CC BY
49
то в пространстве обладало своими символами. Внимание поэтов средневековья и более позднего времени привлекали самые незначительные явления. Внимательно наблюдая за ними, поэты создавали особый мир, в котором, как считал Судзуки, «не существовало разграничения на прошлое, настоящее и будущее: они сливались в единственном мгновении бытия».
В настоящее время многие приверженцы линейного понимания пространства и времени все больше склоняются к тому, что данный взгляд необходимо сочетать с восточным взглядом на них.
Д.С. Кураженное
Курганский государственный университет УДК 340.12
РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК ПУТЬ К РАСШИРЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ
Аннотация
В статье предлагается краткий обзор теорий справедливости. Автор показывает, что основные теории справедливости, господствующие в обществе, предполагают перераспределение материальных благ. Доказывается невозможность реализации теорий справедливости в связи с отсутствием точного критерия оценки политических решений. Невозможность реализации концепций справедливости приводит к гипертрофии государственных полномочий.
Ключевые слова: справедливость, справедливость как честность, государственная власть, минимальное государство.
D.S.Kurazhenkov Kurgan State University
DISTRIBUTIVE JUSTICE AS A WAY TO EXTENSION OF STATE AUTHORITY
Annotation
This article offers an overview of theories of justice. The author shows that the main theories of justice prevailing in society, suggest redistribution of wealth. We prove the impossibility of implementing the theories of justice due to the lack of precise criteria for evaluating political decisions. Inability to imply the concepts of fairness leads to hypertrophy of the state powers.
Key words: justice, justice as fairness, state authority, minimal state.
Идеи становятся силой, когда они овладевают массами.
В.И.Ленин
Проблема справедливого общественного устройства имеет, вероятно, столь же длинную историю, как и история человеческого общежития. Какую форму социальной организации мы вправе назвать справедливой? Как необходимо перераспределять совокупный общественный продукт? Что мы вправе именовать термином «справедливость»? Все эти вопросы и многие аналогичные им тревожили умы величайших мыслителей и простых людей с момента начала человеческой истории. Во имя абстрактного термина «справедливость» совершались революции, велись войны, люди приносили в жертву свои и чужие жизни.
Начало пути по разрешению проблемы постройки справедливого социума было положено в эпоху античности. Можно выделить два направления, которые в целом определили ход развития дальнейшей истории человечества. Первый вариант принадлежит Платону. Греческий философ при постройке справедливого полиса отдавал приоритет общего над частным, а в основании его теории лежал принцип равенства. В противовес ему Аристотель отдавал предпочтение частным правам на справедливость над правами, предъявляемыми обществом и государством. Все дальнейшее развитие социально-философской мысли фактически шло в ракурсе спора между Платоном и Аристотелем. «<...> в большинстве случаев тот или иной мыслитель занимал более ярко выраженную позицию, склоняясь либо к платоновскому варианту решения проблемы справедливости, либо к ее аристотелевскому курсу» [1, 61].
Совершенно новый виток в дискуссии о проблеме справедливости связан с именем английского философа и юриста Иеремии Бентама. В основу принципа справедливости была положена идея счастья. Фактически автор «Деонтологии, или Науки о морали» утверждал, что справедливо любое общественное устройство и любые политические решения, если они приносят наибольшее количество пользы. Строго говоря, утилитаризм продолжает «линию Платона», рассматривая общество как целостный организм. Однако реакция на учение, предложенное И.Бен-тамом, теория справедливости как честности Джона Рол-за, носила революционный характер и оказала огромное влияние на всю социальную философию.
Предтечей Дж.Ролза можно считать Герберта Харта, который рассматривал проблему справедливости в работе «Понятие права». Как указывает автор, сема «справедливость» имеет специфический характер. Рассуждая о тех или иных действиях людей, мы не всегда вправе осуществлять критику с позиций справедливости. Например, если мы будем говорить о поступке человека, который проявил чрезмерную жестокость по отношению к своему ребенку, то мы можем назвать его поступок «плохим», «порочным», «неправильным». Но было бы странно говорить о том, что отец поступил несправедливо. Однако все же возможно осуществлять критику некоторых законов с позиции справедливости. Так, говоря о законе, запрещающем посещать парки лицам не титульной нации, мы вполне можем сказать, что такой закон несправедлив. А законодательство, запрещающее дискриминацию по расовым признакам при поступлении в университет или при принятии на работу, наоборот, справедливо.
