CC BY
90
УДК 94(470.23)«1917»
ББК 63.3(2)611-9
И. А. Тропов*
Революция в провинции:
Лужский уезд Петроградской губернии в 1917 г.
В статье рассматриваются основные изменения в системе местных органов власти в Лужском уезде Петроградской губернии в период с февраля по октябрь 1917 г. Показана роль местных общественных сил (солдат, крестьян, рабочих, интеллигенции) и Временного правительства в формировании уездных органов государственного управления и самоуправления. Раскрыты основные противоречия в функционировании системы местных органов власти в Лужском уезде в 1917 г.
This article discusses the major changes in the system of local government in the Luga district of Petrograd province in the period from February to October 1917. The author pays attention to the role of local social forces (soldiers, peasants, workers, intellectuals) and the Provisional Government in the formation of county government and public authorities. It outlines the main contradictions in the system of local government in the Luga district in 1917.
Ключевые слова: Революция 1917 г., власть, Временное правительство, комиссары, общественные исполнительные комитеты, партийные комитеты, Советы рабочих и солдатских депутатов, народная милиция, земство, городские думы
Key words: The revolution of 1917, power, Provisional government, commissars, public executive committees, Party committee, Soviets of workers’ and peasants delegates, People's militia, zemstvo, urban Dumas
В отечественной историографии серьезное внимание на региональные особенности революционных событий 1917 г. ученые обратили с конца 50-х гг., когда в условиях хрущевской «оттепели» при накопленном исторической наукой фактическом материале появилась возможность отойти от схем «Краткого курса истории ВКП(б)» и, опираясь на архивные источники, глубже исследовать изменения, происходившие в революционную эпоху на местах. Впрочем, и методологические основы исследований, и круг изучаемых проблем не
* Тропов Игорь Анатольевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук, Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения
178
изменились: огромное количество работ было посвящено деятельности В.И. Ленина и РСДРП(б), истории формирования и деятельности Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, революционным настроениям и борьбе народа против «контрреволюции». Но, наверное, главная проблема состояла в том, что эти региональные исследования служили некой иллюстрацией к петроградским событиям 1917 г., подтверждая успехи ЦК большевистской партии в борьбе за перерастание революции «буржуазнодемократической» в «социалистическую».
В современной историографии революционным событиям на местах уделяется значительно больше внимания, чем раньше. Стремясь к заполнению «белых пятен», ученые занялись изучением социальной психологии, трансформации культурных ценностей и норм на изломе истории, функционирования ранее не изученных органов власти и управления на местах и т. п. Правда, и сегодня можно встретить недооценку самостоятельного значения событий семнадцатого года в губерниях, уездах и волостях. Например, Г.И. Злоказов и Г.З. Иоффе утверждают следующее: «Победа Февральского переворота решилась в Петрограде. Вторая столица -Москва, другие крупные города, фронт, вся обширная периферия, в сущности, вполне спокойно и мирно приняли то, что в конце февраля - начале марта свершилось в Петрограде» [6, с. 27].
Лужский уезд Петроградской губернии, на территории которого проживало в то время около 200 тыс. чел., был небольшой частью той «обширной периферии», о которой писали историки. Это был регион с ярко выраженной сельскохозяйственной специализацией, слабым развитием ремесленного и кустарного производства, малой долей как рабочих, так и предпринимателей, и с многочисленным гарнизоном, дислоцировавшимся в Луге. Вследствие постоянно происходивших изменений в составе воинских частей трудно установить их общую численность в уезде. По одним данным, Лужский гарнизон достигал 10 тыс. чел. [3, с. 26], по другим - его численность была существенно больше и колебалась в пределах от 20 до 60 тыс. военнослужащих [1, с. 58; 2, с. 315, 319]. Для Лужского гарнизона была характерной ситуация, сложившаяся в целом в русской армии: «Деструктивные тенденции, вызванные мировой войной, серьезно обострили сложнейшую внутриполитическую обстановку в армии, и к февралю 1917 года она подошла психологически и духовно расшатанной. В ней царила вырвавшаяся из глубины социального организма атмосфера всеобщего недоверия и ненависти...» [3, с. 31]. Так например, командиры запасного артиллерийского дивизиона и автомобильной роты на собрании началь -ников воинских частей гарнизона 27 февраля откровенно заявили, что они не уверены «в благонадежности своих солдат» [2, с. 298].
