CC BY
30УДК 904:726.8(477.75) + 070 Б01: 10.22378/кю.2020.2.68-86
Роль Исмаила Гаспринского в освещении археологических исследований урочища Ханлы-дере
Сельвина Сеитмеметова
(Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ; ГБУ РК «Бахчисарайский историко-культурный и археологический музей-заповедник»)
Шукри Сейтумеров
(Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ)
Аннотация. В статье рассмотрен ход раскопок, произведенных Таврической ученой архивной комиссией в урочище Ханлы-дере, в освещении газеты «Переводчик-Терджиман», сквозь призму взглядов ее редактора -Исмаила Гаспринского, ставшего свидетелем открытия неизвестных ранее мусульманских памятников. Также были рассмотрены материалы иных периодических изданий конца XIX в., касающиеся новооткрытых мавзолеев в Ханлы-дере, версии относительно их происхождения и датировки.
Ключевые слова: Исмаил Гаспринский, «Терджиман», Таврическая ученая архивная комиссия (ТУАК), Бахчисарай, Ханлы-дере.
Для цитирования: Сеитмеметова С. С., Сейтумеров Ш. С. Роль Ис-маила Гаспринского в освещении археологических исследований урочища Ханлы-дере // Крымское историческое обозрение. 2020. № 2. С. 68-86. Б01: 10.22378/кю.2020.2.68-86
Одним из интересных этапов в жизни И. Гаспринского являлось участие просветителя в деятельности научно-краеведческой организации, основанной в Крыму 24 января 1887 г., - Таврической ученой архивной комиссии (ТУАК). Организация краеведов Крыма была одной из 39 губернских ученых архивных комиссий, созданных Положением Комитета министров «Об учреждении ученых архивных комиссий и исторических архивов» (1884 г.).
Приветствуя открытие столь полезного учреждения, в № 20 газеты «Пере-водчик-Терджиман» от 12 июля 1887 г. И. Гаспринский отметил, что всякий, сочувствующий целям этой комиссии, может принять участие в ее трудах лично, ведь «дело архивной комиссии - дело общего интереса» [7].
Первым шагом редактора «Переводчика» в сохранении древностей Крыма стала публикация статьи, содержащей призыв к читателям, неравнодушным к предметам исторического прошлого Крыма. «Замечено, что между архивными бумагами часто попадаются интересные в историческом отношении, -пишет И. Гаспринский. - Известно также, что у многих частных лиц находятся как интересные документы, так и разные старинные рукописи, монеты и другие предметы. Вещи эти часто пропадают или, оставаясь разрозненными и неизвестными, лишают нас возможности ближе знать прошедшую жизнь наших родичей и людей вообще. Но если все предметы старины в виде письменных памятников и вещей собрать в одно место, разобрать и расставить в должном порядке, то по этим остаткам прошедшего можно, как по книге, читать о жизни, обычаях и верованиях древности. Такое собрание вещей представляет, так сказать, живую, правдивую картину прошедшего» [7]. Ставя в пример лиц, подаривших архивной комиссии имевшиеся у них древние монеты и вещи, И. Гаспринский отметил: «Нет сомнения, что у крымских мурз и других лиц найдутся интересные вещи и памятники старины. Ради сохранения их для всего общества и ради общей пользы было бы желательно, чтобы такие вещи были подарены или же хоть показаны комиссии. Таковыми вещами могут быть старинное оружие, посуда, украшение, орудия, монеты, грамоты ханов, рукописи, книги и прочее. Старая монета, древняя посуда, не имеющая цены в хозяйстве и на базаре, могут быть ценны в историческом и научном отношениях...» [7]. По прошествии более 10-ти лет эта небольшая статья, вероятно, и стала отправной точкой для создания в 1898 г. И. Гасприн-ским проекта воззвания к крымскотатарским мурзам о пожертвовании ими имеющихся у них предметов, касающихся истории и быта крымских татар, для возможности создания в стенах Ханского дворца историко-этнографиче-ского музея. Этот проект был зачитан на одном из заседаний ТУАК бахчисарайским полицмейстером А. Иваненко [11, с. 86].
Вопросы касательно проблем сохранности памятных мест Бахчисарая часто освещались и на страницах газеты И. Гаспринского. Так, 3 марта 1889 года редактор газеты с благодарностью сообщает, что «хатиб ханской мечети Сеид Мемед Эфенди в заботе о благолепии и сохранности памятников старины при ханских гробницах не останавливается и перед денежными жертвами из своих скромных средств. Он же хлопочет о сооружении нового минарета
при ханской мечети вместо старой, представляющей уже опасность падения» [8]. «Без такого памятника старины, как Ханский дворец, и таких замечательных мест, как Успенский скит и Чуфут кале, - пишет И. Гаспринский в другой заметке, цитируя М. Давидовича, - город Бахчисарай, промышленность и торговля которого самые незначительные, потерял бы всякое значение» [8].
Будучи членом ТУАК, И. Гаспринский принимал участие в обсуждении докладов на заседаниях, занимался атрибуцией рукописных книг1 [12, с. 102103]. И. Гаспринский не оставался в стороне и от археологических исследований, проводимых комиссией в Бахчисарае, в урочище Ханлы-дере.
О деятельности И. Гаспринского в составе ТУАК не раз упоминалось в публикациях различных исследователей [9], наиболее полно она отражена в трудах известного гасприноведа В. Ю. Ганкевича [5]. Несмотря на некую изученность поднимаемых в статье вопросов, многие аспекты деятельности И. Гаспринского были рассмотрены не столь емко, чтобы судить о завершенности и неактуальности темы исследования. К сожалению, это же касается изучения склепов, найденных при раскопках в урочище Ханлы-дере. По причине скудости находок в первых склепах, а также нехватки средств участниками раскопок был сделан вывод о нецелесообразности проведения дальнейших исследований, и раскопки так и не были закончены. Что же касается самих находок, почти все найденное утеряно. В период с 1959 по 1984 гг. территория мусульманского кладбища с выявленными подземными склепами была выделена под частное строительство [16, с. 39]. В «Своде памятников истории, архитектуры и культуры крымских татар» значится, что один из выявленных склепов при углублении русла реки был засыпан землей [16, с. 39].