Большую часть критики, основанной на категориях справедливости и несправедливости, как указывает ПХарт, возможно передать с помощью терминов «честный» и «нечестный». Мы используем категорию честности, прежде всего, при распределении общественного блага или обязанностей. Если нам не удается сделать это справедливо, то вполне адекватно назвать такое распределение несправедливым. Другая ситуация, когда необходимо возместить какой-либо ущерб. Если возмещение слишком мало (велико), то мы можем говорить о нечестности. Таким образом, самая главная сфера, где может возникнуть вопрос справедливости (честности) - это распределение общественных благ и обязанностей.
П.Харт формулирует основной тезис справедливости: «Трактуй одинаковые случаи одинаково, а разные -по-разному» [2, 161]. Безусловно, должен возникнуть вопрос о том, каков критерий аналогичности. Указанную формулу в некотором смысле можно назвать пустой, пока мы не сможем сказать, почему воспринимаем некоторые случаи как одинаковые и какие различия существенны. Строго говоря, рыжие убийцы отличаются от всех остальных цветом своих волос. Но насколько этот признак существенен, когда мы говорим о преступлениях?
Английский философ выделяет в категории справедливости две части: инвариант, содержащийся в правиле: «Трактуй одинаковые случаи одинаково», и плавающий критерий, который говорит нам о том, какие случаи одинаковы, а какие - нет. Для определения сущности второй части мы должны обратиться к общественной морали. Безусловно, на сегодняшний день практически во всех странах мира (хотя бы на словах) признано, что существенным сходством между людьми является способность мыслить, чувствовать и контролировать себя. И любые другие критерии, на основании которых мы можем сказать, что люди не являются равными, представляются нам аморальными. Таким образом, если убийца рыжий, то его следует наказать так же, как и любого другого убийцу. Но если в момент совершения преступления он не мог себя контролировать, то к нему должны быть применены иные меры уголовного принуждения, чем ко всем остальным. Например, принудительное лечение в психиатрической больнице [Там же, 159-169].
Все эти рассуждения кажутся более чем очевидными, однако необходимо понимать, что вполне реальными были времена, когда рабы считались лишь «говорящими орудиями», а с момента полной эмансипации женщин прошло менее ста лет.
Дж.Ролз продолжил рассуждения П.Харта, используя его терминологию справедливости как честности. Общественное сотрудничество, разделение труда, специализация, создание организаций, осуществляющих регуляцию человеческой кооперации (практик), вне всякого сомнения, приносят дополнительные материальные блага по сравнению с тем, что имело бы человечество без всякого взаимодействия между индивидами. Все эти вещи достаточно тривиальны с точки зрения экономической науки, однако они рождают вполне адекватный вопрос о том, как необходимо распределить дополнительные блага, которые получило некоторое сообщество за счет межиндивидуального сотрудничества.
На первый взгляд идее справедливости в наибольшей степени удовлетворяет вариант равного распределения всех благ. Однако человеческий опыт показывает, что и неравенство может иметь положительное значение в общественном устройстве. Благодаря тому, что осуществляется стимулирование наиболее талантливых и способных индивидов, они приносят обществу дополнительную пользу. Таким образом, происходит значительное увели-
чение совокупного продукта, производимого конкретным социумом. Если же устранение неравенства может повлечь серьезные проблемы для общества, то какой вариант распределения предпочтительнее? Какой вариант в полном смысле слова можно именовать справедливым?
Для ответа на этот вопрос Дж.Ролз выстраивает гипотетическую модель общественных переговоров. Люди, участвующие в переговорах по выработке наиболее справедливой модели распределения благ, должны находиться в так называемой «исходной позиции». Последняя предполагает, что участники ничего не знают о себе: «<...> никто не знает своего места в обществе, своего классового положения в обществе, или социального статуса, а также того, что предназначено ему при распределении природных дарований, умственных способностей, силы и т.д. Я даже предположу, что стороны не знают своих концепций блага или своих психических склонностей» [3, 26]. В результате мы можем охарактеризовать членов исходной позиции как «взаимно незаинтересованных рациональных личностей, поставленных в одинаковые условия и вынужденных заранее принять на себя твердые обязательства» [4, 43]. Такие условия должны гарантировать то, что при выработке принципов для распределения благ участники не станут пытаться выбрать наиболее удобные для самих себя принципы. В некотором смысле, говоря об участниках «исходной позиции», мы должны употреблять это слово в единственном числе в силу того, что, как верно указывает РДворкин, «никто не знает о себе ничего, что отличало бы его от других, никто не может рационально преследовать интересы, отличные от интересов других» [5, 239-240].
