CC BY
147
УДК.94(574,575)/94(47).073,081,082
РОЛЬ РОССИЙСКОГО КАЗАЧЕСТВА В ПРИСОЕДИНЕНИИ СРЕДНЕЙ АЗИИ К РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (НА ПРИМЕРЕ УРАЛЬСКОГО КАЗАЧЕСТВА)
© 2016
Дубовиков Александр Маратович, доктор исторических наук, профессор кафедры «Философия, история и правоведение» Поволжский государственный университет сервиса, Тольятти (Россия)
Аннотация. В статье показана и проанализирована роль российского казачества в присоединении Средней Азии к Российской империи на примере событий трёх веков, с начала XVII до конца XIX века. Восстановлены отдельные героические эпизоды военной истории казачества, отдельные подвиги и имена казаков-героев. Вызывает интерес тот факт, что среди казаков, воевавших в Средней Азии, были даже коренные мусульмане. Более того, они фигурировали даже среди награждённых за службу - как рядовых казаков, так и офицеров. Показаны различные награды, которых были удостоены казаки. В качестве примера рассмотрено уральское казачество, которое до 1775 года называлось «яицким казачеством», поскольку река Урал (в низовье которой находились его станицы и укрепления) носила название «Яик». Среди всех казачьих войск Российской империи оно является наименее изученным в силу ряда объективных причин. Главная причина состоит в том, что его земли оказались за пределами современной России - в Казахстане, где, как и в новых государствах Средней Азии, объективное исследование истории казачества фактически находится под запретом. Сделан краткий обзор литературы по данной теме - научной и военной, современной и более ранней, российской и не российской (среднеазиатской и казахстанской). Подвергнута критике историография советского периода, а также идеологические концепции современных историков Средней Азии, в соответствии с которыми эти события показаны крайне необъективно и предвзято. Показана позитивная роль присоединения к России Средней Азии и отличие российского империализма от британского империализма.
Ключевые слова: казачьи войска, яицкие казаки, уральские казаки, присоединение Средней Азии, Хивинские походы, Ахалтекинская экспедиция, иканское дело, кокандцы, текинцы, колониализм, русофобия, интерпретация исторических событий, фальсификация истории, национально-освободительная борьба, идеологический инструмент власти, ближнее зарубежье, бачбозство.
THE ROLE OF RUSSIAN COSSACKS IN THE ACCESSION OF CENTRAL ASIA TO THE RUSSIAN EMPIRE (ON THE EXAMPLE OF URAL COSSACKS)
© 2016
Dubovikov Alexander Maratovich, doctor of historical Sciences, Professor of «Philosophy, history and jurisprudence» Volga region state University of service, Togliatti (Russia)
Abstract. The article shows and analyzes the role of Russian Cossacks in the accession of Central Asia to the Russian Empire on the example of events of the three centuries (from theXVII until the late XIX century). Restored individual heroic episodes of military history of the Cossacks, the individual names and exploits of Cossack heroes. Of interest is the fact that among the Cossacks, who fought in Central Asia, there were even indigenous Muslims. Moreover, they appeared even among the awarded for service as ordinary Cossacks and officers. Shows the various awards, which were awarded to the Cossacks. As an example, consider the Ural Cossacks, which until 1775 was called "Yaik Cossacks," since the Ural river (in the lower reaches of which were the village and its fortifications) was called Yaik. Among all the Cossack armies of the Russian Empire it is the least studied due to a number of objective reasons. The main reason is that his lands were outside of modern Russia - in Kazakhstan, where, as in the new States of Central Asia, an objective study of the history of the Cossacks is actually banned. This is a brief review of literature on the topic - scientific and military, modern and earlier, the Russian and not Russian (Central Asian and Kazakhstan). Criticized the historiography of the Soviet period, as well as ideological concept of modern historians of Central Asia, under whom these events shows a very biased and prejudiced. Shown the positive role of the accession to Russia Central Asia and the difference between the Russian imperialism from British imperialism.
Keywords: Cossack troops, Yaik Cossacks, Ural Cossacks, accession of Central Asia, Khiva tours, the Akhal-Teke expedition, ikan case, the Kokands, the Turkomans, colonialism, Russophobia, interpretation of historical events, falsification of history, national liberation struggle, ideological tool of power, the Near Abroad, bachbozing.
Среди всех казачьих войск дореволюционной России, история Уральского казачьего войска является наименее изученной в силу ряда объективных причин. Среди немногих работ, посвящённых уральскому казачеству, большая часть относится ко второй половине XIX - началу XX века. Их авторы - И.И.Железнов, А.Д.Рябинин, Н.А.Бородин, В.Н.Витевский, А.Б.Карпов, В.И. Даль, Л.С. Алексеев, Н.А. Александров, Н.Ф. Савичев, В.Д. Дандевиль, Н.Г. Черняев, Н.Г. Мякушин, братья Хорошхины и другие. Их авторы, как правило, либо уральские казаки-офицеры, либо офицеры, таковыми не являющиеся. Несмотря на преобладание в их трудах военной тематики, далеко не во всех присутствуют сведения об участии уральских казаков в среднеазиатских военных кампаниях.
Ряд работ о покорении Средней Азии русскими войсками написал К.К.Абаза, не обойдя стороной уральских казаков: «Зимний поход графа Перовского в 1839-1840 годах» (б/м, б/г), «Война с текинцами» (СПб., 1902). Его же книга «Казаки: донцы, уральцы, кубанцы, терцы» (СПб., 1891). Однако она компилятивна. Ни в основном
тексте, ни в сносках, нет ссылок. При этом строки других авторов (И.И. Железнов, В.И. Даль и др.), размещённые без изменений и комментариев, легко просматриваются.
