CC BY
76
Политология
ББК Х621.162 + Х629.37 + Ф5(2)
И. В. Евсеев, В. Е. Хвощев
РАЗВИТИЕ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ КАК ФАКТОР УКРЕПЛЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
(Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 04-06-96017)
Современное состояние национальной безопасности России, по мнению многих ученых и практиков, оставляет желать лучшего. Многочисленные внешние и внутренние угрозы благополучному процветанию нашего общества и даже самому существованию государства требуют повышенного внимания к наиболее острым социально-политическим проблемам. Едва ли не самые серьезные внутренние угрозы национальной безопасности в настоящее время связаны с изъянами российской уголовно-исполнительной системы.
В своих посланиях Федеральному собранию и многочисленных публичных выступлениях Президент РФ В. В. Путин неоднократно указывал на концептуальные недостатки политики национальной безопасности России. Уже по этой причине любой весомый фактор укрепления безопасности заслуживает пристального внимания со стороны политической науки.
Нельзя забывать и того обстоятельства, что Российская Федерация движется по пути сближения со странами мирового сообщества и вынуждена считаться со сложившимися в нем международными требованиями к внутренним порядкам. Между тем, во многих странах распространено представление о России как о коррумпированном государстве с разгулом преступности и лагерями сталинского типа. Этот стереотип активно поддерживается западными наблюдателями [1].
Трудно не согласиться, что в криминализированной ситуации, в которой действительно оказалась страна в си лу ряда причин, особое значение приобретают совершенствование системы борьбы с преступностью, в частности, пенитенциарной системы, и разработка эффективной правовой политики.
Отечественные публицисты приложили немало усилий для того, чтобы привлечь внимание общественности к состоянию дел в этой жизненно важной сфере [2]. Они же невольно способствовали и созданию не вполне адекватного негативного образа России, как несправедливого и бесправного государства.
В научной литературе вопросам развития уго-ловно-исполнительной системы уделяется определенное внимание. В большей степени этими вопросами занимаются юристы [3], в меньшей — историки [4], социологи [5]. Трудно выделить полити-
ческие исследования по этой тематике, хотя различные аспекты политики рассматриваются во многих из перечисленных работ [1—5].
По случаю 130-летия образования уголовно-исполнительной системы России вопросы ее совершенствования еще более актуализируются, а предварительный политический анализ дает основание утверждать, что решение пенитенциарных проблем становится в нашей стране одним из приоритетных направлений внутренней политики национальной безопасности.
Объективная оценка состояния российской системы уголовных наказаний возможна лишь при анализе и синтезе ее качественной и количественной составляющих.
Обстановка в уголовной сфере жизни России в количественном выражении не может не вызывать тревоги. В судебно-следственную работу последних лет в качестве подозреваемых, обвиняемых или осужденных было вовлечено до 35— 40% граждан страны [6, с. 157]. Сравнительно высоким становится удельный вес в составе взрослого населения тех, кто отбывает сроки за правонарушения. По состоянию на 1 января 2000 года на каждые 100 тысяч российских жителей приходилось 685 заключенных, причем эта цифра с 1990 года увеличилась почти вдвое. По этому показателю мы заметно опережаем многие страны. В Великобритании в это время статистика зафиксировала 125 человек, находящихся в местах лишения свободы, на каждые 100 тысяч населения, во Франции и Германии — 90, в Италии, ассоциирующейся в массовом российском сознании с мафиозным разгулом преступности,—85, в Финляндии—54 (эта цифра заставляет усомниться в прямой связи между преступностью и пьянством, поскольку финны употребляют спиртные напитки примерно в тех же объемах, что и россияне). В приемлемых пределах находится уровень преступности в странах восточной Европы и ближнего зарубежья: в Польше -—140 заключенных на каждые 100 тысяч жителей, в Эстонии — 215, в Белоруссии — 505, в Украине — 415. И даже первенство США по этому показателю, где в местах лишения свободы на 1 января 2000 года приходилось 707 заключенных на 100 тысяч населения, не выглядит для России утешительным, поскольку заполняют тюрьмы там преимущественно темнокожие
жители (на каждые 100 тысяч этой части населения приходится 2500 заключенных). У «белого» населения Америки этот показатель составляет 300 лишенных свободы людей на каждые 100 тысяч [7].
