CC BY
212
УДК 291.13:327(970)
О. В. Добродум1
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА В НАЧАЛЕ XXI В.
(НА ПРИМЕРЕ США)
Статья посвящена рассмотрению некоторых аспектов взаимодействия религиозного и политического сегментов социальной жизни, особенностей и характерных черт религиозной политики в начале XXI века. Также приведены некоторые примеры политической корректности на американском материале.
Ключевые слова: религиозная политика, США, политкорректность, глобализация демократия, конфессиональный фактор, свобода совести, фундаментализм, гражданская религия.
На протяжении человеческой истории происходило взаимодействие политического и религиозного компонентов социальной жизни, рассматриваемое как союз Алтаря и Трона, Царства Бога и Кесаря, Града Божьего и Града Земного, мира горнего и мира дольнего, сакрального и профанного, небесного и земного, сверхъестественного и естественного, божественного и мирского, духовной и светской культур, клириков и мирян и т. п. [1]
Взаимосвязь политики и религии в некоторой степени можно проиллюстрировать воззрениями историка культуры Дж. Вико: «...все нации произошли от какой-нибудь религии», поэта Ш.Пеги: «Все начинается с мистики, а заканчивается политикой», представлением советского политического деятеля А.В.Луначарского о «политическом жале» религии и высказыванием «отца индийской нации» М.Ганди: «Не думаю, что религия не имеет отношения к политике. Политика, отделенная от религии, подобна трупу, который только и можно похоронить». Всемирно известный историк А.Тойнби полагал, что, когда тускнеет государственная жизнь, эпицентр определяющих событий переносится в религиозно-церковную плоскость. Политико-религиозную ангажированность исторического процесса отмечал и современный католический богослов Г. Кюнг, утверждая, что мира во всем мире не будет, пока не будет мира между религиями.
1 © Ольга Викторовна Добродум, канд. полит. наук, доцент философского факультета одесского национального университета имени И.И.Мечникова, ул. Довженко 9а, 609а, Одесса, 65058, Украина, E-mail: dobrodum_olga@rambler.ru.
- 125 -
Симбиоз политики и религии (в форме теократии: цезарепапизма или папоцезаризма) представал неотъемлемой частью исторического процесса. Этот симбиоз являлся предметом рефлексий многих историков, теологов, политических и религиозных деятелей на протяжении столетий [2]. Так, средневековый теолог Ф. Аквинский утверждал, что солдат, ведущий войну за правое дело, все равно что святой, а современный кубинский лидер Ф.Кастро подчеркивал, что революционеров и христианских святых сближают их глубокая вера в правоту дела, способность к самопожертвованию. Российский религиовед
И.Я. Кантеров обращал внимание на такие полярные вещи в политикорелигиозном взаимодействии, как союз клерикализма и милитаризма, альянс Библии и винтовки [5].
Как религия в начале XXI в. могли восприниматься и
глобализация, и демократия, и права человека, и светскость, и
модернизация, и даже трагедия 11 сентября 2001 г. В мировой политике начала XXI в., когда стала очевидной тенденция пересмотра некоторых систем мироустройства (вестфальской, ялтинской и т.п.), конфессиональный фактор приобрел важное значение. Во
внешнеполитических отношениях религиозные вопросы зачастую играли существенную роль: так, США применяли экономические санкции к странам, в которых нарушаются религиозные свободы, а официальные лица России обвиняли Саудовскую Аравию и другие исламские государства в экспорте ваххабизма.
Подобные коллизии иллюстрировали преждевременность ожиданий отмирания религии в неолиберальном обществе. Исторический тезаурус включал понятия политической теологии и теологии политики, политического протестантизма, представления о преображении Америки, «вавилонизации» мира, деятельности новых религиозных движений в угоду американским политическим интересам и т. д.