Книга уральского казака-офицера А.Б.Карпова «Уральцы» (Уральск, 1911) была написана автором после ухода в отставку. Он планировал издать трёхтомник, разбитый на части в хронологическом порядке. Однако ранняя смерть автора от туберкулёза не позволила осуществить эти планы - в свет вышел только 1-й том, ограничившийся эпохой Петра I. Тем не менее, в нем был собран ценный материал о хивинских походах атаманов Нечая и Шамая, об участии яицких (уральских) казаков в походе Бековича-Черкасского.
В советской историографии тема участия уральского казачества в присоединении Средней Азии фактически была под запретом. Несмотря на признание «прогрессивности» такого присоединения, роль в нём казачества оценивалась как колонизаторская и реакционная. Любопытно, но роль казачества в присоединении Сибири оценивалась более лояльно. Видимо, это обусловлено разницей во времени присоединения Средней
Азии и Сибири, а также в степени их русификации.
В годы «перестройки» наметились попытки возврата утраченных духовных ценностей русского народа и российского казачества. В течение 2-2,5 последних десятилетий к истории казачества обращались многие российские авторы (Г.Л.Воскобойников, А.А.Колесников, О.В.Агафонов, Ю.А.Галушко и др.). Среди них были как профессиональные историки, так и историки-любители. В их книгах упоминается и уральское казачество, в том числе, его участие в среднеазиатских кампаниях. Однако эта информация обычно поверхностна и, в лучшем случае, представляет собой краткий пересказ отдельных страниц дореволюционных работ. Исключением можно считать трёхтомник «История казачества Азиатской России» (Екатеринбург-Челябинск, 1995), ответственные редакторы: Н.А. Миненко (Т.1) и В.Ф. Мамонов (Т.Т.2-3). Обширная документальная база и научный подход в оценках проблем позволяют этому труду занять достойное место среди исследований казачества России. Но при всех достоинствах, он также содержит ряд неточностей.
Говоря об исторических трудах, посвящённых исследованию проблемы присоединения к России Средней Азии, надо отметить, что им посвящена докторская диссертация С.Н. Брежневой «Историография проблемы присоединения Туркестанского края к России» (Москва, 2005). В этом исследовании показаны труды разных авторов разных эпох (дореволюционных и советских, современных российских и постсоветских из «ближнего зарубежья»). Историографии присоединения Средней Азии также посвящено большое количество других трудов Брежневой. Поэтому останавливаться на этой теме нет необходимости, ибо цель данной статьи несколько иная, а именно - показать и проанализировать роль уральского казачества в данном процессе. Кроме того, важно показать отношение к казачеству (и к его прежним функциям) нынешних среднеазиатских и казахстанских идеологов и ангажированных ими историков, разобраться, как следует строить отношения с ними их российских коллег.
В независимом Казахстане, которому уральские казачьи земли были переданы в 1920 году, отношение к присоединению Средней Азии и к истории казачества стало не лучшим, а ещё более негативным, чем в советский период. Если советские идеологи, осуждая «колониализм», тем не менее, признавали «прогрессивность» присоединения Средней Азии к России, то с распадом СССР отрицалось и это. Историки постсоветского Казахстана строго придерживались рамок, ограниченных официальной идеологией, согласно которой история казачества рассматривается как история перманентной борьбы колонизаторов, выполнявших имперскую миссию, против покоряемых и покорённых ими народов. При этом обычно затрагиваются те казачьи войска, история которых непосредственно связана с Казахстаном (Уральское, Сибирское и Сеимреченское). В работе М.Ж. Абдирова «История казачества Казахстана» отношения между казаками и казахами определены как «геноцид на фазе перехода в этноцид против казахского народа» [1, с.140]. Не лучшее отношение к казачеству продемонстрировал и К.Данияров в своей книге «История Казахского государства», изданной в качестве учебника для вузов. «На колонизируемых землях ...активно формировались казачьи войска», - пишет он [2, с.5]. При этом «колонизируемые земли» в учебнике Даниярова выходят далеко за пределы нынешних границ Казахстана: «В России казахская диаспора осталась после насильственного отторжения от Казахстана .земель в Астраханской, Оренбургской, Челябинской, Омской областях и Алтайском крае» [2, с.156].
Михаил Северьянов и Валерий Лебединский в статье «Проблемы интерпретации исторических событий и противодействие попыткам фальсификации истории» (Красноярская газета, 28.12.2012) обозначили актуаль-68
ную проблему: как в бывших советских республиках преподносится российская история, и как в связи с этим строить отношения с их историками? По мнению авторов, лишь в учебниках Белоруссии и Армении образ России и русских не преподносится в качестве образа врага. Впрочем, авторы статьи не считают свои выводы уникальными, указывая, что к такому выводу пришли многие известные историки. При этом отмечается, что наиболее «русофобскими» являются учебники Грузии и Украины (хотя статья вышла задолго до «майданных» событий 2013-2014 годов). Несколько «отстали» от них учебники Средней Азии и Казахстана, но и в них история преподносится с откровенно националистических традиций: она насыщается мифами о древнейшей истории своих народов, об их славных предках, богатейшей культуре. Естественно, конец их великим цивилизациям положили русские колонизаторы. Авторы статьи цитируют вполне ординарные строки из казахского учебника истории: «Борьба казахского народа против российского колониализма длилась долго, охватив 2-ю половину XVIII века, до 90-х годов ХХ века». Строкам казахского учебника вторят строки из учебника Кыргызстана, посвящённые восстанию 1916 года в Средней Азии и Казахстане: «Предпринятые царизмом меры по подавлению восстания вылились в массовое истребление кыргызского народа. От полного истребления кыргызов спасли лишь свержение русского царя и Октябрьская революция». Естественно, там не упоминается о том, что в ходе восстания были вырезаны сотни сёл с русскими переселенцами или об инспирировании того восстания Германией и Турцией, с которыми Россия вела войну. Надо заметить, что приведённые авторами статьи цитаты были отнюдь не самыми радикальными.
