CC BY
158
УДК 94(47): 355.212.3+340.130.55+394(470+571)"17/18"
РАСКЛАДКА РЕКРУТСКОЙ ПОВИННОСТИ В РОССИИ: ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ О «СПРАВЕДЛИВОСТИ»
Ф.Н. ИВАНОВ
Сыктывкарский государственный университет, г. Сыктывкар [email protected]
Статья посвящена изменению взаимоотношений населения России и государственной власти в сфере раскладки рекрутской повинности со времени ее введения в начале XVIII в. до отмены в 1874 г. Основное внимание уделяется проблеме взаимопроникновения регламентировавшего подготовку и проведение рекрутских наборов законодательства и сложившихся среди податных сословий обычаев исправления рекрутской повинности. Анализу подвергаются процессы постепенного перехода государства от практики возможно более полного учета народных обычаев в XVIII в. к практике создания в XIX в. нового, ориентированного на более полный учет интересов государства, законодательства и соответствующие взаимоотношения между государственной властью и податными сословиями страны.
Ключевые слова: распределение рекрутской повинности, законодательство, народные обычаи
F.N.IVANOV. THE REDISTRIBUTION OF RECRUITING DUTY IN RUSSIA: LEGISLATION AND POPULATION CONCEPTION OF "JUSTICE"
The article is devoted to change of mutual relations of the population of Russia and the state power in the sphere of recruiting duty since its introduction in the beginning of XVIII century to its cancellation in 1874. Basic attention is given to the problem of interpenetration of the legislation regulating the preparation and implementation of recruitment and the customs of recruiting duty correction formed among tax-paying estates. The process of gradual transition of the state from practice of probably more complete assessment of folk customs in the XVIII century to the practice of creation the new legislation oriented at more complete assessment of state interests in the XIX century and appropriate mutual relations between state power and tax-paying estates of the country are analyzed.
Key words: redistribution of recruiting duty, legislation, folk customs
В XVIII - XIX вв. российские вооруженные силы комплектовались на основе рекрутской повинности. Устанавливаемая и направляемая государством рекрутчина порождала целый комплекс связанных с ее реализацией взаимоотношений между государственной властью и податными сословиями. На всем протяжении своей истории рекрутская повинность подвергалась постоянной модернизации, и вместе с самой рекрутчиной изменялось все то, что было тесно с ней связано. Важным направлением модернизации являлось стремление государства к регламентации всех аспектов раскладки (перераспределения) рекрутской повинности и постепенное создание им соответствующей системы контроля. Мы хотели бы обратить внимание на один из появившихся в ходе этого процесса аспектов взаимоотношений между государством и народом - на взаимопроникновение в XVIII - XIX вв. законодательства, регламентировавшего подготовку и проведение рекрутских наборов, и сложившихся среди податных сословий обычаев, определявших исправление рекрутской повинности. Данный сюжет в том ключе, как это рассматривается в предлагаемой статье, практически не затрагивается исследователями, притом, что и само законодательство по
рекрутской повинности, и соответствующие народные обычаи не обделены вниманием историков [113].
Необходимо особо оговорить, что для анализа взаимоотношений населения России и государственной власти в сфере рекрутской повинности мы использовали материалы по европейскому Северу страны. Рекрутская повинность была очень важной для государства и болезненной для населения, что побуждало государство к максимально возможной ее регламентации (через общее для всей страны законодательство) и жесткому контролю над ее раскладкой и исполнением (при помощи унифицированной системы управления, центрального, регионального и местного). В Вологодской губернии в данном отношении вся работа строилась на основе общего законодательства, в Архангельской губернии - тоже, но имелись законодательно же утвержденные особенности в раскладке повинности и связанные с ними отличия в проведении наборов, не существенные в данном случае. С другой стороны, рекрутская повинность распространялась не на все регионы, народы и сословия империи, что было сделано в том числе и для того, чтобы армия была более однородной. В этом плане
Вологодская губерния имела сходное с другими регионами по своему составу население, обязанное отбывать рекрутскую повинность, Архангельская губерния, за некоторыми исключениями - тоже [1315]. Все это позволяет считать выводы, полученные на основе законодательных актов и региональных материалов по европейскому Северу страны, в целом, корректными и для описания общероссийских реалий. В основу источниковой базы исследования положены законодательные акты, опубликованные в Первом и Втором собраниях Полного Собрания законов и в Своде законов Российской империи, и делопроизводственные материалы, отложившиеся в фондах Российского государственного исторического архива и архивов Архангельской и Вологодской областей.
