CC BY
73
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 9. Вып. 2 • 2015 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Принимать решения в современном социуме
УДК 1:00
Алексеев А.П.*, Алексеева И.Ю.**
Разумность решений в обществе знаний
*Алексеев Александр Петрович, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой Философии гуманитарных факультетов, Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова
E-mail: aleksandr.alekseev.57@list.ru
**Алексеева Ирина Юрьевна, доктор философских наук, доцент, ведущий научный сотрудник, Институт философии РАН
E-mail:ialexeev@inbox.ru
Авторы рассматривают вопросы принятия решений в контексте проблематики общества знаний. В качестве ключевых понятий используются такие, как «разумность» и «эффективность». Обсуждая основные подходы в понимании общества знаний, авторы предлагают собственную трактовку общества знаний, исключающую экономический редукционизм. В работе подчеркивается, что особое значение в обществе знаний приобретают технологии принятия решений, представляющие собой одну из разновидностей гуманитарных технологий. Аргументационные технологии рассматриваются как необходимая составляющая технологий принятия решений в управлении людьми и социальными системами, — при этом аргументация противопоставляется манипуляции.
Ключевые слова: Общество знаний, принятие решений, редукционизм, аргументация, манипуляция, аргументационные технологии.
Идея общества знаний приобретает сегодня черты нового социального идеала, вдохновляющего авторов-обществоведов и определяющего направленность стратегий и программ региональных, национальных и международных структур. В опубликованном ЮНЕСКО докладе с показательным заглавием «К обществам знания» утверждается:
«Сегодня общепризнано, что знание превратилось в предмет колоссальных экономических, политических и культурных интересов настолько, что может служить для определения качественного состояния общества, контуры которого лишь начинают перед нами вырисовываться» [К обществам знания... 2005, с. 7].
В современной литературе можно найти разные трактовки общества знаний. (Следует отметить, что выражения «общество знани й» и «общество знани я» употребляются как синонимичные и оба соответствуют английскому knowledge society). Большинство из таких трактовок отводят центральное место феномену «экономики знаний» и соответствующим изменениям в экономической картине мира.
Исследования по экономике знаний ведутся сегодня во многих странах, в том числе и в России. Необычность знания как экономического ресурса порождает специфические сложности измерений. Измерение затрат на производство знаний и доходов от «проданных знаний» необходимо, однако явно недостаточно для понимания экономических аспектов бытия знания.
Управленческие стратегии в самых разных сферах предполагают достижение тех или иных показателей, повышение мест в различного рода рейтингах. Однако индикаторный и рейтинговый редукционизм, сведение к набору цифр достаточно сложного объекта, важнейшие стороны которого не поддаются количественным измерениям, способствует не повышению, а понижению качества принимаемых решений.
Make Decisions in Contemporary Society / Entscheidung treffen in der modernen Gesellschaft
А.П. Алексеев
И.Ю. Алексеева
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
В данном контексте важно осознание необходимости коммуникации между сторонами, заинтересованными в изучении подобных объектов и успешном управлении ими. Вслед за Г.В. Сориной мы можем охарактеризовать такую коммуникацию как «критическую», добавив определение «конструктивная». Г.В. Сорина правомерно связывает рациональность и обоснованность принятия решений с критическим мышлением, предполагающим «выявление структурных особенностей рассуждения, проверку соответствия между обоснованно выдвинутыми тезисами и соответствующими им аргументами, оценку выдвинутых тезисов, характеристику контекстов рассуждения с учетом особенностей рассуждающего субъекта» [Сорина 2009, с. 20]. Конструктивно-критическая коммуникация, как и собственно критическая коммуникация, соответствует духу критического рационализма К. Поппера. Она основана на «позиции разумности», ее участники разделяют удачно сформулированную Поппером установку: «я могу ошибаться и ты можешь ошибаться, но совместными усилиями мы можем приближаться к истине» [Поппер 1992, с. 260].
Конструктивно-критическая коммуникация способствует осознанию границ между изучением определенных аспектов сложной системы в рамках некоторой дисциплины или подхода и редукционизмом как сведением всего многообразия системы к тому, с чем может справиться данная дисциплина или подход.
1. Несводимость общества знаний к экономике знаний
Экономический редукционизм сводит сложнейшую систему факторов, определяющих поведение человека и общественные процессы, к факторам экономическим. Подобный редукционизм проявляется в утверждении рыночных ценностей в сферах, где они неуместны или где действие их весьма ограничено. Редукционистские установки такого рода распространяются не только на индустриальное капиталистическое, но и на постиндустриальное общество. Показателен в этом отношении экономический редукционизм в восприятии одной из самых современных социальных идей — идеи общества знаний.
Экономический редукционизм следует отличать от экономических исследований как таковых. Общество знаний немыслимо без экономики знаний, а оценка знания как экономического ресурса требует соответствующих способов измерения. Операционализация понятий, относящихся как к экономике, так и к социальной, интеллектуальной и другим сферам, предполагает выражение этих понятий в системах показателей и индикаторов, поддающихся более или менее точной фиксации и измерениям. Надежность способов фиксации, пригодность измерительных средств, — наконец, соответствие всей системы показателей сути и смыслу явления, для оценки которого она применяется, — эти вопросы не только обсуждаются в узких кругах специалистов, но становятся порой предметом широких общественных дискуссий. Практическая направленность соответствующих исследований состоит, в конечном счете, в том, чтобы содействовать созданию благоприятных условий для развития экономики знаний как хозяйственного уклада. При этом речь может идти как о наукоемких и высокотехнологичных отраслях, так и об эффективном использовании знаний во всех отраслях экономики.
