CC BY
33
10.Якобсон Р. Лингвистика и поэтика / Р. Якобсон // Сб. статей. М.; 1975. 139 с.
11.Лукьянова Н. А. О семантике эмоциональнооценочных слов русского языка // Семантическая структура слова. Кемерово, 1994. 328 с.
12.Харченко В. К. Разграничение оценочности, образности, экспрессивности и эмоциональности в семантике
слова // Русский язык в школе. 1976. № 3. С. 21-24.
13. Шубин Э. П. Языковая коммуникация и обучение иностранному языку. М., 1972. 325 с.
14.Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления / Под ред.А. И. Федорова. АН СССР, Новосибирск.: Изд.-во Новос. ун-та, 1986. 269 с.
15.Печетова Н. Ю. Интерпретация событийного кон-
Pechetova N. Y.
Expressivity in a media
An analysis lingvostilistichesky differently oriented media production, on one occasion, found expressive lexical units, defined by their function, set the emotional tone of texts.
Key words: expressiveness, newspaper texts, event concept, conceptual organization of a media text, lingvostilistichesky analysis, expressive lexical item, the emotional tone.
УДК 811.512.36:81 Е. В. Сундуева
реализация признаков «яркий» и «темный» в монгольских цветообозначениях с корневым согласным [щ
С позиции фоносемантики рассмотрено развитие значений «желтый», «черный», «коричневый», «серый» в монгольских языках. Анализ показал, что в лексемах, обозначающих темные оттенки цвета, корневой согласный [г] передает дискомфорт, вызываемый восприятием сумеречного света. Прилагательное «желтый» возникло благодаря восприятию ярких солнечных лучей.
Ключевые слова: фоносемантика, монгольские языки, корневая морфема, дрожащий сонант, восприятие, дискомфорт, ментальность, познание.
Среди производных с корневым согласным [r] в алтайских языках зафиксировано большое количество корней, передающих однократные и прерывисто-кратные световые явления, которые могут проявляться как в атмосфере, так и на воде. В монгольских языках корень *ir/ irb передает резкую боль в глазах от яркого света: п.-монг. irya- «болят глаза, ломит глаза» [1, с. 324], монг. ярга-, бур. ирга- «резать, колоть (о боли в глазах)»; п.-монг. irayalja- «струиться, рябить (о воде)» [1, с. 319], монг. яралз-, калм. ярлз-, ойр. йаралза- «рябить, переливаться; сверкать, блестеть» (п.-монг. iray-a «струйки, пузыри на воде (от хода рыб)» [1, с. 318], монг. яраа, яралж «рябь на воде»), ср.-монг. yaralduba sitaqsan yal «зажженный огонь сверкал» [2, с. 387]. Неприятное ощущение, пощипывание в глазах отражено и в п.-монг. irbelje- «слезы навертываются на глаза, залиться слезами», jirgel- «ослепить, помрачить зрение» [1, с. 324]. Привлекает внима-
ние фонетическая близость корней в бур. ерб-эдэ-, калм. ирв-лз- «ослеплять, бить в глаза (о солнце)» и рус. рябить. Ср. в маньчжурском языке: ирахи «струя (на воде), зыбь», ирахина- «струиться, колебаться», ирэн «зыбь, волнение, струи на воде (от плавающей рыбы)», ирэнэ-«образовываться зыби, струям на воде (от плавающей рыбы)» [3, с. 324], также эвенк. борилкан- «покрываться рябью (о водной поверхности)», ларгЬ- «покрываться зыбью (о море)» [3, с. 96, 494].
Участие корневого дрожащего сонанта [г] в приведенных примерах объясняется тем, что он служит для вербализации верхнего абсолютного порога ощущений, т.е. максимальной величины раздражителя, которую способен воспринимать зрительный анализатор. Интенсивность стимула влечет за собой изменение модальности ощущения: очень яркий свет, воспринимаемый нервными окончаниями сетчатки глаз, вызывает болевые ощу-
щения, сопровождаемые внутренним раздражением, сопоставимым с акустико-артикуляционными характеристиками звука [г]. Следует отметить, что во многих языках с помощью согласного [r] выражается однократное или прерывистое движение света, осложняющее или нарушающее восприятие. Ср. корень *jark в рус. ярк-ий, кластеры br, str, gr в англ. bright, striking «яркий», нем. grell «яркий» и др. А.В. Семенов др.-рус. яръкый производит от яръ (ярый) со значением «весна; весенний», выделяя первоначальное значение «солнечный». Кроме того, в слове яркий выделяется индоевропейская основа jero, которая означает «год» [4, с. 695].
