель политики слишком часто вступает в противоречие со священными принципами документов, подписанных в 1945 г. в Сан-Франциско, в 1975 г. - в Хельсинки, в 1990 г. - в Париже. Теперь война воспринимается как необходимый, обязательный инструмент для эффективного противостояния угрозам, якобы нависшим над свободой и безопасностью «демократий». Налицо огромная разница между перспективами, обрисованными Горбачёвым, Бушем и Колем при составлении соглашений, закончивших «холодную войну», и практическими действиями политических игроков.
Сейчас самое время задуматься, что произошло за последние несколько лет. Был ли этот возврат по спирали истории, этот резкий поворот от рациональных предложений Буша-старшего и Горбачёва действительно неизбежным? Действительно ли нельзя было следовать по намеченному курсу к установлению Нового экономического порядка? Дело в том, что план, задуманный на Мальте, должен был воплощаться постепенно. Отказ Штатов от их личных интересов ожидался в соответствии с совместно выработанной политической моделью, основанной на взаимном уважении и выполнении обещаний. Соединенные Штаты должны были предпринять определенные шаги, ведущие к воссоединению Германии, прекращению Варшавского договора, войны в Персидском заливе и недопущению мероприятий, запущенных Джорджем Бушем в 1991 г.
В свете описанных соображений беспристрастный наблюдатель не ошибется, предположив, что Россия действительно хочет или восстановить свою империю, или же желает, чтобы регионы, прежде входившие в ее состав, не оказались под влиянием третьей стороны и не стали бы пространством для организации военных баз и, следовательно, инструментом для атаки на Россию. Нужно отметить, что возвращение к политике силы влечет за собой стремление органов, ответственных за безопасность в каждом отдельно взятом государстве, подстраиваться под заявления, открыто деклариру-
емые основными влиятельными странами. Действительно, в таком случае приходится разрабатывать способы реагирования при наихудшем сценарии, а не исходить из логического выстраивания ситуации.
«Общество. Среда. Развитие», СПб., 2009 г., № 1, с. 77-80.
В. Зорин, А. Рудаков, политические аналитики РОССИЙСКАЯ МОДЕЛЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КУЛЬТУР И ЦИВИЛИЗАЦИЙ КАК ИСТОРИЧЕСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА ЗАПАДНЫМ «СЦЕНАРИЯМ» РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Согласно наиболее известным в среде политических элит различных государств современным концепциям современного глобального мироустройства, можно сделать выводы о том, что все они в той или иной степени представляют мир как неизбежно конфликтный. Особо ярко конфликтность современных международных процессов отражена в весьма популярной в среде западных элит теории С. Хантингтона. На самом деле цивилизационный подход в изложении С. Хантингтона - это своеобразный взгляд кабинетного ученого, весьма отдаленный от реальности. Чтобы понять это, достаточно обратиться к недавней истории постсоветских стран. Что касается России, то в ней благодаря объединяющей роли русского народа сохранились уникальное единство и многообразие, духовная общность и союз различных народов. Они сыграли историческую роль в формировании российской цивилизации, имеющей сложный характер и сумевшей, изменяя исторически свои политические границы, сохранять и поддерживать глубинные внутренние основы социально-культурной самобытности входящих в нее общностей. Их взаимодействие, не исключающее конфликт как важнейшую форму развития, базировалось, тем не менее, не на попытках тотально навязать свои принципы друг другу, а на сотрудничестве, особенно и прежде всего, именно между этноконфессиональными общностями как субъектами цивилизаций. Хорошо известны исторические факты подобного рода, связанные как с международными коммуникациями горизонтального характера (например, между русскими и представителями мусуль-
