CC BY
2УДК 78
Ильянова Е. А.
РИМСКИЕ-КОРСАКОВЫ В ВОСПОМИНАНИЯХ НАСЛЕДНИКА ДИНАСТИИ. ОБЗОР АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ КОМПОЗИТОРА ГЕОРГИЯ МИХАЙЛОВИЧА РИМСКОГО-КОРСАКОВА
Аннотация: Статья посвящена обзору архивных материалов, связанных с именем Георгия Михайловича Римского-Корсакова, представителя известной музыкальной династии. Автор рассматривает документы, хранящиеся в Российской национальной библиотеке и Российском институте истории искусств, которые раскрывают различные аспекты жизни и творчества Георгия Михайловича. Особое внимание уделяется его воспоминаниям о Николае Андреевиче и Надежде Николаевне Рим-ских-Корсаковых, а также их влиянию на музыкальное развитие внука. Изучение эпистолярного наследия Георгия Михайловича, в частности, его переписка с Василием Васильевичем Ястребцевым, позволяет расширить представление о его творческих интересах. Георгий Михайлович, как и его знаменитый дед, сочетал в себе гуманитарную одаренность и способности в сфере точных наук, что делает его яркой фигурой в истории музыкальной династии Римских-Корсаковых.
Ключевые слова: Георгий Михайлович Римский-Корсаков, музыкальная династия Римских-Корсаковых, Василий Васильевич Ястребцев, Отдел рукописей Российской национальной библиотеки, Кабинет рукописей Российского института истории искусств, архивный фонд.
Ilyanova E. A.
THE RIMSKY-KORSAKOVS IN THE MEMOIRS OF THE HEIR OF THE DYNASTY. REVIEW OF ARCHIVAL MATERIALS BY COMPOSER GEORGY MIKHAILOVICH RIMSKY-KORSAKOV
Abstract: The article is devoted to the review of archival materials related to the name of Georgy Mikhailovich Rimsky-Korsakov, a representative of the famous musical dynasty. The author examines the documents stored in the Russian National Library and the Russian Institute of Art History, which reveal various aspects of the life and work of Georgy Mikhailovich. Special attention is paid to his memories of Nikolai Andreevich and Nadezhda Nikolaevna Rimsky-Korsakov, as well as their influence on the musical development of his grandson. The study of Georgy Mikhailovich's epistolary heritage, in particular, his correspondence with Vasily Vasilyevich Yastrebtsev, allows us to expand the understanding of his creative interests. Georgy Mikhailovich, like his famous grandfather, combined humanitarian talent and abilities in the field of exact sciences, which makes him a bright figure in the history of the Rimsky-Korsakov musical dynasty.
Keywords: Georgy Mikhailovich Rimsky-Korsakov, the Rimsky-Korsakov musical dynasty, Vasily Vasilyevich Yastrebtsev, the Manuscript Department of the Russian National Library, the Manuscript Cabinet of the Russian Institute of Art History, archival fund.
Династия Римских-Корсаковых представлена несколькими поколениями музыкантов, среди которых особенно значительна роль двух сыновей выдающегося композитора — Андрея Николаевича и Владимира Николаевича. В отличие от них, старший сын Михаил Николаевич избрал путь энтомолога. Но именно его сын Георгий Михайлович (1901-1965) оказался единственным среди всех потомков великого композитора, кто продолжил его дело в сфере сочинительства музыки. В 1920 году Римский-Корсаков поступил в консерваторию, где его наставниками были выдающиеся музыканты, включая М. О. Штей-нберга, оказавшего значительное влияние на его профессиональное становление.
Одновременно с постижением композиторского мастерства, еще будучи студентом, Римский-Кор-саков начал серьезно заниматься разработкой научно-теоретических проблем. Обладая незаурядными математическими способностями, он вскоре стал видным специалистом в области акустики. Именно эти интересы определили дальнейшее направление его творческого развития в сторону изучения чет-вертитоновой системы. Георгий Михайлович был организатором и лидером Кружка четвертитоновой музыки в Ленинградской консерватории, а его новаторские идеи нашли отражение в ряде публикаций и сочинений. Композиторское наследие Георгия Михайловича включает
произведения для оркестра, хора, кино, а также камерно-вокальную музыку на стихи выдающихся поэтов и собственные тексты.
Музыкант внес значительный вклад в увековечивание памяти своего деда, участвуя в создании музея Н. А. Римского-Корсакова в Тихвине. Он бережно хранил семейный архив, который является важным источником для изучения музыковедческих и композиторских вопросов, связанных с наследием великого композитора1.
