CC BY
27
Х.Х. Вайханов
РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
В статье анализируются современное состояние и перспективы развития религиознополитического экстремизма на Северном Кавказе. Раскрываются его структура и формы институализации. Прописываются основные положения идеологии и практики радикального ислама в регионе, предлагаются некоторые стратегии по его блокированию.
Ключевые слова: религиозно-политический экстремизм, терроризм, Северный Кавказ.
Пришедшие на «постперестроечной волне» к власти в Чечне в начале 90-х гг. ХХ века сепаратистски ориентированные элиты первоначально в целях идеологической консолидации чеченского общества пытались реанимировать элементы древней традиционной социальной системы чеченцев, в основе которой находятся кровнородственные кланы (снизу - вверх: дъозал, вар, варис) и возникшие на их основе более крупные социальные образования - тайпы и тукхумы, которые в своей совокупности образуют чеченскую нацию - нохчи къам. Однако наличие огромного числа тайпов и тукхумов, отсутствие у вайнахов на протяжении их истории собственной государственности не дали возможности реализовать эту идею. Тогда дудаевцы сделали ставку на идеологию традиционного «местного ислама», прежде всего, суфийских вирдов Кунта-хаджи и Вис-хаджи, относящихся к суфийскому кадирийскому тарикату (ордену), известному в Чечне под брендом «зикризм». Однако и эта попытка не увенчалась успехом в силу разобщенности чеченцев по нескольким десяткам суфийских структур (вирдовых братств). Тогда пришел черед «интегристского ислама», не признающего деления мусульман на расы, этносы, тайпы, другие локальные этнические и конфессиональные группы и ставшего известным в регионе как «ваххабизм» (салафизм).
События в Чечне 1994-96 гг. под лозунгом «наведения конституционного порядка» способствовали ускоренной интернационализации салафитского движения в регионе. Чеченское «межсезонье» (199699 гг.), ознаменовавшееся превращением ЧР в полигон терроризма, пристанище убийц, торговцев «живым товаром», наркотиками и оружием, позволило развиться здесь экстремистскому движению, прикрывающемуся исламом. В свою очередь это обстоятельство предопределило вторжение банд местных и зарубежных террористов в августе 1999 г. на территорию Республики Дагестан. Общими усилиями федеральных вооруженных сил совместно с дагестанским населением экстремистам был дан отпор. Осенью 1999 г. началась «вторая чеченская» война, эволюционно прошедшая ряд важных этапов: от фронтальных сражений, апогеем чего стал штурм Грозного, до процесса «чеченизации» конфликта, т.е. его решения преимущественно силами самих чеченцев. Это, безусловно, привело к позитивным результатам собственно в Чечне.
Между тем, несмотря на реальные успехи в деле восстановления Чечни, ситуация, как представляется, еще далека от идеала. Поражение сепаратистов в Чечне, распыление салафитского движения в других республиках Северного Кавказа трансформировали «сопротивление» частично в «партизанщину», частично - в мобильные, слабо связанные меж-ду собой террористические группировки.
Именно в этом направлении в последние три-четыре года происходит трансформация террористического движения на Северном Кавказе. Она была вызвана в том числе уничтожением первого эшелона главарей и активистов незаконных вооруженных формирований (НВФ), которые ориентировались на прямое противостояние федеральному Центру. Пришедшее им на смену новое поколение северокавказских радикалов такой возможности уже не имело, а потому объективно вскоре выродилось в подпольно действующие в городских условиях сетевые террористические структуры, орудующие сегодня почти во всех северокавказских республиках.
Наиболее характерной формой самоорганизации радикалов на Северном Кавказе стали так называемые «джамааты», выстроенные, в целом, по этническому принципу и действующие, в основном,
в рамках «своих» республик. Поскольку в результате естественной убыли боевиков старшего поколения «джамааты» пополняются молодыми людьми, их нередко в научных изданиях и публицистике называют «молодежными джамаатами».
Сегодня практически во всех субъектах Южного федерального округа сложились собственные террористические сети «молодежных джамаатов». Если в конце 90-х - начале 2000 гг. они были связаны друг с другом на уровне руководителей и даже рядовых членов, то сегодня самостоятельные
сетевые структуры взаимодействуют между собой опосредованно, преимущественно, поставленными целями, т.е. идеологически.
Анализ материалов, связанных с деятельностью «молодежных джамаатов», позволяет сделать прогноз на перспективу: эти сетевые структуры доказали свою жизнеспособность, автономность и самовосстанавливаемость. Сегодня группировки боевиков-ваххабитов объединяются на новейшей идеологической основе, разработанной в зарубежных исламистских центрах и уже дополненной собственными идеологическими наработками. Неизбежной политической практикой носителей идеологии религиозно-политического экстремизма всегда был, есть и будет терроризм. Радикальные идеологии позволяют их носителям не только оправдывать совершаемые преступления, но планировать и в последующем осуществлять диверсионно-террористические акты, не испытывая при этом угрызений совести. Так, согласно исследованиям, проведенным в Дагестане среди пятидесяти ваххабитов, находившихся в 2000-2002 гг. под следствием, лишь двое усомнились в справедливости и правильности своих поступков. Это обстоятельство свидетельствует о том, что ваххабизм как идеология представляет собой не просто совокупность экстремистских идей, а систему «аргументированных» положений [1].
