CC BY
120
6.3. РЕГЛАМЕНТАЦИЯ ПРИНЦИПА ПРЕЗУМПЦИИ НЕВИНОВНОСТИ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПРАВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ГОСУДАРСТВ БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Попова Ирина Алексеевна, канд. юрид. наук. Должность: заместитель прокурора. Место работы: прокуратура г. Кисловодска. E-mail: p.irina777@mail.ru
Аннотация
Задачи:
1) выявление закономерностей развития уголовно-процессуальных норм, регламентирующих статус презумпции невиновности в законодательстве РФ и государств ближнего зарубежья;
2) совершенствование уголовно-процессуального законодательства.
Методология: информационно-познавательный подход; сравнительное правоведение.
Результаты: выявлены основные тенденции и особенности развития норм, регламентирующих принцип презумпции невиновности. Сделан вывод о целесообразности совершенствования норм доказательственного права как основы укрепления презумпции невиновности.
Ключевые слова: принципы уголовно-процессуального права, сравнительное правоведение, презумпция невиновности.
REGULATION OF THE PRINCIPLE OF THE PRESUMPTION
OF INNOCENCE IN THE CRIMINAL-PROCEDURAL LAW OF
THE RUSSIAN FEDERATION AND THE STATES OF NEAR ABROAD
Popova Irina Alekseevna, PhD at Law. Position: Senior Deputy Attorney. Place of employment: Office of Public Prosecutor of the city of Kislovodsk. E-mail: p.irina777@mail.ru
Annotation
Tasks:
1) revealing the patterns of development of criminal procedural norms regulating the presumption of innocence in the legislation of the Russian Federation and the states of the near abroad;
2) improvement of the criminal procedural legislation.
Methods: information and educational approach; comparative law.
Results: the revealed main tendencies and features of development of the norms regulating a principle of a presumption of innocence. The conclusion is made about the advisability of improving the norms of evidence as the basis for strengthening the presumption of innocence. Keywords: principles of criminal procedural law, comparative law, presumption of innocence.
Уголовно-процессуальные нормы, олицетворяющие презумпцию невиновности, известны российскому законодательству на протяжении многих десятилетий. Своими корнями эти нормы вплетены в такие постулаты судопроизводства, как осуществление правосудия только судом, обеспечение обвиняемому права на защиту, распределение обязанности доказывания. Перечисленные положения находили свое выражение и в Уставе уголовного судопроизводства Российской Империи 1864 г., и в последующих отечественных уго-
ловно-процессуальных кодексах, приобретая в них все большее совершенство, достойное статуса одного из принципов уголовного процесса - презумпции невиновности.
Печальная практика широкого применения в СССР в известные годы судебных и внесудебных репрессий приводит некоторых авторов к убеждению, что теория уголовного процесса того периода времени отрицала презумпцию невиновности, относя ее к издержкам буржуазной уголовной юстиции. Однако практика и теория, пусть и носящая идеологическую окраску, далеко не всегда шагали в ногу. Справедливости ради следует отметить: анализ литературных источников подтверждает высокую оценку анализируемого принципа отечественными учеными в середине прошлого столетия. Так, М.А. Чельцов, называя вредителями юристов, отрицающих презумпцию невиновности, в 1947 году писал: «Никоим образом нельзя требовать от обвиняемого, чтобы он доказывал свою невиновность, и ставить в зависимость от успешности или неуспешности такого доказывания оправдательный или обвинительный приговор. Такая постановка вопроса была бы равнозначной признанию того, что в нашем процессе имеется предположение виновности» [13, с. 132]. Другой пример: в авторитетной юридической энциклопедии, изданной в 1953 г., отмечалось: «Смысл и значение презумпции невиновности состоит в полной и несомненной доказанности твердо установленными фактами обвинения как основания выводов предварительного следствия и суда в обвинительном приговоре». И далее: «Указанное положение неуклонно применяется в советской судебной практике, а отдельные случаи его нарушения влекут отмену приговора» [14, с. 507]. Негативную же окраску отношение к презумпции невиновности приобрело позднее - в период преследования представителей так называемого диссидентского движения. Существуют свидетельства о том, как во всем тираже первого тома монографии выдающегося ученого-процессуалиста М.С. Строговича «Курс советского уголовного процесса» (М.: Наука, 1968) была заменена страница, на которой автор предлагал закрепить в уголовно-процессуальном законодательстве формулу презумпции невиновности в виде отдельной правовой нормы [12, с. 6]. В позитивном праве презумпция невиновности закреплена текстуально, причем не только в уголовно-процессуальном, но и в других отраслях права, например, в ст. 1.5 Кодекса РФ об административных правонарушениях, в ч. 6 ст. 108 Налогового кодекса РФ. В этой связи традиционно принято говорить и писать о ее межотраслевом характере. Нам же хотелось бы взглянуть на эту проблему под иным углом зрения; предложить обратить внимание на следующие обстоятельства. Принципы процессуальных отраслей права, в отличие от его материальных отраслей, могут быть разделены на принципы собственно права и принципы уголовного процесса как вида государственной деятельности. Подобного рода разграничение известно отечественной теории, хотя, к огорчению, его сторонники и не получают всеобщего признания или одобрения. В этом смысле у нас нет никаких сомнений в правомерности существования постулата «презумпция невиновности» как принципа уголовно-процессуального права по той простой причине, что он включен законодателем в систему, представленную в гл. 2 УПК РФ.