Однако оставим за рамками данной статьи обзор композиторской и исследовательской деятельности Георгия Михайловича, сконцентрировавшись на знакомстве с корпусом архивных материалов музыканта. Их изучение позволяет расширить знания не только о самом композиторе и его многогранной деятельности, но также добавить важные детали к портретам некоторых его современников, включая выдающихся представителей его семьи. Ноты и документы были сохранены и переданы женой композитора Александрой Алексеевной Рим-ской-Корсаковой (Позднеевой). Пережившая своего мужа на четверть века Римская-Корсакова активно занималась пропагандой музыки Георгия Михайловича. Документы жизни и творчества, сохранившиеся в Санкт-Петербурге, находятся в двух основных кабинетах рукописей города — РНБ и РИИИ.
В Российском институте истории искусств, где композитор защитил
1 Более подробно о композиторе: Ильянова Е. А. Георгий Михайлович Римский-Кор-саков: творческий портрет последнего композитора музыкальной династии // Журнал изящных искусств. Наука и образование. Выпуск 1. — Санкт-Петербург: Планета музыки,2024. — С.77-86.
диссертацию и был научным сотрудником, фонд Георгия Михайловича содержит две тетради описей. Основной корпус документов состоит из нот-рукописей. Среди них — романсы на стихи Пушкина, Лермонтова, Блока, Фета, Есенина, Тютчева, Гейне, Тагора, Фофанова, Глейзарова, Клокова, Малыхина, Огарева.
В фонде хранится множество обработок песен различных национальностей: русские, литовские, эстонские, татарские, узбекские, грузинские, армянские, абхазские. Очевидно, что для композитора это был один из любимых видов творческой работы. Среди рукописей — песни в переложении для фортепиано, для голоса и фортепиано, для двух голосов с фортепиано и квартетом, для струнных и частично — деревянных духовых ансамблей. Любопытна история Персидской песни [1], услышанной в свое время Н. А. Римским-Корсаковым от М. А. Балакирева и записанной В. В. Ястребцевым. Видимо, последний и передал мелодию Рим-скому-Корсакову-младшему, который ее аранжировал. Отметим, что это не единственный творческий союз через поколение. Басня-шутка «Блоха на Казбеке» [3] — песня, написанная внуком на слова Николая Андреевича.
Рукописный отдел РИИИ включает самое большое собрание поэтических опусов композитора. Помимо собственных записей Рим-ского-Корсакова, в нем содержатся
стихи, переписанные Александрой Алексеевной. В воспоминаниях о своих знаменитых дедушке и бабушке [2] Георгий Михайлович связывает свои ранние поэтические опусы с переживаниями по поводу смерти Николая Андреевича1:
Это событие глубоко запало мне в душу, и я не мог долго отделаться от соприкосновения с тайной смерти, чему посвятил впоследствии юношеские стихи, более отличавшиеся пожалуй искренностью, чем чисто литературными данными. (А. А. Блок выразился о них: «Музыкальные, но детские») [2, с. 6] 2.
Безусловно, большой интерес представляют мемуарные документы — детские и юношеские воспоминания о Николае Андреевиче и Надежде Николаевне Рим-ских-Корсаковых, раскрывающие некоторые частности семейных взаимоотношений композитора и его жены с внуками. В год смерти Н. А. Римского-Корсакова его старшему внуку было почти семь лет (возраст сознательный), поэтому Георгий Михайлович подробно смог описать некоторые фрагменты их общения. Одно из самых ярких воспоминаний относится к периоду рождественских праздников 1907 года в доме своего отца Михаила Николаевича:
Мы сидим у него (Николая Андреевича — Е. И.) на коленях, в ожидании того, что скоро откроется дверь из детской комнаты в зал, и перед нами предстанет освещенная елка [2, л. 1].
1 Здесь и далее сохранены орфография и пунктуация автора.
2 Из последних строк следует, что композитор лично или, возможно, через переписку, был знаком со своим кумиром. Документов, подтверждающих общение Римско-го-Корсакова с поэтом, не сохранилось.
Интересны впечатления маленького Георгия о внешности деда:
«Дедушка наш был очень высоким весьма пожилым человеком, в сером костюме, в двойных очках (одна пара, кажется, синяя). Конечно, всем известная по картинам Репина и Серова и по фотографиям борода его производила на нас большое впечатление, такой большой седой бороды мы не видели ни у нашего отца, ни у других людей» [там же].
Как отмечает Георгий Михайлович, его музыкальным воспитанием Николай Андреевич почти не занимался, и их общение ограничивалось семейно-бытовыми вопросами. Внук вспоминает один эпизод, связанный с воспитательным моментом:
К несколько более раннему времени очевидно относится уже моя личная беседа с Николаем Андреевичем в его комнате: он сидит у себя на диване (где он любил отдыхать), а я стою перед ним и отчитываюсь в своей летней поездке (в Финляндию) и о возвращении с нее. Помню, что Николай Андреевич настоятельно со свойственным ему педагогическим уменьем, требует от меня указания того, на какой именно повозке мы ехали с дачи до вокзала; кажется, мы договорились до того, что это была бричка [там же, л. 4].
