CC BY
54
8. Замула И. Ю. Городская культура и общественный быт Верхнеудинска (1875 - февраль 1917 гг.). - Иркутск : Обл-машинформ, 2001. - 208 с.
9. Паликова Т. В. Социальное, экономическое и культурное развитие городов Забайкальской области во второй половине Х1Х - начале ХХ века. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. унт-та, 2011. - 218 с.
10. Паликова Т. В. Формирование и состав органов общественного управления в городах Забайкалья последней трети XIX - начала ХХ в. // Ученые записки ЗабГГПУ. - Чита, 2010. - С. 80-84.
11. Сергеев О.И., Лазарева С.И., Тригуб Г.Я. Местное самоуправление на Дальнем Востоке России во второй половине XIX - начале XX в.: очерки истории. - Владивосток: Дальнаука, 2002. - 296 с.
Свиридова Наталья, аспирант Бурятского госуниверситета, e-mail: kaf_isto@bsu.ru
Sviridova Natalia, postgraduate student, Buryat State University, e-mail: kaf_isto@bsu.ru
УДК 94(571.54)
© А.Н. Соболева
Роль советских праздников в антирелигиозной пропаганде в Бурят-Монгольской АССР в 1920-е гг.
В статье анализируется роль новых советских праздников в антирелигиозной пропаганде, проводимой в Бурят-Монгольской АССР в 1920-е гг. На материалах местной периодики и архивных документов автор показывает общегосударственный, централизованный характер новой обрядности, выявляя при этом специфические черты, присущие полиэтнично-му национальному региону.
Ключевые слова: антирелигиозная пропаганда, советские праздники, ценности, культура, комсомольцы, обрядность, революция
A.N. Soboleva
The role of the Soviet holidays in antireligious propaganda in the Buryat-Mongolian Republic in 1920s
The role of new Soviet holidays in antireligious propaganda conducted in the Buryat-Mongolian Republic in 1920s is analyzed in this article. On materials of the local periodical press and archival documents the author shows the nation-wide, centralized nature of new ceremonialism, thus revealing the peculiar features inherent to polyethnic national region.
Keywords: antireligious propaganda, the Soviet holidays, values, culture, members of Komsomol, ceremonialism, revolution.
События Октября 1917 г. привели к изменению общественно-политического и экономического положения страны. Религиозное мировоззрение, являвшееся основным элементом духовной культуры, не вписывалось в новую коммунистическую идеологию. Большевики стремились заменить религиозное миропонимание новыми социалистическими идеями, поэтому они стали вводить иную, «революционную» обрядность в противовес церковной. В стране начался процесс формирования новой праздничной культуры, праздники рассматривались как важное средство агитации и пропаганды в деле воспитания «нового человека».
Первым актом в области становления новой советской обрядности стало опубликование в «Известиях ВЦИК» от 5 декабря 1918 г. перечня светских праздников, где в качестве обязательных выступали: Новый год (1 января), День 9 января 1925 г. (22 января), День Парижской коммуны (18 марта), День I Интернационала (1 мая) и День пролетарской революции (7 ноября).
Праздничные мероприятия, проводимые в Бурят-Монгольской АССР в соответствии с возможностями региона, были нацелены на изменение сознания общества в определенном направлении. С одной стороны, они носили общегосударственный, централизованный характер, а с другой стороны, имелись свои специфические черты (наличие многонационального населения, полиэтничность, традиционность общества). Однако эти черты не выходили за рамки «праздничного образца», которыми служили праздники, проходившие в Москве.
Внедряемые большевиками праздники во многом противоречили крестьянской традиции. Немалая часть населения страны была настроена негативно к социалистическим преобразованиям, потому что «старое в жизни людей поддерживалось со страшной силой - силой традиции, силой повседневности» [9, с. 10]. В большей степени государство обеспечивало себе поддержку в проведении атеистической работы в лице молодежи. Именно эта часть населения,
находящаяся в состоянии определения базовых жизненных ценностей, была готова к принятию разного рода нововведений.
Исследователь А.И. Щербинин отмечает, что основные идеи, связанные с праздниками, были ясны молодому поколению. Молодые люди понимали, что праздник Октября - это «день рождения» Страны Советов, 1 мая - праздник нерушимой дружбы трудящихся всех народов, День Красной армии напоминал им о том, что каждый должен расти таким же храбрым и любящим свою Родину, как советские воины [15, с. 89-90]. Молодежь являлась полноправным участником на всевозможных играх, состязаниях, народных гуляньях. Нередко она выступала в качестве организатора данных мероприятий.
