CC BY
193
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
5
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА МОДЕРНИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ РОССИЙСКОГО КАВКАЗА: ПРОБЛЕМЫ И СТРАТЕГИИ1
КОЛЕСНИКОВ Ю.С.,
доктор экономических наук, профессор, заведующий отделом региональной экономики и социологии, экономики инноваций и менеджмента Северо-Кавказского НИИ экономических и социальных проблем,
Южный федеральный университет e-mail: [email protected]
В статье дан анализ опыта реализации на Северном Кавказе различных стратегий региональной экономической политики, представлены основные особенности институциональной среды экономики региона, факторы и причины, тормозящие процессы модернизации на Северном Кавказе, предложены альтернативные стратегии региональной экономической политики модернизации Северного Кавказа, ключевой из которых является, по мнению автора, капитализация территориальных ресурсов.
Ключевые слова: регион, региональная политика, модернизация, институциональная среда, капитализация территории, хозяйственные уклады, этноэкономика, стратегии.
The analysis of experience of realization on North Caucasus of different strategies of regional economic politics is given in the article, the basic features of institutional environment of economy of region are presented, factors and reasons, braking the processes of modernisation on North Caucasus, alternative strategies of regional economic politics of modernisation of North Caucasus, key from that there is capitalization of territorial resources, are offered.
Keywords: Region, regional politics, modernisation, institutional environment, capitalization of territory, economic modes, ethnic economy, strategies.
Коды классификатора JEL: O11, O18. К постановке проблемы
За последние 10-15 лет федеральная региональная экономическая политика использовала минимум 5 модификаций региональных стратегий (в том числе на Северном Кавказе):
1. Стратегия «выравнивания» уровня социально-экономического развития регионов. Результат — неоднородность экономического пространства страны увеличилась (хотя по отдельным макрорегионам (федеральным округам) внутрирегиональные различия по некоторым социальным показателям уменьшаются), расслоение между регионами возросло, в том числе между Северным Кавказом и экономически развитыми, продвинутыми регионами России.
2. Стратегия «удвоения ВВП». Результат — удвоение достигнуто, качество роста — нет, вклад инновационного сектора экономики Северного Кавказа в ВВП — мизерный.
3. Стратегия приоритетной поддержки регионов — «локомотивов роста». Результат — нарастание региональной дивергенции, «свертывание» социально-экономического пространства периферийных регионов — не- «локомотивов», нарастание социальных контрастов в регионах с многоукладной экономикой, к которым относится и Северный Кавказ.
4. Стратегия создания в регионе новых рабочих мест путем реализации инвестиционных мегапроектов (Сочи-2014, «Высота 5642», целеориентированного на создание горнолыжного туристического кластера и др.). Результат — новые рабочие места создаются, но поскольку они непосредственно не связаны с очагами безработицы, то радикально снизить ее общий уровень на Северном Кавказе пока не получается. У крупных бюджетных инвестиционных проектов имеются немалые риски — их реализация требует высокой мобильности населения и, соответственно, дешевого жилья, специфических профессиональных компетенций, которых зачастую просто нет у имеющейся «под рукой» рабочей силы. (Примеры: г. Грозный-сити отстроили турецкие строители, на объектах 1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 11-02-00002а).
© Ю.С. Колесников, 2012
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2012 ^ Том 10 № 3 Часть 3
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2012 ^ Том 10 № 3 Часть 3
Олимпиады занята отнюдь не рабочая сила из республик Северного Кавказа, а мигранты из других регионов, в том числе из-за рубежа. С каждым годом квота приема иностранных рабочих и специалистов увеличивается, например, в Краснодарском крае).
