CC BY
192
Г еннадий КОРЕПАНОВ Региональная идентичность как базовая категория социологии регионального развития
В настоящее время в политологии и социологии усилился научный и
практический интерес к проблеме идентичности как таковой и региональной идентичности в частности. Так, в последнем номере журнала «Политические исследования» представлена тематическая подборка из семи статей по теме «Многоликая идентичность и новые политические вызовы»1; коллектив авторов Института социологии РАН опубликовал исследование по современным проблемам российской идентичности .
В социологической и социально-психологической традициях теория социальной идентичности развивалась как концепция объяснения групповых и межгрупповых феноменов в терминах их преимущественного порождения «коллективным Я».
Одним из оснований теоретико-методологического анализа социальной идентификации является диспозиционная теория регуляции социального поведения личности В.А. Ядова1, которая стала рассматривать социальную идентичность как относительно устойчивое диспозиционное образование. Следуя данной научной традиции, в теоретическом плане, по мнению автора данной статьи, понятие «социальная идентичность» можно конвертировать в понятие «региональная идентичность» - конечно, при определённых условиях. Эти опосредующие условия, по мнению автора статьи, таковы.
Во-первых, обязательный учёт индивидуальных когнитивных механизмов и мотиваций, которые лежат в основе формирования не только межличностных связей, но также и его эмоциональных связей с данным
1 См.: Политические исследования, 2008, №3. Тема номера: Многоликая идентичность и новые политические вызовы.
2 См.: Российская идентичность в социологическом измерении : информационноаналитический бюллетень Института социологии Российской академии наук. Выпуск №3, 2008. -М.: ИС РАН, 2008, стр. 72. Первую попытку всмотреться через «социологическое зеркало» в особенности российской идентичности под воздействием трансформационных процессов учёные Института социологии РАН предприняли ещё в июне-июле 1998 г.
3 См.: Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности / Под ред. В. А. Ядова. — Л., 1979, стр. 47-87 (гл. 3 «Диспозиционная структура»); Процессы идентификации российских граждан в социальном пространстве «своих» и «несвоих» групп и сообществ (1999—2002 гг.). Мастер-класс профессора В. А. Ядова. — М.: Аспект Пресс, 2004, стр. 326.
местом. Тем самым реализуется психологический компонент идентификации. Данное условие предполагает детальный анализ параметров социального контекста, а именно: наличие социально значимых групп на данной территории, возможности доступа в эти группы новых членов, степень проницаемости и открытости групп, особенности межличностных связей, особенности межгрупповых контактов. Важен учёт влияния идентификации на индивидуальные чувства человека и отношения его Я с другими; важен также учёт действий, мотивированных социально-заданными трактовками этих отношений в данном локальном (территориальном) контексте.
Во-вторых, формирование и опыт региональной идентичности тесным образом связаны с поддержанием социального порядка на уровне региона (территории); поэтому объектом исследовательского интереса здесь являются социально-региональные роли и опосредованные ими интеракции; речь идет о том, как социальные ожидания, которые обусловлены конкретными социальными идентичностями, поддерживают тип поведения, отвечающий существующим социальным нормам. Так, индивид осуществляет активный поиск адекватной ему социальной региональной группы (например, группы с высоким статусом), изменяет свои мотивации и оценки только в том случае, если членство в искомой группе оказывается для него невозможным.
Наконец, в-третьих, очень важен учёт социокультурных стереотипов, определяющих общий склад сознания жителей данного региона, их базовые жизненные ценности, мотивации, способы восприятия действительности, понимаемые как относительно устойчивое диспозиционное образование, в итоге обеспечивающее достаточно надёжную их трансляцию как во времени, так и в пространстве.
В результате проведённого понятийного анализа можно утверждать, что региональная идентичность - это переживаемые и осознаваемые смыслы и ценности той или иной системы локальной общности, формирующие
«практическое чувство» (самосознание) территориальной принадлежности индивида и группы.
Выделяют две составляющих региональной идентичности — объективную и субъективную. В объективном плане региональная идентичность часто выступает как процесс интерпретации региональной уникальности, когда данный регион становится институционализированным в определенном виде сообщества.
