CC BY
44
УДК 343.82 ББК 67.409
РОЛЬ ИТЛ В ЭКОНОМИКЕ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА, ИХ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ И ПРАВОВЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ РЕЖИМА В ПРОЦЕССЕ ТРУДОИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
ВЛАДИМИР МАРКОВИЧ ИСАКОВ,
доктор юридических наук, профессор, старший научный сотрудник научно-исследовательского и редакционно-издательского отделения Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
E-mail: ivm45@mai.ru; ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА МЕЛЬНИК, кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника кафедры истории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя Научная специальность — 12.00.01 теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы создания, преобразования, дифференциации, изменений режима ИТЛ и их роль в экономике Советского Союза.
Ключевые слова: ИТЛ (исправительно-трудовые лагеря), дифференциация лагерей, режим содержания заключенных, производство, экономика.
Annotation. The article describes how penal camps custodial system was established, reformed, graded and changed, and how it contributed to Soviet economics.
Keywords: penal labor camps, gradation, custodial control (security) system, production, economics.
Карательная политика Советского Союза конца 20-х гг. перестала соответствовать изменившемуся курсу государства (постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 26 августа 1928 г. «О карательной политике и состоянии мест заключения») и требовала корректировки, которая могла быть проведена разными путями: а) внесением отдельных изменений в действующее законодательство; б) объявлением амнистии; в) помилованием; г) волевым решением; д) изменением комплекса нормативно-правовых актов, регулирующих характер карательной политики в целом в связи с изменением ориентации [2].
Ввиду возросшей численности осужденных после амнистии 1927 г. постановление потребовало применять суровые меры репрессии исключительно в отношении отдельных видов преступников [4, с. 202]. Выполняя требования постановления ВЦИК и СНК РСФСР, Народный комиссариат юстиции и Верховный Суд направили на места директивное письмо «О карательной политике» от 28 августа 1928 г., кото-
рым перед судами ставилась задача применять суровые приговоры и длительные сроки лишения свободы только в отношении классовых врагов, рецидивистов и деклассированных элементов. Не рекомендовалось применять строгие меры за преступления, совершенные впервые (хотя и тяжкие), взамен краткосрочного лишения свободы вводились наказания, не связанные с содержанием в местах заключения, в виде исправительных работ.
Экономические затруднения в стране, обострение классовой борьбы в сельской местности, усиление активности кулачества, петлюровщины, стремившихся широко использовать в контрреволюционных целях уголовников, создавало в стране, особенно на Украине, обстановку для перерастания уголовщины в политический бандитизм. Требовалась новая карательная политика, которая была юридически закреплена 6 ноября 1929 г. постановлением ЦИК СССР, СНК СССР «Об изменении ст. ст. 13, 18, 22 и 38 основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик», где в качестве мер наказания признавалось лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях Советского Союза. Так, впервые в советском законодательстве появился термин «исправительно-трудовой лагерь» [5].
Документ узаконил существование двух систем исполнения наказания в виде лишения свободы: 1) лагеря ОГПУ; 2) тюрьмы, исправительно-трудовые колонии, пересыльные пункты, которые 15 декабря 1930 г. были переданы в ведение народных комиссариатов юстиции союзных республик.
Изменение направленности карательной политики было непосредственно связано с существенными изменениями в области государственного строительства, индустриализацией страны, задачами освоения природных ресурсов, строительства путей сообщения, создания новых предприятий, отраслей производства, обеспечения на плановой основе продовольственными ресурсами населения в городах и рабочих поселках. Существующая экономическая система не могла это обеспечить, поэтому ставка была сделана на карательную политику как на метод разрешения всех проблем с перемещением рабочей силы и выполнением насущных экономических задач.
Первые исправительно-трудовые лагеря создавались для решения наиболее важных для того времени экономических задач: строительства водных и железнодорожных путей (Беломоро-Балтийский, Дмитровский и Дальневосточный ИТЛ), лесозаготовительных работ (Вишерский, Темниковский ИТЛ), производства сельскохозяйственной продукции (Карагандинский и Сибирский ИТЛ) [3].