5. Наконец, стратегия «заливания» бюджетов республик Северного Кавказа средствами из федерального бюджета. Результат — за 10 лет федеральный бюджет вложил в развитие Северного Кавказа 800 млрд руб. Причем, если в 2000 г. речь шла о 15 млрд, то сейчас поступает ежегодно 180 млрд. Рост — в 12 раз. «И все же кардинально изменить характер региональной экономики не удалось» — это оценка В.В. Путина [1]. (Однако, и эти средства не выглядят чрезмерными, если сравнить их объем с теми финансовыми ресурсами, которые были вложены в модернизацию такой страны, как Грузия. За пять лет (2004-2008 гг.) иностранные инвестиции (США и Евросоюза) в экономику Грузии составили 5,027 млн долл. [2]).
Как итог — потеря стимула к экономическому развитию и инновациям у местных элит, рост бюджетоориентированной ренты как ключевого мотива деятельности менеджмента, рост дотаций — этого нерыночного инструмента, вынужденно используемого федеральным центром для обеспечения социальных мандатов и равенства исполнения социальных гарантий государства. Но дотации не имеют никакого отношения к модернизации.
Таким образом, те финансовые ресурсы, которые федеральный центр был способен вложить в модернизацион-ный импульс на Северном Кавказе в рамках тех стратегий и инструментов региональной политики, которые были использованы, не дали ожидаемых результатов. Более того, их основная часть изначально не имела модернизацион-ного вектора, не обладала критической массой, необходимой для преодоления исторической инерции в организации хозяйственной жизни в регионе.
По-видимому, институциональные условия, в которых осуществляется экономическая, хозяйственная, инвестиционная деятельность на Северном Кавказе оказались здесь ключевым фактором. В чем же состоят особенности институциональной среды, исторически сложившиеся в этом периферийном регионе, которые тормозят модернизацию его экономики на протяжении всего ХХ - первого десятилетия XXI вв.?
Особенности институциональной среды экономики на Северном Кавказе
Сегодня имеется достаточное количество профессионально добротных работ по российскому Кавказу, формирующих системное представление о характере институциональной среды хозяйственно-экономической деятельности в регионе. (К их числу следует отнести фундаментальную монографию коллектива ученых Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ «Северный Кавказ: модернизационный вызов». М.: Дело, 2011; Атлас социально-экономических проблем, угроз и рисков Юга России. М.: ЮНИ, 2009-2012; Атлас социально-экономического развития Юга России. М.: Вузовская книга, 2011, а также монографии А.Г. Дружинина, Ж.Д. Дармиловой, С.Б. Галичиевой, С.А. Липиной, И.П. Батаева, Р.А. Канцерова, В.Н. Овчинникова, С.Я. Сущего, В.В. Черноуса и др.).
Как следует из теории институциональной экономики, ключевые факторы формирования институциональных условий экономической модернизации — гарантии прав собственности и принуждение к исполнению контрактов.
В республиках Северного Кавказа, как выявлено и эмпирически верифицировано в ряде вышеуказанных работ, эти ключевые предпосылки по многим параметрам хозяйственной практики отсутствуют.
Первое — отсутствие заинтересованности в долгосрочных вложениях, так как права собственности не гарантированы и в результате действий конкурентов, государственных структур или криминала могут быть перераспределены или изъяты (рейдерские захваты, неправомерное судебное решение, насильственное изъятие криминалом). Покупка бизнесом, предпринимателями или просто жителями Северного Кавказа недвижимости в соседних регионах (Ставропольском крае — Кисловодск, Пятигорск, Кавминводы, Краснодарском крае — Сочи, Туапсе, Анапа и др.) — тому подтверждение. То есть при наличии инвестиционных ресурсов отсутствует стимул к их производительному использованию на месте — в регионе проживания.
Второе — существование серьезных ограничений и проблем в деле превращения накоплений домохозяйств в капитал, т. е. отсутствие условий капитализации накопленных ресурсов домохозяйств. Например, в Кабардино-Балкарии существует мораторий на приватизацию земли. Земля находится в собственности домохозяйств, но ее границы закреплены неформальными правилами, с ней осуществляются сделки, которые в локальных рамках поселения носят лигитимный характер. Однако официально не оформленное право собственности на землю не позволяет включать земельный надел в рыночный оборот или предлагать в качестве залога.
