Различие языковых кодов коммуникантов как конфликтообразующий фактор (на примере инвективных имен лица) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

О.В. Саржина

РАЗЛИЧИЕ ЯЗЫКОВЫХ КОДОВ КОММУНИКАНТОВ КАК КОНФЛИКТООБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР (на примере инвективных имен лица)

Социокультурные изменения, произошедшие в России в конце XX -начале XXI века, безусловно, не могли не отразиться в языковой сфере. В частности, «одной из черт, характеризующей функционирование современного русского литературного языка, является усиление отношений враждебности, агрессивности между участниками общения» [Булыгина, Стексова, 1988, с. 150]. Нетолерантное состояние общества в целом и его влияние на языко-речевую сферу остро ощущается его членами и естественным образом попадает в область интересов не только лингвистики, но и других социальных наук: философии, психологии, юриспруденции, конфликтологии и др. По выражению организаторов круглого стола на тему "Языковая норма и проблемы ее кодификации», «сегодня только ленивый не говорит о падении речевой культуры в обществе и о возможных санкциях за нарушение литературных норм».

Одним из основных понятий в рамках проблематики враждебности и агрессии является понятие конфликта.

Некоторые авторы (см., например [Третьякова, 2000, с. 127-140]) выделяют два параметра, характеризующие причины и характер конфликта. Первый параметр можно назвать антропологическим, это -«непосредственные участники конфликта, чье поведение обусловлено комплексом внешних (социальных) и внутренних (психологических) факторов». Второй параметр - лингвистический, т.е. язык и речь. Данный автор основное внимание уделяет первому параметру. На основании того, что «социальные и индивидуальные свойства личности формируют определенный устойчивый стиль поведения в конфликтных ситуациях, который характерен для того или иного типа личности» [там же, с. 133], Третьякова В.С. выделяет 3 типа коммуникативной личности (коммуникантов), которые соотносятся с социальными и психологическими типами: конфликтный, конформистский, гармонический [там же, с. 128-129].

Комплексное описание конфликта, отражающее как антропонимический, так и лингвистический параметры, представлено Н.Д. Голевым и Н.Б. Лебедевой. Авторы выделяют и описывают инвективные сценарии, которые являются типами речевого поведения, входящего в более широкий социально-психологический контекст и включающего в себя словесное оскорбление [Голев, Лебедева, 2000, с. 160].

В практике юридического анализа конфликтогенного текста (см. [Юрислингвистика-3, 2002]) также учитываются оба параметра, т.к. «в поле пристального внимания специалиста-эксперта должен находиться не только сам текст как объективная лингвистическая данность, но и его коммуникативные характеристики: автор и читатель, «стоящие за текстом»,

коммуникативная тактика и стратегия, цель и перспектива текста, особенности речевой ситуации» [Орлова, 2002, с. 69-70].

Остановимся на лингвистическом конфликтообразующем параметре, а точнее на одной из его составляющих - «разнице в структуре и объеме кода (языка) участников коммуникативного акта («грамматика» говорящего и «грамматика» слушающего)» [Третьякова, 2000, с. 135].

В терминологии Муравьевой Н.В данный параметр можно определить как нарушение одного из постулатов успешного коммуникативного поведения - постулата осмысленности кода. «В самом общем виде постулат осмысленности кода требует, чтобы была обеспечена возможность использовать языковые единицы в сходном для адресанта и адресата смысле» [Муравьева, 2002, с. 23].

Рассмотрим разницу между языковыми кодами коммуникантов и ее влияние на зарождение и развитие конфликта на примере инвективных имен лица (далее - ИИЛ), которые как вид негативной эмоционально-оценочной лексики являются яркими конфликтогенными факторами текста. Обращение к данной группе лексики также обусловлено значительной активизацией инвектив в речи в последнее время. Как отмечает Л.А. Вербицкая, «у нас есть две беды: заимствования в огромном количестве и сниженные пласты лексики» [Вербицкая, 2002].

