CC BY
102
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (112) 2012
УДК 940.3
О. В. ЧУДАКОВ
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
РАЗМЕЩЕНИЕ ВОЕННОПЛЕННЫХ ОРГАНАМИ ГОРОДСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В СИБИРИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И ПЕРИОД СОЦИАЛЬНЫХ КАТАКЛИЗМОВ
(1914 - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 1918 гг.)
Рассматривается деятельность органов городского самоуправления в Сибири в деле размещения военнопленных в годы Первой мировой войны и период социальных катаклизмов (1914 — начало 1918 гг.).
Ключевые слова: Первая мировая война, социальные катаклизмы, городское самоуправление, военнопленные.
Военнопленные — это неизбежное порождение любой войны: мировой, локальной, гражданской. Первая мировая война внесла существенные изменения в правовые и гуманитарные основы военного плена. Был опробован новый опыт в деле правового регулирования условий быта военнопленных и их использования в экономической жизни страны.
После начала войны военнопленных изначально планировалось размещать в основном за Уралом, но довольно скоро «поступление огромных масс пленных и недостаток рабочей силы побудили царское правительство уже в 1915 г. начать размещать пленных по всей территории страны» [1]. «Руководствуясь соображениями военного и политического характера, царская администрация предполагала размещать пленных на местах, отдаленных от административных и экономических центров» [2]. Как сообщала газета «Енисейская мысль» в одном из апрельских номеров 1915 г., только в Красноярск попало 12 000 человек, в Канск — 5 000, в Ачинск —
2 300 [3], в Тобольске, Тюмени и Кургане было размещено по 5 000 военнопленных, в Омске — 14 000, Усть-Каменогорске — 1 000, Томске — 5 200, Бийске —
3 000, Иркутске — 8 800, Нижнеудинске — 2 200, Троицкосавске — 6 700, Верхнеудинске — 8 500, Березовке (специальный военный городок) — 27 500, Чите — 32 000 [4]. Причем число военнопленных постоянно увеличивалось и, например, в Красноярске уже к 1916 г. достигло 13 000. Следует отметить, что численность пленных в городах Сибири можно установить только приблизительно, поскольку военнопленные часто меняли места расквартирования. Всего, согласно данным Заведующего частью о военнопленных на 1 сентября 1917 года, в Иркутском военном округе находилось 137 945 военнопленных [5], в Омском — числилось 206 997 человек [6].
Размещение и распределение военнопленных осуществлялось на основе Положения «О военнопленных». На местах военнопленные должны были размещаться в свободных казармах, но из-за их недостатка у военного ведомства пленных размещали
в гражданских помещениях непременно казарменным порядком. Например, в Омске городской управой была создана комиссия, которая определяла места размещения пленных, составляла ведомости и акты о пригодности зданий для жилья. По ведомости, составленной 6 ноября 1914 г., военнопленных можно было разместить в помещениях, которые можно было отремонтировать в течение 3 — 6 дней, в которых предполагалось устроить 2 070 человек, в казенных винных и пивных лавках — 220 человек, в зданиях крепости — 500 раненых и больных пленных. Всего Омск, по прикидкам городской управы, мог принять около 8 500 пленных [7]. В итоге, к 15 ноября 1914 г. в Омске было размещено на частных квартирах и в городских зданиях 5 012 военнопленных, а на 1 октября 1915 г. — 6 762 человека [8].
Помещения, где были расквартированы военнопленные, как правило, не были полностью готовы для жилья, в них зачастую отсутствовали печи, нары, клозеты, не были утеплены окна, двери и т.д. В связи с чем, к 1 января 1916 г. Омским городским общественным управлением на приспособление некоторых помещений для военнопленных было израсходовано 13 804 руб. городских средств, на дрова — 5 114 руб., на доставку воды — 1 237 руб., на уборку нечистот —
2 229 руб. Частным владельцам, у которых размещались военнопленные, было уплачено 8 381 руб. 28 коп. [9, л. 329].
В городские управы достаточно часто поступали заявления от граждан, которые желали сдать свои дома в наем под постой пленных за выдаваемое из государственной казны пособие по 10 руб. на человека в год. Но этих помещений было недостаточно, и поэтому городские власти были вынуждены предоставлять для размещения военнопленных здания учебных заведений, но только «по прекращении в них занятий» [10]. Так, Барнаульской городской думой было решено предоставить для размещения военнопленных реальное училище (на 1000 человек), казенные женские гимназии (на 600 человек), два мужских городских высших начальных училища (на
1000 человек), Николаевскую школу (на 200 человек), школу Общества попечения о начальном образовании (на 200 человек) и другие помещения (всего на 4900 человек) [11].
