CC BY
32
гической речи и «эстетизацию»; придачу диалогу экспрессивно-эмоциональных качеств, требуемых общими задачами создания художественного произведения.
Подходя к речевому поведению и с социокоммуникативных позиций, Т. Г Винокур считает, что «интерпретация понятия «речевое поведение» должна опираться ровно столько же на сам факт осуществления речи, сколько на совершившийся при этом отбор речевых средств...» [3, с. 9]. Речевое поведение рассматривается как совокупность речевых поступков. «С внутриязыковой стороны речевое поведение определяется закономерностями употребления языка в речи, а с внеязыковой - социально-психологическими условиями осуществления языковой деятельности» [3, с. 12].
Диалог, представленный в рамках художественного текста, обладает широким спектром признаков внеязыковой действительности, тем самым позволяя при формировании иноязычной коммуникативной компетенции осваивать язык в контексте культуры и лингвокультурологических особенностей.
Наиболее значимые произведения английской прозы позволяют расширить поле зрения обучающихся путем постижения языковой картины мира. Творчество Питера Акройда представляет собой широкие возможности для анализа репрезентации внеязыковой действительности в рамках художественного диалога. Рассмотрим на конкретном примере.
"I have found it, dear. It was hiding in All's Welt'...
"And is it?''
Библиографический список
"Is it what, dear?"
"All's well that ends well?"
"I very much hope so"
- Все-таки я отыскал цитату, дорогая. И знаешь где? В «Конце». ...
- А ты веришь, что это в самом деле так?
- Что, милая?
- Что конец - делу венец и все хорошо, что хорошо кончается?
- Очень надеюсь, что да).
Каждый диалог представляет собой срез языковой действительности, отраженный в художественной литературе. В данном диалоге представлены особенности разговорной речи - обращение, разговорный синтаксис в английском языке ("And is it?" - "Is it what, dear?"). На этом же примере можно увидеть особенности передачи при переводе с иностранного языка - в частности на примере фразеологических и устойчивых выражений и лингвокультурологических особенностей - «Конец - делу венец».
Обобщая, следует сказать, что ориентация на использование крупных литературных жанров в качестве самостоятельного чтения для студентов вуза в процессе изучения иностранного языка предполагает их погружение в лингво-культурологические особенности изучаемого языка, тем самым позволяя развивать иноязычную коммуникативную компетенцию в рамках более широкой задачи формирования способности к саморазвитию студентов вузов.
1. Бахтин М.М. Эпос и роман. Санкт-Петербург: Азбука, 2000.
2. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Москва: УРСС, 2002.
3. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. Москва: Издательство ЛКИ, 2007. References
1. Bahtin M.M. 'Epos iroman. Sankt-Peterburg: Azbuka, 2000.
2. Benvenist 'E. Obschaya lingvistika. Moskva: URSS, 2002.
3. Vinokur T.G. Govoryaschijislushayuschij: Variantyrechevogopovedeniya. Moskva: Izdatel'stvo LKI, 2007.
Статья поступила в редакцию 01.04.19
УДК 821.161.1
Mongush Ye.D, Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Russian Language and Literature, Tuvan State University (Kyzyl, Russia),
E-mail: mongun2005@yandex.ru
Mongush R.M., 4th year student (Philology), Faculty of Philology, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: augusta_rol@mail.ru
THE ROLE OF THE ARCHAIC CONSCIOUSNESS IN CREATING THE IMAGE OF A MODERN MAN IN THE PROSE OF OLGA SLAVNIKOVA. The article studies a role of the archaic consciousness in creating the image of a modern man in the prose of Olga Slavnikova. The main characters of the story "Basileus", the novels "A Dragonfly Enlarged to the Size of a Dog" and "The Immortal" are analyzed during the study. The author of the paper believes that the archaic consciousness is manifested in the perception of the world and surroundings by the characters themselves, as well as with the help of antinomies of young - old and one's own - alien. The analysis reveals that Pavel Ivanovich, the character of "Basileus", is known for his magical sense of the world, as well as Katerina Ivanovna from the novel "A Dragonfly Enlarged to the Size of a Dog" is characterized by the integrated view of the real and the surreal, and has a specific animistic world view. Archaic consciousness is presented in the use of antinomy. The duality of the antinomy of young - old is manifested in the image of the main character of "Basileus". The antinomy of one's own - alien plays an important role and is shown in all three literary works. Thus, the opposition of internal space (or time) to the external or alien one is demonstrated. The characters of the literary works protect their space (within the apartment or room) from external interference, and therefore the analysis of the space and time, in which the characters live, is emphasized.