Задача выделения собственно знания из многообразия факторов нематериального и неэкономического характера не ставится. Напротив, словом «знание» обозначают все «невидимые» активы. В учебнике «Управление знанием в инновационной экономике» [Мильнер 2009] поясняется, что к невидимым активам фирмы относят вложения в человеческий капитал фирмы и в НИОКР, сюда же включают торговую марку, интеллектуальную собственность, квалификацию менеджеров и персонала, отношения с потребителями и поставщиками, внутрифирменную культуру (этика и социальная ответственность — компоненты такой культуры). Все это называют также интеллектуальными активами или «знаниями», а управление такими активами — «управлением знанием». Очевидно, что смысл слова «знание» как термина профессиональной лексики менеджмента знаний существенно отличается не только от философских трактовок знания, но и от того, что понимают под знанием в повседневной жизни. Во всяком случае, в обычном мире не называют знанием ни торговую марку, ни отношения между людьми и организациями.
Из сказанного никоим образом не следуют какие-либо рекомендации по изменению профессиональной лексики менеджмента знаний или экономики знаний. Подобные рекомендации были бы не только заведомо безнадежны, но и не имели бы достаточных оснований. В конце концов, творец языка — народ, в том числе и та часть народа, которая трудится в упомянутых областях. Выражение «измерение знаний» удобней в использовании и звучит привлекательней, чем длинное «измерение рыночной стоимости нематериальных активов».
Недоразумения возникают тогда, когда за пределами экономических контекстов ценность знания понимают как его рыночную стоимость или полагают, что можно измерить в денежных единицах знание как таковое. Коммерционализо-ванное мировоззрение отказывается видеть мир без «финансово-экономических очков», оценка рыночной стоимости становится главной оценкой всего, что создано человеком. Суждения о художественных достоинствах литературного произведения или кинофильма выглядят легковесными и субъективными на фоне весомых и объективных показателей продаж, гонораров, кассовых сборов. Тиражи научных монографий кажутся убогими в сравнении с тиражами бульварных изданий, доход от продажи первых (если он вообще есть) неизмеримо меньше дохода от продажи последних — значит, монографии создают те, кто недостаточно талантлив, чтобы производить бульварную литературу. Так говорят сегодня — пока не все, но подобные заявления уже не выглядят удивительными. А завтра скажут, что и знаний в книге
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
по физике меньше, чем в детективе — ведь знания измеряются деньгами. И будет ли публика слушать ученых экономистов, пытающихся разъяснить, что результат физических или математических исследований — особый вид знания и для его измерения нужны другие методы?
Утилитаристский редукционизм характерен для трактовки общества знаний знаменитым теоретиком менеджмента П. Дракером (Друкером). «От капитализма к обществу знания» ("From Capitalism to Knowledge Society") — так называется первая глава книги этого автора «Постэкономическое общество», вышедшей в свет в 1993 г. и вскоре переведенной на многие языки. В этой работе представлен своеобразный итог многолетних исследований автора. Подчеркивая социопорож-дающую роль знания, Дракер характеризует знание не просто как силу, но как силу, способную создавать новое общество.
«Пожалуй, нынешнее общество еще преждевременно рассматривать как "общество знания"; сейчас мы можем говорить лишь о создании экономической системы на основе знания... Однако общество, в котором мы живем, определенно следует характеризовать как посткапиталистическое», — пишет он [Дракер 1999, с. 71].
Посткапитализм, по Дракеру, наступил тогда, когда знание, служившее прежде одним из видов ресурсов, стало главным ресурсом, а земля, рабочая сила и капитал стали играть роль сдерживающих, ограничивающих факторов.
Следует подчеркнуть, что посткапитализм, по Дракеру, не означает ни упразднения частной собственности на средства производства, ни существенного ограничения рыночных отношений. Напротив, движение к посткапитализму, а затем и к обществу знаний связывается данным автором со все более широким вовлечением знания в сферу действия рынка. Дракер дает следующее разъяснение «современного» понимания знания:
«Знание сегодня — это информация, имеющая практическую ценность, служащая для получения конкретных результатов. Причем результаты проявляются вне человека — в обществе, экономике или в развитии самого знания» [Дракер 1999, с. 99].
Заметим все же, что критерий полезности (при любом из возможных толкований полезности) не может быть единственным критерием знания. Взаимосвязь категорий знания и истины не есть измышление древних философов, которое сегодня может быть отброшено за ненадобностью. Эта взаимосвязь — одна из важнейших опор деятельности человека, — в какой бы сфере эта деятельность ни протекала и какие бы жаркие споры о том, что такое истина, ни вели философы. Знание, практическая ценность которого не ясна, не перестает от этого быть знанием, а вот суждение, ложность которого стала очевидной, теряет статус знания, если таковой до тех пор имело.
Аллегория Истины. Что есть истина? Истина. Истина умерла. Офорт Ф.Х. Гойи
Художник П.П. Рубенс. Художник Н.Н. Ге. 1890 Художник М.К. Чюрлёнис. из серии «Бедствия войны». 1814
Фрагмент. 1631—1632 1905
Общество знаний не сводится к экономике знаний, последствия такой редукции опасны для человека — эта мысль проводится сегодня авторами, обеспокоенными перспективой превращения знания в экономическую (и по преимуществу экономическую!) категорию. «Общество знаний против экономики знаний» ^огГт, Vessuri 2007] — показательное название одного из сборников по этой тематике. Впрочем, общество знаний не противопоставляется здесь экономике знаний. Авторы настаивают лишь на том, что между этими понятиями имеется различие, существенным образом влияющее на видение природы и социальной роли структур, обеспечивающих производство и передачу знания.
В упоминавшемся выше докладе ЮНЕСКО представлена попытка очертить контуры будущего общества знаний. И эта попытка заслуживает серьезного внимания. Принципиальное значение имеет то обстоятельство, что в названии доклада — «К обществам знания» — слово «общество» употреблено во множественном числе.
«Множественное число здесь использовано очевидно неслучайно, — разъясняют авторы доклада, — а для того, чтобы подчеркнуть, что не существует какой-то единой модели, которую можно «поставить под ключ» и которая недо-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
статочно отражала бы культурное и языковое многообразие, которое одно только и может позволить каждому человеку ориентироваться и найти свое место при нынешних стремительных изменениях. Построение любого общества всегда включает различные формы знания и культуры, в том числе и те, на которые оказывает сильное влияние современный научно-технический прогресс. Нельзя допустить, чтобы революция в сфере информационных технологий и коммуникации привела к тому, что, исходя из логики узко-технологического детерминизма и фатализма, рассматривалась бы как возможная лишь одна единственная форма общества» [К обществам знания... 2005, с. 18—19].
