CC BY
431
УДК: 378.4 ББК: 63.3
Худобородов Александр Леонидович
доктор исторических наук, профессор
кафедра истории, культурологии, социологии и права Челябинский государственный педагогический университет
г. Челябинск Заровнятных Виктор Александрович
соискатель
кафедра истории, культурологи, социологии и права Челябинский государственный педагогический университет
г. Челябинск Khudoborodov Aleksandr Leonidovich Doctor of History,
Professor
Chair of History, Cultural Studies, Sociology and Law Chelyabinsk State Pedagogical University Chelyabinsk Zarovnyatnykh Viktor Aleksandrovitch Applicant for a Degree Chair of History, Cultural Studies, Sociology and Law Chelyabinsk State Pedagogical University Chelyabinsk [email protected]
Реформа высшего образования в Советском государстве
в 20-е годы XX века Education Reform in the Soviet State in 20s of XX Century
Рассматривается реформа высшего образования в 1920-е годы. Высшая школа попадает под постепенный контроль со стороны государственного и партийного аппаратов. Вводится система классового отбора и формируется тип студенчества с коммунистическим лицом.
The reform of higher education in 1920s is considered in the article. The higher school is getting under the control of state and party machinery. The system of class selection is introduced; a new type of students with communistic face is formed. Ключевые слова: высшее образование, наркомпрос, идеология, реформа, советское государство.
Key words: higher education, narkompross (Public Comissariat of Educational Servises), ideology, reform, the Soviet state.
В свете реформ высшего образования начала XXI века актуально просле-
256
дить за постепенной перестройкой высшей школы в Советском государстве в 1920-е годы. Данной темой занимались многие исследователи советской культуры, в частности М. П. Ким, И. С. Смирнов, огромное внимание к данной проблематики обращали такие ученые, как В. Л. Соскин, А.В. Федюкин. Постепенное рассекречивание советских архивов обогатило современную историческую науку, в том числе и тему реформ высших учебных заведений в первые годы советской власти.
Роль высшего образования в строительстве нового социалистического общества была очевидна с самого начала, поскольку без квалифицированных кадров никакая промышленно развитая страна в XX веке существовать не могла. Поэтому основную цель власть видела в том, чтобы превратить высшую школу в кузницу кадров новой рабоче-крестьянской интеллигенции, способной затем вытеснить старых специалистов (спецов). Суть первого декрета Совнаркома о высшей школе, принятом 2 августа 1918 г., выражалась в праве каждого стать слушателем вуза без предоставления диплома, аттестата или свидетельства об окончании какой-либо школы. Экзамены и плата за обучение отменялись.
Меры по дальнейшему усилению государственно-партийного руководства высшей школой и ее пролетаризации определило принятое в 1921 г. положение «О высших учебных заведениях РСФСР», которым предписывалось принимать в вузы всех детей рабочих и крестьян, имеющих направления партийных, комсомольских и профсоюзных организаций.
Открыв двери в вузы для всех желающих без учета имеющегося образовательного уровня новых студентов, прежде всего рабочих и крестьян, который далеко не соответствовал даже минимальным требованиям, необходимым для получения высшего образования, власти пошли на создание специальных рабочих факультетов, готовящих рабочую и крестьянскую молодежь к учебе. В 1919 г., в разгар гражданской войны, в Москве работало 59 таких рабфаков. «Задача рабфаков и вузов в пролетарском государстве - создание и постоянное пополнение из среды рабочих и крестьян свежих кадров специалистов во всех облас-
тях строительства... Только таким путем Советское Государство обеспечивает себе кадры организаторов социалистического хозяйства, не только обладающих теоретическими познаниями, но и связанными с пролетариатом и подготовленные к практической работе в производстве». [1]
При этом был принят ряд мер по реорганизации учреждений гуманитарного профиля: 23 декабря 1918 г. постановлением Наркомпроса упразднялись юридические факультеты, вместо них были созданы факультеты общественных наук (ФОНы). Позднее, 4 марта и 18 апреля 1921 г., были упразднены историкофилологические факультеты [2]. Также декретом от 4 марта 1921 года вводился т.н. общий научный минимум обязательный для преподавания во всех высших школах РСФСР, где главный упор делался на изучение пролетарской революции и исторического материализма.