Key words: archaic consciousness, prose of O. Slavnikova, images, characters, view of world, antinomy of young - old, antinomy of one's own - alien, space, time.
Е.Д. Монгуш, канд. филол. наук, доц. каф. русского языка и литературы, Тувинский государственный университет, г. Кызыл,
E-mail: mongun2005@yandex.ru
Р.М. Монгуш, студентка 4 курса, направления подготовки 45.03.01 «Филология», Тувинский государственный университет, г. Кызыл,
E-mail: augusta_rol@mail.ru
РОЛЬ АРХАИЧНОГО СОЗНАНИЯ В СОЗДАНИИ ОБРАЗА СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА В ПРОЗЕ ОЛЬГИ СЛАВНИКОВОЙ
Статья посвящена роли архаичного сознания в создании образа современного человека в прозе О. Славниковой. В ходе исследования были проанализированы главные образы рассказа «Басилевс» и романов «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» и «Бессмертный». Автор полагает, что архаическое сознание проявляется в самом мировосприятии героев, в том, как обустроена окружающая их обстановка, а также с помощью антиномий «молодой-старый», «свой-чужой». В ходе анализа выяснилось, что для Павла Ивановича, героя рассказа «Басилевс», характерно магическое ощущение мира, а для Катерины Ивановны из романа «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» характерна слитность восприятия реального и ирреального, а также своеобразное анимистическое представление мира. Архаичное сознание актуализируется с помощью антиномий. Двойственность, проявляющаяся в образе главной героини рассказа «Басилевс» обусловила антиномию «молодой-старый». Важное место занимает антиномия «свой-чужой», которую можно увидеть во всех трех произведениях - противопоставление внутреннего пространства (или времени) внешнему, «чужому». Герои произведений оберегают свое пространство (в пределах квартиры или комнаты) от внешнего вмешательства, и поэтому особое внимание в статье уделено анализу пространства и времени, в котором живут герои.
Ключевые слова: архаичное сознание, проза О. Славниковой, образы, мировосприятие, антиномия «молодой-старый», антиномия «свой-чужой», пространство, время.
Ольга Александровна Славникова - уникальная писательница, которая создала особый, необычный художественный мир в своих произведениях. В настоящее время творчество писательницы освещено в исследовательских работах Т.Б. Васильевой-Шальневой, А.Т. Джиоевой, О.А. Колмаковой, О.Ю. Осьмухиной, А.Н. Шестак. Отдельного внимания заслуживают диссертационные исследования «Концепция пустоты в прозе О. Славниковой» М.Ю. Гаврилкиной и «Проза Ольги Славниковой: специфика пространственно-временной организации» ГА. Фроловой Творчество писательницы всё ещё остаётся недостаточно изученным с художественной точки зрения.
Архаическое сознание - это «первичное», преимущественно пространственно-образное, правополушарное мышление, которое, как предполагается, было у человека в каменном веке. Архаичным сознанием (или мышлением) можно называть то, как воспринимал мир древний человек. Многочисленные исследования в области культурологии, философии и психологии позволяют сделать вывод о том, что архаический тип мышления характерен и для современного человека, и его психика гораздо сильнее связана со своими архаическими корнями.
Носителями архаического сознания в рассказе «Басилевс», на наш взгляд, являются Елизавета Николаевна Ракитина, главная героиня, и влюбленный в нее Павел Иванович Эртель, востребованный и опытный таксидермист. Предметом отношений этих двух героев становится кот Басилевс, напоминающий своим видом «русского мужика в шапке-ушанке и толстом, местами продранном тулупе» [1]. Елизавета Николаевна заказывает у Павла Ивановича чучело кота, когда тот умрет естественной смертью.