Понятие исходной позиции, по мысли Дж.Ролза, раскрывает название его концепции «справедливость как честность». Поскольку никто ничего не знает о себе, то каждый будет стремиться выбрать наиболее честные принципы, чтобы в результате не оказаться проигравшим. «Этим объясняется уместность имени "справедливость как честность": оно передает идею, что принципы справедливости приняты в исходной ситуации, которая честна» [3, 27].
В силу всего вышесказанного, по мнению Дж.Ролза, люди бы выбрали два основополагающих принципа: равенство и различие. Принцип равенства является основным и предполагает полное равенство членов общества. В том числе он требует и равных возможностей для всех при поступлении на любые общественные должности. Ограничение свобод возможно только в том случае, если они вступят в конфликт с другими свободами. Принцип различия является основным элементом теории справедливости. Согласно ему любое неравенство морально оправдано, если при этом улучшается положение наименее обеспеченной группы общества.
Концепция Дж.Ролза устанавливает приоритет среди этих принципов, лексический порядок (сам Ролз указывает, что верное название такого порядка - «лексикографический»). По мысли автора, лексический порядок предполагает, что начало действия одного из принципов невозможно, пока не будут выполнены все условия действия вышестоящего принципа. Таким образом, один из них является главным, а второй подчиненным. В теории Ролза в качестве главного принципа выступает равенство, а в качестве подчиненного - принцип различия.
В дальнейшем теория справедливости как честности Дж.Ролза подвергалась критике. Наиболее серьезные замечания были высказаны Рональдом Дворкиным в работе «О правах всерьез» и Робертом Нозиком в книге «Анархия, государство и утопия». Однако контраргументы противников строились, прежде всего, с тех позиций, что теория распределительной справедливости Дж.Ролза логически неверна.
Как нам видится, наиболее сильный довод против теории справедливости как честности выдвинул РНозик. Основная посылка теории справедливости Ролза заключается в том, что любые преимущества одного человека над другим являются произвольными с точки зрения морали. И именно морально произвольные преимущества позволяют одному человеку получить больше благ в результате общественного сотрудничества, чем другому, который не обладает подобными преимуществами. «То что мы заслужили более сильный характер, который позволяет нам культивировать наши способности, равно проблематично, потому что обладание таким характером весьма сильно зависит от удачных семейных и социальных обстоятельств в ранний период жизни, которые мы не можем поставить себе в заслугу» [Там же, 100]. «<...> изначальное наделение природными задатками и случайности их развития и культивирования в раннем возрасте с моральной точки зрения произвольны» [Там же, 274]. В силу отсутствия морального оправдания преимуществ и возникает необходимость в перераспределении благ, поскольку справедливое распределение должно быть морально оправдано. Однако, по мнению Р.Нозика: «Есть сомнения в том, что приземленное представление о человеческих существах, из которого исходит теория Ролза и на которое она опирается, можно совместить с идеей достоинства человека, которое, по замыслу, она должна отстаивать и воплощать» [6, 268].
Безусловно, логическое построение теории очень важно. Но, строго говоря, когда общество (в лице всех ее членов) будет выбирать концепцию для построения справедливых социальных институтов, оно вправе использовать в качестве модели и нелогичную, обладающую множеством изъянов теорию. Предположим, что некая группа людей посредством референдума единогласно проголосовала за использование концепции Дж.Ролза. Какое тогда значение будет иметь нелогичность или какие-либо иные ее недостатки? Теория станет справедливой в силу того, что с ней все согласны.
Мы утверждаем, что существует гораздо более серьезный недостаток, лежащий в основании теории Дж.Ролза. Последняя, по мнению ее автора, должна выполнять оценочную функцию. На ее основе мы можем определить то, что справедливо, а что нет. «Концепция социальной справедливости в этом случае обеспечивает в первом приближении стандарт, посредством которого должны оцениваться распределительные аспекты базисной структуры общества» [3, 24]. При этом предлагается достаточно строгий критерий оценки. Однако как мы можем использовать этот критерий? Применяя два принципа, предложенных американским автором, мы должны без труда оценить положение наименее обеспеченного индивида при текущем государственном строе (совокупности практик), затем в результате мыслительной деятельности изобрести некоторую другую совокупность практик. Оценив положение наименее обеспеченных индивидов во множестве изобретенных практик, мы вполне сможем выбрать наиболее справедливую. Но как возможно с математической точностью рассчитать вероятность улучшения положения наименее обеспеченной группы при изменении той или иной практики? Тем более, Дж.Ролз указывает на то, что необходимо оценивать не одну конкретную существующую практику, а их все в совокупности, всю базисную структуру. И при этом рассматривать возможность долгосрочных перспектив!