Ныне единственным доказательством существования усыпальниц, в которых, вероятно, покоился знатный род Крымского ханства ХУ-ХУ1 вв., являются материалы результатов раскопок в Ханлы-дере в 1898-1899 гг., опубликованные на страницах периодических изданиях России конца XIX в.: в газете «Переводчик-Терджиман» [6], приложении к газете «Новое время» [19], журнале «Исторический вестник» [2], а также в «Известиях Таврической Ученой Архивной Комиссии» [11, с. 84-87; 12, с. 120-122] и «Отчетах Императорской Археологической Комиссии» [13, с. 20-23; 15, с. 37-38]. Из сохранившихся находок известны лишь фрагменты узорной бархатной ткани красновато-коричневого цвета, местами протканной металлической нитью, находящиеся в золотоордынской коллекции Отдела Востока Государственного Эрмитажа [17], и несколько фотографий, хранящихся в фондах ГБУ РК «Бахчисарайский историко-культурный и археологический музей-заповед-
1 Протоколы заседаний ТУАК: 27 марта 1899 г.
ник», с изображением найденного христианского надгробия2 и остатков стен мавзолеев3. На последней, судя по всему, запечатлены члены ТУАК и рабочая группа, принимавшая участие в раскопках первых двух склепов, в которой присутствовал и редактор «Терджимана» И. Гаспринский.
Согласно поручению ТУАК весной 1898 г. А. Маркевич и А. О. Кашпар совершили поездку в Бахчисарай для выбора помещения в Ханском дворце для устройства в нем историко-этнографического музея. Заведующий дворцом бахчисарайский полицмейстер А. Г. Иваненко обратил внимание членов комиссии на развалины в урочище Ханлы-дере, находившиеся в конце города по пути к Успенскому монастырю.
Ход первого этапа раскопок в Ханлы-дере от 12-19 апреля нашел свое отражение в № 17 газеты «Терджиман» от 3 мая, где Исмаил Гаспринский размещает объемную статью под названием «Интересная раскопка». Приведем целиком ее текст.
«Недавно в предместье Бахчисарая - Салачик, в скалистом ущелье Кан-лы-Дере члены Таврической ученой Архивной комиссии г. Кашпар, Маркевич и Иваненко произвели интересные раскопки. В настоящем виде ущелье это представляет татарское кладбище, заросшее кустами барбариса. В местности этой обращают на себя внимание несколько бугров, верхушки которых увенчаны тесаными камнями, частью уже рассыпавшимися. На одном из них можно было видеть камни-карнизы тщательной отделки, что и обратило на себя внимание членов комиссии. Наружный внимательный осмотр этого бугра показал, что это остаток какой-то постройки. Опрос местных жителей не дал никакого указания на характер относительно этих развалин. Говорили, что в этом ущелье во времена ханов были медресе, текие, а о самом бугре - что это развалины бани, фонтана, а один из татар показал, что это, как он слышал, «яур мезар» христианская могила из времен франков. Показания эти ничего не выяснили, но указывали на то, что в памяти жителей не сохранилось чего-либо определенного об этих буграх, хотя в преданиях этих же жителей сохраняется память о событиях, относящихся к жизни и строительству первых крымских ханов Гиреев.
Так как на самом венце бугра были найдены следы могилы, а на аршин ниже, по косогору стоит мусульманский надмогильный камень, указывающий на погребение тут некоего Халиля-эфенди 127 лет тому назад, а несколько далее уже на ровном месте стоит другой надмогильник «крымского муфтия ... эфенди», умершего 167 лет тому назад, то приходится заклю-
2 КП-4050-644 (рис. 4).
3 КП-10863 Ин-544 (рис. 2).
чить, что лет за полтораста местное население уже не знало характер этого бугра и хоронило по откосам его своих покойников, что намекает на древность этих развалин.
Имея в виду, что в недавнее время два подобных бугра занесены наводнением и сровнены с землёю, что три бугра еще хорошо заметны, надо полагать, что тут когда-то, и, вероятно, давно, существовал ряд построек, о характере коих молчат даже местные предания.
Произведенная раскопка, как я думаю, подтвердила древность этих бугров, а открытое прекрасное сооружение едва ли можно отнести к эпохе крымских Гиреев. Под слоем земли, покрывавшим на 5-6 четвертей верх бугра, открылся прочный купол подземного или занесённого землей капитального сооружения. Раскопка сторон показала, что оно имеет снаружи восьмигранную форму, тщательной, искусной кладки. Вторая капитальная стена, идущая кругом, на аршин от стен купола, как и остатки прекрасных кирпичей с голубой эмалировкой, указывали, что над открытым куполом существовало ещё другое сооружение или по крайней мере крыша, поддерживаемая колоннадой. Дальнейшие раскопки у наружной стены показали, что она облицована тесаным камнем на четыре аршина, а ниже видна простая кладка на извести. Очевидно, что верхнее сооружение это занесено землей на четыре аршина. Ущелье «Канлы-Дере» ныне часто подвергается наводнениям с окружающих оголённых гор. Надо думать, что во время [его (склепа)] возвышенности, окружающие Бахчисарай [горы], были покрыты лесом и препятствовали наводнениям, иначе трудно объяснить, как могли люди очевидно важное сооружение или, вернее, несколько их ставить в таком опасном от воды месте, где ныне при мало-мальски сильном дожде бушует грозный горный поток.
Тщательный осмотр найденного купола привел к открытию нарочно оставленного отверстия в венце его. Отверстие это, сделанное в цельном камне, имеет вершка два с половиной в диаметре. Веревка, с камнем опущенная через него, показала глубину семь аршин с половиной. Фонарь, затем спущенный, дал возможность усмотреть ряд склепов и направление входа в подземелье. Стало ясно, что раскопки ведут к открытию мавзолея или вообще усыпальницы. Открытие это тем интереснее, что остальные три бугра, пока не тронутые, вероятно, покрывают такие же сооружения.
