CC BY
170
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 20 (274).
Филология. Искусствоведение. Вып. 67. С. 55-57.
Л. Р. Зиннатуллина
РОЛЬ ДЕРВИШИЗМА В РАСПРОСТРАНЕНИИ СУФИЗМА И ЕГО ОТРАЖЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
В статье рассматриваются истоки суфизма, суфийской литературы, проблема дервишизма и его роль в распространении ислама в Урало-Поволжье, в том числе и среди башкир. Во многие области ислам проникает исключительно в суфийской форме, проповедуемый странствующими и оседлыми дервишами, чьи обители превращаются в центры миссионерской пропаганды и религиозной жизни. Это находит своеобразное отражение в легендах и преданиях, в современной башкирской литературе и культуре, где создается облик дервишей, их духовные ценности и искания, морально-этические качества.
Ключевые слова: духовные импульсы Востока, суфизм, три столпа суфизма - аскетизм, мистицизм, пантеизм, суфийская литература, метафоричность, символизм, суфизм в Урало-
Поволжье, дервишизм в Башкортостане.
Восточная литература является одной из древних литератур, которая сформировалась до нашей эры. Она участвовала в формировании и становлении мировых национальных культур, в том числе и башкирской. Выдающийся ученый, востоковед Р. Н. Баимов отмечает, что мощные духовные импульсы шли с Востока с древнейших времен. Об этом свидетельствуют, например, великие религии - иудаизм, буддизм, христианство, ислам, которые зародились на Востоке, а также вероучение зороастризма, сформировавшееся на рубеже 11-1 тысячелетия до нашей эры. Языческое вероучение Заратуштры, основанное на монотеизме, некоторые догматы, каноны впоследствии нашли отражение в фундаментальных мировых религиях. А наличие в духовной культуре башкир древнеиранских языковых, мифологических, космологических компонентов, топонимических параллелей, схожесть орнаментов, обрядов свидетельствует об общности генезиса. При этом восточная религиозная и философская литература разных направлений сыграла огромную роль в формировании европейской профессиональной литературы. Схожесть ситуаций, сюжетных мотивов, образов, структурно-композиционных приемов объясняется общностью истоков. Позднее выдающиеся восточные памятники, легенды, предания, анекдоты как своеобразные кочующие сюжеты и как варианты на местной почве обслуживали тюрко-арабо-фар-сыязычные народы и участвовали в формировании национальных, письменных литератур1.
Позднее от фарсыязычного Востока пришел в литературу, духовную жизнь тюрков Урало-Поволжья суфизм.
Суфизм как религиозно-философское, социальное, нравственно-эстетическое течение зародился в мусульманских странах в VIII веке и получил широкое распространение среди мусульман. Истоки его прослеживаются уже в VII веке, когда в Ираке возникает движение аскетизма, которое ученые считают первой ступенью суфизма. Это течение сформировалось на почве протеста против накопления богатств в отдельных руках, обогащения землевладельцев. Религиозная практика суфиев сводилась к многочисленным молитвам и постам, отрешению от всего мирского, культу бедности и т. п. Самыми последовательными аскетами в VII-IX веках были Хасан Басри, Василь бен Ата, Рабиа Адавия и др. «Уже то, что суфии вели отшельнический образ жизни, противоречило канонам ислама»2.
Постепенно в этом аскетическом течении ислама стали нарастать мистические настроения в виде чувства неизбывной тоски по Богу, чувства бесконечной любви к нему и стремления к соединению с ним. Существенный вклад в развитие суфизма в оргиастическом направлении внесла Рабиа (ум. в 801 году), чья любовь к возлюбленному превратилась (в поисках земного равенства и счастья) в любовь к Богу, а ее песни и танцы - в своеобразный путь к слиянию с божественной Истиной. Уже сам выбор народных песен и танцев в качестве средств достижения Истины был дерзостью по отношению канонам ислама3. Так формируется второй столп суфизма - мистицизм.