12 мая 1923 г. комсомольцы г. Верхнеудин-ска устроили первый красочный карнавал в республике, целью которого была антирелигиозная пропаганда. «...По улице Ленина двигалась костюмированная толпа людей. Впереди нее верхом на лошади ехал «кардинал». За ним следовали в соответствующих каждому сану одеяниях и головных уборах поп, мулла, лама, раввин, ксендз. За священнослужителями на колымагах ехали музыканты. Возле музыкантов шла костюмированная группа людей, изображавшая шутов, скоморохов, песенников. Процессия двигалась с зажженными факелами, которыми были широкие фитили, обильно пропитанные свиным жиром и заделанные в плашки. Их комсомольцы сняли с колокольни собора, где они хранились со времен проезда через Верхнеудинск (1891) императора Николая II. На перекрестках некоторых улиц процессия останавливалась, и выступавшие произносили речи, содержащие антирелигиозную пропаганду» [6, с. 7].
Позже представители власти призывали комсомольцев «избегать всякого оскорбления чувств верующих», потому как опыт антирелигиозных карнавалов дал отрицательные результаты. Многие жители города назвали его «издевательским подходом к верующим». Поэтому предлагалось изживать «религиозные предрассудки» постепенно, путем атеистического воспитания населения и распространением научных знаний.
Безусловно, советская власть учитывала тот факт, что люди в большинстве своем были неграмотными и не могли воспринимать социалистические ценности через высокохудожественные произведения. В Бурят-Монгольской АССР это осложнялось еще и тем, что многие практически не владели русским языком. Поэтому именно праздники с их эмоциональным потен-
циалом, символикой и атрибутикой были понятны большинству участников и зрителей, независимо от их культурного развития и политических взглядов.
В качестве альтернативы традиционным православным «крестинам» большевистское руководство выдвинуло «октябрины». Новорожденных предлагалось нарекать не по святцам, а новыми именами: Октябрина, Нинель (Ленин наоборот), Владлен, Сталина, Даздраперма, Рэм (революция, электрификация, мир) и др. Особо активная молодежь сочиняла частушки: «Мы по-новому живем, старь взрываем миною. Сына Маем назовем, а дочь - Октябриною».
В феврале 1925 г. работниками печати г. Верхнеудинска были проведены первые в республике «октябрины» пяти новорожденных детей. Комсомольцы заранее развесили плакаты, оповещающие о «советском обряде введения в гражданство новых членов», поэтому желающих поприсутствовать на данном мероприятии собралось достаточно. «.Октябрины открылись торжественным заседанием. На сцене стройными рядами были выстроены: пионеры, комсомольцы, партийцы, профсоюзники. Матери передавали своих детей пионерам, затем комсомольцам, а те в свою очередь партии, партия -профсоюзу. Октябрят покрыли красным знаменем и вручили им членские книжки. Октябрины закончились общим пением интернационала.» [8, с. 4]. Жители, расходясь по домам, обменивались впечатлениями, говоря: «Поди ж, без попа в десять раз лучше, да и детям безопасней.» [8, с. 4]. Внедрение «октябрин» в патриархальную деревню представляло собой более сложный процесс. Здесь данный термин сохраняется для празднования факта регистрации рождения в органах ЗАГС [11, с. 5].
Вытеснение церковного обряда имянаречения мирской, гражданской церемонией вызывало осуждение со стороны старшего поколения, прежде всего священников и духовенства. Так, в 1925 г. в с. Мухортала Ново-Брянской волости местный уставщик призывал прихожан не давать детям «собачьих имен», называя это «бесовскими игрищами» [12, с. 2].
Советское государство, объявившее себя светским, лишало церковь еще одной важной ее прерогативы - совершения церемонии бракосочетания. На смену церковным свадебным обрядам приходят «красные» комсомольские свадьбы. Молодых «венчал» секретарь комсомольской организации, а вместо икон были портреты пролетарских вождей. Местом празднования становятся рабочие предприятия («цеховые»,
«шахтерские» свадьбы).
Вместо традиционного обряда захоронения вводятся так называемые «красные» похороны, на которых обязательным атрибутом были красные флаги и лозунги, красные ленты на венках. В 1925 г. в Бурят-Монгольской АССР учениками Кульской школы I ступени и пионерами был похоронен товарищ по школьной скамье. Ученики вышли на улицу с флагами и несли гроб под пение революционных песен. Местное население с удивлением смотрело на эту процессию, переговариваясь о том, «. примет ли его земля, одетого в красные одежды. Не по-божески как-то.» [10, с. 3].