Функция корня *jir также состоит в подражании блистанию, сверканию, мерцанию: п.-монг. jirabki-, jirubki-«блистать, сиять», jirub jirub «сверкание молнии, свет мгновенный, скоро преходящий» [1, с. 2359, 2361], монг. жирэв жарав «мигание, мерцание», калм. жирви- «сиять, мерцать», ойр. щирии- «поблескивать вдали». Ср. як. дьэргэй «бросаться в глаза яркостью, пестротой; мелькать, мельтешить»; эвенк. Зерин- «мелькать, сверкать (о снеге)», эвен. Зерълчи- «мелькать», ма. Зеркилэ-«сверкать, блестеть» [3, с. 286], нан. дерил-дерил «мельтешить, мелькать», деририу-у «стремительно несясь» (о мелькании обозреваемых предметов при движении моторной лодки, поезда и т.п.) [5, с. 99].
По справедливому предположению Л.С. Левитской, тюрк. йары— щары— д»ары— чары- «светить, блестеть, сиять» является производным от первичной ими-тативной основы *йар, представленной также в распространенной основе йарц/щарц «блистать». Реальность
*йар подтверждают як. сыр в сыр гын «отсвечивать», сырдай- «блестеть» [6, с. 134-135].
Несколько иной точки зрения придерживается Х.-М. Илиуф, связывающий происхождение лексем yaryq «светлый, блестящий», yark et- «блеснуть», yarin «заря» с тюркским глаголом yar- «расколоть, рассечь». Мотивирует это автор тем, что «днем сквозь щель в какой-либо преграде: стене или потолочном перекрытии — внутрь жилища проникает солнечный луч. Такая щель является обязательным условием появления луча - узкой полосы света. В результате того, что какая-либо наружная преграда, треснув, пропускает через щель или дыру в помещение свет, у глагола yar-появилось значение «сиять» [8, с. 22].
В п.-монг. jirya-, монг. жарг-, бур. жарга- «заходить, скрываться за горизонтом (о солнце); гаснуть, угасать (о свече, лампаде)», калм. щир^ «ярко светить (о солнце); переливаться, играть всеми цветами (о радуге); садиться (о солнце)» имитативный корень jir указывает на то, что в момент номинации действовало зрительное восприятие отблесков во время угасания светящегося объекта. Ср. эвенк. тирга «днем; сегодня; зарница; утренняя заря», тиргал- «светать», эвен. тиргаб-/и-, нег. тидга- [*тир-га-] «быть в зените (о солнце)»; ма. урху- «закатываться (о солнце)» [7, с. 187, 285].
П.-монг. jergelge, монг. зэрэглээ(н), бур. зэрэлгээ «мир-аж; мар-ево, дымка», п.-монг. jirbigine- «туманиться, испаряться», jirgelkü ayur «световое явление» [1, с. 2368, 2370] (бур. зэрэг «смутный, неясный для зрительного восприятия») соотносится с мнимым изображением
реально существующего предмета, не видимого в обычных условиях и возникающего в результате аномальной рефракции лучей света в воздухе. Як. дьэргэлгэн «струящийся теплый воздух, мираж» В. И. Рассадин относит к монголизмам [9, с. 66].
Обозначение желтого цвета в монгольских языках с помощью ср.-монг. sira [2, с. 335], прекл.-монг. sir-a [10, с. 564], п.-монг. sir-a, sira [1, с. 1517], монг. шар, бур. шара, калм. шар, ойр. шара, орд. sara, мог. sira, дат. sara, дунс. sara, sira, бао. sira, ж.-уйг. sara, мнгр. sira [11, с. 1264] «желтый; рыжий; русый», по всей видимости, неразрывно связано с образом желтого солнца как наиболее константного природного носителя желтого цвета. В фольклоре монгольских народов прилагательное шар выступает в качестве устойчивого эпитета к существительному нар: бур. алтан шара наран «золотисто-желтое солнце».
