CC BY
22
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 20 (311).
Филология. Искусствоведение. Вып. 79. С. 81-84.
РЕКОНСТРУКЦИЯ ОБРАЗА ЗАКОНОПОСЛУШНОГО СУБЪЕКТА В РУССКОМ ЛИНГВОПРАВОВОМ СОЗНАНИИ XVII ВЕКА: ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЙ И МОТИВАЦИОННЫЙ АСПЕКТЫ
Представлены результаты реконструкции лингвоментального образа законопослушного субъекта на лингвокогнитивном и мотивационном уровнях русского лингвоправового сознания XVII в. Исследование выполнено на материале текста «Уложения» 1649 г. в сопоставлении с лексикографическими данными.
Ключевые слова: когнитивная модель, коммуникативно-номинативная стратегия, концептуальная парадигма, концептуальный признак, лингвоправовое сознание, лингвоментальный образ, правовой концепт, пропозиция, фрейм, этический концепт, языковое сознание.
Юридическое языковое сознание, или лингвоправовое сознание, в нашей работе понимается как совокупность образов правового сознания, обеспечивающего механизмы профессиональной речевой деятельности, результаты которой отражены в языке письменной юридической коммуникации. Любой текст дает представление о языковом сознании адресанта: «... языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в своих основных чертах на базе языковых средств» [2. С. 38]. «Уложение» 1649 г., первый печатный памятник русского права [14], представляет собой продукт профессиональной речевой деятельности коллективного субъекта. Коллективная языковая личность, стоящая за текстом «Уложения», в нашем понимании, воплощает характерные черты русского лингвоправового сознания XVII в.
При реконструкции лингвоментальных образов мы опираемся на методику, предложенную Ю. Н. Карауловым для изучения языковой личности: характеристика вербально-семантического, лингвокогнитивного и мотивационного уровней [2]. Согласно данной концепции, лингвокогнитивный уровень представляет собой отражение языковой модели мира личности и может быть реконструирован на основе произведенных ею текстов; мотивационный уровень складывается из мотивов и целей, движущих развитием и поведением личности, управляющих ее текстопроизводством и в конечном итоге определяющих иерархию смыслов и ценностей в ее языковой модели мира.
В ходе реконструкции лингвоментального образа законопослушного субъекта на вербально-семантическом уровне русского лингвоправового сознания XVII в. нами было зафиксировано значимое отличие номинативной модели,
используемой в юридическом узусе, от номинативной модели, зафиксированной в лингвистических словарях.
Лексикографические источники представляют обобщенную информацию о номинации законопослушного субъекта преимущественно в религиозном и художественном дикурсах, о чем свидетельствует иллюстративный материал к словарным статьям [7. Ч. VI. С. 585 ; 10. Вып. VII ; 11. Т. II. С. 27]. Следовательно, на основе лексикографической информации нельзя получить достоверное представление о лингвоментальном образе законопослушного субъекта в языковом сознании юристов. На вербальносемантическом уровне непрофессионального языкового сознания, отраженном в лексикографических источниках, выявлен образ законопослушного субъекта, основанный на представлении о законе: эксплицирующие данный образ лексемы (законопослушник, законослужитель, законохранитель) непосредственно соотнесены с лексико-семантическим полем «закон».
Письменный юридический текст отражает юридическую речь, следовательно, и языковое сознание юристов как профессионалов. На вербально-семантическом уровне лингвоправового сознания, отраженном в юридическом тексте, выявлен образ законопослушного субъекта, основанный на представлении о добре: эксплицирующая данный образ номинативная единица (человек добрый) непосредственно соотнесена с лексико-семантическим полем «добро» и опосредованно - с лексикосемантическим полем «закон» [12. С. 192 ; 8 ; 9. Вып. 4. С. 270-271 ; 7. Ч. II. С. 698 ;
10. Вып. VI ; 11. Т. I. С. 332 ; 1. С. 1101].
