CC BY
99
УДК 821(481).09"19"
Пешкова Виктория Вячеславовна
Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН (г. Москва)
stellavictory2106@gmail.com
РОМАН «ОТАР ИЗ БРЕТАНИ» М. ХАНСЕНА В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ ТРАДИЦИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
Статья посвящена анализу романа норвежского писателя Мауритца Хансена «Отар из Бретани». Дается обзор творчества Хансена - одного из наиболее крупных норвежских авторов XIX в. Отмечается, что произведения писателя неоднократно переиздавались, а современники высоко ценили его творчество. Выявляется значение данного романа для становления художественной прозы в Норвегии XIX века. Анализируется первый роман М. Хансена, значение которого многократно отмечалось норвежскими критиками и литературоведами. Исследование показало, что Хансен воспринял и переосмыслил традиции европейской литературы, создал первый в Норвегии роман, органично сочетающий в себе элементы готики, рыцарского и криминального романов, романа-воспитания и романтической традиции. В статье делается вывод о том, что роман «Отар из Бретани» является важной вехой в норвежской повествовательной традиции, которая развивалась далее в новеллах и романах М. Хансена и прослеживается в творчестве Камиллы Коллетт, крестьянских идиллиях Б.М. Бьёрнсона, реалистическом романе Йонаса Ли и историческом романе Сигрид Унсет.
Ключевые слова: норвежская литература, Мауриц Хансен, готический роман, роман-воспитание, романтизм, мистика.
Имя Маурица Кристофера Хансена (1794-1842) было широко известно в Норвегии, а сам он считался одним из наиболее крупных писателей этой страны. В своем поэтическом посвящении Х. Вергеланн, высоко ценивший его творчество, точно передает важность фигуры писателя: «Ликованье, звучи по всему небу: / Счастья нам! Сюда скальд пришел. / Чтобы небесные обитатели радовались, / Любимый наш поэт, ты должен / Поведать нам еще один рассказ!» [13, d.I, Ь.3, s. 71]. Камилла Коллет более чем через 30 лет после смерти Хансена в предисловии к своему роману «Дочери Амтманна» утверждает, что он является «крупнейшим романистом, которого мы имеем» [6, s. 6]. Ему принадлежит первая крестьянская идиллия «Рожок», которая долго не сходила со страниц школьных хрестоматий. В нескольких произведениях значительное место отдано криминальному и мистическому элементам, например, «Кедан, или Монастырские руины», «Ютускоппен» и «Убитый жених». Однако наиболее заметно это в романе «Убийство изобретателя Рольфсена», опубликованном в пятом томе «Литературных плодов Норвегии» в 1840 году и неоднократно переиздававшемся.
Н.Я. Берковский писал о Новалисе, что он «подобен открывателю золотой жилы, который, не теряя времени, хочет от нее получить то, что только та в себе содержит» [3, с. 169]. Эту мысль можно в полной мере отнести и к Хансену, который был очень разносторонним и плодовитым автором, писавшим преимущественно прозу, в то время как большинство его современников отдавали предпочтение лирике и драме. После смерти писателя его друг поэт К.Н. Швах опубликовал его литературные произведения в восьми томах.
Профессор Бьерн Тишдал в своей книге «Искусство рассказчика Маурица Хансена» (1988) подчер-
кивает значение творчества писателя для становления норвежской литературы, называя его «строителем мостов», благодаря которому «норвежская литература смогла после 1814 года воспринять богатые традиции европейской литературы» [11, s. 198].
«Отар из Бретани» («Othar av Bretagne») (1819) -первый норвежский роман, который, по мнению Вилли Дала, занял бы достойное место в мировой литературе, «если бы был написан на языке, распространенном во всем мире» [7, s. 113], поскольку в нем Хансен соединил традиции европейского готического романа, романа воспитания конца XVIII в. с особенностями романтической прозы начала XIX в. Роман состоит из трех частей, каждая из которых соответствует определенному этапу жизни главного героя: «Ночные видения и утренние сны», «Облака тумана и дневные бури», «Вечерняя роса и утреннее небо». В первой части рассказывается о детских годах Отара, оставленного в крестьянской семье загадочной женщиной. Детство героя беззаботно и радостно, но иная реальность рано входит в его жизнь: мальчиком Отар встречает фантастического карлика, который служит страшному колдуну из подземного дворца. Во второй части Отар становится рыцарем, совершает подвиги, знакомится с прекрасной девушкой, но душа его уже заражена тщеславием, и он вступает на путь нравственного падения. И только в третьей части ему удается обрести счастье и искупить свою вину.