Как видно, даже самый простой количественный анализ дает основание предполагать наличие в России жесткой карательной государственной системы. Система эта до сих пор покоится на традициях и обычаях преступной среды, зародившейся еще во времена существования каторги в царской России, и специфике уголовного мира периода сталинских застенков. Ее основной особенностью продолжает оставаться производственный уклон, достигший апогея во времена советских пятилеток. Однако использование подневольного труда в современных условиях становится все более проблематичным и это требует принципиальной перестройки уголовно-исправительной системы государства. Подобная трансформация системы всегда болезненна и связана с активизацией в ней деструктивных процессов. В частности, это выражается в открытом противодействии правопорядку в исправительно-трудовых учреждениях, нападениях на их сотрудников и военнослужащих, захватах их в качестве заложников, что нередко заканчивалось гибелью, ранениями или психическими травмами многих людей. Ухудшение криминогенного состава осужденных в связи с изменением уголовной политики и амнистиями привело к тому, что в исправительно-трудовых учреждениях более половины осужденных отбывают наказание за тяжкие преступления. Вместе с тем, в них содержится около трети лиц, имеющих различные психические отклонения, значительное число хронических алкоголиков и наркоманов, которым, как правило, оказывается недостаточная социальная и медицинская помощь.
Российская уголовно-исправительная система исключительно консервативна. И хотя демократические перемены в обществе накладывают свой отпечаток на жизнь в местах лишения свободы, содержание и направленность работы исправительно-трудовых учреждений, равно как и их место в системе общественных отношений, мало изменились. Этот тезис находит наглядное подтверждение в анализе более чем трех десятков такого рода учреждений, расположенных на территории Челябинской области. Почти все они построены по модели советской административно-командной системы и сохраняют все ее изъяны.
К специфически российским недостаткам уголовно-исправительной системы следует добавить еще и, по-видимому, общий, свойственный подобным учреждениям недостаток—конфронтационное отношение их сотрудников и осужденных. Такие взаимоотношения определяются не только и не столько преступным прошлым последних, сколько их поведением в местах лишения свободы, многочисленными нарушениями порядка, опасными дей-
ствиями, которые многие осужденные совершают под прессингом преступных авторитетов, находящихся в исправительных учреждениях. В свою очередь, и многие сотрудники исправительно-трудовых учреждений предубежденно настроены к своим подопечным, что выражается в их грубом и пренебрежительном отношении к отбывающим наказание, унижении их человеческого достоинства. Все это существенно осложняет воспитательный процесс в тюрьмах и социальную адаптацию заключенных после освобожден ия.
Несмотря на то, что в российском обществе постепенно складывается понимание необходимости перемен в сфере уголовно-исправительной политики, ученые и практики неясно представляют конкретные пути реорганизации института отбывания наказания. Слишком глубоко укоренились в нем порядки периода репрессий прошлого века, основанные на негуманном отношении к осужденным и привитых нормах рабского существования в неволе. Отношение к преступникам прямо отражает господствующие нравы и ценности в обществе. И если в каждом соседе подозревается скрытый враг, то в заключенном этот враг воспринимается явным. При этом характерные для общества жестокость, цинизм, игнорирование закона, презрение к бесправному человеку в наиболее концентрированном виде проявлялись в местах лишения свободы. Ненасилие, снисхождение выдавались за слабость, осуждались господствовавшей моралью, а то и решительно пресекались государством, что не могло не отражаться в законах и практической деятельности правоохранительных органов [8, с. 256—258].
