CC BY
9
УДК 008(075.8)
РОССИЯ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКИХ МЕТОДОВ ИССЛЕДОВАНИЯ В КУЛЬТУРОЛОГИИ
RUSSIA IN THE LIGHT OF POST-NONCLASSICAL INVESTIGATION METHODS
IN CULTURAL STUDIES
В. П. Овсянников
V. P. Ovsyannikov
ФГБОУ ВПО «Поволжский государственный университет сервиса», г. Тольятти
Аннотация. Раскрываются особенности «работы с незнанием», дается авторское понимание технологии выбора варианта общественного развития на переломах истории. Анализируется современная социокультурная модель России, которая, по мнению автора, грозит «падением за горизонт событий».
Abstract. The article reveals the peculiarities of eradicating ignorance, gives the author's understanding of the technique of selecting the way of social development during the turning points of the history. It analyses the contemporary social and cultural pattern of Russia which in the author’s opinion threatens to «fall behind the horizon of the events».
Ключевые слова: гештальт, коэволюция, самоорганизация, аттрактор, система, будущее, нация, альтернативная история, бифуркация, «антигерои», «герои», свобода, энтропия, пассионарность.
Keywords: gestalt, co-evolution, self-organization, attractor, system, future, nation, alternative history, bifurcation, «antiheroes», «heroes», freedom, entropy, passionarity.
Актуальность исследуемой проблемы. Перед лицом глобальных опасностей мир постепенно превращается во взаимосвязанное целое. Единственное знание, которое нам необходимо в этой ситуации, - это знание о том, как идти дальше. Поэтому особенно важно, с каким историческим багажом мы будем позиционироваться в новом мире. Естественно, у каждого поколения, социальной группы, класса и т. п. своя правда, но, надо заметить, не истина. Более того, истины вообще никто из них знать не хочет.
Там, где россияне, жившие задолго до нас, видели одни проблемы, мы видим другие и не только иначе их формулируем, но и претендуем на «более верную», по нашему мнению, интерпретацию представлений прошлого. Страсть к критиканству части нашей «творческой» интеллигенции, не будучи ограниченной никакой моралью, превращается в орудие разрушения, а не освобождения личности.
Материал и методика исследований. Теоретико-методологическую основу работы составляет совокупность идей, относящихся к философии культуры. Труды отечественных и зарубежных философов, культурологов, историков: М. Вебера, А. Дж. Тойнби,
И. Р. Пригожина, Я. Хакинга, С. П. Капицы, С. П. Курдюмова, Г. Г. Малинецкого, С. Хокинга и другие методы исследования, используемые автором, базируются на основополагающем принципе историзма, который позволяет изучить генезис феномена русской культуры в процессе практически-духовного освоения мира, проанализировать составляющие этого процесса. Важное место занимает эмпирическая история культуры. Кроме того, используются испытанные методы научного исследования: сравнительно-исторический, логический, ретроспективный, проблемно-хронологический, синхронный и др.
Результаты исследований и их обсуждение. Современные исследования социокультурных процессов нередко приводят к выводам о вариативности общественного развития. Иначе говоря, общество реально могло пойти по иному пути, отличному от фактически осуществленного. Но существующие подходы к пониманию этих процессов, видимо, исчерпали себя и не позволяют полностью объяснить механизмы саморазвития истории. М. Вебер еще в начале прошлого столетия констатировал, что настало время и в гуманитарной сфере создавать сложные виды исследовательского инструментария. В этом мы с ним полностью солидарны - культурология остро нуждается в разработке новых объяснительных концепций и теорий такого рода. Более того, стремительно нарастающий объем знаний, накопленных человечеством, требует его критического переосмысления - наступило время интерпретаций.
Для этой цели, по нашему мнению, целесообразно использовать постнеклассиче-ские методы в социокультурных исследованиях. Использование, например, синергетического подхода нисколько не умаляет значения, а скорее увеличивает объяснительные возможности других методов и методик, которые можно включать в контекст синергетического подхода.
