CC BY
25
УДК 343.85 ББК 67.51
Жестеров Павел Валерьевич Zhesterov Pavel Valer'evich
докторант Всероссийского научно-исследовательского института Министерства внутренних дел Российской Федерации кандидат юридических наук.
Doctoral Candidate, All-Russian Scientific Research Institute of the Ministry of Interior of the Russian Federation, PhD in Law.
E-mail: zhesterov@mail.ru
РОЛЬ УГОЛОВНОЙ РЕПРЕССИИ В ПРЕДУПРЕЖДЕНИИ СОЦИАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ В УСЛОВИЯХ ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА
The role of criminal repression in the prevention of social conflicts in the conditions of financial crisis
В статье поднимается проблема влияния социальных конфликтов на содержание и характер правового регулирования. Автор исследует конфликт как тип отрицательного социального взаимодействия, раскрывает механизм формирования уголовно-правовых норм, опосредующих конфликтный типы социальных взаимосвязей. Доказывается неспособность поспешных изменений, вносимых в УК РФ, обеспечить реализацию предупредительной функции, которая органична для уголовной репрессии по природе.
Ключевые слова: уголовная репрессия, предупреждение преступлений, уголовный закон, социальный конфликт, хищение, мошенничество, борьба с коррупцией, налоговые преступления.
Социально-правовой конфликт как отрицательный тип взаимодействия субъектов в социуме обусловлен «противоположностью (несовместимостью) их интересов, потребностей, систем ценностей или знаний» [1, с. 14]. Продолжающийся в нашей стране финансово-экономический кризис выступает дополнительным дестабилизирующим механизмом, характеризующим условия протекания конфликтов в российском обществе. Как справедливо указывают в этой связи П. Н. Кобец и К. А. Краснова, криминальная ситуация является «неотъемлемой составной частью социально-экономической обстановки, определяется этой обстановкой и оказывает негативное воздействие на все сферы общественного бытия» [2, с. 41]. Новая экономическая реальность такова: происходит масштабное обнищание населения, обостряющее противоречия социально-правового характера. Закономерным результатом
In article deals with the problem of influence of the social conflicts on contents and the nature of legal regulation. The author explores the conflict as a type of negative social interaction. The author reveals the mechanism of the formation of criminal law, mediating conflict types of social relationships. The author argues inability of hasty changes in the Criminal Code of the Russian Federation to provide realization ofprecautionary function which is organic for criminal repression by its nature.
Keywords: criminal repression, crime prevention, criminal law, social conflict, plunder, fraud, fight against corruption, tax crimes.
этого процесса является существование питательной среды, генерирующей различные формы девиантного поведения, порой выходящего за пределы установленного правопорядка. Кроме того, растет неверие людей в справедливость закона, а краеугольный принцип права - принцип законности - вытесняется массовым правовым нигилизмом.
Возникающие конфликтные ситуации следует исследовать «с точки зрения их соотнесения с правовыми регуляторами, опосредующими данные сферы» [1, с. 15]. Подчеркивая положительное значение перевода социального конфликта в правовую форму, В. С. Нерсесянц писал: «Юридизация конфликта... не подчиняет себе жизнь, не унифицирует разные интересы. а лишь выражает необходимые общие условия. для равного. справедливо согласованного. по общей норме внешнего проявления этих различий» [3, с. 55]. О необходимости
разрешения конфликтов в правовом русле говорит и Г. Ю. Лесников, отмечая, что «формирование социума, его нормальное функционирование и развитие невозможны без утверждения в практической деятельности людей научно обоснованных правовых начал управления социальными процессами» [4, с. 6]. Добавим, что политические усилия государства в таком случае должны ориентироваться, прежде всего, на изменение условий, создающих напряжение между обществом и государством или между отдельными социальными группами.