В это время еще не было законодательных актов, регламентирующих работу ИТЛ, поэтому использовались рекомендации, основанные на опыте других лагерей, например Соловецкого, в которых разъяснялся порядок направления на работу, продолжительность рабочего дня, нормы питания, оплата труда и поощрительные меры.
С принятием Положения об исправительно-трудовых лагерях ОГПУ СССР были установлены нормы, регулирующие режим содержания заключенных: порядок приема заключенных, их классификация, условия работы и проживания, вопросы медицинского обслуживания, внутреннего распорядка, меры поощрения и дисциплинарной ответственности (выговор, простой и строгий, ограничение или лишение права переписки на срок до трех месяцев, изоляция в отдельном помещении на срок до 30 суток, изменение режима, отправка на штрафные работы на срок до 6 месяцев, перевод в штрафное отделение на срок до 1 года). Однако применение отдельных мер началось только через 10 лет после принятия соответствующего правового акта лишь в 1939 г.
В 1931 г. было утверждено Положение о штрафо-изоляторах исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, которое предусматривало применение более жестких мер к нарушителям порядка в лагерях.
В этот период ведущая роль в поддержания вну-
треннего распорядка ИТЛ принадлежала институту старост лагерных пунктов, включавшему ротного старосту, ротного нарядчика, двух дневальных (все заключенные). Структурно лагпункт представлял собой производственную единицу, состоявшую из трудовых рот численностью 400 человек каждая. Старосты следили за соблюдением распорядка дня, поддержанием чистоты, размещением заключенных, ведением учета заключенных роты, их перемещением. Руководящий состав из числа заключенных выделялся нарукавными знаками. Инженеры носили знаки серого цвета с инженерными значком, а младший технико-административный состав и воспитатели — синего с буквенными обозначениями: Д (десятник), Б (бригадир), В (воспитатель).
Поступившие в лагерь заключенные помещались в карантин на 21 день, где им разъяснялась система поощрений и взысканий, они обеспечивались газетами, литературой, настольными играми, проводились другие воспитательные мероприятия.
Заключенному предоставлялось право личного свидания с родственниками не более двух раз в год через три месяца после прибытия в лагерь, а в последующем через шесть месяцев со дня предоставления последнего. Порядок предоставления свиданий регулировался § 23 п. «В» и § 33 Положения исправительно-трудовых лагерях ОГПУ.
При отбывании уголовного наказания заключенные дифференцировались по характеру и степени классовой опасности. К первой категории относились заключенные из числа бывших трудящихся, пользовавшихся до вынесения приговора избирательными правами и осужденных впервые на срок не более 5 лет за неконтрреволюционные преступления. Ко второй — заключенные их числа бывших трудящихся, осужденные на срок свыше 5 лет. К третьей — все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления.
Положением также вводилась прогрессивная система отбывания наказания на различных видах режима: первоначальном, облегченном и льготном [3].
Первоначальный распространялся на все категории заключенных, но срок пребывания на этом режиме напрямую зависел от категории, к которой заключенный был отнесен судом (для первой категории — не менее шести месяцев, для второй — не менее года, для третьей — не менее двух лет). Условия содержания на первоначальном режиме были наиболее жесткими и предусматривали максимально возможную изоляцию контингента (запрет на свободный выход из общежитий, размещенных на территории лагеря, вывод на рабочие объекты только под охраной).
Облегченный режим изменял правовое положение заключенных (они могли устраиваться на работу в учреждения, на предприятия, промыслы, лесозаготовки в районе расположения лагеря, в силу специфики выполняемой работы не подлежали охране).
Льготный режим предоставлял заключенным право свободного перемещения за пределами лагеря, воз-
можность для части из них занимать административно-хозяйственные должности в управлении лагеря и строительств. И хотя в Положении содержалась норма о запрете использования на административно-хозяйственных должностях судимых по составу контрреволюционных преступлений, фактически она не соблюдалась. Жизнь показала, что установленные Положением виды режима не нашли практической реализации в связи с необходимостью использования заключенных в трудовых процессах с первых дней содержания.