Святость места (мечети) была отброшена, как и посредничество духовенства между богом и человеком. Каждый бедняк, относись он
хоть к самому низшему сословию, мог непосредственно «говорить с Богом», «сливаться» с ним. Так, в IX веке начал оформляться третий столп суфизма - пантеизм, религиозно-философское учение о единстве материального и духовного миров. Согласно этому учению, Бог - это сама природа. Тезис суфиев «Я есть Бог» или «Все есть Бог» вел к познанию божественного начала в человеке, его подобия Божеству. Эти идеи открывали суфиям дорогу к свободе действий, свободе мышления. Именно в этих взглядах и действиях заключается одно из главных противоречий суфизма с ортодоксальным исламом4.
В Х-Х! веках суфийская практика систематизируется и приобретает весьма упорядоченный и стройный вид (учение о пути, его «стоянках» и «состояниях», концепция нравственного самоочищения и самосовершенствования). В ХП-ХШ веках начинается формирование суфийских орденов, братств, где суфизм вбирает в себя и адаптирует идеи античной философии, христианства, зороастризма, соединяя их с местными культовыми традициями. В это же время появляется грандиозный философский синтез суфийского мировоззрения, осуществленный Ибн ал-Араби. В Х-ХШ веках окончательно складывается и суфийская терминология, символизм и метафоричность, что обусловило мощнейшее влияние суфизма на арабскую и персидскую поэзию, многие образы и идеи которой понятны только в суфийском контексте.
Одним из первых суфийских деятелей в литературе считается Абдаллах Ансари (1002-1088). Другим видным поэтом суфизма был Санаи (1048-1126). Санаи как поэт-суфий в своих стихах затрагивал основы суфизма, проповедуя аскетизм, учение дервишей. Так или иначе, с суфизмом, его учением об аскетизме, мистицизме, пантеизме в разной степени были связаны и такие выдающиеся поэты-мыслители, как Низами Ганджави, Д. Руми, Амир Хосроу Дихлави, О. Хайям, Хафиз, А. Джами и т. д.
В литературе суфизм выступил во всем разнообразии толков и играл разную роль в зависимости от личности самого автора, его идейных позиций. Одни использовали традиционную суфийскую символику в ее прямом смысле, а другие под прикрытием суфийской образности поднимались до обличения современной им действительности. Суфизм служил основным внешним каналом проникновения гуманистического идеала в литературу. Именно суфий-
ская литература утверждала борьбу за человека, воспевала его красоту и величие, протестовала против тирании и религиозных догм, проповедовала дружбу и единство людей.
Суфизм сыграл огромную роль в духовной жизни народов Востока и способствовал интенсивному развитию фарси и арабоязычной литературы, традиции которых участвовали в обогащении и обновлении тюркоязычной литературы Урало-Поволжья, в том числе башкирской.
Суфизм среди мусульман Волго-Уральского региона имеет давнюю историю. Суфийские шейхи появились здесь еще в период существования Булгарского царства. В риваяте «Башкиры и булгары» говорится о проникновении ислама к башкирам в результате миссионерской деятельности странствующих дерви-шей-суфиев. Огромную роль при этом сыграла их способность чудотворства. Впоследствии эти религиозные деятели и их последователи стали почитаться башкирами «святыми». В XIV веке зафиксировано появление некоего Хусаинбека, ученика выдающегося суфия Ахмета Ясави, распространявшего ислам и в Уральском регионе, особенно среди башкир. В XIX веке могила Хусаинбека возле Уфы все еще оставалась объектом паломничества.
Таким образом, история возникновения суфизма тесно связана с явлением дервишизма. Во многие области ислам проникает исключительно в суфийской форме, проповедуемый странствующими и оседлыми дервишами, чьи обители (завийа, ханака, рибат, текке) превращаются в центры миссионерской пропаганды и религиозной жизни. Эти картины из жизни суфиев находят отражение в художественной литературе и связаны с образной системой, сюжетной линией, философской концепцией произведения. Однако эти элементы, детали носят эпизодический характер. В романе Кирея Мэргэна «Крылья беркута», повествующего о жизни, быте, истории башкир XVI века, образы дервишей выполняют функцию создания общей панорамы эпохи, его духа. А в образе шейха Ахмата ал-Самарканди воплощены реальные черты, духовные искания знаменитого дервиша Ибрагима ибн Адхама. Традиции, связанные с исламской культурой, суфизмом придают эпическому полотну этнографический колорит и создают конкретные черты духовной жизни башкир.