Постепенно лишая церковь важнейших институциональных функций - прерогатив регистрации рождения, смерти, совершения церемонии бракосочетания, большевики вносили существенные изменения в традиционную систему организации государством социокультурной жизни населения.
Важным направлением государственной политики большевиков становится вовлечение женщин в общественно-политическую жизнь страны. Международным праздником, связанным с борьбой женщин за свои права, являлся день 8 марта. В России впервые этот день был отпразднован работницами Москвы и Петербурга в 1917 г. Позже этот праздник стал ежегодно отмечаться различными заседаниями, митингами, собраниями. Женщины полюбили этот праздник, позволивший почувствовать им свою значимость. Комсомолки из с. Подлопатки Му-хоршибирского аймака республики писали в Верхнеудинский горженотдел: «Женщины нашего села всегда с нетерпением ждут праздника «Международного дня работниц», сделавшего нас равными с мужчинами» [4, с. 3]. Не отставало и более молодое поколение. Юная пионерка Пирожкова на торжественном собрании, состоявшемся 8 марта 1925 г. в Боханской избе-читальне, сказала: «В нашей работе, в нашей борьбе не забывайте про нас, юных пионеров, мы всегда готовы!» [4, с. 3].
Одной из наиболее распространенных форм праздника становятся уличные мистерии. К участию в подобных шествиях привлекалось как можно больше людей, что, безусловно, способствовало формированию нового идеологического пространства и новой личности в этом пространстве [1, с. 56]. Массовые праздничные демонстрации, шествия и митинги стали важной составной частью советских праздников.
Во второй половине 1920-х гг. происходит перенос эмоционального восприятия церковных
праздников на альтернативные советские торжества. Например, празднование Пасхи у православных совпадало с праздником 1 мая. Сопоставление это не является случайным: идея воскрешения соотносится с идеей рождения нового, свободного мира [1, с. 56]. В этот день во всех городах страны устраивались массовые демонстрации со знаменами и транспарантами, сопровождающиеся пением революционных песен.
Самым ярким и активно насаждаемым праздником Советской России был праздник Великой Октябрьской революции. Решением СНК от 2 декабря 1918 г. датой его проведения стал день 7 ноября. С 1927 г. Правительство постановило отмечать праздник Октября в течение двух дней - 7 и 8 ноября. Празднование носило масштабный характер. С особым размахом проходило празднование десятой годовщины Октябрьской революции (1927). В г. Верхнеудинске 7 ноября уже с самого утра улица Ленина была заполнена живым потоком праздничной толпы. Колонны с развивающимися знаменами двигались на площадь Революции: синеблузники в шлемах и беретах, на которых отмечены годовщины 19171927, декорированный автопаровоз «Октябрь-10», школьники, пионеры, профсоюзники, беспартийная молодежь и т.д. После приветственных речей партии и правительства церемонным маршем колонны двинулись на закладку Дома Советов. Вечером состоялся праздничный карнавал с разноцветными огнями и гирляндами [5, с. 5]. Празднование октябрьских торжеств имело целью привлечь внимание населения к новым понятиям - советская власть, мировая революция - и укоренить их в сознании трудящихся масс.
С трудом новая культура прививалась в сельской местности, где более всего чтили традиции и обычаи. В Бурят-Монгольской республике - регионе с полиэтническим и поликонфессиональным населением - этот процесс происходил еще сложнее. В буддийской церкви, например, споры консерваторов и обновленцев по догматическим вопросам переходили в вопрос о признании или непризнании советской власти. А старообрядцы «. вычеркивали из списка и на молитвы не пускали те семьи, где есть коммунист или комсомолец.» [2; л. 24-25]. Поэтому селам и улусам уделялось особое внимание в агитационно -пропагандистской работе.
Антирелигиозная деятельность в сельской местности строилась главным образом на рассеивании суеверий путем естествознания. Так, в 1924 г. в предпраздничный майский день учите -лем Мухоршибирской школы Никитиным в ме-
стном Нардоме была прочитана лекция по астрономии. Нарисованными чертежами он наглядно объяснил расположение планет во Вселенной, подчеркнув, что она была создана не богом. «Вопрос интересный... - говорили крестьяне, - а попы нам такого не объясняют.» [14, с. 2].