Изменившиеся социальные условия в России предъявляют новые требования к законодательным нормам, регулирующим жизнь осужденных. Поэтому в течение последних лет в Научно-исследовательском институте МВД с участием ученых и авторитетных практиков готовились проекты Основ уголовно-исполнительного законодательства России. В эти юридические документы заложены многие гуманные нормы, которые могли бы существенно повлиять на улучшение положения дел в системе исполнения наказания. Так же было принято решение об обновлении действующего исправительно-трудового законодательства и по инициативе соответствующих органов появился новый Уголов-но-исполнительный кодекс, вступивший в действие с 1 июля 1997 г., в котором существенно расширены права осужденных. Среди этих прав следует выделить те, которые затрагивают материальную сферу. Имеются в виду нормы, которые улучшают материальное положение осужденного, в первую очередь, позволяют ему лучше питаться [9, пп. 16, 17]. Как известно, питание осужденный получает из трех источников: гарантированное питание в столовой, приобретение продуктов в магазине колонии, посылки и передачи [9, пп. 16,17]. Хотя цена про-
дуктов питания существенно возросла, калорийность пищи, получаемой осужденными, осталась прежней. Несмотря нарост номинальной заработной платы, во многих случаях ее не хватает для того, чтобы оплатить питание в столовой. Разница покрывается за счет средств исправительно-трудового учреждения. Сложность заключается и в том, что многие осужденные не работают, главным образом, из-за отсутствия работы, что связано как с падением производства вследствие того, что не хватает сырья, материалов, комплектующих изделий, так и в связи с расторжением договоров предприятиями-смежниками. В условиях острой нехватки рабочей силы они охотно прибегали к услугам ИТУ. Сейчас же сами имеют ее в избытке. Поэтому, не имея возможности обеспечить осужденных работой, колония обязана кормить их бесплатно, что создает серьезные финансовые трудности. Вторым источником питания осужденных является магазин на территории колонии. Регламентируя право осужденных на покупку продуктов питания и предметов первой необходимости, законодатель принял за основу размер минимальной месячной оплаты труда, который, как известно, изменяется по мере роста цен в стране. Увеличиваются и те суммы, которые может расходовать осужденный. В колониях общего режима это 30—100% минимальной месячной оплаты в зависимости от режима содержания. По отбытии трети срока наказания осужденные, не допускавшие злостного нарушения режима и добросовестно относившиеся к труду, переводятся на улучшенные условия содержания [10, ст. 90]. Сохраняя общее правило, что осужденные могут расходовать лишь деньги, заработанные в местах лишения свободы, Закон № 330 от 30 мая 1997 г. установил целый ряд исключений, разрешив некоторым категориям осужденных расходовать для покупок и деньги, полученные по переводам. Это касается тех, кто вследствие возраста, состояния здоровья, недостаточного заработка или отсутствия работы не может реализовать свое право на покупку продуктов в магазине. При этом инвалидам I и II групп, беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в домах ребенка при колонии, разрешается расходовать до 60—100 % размера минимальной месячной оплаты труда. И, наконец, третий источник питания осужденных — посылки и передачи. Число их также существенно возросло. Если по ранее действовавшему законодательству осужденные могли получать посылки и передачи лишь по отбытии половины срока и в количестве не более трех в году, то Закон от 30 мая 1997 г. разрешил получать посылки с начала отбывания наказания в коли честве 4—6 в году, а при переводе на улучшенные условия содержания—ежемесячно, независимо от вида режима. При этом вес посылки определяется почтовыми правилами — 8 кг (ранее — не более 5 кг).
Как видно, многое сделано для улучшения материального положения осужденных, для сохранения их здоровья. Следует иметь в виду, что тяжелые условия отбывания наказания, длительные сроки (у каждого четвертого — от 5 до 8 лет, у каждого десятого — от 8 до 10 лет и столько же — свыше 10 лет), значительное число судимостей у осужденных (почти каждый третий имеет три и более судимостей) существенно подрывают их здоровье. И хотя в этом виноваты они сами, инвалидность части осужденных ложится тяжким бременем и на них самих, и на их семьи и на общество в целом. Поэтому меры, принимаемые для сохранения здоровья этих людей, крайне необходимы [11].