Одним из таких регуляторов выступает уголовная репрессия, представляющая собой совокупность правоотношений и сопутствующих ей социальных отношений, определяющих уголовно-правовое воздействие. Актуальность криминологической оценки уголовной репрессии обусловлена целым рядом объективных и субъективных факторов. Все чаще подвергается сомнению способность строгого наказания, назначаемого преступнику, разрешать уголовно-правовой (а предварительно и социальный) конфликт в обществе, бороться с отдельными противоправными деяниями и эффективно предупреждать преступления. В специальной литературе высказываются аргументированные сомнения в «возможности уголовного закона и вообще правовых средств» воздействовать на преступность [5, с. 295]. Следует согласиться с Л. М. Прозументовым в том, что «уголовный закон, не опирающийся на социальную действительность, обычно не эффективен и не соответствует тому условию, которое лежит в основе принятия любой правовой нормы, суть которого в том, что польза от принятой нормы должна быть большей, нежели возможный вред от нее» [6, с. 86].
Императивные нормы уголовного права позволяют зафиксировать статус конфликтующих субъектов и разрешить социально-правовой конфликт через установление либо усиление уже действующей уголовной репрессии. Исследование ситуации в сфере борьбы с преступностью показывает, что в тех случаях, когда необходимо урегулировать социальные конфликты, не затрагивая их глубинных корней, государство применяет меры уголовной репрессии. Несмотря на это конфликты не исчезают, они лишь временно приглушаются, пока новые инициирующие факторы не вызывают их к жизни с удвоенной силой. Приведем ретроспективный пример, когда в период Первой мировой войны ужесточение уголовной репрессии
за дезертирство не разрешило коренного внутреннего конфликта русского общества (и армии как его составной части) с правящим классом, а породило еще большую апатию и нежелание служить у рядовых солдат [7, с. 126].
Важной научной проблемой современной уголовной политики остается «отслеживание происходящих в обществе изменений в целях своевременного внесения корректив в уголовное законодательство» [8, с. 45]. Указывая на важность выявления «глубинных социально-интерактивных элементов правовых норм» [1, с. 15], В. М. Баранов и В. В. Трофимов пишут о необходимости «своевременно открывать правотворческий процесс для стихии жизненного бытия, решая вопросы создания правовых форм для тех или иных ситуаций социального конфликта ранее, чем его размеры достигнут чрезмерно негативной величины» [1, с. 15].
Однако своевременно не означает поспешное и необоснованное очерчивание возможных пределов уголовно-правового вмешательства в деятельность субъектов социально-правового конфликта. С сожалением следует констатировать, что в современных условиях мы наблюдаем преимущественно быструю (при этом демонстрационную и малозатратную) реакцию государства на возникший социальный конфликт в сфере правонарушений - принятие федерального закона о внесении изменений в УК РФ. При этом законодатель, как правило, не прилагает усилий к исследованию причин и условий конфликтов, разработке мер по их устранению или созданию оптимальных моделей разрешения социальных конфликтов.
Вместе с тем использование уголовной репрессии не всегда обусловлено объективной необходимостью. В последнее время фиксация в уголовном законе общественно опасных форм индивидуального поведения в качестве преступных и уголовно наказуемых является результатом конъюнктурных обстоятельств, влияния политической обстановки либо ведомственной заинтересованности [9, с. 75]. По мнению М. М. Бабаева и Ю. Е. Пудовочкина, «постепенно преступность и борьба с нею становятся просто официальной главной целью, а, по сути, - самоцелью работы органов внутренних дел» [10, с. 111]. Как показывает практика, уголовная репрессия не всегда целесообразна. Представляется, что продуманный и основанный на результатах криминологических исследований комплекс выверенных мер правового, экономического, идеологического характера
может эффективнее ограничить общественно опасные формы индивидуального поведения в полном соответствии с принципом экономии уголовной репрессии. Именно научно обоснованный подход к нейтрализации общественно опасных форм индивидуального поведения оптимален для разрешения социальных конфликтов в ряде сфер общественных отношений. Однако законодатель порой забывает о том, что установление либо усиление уголовной репрессии само по себе не способно разрешить конфликт в социуме. Следствием этого становится появление так называемых «мертвых норм», сложных для правоприменения.