При такой постановке проблемы в первую очередь необходимо рассмотреть возможность уничтожения всех практик вообще. Откуда мы можем знать, что безгосударственное состояние, описанное Дж.Локком или Т.Гоббсом,
не улучшит положение наименее обеспеченной группы? Как это доказать? Лишь теория говорит нам о том, что в естественном состоянии « <...> жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна» [7, 96]. Но нам видится равновозможными как вариант, описанный Т.Поббсом, война всех против всех, так и возможность создания охранных агентств Р.Нозика. Однако при втором варианте развития событий общество будет избавлено от таких негативных явлений, как бюрократия, межгосударственные войны, неправовые законы и т.д. Уменьшение расходов и налогов вполне способно улучшить положение не только наименее обеспеченного члена общества, но и каждого в отдельности.
К сожалению, мы не способны просчитать развитие событий при изменении базисной структуры. Общество -настолько сложная структура, что вне наших возможностей даже определение конечного числа потенциально возможных вариантов. В данном контексте достаточно интересны рассуждения Энтони де Ясаи. Американский автор рассматривает гипотетическую ситуацию заключения общественного договора. Философ утверждает, что люди, жившие в естественном состоянии, не должны были иметь никакой потребности в изобретении государства. Точно так же как люди, сегодня живущие в государственно организованных обществах, не имеют потребности в изобретении другой формы общественного устройства. Мы обладаем институтом государства и не имеем желания что-то изменить в силу нашей привычки, она внушает нам, что государственная форма устройства общества лучшая: так жили наши предки и пока никто ничего лучше не придумал [8, 58-75]. Действительно, если кто-то спросит о том, нравятся ли мне апельсины, то я могу на основании своего жизненного опыта ответить утвердительно. Но если я никогда их не пробовал, то как я могу дать ответ?
В этом смысле логичным продолжением теории справедливости Дж.Ролза стала бы процессуальная теория справедливости.1 Ее главной целью было бы описание тех объективных способов и средств, используя которые каждый мог бы сравнить и выделить наиболее справедливые общественные практики. Но, как нам видится, такая задача неразрешима. Все что мы можем сделать - на основе интуиции произвести оценку существующего положения дел и сказать, что оно более или менее соответствует высокому термину «справедливость» или нет. Такая оценка крайне субъективна, каждый член общества будет иметь собственную позицию по данному вопросу.
Очень важно сказать, что социальные теории обладают одной отличительной особенностью. Говоря об исторически сменявших друг друга концепциях строения солнечной системы, мы в первую очередь должны признать, что сами эти концепции никак не влияли на реальное строение изучаемого объекта. Совершенно иная зависимость между теорией и практикой, когда мы изучаем такие человеческие феномены, как государство, право и т.д.: « <...> правительство - феномен человеческий, и идея, которую люди создают себе о нем, влияет на него коренным образом» [9, 50]. Таким образом, теория перераспределения, оказываясь популярной среди населения, оправдывает неминимальное государство.
В такой ситуации теории справедливости, предполагающие перераспределение материальных благ достаточно опасны. Они не только «выдают мандат» государству на бесконечное расширение собственных полномочий, но и предоставляют широкий простор для субъективных оценок. Используя недостойную риторику, государственные
1 Второй частью концепции Дж.Ролза стала теория справедливости, применимая для международных отношений.
деятели нередко пытаются оправдать собственную (зачастую очень неудачную) политику. Мы слышим о том, что увеличены пенсии и пособия, но при этом нам не говорят об увеличении инфляции, сообщая о сокращении штата чиновников в том или ином министерстве, молчат о количестве вновь созданных рабочих мест для бюрократов в другом государственном органе и т.д. И все это оправдывается такими громкими словами, как «восстановление социальной справедливости», «улучшение положения бедствующих слоев населения», «помощь жертвам социальных потрясений». Это общеизвестные и очевидные факты, однако общество продолжает верить во всемогущее, всеблагое и всезнающее государство.