А. Вежбицкая отмечает, что «желтый осознается как «теплый», потому что ассоциируется с солнцем. Мы не обязательно считаем цвет солнца желтым, но все-таки думаем о желтом (на некотором уровне нашего сознания или подсознания) как о «солнечном цвете» <...> Цветовое восприятие нельзя выразить словами. Тем не менее, мы можем о нем говорить, потому что умеем связывать наши зрительные категории с определенными универсальными доступными человеку образцами (моделями), в числе которых солнце, и эта модель составит одну из основных точек референции в человеческом «разговоре о цвете» [12, с. 282].
В монголоязычных словарях значение п.-монг. sira-«печь, греть (о солнце)», как правило, дается как производное от «жарить». Однако корень *sir, давший в дальнейшем прилагательное «желтый», может передавать и зрительное восприятие ярких лучей солнца (равно как при высокой температуре восприятие кожей их тепла, жара), точнее, дискомфорт, вызываемый ими. Данное предположение подтверждает приведенная в Алтайском словаре параллель: Птунг. *siaru-, восстановленное на базе эвенк. сере- «переливаться всеми цветами радуги; сверкать (о молнии)», серен «радуга; молния», ма. шарила-, шариша- «блестеть, мелькать», шари сири, шари шар «яркий; прозрачный (о воде); глянцевитый (о новой вещи)» [11, с. 1264].
С монг. шар ряд исследователей сопоставляет тюрк. са:ры < са:рыг «желтый». По предположению J. Clauson, оно является «ранним заимствованием в монгольские языки» [13, с. 484]. И. В. Кормушин определяет исходное лексическое значение прилагательного *saryy как «светло-(бледно)-желтый», что подтверждается рядом общетюркских значений: «бледно-желтый; белый, бледный» [цит. по: 14, с. 603]. По мнению Л. С. Левитской, монг. шар следует сопоставлять с тюрк. са:з (по аналогии с бо:з ~ бор), представленным в турк. дац са:зы «предрассветная мгла, заря», дац са:з берди «заря занялась», ст.-тур. saz «желтый», тур. saz benizli «бледный», турк. са:змыц «сероватый». В тюрк. са:рыг исследователь видит отглагольное имя с аффиксом -г от основы *са:р-, коррелятивной с *са:з-*саз [15, с. 221].
Если аффриката [j] и спиранты [sis] способствуют передаче в корне с сонантом [r] восприятия яркого све-
та, то смычные [b] и [q/k/g] участвуют в вербализации приглушенного света: п.-монг. gerel, монг. гэрэл, бур. гэрэл, калм. герл, ойр. герел, орд. gere, gerel, даг. gerel, дунс. gieren, ж.-уйг. gerel, мнгр. garel, gare «луч, свет»; п.-монг. ger-e, монг. гэрээ, бур. гэрэ «лучина (как источник света); свет (перед рассветом); факел». Понятие «сумрак; сумерки» в монгольских языках реализуются посредством лексем, производных от *bar/bür/qar/kir: п.-монг. barui, bürüi barui «сумерки» [1, с. 1134], монг. харуй бYрий, бYрий баруй, бYрэнхий, которые «заимствованы в т.-ма. языки: эвенк. боро «сумерки», ма. буру бара, буру-хун буту «мельком, мелькая, неясно»» [3, с. 96]; п.-монг. kiray-a, монг. [YYPийн] хираа, бур. [уур] хираа «предрассветные сумерки»; п.-монг. kirqai, монг. хярхай «мельком виденное, смутно представляемое»; п.-монг. kirte- [1, с. 2550], монг. хирт- «темнеть, тускнеть», бур. хиртэ- «затмеваться». Приглушенные световые явления в сумерках связаны с тем, что в это время суток на границе между светом и темнотой с каждым мигом сужается мерцание света: п.-монг. börülje- «темнеть; мелькать перед глазами, мерцать, мерещиться» [1, с. 1260]. Ср. рус. брезжить (о свете, рассвете, заре) от ст.-слав. брезг «рассвет».
