CC BY
115
УДК 2
Л. Е. Шапошников*
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА СОБОРНОСТИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
В статье анализируются действия церковного руководства, клира и мирян по усилению соборных начал в современном русском православии. Дается характеристика новым органам центрального управления, современным подходам к административному деланию церкви, и рассматриваются пути активизации приходской жизни. Отмечается также важность реализации соборных установок в социальной сфере современной России.
Ключевые слова: Патриарх, епископ, Церковный совет, соборность, приход, клир, миряне, церковь, православие, ценность.
Lev Shaposhnikov Realization of the principle of «sobornost» in the activity of the Russian modern orthodox church
The article analyses activities of church administration, clergy and laity, aimed at strengthening the sobornost trajectory in the modern orthodoxy of Russia. The new forms of central regulation are considered as well as modern approaches to administrative division of the church. Also, the paper examines ways of invigorating the parish life. The emphasis is made on the key role of the sobornost principle realization in the social sphere of the modern Russia.
Keywords: Patriarch, bishop, Church Council, sobornost, parish, the clergy, the laity, church, orthodoxy, value.
В русской философии особая заслуга в осмыслении проблем соборности принадлежит А. С. Хомякову, но само это явление имеет глубокие корни
1 Шапошников Лев Евгеньевич, доктор философских наук, профессор, президент НГПУ им.К. Минина; заведующий кафедрой философии и теологии, ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный педагогический университет им.К. Минина», rectornnspu@rambler.ru
68
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2015. Том 16. Выпуск 2
в церковном и национальном самосознании, в образе жизни русского народа [см. 17]. Основополагающим принципом соборности является органическое сочетание единичного и общего, единого и разнообразного, она есть «единство во множестве». Соборное единство предполагает принятие людьми, в него входящими, общих высших ценностей при сохранении неповторимых черт каждого отдельного человека или этноса в целом. Соборность выступает как против индивидуализма, так и против светского коллективизма, нивелирующего личность, — она синтезирует эти феномены, включая в себя их лучшие качества и преодолевая недостатки.
В истории Русской православной церкви соборность в тот или иной период ее существования играла различную роль, и часто ее практическая реализация была затруднена. Однако новые условия, в которых оказалась Церковь в России с конца 80-х годов прошлого века, со всей очевидностью подчеркнули центральное значение для ее правильной ориентации в обществе этого принципа соборности. Митрополит Питирим (Нечаев) отмечал, что вместо «разделяющего народ модного «плюрализма», вместо «внешней фиктивной унификации», подавляющей индивидуальное богатство личности, православие предлагает принцип соборности, то есть «единство во множестве». Благодаря этому пути «Церковь предоставляет подлинную сферу духовной свободы, самовыражения личности в неуклонном следовании основам, веками проверенной духовной внутренней жизни» [11, с. 27].
Сегодняшние богословы дословно повторяют тезисы Хомякова о Церкви как «гармоническом единстве многих в едином» и рассуждения о двух уровнях бытия Церкви — «вечном» и «историческом». Полнота «соборного разума церкви» всегда, с этой точки зрения, дает верные ответы как на богословские, так и на социальные вопросы. В то же время греховность отдельных членов церкви приводит к ошибкам в «исторической и эмпирической Церкви». Подобные факты становятся возможными в силу того, что в соборном сознании присутствуют два качественно отличных уровня (объективный и субъективный) или выделяют в нем две сущности — «онтологическую качественность и социологическую структуру» [13, с. 71]. Объективные, или онтологические, параметры соборности независимы от человеческого элемента в Церкви, они имеют сверхъестественное происхождение и даются людям в виде откровения. Этот «божественный элемент Церкви» неизменен и статичен, человеческий разум никогда не сможет адекватно выразить его в категориях и понятиях. Социологическая же структура, или субъективная сторона Церкви, напротив, связана с человеческим элементом, она динамична, подвижна и зависит от конкретно-исторической ситуации, в которой живет верующий. Субъективная сторона бытия Церкви выступает как «потенциальная соборность». Иными словами, она требует активной деятельности всех членов «церковной ограды» с тем, чтобы реализоваться, особая ответственность при этом ложится на богословское творчество. Конечно, объективная и субъективная стороны соборного сознания «глубоко связаны между собой» [13, с. 78]. Но в то же время они обладают известной само-
стоятельностью. Человеческий элемент в Церкви имеет свободу выбора, его деятельность только в конечном итоге зависит от божественных установок.
