CC BY
139
► философия НАУКИ и ТЕХНИКИ
УДК 165.63
ББК 87.225.2:87.458.3
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ И НЕКЛАССИЧЕСКИЕ ЛОГИКИ*
RATIONALITY AND NON-CLASSICAL LOGIC
Яшин Борис Леонидович
Профессор Кафедры философии Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государственного университета, доктор философских наук, профессор
E-mail: jabor123@rambler.ru
Yashin Boris L.
Professor at the Department of Philosophy, the Institute for Social and Humanitarian Education, Moscow Pedagogical State University (MSPU), ScD in Philosophy, Professor E-mail: jabor123@rambler.ru
Аннотация. В статье рассматривается проблема понимания рациональности на современном этапе развития философии, науки и образования и ее связь с логичностью мышления. Отмечается, что эта связь чаще всего ассоциируется с базовыми законами традиционной (классической) логики, с которой нередко отождествляется научная рациональность. Сравниваются различные трактовки рациональности в зарубежной и отечественной литературе. Показывается, что феномен научной рациональности не сводим только к логическому, а сама рациональность как таковая - многолика. Обосновывается, что базисом рациональности могут быть не только классическая, но и неклассические логики, в частности, различные варианты паранепротиворечивой логики, а также временная и релевантная логики, логика со
Abstract. The article deals with the problem of understanding rationality at the present stage of the development of philosophy, science and education and its connection with the logic of thinking. It is noted that this connection is most often associated with the basic laws of traditional (classical) logic, with which scientific rationality is often identified. Different interpretations of rationality in foreign and domestic literature are compared. It is shown that the phenomenon of scientific rationality is not reducible to the logical only, but rationality itself is multifaceted. It is substantiated that the basis of rationality can be not only classical, but also non-classical logics, in particular, various variants of paraconsistent logic, as well as epistemic or temporal and relevant logic, logic with strict
* Статья подготовлена в рамках научно-исследовательского проекта № 15-03-00760, поддержанного РГНФ - РФФИ.
строгой импликацией и логика изменения. Раскрывается суть некоторых из названных неклассических логик, их особенности, возможности использования в естественных и социальных науках и образовании, в квантовой механике, в вероятностных и индуктивных рассуждениях, в теории нечетких понятий, в информационно-поисковых системах. Высказывается предположение о том, что поиски ответа на вопрос о соотношении паранепротиворечивой логики и рационального мышления могут быть продуктивными для продолжающейся разработки концепции современного понимания рациональности, и как следствие - философии образования.
Ключевые слова: временная логика, классическая рациональность, классическая логика, логика изменения, неклассическая логика, научная рациональность, неклассическая рациональность, паранепротиворечивая логика, релевантная логика, философия образования.
Проблема рациональности как особого типа отношения к действительности до сих пор остается одной из самых актуальных философских проблем, на которые обращают внимание зарубежные и отечественные ученые и философы. Интерес к этой проблеме обнаруживается не только в специально-научной и философской литературе, но и в других ее жанрах, в частности, в публицистике и даже в литературной критике. По мнению В. С. Швырева, это вполне можно понять, «поскольку речь идет об осмыслении и оценке роли и значимости "рационального начала" в современной жизни людей» [1, с. 3].
С этим согласны многие философы, методологи и историки науки, специалисты в области образования. Они считают, что возросший интерес к проблеме рациональности во многом обусловлен определенным недоверием к классической рациональности, вновь возникшими сомнениями в возможностях разума, приводящего достаточно часто к неразумным результатам деятельности человека, а также становлением в последние десятилетия XX в. постнеклассической рациональности, предполагающей необходимость включения в научные исследования ценностных и аксиологических факторов.
Говоря о создавшейся ситуации, Л. А. Микешина в одной из своих работ по философии науки писала, что сейчас «в рамках философско-антропологической проблематики развертывается критика научного разума как неполного, частичного, неадекватного
implication, the logic of change. The essence of some of these nonclassical logics, their features, possibilities of use in natural and social sciences, education, in quantum mechanics, in probabilistic and inductive reasoning, in the theory of fuzzy concepts, in information retrieval systems are revealed.
It is suggested that the search for an answer to the question of the relationship between paraconsistent logic and rational thinking can be productive for the ongoing development of the concept of modern understanding of rationality and philosophy of education.
Keywords: temporal logic, classical rationality, the traditional (classical) logic, logic of change, non-classical logic, scientific rationality, non-classical rationality, paraconsistent logic, relevant logic, philosophy of education.
целостному бытию и в связи с этим нуждающегося в дополнении философским, моральным, религиозным сознанием» [2, с. 84].
Касается это и современной философии образования. В связи с этим Л. А. Микеши-на отмечает, что сегодня в философии образования происходит принципиальное изменение содержания категорий субъекта и объекта как следствие переосмысления рациональности, приближающееся к реальному процессу познания в целом, а также к реальным обучению и образованию.
По сути дела, в настоящее время философы и ученые вместо классической рациональности ориентируются в своей деятельности уже на новую - постнеклассическую рациональность, которая больше не отождествляется с рациональностью научной. Одной из важнейших характеристик этой новой рациональности многие считают ее нацеленность на сознательную, рефлексивную деятельность по отношению к сознанию человека, отражающему объективный мир в направлениях, в которых он преобразует его в свою внутреннюю субъективность, а кроме того, во всех многообразных отношениях, позволяющих человеку реализовывать не только себя в этом мире, но и по отношению к своему собственному миру.