В субъективном плане региональная идентичность выступает как осознание интересов, индивидуальных когнитивных механизмов, мотивации индивидом, которые лежат в основе формирования межличностных связей; групповых и межгрупповых феноменов в терминах их преимущественного порождения коллективным региональным сознанием. Следует обратить внимание на тот факт, что понимание идентичности как категории, обозначающей переход объективности в субъективность и, наоборот, субъективного в объективное - важный методологический момент также и для определения категории экономико-социологического регионального интереса. Использование данного подхода позволяет рассматривать территорию не только как жизнедеятельность сообщества, но и как жизнедеятельность элиты, которые выступают от имени сообществ, представляя в той или иной степени их интересы.
Всегда имеется глубокая связь между региональной идентичностью и региональным интересом, особенно в политическом смысле. Региональный (локальный) политический интерес в своём «чистом виде» может представлять собой синтез разнообразных интересов местного сообщества, происходящий под воздействием сугубо местных, уникальных условий. Особенностью регионального интереса является его уникальность, несводимость к простой сумме тех или иных интересов нерегионального происхождения. Конкретные составляющие регионального интереса в то же время имеют как духовный (идеальный) (защита местных культурных особенностей), так и материальный (экономический) характер. Одной из составляющих региональной идентичности
может быть борьба за политический статус региона как условие реализации духовных или материальных потребностей местной элиты 1.
В определении регионального (локального) интереса и региональной идентичности основной упор часто делается на политическую составляющую, и более того, в отношении развитого регионального сообщества политическая составляющая объявляется «первичной». Считается, что только «политически развитое» территориальное сообщество, имеющее региональные интересы, может рассматриваться «в качестве аналога социальной группы»1. На наш взгляд, в контексте экономической социологии, однако, всё далеко не так просто — в развитом локальном сообществе «первичными элементами» идентичности могут быть и социально-экономические, и символические (духовные), и морально-нравственные, а не только «чисто политические» или «чисто экономические» детерминанты её развития.
Так, особенности тюменской региональной идентичности заключаются в том, что она амбивалентна: опросы показали исключительную сложность, многоуровневость и многозначность идентификации себя частью населения в разном качестве. Согласно одной точке зрения, Тюменский регион (а также и те жители, которые идентифицируют себя с ним) - это нефтяная и газовая столица Российской державы, согласно другой точке зрения - это колония, эксплуатируемая центром. Однако жизнь людей, населяющих тюменскую землю, их «коллективное региональное Я» намного шире и глубже этой «ресурсной парадигмы». По выражению губернатора Тюменской области В. Якушева, для России Тюмень - это и столица нефтегазового региона, и её нефтяной символ, и мировой бренд 2, а не только, допустим, политическая составляющая социальной идентичности тюменцев.
1 См.: Туровский Р.Ф. Центр и регионы: проблемы политических отношений: монография. -М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006, стр. 18.
1 См.: Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К. и др. Сравнительная политология сегодня. - М., 2002, стр. 122.
2 Якушев В. Сердце Тюмени // Тюмень: старт века. - Тюмень: Тюменский дом печати, 2006, стр. 365.
Сегодня осуществляется программа «Сотрудничество», работающая в трёх субъектах федерации Тюменской области. Уникальность состоит в том, что этот мегапроект призван сохранять и политическое, и экономическое, и социальное равновесие на всей территории Тюменской области как сложносоставного субъекта Российской Федерации. Подобных проектов экономико-социальной интеграции в сложносоставных российских регионах до сих пор не было. И хотя взаимоотношения северных округов и юга Тюменской области остаются непростыми, чреваты противостояниями по различным региональным интересам, тем не менее взаимно выгодный консенсус находится. Реализация программы «Сотрудничество» привела к мощному синергетическому эффекту во всём Тюменском регионе, одновременно усилив позитивное воздействие соединения ресурсов различных территорий, минимизировав, насколько это возможно, негативные эффекты. Губернатор Тюменской области В. Якушев в этом контексте утверждает: «Интересы - двусторонние, сегодня никто не претендует на главенство. Есть понимание, что мы друг другу необходимы. Надо просто нормально двигаться, нормально сотрудничать. А кто старше, кто главнее -надо выносить за скобки»1. Данная концепция лежит в основе региональной идентичности и регионального интереса Тюменской области.
Переходя от методологически-теоретических рассуждений и разработки аналитических категорий региональной идентичности к их содержательной «наполняемости» и привязке к конкретным явлениям, автор представляет здесь некоторые социологические данные - результаты эмпирических исследований, непосредственно связанных с заявленной проблематикой.
