CC BY
102
ИСТОРИЯ РОССИИ
© 2009
И.А. Толчев
РЕЛИГИОЦЕНТРИСТСКИЙ АСПЕКТ В СОЧИНЕНИЯХ ИВАНА ГРОЗНОГО (НА ПРИМЕРЕ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ КУРБСКОМУ)
Статья посвящена изучению литературного наследия Ивана IV. Важность обращения к трудам первого русского самодержца заключается в том, что с их помощью открывается возможность лучше понять мировоззрение автора, его отношение к событиям и явлениям реальной жизни. С этой целью анализируются некоторые особенности стиля Грозного как политического писателя. Особое внимание уделяется представлениям царя о роле религии в жизни русского традиционного общества, а также выстраиваемом в соответствии с требованиями религии должном типе поведения.
Ключевые слова: Иван IV, Курбский, переписка.
Важность изучения сочинений Ивана Грозного состоит в том, что они позволяют воссоздать, насколько возможно, мировоззрение первого русского государя. Для этого необходимо определить те основополагающие, фундаментальные основания, на которых стоит автор, его представления о должной организации общественной жизни, а также взгляды на полномочия и пределы собственной власти. Фигура Ивана IV настолько сложна и многомерна, что требует всестороннего изучения, а концентрация работ ученых исключительно на практической стороне его деятельности уже не раз ставила в тупик даже самых талантливых исследователей.
За основу было взято первое послание Грозного Курбскому, представляющее собой самое значительное произведение царя. Оно не только самое большое по объему, но и содержит достаточное количество материала для реконструирования личности Ивана IV, восстановления выстраиваемой им логики рассуждений. Кроме того, многие положения первого послания находят подтверждение в других сочинениях Грозного или раскрываются в них с большей полнотой. Поэтому, оговаривая приоритетность первого послания как наиболее полного и имеющего естественным образом очерченные рамки, подчеркнем необходимость использования и других сочинений царя для наибольшей полноты раскрытия темы.
Характеризуя Грозного как политического писателя, С.М. Соловьев пишет: «Иоанн IV был первым царем не потому только, что первый принял царский титул, но потому, что первый сознал вполне все значение царской власти, пер-
вый, так сказать, составил себе ее теорию, тогда как отец и дед его усиливали свою власть только практически»1. Правда, некоторые исследователи подвергают сомнению первенство Ивана Грозного в этом вопросе. В частности, И.Н. Жданов утверждает, что Иван IV не прибавил «ничего нового к готовым теориям», а «только повторяет то, что сказано было раньше»2. Отчасти солидарен с этой точкой зрения и современный исследователь В.В. Шапошник, считающий, что «мы не видим в его идеях ничего того, что уже не было бы высказано до него. <...> Особенность Грозного лишь в том, что он теоретические представления перенес на практику, считая это своим непосредственным долгом и обязанностью»3.
С этим мнением вполне можно согласиться. Поскольку одним из правил организации социальной сферы традиционных обществ было стремление к сохранению общего плана жизнеустройства, то положительным качеством для традиционного общества является неизменяемость, статичность, невнимание к изменчивой реальности ради верности незыблемому Абсолюту4. Логичным следствием этой статичности было осторожное, недоверчивое отношение ко всему новому как потенциально враждебному. Стремление к новаторству в традиционном обществе — прямой путь к ереси. Наоборот, приветствовалось и поощрялось следование в своей деятельности общепринятой традиции, подкрепленной авторитетом святых отцов и учителей церкви. Поэтому было бы весьма странным, если бы Грозный, про которого Д.С. Лихачев сказал, что «вряд ли существует в средневековье еще другой писатель, который бы так мало сознавал себя писателем»5, стремился к созданию некоего принципиально нового понимания евангельских истин или учения о царской власти. А значит, «правильнее было бы сказать, что Иоанн первый сформулировал значение царской власти и в ее формулировке, благодаря личным способностям, был более точен и глубок, чем другие. Но идеал, им выраженный, - совершено тот же, который был выражен церковными людьми и усвоен всем народом»6. Таким образом, Грозный в своих сочинениях не стремился создать новое учение о царской власти, но, будучи первым царем единого государства, был вынужден некоторым образом переосмыслить его, приспособить к изменившимся политическим реалиям, в чем ему, кстати, помогали на первых порах и представители духовенства, в первую очередь митрополит Макарий.