Следует отметить, что в настоящее время подход законодателя к уголовной репрессии и возможным последствия ее усиления или экономии отличается непоследовательностью, отсутствием научного обоснования, отрывом от уже существующих в уголовном законе норм и практики их применения. Уже не редкость ситуация, когда какой-либо резонансный случай вызывает настолько сильное осуждение у граждан, что чиновники и политики регионального и федерального уровней вынуждены поспешно высказать свое мнение относительно произошедшего антиобщественного эпизода. Как результат, субъекты законодательной инициативы и депутаты Государственной Думы РФ испытывают массированный прессинг с целью подготовки и принятия ими в сжатые сроки законопроекта о криминализации нового состава преступления, призванного оградить членов социума от повторения подобного антиобщественного деяния. Более того, современные реалии таковы, что ученые узнают об изменениях уголовного закона только после их официального опубликования в средствах массовой информации или на официальном интернет-портале правовой информации. Вместе с тем участие ученых в криминологической экспертизе законопроектов по внесению изменений в УК РФ снизило бы либо сделало невозможным принятие норм, противоречащих действующему законодательству. В этом связи уместно привести слова М. М. Бабаева и Ю. Е. Пудовочкина, утверждающих, что «научно обоснованные и адекватно осознанные параметры интенсивности защиты от криминальных угроз должны предопределять направление вектора уголовной политики» [10, с. 35-36]. В качестве примера неудачной криминализации приведем нормы ст. 159.4 УК РФ, будучи квалифицированными по отношению
к основной ст. 159 УК РФ, содержали санкции, которые предусматривали наказание мягче, чем основной состав преступления. Только обращение в Конституционный суд Российской Федерации позволило остановить нарушение норм ч. 1 ст. 19, ч. 1 ст. 46 и ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации [11].
Отметим, что и правоприменительная практика имеет репрессивный уклон. Зачастую под влиянием широкого резонанса антиобщественного проступка правоприменитель вынужден применять уголовную репрессию там, где очевидна сфера действия административного законодательства.
Данная ситуация во многом обусловлена отсутствием как плановой работы органов государственной власти с типовыми социальными конфликтами, так и научного обоснования поэтапных механизмов их разрешения. При этом ученые-криминологи к экспертному участию в законотворческом процессе как на стадии разработки проекта изменений в Уголовный кодекс РФ, так и позднее, как правило, не привлекаются. Также такой подход не предполагает подготовки прогноза последствий применения уголовной репрессии и дальнейшего его учета в законодательной деятельности. Вместе с тем специалисты могли бы уточнить реальную опасность того или иного отклоняющегося поведения лиц и тех деяний, которые подобное поведение образует, их массовость в масштабе страны (а не отдельно взятого региона, где тот или иной эпизод имел место), последствия, в том числе экономическую составляющую реализации принятых законодательных инициатив. Как пишет в этой связи А. И. Долгова, «всегда ущербно реагирование на отдельные уголовно наказуемые деяния без учета их сложных взаимосвязей, во многом общей линии детерминации» [12, с. 3].
Рассуждая о теоретических проблемах российской уголовной политики, специалисты пишут: «Включение в УК РФ все новых и новых запретов не всегда сопровождается глубокой научной проработкой как самих нормативных конструкций, так и последствий их применения на практике» [10, с. 157]. Особенно ярко указанная ситуация проявляется именно в избыточной криминализации. Отечественные специалисты не раз обращали на нее свой исследовательский взгляд в контексте обсуждения вопросов уголовной политики и борьбы с коррупцией. С одной стороны, «развитие общества, увеличение числа и интенсивности
межличностных контактов, взаимодействий человека с природной средой, техникой и так далее, с неизбежностью сопровождаются ростом нормативных правил и, как следствие, необходимостью установления ответственности за их нарушение» [10, с. 157]. С другой стороны, избыточное репрессивное воздействие способно причинить вред экономике страны. Ярким примером служат несоизмеримые расходы на реализацию «пакета Яровой», которые уже на подготовительном этапе приведут к росту цен на услуги операторов сотовой связи.