Одно из его самых сильных впечатлений было связано с последними днями жизни великого композитора. Лето 1908 года большая семья Римских-Корсаковых проводила на дачах в Лужском уезде. Имение Лю-бенск было приобретено Николаем Андреевичем и Надеждой Николаевной совместно со всеми детьми, кроме Михаила: его семья в тот год
снимала дачу в местечке Уткина Нива. Тем не менее счастливое событие — бракосочетание дочери Надежды и Максимилиана Штейнбер-га — объединило семью в имении Любенск. Однако на смену радости пришло горе. Ухудшение состояния композитора было значительным:
Помню, что в последние дни Николаю Андреевичу стало хуже и его не пускали ходить по саду одного, с ним под руку ходили Надежда Николаевна или кто-нибудь из сыновей или дочерей (или Максимилиан Осе-евич); и тут мне запомнился эпизод, в котором замешан «Рекс» <...>. Николай Андреевич шел под руку с моим отцом и нечаянно наступил на лапу «Рексу»: тот немного взвизгнул, и добрейший Николай Андреевич обратился к собаке с лаской, прося извинения и приговаривая: «Бедная собачка». Это были последние слова его, которые я помню. А на следующее утро до меня дошло известие «дедушке было так плохо, что он скончался». Это событие глубоко запало мне в душу, и я не мог долго отделаться от соприкосновения с тайной смерти <..>. Аналогия с Китежем сказалась в том, что в счастливую семейную жизнь ворвалась смерть через посредство грудной жабы [там же, л. 5].
Большую роль в музыкальном воспитании Георгия Михайловича сыграла бабушка Надежда Николаевна.
Эта маленькая женщина составляла разительный контраст к огромному росту Николая Андреевича, необычайно корректная, аккуратнейшая во всем до последней мелочи, точная, правдивая и честная, она и от других требовала,
требовала она этого и от меня. Обожавшая своих внуков, она объединяла всю семью всех своих детей и внуков в одно целое, постоянно интересуясь бытом, здоровьем, учебными успехами нашей братии [там же, л.7].
Занятия бабушки с будущим композитором были разнонаправленные, но основной упор был на музыкальные уроки. В четыре руки ими было сыграно множество сочинений, среди которых — музыка Бетховена, Чайковского, Мендельсона, Шуберта и других:
Многое играла она мне из опер Николая Андреевича, и многое у меня в моем музыкальном сознании сформировалось под ее влиянием, более чем под чьим-либо иным [там же, л. 6].
Беспрепятственный доступ к партитурам Николая Андреевича, возможно, сыграл значительную роль в формировании личности Георгия Михайловича. Над нотным наследием деда он просиживал много времени, тем самым удивляя Надежду Николаевну — ведь он единственный из внуков, кто самостоятельно («самоучкой») коснулся области инструментовки.
Интересны воспоминания Рим-ского-Корсакова о своих первых композиторских опусах и отношении к ним Надежды Николаевны:
Сочинения мои вызывали у нее двойственное отношение: когда я писал просто и искренне, это ее радовало, например, когда я как-то принес ей мазурку (до мажор) в стиле Шопена с естественной и простой гармонизацией, она расцеловала меня и сказала: «Как бы
был рад дедушка, если бы видел, что ты становишься музыкантом». Но когда я, прочитавши статью В. Г. Каратыгина об «Скифской сюите»1 увлекся двойными тональностями и стал приносить Надежде Николаевне музыку, где в правой и левой руке были разные ключевые знаки, то от этого она стала меня весьма отговаривать, боясь за равномерность и естественность моего музыкального развития [там же, л.7].
Из этих воспоминаний очевидно, что задатки нетрадиционного слухового мышления проявлялись у композитора еще в юношестве.
Надежда Николаевна также занималась воспитанием музыкального вкуса внуков: она часто брала Георгия Михайловича на концерты и оперные спектакли или же отдавала свой абонемент. Композитор вспоминает эпизод, отражающий своеобразное отношение Рим-ской-Корсаковой к Скрябину:
Вот однажды она рекомендовала мне пойти на концерт Музыкального общества под управлением Зилотти, где наряду с сюитой из «Золотого петушка», исполнялась III симфония («Божественная поэма») Скрябина. <..>Бабушка предупредила меня, что эта симфония может мне сразу и не понравиться своей необычностью, сложностью несмотря на прекрасную тему «Аллегро» (1 часть), причем тут же и спела ее, и действительно эта, впоследствии любимая мной музыка, на первый взгляд (или точнее, на первое прослушивание) показалась мне тяжеловатой и непонятной. Вообще про Скрябина Надежда
1 Симфоническая сюита С. С. Прокофьева
52
Николаевна говорила мне: «Он считает свой слух лучшим, чем у других, пишет гармонию по квартам вместо терций», но что это как раз его заблуждение» [там же, л. 8].