Новизна писаний Грозного заключалась в другом. По очень точному замечанию В.Е. Вальденберга «ни один писатель до него не находился в таком положении, как он, никому не приходилось защищать царскую власть от прямых нападок и посягательств, как ему — от нападок Курбского ...»'. И ценность посланий Ивана IV для нас состоит именно в том, что он, будучи сам царем и самодержцем, выразил в своих работах понимание сущности собственной власти, и мог при этом говорить абсолютно искренне, поскольку не зависел в своих высказываниях ни от тех, к кому он обращался, ни от кого-либо другого. Ту же мысль удачно выразил советский историк И.И. Смирнов: «Своеобразие Ивана Грозного как политического писателя заключается в том, что, будучи теоретиком и защитником самодержавия, он выступает при этом как апологет своей собственной власти, придавая этим воззрениям на природу царской власти характер своего рода политической исповеди, изложения тех принципов, которы-
ми он сам — царь — руководствуется в управлении государством. Эта черта воззрений Ивана Грозного придает его писаниям особый, неповторимый колорит: практическая деятельность подымается здесь до высот теории, а сама теория выступает, как прямое и непосредственное руководство к практической дея-
о
тельности, определяющее и направляющее эту деятельность» .
Логично предположить, что любое послание, имеющее официальный характер, тем более дипломатическое или адресованное идейному противнику, должно быть выверено и наполнено смысловой нагрузкой в каждом слове. Начальная часть послания Курбскому абсолютно четко показывает основополагающее, фундаментальное основание, на котором стоит автор. Иван IV пишет: «Бог наш Троица, всегда бывший и ныне сущий, Отец и Сын и Святой Дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, которым цари царствуют и властители пишут правду...»9. Таким образом, этот религиоцентри-стский аспект Грозный сразу заявляет очень четко, недвусмысленно давая понять абсолютную для него точку отсчета и ту цивилизацию, в рамках которой он осуществлял свои властные полномочия. Тот же самый принцип, с некоторыми вариациями в зависимости от характера документа и его адресата, присутствует и в преамбулах всех остальных исследованных нами посланий Грозного.
Сразу же после вступления Грозный усиливает религиоцентристский аспект, выстраивая определенную цепочку традиционалистской преемственности. «Богом нашим Иисусом Христом дана была единородного слова Божия победоносная непобедимая хоругвь — крест честной первому во благочестии царю Константину и всем православным царям и оберегателям православных»10. Упоминание Константина присутствует здесь совершенно не случайно, и передача «честного креста» выступает в качестве акта легитимации, т.к. Константин — первый легитимный христианский император.
После того, как «искра благочестия» долетела до Руси, было заложено «начало самодержавия истинно православного Российского царства. Далее Грозный упоминает наиболее важные, с его точки зрения, вехи в развитии русского православного государства. Во-первых, он вспоминает «великого царя Владимира, просветившего всю Русскую землю святым крещением», т.е. Владимира Святого, крестителя Руси. Следующим звеном этой цепочки, по мнению Грозного, становится Владимир Мономах, «который получил от греков достойнейшую честь», т.е. инсигнии (знаки высшей власти у римских царей) на государственную власть от Византии. Несомненно, место среди звеньев выстраиваемой Грозным цепи и двух князей, успешно защищавших православную веру от посягательств иноверцев: Александра Невского, «одержавшего победу над безбожными немцами», и Дмитрия Донского, который добыл «за Доном великую победу» над татарами. Завершают линию преемственности дед Грозного Иван III, «мститель за неправды», то есть за нестроение русских земель, и «приобретатель исконных прародительских земель» Василий III, отец Ивана IV, а также сам Грозный — «смиренный скипетродержатель Российского царства»11.
