CC BY
66
УДК 81-25
И. А. Вещикова
Разговорная фонетика в пространстве телевизионной речи: норма или дефект коммуникации?
Цель статьи - анализ и осмысление закономерностей функционирования разговорных произносительных вариантов (vs фонетика кодифицированного литературного языка) в телевизионной речи советского и постсоветского времени. Материалом исследования послужили записи разных программ, форматов и жанров, представляющих разные произносительные эпохи. В статье показана зависимость компрессированных вариантов (произнесений типа здрасьте) от значения ситуативных переменных - статусно-ролевой характеристики работающего в эфире; типа программы, жанра и формата; использованного типа разговорности.
Ключевые слова: орфоэпия, разговорный произносительный вариант, компрессированный вариант произношения, кодифицированные нормы, телевизионная речь, советская эпоха, постсоветская эпоха, ситуативная переменная.
I. A. Veshchikova
Рhonetics of spoken language in the space of televised speech: normal or defect communication?
The purpose of the article is analyzing and understanding the regularities of the functioning of colloquial pronunciation variants (vs. phonetics of codified literary language) in televised speech of Soviet and post-Soviet time. The research is based on recordings of different programs, formats, and genres, representing different pronunciation epochs. The article shows the dependence of phonetic compressed variants (such as zdraste) on the meaning of the situational variables - status-role characteristics of the person working on the air; the program type, genre and format, the type of colloquial pronunciation variant.
Key words: orthoepy, colloquial pronunciation variant, compressed pronunciation variant, codified norms, televised speech, Soviet epoch, post-Soviet epoch, a situational variable.
Создать систему «правильности» для звучащей речи, то есть кодифицировать ее, можно только, досконально ее изучив (О. А. Лаптева)
Может быть, мы все-таки заблуждаемся, приписывая успехи разговорной фонетики последним десятилетиям?
(М. В. Панов)
Устойчивый интерес языковедов, журналистов и общества в целом к фонетике телевизионной речи и месту в ней устно-разговорных речевых особенностей вполне закономерен и обусловливается разными причинами — «нор-мотворческой значимостью» устных СМИ; их ролью в процессе орфоэпического образования и воспитания; рассогласованностью между рекомендуемой для работников СМИ нормой и реальной языковой практикой представителей студии.
Как известно, при оценке орфоэпии СМИ господствующей на протяжении уже нескольких десятилетий остается точка зрения, согласно которой выход за пределы кодифицированной фоне-
тики и обращение к разговорным произнесениям типа здрасьте (по иной терминологии - некоди-фицированная фонетика, компрессированные варианты и др.) считается приметой новейшего времени и связывается с изменением «важных параметров протекания устных форм массовой коммуникации» и размыванием «резкой границы, которая проходила между неофициальным личным общением и общением официальным публичным» [8, с. 13]. Соглашаясь с тем, что «информационная и официальная телевизионная речь испытывают огромное по силе воздействие устно-речевой стихии», некоторые ученые дополнительно замечают, что «норма остается незыблемой лишь тогда, когда диктор или ведущий зачитывает письменное сообщение». И далее: «Четкой отчетливой фонетикой среднего темпа с неестественным паузальным членением, совпадающим с синтагматическим, обладают лишь дикторы и актеры. Все остальные говорящие по телевидению, и в их числе корреспонденты, репортеры, комментаторы, в своей фонетике ближе к разговорной речи» [10, с. 3-4 и 345]. В контексте сказанного нельзя оставить без внимания нормативные установки профессионально ориентированных ^ академиче-
© Вещикова И. А., 2016
ских) словарей, практических руководств и справочников. Их суть и содержание касается трактовки научного представления о том, что «нормативность не исключает наличия вариантов», применительно к сфере телерадиовещания. Оптимальным в данной сфере бытования литературного языка нормализаторы полагают отказ от вариантов и формулируют эту идею так:
1) «Варианты норм (как в плане хронологическом - старые и новые, так и в плане стилевом -книжные и разговорные) в словарь, предназначенный для работников радио и телевидения, не включены, так как это нарушило бы установку на единообразие» [1, с. 3].