Некоторые праздники большевики пытались вводить специально для крестьян. Н. К. Крупская в 1923 г. опубликовала в газете «Правда» статью «Праздник урожая» [13, с. 42], который проводился 14 октября в день церковного праздника Покрова. В задачу праздника входили пропаганда более совершенных агротехнических методов ведения сельского хозяйства.
В Бурят-Монгольской АССР нередко в некоторых селах и улусах во время засухи обращались к местным ламам и шаманам, чтобы те провели молебен. Поэтому по приглашению комсомольцев в местных клубах и избах-читальнях агрономы устраивали различные лекции и беседы, учили крестьянина бороться с засухой, саранчой и другими стихийными бедствиями. В этот день также происходило чествование отличившихся сельских тружеников, которые партийными руководителями ставились в пример другим.
Постепенно население республики стало понимать советские праздники и праздновать их чаще, чем церковные. Так, например, общим собранием рабочих и служащих первой Верхне-удинской госмельницы в 1924 г. было единогласно решено вместо Пасхи праздновать май-
ские дни [7, с. 4]. А в январе 1925 г. заключенные Центрального дома лишения свободы г. Верхнеудинска отказались от хлеба, переданного Спасской общиной при местном Троицком соборе в честь празднования Рождества Христова. Однако полного отказа от церковных праздников не произошло.
В 1937 г. по стране прошла религиозная перепись населения, результаты которой не показали «поголовного» атеизма. Лишь 42 млн, или 43%, взрослого населения признали себя неверующими. Атеистически настроенных граждан, признавших себя неграмотными, было 15,6% [3, с. 194-195]. Большая часть населения сохраняла приверженность к той или иной религии, а следовательно, и к ее обрядовой стороне. Практически подобная картина наблюдалась и в Бурят-Монгольской АССР.
Таким образом, советским праздникам и обрядам отводилась роль проводника новых ценностей и морали. Вызывая сильное эмоциональное переживание, они стали одним из самых эффективных способов массовой агитации и пропаганды. Намеренное противопоставление церковных и советских праздников преследовало цель консолидации вокруг новой идеологии и символики. Поэтому активным субъектом в этом процессе стала молодежь, более восприимчивая к новациям. В то же время городская молодежь была более организована, чем сельская. Тем не менее технологии новых торжеств постепенно проникали через молодежь и в сельский социум.
Литература
1. Бравина М.А. Праздничная культура в контексте государственных преобразований Советской власти // Вестник Московского государственного педагогического университета. Сер. Ист. науки. - 2010. - № 1 (5). - С. 53-61.
2. ГАРБ. Ф.П.-36. Оп. 1. Д. 276. ЛЛ. 24-25.
3. Жиромская В.Б. Демографическая история России. 1930-е годы. Взгляд в неизвестное. - М.: РОССПЭН, 2001.
4. Как мы праздновали 8 марта // Бурят-Монгольская правда. -1925. - № 71. - 29 мар. - С. 3.
5. Карнавал // Бурят-Монгольская правда. -1927. - № 254. - 10 нояб. - С. 5.
6. Карнавальные маски // Молодежь Бурятии. -1984. - 27 апр. - С. 7.
7. Крепим новый быт // Бурят-Монгольская правда. -1924. - № 94. - 26 апр. - С. 4.
8. Крепим новый быт // Бурят-Монгольская правда. - 1925. - № 45. - 25 февр. - С. 4.
9. Лисавцев Э.И. Новые советские праздники. - М., 1966.
10. Новый быт // Бурят-Монгольская правда. -1925. - № 84. - 14 апр. - С. 3.
11. Новые советские обряды // Советская Сибирь. -1923. - 3 сент. - С. 5.
12. Попы борются за старый быт // Бурят-Монгольская правда. -1925. - № 101. - 8 мая. - С. 2.
13. Тульцева Л.А. Современные праздники и обряды народов СССР. - М., 1985.
14. Шкрабы, берите пример // Бурят-Монгольская правда. -1924. - № 100. - 30 апр. - С. 2.
15. Щербинин А.И. Тоталитарная индоктринация: у истоков системы. Политические праздники и игры // Полис. - 1998. - № 5. - С. 88-96.
Соболева Анастасия Николаевна, аспирант Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, E-mail: soboleva03_88@mail.ru
Soboleva Anastasia Nikolaevna, postgraduate student, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies SB RAS, E-mail: soboleva03_88@mail.ru