После распада социалистической системы религию стало принято считать, в духе С. Хантингтона, основной закваской глобальных конфликтов. Как отмечал российский исследователь истории религии А.С. Агаджанян, на протяжении многих веков, вплоть до эпохи Просвещения, именно религии принадлежала сама идея «глобального», которая в наше время проявилась в виде формирования религиозного глобал-маркета, детерриториализации религии поверх традиционных конфессиональных, политических, культурных, национальных, этнических и цивилизационных границ (например, протестантские евангелические церкви, пятидесятничество, движение «New Age», бахаизм). Ученый отмечал и наличие такого исторического феномена, как «религиозный антиглобализм», который встраивался в глобальные рамки в качестве «контрфорса» [6]. Политические отношения исследуемого
периода были обусловлены и конфессиональным фактором;
недостаточное внимание к его роли в жизни Ирака, Афганистана было, очевидно, свойственно Вашингтону.
Религиозность первого десятилетия XXI в. характеризовалась как внецерковная и мультиконфессиональная, профетическая и харизматическая, неоспиритуалистическая и неогностическая, трансцендентальная и неинституциональная, приватная и синкретичная, смещавшаяся в сторону глобального Юга. Эти черты были заметны и в интенсивно религиозных США, считавшихся единственной западной страной, чудом избежавшей секуляризации. П. Бергер и другие теоретики религиозной истории, писавшие о «возвращении религии», «возрождении религии» (религиозном ревайвелизме и ревитализации), имели в виду, прежде всего, возрождение фундаменталистских религий [7].
Американские религиоведы Дж. Миклтуэйт и А. Вулдридж отмечали, что значимость религиозности как фактора политической жизни за последние 40-50 лет значительно выросла, и дело не только в распространении радикальных версий ислама - имелась в виду рожденная в США массовая «позитивная» религиозность. В США церкви становились спутниками модернизации, и именно свобода конкуренции на «рынке веры» привела к появлению американских мегацерквей [8].
Религиозная риторика была свойственна многим лидерам мира: так, американский неоконсерватизм устами президента Дж. Буша-мл. обосновывал свои глобальные претензии религиозными ценностями, демонстрируя, что под его формальной светскостью лежат апокалиптические теории протестантского фундаментализма и гражданской религиозности. США являются истинными потомками своих предков - пуритан, прибывших на территорию Америки на корабле «Mayflower» в поисках религиозной свободы: президенты США доныне клянутся на Библии, на американских деньгах имеется надпись «Мы верим в Бога», а в Декларации независимости США упомянуто Божественное Провидение и Перст Божий.
Среди элементов гражданской религии в США: молитвы во время президентских инаугураций, молитва перед началом заседаний Верховного суда «Храни, Господь, этот досточтимый суд», обращения в День благодарения и Национальный день молитвы, слова «под Богом» в клятве верности, цитаты из Священного Писания, закрепленные на стенах правительственных зданий, президентское благословение «Боже, благослови Америку» и т.п. [9] Для политической культуры США характерна сакрализация политических символов: в ней можно найти фигуры «национальных святых»: отцов-основателей и президентов
(Дж. Вашингтона, А. Линкольна, Ф. Рузвельта и др.) и культ священных объектов, например, Конституции США.
В основе американской гражданской религии лежит вера в особого Бога - покровителя Америки, защитника американских стандартов свободы и права, в свое время способствовавшего созданию Декларации независимости и Конституции США, поддерживавшего «жрецов», «пророков» гражданской религии - Дж. Вашингтона, А.Линкольна и других президентов. Гражданская религия позволила каждому президенту смотреть на себя как на Богом избранного лидера страны. В начале XXI в. данную веру в Америку обосновали теоконсерваторы, концептуализировавшие «священное измерение» всех войн, ведшихся США.
Одна из легенд о богоизбранной нации утверждала, что Провидение предопределило Америке быть «нацией с церковью в душе», исконно религиозной страной, созданной по Божьему повелению. Идея предназначенности США хранить устои христианской цивилизации во всем мире сочеталась именно с реакционной политикой: обязательствами перед Богом оправдывалась даже гонка вооружений [10].
Процесс секуляризации американского протестантизма и его превращения в гражданскую религию прослеживал американский политолог Дж. Курт, показывая, как постепенно из лексикона американских деятелей исчезали упоминания христианских терминов (Иисус, Троица), сменяясь абстрактной апелляцией к Богу [11]. Уже отцы-основатели редко упоминали Святого Духа или Господа, предпочитая говорить о Высшем Существе или Божественном Провидении. Затем появился американский «символ веры», всякое упоминание о Боге исчезло, остались только либерализм, ценности свободного рынка, представительной демократии и прав человека [12].