Содержание военнопленных сильно сказывалось на состоянии городских финансов, так как требовались большие средства на строительство бараков, питание, одежду, отопление, обеспечение охраны и борьбу с эпидемическими заболеваниями. По закону военное ведомство должно было выдавать квартирный оклад — за квартиру, отопление, освещение и воду в размере 10 руб. в год за военнопленного [12]. Но, несмотря на значительные затраты, произведенные городами, органы самоуправления не получали причитаемый им квартирный оклад, в связи с чем некоторым из них приходилось прибегать к заключению обременительных для городских финансов займов. Например, Курганская городская дума на чрезвычайном заседании 29 марта 1916 г. отмечала, что ввиду неудовлетворения Министерством внутренних дел ходатайства городской думы о покрытии государственной казной расходов, произведенных городом по расквартированию воинских частей и военнопленных, «...городская касса в настоящее время поставлена буквально в безвыходное положение» [13].
Чтобы как-то сгладить финансовые затруднения городских самоуправлений, 22 декабря 1915 г. было утверждено решение Совета министров, по которому губернским распорядительным комитетам или заменяющим их учреждениям предоставлялось право на время войны, в уважительных случаях, выдавать городским общественным управлениям авансы, причитающиеся им за отведенные и намеченные к отводу помещения для войсковых частей и военнопленных, а также квартирные оклады на расходы по отоплению и освещению помещений [14].
Таким образом, первое время бремя вопросов, связанных с размещением военнопленных, были переложены на плечи городского управления, пока ситуация не стала критической. Превышение количества военнопленных, возможных разместить в том или ином сибирском городе, как следствие нехватка общественных зданий для размещения военнопленных, распространение заразных заболеваний среди местного населения — факторы, оказавшие влияние на то, чтобы военные власти задумались над проблемой размещения военнопленных.
Выход был один — строительство концентрационных лагерей для военнопленных, где было расположено необходимое число утепленных жилых бараков и иных, прежде всего, хозяйственных построек. В среднем строительство одного лагеря обходилось казне в 250 — 270 тыс. рублей. Лагерь, как правило, состоял из 20 — 25 крупных жилых бараков, в которых размещалось от 10 до 15 тыс. пленных. Следует отметить, что лагеря предназначались для размещения военнопленных разных национальностей. И как не старалось правительство разделить военнопленных славянских и не славянских национальностей, особых лагерей для германцев, либо венгров и славян, не было [15]. Следует отметить, что всего в России насчитывалось более 400 лагерей военнопленных, в том числе в Сибири в военных округах Иркутском — 30, Омском — 28 [2, с. 69], в которых содержалось к 1 января 1917 г. — 135 594 и 199 074 человек соответственно [6, л. 3].
Омская городская дума на своем заседании 20 февраля 1915 г. приняла решение построить лагерь на территории бывшей Западно-Сибирской торгово-
промышленной и сельскохозяйственной выставки для размещения пленных немцев, венгров и турок в количестве 5 000 человек, который начал функционировать уже в мае 1915 г. [16]. Но постройка первого лагеря не решила проблему размещения пленных и поэтому городская управа посчитала необходимым построить для военнопленных новые «бараки-полуземлянки» для 5000 человек, «...так как свободных зданий в городе нет». При этом военное ведомство готово было профинансировать это строительство [16, л. 317].
В Тобольске на экстренном заседании городской думы 5 апреля 1915 г. гласными было принято решение о строительстве в Подчувашинском предместье теплых бараков для военнопленных, в связи с недостаточным количеством свободных помещений в городе [17]. В Тюмени по предписанию командующего войсками Омского военного округа было решено построить лагерь на 10 тыс. военнопленных, оборудованный бараками, кухнями, пекарнями, баней, лазаретом и столовыми [18]. В Барнауле городской управой было получено уведомление о переводе из государственной казны 50 тыс. руб. аванса на постройку за городом бараков для военнопленных [19].
В Томске городская дума из-за нехватки городских и общественных зданий, в которых можно было бы разместить военнопленных на заседании 24 апреля 1915 г. приняла решение о необходимости построить за предстоящее лето бараки на 10 тыс. военнопленных, для чего гласные думы просили военное министерство отпустить, по мере производства строительных работ, авансами 250 тыс. руб. [20]. И уже 2 июня 1915 г. городская дума предложила управе немедленно приступить к постройке бревенчатых лагерей на 10 тыс. военнопленных за счет отпущенных казной 250 тыс. руб. [21]. Всё это позволило в некоторой степени разгрузить города, но не облегчить участь военнопленных, размещаемых в специализированных концентрационных лагерях.