Вне наружной стены, со стороны востока на глубине 5-аршин был открыт сводчатый без дверей вход в склеп. Пол склепа с самого начала выстлан кирпичом. По-середине и в нишах склепа усмотрены 13 черепов с остатками скелетов. Вокруг стен сплошная арабская надпись с сурою из
Корана, написанная крупными буквами венецианской краской. Надпись прекрасно сохранилась, благодаря отлично установленной вентиляции склепа, для чего, очевидно, служили три отверстия в стенах его. Воздух, входивший через верхнее отверстие склепа, циркулировал через три отводные трубы, проложенные в стенах. Трубы эти были усмотрены ещё при наружной раскопке стен, но тогда назначение их не было понято.
Осмотр внутренности склепа, положение скелетов и костей в связи с мусульманской надписью-молитвой показали, что это мусульманская усыпальница. Весь пол склепа был покрыт истлевшими досками вперемешку с костями. Доски эти представляют остаток тех ящиков-гробов (табуд), в коих ставили тут покойных, или же покрышек, коими могли прикрывать тела. Куски черного, толстого сафьяна найдены тут же около всех скелетов, и кусок расшитой золотом материи, найден в глубине склепа, против входа, представляют остатки покрывал, коими, очевидно, были прикрыты покойники. На том месте, где был найден остаток шелковой материи, найдены также несколько тонких серебряных пластинок с дырочками. Надо думать, что ими были скреплены доски гроба главного покойника. Затем тут же найдены местным муллой Хаджи Сейдамет Эфендием два колечка без спайки чистого золота, которые могли служить для подвески кистей к шелковому покрывалу, часть коего была найдена тут же. Эти два колечка переданы муллой редактору нашей газеты.
Не найдено ничего, что могло бы указывать на дату сооружения или личности погребенных. Можно думать, что хозяин был положен в нише против входа, ибо на этом месте поднята часть истлевшей богатой материи, серебряные пластинки и золотые колечки. У других скелетов, кроме остатков сафьяна, ничего не найдено.
Имея в виду, что склеп этого мавзолея не похож на таковые других существующих в Бахчисарае ханских мавзолеев, что у населения не сохранилось никакого сказания о том, что тут в ущелье «Канлы-Дере» были когда-то мавзолеи и что, наконец, стиль письма, коим написана молитва внутри склепа, совсем отличен от письмен на других крымских памятниках, я склонен думать, что мавзолей этот относится к догирейскому периоду Крыма.
Ущелье это ныне называется «Канлы-Дере», что значит в переводе «Кровавая долина», долина крови. Жители объясняют это тем, что будто бы здесь было место казни преступников. По другой вариации, тут было медресе и сорок сохт были перебиты нагрянувшим ночью врагом.
Но если мы допустим маленькое отступление в произношении названия местности и место «Канлы» произнесём «Ханлы» т. е. заменим букву «к»
буквою «х», то название места будет не Кровавая, а «Ханская долина», или долина ханов.
Найденный теперь мавзолей и те, которые скрыты еще под ясно видными буграми наносной земли, вероятно, были усыпальницами «ханов» с их семьями, откуда и ущелье могло носить имя «Ханлы-дере», переделанное потом в «Канлы».
Если «Канлы» или, как я думаю, вернее, «Ханлы»-дере не усыпальница Гиреев, то чья же? Не прольет ли это ущелье некоторый свет на не совсем ясный период в истории Крыма и татар до основания ханства Гиреев? Не было ли в Крыму пленных князей-ханов еще при существовании Золотой Орды? Сличение стиля письма, видимого в найденном склепе с Золотоор-дынскими может, думаю, кое что разъяснит» [6].
После обнаружения склепа ТУАК уведомила об открытии Императорскую археологическую комиссию, указывая, что сама она по скудности своих средств не имеет возможности продолжить раскопки. После чего место раскопок было передано под охрану полицейской власти.
Императорская археологическая комиссия, отложив раскопки до следующего года, поручила профессору Императорского университета Св. Владимира Ю. А. Кулаковскому, командируемому ею летом в Таврическую губернию, снять на кальку открытые надписи. Точный снимок надписи из Корана, украшающий свод дюрбе, вскоре был изготовлен. Ю. А. Кулаковский скалькировал всю надпись длиною в 9 м. Полоса, на которой была выведена надпись, была окрашена «палевой краской и отделена снизу и сверху полоской красной краски», ею же были исполнены контуры букв [13, с. 20-23].
Надпись состояла из суры Корана под названием «Аль-Фатх» («Победа»), состоящей из 29 аятов. В начальных аятах суры говорится о великой помощи, обещанной Мухаммеду,4 после заключенного им в местечке Худайбия близ Мекки в 628 г. с племенем курайш мирного договора. Также упоминается, что Господь возвещает о том, что воинства небес и земли находятся в Его власти и зависят от Него. Сообщается также о помощи, которую окажут верующим воины, сошедшие с небес.
В журнале «Исторический вестник» за 1898 г. красивая гирлянда надписи из Корана, украшающая серо-голубой свод, была обозначена как «боевая молитва» [2, с. 388]. По словам Зайцева И. В., первый аят суры «Фатх» -«Воистину, Мы даровали тебе явную победу» - часто помещали на клинках мастера-оружейники. Помещенные на оружии, эти слова символизировали
4 Мухаммад ибн Абдуллах (571-632) - согласно исламскому вероучению, последний пророк и посланник Аллаха, проповедник единобожия и центральная фигура ислама.
победу ислама [10]. Аяты суры «Аль-Фатх» украшают два медальона у входа справа и слева в дюрбе Хаджи Герая.