В частности, речь идёт об основных результатах масштабного опроса жителей Тюменского региона, который включает три субъекта Российской Федерации (Тюменская область, Ханты-Мансийский - Югра (ХМАО) и Ямало-Ненецкий (ЯНАО) автономные округа) и вносит значительный вклад в ВНП страны. Исследования в регионе проведены под руководством автора
1 Там же, стр. 366.
статьи при активном содействии областной Думы. Всего было опрошено 4016 человек по опросному листу интервью, разработанному Центром изучения социокультурных изменений Института философии РАН , а также 90 специалистов по анкете эксперта (июнь 2006 г.). Отметим, что хотя концепция инструментария исследования была основана на парадигме антропосоциетального подхода Н.И. Лапина1, тем не менее в неё были включены вопросы, характеризующие степень идентификации населения («свое - чужое») с социально-территориальными структурами: поселение (городское, сельское); административный район, его поселение-центр; регион, его город-центр. В опросе выяснялось, какие из этих структур действительно являются социальными общностями, личностно значимыми для жителей региона («своё»), а какие из них функционируют как необходимые формализованные системы, далекие от личности («чужое»). На уровне методики была операционализирована и верифицирована концепция социального самочувствия как совокупность оценок, которые люди дают себе, своим повседневным взаимодействиям друг с другом, с социальными институтами, территориальными сообществами и обществом в целом2.
Отметим, что некоторые вопросы методики «поля социологического замера идентичностей» в нашем исследовании совпадали с некоторыми другими, в частности с вопросами методики М.К. Горшкова , что позволяет в принципе проводить сопоставительный сравнительный анализ. Это касается и объёма выборок (2000 человек по методике М.К. Горшкова и 4016 человек по нашей методике), и времени проведения опроса (в 2007 г. проводилось исследование М.К. Г оршкова, в 2006 г. - наше исследование), стандартной
2 Социокультурный портрет региона. Типовая программа и методика, методологические проблемы: материалы конференции «Социокультурная карта России и перспективы развития российских регионов» // Под ред. Н.И. Лапина, Л.А. Беляевой. — М.: ИФ РАН, 2006.
1 Лапин Н.И. Регион как поле социального самочувствия россиян и их отношения к институтам власти: Опыт апробации типовой методики «Социологический портрет региона». Часть II: сборник материалов Всероссийской научно-методической конференции / Под ред. В.А. Давыденко, В.В. Мельника, Г.Ф. Ромашкиной. — Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2007, стр. 5—40.
2 Там же, стр. 14.
3 Российская идентичность в социологическом измерении : информационно-аналитический бюллетень Института социологии Российской академии наук / Под общ. ред. М.К. Горшкова. Вып. №3, 2008. - М.: ИС РАН, 2008, стр. 6.
репрезентации выборок (определение числа подлежащих отбору респондентов происходило пропорционально доле населения в возрасте 1665 лет, соответственно, в каждом субъекте РФ. Отбор, наряду с мегаполисом (г. Тюмень), проводился в административных центрах, городах, рабочих поселках и сёлах (деревнях); для соблюдения квот по когортам фиксировался год рождения респондента, что гарантировало высокую степень репрезентативности выборки по возрасту). «Поля социологического замера идентичностей» касались особенностей материально-экономической самоидентификации людей, самооценки социального статуса, рассмотрения структуры жизненных устремлений и других сходных характеристик.
Так, результаты исследования под руководством М.К. Горшкова дали основание констатировать снижение степени удовлетворенности россиян тем, как складывается их жизнь —только четверть населения России в 2007 г. была уверена в том, что в целом их жизнь складывается хорошо (в 2004 г. -35%), ещё 63% были в основном удовлетворены тем, как складывается их жизнь1. В целом практически аналогичные данные (за исключением некоторых региональных особенностей) получены в Тюменской области.
Структура полученных данных по признаку: «Жизнь в целом складывается...» по возрастным когортам совпадает — идёт плавное снижение «довольных своей жизнью» от молодёжи к людям более старшего и зрелого возраста. Так, довольны своей жизнью в когорте 16-25 лет соответственно 41% в России и 42% в Тюменской области, в когорте 26-35 лет — 34% в России и 40% в Тюменской области и т. д., за исключением когорты 56-65 лет, то есть людей, выходящих на пенсию. Особенность данного показателя по Тюменскому региону заключается в том, что на Севере люди, выходящие на пенсию, получают солидную северную надбавку, в отличие от «простых россиян», чем и обусловлено практически ровно в два раза большее (соответственно 15% в России и 30% в Тюменской области) число людей, «довольных своей жизнью», в этой когорте. На
1 Там же, стр. 7.