Способность языка выступать в качестве кода обусловлена его когнитивно-аккумулятивным свойством. Когнитивно-аккумулятивное свойство языка - это «отражение, фиксация и сохранение в языковых единицах информации о постигнутой человеком действительности» [Верещагин, Костомаров, 1980, с. 7]. Данное свойство является аккумулятивным в том смысле, что слово выступает в качестве накопителя информации. Знать слово, таким образом, означает владеть накопленной им информацией. «Говорящие знают слова, т.е. сведущи в а) семантике и референтных особенностях слова; б) синтактике, т.е. способах обращения со словом; в) прагматике» [Трипольская, 1999, с. 43]. Под прагматикой понимается не только «информация, фиксирующая отношение говорящего или адресата сообщения к ситуации, о которой идёт речь, но и сведения об уместности/неуместности использования данного слова в определённой ситуации, его коннотациях и его принадлежности к некоторому стилю речи» [Телия, 1986, с. 23]. Когнитивная сторона когнитивно-аккумулятивного свойства языка проявляется в том, что накопленная словом информация отражает сознание определенной языковой общности, в том смысле, что внеязыковая действительность членится посредством языка, результатом данного мыслительного процесса выступают языковые единицы.

Слово способно накапливать и хранить следующие виды информации: 1) денотативную; 2) оценочную; 3) эмоциональную; 4) функционально -стилистическую1. Вся информация, зафиксированная в слове, делится на

1 Под термином «Функционально-стилистическая информация» понимается принадлежность слова к определённому функциональному стилю речи, что обусловлено тем, что «определённые языковые единицы несут на себе следы, так сказать стилистического происхождения, т.е. окрашивают обозначаемое ими

102

денотативную и коннотативную (дескриптивную и недескриптивную соответственно - в терминах Н.Д. Арутюновой, 1988). В ИИЛ коннотативная информация охватывает оценочную, эмоциональную и функционально -стилистическую характеристики слова. Данные лексические единицы фиксируют и способны передавать в речи оба вида информации (денотативную и коннотативную) с преобладанием второго. В структуре значения указанных слов «ведущая роль отводится коннотативному компоненту, благодаря которому в лексическом значении отражается эмоциональное отношение человека к конкретному объекту действительности (прежде всего к лицу), его оценка» [Готовщикова, 2000, с. 10]. Покажем это на примере слова слюнтяй

2 3

Результаты эксперимента и анализ словарных статей выявляют следующую информацию, зафиксированную словом слюнтяй.

а) Денотативная: человек со слабым характером, волей, часто жалующийся по разным поводам, несамостоятельный (словарные дефиниции, экспериментальные данные (2 часть)).

б) Оценочная: отрицательная - это плохо.

в) Эмоциональная: преобладают отрицательные эмоции презрения и пре небрежения (помета презр.; эксперимент (1 часть): презр.- 38% информантов; пренебр.- 52 %; гнев - 10 %).

г) Функционально-стилистическая: слово употребляется в разговорном стиле, бытовом просторечии (пометыразг., фам.).

Накопленная словом информация актуализируется в речи. Рассмотрим информацию (денотативную, коннотативную), передаваемую словом в процессе коммуникации с точки зрения субъективности / объективности.

Необходимо подчеркнуть двусторонний характер коннотативной информации по сравнению с денотативной. Денотативная информация это информация об объекте. Она всегда референтна (т.е. имеет экстралингвистическую соотнесённость) и объективна. Коннотативная же информация, с одной стороны, выступает в качестве метаязыковой (о слове), т.к. это информация о том, «какое место занимают соответствующие единицы в общей системе языка» [Скребнев, 1975, с. 20]. С другой стороны, «информация о месте языковых единиц в системе языка - это в то же время информация о правилах их употребления в коммуникации, т.е. в конечном счете - о говорящих, а именно: 1) характеристика самих говорящих через их отношение к предмету речи (объективная) и 2) обратно - характеристика окружающей их действительности (предметов речи) согласно отношению к

содержание специфической атмосферой той конкретной социально-бытовой обстановки, за которой закрепило их традиционное употребление» (Винокур Г.О. Глагол или имя? : 88). Необходимость дополнения «функционально» вызвано употреблением термина «стилистический» в значении «коннотативный» (ср. «стилистическое значение» в [Винокур, 1980] ).