Унификация и стандартизация, предполагающая переформатирование имеющихся знаний и отказ от не укладывающихся в новые форматы традиций — не тот путь, который авторы считают оптимальным. Исходя из предпосылки, что каждое из существующих ныне обществ имеет собственные преимущества в сфере знания, они ставят вопрос об использовании этих преимуществ в процессах развития экономики знаний. В этом контексте «осознание каждым обществом богатства знаний и способностей, которыми оно обладает, с целью их лучшей оценки и использования» видится как условие нахождения обществом адекватных ответов на вызовы, связанные со стремительными изменениями, происходящими в мире.
Разделяя антиредукционистские установки, мы понимаем под обществом знаний динамично развивающееся общество, качественное своеобразие которого определяется действием совокупности факторов, включающей следующие:
1) широкое осознание роли знания как условия успеха в любой сфере деятельности;
2) наличие (у социальных субъектов разного уровня) постоянной потребности в новых знаниях, необходимых для решения новых задач, создания новых видов продукции и услуг;
3) эффективное функционирование систем производства знаний и передачи знаний; 4) взаимное стимулирование предложения знаний и спроса на знания (предложение стремится удовлетворять имеющийся спрос на знания и формировать спрос);
5) эффективное взаимодействие в рамках организаций и общества в целом систем/подсистем, производящих знание, с системами/подсистемами, производящими материальный продукт.
Так понимаемое общество знаний предполагает экономику знаний, однако не сводится к ней. Потребность в новых знаниях имеется не только в экономике, но и во всех сферах деятельности людей. Производство и передача знаний осуществляется не только в рыночных контекстах, но и вне таковых. Процессы коммерциализации науки, культуры, образования — реальность, однако эти процессы затрагивают лишь отдельные аспекты и фрагменты таких областей. Значительная доля информационной продукции, производимой в обществе знаний, становится общественным достоянием, вознаграждение ее создателям осуществляется не на коммерческой основе, может быть символическим, а то и вовсе не иметь денежного выражения. Тем не менее, использование понятий спроса и предложения для осмысления ситуации в подобных областях следует признать полезным — хотя бы потому, что оно гарантирует выход за рамки отношения «творческая личность и Бог», побуждая соотносить деятельность творческой личности с интересами и потребностями других людей.
Потребность в образовании, переподготовке, в дополнительном образовании, в «образовании на протяжении всей жизни» — одна из основных потребностей человека в обществе знания. Удовлетворение такой потребности может быть преимущественно делом рынка, но не менее правомерны и варианты, когда основную часть расходов на образование берут на себя государство и общественные организации.
2. Гуманитарные технологии и аргументированность решений
Тема грядущего общества знаний, сопряженная с «открытием» того обстоятельства, что передовые общества Запада больше не являются капиталистическими, но находятся в стадии пост-капитализма, приобретает особое звучание в современной России.
Экономические преобразования 90-х гг. XX в. происходили здесь под лозунгами утверждения капитализма как единственно правильной системы, позволяющей стране вернуться в лоно мировой цивилизации. Экономические идеологи, взявшие на себя роль проводников в мир благополучного Запада, поставили во главу угла частную собственность и свободный рынок. Мерилом всех (или почти всех) возможностей и достижений стали деньги. Надеждам общества на то, что приватизация государственной собственности и широкое распространение рыночных отношений обеспечат в кратчайшие сроки экономический подъем, повышение уровня жизни (не единиц, а масс!), развитие промышленности и науки, не суждено было сбыться. Обществу потребовались объяснения происшедшего, и таких объяснений было предложено множество. Среди них — как ссылки на незавершенность реформ, невозможность обеспечить чистоту капиталистического эксперимента из-за действий некомпетентных чиновников и неправильности населения, так и утверждения о том, что России нужно было не отказываться от социалистической экономики, а совершенствовать ее. Подобные мотивы, постоянно воспроизводящиеся в дискуссиях о постсоветском опыте и перспективах страны, рискуют надоесть и публике, и самим участникам дискуссий.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
Ситуация меняется, если мы принимаем (пусть не в качестве несомненного, но хотя бы в качестве имеющего основания) взгляд на США и страны Западной Европы как на оставившие капитализм в прошлом и движущиеся к обществу знаний. Вопрос о том, что понимать под капитализмом, в данном случае вполне правомерен, однако этот вопрос — не главный. Главное — идея знания как основной движущей силы экономического и социального развития. Тем, кого вдохновляет эта идея, не обязательно разделять Дракеров взгляд на знание как непременно вписываемое в контексты рыночной экономики или как минимум обладающее практической полезностью. Можно выстраивать собственную концепцию общества знаний, признающую и важность знаний, практическая полезность которых не ясна, и культурные измерения знания. Делать это — не значит отрицать актуальность прикладных исследований, направленных на усовершенствование систем и методов управления как в бизнесе, так и в некоммерческих организациях — государственных и негосударственных. Напротив, такие исследования остро необходимы в России, перспективу выживания которой не случайно связывают в последние годы с перспективой создания эффективной национальной инновационной системы.
В данном контексте заслуживает внимания продвигаемая В.Е. Лепским идея разработки субъектно-ориентированных технологий обеспечения инновационных процессов. Речь идет о «высоких гуманитарных технологиях», необходимых на разных уровнях принятия решений в разных сферах общества.
«Очевидно, что в решении стратегических вопросов инновационного развития, — пишет В.Е. Лепский, — должен быть задействован коллективный интеллект, мощные, как правило, распределенные аналитические и экспертные системы. Точные прогнозы в экономической и научно-технической сфере, объективная информация об исследованиях и разработках, развитая практика независимой экспертизы — все это средства реального влияния на инновационные процессы и управления ими» [Лепский 2009, с. 129].