Выступление Станислава Чернявского на конференции с названием «Противодействие попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» (17.12.2009), размещённое в интернете на портале МГИМО, носило название «О субъективизме в постсоветской трактовке истории Средней Азии». Автор доклада более детально, чем авторы вышеуказанной статьи проанализировал проблему. Он справедливо отметил, что «Освещение событий нашей общей истории в бывших советских республиках . продиктовано внутриполитическими причинами и потому их трактовка имеет четко выраженный заказной характер». Справедливо и утверждение, что «"долгожданная свобода" пришла не в результате освободительной борьбы, а в качестве неожиданного подарка». Но наиболее жёстко звучит заявление российского историка, что «строительство нового государства на понятиях общности исторических судеб оказалось невозможным - необходимо было срочно создать негативный образ "угнетателя", против которого и велась национально-освободительная борьба. На эту неблаговидную и незаслуженную роль был избран русский народ» [3]. Не вызывает сомнений и утверждение, что «повальная фальсификация действительной истории» началась «на волне "ура-патриотизма"», что в новых независимых государствах история «превратилась из науки в идеологический инструмент власти». Чернявский подсчитал, что только в учебнике по истории Узбекистана за 9-й класс выражения типа «русские колонизаторы» или «русские захватчики» употреблены 292 раза! Автор цитирует узбекских и казахских авторов, утверждающих, что «история сама наделила русский народ способностями колонизатора», что «Россия - вор имущества в мировом масштабе», что «русские никогда не занимались облагораживанием своих лесов и степей, а пытались урвать их у соседей».
Челябинский историк Д.А.Сапунов в своей диссертации «Участие казачества Урала и Сибири в присоединении Средней Азии к России. 40-е - 90-е годы XIX века (Челябинск, 2001)» выразил справедливое несогласие с позициями историков, придерживающихся подобной точки зрения. Правда, он «отважился» обвинить в этом Карельский научный журнал. 2016. Т. 5. № 2(15)
только советских историков, хотя его обвинение было бы правильнее адресовать другим: «В борцы за свободу и независимость своих народов нередко автоматически зачислялись обычные головорезы, предводительствовавшие более или менее крупными шайками, ни о какой борьбе с царизмом и не помышлявшие. Казаки же, дававшие в пограничной полосе отпор этим хищникам, выглядели как душители свободы и независимости угнетённых народов» [4, с.16-17]. Здравомыслящим российским историкам трудно с этим не согласиться. Диссертацию Сапунова можно считать единственным научным исследованием, содержащим обширную документальную базу, проливающую свет на участие уральского казачества в присоединении Средней Азии. Но и это исследование нельзя назвать безупречным; в нём также можно найти ряд неточностей в отношении уральских казаков.
Что же касается «борьбы за независимость» против «колонизаторов», то отрицать таковую применительно к Средней Азии нельзя. Но в Казахстане ничего подобного не наблюдалось вследствие ряда объективных причин. Главная из них - отсутствие государственности (различные «жузы», делившиеся на племена и рода («ру») вряд ли можно всерьёз считать национальными государственными образованиями). Разбойничьи вылазки некоторых «батыров» также трудно отнести к национально-освободительной борьбе. Однако стремление искусственно «обогатить» свою историю, подогнав её под определённые идеологические стандарты, толкает к созданию новых и новых мифов.
Таким образом, учитывая приведённые выше факты, российским историкам (и политикам) не следует повторять ошибки своих советских предшественников, боясь обидеть «национальные чувства» своих коллег из «ближнего зарубежья». Пора окончательно отказаться от комплекса «виноватого» за «колониальное прошлое». Конечно, не надо заниматься взаимными обвинениями, надо искать позитивные контакты, но при этом следует быть максимально объективными и уметь грамотно возразить на любые несправедливые обвинения, когда это потребуется.
Первый поход казаков в Среднюю Азию, свидетельства о котором сохранила история, был предпринят в самом начале XVII века Нечаем, атаманом яицкого казачества (ставшего в 1775 году «уральским»). В ходе похода сравнительно небольшой казачий отряд смог захватить и разграбить ряд городов, но в решающем бою был полностью уничтожен войском хивинского хана Араб-Магомеда. В скором будущем яицкие казаки во главе с атаманом Шамаем предприняли новый поход на Хиву, но он также не увенчался успехом [5, С.147]. Следующий поход состоялся спустя столетие, в 1717 году, но уже в составе российских войск во главе с Бековичем-Черкасским. Общая численность отряда достигала 6 тысяч человек, среди которых казаков была треть - 500 гребенских и 1500 яицких. Остальные участники похода были представлены подразделениями регулярных войск [6, С.356, С.75 в приложениях]. Не сумев одержать победу в честном бою, невзирая на многократное превосходство, хивинцы пошли на хитрость. Заявив о согласии принять условия царя и начать переговоры, они разместили по квартирам весь русский отряд, уже начавший праздновать победу. После этого хивинцы, известным своим коварством, уничтожили спящих русских вместе с их командиром.