Исходя из этих принципов, богословы считают, что в истории русской православной Церкви были периоды, когда «социологическая структура» как бы выходила на первый план, а онтологические характеристики соборности отступали в тень. Так, церковные реформы Петра I «противоречили соборному сознанию» и «подавляли Церковь, лишали ее свободы». По мнению патриарха Алексия (Ридигера), «синодальный период... явился временем непрекращающихся попыток превратить высшее церковное управление в часть государственного аппарата и подчинить церковную жизнь бюрократическим требованиям» [3, с. 8].
Настоящая трагедия обрушивается на православие в условиях тоталитарного государства, после Октябрьской революции, когда со всей остротой встал вопрос о самом существовании Церкви. Как отмечал патриарх Алексий (Ридигер), начался период «исторической Голгофы», сопровождавшийся целых семьдесят лет системой «поруганий, унижений, гонений и мук». Эта ситуация приводит к тому, что русское православие в какой-то мере теряет возможность выражать «свою идентичность», т. е. дух соборности. Однако данное обстоятельство не исключает святыни, пребывающей в «исторической Церкви». Несмотря на ошибки отдельных священнослужителей «духовные силы» русской Церкви «не оскудели». Данный факт прежде всего подтверждает «искупительный подвиг сотен тысяч мучеников», которые свидетельствовали «перед Господом и миром о подлинной вере» [3, с. 8].
Возрождение русского православия, как считает церковное руководство, требует, чтобы «соборное сознание было достаточно чутко и к церковным настроениям, и к тенденциям в общественно-политической жизни». Реализация этого программного положения обсуждалась на Юбилейном Архиерейском соборе Русской православно церкви, который проходил в Москве 13-16 августа 2000 г. В докладе на соборе председателя синодальной богословской комиссии митрополита Минского и Слуцкого Филарета (Вахромееева) [см. 16, с. 49-87] была поставлена задача разработки проблем богословия истории, ибо именно «история выявляет динамику жизни Церкви». Богословие истории «должно избегать двух искушений»: первое заключается в гиперболизации значения общества для Церкви, и отсюда проистекает опасность «преувеличения исторической относительности». Мы считаем, что данные установки свойственны модернистам, так как в их взглядах происходит девальвация традиции: она относительна, и история на каждом этапе общественного развития начинается как бы заново. Другое искушение заключается в стремлении «освятить исторически преходящее», и в этом случае исторический процесс оценивается с «финалистских позиций», происходит этернизация временного и условного как в бытии Церкви, так и в социальной сфере. С нашей точки зрения, такая позиция присуща богословскому консерватизму.
Для того чтобы избежать этих «искушений», митрополит Филарет особое внимание обращает на разработку «методологии. церковно-
исторических исследований». В эту методологию должен входить и такой важный момент, «как историческая критика». Более того, «исторический подход должен быть источником постоянной критической оценки как церковного прошлого, так и настоящего». Эта критическая оценка относится к «формам бытия» экклезии и не затрагивает ее «сущности и святости». Как подчеркнул в своем выступлении на соборе патриарх Алексий (Риди-гер), сложность свидетельства Церкви в мире состоит в том, что, «храня неизменную Истину Христову», она призвана возвещать ее «в контексте динамично развивающейся государственной и общественной жизни» [1, с. 42]. Критическая оценка как раз и относится к церковным ответам на вызовы времени, она направлена на уточнение «богословских критериев», в свете которых рассматривается и прошлое Церкви, и история России, и ее современное состояние. Иными словами, принимается славянофильский тезис о том, что Церковь — развивающийся организм. Более того, славянофильские богословские положения появляются в официальных документах Русской православной церкви. Так, на юбилейном Архиерейском соборе был принят важнейший документ — «Основы социальной концепции Русской православной церкви», разработанный рабочей группой во главе с митрополитом (ныне патриархом) Кириллом (Гундяевым). Он начинается с раздела «Основные богословские положения», в котором содержится характеристика церкви, данная А. С. Хомяковым в работе «Церковь одна», а именно его указания на то, что «Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божьей благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». Такие разделы анализируемой концепции, как «Церковь и нация», «Международные отношения», «Проблемы глобализации и секуляризма», также содержат славянофильские идеи, связанные прежде всего с необходимостью противостоять западной «духовной и культурной экспансии, чреватой тотальной унификацией» [10, с. 171].