Третье — сложившийся механизм судебной защиты испытывает огромное давление неформальных практик, во многом зависит от позиций клановых, религиозных сообществ, принадлежности к «титульной нации» и т. п.
Как отмечают специалисты, в нормативном пространстве республик Северного Кавказа сталкиваются несовместимые нормы разных типов социальной самоорганизации, в том числе нормы адатной регуляции, допустимые в примордиально-этнических сообществах, и нормы современной европеизированной системы абстрактного права и сложной системы судопроизводства [10, С. 50].
Путь установления баланса между ними проходит через признание наличия нормативного плюрализма в социально-правовом пространстве российского Кавказа.
Стратегия экономического развития региона должна, очевидно, учитывать ослабление (или утерю) у части населения российской гражданской идентичности и необходимость преодоления закрытости адатных сообществ, в том числе путем сохранения этнического полиюридизма [10, С. 44].
В силу этих институциональных особенностей социальной организации экономики на Северном Кавказе модернизация здесь предполагает необходимость более адекватной по содержанию и органичной по форме социализации хозяйственных практик.
В России, как и во всем мире, идентифицируются две основные стратегии модернизации (по источнику модер-низационного импульса) — «модернизация снизу» и «модернизация сверху». В первом случае развитие экономики, хозяйственных практик осуществляется путем органической эволюции, постепенного накопления ресурсов и их капитализации.
Во втором случае — «модернизация сверху» — экономический рост осуществляется за счет прихода в регион крупного инвестора (в том числе государства), крупной транснациональной или национальной корпорации.
В первом случае — «модернизация снизу» — малый и средний бизнес на Северном Кавказе наталкивается, прежде всего, на ограничения — это барьеры легализации («коррупционная надбавка» в цене продукции по некоторым оценкам составляет от 15 до 40%). К этому добавляются нагрузки «социальной ответственности», когда для защиты своего бизнеса предприниматели вынуждены брать на себя значительные объемы квазибюджетных расходов — от строительства стадиона до ремонта дорог.
В результате рыночный сегмент экономики остается теневым, фрагментированным, низкотехнологичным, а мо-дернизационные усилия попадают в институциональную ловушку, упираются во внешние ограничения, навязываемые властью, криминальной системой.
Для стратегии «модернизация сверху» весьма серьезными являются ограничения и риски, вытекающие из соотношения сил и «веса» акторов в системе «инорегиональный бизнес-местная власть». К ним относятся нестабильность административного ресурса поддержки из-за неурегулированности прав собственности и отсутствия универсальных «правил игры»; зависимость судьбы инвестиционного проекта от сложившейся в регионе системы статусов и рангов, административной иерархии, обладающей большой лоббистской силой в локальной институциональной среде, при этом «модернизационность» проекта теряет свое значение и главным становится его близость к интересам местных стейкхолдеров.
Таким образом, модернизация «сверху», как и модернизация «снизу» наталкиваются в регионе на серьезные институциональные ограничения, связанные прежде всего с бинарным характером социальной организации хозяйственных практик на Северном Кавказе.
Анализ динамики основных макроэкономических показателей развития региона в конце ХХ - первом десятилетии XXI вв. показывает низкую продуктивность традиционных моделей региональной политики (ориентированной или на выравнивание уровня социально-экономического развития субъектов РФ, или на приоритетную поддержку регионов-локомотивов), концептуально не замечающих особенностей его институциональной среды и социальной организации хозяйственных практик.
