CC BY
51
Евразийство: история, теория, политика
Галина Сачко
Реформа российского высшего образования: евразийский подход
Хорошо известно, что проводимая сейчас в России реформа образования ориентирована на западноевропейские и американские образцы.
Одним из самых злободневных вопросов на сегодняшний день для российских вузов является Болонский процесс, участие в котором Россия официально закрепила в сентябре 2003 года. Анализ публикаций по данной проблеме, знакомство с социологическими опросами об отношении к присоединению России к Болонской конвенции и собственная вузовская практика автора данной статьи показывают, что ситуация, сложившаяся вокруг формирования общеевропейского образовательного пространства, непростая и неоднозначная.
Вместе с тем, хотя Россия ориентировалась с самого начала возникновения в ней системы образования на Европу (реформы Петра I), она не должна, согласно евразийскому подходу, игнорировать опыт Азии в образовательном процессе. В настоящее время это как никогда актуально. Современный Восток, особенно Китай и страны АТР, демонстрирует «экономическое чудо». И по утверждениям реформаторов этих стран, одной из основных составляющих успеха является ставка на образование. Так, по убеждению Ван Мэна (лидера литературы и культуры Китая эпохи его экономического подъема), «наша страна сейчас стремительно рвется вперёд в экономике, но, прежде всего, нам нужно быть страной, получающей лучшее образование»1.
Рассмотрим подробнее осуществляемый у нас прозападный процесс реформирования образования в сравнении с азиатским (на примере Китая). В настоящее время, как правило, признаются возможные положительные результаты нашего присоединения к Болонской конвенции, а именно: повышение привлекательности образования для студентов, которые получают возможность сочетать обучение в нескольких (в том числе зарубежных) вузах, продолжать образование в известных европейских университетах; получать «двойной диплом», признаваемый в других странах. Все это значительно повышает конкурентоспособность выпускников российских вузов на рынке труда, причём рынке расширенном, включающем страны Европы.
С позиции вузовского преподавательского состава, положительно относящегося к вхождению России в европейское образовательное пространство, необходимо проведение соответствующих изменений в системе российского образования: (введение уровневой системы обучения, использование
универсальных зачётных единиц ЕСТБ и БРС, достижение «прозрачности» и открытости нашей образовательной системы для контроля транснациональными органами - Агентствами контроля качества; а также её соотносимости, гармонизации с европейской системой образования и т. д.). Всё это позволило бы, по мнению сторонников Болонского процесса, значительно поднять и
повседневно корректировать качество образования в российских вузах. Кроме того, это обеспечивало бы ориентацию образования на рынок труда, постоянное обновление как его содержания, так и методики обучения путём внедрения инновационных технологий, расширения дистанционного образования, что, в конечном итоге, будет приводить не только к принципиально новой подготовке специалистов международного уровня, но и к кардинальному изменению самой высшей школы, соответствующей новой информационной эпохе.
Так, например, Челябинский государственный университет (включенный Приказом Минобрнауки России № 215 от 29.07.2005 года в перечень вузов, участвующих с 1 сентября 2005 года в инновационной деятельности по переходу на систему зачетных единиц, а приказом № 126 от 25 апреля 2005 года - в перечень головных вузов РФ по реализации основных целей Болонской декларации) на основании предварительной подготовительной работы: введения магистерской подготовки, участия в проекте по созданию Diploma Supplement (DS), освоения зачётных единиц и т. п. к настоящему моменту широко использует в своей практике балльно-рейтинговую систему с целью освоения ECTS и выдачи европейского приложения к диплому, что пользуется большим спросом у выпускников.
Вместе с тем даже у сторонников Болонского процесса, а тем более у его противников (или скептиков) есть немало сомнений, причём последние носят разноуровневый характер, начиная с дидактических и заканчивая геополитическими.