В целях наиболее эффективного управления заключенными в трудовых процессах п. 20 Приказа ОГПУ НКВД СССР № 248 предписывалось руководителям лагерей переселить десятников в отдельные благоустроенные бараки, а также предоставлять лучшим из них проживание на частных квартирах вместе с семьями, что делало их независимыми от других заключенных и давало им возможность предъявлять необходимые требования, связанные с выполнением производственных функций. Они имели существенные преимущества: право свободного передвижения в пределах территории участка работ отряда, обеспечение вещевым довольствием, питание в специальной столовой, премирование за результаты работы, право переписки с родственниками, беспрепятственное отправление денежных переводов, право личного свидания с родственниками один раз в шесть месяцев. Они могли применять дисциплинарные взыскания: объявлять выговоры (простые и строгие), арестовывать заключенных с выводом на работу до трех суток, лишать права переписки до одного месяца (два последних взыскания налагались после предварительного утверждения начальником участка).
С одной стороны, применение на первоначальном этапе формирования лагерей армейской системы управления заключенными, предполагающей подразделение на роты, облегчало решение хозяйственно-бытовых и производственных вопросов, с другой стороны, «обезличенность» затрудняла достижение основной цели ИТЛ — перековки заключенных в процессе труда. Вскоре эта система была ликвидирована под влиянием процессов коллективизации, развития социалистического соревнования и т.д., происходивших в обществе. В этот период в результате зарождения в стране стахановского движения и по инициативе самих заключенных с согласия администрации лагерей стали создаваться объединения ударников производства. Члены таких коллективов закреплялись за одним производственным объектом, перевод на другие работы отдельных из них запрещался, им предоставлялись улучшенные материально-бытовые условия, выделялись отдельные помещения для проживания, они вовлекались в культурно-массовую, физкультурно-спортивную работу, общеобразовательное и профессионально-техническое обучение [3]. Таким образом, в основу дифференциации в этот период было положено отношение к труду заключенных и уже имеющаяся у них трудовая квалификация. В составе ряда ИТЛ были
специальные конструкторские и проектные бюро, в которых концентрировались наиболее квалифицированные инженеры и техники, ученые различных специальностей, высококвалифицированные рабочие.
Исправительно-трудовые лагеря создавались в основном на территории Российской Федерации. В некоторых ИТЛ заключенные, не говорящие по-русски, распределялись в специальные отряды для осужденных одной национальности, что позволяло решить проблемы, связанные с обучением грамоте, приобретением специальности, а также отдельные бытовые вопросы, таким образом, национальная принадлежность также была основанием для дифференциации заключенных, которая однако не нашла распространения, поскольку превращение заключенных в безликую массу, сплочению которой препятствовал языковый барьер, противоречило целям карательной политики.
Дифференциация заключенных проводилась и в отношении нарушителей режима. По отношению к ним применялись водворение в штрафной изолятор (ШИЗО) на срок до одного года, перевод в роту отрицательного элемента или в штрафной лагерный пункт, этапирование наиболее злостных нарушителей на острова Северного Ледовитого океана или в северную группу исправительно-трудовых лагерей.
В связи с необходимостью выполнения народнохозяйственных планов СНК в 1937 г. было принято специальное постановление о развертывании семи лесозаготовительных лагерей с емкостью до 40000 человек, шести новых лагерей для строительства вторых путей Байкало-Амурской железнодорожной магистрали протяженностью 5000 км., в 1940 г. Северно-Печорской железной дороги до Воркуты, где в сжатые сроки ГУЛаг сосредоточил 100000 осужденных.
В предвоенные годы произошла высылка неблагонадежных с территории Прибалтийских республик, Западной Украины и Белоруссии, а также из приграничных районов в специальные предназначенные для этого места поселения [3].
Жесткая карательная политика была закамуфлирована в новом Исправительно-трудовом кодексе РСФСР (утвержден 1 августа 1933 г.), призванном демонстрировать принципы законности и гуманизма. В законе не было упоминаний о политических заключенных, о системе мест заключения ОГПУ, назывались лишь колонии массовых работ, а сроки содержания определялись всего тремя годами.
