CC BY
235
ФИЛОСОФИЯ
Вестник Омского университета, 2005. № 2. С. 44-47. © Н.Н.Большаков, 2005
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ ПРОЧТЕНИЯ К.МАРКСОМ «ФИЛОСОФИИ ПРАВА» ГЕГЕЛЯ
Н.Н. Большаков
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия, кафедра конструкционных материалов и спецтехнологий 644080, Омск, пр. Мира, 5
Полу чена 2 марта 2005 г.
This article is an attempt to get over standard opinion about "Philosophy of law" by Hegel and its deep comprehension by Marx. The author prooves that Marx considered "philosophy of law" from the especially revolutionary and political point of view and thus he couldn't realize the creative essence of Hegel's theory concerning civil society and dialectic connection of it with state and its institutions.
That is why the author argues that in the Marx' study of law there is a tendency of Utopian and archaic attitude to law as the creation basis of social being of people and peaceful, human state.
Видимо, не случайно, что из всех произведений Гегеля К. Маркс лишь «Философию права» подверг специальному критическому анализу. А в отношении других великих философских работ Гегеля ограничился лишь отдельными замечаниями. Конечно, основоположники предельно ясно выразили свое отношение к философии Гегеля. С одной стороны, они ее удостоили высочайшей оценки, с другой - при внимательном изучении данной проблемы обнаруживается серьезнейшая недооценка Марксом философии Гегеля и прежде всего, как это ни странно, именно «Философии права». Поясним эту мысль. Работа Маркса осталась незаконченной. В рукописном виде она представляет собой 39 листов на немецком языке и при его жизни не была опубликована. Впервые на языке оригинала она вышла в свет у нас в 1927 г. Характерно, что в рукописях Маркса есть критика только последней части «Философии права» - учения о государстве (у Гегеля это §257-360). Маркс же подверг критическому разбору § 261-313. Первый лист рукописи отсутствует, а последнее критическое замечание Маркса: «О горе!».
У Маркса не оказалось целостной картины работы Гегеля. Возможно, это и не входило в его замыслы? Возможно, он до раздела о государстве лишь просмотрел книгу Гегеля и решил подвергнуть критической атаке (именно атаке) лишь учение о государстве? Это произошло, видимо, потому, что политические оценки несравненно более понятны читателям, чем специально-философские. Для философской критики нужно
было бы дать критический обзор замысла, структуры, категориального аппарата, т. е. критику смысла и содержания теоретических понятий, которыми здесь оперирует Гегель, и т. п. Но всего этого у Маркса не оказалось. Осталась лишь, повторимся, местами блестящая и глубокая политическая критика консервативных (с точки зрения демократа Маркса) политических взглядов Гегеля. Дальше идей конституционной монархии Гегель не пошел. И в этом смысле он не был даже либералом. У Гегеля местами проявляется даже верноподданнические иллюзии, осмеять которые очень легко любому демократу. Для этого не нужно даже обладать гениальностью Маркса1 . Правда, сам Маркс объяснил, почему его работа осталась незавершенной. Но это объяснение носит характер явного самооправдания и вызывает сомнение в искренности: в «Немецко-французском ежегоднике» он «обещал дать критику науки о праве и государстве в виде критики гегелевской философии права. При обработке материалов для печати оказалось, что «сочета-
1Хотя, отметим, что все-таки эти иллюзии не стоит преувеличивать; надо учитывать, что Гегель написал не собственно философский трактат на определенную тему, а учебник для студентов. Посему он был обязан быть более осторожным в формулировках, хотя бы из цензурных соображений. Естественно, Гегель понимал, что, будучи уже при жизни всеевропейски признанным философом, он в специально-теоретическом труде может себе позволить говорить то, чего не может сказать студентам, опасаясь за их судьбу. Что бы ни сказал Гегель, он вывернется... А студент? Хотя в студенческих записях его лекций нет ни одной верноподданнической фразы.