Важным направлением совершенствования законодательства является расширение прав осужденных в духовной сфере. Среди них — группа прав, направленных на сохранение связей с семьей. Такие связи имеют значение во многих отношениях. Во-первых, это моральная поддержка осужденного, что важно для его психологического состояния, настроения и, следовательно, для исправления. От озлобленного, агрессивного человека можно ожидать чего угодно. Семья же оказывает ему не только моральную поддержку, но и материальную помощь во время отбывания наказания. Наконец, контакты с семьей неоценимы для будущей социальной адаптации, которая значительно предопределяет степень вероятности рецидива. В этом большую роль играет и отмена ограничений в переписке. Такая мера тем более важна, что осужденные все еще часто отбывают наказание вдали от дома. Родственники по разным причинам не могут навещать многих из них даже в пределах числа разрешенных свиданий. Поэтому переписка для значительной части осужденных — почти единственный канал для связи с домом. У наев стране ограничения в переписке были известны еще со сталинских времен (вспомнить хотя бы «10 лет без права переписки»). Логически объяснить такой запрет невозможно.
Существенно увеличилось число свиданий. Теперь ежегодно осужденным предоставляется 3—4 краткосрочных и 2—3 длительных свидания с правом совместного проживания с близкими родственниками, а после перевода на улучшенные условия содержания для подавляющего большинства из них— 6 краткосрочных и столько же длительных свиданий. При этом администрация воспитательно-трудовой колонии, где содержатся, как правило, несовершеннолетние, может разрешить свидание за пределами колонии. Таким образом, осужденным могут предоставляться свидания каждый месяц, если, разумеется, родственники смогут приехать в колонию и воспользоваться этим правом [9, пп. 14,18].
Помимо свиданий Законом от 30 мая 1997 г. для отбывающих наказание введена еще одна форма общения с родными и близкими—телефонные разговоры. Осужденный может воспользоваться этим
правом четыре раза в год за свой счет при наличии технических возможностей (к сожалению, у нас еще не все колонии телефонизированы). Предусмотрено право по желанию осужденного заменять длительное свидание краткосрочным, а также любое свидание—телефонным разговором.
С 1977 г. в советском законодательстве появилась норма, в которой предусмотрены краткосрочные выезды осужденных за пределы мест лишения свободы. Такое право предоставлялось лицам, отбывающим наказание в колониях общего режима, в колониях-поселениях и в воспитательно-трудовых колониях в связи с исключительными личными обстоятельствами: смерть или тяжкая болезнь близкого родственника, угрожающая жизни больного, стихийное бедствие, причинившее значительный материальный ущерб осужденному или его семье. Истекшие полтора десятилетия показали, что этот институт имеет право на существование не только в силу гуманности, но и в связи с его серьезным воспитательным воздействием на осужденных. Исключительные личные обстоятельства могут возникнуть почти у каждого, но право на выезд предоставляется по решению администрации колонии с учетом личности и поведения осужденного. Злостный нарушитель рассчитывать на выезд не может. Анализ практики краткосрочных выездов показал возможность распространения этого института на более широкий круг осужденных. Законом от 30 мая 1997 г. такие выезды разрешены и тем, кто отбывает наказание в колониях строгого режима, а также женщинам, имеющим детей в доме ребенка при колонии, для устройства их у родственников, опекунов или в детских домах.
К сожалению, на практике не все перечисленные права реализуются. Из-за высоких железнодорожных и почтовых тарифов далеко не все родственники могут себе позволить каждый месяц приезжать к осужденному или посылать ему посылки при столь возросшей стоимости продуктов питания.
Необходимо отметить, что закон уделяет большое внимание правам осужденных женщин. На общих основаниях они получают пособие по уходу за ребенком, чего не было раньше. Введен и такой новый институт, как отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей. Он касается всех осужденных, кроме тех, кто приговорен на срок свыше пяти лет за тяжкие преступления против личности. При положительном решении вопроса судом женщина освобождается и живет дома. При отказе от ребенка, уклонении от его воспитания шли ухода за ним, а также при отрицательном поведении осужденная может быть направлена судом для отбывания назначенного приговором наказания. По достижении ребенком трехлетнего возраста суд решает вопрос либо об освобождении женщины от отбывания не отбытой части наказания, либо о замене назначен-
ного наказания более мягким, либо о направлении осужденной для отбывания не отбытой части назначенного наказания. При этом суд может полностью или частично зачесть время отсрочки в срок наказания либо отказать в этом. Тем женщинам, кто не имеет права на отсрочку, разрешено содержать детей в доме ребенка при колонии до достижения ими трехлетнего (а не двухлетнего, как было раньше) возраста. Если к этому моменту не отбытый срок у матери не превышает одного года, ребенок может быть оставлен в таком доме до ее освобождения. В иных случаях он должен быть передан родственникам или в дом ребенка органов народного образования.