Опасаясь распространения инфекционных заболеваний из-за скученности проживания военнопленных и плохого санитарного состояния помещений городские власти принимали меры по санитарному надзору. В частности, в некоторых сибирских городах надзор был поручен военным врачам. Но военное ведомство, к сожалению, мало сделало для этого. Оно не устроило для военнопленных ни бань, ни прачечной, ни изоляционных пунктов. Поэтому медицинскую помощь больные получали преимущественно в городских больницах, а в Кургане, Омске, Новониколаевске, Красноярске и Иркутске — в военных лазаретах и амбулаториях, отчего наблюдалась высокая смертность среди военнопленных [22].
Для предотвращения большого скопления военнопленных в городах командующим войсками Омского и Иркутского военного округов было разрешено разместить часть военнопленных в сельской местности [23].
Чтобы поставить военнопленных славян в более благоприятные условия, царское правительство распорядилось не направлять их в Азиатскую Россию, но, тем не менее, в Сибирь попало довольно много славян (поляков, чехов, словаков). В октябре 1914 г. начальникам военных гарнизонов была послана телеграмма от командующего войсками Омского военного округа, в которой содержалось разрешение освобождать пленных славян от принудительных работ, предоставляя им возможность самим заниматься поисками работ. Военнопленным офицерам-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (112) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (112) 2012
славянам разрешалось ходить без конвоя до 9 часов вечера [24]. В октябре 1915 г. акмолинский губернатор получил телеграмму, в которой командующий войсками Омского военного округа указывал, что «в целях ограждения военнопленных славян от враждебного и крайне оскорбительного отношения к ним немцев и венгров, вызываемого племенной ненавистью вообще и недовольством дружественным их отношением к России, признано необходимым размещать военнопленных дружественных национальностей отдельно от немцев и венгров». Поэтому имеется настоятельная необходимость «обособления военнопленных славян от венгров и немцев австрийской и германской армий не только в пунктах постоянного водворения, но и при нахождении в лечебных заведениях, в пути следования, при всякого рода передвижениях и перевозках, а равно и при состоянии на различного рода работах посторонних ведомств» [14, л. 78].
В феврале 1917 года в России произошла буржуазно-демократическая революция. Установление двоевластия — Временного правительства и Петроградского Совета явилось главным своеобразием политической ситуации в стране после свержения самодержавия. Одной из главных своих задач Временное правительство связывало с продолжением войны, что делало его крайне не популярным в глазах широких народных масс. Это не могло не создать условий для политической активизации военнопленных, оказавшихся в России в годы войны, для более тесного сближения их с народом и постепенного превращения их из пассивного объекта в активных участников революционных событий.
В первые месяцы после Февраля положение военнопленных значительно улучшилось. Был облегчен режим концентрационного лагеря, освобождены из тюрем многие военнопленные, ранее арестованные царскими властями за политическую деятельность [25]. Во многих городах военнопленные получили возможность свободно выходить за территорию лагеря, ходить без конвоя по улицам. Некоторым военнопленным были предоставлены исключительные льготы. Так, например, известному социал-демократу оборонцу Отто Бауэру (впоследствии он стал Государственным Секретарем министерства иностранных дел в коалиционном правительстве Австрийской республики), который находился в Иркутском концентрационном лагере, было разрешено выехать в Петроград, а оттуда на родину; большевику Бела Куну, отбывавшему плен в Томском концентрационном лагере, было разрешено поселиться на частной квартире, а затем выехать в Петроград для партийной работы [4, с. 518].
Временное правительство после растерянности первых недель, когда было создано даже «Особое частное присутствие по расследованию вопросов о содержании военнопленных в лагерях и на работах и выяснению причин эпидемий и высокой смертности среди них», использовало все средства, чтобы воспрепятствовать каким-либо изменениям в положении военнопленных [26]. Оно категорически настаивало на неукоснительном выполнении всех изданных царским правительством распоряжений, регулировавших содержание военнопленных, как в лагерях, так и на работах в промышленности и сельском хозяйстве. Военные власти требовали установления в отношении военнопленных строгого режима. Еще 30 марта 1917 г., а вслед за этим повторно 18 апреля министром внутренних дел А. Никитиным был отдан приказ об усилении охраны во-
еннопленных и учреждении особой стражи за счет средств, удерживаемых с самих военнопленных [26].