Журнал «Исторический вестник», как и И. Гаспринский, отметил особенность надписи в новооткрытом дюрбе - характер буквописи, не закругленный, а клинообразный, острый. Журнал отмечает, что «в Крыму сохранились бесспорные мусульманские надписи, насчитывающие по четыре и более сотен лет, но на всех их буквы носят современный закругленный характер, и нигде нельзя найти острого, клинообразного» [2, с. 389]. Автор публикации видел отдаленное сходство в некоторых буквах каменной надписи в Чуфут-Кале на намогильном памятнике дочери Тохтамыша-хана Ненкеджан-ханым, скончавшейся в 1437 году, но и то эти письмена выглядели, на взгляд автора, более современными, нежели те, что в открытом дюрбе в Ханлы-дере. Автор выдвигает предположение о том, что постройка была сооружена в очень древние времена либо надпись в ней была сделана рукой мастера-чужестранца.
Загадочности раскопке придавало и наличие в стенах мавзолея изображений крестов. Так, при расчистке склепа были обнаружены два христианских надгробных камня, один из которых был перевезен в Симферопольский музей, а второй остался в Бахчисарае, где был временно помещен в сарае Ханского дворца. Размеры последнего христианского надгробия по описаниям Ю. А. Кулаковского, составляли 1,4 м вышины, 0,44 м ширины и 0,175 м толщины. На надгробии был высечен высокий рельефный орнаментальный крест [13, с. 22]. В фондах Бахчисарайского музея-заповедника сохранился фотонегатив данной находки, которая была атрибутирована как армянское надгробие У11-У111 вв. Наличие христианских надгробий в мусульманской гробнице, по мнению «Исторического вестника», означало, что на данной территории до возведения сооружения находилось христианское кладбище, надмогильные плиты которого были употреблены как строительный материал. На это же указывал И. Гаспринский, когда приводил в газете опрос среди местных жителей, где один из татар назвал местность «яур мезар». Странным также был факт строительства гробниц и наличия кладбища на территории, постоянно затапливаемой потоками весенней и дождевой воды, стремящейся с соседних гор.
Еще одним непонятным обстоятельством явилось наличие очень хорошей вентиляции. «Исторический вестник» отмечал, что в стенах были «сделаны четыре отверстия, снабженные гончарными вентиляционными трубами, благодаря чему воздух в усыпальницах был совершенно чист. Даже первый спустившийся под своды раскопанной многовековой могилы дышал там совершенно спокойно, не чувствуя ни малейшего стеснения, что достигается
целой системой труб» [2, с. 390]. Неизвестно, для чего могильному помещению требовалась такая воздухоочистительная система. Еще одним спорным вопросом являлось то, был ли открытый мавзолей надземным или подземным строением. Верхняя часть мавзолея была облицована «правильными плитами», следовательно, была «надземной частью», а нижняя часть из бута - «подземной». На последнее обстоятельство указывал и длинный боковой вход -коридор, не имеющий ступеней, что было бы неминуемо, если бы все здание было «подземным» [2, с. 390].
20 апреля 1898 г. в Бахчисарай приезжает художник Н. Н. Крамаренко-Щербина (1863-1913), который размещает в приложении к газете «Новое время» от 2 (14) мая 1898 г. чертежи памятника. Впрочем, находка, как и все памятники Бахчисарая, включая Ханский дворец, Н. Н. Крамаренко-Щербину не впечатлили. Вернувшийся из командировки, направленной Академией художеств для изучения памятников Средней Азии в 1895-1897 гг., художник описал памятники Бахчисарая как сооружения с «весьма слабым художественным содержанием», которые «могут иметь только историческое значение, как свидетели времен минувших смут и раздоров» [19, с. 10]. Тем не менее Н. Н. Крамаренко-Щербина в сопровождении полицмейстера Иваненко и члена ТУАК (вероятно И. Гаспринского) посетил новооткрытые мавзолеи и позже разместил описание памятников в приложении к газете «Новое время».
В описании усыпальницы значилось следующее: «Черно-бурые обломки сгнившего дерева, истлевшие лоскутки материи и кожи перемешались с темными человеческими костями. Ничего уже не было целого, что могло бы дать понятие о положении костяков, и все представляло груду мусора. Вверху купольного перекрытия имелось небольшое отверстие, которое освещало склеп достаточно для того, чтобы рисовать. Склеп выложен из серого местного известняка штучной выделки. На четырех стрельчатых подпружных арках, идущих от каменного пола и соединенных парусами, образующими из себя круг, покоится скуфеобразный купол, выложенный, по-видимому, без кружал. Паруса украшены незамысловатым орнаментом плохого рисунка в одну линию, сурикового красного тона. Местами видны в орнаменте остатки листьев синего вылинявшего тона. Подпружные арки по своим краям окаймлены орнаментом чисто восточного типа, но исполнение его также не отличается тщательностью. В поясе, на переходе от парусов к куполу, помещается арабская надпись плохого почерка, сурикового тона. Размеры склепа, как видно из прилагаемых чертежей, небольшие» [19, с. 10]. Также художник сообщал, что под головой одного из скелетов «была найдена шестиугольная,
составленная из отдельных треугольников плитка. Кирпичные треугольники покрыты с одной стороны голубой глазурью грязного тона. Составленная плитка диаметром около 5 вершков хранится у г. полицмейстера. Остальные предметы, найденные в усыпальнице и имеющие археологическое значение, взяты членами архивной комиссии, для симферопольского музея» [19, с. 10]. По сведениям Археологической комиссии указанная плита была оставлена в Бахчисарайском дворце, где должен был открыться музей. К сожалению, в фондах Бахчисарайского музея-заповедника данную плиту обнаружить не удалось.
Архитектурные детали и надписи, зафиксированные Н. Н. Крамаренко-Щербиной, помимо приложения газеты «Новое время» были опубликованы в последующем в № 30 ИТУАК за 1899 г.
