CC BY
17
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
П.Н. Жукович
Религиозно-церковный элемент в казацком восстании 1630 года (Под предводительством Тараса)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1911. № 9. С. 987-1007.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
-іі||рч|/чціі-------------------------►}(]'• »hüi ....'•''ттрЧ|ртв*~-"-'*~-^рт|
Религіозно-церковные элементъ въ казацкомъ возстаніи 1680 года (подъ предводительствомъ Тараса *).
«АКЪ и при какихъ обстоятельствахъ начались мирные переговоры между Конецпольскимъ и казаками, остается неизвѣстнымъ. Зато сохранился цѣлый рядъ докумен-# товъ, изображающихъ ходъ и исходъ этихь переговоровъ. I Эти документы въ своемъ содержаніи отразили въ извѣстной мѣрѣ и самую польско-казацкую борьбу 1630 года и потому представляютъ собою двойной интересъ.
Мы начнемъ свой обзоръ этихъ документовъ съ условій примиренія, предложенныхъ казакамъ Конецпольскимъ подъ именемъ «способа умилостивленія гнѣва его королевской милости на запорожское войско за его преступленія» 45).
«Преступленія запорожскаго войска» формулированы были Конецпольскимъ такимъ образомъ: Запорожскіе казаки не только не приняли и не признали въ достоинствѣ назначеннаго имъ королемъ старшаго, но и ужасно варварски его замучили. Въ нарушеніе мирнаго договора съ турецкимъ императоромъ, выходили въ море. Наступали съ оружіемъ въ рукахъ на хоругви короннаго войска, расположившіяся для отдыха на стоянкахъ. Подъ предлогомъ посягательства на вѣру, изъ-за которой никому обиды не дѣлается, заманили къ себѣ, къ великому отягощенію здѣшняго края, множество ни въ чемъ неповинныхъ людей,покинувшихъ изъ-за нихъ свои дома, своихъ хозяевъ исвою работу, и стали причиной великаго кровопролитія... Формулировка Конецпольскимъ тутъ этого послѣдняго пункта обви-
'•) Окончаніе. См. іюль — августъ.
4S) Тамъ же, 340- 34В.
ненія ясно показываетъ, что онъ смотрѣлъ на казацкое возстаніе 1630 года, какъ на казацко-народное движеніе, и притомъ не безъ присутствія въ немъ религіозно-церковнаго элемента.
За преступленія свои запорожскіе казаки, по словамъ Конецпольскаго, заслуживали самой суровой кары. Но въ виду того, что уже много пролилось ихъ крови, и много погибло добрыхъ юнаковъ, со славой служившихъ прежде королю и войску запорожскому, не желая еще большаго кровопролитія, коронный гетманъ, по его словамъ, пришелъ къ мысли, что уже возможно стало для него молить короля о прощеніи казаковъ. При этомъ онъ предложилъ казакамъ слѣдующія условія: 1) выдать Тараса, который былъ причиной бунта и противъ котораго есть неоспоримыя доказательства, что онъ имѣлъ измѣнническіе противъ польскаго государства замыслы46), о чемъ, впрочемъ, запорожское войско не знало (Тараса Конец-польскій хотѣлъ задержать у себя до полученія королевскаго относительно его распоряженія); 2) подтвердить соблюденіе Куруковскаго договора во всей его полнотѣ, безъ малѣйшаго въ чемъ-либо его нарушенія; 3) строго наказать тѣхъ казаковъ, которые ушли въ море, а предводителей ихъ выдать королю, лодки же ихъ всѣ сжечь; 4) старшаго, котораго имъ назна^ чйлъ король согласно Куруковскому договору, принять и признать въ его достоинствѣ и оказывать ему повиновеніе во всемъ; 5) тѣхъ казаковъ, которые остались вѣрными королю и ради которыхъ не отнимаются у запорожскаго войска данныя ему прежними королями права и вольности, почитать, какъ старшихъ братьевъ, и жить съ ними въ согласіи и любви, какъ было раньше, а также вознаградить ихъ за причиненныя имъ обиды; 6) возвратить короннымъ жолнерамъ всо, что у нихъ захвачено было на ихъ стоянкѣ въ Корсуни; 7) возвратить плѣнниковъ; незаконно ими (казаками) удерживаемыхъ, а также пушечку, которую они захватили; 8) распустить по домамъ тѣхъ казаковъ, которые не были внесены въ реэстръ.
Въ случаѣ принятія казаками предложенныхъ имъ условій, тѣмъ пзъ нихъ, которые, находясь въ Запорожьѣ, были выписаны изъ реэстра, обѣщано было внесеніе ихъ опять въ него.
4(і) На сеймъ 1031 года Кзнецнольскій движеніе казаковъ за Днѣпръ объяснялъ желаніемъ ихъ вступить тамъ въ сношенія съ Москвой по вопросу о подданствѣ ей всего тамошняго края (реляція, 6S9).
Прочитывая условія примиренія, предложенныя казакамъ Конецпольскимъ, нельзя не замѣтить, что они почти всѣ умѣреннаго «свойства. Одни изъ нихъ (2, 3, 4, 8) представляютъ собой повтореніе условій Куруковскаго договора, другія (5, 6,
7) относятся къ простой ликвидаціи послѣдствій даннаго казацкаго движенія. Только требованіе выдача Тараса, иниціатора движенія, представляло собой трудно исполнимое требованіе.
Отвѣтъ на предложенныя Конецпольскимъ условія примиренія данъ былъ старшимъ запорожскаго войска Антономъ Конашевичемъ со всѣмъ войскомъ запорожскимъ47)*
Казаки въ своемъ отвѣтѣ, прежде всего, сочли нужнымъ дать свои разъясненія по поводу поставленныхъ имъ въ ви,ну Конеппольскимъ преступленій.
По поводу смерти Грицка Чернаго, якобы назначеннаго королемъ въ старшіе запорожскаго войска, казаки заявляли, что они его никогда не признавали своимъ правомѣрнымъ старшимъ, что допущенныя имъ притѣсненія (о которыхъ они въ свое время писали коронному гетману черезъ пановъ Ганнибала и Байбузу) и побудили ихъ выйти изъ Запорожья на Украину. Что же касается выхода казаковъ въ море, то первымъ виновникомъ этого былъ самъ покойный Грицко Черный. Въ этомъ же повинны бывшіе тогда въ Запорожьѣ, а теперь находящіеся при коронномъ гетманѣ, Качковскій и Борзякъ (они были эсаулами, а Капуста былъ полковникомъ). Наконецъ, относительно разсылки универсаловъ съ призывомъ людямъ собираться въ виду посягательства на вѣру, казаки не отрицали того, что они разослали этого рода универсалы. Но они оправдывали себя тѣмъ, что они получили отъ нѣкоторыхъ духовныхъ и свѣтскихъ лицъ свѣдѣнія о томъ, что не только въ другихъ окрестныхъ городахъ, но и на Украинѣ, въ самомъ Кіевѣ, въ прошломъ году въ православныхъ церквахъ возбранено было богослуженіе, а братская церковь окровавлена была коронными жолнерами, стоявшими тогда въ Кіевѣ. Изъ-за этого (говорили казаки) и произошло скопленіе народа... Такимъ образомъ, казаки совсѣмъ не отрицали религіозно-церковнаго элемента въ своемъ движеніи; напротивъ, при
47) Ягерела, VIII, 347—343. уже замѣна Тараса Аптономъ Конашевичемъ въ должности гетмана, во время переговоровъ казаковъ съ Конѳц-нольскимъ, была сама но себѣ уступкой коронному гетману и Польшѣ.