Следующий этап продвижения России в Среднюю Азию начался в правление императора Николая I. Подготовкой к военным действиям стало строительство опорных укреплений на территории бывших казахских «жузов», присоединённых ещё в XVIII веке (Ново-Александровское, Ново-Петровское, Иргизское, Тургайское, Раимское и другие укрепления). В гарнизонах многих из них присутствовали уральские казаки. Первая попытка начала военных действий, предприня-
тая в 1839 году, не увенчалась успехом. Поход возглавил оренбургский военный губернатор В.А. Перовский, в подчинение которому были выделены различные части оренбургского подчинения, в том числе два полка уральских казаков. По-сути, поход вообще не состоялся; не дойдя до Средней Азии, отряд повернул назад. Главной причиной тому стали природно-климатические условия, непривычные для большинства участников похода, кроме казаков, особенно, уральцев. Участник того похода, впоследствии - генерал, М.И. Иванин, позже детально обследовал все обстоятельства того похода, опираясь на свои полевые источники. Он дал уральцам саму высокую оценку: «Нельзя не удивляться крепости и сносливости Уральских казаков в походе и не отдать им полной справедливости, что они в подобных походах незаменимы» [7, с.148]. Ярким свидетельством тому служат цифры: у уральских казаков во время похода заболел каждый 27-й, умер - каждый 200-й. Для сравнения: среди оренбургских казаков заболел каждый 4-й, умер - каждый 34-й, среди оренбургских солдат заболел каждый 2-й, умер - каждый 14-й [7, с.147]. И это несмотря на то, что «Уральское войско, выставившее перед тем на службу внутрь империи несколько полков, для Хивинской экспедиции набрало казаков не по выбору, а какие случились, тогда как в прочих войсках высылали более крепких и здоровых людей» [7, с.147-148]. Комментарии излишни. Подобную оценку можно найти и у других авторов. Например, у Н.А. Александрова: «Никто лучше уральца не знает степи, не выследит хищника, и не в состоянии преследовать его до полного изнеможения» [8, С.189]. Или у П.П. Сухтелена, предшественника Перовского на посту главы военного ведомства края: «Уральские казаки до сего дня - суть единственное войско в Оренбургском крае, которое по мужеству, храбрости и предприимчивому духу употреблялось с большими выгодами в степных экспедициях» [9, С.31-32].
Вот типичные цитаты из личных дел уральских казаков тех лет:
«Урядник Михаил Лагашкин, 43 лет, .грамотный, в 1827 году служил при султане-правителе западной части Области оренбургских киргиз, .в 1836-1837 годах - в Ново-Александровском укреплении».
«Урядник Лукьян Аничхин, 37 лет, .грамотный, .в 1841 году .участвовал в препровождении миссии в Бухару и Хиву».
«Урядник Семён Донсков, 24 лет, грамотный, из дворян, .в составе 4-го Уральского казачьего полка участвовал в походе в Хиву» [10, Л.96,97,98].
К женатым казачьим офицерам, проходившим службу в Средней Азии, нередко приезжали их семьи, хотя порой это мешало им усердно выполнять свои обязанности, что вполне естественно. Например, когда казачьи сотни отправились в ахалтекинскую экспедицию (18801881 годов) из Самарканда (взятого полутора десятилетиями ранее), «семейные офицеры не особенно радостно расстались с Самаркандом, где остались их семейства; зато молодые офицеры и нижние чины ликовали» [11, С.4].
Три уральские казачьи сотни во главе с войсковым старшиной К.Ф. Бородиным приняли участие в военной экспедиции В.А. Перовского (1853 года) против Кокандского ханства. Уральскими казаками был укомплектован и личный конвой Перовского, помнившего о достоинствах уральцев по хивинской экспедиции 1839-1840 годов [4, С.103]. Кроме уральцев в экспедиции участвовали оренбургские казаки, а также приравненные к казакам подразделения башкир и мещеряков. Такой состав более соответствовал тем условиям, чем регулярные армейские части. Кроме того, продвижение через безводные пустыни и полупустыни не позволяли сразу выдвинуть крупные воинские силы. Тем не менее, Перовский пытался обмануть противника, создав у него иллюзию о многочисленности русских. Ярким приме-
ром может служить его приказ есаулу Уральского войска Саратовцеву встретить «транспорт», двигавшийся из Аральска. Обращаясь к есаулу, Перовский просил «создать у осаждённых впечатление, что идёт крупное подкрепление» [12, Л.194]. В словах генерала было немало блефа, когда он гордо выдвинул осаждённым в Ак-Мечети кокандцам ультиматум: «Я, не теряя моих людей, могу истребить всех до единого вас. В Ак-Мечеть я войду в ворота, потому что, в свою собственную крепость через стену не лазят. Если бы эти стены не были мои, то я не жалел бы их, вы знаете, я имею силу разрушить их совершенно. Русские пришли сюда не на день и не на год, а на вечные времена» [12, Л.155]. Сегодня Ак-Мечеть (она же - Форт-Перовский) - казахстанский город Кызылорда. Когда современные казахстанские идеологи говорят о присоединении этого города к России как о российской агрессии против Казахстана, хочется напомнить слова Перовского: «По указанию Государя моего, Императора Всероссийского, пришёл я взять Ак-Мечеть, построенную кокандцами на русской земле для притеснения киргизов, наших подданных» [12, Л.155].
После взятия Ак-Мечети, в декабре того же года, имела место её оборона, в ходе которой М.Г. Щапов, уральский казачий офицер получил более десятка ранений [13, Л.1-282]. Тогда же уральцы во главе с войсковым старшиной К.Ф. Бородиным отличились у крепости Кум-Суат. Казачий поэт-офицер позже так описал те события:
Ну-ка, вспомните, ребята, как с проклятою ордой
Меж барханов Коп-Суата был у нас кровавый бой...
Не дочлось, чать, в ихой рати храбрых сотня не одна,
пусть же помнить будет, кстати, враг урок Бородина [14, С.120].
В той же кампании отличились уральские сотни есаула Т.Буренина, сделавшие удачную вылазку из Джулека, взятого параллельно с Ак-Мечетью [12, Л.212].
В связи с начавшейся Крымской войной (1853-1856 годы) и смертью Николая I (1855 год) среднеазиатские кампании были приостановлены, и возобновлены Александром II лишь после завершения крестьянской реформы и войны на Северном Кавказе (1864 год). Одной из первых крепостей, взятых русскими, был Туркестан, у стен которого казаки в очередной раз проявили свои лучшие боевые качества. Например, заняв правый фланг русского отряда во время вылазки кокандцев, уральские казаки спасли положение, обратив противника в бегство [15, Л.Л.4об-5].