В отличие от Н. Н. Крамаренко-Щербины, журнал «Исторический вестник» более восторженно описывал мавзолей читателям, как памятник «прекрасной архитектуры минувших столетий», отмечая его восточные «ковровые» рисунки, расположенные в парусах купола. «Краски надписи и коврового рисунка в парусах купола розовато-оранжевые и поражают своей свежестью, словно их написала рука несколько лет назад, а не несколько столетий. Удивляешься, как сохранило их время» [2, с. 389]. Также автор публикации отметил, что «очищенный от мусора пол представляет прекрасно сделанный кирпичный плитняк темно-желтого цвета. Швы плит залиты цементом». В публикации значилось, что «ввиду первостепенной важности в историческом, археологическом и даже отчасти этнографическом отношениях открытой в Бахчисарае древней гробницы, Императорская археологическая комиссия решила послать в Бахчисарай особую ученую комиссию для точного определения времени и характера столь неожиданно открытого памятника седой старины» [2, с. 390-391]. Однако известно, что в 1899 г. Археологическая комиссия поручила производство дальнейших расследований господину Иваненко, который впоследствии открыл еще два склепа.
Второй этап раскопок в Ханлы-дере проходил осенью 1899 г. В 70-ти шагах к юго-востоку от первого мавзолея был открыт склеп гораздо меньших размеров и проще по отделке с массой перемешанных костей. Маркевич, доложивший о раскопках на заседании ТУАК от 15 ноября 1899 г., указывал на то, что мавзолей был разграблен. Предположения секретаря ТУАК основывались на том, что в переднем углу мавзолея было обнаружено отверстие, куски глиняного кувшина и полуистлевшая лопата.
Третий склеп представлял собой более тщательную купольную постройку и оказался нетронутым. В нем было найдено 10 истлевших гробов, из кото-
рых 8 были расположены рядом, а два впереди, справа от входа. Один гроб посредине был поставлен на двух железных четырехножниках, был обит малиновой парчой с золотыми цветами, а под ним найдены остатки шелкового гладкого савана. Остальные гробы были покрыты кусками сафьяна. Все костяки были обращены головой к западу.
О раскопках четвертого кургана указывается в отчете Императорской Археологической Комиссии за 1899 г. [15, с. 38]. Он имел форму продолговатой довольно высокой насыпи. На грунте на глубине 2,85 м были найдены каменные надгробные памятники со стертыми надписями или без надписей. К сожалению, раскопки этого кургана были прекращены с наступлением ненастной погоды.
Для более точной передачи информации об открытых склепах в таблице ниже мы разместили описание и перечень находок, выявленных при раскопках в Ханлы-дере.
Раскоп Описание и Размеры Находки Примечания
I. Склеп № 1 (12-19 апреля 1898 года) дюрбе восьмиугольного вида из местного известняка, высотою в 7 ^ аршин с отверстием в верхней части. С восточной стороны был открыт сводчатый вход в склеп без дверей. Пол склепа был выстлан кирпичом, паруса и подпружные арки усыпальницы были украшены орнаментом восточного типа сурикового и синего цвета. В поясе между парусами и куполом шла арабская надпись в одну линию сурикового цвета - сура из Корана о ниспослании победы и счастья в этом и загробном мире. - два камня с изображением на них крестов, всадника на лошади; - камень - верхняя часть мих-раба; - 13 костяков; - 8 черепов; - доски табутов; - куски толстого сафьяна; - куски парчи; - тонкие серебряные пластинки с дырочками, которыми были скреплены части гроба; - два золотых кольца, вероятно, от кистей парчового покрывала; - три монеты (одна Селим-Гирея); - несколько изразцов синего, зеленого и белого цвета; - большой камень с рельефным изображением креста;
Склеп располагался в
II. 70-ти шагах к юго- - масса перемешанных
Склеп востоку от первого человеческих костей, в том Вероятно,
№ 2 мавзолея, был гораздо числе детские кости (либо склеп был
(осень меньших размеров какого-то животного); разграб-
1899 и проще по отделке. - куски сафьяна; лен.
года) Вероятно, склеп был разграблен.
- 10 истлевших гробов-
III. Склеп купольной табутов, один из которых был
Склеп постройки, располагался поставлен на двух железных
№ 3 в 20 саженях от первого четырехножниках;
(осень мавзолея. Все костяки - парча малинового цвета с
1899 были обращены головой золотыми цветами;
года) к западу. - шелковые саваны, гробы обиты сафьяном;
IV. Курган имел форму Раскопка
Насыпь продолговатой довольно - каменные надгробные кургана
(осень высокой насыпи. На памятники со стертыми не была
1899 грунте на глубине надписями или без надписей. завер-
года) 2,85 м. шена
К сожалению, из всего найденного на сегодняшний день сохранились лишь фрагменты тканей, выявленных в ходе раскопок третьего склепа. В 1901 г. они были переданы из Императорской археологической комиссии в Государственный Эрмитаж [17, с. 140]. Основываясь на анализе орнамента и технических параметров, научный сотрудник Государственного Эрмитажа А. Н. Теплякова сделала предположение, что фрагмент орнамента имеет османское происхождение и датируется второй половиной - концом XV в. Так как шелковые узорные ткани, сотканные с использованием золотых нитей, принадлежат к дорогим материям, А. Н. Теплякова предположила, что в Хан-лы-дере были захоронены представители довольно знатного рода [17, с. 141].
Факт захоронения в Ханлы-дере ряда важных особ подтверждается и тем, что и в третьем склепе покоился представитель знати. Центральный гроб в захоронении был установлен на двух железных четырехножниках. Так, наиболее важные погребения в дюрбе Хаджи Гирея были установлены на возвышении на металлических опорах и мраморных постаментах [3, с. 89-93].