30-е гг. ознаменовались укреплением режима личной власти и усилением борьбы с оппозиционными партиями и группами, законодательно оформлялась административно-командная система. Зарождавшийся тоталитарный режим начался с централизации и жесткого контроля за карательными органами, которые должны были проводить единую политику. В июле 1934 г. был образован общесоюзный НКВД, в состав которого вошло ОГПУ. 17 сентября в ведение НКВД перешли конвойные войска, а 27 октября — исправительно-трудовые учреждения, существовавшие ранее
в системе НКЮ. Для руководства ими был образован отдел мест заключения, который вошел в Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключения НКВД СССР.
Для оперативного решения вопросов о привлечении к уголовной ответственности граждан по постановлению ЦИК и СНК СССР 5 ноября 1934 г. был учрежден внесудебный орган при НКВД — Особое совещание, которое просуществовало до сентября 1953 г.
Сначала Особое совещание уполномочивалось в административном порядке ссылать, высылать, заключать в исправительно-трудовой лагерь на срок до 5 лет [5], но уже в начале 40-х гг. оно получило право не только осуждать к 25-летним срокам заключения, но и приговаривать к расстрелу.
Наряду с Особым совещанием с 1935 г. действовали «тройки», полномочия которых ограничивались возможностью ссылать и заключать в лагерь на срок до 5 лет. А уже в 1937 г. с началом крупномасштабного наступления на уголовную преступность, оппозиционеров и националистов на основании оперативного приказа по НКВД СССР при областных отделах НКВД были учреждены особые «тройки», облеченные правом судить по категориям № 1, т.е. приговаривать к расстрелу, и № 2, т.е. заключать в лагерь на срок до 10 лет [3]. В состав «троек» входили в качестве председателя начальник НКВД края (области), представитель обкома партии и прокурор области [1, л. 1-71].
Государство для подавления организованной преступности на свободе и в местах заключения начало прибегать к жестким мерам — расстрелам по постановлениям «тройки».
Документы подтверждают, что в предвоенные годы уголовная политика государства ужесточилась, с воспитательной работы в обществе акцент сместился на применение уголовно-правовых мер. Меры уголовного наказания были широко распространены в отношении лиц, нарушивших трудовую дисциплину, допустивших мелкие хищения на предприятиях промышленности, в сельском хозяйстве, чьи действия оценивались как подрыв хозяйственной, оборонной мощи страны, благосостояния трудящихся.
Уже с 1935 г. введены ограничения на назначение некоторых категорий заключенных на определенные должности в аппаратах лагерей (например, осужденных за контрреволюционные и иные преступления по ст. 58 п. 1-14, ст. 59 п. 1-8, 72, 84, 117-119, 169, 174 как наиболее образованных и подготовленных).
Как следует из документов, к 1935 г. в основание дифференциации контингента были положены возраст преступников, национальная принадлежность и состав преступления. По приказу НКВД СССР [5] осужденных моложе 18 лет запрещалось направлять в Дмитлаг и Волголаг, где производственная деятельность строилась на тяжелых физических работах. В Северно-Восточный ИТЛ не подлежали этапированию заключенные из числа китайцев, корейцев, японцев, которых предусматривались отправлять подальше от
прежнего места жительства. Для содержания судимых по составу контрреволюционных преступлений выделялись отдаленные лагеря с тяжелыми климатическими условиями: Свирский, Ухтопечорский, Норильский, Северо-Восточный.
В августе 1936 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О дополнении основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик», которым вводилось лишение свободы в виде тюремного заключения. Вследствие этого сложившаяся система дифференциации заключенных дополнилась еще одной разновидностью — тюремным содержанием. Переводу из ИТЛ для содержания в тюрьмах подлежали: ведущие активную контрреволюционную деятельность и осужденные за это во время отбывания наказания в ИТЛ, злостные бандиты, совершившие побеги, неисправимые элементы, дезорганизаторы деятельности лагерей.
Кроме того, руководство НКВД СССР приняло решение разделить весь контингент на две группы, чтобы уменьшить влияние политических заключенных и опасных преступников на основную массу осужденных. Первая группа, как наиболее опасная категория заключенных, дополнительно подразделялась на подгруппы: «а» (осужденные за измену Родине, участие в контрреволюционных организациях, диверсионные и террористические акты, шпионаж, и др.), «б» (судимые за вредительство, бандитизм и вооруженные разбой и грабеж, перебежчики, меньшевики, эсеры, анархисты, имевшие судимость за побег из ИТЛ или тюрем), «в» (осужденные за прочие контрреволюционные преступления, не указанные в п. «а» и «б», уголовники-рецидивисты, социально-вредный и социально-опасный элемент, имеющие более трех судимостей за однородные преступления, разбой и грабеж).
