CC BY
106
УДК 413.13
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОЗВИЩА: ВТОРИЧНАЯ НОМИНАЦИЯ1
© Оксана Владимировна Межуева
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, студент института филологии, e-mail: [email protected] © Антонина Семеновна Щербак Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка, e-mail: [email protected]
Данная статья посвящена изучению современных прозвищ на территории Тамбовской области как особой антропонимической категории, которые достаточно устойчивы и постоянны. Рассмотрению подвергается пять групп прозвищ, которые восходят к основам фамилий, что позволяет наглядно показать универсальное антропонимическое свойство отдельных ономастических единиц.
Ключевые слова: региональные прозвища; отфамильные и отыменные прозвища; способы словообразования прозвища.
Важность и значимость изучения русских прозвищ отметил еще в свое время один из основоположников русской послереволюционной ономастики В.К. Чичагов, внесший значительный вклад в разработку вопроса о разграничении имен и прозвищ в истории языка.
Прозвища функционируют в отдельных территориальных, социальных и других ан-тропонимических микросистемах, поэтому интерес к изучению прозвищ, бытующих в определенных ареалах, вполне обоснован. Однако и до настоящего времени вопросы о генезисе прозвищ, их структурных и семантических моделях хотя и привлекают внимание антропонимистов, но не обобщены в том объеме, чтобы можно было говорить о региональных прозвищах как об особой антро-понимической категории с учетом лингвистической и социальной сторон. «Русские региональные прозвища... представляют интерес в равной мере и для лингвиста, и для этнографа или специалистов по этнопсихологии» [1].
Активное развитие ономастических исследований, развернувшееся по всей России, хотя и не везде с одинаковой интенсивностью, поставило перед специалистами по ономастике сложную задачу - оценить соотношение ономастических систем литератур-
1 Работа выполнена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы», тема «Общерусское слово как базовая единица в когнитивной системе носителя языка: проблема общерусского слова в контексте истории ономастики».
ного языка и диалектов (регионов) и дать характеристику материальной и в первую очередь структурно-организационной специфики ономастического поля или ономастического пространства диалекта по отношению к ономастикону русского литературного языка [2, 3, 4].
В антропонимических исследованиях последних лет неоднократно подчеркивался тот факт, что тщательное изучение современных прозвищ может оказать большую помощь в выяснении многих аспектов функционирования древнерусских прозвищ и в истории русской системы именования человека в целом. Это одна из причин, которая лежит в основе необходимости изучения современных прозвищ. Есть и еще одна причина, которая основана, прежде всего, на особенностях функционирования прозвищ.
До сих пор остаются невыясненными некоторые вопросы. Так, поскольку лексикосемантические и структурные характеристики современных прозвищ имеют глубокие исторические корни, то соотносятся ли современные прозвища с системой старых некрестильных имен? Прозвища как антропо-нимическая категория достаточно устойчивы и постоянны. Между тем в современном русском языке отмечается множество индивидуальных прозвищ. Могут ли они быть сменяемы? Отмечаются ли единичные случаи прозвищ? Почему особенно активны и традици-онны прозвища в сельской местности? С чем связано бытование позитивных и негативных прозвищ? Следует ли ставить ударение в прозвищах, когда речь идет о прозвищах,
15Q
вычленяемых из фамилий, бытующих на определенной территории.
Изучая прозвища, можно с одинаковой вероятностью говорить как о тех, кто их получает, так и о тех, кто их дает. Следует заметить, что большинство прозвищ носит и носило негативный характер. Однако не следует считать, что это своеобразная насмешка со стороны окружающих по отношению к тому лицу, которое получило подобное прозвище. Здесь сказывается своеобразное пожелание обратить внимание самого человека на те отрицательные черты, которые «не нравятся» его окружению. Это своеобразная воспитательная роль прозвища. Кроме того, существует и «профилактическое» его значение: дать понять подрастающему поколению, как следует себя вести, чего избегать и т. п. Возможно, это явление следует отнести к древним суеверным обычаям.