2 Эксперимент состоял из 2 частей. 1. Информантам был представлен ряд ИИЛ среди которых слово слюнтяи. Задание: «Какую из трех эмоций (гнев, презрение, пренебрежение) выражает каждое из предложенных слов». 2.Задание: «Дайте определение слова слюнтяи».

3 МАС: Разг. презр. Бесхарактерный, безвольный человек. У: 2.перен. бесхарактерный, безвольный, ничтожный человек (разг. фам. презр.)

ним говорящего (субъективная)» [Винокур , 1980, с. 47].

Поэтому информацию, выражаемую инвективным словом в процессе коммуникации, можно разделить на информацию 1) об объекте (денотативная, оценочная, эмоциональная), 2) о субъекте (оценочная, эмоциональная, функционально-стилистическая), 3) о слове (метаязыковая: оценочная, эмоциональная, функционально-стилистическая). Данная информация варьируется по параметру объективности / субъективности в зависимости от взаимоотношений, в которые вступают объект, субъект и слово в ситуации общения. Рассмотрим характер этого варьирования.

Взаимоотношения между объектом, субъектом и словом в коммуникативном акте можно представить следующим образом.

О - 8 - W

Рис. 1. О - объект, S - субъект, W - слово.

Слово не связано с объектом напрямую, а лишь опосредовано, через субъект.

В процессе номинации ^ = Говорящий) происходит двусторонняя интерпретация субъектом: объекта - с одной стороны, и слова - с другой, а затем сравнение полученных данных, которое позволяет выбрать для наименования объекта слово, наиболее отражающее информацию об объекте и субъекте. В зависимости от направления интерпретации изменяется основание параметра объективности / субъективности выражаемой словом информации. Рассмотрим каждое из направлений, их отражение в слове и влияние на параметр субъективности / объективности информации, выражаемой словом.

1) О - Б: В сфере субъектно-объектной интерпретации объект анализируется субъектом как носитель референтных и нереферентных качеств. В результате чего формируется образ потенциального слова, называющего интерпретируемый объект, в виде набора разных видов информации, отражающих качества объекта. В потенциальном слове денотативный компонент выражает референтные качества, коннотативный (эмоциональный, оценочный) - нереферентные качества. Реально выбранное слово, как результат конкретного процесса номинации, отражает данное направление интерпретации и позволяет судить о качествах объекта и субъекта номинации, т.к. «лишь выразив свое отношение к способу обозначения предмета или явления действительности, говорящий может его у п о т р е б и т ь и тем самым косвенно охарактеризовать и себя и своего партнера по речи. Выразить же это отношение призваны стилистические коннотации языкового знака, благодаря которым, следовательно, и становится возможным языковое общение» [Винокур, 1980, с. 21].

По параметру объективности/субъективности словарную информацию как характеристику объекта и субъекта можно разделить на: а) объективную - денотативная (об объекте), оценочная (о субъекте), эмоциональная (о субъекте), и б) субъективную - оценочная (об объекте), эмоциональная (об объекте).

Так, оценка объективна как информация о субъекте в том смысле, что она сообщает, как субъект относится к данному объекту. Однако в сфере объекта она выступает в качестве субъективной информации. Субъективный характер оценки был отмечен еще в Библии в «Послании к римлянам Святого Апостола Павла»: «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто» (глава 14: 14). Н.Д. Арутюнова отмечает «отсутствие отношений строгой логической импликации [...] между естественными свойствами предметов и выносимыми о них ценностными суждениями, которые зависят не только от данности, но и от предъявляемых к ней в том или другом случае тем или другим лицом требований» [Арутюнова, 1988, с. 26]. То есть то, что объект обладает положительной или отрицательной характеристикой, является лишь мнением субъекта, а не объективной реальностью.