2) «Разговорное произношение можно услышать в эфире лишь в речи людей, привлеченных к участию в передаче, но не представляющих официально советское радиовещание и телевидение» [7, с. 26]. Установка на единообразие была принята как аксиома, никогда не проверялась и не пересматривалась, а основания выбора одного из двух сосуществующих в языке вариантов остались вне обсуждения и без объяснения. Еще более радикальную позицию в отношении некодифициро-ванной фонетики встречаем в пособии «Культура радио- и телеречи»: «Примеры неправильного произношения: коррэктность (вместо: корректность), токо (вместо: только), скоко (вместо: сколько), конечно (вместо: конешно), скучно (вместо: скушно), беспреценденто (вместо: беспрецедентно), что (вместо: што) и др.» [16, с. 10].
Так ли это? Действительно ли присутствие в речевой практике медийной среды наряду с кодифицированными тех или иных разговорных вариантов надо признать дефектом коммуникации, указывающим на низкий уровень культуры ее представителей? В поисках ответа на вопрос, насколько уместны (допустимы) и органичны в условиях СМИ и «как относятся друг к другу объективно встречающиеся в разных условиях формы: gлvлrit, gэvлrit, gэлrit, gэrit, grit и т. д.» [17, с. 21], мы полагали обязательным три момента сопоставительное изучение материалов двух синхронных срезов - советского периода и новейшего времени, рассмотрение ТВР как речевой практики выступающих в разных амплуа и ведущих разные программы, форматы и жанры, систематизацию орфоэпических вариантов с учетом их зависимости «от параметров двоякого рода - от социальных характеристик носителей языка... и от ситуации речевого общения...» [3, с. 29].
Мониторинг «"экранной жизни" слова» [8] под указанным углом зрения наглядно показал, что
функционирование разговорной фонетики в медийном поле подчиняется сложным закономерностям. Во-первых, стоит отметить, что материалом для компрессий служат следующие категории случаев: слова, содержащие многоморфемные единства -тельн-, -тельск-,
-тельств-, -ственн- (например: законо-дат(ель)ный, государст(вен)ный / госу-дарс(твен)ный); слова, включающие сочетание согласных (например: (з)десь, то(ль)ко, лич-нос(т)ь) и согласные в интервокальном положении (например: предста(в)ить, го(в)орить, пра(в)ильность, де(в)ятьсот, необыкно(в)енный, у не(г)о, четырнадцатого, произво(д)ит, при-хо(д)ит, ка(ж)ется, ска(ж)ите, ска(з)ать, се(б)е); слова разной частеречной принадлежности, имеющие несколько компрессированных реализаций (например: щас, ща, универс(и)тет, уни(ве)рс(и)тет, чело(в)ек, че(лов)ек, че(лове)к, нек(о)т(о)рые, два(д)ц(ать), неско(лько), на сам(ом)-деле, мож(ет) быть, все-т(а)ки, во(о)бще).
Во-вторых, каталогизация разговорных произнесений, почерпнутых из текстов не только новейшего, но и советского периода, свидетельствует о том, что, несмотря на отсутствие эксплицитно сформулированных рекомендаций, и журналисты, и средние носители языка осознают принцип их использования. Судя по эмпирическому материалу, в СМИ нет табу на присутствие фонетических компрессий, но действует запрет на употребление всего их спектра на всем ее пространстве. Так, профессионализм работающего в телевизионных медиа состоит в умении выбрать «нужный» тип разговорного варианта и не перейти порога, за которым наступает коммуникативный дискомфорт для слушающего. Систематизация такого рода фактов обнаруживает ряд тенденций: если слово имеет более одной компрессированной формы, то выбор обычно делается в пользу варианта, который наименее отличается от кодифицированного; если для узнавания какой-либо компрессии требуется дополнительный контекст или знание ситуации речи, дикторы и журналисты стремятся ее избегать; чем больше какая-либо форма удалена от кодифицированной нормы и чем больше с ней контрастирует, тем реже она используется представителями студии. Что касается (те-ле)аудитории, то и она обычно довольно точно улавливает, насколько работающий в эфире владеет навыками использования некодифицированных произнесений; сигналом отрицательной оценки с ее стороны бывают такие ремарки, как «разговор-
Разговорная фонетика в пространстве телевизионной речи: норма или дефект коммуникации?