Видимо, необходима новая техника «работы с незнанием», когда обращение ученого к прошлому осуществляется через призму беспристрастного сомнения и высказывается в отношении исторических событий, лежащих вне сфер интересов исследователя. Рост современного коллективного разума - науки, в которой обнаруживает себя и личностное знание, в контексте исследуемой проблемы можно соотнести с понятием гештальта. Гештальт, по мнению современных исследователей, является неделимым феноменом (Кафка, Вертгаймер). Это сущность, которая есть и исчезает, когда целое разрушается на компоненты. Гештальт иерархически организует (самоорганизует) структурированное, открытое, динамическое целое и становящееся семантическое поле [1]. Тогда можно предположить, что изменение, например, экономических отношений в обществе неминуемо будет достраиваться соответствующей им идеологией, включающей новые интерпретации исторических фактов и событий. Применительно к отечественной истории это может добавить и положительный опыт. Однако на уровне всемирной истории негативные последствия этих новых интерпретаций явно преобладают.
Нам нужно «нечто большее, чем мы сами», чтобы преклоняться перед ним, брать пример, включая тем самым механизм «совести», т. е. самосовершенствования. Однако важно обратить внимание на коммуникативную функцию судьи-совести как ответственного переводчика с языка всеобщих ценностей на язык «справедливых решений» внутри страны. Традиционно принято считать, что ученые объясняют явления, которые они встречают в природе. Но часто в исторической науке они создают явления, которые впоследствии становятся центральными элементами теорий (Я. Хакинг). В этом случае сущность вещей открывается разуму, который тем ближе к постигаемой им истине, чем более
он удален от чувственности, телесности, в противном случае эпистемологическая парадигма будет искажена и достроена в рамках доминирующих тенденций национальной ментальности.
Если исследователь утверждает, что он что-то наблюдает, то ему необходимо знать, как функционирует природа на всем длинном пути от наблюдаемого явления до фиксации его результатов в сознании ученого. Это предполагает, по крайней мере, практическое знание законов природы (М. Планк). Осмелимся добавить, что правильная постановка вопросов в социокультурной сфере возможна только благодаря целесообразному мировоззрению, направленному на благо своего народа.
Тезис «лишь теория решает, что может наблюдаться», в котором суммарно выражалась суть методологических идей А. Эйнштейна, на наш взгляд, может быть частично применен и к трактовке некоторых явлений отечественной истории. Иллюстрацией этому тезису является смена акцентов на «наблюдаемые» исторические явления при изменении подходов в объяснении исторических процессов, происходящих в России.
В своем историческом развитии общественная организация наций и народов претерпевает различные изменения, в том числе и радикальные. Также радикально в этот период меняется государственная система праздников. Это носит закономерный характер, так как новая система ценностей требует иных акцентов в праздничном календаре. Как правило, функциональные элементы культуры имеют символический характер. В рассматриваемом процессе символы особенно нужны, так как многие важные для общества цели и нормы не имеют большой силы для индивидуального сознания. Но символы, святыни в критические моменты позволяют поддерживать «стратегические» цели и интересы и в повседневном поведении, придавая им социально значимые мотивы [1, 137-138].
Разберем эту ситуацию на примере ноябрьских государственных праздников. Первоначально в советское время это был государственный праздник Великой Октябрьской социалистической революции, затем, в постсоветское время, он постепенно превратился в День народного единства. Зададимся вопросом: равновелики ли события 1612 г. и 1917 г. для нашего народа? Для анализа будет использован синергетический подход. Не вдаваясь в подробности, можно отметить, что смены формации и цивилизации в 1612 г. не произошло, это случилось в 1917 г. Синергетический подход дает более широкие возможности для анализа российской истории. Нет сомнения в том, что обе эти даты связаны с системными кризисами русской культуры. В этом состоянии системы как бы «колеблются» перед выбором одного из нескольких путей эволюции. Кризисы в истории не являются случайным эпизодом. Сущность кризиса - переоценка и перекомпоновка слагаемых духовно-смыслового ядра культуры («алгоритма выживания»). Он может привести к краху сообщества и его культуры в ее прежнем облике. Но кризис нередко сопряжен с самопознанием народа, с обнаружением его потенциала, возможностей внутреннего развития. Вот почему, как свидетельствует мировая практика, рождению нового сообщества людей зачастую предшествуют кризисные явления. Очевидно, что кризис работает как точка бифуркации (ветвления), когда происходит пересмотр и отбор новых вариантов выживания сообщества в уже изменившейся социально-политической и природной среде. Тогда наибольшую важность приобретает принцип отбора новых вариантов выживания. Политические ценности, по нашему мнению, могут выступать в роли принципа отбора социального проекта.