Взятие Туркестана обошлось русским сравнительно небольшими потерями - 5 погибших (один офицер) и 24 раненых (в основном, легко) [15, Л.2]. Уральский казачий офицер М.П. Хорошхин писал про Туркестан как про город «имевший среди населения Средней Азии значение по своим святыням», взятие которого ««неверными» для мусульманского населения была тяжела» [16, С.5]. Город Туркестан ныне принадлежит Казахстану. Как и в случае с Ак-Мечетью, казахстанские историки пытаются преподнести события полуторавековой давности как русско-казахский конфликт. И тут нелишне напомнить, что в штурме Туркестана участвовали и казахи, называемые тогда «киргизами». Вот один из примеров: «Дабы сбить с бархана укрывшихся там кокандцев, была выслана команда в 40 киргизских волонтёров во главе с хорунжим Ниязмухаметовым, что и было исполнено с полным успехом» [15, Л.3-3об].
Наиболее ярким подвигом уральцев в Средней Азии стало так называемое «иканское дело». Для укрепления русского отряда, занявшего Чимкент, из форта Перовского (ныне - Актау, в Казахстане) была направлена уральская сотня есаула Серова. В начале декабря она вступила в Туркестан, где получила приказ разведать окрестности, в которых, по некоторым данным, «орудовали банды» кокандцев численностью до нескольких сот, которых следовало обнаружить и уничтожить. Выполнять поставленную задачу были отправле-70
ны 105 уральцев, в том числе 2 офицера (есаул Василий Серов и сотник Павел Абрамичев). Сотня была вооружена самыми современными винтовками, а каждый казак получил по 120 патронов. К отряду также были прикомандированы 4 артиллериста с одним «единорогом» (лёгким гладкоствольным орудием) и 42 снарядами [16, С.5-8]. При таком раскладе никто не сомневался в успехе дела, но реальность оказалась иной. Кокандский правитель Алимкул, собрав в районе Ташкента все имевшиеся у него силы (свыше 10 тысяч человек), двинулся на Туркестан, стены которого были сильно порушены русской артиллерией, а симпатии местного населения были явно не на стороне русских. Днём 4 декабря неподалёку от селения Старый Икан казаки столкнулись с передовыми отрядами Алимкула. Спустившись в канаву и спешившись, они стреножили коней и заняли оборону. Грохот выстрелов продолжался до 6 декабря, не стихая ни днём, ни ночью. Потеряв надежду на помощь, горстка выживших казаков медленно пошла на прорыв пешим строем, отстреливаясь от нападавших. Почти все были раненые. М.П. Хорошхин пишет: «Когда кто-либо . лишаясь последних сил, падал на землю, то, как хищные звери, с неистовыми криками, отделялись из толпы конные всадники и бросались на свою беспомощную жертву. Всякий спешил отрезать голову, чтобы скорее представить начальству, как доказательство своей храбрости» [16, С.22-23].
Сотник Абрамичев, упав после ранения в ногу, уговорил товарищей отрубить ему голову, дабы не подвергнуться зверским издевательствам, которые творил враг над ещё живыми, но уже беспомощными людьми. Уходя, противник головы погибших казаков, оставив на поле боя их обезглавленные и обезображенные трупы [16, 24-26].
Уральский офицер, участник среднеазиатских кампаний, Александр Хорошхин, посвятил этим событиям своё стихотворение, ставшее сотенной песней его подопечных:
В степи широкой под Иканом нас окружил коканец злой,
И трое суток с басурманом у нас кипел кровавый бой
Мы залегли, свистели пули, и ядра рвали нас в куски,
Но мы и глазом не моргнули, стояли мы, мы - казаки...
Держались мы три дня, две ночи; две ночи, долгие как год,
В крови, и, не смыкая очи, затем мы ринулись вперёд. [16, С.30]
Останки погибших казаков были погребены в братской могиле, над которой был насыпан холм и отслужена панихида. В общей сложности, под Иканом уральцы потеряли убитыми более 50 казаков и офицера, ещё 12 человек позже умерли от ран [16, С.38-41].Однако потери Алимкула под Иканом были на порядок выше. Потеряв около 2 тысяч убитыми и раненными, он не рискнул штурмовать Туркестан, уйдя в Ташкент [17, С.803].
Серов, по возвращении в Туркестан остатков сотни, подал коменданту следующее донесение: «Не нахожу слов, чтобы вполне высказать все подвиги своих лихих уральцев-товарищей и верных слуг государя; не было ни одного, который чем-либо не заявил себя. Эта храбрая горсть, пробиваясь между тысяч неприятеля, несмотря на сильный холод, побросала с себя последнюю одежду, и, вся измученная и израненная, шла в одних рубашках, с ружьём в руках, кровью обливая свой путь» [17, 802]. Не только Серов, но и многие нижние чины «иканской сотни», продолжили службу в Средней Азии. Только в сотне А.П. Хорошхина таковых было 10, а в его вышеупомянутой песне звучали слова:
И мы, собрав тела героев, могилу вырыли и в ней
Для мира, вечного покоя, зарыли всех богатырей.
И мар насыпали над ними - пусть веки вечные стоит,
И громко с ветрами степными о нашей славе говорит.
Пусть говорит, как под Иканом нас окружил коканец Карельский научный журнал. 2016. Т. 5. № 2(15)
злой,
И как мы бились с басурманом во славу Родины Святой [16, С.30]
К сожалению, автор строк, талантливый поэт-самородок, не успел обрести всенародную известность - погиб в 1875 году под Махрамом.
Спустя некоторое время после «иканских» событий одна из площадей Уральска стала именоваться «Иканской», а на месте того боя был установлен памятник. К «иканской» теме обращались поэты и писатели (Н.Ф. Савичев, Л.С. Алексеев и др.), память о героях Икана бережно хранилась, передаваясь из поколения в поколение. «Много пройдёт времени, много воды утечёт, и всё ещё будут указывать на небольшой курган, где богатыри сложили свои кости», - писал Л.С. Алексеев [17, С.803]. Ему вторил Михаил Хорошхин, брат погибшего Александра: «В блестящей картине нашего завоевания Туркестанского края, которую нарисует будущий историк, словно яркие, большие звёзды будут блистать подвиги наших войск... В этой же картине, и тоже, как яркая звезда, будет блестеть .геройский подвиг сотни Серова» [16, С.26]. К сожалению, этим пророчествам не суждено было сбыться. С приходом к власти большевиков памятник был снесён, площадь переименована, герои объявлены соучастниками «преступлений царизма», проводниками его «колониальной политики».