Не лишено оснований и утверждение этого автора о том, что в России сегодня речь должна идти о «мирововоззренче-ской революции в массовом сознании», не последнюю роль в которой призваны сыграть СМИ. Соглашаясь в общем с этим утверждением, заметим все же, что СМИ как таковые не производят мировоззренческих идей, — они могут лишь способствовать распространению таких идей. А науки о духе обладают необходимым потенциалом для того, чтобы формулировать общественные идеалы и разрабатывать мировоззренческие основы сознательного культуросозидания.
Б.Г. Юдин, характеризуя гуманитарные технологии как «новые, современные формы бытования и функционирования гуманитарного знания», подчеркивает, что «гуманитарное знание все чаще выступает в технологических формах, будучи направленным не столько на объяснение, сколько на изменение реальности» [Юдин 2007]. Следует подчеркнуть, что «высокие гуманитарные технологии» в смысле В.Е. Лепского противостоят технологиям манипуляций, в том числе манипуляций с коммерческими или политическими целями.
Политические технологии, технологии рекламы, технологии в сфере «пиара» — наиболее известные разновидности гуманитарных технологий. Все эти технологии применяются на соответствующих «рынках», а нормы, которыми они регулируются, как правило, далеки от классических представлений об истине, пользе и справедливости. Здесь технолога интересует не человек как таковой, а возможность достижения конкретного результата — например, голосования за нужного кандидата (партию) или покупки продвигаемого товара.
Аллегория светских наук. Фрагмент фрески А. да Фиренце «Триумф святого Фомы и аллегория наук». 1365—1368, Флоренция, церковь Санта-Мария Новелла
Реклама на рынке современного образования в России. Фото с сайтов http://www.michelino.ru/2012/09/2012_17.html и http ://www.sostav.ru/news/2011/07/07/spr3/
Приверженцы «рыночного» подхода, как правило, не пытаются опровергать правомерность классических норм аргументации в общем виде. Они просто утверждают неприменимость таких норм к тем формам общения и деятельности, которые прежде не попадали в фокус гуманитарных исследований, а сегодня выдвигаются на первый план. Примером могут служить современные трактовки переговоров как особого аргументационного диалога.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2.
'Space, Time and Decision Making' 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
Переговоры понимаются как диалог, где целью выступает корыстный интерес участников, а методом — заключение соглашения-сделки. Не удивительно, что заключение соглашения-сделки не претендует на выяснение сути дела. Переговоры не предполагают приверженности истине или строгим логическим доказательствам. Этот тип диалога основывается на соображениях выгоды, и от его участников не следует ожидать нейтральности и объективности, равно как и ориентации на исследование истины.
«В переговорах, — подчеркивает Д. Вэльтон, — на карту ставятся не мнения о том, что является истинным, и не уверенность относительно того, что является вероятным, — хороший переговорщик может даже пренебречь подобными вещами. Согласие с какими-либо утверждениями, высказанное в процессе заключения сделки, не влечёт за собой обязательств в смысле, характерном для диалога-убеждения, но является предметом обмена, которым можно пожертвовать ради выгоды» [Walton 1991, p. 8].
В ситуации переговоров выигрыш одного участника может означать проигрыш другого. Вообще же этот тип диалога правомерно рассматривать как форму «торговли уступками» к удовлетворению всех участвующих сторон.
Мирные переговоры между Клавдием Цивилисом и Цереалисом. Художник Ф.Б. Боль. Фрагмент. 1660—1670
Переговоры английских и китайских властей в ходе первой опиумной войны о беспошлинной торговле в портах. Английская гравюра 1840-х гг.
Министры иностранных дел США, Великобритании,
России, Германии, Франции, Китая, Евросоюза и Ирана на переговорах в Лозанне по иранской ядерной программе. 2015 г. Фото с сайта http://www.pbs.org/newshour/episode /pbs-newshour-fuN-episode-march-30-2015/
Примечательно, что некоторые авторы склонны рассматривать высказывание общих соображений о справедливости, истинности или обоснованности как признак «отсталости» переговорщика, которая со временем должна быть преодолена. Яркий пример подобной позиции представлен в описании «русского стиля переговоров» Х. Кимурой. Характеризуя различие в понимании феномена «согласия в принципе» между западными и российскими участниками международных переговоров, Х. Кимура отмечает, что, если для первых «согласие в принципе» означает готовность к рассмотрению деталей, то для вторых оно может быть не связано с практическими действиями вообще, но означает лишь некую общую точку зрения, из которой, в зависимости от меняющихся условий, могут быть сделаны совершенно противоположные выводы [К\тигэ 1999, р. 79—80]. Можно допустить, что есть основания рассматривать высказывания об истинности или вероятности общих положений, безотносительные к практическим задачам участников диалога как роскошь, неуместную в переговор-
ля ■■ и и и и
ном процессе. И все же нельзя согласиться с данной японским автором оценкой таких высказываний как проявлений дефектов ментальности, которые необходимо преодолеть для соответствия «западным» стандартам ведения переговоров.
Переговоры Святослава с Цимисхием. Миниатюра рукописи Иоанна Скилицы. XII в.
Русско-японские переговоры в Портсмуте. 1905 г. В русской «команде переговорщиков» (дальняя сторона стола), слева направо: Г.А. Плансон, К.Д. Набоков, С.Ю. Витте, Р.Р. Розен, И.Я. Коростовец)
Н.А. Булганин (слева) и К. Аденауэр во время переговоров в Москве. 1955 г. Фото с сайтаhttp://coldwar.narod.ru/soglash.htm
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
Разделение аргументации и переговоров дает повод рассматривать правила аргументации и правила переговоров как частные случаи более общих норм человеческого взаимодействия. Так, К. Провис подчёркивает, что, в отличие от аргументации, необходимость в которой возникает, когда обнаруживаются противоположные мнения, переговоры имеют дело с противоположными целями и интересами [Provis 2004]. В процессе переговоров или заключения сделки происходит обмен уступками и тактическое использование силы, что считается недопустимым в процессе убеждения путём аргументации. Вместе с тем, К. Провис обращает внимание на ситуации, когда трудно провести чёткое разграничение между аргументацией и сделкой — например, если цель переговоров связана с публичным одобрением или принятием.