19 апреля «ввиду непрерывно поступающих жалоб на недопустимое своеволие и даже отказ от работ со стороны военнопленных» А. Гучков отдает распоряжение: «Всех бунтующих пленных немедленно направлять в ближайшие лагеря, где применять к ним суровый режим и строгие наказания» [27]. Причем в другие лагеря высылали военнопленных, которые проводили революционную агитацию и, по мнению военных властей: «вредно влияли на окружающих». Так из Иванова попал в Омск Карой Лигети [25, с. 58].
В июле 1917 г. Военное министерство, невзирая на резкое повышение цен на продовольствие, издало распоряжение выплачивать военнопленным за работу не более 20 — 50 копеек в день, разрешая делать при этом исключение для военнопленных поляков, чехов, словаков, итальянцев, румын, сербов, хорватов и боснийцев [25, с. 59 — 60].
Что касается политики репрессий по отношению к военнопленным, то Генеральный штаб 22 (9) сентября пошел еще дальше, декларируя: «В Центральный комитет по делам о военнопленных при Главном управлении Российского общества Красного Креста поступили сведения о том, что работающие на некоторых фабриках и частных предприятиях военнопленные находятся на совершенно исключительном положении, а именно — живут свободно, одеты в цивильное платье, причем некоторые имеют по несколько пар сапог, на руках у них находятся довольно крупные денежные суммы, доходящие иногда до одной-двух тысяч рублей.
Имея в виду недопустимость такого положения у нас вражеских пленных, Центральный комитет постановил отобрать у военнопленных излишние запасы штатского платья и белья и обязал сдать в депозит деньги, оставив на руках лишь ограниченную сумму (не более 15 рублей в месяц).
Отобранные деньги подлежат хранению на особом счету пленного. Из одежды пленным разрешается иметь при себе: три комплекта белья, два комплекта одежды, считая в том и в другом случае комплект, имеющийся на военнопленном, и две пары обуви, из них одну пару на себя, одну запасную» [28]. Пленных обязали нашить на рукав буквы «В. П.» — военнопленный. Это относилось и к запасам одежды.
Таким образом, политика Временного правительства в отношении военнопленных, в сущности, продолжала дореволюционную, но в то же время она была достаточно противоречивой. То это лояльные меры, связанные с разрешением свободного передвижения военнопленных, то это репрессивные меры, применяемые к военнопленным, такие как изъятие запасов штатского платья и белья, денег, установление строгого контроля за военнопленными и т.п. Многие из мероприятий Временного правительства, призванные смягчить и снять напряжение в обществе, только усугубляли противоречия и его раскол, а временный характер власти, подчеркнутый в названии кабинета министров, отражал переходный этап российской государственности.
После октябрьской революции 1917 г. Советская Россия начинает активно вести переговоры с центральными державами о перемирии. В конце января 1918 г. был создан специальный орган по делам военнопленных при Военном отделе ВЦИК, а в апреле 1918 г. была организована центральная коллегия по делам пленных и беженцев (Центроплебеж). В Сибири был создан Сибпленбеж, который командиро-
вал ряд работников для выяснения положения военнопленных на местах и оказания им помощи.
После заключения Брестского мирного договора
3 марта 1918 г. в Москве состоялся Всероссийский съезд военнопленных и съезд военнопленных Восточной Сибири и Дальнего Востока — в Иркутске, а в апреле 1918 г. постановил «предоставить всем военнопленным право решать по своему усмотрению, оставаться им в России или возвращаться на родину» [29]. В результате, только в первую половину 1918 г. 550 000 военнопленных из Украины и России смогли прибыть в Австро-Венгрию [30].
Советским правительством проводился ряд мер по улучшению социально-экономического положения военнопленных: отмена тюремного лагерного режима, уравнение оплаты труда с местными рабочими, введение 8-часового рабочего дня и др. Только в улучшение правового и материального положения попали военнопленные, принявшие идеалы революции и активно участвовавшие в революционной борьбе. Другие пленные, которые восприняли революцию как возможность скорейшего возвращения домой и потому не способствовавшие решению политических и идеологических задач Советской власти, воспринимались ею либо как «пассивные массы», с которыми надо проводить усиленную пропагандистскую работу, либо, в случае дальнейшего сопротивления, как «контрреволюционные элементы», со всеми вытекающими для них последствиями.
Таким образом, Советское правительство в проводимой по отношению к военнопленным политике, руководствовалось политическим расчетом для достижения своих политико-идеологических целей. Хотя, с экономической точки зрения, Советское правительство действовало осторожно, разумно и взвешенно, учитывая нужды молодого советского государства.