Институт рекрутской повинности в России в основных своих чертах оформился в первой четверти XVIII в., и с того времени, вплоть до ее отмены в 1874 г., рекрутчина была повинностью общинной, срок службы - длительным (первоначально -пожизненным, с 1793 г. - 25 лет, впоследствии подвергался сокращению), нормативы наборов и отчасти порядок раскладки повинности определялись заново перед каждым набором [4]. В дальнейшем эта повинность, в особенности способы ее реализации, существенно изменялись. На практике реализация рекрутской повинности производилась через систему ее раскладки - механизм трансформации военно-организационных мероприятий в повинность податного населения выставлять рекрутов, который складывался постепенно и со временем претерпевал серьезные изменения [15]. Перемены обуславливались стремлением государства поставить все этапы распределения рекрутской повинности под свое прямое руководство с тем, чтобы повысить эффективность системы комплектования войск: империя вела активную внешнюю политику, и ее растущие численно войска остро нуждались в новобранцах, набор которых также неуклонно увеличивался. В самих же войсках была повышенная смертность от плохого питания, тяжелых условий службы и низкого качества медицинского обслуживания, частыми были побеги солдат. Именно поэтому одной из важных задач системы раскладки рекрутской повинности было соблюдение баланса между стремлением к укреплению вооруженных сил и интересами социально-экономического развития страны [16]. Необходимость этого сознавалась достаточно отчетливо уже в XVIII в. Так, генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев в своей докладной записке об организации армии, поданной императрице Екатерине II в мае 1777 г., указывал на то, что «мы [россияне] ...должны ... соразмерно способам и доходам своим ополчаться, и весьма уважать их источник, который мы поныне один к содержанию воинских сил имеем: я разумею народ, дающий для войска и людей и деньги, чтобы несоразмерными и бесповоротными взиманиями оный не оскудить, и браться за средства такие, чтобы к поре грозящей и запас в деньгах иметь и силы наши не чувствительно для самих умножать мы могли» [17]. Таково было общее понимание проблемы, которая постепенно решалась государством несколькими путями - при помощи большей
регламентации и усиления контроля и при помощи предоставления населению разных «послаблений». Введение последних, впрочем, было направлено на достижение одной цели - обеспечения армии новобранцами при наиболее возможном сохранении налогоплательщиков [15].
В самой раскладке рекрутской повинности можно выделить три уровня (этапа): первый - общегосударственный (перераспределение повинности между податными сословиями и регионами империи), второй - региональный (перераспределение повинности по рекрутским участкам в составе губерний), третий - местный, на котором производилось перераспределение повинности в самих участках («практическая раскладка»). Формирование системы раскладки рекрутской повинности характеризовалось последовательным установлением государственного контроля над всеми уровнями раскладки - от первого к третьему и сопровождалось упорядочиванием всех элементов распределения повинности и проведения рекрутских наборов. Так, к концу XVIII в. на втором уровне раскладки были введены постоянные «пятисотские участки» (состоящие из 500 ревизских душ мужского пола) взамен прежних временных, образовывавшихся заново перед каждым набором; рекрутов с податных сословий теперь требовалось собирать «с каждых особо»; были учреждены рекрутские присутствия. С вступлением в силу Рекрутского устава 1831 г. государство завершило создание системы раскладки рекрутской повинности, охватывающей все три ее уровня, и начало полностью определять ее работу [15].