Рассуждая в том же ключе о рисках для предпринимательской деятельности, отметим также, что избыточная уголовная репрессия продуцирует коррупцию. Несмотря на тот факт, что каждая вторая статья из глав о преступлениях против порядка осуществления экономической деятельности и интересов службы в коммерческих организациях является неработающей («мертвой нормой») [10, с. 159], «практика возбуждения уголовных дел в отношении предпринимателей в целях оказания на них давления в корыстных целях давно уже стала реальностью, а меры уголовного преследования - средством недобросовестной конкурентной борьбы и разрешения гражданско-правовых споров» [13, с. 12]. В условиях отсутствия реально работающих инструментов гражданско-правового восстановления своих нарушенных прав нередки случаи, когда участники хозяйственного оборота, пропустив сроки исковой давности для разрешения конфликта в порядке арбитражного судопроизводства, «прибегают к инициированию уголовного преследования в отношении бывшего партнера или конкурента» [13, с. 12]. В реализуемой на территории нашей страны экономической и правовой модели либерализации хозяйственной деятельности привлечение к уголовной ответственности за неисполнение договорных обязательств невозможно. Как результат, уголовное преследование по общеуголовным статьям бывших партнеров по бизнесу становится реальным [13, с. 12]. Сложной задачей для правоприменителя остается привлечение к уголовной ответственности по нормам новой редакции ст. 299 УК РФ по делам, связанным с неправомерным воздействием на бизнес (такие случаи в судебной практике пока единичны). При этом пробелы уголовно-процессуального законодательства позволяют оказывать неправомерное воздействие на бизнес-процессы в период до вынесения постановления о привле-
чении в качестве обвиняемого конкретного предпринимателя. Специалисты обращают внимание и на существующую практику возбуждения уголовных дел не в отношении конкретного предпринимателя, а по факту совершения преступления [13, с. 14].
Вызывает обеспокоенность и то обстоятельство, что предпринимателям не гарантировано право на возмещение ущерба, наступившего в результате действий правоохранительных органов и вынесенных судебных решений. Так, несмотря на то, что антиконституционные нормы ст. 159.4 УК РФ утратили силу, предприниматели, подвергшиеся уголовному преследованию в период их действия, до настоящего времени не получили материальной компенсации за ущерб, наступивший в результате их применения.
Необходимо также рассмотреть вопрос об уголовном преследовании за налоговые преступления, несвоевременную выплату заработной платы и прочих обязательных выплат. В настоящее время нормы ст. 145.1 УК РФ применяются достаточно активно. Так, в разрезе ст. 145.1 УК РФ в России в 2007, 2012 и 2016 годы зарегистрировано 587, 624, 1679 преступлений и выявлено 361, 387, 963 лица соответственно [14, с. 535]. Сложнее обстоят дела с уклонением от уплаты налогов и однородными преступлениями, предусмотренными нормами ст. 198, 199, 199.1 и 199.2. Интерпретируя и оценивая процессы, происходящие в налоговой сфере, отметим следующее. С одной стороны, Федеральная налоговая служба предприняла серьезные меры, направленные на повышение собираемости налогов, улучшение качества обслуживания в инспекциях, обеспечение свободного доступа к сведениям о контрагенте (не составляющим налоговую тайну). Вместе с тем тяжесть налогового бремени и многочисленные методы контроля со стороны налоговых органов привели к тому, что налогоплательщики-предприниматели всевозможными способами, в том числе незаконными, пытаются уменьшить суммы налога [7, с. 144]. Иными словами, объективно существуют предпосылки к сохранению конфронтации двух социальных групп - предпринимателей и сотрудников налоговых органов.