Существенно изменилась регламентация права осужденных на труд. В полном соответствии с международными конвенциями сохранена одна из основных обязанностей осужденных—трудиться. Однако осужденные мужчины старше 60 лет, женщины старше 55 лет, инвалиды I и II групп, женщины с беременностью свыше четырех месяцев, а также женщины, имеющие детей в домах ребенка при ИТУ, трудятся по их желанию. По ранее действовавшему законодательству вопрос об освобождении от обязательной работы решала медицинская комиссия индивидуально в отношении каждого осужденного.
Согласно Закону от 30 мая 1997 г. осужденным предоставляется ежегодный оплачиваемый отпуск, причем для некоторых из них—с выездом из исправительно-трудового учреждения. Отныне время работы осужденного в период отбывания наказания будет включаться в общий трудовой стаж, что важно для назначения пенсии. Однаков случае систематического уклонения отвыполнения трудовых заданий или при ином проявлении недобросовестного отношения к труду соответствующий период времени может быть судом по представлению администрации исключен из общего трудового стажа осужденного. Отменено удержание половины заработка осужденных в счет частичного возмещения расходов по содержанию исправительно-трудовых учреждений. Сейчас оплата труда осужденных производится на общих основаниях, как всем гражданам.
Сокращено число взысканий, применяемых к осужденным. Вполне обоснованно отменены такие взыскания, как лишение очередного свидания, лишение права на получение очередной посылки, запрещение покупать продукты питания в магазине.
Вместе с тем в Законе от 30 мая 1997 г. ряд норм посвящен мерам по улучшению режима безопасности и соблюдению законности. Как уже говорилось, в последние годы произошло немало эксцессов в местах лишения свободы. В связи с этим в исправительно-трудовом кодексе появилась специальная статья о режиме особых условий в исправительно-трудовых учреждениях. Такой режим может быть введен по решению министра внутренних дел РФ или республики в составе Российской Федерации, а
также начальника УВД края, области, автономной области, автономного округа по согласованию с соответствующим прокурором сроком на 30 дней, а при необходимости этот срок продлевается еще на 30 дней. В период особых условий может быть ограничена или приостановлена работа производств, школ, профтехучилищ, магазинов, клубов и библиотек.
Хотя, как видим, уже сделано немало, но далеко не все. Норма жилой площади в колониях—2 кв. м на человека [10, ст. 99]. Конечно, мы не можем сейчас воспринять рекомендацию Минимальных стандартных правил обращения с заключенными о размещении каждого осужденного в отдельной комнате, тем более что сами правила относят эту норму к числу рекомендательных, которая должна вводиться по мере появления социальных и экономических возможностей каждого государства. У нас таких возможностей нет, и в обозримом будущем они не предвидятся. Вместе стем стремиться к тому, чтобы хоть как-то улучшить жилищные условия осужденных, постепенно отказаться от бараков на 100—200 человек. Вместо этого создать комнаты общежития, где осужденный мог почувствовать себя равным и значимым для общества как в 1927 году в Верхнеуральской тюрьме [12]. Для этого нужно с учетом новых достижений в части охраны осужденных, обеспечения должного режима отбывания ими наказания строить новые исправительно-трудовые учреждения, что будет отвечать наилучшему решению воспитательных задач и созданию нормальных условий жизни отбывающим наказание.
Хотя содержанием любого наказания является кара, правоограничения должны быть разумными и достаточными. В этом случае они способствуют достижению целей наказания, в частности такой важнейшей, как исправление осужденных. Но если кара выходит за разумные пределы, она начинает отрицательно воздействовать на осужденного, вызывает у него озлобление, осложняет оперативную обстановку, а иногда приводит даже к преступлениям. Поэтому ученые давно пред лагали устранить излишние правоограничения.