В послании Полубенскому Иван IV возвращается к этой теме и расширяет цепочку преемственности. В преамбуле послания, которая занимает более половины грамоты, Грозный излагает историю мирской власти со времен Адама.
Особое внимание царь уделяет римскому императору Августу, которого сам Иисус Христос «божественным своим рождением прославил ..., соизволив родиться в его царствование; и этим прославил его и расширил его царство и даровал ему не только Римскую державу, но и всю вселенную.». Брат Августа Прус получил в управление территории, прилегающие к реке Неман: города Мальборг, Торунь, Хвойницу и Гданьск. По имени Пруса эти земли стали называться Пруссия. Именно потомком Пруса в четырнадцатом колене был князь
12
Рюрик, который «пришел и начал княжить на Руси и в Новгороде»12.
Выдуманность или достоверность данного легендарного повествования ничего принципиальным образом не меняет. Для того, чтобы обсуждать «большие», серьезные историософские проблемы, Грозный должен сначала доказать, что имеет на это право. Для этого он и выстраивает цепочки преемственности, возводя себя и свое государство к общезначимым для христиан авторитетам.
Одним из важнейших вопросов, определяющих содержание переписки Грозного и Курбского, является спор о благочестии. В своем первом послании царю Курбский указывает на то, что в начале своего царствования Грозный был государем «Богом препрославленным и среди православных всех светлее», ныне же «за грехи наши - ставший супротивным», «совесть имеющий прокаженную, какой не встретишь и у народов безбожных». Князь обвиняет Ивана IV в том, что он истребил «сильных во Израиле», то есть лучших людей в земле русской, верой и правдой служивших государю и разгромивших «прегор-
дые царства», пролив «кровь их победоносную в церквах Божьих», не боясь
13
предстать перед «неподкупным судьей» .
Что же Грозный? Во-первых, в своих посланиях Иван IV, в отличие от беглого князя, не пытается изобразить из себя святого или праведника. Он четко говорит о том, что, несмотря на свое царское величие, является, по своей сути, таким же человеком, как и все остальные. «Бессмертным я себя не считаю, ибо
смерть — общая обязанность всех людей за адамов грех; хоть я и ношу порфиру,
14
но знаю, что по природе я так же немощен, как и все люди» . А человек по своей природе грешен, и Грозный об этом прямо заявляет: «. я — человек; нет ведь человека без греха, один Бог безгрешен; это ты только считаешь себя человеком, равным ангелу»15. «А если вы называете себя невинными, то совершаете еще худший грех, ибо, сотворив зло, не хотите раскаяться и получить прощение». При этом главную опасность греха Грозный видит не тогда, когда его совершают, а «когда, совершив его, не приносят покаяния и выдают нарушение закона за законный поступок»16.
В своем послании он выстраивает систему аргументации, в основе которой находится заявленный им в самом начале письма религиоцентристский аспект. Его подход к обсуждаемым темам очень далек от неких отвлеченных теоретических, политологических или социально-экономических построений. Еще в заглавии письма следует классификация Курбского как крестопреступника, то есть человека, который нарушил клятву на кресте, совершив один из наиболее тяжких грехов для христианина. И это очень важно: не изменником родины называет его Грозный, а именно крестопреступником. Дальше, обращаясь к князю, Иван IV раскрывает перед читателями своего послания содержание совер-
шенного Курбским проступка, получившего столь жесткую квалификацию: «.и да примет наш христианский смиренный ответ бывший истинно православных христианин и наш боярин, советник и воевода, ныне же отступник честного и животворящего креста Господня и губитель христиан и служитель врагов христианства, отступивших от поклонения Божественным иконам и пренебрегших всеми Божественными священными повелениями»17.