Изменяются и характеристики постнеклассической научной рациональности. «Стратегию развития современной (постнеклассической) науки, - отмечает В. С. Степин, - определяет освоение сложных, саморазвивающихся систем» [3]. При этом полноправными членами ее концептуального анализа становятся нелинейность, неопределенность, необратимость, неустойчивость и неравновесность. В ней учитывается роль интуиции и неявного знания, а ее объектная сфера обогащается такими системами, как искусственный интеллект, виртуальная реальность, киборг-отношения.
Она не отбрасывает и прагматических характеристик, таких как польза, удобство, эффективность, значимость [4]. Новая рациональность вбирает в себя все, что «делает возможным бытие человека в современном мире», в нее «все больше втягиваются миф и другие традиционные формы знания» [5, с. 46], оказывающиеся равноправными с наукой.
Современные философы и методологи науки говорят о различных типах рациональности и о критериях ее определения и проблемах ее демаркации от нерациональных видов познания. Они создают и исследуют различные ее типологии, виды и формы, выявляют их особенности. При этом само понятие «рациональность» становится даже не многозначным, а скорее «текучим», размытым, а вместе с этим «совершенно неопределенными становятся и основания для его уточнения» [6, с. 7].
В западноевропейской философии, например, рациональность связывается с точным расчетом средств, необходимых для достижения цели (М. Вебер), с наилучшей адап-тированностью к обстоятельствам (Л. Витгенштейн) или со способностью выбирать наилучший из всех имеющихся вариантов (Р. Карнап). Достаточно очевидно, что во всех этих случаях в трактовке рациональности превалирует прагматический подход.
Однако он не является в западноевропейской философии и науке единственным. Среди зарубежных философов и ученых есть и те, кто обращает внимание на двойственную природу рациональности. Х. Патнэм, например, утверждает, что рациональность, с одной стороны, будучи связанной с системой ценностей, которые существуют в обществе,
является неким регулятивом, нормативом всякой деятельности, а с другой - она представляет собой продукт, возникновение которого зависит от тех или иных культурно-исторических условий [7].
П. Суппес выделяет два основных «различных, но соотнесенных» понятия рациональности. Первое - «кинематическое понятие рациональности» состоит в описании действий, или выбора, приводящего к решению, обеспечивающего максимальную степень полезности. Второе - имеет своими предпосылками аристотелевское учение о человеке, действующего в соответствии с требованиями разума [8, р. 86]. При этом он «противопоставляет эти типы рациональности философскому смыслу рациональности, закрепленному в понятии рационализма, утверждающему, что разум в большей степени является основанием знания, нежели чувства» [9].
К. Хюбнер в книге «Критика научного разума» [10] пишет о четырех возможных, с его точки зрения, разновидностей рациональности, которую он отождествляет с интерсубъективностью.
Логическая рациональность связана у него с тождественным фиксированием правил определенного смыслового содержания, оперативная - с использованием расчета.
Суть нормативной рациональности К. Хюбнер видит в сведении норм и целей к другим нормам и целям, независимо от трактовки их содержания.
А эмпирическая рациональность понимается им как применение всегда одинаковых правил объяснения [11]. В отличие от К. Хюбнера, пытающегося «не утратить своеобразия каждого отдельного случая, каждой конкретной мыслительной ситуации» и обобщить единичные случаи, Г. Ленк в работе «Типы и систематика рациональности» сознательно уклоняется от поисков их единства и приводит 21 значение термина «рациональность», пишет П. П. Гайденко. Среди них она называет такие, как логическое следование из аргументов; логически синтаксическая, истинно-семантическая и диалогически-семантическая выводимость; рациональность как формально-научная доказуемость; рациональность как рациональная реконструкция; целерациональность; рациональность в принятии решений и рациональность в теории игр [12, с. 17-18].
В отечественной философии и методологии науки при общем согласии о невозможности единого, универсального понимания рациональности, также существуют различные ее трактовки. Некоторые отечественные исследователи, как, например, В. В. Налимов, считают, что в истолковании рациональности возможны три таких варианта: как «природной упорядоченности, отраженной в разуме», как совокупности способов «концептуально-дискурсивного» и как «совокупности норм и методов научного исследования и деятельности» [13, с. 22].
Также три варианта трактовки рациональности выделяет И. Т. Касавин. По его мнению, вполне возможно говорить о рациональности как структуре «человеческой деятельности, благодаря которой происходит освоение человеком мира (и самого себя)», и рациональности как о неявной деятельностной установке, которая «подталкивает» человека на то или иное действие. А кроме того - о рациональности, связанной с тем, что некий феномен культуры каким-то образом оказывается включенным «в социальную систему и с определенной устойчивостью существует в ней» [14, с. 171]. Свои три возможных варианта
понимания рациональности предлагает и А. Л. Никифоров, отмечая, что рациональность может рассматриваться как соответствие «законам разума», как «целесообразность» и, наконец, как цель науки [15, с. 244-253].
С различных точек зрения можно посмотреть даже на такой, казалось бы, всесторонне и достаточно глубоко изученный феномен, как научная рациональность. Так, например, С. А. Лебедев в одной из своих работ весьма убедительно показывает, что в реальной науке наряду с общей научной рациональностью существует и функционирует также множество ее частных видов, являющихся конкретизациями и дополнениями общей научной рациональности.
Он выделяет такие ее разновидности, как культурно-историческая научная рациональность (рациональность науки на разных этапах ее развития), отраслевая научная рациональность (рациональность знания в разных областях науки - математике и логике, естествознании, социальных науках, гуманитарных науках, технических науках, междисциплинарных исследованиях), уровневая научная рациональность (рациональность на разных уровнях научного знания: чувственном, эмпирическом, теоретическом и метате-оретическом), логико-методологическая рациональность (рациональность разных видов научного знания: аналитического и синтетического, априорного и апостериорного, ассерторического, аподиктического, вероятностного и др.) [16].