Необходимо в большей степени дифференцировать условия отбывания наказания в зависимости от поведения осужденного: предлагается иметь в колонии обычные, облегченные и строгие условия содержания. Надо подумать и о том, чтобы разрешить заочно обучаться в вузах и техникумах положительно характеризующимся осужденным. Ведь образование, особенно специальное, резко уменьшает вероятность рецидива. У нас же пока рецидивисты совершают каждое пятое преступление (20,5% в 1994 г.) [13].
Большое значение имеет право осужденного на свободу совести. Как известно, до недавнего времени священнослужителем запрещалось посещать колонии. Осужденным не разрешалось даже иметь
предметы культа (нательные крестики, четки и т. п.). Не было в колониях и религиозной литературы. Немалую отрицательную роль сыграло запрещение религиозной деятельности в колониях. Вместе с верой в Бога бездумно выбросили те огромные моральные ценности и представления общечеловеческого характера, носителем, хранителем и активным пропагандистом которых была церковь. Поэтому многие преступившие закон люди лишились возможности усвоения высоких идеалов и принципов, в силу чего ухудшились перспективы их исправления и в то же время усилились оторванность, отчуждение от нормального «очеловеченного» мира.
Но в истории исправительных учреждении были времена, когда несмотря на запреты истинно верующие совершали обряды и получали необходимую литературу из Москвы. Так «Вестник Московской патриархии» в 1948—1959 гг. рассылался во все тюрьмы. В последние годы эти запреты были отменены. Законом от 30.07.1997 г. Уголовно исполнительный кодекс был дополнен специальной статьей, гарантирующей свободу совести и вероисповедания осужденных. Регламентировано право встреч со служителями культа [10, ст. 14]. Разрешено отправление религиозных обрядов, пользование предметами культа и религиозной литературой. Вместе с тем оговорено, что отправлениерелигиозных обрядов является добровольным и не должно нарушать правил внутреннего распорядка, ущемлять права других лиц, отбывающих наказание. В каждой колонии оборудованы специальные помещения, где священнослужители встречаются с осужденными, отправляют обряды (например, крещение, бракосочетание, исповедь и т. п.). В некоторых колониях построены культовые сооружения.
Уровень преступности в стране и уголовные традиции во многом зависят от развитости гражданского общества, его институтов. Пассивность и неорганизованность россиян являются теми причинами, которые объясняют инертность и застой в пенитенциарной системе. Вполне естественными в такой ситуации выглядят и полное равнодушие к судьбам заключенных, и сверхактивные действия отдельных общественных образований, таких как «Центр содействия реформе системы уголовного правосудия в России», открыто призывающих осужденных к неповиновению и забастовкам.
Тем не менее без участия общественных организаций вряд ли возможна цивилизованная модернизация российской пенитенциарной системы, испытывающей дефицит гуманизма. В интересах общественной безопасности следует начать формирование качественно нового отношения к осужденным, лишенного сентиментальности или ненависти со стороны следователя, прокурора, суда, представителей администрации мест лишения свободы, всех сопричастных лиц, всего общества на основе уяснения того, что люди не рождаются, а становятся преступника-
ми, что они остаются гражданами государства и через определенное время выйдут на свободу. Поэтому в настоящее время представителям администрации колонии необходимо перестроить свои отношения с осужденными в сотрудничество, взаимное доверие и деловое партнерство. В условиях перестройки нашей экономики, введения рыночных отношений это особенно актуально и может иметь немалый экономический эффект. Сегодня сотрудничество в данных учреждениях наблюдается очень редко, а преобладают равнодушие, непонимание, отчужденность. И возникает вопрос: не отсутствие ли доверительных контактов, не наличие ли эмоциональной стены между осужденными и администрацией ИТУ, не отчуждение ли между ними являются одной из главных причин многих эксцессов и бунтов? Это может быть пассивный, тихий бунт, когда пишут бессмысленные и многочисленные письма в самые разные инстанции, заранее почти всегда зная, что никто их разрешать попросту не будет, да и без каких-либо надежд на такой исход. В основном на жалобы и просьбы некому реагировать, так повелось на протяжении десятилетий. Реже — это острые, иногда кровавые стычки, часто по ничтожному поводу, захваты заложников. Трудно, а скорее невозможно представить себе колонию, в которой существовали бы доверительные и уважительные отношения осужденных с администрацией и ее представителями и там же вспыхивали бы массовые беспорядки или происходил захват заложников.