Летом 1865 года завершилось взятие Ташкента, в ходе которого отличилась 2-я уральская казачья сотня [4, С.134]. Личные заслуги отдельных уральских казаков можно рассмотреть на примере наград за кампании 1866 года. «За отличие в деле с бухарцами при урочище Мурза-Рабат» (апрель 1866 года), хорунжий Бородин 2-й был награждён орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Тогда же сотник Курбан Баукаев был награждён орденом Св. Станислава 3-й степени (для магометан) с мечами и бантом. Чуть позже сотник Баукаев получил Анну 3-й степени. Среди нижних чинов награждённых было ещё больше. Знаки отличия военного ордена 4-й степени получили урядники Матвей Логинов и Фотий Албин. Такой же награды были удостоены казаки Кузьма Шелунов, Афанасий Соколов, Бухар Хусаинов, Иван Логинов и Евстигней Рожков [18, №№ 6,18,19]. В сражении при урочище Урджар (май 1866) отличился уральско-оренбургский казачий отряд, сыгравший решающую роль в исходе боя [4, С.142]. Награды за это получили казаки Михаил Попов, Прокопий Митрясов и Ефрем Копеечкин, а также урядник Иван Прикащиков (казак-дворянин). Среди награждённых офицеров - есаул Поликарпов (Св. Анной 3-й степени с мечами и бантом), сотник Черторогов (Св. Анной 4-й степени с мечами и бантом), хорунжии Кириллов и Назаров (Св. Станиславом 3-й степени с мечами и бантом) [18, №№ 6,18,19]. Вскоре есаул Поликарпов был произведён в войсковые старшины, сотник Черторогов - в есаулы, а хорунжие Кириллов и Назаров - в сотники. Дворянин Прикащиков получил первый офицерский чин (хорунжий) [18, №31]. Чуть позже списки лиц, награждённых за отличия в весенних кампаниях 1866 года, пополнились новыми именами. Среди них войсковой старшина Голунов (Анной 3-й степени), к тому времени - управляющий Ходжентским и Наусским районами Туркестанской области. Станиславом 3-й степени был поощрён есаул Марков, на тот момент, состоявший при штабе войск Туркестанской области. Анна 4-й степени была пожалована есаулу Колесникову. Бывший хорунжий Бородин 2-й, будучи уже в чине сотника, получил очередную награду (Станислава 3-й степени с мечами и бантом). Повторной награды удостоился и урядник Евстигней Рожков, добавивший к знаку отличия военного ордена 4-й степени 3-ю степень. Различные награды и поощрения достались урядникам Степану Калентьеву, Никифору Солонихину, Александру Мазанову, казакам Павлу Мазанову, Григорию Чорокаеву и Никифору Абоимову. Осенью того же года были взяты Ура-
Тюбе и Джизак. В тех кампаниях отличились многие уральцы, среди которых были Ларион Токарев, Пётр Водолазов, Пётр Михеев, Иван Гузиков, Пётр Левин, Павел Мазанов, Пётр Мурзин, Семён Шапошников и Ефим Мякушин, произведённые в урядники в качестве награды. Знаки военного ордена получили казаки Трофим Федулеев и Лаврентий Азовсков [18, №№ 11,19,25,31,33]. Существовали и другие награды. Например, «за безупречную выслугу положенных лет в Туркестане» 12 казакам и 4 урядникам были пожалованы нашивки на левую руку из жёлтой тесьмы [18, №33].
В апреле 1867 года гвардии полковнику Железнову, ранее - командиру лейб-гвардейской уральской сотни, было поручено заняться подготовкой казаков к службе в Средней Азии. Казакам рекомендовалось забыть об атаке конной лавой и уметь быстрее спешиваться и батовать лошадей. И всё же, атаман Н.А.Верёвкин, отправляя в Среднюю Азию своих офицеров, выразил в своём напутствии несогласие с таким подходом: «Многие полагают, что при действии в виде кавалерии нам было бы труднее справляться с азиатцами. Могу уверить вас, господа, что такое мнение совершенно лишено основания; какая бы ни была перед вами огромная масса, .если на такую толпу ударить, хотя бы ничтожною силою, дружною смелой атакою, она не устоит» [18, №№17,21]. О том, что мужество свойственно казакам, но не свойственно азиатам, писали и другие [5, С.207].
В 1867-1868 годах уральцы сражались под Яны-Курганом, Зеравшаном, Самаркандом, Ургатом, Ката-Курганом и в других местах. В августе 1870 года они приняли участие в походе в Шахрисабский оазис [18, Л.16-17], а в 1873 году - в походе на Хивинское ханство. Даже сам наказный атаман, генерал-лейтенант Верёвкин, был вынужден лично двинуться на Хиву, временно передав атаманские полномочия генерал-майору Бизянову [19, Л.1-6]. На Хиву русские выступили с разных направлений (с запада, с северо-запада, с севера и с востока) [11, С.28]. Хива была взята в течение двух дней. Не только казаки приветствовали взятие Хивы, о чём свидетельствует благодарственное письмо, отправленное Александру II этнически пёстрым оренбургским купечеством [20, Л.1-3]. «Совершившееся ныне громкое событие - покорение Хивинского ханства, принадлежит истории. Наши труды, наша борьба с природой составляют предмет удивления Европы, и настоящие успехи нашего оружия вполне вознаградили неудачи Бековича и Перовского», - отметил А.П. Хорошхин [21, С.473].