Сведения о петроградских революционных событиях стали проникать в Лугу уже с 24 февраля 1917 г., а наиболее интенсивно -27-28 февраля от совершенно разных лиц: от приезжавших из столицы офицеров, отдельных солдат и, среди прочего, от родственников воинских начальников Лужского гарнизона [2, с. 297-301]. Суть политического кризиса им виделась в противостоянии Временного комитета Государственной думы (ВКГД), взявшего власть в свои руки, и царского правительства, стремившегося «силой устранить от власти комитет». Расстановка социально-политических сил вырисовывалась также достаточно четко: полиция и часть войск на фронте - на стороне старой власти, петроградские рабочие - на стороне ВКГД [11. Д. 1397. Л. 8-9]. После того, как в ночь с 28 февраля на 1 марта комиссаром ВКГД в Министерстве путей сообщения А.А. Бубликовым была разослана адресованная железнодорожникам телеграмма председателя ВКГД М.В. Родзянко о том, что «Государственная] дума встала во главе революции» [13, с. 308309], стало очевидным, что силы правительственного лагеря практически сломлены. Вся эта неожиданно ворвавшаяся в жизнь про -винции информация побудила активную часть населения взяться за формирование народных органов власти.
Уже 28 февраля в автомобильной роте начались «волнения», выразившиеся пока что в отказе солдат на вечерней перекличке «петь гимн» [2, с. 303]. 1 марта 1917 г. настроения изменились еще больше: на митинге солдат автомобильной роты был сформирован Военный комитет в количестве 5 чел. под председательством унтер-офицера А.П. Заплавского [11. Д. 1397. Л. 10]. Вскоре к солдатам присоединилось и гражданское население. Днем в Петроград на имя М.В. Родзянко из Луги была направлена телеграмма, сообщавшая, что вся власть находится в руках Лужского гарнизона, который ждет распоряжений Государственной думы [9. Д. 168. Л. 62]. Лужский Военный комитет, действительно, проявлял себя в качестве полномочного распорядительного органа, хотя справляться с погромами и самосудами ему удавалось далеко не всегда [2, с. 308, 313]. Комитетом была сформирована особая боевая дружина, с помощью которой проводились аресты и разоружение полиции и части офицеров, устанавливался контроль над наиболее важными объектами города, включая железнодорожную станцию [1, с. 59]. В ночь с 1 на 2 марта солдатами Лужского гарнизона был задержан направ -ленный с фронта эшелон 68-го лейб-Бородинского полка для подавления революции в столице. Переговоры с офицерами и солдатами привели к быстрому и мирному разоружению «бородин-цев», которые в большинстве своем были вскоре отправлены обратно в Псков [2, с. 314-316; 11. Д. 1397. Л. 19-22].
Временный комитет Государственной думы был заинтересован в установлении своего контроля над Лужским гарнизоном. С этой целью утром 2 марта в Лугу прибыл комиссар ВКГД, член кадетской партии, инженер Ю.М. Лебедев. Полагая, что существовавший там Военный комитет не отражал интересы всего гарнизона, а также учитывая его несговорчивость по вопросу о беспрепятственном проезде через Лугу царского поезда, Лебедев настоял на переизбрании комитета. В состав обновленного Лужского Военного комитета, который возглавил генерал Беляев, вошли 12 чел. - по 6 от офицеров и от солдат. Комитет подчинялся ВКГД и объявлялся единственной властью в Луге [7, с. 389; 2, с. 317-318]. Этот наспех реорганизованный орган оказался, впрочем, непопулярным в солдатских массах, да и недолговечным: различное отношение солдат и офицеров к Петроградскому совету и к его приказу № 1 вызвало раскол, и под угрозой ареста Беляев «дал торжественное обещание обратить военный комитет в послушное орудие Петроградского Совета» [2, с. 320].