Ко второй подгруппе относились осужденные за бытовые и иные преступления. Каждая подгруппа закреплялась за определенными лагерями. При распределении по ИТЛ учитывались состав преступления, число судимостей по однородному составу преступлений (рецидив), склонность к побегу, пригодность к физическому труду, национальная принадлежность. Заключенные, отнесенные к подгруппе «а», содержались в наиболее суровых климатических условиях.
В 1939 г. Временная инструкции о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД отменила различные указания по дифференциации заключенных и ввела единые требования.
Так, осужденные по составу контрреволюционных преступлений отделялись от других категорий и содержались на усиленном режиме, расконвоированию не подлежали, запрещалось их использование на административно-технических должностях. Осужденные за общеуголовные преступления подлежали концентрации в лагерных пунктах общего режима. Работы по хозяйственному обслуживанию лагерных пунктов усиленного режима возлагалась на осужденных за бытовые и хозяйственные преступления со сроком наказания до 5 лет.
Накануне Великой Отечественной войны порядок отбора заключенных для направления в ИТЛ был изменен. Этапированию подлежали лица в возрасте от 17 до 60 лет, годные к физическому труду и осужденные на срок до 3 лет. В ИТЛ с тяжелыми климатическими условиями могли содержаться мужчины в возрасте от 20 до 50 лет и женщины (по особым нарядам) в возрасте от 20 до 40 лет, однако в условиях дефицита рабочей силы это указание не выполнялось.
Таким образом, основанием для дифференциации заключенных в местах лишения свободы в предвоенные годы являлись состав совершенного преступления, возраст, половая принадлежность, физическое состояние, срок неотбытого наказания, национальная принадлежность, отношение к труду, поведение в месте заключения, наличие высокопрофессиональных навыков и научных знаний.
Изменения в карательной политике коснулись ликвидации зачетов рабочих дней в срок отбытого наказания, условно-досрочного освобождения, предписания применять высшую меру наказания в отношении неоднократно судимых уголовников и привлечения к ответственности по составу контрреволюционного преступления лиц, совершивших побег из места лишения свободы. В предвоенные годы началачь высылка неблагонадежных с территории Прибалтики, Западной Украины, Белоруссии, а также из приграничных районов в специальные предназначенные для этого места поселения [6, с. 324-332].
С началом Великой Отечественной войны карательная политика государства переориентировалась на требования военного времени. Осужденные за малозначительные преступления направлялись на фронт, вводился запрет на освобождение отдельных категорий лиц, отбывших срок: изменников Родины, шпионов, диверсантов, участников троцкистских и иных антипартийных группировок, судимых за бандитизм, рецидивистов, иностранных подданных. Судимые за антисоветскую агитацию, воинские преступления, вооруженный разбой и грабеж, рецидивисты, социально-опасные элементы, члены семей изменников Родины и другие особо опасные преступники хотя и подлежали освобождению, но обязаны были проживать на территории лагерей, где они отбывали наказание [3].
В 1940 г. ГУЛаг возглавлял систему мест лишения свободы, состоявшую из ИТЛ, ИТК, тюрем, колоний для несовершеннолетних и бюро исправительно-трудовых работ.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении» ряд тяжких составов преступлений переведен в ведение военных трибуналов. Указом от 6 июля 1941 г. установлена ответственность за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения, а от 26 декабря 1941 г. введено военное положение на транспорте и в других отраслях промышленности, работавших на оборону. Издан ряд указаний и распоряжений об изоляции заключенных, усилении охраны, изъятии ре-
продукторов, запрещении выдавать газеты, прекращении свиданий, переписки с родственниками и перевода им денег, увеличении до 10 часов рабочего дня и нормы выработки на 20%, прекращении освобождения отдельных категорий заключенных, сосредоточении особого контингента в специальных лагерных пунктах и др. Отдельные ограничения носили кратковременный характер и впоследствии были отменены. Руководство НКВД СССР приняло меры по ограничению прав заключенных (сократилось число расконвоированных осужденных, отбывавшие наказание в условиях полусвободного режима были взяты под охрану). В связи с необходимостью обеспечения производительно-хозяйственной деятельности лагерей были расконвоированы бывшие работники органов НКВД и военизированной охраны, осужденные за маловажные преступления, совершенные до 22 июня 1941 г. Эту категорию разрешалось максимально использовать на должностях заведующих ферм, прорабов, начальников лагерных пунктов, в качестве рядовых, младшего начальствующего состава и т.д. Им разрешалось проживание за пределами жилых зон, для них были созданы улучшенные бытовые условия, предоставлена возможность переписки и получения посылок без ограничения [3].