Таким образом, на первом этапе лингвистической реконструкции получены данные о противоречивости генезиса лингвоправово-
го сознания, в котором отсутствовала прямая связь между правовой нормой и правомерным поведением. Объяснение причин этого феномена может быть представлено с помощью комплексного подхода, включающего лингвокогнитивную, психолингвистическую, лингвокультурологическую и прагмалингви-стическую методику. Целью данного этапа исследования является выявление когнитивных моделей, соответствующих описанным номинативным моделям, и сопоставительная характеристика коммуникативных целей номинаторов - профессионалов и непрофессионалов.
Для описания лингвокогнитивного фактора, определяющего специфику изучаемого образа, выполнен пропозиционально-фреймовый анализ номинативных единиц. Установлено, что лексемы законопорушник, законослужи-тель, законохранитель соотносятся с актантной пропозицией, включающей три компонента: субъект, действие субъекта, объект действия. Словообразовательная модель, в которой субъект обозначен суффиксом деятеля (-ник-, -тель-), действие - глагольной основой, объект - субстантивной основой закон-, объективирует фрейм «субъект выполняет действие, направленное на закон»: «слушается закона», «служит закону», «хранит закон». Закон как установленное правило локализуется вне человека. Субъект осмыслен как активный деятель, его действие имеет/ может иметь результат. Законопослушность человека определяется по его действию в рамках лингвокогнитивной шкалы «законность - незаконность». Шкалирование происходит по объективному критерию: соответствие закону воспринимается как главный релевантный признак при концептуализации данного субъекта. Сложные дериваты с элементом закон(о)- входят в центральную зону номинативного поля концепта «закон», включенного в число «констант» русской культуры [13]. Кроме того, концепт «закон» относится к универсальным правовым концептам, и в этом смысле он является частью концептуального поля «правовая норма». В данной концептуальной парадигме номинации типа законопослуш-ник отражают образ законопослушного субъекта как человека, поведение которого не выходит за рамки правовых норм. При потенциальном функционировании в социально-правовом поле описанная когнитивная модель характеризовалась бы достаточной определенностью.
В основе номинативного сочетания человек добрый лежит оценочная пропозиция,
включающая два компонента: субъект и его качество. На базе данной пропозиции выстроен фрейм «субъект как член социума, обладающий положительным качеством». Субъект осмыслен не как деятель, а как носитель признака. Добро как основа этической нормы локализуется внутри человека, оно проявляется в его поведении и оценивается окружающими. Законопослушность человека определяется по его качеству в рамках лингвокогнитивной шкалы «добро - зло». Шкалирование происходит по субъективному критерию: наличие доброты, соответствие этическим нормам воспринимается как главный релевантный признак при концептуализации данного субъекта. Добрый - репрезентант ядерной зоны концепта «добро», включенного в русские лингвокультурологические словари [4. С. 72-74 ; 6. С. 22]. «”Добро” - это нормативно-оценочная категория нравственного сознания, с помощью которой человек оценивает свои поступки» [4. С. 72]. «<...> “добро” в сознании русского человека является важнейшим понятием, раскрывающим его оценочное действие по отношению к самому себе и другим людям» [4. С. 73]. Лингвокогнитивный аспект номинации человек добрый обусловливает эт-носпецифичность изучаемого образа.
Введение описанной когнитивной модели в правосознание обусловлено ее способностью к модификации. Семантическая эластичность фрейма «субъект как член социума, обладающий положительным качеством» позволила установить ассоциативную связь между этическим концептом «добро» и правовым концептом «закон» через интегральный концептуальный признак «норма». Запуск механизма совмещения шкал «добро - зло» и «законность - незаконность» привел к неоднородности концептуального поля «правовая норма», в котором этический сегмент доминирует над юридическим. Концептуальный признак «добрый» активен, концептуальный признак «законный» пассивен. В данной концептуальной парадигме номинация человек добрый отражает образ законопослушного субъекта как обладателя комплексного свойства: соответствия в первую очередь этической норме и во вторую очередь - правовой норме. В социально-правовом поле описанная когнитивная модель характеризуется недостаточной определенностью.