Определение понятия презумпции невиновности как одного из принципов уголовного судопроизводства дано в законе легальной дефиницией, закрепленной в ч.
1 ст. 14 УПК РФ. Она гласит: «Обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном настоящим Кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Однако содержание рассматриваемой презумпции, конечно, одной дефиницией не ограничивается, оно раскрывается определенной совокупностью норм.
Специфична роль презумпции невиновности в механизме правового регулирования, где она играет роль замены истины как основы принятия ключевых процессуальных решений [5, с. 155]. В тех случаях, когда в конкретной жизненной ситуации установить материальную истину не удалось, судье приходится пользоваться тем правилом, который предлагает субъектам уголовно-процессуального доказывания ч. 3 ст. 14 УПК РФ. Она гласит: все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. Здесь мы хотели бы быть правильно понятыми: презумпцией невиновности приходится пользоваться вынужденно. Она должна применяться тогда, когда цель доказывания по делу не достигнута. А.П. Попов справедливо отмечает: «чем меньше используется вместо истины по уголовному процессу презумпция невиновности, тем надежнее уголовный процесс, тем лучше достигается цель уголовного процесса и разрешаются задачи уголовного судопроизводства» [5, с. 156].
Применение правил, вытекающих из принципа презумпции невиновности, к огорчению, не всегда означает, что от уголовной ответственности освобождается именно невиновный субъект. В уголовно-процессуальном аспекте эти правила свидетельствуют о том, что от ответственности освобождается лицо, в чьей виновности есть сомнения. Но у этой проблемы существуют и другие аспекты. Так, в материально-правовом смысле применение презумпции невиновности может означать и во многих случаях означает, что от уголовной ответственности освобождается как раз виновный. (Вспомним фразу: «Да, начальник, я - вор, попробуй докажи»). Имеется в виду, что при объяснении правового принципа не следует сбрасывать со счетов и общественное мнение, и индивидуальную оценку конкретных ситуаций со стороны пострадавших от преступлений. Эта оценка может не совпадать с профессиональным и доктринальным толкованием.