Быт - это органическая часть бытия героев, и слитность образа главной героини с обстановкой, в котором она живет, тому подтверждение. «Маленькая вдова», как называет ее автор, живет в собственном мире, где время словно остановилось, а её пространство не выходит за пределы старой квартиры, которая «не любила солнечного света». Рассмотрим описание интерьера квартиры: это окна, напоминающие «театральную сцену с бархатным занавесом и собственной глубиной», «тускло мерцающая комната», в которой, при проникновении солнечных лучей, «принималась танцевать ... густая и ворсистая пыль»; это всегда горящая маленькая люстра, тяжелая старая мебель, сломанная этажерка, фарфоровые статуэтки, похожие на подтаявшее мороженое. Как отметил один из героев рассказа, господин К., - «даже часы в квартире все тихие, только шуршат». Немаловажное значение имеют описания деталей и мельчайших подробностей, которые помогают раскрыть сущность главной героини. На «законсерви-рованность» времени, в котором живет Елизавета Николаевна, указывают такие детали, как: «увядшие рюши ситцевого халата», «просроченные лекарства», «окостеневшие от старости десертные тарелки», «сухие, деревянные на вкус крендельки» и другие. Как видим, остановившееся, застывшее время наложило отпечаток и на пространство. Описание интерьера квартиры наводит на мысли о том, что ее хозяйка - женщина преклонного возраста, однако Елизавете Николаевне тридцать шесть (это станет ясно только в конце рассказа), она «никакая не старуха, но дивная и удивительная женщина без возраста» [1]. Тем не менее, образ жизни, мышление и поведение героини выдает в ней «пенсионерочку».
Влияние архаического сознания можно также увидеть в олицетворении, наделении человеческими свойствами неживых предметов быта в пространстве героини: старая квартира «не любит» солнечный свет, компьютер «с ужасным писком» умирает, гостиная «дрогнула» от криков господина К., графин «всхлипывает» и т. д.
Архаическое сознание в образе Павла Ивановича можно ясно увидеть в его мировосприятии: «Втайне Эртелю была близка додарвиновская и даже долинне-евская картина мира, когда считалось, будто в голове лягушки можно найти драгоценный камень, когда связующие звенья между островками естественно-научного знания были принципиально иными, чем теперь, и ученый-естественник свободно полагался на сведения из литературного источника» [1]. Как видно, для него характерно магическое ощущение мира и сопричастность к природе, которые выражаются в его способности замечать красоту земных созданий (по преимуществу птиц) и желании сохранить эту красоту. Для него не существует границ между наукой и магией.
Род деятельности Павла Ивановича также наложило отпечаток на его мировоззрение: «Работа Эртеля часто давала ему ощутить, что воспроизводимые им живые формы кем-то сделаны; повторяя за Творцом, будто первоклассник за учителем, он иногда, ненароком, попадал руками в какие-то трепещущие токи жизни, как попадают в ручей» [1]. Здесь можно увидеть, что герой - это своего рода созидатель, пытающийся вдохнуть жизнь в неживую материю подобно Богу. Он настолько одержим желанием вернуть жизнь мертвому, что даже в живых существах видит будущий материал для работы. Для героя живое существо и чучело не имеют никаких различий. В архаическом сознании копия настоящего предмета или существа воспринимается как оригинал. Именно поэтому Елизавета Николаевна заказывает чучело своего кота, когда тот умрёт естественной смертью, так как Басилевс стал единственным близким существом для героини. Так, с котом Басилевсом Павел Иванович разговаривает как с чучелом: «Не беспокойся, сделаю тебя, будешь стоять пыльный», «Ничего, надставлю тебя белкой, никто и не заметит» [1]. При реставрации кота герой чувствует вдохновение, его пальцы становятся чуткими, он работает терпеливо и тщательно подбирает материалы. В итоге чучело кота получается живым, его рыжие глаза так же горят живым, дозорным огнем: «Басилевс получился длинноват и клочковат, но все-та-
ки это был не труп, а совершенно живой кот» [1]. И даже в самой Елизавете Николаевне он видит «редкий экземпляр, коллекционный экземпляр».
Образ кота в литературе является одним из распространенных. Как и другие животные образы, они связаны с тотемизмом и мифологией. В данном рассказе кот Басилевс является персонажем, вокруг которого ведется повествование. Он не наделен какими-то магическими функциями: он не понимает разговора хозяев (хотя метафизически чувствует намерения Павла Ивановича сделать из него чучело), ни в кого не превращается, а ведет себя как самый обычный кот. Примечательно то, что кот, в отличие от хозяйки, всеми силами стремится вырваться из квартиры наружу: «живые запахи внешнего мира будоражат» его. Он становится проводником из внутреннего, застывшего мира во внешний, реальный. Тотемные животные связаны узами с миром людей, и после того, как погибает хозяйка, кот Басилевс исчезает на время, затем его находят мертвым.