Напряженная фронтовая обстановка в начале войны, эвакуация заключенных из прифронтовой полосы, рост более чем в полтора раза осужденных за контрреволюционные и иные особо опасные преступления, прекращение освобождения этой категории осужденных — все это повлекло активизацию антисоветской деятельности среди отбывавших наказание. Такая деятельность проявлялась в создании многочисленных повстанческих и диверсионных организаций и групп, а также в подготовке вооруженных групповых побегов, распространении пораженческой агитации, усилении бандитизма и др.
Это обстоятельство потребовало укрепления режима, усиления охраны заключенных. Значительно активизировалась работа по привлечению заключенных к уголовной ответственности. Несмотря на это, вооруженные выступления осужденных имели место (например, в лагерном пункте «Лесорейд» Воркутинского ИТЛ заключенные с помощью начальника лагпункта из числа бывших осужденных разоружили охрану и захватили районный отдел НКВД, банк, освободили из КПЗ подследственных, уничтожили телефонную и телеграфную связь, попытались захватить аэродром). В результате таких противоправных действий осужденных государственные учреждения и предприятия несли огромные убытки, а военизированная охрана — большие потери живой силы.
В связи с этим НКВД СССР в феврале 1942 г. ввел в действие Инструкцию о режиме содержания и охраны заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР в военное время [3], которая регламентировала действия охраны в случае выступления заключенных, порядок применения оружия, расконвоирования и др. Однако такая инструкция
развязала руки администрации, что привело к многочисленным нарушениям законности, неправомерному применению оружия и избиениям заключенных. После чего руководство НКВД потребовало немедленного расследования случаев нарушения законности и привлечения виновных к уголовной и административной ответственности.
22 апреля 1943 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О мерах наказания изменникам Родины и предателей и о введении для этих лиц, как меры наказания, каторжных работ», а специальной директивой НКВД-НКГБ был определен порядок разрешения вопросов об арестах рядовых полицейских, сельских старост, рядовых участников «народной стражи», народной милиции, русской освободительной армии, национальных легионов и др.
Для этой категории преступников были организованы специальные отделения в Воркутинском и Северо-Восточном лагерях со строгой изоляцией и удлиненным рабочим днем на тяжелых подземных работах. Аналогичные отделения создавались и в других лагерях, так как численность таких осужденных по состоянию на июль 1944 г. составляла 60021 человек.
После окончания войны рабочая сила из числа заключенных использовалась главным образом на восстановлении разрушенных войной городов, поселков, промышленных предприятий, шоссейных и железных дорог. Но проблема обеспечения заключенных рабочими местами после окончания войны обострилась в связи с отпавшей необходимостью использовать их в оборонной промышленности.
В марте 1946 г. был принят четвертый пятилетний план восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства страны, в котором важная роль отводилась капитальному строительству, развитию тяжелой промышленности и железнодорожного транспорта. Предстояло освоить 5,5 млрд руб. на строительстве железных дорог, построить в 5 раз больше шоссейных дорог, увеличить добычу угля, освоить 3 млрд руб. на строительстве Байкало-Амурской магистрали, закончить строительство автомобильных дорог Москва — Минск, Харьков, Ленинград, Симферополь и др., построить или восстановить 500 тыс. кв. м. жилья.