Признавший российскую зависимость, Коканд, в 1875 году отказался от подданства. В ходе возобновившихся военных действий уральцев можно было встретить повсеместно, где шли бои - под Кокандом, Андижаном, Наманганом, Балычки и т.д. В августе 1875 года под Махрамом они отбили у противника артиллерийскую батарею [4, 160-161]. Вскоре после Махрама были взяты Коканд, Андижан, Туракурган, Наманган, Балыкчи. В начале 1876 года Андижан и Коканд пришлось штурмовать снова. Сражение у Янги-арыка (апрель 1876 года) ознаменовало собой окончание кампании.
Весной 1879 года была предпринята неудачная попытка овладеть ахалтекинской крепостью Геок-Тепе, в которой участвовали три уральские сотни. Попытка была возобновлена в конце 1880 года, когда в отряд полковника А.Н.Куропаткина был включён смешанный (уральско-оренбургский) казачий дивизион во главе с уральским полковником А.Л.Гуляевым. Командующий войсками Закаспийского края, генерал-адъютант Скобелев, знакомый с Гуляевым по хивинскому походу, лично приветствовал уральцев [11, С.33-34]. Первым серьёзным боевым действием стал штурм укрепления Янги-кала, проходивший накануне Рождества. Уральские офицеры (Бородин, Буренин, Кунаковсков) показали высокое мастерство, сохранив в ходе боёв за Янги-калу всех подчинённых [11, С.37-45].
При штурме и взятии Геок-тепе русские потеряли
убитыми 4 офицеров и 55 нижних чинов. После взятия Геок-Тепе русские войска ещё некоторое время продолжали рейды по текинским аулам. Все офицеры и многие нижние чины, участвовавшие в той кампании, были удостоены различных наград. В том числе все участники штурма Геок-Тепе получили специальные серебряные медали на георгиевской ленте [11, С.88]. В ходе боёв за Геок-тепе уральский сотник Кунаковсков был представлен к ордену Святого Георгия, но получить награду ему было не суждено - он вскоре погиб. Кроме него, среди уральцев были ещё трое убитых - Софрон Тетиков, Дмитрий Жагулин и казак-калмык Бюрбей Чуданов. Ещё трое (Соболев, Сармин и казак-татарин Джалдыбаков) получили смертельные ранения [11, С.56-70]. Какое-то время они были ещё живы и находились в сознании. Все понимали, что не смогут выжить, но при этом никто не терял самообладания. Джалдыбаков признался, что все его родичи пытались уклониться от службы, зато он сполна искупил их грех. Соболев, умирая, восхищался содеянным: «Какую крепость взяли!». Последними словами Сармина были: «Жаль, ваше высокоблагородие, мало послужил Царю» [11, С.71]. Известие об убийстве царя, дошедшее до казаков вскоре после тех боёв, серьёзно омрачило их радость от недавней победы [11, С.86-87].
Отличившаяся в той кампании 5-я сотня 2-го Уральского казачьего полка была награждена знаками на шапки «За штурм крепости Геок-Тепе 12 января 1881 года». Кроме неё в ахалтекинской кампании принимали участие и другие сотни того же полка (4-я и 6-я), хотя их участие было не столь активным. Кроме того, командированы в Закаспийский край в 1880 году были две сотни 1-го Уральского полка для контроля движения на маршруте между Эмбой и Красноводском и конвоирования транспортов [22, С.14].
Вклад, внесённый уральцами в присоединение Средней Азии, был весомым. Правда, их численность может показаться незначительной. На 1 марта 1866 года в Туркестанском округе насчитывалось 6 уральских сотен (863 казака). На 1 января 1872 года их там было 7,5 [23, Л.2; 24, Л.67]. Эти данные не учитывают казаков, служивших в казахской степи и на Мангышлаке. Оренбургских казаков, служивших в Средней Азии, в разные годы было в 2-3 раза больше, чем уральских, но и численность Оренбургского войска более чем втрое превышала численность Уральского. Однако по результатам проходившей в 1868 году инспекторской проверки казачьих сотен Туркестанского округа, уральцы были признаны лучшими [25, Л.19].
Опираясь на факты, можно с уверенностью сказать, что главную роль в присоединении Средней Азии сыграли именно казачьи формирования, прежде всего, уральцы и оренбуржцы. Уместно процитировать царскую грамоту, присланную в Уральск в 1884 году: «Уральское войско .служило живым оплотом государства, .при завоевании же Туркестанского края и водворении в нём порядка, оно, с самых первых шагов туда наших войск, несло непрерывные труды» [5, С.201-202].
Покорение Средней Азии воспринималось уральцами не только как выполнение царского приказа. Оно оценивалось как великая победа над опасным соседом, доставлявшим немало беспокойств. Гуляев вспоминал, как казаки и солдаты освобождали из текинского рабства персов, томившихся в цепях. Взятию Геок-Тепе радовались даже многие хивинцы [11, С.67-68,84]. Нельзя забывать о проявлениях героизма российскими воинами - казаками, солдатами, офицерами, и примеров тому более чем достаточно. Честно исполняя свой воинский долг, они ни на миг не сомневались в правоте своего общего дела: «Шли вперёд не потому, чтобы жаждали новых земель, а в силу необходимости: .караваны подвергались разграблению, русские промышленники и казаки .тысячами томились в неволе: их продавали на рынках Хивинского ханства как рабочую скотину. Но 72
прежде чем добраться до Хивы, главного разбойничьего гнезда, пришлось втянуться в долгую войну, построить на берегах Каспия укрепления, овладеть течением Сырдарьи, штурмовать кокандские и бухарские крепости» [5, С.202].