Институт общественных наук в вузах должен был выполнять функцию внедрения пролетарской идеологии в сознание студентов. Особая роль факультетов общественных наук подчеркивалась установлением для них особого непосредственно Наркомпросу подчинения, через голову руководства собственного вуза.
Процессу свертывания автономии советскими властями был придан радикальный политический смысл — «демократизировать науку, ныне составляющую монополию небольшой кучки дипломированных ученых, тесно связанных своими интересами с буржуазией, из рядов которой они по большей части и вышли» [3]. Идеей пролетаризации науки не исчерпывалось содержание реформы высших учебных заведений. В беседе с ректором Московского университета Д.П. Боголеповым, которая состоялась в конце 1920 г., В.И. Ленин указывал, что особое внимание следует уделить не только подготовке научных работников из трудящихся (бедных) слоев населения, но и контролю за идейным содержанием преподаваемых предметов [4].
На практике политика по отношению к высшей школе и вузовской науке воплотилась в упразднение аттестатов зрелости и вступительных экзаменов в вузы. Лишение университетов автономии произошло 28 сентября 1918 г., когда коллегия Наркомпроса решила от своего имени выпускать все декреты о высшей школе.
Декретом СНК от 11 декабря 1917 г. о передаче всех учебных заведений в ведение Наркомпроса была поставлена задача преобразовать учебновоспитательное дело во всех учебных заведениях «на началах новой педагогики и социализма» [5].
В начале марта 1921 г. коллегия Наркомпроса наконец приняла Положение об управлении вузами. Центральный пункт Устава состоял в передаче полноты власти в вузах от правления, избранных профессорами, к правлениям назначенным, Наркомпросом.
Переломным моментом реформирования можно считать 1922/23 учебный год, когда новая система управления в вузах была введена в полном объеме. Стала действовать система утверждения руководителей вузов партийными инстанциями, согласовывавшими свои действия с ГПУ. Таким образом, ученые постепенно становились частью «номенклатуры», что вело к разрушению научной корпоративности.
Свою роль сыграли также специальные формы организации научной интеллигенции, разработанные партией. К числу их относились так называемые группы левой профессуры, образованные в ряде городов, и секции научных работников в составе работников просвещения. К середине 1926 г. в них входило 94,3 % всех работников высшей школы [6].
Преподавание практически не изменилось. О новациях в изучении общественных наук, связанных с коренным изменением политического строя, внедрением большевистской идеологии и марксистского учения, пока лишь говорилось. Главная трудность состояла в отсутствии соответствующих специалистов.
Профсоюзный циркуляр, опубликованный в газете «Труд» 15 мая 1923 г., открыто призывал принимать в, вузы только рабочих и членов коммунистической партии [7]. Правила, утвержденные в марте 1924 г., создали прецедент, установив систему квот, согласно которой предпочтение при приеме оказывалось молодым людям, окончившим рабфаки, а оставшиеся места заполняли кандидаты, выдвинутые партийными, комсомольскими и профсоюзными органами [8]. Буржуазные элементы, лишенные избирательных прав по Конституции 1918 г., не имели никаких шансов поступить в вузы [9].
Политику пролетаризации системы высшего образования оказалось, не так уж просто проводить в жизнь, и на протяжении всех 20-х годов слышались жалобы на то, что среди студентов вузов преобладали непролетарские элементы, или, как формулировалось в циркуляре 1925 г., лица, «не представляющие классовой ценности». В протоколе № 9 Московского Бюро студенческой фракции РКП(б) указывается, «что общее настроение студенчества активно антисоветское; выливающееся в организационные формы. Постановили: Признать чистку ВУЗов принципиально желательной». [10]
В то же время главный идеологический орган большевиков «АПО ЦК РКП(б) (Агитационно-пропагандистический отдел Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии (большевиков)) считает такую проверку и чистку безусловно желательной и подготовляет её проведение во всех ВУЗах, но считает нецелесообразным проводить её сейчас /что совершенно дезорганизует учебную работу/ а считает нужным приурочить её к концу учебного года». [11]
«Утвердить максимальную цифру приема в ВУЗы в нынешнем году в 13 000 человек, включая в это число около 8 тысяч, оканчивающих в этом году рабфаки и установив для вступления в ВУЗы не через рабфаки /остальные 5 000/ самый внимательный отбор, с тем, чтобы в ВУЗы были приняты члены
профсоюзов и большинство из рабочих, и чтобы поступление шло через организации». [12]
В 1924 году была проведена первая перерегистрация и чистка студенчества под предлогом чрезмерного переполнения аудиторий. Перед проверочными комиссиями, во главе которых стояли назначенные Наркомпросом рабочие с дореволюционным стажем, была поставлена задача удалить из вузов социально чуждые элементы. В ходе проверки было отчислено 13% от общего числа студентов в 139 тыс. человек, или 18 тыс. учащихся.