Таким образом, в результате лексико-семантического переноса «мерцающий ^ темный» возникли прилагательные: п.-монг. bamyar, монг. баргар, ойр. барhр «черный, темный; мрачный», бур. барай- «неясно виднеться», бур. бара «темный, невежественный», калм. бар «темнота; темный»; п.-монг. bürüger, монг. бYргэр «пасмурный, сумрачный», бур. бYрэгэр «тусклый, едва видимый вдали». В ауслауте корня выступают согласные [t], [k], [j/s]: п.-монг. börtüger, монг. бвртгвр, бур. бYртэгэр «неясный, плохо видимый; невзрачный; матовый»; п.-монг. bürkeg, bürküg [1, с. 1261], монг. бYрхгэр, бур. бYрхэг, ойр. бYркег «сумрачный, темный»; п.-монг. bürjüger, монг. бYрзгэр «пасмурный (о погоде)»; п.-монг. bürs, монг. бYрс барс, бур. бYрhэгэр «неясный, плохо видимый».
По всей видимости, значение глагола ср.-монг. bürkü- [2, с. 127], прекл.-монг. bürkü- [10, с. 344], п.-монг. burke- [1, с. 1263], монг. бYрхэ-, калм. бYрк-, ойр. бYрке- «покрывать что-л., прикрывать, накрывать» возникло в результате семасиологического перехода от «заволакивать тучами, темнеть над головой». В тюркских языках широко представлены глагольные формы бYP— бYре— бYрке- «накрывать, завертывать; омрачать, затемнять». Э. В. Севортян, напротив, значения «подниматься (о тумане)» гаг., «быть пасмурным» ккалп. в глаголах бYPY-, бYрке- считает вторичными по отношению к «накрывать» и, по всей вероятности, вначале переносными. Т.-ма. соответствия: эвенк. БуркЬл - «покрыть; обтянуть (ровдугой остов чума)», ульч., нан. бури- «покрыть», ма. бури- «покрывать, окутывать» [16, с. 298], нан. бури-и-бури-и «заволакиваясь густой пеленой (о небе), очень помутнев (о жидкости)» [5, с. 87, 89], ма. бурубу- «затмеваться, закрываться облаками» [3, с. 96].
Прекл.-монг. baray-a [10, с. 314], п.-монг. barаy-a [1, с. 1093], монг. бараа, ойр. баран, орд. barä, даг. barä, дунс. barä [11, с. 352] «очертание, силуэт, видимость, контур», п.-монг. baray-a, монг. бараа(н), бур. бараа, калм. баран, ойр. бараан «товар, товары; скарб, пожитки» восходят к
образу «нечто темное, смутное». Убедительно, на наш взгляд, обосновал Т.А. Бертагаев перенос значения слова бараа с «нечто темнеющее; темнеющий силуэт» на «пожитки, скарб», а также с «нечто темнеющее вблизи важного, чиновного лица; сопутствующее как тень» на «свита, спутник» [17, с. 103].
Примечательно функционирование парных образований бур. хараа бараа «контуры, силуэт», монг. ха-руй- баруй- «смеркаться, темнеть», также п.-монг. qar sir «темно, мрачно», kurui barui «сумерки» [1, с. 823, 1258]. Опираясь на регулярность чередования согласных q/b (хархай-/бархай- «лежать кучей») в образных корнях, а также на развитое словообразовательное гнездо корня *bar, можно предположить, что значение «черный, темный» в лексеме ср.-монг. qara [2, с. 292], прекл.-монг. qar-a [10, с. 521], п.-монг. qara [1, с. 823], монг. хар, бур. хара, калм. хар, ойр. хара, мог. qaro, даг. xara, дунс. qara, бао. xera, ж.-уйг. xara, мнгр. xara [11, с. 651] развилось на базе «темный, сумрачный, мрачный». В дальнейшем значение «черный» полностью вытеснило предыдущие мотивирующие значения, тем не менее, сохранившиеся в производных корня *bar.