Выводы И. Гаспринского относительно ранней хронологии датировки захоронений в Ханлы-дере могли основываться на предположениях, полученных просветителем из исследовательской литературы в его богатой личной библиотеке5. Так, если обратиться к Эвлия Челеби, то местность похожая на Ханлы-дере, окруженная с двух сторон скалами, носила название Эски-Сала. Здесь, по мнению турецкого путешественника, был похоронен его основатель Берект-хан, внук Чингисхана6 [18, с. 234]. Хотя этот же автор указывал, что над могилой Берект-хана нет куполов и о дате его смерти известно из тариха на могильном камне [18, с. 123].
Тем не менее стиль письма молитвы на своде и отличительность архитектуры первого склепа в Ханлы-дере от других крымских памятников натолкнули И. Гаспринского на предположение о догирейском периоде Крыма. На это мнение могли повлиять и впечатления просветителя, полученные в ходе посещения мусульманских памятников Туркестана в 1893 г., которые нашли свое отражение в его публицистике и художественных произведениях.7
Орнаментальные узоры мавзолея в Ханлы-дере, сохранившиеся благодаря рисункам Н. Н. Крамаренко-Щербины, имеют определенное сходство с декором Гумбеза Манас XIV в. в Таласе. Мотивы дюрбе могут быть также близки и Узгенским мавзолеям и минарету Х!-ХП вв8. Хотя делать какие-либо сравнительные параллели из-за скудности данных невозможно.
Исключительность склепа и непохожесть его на другие существующие в Крыму усыпальницы была отмечена и Э. Д. Зиливинской9. Подземная часть первого склепа в Ханлы-дере, находясь на глубине 5-ти метров, является единственным на сегодняшний день такого рода строением периода Золотой
5 Известно, что И. Гаспринский был ценителем истории и культуры мусульманских народов. Ценные издания и рукописи, хранящиеся в личном собрании просветителя, он не раз преподносил в дар как исследователям-историкам, так и сохтам Зынджирлы-медресе.
6 Вероятно, речь идет о хане Берке (1209-1266). 666 г. Х. = 1267/68.
7 Публикации о путешествии И. Гаспринского в Туркестан были размещены в газете «Терджиман» за 1893 г. ( Гаспринский И. Путешествие из Бахчисарая в Ташкент // Переводчик-Терджиман. - 1893. - № 29-38). Воспоминания о посещении Самарканда и гробницы Гур Эмир нашли свое отражение в произведении «Мюкалеме-и селатин» («Собрание правителей», 1906 г.) (Гаспринский И. Собрание правителей // Полное собрание сочинений Исмаила Гаспринского. Симферополь: ООО ФОРМА, 2016. Т. I. С. 334-343).
8 Как предположил в беседе канд. архитектуры, искусствовед А. Ю. Мальчик.
9 Предположение было озвучено д. и. н. Э. Д. Зиливинской на Международной конференции «V научные чтения памяти У Боданинского» (Бахчисарай, 23-27 октября 2013 г.).
Орды и Крымского ханства на территории Крыма и Восточной Европы. К сожалению, этот уникальный памятник находится в плачевном состоянии.
В 2006 г. в исследовании o местах захоронения представителей династии крымских ханов в исторических районах г. Бахчисарая О. Гайворон-ский упоминает загадочную местность под названием «Хамушан» [4, с. 10]. Ссылаясь на сочинение Халима Гирея «Gülbün-i hänän yahud Kirim tarihi» («Розовый куст ханов, или История Крыма»), исследователь сообщает о захоронении в квартале Хамушан в 1610 г. Селямет Гирея и в 1641 г. его сына Бахадыр Гирея. Не найдя квартал Хамушан на исторической карте Бахчисарая, О. Гайворонский приходит к выводу, что мавзолей Селямета I и Бахадыра I Гиреев «на каком-то этапе своей истории был разрушен и не дошел до наших дней» [4, с. 10]. Здесь же исследователь размещает фотографию 1927 г. с изображением развалин восьмигранного дюрбе в Салачик-ском ущелье, оставляя вопрос причастности фотографии к руинам дюрбе Селямет Гирея открытым. В 2016 г. в первом томе книги «Свод памятников истории, архитектуры и культуры крымских татар» данная фотография из фондов БИКАМЗ № 1184 была атрибутирована как «Ханлы-дере. Остатки стен. 1927 г.» [16, с. 39].
Э. Э. Абибуллаева в исследовании кварталов Бахчисарая указывает, что Хамушан был скорее всего большим кладбищем, нежели жилым кварталом. Исходя из перевода с персидского языка, «хамушан» означает «долина безмолвных» [1, с. 181], то есть «покинувших этот мир». Соответственно название загадочного квартала применимо именно к кладбищу. Соглашаясь с данным заключением, а также с мнением редактора газеты «Терджиман», мы склонны полагать, что Ханлы-дере, вероятно, было частью большого комплекса захоронений представителей знатных родов, причастных к ханской династии, на что указывает само название местности - «Долина ханов».
В завершение хотелось бы отметить, что целью данной работы было не столько показать новую грань в многосторонней деятельности И. Гаспринского, а, как и делал в свое время великий просветитель, обратить внимание специалистов на этот объект, где никогда не проводились полноценные археологические раскопки.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абибуллаева Э. Э. Махалле - территориальная единица средневекового Бахчисарая по материалам Кадиаскерских тетрадей // Золотоордынское обозрение. 2015. № 2. С. 163-186.
2. Археологические раскопки в Бахчисарае (Раздел XVIII. Смесь) //
Исторический вестник. Т. LXXIII. 1898. С. 388-391. Режим доступа: https://runi-vers.ru/upload/iblock/837/Istoricheskii%20vestnik%20T073%201898.pdf
3. Гаврилюк Н. А., Ибрагимова А. М. Тюрбе хана Хаджи Герая (по материалам археологических исследований 2003-2008 гг.). Киев - Запорожье: Дикое поле, 2010. 176 с.
4. Гайворонский О. Ханское кладбище в Бахчисарайском дворце. Симферополь: ДОЛЯ, 2006. 64 с.