но, невнятно, скороговорка, плохая дикция». В зону нежелательных, неуместных, некорректных попадают прежде всего те компрессии, идентификация которых затруднена в силу их дистанциро-ванности от соответствующих кодифицированных и которые не способны к самостоятельному употреблению (например, ч(елов)ек, бу(дет), (з)десь, к(огд)а, [шъ]=что, п(ятьде)сят).
В-третьих, в отношении разговорных форм ме-диареальность крайне многолика. Их употребление варьируется от «от случая к случаю»: в дикторской речи при торжественно-патетической тональности (Минута молчания; протокольные мероприятия) они табуированы, что является одним из средств создания соответствующего эффекта; в дикторской речи при сугубо официальной тональности (парад на Красной площади) они присутствуют как единичные вкрапления; при нейтральной тональности («Новости дня», «Время», «Вести», «Сегодня») они вполне органичны, особенно те из них, которые не нарушают правило, согласно которому «подчеркнуто-полное удовлетворение интересов слушателя - вот что в первую очередь определяет произносительную сторону публичной речи» [13, с. 14]; в произношении корреспондентов, ведущих информационно-публицистические программы («Международная панорама», «Камера смотрит в мир», «Вести в субботу» с С. Брилевым, «Воскресное Время» с
B. Фадеевым, «Постскриптум»), общественно-политические и аналитические ток-шоу («60 минут », «Воскресное время» с В. Соловьевым, «Право знать!» с Д. Куликовым, «Большинство» с
C. Минаевым), а также познавательные передачи («Слово Андроникова», «Сати. Нескучная классика», «Культ кино», «Мой Эрмитаж»), их объем и палитра могут увеличиваться, что нередко определяется предшествующим опытом и индивидуальной манерой речи телеперсоны. Таким образом, есть основания думать, что телевизионная реальность на уровне орфоэпии была бы неестественной и даже искусственной, если бы работники СМИ не пользовались возможностями, предоставляемыми произносительной системой языком. Признание того, что «в основе языкового обеспечения официального публичного... общения находится регулируемое речевое поведение» [12, с. 251], никак не отрицает и не исключает того, что «даже образцовое произношение не может быть всегда абсолютно одинаковым» [4, с. 107]. Похоже, что позиция, согласно которой «для каждой цели свои средства, таким должен быть лозунг лингвистически культурного общества» [5,
с. 113-114], актуальна и для ТВР как специфической культурной практики и как сферы бытования литературного языка была близка и практикам СМИ. Так, еще в начале телевизионной эпохи о «ненужном сходстве» писал И. Андроников: «А нам, зрителям, слушателям, не нужны двойники и дублеры... Нужны индивидуальности - новые, разные, непохожие. И мы снова приходим к мысли о необходимости расширять "амплуа" - на этот раз диктора телевидения. Почему мы признаем амплуа в театре? На эстраде? В литературе, в искусствах изобразительных? Автор скетча не пишет обычно трагедий. Карикатурист редко выступает в жанре батальном. надо расширять семью дикторов, подбирая их, как в театральную труппу, в которой есть исполнители на самые разные роли» [2, с. 215-216]. В дальнейшем эту идею развивал С. Муратов - практик и одновременно теоретик телевидения. Уже в 1965 г. он скажет, что, «несмотря на все свое обаяние, теледиктор - фигура слишком условная... Дикторов надо дифференцировать по профилю передач, по кругу тем и даже по времени появления в эфире. Впрочем, в этом случае уместнее будет уже говорить не о дикторах, а скорее о ведущих самостоятельные программы, о людях, не только сведущих в своей области, но и интересных самих по себе» [11, с. 44]. В том же ключе размышлял Р. Кармен: «Сейчас кажется архаической крикливая, назойливая, излишне патетическая. тональность дикторского текста той поры (1930-1940 гг.)... Зритель сегодняшний предпочитает, может быть, лишенный профессиональной актерской дикции, чуть хрипловатый, но зато человечный, задушевный разговор Михаила Ромма. Константина Симонова.» [15, с. 12-13]. Весьма показателен и ответ В. Тодоровского на вопрос о том, «какая форма литературного языка составляет основу его речи»: «Телеведущий, общаясь со своей аудиторией, должен говорить на максимально живом языке, даже если это приводит к каким-либо языковым ошибкам. Можно говорить по-своему, с какими-то своими особенностями. Все это может создать некий интересный характер передачи, делающей ее непохожей на другие. Образцовый литературный язык - прерогатива дикторов» [15, с. 298]. К сожалению, в настоящее время данный круг вопросов оказался вне орфоэпической и журналистской повестки дня.