Затем Иван IV, обращаясь непосредственно к Курбскому, пишет: «Зачем ты, о князь, отверг свою единородную душу, если ты мнишь себя благочестивым? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть все равно похитит тебя, - зачем же ты по ложному совету своих
преданных бесу друзей и прислужников, за тело предал душу, если даже ты и
18
побоялся смерти?»18. Вопрос Грозный ставит очень четко. Если мы находимся в системе координат традиционного общества, то в этом вопросе нет никакого иного подтекста, кроме удостоверения Курбского как неблагочестивого человека, поскольку нарушение клятвы на кресте связано с моментами, весьма далекими от религиозных. Они относятся к так называемым проблемам тела, то есть мирским, бытовым.
После этих слов Иван IV еще более усиливает тему благочестия, не оспаривая слишком серьезно обвинений Курбского: да, возможно, ты мог подвергнуться опале, ну и что? «Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, зачем ты убоялся мученической смерти, которая не есть смерть, но приобретение? В конце концов все равно умрешь»19. Многие в этих словах усматривают иронию или насмешку. Какая ирония? Грозный говорит о принципиальных вещах: о смысле человеческой жизни и спасении души. Мученическая смерть за веру для христианина есть высшая награда. «Вот воля Господня — пострадать,
делая добро! Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня,
2 0
строптивого владыки, пострадать и приобрести мученический венец?»20. Если ты благочестив, говорит царь, то понимаешь, что твоя смерть ляжет тяжким грехом на мою душу. Ты же получишь вечную жизнь. Что может быть для выше христианина?
И тут же Грозный безапелляционно, а главное очень точно указывает Курбскому истинные причины его бегства: «ты бежал не от смерти, а желая мимоте-
21
кущей славы и богатства»21 и потому «ради временной славы, себялюбия и сладостей мира сего ты попрал все свое душевное благочестие и христианскую веру; ты уподобился семени, попавшему на камень и выросшему, но из-за солнечного зноя, то есть из-за одного ложного слова, соблазнился и отпал и не сотворил плода; из-за ложных слов ты уподобился семени, упавшему на дорогу, ибо дьявол исторг из твоего сердца посеянную там веру в Бога и покорность нам и подчинил тебя своей воле. Во всех Божественных писаниях сказано, что дети не должны противиться родителям, а рабы — господам ни в чем, кроме веры»22. В словах Грозного «ради временной славы, себялюбия и сладостей мира сего» содержится весьма исчерпывающая характеристика поступка Курбского.
Обращаясь к аспекту обиды князя, Иван IV делает акцент на том, что Курбский фактически совершает преступление не столько против царя, сколько против Бога: «Не думай, что это справедливо — разъярившись на человека, вос-
стать на Бога: одно — дело — человек, даже носящий на себе царскую порфиру, а другое дело — Бог. Думаешь, окаянный, что убережешься? Никак. Если ты пойдешь вместе с ними воевать, придется тебе и церкви разорять, и иконы попирать, и христиан убивать; где руками не дерзнешь, там это сотворится из-за
23
смертоносного яда твоей мысли» .
Вообще, в своих посланиях Грозный, будучи человеком, воспитанным в традиционном обществе, отстаивает императивный тип поведения как единственно правильный и возможный с христианской точки зрения, то есть поведения в соответствии с абсолютно четко сформулированными нормами, запретами, правилами, а вовсе не в связи с той или иной изменяющейся ситуацией. Курбский же не исполнил свой долг перед государем и нарушил целование на кресте, совершив тем самым и грех перед Богом. И здесь Грозный находит верный и очень сильный пример, упоминая слугу Курбского Василия Шибанова, указывая тем самым князю на его человеческие недостатки. «Как же ты не устыдился раба своего Васьки Шибанова? — пишет Иван IV. - Он ведь и у порога смерти сохранил свое благочестие и, стоя перед царем и перед всем народом, не отрекся от присяги тебе, восхваляя тебя и стремясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то гневного слова погубил не только свою душу, но и души своих предков — ибо по Божьему изволению Бог отдал их души под власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души служили нам до смерти и завещали своим детям и внукам нашего деда. А ты все это забыл, собачьей изменой нарушил присягу на кресте, присоединился к врагам христианства и к тому же еще, не сознавая собственного злодейства, обращаешься к нам с нелепыми и тупоумными речами, словно в небо швыряя камни, не стыдясь благочестия своего раба и не желая поступить со своим господином так, как поступил он»24. Слова «словно швыряя в небо камни», взятые Грозным из ветхозаветной Книги Премудрости Иисуса сына Сирахова (Сир. 27, 28), показывают позицию Курбского по отношению не к Ивану IV, а по отношению к принципам.