Для середины 1920-х годов определить размеры непролетарской прослойки в студенческой среде крайне трудно. Однако к 1930 г. в университетах РСФСР было лишь 37,4% студентов рабоче-крестьянского происхождения. Большинство же студентов вышло из некооперированных ремесленников, «единоличников» и из необозначенной группы, которую, скорее всего, составляли работники умственного труда (52,8%). [13]
Параллельно с «чисткой» в 1924 году были приняты меры по упорядочиванию приема в вузы, что означало смягчение ограничений для детей интеллигенции и косвенное признание правоты старых профессоров, настаивавших на необходимости реального отбора студентов в соответствии с образовательным цензом. Были уравнены в правах при поступлении в вузы дети рабочих и некоторых слоев трудящейся интеллигенции — педагогов, инженеров и некоторых других; повышены требования на вновь введенных вступительных экзаменах.
Категория лиц, которые могли поступать в вуз на равных основаниях с рабочими и платить те же деньги за обучение, постоянно расширялась. В декабре 1925 г. дети медицинских работников, занятых в сельских местностях, при поступлении в вузы и другие учебные заведения освобождались от платы за обучение и могли рассчитывать на стипендию. В 1926 и 1927 гг. к выходцам из рабочих и крестьян приравняли детей академиков, научных работников, деятелей литературы и искусства, а в марте 1926 г. руководители народного обра-
261
зования РСФСР даже зарезервировали определенное количество мест для детей рабочей интеллигенции. Большие преимущества, без сомнения, получили дети из литературных и артистических семей от учреждения в январе 1926 г. нескольких частных художественных и профессиональных институтов, однако этот эксперимент вскоре был прекращен. [14]
В 1925 г. повышены требования к дипломным работам и проектам, по этому поводу в 1926 г. принимается даже особое постановление Совнаркома РСФСР.
Новая кампания по реформированию высшей школы пришлась на годы «великого перелома». На УШ съезде ВЛКСМ в мае 1928 г. Сталин говорил: «Перед нами стоит крепость. Называется она, эта крепость, наукой с ее многочисленными отраслями знаний. Эту крепость мы должны взять во что бы то ни стало. Эту крепость должна взять молодежь, если она хочет быть строителем новой жизни, если она хочет стать действительной сменой старой гвардии. Массовый поход революционной молодежи на науку — вот что нам нужно теперь» [15]. За месяц до этого выступления грянуло «шахтинское дело» — первое дело старых спецов.
Решениями пленумов ЦК ВКП (б) (июль 1928 г. и ноябрь 1929 г.) были вновь ужесточены условия приема в вузы в соответствии с классовым принципом. Параллельно происходит изменение принципов отбора «для оставления при кафедре»: в 1929 г. право выдвижения кандидатов в аспирантуру и ведения преподавателей передано в руки партийных, комсомольских и общественных организаций. В июне того же года ЦК ВКП (б) дает прямую директиву местным партийным органам иметь не менее 60% членов партии среди «выдвиженцев».
Понимая значение студенческой массы и самой высшей школы в деле формирования картины мира, а также насущная проблема нехватки кадров заставляла большевиков создавать новую генерацию научной интеллигенции, призванной в первую очередь нести свет научного марксизма в массы. Целена-
правленными мерами по реорганизации высшего образования советская власть добилась полного контроля над студенчеством и преподавательским составом.