5. ГанкевичВ. Ю. На службе правде и просвещению. Краткий биографический очерк Исмаила Гаспринского (1851-1914). Симферополь: Доля, 2000. 328 с.; Ганкевич В. Ю. Участь I. Гаспринського в робот Тавршсько! вчено! архiвноi комюп // кторичне краезнавство в Укра!ш: Традицл i сучаснють. Матерiали пленарного та секцшних засвдань. VII Всеукра!нська наукова конференцiя. Ч. 1. К.: Радний край, 1995. С. 42-43.
6. Гаспринский И. Бахчисарай (Интересная раскопка) // Переводчик-Терджиман. 1898. 3 мая. № 17.
7. Гаспринский И. Губернская архивная комиссия // Переводчик-Терджиман. 1887, 12 июля, № 20.
8. Гаспринский И. Нам передавали, что хатиб ханской мечети<...> // Переводчик-Терджиман. 1889, 3 марта, № 8.
9. Дельвиг Н. А. Просветительско-педагогическая деятельность Исмаила Гаспринского в составе таврической ученой архивной комиссии // Проблемы современного педагогического образования. 2016. (51-1) С. 61-66; Макаренко Г. И. Таврическая ученая архивная комиссия как источник сведений об истории и взаимодействии народов Крыма // Грамота, 2016. № 11(73): в 2-х ч. Ч. 1. C. 85-88.
10. Зайцев И. В. Каллиграфия: 10 самых известных исламских надписей // Arzamas.academy. Режим доступа: https://arzamas.academy/materials/1623
11. Известия Таврической Ученой Архивной Комиссии (ИТУАК) / Под ред. А. Маркевича. Симферополь, 1899. № 29. 115 с.
12. ИТУАК / Под ред. А. Маркевича. Симферополь, 1899. № 30. 125 с.
13. Исследования проф. Ю. А. Кулаковского // Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1898. СПб., 1901. С. 20-23.
14. Кирилко В. П. Археологическое исследование мусульманских мавзолеев-дюрбе Бахчисарая // Stratum plus, 2006, № 6. С. 439-446.
15. Раскопки в Бахчисарае // Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1899 г. СПб., 1902. С. 37-38.
16. Свод памятников истории, архитектуры и культуры крымских татар. Том 1. Бахчисарай / Гл. ред. Р. С. Хакимов, ред.-сост. Ш. С. Сейтумеров. Симферополь: ООО Форма, 2016. 168 с.
17. Теплякова А. Н. Фрагменты бархата из мавзолея в Ханлы-дере (Бахчисарай) // Восток. 2016. № 5. С. 137-152.
18. Челеби Э. Книга путешествия. Крым и сопредельные области. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века). Изд. 2-е, исправленное и дополненное. Симферополь: издательство «ДОЛЯ», 2008. 272 с.
19. Щербина-Крамаренко Н. Н. Бахчисарайские древности // Новое время. 1898. 2 мая. № 7965. С. 9-10.
Сведения об авторах: Сеитмеметова Сельвина Алиевна - младший научный сотрудник Крымского научного центра Института истории им. Ш. Мар-джани АН РТ (420111, ул. Батурина, 7А, г. Казань, Российская Федерация); старший научный сотрудник Государственного бюджетного учреждения Республики Крым «Бахчисарайский историко-культурный и археологический музей-заповедник» (298405, ул. Речная, 133, г. Бахчисарай, Российская Федерация); selvina11@rambler.ru
Сейтумеров Шукри Сейтмеметович - старший научный сотрудник Крымского научного центра Института истории им. Ш. Марджани (420111, ул. Батурина, 7A, г. Казань, Российская Федерация).
The role of Ismail Gasprinsky in the light of archaeological research works in the Khan's Dere valley
Selvina Seitmemetova
(Sh. Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences;
Bakhchisarai historical, cultural and archaeological museum-preserve)
Shukri Seytumerov
(Sh. Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences)
Abstract: The article examines the course of excavations made by the Taurida Scientific Archival Commission in the Khan's Dere valley. It was given in the coverage of the newspaper "Terdzhiman" through the prism of the views of its editor - Ismail Gasprinsky, who witnessed the discovery of previously unknown Muslim monuments. The materials about the other periodicals, issued at the end of the XIX century, concerning the newly discovered mausoleums in the Khan's Dere valley, versions concerning their origin and Dating, were also considered in the article.
Keywords: Ismail Gasprinsky, Terdzhiman, Taurida Scientific Archival Commission (TSAC), Bakhchisarai, Khans Dere.
For citation: Seitmemetova S. A., Seytumerov Sh. S. The role of Ismail Gasprinsky in the light of archeological research works in the Khan's Dere valley. Krymskoe istoricheskoe obozrenie=Crimean Historical Review. 2020, no. 2, pp. 68-86. DOI: 10.22378/kio.2020.2.68-86
REFERENCES
1. Abibullaeva E.E. Makhalle - territorial'naya edinitsa srednevekovogo Bakh-chisaraya po materialam Kadiaskerskikh tetradey [Mahalle-territorial unit of the medieval Bakhchisarai based on the materials of Kadiasker notebooks] Zolotoordynskoe obozrenie [Golden Horde Review]. 2015, no 2, pp. 163-186.
2. Arkheologicheskie raskopki v Bakhchisarae (RazdelXVIII. Smes') [Archaeological excavations in the town of Bakhchisarai (Section XVIII)] Istoricheskiy vestnik [Historical Bulletin]. Vol. LXXIII. 1898, pp. 388-391. Available at: https://runivers.ru/ upload/iblock/837/Istoricheskii%20vestnik%20T073%201898.pdf
3. Gavrilyuk N. A., Ibragimova A.M. Tyurbe khana Khadzhi Geraya (po materialam arkheologicheskikh issledovaniy 2003-2008 gg.) [ Turbe Khan Haji Gerai (based on the materials of archaeological research in 2003-2008)]. Kiev-Zaporozhye: publishing house Dikoe pole, 2010. 176 p.