Назначение этого примера понятно. Царь не случайно здесь говорит, что князь «из-за одного какого-то гневного слова» убежал, нарушил крестоцело-вальную клятву, в то время как Василий Шибанов прекрасно понимал, что примет муки и смерть, но даже в такой ситуации не отрекся от своего господина. Однако, сказав «про государя своего князя Ондрея изменные дела», не от-
2 5
рекся от него25. С одной стороны, этот убийственный аргумент Грозного показывает, насколько Курбский не соответствует тем качествам, которые предъявляет к человеку традиционное общество. С другой стороны, он многое поясняет о самом Иване IV. Несмотря на то, что его, как государя, окружают рабы, он, тем не менее, отдает дань уважения человеку, гораздо ниже его стоявшему в тогдашней религиоцентристской иерархии, к тому же еще и верного его противнику. Грозный находит возможным уважать слугу Курбского, не считая это зазорным для себя, поскольку Шибанов соблюл главное, свое благочестие, не нарушив клятву на кресте. Кроме того, Иван IV в очередной раз недвусмысленно дает понять, что основополагающим, фундаментальным началом его жизни и деятельности является принцип религиоцентризма.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Сочинения: в 18 кн. Кн. 3. Т. 5 и 6. М., 1989. С. 414.
2. Жданов И.Н. Сочинения. СПб., 1904. Т. 1. С. 170.
3. Шапошник В.В. Церковно-государственные отношения в России в 30-80-е гг. XVI века. СПб., 2006. С. 525.
4. Уваров П.Б. Дети хаоса: исторический феномен интеллигенции. М., 2005. С. 92, 98.
5. ЛихачевД.С. Иван Грозный — писатель // Послания Ивана Грозного. СПб., 2005. С. 454.
6. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 2006. С. 220.
7. Вальденберг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти: Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. М., 2006. С. 274.
8. СмирновИ.И. Иван Грозный. Л., 1944. С. 105-106.
9. Послания Ивана Грозного. СПб., 2005. С. 284.
10. Там же. С. 284.
11. Там же. С. 284-285.
12. Там же. С. 377-378.
13. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л., 1979. С. 119-121.
14. Послания Ивана Грозного. С. 318.
15. Там же. С. 288.
16. Там же. С. 326.
17. Там же. С. 284.
18. Там же. С. 284.
19. Там же. С. 285.
20. Там же. С. 286.
21. Там же. С. 285.
22. Там же. С. 286.
23. Там же. С. 285.
24. Там же. С. 287.
25. ПСРЛ. Т. XIII. М., 1965. С. 383.
RELIGIOUS ASPECT IN IVAN IV WORKS (ON THE EXAMPLE OF FIRST MESSAGE TO KURBSKII)
I.A. Tolchev
The article is devoted to studying Ivan IV literary heritage. The importance of turning to works of the first Russian autocrat comes with the opportunity to understand the author's outlook, his attitude to events and phenomena of a real life. So, there have been analyzed some features of Ivan the Terrible style as a political writer. Special attention is given to the tsar's representations about the role of religion in Russian traditional society, and also to a proper type of behaviour formed according to requirements of religion.
Keywords: Ivan IV, Kurbskii, epistols.