Гуманное отношение к преступникам предполагает коренное изменение воспитательной работы с ними назначительно более высокой профессиональной основе. Для этого нужно глубокое знание личности осужденного, мотивов его поведения. Иными словами, органы, осуществляющие исправление преступников, должны иметь четкое и ясное представление о том, что может порождать преступные действия конкретного лица и как можно добиться того, чтобы в дальнейшем его отличало законопослушное поведение. От того, насколько в работе исправительных учреждений учитываются негативные личностные черты, порождающие преступное поведение, зависит эффективность всей предупредительной деятельности. Для этого необходимо всесторонне изучать личность осужденного не только по личному делу, но и по совокупности работы представителей всех структур исправительного учреждения, а не только начальника отряда. Следовательно, главный объектусилий администрации колонии или тюрьмы —личность осужденного, взятая, конечно, не изолированно, а в совокупности с теми условиями, в которых отбывается наказание. Основная же цель воспитания—выявление и устранение субъективных, личностных причин, приводящих к повторному преступному поведению.
Эта сложная задача будет в какой-то степени решена лишь в случае создания в исправительных
учреждениях психологической и психиатрической служб. Сейчас предпринимаются нужные шаги в этом направлении. В уголовно-исправительной системе России для лечения данной категории больных действуют 5 межрегиональных психиатрических больниц и 22 психиатрических отделения [6, с. 55] и при этом в каждом исправительном учреждении есть штатный психолог (по должности). Ведь если в колонии придут психологи и психиатры, которые реально бы работали с осужденными, а не занимались составлением отчетов, то положение там заметно изменится, улучшится и отношение к самому осужденному: оно станет щадящим, гуманным. Особого отношения, как известно, требуют к себе те осужденные, которые имеют аномалии психики. Специальные исследования показывают, что среди осужденных за убийства, нанесение тяжких телесных повреждений, кражи, грабежи, разбои, хулиганство примерно 30—35 % или 6686,77 человек на каждые 100000, составляют лица с психическими аномалиями [6, с. 11]. Для того чтобы изменились отношения между самими осужденными, а также отношение работников колонии к осужденным необходимо создать соответствующую атмосферу в исправительно-трудовых учреждениях: их открытость, гласность, постоянное участие в их деятельности представителей общественности, в том числе фондов милосердия, органов массовой информации, церкви в качестве стабильных факторов развития этих учреждений и помощи им.
Целесообразно, на наш взгляд, издавать открытый, доступный всем журнал по проблемам исправления осужденных, а также журнал, рассчитанный только на осужденных, с целью оказания непосредственного воспитательного воздействия, помощи в самовоспитании, ориентации в жизни, выбора правильных путей, дачи юридических консультаций. Сейчас выходит журнал «Преступление и наказание», но его влияние существенно падает из-за уменьшения тиража по причинероста стоимости номера. Подобное издание не может существовать без дотации. Его ценадолжна быть доступна всем осужденным и сотрудникам. Было бы неплохо вообще распространять его бесплатно среди осужденных.
В настоящее время необходимо расширить общественные фонды материальной и иной помощи осужденным в целях улучшения условий их жизни и успешной ресоциализации, помощи на первых порах после освобождения от наказания. Руководить такими фондами могли бы самостоятельные общественные организации, которые решали бы данные вопросы совместно с представителями органов, исполняющих наказание. Милосердие и благотворительная помощь нужны осужденным, прежде всего, для их перевоспитания. Для этого требуются новые подходы к решению проблем ресоциализации освобожденных от уголовного наказания. Следует поддержать мнение многих ученых о со-
здании режима полусвободы примерно за полгода до освобождения, особенно для лиц, длительное время находившихся в ИТУ. Это помогло бы им постепенно приобщиться к будущим условиям жизни. Для успешной ресоциализации освобожденных от наказания целесообразно было бы создать специальную службу постпенитенциарной опеки в рамках местных органов власти, которая бы в корне должна отличаться от существующей надзорной при отделах милиции. Ее сотрудники могли бы, образно говоря, вести осужденного от ворот тюрьмы до его полного устройства на новом месте, одновременно контролируя его поведение. Для этого нужна грамотная долговременная программа, направленная на успешное исправление, перевоспитание осужденных и тем самым на предупреждение преступлений. Для примера можно воспользоваться программами опеки западных стран и вспомнить собственный опыт.