События «Отара из Бретани» начинают разворачиваться в традициях готического романа. Действие происходит в атмосфере условного Средневековья: в скупо освещенных, мрачных лесах, наполненных коварными разбойниками, или в лишенной всякой географической определенности местности, в зловещих руинах замка, роль которых в сюжетном развитии готического романа обосновал Э. Райло: «Замок сам по себе - один из фокусов
© Пешкова В.В., 2015
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 2, 2015
61
готического романа. Из образа замка он заимствует все свои атрибуты: массивные двери, с грохотом поворачивающиеся на ржавых петлях и неизменно закрывающиеся с гулко отдающимся под сводами скрежетом; мрачные галереи; шаткие лестницы; заброшенные покои и обвалившиеся перекрытия» [10, р. 125]. И если замок - это пассивный элемент в создании атмосферы ужаса в романе, то готический злодей Варлун играет активную роль: «Он рожден, чтобы дополнять старинные развалины, и его природа определена его происхождением. Его задача - преследовать» героя и «угрожать» ему [12, р. 36]. Не случайно вход в его царство расположен именно в старых развалинах замка.
Рождение героя и связанное с ним зловещее пророчество окутаны тайной, которая становится главным организующим элементом романа. Благодаря этому события, кажущиеся случайными в жизни героя, на самом деле оказываются целенаправленными действиями злых сил, борющихся за его душу.
Постепенно в повествовании нагнетается атмосфера таинственности и ужаса. Старый друг по детским играм внезапно кажется Отару зловещим: «В тот же миг он оскалил зубы, и черты его лица уродливо исказились в гримасу. <...> Но чем дольше он разглядывал его, тем страшнее ему становилось» [8, s. 37]. Лицо старого и мудрого Германа также приобретает демоническое выражение. Появление старого рыцаря, пораженного безумием и лишенного памяти из-за нарушения страшной клятвы, приоткрывает читателю завесу тайны, окружающей судьбу героя. Его рассказ о человеке, заключившем сделку с демоном, поедающим детей, и нарушившим ее условия, оказывается историей самого Отара. Сверхъестественные силы, вторгающиеся в жизнь героя, подталкивают действие к разгадке и в финале романа оказываются низвергнутыми.
Через весь роман проходит образ человеческой жизни как игры в шахматы. Уже в первой части книги Уллер рассказывает Отару о шахматной доске своего хозяина Варлуна. Он целыми днями играет в шахматы, которые, по мнению Уллера, являются очень скверной игрой, потому что фигурки на доске выглядят совсем как живые люди. Они плачут и стонут, как будто им больно, но иногда Варлуну не хватает сил сдвинуть фигурку с поля, и тогда «он пытается сдвинуть сначала одну, потом другую фигурку, до тех пор, пока что-нибудь не получится сдвинуть, а затем выстраивает их вокруг той, что не двигается, и она высвобождается» [8, s. 29-30]. Этот образ иллюстрирует борьбу, которую ведут добрые и злые силы за человеческую душу, и вскоре Отар получает подтверждение своего мнения о шахматах, когда видит и свою собственную фигурку на игральной доске, но ужас первых минут сменяется в его душе желанием научиться управлять человеческими судьбами, что становится первым шагом к его нравственному падению.
Хотя произведение имеет структуру готического романа, автор дает романтическую трактовку некоторых элементов: делает акцент на проблеме самоидентификации личности, сложности человеческой психологии - актуальной проблеме именно для романтической литературы. В связи с этим в роман вводится тема двойничества. Отар и Уллер -братья-близнецы, разлученные еще в младенчестве и не знающие о своем родстве. Оба стали закладом в сделке своего отца с дьяволом, но если Уллеру удалось сохранить детскую невинность и злой демон в своем бессилии лишь изуродовал красивую наружность юноши, то Отар с самого начала испытывает большой интерес к темным наукам и легко попадается в расставленные для него сети.