Впрочем, в это обещание поверили далеко не все. Часть членов Военного комитета во главе с ротмистром, эсером Н.В. Вороновичем вечером 3 марта приступили к созданию другого органа, обладавшего доверием большинства солдат и претендовавшего на власть в Луге. Им стал Совет солдатских и офицерских депутатов Лужского гарнизона, о создании которого Воронович заявил на митинге в запасном артиллерийском дивизионе. Собравшимся было предложено избрать от взводов (команд) по одному делегату, «который бы пользовался общим доверием своих товарищей». Всего в Совет было избрано около 300 чел. от всех воинских частей. Из своей среды они избрали исполком в количестве 12 чел. под председательством Вороновича [2, с. 320-323].
Одновременно с этим происходило формирование Лужского объединенного комитета рабочих и служащих. Данный орган, созданный 9 марта 1917 г., стал воплощением идеалов «народного фронта», столь характерных для политической жизни страны весной 1917 г. Через неделю - 17 марта - Военный комитет вошел в состав Лужского объединенного комитета [1, с. 60-61].
Между советом и объединенным комитетом развернулась борьба за распространение своего влияния на массы как в Луге, так и за ее пределами. Объединенный комитет сформировал несколько комиссий (продовольственную, финансовую, юридическую, просветительскую и др.), инициировал роспуск городской управы, но его деятельность в целом не выходила за пределы Луги.
Еще более энергично действовал Лужский совет. Его руководство не только способствовало расширению численности совета за счет вхождения в его состав представителей рабочих местных
предприятий, но и направляло агитаторов-солдат «в села для проведения среди крестьян агитации в поддержку революции и для подготовки выборов волостных комитетов, призванных заменить волостные правления». Кроме того, «представители Совета развернули в деревнях агитационную работу, направленную на подготовку к уездному съезду крестьянских депутатов, с тем, чтобы в ближайшем будущем ввести в Совет представителей от крестьянского населения уезда» [1, с. 62].
19 апреля 1917 г. был одобрен проект реорганизации совета. Согласно этому документу рабочим и крестьянским депутатам предоставлялась половина мест, еще половина отводилась солдатским депутатам. Исполком совета формировался в количестве 30 чел., «из коих 20 мест предоставляется солдатским депутатам и 10 - рабочим и крестьянам» [1, с. 254-255]. Вероятно, все же до полного объединения дело не дошло, или оно могло быть лишь номинальным. Во всяком случае, еще в мае 1917 г. прибывавшие на места агитаторы называли себя членами «Совета рабочих и солдатских депутатов Лужского военного гарнизона» [12. Д. 51. Л. 103 об.].
Объединенный комитет и совет были общественными органами власти, формировавшимися «снизу», хотя и с опорой на разные социальные группы. Временное правительство во главе с кн. Г.Е. Львовым, безусловно, не могло остаться в стороне от данного процесса. Получив власть, оно сразу же приступило к созданию губернского и уездного административного аппарата вместо разрушенного старого. Согласно постановлению правительства «О реорганизации административной власти на местах» от 4 марта 1917 г. [4, с. 29] правительственными комиссарами становились председатели губернских и уездных земских управ. Петроградский губернский комиссар Е.И. Яковлев, вступив в должность, уведомил телеграммой от 6 марта о возложении обязанностей уездного комиссара на председателя Лужской уездной земской управы Василенко [12. Д. 23. Л. 8-9].
Стремительность и масштабность произошедшего в февральские дни переворота привела к тому, что многие из новоявленных комиссаров, в том числе и лужский, оказались не готовыми к исполнению возложенных на них обязанностей и слабо представляли себе свои функции. Об этом свидетельствует, в частности, сохранившийся в архиве «Вопросный лист», направленный от Василенко к губернскому комиссару 7 марта 1917 г. Данный документ содержал в себе 15 вопросов: о правах и обязанностях уездного комиссара, о численности и порядке формирования милиции и др. В большинстве случаев письменные ответы губкомиссара носили совершенно неопределенный характер («по усмотрению», «выяснится»), что отражало и его собственную неосведомленность по многим
важным вопросам местного управления [12. Д. 23. Л. 10, 11]. Через два дня Василенко предпочел взять недельный отпуск «по болезни», что означало не что иное, как подготовку к уходу с занимаемой должности. 13 марта 1917 г. новым комиссаром Лужского уезда был назначен А.Н. Панов [12. Д. 23. Л. 44, 45], утвержденный в этой должности МВД 22 апреля 1917 г. [12. Д. 23. Л. 81], помощником уездного комиссара 19 апреля 1917 г. был назначен П.А. Максимов [12. Д. 23. Л. 74].