В 2010 г. разрыв по показателям объема ВРП на душу населения между отдельными российскими регионами составил 18,9 раза, что предполагает необходимость поддержания на протяжении 10-15 лет темпов роста ВРП регионов-аутсайдеров (к которым относится и российский Кавказ) на уровне 15-20% для достижения ими среднероссийского уровня по основным показателям при сохранении темпов роста ВВП РФ на уровне 3-5% в год [6], что невозможно даже при многократном увеличении бюджетных вливаний в экономику Северного Кавказа.
В связи с этим возникает необходимость разработки альтернативной модели региональной политики на Северном Кавказе, ключевой стратегией которой стали бы увеличение капитализации внутренних ресурсов региона, рост стоимости активов, человеческого капитала и среды жизни локального социума (недвижимости, природных ресурсов, инфраструктуры, коммуникаций, образования, здравоохранения, мобильного капитала). Как известно, в условиях современной межрегиональной конкурентной борьбы за капиталы и финансовые ресурсы инвестиционная и социальная привлекательность региона для крупных корпораций-нерезидентов определяется не наличием определенного вида ресурсов и их запасами, а условиями их капитализации и возможностями вовлечения в национальный и мировой рынок.
Для России в целом проблема капитализации ее обширной территории в XXI в. становится ключевой. Удельная капитализация совокупных ресурсов территории России, по некоторым оценкам, в 5 раз ниже (а по ряду регионов, в том числе Северному Кавказу - в 30 раз ниже), чем в среднем по развитым и развивающимся странам [9]. Капитализация рабочей силы, инженерной и научной компетенции в России в 4 раза ниже, чем на Западе.
Реализация ориентированной на рост стоимости активов региональной стратегии происходит при условии их вовлечения во внешние цепочки создания стоимости, увеличения генерирующих денежные потоки активов, расширения специализации региона, а также генерации собственных цепочек создания стоимости на основе местных бизнес-структур. В соответствии с этим реализация целевых программ регионального развития обусловливает необходимость и предпочтительность применения метода капитализации доходов и выделения основных генераторов в составе источников будущих денежных потоков.
К числу последних на российском Кавказе, кроме государства, следует отнести крупный инорегиональный бизнес, субъекты малого предпринимательства, в том числе этнического (этноэкономика), и домохозяйства. Причем, учитывая, что на российском Кавказе в генерировании денежных потоков приоритет принадлежит мелкотоварному, сервисному укладу и домохозяйствам, наиболее эффективной стратегией капитализации может быть привлечение в регион торгового и сервисного капитала.
По нашим расчетам на мелкотоварный сектор приходится 54-56% экономики Северного Кавказа. Ядро же этого сектора составляет этническое предпринимательство. И в случае создания соответствующих институциональных
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2012 ^ Том 10 № 3 Часть 3
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2012 ^ Том 10 № 3 Часть 3
условий (правовых, транспортных, информационных, логистических, развития потребительской кооперации, микрофинансирования и т. п.) малое этническое предпринимательство может существенно повысить уровень капитализации территории. Именно в сферу торговли, транспорта, логистики, услуг активно вошел и крупный бизнес.
При этом анализ показывает, что ключевыми объектами кластерной политики крупного бизнеса являются:
• межрегиональный зерново-масличный кластер;
• портово-логистический комплекс;
• курортно-рекреационный кластер;
• промышленные кластеры экспортной ориентации.
В республиках Северного Кавказа действуют 16 (из 150) крупнейших компаний, в том числе: ОАО «Газпром», ОАО «Связьинвест», ОАО «НК Роснефть», ОАО «Лукойл», ЗАО «Евроцемент групп», ОАО «Уральская горно-металлургическая компания», АКБ «Межпромбанк» (ОАО), ООО «РостАгро», агропромышленная группа «Юг Руси», ОАО «Югтранзитсервис», ООО «Валери», компания «Валери-Трейд», агропромышленная компания «Астон» (ОАО), ООО «Золотая семечка», ОАО «Южная телекоммуникационная компания» (ЮТК), ООО «ИСК Тандем-Юг».