Среди прозвищ, когда основа фамилии становится прозвищем: ЧепАй ^ ЧепАев, Кот ^ Котов, Царь ^ ЦарЕв, БашмАк ^ БашмакОв, Поп ^ ПопОв, МакАр ^ МакАров, КасьЯн ^ КасьЯнов, ПахОм ^ ПахОмов, МирОн ^ МирОнов, Ждан ^ ЖдАнов, МихЕй ^ МихЕев, НикИта ^ НикИин, БобЕр ^ БобрОв, ШинОк ^ ШинкОв, ГаврИла ^ ГаврИлов, можно выделить пять групп:
1) первый слог фамилий становится прозвищем: Свир ^ СвирИдов, Стук ^ СтукАлин, Кос ^ КосмЫнин, Чиж ^ Чижиков;
2) первый слог фамилии становится прозвищем, при этом происходит семантический сдвиг: Кузя ^ КузнецОв (прозвище Кузя возможно и от Кузьмина);
3) корень фамилии становится прозвищем в силу того, что происходит деэтимологизация в связи с незнанием внутренней формы апеллятива, который лег в основу фамилии: МотОр ^ МотОрнов (от «моторный» в тамб. говорах «живой, быстрый, подвижный»);
4) прозвище образуется по созвучию с фамилией: ВетчинА ^ ВЯчина;
5) основа фамилии становится прозвищем, но происходит замена литературного слова диалектным: ЧИлик (в тамб. говорах слово «чилик» означает «воробей») ^ ВоробьЕв.
Прозвища, входящие в первую подгруппу, не имеют экспрессии, следовательно,
нельзя говорить о какой-либо оценочной характеристике, связанной с этими прозвищами. В следующие подгруппы включены прозвища, в которых наблюдается некий оценочный момент, особенно это касается таких подгрупп, как 5-я и 6-я.
Семантический анализ имен нарицательных, послуживших источником прозвищ, позволяет предполагать, что большинство прозвищ появилось у именуемых лиц в период их взрослой жизни, когда стали ясно видны, к примеру, черты их характера, манеры поведения и т. п. Интересен тот факт, что в прозвищах Тамбовской области абсолютно преобладает лексико-семантический способ словообразования. Мы не можем выделить какие-либо специальные словообразовательные элементы, которые использовались бы для образования прозвищ: даже суффиксы производных существительных, лежащие в основе прозвищ, не могут считаться онимо-образующими. Исключением из этой закономерности в нашем материале являются только женские прозвища, образованные от мужских прозвищ.
Как известно, на современном этапе прозвища функционируют вне общей, официально принятой антропонимической системы, образуя второстепенную антропоними-ческую категорию. Как особая категория собственных имен прозвища бытуют в отдельных территориальных, социальных и других антропонимических микросистемах, в пределах определенной коммуникативной общности. Они известны только в кругу этой общности, где их используют в качестве единственного личного имени, заменившего собой и имя, и отчество, и фамилию; таким образом, прозвища выполняют заместительную функцию. Неслучайно прозвищам посвящена столь обширная литература, и они пользуются большим вниманием ономастов-диалектологов [3, 5].
О широком распространении прозвищ может свидетельствовать тот факт, что они нередко давались многим (или всем) членам одной семьи. Причем следует отметить интересную, на наш взгляд, деталь: не всегда прозвище становится общим для всей семьи, выражая тем самым «внутрисемейную общность» [6, 7]. «Уличные» фамилии в недавнем прошлом были широко распространены и в Тамбовской области [9].
Прозвища с точки зрения их мотивации и прикрепленности к определенным апелля-тивам делятся на отфамильные, отыменные, визуальные (данные по внешнему виду), ментальные (данные по чертам характера, манере поведения), ситуативные (данные по какому-либо событию, каким-либо пристрастиям), профессиональные (данные по роду занятий). Это основные группы прозвищ по их семантике. Как и принято в русской ономастической традиции, большую часть составляют те прозвища, которые квалифицируются как визуальные, ментальные и ситуативные.
Особую значимость имеют отфамильные и отыменные прозвища, доля которых среди проанализированных проприальных номинаций, бытующих на территории Тамбовской области, велика. Эти прозвища распространены в основном в молодежной, особенно школьной, среде.
В первый разряд прозвищ включаются такие, которые можно назвать отпатроними-ческими, а также отпрофессиональными.
«ТарасчЕвы звали всех членов семьи без исключения. Восходит оно к имени Тарас. которое носил прадед. Вновь входящие в семью невестки, зятья тоже становились Та-расчевы». «КалИнкины. Семейное прозвище идет от имени прадеда. Калинкины все, в том числе и семья сына, живущего отдельно».
Что послужило тому, что прозвище, некогда бывшее родовым, превратилось в уличную фамилию? Ответить на этот вопрос затруднительно, но, видимо, все дело в том авторитете, которым когда-то пользовались у своих односельчан носители имен Тарас и Калина.