Верховный суд США стал применять концепцию о «церемониальном деизме», призванную узаконить проявления гражданской религии. При этом консерваторы ставят во главу угла идею Божьего благословения Америки и ее миссии во всем мире, в то время как либеральное крыло большее внимание уделяет реализации прав и свобод человека [13].
Американской нации было свойственно убеждение в том, что ей суждено сыграть провиденциальную роль в прогрессе всего человечества -эта роль понималась как расовое, религиозное и социальное превосходство. Идеолог американского империализма Дж. Стронг заявил, что Бог готовит англосаксонскую расу к великому моменту «решающего столкновения рас», затем эта раса, олицетворяющая «самую полную свободу, самое чистое христианство, самую великую цивилизацию», исполнит предназначенную ей Богом судьбу, т.е. «англосаксонизирует» человечество [14]. Таких же взглядов придерживались и лидеры либерального крыла, считавшие, что предоставление свободы выбора - величайший вклад северных народов в борьбе против тирании и католичества народов Южной Европы и что северные народы несут ответственность за цивилизацию «отсталых» рас.
С исторической точки зрения, на сегодняшний день глобализацию можно считать в чем-то завершенной: наступила как бы смерть внешней политики: внешняя и внутренняя политики стали малоразличимы, и если XX в. коммунистическая пропаганда называла веком торжества идей коммунизма, то наступивший XXI в. начался с торжества идей глобализма. Тем не менее, глобализация амбивалентно влияла на рост религиозности: американское влияние на Европу способствовало
распространению протестантского фундаментализма, движению против абортов, пропаганде семейных ценностей. Глобальная религиозность -американская по происхождению и, в значительной степени, протестантская по содержанию - одна из причин того, что сопротивление глобализации принимало форму антипротестантизма. Формой религиозной глобализации являлась «обратная глобализация» или «истернизация»: наиболее существенное воздействие на Запад и США Азия оказывала не через организованные религиозные движения, а в форме культуры «New Age» [15].
Американизация религии сводилась к тому, что групповые религии индивидуализировались (католики), а протестанты-индивидуалисты сгруппировывались, объединяясь в агентства, аналогичные Национальному совету церквей Христа, сообразуясь с условиями жизни США и доминирующими секулярными ценностями. Ведущей была тенденция «протестантизации» любых религий, их социальная ориентированность и политическая ангажированность; это коснулось не только католиков, но и приверженцев восточных религий. Российский религиовед Б. Фаликов утверждал, что духовной основой идеологии глобализма помимо секуляризма являлся оккультизм: именно он и мог быть религией того строя, который глобалисты назвали «транснациональным гражданским обществом» [16].
История западной цивилизации будто была историей ее поступательного движения от христианства к оккультизму через гуманизм, деизм, скептицизм и атеизм, XX в. для западной цивилизации стал не столько христианским, сколько атеистическим и оккультным. Процесс слияния глобализма с оккультизмом, по мнению Б. Фаликова, был естествен и неизбежен: вместо многообразия религий намеренно вводилось оккультное единообразие под эгидой единой мировой религии - и этой религией должна была стать «New Age» [16].
Достаточно часто тематика политкорректности как одна из составляющих идеологической глобализации давала о себе знать в американской и российской религиозной жизни, причем одной из тем подобного рода конфликтов являлись праздники. Так, Рождество в США стало обозначаться как «Зимний праздник», Пасха как «Весенний праздник», а начиная с 2000 г. почетные граждане США стали получать из
Белого Дома поздравления с «Сезоном праздников» в связи с объединением Рождества, иудейской Хануки и афроамериканского праздника Кванзаа, а также введением нового государственного праздника «Крисмука» как конвергенции Рождества (Christmas) и Хануки.
Причиной конфликтогенности являлась «стена разделения» между политикой и религией на основании первой поправки к Конституции США. Так, в США неоднократно оспаривалась в судах клятва верности американскому флагу из-за слов «единая нация под Богом», в 2000 г. Верховный суд США постановил запретить молитвы перед школьными футбольными матчами. Артикулировались призывы убрать религиозную символику с национальных валют: в США - с долларовых купюр, на которых есть надпись «In God we trust».