К этой группе крупнейших российских корпораций примыкают иностранные компании, работающие на Юге России, в том числе: Enel Investment Holding B.V. (Италия), Metro Group, Глория Джинс, EBRD (Европейский банк реконструкции и развития), DEG (таможенная корпорация инвестиций и развития), Филипп Моррис, Тетра Лаваль, Royal Dutch Shell, Gerrus Group, Chateau Le Grand Vostok, SVL Group, Сосьете Женераль Восток (BSGV), Pepsico, France-Caucase, Astor Dress & Sonmer Consrotium, Caisse des Deportset Consignation.
Крупный бизнес в регионе в настоящее время представлен сетевыми структурами, аутсорингом, финансовыми группами и банками.
Весьма показательна и структура отраслей экономики региона, куда направлены инвестиционные потоки. В ней отрасли индустриального сектора экономики представлены незначительно (табл. 1).
Таблица 1
Отраслевая структура привлекаемых инвестиций в соответствии с соглашениями, заключенными на Сочинском экономическом форуме в 2012 г. (%) [8]
1. Жилищное строительство 28,0
2. Курортно-туристический комплекс 21,0
3. Агропромышленный комплекс 16,0
4. Топливно-энергетический комплекс 15,0
5. Промышленность 8,5
6. Транспорт 6,3
7. другие 5,2
Стабилизация ситуации на Северном Кавказе несколько усилила интерес крупного бизнеса к предприятиям добывающей промышленности региона. В частности, корпорация «Евроцемент» приобрела цементный завод, а Уральская горно-металлургическая компания купила Урупский горно-обогатительный комплекс на территории Кабардино-Балкарии, а также завод «Электроцинк» в Северной Осетии. В Карачаево-Черкесии «Межпромбанк» приобрел в собственность угольный разрез.
В связи с этим приведем мнение одного из успешных предпринимателей на Северном Кавказе, первого заместителя генерального директора ГУП «Новострой», заслуженного строителя Республики Дагестан Керима Сунгурова: «В Северо-Кавказском регионе много отраслей, которые могли бы заинтересовать как российских, так и зарубежных инвесторов: агропромышленный комплекс, электроэнергетика, туризм, полезные ископаемые... Развитие упомянутых отраслей путем создания совместных предприятий со смешанным иностранным капиталом, благоприятные условия для ведения бизнеса, устранение коррупционно-бюрократических проволочек — все это, думаю, подтолкнет решение сложных проблем Северного Кавказа» [11].
Частным следствием выбора указанных направлений и условий капитализации ресурсов региона, является вывод, что развитие промышленного производства, по-видимому, будет иметь для региона отнюдь не ключевое значение и, следовательно, стратегия реиндустриализации, позиционируемая в качестве базовой в модернизации экономики России, не может быть приоритетной для Северного Кавказа.
Альтернативные стратегии модернизации экономики российского Кавказа
Учитывая специфику институциональной среды и сложившуюся социальную организацию хозяйственных практик, на Северном Кавказе могут оказаться успешными модели модернизации, известные в мировой практике как модели «креативной адаптации» с органическим включением в хозяйственные практики этнокультурных особенностей поведения и традиций, связанных с менталитетом этноса. Именно этот вариант модернизации создаст институциональные условия для роста капитализации территориальных ресурсов.
На VII конференции организации экономического сотрудничества и развития по проблемам неурбанизированных территорий был сформулирован императив их развития, в соответствии с которым приоритетными являются
стимулирование инноваций в инфраструктурных отраслях, сфере малого и среднего бизнеса, развитие национальной культуры и туризма, а также расширение торговой и производственной кооперации. Все это целиком относится и к Северному Кавказу.