С этим нельзя не согласиться, так как каждая из этих разновидностей, действительно, обладает своими специфическими характеристиками, в соответствии с которыми в каждой них должны выполняться не только общие требования научной рациональности, но и свои собственные, обусловленные особенностями их содержания и методов получения результатов и их проверки. Конечно, это далеко не полный перечень существующих в отечественной и зарубежной литературе по философии и методологии науки точек зрения на научную рациональность и рациональность как таковую в целом.
Нельзя не заметить и то, что в настоящее время многие философы и ученые, занимающиеся проблемами, связанными с рациональностью, стараются уйти от узкого, строго однозначного ее понимания. На этот факт в одной из своих статей указывает П. С. Гуре-вич. «В современной западной философии, - подчеркивает он, - наметилась отчетливая тенденция к расширительному истолкованию понятия рациональности. Рациональность понимается не только как метод познания действительности, который основывается на разуме. Многими учеными она трактуется также как некая структура, имеющая внутренние законы и особенности. Наконец, рациональность отождествляется с определенным принципом, атрибутивным свойством цивилизации. В структуру рациональности все чаще включаются элементы нерационального» [17, с. 209]. В этом, по мнению П. С. Гуреви-ча, и находит свое выражение поиск нового типа рациональности.
Тем не менее до сих пор многие ученые и философы связывают рациональность прежде всего с логичностью мышления, что предполагает способность человека мыслить и действовать в соответствии с достаточно определенными, общепринятыми требованиями. Эти требования, сформулированные Аристотелем в основных логических законах (тождества, противоречия и исключенного третьего), стали базовыми принципами правильного мышления для всей Западной Европы. А в дальнейшем именно эти требования
Аристотелевской или, как ее еще называют, классической логики, получившие статус ее законов, стали во всем мире на долгие годы фундаментом, важнейшими методологическими принципами классической науки и, как следствие, выражением сути классической рациональности. Иными словами, научная рациональность стала отождествляться с классической логикой.
В настоящее время стало очевидным, что такое отождествление неправомерно. Оказалось, что феномен научной рациональности не сводим только к логическому, а сама рациональность как таковая многолика.
Об этом писал, например, Б. С. Грязнов, утверждавший, что «современные логические теории не охватывают всей области рационального». Однако, подчеркивал он, «это не означает, что существует рациональное как алогичное...», то есть не зависящее от какой бы то ни было логики. По его мнению, это «указывает лишь на ограниченность современных теорий и систем логики, о которых только и идет речь, когда мы говорим о логическом» [18, с. 98]. И действительно, базисом рациональности, ее ядром может быть не только классическая, но и неклассические логики: модальная, многозначная, временная, паране-противоречивая и релевантная логики, логика со строгой импликацией или логика изменения [19]. Неклассические логики помогают там, где язык классической логики не дает возможности описывать тот или иной процесс, те или иные изменения состояния объекта, той или иной динамической системы непротиворечивым образом, где классическая логика оказывается бессильной.
Одной из таких логик является паранепротиворечивая или параконсистентная логика, как ее назвал перуанский философ Ф. Миро-Квисада. Различные ее варианты появились уже в последней четверти прошлого века. Интерес к паранепротиворечивым логикам связан с тем, что в различных областях обыденной и профессиональной (теоретической и практической) деятельности вполне возможны ситуации, когда допускается одновременная истинность (обоснованность) некоторого высказывания вместе с его отрицанием.
Родоначальниками паранепротиворечивых логик по праву считают нашего соотечественника Н. А. Васильева [20] и польского логика Я. Лукасевича.
Первый предложил расширить традиционную логику Аристотеля, введя в силлогистику самопротиворечивое суждение, имеющее вид есть и не есть Р».
Второй - на основе глубокой и обстоятельной критики формулировок закона противоречия у Аристотеля пришел к идее о возможности построения логических исчислений, где закон противоречия не действует [21].
В своей трехзначной логике Я. Лукасевич кроме значений «истинно» и «ложно» ввел третье значение истинности - «возможно» или «нейтрально», благодаря чему любое высказывание оценивалось либо как истинное, либо как ложное, либо как нейтральное. В построенной логике, в которой он дал и свои определения базовым логическим функциям (конъюнкции, дизъюнкции, импликации и отрицанию), законы непротиворечия и исключенного третьего классической двузначной логики перестают быть законами (тождественно истинными высказываниями) [22, с. 348-350].
Эта логика показала, что в мышлении вполне возможны иные, более богатые и гибкие, нежели классическая двузначная, логики, способные «обходить» противоречия. Н. А.
Васильев по аналогии с созданной Н. В. Лобачевским «воображаемой геометрии» предложил создать «воображаемую логику», в которой допускалось существование противоречия. «Мы можем мыслить без закона противоречия, - утверждал Н. А. Васильев, - можем мыслить противоречие. Всякая актуальная мысль всегда выражается в суждении. Поэтому мыслить противоречие - это значит образовать особое суждение противоречия или индифферентное суждение рядом с утвердительным и отрицательным суждением» [23, с. 69].
К идее о возможности допустимости в мышлении противоречия Н. А. Васильев приходит в процессе анализа отрицательных суждений в языке обыденного общения и определения в формальной логике понятий «отрицание» и «противоречие». На основании полученного им вывода о том, что закон противоречия «уже заключается в определении отрицания», он предложил свою трактовку отрицания, благодаря которой отрицание не приводит к его несовместимости со своим суждением-антиподом. Фактически эта трактовка и стала основанием новой логики, где оказывается возможным введение понятия самопротиворечивого суждения есть и не есть P», истинность которого связана с истинностью простых суждений есть P» и не есть P» таким образом, что при истинности любого из них два других обязательно ложны [23, с. 61-66].