Сказочный элемент также занимает в романе значительное место. Это в первую очередь одновременное существование двух миров - сказочного, где обитают Варлун и его слуги: старый оруженосец Герман и граф Ди Руно, и материального, в котором живет сам Отар. Главный герой проникает в параллельный мир через потайную дверь в развалинах замка в лесу, оказывается в сверкающем дворце и, бросившись со скалы, снова оказывается в хижине у своих приемных родителей. Обе сделки, заключенные в романе, имеют фольклорную основу: сначала отец Отара, находясь в путешествии, обещает отдать незнакомцу половину того, чего у него еще нет, а затем и сам Отар во время сражения принимает помощь ведьмы, не интересуясь условиями, а та требует взамен «разделить с ней ложе».
Вместе с тем образ главного действующего лица дан в произведении в традициях романа воспитания. Н.Я. Берковский пишет о том, что «жизнь с ее событиями служит уже не пробным камнем и средством испытания готового героя. Теперь жизнь с ее событиями, освещенная идеей становления, раскрывается как опыт героя, школа, среда, впервые формирующие характер героя и его мировоззрение» [2, с. 127]. Образ Отара не является статичным, он проходит определенные этапы в процессе своего взросления: беззаботное отрочество в атмосфере любящей приемной семьи; столкновение с реальным миром в юности, когда все его принципы подвергаются различным испытаниям: славой, почестями, деньгами, сладострастием, запретными знаниями и могуществом. Испытания закаляют характер Отара, и на смену разрушительным чувствам, таким как зависть, злоба и эгоизм, приходят благородство, самоотверженность, великодушие.
Писатель делает акцент на особенностях характера героя, показывает, как меняется его внутренний мир. В связи с этим особое внимание в романе уделяется теме любви. С помощью контрастных образов Хансену удается раскрыть совершенно противоположные чувства, испытанные героем. Вл.В. Луков, характеризуя эпоху начала XIX века, пишет о любви как «неистовости, которая может
62
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 2, 2015
привести человека на грань преступления и даже заставляет переступить эту грань» [4, с. 136], - эту сторону любви в полной мере воплощает в себе царица Ливии. Она вызывает в герое темную, разрушительную страсть, вовлекающую его в омут порока и нравственного разложения. Ей противопоставлена скромная девушка Ида, которая своей верой, терпением, любовью и добротой вновь вселяет в Отара огонек надежды на спасение и нравственное преображение. Писателю удается показать различие между истинной любовью и демонической страстью, разрушающей личность. Истинная любовь в романе, воплощением которой является Ида, соотносится с христианской трактовкой любви: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» [1, с. 248]. И действительно, героиня, как бы ни отрекался от нее Отар, не только никогда не теряла своей любви к нему, но и старалась поддержать его, даже когда он находился во мраке своих ошибок, ничего не требуя взамен.
Развитие личности героя становится сюжетоо-бразующим элементом повествования, благодаря этому происходит движение сюжета произведения. От выбора, который герой совершит на пути своего становления, напрямую зависит судьба почти всех персонажей, окружающих его. В романе воплощена метафора «жизнь-школа»: становление характера Отара происходит благодаря трудностям и страданиям, которые выпадают на долю героя и становятся своеобразной школой жизни, через которую должен пройти каждый человек.
Отара манят бесчисленные соблазны. Он совершает множество грехов, становится любовником императрицы, заключает союз с силами зла, трижды убивает, и лишь в конце романа, благодаря усилиям вновь обретенной сестры, ему удается одержать верх над своей испорченностью. Он отворачивается от ложной жизни во имя христианской веры. По мнению Бьерна Тишдала, «Отар» «является не пустой имитацией, но экзистенциальным романом. <...> Спор людей на поле боя между Богом и дьяволом, за человека, который может быть спасен только по Божьей милости» [11, s. 50]. Его точка зрения получает недвусмысленное подтверждение в прологе, который открывает роман: «Человек, борясь за жизнь, / Зова мира не услышит; / Для младенца мягок он, / И свой след в рассудок впишет. / И когда, в крови умытый, / Грешник наземь упадет, / Он услышит позабытый, / С детства мира голос тот. / Нужды тяжелой не познав, / Спасен он жертвою Иисуса» [8, s. 26].