2. Ранее мы указывали на определенную совокупность норм, наполняющих содержание института презумпции невиновности. Какова же конкретно эта совокупность? Насколько она оптимальна? Для получения более ясного ответа на этот вопрос мы обратились к содержанию соответствующих статей УПК государств ближнего зарубежья. Для отечественной теории уголовного процесса большой интерес представляют тенденции их развития. Дело в том, что до распада Союза ССР уголовно-процессуальные кодексы бывших союзных республик дословно воспроизводили соответствующие нормы Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (с внесенными в них последующими изменениями и дополнениями). В рамках настоящей статьи, оставляя в стороне особенности исключительно редакционного характера, хотелось бы обратить внимание на следующие примечательные обстоятельства:
1) в качестве принципа уголовно-процессуального права презумпция невиновности закреплена в новейших кодексах всех государств ближнего зарубежья;
2) в ряде УПК соседних государств названия структурных единиц отличаются от наименования статей, соответствующих ст. 14 УПК РФ. Так, ст. 5 УПК Грузии называется «Презумпция невиновности и свободы», ст. 17 УПК Украины - «Презумпция невиновности и обеспечение доказанности вины». Специфика, конечно, заключается не только в наименовании, но и в содержании указанных статей, на которых мы остановимся в ходе последующего изложения;
3) в первых частях статей всех рассматриваемых УПК формулируется определение понятия презумпции невиновности. При этом в них усматриваются следующие отличительные (с точки зрения содержания российского законодательства) черты:
а) в анализируемых кодексах существуют различные наименования субъектов уголовно-процессуальных правоотношений, на которых предполагается распространение этой презумпции. В ч. 1 ст. 14 УПК РФ говорится о том, что невиновным считается обвиняемый. С незначительным редакционным отличием, но по сути в том же значении, в ч. 1 ст. 16 УПК Республики Беларусь называется «лицо, обвиняемое в совершении преступления», в ч. 1 ст. 8 УПК Республики Молдова -«любое лицо, обвиняемое в совершении преступления». В ч. 1 ст. 23 УПК Республики Узбекистан перечисляются «подозреваемый, обвиняемый или подсудимый». Однако встречается и иная фразеология. Так, в ч. 1 ст. 17 УПК Киргизской Республики закреплено: «каждый считается невиновным», в ч. 1 ст. 7 УПК Эстонской Республики использовано слово «никто». Аналогичная редакция применена и в ч. 1 ст. 19 УПК Республики Казахстан. В ч. 1 ст. 19 УПК Латвийской Республики - «Ни одно лицо не считается виновным...» (далее - по тексту).
В законодательстве не случайно используются неоднозначные слова и термины. Чтобы разобраться в их сути, необходимо помнить о хорошо известном в науке уголовного процесса делении презумпции невиновности на общегражданскую и собственно процессуальную. Согласно встречающимся в специальной литературе сведениям, первая законодательная формулировка презумпции невиновности была дана в Декларации прав человека и гражданина, принятой в 1789 г. Национальным собранием Франции. В ней говорилось: «Поскольку каждый считается невиновным, пока его вина не установлена, то в случаях, когда признается нужным арест лица, излишне суровые меры, не являющиеся необходимыми, должны строжайше пресекаться законом» [8, с. 44]. В приведенной цитате, а также в современных международных нормативно-правовых актах используются слова «лицо», «никто», «гражданин», «каждый», т. е. все лица презюмируются невиновными. В этом суть общегражданской презумпции. Опровергнута она может быть лишь реальным уголовным судопроизводством. Что касается уголовно-процессуального аспекта определения понятия, то в нем речь должна идти не о любом гражданине, а конкретно о подозреваемом, обвиняемом либо подсудимом. В этом отношении формулировка, предложенная в ст. 14 УПК РФ и в ст. 29 УПК Республики Узбекистан нам представляется наиболее предпочтительной;
б) существуют и такие легальные дефиниции презумпции невиновности, в которых наличествуют слова о вступившем в силу приговоре суда, однако отсутствуют указания на доказанную виновность. Например, в уже упоминавшейся нами части 1 ст. 7 УПК Эстонской Республики определение рассматриваемого понятия звучит следующим образом: «Никто не рассматрива-
ется виновным в совершении преступления, прежде чем в отношении него вступит в законную силу обвинительный приговор». Подобного рода подход вполне допустим, поскольку после вступления приговора в силу правомерно возникает другая процессуально-правовая презумпция - презумпция его законности и обоснованности [9, с.226]. В обвинительном приговоре законном и обоснованном виновность подсудимого считается безусловно доказанной. Именно поэтому фразу о доказанной виновности из формулировки анализируемого определения допустимо исключить. Эта фраза зачастую лишь отдаляет научных и практических работников от однозначного толкования презумпции невиновности как объективного правового положения. Более того, являясь объективным положением, свойственным праву (законодательству), презумпция невиновности не связана с внутренним убеждением субъектов доказывания по вопросу о виновности обвиняемого. Привлекая лицо в качестве обвиняемого, составляя и утверждая обвинительное заключение, они должны быть убеждены в его виновности, основываясь на собранных, исследованных и оцененных доказательствах [4, с. 95; 7, с. 90]. Или, наоборот, освобождая лицо от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям, постановляя оправдательный приговор, - убеждены в его невиновности. Как справедливо отмечается в литературе, убеждены они должны быть не в силу и не вопреки презумпции невиновности, а в силу публичных начал их процессуальных функций [3, с. 138].
Можно также отметить, что в определении понятия презумпции невиновности, содержавшемся ранее в ч. 2 ст. 13 УПК РСФСР, не содержалось такой ее предпосылки, как доказанная невиновность обвиняемого.