После избрания на Поместном Соборе 2009 г. митрополита Кирилла (Гундяева) патриархом в выработке соборной экклезиологии начинается новый этап. По мнению предстоятеля, «Быть церковью — это значит в самом ее устроении отражать принцип жизни Пресвятой Троицы, ибо именно Живоначальная Троица являет нам образ соборности, в котором гармонично сочетаются единство и множественность, иерархичность и любовь». Церковь, с одной стороны, — неизменная «в своей духовной основе», с другой стороны, она изменяема «в своем человеческом историческом измерении».
Патриарх Кирилл (Гундяев) особо подчеркивает, что церковь не может сводиться лишь к клиру. «Это целокупность всего народа Божия». Отсюда понятно, что иерархи и священнослужители должны наращивать усилия «по повышению роли мирян», которым необходимо осознание своей «ответственности за судьбу церкви» [6, с. 190]. Исходя из этих установок, глава Русской православной церкви предложил ряд реформ, направленных на «усиление роли народа Божия» в церковной жизни.
Новации в этой сфере всегда вызывают неоднозначную реакцию среди верующих, отсюда понятна установка на то, что в экклесии «любая реформа, любая перемена должна осуществляться на основе фундаментальных ценностей» [6, с. 92]. Соборность, как мы видели, относится именно к этим базисным основаниям церковного бытия. Поэтому патриарх Кирилл (Гун-дяев), опираясь на соборные решения, предложил в 2009 г. создать новый орган церковного управления — Межсоборное присутствие. В положении, регламентирующем деятельность этой структуры, отмечается, что она в своей деятельности опирается на церковное предание, свидетельствующее «о важном значении соборности и советования епископата с полнотой церковной» [14, с. 112]. Реализуя данные установки, вновь образованный орган включает в себя и представителей иерархии, и монашествующих, и священнослужителей, а также богословов и мирян — всего 145 человек.
Межсоборное присутствие призвано помогать церкви «своевременно отвечать на те вопросы, с которыми она сталкивается». Причем поиск этих ответов проходит в жарких дискуссиях, наблюдается «множество различных подходов» по каждому обсуждаемому тезису. Кажется, что подобная «разнополярность суждений» не допускает общего решения. Однако это не так: в действительности удается эти позиции «свести в цельный документ», свидетельствующий «о потенциале Межсоборного присутствия, способного объединить людей...в деле развития церковной жизни» [6, с.456].
Другим коллегиальным органом стал созданный в 2011 г. Высший церковный совет, в который вошли руководители синодальных учреждений. Он призван «соборные деяния» реализовывать на практике, доводить их до «сознания верующих людей». В результате удастся «каждому на своем месте и всем вместе...повысить уровень исполнительской дисциплины в церкви» [6, с. 463]. Эти новые структуры должны содействовать качественному изменению отношения граждан к ценностям православной веры.