Зачастую предполагается, что в качестве оппозиции государству должно выступать само общество посредством различных гражданских организаций и объединений. Безусловно, этот идеальный вариант приоритетен, но при этом необходимо иметь в виду две вещи. Во-первых, в таких странах, как Россия, где гражданское общество не сформировано и даже не находится в зачаточном состоянии, подобный вариант событий выглядит как фантастика или определенного рода утопия. Во-вторых, даже благополучные страны (США) имеют проблемы с воздействием на государство посредством гражданских инициатив. Пример тому - проходящая акция «Захвати Уолл-стрит».
Мы полагаем, что выглядит достаточно странной и нелогичной сама философия неминимального государства, философия перераспределения. Предоставить полномочия государству с тем, чтобы затем осуществлять контроль, протестовать против субъективных политических решений, против расширения бюрократического штата и увеличения налогов. Гораздо проще и правильнее вообще не предоставлять неконтролируемых полномочий.
В заключение хотелось бы сказать, что необходимо обратить внимание на теории справедливости, которые имеют не только материальное содержание, но и процессуальное, посредством которых можно производить адекватную оценку справедливости распределения материальных благ. К таким теориям в полной мере можно отнести концепцию титулов собственности Роберта Нозика. Она предполагает, что справедливо такое распределение, при котором каждое лицо владеет имуществом справедливо. То есть оно получено посредством трех операций: справедливого присвоения, справедливого перехода или исправления несправедливости во владении имуществом (например, возвращение украденного собственнику). Такая теория фактически устраняет функцию государственного перераспределения, а под справедливостью подразумевает правовой характер перехода от одного собственника к другому. Например, если я добровольно, по собственному желанию, не под влиянием заблуждения купил билет в кино, то обмен, совершенный между мной и кинотеатром, в полной мере справедлив.
Мы полагаем, что необходимо согласиться с В.С.Нер-сесянцом, который указывал, что категория «справедливость» имеет исключительно правовой характер. «Отрицание же правового характера и смысла справедливости неизбежно ведет к тому, что за справедливость начинают выдавать какое-нибудь неправовое начало - требования уравниловки или привилегий, те или иные моральные, нравственные, религиозные, мировоззренческие, эстетические, политические, социальные, национальные, экономические и тому подобные представления, интересы, требования» [10, 29].
Список литературы
1. Орехов A.M. Справедливость как базисный принцип
устройство общества: путь к очевидности // Вопросы
философии. - 2006. - № 9. - С. 60 - 73.
2. Харт Г.Л.А. Понятие права. - СПб.: Изд-во С.-Петербургс-
кого ун-та, 2007. - 302 с.
3. Ролз Дж. Теория справедливости. - Новосибирск: Изд-во
НГУ, 1995. - 535 с.
4. Ролз Дж. Справедливость как честность //Логос. - 2006. -
№1. - С.35-60.
5. Дворкин Р. О правах всерьез. - М.: РОССПЭН, 2004. - 392 с.
6. Нозик Р. Анархия, государство и утопия. - М.: ИРИСЭН,
2008. - 424 с.
7. Гэббс Т. Левиафан, или Материя, форма и впасть государ-
ства церковного и гражданского // Гэббс Т. Сочинения: В 2 т,- М.: Мысль, 1991. -Т. 2,- 731 с.
8. Ясаи Э. де Государство. - М.: ИРИСЭН, 2008. -С.41 Ос.
9. Жувенель Б. де Власть: Естественная история ее возрас-
тания. - М.: ИРИСЭН, 2011. - 546 с.
10. Нерсесянц B.C. Философия права: Учебник для вузов. - М.:
Норма, 2005. - 656 с.
Г v
Н.А. Леготина
Курганский государственный университет УДК 304.2
МЕДИАКУЛЬТУРА КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Аннотация
В статье рассматриваются различные определения понятия «медикультура», начиная с рассмотрения значений составляющих его терминов «медиа» и «культура». Автором предложено определение медиакульту-ры как деятельности человека в сфере средств массовой коммуникации.
Ключевые слова: медиа, культура, деятельность.
N.A. Legotina Kurgan State University
MEDIA CULTURE AS ACTIVITY
Annotation
Different notions of «media culture», starting from the words «media» and «culture» which comprise this term are considered in the article. The author suggests to define «media culture» as human activity in mass media. Keywords: media, culture, activity.
Введение. Начиная с середины 90-х гг. XX в. в различных областях гуманитарного знания для характеристики современного состояния культуры все чаще начал употребляться термин «медиакультура». Чаще всего под этим явлением понимается культура, создающаяся и распространяющаяся через различные, в т.ч. электронные,