При характеристике мотивационного фактора, определяющего специфику изучаемого образа, мы, опираясь на мнение современных лингвистов, считаем языковое сознание частью
коммуникативного сознания - совокупности знаний и механизмов, которые обеспечивают коммуникативную деятельность человека [5]. Для выявления коммуникативных установок правосознания авторов «Уложения» мы провели лингвистический эксперимент, процедура которого заключалась в замене номинации человек добрый номинациями законопослуш-ник, законослужитель, законохранитель с последующим выполнением дистрибутивного анализа. В результате эксперимента подтверждена способность данных языковых единиц адекватно выполнять номинативную функцию в тексте «Уложения». Из трех номинаций наибольшей степенью семантической и грамматической релевантности обладает законопослуш-ник. Приведем примеры:
1. «А будетъ кто кому прикажетъ человЪка въ дворъ, и потомъ человЪкЪ ручается, что тотъ человЪкъ доброй, и воровства отъ него никакова не будетъ, и запись на себя въ томъ дастъ <...>» (Выделено нами. - Л. П.) - оригинальный текст [14. С. 132]. «А будетъ кто кому прикажетъ человЪка въ дворъ, и потомъ человЪкЪ ручается, что тотъ законопослуш-никъ, и воровства отъ него никакова не будетъ, и запись на себя въ томъ дастъ <...>» - экспериментальный текст.
2. «А будетъ кто у кого въ дому свЪдаетъ поличное, и похочетъ то поличное выняти; и ему на то поличное взяти изъ приказу пристава, а приставу взяти съ собою понятыхъ, сто-роннихъ людей, добрыхъ, кому мочно вЪрити <...>» - оригинальный текст [14. С. 150]. «А будетъ кто у кого въ дому свЪдаетъ поличное, и похочетъ то поличное выняти; и ему на то поличное взяти изъ приказу пристава, а приставу взяти съ собою понятыхъ, стороннихъ зако-нопослушниковъ, кому мочно вЪрити <...>» -экспериментальный текст.
Поскольку семантика и синтактика номинаций типа законопослушник не противоречит контексту, можно предположить, что определяющим фактором выбора номинации человек добрый была прагматика. В качестве основы для описания коммуникативно-прагматической установки номинатора - носителя лингвоправового сознания были использованы данные, полученные на этапах вербально-семантической и лингвокогнитивной реконструкции образа законопослушного субъекта.
Номинативная стратегия является компонентом коммуникативной стратегии в дистантной коммуникации. В номинации фиксируется
и может быть передана информация об объекте. Закрепленный знак воспринимается реципиентом, адресат является одним из факторов номинации. Сопоставление номинативной модели, зафиксированной в лексикографии, с номинативной моделью, функционирующей в юридическом тексте, позволило обозначить две коммуникативно-номинативные стратегии, получившие рабочие названия «моноло-гичная» (законопослушник и т. п.) и «диалогичная» (человек добрый).
Описание монологичной коммуникативно-номинативной стратегии выполнено с допущением ее потенциального использования в юридической коммуникации. Данная стратегия характеризуется доминантной ролью номинатора (профессионала), задающего адресату (профессионалу и непрофессионалу) определенный способ интерпретации номинативного знака. От адресата не требуется дополнительных усилий для прояснения смысла номинативного знака. В составе монологичной стратегии можно выделить несколько тактик: 1) номинативная активность: продуцирование/ использование специального номинативного знака; 2) лингвостереотипность: конкретность номинации, адекватность формы содержанию - «прозрачная» деривационная модель изоморфна семантической модели; 3) системный подход: включение продуцируемого/ используемого номинативного знака в систему языковых отношений лексико-семантического поля «закон» и включение соответствующей когнитивной структуры (фрейма) в концептуальную парадигму правосознания («закон», «правовая норма»); 4) объективно-аналитическое восприятие действительности: дифференциация правовой и этической сфер.
Описание диалогичной коммуникативнономинативной стратегии выполнено с учетом ее реального использования в юридической коммуникации. Данная стратегия характеризуется партнерской ролью номинатора (профессионала), предоставляющего адресату (профессионалу и непрофессионалу) возможность условно-свободной интерпретации номинативного знака. Адресат на основе общих с адресантом фоновых социокультурных знаний способен декодировать смысл номинативного знака применительно к сфере коммуникации. В составе диалогичной стратегии можно выделить несколько тактик: 1) номинативная пассивность: использование готового номинативного знака; 2) лингвокреативность: неконкретность
номинации, усложнение исходной семантической структуры при сохранении формальных признаков номинативного знака; 3) асистем-ный подход: допущение функционирования номинативного знака без включения в систему языковых отношений лексико-семантического поля «закон» и опосредованное включение соответствующей когнитивной структуры в концептуальную парадигму правосознания; 4) субъективно-синтетическое восприятие действительности: интеграция правовой и этической сфер.