После снятия ограничений со стороны государства на деятельность церкви со всей очевидностью стало ясным центральное значение прихода для возрождения православия. На Поместных и Архиерейских соборах эта тема постоянно обсуждалась и принимались решения, призванные уменьшить разрыв между людьми, «именующими себя православными», и реальными верующими, активно участвующими в церковной жизни. В рекомендациях Межсоборного присутствия предлагается «воссоздание общинного строя приходской жизни, в том числе посредством приближения к территориальному принципу разграничения приходов». В постановлении Священного синода от 25 июля 2014 г. [см. 9, с. 9-10] отмечается, что предложенная программа действительно может способствовать «развитию в мирянах чувства сопричастности к жизни церкви», так как расширяется личное общение между прихожанами, происходит их «вовлечение в решение приходских дел и в практическую заботу о приходе». Осознание своей принадлежности к конкретному приходу приводит к изменению характера приходских собраний: из формальных мероприятий они превращаются в эффективное средство сплочения верующих, ориентирующее
их активность на обсуждение возникающих вопросов и поиск способов их разрешения.
Поддержав идею о территориальных границах прихода, Синод в то же время отметил, что ее реализация «в многоприходных городах пока является затруднительной». Однако это не означает ослабления внимания к указаниям о необходимости прихожанам «участвовать в жизни своего прихода», так как существует «неограниченный объем реальной работы». Для построения «соборных отношений в приходе», по мнению патриарха Кирилла (Гундяева), необходимо, чтобы в нем велась молодежная работа, существовала воскресная школа, была бы социальная деятельность и миссионерская активность. Однако возникает вопрос: «А кто все это будет делать?» Более того, «приходская реальность» часто совсем другая, так как священнослужитель занят богослужением, а «сварливая старушка» или «не очень воспитанная работница за свечным ящиком» только отталкивают людей, приходящих в храм, особенно тех, кто лишь «вступает на путь воцерковления». Поэтому Предстоятель считает, что необходимо, чтобы в храмах «были приходские консультанты»: именно они должны встречать людей, у которых есть вопросы, и уметь квалифицированно на них отвечать. В этой связи с целью подготовки приходских консультантов в православных учебных заведениях открываются «курсы в объеме полубакалавриата» для «обучения всех, кто желает христианской миссии, социальной и молодежной работе» [4, с. 41]. Выпускники этих курсов, если они захотят, могут продолжить богословское образование в семинарии и в сокращенные сроки стать бакалаврами. Итак, церковное руководство намечает целую программу активизации приходской жизни с целью «усиления и повышения роли мирян в церковной жизни».
Наконец, еще одно направление реализации соборного принципа в жизни церкви — это реформа территориального церковного управления. По традиции, сложившейся еще до революции, правящий архиерей был не столько пастырем, сколько администратором. В современных же условиях, по мнению патриарха Кирилла (Гундяева), «особое внимание следует обратить на поддержание живой связи архиереев с клиром и мирянами» [6, с. 203]. За последнее время количество храмов и приходов значительно возросло, появились епархии, где их число превышает несколько сотен. В этих условиях глава епархии чисто физически не может посетить все приходы, и часто «соборное обсуждение волнующих вопросов» подменялось директивными указаниями. С целью развития соборных начал во взаимоотношениях архиерея и его паствы Межсоборное присутствие предложило разукрупнить епархии, синод поддержал эту программу, а в постановлении Архиерейского собора 2013 г. одобряется «образование митрополий и значительное увеличение числа епископов и епархий» [12, с. 9]. Это решение потребовало изменений в Уставе Русской православной церкви — в нем появилась специальная глава о митрополии. В ней говорится о том, что две или более епархии «могут быть объединены в митрополию». Она образуется в целях координации деятельности епархий, в ее пределах создается
архиерейский совет, но в то же время архиереи, входящие в его состав, находятся «в прямом каноническом подчинении патриарха Московского и всея Руси» [15, с. 39]. Только с 2011 г. по 2014 г. на территории России в структуре Русской православной церкви было образовано 49 митрополий и более 130 епархий.
Итак, приход, благочинье, епархия, митрополия, высшая церковная власть должны действовать сообща, выполняя в то же время только им присущие функции, иными словами, они должны стать «органами соборности в нашей церкви».