Библиографический список
1. Гергилева, А. И. Военнопленные Первой мировой войны на территории Сибири / А. И. Гергилева. — Красноярск: Изд-во ГОУ ВПО «Сибирский государственный технологический университет», 2007. — С. 32.
2. Интернационалисты. — М., 1967. — С. 33.
3. Енисейская мысль. — 1915. — 5 авг.
4. Вегман, В. Военнопленные империалистической войны / В. Вегман // Сибирская советская энциклопедия. В 2 т. Т. 1. —
Новосибирск, 1929. — Стб. 517.
5. ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 3. Д. 576. Л. 110-111.
6. ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 3. Д. 575. Л. 3-4.
7. ГАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 248. Л. 1.
8. ГАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 293. Л. 4.
9. ТФ ГАТюмО. Ф. И-152. Оп. 35. Д. 1164. Л. 207, 293.
10. Жизнь Алтая. — 1915. — 10 апр.
11. Жизнь Алтая. — 1915. — 5 апр.
12. Клячкин, В. Е. О военнопленных / В. Е. Клячкин // Вестник Омского городского общественного управления. — 1915. — № 6 — 7. — С. 41.
13. ТФ ГАТюмО. Ф. И - 152. Оп. 35. Д. 1390. Л. 87.
14. ГАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 106. Л. 99.
15. Греков, Н. В. Германские и австрийские пленные в Сибири (1914 — 1917) / Н. В. Греков // Немцы. Россия. Сибирь. — Омск, 1997. — С. 159.
16. ГАОО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 28. Л. 148.
17. ТФ ГАТюмО. Ф. И-152. Оп. 35. Д. 1276. Л. 169.
18. ТФ ГАТюмО. Ф. И-152. Оп. 35. Д. 1277. Л. 126.
19. Жизнь Алтая. — 1915. — 30 апр.
20. Известия Томского городского общественного управления. — 1915. — № 6. — С. 66.
21. Известия Томского городского общественного управления. — 1915. — № 8. — С. 40.
22. Вестник Омского городского общественного управления. — 1915. — № 6- 7. — С. 11.
23. Вестник Омского городского общественного управления. — 1915. — № 9. — С. 934.
24. ГАТО. Ф. Ф-233. Оп. 3. Д. 1184. Л. 206.
25. Йожа, А. Венгерские интернационалисты в борьбе за победу Октября / А. Йожа, Д. Милей. — М., 1977. — С. 49.
26. Интернационалисты в боях за власть Советов. — М., 1965. — С. 37.
27. Вестник Временного правительства. — 1917. — 2 (15) мая. — № 45 (91).
28. АААКК. Ф. 904. Оп. 1. Д. 1. Л. 15.
29. Зольников, Д. М. Интернациональное сплочение рабочих Сибири в период двоевластия (март —июль 1917 г.) / Д. М. Зольников // Вопросы истории Советской Сибири. — Вып. 1. — Новосибирск, 1967. — С. 61.
30. Венгерские интернационалисты в Октябрьской революции и Гражданской войне в России. Сб. документов. В 2 т. Т. 1. — М., 1968. — С. 153.
ЧУДАКОВ Олег Валерьевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры дореволюционной отечественной истории и документоведения.
Адрес для переписки: [email protected]
Статья поступила в редакцию 23.12.2011 г.
© О. В. Чудаков
Книжная полка
Марков и Марковцы / Сост. Р. Г. Гагкуев. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : ИД «Достоинство», 2012. -658 с. - ISBN 978-5-904-55227-5.
Первая книга серии представляет собой сборник воспоминаний и документов об одном из самых выдающихся русских офицеров начала XX в. — генерал-лейтенанте Сергее Леонидовиче Маркове. Основой книги стал известный в эмиграции двухтомник подполковника В. Е. Павлова «Марковцы в боях и походах за Россию», практически неизвестный широким кругам российских читателей. Помимо значительных отрывков из этого издания в книгу вошли и архивные материалы, не вводившиеся ранее в научный оборот. Это документы С. Л. Маркова, воспоминания о 2-м Кубанском походе, записки начальника штаба Марковской дивизии полковника А. Г. Битенбиндера, приказы по формированию марковских частей и др. Немалую часть издания составляют аналитические материалы по социальному составу марковских полков, особенностям их создания и участию в боевых действиях в 1917— 1920 гг. Книга иллюстрирована фотографиями из фондов Г осударственного архива Российской Федерации, а также из частных коллекций.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (112) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