тогдашнемъ положеніи дѣлъ считали его вполнѣ естественнымъ въ немъ.
Переходя къ предложеннымъ Коненпольскимъ условіямъ, казаки дѣлали противъ нихъ слѣдующія возраженія и высказывали по поводу ихъ слѣд. соображенія: 1) Въ виду того, что не Тарасъ одинъ, а все войско запорожское виновно, выдать его было-бы затруднительно, если даже онъ въ чемъ-либо особенно провинился. Лучше казаки сами его накажутъ. Но въ такомъ случаѣ коронный гетманъ пусть не препятствуетъ тому, чтобы понесли наказаніе и казаки Борзякъ, Волкъ и Бородка, такъ какъ не кто другой, а они зажгли этотъ огонь. 2) Въ соблюденіи Куруковскаго договора казаки въ свое время, дѣйствительно, присягнули: но они вынуждены были къ тому стеченіемъ обстоятельствъ: Запорожское войско не въ одномъ мѣстѣ тогда находилось, нѣкоторые казаки были на морѣ, другіе на Дону и на рѣчкахъ... Казаки просили предоставить имъ свободу въ установленіи внутренняго порядка въ войскѣ, безъ участія правительственныхъ комиссаровъ.
3) Своевольныхъ казаковъ, ушедшихъ изъ Запорожья въ море, не смотря на строгое запрещеніе, обѣщали строго наказать.
4) Казаки просили, что старшимъ у нихъ, по милостивому соизволенію короннаго гетмана, былъ тотъ, кого они сами, съ обще4» всѣхъ согласія, изберутъ: прежде старшими у нихъ бывали и4 не утвержденные правительствомъ въ должности (nie koronowani). 5) Товарищей своихъ, отставшихъ отъ нихъ во время послѣдняго движенія, казаки обѣщались, по заключеніи мира, принять въ свою среду безъ всякихъ попрековъ имъ и попрежнему жить съ ними въ согласіи. 6) Относительно убытковъ, причиненныхъ жолнерамъ, казаки выражали сомнѣніе въ возможности того, чтобы кто-либо сталъ за нихъ вознагралдать жолнеровъ. Нѣкоторые казаки тоже много потерпѣли и терпятъ убытковъ. 7) Казаки обѣщали, по заключеніи мира, освободить изъ плѣна пана Тжецецкаго и пана Чарнецкаго съ товарищами, а также возвратить захваченное орудіе. 8) Казаки просили разрѣшить имъ самимъ составить реэстръ запорожскаго войска: кто будетъ найденъ ими подходящимъ, того они признаютъ своимъ товарищемъ, а кто къ нимъ не подойдетъ, того они исключатъ изъ своей среды.
Изъ разсмотрѣнія приведенныхъ нами пунктовъ казацкаго отвѣта оказывается, что по первому пункту (выдача Тараса] они дали отрицательный отвѣтъ. Изъ четырехъ пунктовъ, свя-
занныхъ съ возобновленіемъ Куруковскаго договора, только по одному пункту (объ ушедшихъ на море) они дали утвердительный отвѣтъ. Но остальнымъ тремъ пунктамъ они дали отвѣтъ утвердительный, но съ существенными оговорками,— скорѣе уклончивый, чѣмъ утвердительный отвѣтъ (относительно Куруковскаго договора вообще, должности старшаго и составленія реэстра). Изъ остальныхъ трехъ пунктовъ, касавшихся ликвидаціи послѣдствій возстанія, по двумъ пунктамъ они отвѣчали утвердительно (примиреніе съ бывшими на сторонѣ Конецпольскаго казаками и возвращеніе плѣнниковъ и пушки), а по одному (вознагражденіе жолнеровъ) отрицательно- Такимъ образомъ отвѣтъ казаковъ Конецнольскому въ общемъ не былъ предупредительно-уступчивымъ 48 49). Къ этому нужно прибавить, что, какъ мы уже сказали выше, казаки въ своемъ отвѣтѣ проводили ту мысль, что и для изданія казацкихъ универсаловъ, призывавшихъ простой народъ постоять за православную вѣру, имѣлись нѣкоторыя основанія въ самомъ тогдашнемъ положеніи православной церкви въ польскомъ государствѣ.
Переговоры Конецпольскаго съ казаками завершились заключеніемъ договора между ними 8 іюня 1630 года 4а).
Договоръ начинался заявленіемъ, что достоинство короля и всего государства оскорблено запорожскимъ войскомъ, выведеннымъ Тарасомъ изъ Запорожья на Украину. Казаки (по словамъ договора), вопреки королевской волѣ и Кѵруковскому договору, не только не признали въ должности, но и ужасно вамучили назначеннаго для нихъ старшимъ Грицка Савича Чернаго, неожиданно на него напавши. Они же въ прошломъ году, вырвавшись въ Черное море, причинили великіе убытки турецкимъ владѣніямъ. Они же, наконецъ, однихъ принудивши силой, другихъ заманивши къ себѣ подъ предлогомъ посягательства на вѣру (въ которой никому никакой обиды не было), наступили на коронныя хоругви въ ихъ стоянкахъ и стали потомъ причиною великаго кровопролитія 50)... Но (читаемъ
48) Въ одномъ современномъ иисьмѣ про этотъ отвѣтъ казаковъ сказано, что онъ былъ dosyc zgl'upia forcmny (собр. автогр. И. II. Б., -N» 221, л. 169- 169, письмо Бѣлецкаго къ Я. С. Санѣгѣ отъ 19 іюня 1630 г.).
49) Онъ напечатанъ Кулишомъ (Матеріалы, I, 308—310).
50) До этого мѣста предисловіе къ договору въ общемъ согласно съ предисловіемъ къ приведеннымъ выше условіямъ Конецпольскаго. Но нижеслѣдующаго сообщенія о раскаяніи казаковъ и многократныхъ ихъ просьбахъ о помилованіи въ тѣхъ условіяхъ не имѣется.