К особенностям архаического мышления Е.П. Мелетинский относит неотчетливое разделение субъекта и объекта, материального и идеального (т. е. предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени) [2].
Роман «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» относится к раннему творчеству писательницы. Особенность этого произведения заключается в том, что оно написано без диалогов, и является, по сути, потоком сознания двух героинь - Софьи Андреевны и ее дочери Катерины Ивановны, которая, наш взгляд, является ярким носителем архаического сознания. Сознание героини не различает реальный мир и ирреальный, для нее они слиты воедино. Она также не отграничивает настоящее и прошлое. Произведение начинается тем, что после похорон матери Катерина Ивановна возвращается в свою квартиру: «Середина комнаты была истоптана и пуста. На диване, поверх постели, перепутанной в узлы, лежала согбенная мамина фигурка в задравшейся сорочке, с распяленным по подушке синеватым ртом» [3]. Здесь мы видим игру памяти героини, смешение настоящего и прошлого. Слитность мировосприятия этого образа продиктовано архаическим сознанием.
Для героини характерно анимистическое представление о мире. Душа представляется ей субстанцией, которая существует вне тела человека, иногда она может вселяться в окружающие предметы и даже остаться где-нибудь, «в зашторенном окне». Она может быть как рядом с людьми (летать рядом и садиться, как муха), так и существовать далеко, почти в сказочном удалении. «Катерина Ивановна смутно представляла, что у одних людей душа всегда летает рядом и садится, как муха, туда и сюда, а у других, похожих на нее, живет далеко» [3]. Несмотря на смерть матери, Катерина Ивановна чувствует ее присутствие в квартире, в окружающем пространстве. Таким образом, для нее душа - это живая материя, которая существует отдельно от видимого мира и в то же время сливается с ней.
Для архаичного сознания характерна бинарность, то есть наличие и сосуществование оппозиций. В образе Елизаветы Ракитиной из рассказа «Басилевс» прослеживается антиномия «молодое-старое», вызванная двойственностью сущности героини. С одной стороны - это молодая женщина тридцати шести лет, с «густо-синими глазами» и «тускло-золотыми волосами», но с другой - это «пенсионерка», которая живет со своим котом, редко выходит из дома и постоянно нуждается в помощи. Новые явления в ее жизни выглядят странно, как «элегантный ноутбук» в старом интерьере квартиры. Даже сам процесс печатания у нее сравнивается с вязанием. Как видим, в этом плане отчетливо выступает образ старой женщины. Господин К. после разрыва отношений характеризует Елизавету Ракитину следующим образом: «Ей тридцать шесть! Я знаю, потому что оформлял её на работу. А переодеть, сводить в салон красоты, так и двадцати шести не дашь. Если присмотреться, сохранилась - жуть! Свеженькая! А косит под старушку. Пенсионерочка!» [1].
Эта двойственность ее натуры очень ярко показана в эпизоде рассказа, где она, переходя дорогу, становится причиной аварии. При этом, она, как выясняется в конце, умирает не от столкновения с автомобилем, а от сердечного приступа: «Джип не нанес ей смертельной и даже сколько-нибудь серьезной травмы: Елизавета Николаевна Ракитина скончалась от сердечного приступа» [1].
Своеобразную оппозицию «свой-чужой» можно проследить в противопоставлении «застывшего» мира Елизаветы Николаевной и внешнего, реального мира. Действие в рассказе происходит приблизительно в конце 90-х годов прошлого века, в нем появляются своего рода «показатели» того времени - «новые русские», «инфляция», «обновленное, неузнаваемое Отечество» и т. д. Новые реалии жизни не затрагивают мир героини до того момента, пока в нем не появляется Павел Иванович. Однако её попытка вырваться из установленного порядка жизни и внести изменения заканчивается трагически.
Антиномию «свой-чужой» можно увидеть в романе «Бессмертный», где также есть «закупоренное» время, специально созданное для Алексея Афанасьевича Харитонова и оберегаемое от любых внешних воздействий. В данном случае пространство - это комната, в которой лежит прикованный к кровати бывший ветеран войны: «Что-то подсказывало Нине Александровне, что в закупоренном времени не существует разницы между порядком и беспорядком: предметы, накапливаясь, теряли повседневный смысл» [4]. Этому времени противопоставлено время внешнее, в котором происходят грандиозные перемены в стране, обществе и жизни отдельных людей. Клумба, представительница собеса, косвенным образом становится причиной разрушения «закупоренного» времени, и Алексей Афанасьевич умирает - у него тоже останавливается сердце.