Наряду со становлением системы управления в уездном центре происходило формирование новых органов власти на местах. Не отрицая высказанного советскими историками положения о большой роли солдат Лужского гарнизона в этом процессе [1, с. 62], следует указать, что в историографии явно недооценены инициативы самого местного населения и вклад правительственных структур в местное государственное строительство.
Именно на сельском и волостном уровнях отчетливо проявлялось стихийное начало в реорганизации местной власти. Собиравшиеся на сходы-митинги крестьяне - как мужчины, так и женщины -принимали решение о ликвидации старых сословнобюрократических органов и о формировании общественных учреждений, выражавших интересы всего местного населения. Одним из первых в начале марта сформировался Временный Струги -Бельский общественный комитет, получивший признание и поддержку со стороны Лужского совета солдатских и офицерских депутатов. Совет признал права временного комитета издавать «обязательные постановления по продовольственным и общественным вопросам, если таковые не будут противоречить объявленной свободе всех свободных граждан России» [1, с. 247-248].
18 марта состоялось «организационное собрание» жителей местечка Плюсса, на котором было принято решение об образовании местного районного комитета в составе 5 чел. [12. Д. 51. Л. 24].
23 марта 1917 г. лужским уездным комиссаром была получена телеграмма от Е.И. Яковлева с изложением следующего решения Временного правительства от 19 марта: «... немедленно приступись] через посредство уездных комиссаров ... к организации волостных комитетов, которым временно надлежит поручит[ь] функции волостного управления. При образовании этих комитетов следует опираться на существующие волостные продовольственные комитеты, на кооперативные организации, на волостные попечительства по призрению низших чинов или на избранные уже волостные комитеты в зависимости от того, какие и[з] этих организаций по местным условиям являются более жизнедеятельными, работоспособными и внушают наибольшее доверие населению» [12. Д. 23. Л. 16-16 об.]. Это решение, по справедливому замечанию А. Б. Николаева, озна-
чало намерение «Временного правительства ликвидировать институт земских начальников», что совпадало с интересами местного крестьянства [8, с. 387].
После появления постановления Временного правительства от
19 марта, процесс реорганизации волостного управления пошел более быстрыми темпами, и в середине апреля 1917 г. представители волостных, поселковых и мелкорайонных комитетов избрали уезд -ный комитет во главе с агрономом А.В. Костюковым. В уездный комитет, по сообщению лужского комиссара от 21 апреля, «вошли представители волостей по 1 от каждой, 5 мест предоставлено представителям от кооперативных объединений, 5 - от поселковых управлений, 3 - от военного комитета местного Лужского гарнизона и 1 - от городского самоуправления» [1, с. 256-257]. Избранная из их состава исполнительная комиссия в количестве пяти человек во главе с ученым-агрономом Н.Э. Госом взяла на себя выполнение функций уездной земской управы [1, с. 62, 257].
Много внимания центральная и местная власть уделяла формированию милиции, призванной охранять общественный порядок и безопасность граждан. Уже 7 марта 1917 г. петроградский губкомис-сар Е.И. Яковлев потребовал от лужской уездной земской управы «безотлагательно приступить» к формированию милиции. На следующий день соответствующее распоряжение было направлено из уезда волостным старшинам. Им поручалось созвать собрания граждан и «произвести выборы состава милиции по 10 человек на волость и одного начальника из них же» [12. Д. 51. Л. 7, 4]. 16 марта уездный комиссар А.Н. Панов сделал важное уточнение: избирать милиционеров надлежало «по селениям по одному человеку на каждые 50 человек жителей обоего пола» [12. Д. 51. Л. 15].