Серьезные изменения происходили на третьем уровне раскладки рекрутской повинности - там, где непосредственно и происходило взаимодействие государственной власти и населения. Остановимся на них более подробно. Интерес вызывает то обстоятельство, что до 1831 г. определение кандидатов в новобранцы из числа жителей рекрутских участков длительное время фактически не регламентировалось. На военную службу принимались, как то было зафиксировано законодателем в Генеральном учреждении о сборе рекрутов 1766 г., все, «кого отдатчики в отдачу объявят и поставят, только б были годные ростом и летами» [18]. Строго следили только за тем, чтобы рекруты не были из беглых крепостных. Известно, что правителям Российской империи было присуще стремление к регламентации многих сторон жизни общества, и исправление такой важной для государства и болезненной для народа повинности, как рекрутчина, несомненно, должно было строго регламентироваться. Эволюция рекрутской повинности в России в XVIII-XIX вв. достаточно убедительно показывает, что такое стремление у государственной власти было и, в конечном итоге, поставленная цель была достигнута. Однако вплоть до конца XVIII в. государство еще не могло, да и не хотело определять «практическую раскладку» рекрутской повинности. Дело в том, что, в данном случае имелись определенные трудности, связанные с необходимостью создания условий для более полного контроля над рекрутской повинностью в участках, что требовало больших финансовых затрат. С другой стороны, государство, выдвигая общинам требования о вы-
ставлении рекрутов и практически не вмешиваясь в то, как они будут выполнены, тем самым облегчало рекрутскую повинность, поскольку общины имели возможность избавляться от нерадивых своих членов, отличавшихся «всяким буйством», «непрочностью в хозяйстве» или не плативших налогов. В интересах общины была и замена своего члена -исправного налогоплательщика на «человека со стороны» (годного в рекруты по происхождению и состоянию здоровья).
В течение XVIII в. у крестьян и мещан постепенно, в соответствии с народными представлениями о справедливости, выработался так называемый «очередной порядок». Данные Г.С. Сидоренко позволяют уточнить, как понималась эта «справедливость» в общинах при исправлении рекрутской повинности. Так, считалось важным, чтобы повинность отбывали все семейства участка, для чего устанавливалась очередность всех семейств. При этом очередное семейство, если в нем не оказывалось годных в рекруты мужчин, должно было принять участие в текущем наборе, выплачивая «миру» деньги на собранных рекрутов, даже если им самим через несколько лет предстояло выставлять рекрутов [19]. Другим важным условием была т.н. «уравнительность», для достижения которой учитывалась «рабочая сила» семейств (число мужчин и число работников в семействе). В целом, очередная система была нацелена на то, чтобы она «возможно менее расстраивала благосостояние семейств, а следовательно, и всего общества; а так как благосостояние семьи зависело главным образом от числа рабочих рук, то в рекруты сдавались предпочтительно члены многорабочих семейств, которые от этого не подвергались такому разорению» [4]. Распределение рекрутских очередей и определение кандидатов в рекруты проводилось самими общинами. На первую очередь семьи, в которых насчитывалось больше работников (к примеру, «семерники»), на вторую очередь ставились семьи, в которых работников было меньше -«шестерники», на третью - «пятерники» и так далее вплоть до «одиночек» (семей с одним работником). Рекрутов ставили из числа тех, кто стоял на первой очереди. Если их оказывалось недостаточно, то к набору привлекали тех, кто был на второй очереди, затем - на третьей и так далее вплоть до «двойников». До «одиночек», как правило, очередь не доходила.