Разноплановость контраргументов настолько велика, что придется ограничиваться лишь отдельными показательными доводами, распределяя их от частного к общему:
- переход к новой системе образования, соответствующей требованиям Болонской конвенции, требует значительного финансирования, которое на сегодняшний день «не по плечу» даже богатой Европе, а тем более России;
- введение европейской системы накопления зачетных единиц студентом таит опасность «мозаичности» (В. Садовничий), бессистемности образования, что явно приведёт к снижению его качества, «поверхностности» обучения;
- усиление практической нацеленности высшего образования и его прагматизм вступают в противоречие с такой специфической характеристикой российского образования, как ориентация на всестороннее формирование личности обучаемого посредством единства образования и воспитания;
- переход к уровневому высшему образованию таит опасность полного отказа от государственного финансирования второй ступени обучения;
- сокращение продолжительности образования, что с неизбежностью вытекает из введения бакалавриата, приводит, как минимум, во-первых, к потере нашего российского преимущества в образовании, а именно его фундаментальности (так, например, даже сейчас ГСЭ в подготовке бакалавра машиностроительного профиля в России составляет 24,5 % от общечасовой подготовки, а у Стрэтклайдского университета Великобритании - 0 %), во-вторых, сокращению индивидуального подхода к обучению студентов (так в Европейских университетах соотношение преподавателей к студентам 1:100, а у нас 1:12), а в-третьих, наш рынок, трудовое законодательство и, следовательно, работодатель не готов признавать такой диплом как полноценный;
- отождествление ценности образования и научных исследований с их экономической прибыльностью в условиях рынка приведёт к окончательной коммерциализации образования и науки, что, в конечном итоге, породит их
деградацию и реальную неспособность участвовать в научно-техническом и экономическом прогрессе. (Нелишне напомнить, что экономические успехи современного Китая во многом обусловлены его установкой на то, что «образование - это основной рычаг модернизации»);
- Болонский процесс в самой Европе вызывает как неоднозначную оценку, так и большие трудности на практике: унификация образования провоцирует сопротивление со стороны национальных систем образования (фламандской, немецкой, французской и др.), а одновременное сосуществование прежних (национальных) и новых (общеевропейских) подходов к образованию усложняет в настоящее время саму организацию высшего образования в странах Европы. При этом элитарные вузы Европы отказываются от участия в этом процессе;
- создание общеевропейского образовательного пространства - это попытка Европы в лице Европейского Союза противостоять американской гегемонии в экономике с целью повышения конкурентоспособности трудовых ресурсов Европы, подготовка которых проигрывает по сравнению с США. Кроме того, переход к сокращённой программе подготовки кадров (бакалавриат) позволяет Европе быстрее адаптировать мигрантов к рынку труда. А следовательно, интегрируясь в образовательное пространство Европы, мы «работаем» на решение её проблем, а не своих, российских.
Автор данного доклада присоединяется к тем, кто не разделяет ни сугубо отрицательного, ни тем более исключительно положительного отношения к Болонскому процессу, более того, считает необходимым усилить и систематизировать пока ещё малоизвестные позиции тех, кто пытается отстоять национальные интересы России через сочетание с региональными (Европа, СНГ) возможностями и общемировыми тенденциями.
Исходной посылкой для этого автор считает положение о том, что частный (тактический) вопрос: как и зачем входить в Болонский процесс - нужно решать, исходя из общих стратегических целей и задач России.
В этом плане Россия как Евразийская страна не может не развивать полноценных контактов с Европой: экономических, политических, культурных, научных и, конечно, образовательных. Следовательно, вхождение в Болонский процесс должно стать для России освоением практики интернационализации образования на общеевропейском уровне, что позволяет апробировать навыки, подходы для её вступления в общемировое образовательное пространство.
Главное для России при включении в Болонский процесс - не потерять, во-первых, преимуществ своей национальной системы образования и, во-вторых, сохраняющегося ещё общего образовательного пространства СНГ, а приобрести новые для неё параметры, позволяющие в качестве конкурентоспособной страны расширять и ускорять внедрение в общемировой образовательный рынок. Так, Россия может учиться у Европы, соперничающей с США, привлечению иностранных студентов. США за год получают до 10 миллиардов долларов за обучение студентов, приезжающих из других стран, у Европейских стран эта сумма в лучшем случае колеблется около миллиарда долларов, а у России прибыль от обучения иностранных студентов в 35 раз ниже, чем доход США от той же статьи сферы образования2.