Принцип соборности в современном православии становится не только основой бытия экклесии, но мерилом социальной сферы жизни. Представители сегодняшней Церкви, рассматривая взаимоотношения личности и общества, приходят к выводу о том, что они должны строиться на традициях соборности. Поскольку, как подчеркивал патриарх Алексий (Ридигер), существует «твердая убежденность в превосходстве соборности над индивидуализмом, единства над разобщенностью» [2, с. 23-24]. Отсюда осуждение эгоистических устремлений, «чванливой роскоши немногих», появившейся в нашей стране, причем чаще всего «неправедными путями». Абсолютизация индивидуалистических устремлений проявляется не только на личностном, но и на национальном уровне, а это ведет к межнациональной розни и конфликтам. Индивидуализм выступает и в различных экстремистских акциях на политической почве. Проявляя озабоченность создавшейся ситуацией в межнациональных отношениях и политической сфере, патриарх Алексий (Ридигер) постоянно призывал сограждан, «отринув и осудив дурное», не уходить в конфронтацию, а «всем вместе искать выход из тупика». Однако, негативно относясь к индивидуалистическим крайностям, современные богословы в то же время подчеркивают, что соборность «не есть коллективное сознание, которое растворяет, нивелирует личность». Следовательно, в обществе должны быть созданы условия и для развития человека, и для раскрытия потенциала наций и других социальных групп с тем, чтобы они смогли реализовать свои особенности и специфические устремления. Но важно, чтобы при взаимодействии личности и общества у индивида сохранялись «непоколебимые ценности», противостоящие всему тому, что «принижает человека, превращает его в червя, заставляет ползать по праху земному».
Своими индивидуальными усилиями личности трудно «добиться духовного рождения», необходима помощь церкви, и объединяющей индивидуальные усилия, и направляющей их к общей цели. Но патриарх Кирилл (Гундяев) специально предупреждает, что «формальное согласие» между верующими может легко «превратиться в лицемерие». Это происходит в том случае, когда «формально все согласны, а живут так, как будто ни Бога, ни Христа нет и не было». В результате девальвируется единая христианская истина, она перестает реализовываться «во множестве» и «умирает» в той или иной цивилизации, «не будучи поддерживаемой реальными человеческими поступками» [5, с. 64].
Православным христианам необходимо «жить по вере», реализуя в обществе христианские идеалы. Осуществляя благую деятельность в духе Священного писания и Священного предания, они свидетельствуют о своей сопричастности к «церковной полноте», однако это «не означает принудительного единомыслия во всех многообразных вопросах общественной, культурной, политической жизни» [8, с. 47]. Итак, «церковное единство» и «свобода суждений», то есть соборность, становятся важнейшими характеристиками деятельности мирян и клира в социальной сфере.
Наконец, анализируя вектор развития современной России, ведущие деятели современного русского православия неоднократно подчеркивали мысль о том, что наше отечество не должно слепо копировать чужой опыт или, как говорили славянофилы, «не должно встать на путь подражательства». Оценивая программу сторонников «европейского пути развития», т. е. западников, патриарх Кирилл (Гундяев) справедливо отметил, что она, как правило, имеет в виду «подражание и воспроизводство западных политических и культурных моделей». Подражание может быть плохим или более или менее хорошим, но оно всегда уступает первооснове, так как «в нем отсутствует оригинальное начало, подлинное авторство». Поэтому, с этой точки зрения, «строить цивилизацию на основе подражания означает детерминировать развитие таким образом, что оно в принципе будет отставать от тех, кто рождал и рождает подлинник». Тенденции на «подражание и копирование» тем более опасны, что в «российской истории есть специфические черты», одна из которых стремление «воплотить в свою жизнь все те идеи, что приходят к нам извне». Глава церкви неоднократно предупреждал об опасности некритичного отношения к чужому опыту. Более того, по его мнению, даже понятие независимости страны «сохраняется до тех пор, пока народ имеет способность, основываясь на своих собственных ценностях, формировать государственное устройство, законы, обычаи, передавать доставшиеся ему ценности из поколения в поколение». В то же время история нашего отечества свидетельствует о том, что общество и государство переживают глубокий кризис, когда «распадаются традиционные социальные связи» и когда «индивидуальное побеждает общественное» [7, с. 14]. В результате «атомизации общества» появляются граждане, стремящиеся «реализовать свои желания и амбиции в ущерб стране и людям». Происходит кризис национальной идентичности, подрывается народное единство, теряется вера в государство. Преодоление этих негативных тенденций, восстановление «здоровья социального организма» возможно лишь тогда, когда появляются силы, сознающие, что «без общенациональной солидарности общество обречено на распад и уничтожение». В современной социально-политической ситуации, в условиях глобализации особое значение приобретает решимость русского народа и других этносов, населяющих Россию, «сохранить духовное наследие предков...построить такое общество, которое будет соединено и скреплено любовью, взаимной преданностью, долгом, доверием» [7, с. 15]. При этом общественное единство не отменяет «индивидуальной и национальной самобытности».