Как уже было сказано выше, первой многозначной логикой стала трехзначная логика Я. Лукасевича, который в дальнейшем разработал сначала четырехзначную, а затем и бесконечнозначную логики. Вслед за трехзначной логикой Я. Лукасевича появляются трехзначные системы А. Бочвара, «квантовые логики» Г. Рейхенбаха и П. Детуш-Феврие, п-значная логика Э. Поста, бесконечнозначные и вероятностные или, как еще их называют, индуктивные логики. В разработку аппарата параконсистентных логик внесли вклад такие зарубежные ученые и философы, как А. Арруда, Н. да Коста, Д. Маркони, С. Френч, Ст. Яськовский, Г. Прийст и др. В отечественной логике и философии проблемы таких логик разрабатывали В. А. Бажанов, А. Т. Ишмуратов, А. С. Карпенко, И. С. Нарский, В. М. Попов, В. А. Смирнов и др.
К этому классу неклассических логик, кроме многозначных, нередко относят также релевантные логики. Исследования в области последних берут начало в работах В. Аккер-мана [24], А. Андерсона и Н. Белнапа [25; 26], которые ввели в логику понятие непарадоксальной импликации, получившей впоследствии название релевантной. С ее помощью из логики удалось исключить парадоксы как материальной, так и строгой импликации. Изучение возможностей релевантных логик продолжили Р. Раутли и Р. Мейер [27], а также другие зарубежные и отечественные логики и философы [28-32].
Необходимо отметить, что из всего множества неклассических логик многозначные логики развиваются наиболее динамично, что связано с их широким применением в научном познании и технике и, прежде всего, в компьютерных науках. В класс паранепротиво-речивых логик, как представляется, можно включить и такие логики, как временные логики и логики изменения, позволяющие достаточно адекватно описать процессы изменений, переходов из одного состояния в другое, происходящих в неравновесных, динамических системах.
Одним из вариантов таких логик является логика А. А. Зиновьева, в которой он предложил интересное решение парадоксов, возникающих при формальном описании
изменений. Причиной таких парадоксов являются специфические особенности языка, используемого при описании перехода объекта из одного состояния в другое, в котором высказывания лишь фиксируют статичные состояния, «останавливают» движение. А. А. Зиновьев вместо обычного для традиционной логики отрицания вводит в своей логике два вида связанных между собой отрицаний: внешнее и внутреннее, а кроме этого - оператор неопределенности, что и дает возможность достаточно легко разрешить такого рода парадоксы [33].
Иной подход к описанию движения нашел Г. Х. Вригт, который представил переход объекта из одного состояния в другое с помощью последовательности противоречивым образом связанных между собой состояний. Для этого он вводит оператор времени Т, с помощью которого переход из состояния р в состояние ц можно рассматривать как два элементарных изменения: переход из р в не-р (рТне-р) и переход из не-д в ц (не-дТц). Но так как оба эти этапа связаны между собой аналогичным переходом, то в итоге весь процесс оказывается представим в идее формулы рТне-рТне-дТд [34, с. 530-536].
А в основе «диалектической временной логики», созданной Г. Прийстом [35], лежит идея о том, что при определенном изменении некоторой системы в момент самого изменения возможны три ситуации. Первая характеризуется тем, что эта система находится либо в точке начала изменения, либо в точке его завершения. Вторая соответствует промежуточному положению, то есть ситуации, когда система не находится ни в начале, ни в конце изменения. Наконец, третья предполагает возможность нахождения системы одновременно в начале и конце движения. Этой ситуации соответствует высказывание: «Нечто является ни верным, ни неверным тогда и только тогда, когда оно является верным и неверным одновременно».
Паранепротиворечивые логики успешно применяются сегодня в естествознании, социальных и технических науках, «в квантовой механике, в вероятностных и индуктивных рассуждениях, в теории нечетких понятий, в деонтической логике (моральные дилеммы), в доксатической логике (системы полагания)» [36]. Их эффективность была подтверждена при использовании в анализе противоречивых утверждений, логических и семантических антиномий, обнаруживаемых в различных областях научного знания, в целях локализации поступающей в информационно-поисковые системы противоречивой информации, например поступающей из различных источников.
О широких возможностях использования языка паранепротиворечивых логик говорят и такие результаты, как более глубокое понимание теорий развития, в частности, диалектики; доказательство возможности противоречивых, но не тривиальных теорий; разработка нетрадиционных онтологических моделей; доказательство слабости некоторых критических выступлений против диалектики; доказательство чрезмерной жесткости стандартных методологических требований, предъявляемых к научным теориям [37, с. 119].
К этому следует добавить еще и то, что аппарат паранепротиворечивых логик, как нам кажется, наиболее удачно «приспособлен» для формализации и анализа «первобытного» или «прелогического» мышления, которое было предметом пристального внимания многих ученых и считалось некоторыми из них не-логическим, а некоторыми и сегодня
признается не-рациональным [38, с. 119], что, с нашей точки зрения, нельзя считать правомерным. Хотя, конечно, многое зависит от того, как трактуется в этом случае сама рациональность.
Исследования таких ученых, как Л. Леви-Брюль, К. Леви-Строс, М. Дуглас, Э. Эванс-Причард, А. Р. Лурия и др., показали, что мышление первобытных людей и людей «неразвитых социальных общностей» (А. Р. Лурия) отнюдь не является не-логическим, а тем более антилогическим. Оно вполне логично. Однако логика, которая служит основанием мышления первобытных людей, не тождественна логике современного европейского человека.