Рост капитализации всех активов, расположенных на территории региона, следует связывать прежде всего со следующими факторами:
1) формированием сегмента высокотехнологичных услуг в курортно-рекреационном кластере. Весьма обнадеживает динамика инвестиций в эту сферу экономики региона, которую демонстрирует Сочинский международный инвестиционный форум (табл. 2);
Таблица 2
Объем инвестиционных соглашений, заключенных на Сочинских форумах (млрд руб.) [8]
2007 г. 560,0
2008 г. 622,0
2009 г. 481,8
2010 г. 768,0
2011 г. 886,8
2) развитием Северного Кавказа как рекреационного региона общероссийского и мирового значения, в котором ключевыми активами выступают его уникальные природные и климатические условия и ресурсы. В целом, в данном случае следует говорить о необходимости поддержания и капитализации экосистемной функции Северного Кавказа как одного из приоритетов модернизации экономики региона.
В России многие территории, сохранившие богатую природу, фактически являются экологическими донорами. Очевидно, что для сохранения природы регионы должны идти на определенные экономические «жертвы», ограничивая экономическую активность природоэксплуатирующих и загрязняющих производств. Другие регионы, не имеющие подобных экологических ограничений, могут беспрепятственно развивать свою экономику, обеспечивая рост доходов населения.
В целом оценка экосистемных услуг должна включать стоимость неиспользования, охраны и приумножения определенных природных ресурсов и услуг. Необходимо создать механизм обеспечения таких компенсационных платежей за экосистемные услуги на всех уровнях: макро-, мезо- и микроэкономическом.
Идентификация экосистемных услуг, их экономическая оценка из теоретического дискурса должна перерасти в практическую, институциональную область. Эта модель экономики экосистемных услуг регионов была выдвинута и поддержана на международной конференции «Рио-20» [6, С. 50-51]. И с этой точки зрения, как представляется, ключевой основой повышения уровня капитализации региона может быть реализация для России экосистемной функции горных территорий Северного Кавказа;
3) социализацией экономики, т. е. институциональным приспособлением экономики к человеческому капиталу, социокультурной идентичности населения, развитием видов предпринимательской деятельности, основанных на частном семейном капитале, развитием малого бизнеса, в том числе малых инновационных предприятий, ориентированных на местный спрос в услугах (отдых, охрана здоровья, туризм, развлечения и т. п.), иными словами — развитием тех видов экономической активности, которые способствуют повышению уровня капитализации человеческого капитала и местных ресурсов;
4) развитием институтов и инфраструктуры человеконцентрированных видов хозяйственной экономической деятельности: общинного землепользования, потребительской кооперации, микрофинансирования, аутсорсинга и т. п.;
5) стратегией капитализации территориальных ресурсов, требующей, кроме развития рынка недвижимости, корпоратизации госимущества, создания инфраструктуры инновационной деятельности, государственного регулирования политики включения крупных инорегиональных структур в региональную экономику, повышения эффективности нормативно-правовой защиты региональных ресурсов и регионального имущества от избыточного давления экстерриториального капитала. В состав ключевых акторов федеральной региональной политики должны быть включены новые игроки в пространстве региональных экономик, определяющие отныне процесс капитализации территории, — крупные корпоративные структуры («нерезиденты») и крупные сетевые бизнес-структуры. При обсуждении проекта ФЗ «О государственном стратегическом планировании» на XI общероссийском форуме «Стратегическое планирование в регионах и городах России» (Санкт-Петербург, октябрь 2012 г.) было подчеркнуто, что действующие региональные стратегии не в полной мере учитывают программы развития крупных компаний, стратегических предприятий [12];
6) стратегией модернизации институтов этноэкономики, оптимизацией форм организации хозяйственных укладов в регионе на базе технологий их корпоратизации, включения в сетевые хозяйственные взаимодействия и др. Особое значение имеют при этом меры по снятию институциональных дефицитов в развитии предпринимательства во всех секторах многоукладного хозяйства регионов, в том числе — комплекс социальных технологий по преодолению этнических барьеров в межрегиональном бизнес-взаимодействии, а также создание более адекватного механизма перераспределения природной ренты в практике использования конкурентных локальных ресурсов;
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2012 ^ Том 10 № 3 Часть 3
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2012 ^ Том 10 № 3 Часть 3
7) стратегией конвергенции разобщенных рынков Северного Кавказа на базе создания современной транспортнологистической инфраструктуры.