«ВьюнОвые. Они живут на самом краю деревни. Буквально (примерно в ста двадцати метрах) около их дома берет свое начало небольшой ручеек Вьюн, приток реки Иры». Мотивация подобного родового прозвища понятна, ибо здесь речь идет о местоположении дома, в котором живут члены одной семьи. «КинОвщики. Мать всегда работала в кинозале клуба. Ее муж и дочери тоже стали Киновщики».
Возможно, в данном случае переход прозвища, данного человеку по его профессии, на всех членов семьи осуществлен из-за того, что профессия киномеханика была одной из почетных на селе.
Во второй разряд прозвищ, которые переходят на всех членов семьи и обладают определенной долей экспрессивности, относятся чаще всего отапеллятивные.
«ФантомАс. Он очень страшный на лицо, всегда лохматый, грязный». Таким образом, прозвище мотивируется его внешним видом. Его шестерых детей зовут Фантома-совыми, а жену - Фантомаской.
««МОрж. Целое лето он ходит грязный, воды словно боится, зато зимой купается в реке Ире. И делает он это не из соображений здорового образа жизни: просто ему доставляет удовольствие шокировать людей. Его жену и дочерей называют Моржовы».
К третьему разряду прозвищ относятся те из них, которые варьируются, переходя на всех членов семьи, затем утрачивая статус прозвища для каких-либо членов семьи.
«КостЫль. Так его зовут потому, что он с детства хромает. Сын и старший внук тоже Костыли, а вот младшего внука, маленького, задиристого, зовут Воробей».
«ВАрькин. Так его называют по имени матери - Варвары. Его сын тоже Варькин. Старшего внука зовут в деревне Подкидным (от фамилии ПодкИдышев), а в Гавриловке, где он учился в школе, его с 5-го класса стали называть БУлой (от булка)».
«ФЕкины. Прозвище, ставшее уличной фамилией, восходит к имени бабушки, главы семьи - Феклы. Всех детей (их восемь) тоже зовут ФЕкиными. Также еще их называют Хорьками, потому что их много. Одного из сыновей зовут Хорьком. Жену его зовут ХорьчИха, потому что она замужем за ХорькОм».
Как видно из примеров, какой-то признак становится более значимым для идентификации одного из членов семьи, и оба прозвища вступают в полосу равноправных при назывании одного из членов семьи.
К четвертому разряду прозвищ относятся те, которые прочно закрепляются лишь за одним членом семьи по разным причинам. Нами выделяются две: суеверный страх и неприязнь. Оба эти чувства достаточно сильные, они как бы концентрируются лишь на одном индивиде, выделяя его из числа прочих односельчан.
«.КолдУн. Так его зовут потому, что с самого детства занимается черной магией: кого сглазит, на кого порчу наведет, кого прокля-
нет. Это передалось ему от деда, который тоже всю жизнь держал народ в страхе и которого тоже звали Колдуном. Однако на других членов семьи - жену, сына, внуков - это прозвище не распространяется. Последние десятилетия его зовут еще КашпирОвским».
«МозгАч. На селе его не любят, потому что он, ничего не делая, хочет получить все. А Булгаково, где он живет, село особенное, там привыкли работать. И никогда никому не жаловаться. Там особая жизнь, особая атмосфера».
Итак, многие прозвища, переходя на других членов семьи, становятся уличной фамилией. Происходит расширение основной функции прозвищ и употребления их в качестве семейных прозвищ, чаще всего оформленных как фамилии и продолжающих бытование в именовании представителей последующих поколений.
Видимо, такой путь - от индивидуальных прозвищ к коллективным фамильным именам - прошли и официальные, паспортные фамилии, в которых тем самым оказываются отраженными быт, традиции, культура народа и его мировоззрение.
Замечено, что прозвищ с положительной семантикой (поведение человека, описание его внешнего облика, интеллектуальных и физических способностей) гораздо меньше, чем прозвищ с отрицательной семантикой.
Важно отметить, что в культурных традициях тамбовских жителей отмечаются ценностные противопоставления (добро -зло, плохо - хорошо), т. е. мышление русского человека бинарно. Однако в одних случаях маркируется отрицательная оценка, а в других, что гораздо реже, маркируется положительная. Замечено, что в тамбовских говорах яркий самобытный пласт лексики отражают языковые единицы, характеризующие отрицательные эмоции. Это прозвища, клички, ругательства. В сельском быту употребление таких слов отмечается, разумеется, больше в речи женщин, нежели мужчин, как экспрессивное средство вербализовать самые сокровенные недобрые мысли. Активность употребления подобного рода слов объясняется тем, что СЛОВОМ человек пытается снять эмоциональное напряжение, которое сегодня зовется стрессом. Названный факт характерен для всей ономастической системы в целом. Преобладают слова и
устойчивые сочетания слов, обозначающие отрицательные качества человека, причем чаще всего со сниженно-оценочной коннотацией. Все положительное, на наш взгляд, воспринимается в народной среде как норма, а все отрицательное должно выделяться и подлежать высмеиванию.