Суммируя изложенное выше, можно сделать три важных вывода. Первый касается степени «законности» разговорной фонетики в СМИ. Поднимая данный вопрос, необходимо
иметь в виду некоторые нюансы. С одной стороны, регулярное присутствие в ряде сегментов ТВР наряду с кодифицированными форм иного рода -тыща, государс(твен)ный, зрит(ель)ный - опровергает представление о том, что их употребление в массмедиа является изъяном и отступлением от «специально телевизионной» фонетики. С другой стороны, оценка тех же самых форм как допустимых в ТВР без конкретизации и уточнения принципов использования выглядит крайне уязвимо.
Второй вывод относится ко времени их появления в СМИ. Анализ записей советского времени показывает и доказывает, что включение в телеречь элементов разговорной фонетики не представляет собой кардинально нового явления и не является ошибкой, хотя, еще раз повторим, далеко не все фонетические компрессии и не всегда бывают в эфире уместны. Новшеством, по-видимому, оказывается более широкий спектр и удельный вес разговорных вариантов в условиях СМИ.
Наконец, третий вывод связан с тем, что ранжирование разговорных вариантов с точки зрения отношения к категории нормы сопряжено с объективными сложностями. Очевидно, что шкала нормативности, разработанная для кодифицированных вариантов типа ску[чн]о / ску[шн]о, ФлорИда / ФлОрида, по отношению к разговорным произнесениям не работает. Не обладает должной объяснительной силой и вариант лексикографического описания, предложенный авторами нового академического орфоэпического словаря [9]. В нем рассматриваемые формы получают следующие квалификационные оценки: аб-стракц[ыа]низм, в беглой речи возможно аб-стракц[а]низм; ты[с'иеч']а, в беглой речи обычно ты[ш'ш']а; [т'иеа]тр и допуст. [т'атр]. При таком подходе остаются не проясненными существенные для журналистской практики вопросы, такие как: законны ли варианты типа п[иеие]сят вне беглой речи? уместны ли они при чтении новостей, для которых быстрый темп вполне обычное явление? какие факторы (кроме темпа) влияют на выбор того или иного варианта? Подобный алгоритм не позволяет распознать специфику формирующих разговорную фонетику вариантов. Их «необычность» состоит в том, что один и тот же разговорный вариант (тыща, следс(твен)ный, обя-зат(ель)но) и разные варианты одного слова (де(й)с(тв)ит(ель)но и действит(ель)но, ко(г)да и к(огд)а и под.) могут и будут восприниматься по-разному в зависимости от значения и комбинаторики ситуативных переменных (статусно-ролевой
характеристики представителя студии; типа программы, жанра и формата; использованного типа разговорности). Как очевидно, разговорные произнесения, будучи фонетически пестры, оказываются неоднородными с точки зрения отношения к категории нормы, а варианты, подходящие в одних условиях, нередко перестают быть таковыми в других. К сожалению, последнее обстоятельство чаще всего остается без внимания исследователей, породив непрекращающуюся дискуссию об их месте и роли в подсистеме литературного произношения.