В указанных ключевых точках (1612 и 1917 гг.) российское общество имело практически все возможности по выбору какого-либо варианта организации общества - от монархии до народных советов. Причем этот выбор осуществлялся при жестком давлении со стороны Запада (интервенции). Согласно теории самоорганизации (самоорганизация общества в этих точках была налицо), в условиях кризиса культуры даже небольшая флуктуация (колебание) может послужить началом эволюции в совершенно новом направлении, которое резко изменит все поведение макросистемы. Однако это произойдет в том случае, если имеется хотя бы еще один дополнительный аттрактор (устойчивое состояние). Видимо, сложные системы, в том числе и сообщества людей, как бы сами стремятся вернуться в то или иное устойчивое состояние. Но выбор, по нашему мнению, может быть осуществлен только в том случае, если общество как социальная система достигнет определенного уровня сложности. Иначе аттрактором будет оставаться предкризисное состояние. В этом случае, после того как кризис будет преодолен, система вернется к прежнему состоянию. Поэтому Смутное время (1598-1618 гг.) можно назвать Сизифовым трудом: российское общество было еще не готово двигаться вперед, а в кризисной ситуации с большим трудом, только ценой разорения страны и потерей международного авторитета сумело отстоять суверенитет и независимость.
В отличие от Смутного времени (1598-1618 гг.), в основе которого лежали субъективные обстоятельства, кризис российского общества 1905-1918 гг. был обусловлен объективными причинами. Обществу между этими двумя кризисами культуры, особенно в XIX в., были предложены различные социальные проекты развития России, а политические партии к 1917 г. выработали такие ценности, которые могли выступать «принципом отбора» в точке бифуркации. Не отходя дальше от заявленной темы, можно отметить, что наиболее предпочтительным аттрактором, как показала историческая практика, оказался социалистический вариант развития России.
Безусловно, оба события отечественной истории, рассмотренные в качестве примера, значимы, однако, если посмотреть в самое объективное «зеркало», куда смотрятся все народы, - всемирную историю, то там русский 1612 г. практически не отразился, зато события в России 1917 г. приобрели всемирно-историческое значение.
В постиндустриальном обществе из-за высоких темпов развития, а также в силу технизации, бюрократизации и формализации человеческих отношений межпоколенные связи часто рвутся, духовная близость между детьми и родителями не достигается [5, 295-298]. Эта тенденция присуща и современной России, что создает угрозу культурной преемственности, увеличивает число незрелых, инфантильных личностей, спокойно взирающих на любые исторические спекуляции. Без объединяющей ныне живущие поколения идеи, которая объективируется в том числе и в праздниках, не достигается близость с другими людьми и человек обречен страдать от одиночества.
Необходимо согласиться с тем, что для современного человека время течет в одном направлении «из прошлого в будущее» и манипулировать с ним нельзя. Это в первую очередь связано с «энтропийным барьером», который позволяет выразить различие между «полезным» обменом энергией и «диссипированной» энергией, теряемой необратимо. Чтобы придать смысл передаче сигналов (информации), необходим энтропийный барьер. Этот барьер никогда не будет преодолен техническим прогрессом - он бесконечно высок [4].
По этой причине бесперспективны попытки возврата «к истокам» в материальной культуре, экономическом и тому подобном плане, так как необратимость и передача сигналов (информации) тесно связаны между собой. Однако в духовной культуре (например, истории, политике) манипулирование со временем возможно. Причем деструктивность такого рода изменений, в том числе и приближающих нас к истинному знанию, очевидна. Материальный «мир вчера» мы изменить не можем, но его «объективное» отражение пытаемся скорректировать, тем самым искусственно расшатывая единую культурную систему, получая «ответ» на свои действия «сегодня» и «завтра». Природа обозначила энтропийный барьер для материи, но для духовной среды человечеству придется выработать и поставить ограничения самому.