В середине XX в. Г. Джонстон сформулировал коммуникативно-антропологический подход к аргументации, где на первый план выступают намерения участвующих в ней сторон, их отношения, возможности понимания друг друга. Существенное значение приобретают здесь ценностные аспекты аргументации, ее специфически человеческий характер. Г. Джонстон предложил трактовку аргументации как особого рода управления действиями или взглядами другого человека.
«Когда мы желаем контролировать действия или убеждения другого человека, но не имеем эффективных средств контроля или не желаем ими пользоваться, мы обращаемся к этому человеку с аргументацией, — утверждает он. — Аргументация есть, следовательно, неэффективный контроль» [Johnstone 1965, p. 1].
Развивая эту мысль, Г. Джонстон писал, что обращаться к кому-либо с аргументацией означает рассматривать его как находящегося вне сферы жесткого управления и, следовательно, в действительности выводить его за рамки этой сферы: когда мы лишаем человека возможности сопротивляться нам, мы уже не аргументируем. Аргументация, заявляет этот автор, содержит в себе риск провала, так же как игра содержит риск поражения: подобно тому, как игра, в которой нам гарантирована победа, не является на самом деле игрой, аргументация, в которой нам гарантирована победа, не является аргументацией.
Вопросы власти, эффективности и риска связаны с вопросами права (в широком, не сводимом к юридическому, смысле) и человечности. Гуманный, в основе своей, характер аргументации как деятельности определяется тем, что субъект этой деятельности рассматривает реципиента как свободную в данном контексте личность, признавая его интеллектуальное и моральное право отвергнуть аргументацию. Аргументация противопоставляется принудительным способам воздействия:
«Аргументация есть всепроникающая черта человеческой жизни. Это не значит, что не бывает случаев, когда человек поддается гипнозу, подсознательной стимуляции, наркотикам, "промыванию мозгов" и физической силе, и что не бывает случаев, в которых он может контролировать действия и взгляды своих собратьев-людей средствами иными, чем аргументация. Однако только тот человек, которого можно назвать бесчеловечным, будет получать удовольствие от воздействия на поведение других людей лишь неаргументационными средствами, и только идиот будет охотно подчиняться ему. Мы даже не властвуем над людьми, когда мы только манипулируем ими. Мы можем властвовать над людьми, лишь рассматривая их как людей» [Johnstone 1965, р. 1—2].
Подлинная аргументация, по Г. Джонстону, может иметь место только тогда, когда респондент не является ни бесстрастным, ни пассивным по отношению к тому, что говорит аргументатор. Она состоится, если только респондент сам заинтересован в результате аргументации т.е. когда респондент подвергает себя риску. Вступая в аргументативную «игру» рискует не только тот, кто аргументирует, но и тот, кто воспринимает аргументацию. Если для первого риск связан с возможностью «поражения» — с тем, что адресат не согласится с его доводами, то для второго риск приобретает иное качество. Риск, которому подвергается человек, воспринимающий аргументацию, считает Г. Джонстон, состоит в том, что человек этот может оказаться в ситуации, когда он вынужден изменить самому себе. Речь идет именно о собственном "Я", а не о каких-то отдельных взглядах, убеждениях или способах поведения. Подобного риска, как и риска изменить поведение или взгляды под воздействием аргументации можно избежать, «закрыв для неё свой разум». Признавая, что отказ от восприятия аргументации в тех или иных ситуациях неизбежен для человека, Джонстон, тем не менее, связывает «бытие человеком» именно со способностью воспринимать аргументацию:
«Закрывая свой разум для аргументации, можно совершенно избежать риска... Мы не можем быть, конечно, готовы к восприятию любой аргументации, обращенной к нам. Но мы не можем всегда держать свой разум закрытым, тем более что человек с абсолютно закрытым разумом перестает быть человеком" [Johnston 1965, р. 2-3].
Для человека с открытым разумом, по Г. Джонстону, характерно внутреннее напряжение особого рода. С одной стороны, такой человек желает сохранить себя, свое «Я», с другой стороны, он должен подвергать себя риску изменения в результате аргументации. Такое напряжение — характерная, необходимая черта человеческого существования, связанная с потребностью преодолеть границы собственного опыта.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
Вопросы аргументации, включаемые в контекст управленческих дисциплин, занимают здесь заведомо «подчиненное» положение. Например, в рекомендациях по подготовке деловой беседы за определением целей, информационной подготовкой, отработкой формулировок понятий и суждений следует определение последовательности и содержания аргументации. В переговорном процессе особое значение приобретает фактор времени, информированность сторон друг о друге, об интересах и возможностях каждой, целесообразность выдвижения тех или иных условий. Применение классических правил аргументации, основанных на нормах научной дискуссии, ориентированной на выяснение истины, здесь, мягко говоря, затруднительно. Не удивительно, что предметом интереса исследователей становятся «тактические приёмы» или «технологии», традиционно относимые к разряду уловок, однако способные сыграть значительную роль в обеспечении успеха переговорщика. В их числе — расстановка ложных акцентов в собственной позиции, выдвижение требований «в последнюю минуту», увязка привлекательных и малопривлекательных предложений в один «пакет», внесение явно неприемлемых предложений и т.д.
Следует отметить, что в «деловых» дисциплинах словесные и прочие информационные воздействия оцениваются прежде всего с точки зрения их эффективности, определяемой достижением целей «действующей» стороны. В этих условиях рациональность реципиента, его способность оценивать достоверность получаемых сведений и аргументированность выводов, а также обосновывать собственные решения может рассматриваться как досадная помеха на пути к цели, которой стремится достичь «заказчик» и работающий на него «профессионал».