Таким образом, исследование телевизионной реальности советского и новейшего времени убеждает в том, что как анализ «слова в эфире» в плане реальной модальности, так и описание ТВР с точки зрения предъявляемых к ней идеальных требований логично строить с учетом существующих в телевещании градаций и не игнорируя сосуществование в пределах орфоэпической нормы кодифицированной и разговорной составляющей.
Библиографический список
1. Агеенко, Ф. Л., Зарва, М. В. Словарь ударений для работников радио и телевидения [Текст] / Под ред. Д. Э. Розенталя. - 5-е изд., переработ и доп. - М. : Русский язык, 1984.
2. Андроников, И. Л. Слово написанное и сказанное [Текст] // Избранные произведения в двух томах : Том 2. - М. : Художественная литература, 1975.
3. Беликов, В. И., Крысин, Л. П. Социолингвистика [Текст] : учебник для бакалавриата и магистратуры. - 2-е изд., перераб. и доп. / В. И. Беликов, Л. П. Крысин. - М. : Юрайт, 2016.
4. Винокур, Г. О. Биография и культура. Русское сценическое произношение [Текст] / Г. О. Винокур. -М. : Русские словари, 1997.
5. Винокур, Г. О. Культура языка [Текст] / Г. О. Винокур. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Федерация, 1929.
6. Воронцова, В. Л. Активные процессы в области ударения [Текст] // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). 2-е изд. - М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 305-325.
7. Зарва, М. В. Произношение в радио- и телевизионной речи [Текст] / Под редакцией профессора Д. Э. Розенталя. - М. : Искусство, 1976.
8. Земская, Е. А. Введение [Текст] // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). - 2-е изд. - М. : «Языки русской культуры», 2000. - С. 9-31.
9. Каленчук, М. Л., Касаткин, Л. Л., Касаткина, Р. Ф. Большой орфоэпический словарь русского языка. Литературное произношение и ударение начала XXI века: норма и ее варианты [Текст] / М. Л. Каленчук, Л. Л. Касаткин, Р. Ф. Касаткина. - М. : АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2012.
10. Лаптева, О. А. Живая русская речь с телеэкра-
69
Разговорная фонетика в пространстве телевизионной речи: норма или дефект коммуникации?
на. Разговорный пласт телевизионной речи в нормативном аспекте [Текст] / О. А. Лаптева. - М. : УРСС, 2000.
11. Муратов, С. А. Кофе и люди [Текст] // Телевидение в поисках телевидения. - М. : Издательство Московского университета, 2009. - С. 43-46.
12. Немищенко, Г. П. Языковая ситуация в славянских странах: Опыт описания. Анализ концепций [Текст] / Г. П. Немищенко. - М. : Наука, 2003.
13. Панов, М. В. Вступление. Стилистические изменения в фонетике [Текст] // Фонетика современного русского литературного языка. Социолога -лингвистическое исследование. - М. : Наука, 1968. -С. 9-41, 108-115.
14. Панов, М. В. История русского литературного произношения XVIII-XX вв. [Текст] / М. В. Панов. -М. : Наука, 1990.
15. Светана-Толстая, С. В. Русская речь в массме-дийном пространстве [Текст] / Под ред. Я. Н. Засурского. - М. : МедиаМир, 2007. - 344 с.
16. Сенкевич, М. П. Культура телевизионной и радиоречи [Текст] : Учебное пособие / М. П. Сенкевич. - М. : Ин-т повышения квалификации работников телевидения и радиовещания, 1994.
17. Щерба, Л. В. О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов [Текст] // Избранные работы по русскому языку. - М. : Гос. учебно-педагог. изд-во министерства просвещения РСФСР, 1957. - С. 21-25.
Bibliograficheskij spisok
1. Ageenko, F. L., Zarva, M. V. Slovar' udarenij dlja rabotnikov radio i televidenija [Tekst] / Pod red. D. Je. Rozentalja - 5-e izd., pererabot i dop. - M. : Russkij jazyk, 1984.