Главное отличие «прелогического» мышления, на которое первым обратил внимание Л. Леви-Брюль, состоит в том, что оно может игнорировать закон непротиворечия традиционной логики, оно терпимо относится к возникающим в мышлении противоречиям. «Факты показывают, что в огромном количестве случаев первобытное мышление отличается от нашего. Оно, - пишет Л. Леви-Брюль, - без всяких затруднений допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах. Оно обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум» [39, с. 131].
Наличие особой логики мышления у первобытных людей обнаружил и оппонент Л. Леви-Брюля К. Леви-Строс, который утверждает, что «дикая», «неприрученная» (sauvage) мысль народов, не обладающих письменностью, не стремится ни к различениям, ни к расчленениям. Она оказывается ценной для них «лишь тогда, когда сохраняет цельность и целостность, взаимоувязанность всех сфер бытия» [40, с. 13]. Об аналогичной особенности мышления представителей племени азандов, которые считают противоречия вполне допустимыми в мышлении, «поскольку, нет трудностей на практике при употреблении противоречивых высказываний», - пишут в одной из своих работ и исследователи паранепротиворечивых логик Н. да Коста и С. Френч [41, с. 51].
Еще одним подтверждением специфики мышления первобытных людей стали результаты исследований «отсталого мышления» людей в неразвитых социальных общностях, проведенные нашим отечественным психологом А. Р. Лурией. Эти исследования показали, что такое мышление в некоторых случаях нарушает закон противоречия и хорошо известное логическое правило, называемое «аксиомой силлогизма» [42, с. 9-11]. В силу сказанного об особенностях «первобытного» или «отсталого» мышления вполне можно согласиться с тем, что если мы допускаем существование какого-либо иного типа мышления, то в рамках современной науки вполне возможно говорить не о его нелогичности, а об иной логике этого мышления. А следовательно, мы имеем полное право говорить и о возможности существования различных способов рассуждения, и о соответствующих им многообразных логиках.
Игнорирование противоречий первобытным мышлением не является единственной его особенностью, оно имеет и другие специфические черты. Это и нечеткие антецеденты импликаций при отождествлении оснований и следствий, и невосстановимые энтимемы и эпихейремы, и преобладание в сравнениях слабой аналогии, а также отождествление единичных и общих понятий, аналогий отношений и свойств [43, с. 8-9].
Названные черты первобытного мышления можно обнаружить и в мышлении современного человека. На уровне обыденного, а нередко и неотрефлексированного научного сознания имеют место не только названные выше ситуации, но и конспирологическое выявление «скрытых смыслов», нумерологические параллели, конъюнктивные верификации, ошибочные обобщения, ограничения и классификации.
В мышлении современного человека встречаются также и «синтез знаний о действительном, возможных и невозможных мирах, отождествление субъективных и объективных модальностей, предвосхищение основания, наложение на мир регулярностей, которые есть только в нашем сознании» [43, с. 9]. Для того чтобы выявить и преодолеть «архаичные» ошибки, разрывы, шаблоны и противоречия, взаимоотрицание и взаимонепонимание, мышление необходимо отрефлексировать, то есть организовать и осмыслить, закрепить в правилах и нормах [44, с. 54]. Решению этой проблемы вполне могут помочь неклассические логики, которые способны непротиворечивым образом описать все то, что является логически связным.
Подытоживая сказанное, считаем необходимым отметить, что в понимании рациональности явно просматривается то, что в большинстве случаев оно так или иначе включает характеристику логичности, которая чаще всего связывается с правилами и нормами классической логики. Однако в приведенных выше вариантах трактовки рациональности есть и те, в которых ее авторы отмечают определенные недостатки и, по сути дела, говорят о том, что в условиях становления нового понимания этого феномена необходимо учитывать, что в различных областях даже научного познания рациональность базируется на нормах и правилах неклассических логик.
Нам представляется, что нельзя не согласиться с тем, что эти логики составляют сегодня серьезную конкуренцию логике двузначной. Такая ситуация связана с «диало-гичностью и многоликостью современной философии и культуры», и по этой причине «ограничиться исключительно строгой логикой науки не представляется возможным» [44, с. 9].
Вместе с тем, с нашей точки зрения, необходимо иметь в виду, что рациональность, логической базой которой является та или иная неклассическая логика, не переводит ее в статус неклассической, а тем более постнеклассической рациональности в современном их понимании, которое было дано В. С. Степиным [45].
В этом смысле каждая из них не менее и не более рациональна, чем другая. Каждая из них - лишь одна из возможных разновидностей класса рациональностей, который включает сегодня множество их вариантов: кроме названных выше - классической, неклассической и постнеклассической и такие, например, как разумная и рассудочная, открытая и закрытая, научная и ненаучная, универсальная и локальная.
Поиски ответа на вопрос о соотношении неклассической, и в частности паранепро-тиворечивой, логики и рационального мышления могут быть продуктивными в связи с продолжающейся разработкой концепции современного понимания рациональности. А так как эта концепция, по мнению М. Квисада, имеет прямое отношение к трактовке диалектической непротиворечивости, в основе которой лежат фундаментальные различия между преддиалектическим и диалектическим мышлением, то она может дать
возможность вернуть такое видение рационального, к которому стремится современная философия [46]. И хотя единого для всех философов видения быть не может, тем не менее, различные исследования, ведущиеся в этом направлении, будут способствовать более глубокому пониманию этого феномена.
Список литературы
1. Швырев В. С. Рациональность как философская проблема // Рациональность как предмет философского исследования. - М.: ИФ РАН, 1995. - 225 с. - C. 3-20.
2. Микешина Л. А. Философия науки. - М.: Прогресс-Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. - 464 с.