Другой конфликтной средой в нашей стране по-прежнему остается банковская сфера. Курс на формирование северо-американской модели банковской системы (с наличием тысяч небольших банков), предпринятый Центробан-
ком России в начале 1990-х годов, сменился. За последние три-четыре года без соответствующего публичного обсуждения Банк России встал на рельсы создания европейской модели банковской системы (с наличием нескольких десятков крупных банков). Как следствие, калейдоскопическое разорение десятков кредитных организаций в 2014-2016 годы и последовавшие за этим приказы Банка России об отзывах у банков лицензий на осуществление банковских операций лишило тысячи предпринимателей и юридических лиц (клиентов банков -банкротов) оборотных средств. Последовательное ужесточение требований к размеру капитала оставило небольшие региональные банки без будущего, а их клиентов - один на один с уголовной репрессией за налоговые преступления в случае банкротства обслуживающих их банков или отзыва у них лицензии. При этом, как показывает судебная практика, данные обстоятельства не освобождают руководителя коммерческой организации от своевременной уплаты налогов и иных обязательных платежей.
Таким образом, в условиях отсутствия позитивных сдвигов в характере криминологической и в целом социально-экономической ситуации в нашей стране предлагаем провести процедуру криминологической экспертизы, обязательной при разработке законопроектов о внесении изменений в уголовный закон. Эффективность этой деятельности, по мнению ряда авторов, будет связана с «глубоким криминологическим анализом преступности, ее
Литература
1. Баранов В. М., Трофимов В. В. Социальное сотрудничество и социальный конфликт как объективная основа содержания и структуры права // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 4 (32).
2. Кобец П. Н., Краснова К. А. О необходимости социально-криминологического моделирования криминальной ситуации в России // Новая криминальная ситуация: оценка и реагирование: сборник. М., 2009.
3. Юридический конфликт: процедуры разрешения / О. В. Бойков, Н. В. Варламова, Ю. А. Веденеев и др.; отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М., 1995.
4. Лесников Г. Ю. Уголовная политика Российской Федерации (проблемы теории и практики): монография. М., 2004.
разнонаправленной оценкой как в ретроспективном, так и в прогностических аспектах» [16, с. 7]. Основная задача, стоящая перед экспертом, - это установление уровня общественной опасности деяния. Данный объективный критерий оценки деятельности по противодействию преступности должен определяться, прежде всего, способностью и финансовыми возможностями общества и государства в текущих экономических условиях воздействовать на детерминанты преступности (иными словами, выявлять, устранять, нейтрализовы-вать причины и условия, способствующие совершению преступлений), минимизировать последствия преступлений, восстанавливать ущерб, причиненный обществу, государству, потерпевшим, а также обеспечивать неотвратимость наказания за совершенное деяние.
Резюмируя изложенное, следует заключить, что урегулирование социальных конфликтов и противодействие преступности, безусловно, требуют наличия необходимых социально-экономических условий. Вместе с тем решение поставленных задач должно базироваться на научно обоснованной национальной системе профилактики правонарушающего поведения, сканирующей и разрешающей типовые социальные конфликты, провоцирующие совершение преступлений и иных правонарушений. Такой подход неизбежно приведет к определению наиболее общественно опасных деяний, требующих специального государственного уголовно-правового воздействия.
Bibliograthy
1. Baranov V. M., Trofimov V. V. Social cooperation and social conflict as the objective basis of the content and the structure of law // Legal science and practice: Bulletin of Nizhny Novgorod Academy of MIA Russia. 2015. № 4 (32).
2. Kobets P. N., Krasnova K. A. About necessary of social and criminological modeling of a criminal situation in Russia // New criminal situation: assessment and reaction: collection. Moscow, 2009.
3. Legal conflict: resolution procedures / O. V. Boyko, N. V. Varlamova, A. Yu. Vedeneev. etc.; ed of V. N. Kudrayvtsev. Moscow, 1995.