Подводя итог, можно констатировать, что укрепление государственной и общественной безопасности России прямо связано с реформированием пенитенциарной системы, исправительная функция которой в настоящее время заметно уступает функции карательной. При этом актуальность и жизненная необходимость подобной реформы, ее принципы и направления реализации должны найти концептуальное отражение в основных правовых нормах и государственных документах.
Литература
1. Анденес И. Наказание и предупреждение преступлений. — М.: Прогресс, 1979; Бартон П. Институт концентрационных лагерей в России (1937— 1957 гг.). — М., 1959; Котек Ж., Ругуло П. Век лагерей. — М., 2003; Росси. Ж. Справочник по ГУЛАГ у. В двух частях. — М., 1991. — 380 с.
2. Якубович П. В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. — СПб., 1898;Гернет.М. Преступный мир Москвы.—М., 1924; Солженицин А. Архипелаг ГУЛАГ.—М., 1990; Гинзбург Е. Крутой маршрут. — М., 1990; Некрасов В. Тринадцать «железных» наркомов. — М., 1995; Головкова Л. Тихая обитель (Сухановка).—М., 1996.
3. Познышев С. Основы пенитенциарной науки. — М., 1924; Утевский Б. С. Советская ис-
правительная политика. Учебник. — М., 1932; Смирнов А. ГУЛАГ МВД СССР его организационное построение и задачи. // Архив академии управлении МВД СССР. — 1948; Хорреков Г. В. Наказание в виде лишения свободы: оценка эффективности // Сов. гос. и право. — 1989. — № 2; Хохряков Г. Ф. Парадоксы тюрьмы. — М.: Юридическая литература, 1991; Антонян Ю. Гуманизации и дифференциация условий содержания осужденных.//Гос. и право. — 1995. — №8;Пер-минов О. Г. Основы уголовно-исполнительного права. М.: Былина, 1999; Теоретические и практические проблемы деятельности уголовноисполнительной системы: Сборник научных трудов. — М.: НИИ УИС Минюста РФ, 2001.
4. Смыкалин А. Пенитенциарная система страны в годы Великой Отечественной войны //Урал в Великой Отечественной войне. 1941—1945 гг. — Екатеринбург, 1995; Смыкалкин А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. — Екатеринбург, 1997; Детков М. Г. Тюрьмы, лагеря и колонии России.— М.: Вердикт, 1999; Зубков А. И. Карательная политика России на рубеже тысячелетий. — М., 2000, —250 с.
5. Земсков В. Об учёте спецконтингента НКВД во всесоюзных переписях населения. 1937—1939 гг. // Социологические исследования, — 1991.—№ 2; Земсков В. ГУЛАГ//Социологические исследования,—1991,—№7,—С. 21—28.
6. Калюжный Д. Страна тюрягия.—М., 2005. — 380 с.
7. Барщевский М. Сажайте деревья // Известия. — 2002, —№56.
8. Марченко А. Мои показания. — М., 2005. — 304 с.
9. Приложение к приказу МВД № 330 от
30.05.1997 г.
10. Уголовно исполнительный кодекс РФ от
01.07.1997 г.
11. Приказ МВД РФ № 536/358 «О мерах по стабилизации санитарно-эпидемилогической обстановки в учреждениях уголовно-исполнительной системы», МВД РФ от 10.10.1996 г.
12. Евсеев И. История учреждения ЯВ-48 / СТ-4. — Верхнеуральск, 1998. — 90 с.
13. Антонян Ю. Гуманизация и дифференциация условий содержания осужденных // Г ос. и право. — 1995. —№ 8. — С. 15—19.