3. Степин В. С. Научная рациональность в техногенной культуре: типы и историческая эволюция // Вопросы философии. - 2012. - № 5. - С. 18-26. - URL: http:// vphil.ru/index.php?id=533&option=com_content&task=view (дата обращения: 10.09.2017).
4. Проблема научной рациональности в картинах мира различных эпох. -URL: https://www.ifilosofia.ru/istoriya-i-metodologiya-nauki-i-proizvodstva/521 -problema-nauchnoj-racionalnosti-v-kartinah-mira.html (дата обращения: 20.09. 2017)
5. Шишков И. З. Современная философия в поисках новой рациональности // Философия в современном мире: диалог мировоззрений: материалы VI Российского философского конгресса (Н. Новгород, 27-30 июня 2012 г.): в 3 т. Т. 1. - Н. Новгород: НГУ, 2012. - С. 46.
6. Касавин И. Т., Сокулер З. А. Рациональность в познании и практике. - М.: Наука, 1989. - 192 с.
7. Патнэм Х. Разум, истина и история. - М.: Праксис, 2002. - 296 с.
8. Suppes P. The limits of rationality // Grazer philosophische Studien. - 1981. - Vol. 12/13. - P. 85-101.
9. Дудник С. И., Шабалина А. Е. Идея рациональности в современной философии науки // Образование. Коммуникация. Ценности. (Проблемы, дискуссии, перспективы): по материалам круглого стола «Коммуникативные практики в образовании», 19 ноября 2004 г. / под ред. С. И. Дудника. СПб.: С.-Петерб. филос. о-во, 2004. - C. 42-55. - URL: http://anthropology.ru/ru/edition/obrazovanie-kommuni-kaciya-cennosti (дата обращения: 25.09.2017).
10. Хюбнер К. Критика научного разума. - М.: ИФ РАН, 1994. - 326 с.
11. Порус В. Н. Рациональность // Новая философская энциклопедия. - URL: https://iphlib.ru/greenstone3/library/collection/newphilenc/document/ HASH6743a4d47bb13ceacfee67 (дата обращения: 27.09.2017).
12. Гайденко П. П. Научная рациональность и философский разум. - М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 528 с.
13. Налимов В. В. Требование к изменению образа науки. Проблема знания в истории науки и культуры / Рос. акад. наук. Ин-т истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова. - СПб.: Алетейя, 2001. - 252 с.
14. Касавин И. Т. О ситуациях проблематизации рациональности // Рациональность как предмет философского исследования. - М.: ИФ РАН, 1995. - 225 с. - C. 187-208.
15. Никифоров А. Л. Философия науки: история и методология. - М.: ДИК, 1998. - 280 с.
16. Лебедев С. А. Структура научной рациональности // Вопросы философии. -2017. - № 5. - С. 66-79.
17. Гуревич П. С. Поиск новой рациональности (по материалам трех всемирных конгрессов) // Рациональность как предмет философского исследования. - М.: ИФ РАН, 1995. - C. 209-224.
18. Грязнов Б. С. Логика и рациональность // Методологические проблемы истори-ко-научных исследований. - М.: Наука, 1982. - 361 с. - C. 92-101.
19. Порус В. Н. Некоторые гносеологические проблемы многозначной логики. - М.: ИФ РАН, 1973. - С. 14-15.
20. Бажанов В. А. Н. А. Васильев как мыслитель. К 100-летию открытия воображаемой логики // Вопросы философии. - 2010. - № 6. - С. 103-113.
21. Lukasiewicz J. O logike trôjwartosciowej // Ruch Filozoficzny. - Lwow, 1920. - Vol. 5, No. 9. - P. 169-171.
22. Яшин Б. Л. Логика: учебник для учащихся высш. и сред. учеб. заведений. - М.: Элит, 2004. - 416 с.
23. Васильев Н. А. Воображаемая логика. Избр. тр. - М.: Наука, 1989. - 263 с.
24. Ackermann W. Begrundung einer strengen Implikation // J. Symb. Logic. - 1956. - Vol. 21. - P. 113-128.
25. Anderson A. R., Belnap N. D. Entailment. The logic of relevance and necessity. Vol. 1. -Princeton, 1975.
26. Anderson A. R., Belnap N. D., Dunn J. M. Entailment. The logic of relevance and necessity. Vol. 2. - Princeton, 1995.
27. Routley R., Meyer R. K. Dialectical Logic, Classical Logic and the Consistency of the World // Studies in Soviet Thought. - 1976. - Vol. 16. - P. 1-25.
28. Dunn J. M. Relevance logic and entailment // Handbook of philosophical logic. Vol. III: Alternatives to classical logic. - Dordrecht, 1986. - P. 117-124.
29. Mares E. D. Relevant Logic: A Philosophical Interpretation. - Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
30. Войшвилло Е. К. Философско-методологические аспекты релевантной логики. -М.: МГУ, 1989. - 139 с.
31. Максимова Л. Л. Семантика и теоремы отделения для логических исчислений E и R // Алгебра и логика. - 1971. - Т. 10, № 4. - С. 376-392.
32. Сидоренко Е. А. Релевантная логика (предпосылки, исчисления, семантика). - М.: ИФРАН, 2000. - 244 с.
33. Зиновьев А. А. Логика науки. - М.: Мысль, 1971. - 279 с.
34. Вригт Г. Х, фон. Логико-философские исследования. Избр. тр. - М.: Прогресс, 1986. - 600 с.
35. Прийст Гр. Да бъдет и да не бъдет - диалектическа времева логика // Философ-ска мисъл. - София, 1984. - № 6. - С. 63-76.