Отношение русских военных к местному населению, даже во время военных кампаний не походило на поведение оккупантов, если не считать отдельных случаев. Что же касается уральцев, то летом 1867 года их наказной атаман Н.А.Верёвкин официально заявил, что к этому времени никто из них не был уличён в грабеже или мародёрстве [18, №21]. Местное население не пряталось от них и не прятало своего имущества. Вступавшие в Хиву войска, по свидетельству А.П. Хорошхина, вовсе не пугали её обитателей: «Жители не косились; одетые неизменно в свои красные халаты и огромные овчинные шапки, они продолжали заниматься своими делами: работали в окрестностях, торговали на базаре». Более того, местные торговцы без тени смущения наведывались в расположения русских войск: «В лагере немедленно появились продавцы живности и других продуктов, которых хивинцы, как и вообще все среднеазиятцы - народ коммерческий и плутоватый - спешили сбыть за хорошую плату своим новым гостям. Действительно, они нажили от нас хорошие барыши» [21, С.476]. Особенно легко торговцам удавалось «лупить втридорога» с солдат, в отличие от которых, казаки, лучше знавшие языки и обычаи Востока, умели торговаться [4, С.156-157].
Русские войска участвовали не только в боевых действиях, но и помогали бороться с извечными проблемами Туркестанского края - голодом, невежеством, болезнями. В 1899 году казаки 2-го Уральского полка внесли свой вклад в борьбу с эпидемией чумы, за что получили медали [26, Ч.2. С.69]. При этом простой народ освобождался от воинской повинности. С приходом русских в Среднюю Азию было покончено с рабством и работорговлей, с постоянными войнами между местными правителями, которым сопутствовали разорения, массовая резня и захват пленников. Была сохранена власть местной знати, ей отводилось определённое место в официальных структурах, простой народ освобождался от воинской повинности. Так, Такма-Сардар, один из предводителей текинцев, оказавший активное сопротивление русским, попав к ним в плен, был отправлен в Петербург, где лично принят Александром III, пожаловавшим ему чин майора [11, С.74]. После взятия Хивы, её молодой хан (26 лет) сохранил свою власть, как и основная масса его приближённых. Было покончено и с детско-подрост-ковым гомосексуализмом («бачбозством»). Этот порок не подпадал под официальный запрет, а потому был широко распространен в крае. Также было покончено и с изуверскими наказаниями. На вопрос А. Хорошхина -правда ли, что в Хиве преступников всё ещё сажают на кол - хан ответил, что так казнят только наиболее «буйных» и «непокорных рабов», а прочим преступникам просто отсекают головы, забивают палками, отрезают носы и уши [21, С.482].
Россия пришла в среднеазиатский регион по объективным причинам. Геополитическая ситуация той эпохи, связанная с британской экспансией в азиатском регионе, вынуждала российскую власть принимать активные меры по защите своих национальных интересов (в том числе и по наведению порядка на огромных соседних территориях, являвшихся очагами перманентной нестабильности). Несмотря на империалистическую сущность борьбы с Англией, оценить её можно и с позиций концепции «меньшего зла». Расширение границ России не вело к обогащению её русского населения. Скорее наоборот, оно было для казны дополнительной обузой. В отличие от европейцев, русские смотрели на обретение новых колоний не как на средство обогащения, а как на укрепление величия и могущества державы. В отличие от британских колоний, служивших лишь источником дешёвых ресурсов для метрополии, национальные окра-Карельский научный журнал. 2016. Т. 5. № 2(15)
ины, присоединённые к России, подвергались интеграции в имперские структуры. Строились дороги и фабрики, велась борьба с эпидемиями и деспотизмом традиционной власти, развивалось образование и здравоохранение, то есть, создавалась производственная и социальная инфраструктура, характерная для всех регионов России.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Абдиров М. История казачества Казахстана. Алматы, 1994. - 160 с.
2. Данияров К. История Казахского государства. Ч.2. Казахстан - колония России. Алматы, 2000. - 196 с.
3. URL: http:// old.mgimo.ru>говорят эксперты мгимо>?уг=2009 (дата обращения 27.03.2016).
4. Сапунов Д.А. Участие казачества Урала и Сибири в присоединении Средней Азии к России (40-е - 90-е годы XIX века). Диссертация на соискание учёной степени к.и.н. Челябинск, 2001. - 259 с.
5. Абаза К.К. Казаки: донцы, кубанцы, уральцы, терцы. СПб., 1891. - 334 с.
6. Карпов А.Б. Уральцы. Ч.1. Яицкое войско от образования войска до переписи полковника Захарова (1550-1725 гг.) Уральск, 1911. - 1013 с.
7. Иванин М. Описание зимнего похода в Хиву в 1839-1840 году. СПб., 1874. - 268 с.
8. Александров Н.А. Казаки: донцы и уральцы. М., 1899. - 46 с.
9. Мякушин Н.Г. Секретная экспедиция уральских казаков. Уральск, 1903. - 35 с.
10. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.405. Оп.6. Д.5446.
11. Гуляев А.Л. Поход на Амударью и в Текинский оазис уральских казаков в 1880-1881 годах. Уральск, 1888. - 82 с.
12. РГВИА. Ф.1441. Оп.1. Д.58.
13. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф.6. 0п.10/3. Д.4.
14. Мякушин Н.Г. Сборник уральских казачьих песен. СПб., 1890. - 315 с.
15. РГВИА. Ф.1441. Оп.1. Д.155.
16. Хорошхин М.П. Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года. Уральск,1889. -64 с.
17. Алексеев Л.С. Дело под Иканом. Рассказ очевидца / Сборник материалов для истории завоевания Туркестанского края (составлен полковником А.Г. Серебренниковым) С.796-805 // Исторический вестник. 1893. Т.51. №3. - 1034 с.
18. Газета «Уральские войсковые ведомости» за 1867 год.
19. ГАОО Ф.6. 0п.10. Д.8394.
20. ГАОО Ф.6. Оп.10. Д.8406.
21. Хорошхин А.П. Воспоминания о Хиве. С.473-483 // Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876. - 531 с.
22. Мякушин Н.Г. Первый Уральский казачий полк. Киев, 1899. - 16 с.
23. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.678. Оп.1. Д.433.
24. ГАРФ. Ф.678. Оп.1. Д.442.
25. РГВИА. Ф.1434. Оп.1. Д.1.
26. Миненко Н.А. и др. История казачества России. Т.1. Екатеринбург-Челябинск, 1995. - 317 с.