Следовательно, реализация принципа соборности становится важнейшим условием позитивного развития России.
Сейчас Церковь действует в условиях быстро меняющегося общества, в период выбора пути развития, на фоне беспрецедентного давления западной системы ценностей на российских граждан. Следовательно, Русской православной церкви необходимо отвечать на вызов времени, необходимо не просто констатировать «социальные нестроения» и «западную экспансию», а предлагать реальную программу преодоления этих отрицательных явлений. Конечно, православие — это религия предания, но последнее должно быть живым и развивающимся, а для этого — обогащаться достижениями богословия, религиозной философии, исторической науки и т. д. Учение о соборности как раз и представляет такой феномен, который способствует творческой эволюции предания при сохранении его фундаментальных, вневременных оснований.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексий (Ридигер), патриарх. Доклад на Юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. Москва. 13-16 августа 2000. — Н. Новгород: Изд-во братства во имя св.кн. Александра Невского, 2000.
2. Алексий (Ридигер), патриарх. Столетие трагедий, столетие надежд // Православие и духовное возрождение России. — Екатеринбург: Издательский дом «Пироговъ», 2003.
3. Алексий (Ридигер), патриарх. Торжество православия // Православие и духовное возрождение России.
4. Кирилл (Гундяев), патриарх. Будущее Церкви// Журнал Московской патриархии. — 2014. — № 12.
5. Кирилл (Гундяев), патриарх. Слово пастыря (1991-2011), Собрание трудов. Серия II. Т. 1. — М.: Изд-во Московской Патриархии, 2013.
6. Кирилл (Гундяев), патриарх. Слово предстоятеля (2009-2011). Собрание трудов. Серия 1, т.1. — М.: Изд-во Московской Патриархии, 2012.
7. Кирилл (Гундяев), патриарх. Послание ко Дню народного единства// Журнал Московской патриархии. — 2014. -№ 11.
8. Общественная деятельность православных христиан. Документы Архиерейского собора 2011 г.// Журнал Московской патриархии. — 2011. — № 3.
9. Определение Священного синода от 25 июля 2014 г. // Журнал Московской патриархии. — № 8. — 2014.
10. Основы социальной концепции Русской православной церкви// Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. Москва. 13-16 августа 2000.
11. Питирим (Нечаев), митрополит. Патриарх и его время // Журнал Московской патриархии. — 1990. — № 7.
12. Постановление Архиерейского собора Русской православной церкви 2013 г.// Журнал Московской патриархии. — 2013. — № 4.
13. Рассказовский С. Критическая оценка воззрений проф. — прот. П. Светлова, высказанных им в труде: «Где вселенская Церковь» — к вопросу о соединении Церквей и к учению о Церкви (1905 г.)». — Ленинград, 1984. Рукопись.
14. Собрание документов Русской православной церкви. Т. 1. Нормативные документы. — М.: Изд-во Московской Патрирхии, 2013.
15. Устав Русской православной церкви в редакции 2013 г.// Журнал Московской патриархии. — 2013. — № 6.
16. Филарет (Вахромеев), митрополит. Доклад председателя синодальной богословской комиссии // Сборник документов и материалов Юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. Москва. 13-16 августа 2000.
17. Шапошников Л. Е. Философия соборности. Очерки русского самосознания. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1996.