36. Карпенко А. С. Логика паранепротиворечивая // Гуманитарная энциклопедия. Центр гуманитарных технологий. - 2010-2017 (посл. ред.: 05.09.2017). - URL: http:// gtmarket.ru/concepts/6976 (дата обращения: 20.09.2017).
37. Да Коста Н. Философское значение паранепротиворечивой логики // Философские науки. - 1982. - № 4. - С. 114-125.
38. Ивин А. А. Рациональность // Философия: Энциклопедический словарь / под ред. А. А. Ивина. - М.: Гардарики, 2004. - 1072 с. - C. 119.
39. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление // Психология мышления / под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и В. В. Петухова. - М.: МГУ, 1980. - С. 130-140.
40. Автономова Н. С. Клод Леви-Строс, антрополог и философ // Философские науки. - 2010. - № 7. С. 10-24.
41. Да Коста Н., Френч С. Непротиворечивость, всеведение и истина (или попытка сконструировать схему для рассуждений, скорее подходящих для простых смертных, чем для ангелов // Философские науки. - 1991. - № 8. - С. 51-68.
42. Бирюков Б. В., Верстин И. С., Рузевич С. М. Проблема прелогического мышления в трактовке Л. Леви-Брюля и результаты полевого психологического исследования А. Р. Лурии // Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке: тез. докл. Х Общероссийской науч. конф. - СПб., 26-28 июня 2008. - СПб., 2008.
43. Волошин В. В. Дисциплинарный статус логики в контексте специфики социально-гуманитарного познания // Вестн. Псковского гос. ун-та. Сер.: Социально-гуманитарные науки. - 2016. - № 3. - С. 8-14.
44. Розин В. М. Культурология. - М.: Гардарики, 2003. - 462 с.
45. Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. - М.: Наука, 2000. - 744 с.
46. Quesada F. M. Paraconsistent Logic: Some philosophical issue. Paraconsistent Logic: Some philosophical issue // Paraconsistent Logic: Esseys on the Incosistent. -Munchen-Handen-Wien, 1989.
References
1. Shvyrev V. S. Ratsionalnost kak filosofskaya problema. In: Ratsionalnost kak predmet filosofskogo issledovaniya. Moscow: IF RAN, 1995. 225 p. Pp. 3-20.
2. Mikeshina L. A. Filosofiya nauki. Moscow: Progress-Traditsiya: MPSI: Flinta, 2005. 464 p.
3. Stepin V. S. Nauchnaya ratsionalnost v tekhnogennoy kulture: tipy i istoricheskaya evolyutsiya. Voprosy filosofii. 2012, No. 5, pp. 18-26. Available at: http://vphil.ru/index. php?id=533&option=com_content&task=view (accessed: 10.09.2017).
4. Problema nauchnoy ratsionalnosti v kartinakh mira razlichnykh epokh. Available at: https://www.ifilosofia.ru/istoriya-i-metodologiya-nauki-i-proizvodstva/521-prob-lema-nauchnoj-racionalnosti-v-kartinah-mira.html (accessed: 20.09.2017)
5. Shishkov I. Z. Sovremennaya filosofiya v poiskakh novoy ratsionalnosti // Filosofiya v sovremennom mire: dialog mirovozzreniy. Proceedings of the VI Russian Philosophical
Congress (Nizhny Novgorod, 27-30 Jun. 2012): in 3 vol. Vol. 1. Nizhny Novgorod: NGU, 2012. P. 46.
6. Kasavin I. T., Sokuler Z. A. Ratsionalnost v poznanii i praktike. Moscow: Nauka, 1989. 192 p.
7. Putnam H. Razum, istina i istoriya. Moscow: Praksis, 2002. 296 p. (in Russian)
8. Suppes P. The limits of rationality. Grazer philosophische Studien. 1981, Vol. 12/13, pp. 85-101.
9. Dudnik S. I., Shabalina A. E. Ideya ratsionalnosti v sovremennoy filosofii nauki. In: Obrazovanie. Kommunikatsiya. Tsennosti. (Problemy, diskussii, perspektivy). Proceedings of round-table conference "Kommunikativnye praktiki v obrazovanii", 19 Nov. 2004. St. Petersburg: S.-Peterb. filos. o-vo, 2004. Pp. 42-55. Available at: http://anthro-pology.ru/ru/edition/obrazovanie-kommunikaciya-cennosti (accessed: 25.09.2017).
10. Hübner K. Kritika nauchnogo razuma. Moscow: IF RAN, 1994. 326 p.
11. Porus V. N. Ratsionalnost. In: Novaya filosofskaya entsiklopediya. Available at: https:// iphlib.ru/greenstone3/library/collection/newphilenc/document/HASH6743a4d-47bb13ceacfee67 (accessed: 27.09.2017).
12. Gaydenko P. P. Nauchnaya ratsionalnost i filosofskiy razum. Moscow: Progress-Traditsiya, 2003. 528 p.
13. Nalimov V. V. Trebovanie k izmeneniyu obraza nauki. Problema znaniya v istorii nauki i kul-tury. St. Petersburg: Aleteyya, 2001. 252 p.
14. Kasavin I. T. O situatsiyakh problematizatsii ratsionalnosti. In: Ratsionalnost kak pred-met filosofskogo issledovaniya. Moscow: IF RAN, 1995. 225 p. Pp. 187-208.
15. Nikiforov A. L. Filosofiya nauki: istoriya i metodologiya. Moscow: DIK, 1998. 280 p.
16. Lebedev S. A. Struktura nauchnoy ratsionalnosti. Voprosy filosofii. 2017, No. 5, pp. 66-79.
17. Gurevich P. S. Poisk novoy ratsionalnosti (po materialam trekh vsemirnykh kon-gressov). Ratsionalnost kak predmet filosofskogo issledovaniya. - Moscow: IF RAN, 1995. Pp. 209-224.