Маленькая квартира, в которой живут героини романа «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» является их личным пространством, любое проникновение из внешнего мира воспринимается как нечто чужое, инородное. Присутствие единственной гости, Комарихи, вызывает у них почти физическое отторжение: это «меняет даже состав их жилья, непривычного к чужим и беззащитного перед их вторжением» [3]. Появляется набор «поганых» вещей: гостье выделяются отдельная тарелка, чашка и вилка, которыми мать с дочкой не хотят пользоваться после гостьи; они также не хотят сидеть на стуле, на котором сидела Комариха. И даже когда гостья звонит в дверной звонок, маленькой Катерине Ивановне кажется, что Комариха уже проникла в их дом, и будет творить все, что придет ей на ум. Не только сами героини не принимают чужое, но даже само пространство, в котором они живут. Оно словно наделено теми же свойствами, что и мать с дочерью. Это можно увидеть в олицетворении интерьера: «Освоиться с присутствием Колькиной матери было немыслимо: от ее весомых шагов вся квартира мерно побрякивала, стопки тарелок в серванте пробирало до самого нижнего донца, на кухне задыхалась и шипела облитая из чайника плита» [3].
Так, С. Имихелова, Е. Монгуш в учебном пособии «Творчество Л.С. Петру-шевской в контексте неомифологизма русской литературы ХХ в.» утверждают, что: «не меньшая, чем у Л. Петрушевской «литературность» отличает прозу О. Славниковой. Ряд героев Петрушевской, «списанных» с Робинзона Крузо Дефо, античных Эдипа и Медеи, гоголевских Пульхерии и Акакия Акакиевича, Славникова «пополняет» своими персонажами: Катериной Ивановной, «заим-
Библиографический список
ствованной» у Достоевского, Софьей Андреевной, отсылающей к известному «персонажу» биографии Толстого...» [5].
В романе «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» переплетается и неразрывно друг с другом связана судьба двух женщин - Софьи Андреевны и Катерины Ивановны. Живут они в маленькой однокомнатной квартире, где пространство занято вещами. Само время-пространство у Славниковой создает вещний мир романа, сводит хронотоп в структурно-семантическом плане. Славникова, как и Петрушевская, показывает те несовершенные формы взаимоотношений людей, которые формировались в условиях советского быта и идеологии.
Мифологическая антиномия «свой-чужой» в романе реализуется не как аллегория, а как мифологическое сознание. Дочь и мать не пускают в своё пространство чужих, даже выделяют посуду для «гостей». Так Ольга Славникова в романе и других своих романных повествованиях «актуализирует в сознании своих персонажей архаическое, мифологическое начало - глубинные пласты бытия» [6].
Таким образом, на основе проведенного анализа можно сделать вывод, что архаическое сознание играет немаловажную роль в создании образа современного человека в прозе О. Славниковой, раскрывая его характер, мироощущение и взаимоотношения с другими персонажами. Оно прослеживается в окружающей обстановке героев, в слитности их мировосприятия, а также актуализировано с помощью антиномий «молодой-старый», «свой-чужой».
1. Славникова О.А. Вальс с чудовищем (сборник). Available at: http://book-online.com.ua/read.php?book=7357
2. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. Москва: Академический Проект, Мир, 2012. Available at: http://www.iprbookshop.ru/60135.html
3. Славникова О.А. Стрекоза, увеличенная до размеров собаки. Available at: http://book-online.com.ua/show_book.php?book=7289
4. Славникова О.А. Конец Монплезира (сборник). Available at: http://book-online.com.ua/show_book.php?book=7445
5. Имихелова С.С., Монгуш Е.Д. Творчество Л.С. Петрушевской в контексте неомифологизма русской литературы ХХ в.: учебное пособие. Кызыл: Издательство Тувинского госуниверситета, 2018.