дальше въ договорѣ) казаки, раскаявшись въ совершенныхъ ими злодѣяніяхъ, признали себя виноватыми и многократно, и въ грамотахъ своихъ, и черезъ пословъ своихъ, смиренно умоляли короннаго гетмана о помилованіи ихъ. Въ виду того, что Казаки уже заплатили за свое преступленіе гибелью многихъ своихъ товарищей,—не желая, съ другой стороны, окончательно погибели самаго имени казацкаго (такъ какъ не малая часть казаковъ осталась вѣрной королю),—согласуясь, наконецъ, съ выразительной волей короля,—Конецпольскій объявлялъ, что онъ прощаетъ всѣмъ виновнымъ казакамъ ихъ вину.1 Но это прощеніе обусловлено было принятіемъ казаками нижеслѣдующихъ, предложенныхъ имъ короннымъ гетманомъ, условіи:
1) Всѣ казаки (говорилось въ договорѣ; признаютъ себя виновными и всѣ просятъ о прощеніи. Но Тарасъ Федоро-вичъ, бывшій въ то время главою ихъ, виновнѣе всѣхъ: по его почину и отъ его имени всѣ злодѣянія творились. Желая снискать себѣ милость короля, казаки не противились его выдачѣ. Но, питая полную надежду на милосердіе короля,—на то, что онъ, простивши вину всему запорожскому войску, проститъ ее и тому, который исполнялъ только волю этого войска,— они просили, чтобы Тарасъ до дальнѣйшаго распоряженія короля о\емъ оставался въ рукахъ войска на порукахъ (w seg-wertrze)/ Уступая горячимъ просьбамъ обоихъ войскъ, Конецпольскій (по словамъ договора) согласился на это, но съ той оговоркой, что казаки, лишь только получится рѣшеніе короля, тотчасъ же фактически его выполнятъ. Казаки на это послѣднее согласились 5І). 2) Куруковскій договоръ остается
51) Но условіямъ, приведеннымъ нами выше, Конецпольскій требовалъ выдачи ему Тараса, съ тѣмъ, чтобы онъ оставался у него до Королевскаго распоряженія. Но договору, онъ уже не требуетъ выдачи ему Тараса, соглашаясь на то, чтобы Тарасъ до королевскаго распоряженія оставался въ рукахъ запорожскаго войска... Едва ли у казаковъ могло быть какое-либо сомнѣніе въ томъ, что король не потребуетъ, послѣ ула-женія уже всего дѣла, выдачи Тараса. Сигизмундъ, еще не зная о начавшихся между Конещюльскимъ и казаками переговорахъ, въ письмѣ отъ 12 іюня совѣтовалъ ему дѣйствовать по отношенію къ нимъ примирительно, „даже если бы они не хотѣли выдать вожаковъ“ своеволія своего (рук. И. П, Б., разнояз., V. IV. j\» 104, л. 107). Тарасъ, конечно, никогда и не былъ выданъ казаками польскому правительству. Костомаровъ въ доказателство того, что Тарасъ попался полякамъ въ руки * былъ казненъ ими, ссылается на Хронику ГІяседкаго (въ польскомъ пе-
нерушимо въ силѣ во всѣхъ пунктахъ, и долженъ быть соблюдаемъ во всемъ. 3) Казаки ооѣщали строго наказать тѣхъ своихъ товарищей, которые, безъ вѣдома короля и вопреки волѣ своихъ старшихъ, ушли въ море, принципала же ихъ выдать, лодки сжечь. 4) Казаки обѣщали относиться съ должнымъ уваженіемъ съ тѣмь своимь товарищамъ, которые оста-тись вѣрны королю и за заслуги которыхъ оказано милосердіе виновнымъ казакамъ, жить съ пими вь согласіи и любви, какъ было раньше. Казаки подтвердили присягой это свое обязательство. Кто эту присягу нарушитъ (сказано было въ договорѣ), тотъ будетъ казненъ смертью 3'2). 5) Въ виду того, что прошлой зимой нѣкоторые заслуженные казаки выписаны были за непослушаніе изъ состава запорожскаго войска, причемъ на ихъ мѣсто внесены въ реэстръ менѣе способные люди, теперь они, какъ получившіе прощеніе, принимаются опять въ число реэстровыхъ казаковъ. Въ случаѣ ихъ смерти, уменьшившееся противъ покуроковской нормы число реэстровыхъ казаковъ должно быть восполняемо во время полученія жалованья путемъ соглашенія съ старшими запорожскаго войска бз). Теперь же. кто не находится въ реэстрѣ, не дол- * 52
реводѣ Войцицкаго), въ которой говорится, что польскій посланникъ Пя-сочннекій въ 1630 году сообщилъ въ Константинополѣ, что Тарасъ казненъ смертью (Богданъ Хмельницкій, 4-ое изд. I, 93—94). Но въ Хроникѣ Пяоецкаго (р. 500—501), въ подлинномъ латинскомъ текстѣ ея, соотвѣтствующаго мѣста не находится, хотя оно и находится въ польскомъ переводѣ этой Хроники (Woycicki, Pamietniki). Въ рук. Имп. Публ. Библ., Разнояз., F. IV. № 104, л. 11—45, находится полная Реляція посольства къ турецкому султану Ал. Пясечинскаго, очень подробно составленья. Въ ней нѣтъ никакого упоминанія о казни Тараса, хотя поводовъ къ упоминанію было не мало.
52) Въ договоръ внесены были двѣ присяги въ соблюденіи взаимаго мира и согласія: а) казаковъ, участвовавшихъ въ возстаніи, и б) казаковъ, оставшихся вѣрными королю. Присягу принесли выборные представители той и другой части запорожскаго войска, названные по именамъ. Въ чтеніи нѣкоторыхъ именъ, даже въ количествѣ ихъ, есть нѣкоторыя разница между договоромъ, напечатаннымъ Кулишомъ, и между тѣмъ же договоромъ, находящимся въ рук. Имп. Публ. Библ., ІІол. F. IV.
241, л. 654—658 и въ рук. Кіево-Печерской Лавры, № 74 (но описанію проф. Н. И. Петрова), л. 43—45 об.
' ) Этотъ пунктъ дововора читается у Кулиша такъ: А iesiiby smiercia uplenilo sie со liczby tey kurukowskiey naznaczoney, przy braniu pieniedzy zesla sie tacy. ktorzy znioszy sie z Starszemi Woyska Zapor., na mieysce zmarfych sposobnych do woyny wpisza (310). Въ рукописи Ими. Публ. Библ. (ср. прим. 52) вмѣсто: liczby tey kurukowskiey naznaczoney, читается:
женъ вязаться къ войску, состоящему па королевской службѣ по реэстру; всѣ тѣ, которыхъ такое большое сборище образовалось, должны разойтись по своимъ домамъ (при чемъ имъ обѣщана безопасность со стороны короннаго войска). 6) Именемъ короля коронный гетманъ назначилъ старшимъ запорожскаго войска Тимоша Михайловича. Казаки присягнули оказывать ему всякое почтеніе и повиновеніе б4).
Если сравнить первые условія примирительнаго договора Конецпольскаго съ казаками съ окончательными условіями, то нельзя не замѣтить значительной со стороны его уступчивости. Онъ обнаружилъ эту уступчивость по первому и наиболѣе острому вопросу, отказавшись отъ требованія выдачи Тараса. Изъ четырехъ пунктовъ, связанныхъ съ вопросомъ о возстановленіи дѣйствія Куруковскаго договора, но тремъ пунктамъ (если имѣть въ виду одинъ текстъ завершительнаго договора) послѣдовало принятіе казаками первоначальныхъ условій ко-
liczby tey ро kurukowski nazuaczoney, а ъъ рук. Кіево-Иечсрской Лавры: liczby tey pokurukowskiey nazuaczoney. Вмѣсто: z Starszemi (у Кулиша), или z Starszymy (въ лавр. рук.) въ рук. Ими. Ліубл. Библ. читается: Starszym.