Размышления по поводу прочтения К. Марксом << Философии права» Гегеля
45
ние критики, направленной только против спекулятивного мышления, с критикой различных предметов самих по себе совершенно нецелесообразно...» [1, т. 2, с. 519]. Далее у Маркса идет довольно пространное продолжение самооправдания. Но уже первые строки объяснения вызывают недоумение. Возникает вопрос: а что на самом деле обещал Маркс журналу? Неужели дать критику всей науки о праве и государстве? Возможно ли это в журнальной публикации? Явный перебор. Явно лукавит. Что-то здесь не сходятся концы с концами2.
Возникает и следующий вопрос: возможно ли дать критику всей науки о праве и государстве в виде критики какого бы то ни было одного учения? И дело тут вовсе не в том, вернее, не только в том, что на автора неизбежно обрушилась бы лавина подготовительных материалов. Он указывает, что столкнулся с трудностью рассмотрения разнородных предметов. Но эта трудность изначально ясна любому пишущему человеку и до всякой обработки материала. К тому же не сохранилось хотя бы одного рукописного листа с критикой какой бы то ни было негегелевской философии права, т. е. к другим авторам Маркс просто и не обращался. Это означает, что сама по себе философия права, и тем более само право его совсем и не интересовали.
Зато Маркс сумел опубликовать в 1844 г. блестящую по стилю и во многом потому ставшую знаменитой статью «К критике гегелевской философии права. Введение». В очередной раз он проявил себя великолепным мастером афоризмов. Чего стоит хотя бы всем известный афоризм: «Религия есть опиум народа». Или другой: «Школа, которая подлость сегодняшнего дня оправдывает подлостью вчерашнего...» [1, т. 1, с. 416]3. В статье, как видим, прямо указывается
2Этот сюжет B.C. Нерсесянц описывает следующим образом: «Когда писалась статья "К критике гегелевской философии права. Введение", К. Маркс полагал, что после "Введения" он подготовит к печати свою рукопись 1843 г., содержащую развернутую критику гегелевской философии права. Однако в дальнейшем, как это отмечается в "Предисловии" к "Экономическо-философским рукописям 1844 г." (апрель — май 1844 г.), К. Маркс, найдя нецелесообразным "сочетание критики, направленной только против спекулятивного мышления, с критикой различных предметов самих по себе", решил дать критику права, политики, морали и т. д. в виде отдельных брошюр, и лишь после этого в завершающей работе обобщить критику спекулятивной философии». Известно, что, отказавшись от этих планов, К. Маркс в дальнейшем связал критику идеалистической философии с разработкой и освещением положений нового мировоззрения, о чем свидетельствуют совместные работы К. Маркса и Ф. Энгельса «Святое семейство» и «Немецкая идеология» [3].
3 Здесь совсем не важно, что конкретно имел в виду Маркс и как он продолжал свою мысль дальше. Да, религия (какой бы она ни была, с Богом или без него) — опиум народа, но народа, который, занимаясь самолечением, мо
на объект критики - гегелевская «Философия права» - и даже дается высокая оценка Гегелю: «Критика немецкой философии государства и права, получившей в работах Гегеля свою самую последовательную, самую богатую и законченную формулировку...» [1, т. 1, с. 421]. Но и здесь опять-таки в центре внимания Маркса совсем не «Философия права» Гегеля, взятая сама по себе.
«Введение» начинается с торжественного возвещения Марксом своего атеизма. Именно в этой связи у Маркса и появляется упомянутый нами знаменитый тезис-афоризм о религии. Но «критика неба», «критика религии», «критика теологии» Марксу нужны были для главного - для «критики земли», «критики права», «критики политики» [1, т. 1, с. 415], т. е. для политической критики буржуазного общества. В самой же гегелевской книге замечания о религии сказаны как бы мимоходом. Зато Гегель прямо заявил, что его философия не нуждается в ссылках на потусторонние начала.