Наша страна может, подобно Европе (пока единственному региону мира), использовать высшее образование как средство участия в глобальной экономической конкуренции (см. Лиссабонскую стратегию 2000 года, согласно которой в Европе необходимо создать экономику, которая в большей степени, чем где-либо в мире, будет основана на компетентном знании) и т. д.
Но Россия - это не часть Европы, а ЕВРАЗИЯ, и в этом плане она должна интегрироваться (не путать с интернационализацией) именно в это евразийское образовательное пространство. Если интернационализация предполагает установление международных связей (договоров, союзов, процессов) при полном сохранении, сосуществовании самостоятельных национальных образовательных систем (это путь нашего взаимодействия с Европой), то интеграция - это ещё и построение общей, единой системы (в данном случае - образовательной) с СНГ.
Причём для использования преимуществ общего образовательного пространства в Евразии - СНГ предпосылок гораздо больше, чем для такого же процесса сейчас в самой Европе. Среди этих предпосылок:
- наследство советской системы образования,
- сохранность русского языка в качестве языка общения (ср.: для проведения совещаний Евросоюза необходимо обеспечить участников материалами на 3-4 европейских языках, а каждый официальный документ, исходящий из Еврокомиссии, переводится на 11 языков, чтобы его правильно поняли в каждой стране - члене ЕС);
- общность истории и культуры евразийского пространства.
Кроме того, в СНГ существуют такие подобные общеевропейским объединяющие политические и культурные учреждения:
- у них Европейская ассоциация университетов и национальное студенчество союзов Европы; у нас - Евразийская ассоциация вузов, Конфедерация театральных деятелей, художников и кинематографистов, Библиотечная ассоциация Евразии;
- у них - Евросоюз, Европарламент, у нас - СНГ, ЕврАзЭС и др.
Более того, как отмечалось выше, России при вхождении в мировое образовательное пространство необходимо использовать не только европейский и американский опыт, но и азиатский. И, прежде всего, хотелось бы подчеркнуть методологическую основу, на базе которой осуществляется азиатская модернизация, в том числе и в сфере образования. Почти все азиатские страны могли бы подписаться под высказыванием одного из лидеров китайских реформ начала ХХ века Чжан Чжитуна: «Национальные науки - основа, западные -польза. Первые врачуют душу, последние нужны для познания мира». Так, стремление противостоять вторжению ценностей и установок современного Запада заставляет правительство Китая чётко очерчивать систему моральных и социальных норм на основе неоконфуцианства и активно использовать учебные заведения для нравственного и патриотического воспитания молодёжи, широко при этом внедряя прозападные формы и технологии обучения.
В 1983 году в Китае началась модернизация под лозунгом Дэн Сяо Пина «Развитие науки и техники невозможно без образования». Новая стратегия образования предусматривала его децентрализацию и приватизацию, оптимизацию структуры и разнообразие реформ учебных заведений, акцент на региональное развитие, открытость образовательной системы, демократизацию и гуманизацию на основе опыта и национальных теорий. Если бы не последнее (выделенное нами) основание модернизации, можно было бы констатировать полную идентичность концепций реформирования образования в КНР и России. Но как раз в этой опоре на национальный опыт и кроется главное отличие наших реформ. Россия взяла курс на прозападный образец системы образования, а Китай всё «чужое» ассимилировал на свою самобытную почву.
Наука и техника были объявлены в Китае «производительной силой первостепенной важности» (ибо они занимаются производством в сфере знаний),
а образование - основой социалистической (!) модернизации. «Перед
образованием была поставлена задача создать целостную систему подготовки кадров (как техников и рабочих среднего звена, так и высококвалифицированных рабочих и специалистов), которые в отличие от прошлого обладают необходимыми для передовых областей производства техническими навыками и знаниями»3.
Законодательство Китая утвердило приоритетную роль образования в модернизации в «Законе об образовании», законах об учителях, о высшем образовании, гарантируя, что «темпы прироста государственных ассигнований на обязательное образование должны превышать увеличение обычных финансовых доходов».