В принципе же указание на доказанную виновность нам представляется более логичным. Под презумпцией в праве принято понимать условное признание юридическим фактом положения, связываемого с существованием другого юридического факта, пока нет аргументов в пользу обратного [1, 325]. Применительно к характеристике презумпции невиновности, первым юридическим фактом служит невиновность обвиняемого, вторым - отсутствие вступившего в законную силу приговора. Отсутствующим же аргументом в пользу обратного выступает недоказанная на момент существования этих юридических фактов виновность обвиняемого. Нельзя забывать, - презумпция невиновности - есть принцип уголовного судопроизводства; принцип же не опровергается, им руководствуются [3, 134];
4) как нами уже отмечалось, статьи, содержащие правила, регламентирующие презумпцию невиновности, в УПК Грузии и Украины по наименованию и содержанию отличаются от однопорядковых статей УПК других соседних государств. В частности, в ч. 4 ст. 5 УПК Грузии закреплено: «Лицо должно быть свободным, кроме случая, когда подтвердилась необходимость его заключения под стражу». Ч. 5 ст. 17 УПК Украины гласит: «Обращение с лицом, вина которого в совершении уголовного правонарушения не установлена обвинительным приговором суда, вступившим в законную силу, должно соответствовать обращению с невиновным лицом». Нам представляется, что данные, сами по себе совершенно справедливые правила, учитывающие международно-правовые акты, целесообразно было бы разместить не в статьях, именуемых «Презумпция невиновности», а в других структурных единицах этих кодексов. В УПК Грузии это
ст. 6 «Недопустимость неправомерного ограничения прав и свобод человека»; в УПК Украины - ст. 12 «Обеспечение права на свободу и личную неприкосновенность».
Проведенный нами сравнительно-правовой анализ норм УПК РФ и УПК соседних государств позволяет сделать вывод о том, что зарубежное законодательство, регламентирующее основополагающие правила, характеризующие принцип презумпции невиновности, не предоставляют «непременных» образцов для подражания. В то же время, они, безусловно, заставляют задуматься о путях развития российского законодательства в рассматриваемом направлении, в частности, о том, что реализация постулатов, составляющих презумпцию невиновности, лежит за ее пределами. (Анализируемая презумпция не может не ущемляться, например, в так называемых упрощенных производствах [6, с. 175; 11, с. 100]).
Действительно, для отечественного правосудия наиболее болезненной была и остается проблема надежных процессуальных гарантий, обеспечивающих презумпцию невиновности в реальном уголовном процессе.
Правила, согласно которым обвиняемый не обязан доказывать свою непричастность к преступлению, бремя доказывания его вины возложено на сторону обвинения, а неустранимые сомнения толкуются в его пользу, «звучат красиво». Но что происходит в действительности? Когда уголовное дело поступает в суд, доказательств, предоставленных стороной обвинения, «уже достаточно для вынесения обвинительного приговора». И если подсудимый «наивно или по незнанию рассчитывает на то, что он не должен доказывать свою невиновность», а суд, как полагает подсудимый, «все же отыщет правду», то он просто будет осужден, так как «обязанности отыскать такую правду у суда нет». Если же суд будет «законом ориентирован на поиск истины», то он «по собственной инициативе примет меры к полному, всестороннему исследованию доказательств».
Слова, взятые в предшествующем абзаце в кавычки - это не наши фразы. Они заимствованы у Председателя Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкина (из его выступления на Международной научно-практической конференции «Следствие в России: три века в поисках концепции», проведенной в Московской академии СКР 12 октября 2017 г. [2, с. 17]). Слова неутешительные, но справедливые. Их справедливость видится, прежде всего, в том, что проблему обеспечения презумпции невиновности необходимыми процессуальными гарантиями следует искать на пути совершенствования уголовно-процессуальных норм, регламентирующих процедуры доказывания. Однако наша позиция и точка зрения Следственного комитета РФ в определенной степени расходятся. В инициативах СРК упор делается на возвращение в уголовно-процессуальное право института объективной истины со всеми вытекающими из этого принципа последствиями. Мы же первостепенную задачу видим в законодательных средствах, обеспечивающих справедливость и объективность (понимаемую исключительно как беспристрастность) уголовного судопроизводства [10, с. 29]. Но эти проблемы - тема другой статьи.