Маркс изначально и однозначно сознательно связал критику гегелевской философии права с критикой основ буржуазного общественного строя: «Критика немецкой философии государства и права,- подчеркивает Мавр,- есть одновременно и критический анализ современного государства и связанной с ним действительности, и самое решительное отрицание всей доныне существующей формы немецкого политического и правового сознания, для которого самым значительным, универсальным, возведенным в науку выражением является именно сама спекулятивная философия права». Именно в этой связи Маркс дает высокую оценку гегелевской философии права, считая ее «возведенным в науку» «немецким мысленным образом современного государства» [1, т. 1, с. 421]. А вот еще один образец задорной атакующей критики: «Война немецким порядкам! Непременно война! Эти порядки находятся ниже уровня истории. Они ниже всякой критики, но они остаются объектом критики, подобно тому, как преступник, находящийся ниже уровня человечности, остается объектом палача» [1, т. 1, с. 416]. Да, Маркс - подчас гениальный мастер афоризмов.
жет использовать опиум и как лекарство и как яд. А во втором случае мы, россияне, разве не видим некоторых высокопоставленных и не очень граждан, которые подлость сегодняшнего дня оправдывают подлостью вчерашнею. Ход их мысли примерно таков: а вспомните, россияне, какие подлости были при Сталине! Стало быть, наши сегодняшние подлости, совершаемые нами сейчас, вы нам извините. Слава богу, у нас Гулагов нет — у нас подлости другие. В этом весь подлый пафос «Союза правых сил» и иже с ними. Политические негодяи во все времена свои подлости оправдывали тем, что до них были еще большие подлости.
46
H. H. Большаков
Но, видимо, действительные цели «Введения» (все обстоятельства его появления говорят, даже вопиют об этом) не в том, чтобы дать анализ, разобраться в существе «Философии права» Гегеля. Эта статья должна была стать и стала своеобразным манифестом его, Маркса, но не как философа, а как политика. В этом манифесте он публично на всю Германию (упомянутый ежегодник был там очень популярен) возвестил о своей особой политической и уж потому и как следствие этого - философской позиции. Именно особая политическая позиция, определенная политическая устремленность личности вызывают к жизни переход, перерождение Маркса в философии: от идеализма к материализму и атеизму. В политике - от революционного демократизма к так называемой позиции пролетариата: «Подобно тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие...» [1, т. 1, с. 428]. Философия вооружилась, и сама стала оружием! Вызывает адский ужас этот афоризм, который любили цитировать в эпоху государственно-монополистической философии марксизма-ленинизма.
Обратимся к другому классическому тексту Маркса. В 1859 г. в работе «К критике политической экономии. Предисловие» он пишет: «Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения так же точно, как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII в., называет "гражданским обществом", и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии» [1, т. 13, с. 6].
Это тоже знаменитое и часто цитируемое суждение Маркса, но нас интересуют здесь не выводы Маркса. Мы и без того знаем, что они у него везде «марксистские». Других у него нет и быть не может. Нас интересует его характеристика гегелевской «Философии права». Маркс утверждает, что «анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии». Но ведь нам, читателям, он не дал сколько-нибудь развернутого, критического анализа гегелевского понимания гражданского общества.
В «Философии права» есть целый раздел -«Гражданское общество». А у Маркса нет критического анализа этого раздела. Он ограничивается лишь замечанием, что Гегель здесь материальные жизненные отношения, совокупность которых, «...по примеру английских и французских писателей XVIII в., называет "гражданским об-
ществом", и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии». Но сразу встает вопрос: а является ли это определение гражданского общества правильным?
В учебнике Гегеля третья часть - «Нравственность» содержит разделы «Семья», «Гражданское общество», «Государство». В этом месте он указывает, что гражданское общество возникает позднее как семьи, так и государства. Если безусловно сводить гражданское общество к совокупности материальных жизненных отношений, то неизбежен вывод, что оно существовало, существует и будет существовать, пока живут люди, ибо у них всегда есть и будут материальные жизненные потребности. И у дикарей, и у сверхцивилизаций .
Если же руководствоваться не только буквой, но и духом гегелевской философии, то придем к выводу, что для Гегеля гражданское общество не простая совокупность материальных жизненных отношений. Для Гегеля гражданское общество есть итог и сам процесс проникновения нравственного начала в совокупность жизненных материальных отношений.