К 2000 году доля научно-технического персонала увеличилась до 17,7 % от общей численности рабочих и служащих государственного сектора. Начался переход от элитного к массовому высшему образованию (от 3,5 % соответствующей возрастной группы в начале 90-х годов к 8 % в 2000 году и последующему быстрому росту)4.
С 1985 по 1998 годы расходы на образование в государственном бюджете в среднем за год росли на 15,3 % (в основном за счёт местных бюджетов), превышая средние в мире темпы роста государственных вложений в образование
- 10,5 %5.
В области высшего образования была поставлена задача его реструктуризации в соответствии со сформировавшейся многоукладной
экономикой и требованиями рынка, включая создание системы разноуровневых вузов и колледжей. Завершился начатый с конца 80-х годов медленный, планомерный, рассчитанный до конца века переход к платному высшему образованию (в 1998 году на платной основе осуществлялось обучение в половине государственных вузов КНР), соответственно менялась вся система приема и распределения выпускников. Разрабатывалась программа расширения масштабов высшей школы за счет создания государственных и
негосударственных краткосрочных вузов и колледжей, прежде всего
регионального уровня (в 1997-1998 учебном году они поглотили более 40 % всех поступивших в вузы) и широкомасштабного образования для взрослых (система экстерната, теле- и радиоуниверситетов и других форм). В то же время Китай провел серьёзную работу по созданию условий для выведения в ближайшие годы на мировой уровень лучших вузов страны. Так, например, с этой целью в начале апреля 2000 года произошло слияние двух престижных университетов Китая -Пекинского университета и Пекинского медицинского университета. Новый университет, получивший название «Бе1ёа», в настоящее время второй по величине в стране. Главной целью слияния двух университетов стало повышение эффективности учебных заведений, что в конечном итоге должно привести к созданию университета высшего класса, отвечающего мировым стандартам.
В XXI веке около 100 университетов страны при поддержке государства должны быть реформированы в учебные заведения высшего класса, отвечающие мировому уровню и способные конкурировать с вузами других стран.
Согласно «Проекту повышения числа студентов вузов» в 2003 году число абитуриентов снова значительно увеличилось. В институтах допущено к экзаменам примерно 2,9 млн. человек, что на 300 тысяч больше, чем в 2002 году. Планировалось принять в институты около 49 процентов всех поступивших. Министерство образования отменило возрастные ограничения для поступающих в вузы. С этого года выпускники профессиональных и специальных училищ могут
сразу сдать экзамены в институт, не отрабатывая, как прежде, два года на предприятии после окончания училища. Кроме того, возраст абитуриентов повышен до 25 лет. Новым является также и то, что теперь можно одновременно учиться в нескольких учебных заведениях.
Аспирантура согласно данному проекту должна была вырасти на 30 % по сравнению с 2002 годом (230 тысяч), а 180 тысяч человек должны были получить звание магистра. Нововведением является то, что желающие обучаться в аспирантуре после предварительных экзаменов информируются по Интернету, на каких специальностях учащихся не хватает, а на каких их слишком много.
Показателем правильно ориентированной образовательной политики государства может служить рост числа студентов, обучающихся за рубежом. Только по официальным данным, за двадцать «перестроечных» лет Китай послал на учёбу за рубеж свыше 300000 студентов за государственный счёт.
Для прошедших обучение за рубежом и вернувшихся на родину студентов государство создаёт специальные исследовательские центры, укомплектованные новейшим экспериментальным оборудованием и приборами. Кроме того, наиболее ценные кадры берутся на полное государственное обеспечение, включая внеочередное жильё и множество других льгот и благ. Поощряется государством также создание специалистами, прошедшими обучение в иностранных вузах, своих коммерческих компаний.
КНР - одно из немногих государств, где ведутся работы по всему комплексу фундаментальных и прикладных исследований. Для решения этих задач создана разветвленная многоуровневая система научных учреждений и организаций. Она включает в себя Академию наук (АН) Китая и её региональные отделения, которые занимаются естественными науками. В провинциях имеются свои академии, специализирующиеся, в основном, на прикладных исследованиях. Область гуманитарных исследований охватывают Академия общественных наук (АОН) Китая и АОН провинций.