.*4) Запорожское войско, въ составѣ полковниковъ, эсауловъ, сотниковъ, ^тамановъ и всей черни войсковой, принесло при заключеніи до-гог 8 іюня 1630 года, особую присягу въ его соблюденіи. Въ этой присягѣ (внесенной въ самый договоръ) запорожское войско клялось хранить вѣрность польскому королю, оказывать всяческое повиновеніе новоназначенному старшему Тимошу Михайловичу, не ходить на море, сжечь всѣ морскія лодки, безъ королевской воли не принимать къ себѣ казаковъ, не состоящихъ на королевской службѣ, жить во взаимной любви и согласіи (все это было повтореніемъ условій договора) и, наконецъ (этого не было въ пихъ), съ иноземными государями безъ вѣдома короля не заключать договоровъ. Особую присягу (тоже внесенную въ договоръ) принесъ 8 іюня и новоназначенный гетманъ. Онъ въ ней клялся быть вѣрнымъ и послушнымъ во всемъ королю польскому и речи-иосполитой (о речи-поснолитой въ казацкой присягѣ не упоминалось) п обуздывать всякое своеволіе и непослушаніе. Онъ клялся, что ни самъ не будетъ ходить на море, ни другимъ не будетъ разрѣшать нападать, ни моремъ, ни сушей, на турецкую землю, напротивъ, что онъ будетъ о своевольныхъ выходахъ казаковъ въ море своевременно извѣщать короля и короннаго гетмана, что онъ будетъ и самъ всячески имъ противодѣйствовать. Онъ еще клялся не пускать па Запорожье людей, не состоящихъ на королевской службѣ, и не дозволять выписаннымъ изъ казацкаго реэстра людямъ собираться въ особыя банды. Наконецъ, онъ клялся соблюдать и настоящій договоръ, и Куруковскій договоръ во всѣхъ ихъ пунктахъ... Григорій Гладкій новоназначеннаго казацкаго гетмана назвалъ каневцемъ Тимохою Арандаренко (Кулишъ, 1, 317).
роннаго гетмана: а) Куруковскій договоръ въ общей (|юрмѣ оставленъ во всей силѣ; б) примѣненіе всей строгости этого договора къ ушедшимъ весной 1630 года въ море казакамъ спеціально подтверждено; в) старшій надъ запорожскимъ войскомъ назначенъ, отъ имени короля, короннымъ гетманомъ, безо всякихъ новыхъ ограничительныхъ разъясненій. Только но одному изъ этихъ четырехъ пунктовъ (о составленіи реестра) коронный гетманъ пошелъ на нѣкоторыя уступки: не только согласился на обратное принятіе въ реэстръ выписанныхъ изъ него прошлой зимой за упорное противленіе правительству запорожцевъ, но и усилилъ, повидимому, на будущее время вліяніе запорожскаго войска на самый пріемъ новыхъ реэстровиковъ (на мѣсто умершихъ), причемъ для самого количества реэстровыхъ казаковъ назначена новая (по-куруковская) норма. Что касается пунктовъ ликвидаціи возстанія, то въ окончательномъ договорѣ нашелъ для себя выраженіе, и выраженіе самое яркое, только пунктъ о взаимномъ примиреніи обоихъ враждебныхъ сторонъ запорожскаго войска (съ включеніемъ самыхъ присягъ ихъ). Пунктъ объ освобожденіи казаками польскихъ плѣнниковъ и возвращеніи захваченной ими цушки (каковъ бы ни былъ въ тотъ моментъ взглядъ казаковъ на него) коронный гетманъ по совершенно понятнымъ побѵлсденіямъ долженъ былъ опустить въ договорѣ: онъ бы не способствовалъ славѣ польскаго оружія. Опустилъ онъ и пунктъ о вознагражденіи казаками Корсунскихъ жолнеровъ за убытки, и опустилъ, надо думать, по фактической невозможности его выполненія. Наконецъ, и въ окончательномъ договорѣ повторено было Конецпольскимъ обвиненіе запорожскихъ казаковъ въ томъ, что они заманили въ свое движеніе нѣкоторыхъ простыхъ людей* указаніемъ на мнимое посягательство правительства на православную вѣру. Оно повторено было тутъ (во вступительной части) въ болѣе краткихъ словахъ. При формулировкѣ условій примиренія религіозноцерковный пунктъ въ договорѣ не фигурируетъ (какъ не фи-гѵрировалъ оііъ, впрочемъ, и въ первой редакціи примирительныхъ условій).
Если объ условіяхъ мира Конецпольскаго съ казаками судить даже по одному тексту договора 8 іюня, то нельзя не признать, что запорожское казачество за свое вооруженное возстаніе не понесло кары. Но однимъ текстомъ договоровъ во взаимоотношеніяхъ польскаго правительства и запорожскаго
казачества далеко не все опредѣлялось. Казаки охотно соглашались на всякія словесныя изъявленія покорности польскому правительству, потому что пе только не собирались, уже въ моментъ заключенія договора, соблюдать пунктуально всѣ его условія, но и знали, что это и польскому правительству извѣстно. Такъ бывало всегда прежде. Такъ было и съ Переяславскимъ договоромъ. Объ увеличеніи реэстра казаковъ въ этомъ договорѣ ничего опредѣленнаго не говорилось; въ немъ былъ лишь темный намекъ на какое-то «покуруковское» число ихъ. А между тѣмъ количество реэстровыхъ казаковъ оффиціально (съ назначеніемъ жалованья) было увеличено съ 6000 до 8000 человѣкъ. Въ одномъ современномъ, близкомъ къ двору, дневникѣ (за іюнь 1630 года) прямо было записано: «Состоялось соглашеніе съ запорожскими казаками, которымъ сдѣлана уступка — имѣть войска 8000». Тутъ же упомянуто и о другой сдѣланной имъ, но не упомянутой въ договорѣ уступкѣ: «дозволено имъ самимъ избирать себѣ гетмана» Объ обоихъ этихъ, столь существенныхъ, уступкахъ, говорится и въ одномъ современномъ польскомъ письмѣ, писанномъ изъ лагеря подъ Переяславомъ, и притомъ съ нѣкоторыми подробностями:
б) изъ восьми тысячъ реэстровыхъ казаковъ двѣ тысячи должны были, по договору, оставаться въ самомъ Запорожьѣ: б) избраніе запорслскаго гетмана должно было совершиться по обоюдному соглашенію обѣихъ казацкихъ партій, изъ которыхъ каждая избирала для этого по 12 особыхъ уполномоченныхъ 58). Такимъ образомъ, избраніе запорожскаго гетмана предоставлено было подъ Переяславомъ не одной казацкой старшинѣ, а всему составу войска. По другому, шедшему изъ польскаго лагеря подъ Переславомъ, извѣстію, казацкая старшина обязалась «не выбирать гетмана безъ согласія всей черни» Все это показываетъ, что дѣйствительныя уступки, сдѣланныя казакамъ йодъ Переяславомъ были значительнѣе тѣхъ, на которыя есть нѣкоторые неясные намеки въ Переяславскомъ договорѣ, что шаблонный текстъ этого договора не совсѣмъ точно отразилъ въ себѣ реальную наличность польско-казацкихъ отношеній того момента.
Самъ Конецпольскій не особенно высоко ставилъ созданіе 55 56 57
55) Рук. И. П. Б., Пол., Q. IV*. № 76, л. 28.
56) Жѳрела, VIII, 349, письмо шляхтича Ратовскаго.
57) Жѳрела, VIII, 350.