4. Lesnikov G. Yu. Criminal policy of the Russian Federation (theory and practice): monograph. Moscow, 2004.
5. Milyukov S. F. The approaching financial and economic accident in a perspective of crimi-
5. Милюков С. Ф. Надвигающаяся финансово-экономическая катастрофа в ракурсе уголовно-правовой политики // Уголовное право в эпоху финансово-экономических перемен. М., 2014.
6. Прозументов Л. М. О необходимости учета криминологических условий при криминализации деяний // Уголовная юстиция. 2013. № 2 (2).
7. Симмонс П. А., Жестеров П. В. Уголовная репрессия за преступления военнослужащих в России: историко-правовой аспект // Австрийский журнал гуманитарных и общественных наук. 2015. № 11-12.
8. Сабитов С. Р. Система уголовно-правовых принципов: монография. М., 2012.
9. Жестеров П. В. Последствия усиления уголовной репрессии: значение криминологической экспертизы для их прогноза // Евразийская адвокатура. 2016. № 1 (20).
10. Бабаев М. М., Пудовочкин Ю. Е. Проблемы российской уголовной политики. М., 2014.
11. Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 11.12.2014 № 32-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа» // Российская газета. 2014. 24 дек.
1 2. Долгова А. И. Проблемы оценки криминологической ситуации и криминологическая обусловленность закона // Криминологическая ситуация и реагирование на нее: сборник. М., 2014.
13. Андреев А. П., Кокунова С. Д. Ужесточение уголовной ответственности как превентивная мера в борьбе с коррупцией и недобросовестной конкуренцией // Международный правовой курьер. 2016. № 6 (18).
1 4. Проблемы детерминации и предупреждения преступности/ под ред. проф. А. И. Долговой. М., 2017.
15. Нагорная Т. Д., Демченко В. И. Избежание налогообложения как социально-экономический конфликт // Вестник Хабаровского государственного университета экономики и права. 2015. № 6 (80).
16. Краснова К. А., Волкова М. А. Исторический аспект развития отечественного законодательства об уголовной ответственности за бандитизм // История государства и права. 2011. № 20.
nal and legal policy // Criminal law during an era of financial and economic changes. Moscow, 2014.
6. Prozumentov L. M. About need of the accounting of criminological conditions at criminalization of acts // Criminal justice. 2013. № 2 (2).
7. Simmons P. A., Zhesterov P. V. Criminal repression for crimes of the military personnel in Russia: historical and legal aspects // Austrian Journal of Humanities and Social Sciences. 2015. № 11-12.
8. Sabitov S. R. System of criminal legal principles: monograph. Moscow, 2012.
9. Zhesterov P. V. Consequences of strengthening of criminal repression: value of criminological examination for their forecast // Euroasian advocacy. 2016. № 1 (20).
10. Babayev M. M., Pudovochkin Yu. E. Problems of the Russian criminal policy. Moscow, 2014.
11. The resolution of the Constitutional court of the Russian Federation from 12.11.2014 № 32-P «On the case of check of constitutionality of provisions of article 159.4 of the Criminal Code of the Russian Federation in connection with inquiry of the Salekhard city court of the Yamalo-Nenets Autonomous Area» // The Russian newspaper. 2014. 24 Dec.
12. Dolgova A. I. Problems of assessment of a criminological situation and criminological con-ditionality of the law // Criminological situation and response to her: collection. Moscow, 2014.
13. Andreev A. P., Kokunova S. D. Toughening criminal liability for the unlawful recruitmen of entrepreneurs to criminal liability as a preventive measure in the fight against corruption and unfair competition // International legal courier. 2016. № 6 (18).
14. Problems of determination and crime prevention/ ed. A. I. Dolgova. Moscow, 2017.
15. Nagornaya T. D., Demchenko V. I. Avoidance of the taxation as social and economic conflict // Messenger of the Khabarovsk state university of economy and right. 2015. № 6 (80).
16. Krasnova K. A., Volkova M. A. Historical aspect of development of the domestic legislation on criminal liability for gangsterism // History of state and law. 2011. № 20.