4. Gayvoronskiy O. Khanskoe kladbishche v Bakhchisarayskom dvortse [Khan cemetery in the Bakhchisaray Palace]. Simferopol: DOLYA publishing house, 2006. 64 p.
5. Gankevich V. Yu. Na sluzhbe pravde i prosveshcheniyu. Kratkiy biograficheskiy ocherkIsmaila Gasprinskogo (1851-1914) [In the service of truth and education. Brief biographical sketch of Ismail Gasprinsky (1851-1914)]. Simferopol: Dolya publishing house, 2000. 328 p.; Gankevich V. Yu. Uchast'I. Gasprins'kogo v roboti Tavriys'koï vchenoï arkhivnoï komisiï [Participation of I. Gasprinsky in the work of the Taurida Scientific Archival Commission]. Istorichne kraeznavstvo v Ukraïni: Traditsiï i su-chasnist'. Materiali plenarnogo ta sektsiynikh zasidan' [Historical study of local lore in Ukraine: Tradition and modernity. Materials of the plenary and breakout sessions]. VII all-Ukrainian scientific conference. Part. 1. Kiev: publishing house Rydny Kray, 1995, pp. 42-43.
6. Gasprinskiy I. Bakhchisaray (Interesnaya raskopka)[ Bakhchysaray (Interesting site)]. Perevodchik-Terdzhiman [Interpreter]. 1898, may 3, no 17.
7. Gasprinskiy I. Gubernskaya arkhivnaya komissiya [Provincial archive Commission]. Perevodchik-Terdzhiman [Interpreter]. 1887, july 12, no 20.
8. Gasprinskiy I. Nam peredavali, chto khatib khanskoy mecheti<...> [We were told that the Khatib of the Khan's mosque<...>]. Perevodchik-Terdzhiman [Interpreter]. 1889, march 3, no 8.
9. Del'vig N. A. Prosvetitel 'sko-pedagogicheskaya deyatel'nost ' Ismaila Gasprins-kogo v sostave tavricheskoy uchenoy arkhivnoy komissii [Educational and pedagogical activity of Ismail Gasprinsky as a member of the Tauride scientific archive Commission]. Problemy sovremennogo pedagogicheskogo obrazovaniya [Problems of modern pedagogical education]. 2016 (51-1), pp. 61-66; Makarenko G. I. Tavricheskaya uc-henaya arkhivnaya komissiya kak istochnik svedeniy ob istorii i vzaimodeystvii naro-dov Kryma [Taurida Scientific Archival Commission as a source of information about the history and interaction of the peoples of the Crimea]. Gramota [Literacy]. 2016, no 11(73): in 2 parts. Part 1, pp. 85-88.
10. Zaytsev I. V. Kalligrafiya: 10 samykh izvestnykh islamskikh nadpisey [Calligraphy: 10 most famous Islamic inscriptions]. Arzamas.academy. Available at: https:// arzamas.academy/materials/1623.
11. Izvestiia Tavricheskoi Uchenoi Arkhivnoi Komissii [News Of The Tauride Scientific Archive Commission]. Ed. A. Markevich. Simferopol, 1899, no 29. 115 р.
12. Izvestiia Tavricheskoi Uchenoi Arkhivnoi Komissii [News Of The Tauride Scientific Archive Commission]. Ed. A. Markevich. Simferopol, 1899, no 30, 125 р.
13. Issledovaniya prof. Yu.A. Kulakovskogo [Studies prof Y. A. Kulakovsky]. Otchet Imperatorskoy Arkheologicheskoy Komissii za 1898 g. [Report of the Imperial Archaeological Commission for 1898]. St. Petersburg, 1901, pp. 20-23.
14. Kirilko V. P. Arkheologicheskoe issledovanie musul'manskikh mavzoleev-di-urbe Bakhchisaraia [Archaeological research of Muslim mausoleums-Durbe of Bakh-chisaray]. Stratum plus, 2006, no 6 (2005-2009), pp. 439-446.
15. Raskopki v Bakhchisarae [Excavations in Bakhchisaray]. Otchet Imperatorskoy Arkheologicheskoy Komissii za 1899 g. [ Report of the Imperial Archaeological Commission for 1899]. St. Petersburg, 1902, pp. 37-38.
16. Svodpamyatnikov istorii, arkhitektury i kul'tury krymskikh tatar [List of historical, architectural and cultural monuments of the Crimean Tatars]. Volume 1. Bakhchisaray. Chief editor R. S. Khakimov, ed.-comp. SH. S. Seitumerov. Simferopol: Forma publishing house, 2016, 168 p.
17. Teplyakova A. N. Fragmenty barkhata iz mavzoleya v Khanly-dere (Bakhchisaray) [Fragments of velvet from the mausoleum in Henly-Dere (Bakhchisarai)]. Vostok [East]. 2016, no 5, pp. 137-152.
18. Chelebi E. Kniga puteshestviya. Krym i sopredel'nye oblasti. (Izvlecheniya iz sochineniya turetskogo puteshestvennika XVII veka) [ Travel book. The Crimea and the neighboring region. (Extracts from the work of a 17th-century Turkish traveller) ]. 2nd ed., corrected and supplemented. Simferopol: publishing house "DOLYa", 2008, 272 p.
19. Shcherbina-Kramarenko N. N. Bakhchisarayskie drevnosti [Bakhchisarai antiquities]. Novoe vremya [New time]. 1898, may 2, no 7965, pp. 9-10.
About the authors: Seitmemetova Selvina Alievna - junior researcher of the Crimean Scientific Center, Sh. Maijani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (420111, Kazan, Baturin st., 7A, Russian Federation); senior researcher of the Bakhchisaray historical, cultural and archaeological museum-preserve (298405, Bakhchisarai, Rechnaya st., 133, Russian Federation); selvina11@rambler.ru
Seytumerov Shukri Seitmemetovich - senior researcher of the Crimean Scientific Center of the Sh. Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (420111, Kazan, Baturin Str., 7A, Russian Federation).