Каждая историческая эпоха по-своему уникальна и неповторима. Прошлые события, видимо, должны восприниматься людьми как нечто законченное, завершенное и неизменное, по отношению к которому они находятся в позиции «внешних наблюдателей». Иное отношение создает условия для ввода в историческое знание наших субъективных оценочных суждений, которые, как это не раз происходило в нашей исторической практике, превращают прошлое в театр абсурда, состоящий из жертв и палачей, постоянно сменяющих друг друга.
В этой связи особый интерес представляет принцип соответствия (Н. Бор), согласно которому новая теория, описывающая более широкий круг явлений, не упраздняет старую, а лишь ограничивает область ее применимости. Там же, где области применимости старой и новой теорий совпадают, их предсказания должны находиться в асимптотическом соответствии друг с другом [1]. Причем принцип соответствия действует по направлениям «от настоящего к прошлому» и от «настоящего к будущему». Применение в со-циогуманитарных науках формационного подхода вместо цивилизационного не отвечает требованиям этого принципа, что не позволяет убедительно объяснять историческое прошлое нашей страны и тем более предвидеть будущее.
Итак, состояние современной науки настоятельно требует новых объяснительных концепций, соответствующих реалиям времени. Важно понять, что социокультурные системы имеют достаточное количество альтернативных путей эволюции. Они, особенно в точках бифуркации, определяются аттракторами открытых и нелинейных социальных сред. Причем радикальные социокультурные изменения неминуемо приводят к перестройке структуры аттракторов и возможных путей в будущее. Аттрактор системы «притягивает» к себе все множество ее траекторий, задаваемых различными начальными условиями, формируя тем самым коридор социокультурного развития [2, 3].
Парадоксальность современной ситуации заключается в том, что на самом аттракторе (странном, стохастическом) движение системы носит неустойчивый характер [3]. Эта неустойчивость заключается в том, что при сколь угодно малом изменении начальных условий возникает сколь угодно большое расхождение исходного и возмущенного движений. В этом случае даже подавление иных мировоззрений и образов жизни может значительно изменить ситуацию. Видимо, предпочтительна коэволюция, совместное развитие носителей различных мировоззрений и цивилизационных ценностей.
Прежние методологические подходы, как мы уже обозначили, не учитывают неоднозначность будущего, факторы детерминации эволюционных процессов из будущего, конструктивность хаотического начала в эволюции, роль быстрых процессов в развитии сложного и многое другое [4]. Так, например, христианство или марксизм-ленинизм да-
вали представление о далеком будущем и «цели» общественного развития. Сегодня мы не знаем, относится ли наше общество к таким объектам, для которых возможно дать долговременный прогноз, для которых существует горизонт предсказания.
Чтобы глубоко понимать свой путь и выбор, который делается в поворотных пунктах истории, нужно представлять поле возможностей, из которых была выбрана траектория к следующей развилке общественного развития. Траектория исторического движения нации во многом связана с изменением областей притяжения аттракторов социокультурных систем. Их структуры описываются достаточно просто, исходя из понимания того, куда идут исторические процессы [3]. Поэтому становится, например, понятным вопрос директора ГАРФ С. В. Мироненко: почему молодежь не хочет знать правды о репрессиях? Видимо, их интересует реальная история, связанная с героями Великой Отечественной войны, покорителями космоса, строителями крупных объектов промышленности и т. п., а не подмена их мнимыми историческими персонажами альтернативной истории. Например, в масштабном проекте «Имя России», где голосовало около 50 млн чел., победили Александр Невский, П. Столыпин, И. Сталин, А. Пушкин, В. Ленин и др. Совокупный портрет весьма симптоматичен и не требует комментариев.
Действительно, в драматические периоды истории (точки бифуркации) роль личности в истории повышается, однако не до такой степени, чтобы она оказалась сильнее самоорганизующейся системы. Возможность в моменты неустойчивости влиять на социокультурные процессы только увеличивает необходимость осознания ответственности каждого человека за судьбу всей системы, всего общества. Однако, по нашему мнению, скорее система выбирает адекватных ей лидеров, чем отдельный человек может ее перепрограммировать или разрушить. Видимо, великие политики угадывают, чего «хочет» система, интуитивно учитывая это при принятии управленческих решений.