В романах народного писателя Башкортостана Ахияра Хакимова «Звон думбры»,
«Мелодия степи» действие происходит в эпоху Золотой Орды, в эпоху татаро-монгольских нашествий. Особенно тяжелым становится положение народных масс в период завоевательных войн. Как протест против стихийного гнета, произвола и насилия господствующей верхушки в эпоху Золотой Орды происходит дальнейшее расширение сферы влияния суфизма. Увеличивается количество странствующих дервишей, пропагандирующих аскетизм и мистические настроения среди угнетенных народных масс. Такой образ дервишей создан в романе «Звон думбры» Ахияра Хакимова. Образы дервишей можно увидеть в нескольких эпизодах романа, а не на протяжении всего сюжета, и через разные жизненные коллизии создается их моральный облик, стереотипы жизни, духовные ценности. В романе речь идет не об отдельном дервише, а создан обобщенный художественный образ явления дервишизма. Манера и стиль повествования, лексические средства, архаизмы создают дух, атмосферу, которая царит в этом течении.
Роман Ахияра Хакимова «Мелодия степи» можно рассматривать как продолжение романа «Звон думбры», их объединяет идейно-тематическое содержание, способы и приемы создания исторического полотна, стиль и манера повествования. Но в отличие от первого романа, в «Мелодии степи» образ дервиша приобретает конкретные черты в лице суфия Абрара, наставника, обучающего мистической практике суфиев. В его философских взглядах можно увидеть символ единства народа, который мог бы стать опорой в освободительной политической и культурной борьбе с последствиями разрушительного нашествия. Также в образе дервиша Абрара видны истоки появления поэтов, излагающих теорию суфийского учения и сохраняющих критический, рациональный подход к действительности.
Традиции суфизма, связанные с дидактической, назидательной литературой находят отражение и в философской концепции романа. Суфизм проявляется по-разному. Он не только проповедует аскетизм, мистицизм и пантеизм, но в иносказательной форме в виде хикметов, хикаятов, затейливых рассказов освещает многие проблемы жизни, современности, отличающиеся глубоким философским и поучительным содержанием. Кисса, рассказанная устами суфийского наставника Абрара и выдержанная в духе эпических традиций суфийской литера-
туры, характеризует дальнейшую судьбу главного героя, служит импульсом для развития событий и приобретает символическое значение. Вся философия, заложенная в этот киссу, служит связующей нитью всей сюжетной линии романа.
Таким образом, дервиши в романах Ахияра Хакимова приобретают облик создателей духовных ценностей, морально-этических качеств, нравственных устоев общества.
В хикаяте народной писательницы Башкортостана Зайнаб Биишевой «Мастер и подмастерье» образ дервиша, с которым сравнивают талантливого создателя кувшинов, служит литературной деталью для более полного и глубокого раскрытия характера главного героя. Эта деталь символизирует преданность Мастера своему делу, самоотверженность, стремление к высоким идеалам. Но каждый из них раб своего дела. Если у дервиша объектом поклонения является мир божественности, то у Мастера - это мир искусства, творчества, который приносит радость людям.
В трагедии народного поэта Башкортостана Мустая Карима «В ночь лунного затмения» и в риваяте «Тайна горы» образ дервиша представлен совсем в другом ракурсе. В трагедии Дервиш, объявивший себя посланцем Пророка, символизирует самого Дьявола, преобразившегося в религиозного деятеля, который порождает зло среди людей. Автор, используя приемы типизации и обобщения, сумел создать конкретный образ представителя этого течения, определить его реальные черты, создающие угрозу для общества и духовной жизни людей.
Таким образом, духовные импульсы Востока, традиции, связанные с суфизмом и суфийской культурой, сыграли огромную роль в становлении и обогащении тюркоязычной культуры и литературы народов Урало-Поволжья, в том числе и башкирской. Все это и сегодня находит отголоски в духовной жизни башкир.
Примечания
1 См.: Баимов, Р. Н. Великие лики и литературные памятники Востока. Уфа, 2005. С. 3-9.
2 Там же. С. 137.
3 См.: Литература Востока в средние века. Ч. 2. М., 1970. С. 89.
4 См.: Баимов, Р. Н. Указ. соч. С. 139.