Одними из первых органы народной милиции были сформированы 12 марта в Лудонской волости и 14 марта в Павской волости [12. Д. 51. Л. 18-19, 77], а затем и в других волостях. 29 марта 1917 г. уездный комиссар докладывал Е.И. Яковлеву о том, что «сельская милиция организована и начала свою деятельность». Здесь же сообщалось о встречающихся затруднениях «в снабжении милиционеров оружием» [12. Д. 51. Л. 89]. Данная проблема, как свидетельствуют архивные материалы, оставалась нерешенной и в последующее время. 20 апреля начальник милиции Феофиловской волости В.А. Карнилов обращался к уездным властям с просьбой «выслать инструкции и вооружения», подчеркивая, что без этого «действовать невозможно» [12. Д. 51. Л. 94]. 14 июня начальник За-польской волостной милиции В. Земский «экстренно» просил уездного комиссара предоставить ему хоть какое-нибудь вооружение, мотивируя это невозможностью в противном случае «правильно исполнять свои служебные обязанности» [12. Д. 51. Л. 155].
Другая важная проблема, тяжело сказывавшаяся на положении милиционеров, состояла в катастрофической нехватке финансовых средств. Широко распространенные в этой связи настроения ярко отражены в заявлении милиционера Городенской волости А. Тимофеева от 19 апреля 1917 г.: «... а служить так без жалованья я первый не могу, потому что делов (так в тексте - И.Т.) возложено много, со стороны зарабатывать некогда» [12. Д. 51. Л. 158 об.].
Обязанности милиционеров были действительно весьма широки. Согласно «Временному положению о милиции» от 15 апреля 1917 г. к их компетенции относились дела по охране общественного порядка, а также дела по судебному и военному ведомствам [8, с. 389]. К исполнению этих обязанностей многие были просто не готовы. Так, даже в мае и июне (!) 1917 г. из некоторых волостей Луж-ского уезда сообщалось, что «пока еще нет ясных определений об обязанностях и труде, должных возлагаться на милиционеров» [12. Д. 51. Л. 130 об., 157]. О слабом знании милиционерами законов и процессуальных норм сообщал судебный следователь 2-го участка Лужского уезда Петроградского окружного суда в своем отношении от 26 мая 1917 г. [12. Д. 51. Л. 166-166 об.]. Милиционеры зачастую не справлялись не только с преступными группами, но даже с отдельными солдатами-дезертирами, которые совершенно легально проживали в своих деревнях и откровенно игнорировали распоряжения милиции о возвращении в воинские части [12. Д. 58. Л. 11]. На состоявшемся 27 сентября 1917 г. в Петрограде губернском совещании начальник Лужской уездной милиции М.Н. Пащенко вынужден был признать, что штатские милиционеры в его уезде «совершенно не пользуются никаким авторитетом как среди местного населения, так в особенности [среди] солдат» [12. Д. 7. Л. 5].
Наряду с формированием народной милиции важным направлением в преобразовательной деятельности нового правительства была демократизация органов местного самоуправления - земств и городских дум. Под этим подразумевалось, во-первых, избрание их всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием лицами обоего пола (постановление Временного правительства «О производстве выборов губернских и уездных земских гласных») и, во-вторых, выборы в волостное земство (постановление «О волостном земском управлении»). Оба постановления вышли 21 мая 1917 г.
Еще задолго до появления этих законодательных актов, сразу после свержения царской администрации, Лужская городская комиссия местного общественного исполнительного комитета распустила городскую думу, переизбрала городскую управу [1, с. 61], а также полностью обновила состав гласных уездного земства и уезд -ной земской управы [5. № 7. С. 304].
В августе - начале сентября 1917 г. после длительных приготовлений началась избирательная кампания по выборам в волостные земства Лужского уезда. Новые органы должны были заведовать в своих волостях вопросами продовольствия, земледелия, торговли и промышленности, земскими повинностями, охраной общественного порядка, содержанием местных дорог, мостов, образовательных учреждений и т. п. Несмотря на то, что в ряде случаев население отнеслось к выборам без особого интереса и даже инертно, волостные земства были в большинстве мест Лужского уезда сформированы, их работа началась весьма интенсивно. Но в условиях углубления экономических проблем и поляризации обще -ства земства не смогли выполнить в полной мере возложенных на них функций [10, с. 197-198].