«В идеале методы воздействия должны стремиться к тому, чтобы резко снизить рациональность решения потребителя, — пишет Г.Г. Почепцов. — Это делается либо путём подключения к эмоциональной сфере, которая слабо поддаётся опровержению со стороны сферы рациональной, либо стремлением вывести человека на автоматизм его реакций, когда рациональная сфера тоже как бы отключена, но уже по другой причине» [Почепцов 1999, с. 128].
Подобные подходы предполагают повышение рациональности поведения воздействующего субъекта при понижении рациональности поведения человека-объекта воздействия. Могут ли высокие показатели эффективности такого рода технологий способствовать повышению индекса развития общества знаний?
Следует подчеркнуть, что идеи «гуманитарной инженерии» и гуманитарных технологий, на первый взгляд, насквозь прагматичные, открывают новые возможности для осуществления классических идеалов аргументации. Ведь гуманитарными технологиями сегодня называют многое из того, что раньше называли методологией, методиками и методами воздействия на человека. Отличие может состоять лишь в большей детальности методик, длине «технологических цепочек», а также включении в эти «цепочки» современной компьютерной техники и средств связи.
В «Начертании логики» А.С. Лубкина, написанном в начале XIX в., идеал аргументации как «способа сообщать познание истины другим» задаёт соответствующую «методу», излагаемую автором в следующих выражениях:
«Итак, намеревающийся убедить другого, или, что будет то же, научить, должен: 1) тщательно обдумать свою материю, собрать все относящиеся к ней мысли и испытать порознь силу доводов; 2) сообразить всё сие, расположить и привести в пристойный порядок, смотря по надобности обстоятельств и по личным свойствам того, кого убедить намерен, ибо благоразумие требует, чтоб людям различных характеров различным образом и предлагаема была истина; 3) во время самого действия иметь возможную терпеливость, выслушивать вопросы другого, кому предлагает, и давать на них обдуманные и удовлетворительные ответы, смотреть, чтоб он всё предлагаемое понимал ясно и чтоб более сам собою по поводу его слов научался, нежели от него был научаем; 4) соблюдать возможную скромность, дабы не воспрепятствовать вниманию слушающего, почему избегать всех колких выражений, которые могут привести в замешательство, стыд и огорчение слушающего, а по сей причине иногда и непрямые доказательства распоряжать так, чтоб слушающий сам собою при его руководстве делал заключения оных» [Лубкин 1966, с. 115—116].
Два века спустя в работе Л.А. Бобровой «Рекламоподобная аргументация» обобщаются характеристики современной практики аргументации, ориентированной на широкую аудиторию, противоречащие классическим идеалам и логическим нормам.
«Вместо честного обсуждения проблемы, выявления и учёта всех мнений, — пишет Л.А. Боброва, — вместо ориентации на общественную пользу ставится одна цель — навязать определённое мнение. Как правило, это мнение «работает» в пользу некоторой группы, о которой общественность ничего не знает. Более того, очень часто это мнение даже во вред самой общественности» [Боброва 2003, с. 382].
Л.А. Боброва обращает внимание на такие приёмы «рекламоподобной» аргументации, как тенденциозный подбор доводов для «продвигаемого» тезиса, ограничение информации о мнениях, несовпадающих с этим тезисом, атака на несо-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2.
'Space, Time and Decision Making' 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
гласных, стремление их дискредитировать или объявить разногласия несущественными, не заслуживающими внимания.
Препятствия рефлексивно-критическому восприятию аргументации нередко создаются самим аргументатором. Напомним, что в роли аргументатора может выступать не только индивид, но и «команда», за которой стоит коммерческое учреждение, политическая партия, религиозная организация и т.д. В интересах «заказчика» или «исполнителя» аргументационное воздействие строится в расчёте на синкретическое восприятие его реципиентом. Наиболее наглядно эффекты последнего проявляются в комбинированных формах воздействия, сочетающих тексты (в том числе обоснова-тельно-мотивационные) с визуальными изображениями. Постоянное совершенствование техники такого рода воздействий, осуществляемых, прежде всего, через телевидение, создаёт новую ситуацию для тех, чьей миссией является подготовка человека к критическому восприятию и анализу поступающей информации.
Слева — Сурки. Офорт Ф.Х. Гойи из серии «Каричос». 1799.
Справа — Современный рисунок на тему влияния масс-медиа на человека. С сайта http://www.mema-music.org/media-Mteracy/?msg=faM&shared=emaM
Именно такого рода задачу ставят перед собой преподаватели теории аргументации, «неформальной логики» и «критического мышления». Осознание недостаточности разрабатываемых этими дисциплинами средств для эффективной информационно-логической защиты человека в эпоху электронных СМИ в драматической форме выразил Н. Постмэн. Будучи убеждённым, что в условиях изобилия информации человеку требуется серьёзная подготовка в области «критического мышления» без чего он будет так же уязвим для деспотов и мошенников, как и тот, кто лишён доступа к информации, Н. Постмэн утверждает, что времена, когда такая подготовка могла основываться на логике, риторике и семантике, ушли в прошлое, так как печатное слово вытеснено на периферию культуры, а электронное изображение занимает в ней центральное место.
Человека имеет смысл учить отличать истинные суждения от ложных лишь в том случае, если ему придётся иметь дело с такими суждениями. Однако в рекламе суждения встречаются столь же редко, сколь и непривлекательные люди, а потому вопрос об истинности или ложности просто не возникает.
«Например, телевизионная реклама Макдональдса, — пишет н. Постмэн, — не есть последовательность проверяемых, логически упорядоченных суждений. Это драма, а если хотите, мифология, повествующая о красивых людях, продающих, покупающих, поедающих гамбургеры и находящихся на грани экстаза оттого, что им так повезло. Это суждение? Оно истинно или ложно? Я полагаю, такие вопросы неприменимы к миру визуальных изображений. Можно любить или не любить телевизионную рекламу, но невозможно опровергать её. И поскольку это так, изменилась не только символьная арена рекламы, но, что тоже важно, аналогичное произошло с символьной ареной политики и политической информации» [Postman 1988, р. 13].