Авторы Алтайского словаря S. Starostin, A. Dybo, O. Mudrak, сопоставляя Пмонг. *qara с Птюрк. *kara «черный», Пяп. *kurua- «черный», комментируют, что нет необходимости рассматривать монгольское слово как заимствование из тюркских языков, хотя это не исключается [11, с. 652]. И. В. Кормушин на основании значений типа «многочисленный; многочисленность, множественность» у рассматриваемого слова выдвинул предположение, что тюрк. qara этимологически принадлежит корню
*qa со значением «действия, направленного на достижение какой-либо совокупности предметов». К этому корню относятся глаголы qa- и qala- «класть, складывать», qat- «складывать, прибавлять», qar- «примешивать», а также адъективы и имена qalyy «многочисленный // множество; толстый, густой», qat «слой, ряд» и др. Формант -ra, образовавший qara, ныне в тюркских языках отражается в трех самостоятельных показателях: -r глаголообразующий, -r каузативный и -r причастия настоящего. В целом, с точки зрения И. В. Кормушина, «слово qara можно представить как образование на -ra со значением накопления качества: «сложенное, соединенное во множество, массу, многочисленное, крупное, большое»» [14, с. 595].
На основе п.-монг. kurleyi-, монг. хYрлий- «мрачнеть, хмуриться, багроветь», калм. щри-, ойр. курии- «виднеться темным силуэтом (о чем-то огромном)» можно выявить семантику производящей основы прилагательного п.-монг. kuren(g) «темный; темно-бурый, темногнедой» [1, с. 2636], монг. хYрэн, бур. хYри(н), калм. курц, ойр. щрец, орд. kuriy, kurey, даг. kurel, xurin; ж.-уйг. kurey, мнгр. kure [11, с. 828] «коричневый, бурый; темнорыжий (о масти)». В EDAL приводятся следующие параллели: Птунг. *xuri- «серый», Птюрк. *kir- «красный», Пяп. *kura- «темный», Пкор. *kuri «медь» [11, с. 828]. По замечанию И. Лауде-Циртаутас, в тюркских языках курен употребляется главным образом для обозначения масти лошадей и передает оттенки коричневого, переходящего в красноватый [цит. по: 18, с. 147]. В «Этимоло-
гическом словаре тюркских языков» лексема однозначно определяется как заимствование из монгольских языков [18, с. 147].
Регулярность чередования гласных а/о позволяет сблизить прилагательные баргар «темный» и ср.-монг. bora [2, с. 121], п.-монг. boru [1, с. 1213], монг. бор, бур. боро, калм. бор, ойр. боро, орд. boro, мог. boro, дунс. boro(y), мнгр. burondog, boro [2, с. 376] «серый, сизый; сивый (о масти)». Как отмечает И. В. Корму-шин, тюркские z-формы (*bo:z «цвета земли, бурый; серый») традиционно признаются гомогенными с монгольскими ротацирующими, образующими алтайский и ностратический архетип *bor»a, с чем не согласны G. Doerfer, J. Clauson. И. В. Кормушин подтверждает мнение J. Clauson о раннем тюркском характере заимствования монг. boro тем фактом, что «уже в раннем средневековье это слово вернулось в целый ряд тюркских языков, заменив в большинстве языков северовосточной группы исконное тюрк. *boz:» [цит. по:
14, с. 605]. Согласно Starostin S., Dybo A., Mudrak O., «монгольское слово не может быть заимствовано из тюркского» [11, с. 376]. Первичное значение «пестрящий, мелькающий» также прозрачно в п.-монг. bortü «пестрый, с пятнами, чубарый» [1, с. 1261], монг. борт «пегий, пестрый; сивый, темно-серый».
Таким образом, признак «темный» реализовался в цветообозначениях: хар «черный», хYрэн «коричневый», бор «серый», борт «темно-серый». Результаты проведенного анализа подтверждают вывод И. В. Кормушина о том, что ««черный» как цвет вполне определенный, для которого не характерно ослабление интенсивности, мог развиться из «темный», допускающего разброс реализаций от «тусклого» до «черного», но не наоборот» [14, с. 596]. В нашем случае мы можем представить процесс развития значения лексемы хар следующим образом: «мерцающий» ^ «темный» ^ «черный». Дрожащий сонант [r] передает трепетание, дрожание, раздражение, обусловленные самим качественным своеобразием звука и в большинстве случаев ведущие к внутреннему дискомфорту.