18. Gryaznov B. S. Logika i ratsionalnost. In: Metodologicheskie problemy istoriko-nauchnykh issledovaniy. Moscow: Nauka, 1982. 361 p. Pp. 92-101.
19. Porus V. N. Nekotorye gnoseologicheskie problemy mnogoznachnoy logiki. Moscow: IF RAN, 1973. Pp. 14-15.
20. Bazhanov V. A. N. A. Vasilyev kak myslitel. K 100-letiyu otkrytiya voobrazhaemoy logiki. Voprosy filosofii. 2010, No. 6, pp. 103-113.
21. Lukasiewicz J. O logike tröjwartosciowej. Ruch Filozoficzny. Lwow, 1920, Vol. 5, No. 9, pp. 169-171. (in Polish)
22. Yashin B. L. Logika: uchebnik dlya uchashchikhsya vyssh. i sred. ucheb. zavedeniy. Moscow: Elit, 2004. 416 p.
23. Vasilyev N. A. Voobrazhaemaya logika. Izbr. tr. Moscow: Nauka, 1989. 263 p.
24. Ackermann W. Begrundung einer strengen Implikation. J. Symb. Logic. 1956, Vol. 21, pp. 113-128.
25. Anderson A. R., Belnap N. D. Entailment. The logic of relevance and necessity. Vol. 1. Princeton, 1975.
26. Anderson A. R., Belnap N. D., Dunn J. M. Entailment. The logic of relevance and necessity. Vol. 2. Princeton, 1995.
27. Routley R., Meyer R. K. Dialectical Logic, Classical Logic and the Consistency of the World. Studies in Soviet Thought. 1976, Vol. 16, pp. 1-25.
28. Dunn J. M. Relevance logic and entailment. In: Handbook of philosophical logic. Vol. III: Alternatives to classical logic. Dordrecht, 1986. Pp. 117-124.
29. Mares E. D. Relevant Logic: A Philosophical Interpretation. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
30. Voyshvillo E. K. Filosofsko-metodologicheskie aspekty relevantnoy logiki. Moscow: MGU, 1989. 139 p.
31. Maksimova L. L. Semantika i teoremy otdeleniya dlya logicheskikh ischisleniy E i R. Algebra i logika. 1971. Vol. 10, No. 4, pp. 376-392.
32. Sidorenko E. A. Relevantnaya logika (predposylki, ischisleniya, semantika). Moscow: IF-RAN, 2000. 244 p.
33. Zinovyev A. A. Logika nauki. Moscow: Mysl, 1971. 279 p.
34. Wright G. H., von. Logiko-filosofskie issledovaniya. Izbr. tr. Moscow: Progress, 1986. 600 p. (in Russian)
35. Priyst Gr. Da bydet i da ne bydet - dialekticheska vremeva logika. Filosofska misyl. Sofiya, 1984, No. 6, pp. 63-76. (in Bulgarian)
36. Karpenko A. S. Logika paraneprotivorechivaya. In: Gumanitarnaya entsiklopediya. Tsen-tr gumanitarnykh tekhnologiy. 2010-2017. Available at: http://gtmarket.ru/concepts/6976 (accessed: 20.09.2017).
37. Da Costa N. Filosofskoe znachenie paraneprotivorechivoy logiki. Filosofskie nauki. 1982, No. 4, pp. 114-125. (in Russian)
38. Ivin A. A. Ratsionalnost. In: Ivin A. A. (ed.) Filosofiya: Entsiklopedicheskiy slovar. Moscow: Gardariki, 2004. 1072 p. P. 119.
39. Levy-Bruhl L. Pervobytnoe myshlenie. In: Gippenreyter Yu. B., Petukhov V. V. (eds.) Psikhologiya myshleniya. Moscow: MGU, 1980. Pp. 130-140. (in Russian)
40. Avtonomova N. S. Claud Levi-Strauss, antropolog i filosof. Filosofskie nauki. 2010, No. 7, pp. 10-24.
41. Da Costa N., French S. Neprotivorechivost, vsevedenie i istina (ili popytka skonstru-irovat skhemu dlya rassuzhdeniy, skoree podkhodyashchikh dlya prostykh smert-nykh, chem dlya angelov. Filosofskie nauki. 1991, No. 8, pp. 51-68. (in Russian)
42. Biryukov B. V., Verstin I. S., Ruzevich S. M. Problema prelogicheskogo myshleniya v traktovke L. Levy-Bruhl i rezultaty polevogo psikhologicheskogo issledovaniya A. R. Lurii. In: Sovremennaya logika: problemy teorii, istorii i primeneniya v nauke. Proceedings of the X All-Russian scientific conference. St. Petersburg, 26-28 Jun. 2008. St. Petersburg, 2008.
43. Voloshin V. V. Distsiplinarnyy status logiki v kontekste spetsifiki sotsialno-guman-itarnogo poznaniya. Vestn. Pskovskogo gos. un-ta. Ser.: Sotsialno-gumanitarnye nauki. 2016, No. № 3, pp. 8-14.
44. Rozin V. M. Kulturologiya. Moscow: Gardariki, 2003. 462 p.
45. Stepin V. S. Teoreticheskoe znanie. Struktura, istoricheskaya evolyutsiya. Moscow: Nauka, 2000. 744 p.
46. Quesada F. M. Paraconsistent Logic: Some philosophical issue. Paraconsistent Logic: Some philosophical issue. In: Paraconsistent Logic: Esseys on the Incosistent. Munchen-Handen-Wien, 1989.
Интернет-журнал «Проблемы современного образования» 2018, № 1