Описывая ситуацию, когда телевизионное изображение оказывается несравненно более важным, чем политическая аргументация и обсуждение существа дела, он заключает:
«Мы больше не говорим о том, чтобы снабдить студентов техническим аппаратом, с помощью которого они могут раскрывать неправомерные допущения, неудовлетворительно представленные факты, логические ошибки и даже демагогические обобщения. Мы говорим о том, как помочь студентам защитить себя от нового вида эпистемологии, от нового вида дискурса — по существу, от культуры, которая близка к тому, чтобы "заразвлекать" саму себя до смерти» [Postman 1988, р. 18].
Н. Постмэн — один из множества авторов, привлекающих внимание к серьёзной проблеме качественного изменения форм представления информации и необходимости качественного изменения в средствах их анализа и оценки. Тем не менее, указанные им обстоятельства не должны служить основанием для отказа от традиционных способов критического анализа и оценки аргументации. Проблема, скорее, состоит в том, чтобы, используя эти способы и накопленный опыт в качестве основы, адекватно реагировать на меняющуюся ситуацию, разрабатывая новые средства и накапливая но-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
вый опыт. При этом необходимо учитывать различие в ролях изготовителя информационно-аргументационного продукта и его реципиента. Если первый заведомо ориентирован на понижение уровня рациональности и критичности реципиента, и говорить с ним о классических идеалах аргументации было бы наивно, то критико-аналитический подход к информационному продукту в интересах реципиента отнюдь не лишён смысла.
Аргументационные технологии могут применяться и применяются с самыми разными целями. Эффективность таких технологий зависит не в последнюю очередь от того, насколько учитываются эмоциональные аспекты аргументации. В последние годы растет интерес к эмоциональным компонентам аргументации и со стороны тех авторов, которые вовсе не отказываются от таких «традиционных» ценностей, как истина и добросовестность. Возрождается интерес к аристотелеву понятию «пафоса». С.В. Конявская в курсе «Прикладная риторика для специалистов по защите информации» рассматривает «пафос» как «эмоциональную технику аргументации», дополняющую «логос» — интеллектуальную технику [Конявская 2008, с. 13]. Р. Мишели, констатируя, что тема эмоций перестает быть «бедным родственником» в исследованиях аргументации, предлагает радикальный подход, выводя эмоции «из тени» и делая суждения об эмоциях компонентами аргументационных конструкций [Micheli 2010].
Трудно ожидать, что классические идеалы аргументации будут направлять деятельность специалистов по коммерческой и политической рекламе — во всяком случае, в ближайшее время. Используемые здесь гуманитарные технологии обслуживают интересы, плохо совместимые с такими идеалами. Однако педагогическая и научная деятельность — та сфера, где классические идеалы аргументации еще сохраняют силу и именно та сфера, представители которой пытаются сегодня противостоять все более изощренным технологиям манипуляции, разрушительно воздействующим на сознание человека. Но хотят ли ученые и преподаватели, ставящие перед собой благородные воспитательные и просветительские цели, уподобиться воину, с саблей идущему против танка? Если нет — то необходимое «вооружение» может быть обеспечено только с помощью соответствующих гуманитарных технологий, которые не могут быть созданы без самих гуманитариев.
Технологии принятия решений — одна из разновидностей гуманитарных технологий — содержат существенные аргументационные составляющие. Подмена аргументации манипуляцией там, где речь идет об управлении людьми и человеческими организациями, обещает и зачастую действительно приносит быстрый выигрыш, фиксируемый количественными показателями. Однако такая подмена ведет к тупиковому варианту с точки зрения стратегии развития человеческих обществ и важнейших их подсистем.
ЛИТЕРАТУРА
1. Боброва Л.А. Рекламоподобная аргументация // Mbie^ и искусство аргументации. M.: Прогресс-
Традиция, 2003. С. 381 — 387.
2. Дракер П. Посткапиталистическое общество / / Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология.
M.: Academia. 1999. С. 21 — 35.
3. К обществам знания. Всемирный доклад ЮНЕСКО. Париж: Издательство ЮНЕСКО, 2005 [Электронный
ресурс]. Режим доступа: http://unesdoc.unesco.org/images/0014/001418/141843r.pdf.
4. Конявская С.В. Прикладная риторика для специалистов по защите информации. M: Николаев И.П., 2008.
5. Лепский В.Е. Субъектно-ориентированный подход к инновационному развитию. M.: Когито-Центр, 2009.
6. Лубкин А.С. Начертание логики // Русские просветители (от Радищева до декабристов). Собр. произв. В
2-х т. Т. 2. M.: Mысль, 1966. С. 25 — 146.
7. Mильнер Б.З. Управление знаниями в инновационной экономике: Учебник. M.: Экономика, 2009.
8. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. M.: Феникс, 1992.
9. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии XX века. M.: Релф-бук, Киев: Ваклер, 1999.
10. Сорина Г.В. Принятие решений как интеллектуальная деятельность. 2-е изд. M.: Гардарики, 2009.
11. Юдин Б.Г. От гуманитарного знания к гуманитарным технологиям [Электронный ресурс] / / Знание. По-
нимание. Умение. Информационный гуманитарный портал. 2007. Режим доступа: http: / / www.zpu-
journal.ru/ gumtech/ expert_exam/ articles/2007/Yudin/ 2/.
12. Johnstone H. "Some Reflections on Argumentation." Philosophy, Rhetoric and Argumentation. Eds. M. Natanson
and H.W. Johnstone. University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1965, pp. 1—9.
13. Kimura H. "The Russian Way of Negotiations." International Negotiation: Actors, Structure/Process, Values. Eds. P. Berton,
H. Kimura and W. Zartman. Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Macmillan Press Ltd., 1999, pp. 365—389.
14. Micheli R. "Emotions as Objects of Argumentative Constructions." Argumentation 24.1 (2010): 1 — 17.
15. Postman N. "Critical Thinking in the Electronic Era." Selected Issues in Logic and Communication. Belmont, CA:
Wadsworth Publishing Company, 1988, pp. 11 — 19.