То же самое можно сказать об эмоциональной информации, которая, так же как и оценочная, с одной стороны объективна (эмоции, испытываемые субъектом), а с другой - субъективна (объект как потенциальный эмоциогенный фактор).

2) W - Б: В сфере субъектно-словарной интерпретации слово анализируется субъектом как включающее денотативную и метаязыковую информацию (оценочную, эмоциональную, функционально-стилистическую). Выше уже отмечался референтный и объективный характер денотативной информации. Метаязыковая информация в данной сфере также варьируется по параметру объективности / субъективности. Однако характер этого варьирования отличается от варьирования в сфере субъектно-объектной интерпретации, т.к. оно лежит в плоскости общеязыковое - частноязыковое.

С одной стороны, она объективна как набор определённых характеристик слова, отражающих его место в системе языка, и субъективна, с другой стороны, как характеристика субъекта, отражающая метаязыковые свойства слова в индивидуальной языковой системе говорящего.

В ИИЛ субъективность выражается в стирании общеязыковой негативной оценочной, эмоциональной и, как следствие, функционально-стилистической информации в индивидуальной языковой системе говорящего, что проявляется в процессе коммуникации в рамках взаимодействия общеязыковых (объективных) и индивидуальноязыковых (субъективных) характеристик слова.

В ситуации восприятия речи, т.е. когда в качестве Субъекта выступает Слушающий, прежде всего ролевые функции объекта и субъекта взаимозаменяются: объект оценки становится субъектом, т.е. активным участником ситуации восприятия (обозначим его - S(o)), Говорящий, т.е. субъект высказывания становится объектом интерпретации Слушающего (обозначим его - О^)). Взаимоотношения между объектом, субъектом и словом в данном случае выглядит следующим образом.

W - 8(о) - О(э)

Рис. 2. О - объект, S - субъект, W - слово.

Направление и порядок интерпретации также изменяется.

1) W - S(o): Слушающий отталкивается прежде всего от интерпретации слова, как выразителя заложенной в нем метаязыковой информации и от референциальной соотнесенности данного слова с собой, т.е. анализирует субъективную эмоционально-оценочную информацию о себе как об объекте, выражаемую данным словом.

2) S(o) - ОЫ: Затем, на основе металингвистической информации Слушающий интерпретирует прагматический компонент высказывания, в т.ч. объективную оценочно-эмоциальную информацию, характеризующую Говорящего как субъекта эмоций и оценки.

Само направление интерпретации высказывания Слушающим - от слова к прагматике - обусловливает влияние параметра субъективности \ объективности метаязыковой информации на успешность коммуникативного акта. Субъективная (частноязыковая) метаязыковая информация становится значимой в случае, если она отличается от объективной (общеязыковой) и может выступать в качестве конфликтогенного фактора. В соответствии с двумя участниками речевого акта (говорящий и слушающий) рассмотрим соотношения объективной и необъективной метаязыковой информации в инвективном и неинвективном дискурсах.

Говорящи й Слушающ ий Коммуник ативный результат

А) Инвективный дискурс 1 Объективн ая метаязыков ая инф-ция Субъектив ная метаязыков ая инф-ция инвективна я цель -неинвектив ный результат, неконфлик т

2 Объективн ая метаязыков ая инф-ция Объективн ая метаязыков ая инф-ция Инвективн ая цель - а) инвективн ый результат, конфликт; б) неинвектив ный результат, неконфлик т

Неинвекти

вная цель -

а)

неинвектив

ный

результат,

не смена

Субъектив Объективн дискурса, неконфлик

3 ная метаязыков ая метаязыков т б)

ая инф-ция ая инф-ция инвективн ый

с результат,

р рук с и д смена

дискурса на

й ы инвективн

н в и ь ый, конфликт

и е в Неинвекти

н и вная цель -

е Д неинвектив

Б) 4 Объективн ая метаязыков ая инф-ция Объективн ая метаязыков ая инф-ция ный результат, использова ние ИИЛ в фатическо й функции, неконфлик т

Неинвекти

5 Субъектив ная метаязыков ая инф-ция Субъектив ная метаязыков ая инф-ция вная цель -неинвектив ный результат, неконфлик т.