Музыковедческие труды Рим-ского-Корсакова, связанные с изучением наследия деда, составляют существенный пласт архивного фонда. Одна из работ, «Оркестровка оперы "Снегурочка"», была запланирована как кандидатская диссертация [4]. Тетрадь включает план работы, анализ корсаковского «Авторского разбора "Снегурочки"» и теоретические рассуждения по этому поводу. Основным методом избран последовательный разбор партитуры не только со стороны ее оркестровки, но с учетом всей вертикали — вокальной партии, ансамблевого и хорового пластов. Оркестровку он не отделяет от музыкального стиля и драматургического замысла композитора. Вероятно, эта работа планировалась быть продолженной, ибо она, несмотря на достаточно объемный масштаб, носит незавершенный характер.
В Российской национальной библиотеке фонд Георгия Михайловича представлен 155 единицами хранения. Основной корпус сочинений составляет вокальная лирика. Среди произведений для голоса есть дуэты («Парус», «Последняя туча» на стихи Лермонтова, «Слезы людские», «Зима и весна» на стихи Тютчева), трио («В свете мирском» на стихи Пушкина, баллада трио-шутка «Из ворот выезжают три витязя» на стихи Лермонтова). Романсы на стихи Блока составляют 42 единицы хранения. Кроме отдельных опусов, имеются и циклы («Перед
рассветом», «На поле Куликовом», «Из Блока. Поклонение», «Романсная трилогия»).
Интерес представляет эпистолярное наследие композитора. Письма и открытки Ястребцеву, дружба с которым в семье Римских-Корсако-вых длилась несколько поколений, охватывают период от поступления Георгия Михайловича в консерваторию (1920) до смерти адресата (1934) [6]. В частности, этап поступления был частично отражен в переписке с Василием Васильевичем. Так, по поводу вступительных экзаменов в письме от 11.IX.1920 года к нему Римский-Корсаков сообщает:
Экзаменовали по I и II сольфеджио, по элементарной теории, I гармонии, чтение на рояле с листа и своими сочинениями, которые Глазунову понравились, и в сущности благодарить надобно Вас, что я и сделаю на будущей неделе. Ваш Г. Римский-Корсаков [6, л. 3 об.].
Круг вопросов, затронутый в них, заключает большой спектр проблем. Молодой композитор неоднократно приглашает старшего товарища на консерваторские «посиделки», на концерты новой музыки, — в частности, на четвер-титоновый концерт 1926 года. Обсуждается предстоящая постановка оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»:
Китеж репетируется, пойдет 24-го, со многими и злостными сокращениями [5, л. 9 об.].
Сообщает старшему другу композитор и о своих творческих начинаниях и законченных произведениях:
Я написал симфонию в 4-х частях и струнную сонату (в 5-ти) [там же].
Обзор источников разнообразного рода свидетельствует о музыканте как о неординарной личности и талантливом человеке многогранных талантов. Соединение гуманитарной одаренности и способностей в сфере точных наук, которое было свойственно и самому Николаю Андреевичу, раскрывает Георгия Ми-
хайловича как истинного представителя этой династии. Волновавший в течение всей жизни Н. А. Римско-го-Корсакова вопрос о соотношении «алгебры и гармонии», о границах рационального и интуитивно-творческого, «объективного» и «субъективного»1, его внуком был разрешен однозначно-позитивно.
Список литературы:
1. КР РИИ Ф. 100. Оп. 1. Ед. хр. 10.
2. КР РИИИ Ф 100. Оп 2. Ед. хр. 32.
3. КР РИИИ Ф. 100. Оп. 2. Ед. хр. 17.
4. КР РИИИ Ф.100. Оп 2. Ед. хр. 34.
5. ОР РНБ Ф. 902. Оп. 1. Ед. хр. 43.
6. ОР РНБ Ф. 902. Ястребцев В. В. Оп. 1. Ед. хр. 43.
Сведения об авторе
Ильянова Евгения Александровна — музыкальный редактор Издательства «Планета музыки». E-mail: [email protected]
1 В начале 1890-х годов Н. А. Римский-Корсаков около четырех лет посвятил изучению этих проблем, погрузившись в вопросы эстетики и философии.