16. Provis Ch. "Negotiation, Persuasion and Argument." Argumentation 18.1 (2004): 95 — 112.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
17. Sörlin S., Vessuri H., eds. Knowledge Society vs. Knowledge Economy: Knowledge, Power, and Politics. New York and
Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2007.
18. Walton D. Informal Logic. A Handbook for Critical Argumentation. Cambridge: Cambridge University Press, 1991.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Алексеев, А. П., Алексеева, И. Ю. Разумность решений в обществе знаний [Электронный ресурс] / А.П. Алексеев, И.Ю. Алексеева // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2015. — Т. 9. — Вып. 2: Пространство и время принятия решений. — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.53.
REASONABILITY OF DECISIONS IN KNOWLEDGE SOCIETY
Aleksandr P. Alekseev, D.Phil., Professor, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University, Head of the Chair of Philosophy for Humanities.
E-mail: aleksandr.alekseev.57@list.ru
Irina Yu. Alekseeva, D.Phil., Associate Professor, Leading Researcher at Institute of Philosophy of Russian Academy of Sciences
E-mail: ialexeev@inbox.ru
The idea of a knowledge society acquires today features of a new social ideal, which inspires researchers and determines the direction of strategies and programs of regional, national and international structures. However, for the most part, it comes to the knowledge society from the standpoint of economics and cost-effectiveness of knowledge. This means, in essence, the reduction of idea of both social relationships, and knowledge as such and as the basis of these relations in the new epoch.
Using logical and critical approaches and system analysis, we explore the issues of decision making in the context of knowledge-society problems. 'Reasonability' and 'efficiency' are the key notions in our investigation. We take into consideration different interpretations of knowledge society and present our own interpretation that permit to avoid economical reduc-tionism. We consider decision making as a kind of humanities-based technologies including important argumentative components. One of the main results of our study is conception of argumentation technologies as a necessary part of decision making technologies. We counterpoise argumentation technologies to technologies of manipulation.
We conclude decision-making technologies as a kind of humanitarian ones contain significant component of argumentation. In the field of people management and human organizations, the substitution of argument by manipulation promises wonders and often really brings quick wins, fixed in quantitative indicators. However, such substitution leads to the impasse from the perspective of the development strategy of human societies and their major subsystems.
Keywords: knowledge society, decision making, economical reductionism, argumentation, manipulation, argumentation technologies.
References:
1. Bobrova L.A. "Advertisement-like Argumentation." Thought and Art of Argumantation. Moscow: Progress-
Traditsiya Publisher, 2003, pp. 381-387. (In Russian).
2. Drucker P.F. "Post-Capitalist Society." New Post-industrial Wave in the West. Moscow: Academia Publisher, 1999,
pp. 21 — 35. (In Russian).
3. Johnstone H. "Some Reflections on Argumentation." Philosophy, Rhetoric and Argumentation. Eds. M. Natanson
and H.W. Johnstone. University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1965, pp. 1—9.
4. Kimura H. "The Russian Way of Negotiations." International Negotiation: Actors, Structure/Process, Values. Eds. P. Berton,
H. Kimura and W. Zartman. Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Macmillan Press Ltd., 1999, pp. 365—389.
5. Konyavskaya S.V. Applied Rhetoric for Specialists of Information Defense. Moscow: Nikolaev I.P. Publisher, 2008.
6. Lepsky V.E. Subject-oriented Approach to Development. Moscow: Kogito-Tsenter Publisher, 2009. (In Russian).
7. Lubkin A.S. "Draft of Logic." Russian Enlighteners from Radishchev to Decemberists. Moscow: Mysl Publisher, 1966,
volume 2, pp. 25 — 146. (In Russian).
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Разумность решений в обществе знаний
8. Micheli R. "Emotions as Objects of Argumentative Constructions." Argumentation 24.1 (2010): 1 — 17.
9. Milner B.Z. Knowledge Management in the Innovation Economics. Moscow: Ekonomika Publisher, 2009. (In Russian).
10. Pocheptsov G.G. Communicative Technologies in 20th Century. Moscow: Relf-book Publisher, 1999. (In Russian).
11. Popper K. The Open Society and Its Enemies. Moscow: Feniks Publisher, 1992, volume 2. (In Russian).
12. Postman N. "Critical Thinking in the Electronic Era." Selected Issues in Logic and Communication. Belmont, CA:
Wadsworth Publishing Company, 1988, pp. 11 — 19.
13. Provis Ch. "Negotiation, Persuasion and Argument." Argumentation 18.1 (2004): 95 — 112.
14. Sorina G.V. Decision Making as an Intellectual Activity. Moscow: Gardariki Publisher, 2009. (In Russian).
15. Sorlin S., Vessuri H., eds. Knowledge Society vs. Knowledge Economy: Knowledge, Power, and Politics. New York and
Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2007.
16. Towards Knowledge Societies: UNESCO World Report. Paris: UNESCO, 2005. PDF-file. <http://unesdoc.unesco.org/
images/0014/001418/141843r.pdf>. (In Russian).
17. Walton D. Informal Logic. A Handbook for Critical Argumentation. Cambridge: Cambridge University Press, 1991.
18. Yudin B.G. "From Humanities to Humanities-based Technologies." Knowledge. Understanding. Skill. Moscow
Humanitarian University & Russian Humanitarian Scientific Fund, 2007. Web. <http://www.zpu-journal.ru/ gumtech/ expert_exam/ articles/2007/Yudin/2/ >. (In Russian).
Cite MLA 7:
Alekseev, A. P., and I. Yu. Alekseeva. "Reasonability of Decisions in Knowledge Society." Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manakh Prostranstvo i Vremya [Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time: Space, Time and Decision Making] 9.2 (2015). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.53>. (In Russian).