Этот период в развитии страны характеризуют противоречивые тенденции в уголовной и исправительно-трудовой политике. В 1947 г. НКВД СССР принял новую Инструкцию по режиму содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях, которая восстанавливала довоенный порядок содержания заключенных (общий и усиленный режимы) и вводила некоторые элементы прогрессивной системы отбывания наказания. Это свидетельствовало о смягчении ранее проводимой в этой сфере политики. Заключенные, содержавшиеся в ИТЛ усиленного режима, могли по отбытии трети срока наказания переводиться в порядке поощрения в места лишения свободы общего режима, а злостные нарушители режима подлежали направлению на срок до трех месяцев в
центральную штрафную колонию или лагерный пункт, нормы личного свидания увеличились с трех до семи суток, а общего свидания в выходные дни на один час, были введены новые поощрения, такие как объявление благодарности, предоставление внеочередного свидания и др. Инструкция предусматривала обязательное раздельное содержание осужденных за контрреволюционные преступления и бандитизм и иных категорий заключенных. Были применены амнистии, отменены принятые в период войны законодательные акты, вводившие новые составы преступления и ответственности, отменена смертная казнь, при этом были ужесточены наказания за хищение государственного и общественного имущества, личной собственности граждан, изнасилование, самогоноварение и т.д.
В связи с отменой смертной казни к концу 40-х гг. обстановка в стране существенно осложнилась из-за небывалого разгула осужденных из числа «воров» и «отошедших». Предпринимаемые попытки стабилизировать обстановку путем усиления дифференциации осужденных, изоляции враждовавших группировок, направления наиболее опасных правонарушителей в тюрьмы и другие меры не могли коренным образом оздоровить обстановку.
С 1948 г. в ИТЛ стала углубляться дифференциация контингента в соответствии с Постановлением совета Министров СССР № 416159 СС от 21 февраля 1948 г. Оно предусматривало организацию особых лагерей для содержания ранее осужденных за бандитизм; вооруженный грабеж, допускавших в местах лишения свободы умышленные убийства, побеги, злостных дезорганизаторов лагерной и производственной дисциплины, а также рецидивистов, поступавших из тюрем. Для этих целей выделялись лагеря в отдаленных местностях Советского Союза: на Колыме, крайнем Севере, в Норильске, Коми, Караганде.
В 1949 г. МВД СССР было издано распоряжение, повышающее ответственность работников культурно-воспитательных аппаратов за укрепление режима и изоляции осужденных. На бригадных и цеховых совещаниях стали обсуждаться нарушители режима. Центральные штабы трудового соревнования при подведении итогов начали учитывать выполнение требований по соблюдению режима, практиковались передачи на местные темы по радио. Оправдала себя практика обходов бараков администрацией лагерей. В борьбу за укрепление дисциплины вовлекался актив из числа самих осужденных.
С 1950 г. в отдельные группы в лагерях стали выделяться работники правоохранительных органов. Они размещались в секциях бараков, изолированных от других категорий заключенных. Не допускалось их использование в трудовых процессах совместно с уголовными преступниками.
Отмена смертной казни в этот период не принесла положительных результатов ни в уголовной, ни в исправительно-трудовой политике. 13 января 1953 г. вышел Указ «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в испра-
вительно-трудовых лагерях». Указ предусматривал передачу уголовных дел по данному составу преступлений на рассмотрение в военных трибуналах войск Министерства государственной безопасности и спецсудах с применением высшей меры наказания (в 1953 г. за бандитизм в ИТЛ приговорили к расстрелу 52 заключенных).
Официально смертную казнь за умышленное убийство восстановили 30 апреля 1954 г. (с мая по октябрь 1954 г. было приговорено к смертной казни за убийство по всем союзным республикам 507 человек, за лагерный бандитизм осудили 8 уголовников-рецидивистов) [3].
Амнистия 1953 г. и ряд других показали, что амнистированные без помощи государственных органов в решении вопросов трудового и бытового устройства вновь становились на путь преступлений. Чтобы разобраться с положением дел в местах лишения свободы и привлечь внимание различных государственных и общественных структур к насущным проблемам этих учреждений, в 1954 г. представительными комиссиями была проведена большая работа. Материалы обследования легли в основу ряда приказов, изданных в мае 1954 г. Эти документы предписывали исключение случаев нарушения законности в работе с заключенными, укрепление режима содержания, преодоление бандитизма, налаживание воспитательной работы, организации в широком масштабе общеобразовательного и профессионального обучения. Важным моментом в использовании труда заключенных было освобождение ГУЛага от производственных и строительных функций, которые передавались Главпромстрою и Главспецстрою.