Безусловно, интересным для нас, россиян, является и проект реформы Академии общественных наук в Китае, в частности, проект её полной компьютеризации. Кроме того, в пользование учёным и сотрудникам аппарата управления Академии предоставлено 2600 персональных компьютеров. Следующим шагом будет подключение к сети и домашних компьютеров учёных. В будущем планируется соединить одной сетью все общественные и научноисследовательские институты Китая. Компьютеризация Академии необходима ещё и для того, чтобы китайские исследователи могли распространять по всему миру результаты своих научных работ.
Ещё одной иллюстрацией к реализации теоретической установки посредством модернизации вывести образование Китая на передовые позиции в мире ценности служит проект электронной библиотеки Китая. Он был претворён в жизнь после многолетней подготовки. В скором времени доступ к библиотеке должны получить не только китайские, но и зарубежные читатели. В ней будут представлены фонды Китайской национальной библиотеки (самой большой в Азии и пятой - в мире), а также фонды других библиотек, принадлежащих академическим институтам, музеям и т. д. Сюда также войдут некоторые собрания книг из Гонконга, Тайваня и Сингапура. Цель этого проекта - широкое распространение китайского языка и культуры, причём далеко за пределами Китая. По мнению директора Национальной библиотеки Жень Цзиюй, «.. .распределение сокровищ выдающейся культуры Китая было бы значительным
вкладом в культуру всего человечества» (см.: Наука и образование в Китае: проект электронной библиотеки Китая)6.
Уже никого не нужно убеждать, что наш мир в значительной степени глобализован. Пока в качестве основ и ориентиров глобализации миру навязывают либеральные (западные) ценности. Но противодействие им нарастает не только в силу их бесперспективности (сам Запад уже отказывается от модерна в пользу постмодерна), но и в силу того, что это ценности всего лишь одной четверти человечества. А три четверти человечества - это «незапад», включающий и те страны, которые имеют свои тысячелетние традиции. И это не только неоконфуцианский Китай с его «культом» образования, но и наша Россия, имеющая вековые традиции классического фундаментального образования, сопряженного с духовно-нравственным и патриотическим воспитанием.
Примечания
1 Ван, Мен. Волна глобализации и строительство культурной державы / Мен Ван // Проблемы Дальнего Востока. - 2004. - № 2. - С. 171.
2 Смирнов, С. А. Болонский процесс : перспективы развития России / С. А. Смирнов // Высшее образование в России. - 2004. - № 1. - С. 43-51.
3 Боревская, Н. Совершенствование образования - ключ к подъему экономики / Н. Боревская // Азия и Африка сегодня. - 2000. - № 1. - С. 34.
4 Там же.
5 Там же. - С. 34-35.
6 Наука и образование в Китае : проект электронной библиотеки Китая [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.education.ru.
Адаша Токтосунова
Базисные ценности народов Евразии - приоритет духовного над материальным
Согласно историческим легендам, основателями индуистской и буддистской цивилизаций был народ Будды - шакьями, а самого Будду называли Шакьямуни, что значит «мудрец (святой) рода шакьев». Известно, что шакьи (саки) пришли в Китай, Индию, Японию из Центральной Азии и являлись одним из родов великих древних кочевых народов (саков, скифов, гуннов), чьи курганы до сих пор виднеются в Казахстане, Кыргызстане, на Украине, вплоть до Черного моря и Дуная1.
Таким образом, мы можем утверждать, что Центральная Азия - «сердце» Евразии - всегда была местом встречи, пересечения и взаимодействия различных религий, культур и цивилизаций. Во время похода Александра Македонского через Центральную Азию в Индию греко-римская цивилизация эллинизма, персидская цивилизация империи ахеменидов, индийская и китайские цивилизации - все они соприкасались и взаимодействовали друг с другом в Центральной Азии. Древние кочевые народы занимали степи на громадных расстояниях от Карпат до Хингана, были безраздельными властителями всей