Библиографический список
1. РГACПИ. Ф. 17, Оп. 6О, Д. 488. «Тезисы по вопросу создания «Организации Членов Профсоюзов в Высшей Школе»
2. Всероссийская конференция научных обществ по изучению местного края. Москва. 1О—2О декабря 1921 г.: Дневник. № 1—5. М., 1921 — 1922. С. 168-169
3. Покровский МЛ. Реформа высшей школы [Текст]// МЛ. Покровский Избранные произведения: - В 4 кн. Кн. 4. М., 1967. - С. 457.
4. Боголепов Д.П. Ш фронте просвещения в 192О—1921 гг. [Текст]//
Д.П. Боголепов Фронт науки и техники. 1935. № 9. - С 39—41.
5. См.: Положение о Секции научных работников Всеработпроса: Утверждено Президиумом Цекпроса 29 декабря 1922 г. // Работник просвещения. М., 1923. № 4. С. 47—48; Об участии СОТ в работе местных органов Шркомпроса: Циркуляр Цекпроса № 312/379. 21 января 1925 г. // Шучный работник. 1925. Кн. 1.С.218
6. Сафразьян H^. Борьба КПСС за строительство советской высшей школы (1921 -1927 гг.). [Текст]/ КЛ. Сафразьян - М., 1997. С. 64
7. ШИТИКИИ С. H. Права учащихся и учащих. [Текст]/ CH. Шишкин. -М.: 1925. - с. 55.
8. Там же, с. 45.
9. Правда, 3О.ХП.1935.
10. Р^СПИ. Д. 76, Ф. 17
11. Р^СПИ. Ф. 17, Оп. 3, Ед. хр. 433
12. Р^СПИ. Ф. 17, Оп. 3, Ед. хр. 433. Протокол № 85 Заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 17/IV 1924 г.
13. Государственные университеты. М. 1934, с. 12, 77.
14. Мервин Мэтьюз Становление системы привилегий в Советском государстве «Вопросы истории», 1992, № 2-3, с. 45-61.
15. Кулешов С. Он законов ищет в беззаконьи // Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 597.
Bibliography
1. Russian State Storage of politico-social history. F. 17, Op. 6О, D. 488. "Theses
concerning to creation of "Organization of members of trade union in High School"
2. Al-Russian conference of scientific societies devoted to study the local region.
Moscow. December, 1О-2О, year 1921. Diary.
№ 1—5. М., 1921 — 1922. P. 168-169
3. Pokrovsky M.N. Reform of the High School [text]// M.N. Pokrovsky Selected works: - 4 volumes. Volume 4. M., 1967. - p. 457.
4. Bogolepov D.P. Front of enlightment in 1920-1921 [text]// D.P. Bogolepov Front of science and tecnic. 1935. № 9. - P. 39—41.
5. Ref: Statement about Section of scientific workers of All-Russian Trade Union Workers: Stated by Presidium of Central Committee of Trade Unions December 29th, 1922.// Worker of enlightenment. M., 1923. № 4. P. 47—48; About concernment of Special Tax Regime in work of local agencies of National Commissariat of Enlightenment: circular letter of Central Committee of Trade Union № 312/379. January 21st, 1925 // Scientific worker. 1925. Volume 1. P.218
6. Safraz’yan N.L. Efford of CPSU for building of Soviet High School (1921 -1927 rr\). [Text]/ N.L. Safraz’yan - M., 1997. P. 64
7. Shishkin S.N. Rights of students and teachers. [Text]/ S.N. Shishkin. - M.: 1925.
- P. 55.
8. Ib. P.45.
9. Pravda, 30.XII.1935.
10. Russian State Storage of politico-social history. D. 76, F. 17
11. Russian State Storage of politico-social history. F. 17, Op. 3, Ed. Khr. 433
12. Russian State Storage of politico-social history. F. 17, Op.3, Ed.khr. 433. Protocol № 85 of session of Politbureau of Central Committee of Russian Communist Bolshevic Party 17/ IV 1924.
13. State Universities. M., 1934, p. 12, 77.
14. Marvin Matuse Establishment of privilege system in Soviet State "Questions of History", 1992, № 2-3, P. 45-61.
15. Kuleshov S. He is searching the law in lawlessness // Chuev F, One hundred and forty talks with Molotov: from Chuev’s diaries, M., 1991. P. 597.