социальное самочувствие людей оказывает значительное влияние их материальное положение. Рассмотрим, какова доля населения с разным уровнем дохода в составе разных возрастных когорт в России и в Тюменской области.
Социально-материальная самоидентификация населения по слоям — нищие, бедные, необеспеченные, обеспеченные и зажиточные определялась на основе следующего самоотнесения:
• денег не хватает на повседневные затраты — это «нищие»;
• на повседневные затраты уходит вся зарплата — это «бедные»;
• на повседневные затраты хватает, но покупка одежды затруднительна — это «необеспеченные»;
• денег в основном хватает, но для покупки дорогостоящих предметов надо брать в долг — это «обеспеченные»;
• почти на всё хватает, но затруднено приобретение квартиры — это «зажиточные»;
• практически ни в чём себе не отказываем — «богатые».
Нижний слой составляют «нищие» и «бедные» — те, кто оказался в очень тяжелом материальном положении. Это слой с очень низким уровнем социального самочувствия и минимальными ресурсами развития. Слой «необеспеченных» занимает промежуточное положение и отличается от низшего более позитивным самоощущением. Слой «обеспеченных» уже достиг приемлемого уровня жизни и в последние годы его уровень растет высокими темпами. Самый верхний слой объединяет наиболее успешных («зажиточные» и «богатые»).
Если сопоставить данные в когортах 16—55 лет, в России и в Тюменской области их число примерно сопоставимо (10—13% по России и 7—8% по Тюменской области), что вполне объяснимо — определённый процент «нищих» есть везде, даже в сверхбогатом Нью-Йорке. Число людей, относящих себя к «бедным» в когортах 16—55 лет, в России и в Тюменской области становится уже несопоставимым: 37—39% по России и 9—16% по Тюменской области), что
тоже вполне объяснимо. Ведь Тюменская область, занимая 2-е после Москвы место по объёму валового регионального продукта (ВРП), относится к регионам-донорам российского бюджета и лидирует по уровню ВРП на душу населения и инвестициям в основной капитал. В крае, богатом природными ресурсами, один из самых высоких уровней доходов в России и обеспеченности населения услугами и товарами длительного пользования (хотя по другим параметрам уровня жизни населения Тюменская область занимает средние и даже нижние позиции в рейтинге регионов России). Ясно, что в таком богатом крае «бедных» («малообеспеченных») должно быть мало.
В первое десятилетие реформ в России обращает на себя внимание 1998 г., когда резко выросла группа, отнесённая нами к «нищим» - самому бедному слою: почти четверть населения идентифицировала себя именно с таким уровнем жизни. Сюда как бы переместились представители трёх последующих, более обеспеченных слоев. Произошла своего рода «массовизация бедности», причём в самых крайних её проявлениях. Интенсивно вымывался 4-й слой - «обеспеченные». С другой стороны, именно в этот период был сформирован слой состоятельных граждан — около 11% населения России отмечали, что имеют достаточные для безбедной жизни доходы (5-й и 6-й слои). Позже, в середине 2000-х годов, отмечается перелом в тенденциях материального расслоения и социального благополучия населения. Наблюдаются две новые положительные тенденции — уменьшение численности бедных и рост доли обеспеченных. Эти тенденции могут быть объяснены возрастающей адаптацией населения к переменам и выходом на рынок новых, экономически активных поколений. Они прошли социализацию в годы реформ, привержены рыночным ценностям, и считают занятость во многих сферах частного сектора престижной и экономически выгодной.
В Тюменском регионе существуют значительные отличия в материальной дифференциации населения по трём входящим в его состав субъектам РФ. Данные самооценки материального положения по Тюменскому региону показывают, что наиболее динамично расширяется слой «богатых» и
«зажиточных», слой «обеспеченных» совпадает по численности с российскими данными, а слой «необеспеченных» и «бедных» значительно тоньше. Можно отметить ещё более дифференцированную картину: если на юге области среди бедных преобладают представители старшего поколения, что характерно и для России в целом, то в северных округах дифференциация по возрасту существенно ниже. На юге области также сильнее гендерные различия: доля «бедных» женщин оказалась выше доли женщин в общей выборке на 17%; в ХМАО это соотношение несколько ниже - 14%, в ЯНАО такой разницы практически нет.