Список литературы:
1. Бабаев В.К. Презумпции в российском праве и юридической практике // Проблемы юридической техники. Н. Новгород, 2000. С. 323 - 325.
2. Бастрыкин А.И. 300 лет российского следствия // Следствие в России: три века в поисках концепции: материалы международной научно-практической конференции (Москва, 12 октября 2017 г.) / под общ. ред. А.И. Бастрыкина. М., 2017. - 311 с.
3. Григорьев В.Н., Зинченко И.А., Победкин А.В. О современных воззрениях на презумпцию невиновности // Всероссийский научный журнал «Вопросы правоведения». 2012. № 3. С. 126 - 143.
4. Поляков М.П., Попов А.П. Результаты оперативно-розыскной деятельности как повод и основание к возбуждению уголовного дела // Интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности в эффективном уголовном процессе. Пятигорск, 2001. С. 91 - 98.
5. Попов А.П. Уголовный процесс России: целепола-гание, система задач и средства. Пятигорск, 2016. -300 с.
6. Попов А.П., Зинченко И.А., Попова И.А. Проблемы современного доказательственного права в уголовном процессе // Пробелы в российском законодательстве. 2012. № 6. С. 172 - 177.
7. Попов А.П., Киреев М.П., Попов А.А. Исторические источники понимания терроризма // Пробелы в российском законодательстве. 2014. № 1. С. 89 - 92.
8. Попов А.П., Попов А.А. Процессуально-правовая природа показаний в уголовном процессе: компаративистский взгляд // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. № 1 (39). С. 43 - 46.
9. Попов А.П., Попова И.А., Зинченко И.А. Актуальные проблемы доказательственного права в уголовно-процессуальном законодательстве России // Уголовный процесс современной России. Проблемные лекции: учеб. пособие / науч. ред. В.Т. Томин, А.П. Попов, И.А. Зинченко. Пятигорск: РИА на КМВ, 2014. - 412 с.
10. Попов А.П., Попова И.А., Попов А.А. Понятие и определение цели доказывания. Ее место среди элементов целеуказания в уголовном судопроизводстве // Актуальные проблемы юридических наук: теория и практика. М., 2014. С. 28 - 31.
11. Попова И.А., Попов А.А. Совершенствование норм УПК РФ, закрепляющих способы фиксации показаний в досудебном производстве // Черные дыры в российском законодательстве. 2015. № 2. С. 99 - 103.
12. Савицкий В.М. Презумпция невиновности. М.: Норма, 1997. - 126 с.
13. Чельцов М.А. Система основных принципов советского уголовного процесса // Ученые записки ВИЮН. Вып. 4. М., 1947. С. 117 - 146.
14. Юридический словарь / гл. редакция: С.Н. Бра-тусь, Н.Д. Казанцев, С.Ф. Кечекьян и др. М.: Госюриз-дат, 1953. - 782 с.
Рецензия
на статью канд. юрид. наук И.А. Поповой «Регламентация принципа презумпции невиновности в уголовно-процессуальном праве Российской Федерации и государств ближнего зарубежья».
Проблемы укрепления правовых средств, обеспечивающие законные интересы личности в уголовном судопроизводстве, - одна из насущных задач науки уголовного процесса. В этом контексте предложенная в рецензируемой статье тематика, касающаяся принципа презумпции невиновности, представляется актуальной.
Статье свойственна новизна: в ней впервые осуществлен сравнительно-правовой анализ регламентации презумпции в уголовно-процессуальном законодательстве всех государств ближнего зарубежья. Этот материал представляет несомненный практический интерес с точки зрения реального отечественного законотворчества.
Содержащиеся в статье оценки и выводы достаточно аргументированы и имеют право на существование. Заслуживает внимания вывод И.А. Поповой о том, что дальнейшее совершенствование норм, непосредственно олицетворяющих презумпцию невиновности, лежит за пределами ст. 14 УПК РФ, посвященной анализируемому принципу уголовного судопроизводства.
Статья написана на достаточно высоком научном уровне, грамотным языком, с использованием необходимого нормативного и литературного инструментария. Она соответствует профилю журнала «Пробелы в российском законодательстве», правильно оформлена и может быть в представленном виде рекомендована для опубликования.
Рецензент: доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного процесса Саратовской государственной юридической академии Францифоров Юрий Викторович
Статья прошла проверку системой «Антиплагиат», оригинальность текста - 86,5%