Следует отметить еще один аспект модернизации, который относится к характеристике внешних условий модернизации региона.
Как показывает опыт последнего десятилетия, пограничные регионы России — Калининградский анклав и Дальневосточный федеральный округ —развиваются в значительной степени благодаря в первом случае — западным инвесторам и экономическому взаимодействию с европейским бизнесом, во втором — ресурсам и капиталам Китая, поступающим по каналам пограничного торгово-экономического сотрудничества с ним, а также миграционным потоком рабочей силы на дефицитные рынки труда Дальневосточного федерального округа. В отличие от этих двух, третий пограничный регион — СКФО — до сих пор не имеет устойчивого вектора внешнеэкономического развития, испытывает дефицит иностранных инвестиций, а геополитическое давление ключевых игроков (США, Англия, Франция, Иран, Турция) на кавказском направлении, фактически лишает макрорегион подпитки со стороны ресурсов глобальной экономики. Поэтому на Северо-Кавказском направлении, по-видимому, нужны новая геополитическая стратегия и дипломатия по защите российских интересов.
В этом контексте на федеральном уровне разработки и реализации контентов региональной экономической политики важны усилия по выработке стратегий, обеспечивающих не столько формирование конкурентной среды для субъектов РФ на Северном Кавказе, сколько конструирование «институтов развития» для конвергенции республик между собой и регионами остальной части России. Это важно и с точки зрения выстраивания политики, противодействующей очевидным усилиям других геополитических сил по вытеснению России с Кавказа.
Поэтому одной из ключевых составляющих стратегий модернизации региона, по-видимому, должна стать долгосрочная целенаправленная внешнеэкономическая политика по привлечению ресурсов стран ЧерноморскоКаспийского региона, изменению инвестиционного климата в геоэкономическом пространстве Северного Кавказа.
Таким образом, для Северного Кавказа наиболее адекватными представляются три альтернативных стратегии экономической политики модернизации: а) капитализация территориальных ресурсов: формирование механизмов их включения в воспроизводственные цепочки добавленной стоимости, в том числе с учетом возможностей геоэко-номического пространства российского Кавказа; б) социализация экономики путем создания институтов органического включения предпринимательских структур ее основных экономических укладов в корпоративную сетевую экономику и национальный рынок, развитие человекоцентрированных видов хозяйственной деятельности; в) государственная поддержка и развитие бюджетных и рыночных инвестиционных механизмов реализации экосистемной функции Северного Кавказа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вестник «Северный Кавказ», 2010. № 2.
2. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.investingeorgia.org.
3. Регионы России: социально-экономические показатели. Статсборник. М., 2011.
4. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://fcp.vpk.m/egi-bin/cis/fcp/cgi/fcp/viewfcp/view/2007?fcp_code=4800.
5. Северный Кавказ: модернизационный вызов. М.: Дело, 2011.
6. На пути к устойчивому развитию России. «Зеленая» экономика и модернизация. 2012. № 60.
7. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.minregion.ru.
8. Российская газета. 2012 г. 19 сентября.
9. Арабкин В.В. Капитализация территорий // Школа по методологии «Капитализация и виды капиталов». 2003. 21 августа / [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.shkp.ru/lib/archive/metodologies/kapital/pro-gramma.
10. ГурбаВ.Н. Терроризм в регионах адатных культур (на примере Северо- Кавказского региона). Автореф. дисс... докт. социол. наук. Новочеркасск, 2011.
11. Российская газета. 2012 г. 31 октября.
12. Российская газета. 2012 г. 7 ноября.