В кризисных ситуациях кроме «героев» не менее важны оппоненты («антигерои») системы - это «ветер в паруса». «Антигерои» честно борются и проигрывают. Иначе быть не может, так как в случае выигрыша противников системы состоялась бы альтернативная история, где они были бы «героями». «Герои» и их противники, которых не стоит оскорбительно называть «жертвами», концентрируются в основном в точках ветвления истории. По ним можно определить траекторию реальных исторических процессов. Однако часть населения еще некоторое время продолжает верить в отвергнутые идеалы. Это и есть представители альтернативной истории, которые не попали в силу своего выбора и проигрыша лидеров-противников системы в реальную историю.
Перед следующим зигзагом истории, когда победившие ранее лидеры исчерпали свои силы и общество ждет новых «героев», у представителей альтернативной истории может создаться иллюзия, что настал их час реванша. В этом и заключается своеобразная «ловушка истории», когда представители альтернативного варианта развития после тщетных попыток найти достойного лидера превращают противников системы в «жертв режима», тем самым понижая их «исторический статус» и лишая себя возможности позитивно повлиять на будущее.
Такое развитие социокультурных процессов грозит «падением за горизонт событий» (С. Хокинг), т. е. в «черную дыру» истории, откуда нет выхода. Удержаться «за горизонтом событий» позволяет вектор (стрела) времени, ориентирующий нас только на будущее (цели) [4]. Если мы переходим к «фактам истории», то оказываемся в мнимом времени, которое перпендикулярно реальному. Тогда наблюдателю (обывателю) все ясно
(видны аж «внутренности» истории) в прошлом, но будущего из этой позиции увидеть невозможно. В этом случае вероятность «сорваться за горизонт событий» (в данном случае событие - это то, что предсказать невозможно) очень велика.
«Упасть за горизонт событий» - значит разрушить прежнюю мораль, подменяя историю «отцов героев» на альтернативную, виртуальную историю «антигероев», уже использовавших, как правило, неудачно свою попытку доказать правоту обществу. Это путь национального разрушения, так как институты (образование, просвещение, политические партии, конфессии), опирающиеся на доминирующие ранее моральные нормы, перестают эффективно работать, а выстроить новые препятствует нравственность, которая длительное время в российском государстве формировалась как квинтэссенция общественной морали. Индивидуальная картина мира (в данных рассуждениях нравственность) формируется более сложным путем, чем мораль, нередко крушение общественных моральных устоев еще больше укрепляет нравственные идеалы. Однако в историческом, долговременном плане перемены могут оказаться радикальными. Российское общество, подменив реальные «цели развития» на ложные, может не попасть в узкий «коридор» эволюции и лишиться будущего.
Встает вопрос: а можем ли мы определить свое место относительно коридора эволюции? Такие координаты есть - это свобода (энтропия), стремление к которой тесно связано с ресурсами (природными, созданными человеческим трудом, информационными и власти) и «трудовой энергией масс» (пассионарность - способность вкладывать огромные усилия в достижение трудных целей), т. е. стремлением к преобразованиям, новизне и т. п.
Резюме. Имманентное стремление к максимальной свободе должно гармонично уравновешиваться ресурсами и пассионарностью. Эта модель разрушает распространенный тезис о «магистральной дороге в цивилизованное будущее». Более того, необоснованное повышение статуса одного из параметров может затруднить или вообще остановить работу всей социокультурной системы. Пока, по заявлениям действующей власти, общество получило только свободу. Этого явно недостаточно для вписывания в эволюционный контекст планеты Земля.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аршинов, В. И. Синергетика как феномен постнеклассической науки / В. И. Аршинов. - М. : ИФ-РАН, 1999. - 352 с.
2. Капица, С. П. Синергетика и прогнозы будущего / С. П. Капица, С. П. Курдюмов, Г. Г. Малинец-кий. - 3-е изд., перераб. и доп. - М. : Едиториал УРСС, 2003. - 288 с.
3. Князева, Е. Н. Основания синергетики. Синергетическое мировидение / Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов. - М. : КомКнига, 2005. - 240 с.
4. Пригожин, И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой / И. Пригожин, И. Стенгерс ; пер. с англ. Ю. А. Данилова. - М. : Прогресс, 1986. - 431 с.
5. Хокинг, С. Черные дыры и молодые вселенные / С. Хокинг ; пер. с англ. М. Кононова. - СПб. : ТИД Амфора, 2008. - 166 с.