Роман «Отар из Бретани» проникнут христианским мировоззрением, и его последнее предложение подводит итог молитве: «Господи, подай нам
Свою милость!» («Gud gi oss alle sin nâde!») [8, s. 168]. Вместе с тем Хансен показывает, что зерно нравственного падения Отара находится в нем самом, в его склонности к пороку, а сверхъестественные силы лишь направляют героя на этом пути: «Отар лишь проклинал свою несчастную судьбу, искал порок везде, но только не в себе, совсем забыв, что корень всего этого лежал в его душе, павшей так низко. Стоило ему обратиться к Господу, и его сердце забилось бы свободнее в тюрьме, чем на воле в замке, но Бог был чужд его душе» [8, s. 103]. Непостижимые веяния сердца, постыдные слабости, губительные инстинкты героя, ведущие его к злу, становятся в произведении предметом пристального внимания и интереса автора.
В финале романа преобладает оптимистический настрой, так как главная цель - духовный рост, достижение эмоциональной полноты - достигнута. Отар изучает мир, страдает, наконец, по-новому понимает все конфликты, терзавшие его в детстве и юности, и разрешает их.
Роман «Отар из Бретани» стал важной вехой в норвежской повествовательной традиции, так как Хансену удалось воспринять и переосмыслить богатые традиции европейской литературы и создать первый в Норвегии роман, органично сочетающий в себе элементы готики, романа-воспитания, романтические черты, и подготовить почву для становления реалистического романа, основоположником которого принято считать Йонаса Ли (1833-1908). Уже в этом романе заметен интерес писателя к прошлому, хоть и условному, который постепенно усиливается в творчестве писателя. Влияние Хансена прослеживается в рассказах Б.М. Бьёрнсона (1832-1910) о крестьянской жизни и в историческом романе.
Библиографический список
1. Библия: Новый завет. - М.: Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1993. - 363 с.
2. Берковский Н.Я. Литературная теория немецкого романтизма. - Л.: Издательство писателей в Ленинграде, 1934. - 329 с.
3. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. - Л.: Худ. лит., 1973. - 565 с.
4. Луков Вл.В. Предромантизм. - М.: Наука, 2006. - 683 с.
5. Beyer E. Samlede skrifter II Norges litte-raturhistorie. - Bd. 1-8. - Oslo: Cappelen Damm, 1995.
6. Collen C. Amtmandens D0tre. - Kristiania: Cammermeyer, 1897. - 339 s.
7. Dahl W. Norges litteratur I: Tid og tekst 18141884. - Oslo: 1981. - 326 s.
8. Hansen M.C. Othar av Bretagne. - Oslo: Bok vennen, 1994. - 168 s.
9. Mosjjeld O. Henrik Ibsen og Skien, en biografisk og litteratur-psykologisk studie. - Oslo: Gyldendal Norsk Forlag, 1949. - 332 s.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова ,íy. № 2, 2015
бЗ
10. Railo E. The Haunted Castle. - L., 1964. - 422 s.
11. Tysdahl B. Maurits Hansens fortellerkunst. -Oslo, 1988. - 198 s.
12. Varma D.P. The Gothic Flame, Being a History of the Gothic Novel in England: Its
Origins, Efflorescence, Disintegration, and Residuary Influences. - L., 1988. - 264 s.
13. Wergeland H. Samlede skrifter. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.dokpro.uio.no/ wergeland/innhold.html (дата обращения: 11.03.2015).