своихъ рукъ — Переяславскій договоръ. На сеймѣ 1631 года онъ такъ выразился о немъ: Признаюсь, я не очень былъ доволенъ тѣмъ, что было постановлено (подъ Переяславомъ), потому что не достаточно удалось отомстить за оскороленіе Его Королевскаго Величества. Кромѣ того, я знаю, что, хотя постановленное започатлѣно кровью, хотя оно утверждено столь многими присягами, но у этихъ людей все непрочно»... Въ частности, гетманъ выражалъ сомнѣніе въ томъ, чтобы въ бли • жайшую же весну казаки не нарушили своего обѣщанія не нападать на турецкія владѣнія моремъ (обѣщанія,— столь важнаго для польскаго правительства и охотнѣе по этому пункту, чѣмъ по другимъ пунктамъ, даннаго ему казаками) 58).
*
Послѣ заключенія Переяславскаго договора полнаго успокоенія Украйны не наступило. Самъ усмиритель казацкаго своеволія, вынужденный внутреннимъ состояніемъ своего войска къ ускоренному заключенію мира, оказался тотчасъ же послѣ ѳго заключенія въ еще болѣе неблагопріятномъ положеніи. Состоявшее подъ его командой коронное войско немедленно отказало ему въ повиновеніи и, переправившись на правый берегъ Днѣпра, двинулось внутрь государства, угрожая конфедераціей за неуплату ему стараго, выслуженнаго имъ жалованья. Только нѣсколько ротъ осталось подъ командой Конец-польскаго.
Въ самомъ высшемъ управленіи запорожскимъ войскомъ произошло нѣкоторое замѣшательство. Стоявшій во главѣ возставшихъ казаковъ при заключеніи Переяславскаго договора (послѣ Тараса) Антонъ Конашевичъ не хотѣлъ разставаться съ гетманскою должностью, хотя и случайно ему доставшеюся. По сообщенію одного современнаго письма, «прежній гетманъ Антонъ Конашевичъ, не желая повиноваться новоизбранному и именемъ королевскимъ назначенному гетману, произвелъ расколъ и съ десятью слишкомъ тысячами ушелъ въ Запорожье, 53
53) Реляція, 690 об. Въ одномъ современномъ письмѣ изъ Варшавы передано такое впечатлѣніе отъ первыхъ извѣстій о Переяславскомъ договорѣ: „Казацкое постановленіе уже состоялось, но на какихъ условіяхъ, до сего времени глухо. Одно несомнѣнно, что—кое-какъ. Оттого и молчатъ о нихъ. Нѣсколько ихъ только обнародываютъ, да и то довольно глухо“ (собр. автогр. И. II. Б., .N® 221, л. 170—171, письмо Бѣлецкаго Я. О. Сапѣгѣ, отъ 24 іюня 1630 г.).
а этотъ (т. е. Тимоѳей Михайловичъ Арандаренко) остался гетманомъ въ волостяхъ». Этого рода внутреннее замѣшательство въ запорожскомъ войскѣ, повидимому, продолжалось нѣкоторое время: по крайней мѣрѣ, въ половинѣ августа 1630 г. о немъ сообщается въ письмѣ, какъ о продолжающемся еще явленіи. Мало того: и іювоназначенный гетманъ Арандаренко, изъ угожденія казакамъ, держалъ себя нс такъ, какъ слѣдовало ставленнику польскаго правительства. Когда коронный гетманъ прислалъ ему булаву и пару одеждъ, онъ не согласился принять ихъ до тѣхъ поръ, пока все войско запорожское ему этого не позволило. Онъ принялъ подарокъ въ особомъ созванномъ имъ войсковомь кругѣ, получивши отъ казаковъ разрѣшеніе на это. При этомъ, не безъ нѣкотораго ущерба достоинству короннаго гетмана, онъ, въ присутствіи его посланцевъ, благодарилъ за подарокъ не короннаго гетмана, а войско запорожское... Это послѣднее, какъ оказывается изъ служащаго намъ матеріаломъ письма, уже лѣтомъ 1630 года вовсе не обнаруживало особенной предупредительности гетмана по отношенію къ польскому правительству. Когда гетманъ Арандаренко возвратилъ коронному гетману захваченныя у него орудія, въ запорожскомъ войскѣ противъ него поднялся крикъ. Каза1 і кричали, что это сдѣлано вопреки ихъ волѣ, и собирались /же свергнуть его съ должности. Арандаренко успокоилъ пхъ, сказавши, что онъ хотя и отдалъ обратно добычу, но не предалъ казацкой славы. «Такимъ образомъ (заканчивается письмо) это мужичье теперь успокоилось; однако относительно него мало утѣшительнаго, потому что очень оно усиливается» 5Э).
Запорожскіе казаки, хотя и присягнули въ соблюденіи условій Переяславскаго договора, не считали себя лишенными права ходатайствовать передъ высшимъ правительствомъ объ измѣненіи ихъ въ болѣе благопріятномъ для нихъ смыслѣ. Когда Коненпольскій ушелъ со своими ротами изъ Украйны, запорожскіе казаки собрались подъ предводительствомъ гетмана на общую раду въ Черкасы. На радѣ присутствовалъ и митр. Іовъ Борецкій. По сообщенію московскаго лазутчика Гладкаго (бывшаго въ этотъ моментъ въ Черкасахъ), на Черкасской радѣ рѣшено было отправить двухъ пословъ къ королю, при-
5!>) Собр. аіѵгогр. И. II. Б., № 221, и. 185—186, письмо Бѣлецкаго къ Я. С. Саиѣгѣ отъ 17 авг. 1630 г.
соединивши къ нимъ еще пять казаковъ для собиранія свѣдѣній о томъ, что замышляютъ еще въ Польшѣ противъ казачества 60). По сообщенію одного современнаго письма, «казаки послѣ заключенія мира выслали къ гетману и къ королю пословъ по поводу нѣкоторыхъ будто бы тягостей имъ»
(grawaminach).
Въ этомъ же письмѣ находимъ и краткое изложеніе казацкихъ просьбъ, обращенныхъ непосредственно къ королю. Казаки просили, прежде всего, чтобы количество реестровыхъ казаковъ увеличено было сверхъ нормы, установленной Куру-ковскимъ и Переяславскимъ договорами. Затѣмъ, они просили увеличенія жалованья (wiekszey donatywy). Наконецъ, они просили свободы вѣроисповѣданія (Religionis libertatem) и другихъ вольностей 61).
Въ Переяславскомъ договорѣ пунктъ о свободѣ православной вѣры и церкви не нашелъ для себя мѣста, хотя казаки, въ отвѣтъ на обвиненіе ихъ Конецпольскимъ въ преступномъ возбужденіи религіозно-вѣроисповѣднаго чувства православнаго простонародья, утверждали, что для изданія ими обращенныхъ къ народу по религіознымъ дѣламъ универсаловъ были надлежащія основанія. Не успѣвши настоять на внесеніи соотвѣтствующаго пункта въ Переяславскій договоръ, казаки поручили своимъ посламъ къ королю лично просить его объ обезпеченіи свободы православной вѣры и церкви. Можно думать, что личное присутствіе митр. Іова на Черкасской радѣ не осталось въ данномъ случаѣ безъ послѣдствій.