В различении по признаку самоидентификации материального положения населения в целом в Тюменской области наблюдаются существенные отличия от общероссийских процессов. Общей проблемой для России и для Тюменского региона остаётся бедность и необеспеченность сравнительно большого числа жителей, которые, несмотря на рыночные реформы, так и не могут качественно изменить свое материальное положение (по России в целом эта проблема актуальна для 55—60% населения, в Тюменском регионе для 38—40%).
Рассмотрим, каковы особенности самоидентификаций и идентичностей тюменцев как жителей Тюменского региона.
В нашем исследовании изучалась идентичность жителей Тюменского региона с поселением (город, село), районом, областью (краем, республикой).
Респонденты отвечали на вопрос: «В какой мере Вы чувствуете свою близость или отдаленность ("своё" — "чужое") с людьми ... (перечень, с кем: "жители поселения, в котором я живу", "жители областного центра, хотя я там и не живу", "жители всей моей области", "жители Москвы - столицы России", "жители всей России", "жители всей Земли")»1.
Г ипотеза, согласно которой следовало ожидать, что максимальная идентификация сегодня имеет региональный характер, то есть жители
1 Вопрос заимствован из методики исследования групповых солидарностей, разработанной под руководством В.А. Ядова в исследовании «Социальная идентичность личности», проводившемся в течение ряда лет.
конкретных региональных общностей по всем субъектам Тюменской области будут максимально испытывать чувство солидарности (или чувство общности) именно с жителями того поселения, в котором они конкретно проживают, подтвердилась более детально. Ответы на вопрос: «В какой мере Вы чувствуете свою близость ...» по идентификационному признаку «своё» фиксируют в максимальной степени «жители поселения, в котором я живу (деревня, село, город)»: юг Тюменской области - 38,6%; ХМАО - 34,6%; ЯНАО - 33,5%. Для более наглядного представления этого признака введён коэффициент близости, который вычисляется как разность между долей ответов на вопрос («своё», «близкое, но не своё») и («далёкое, но не чужое», «чужое») в общем количестве ответов на вопрос по данному поселению. Коэффициент близости отражает степень самоидентификации человека по отношению к жителям поселения, в котором он живёт; жителям областного центра; жителям области; жителям столицы России; жителям всей России; жителям всей Земли соответственно.
Данная технология разбивки ответов и расчёта коэффициента близости была применена ко всем поселениям (города, посёлки городского типа, сёла / деревни) Тюменской области, где проводились социологические опросы.
Полученные результаты опроса в Тюменском регионе представлены в табл. 1 и на рис. 1.
Таблица 1
Степень интенсивности слоевой близости («своё» — «чужое»), Тюменский регион
Террито рия Жители поселения, в котором я живу Жители областного центра, хотя я там и не живу Жители всей моей области Жители Москвы -столицы России Жители всей России Жители всей Земли
1 2 3 4 5 6 7
Юг ТО 8,72 1,91 0,91 0,12 0,36 0,22
ХМАО 7,22 1,09 0,49 0,11 0,31 0,21
ЯНАО 9,67 1,02 0,60 0,18 0,38 0,31
Для измерения степени интенсивности слоевой близости («своё» — «чужое»), используется коэффициент интенсивности близости (Киб) -отношение числа респондентов, отметивших наличие близости, к числу тех, кто отметил её отсутствие. Как видно из табл., максимальным коэффициент интенсивности слоевой близости (Киб) оказался для «жителей поселения, в котором я живу» - в пределах 7,22—9,67 (второй столбец табл. 1); для «жителей областного центра, хотя я там и не живу» - в пределах 1,02—1,91 (третий столбец табл. 1). Важно отметить, что коэффициент интенсивности слоевой близости (Киб) для «жителей Москвы - столицы России» оказался минимальным - в пределах 0,11—0,18 (пятый столбец табл. 1), даже меньшим, чем коэффициент интенсивности слоевой близости (Киб) для «жителей всей России» (0,31—0,38) и «жителей всей Земли» (0,21—0,31). Всё это говорит о том, что идентичности микроуровня намного сильнее, чем макроуровня, а идентичность, связанная с Москвой, самая наихудшая.