Список сокращений
англ. - английский язык
бао. - баоаньский
бур. - бурятский
гаг. - гагаузский
даг. - дагурский
дунс. - дунсянский
ж.-уйг. - язык желтых уйгуров
калм. - калмыцкий
ккалп. - каракалпакский
ма. - маньчжурский
мнгр. - монгорский
монг. - халха-монгольский
мог. - могольский
нан. - нанайский
нег. - негидальский
нем. - немецкий
ойр. - язык ойратов Синьцзяна
орд. - ордосский
п.-монг. - старописьменный монгольский
прекл.-монг. - преклассический монгольский
Пкор. - протокорейский
Пмонг. - протомонгольские языки
Птунг. - прототунгусо-маньчжурские языки
Птюрк. - прототюркские языки
Пяп. - протояпонский
рус. - русский
ср.-монг. - среднемонгольский язык
ст.-слав. - старославянский
ст.-тур. - старотурецкий
т.-ма. - тунгусо-маньчжурские языки
тур. - турецкий
турк. - туркменский
тюрк. - тюркские языки
ульч. - ульчский
эвен. - эвенский
эвенк. - эвенкийский
як. - якутский
Л и т е р а т у р а
1. Kowalewski J. E. Dictionnaire mongol-russe-fran^ais. Kasan: Imprimerie de l»Universite, 1849. V. I-III. 2690 p.
2. Поппе Н. Н. Монгольский словарь Мукаддимат ал-Адаб, ч. I-II. Труды Института востоковедения [АН СССР], XIV. М.-Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1938. 453 с.
3. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Л.: Наука, 1975. Т. 1. 672 с.
4. Семенов А. В. Этимологический словарь русского языка. М.: Юнвес, 2003. 704 с
5. Киле Н. Б. Образные слова нанайского языка. Л.: Наука, 1973. 189 с.
6. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на «Ж)>, «Ж», «й». М.: Наука, 1989. 292 с.
7. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Л.: Наука, 1977. Т. 2. 471 с.
8. Илиуф Х.-М. Опыт выявления архетипов слов и их этимонов [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www. wikiznanie.ru/ru-wz/index.php.
9. Рассадин В. И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках. М.: Наука, 1980. 114 с.
10. Tumurtogoo D. Monuments in Uighur-Mongolian Script (XIII-XVI centuries) Introduction, Transcription and Bibliography, Academia Sinica, Institute of Linguistics. Taipei, Taiwan, 2006. 726 p.
11. Starostin S., Dybo A., Mudrak O. (with assistance of Ilya Gruntov and Vladimir Glumov). Etymological Dictionary of the Altaic Languages, Part I [A—K], Part II [L—Z], Part III [Indices]. Leiden; Boston: Brill, 2003. 2096 p.
12. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. 416 с.
13. Clauson G. An etymological dictionary of pre-thirteen-century Turkish. - Oxford: Claredon Press, 1972. 989 p.
14. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика: 2-е изд., доп. М.: Наука, 2001. 822 с.
15. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на буквы «Л», «М», «Н», «П», «С». М.: Восточная литература РАН, 2003. 443 с.
16. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б». М.: Наука, 1978. 349 с.
17. Бертагаев Т. А. Внутренняя реконструкция и этимо- 18. Этимологический словарь тюркских языков. Обще-
логия слов в алтайских языках // Проблема общности алтай- тюркские и межтюркские лексические основы на буквы «К», ских языков. Л.: Наука, 1971. С. 90-109. «^». М.: Языки русской культуры, 1997. 368 с.
E. V. Sundueva
Realization of the signs «bright», «dark» in Mongolian color names with root consonant [r]
From position of phonosemantics the development of meanings «yellow», «black», «brown», «grey» in Mongolian languages is researched. The analysis shows that root consonant [r] in lexemes with meaning «dark» refers discomfort caused by visual perception of twilight. Adjective «yellow» appeared due to perception of bright sunshine.
Key words: phonosemantics, the Mongolian languages, root morpheme, tremulous sonant, perception, discomfort, mentality, cognition.