Террористические «джамааты», совершенствуя свою боевую тактику и стратегию, отошли от практики фронтальных сражений, взяв на вооружение диверсионно-террористическую тактику «пчелиного роя». Они способны быстро менять места дислокации, маневрировать и объединяться с другими аналогичными группами. Между этими структурами и их базами налажена устойчивая связь; в случае необходимости действия согласовываются и координируются. Иначе говоря, деятельность неоваххабитских бандгрупп приобрела все основные черты современного исламистского террористического движения, в основе структурного строения которого лежит сетевой принцип (принцип «паучьей сети»). Причем, и это особенно важно, вчерашние «партизаны» из лесной местности перебрались в города, привлекли в свои сети молодежь без криминального прошлого, в том числе из числа учащихся средней и высшей школ, аспирантов и даже молодых ученых, создали эффективно действующую своеобразную «городскую герилью».
То, что данные бандитские организации вот уже много лет выступают под лозунгами радикального исламизма, ни для кого не секрет. Уклон в направлении религиозно-политического экстремизма обозначился еще в масхадовский период, а следующий президент ЧРИ (Чеченская Республика Ичкерия) - Абдул-Хаким Садулаев - открыто заявил, что так называемый план Масхадова-Ахмадова («демократический», или «парижский план»), согласно которому вся Чечня становится независимым от России светским демократическим государством, себя не оправдал [2]. Он открыто утверждал, что целью «джихада» на Северном Кавказе является общее для мусульманских народов региона исламское государство. Однако Садулаев, сформулировав главную идею, не успел реализовать ее. Он создал промежуточную структуру (так называемый «Кавказский фронт»), разбив ее на сектора, границы которых совпадали с границами северокавказских республик. Он начал менять не только идеологию, но и стратегию сопротивления, сделав акцент на развитии сети вооруженных «джамаатов» по всему Северному Кавказу.
В октябре 2007 г. сменивший уничтоженного А. Садулаева новый «президент» непризнанной Чеченской Республики Ичкерия Докку Умаров в своем обращении, размещенном на сайтах сепаратистов, провозгласил себя «амиром всех боевиков Кавказа и предводителем джихада», а также «единственной законной властью на всех территориях, где есть моджахеды». Он также заявил, что отрицает все законы официальных властей, установленные в мире и на Кавказе: «Я отрицаю, объявляю вне закона все те названия, которыми неверные разделяют мусульман. Объявляю вне закона этнические, территориально-колониальные зоны под названием “Северокавказские республики” и тому подобное... Наш враг не только Россия, но и Америка, Англия, Израиль - все, кто ведет войну против ислама и мусульман» [3]. Таким образом, Чеченская Республика Ичкерия прекратила свое существование, войдя на правах административно-территориального образования (вилаета) в состав Северокавказского Эмирата.
Несмотря на некоторое снижение активности террористов по сравнению с пиковым 2005 г., ситуация в Северо-Кавказском регионе продолжает оставаться сложной и в настоящее время. Опасения внушает, прежде всего, то, что идеология религиозно-политического экстремизма по-прежнему привлекательна для некоторых молодых людей, рекрутирующихся в последние годы в незаконные вооруженные формирования.
Например, привлечение в ряды экстремистов молодежи подтверждает бывший командир батальона «Восток», Герой России С. Ямадаев. По его словам, в Чечне продолжается отток молодежи в горные районы к ваххабитам: «Есть информация, что 20 девушек от 15 до 20 лет ушли в Чечне в лес. Такая беда у нас. Отток продолжается. У нас есть данные, кто уходит в горы. В джамаатах, которые воюют в Чечне, есть люди из Саудовской Аравии. Мы знаем, кто их кормит. Если раньше их силы уменьшались,
то в этом году (2008 г. - Х.В.) они получили много людей. Возросло и количество столкновений, есть потери. Джамааты активизировались в Дагестане и Ингушетии» [4].
Безусловно, в последние годы эффективность деятельности правоохранительных органов зримо возросла, им в определенной степени удалось переломить ситуацию на Северном Кавказе в борьбе с терроризмом и религиозно-политическим экстремизмом. В регионе проведен ряд успешных спецопераций по задержанию (ликвидации) бандгрупп. Однако, как свидетельствует мировой опыт противодействия современному терроризму, даже успех «охоты» за лидерами криминальных или террористических сетей не гарантирует «победы» в противостоянии сетевому терроризму.
Сказанное свидетельствует о том, что одного лишь силового противостояния современному религиозно-политическому экстремизму явно недостаточно, следует активнее задействовать другие формы и методы блокирования этого опасного социально-политического явления.
Литература
1. Устранение конфессиональных противоречий как предупреждение религиозного экстремизма // Дагестанская правда. 2007. 5 июля.
2. Яхимчик М. Две Чечни - утопия или факт? // Завтра. 2003. 18 ноября.
3. Доку Умаров распустил Ичкерию // Настоящее время. 2007. 2 ноября.
4. Независимая газета. 2008. 25 июля.