60
40
20
0 Жители поселени я, в Жители областног о центра, Жители всей моей области Жители Москвы -столицы Жители всей России Жители всей Земли
□ Чужое 2,1 11 11,1 36,2 16,8 23,2
□ Далекое, 5,1 13,1 20,4 22,3 27,2 19,6
□ Не близкое, но и не далекое 20,6 21,4 27,4 13,1 15,8 12,8
□ Близкое, но не свое 24,2 22,9 14,9 5,2 7,5 4,8
□ Своё 35,4 9,1 6 2,8 8 5,3
Рис. 1. Пространство идентичности жителей «свое-чужое» (% ответивших среди всех - Тюменская область в целом, 2006 г.).
В шапке надписи не умещаются - уменьшить шрифт или расширить графы, в графе «далекое» - тоже.
В шапке надписи н
Согласно нашей гипотезе, следовало ожидать, что жители Тюменского региона будут максимально солидарными и будут испытывать максимальное чувство общности с жителями того поселения, в котором они живут. В этом плане гипотеза подтвердилась: так, 35,4% респондентов ощущают жителей своего поселения как «своё» и еще 24,2% - как «близкое»; в этой категории меньше всего затруднившихся с ответом - 13,5%. На втором месте стоит категория «жители областного центра» (9,1% ответили «свое», 23% -«близкое»), и на третьем - «жители всей моей области» (6% ответов «своё», и 15% «близкое»).
Положительные чувства к Тюменскому региону испытывают большинство респондентов: соответственно 72% по югу Тюменской области, 67% респондентов ХМАО, 67% респондентов ЯНАО, 69% респондентов всей Тюменской области (средневзвешенная величина).
Тем самым были получены достаточно веские доказательства того, что после радикальных реформ структура регионального российского социума продолжала обеспечивать достаточно надёжную трансляцию жизненных мотиваций и способов восприятия действительности на региональном уровне, и несмотря на революционный характер происходившей смены социально-экономического строя, социокультурные региональные стереотипы остались довольно-таки устойчивыми. И если на юге Тюменской области распределение ответов «рады, что живем здесь» между жителями села и города примерно одинаковое (33% и 30%), то в ХМАО и ЯНАО явно видна диспропорция.
Заметна такая закономерность: чем дальше от железнодорожных магистралей расположены поселения, тем ниже в этих поселениях уровень самоидентификации регионального субъекта и тем выше - поселенческого.
В последнюю группу по уровню рефлексии по отношению к региону входят наиболее отдаленные от основных трасс поселения или неблагополучные в социальном отношении поселки. В свою очередь, сельские населенные пункты показывают относительно более высокий уровень поселенческой близости.
В областном центре Тюмени доля тех, кто испытывает положительные чувства по отношению к региону, выше доли тех, кто испытывает отрицательные чувства, на 71% (очень высокий показатель), а ещё выше этот показатель в Ханты-Мансийске - 81%.
Отметим весьма важный для нас в методологическом плане факт, что наибольший разброс в разрезе поселений имеет самоидентификация по признаку: «свой - чужой» по отношению к областному центру (стандартное отклонение 0,22), а наименьший разброс - самоидентификация по признаку отношения к поселению (стандартное отклонение 0,14).
В среднем по региону наиболее высокий уровень имеет показатель поселенческой близости (0,53) и региональной рефлексии (0,54); наиболее низкий - близости с жителями столицы России г. Москвы (-0,51). То есть
тех, кто считает жителей г. Москвы «чужими», на 51% больше, чем тех, кто считает москвичей «своими».
Можно предположить, что региональная самоидентификация и региональная рефлексия могут стать основанием для возникновения конфликта. Как известно, на ментальности жителей Тюменского региона отразился весьма длительный конфликт между элитами трёх субъектов федерации, глубокие причины которого были заложены ещё в самой российской конституции. К сожалению, действующие в последнее время весьма успешные и полезные программы «Сотрудничество», «Урал промышленный - Урал полярный» хотя и снизили напряжённость, но не сняли всех оснований для возможных конфликтов.
Анализ теста хи-квадрат в разрезе регионов (юг области, ХМАО, ЯНАО) подтверждает, что практически нет отличий между регионами в оценке близости в поселенческом и всероссийском масштабе, и наиболее велики эти различия в оценке близости с жителями Москвы и областного центра.
Это означает, что среди рассмотренных показателей территориального поведения социальных субъектов наибольший конфликтный потенциал заложен в отношении к жителям областного центра и Москвы.
Работа выполнена при поддержке фонда РГНФ, грант № 06-03-00566а.
КОРЕПАНОВ Геннадий Семёнович, к.соц.н., докторант Тюменского государственного университета
Привести в порядок сноски (на каждой стр.)