Историк Д. Грин в книге «Все мы - жертвы» [17] утверждал, что до 73% населения могут быть причислены к меньшинствам того или иного рода, обеспечивая этим миноритизацию политики и религии и способствуя возникновению светской религии политкорректности. Широко употребительными становились выражения «языковая политика», «языковое манипулирование» (например, бомбардировка могла
представать как «мирная акция», «возвращение мира и стабильности», «защитная сила»). Как отмечал американский лингвист Д. Болинджер, «Америка - первое общество, в котором фактически было достигнуто табу на все неприятное» [18], а американский сенатор Р. Драйнан подчеркивал: «Язык является не просто средством, пользуясь которым, мы говорим о внешней политике - он и есть наша внешняя политика» [18].
Таким образом, при исследовании истории США можно отметить значимую роль политики в религиозной жизни данной страны, где религиозная политика наиболее выразительно и знаково осуществляется в сфере протестантизма и католицизма, данные конфессии являются наиболее влиятельными и с точки зрения политики. Указанный исторический период характеризуется усилением влияния политики на религию в Соединенных Штатах, несмотря на то, что в данной стране это влияние никогда не было слабым.
1. Hanson E.O. Religion and Politics in the International System Today. -Cambridge, New York, Melbourne, Madrid, Cape Town, Singapore, Sao Paolo: Cambridge University Press, 2006. - 345 p.
2. Norris P. and Inglehart R. Sacred and Secular: Religion and Politics Worldwide. - Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
3. Jelen T.G. and Wilsox C., eds., Religions and Politics in Comparative Perspective: The One, the Few, and the Many. - Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
4. Филипович Л. Етнологія релігії: теоретичні проблеми, вітчизняна традиція осмислення. - Київ: Світ знань, 2000. - 333 с.
4. Шуба О.В. Релігія в етнонаціональному розвитку України (політологічний аналіз). - Київ: Криниця, 1999. - 324 с.
5. Кантеров И.Я. Клерикализм - идеология духовного насилия. - М.: Педагогика, 1986. - 192 с.
6. Агаджанян А. С. Эпоха портативной веры. Религии отрываются от исторических корней и вступают в свободную конкуренцию // НГ-Религии. - 2006. - 5 апреля.
7. Berger P.L. The Desecularization of the World: A Global Overview // The Desecularization of the World: Resurgent Religion and World Politics. -Washington, D.C.: Ethics and Public Policy Center, 1999.
8. Micklethwait J. and Wooldridge A. God Is Back. How the Global Revival of Faith Is Changing the World. - London: Penguin, 2009.
9. Casanova J. Public Religion in the Modern World. - Chicago: Chicago University Press, 1994.
10. Задорожнюк И.Е. Гражданская религия в Америке:
настоятельность новых интерпретаций // Вопросы философии. - 2008. -№3. - С.62-73.
11. Kurth J. the Protestant Deformation and American Foreign Policy // Orbis. - 1998. - Vol.42, №2. - P.228-229.
12. Митрофанова А.В. Политизация «православного мира». - М.: Наука, 2004. - 293 с.
13. Мирошникова Е. Гражданская религия. Возможна ли она в России? // Религия и право. - 2004. - №1.
14. Quoted in: Alhstrom S.E. A Religious History of the American People. - Vol.2. - New York: Doubleday, 1975. - P.327.
15. Мещеряков Д. А. Глобализация в религиозной сфере общественного бытия: автореф. дисс. ... канд. философ. наук. - Омск, 2007.
16. Фаликов Б. Антиглобальная деревня. URL: http://www.sfi.ru/ rubrs.asp?rubr_id=186&art_id=9766&page=2
17. Green D.G. We're (Nearly) All Victims Now: How Political Correctness Is Undermining Our Liberal Culture. - London: Civitas, 2006. - 96 р.
18. Болинджер Д. Истина - проблема лингвистическая // Язык и моделирование социального взаимодействия. - Благовещенск, 1998. - С.40.