А) В рамках инвективного дискурса (ситуация конфликта, целевая установка Говорящего - негативное воздействие на Слушающего.

Говорящий: Метаязыковая информация, заключенная в слове в индивидуальной языковой системе Говорящего совпадает с объективной информацией, заключенной в слове в общеязыковой системе. Говорящий преследует инвективную цель.

Слушающий: Метаязыковая информация слова характеризуется субъективностью, т.е. отличается от метаязыковой информации данного слова в общеязыковой системе и языковой системе Говорящего, т.е. слово не воспринимается как оскорбительное, обидное.

Коммуникативный результат: Данный речевой акт является бесконфликтным, т.к. инвективная цель не достигнута. Приведем пример подобной разницы между речевыми кодами коммуникантов в инвективном контексте из романа «Мастер и Маргарита», где Иешуа не воспринимает слово собака, используемое по отношении к нему Левием Матвеем, как оскорбительное.

Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, - тут арестант усмехнулся, - я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово...

В ситуации объективной метаязыковой информации, выражаемой словом в языковых системах как Говорящего, так и Слушающего, ИИЛ является ярким конфликтогенным фактором.

Коммуникативный результат: Причина инвективности \неинвективности результата употребление слова лежит в сфере антропонимического параметра конфликта. а) В большинстве случаев достигается инвективный результат. Приведем пример из рассказа В.Шукшина «Бессовестные».

- Сравнила... телятину с козлятиной.

- И буду сравнивать! Потому что один человек живет - говорит, а другой - тлеет. У одного - каждая порочка содержанием пропитана, а другие... делают только свое дело, и все. Жеребцы.

- Не всем же комиссарами быть! - сердито возражал Глухов, обиженный за «жеребца».

б) Однако такие антропонимические составляющие конфликта как межличностные отношения («ты меня обидеть не можешь»), положительное эмоциональное состояние Слушающего («у меня сегодня хорошее настроение, и мне все равно, что ты говоришь»), сфера личных интересов инвектума и т.д. обусловливают неинвективный результат употребления ИИЛ. Так в рассказе В.Шукшина «Как помирал старик» старуха не обижается на оскорбление умирающего старика. Оскорбление по сравнению с возможной потерей близкого человека выглядит глупым и неважным в данной ситуации и остается незамеченным, т.к. не затрагивает сферу личных интересов инвектума (старухи), в центре которой в данной ситуации находится только смерть старика.

- Степан! - позвала старуха.

- Мм?

- Ты не лежи так...

- Как не лежи, дура? Один помирает, а она - не лежи так. Как мне лежать-то? На карачках?

- Я позову Михеевну - пособорует?

- Пошли вы!.. Шибко он мне доброго сделал...

Б) В рамках неинвективного дискурса:

Говорящий. В субъективной языковой системе Говорящего ИИЛ слово не обладает негативной эмоционально-оценочной окрашенностью, Говорящий не преследует инвективной цели (т.е. оскорбления).

Слушающий. Реакция Слушающего основана на объективной (общеязыковой) метаязыковой информации, т.е. негативной эмоциональной оценочности и стилистической сниженности ИИЛ.