Казацкіе послы получили отъ короля письменный отвѣтъ, составленный въ обычной холодной и даже рѣзкой формѣ. Король писалъ казакамъ, что онъ имѣлъ всѣ основанія совсѣмъ не принять ихъ пословъ и не допустить ихъ къ цѣлованію своей руки. Это было бы имъ справедливымъ воздаяніемъ за то, что они убили своего старшаго, назначеннаго королемъ, бросились на отряды короннаго войска, осмѣлились войти въ столкновеніе съ польскимъ короннымъ гетманомъ. Но въ виду письменнаго ходатайства за нихъ этого послѣдняго, королъ допустилъ къ себѣ казацкихъ пословъ и выслушалъ ихъ. Вмѣстѣ съ этимъ король простилъ казакамъ
ио) Кулишъ, 1, 317.
hl) Coup, автогр. И. II. В., j\« 221, л. 187—188, письмо Бѣлецкаго къ Я. С. Сапѣгѣ отъ 26 авг. 1630 г.
ихъ проступки, но подъ тѣмъ условіемъ, чтобы впредь они оставались въ надлежащемъ повиновеніи, соблюдали всѣ условія заключеннаго съ нимъ короннымъ гетманомъ договора и искупили свою вяну готовностью и охотой отважно сражаться со всѣми врагами государства, пребывая въ то же время во взаимномъ между собою согласіи и никакихъ бунтовъ впредь не поднимая. Королевская отвѣтная казакамъ грамота оканчивалась грознымъ предостереженіемъ, что, если они возвратятся къ бунтамъ, будущій сеймъ найдетъ средства обуздать ихъ своеволіе, причемъ всѣ вольности у нихъ будутъ отняты 62).
Жесткій письменный королевскій отвѣтъ посламъ запорожскаго войска, можетъ быть, не совсѣмъ соотвѣтствовалъ тому пріему, который оказанъ былъ имъ въ Варшавѣ въ личныхъ сношеніяхъ съ ними. По крайней мѣрѣ, королевичъ Владиславъ, едва ли дѣйствовавшій на собственный только рискъ, относился къ казацкимъ посламъ открыто-предупредительно. Онъ принималъ и угощалъ у себя казацкихъ пословъ (ихъ было трое), при чемъ эти послѣдніе на банкетѣ у него, какъ и на другихъ банкетахъ въ честь ихъ, по сообщенію современнаго письма, хвастались казацкой храбростью и высмѣи-Ві \и гетмана Конецпольскаго, говоря, что онъ попусту и глупо на казаковъ бросился: погубилъ своихъ хорошихъ молодцовъ, а у казаковъ никто не погибъ, немного только подручной челяди... Правда, изъ государственной казны дано было каждому казацкому послу только по десяти локтей адамашка и всѣмъ вмѣстѣ только двѣстѣ золотыхъ: послы отказались взять эти двѣстѣ золотыхъ, говоря, что прежде всегда каждому запорожскому послу давалось сто золотыхъ, что они ничѣмъ не хуже прежнихъ пословъ, что они вынуждены будутъ лично безпокоить короля своимъ представленіемъ по этому поводу. Но королевичъ Владиславъ одарилъ отъ себя особо, и одеждами, и деньгами, и они остались «весьма довольны этимъ» ,із).
Промедленіе въ возвращеніи запорожскихъ пословъ изъ Варшавы на Украйну возбудило опасенія въ средѣ казачества. Разошедшіеся было уже по домамъ, они опять начали собираться вмѣстѣ. Бол^е десяти тысячъ ихъ расположилось лагеремъ
в2) Рук. И. II. Б., Разиояз., R IV. Л? 104, л. 112 об.—113, королевская грамота отъ 16 авг. 1630 г.
(!3) Упомянутое въ прим. 61 письмо.
между Бѣлою-Церковью и Корсунемъ въ Маслоставѣ. На вопросъ украинскихъ пановъ, почему они послѣ заключенія мира опять собираются, они отвѣчали, что боятся нападенія короннаго гетмана, въ виду того, что онъ задерживаетъ ихъ пословъ. Если бы коронный гетманъ, говорили они, ничего противъ нихъ и не злоумышлялъ, все-таки имъ нужно быть наготовѣ, въ виду отовсюду угрожающихъ Украйнѣ татаръ 64). На Маслоставской радѣ (22 августа 1630 г.) гетманъ Тимоѳей Михайловичъ (окончательно утвердившійся, очевидно, въ своей должности) совѣщался съ казаками по поводу турецкотатарскихъ отношеній (допрошенъ былъ, между прочимъ, только-что возвратившійся изъ-подъ Измаила казакъ Бутъ). Въ этотъ моментъ (въ концѣ августа) запорожское войско дѣйствовало уже въ согласіи съ Конецпольскимъ. По его приказу, восемь полковъ запорожскаго пошло «на волость». Запорожскій гетманъ съ артиллеріей пододвинулся къ Бѣлой Церкви. Остальные казацкіе полки расположились на Черномъ татарскомъ шляху, вплоть до молдавской границы 65) Конецпольскій приказалъ казакамъ не располагаться въ самыхъ волостяхъ, а стать обозомъ внѣ ихъ. Но казаки этого приказа не исполнили. Въ виду того, что ихъ пребываніе въ волостяхъ было очень отяготительно для ихъ жителей, Конецпольскій велѣлъ казакамъ возратиться по домамъ66).
Поводомъ къ возбужденію и неудовольствію реестровыхъ казаковъ лѣтомъ 1630 года могла быть и несвоевременная выдача имъ правительственнаго жалованія. 9 августа 1630 года кіевскій казацкій атаманъ Богданъ Кизимъ внесъ въ кіевскія магистратскія книги особую манифестацію о томъ, что запорожское войско, согласно съ Куруковскимъ и Переяславскимъ договорами, прислало въ Кіевъ къ назначенному сроку двухъ своихъ уполномоченныхъ за полученіемъ слѣдуемаго ему изъ государственной казны жалованья, но что въ кіевскомъ замкі этого жалованья, по заявленію кіевскаго городничаго, не ока далось 6‘). Казаки реэстровые давно уже просили у польскап правительства увеличенія казеннаго жалованія 68). Несвоевре
То же письмо. иу) Кулишъ, 1, 322.
) Рук. И. II. Г,.. Раин., Е. IV. № 104, л. 232, письмо Конецпольскаі къ королю отъ 26 сент. 1630 г.
1 1Т П. Ь.. Рознояз., F. IV. № 104, л. 275.
”) «Дѣтомъ 1630 г. турецкій визирь говорилъ польскому послу, Ч-захваченные въ шпигь казаки причиной своихъ выходовъ въ моресч
менная уплата его тѣмъ болѣе должна была дѣйствовать на нихъ раздражающимъ образомъ.