6. Имихелова С.С., Колмакова О.А. Современная русская проза: учебное пособие. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2016. References
1. Slavnikova O.A. Val's s chudovischem (sbornik). Available at: http://book-online.com.ua/read.php?book=7357
2. Meletinskij E.M. Po'etika mifa. Moskva: Akademicheskij Proekt, Mir, 2012. Available at: http://www.iprbookshop.ru/60135.html
3. Slavnikova O.A. Strekoza, uvelichennaya do razmerov sobaki. Available at: http://book-online.com.ua/show_book.php?book=7289
4. Slavnikova O.A. Konec Monplezira (sbornik). Available at: http://book-online.com.ua/show_book.php?book=7445
5. Imihelova S.S., Mongush E.D. Tvorchestvo L.S. Petrushevskoj v kontekste neomifologizma russkoj literatury HH v.: uchebnoe posobie. Kyzyl: Izdatel'stvo Tuvinskogo gosuniversiteta, 2018.
6. Imihelova S.S., Kolmakova O.A. Sovremennaya russkaya proza: uchebnoe posobie. Ulan-Ud'e: Izdatel'stvo Buryatskogo gosuniversiteta, 2016.
Статья поступила в редакцию 29.03.19
УДК 821.161.1
Safarova K.R., postgraduate, Department of National and World Literature, North-Caucasus Federal University (Stavropol, Russia), E-mail: safarova_kamilla@mail.ru
CHRISTIAN ANTHROPOLOGY AS THE MODELFORMING CONSTRUCT OF THE RELATIONS OF THE WOMAN WITH THE WORLD (ON MATERIAL OF PROSE OF T. MOSKVINA AND M. KUCHERSKAYA). The article studies a problem of female consciousness in the system of the Christian anthropology which in many respects created a Russian cultural paradigm of perception of the woman by society is investigated. In the context of prose of modern writers (T. Moskvina and M. Kucherska) the female character is considered as the subject of the speech. The idea that the relations of heroines with the world are under construction on correlation with the main Creator of this world is proved. In an art paradigm of T. Moskvina, as a rule, there is difficult conflict relationship, in an axiology of prose of M. Kucherskaya the woman accepts the values postulated by the system of Christianity more likely. It is emphasized that the Christianity in its own way "comments" on the happening transformation of a gender still remaining social hierarchy of genders, crisis state of marriage and family as institutes. In the conclusion it is established that the identity of female prose defines autobiographism, ability of the female author to identify herself with the corporal complex, to give art interpretation of an image of the man seen by a female look that leads to disclosure of earlier tabooed subjects (a corporality problem, etc.). The author of article comes to a conclusion that the methodological principle of a dialogism allows to consider a problem of a women's issue in existential, ontologic and culturanthropological width and also joins into the space of the postmodern theory of an intertextuality in the context of immanent references to the Scripture and classical domestic literature. Key words: Christian anthropology, female prose, T. Moskvina, M. Kucherskaya, gender, consciousness, dialogism.
К.Р. Сафарова, аспирант каф. отечественной и мировой литературы, Северо-Кавказский федеральный университет, г. Ставрополь, E-mail: safarova_kamilla@mail.ru
ХРИСТИАНСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ КАК МОДЕЛЕОБРАЗУЮЩИЙ КОНСТРУКТ
ОТНОШЕНИЙ ЖЕНЩИНЫ С МИРОМ
(НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЗЫ Т. МОСКВИНОЙ И М. КУЧЕРСКОЙ)
В данной статье исследуется проблема женского самосознания (на материале прозы Т. Москвиной и М. Кучерской) в системе христианской антропологии, во многом сформировавшей отечественную культурную парадигму восприятия женщины социумом. Обосновывается идея о том, что в художественной парадигме Т. Москвиной, как правило, взаимоотношения героини с создателем конфликтные, а в аксиологии прозы М. Кучерской женщина, скорее, принимает ценности, постулированные системой христианства. Подчёркивается, что христианство по-своему «комментирует» происходящую трансформацию гендера. В заключении устанавливается, что идентичность женской прозы определяет автобиографизм, что ведет к раскрытию ранее табуированных тем. Автор статьи приходит к выводу о том, что методологический принцип диалогизма позволяет рассматривать проблему женского вопроса в экзистенциальной широте, а также включается в пространство постмодернистской теории интертекстуальности в контексте имманентных отсылок к Священному писанию и классической отечественной литературе.
Ключевые слова: христианская антропология, женская проза, Т. Москвина, М. Кучерская, гендер, самосознание, диалогизм.