Любопытно, что для отрицательной характеристики человека в живых тамбовских говорах используются различные типы имен собственных, т. е. прозвища, являющие собой трансформировавшиеся женские имена. Так, личные календарные имена МАрфа, МатрЕна, АкулИна, ДУня превратились в существительные нарицательные. Ср.: «оделась акУлькой», «акулИнка ты наша»
(акулька - презрительное от Акулина). «Ну и матрЕнкой ты стала» (матренка - пренебрежительное от имени Матрена). «Вот ду-нЯша пошла» - уничижительное от ласкательного имени Дуняшка. В сельской среде отмечено устойчивое выражение «Чтоб тебе анчуткой стать» (быть тебе нежеланной для мужчины). Слово анчутка в тамбовских говорах означает «нечистая сила». Отсюда и становится понятным недоброе экспрессивное пожелание.
Возникает вопрос, почему те или иные имена превращаются в нарицательные существительные? Это связано с их ярко выраженной социальной характеристикой, поскольку некогда в деревенском быту это были самые употребительные имена. Они входили в десятку самых распространенных имен крестьян в крепостной России. Интересно, что собственные мужские имена, перешедшие в имена нарицательные и служащие для отрицательной характеристики внешнего облика человека, нами не обнаружены.
Прозвища дают богатейший материал для изучения менталитета людей, их вкусов, их идеалов и т. п. Оценка людей чаще всего идет по принципу: хорошо (т. е. достойно похвалы, одобрения) - плохо (т. е. то, что осуждается). Оценка физических, психических и других достоинств/недостатков людей зависит и от самой структуры общества, и от того социального коллектива, в котором прозвище появилось. Моральные, нравственные, этические нормы явно прочитываются в прозвищах, которые функционируют в том или ином регионе [2, с. 135-168].
Таким образом, в результате проведенного исследования удалось выявить следующее.
Прозвище становится достоянием всех членов семьи, если оно нейтральное, не носит экспрессивной окраски.
Прозвище переходит на всех членов семьи, если оно обладает высокой степенью экспрессивности.
Прозвище переходит не на всех членов семьи, а только на определенную ее часть.
Прозвище не переходит на всех членов семьи поголовно.
В настоящее время отмечается стирание границ в употреблении имени и прозвища возрастными группами, а также группами отдельных социальных слоев населения.
1. Журавлев А.Ф. Технические возможности русского языка в области номинации // Способы номинации в современном русском языке. М., 1982. С. 123.
2. Щербак А.С. Проблемы изучения региональной ономастики. Ономастикон Тамбовской области: монография. Тамбов, 2006. С. 147-168.
3. Бахвалова Т.В. Характеристика интеллектуальных способностей человека лексическими и фразеологическими средствами языка (на материале орловских говоров). Орел, 1993.
4. Шостка Е.С. Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2009.
5. Щербак А. С., Бурыкин А.А. К проблеме выявления отличительных особенностей прозвищ от личного имени // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2009. № 9.
6. Никонов В.А. Имя и общество. М., 1974.
7. Никонов В.А. Личное имя - социальный знак // Советская этнография. 1967. № 5. С. 157-158.
8. Шостка Е.С., Щербак А. С. О происхождении прозвищной фамилии Гоголь // Личность и национальные культурные традиции. К юбилеям А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя. Тамбов, 2009. С. 162-166.
9. Дмитриева Л.И., Щербак А.С. Нестандартные фамилии Тамбовской области. СПб., 2004.
Поступила в редакцию г.
UDC 413.13
REGIONAL NICKNAMES: SECONDARY NOMINATION
Antonina Semyonavna Shcherbak, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Doctor of Philology, Professor of Russian Language Department, e-mail: [email protected]
Oksana Vladimirovna Mezhuyeva, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Student of Philology Institute, e-mail: [email protected]
The article is devoted to the study of modern nicknames on Tambov region territory as special anthroponimic category, which are constant. The five groups of nicknames, which go to the bases of family names, which let to show universal anth-roponimic quality of separate onomastic figures, are scrutinized.
Key words: regional nicknames; family and noun nicknames; ways of nickname word formation.