К этому времени со всей очевидностью проявилась также слабость власти комиссаров Временного правительства. Они буквально «тонули» в море различных документов, поступавших на их рассмотрение «для сведения и зависящих распоряжений». По нашим подсчетам, сделанным на основе архивных материалов, на рассмотрение Лужского уездного комиссара в марте 1917 г. поступило 310 документов, в мае - 1045, в августе - 577 [12. Д. 23. Л. 4, 59, 97, 135, 234, 251 об.]. Неслучайно поэтому уездные комиссары то и дело критиковались вышестоящим начальством за то, что они «не отвечают на письменные запросы и телеграммы Министерства внутренних дел или отвечают со значительным опозданием» [12. Д. 23. Л. 118]. Но самое главное, комиссар не имел реальных средств воздействия ни на самочинные организации, ни на действия отдельных групп местного населения. Вот лишь один, но вполне типичный пример. По поступавшим губернскому комиссару и в Глав -ное управление по делам милиции сведениям, в Лужском уезде местные комитеты под угрозой расправ требовали от военнообязанных железнодорожных служащих бросать свою работу и поступать в ряды войск. Все призывы и увещевания со стороны уездного комиссара и его помощника к населению, что подобные действия парализуют работу транспорта, оказывались безрезультатными. Это побуждало губернские власти вновь и вновь обращаться к вла -стям уездным с требованием «принять безотлагательные самые решительные меры к пресечению вышеуказанных явлений», но дальше бюрократических отписок дело так и не продвинулось [12. Д. 23. Л. 225-227, 236].
Таким образом, на протяжении весны - осени 1917 г. в Лужском уезде, как и в других регионах, одновременно «снизу» и «сверху» происходил процесс стремительного крушения царской администрации и постепенного формирования новой системы местной власти. Ее главнейшими звеньями на уровне уезда были уездный
комиссар Временного правительства, Лужский объединенный комитет, Совет солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, волостные комитеты и земские (уездные и волостные) органы с подчиненной им милицией. Данная система отличалась не только своей громоздкостью и многослойностью. Серьезной и, пожалуй, основной проблемой ее функционирования была разнонаправлен-ность устремлений различных властных институтов, отсутствие слаженного взаимодействия между ними. При таком положении дел местные власти оказывались бессильными в поддержании порядка на территории уезда и в проведении распоряжений центрального правительства. Более того, своей деятельностью они зачастую углубляли анархию, объективно способствуя радикализации масс и успеху большевистского переворота в октябре 1917 г.
Список литературы
1. Борьба большевиков за установление и упрочение Советской власти в Петроградской губернии (1917-1918): оч. и док-ты. - Л.: Лениздат, 1972.
2. Воронович Н.В. Записки председателя Совета солдатских депутатов // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. - М.: Книга, 1991.
3. Журавлев В.А. Без веры, царя и Отечества: Российская периодическая печать и армия в марте - октябре 1917 года. - СПб.: Изд-во ГУАП, 1999.
4. Журналы заседаний Временного правительства: в 4 т. - Т. 1. Март -апрель 1917 г. - М.: РОССПЭН, 2001.
5. Земское дело. - 1917.
6. Из истории борьбы за власть в 1917 году: сб. док-тов. Введение / сост. Г.И. Злоказов, Г.З. Иоффе. - М.: ИРИ РАН, 2002.
7. Николаев А.Б. Революция и власть: IV Государственная дума 27 февраля - 3 марта 1917 года. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005.
8. Николаев А.Б. Административные реформы 1917 года // Административные реформы в России: история и современность / под общ. ред. Р.Н. Бай-гузина. - М.: РОССПЭН, 2006.
9. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). -Ф. 152. Оп. 4.
10. Тропов И.А. Волостное земское управление на Северо-Западе России в 1917-1918 гг.: от создания до упразднения // Науч.-техн. вестн. СПбГУ ИТМО. Вып. 27. Исследования в области гуманитарных наук / гл. ред. В.Н. Васильев. -СПб.: СПбГУ ИТМО, 2006.
11. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦгА ИПД СПб). - Ф. 4000. Оп. 5.
12. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). -Ф. 8309. Оп. 1.
13. Черменский Е.Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. - М.: Мысль, 1976.