Переяславскій договоръ не положилъ конца и казацкимъ выходамъ въ Черное море для грабежа турецкихъ береговъ, какъ предвидѣлъ это Конецпольскій при самомъ заключеніи этого договора. Въ началѣ осени 1630 года69 70) появилось у выхода въ Черное море пятнадцать казацкихъ лодокъ подъ предводительствомъ Соленика, «забывшаго недавно принесенную королю присягу» ™). Лодки были вооружены пушками. Они стояли подъ Дзянкерманомъ, когда замѣтила ихъ турецкая флотилія, находившаяся тутъ же не вдалекѣ подъ начальствомъ самого капитанъ-паши (начальника турецкаго флота). Онъ направилъ противъ нихъ нѣсколько судовъ, которыя, по его словамъ, всѣхъ ихъ и захватили въ плѣнъ 71). Конецпольскій, получивши отъ капитанъ-паши письмо съ извѣщеніемъ о происшедшемъ, въ отвѣтномъ письмѣ къ нему (отъ 21 сент, 1630 г.) объяснялъ ему, что пятнадцать вышеупомянутыхъ лодокъ, одна за другой по одиночкѣ, выкрались изъ Запорожья, обманувши поставленную запорожскимъ гетманомъ(«мною назначеннымъ», т. е. Тимоѳеемъ Михайловичемъ) стражу: прежде чѣмъ выйти въ море, онѣ укрывались въ тѣсныхъ излучинахъ рѣки (Iqtach). Изъ этого же отвѣтнаго письма Конец-польскаго оказывается, что предводитель казацкихъ лодокъ съ нѣсколькими казаками успѣлъ спастись бѣгствомъ отъ турокъ. Конецпольскій, по словамъ этого же письма, велѣлъ запорожскому гетману поймать ихъ и привести къ нему въ оковахъ, чтобы подвергнуть ихъ казни въ присутствіи свидѣтелей-турокъ72).
Отмѣченный нами случай выхода запорожскихъ лодокъ въ
таютъ слишкомъ недостаточное жалованье, получаемое ими изъ польской казны: казакъ получаетъ только по пяти золотыхъ въ годъ (рук. И. П. Б., Разнояз., F. IV. № 104, л. 35, реляція ІІясечинскаго).
вэ) Польскій посолъ ГІясечинскій говорилъ турецкому визирю въ началѣ сентября 1630 года: „цѣлое лѣто было на морѣ спокойствіе“ со стороны казаковъ (тамъ же, 36). Очевидно, тѣ казацкіе выходы въ море, на которые жаловался Конецпольскій во время переговоровъ съ казаками подъ Переяславомъ, не имѣли серьезнаго значенія.
70) Тамъ доч, 262, письмо Конецпольскаго къ королю отъ 26 сент. 1630 г.
71) Тамъ же, 262—265, письмо капитанъ-паши къ Копециольскому.
72) Тамъ же, 264—265. Конецпольскій не одному капитанъ-пашѣ, но и королю писалъ объ отданномъ имъ запорожскому гетману приказѣ поймать Соленника (тамъ же, 262).
море, хотя и окончившійся полной неудачей, надѣлалъ не мало хлопотъ польскому послу въ Константинополѣ Пясечинскому и сталъ предметомъ особой переписки турецкаго капитанъ-паши и начальника сухопутнаго пограничнаго турецкаго войска Мур-тазы-наши съ Конешюльскимъ ,3). Результатомъ этой переписки стало взаимное оосужденіѳ новыхъ условіи возстановленія добрососѣдскихъ отношеній между Польшей и Турціей.
Среди этихъ условій главное мѣсто занималъ, конечно, казацкій вопросъ. Муртаза-паша въ присланныхъ имъ пунктахъ писалъ, между прочимъ, что, если Польша желаетъ сохраненія взаимной пріязни съ турецкимъ султаномъ и безопасности со стороны крымскаго хана, то коронный гетманъ долженъ послать на казацкіе острова (въ Запорожье) своихъ надежныхъ урядниковъ, которые бы, поселившись тамъ и взявши казаковъ подъ свою власть, установили среди нихъ дисциплину и никогда уже больше не выпускали ихъ въ море. Пока казаки безъ дисциплины и угрозы себѣ будутъ жить на этихъ островахъ, всегда будетъ отъ нихъ вредъ владѣніямъ турецкаго сул -тана, и всегда будетъ возможно нарушеніе польско-турецкаго мирнаго договора. Поэтому-то и необходимо совершенно искоренить казацкое своеволіе на этихъ островахъ. Для охраны же рыбной ловли и для безопасности торговли, въ прилегающихъ. къ нимъ мѣстностяхъ должно быть устроено польскимъ правительствомъ надлежащее ими управленіе. Въ виду того, что казацкіе острова на Днѣпрѣ издавна являются главнымъ источникомъ всего зла, коронный гетманъ долженъ поручить управленіе ими какому-либо большому и мудрому своему уряднику. Находящійся нынѣ въ Польшѣ турецкій посланецъ (Али-ага) не только въ возможной скорости долженъ быть отпущенъ обратно, но и долженъ принести съ собой увѣдомленіе о состоявшемся уже назначеніи такого урядника для завѣдыванія казацкими островами съ особо даннымъ ему порученіемъ не пропускать ни одной казацкой лодки въ море. Въ случаѣ неисполненія Конецпольскимъ этого пункта переговоровъ, Мур-таза-паша объявлялъ, что со всѣмъ своимъ войскомъ останется у польскихъ границъ и не уйдетъ за Дунай. Для удержанія татаръ отъ набѣговъ на польскія владѣнія Муртаза-паша обѣщалъ оставитъ три или четыре сотни турецкой пѣхоты и
Гамъ жь, —(і- ои. 2(>9.
конницы въ Бѣлгородѣ, равно какъ воспретилъ строжайше нападать на польскія владѣнія и Кантемиру-Мурзѣ 14).
Отвѣчая (27 сент. 1630 г.) Муратазѣ-патѣ на его пункты, Конецпольскій писалъ, что онъ съ своей стороны дѣлаетъ все возможное для того, чтобы ни одна казацкая лодка не выходила въ море. Слѣдуетъ п Маратазѣ-патѣ ревностно заботиться о томъ, чтобы и ни одна татарская нога не бывала во владѣніяхъ польскаго короля. Коронный гетманъ, по его словамъ, уже обуздалъ казацкое своеволіе, принудивши казаковъ кровавой расправой съ ними къ соблюденію должнаго порядка. Запорожье уже во власти короннаго гетмана. Старшій надъ казаками назначенъ имъ, короннымъ гетманомъ. Этому старшему онъ II ввѣрилъ управленіе Запорожьемъ. Изъ его уже рукъ приняли свои должности и казацкіе полковники и сотники, обязавшіеся присягой и приложеніемъ своихъ печатей держать на Днѣпрѣ бдительную стражу для наблюденія за прокрадывающимися въ море лодками. Всякую такого рода лодку эта стража будетъ ловить и, поймавши ее, сжигать. Захваченные на ней люди будутъ преданы смерти... Конецпольскій (но его объясненію) рѣшилъ было совсѣмъ искоренить казацкое своеволіе; къ сожалѣнію, татарскіе мурзы своимъ несвоевременнымъ вторженіемъ воспрепятствовали приведенію имъ въ исполненіе этого рѣшенія. Вообще татары служатъ такимъ же препятствіемъ къ добрососѣдскимъ отношеніямъ между Турціей и Польшей, какъ и казаки. Польскій гетманъ не одними словами каралъ разбойниковъ-казаковъ: весь путь свой онъ уложилъ ихъ трупами. Пусть и Муртаза-паша такъ же поступитъ съ татарами. Они теперь собрались вблизи Бѣлгорода, и совершенно невѣроятно, что они, мучимые голодомъ, станутъ слушаться какихъ-либо запрещеній и не вторгнутся въ польскіе предѣлы. Муртазѣ-пашѣ слѣдовало бы выступить съ военной силой противъ нихъ и прогнать ихъ всѣхъ въ Крымъ, не допуская больше ихъ прихода въ эти мѣста. Это было бы доказательствомъ его искренняго желанія жить съ польскимъ гетманомъ въ дружескихъ отношеніяхъ. Едва-ли нѣсколько сотенъ * 37
74) Тамъ же, 269—271. Великій визирь, и р/ь личныхъ переговорахъ съ ІІясечищчсимъ, требовалъ совершеннаго искорененія казаковъ въ Запорожьѣ, угрожая, что въ противномъ случаѣ турки сами примутъ мѣры къ вытѣсненію пхъ съ ихъ острововъ. Пясечинскій считалъ ото послѣднее нарушеніемъ мирнаго договора и поводомъ къ войнѣ (тамъ же,
37 об.).