2. Andronikov, I. L. Slovo napisannoe i skazannoe [Tekst] // Izbrannye proizvedenija v dvuh tomah : Tom 2. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1975.
3. Belikov, V. I., Krysin, L. P. Sociolingvistika [Tekst] : uchebnik dlja bakalavriata i magistratury. - 2-e izd., pererab. i dop. / V I. Belikov, L. P. Kry-sin. - M. : Izdatel'stvo Jurajt, 2016.
4. Vinokur, G. O. Biografija i kul'tura. Russkoe sce-nicheskoe proiznoshenie [Tekst] / G. O. Vinokur. - M. : Russkie slovari, 1997.
5. Vinokur, G. O. Kul'tura jazyka [Tekst] / G. O. Vinokur. - 2-e izd., ispr. i dop. - M. : Federacija, 1929.
6. Voroncova, V. L. Aktivnye processy v oblasti udar-enija [Tekst] // Russkij jazyk konca XX stoletija (19851995). 2-e izd. - M. : «Jazyki russkoj kul'tu-ry», 2000. -S. 305-325.
7. Zarva, M. V Proiznoshenie v radio- i televizionnoj rechi [Tekst] / Pod redakciej professora D. Je. Rozentalja. - M. : Iskusstvo, 1976.
8. Zemskaja, E. A. Vvedenie [Tekst] // Russkij jazyk konca XX stoletija (1985-1995). - 2-e izd. - M. : «Jazyki russkoj kul'tury», 2000. - S. 9-31.
9. Kalenchuk, M. L., Kasatkin, L. L., Kasatkina, R. F. Bol'shoj orfojepicheskij slovar' russkogo jazyka. Literaturnoe proiznoshenie i udarenie nachala XXI veka: norma i ejo varianty [Tekst] / M. L. Kalenchuk, L. L. Kasatkin, R. F. Kasatkina. - M. : AST-PRESS KNIGA, 2012.
10. Lapteva, O. A. Zhivaja russkaja rech' s telejekra-na. Razgovornyj plast televizionnoj rechi v normativnom aspekte [Tekst] / O. A. Lapteva. - M. : URSS, 2000.
11. Muratov, S. A. Kofe i ljudi [Tekst] // Televidenie v poiskah televidenija. - M. : Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 2009. - S. 43-46.
12. Nemishhenko, G. P. Jazykovaja situacija v slavjanskih stranah: Opyt opisanija. Analiz koncepcij [Tekst] / G. P. Nemishhenko. - M. : Nauka, 2003.
13. Panov, M. V. Vstuplenie. Stilisticheskie izmenen-ija v fonetike [Tekst] // Fonetika sovremen-nogo russkogo literaturnogo jazyka. Sociologo-lingvisticheskoe issledo-vanie. - M. : Nauka, 1968. - S. 9-41, 108-115.
14. Panov, M. V. Istorija russkogo literaturnogo pro-iznoshenija XVIII-XX vv. [Tekst] / M. V Panov. - M. : Nauka, 1990.
15. Svetana-Tolstaja, S. V. Russkaja rech' v massme-dijnom prostranstve [Tekst] / Pod red. Ja. N. Zasur-skogo. - M. : MediaMir, 2007. - 344 s.
16. Senkevich, M. P. Kul'tura televizionnoj i radiore-chi [Tekst] : Uchebnoe posobie / M. P. Senkevich. - M. : In-t povyshenija kvalifikacii rabotnikov televidenija i radioveshhanija, 1994.
17. Shherba, L. V. O raznyh stiljah proiznoshenija i ob ideal'nom foneticheskom sostave slov [Tekst] // Iz-brannye raboty po russkomu jazyku. - M. : Gos. uchebno-pedagog. izd-vo ministerstva prosveshhenija RSFSR, 1957. - S. 21-25.
Дата поступления статьи в редакцию: 13.10.16 Дата принятия статьи к печати: 12.11.16