Маркс назидательно указывает Гегелю: анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии. А что, Гегель не знал политической экономии Смита и Рикардо? Безусловно, знал. Но политэкономический анализ не входит в круг его интеллектуального обозрения социального мира, поскольку сама логика классического политэкономического анализа не нуждалась в привлечении какого-либо этического нравственного момента. И без последнего можно было вполне научно описать этот процесс производства. К тому же этика - это одно, а нравственность, в гегелевском понимании, несколько иное (ведь второй раздел называется «Моральность», а третий - «Нравственность» ). Гегель указывает разницу морали и нравственности: первый подход вращается в круге добра и зла. А нравственный?..
Как следует из прочтения § 188, гражданское общество у него выступает не в качестве простой совокупности материальных жизненных отношений [2]. Первым моментом является труд и существование системы потребностей. Удовлетворение потребностей может быть единичным актом. А иногда создается взаимозависимость в этом процессе: удовлетворение индивидуальных потребностей через систему потребностей, т. е. когда создается сама эта система потребностей. Гегель доводит внутреннюю логику становления и функционирования гражданского общества до системы потребностей. Дальше появляется еще один момент функционирования гражданского общества - правосудие.
Размышления по поводу прочтения К. Марксом << Философии права » Гегеля
47
Затем в качестве условия существования гражданского общества - полиция и корпорации, а не какая-то простая совокупность жизненных интересов. Почему? Да потому что для гражданского общества необходимо не простое удовлетворение людьми потребностей, а создание и функционирование системы потребностей, и, значит, создание системы взаимозависимости людей.
И вот во втором моменте Гегель говорит о появлении его главного философского и нравственного понятия -свободы. То есть создание системы потребностей - хорошо, но недостаточно. Как этого добиться? Надо, чтобы в системе потребностей была гарантия свободы. Ведь он говорит о действительности свободы. Извлекая на свет божий собственность, он сразу же говорит, что для ее существования и защиты требуется правосудие. Но само правосудие для Гегеля понятие не только юридическое, но и нравственное. А таким оно может быть и становится только тогда, когда выступает как гарант свободы.
В самом конце появляются, казалось бы, совсем уж одиозные персонажи этой логики: полиция и корпорации. Но и (вдумаемся) полиция - необходимый момент гражданского общества. Полиция есть нравственное понятие, если она служит гарантом защиты свободы, собственности, личности. Вот в чем здесь дело!
Стало быть, для Гегеля гражданское общество - не простая совокупность материальных жизненных отношений. Последние лишь тогда выступают проявлением жизни гражданского общества, когда становятся действительной свободой, или действительностью свободы. Или когда и вместе с тем в этих жизненных материальных отношениях свобода становится действительностью!
Ему говорят: ищи политэкономическую субстанцию, привлекай политическую экономию. Но зачем и почему его надо упрекать и ему надо указывать? Ведь в первом же пункте он привлек ее в мере достаточной необходимости: гражданское общество - это прежде всего система потребностей. Грандиозная гениальность Гегеля как раз и состояла в том, что он понял, что для анатомии гражданского общества этого мало. Гегелю важно не только отношение и система отношений, но и участник, носитель этих отношений. Ему важно, чтобы человек в этой системе потребностей и их удовлетворения не был их рабом, а был вместе с тем свободен, стал свободен, чтобы были гарантии проявления, выражения, действительности его свободы. Сами по себе материальные жизненные отношения есть всего-навсего материальные жизненные отношения. А они сами по себе не являются и не могут быть обществом людей, т. е. свободных личностей, граждан. Обществом
граждан, как бы «гражданским обществом граждан». Ведь иначе придется считать, что гражданское общество было уже у дикарей и людоедов, ибо у них были вполне определенные самые что ни на есть материальнейшие жизненно важные отношения. Особенно у последних.
Становление гражданского общества по Гегелю - это процесс становления действительной свободы людей, составляющих данное общество. Одно дело - общество дикарей, и несколько другое - общество граждан. Даже сама семантика конструкта «гражданское общество» просто вопиет, протестует против сведения его смысла к простой совокупности материальных жизненных отношений людей. Вдумаемся: «Гражданин дикарь». Дико... Ахинейно...
[1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
[2] Гегель Г.В.Ф. Философия права. М: Мысль, 1990. С. 233.
[3] Нерсесянц B.C. Философия права Гегеля. М.: Юристъ, 1998. С. 225.