турецкой пѣхоты и конницы, оставленныхъ Муртазой-пцшой подъ Бѣлгородомъ, смогутъ удержать отъ набѣговъ .нѣсколько тысячъ голодныхъ татаръ. Въ благодарность за запрещеніе Кантемиру нападать на польскія владѣнія, и онъ, Конедполь-скій издалъ новый строгій -приказъ старшему запорожскаго войска немедленно выписать изъ состава этого войска и карать конфискаціей имущества и смертію всякаго, кто смѣдится выйти въ море. Посланцу турецкому сообщены обо всемъ, касающемся казаковъ, болѣе подробныя свѣдѣнія, и онъ уже отправленъ обратно ).
Хотя по основному вопросу (объ искорененіи казачества въ «амомъ Запорожьѣ) Конецпольскій далъ отрицательный отвѣтъ, хотя и съ оговорками, Муртаза-паша ушелъ съ своимъ войскомъ отъ границы Польши за Дунай. Мало того: онъ казнилъ смертію нѣсколькихъ татаръ изъ Кантемировой орды, готовившихся напасть на польскія владѣнія, и самому Кантемиру строго воспретилъ на нихъ нападать. Въ виду такихъ дѣйствій начальника сухопутнаго турецкаго войска, Конецпольскій (въ письмѣ къ -королю отъ 17 окт. 1630 г.) самъ свидѣтельствовалъ, что онъ «искренно заботится о сохраненіи мира, а не такъ, какъ дѣлали ато его предшественники. Но коронный гетманъ все-тдки не особенно свѣтло смотрѣлъ на будущее польско-турецкихъ отношеній. Онъ, во-первыхъ, не вѣрилъ въ то, что голодные татары станутъ, и въ отсутствіе Муртазы-паши, слушаться строгихъ его запрещеній. Во-вторыхъ, онъ думалъ, что и сами турки, разгнѣванные казаками, не будутъ препятствовать татарамъ въ ■ихъ .нападеніяхъ на польскія владѣнія. Множество казаковъ (продолжалъ онъ въ вышеупомянутомъ письмѣ) пошло теперь -на, Запорожье, къ выходу откуда въ море тридцать лодокъ уже •готовилось, и потому чего-либо иного, а не турецкой пріязни приходится ожидать... «И если на это своеволіе не будетъ положено въ скоромъ* времени крѣпкой узды, я опасаюсь скорой на насъ напасти въ видѣ турецкой войны, да и со стороны самихъ казаковъ не очень маленькая выростетъ опасность, что явно открывается изъ интригъ духовенства религіи Греческой,
) Тамъ же, 271 -272. Муртаза-паша просилъ еще объ освобожденіи изъ польскаго плѣна ІІІангерей-султана, захваченнаго осенью 1629 года
выдачѣ крымскому хану обычныхъ номипковъ. Объ освобожденіи ангерея Конецпольскій обѣщалъ ходатайствовать передъ королемъ, а тносительно поминокъ отвѣчалъ, что ханъ будетъ ихъ получать, если °Удетъ этого заслуживать.
въ которыя мы проникаемъ» (у od samych nie lada iakie nie-bezpieczenstwo uroscie, со sie z prakivk Duchowienstwa Reli-giey Greckiey, ktorych dochodziemy, oczywiscie baczy) ,6).
Въ октябрскомъ письмѣ (1630 года) Конецпольскаго къ Си -гизмунду III о казацкомъ своеволіи обращаетъ на себя особенное вниманіе послѣдняя его фраза, буквально переданная нами. Указаніе на опасность турецкой войны, какъ на неизбѣжный результатъ казацкаго своеволія (въ частности казацкихъ выходовъ въ Черное море) давно уже стало общимъ, избитымъ мѣстомъ всякаго рода польской оффиціальной переписки относительно запорожскихъ казаковъ. Приведенная фраза содержитъ въ себѣ указаніе Конецпольскаго на другую, внутреннюю опасность казачества для Польскаго государства,— опасность соціально-политическую. При этомъ эта послѣдняя опасность казачества для Польши окрашена, въ представленіи польскаго короннаго гетмана, православно-русскимъ національнымъ колоритомъ: онъ боится интригъ православнаго русскаго духовенства въ средѣ запорожскаго казачества, онъ старается проникнуть и, по его убѣжденію, проникаетъ въ эти его интриги... Усмиритель казацкаго возстанія 1630 года не только на самое это возстаніе смотрѣлъ, какъ православно-русское національное движеніе, но и всѣ послѣдующія явленія внутренней жизни запорожскаго казачества расположенъ былъ разсматривать съ той же религіозно-политической точки зрѣнія. И это сдѣлано было имъ не въ разсчитанномъ на общую гласность документѣ (когда такъ естественно бываетъ раздувать дѣло съ цѣлью болѣе его скомпрометировать), а въ предназначенномъ для одного правительства письмѣ. Конецпольскій, больше другихъ польскихъ сановниковъ имѣвшій непосредственныхъ столкновеній съ казаками, лучше другихъ уразумѣлъ и ихъ общее міровоззрѣніе.
Подѣлившись съ королемъ своими мыслями насчетъ представляемыхъ запорожскимъ казачествомъ опасностей, Конец-польскій заканчивалъ свое письмо къ нему выраженіемъ надежды, что ближайшему сейму, быть можетъ, удастся залечить эти раны польскаго государства. Сигизмундъ въ отвѣтномъ Конецпольсцому письмѣ (отъ 15 ноября 1630 года) сообщалъ, что казацкій вопросъ вносится на рѣшеніе будущаго сейма: «мы и сами признаемъ великую этого надобность» (прибавилъ
,6) Тамъ жн, 274.
онъ) 77). Казацкому вопросу, многіе уже годы бывшему предметомъ сеймоваго вниманія, исключительныя обстоятельства тревожнаго 1630 года создали для обсужденія его на новомъ сеймѣ болѣе сложную и болѣе трудную постановку. Само запорожское казачество весенней военной расправой съ нимъ Конецпольскаго совсѣмъ не было разгромлено 78), и сеймовому шляхетскому представительству предстояло считаться съ только еще болѣе прояснившей грозной соціально-политической силой русскаго юга литовско-польскаго государства.
П. Жуковичъ.
77) Тамъ же, 275—275 об.
78) Въ одномъ письмѣ изъ Варшавы отъ 31 дек. 1630 г. находится сообщеніе о томъ, что „Валленштейнъ проситъ (у польскаго правительства) десять тысячъ запорожцевъ“ (собр. автогр. И. П. Б., №221, л. 145, письмо Бѣлецкаго къ Я. С. Саиѣгѣ).
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