УДК 821.161.1.09"19" + 821.133.1"20"
Дубинская Маргарита Викторовна
Петрозаводский государственный университет
geolea@bk.ru
«ГОЛОС» ПРИРОДЫ У Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО И АНДРЕ ЖИДА: К ПОЭТИКЕ ПРИНЦИПА ТРОЙСТВЕННОЙ ПОЛИФОНИИ
В статье исследуется поэтика полифонического романа Ф.М. Достоевского и некоторых произведений писателя-модерниста Андре Жида в аспекте принципа тройственной полифонии. Сторонники «нового романа» во французском модернизме в поиске новых поэтических форм обращают свое внимание на художественный опыт русской литературы XIX века. Главный интерес группы писателей-модернистов круга журнала «Новое французское обозрение» направлен на осмысление сложной поэтики полифонического романа Достоевского. На основе сравнительного анализа особенностей поэтики полифонического романа Достоевского и некоторых произведений Андре Жида автор статьи приходит к выводу о наличии общих приемов описания природы у русского писателя и французского писателя-модерниста, находившегося под влиянием творчества Достоевского. В «многоголосии» природы, как в романах Достоевского, так и в произведениях Жида, автор статьи выделяет «голос» Бога, вступающий в диалог с персонажем по принципу тройственной полифонии. Автор доказывает, что в полифоническом романе Достоевского и некоторых произведениях Жида «пейзаж души» имеет более сложную структуру, чем «двучленный параллелизм». Тройственная структура «пейзажа души» возникает благодаря тройственной полифонической поэтике романов Достоевского и некоторых произведений Жида.
Ключевые слова: полифонический роман, Ф.М. Достоевский, Андре Жид, «голос» Бога, принцип тройственной полифонии, «портрет, обрамленный природой».
Образ природы является одним из ключевых в творчестве большинства писателей нового времени. Во французской литературе с начала XVIII века сложились определенные каноны описания природы, которым следовало большинство авторов, чей индивидуальный стиль сформировался внутри устойчивых традиций того или иного литературного направления. Романтики уделяли особое внимание образу дикой природы, не подвергшейся влиянию цивилизации. Реалисты и натуралисты, напротив, ввели в литературу урбанистический пейзаж. До появления модернизма во французской литературе главным образцом для подражания при описаниях природы были произведения сентименталистов, прежде всего Ж.-Ж. Руссо, а также романтическая лирика А. де Виньи и Ф.-Р. Шатобриана. Е.Н. Купреянова пишет: «Руссо возвел самую сущность эстетического восприятия природы - ее одухотворение -в осознанный принцип пейзажного изображения как своего рода зеркала человеческой души» [9, с. 120]. Что касается «зеркала души» в творчестве сентименталистов и романтиков, то оно восходит к символам и аллегориям «земного рая» средневекового французского «Романа о Розе» и традиции рыцарского романа. Д. Пуарьон посвятил отдельную главу в своей монографии образам природы в «Романе о Розе» Г. де Лорисса и Ж. де Мёна. Он указывает на диалог аллегорий Природы и Гения как диалог женского и мужского начала: «Это вопрос, который глубоко затрагивает интересную
проблему "Романа о Розе": связи между любовью и природой»[15, с. 172-173].
Сторонники так называемого «нового романа», формирующие во французской литературе традиции модернизма, - Андре Жид, Поль Клодель, Ален-Фурнье, Ален Роб-Грийе и другие - намеренно отказались от дальнейшего развития уже бытовавших литературных клише, призывая писателей своего поколения изыскивать нечто новое и не слишком знакомое искушенному французскому читателю. Идеологи французского модернизма, и прежде всего Жид, настаивали на более активном знакомстве французских авторов с зарубежной, в первую очередь русской, литературой, как источником новых поэтических форм. Наиболее привлекавшим их внимание из русских писателей был Ф.М. Достоевский, не слишком хорошо известный французскому читателю в начале XX века. В собственной, русской, литературной критике уже существовало представление о Достоевском-психологе, Достоевском-урбанисте, а не «живописце»: «Накал драматических страстей, психологические изломы человеческих характеров, столкновение противоборствующих идей настолько поглощают читателя, что немногочисленные пейзажные зарисовки проходят порой не замеченными» [2, с. 16-18].
С творчеством Достоевского и других русских писателей Францию начал знакомить Эжен Мельхиор де Вогюэ: «Благодаря ему восхищались Тургеневым, восторгались и доверяли Пушкину и Гоголю, открыли широкий кредит Толстому; но Достоев-
64
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова .¿j. № 2, 2015
© Дубинская М.В., 2015