Коммуникативный результат: Результат данного коммуникативного акта будет зависеть от того, осознает ли Слушающий смещение в языковой системе Говорящего. а) Если смещение осознается, то разница в языковых кодах не выступает в качестве конфликтогенного фактора Подобное смещение часто встречается в детской речи, например, «Мама, папа будет у меня король, а ты - дамка». В данном случае ребенок не осознает отрицательного компонента значения слова, а суффикс -ка воспринимается как положительно окрашенный по модели 'дочь - дочка', 'обезьяна -обезьянка'. Осознание Слушающим смещенности метаязыкового чутья ребенка, как правило, ведет к неинвективному результату. б) В случае неосознания метаязыкового смещения в языковой системе Говорящего употребление инвективной лексики в неинвективной ситуации человеком со смещённым (индивидуальным) метаязыковым чутьём приводит к инвективному результату, т.е. Слушающий с общим метаязыковым чутьём обижается, оскорбляется, ощущает на себе негативное воздействие.

Использование ИИЛ с объективной метаязыковой информацией как в языковой системе Говорящего так и Слушающего может использоваться с неинвективной целью, т.е. в фатической функции, являясь средством языковой игры.

Коммуникативный результат в данном случае зависит от того, воспринимает ли Слушающий целевую установку Говорящего как а) инвективную или б) неинвективную. В первом случае коммуникативный результат является инвективным, происходит смена типа дискурса, возникает конфликт. Во втором случае - коммуникативный акт является успешным и коммуниканты остаются в рамках неинвективного дискурса и ИИЛ выступают в фатической функции как, например, в рассказе В.Шукшина «Верую».

- Отец! Отец... Слушай сюда!

- Не хочу! - плакал поп.

- Слушай сюда, колода!

- Не хочу! Ты слаб в коленках...

- Я таких, как ты, обставлю на первом же километре! Слаб в коленках... Тубик.

В случае равнозначного метаязыкового смещения (слово обладает субъективной метаязыковой информацией как в индивидуальной языковой системе Говорящего, так и Слушающего), инвективная лексика может использоваться в неинвективном дискурсе. Коммуникативный результат такого использования - неинвективный. Например, слово телка не воспринимается Слушающим как инвективное в рассказе В. Шукшина «Нечаянный выстрел».

- Глашка! - кричал он девушке. - Когда замуж-то выйдешь, телка такая?! Хоть бы гульнуть на твоей свадьбе!

- Не берет никто, Коля! - отвечала словоохотливая Глашка. - Я уж давно собралась!

В качестве заключения еще раз отметим двусторонний характер конфликта: его антропонимичность с одной стороны и лингвистическую составляющую с другой. Наряду с другими лингвистическими и антропонимическими конфликтообразующими факторами одной из основ конфликтного или бесконфликтного развития ситуации является совпадение или несовпадение языковых кодов Говорящего и Слушающего. На примере инвективных имен лица мы показали влияние соотношения языковых кодов коммуникантов на зарождение и развитие конфликта. Однако реальная ситуация речи представляет собой сложное единство всех ее составляющих, поэтому зависимость конфликтообразующей способности языковых кодов коммуникантов от других составляющих, которая лишь частично затронута в данной статье, безусловно, требует дальнейшего исследования.

ЛИТЕРАТУРА

Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.

1988.

Булыгина Е.Ю., Стексова Т.И. Проявление языковой агрессии в СМИ // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, 2000.

Вербицкая Л.А. Круглый стол: языковая норма и проблемы ее кодификации //«Мир русского слова». № 01, 2002.

Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М., 1980.

Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования стилистических единиц. М., 1980.

Голев Н.Д. Лебедева Н.Б. Речевой жанр ссоры и конфликтные сценарии (на материале рассказов В.М. Шукшина) // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, 2000.

Готовщикова Н.Э. Оценочные субстантивные предложения в современном русском языке. Автореф.... к.ф.н. М., 2000.

Круглый стол: языковая норма и проблемы ее кодификации //«Мир русского слова». № 01, 2002.

Муравьева Н.В. Язык конфликта. М., 2002.

Орлова О.В. К Вопросу о роли коммуникативного подхода в лингвистической экспертизе // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы Барнаул, 2002.

Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. Горький, 1975.

Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М., 1986.

Третьякова В.С. Конфликт глазами лингвиста:138-139//Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, 2000.

Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. Новосибирск, 1999.

Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы. Барнаул, 2002.