Подводя итог реконструкции лингвоментального образа законопослушного субъекта в структуре русского юридического языкового сознания XVII в., можно констатировать подтверждение выдвинутой гипотезы о несовпадении структур лингвоментальных образов законопослушного субъекта в русском профессиональном (юридическом) и непрофессиональном языковом сознании. На лингвокогнитивном уровне русского юридического языкового сознания транслируется этноспе-цифичный образ законопослушного субъекта как обладателя комплексного свойства: соответствия в первую очередь этической норме и во вторую очередь - правовой норме. В социально-правовом поле описанная когнитивная модель характеризуется недостаточной определенностью. На мотивационном уровне актуальна диалогичная коммуникативно-номинативная стратегия, характеризующаяся партнерской ролью номинатора (профессионала), предоставляющего адресату (профессионалу и непрофессионалу) возможность условно-свободной интерпретации номинативного знака на основе общих с адресантом фоновых социокультурных знаний.
Сочетание описанных вербально-семантического, лингвокогнитивного и мотивационного факторов обусловило этноспецифику изучаемого нами лингвоментального образа. С одной стороны, данный образ гармонично соотносится с этнокультурными доминантами. С другой стороны, тенденция встраивания этической парадигмы в юридическую парадигму может быть названа одной из причин феномена, отмеченного русским правоведением: в России на протяжении долгого времени не существовало идеала правовой личности, то есть «личности, дисциплинированной правом и устойчивым правопорядком, и личности, наделенной всеми правами и свободно пользующейся ими» [3].
Список литературы
1. Даль, В. Толковый словарь живого вели-корусскаго языка / под ред. проф. И. А. Бодуэна де Куртенэ. 3-е изд., испр. и знач. доп. Т. I. СПб.; М., 1903.
2. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
3. Кистяковский, Б. В защиту права (Интеллигенция и правосознание) [Электронный ресурс] // Вехи : сб. ст. о русской интеллигенции. М., 1909. URL: http://www.vehi.net/vehi/kistyak. html.
4. Кобякова, Т. И. Концепты духовности в русской языковой картине мира. Лингвокультурологический словарь / под ред. проф. Л. Г. Саяховой. Уфа, 2004. 158 с.
5. Попова, З. Д. Когнитивная лингвистика /
3. Д. Попова, И. А. Стернин. М., 2007.
6. Саяхова, Л. Г. Русское слово - русский мир : лингвокультурологический словарь-минимум / Л. Г. Саяхова, Л. К. Муллагалиева, Д. М. Хасанова ; под ред. Л. Г. Саяховой. Уфа, 2010.
7. Словарь Академш Россшской. СПб., 1790.
4. II. 1794. Ч. VI.
8. Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.) [Электронный ресурс] : в 10 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; гл. ред. Р. И. Аванесов. М., 1989. Т. III. URL: http://slovari.ru/default. aspx?s=0&p=2641.
9. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 4 / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; гл. ред. С. Г. Бархударов. М., 1977.
10. Словарь русского языка XVIII в. [Электронный ресурс] / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; гл. ред. Ю. С. Сорокин. Л., 1984-1991. Вып. 1-6 ; СПб., 1992-... - Вып. 7-... URL: http://feb-web. ru/feb/sl18/slov-abc/
11. Словарь церковно-славянскаго и русска-го языка, составленный вторым отдЪлешемъ Императорской Академш Наукъ. СПб., 1847. Т. I, II.
12. Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / под ред. Р. М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. 2-е изд., стереотип. М., 1999.
13. Степанов, Ю. С. Константы : словарь русской культуры. 2-е изд., испр. и доп. М., 2001.
14. Уложеше. 1649 // Полное собрате зако-новъ Россшской Имперш, повелетем Государя Императора Николая Павловича составленное. Собрате Первое. Съ 1649 по 12 Декабря 1825 г. СПб., 1830. Т. I, № 1.