Негативное влияние на состояние криминальной обстановки в местах заключения оказала и передача мест лишения свободы от Министерства внутренних дел в Министерство юстиции СССР 28 марта 1953 г. Особые лагеря не вошли в состав Минюста, так как они были выделены из системы ГУЛага и подчинены тюремному Управлению МВД. В составе Министерства юстиции ГУЛаг находился до 21 января 1954 г., а затем его вновь передали в Министерства внутренних дел.
Временная передача ГУЛага являлась следствием объединения Министерства внутренних дел и Министерства государственной безопасности в одно ведомство. Объединение преследовало цель усиления борьбы с преступностью. Сохранение в составе объединенного министерства ГУЛага становилось излишним и могло бы привести к тому, что оно вело борьбу с преступностью, само исполняло уголовные наказания и решало вопросы, связанные с освобождением осужденных по различным основаниям, не говоря уже об объемной работе по решению производственных задач. Документы подтверждают, что после 1953 г. исправительно-трудовая политика государства изменилась в сторону смягчения. Эти перемены непосредственно связаны с реализацией двух партийных директив: постановлений ЦК КПСС от 12 марта 1954 г. «Об основных задачах Министерства внутренних дел» и от 10 июля 1954 г. «О мерах улучшения работы исправительно-трудовых
лагерей и колоний МВД». Эти и другие партийные документы были направлены на «восстановление социалистической законности», способствовали смягчению режима содержания заключенных. На все категории распространялись зачеты рабочих дней, было введено условно-досрочное освобождение и т.д.
Изменялись и правовые основы исполнения уголовных наказаний, что нашло закрепление в Положении об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР, принятом в 1954 г. [4, с. 202], в котором основными задачами исправительно-трудовых учреждений признавалось создание таких условий отбывания наказания, которые исключали бы возможность совершения осужденными новых преступлений, обеспечивали их исправление и перевоспитание на основе приобщения к общественно полезному труду.
В 1954-1956 гг. система исправительно-трудовых лагерей получила однозначное отрицание, так как они дискредитировали социализм в политическом отношении и способствовали росту преступного мира, подрыву авторитета государственных мер воздействия на лиц, совершивших преступления. В этот период был окончательно решен вопрос передачи производственно-хозяйственных и строительных организаций из МВД в другие ведомства. Окончанием эпохи использования лагерной экономики (труда осужденных) можно считать 4 июня 1956 г., когда Президиумом Верховного Совета СССР была ратифицирована конвенция Международной организации труда по упразднению принудительного обязательного труда во всех его формах. Став дотационной, система ИТЛ перестала интересовать руководство страны и была реорганизована во второй половине 50-х гг. [2].
Литература
1. Архив МВД Республики Коми. Ф. 6. Оп. 3. Д. 113.
2. Исаков В.М. Трудоиспользование осужденных в исправительных учреждениях Советского государства (1917-1990 гг.). М., 2000.
3. Исаков В.М. Исправительно-трудовые лагеря в СССР (1929-1956 гг.). М., 2000.
4. Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву. М., 1959.
5. Свод законов СССР 1930. № 22, 1935. № 11.
6. КПСС в резолюциях. Т. 5. М., 1971.
Reference
1. Arkhiv MVD Respubliki Komi. F. 6. Op. 3. D. 113.
2. Isakov V.M. Trudoispol'zovanie osuzhdennykh v ispravitel'nykh uchrezhdeniyakh Sovetskogo gosudarstva (1917-1990 gg.). M., 2000.
3. Isakov V.M. Ispravitel'no-trudovye lagerya v SSSR (1929-1956 gg.). M., 2000.
4. Sbornik normativnykh aktov po sovetskomu ispravitel'no-trudovomu pravu. M., 1959.
5. Svod zakonov SSSR 1930. № 22, 1935. № 11.
6. KPSS v rezolyutsiyakh. T. 5. M., 1971.