На рубеже XVNI-XIX вв. государство, испытывая необходимость в улучшении комплектования армии, причем, лучшими людьми, постепенно начало ставить под свой контроль «практическую раскладку», ограничивая самостоятельность общин и, таким образом, лишая их возможности полной реализации заложенных обычаем принципов «справедливости». Так, в 1798 г. император Павел I запретил принимать в рекруты «разных наций людей из бродяг, поведение коих никому неизвестно», повелев вместо них принимать непременно «российских подданных» [20]. С 1805 г. казенные и удельные селения (затем и мещане) были обязаны предоставлять мирские приговоры об отдаче людей в рекруты губернским казенным палатам и удельным экспедициям для проверки [10]. Как правило, гу-
бернские казенные палаты должны были наблюдать, «дабы назначение и поставка рекрут проведено было по составленным на сей предмет «пяти-сотских» участков из больших семейств - совершенно на очереди стоящих, а не малосемейных, одиноких и чтобы при представлении волостных правлений приговоров, головы рассматривали оные и поверяли с очередными книгами в правлениях, и когда окажется семейство на очереди, тогда и приговор свидетельствовали» [21]. Правда, на практике чиновники, например, архангельской и вологодской казенных палат не только наблюдали, но и неправомерно (на что указывало даже их вышестоящее начальство) пытались прямо «назначать» людей в рекруты и самостоятельно определять «практическую раскладку» [22-25]. Кроме этого, 28 апреля 1808 г. был издан указ, регламентировавший отдачу мирским обществом в рекруты своих членов за «дурное поведение». Теперь общественные приговоры крестьян или рапорты городских дум с приложенными к ним общественными приговорами должны были пройти проверку в казенных палатах и получить утверждение губернатора. Случаи, когда мирским обществам отказывали в их просьбах, были нередкими [26-28]. Затем в 1823 г. особым законом были существенно ограничены возможности для семейных разделов. Тем не менее, на масштабное вмешательство в «практическую раскладку», которое могло бы ее значительно изменить в разрез с устоявшимся обычаем, государство еще не решалось. Так, в 1796 г. стало известно, что по распоряжению архангельского генерал-губернатора Тутомлина установленные участки по 500 ревизских душ мужского пола при сборе рекрутов разделялись на 10 частей («жеребьев») по 50 чел. Основываясь на том, что при таком порядке «малосемейные несут равную участь с большими семьями», император Павел I повелел «разделение пятисотных участков на десятки уничтожить», что и было сделано специальным Сенатским указом от 11 декабря 1796 г. [29]. Следовательно, в начале XIX в. правительство признало выработанную в народе «очередную систему» и поставило ее под свой контроль. Но в то же время, пока центральные органы власти вплоть до 1831 г. не шли дальше установления контроля за определением мирскими обществами кандидатов в рекруты, на местах начался процесс «огосударствления» практической раскладки чиновниками. Об этом свидетельствуют, например, действия архангельских и вологодских губернских властей, не просто контролировавших, но стремившихся определять все аспекты «практической раскладки».
Наконец, в 1831 г. выработанные в народе принципы «очередной системы» были положены в основу закрепленного в Рекрутском уставе порядка отбора рекрутов в участках. В соответствии с правилами «очередной системы» семейства в составе участка, «от рекрутства неизъятые», заносились в так называемый «посемейный список». Семьи, в которых насчитывалось больше работников, заносились в начало этого списка и, таким образом, «ставились на рекрутскую очередь». Из их состава и набирали рекрутов. Система подсчета рабочей силы семейств была очень сложной - здесь боль-
шую роль играло не только число наличных душ мужского пола, но и число работников (тех, кто по закону признавался работником). С одной стороны, использование привычного уже обычая способствовало облегчению тяжести повинности для населения, но, с другой - теперь все вопросы определялись и жестко контролировались государством. Как мы могли видеть ранее, «очередная система» в свое время создавалась для того, чтобы сохранить общину и составлявшие ее семейства от разорения или минимизировать получаемый урон от изъятия рабочей силы, и основывалась на народных представлениях о «справедливости». В новых условиях «огосударствленная» система должна была служить более широким задачам, когда сохранение рабочей силы семейств и общины, в целом, занимало второе место после более четкого набора рекрутов, а народные представления о «справедливости» были заменены соображениями о «пользах и выгодах» государства. Так, государством были впервые установлены льготы и «изъятия» от рекрутчины и определено, какие категории населения не должны входить в число работников. Ранее работниками по закону считались все мужчины в возрасте от 18 до 60 лет, независимо от состояния здоровья. В соответствии с Рекрутским уставом 1831 г. при определении рекрутской очереди семейства из числа его работников исключались умершие и лица, сосланные на поселение, лица, безвестно отсутствовавшие в течение пяти лет, калеки, а также члены семьи, получившие личную льготу от рекрутчины (в качестве награды за службу, по профессиональной принадлежности, по переходу в другое сословие и т.д.) [30]. Все это шло в разрез со сложившейся ранее практикой, когда к отбытию повинности привлекались все семейства вне зависимости от наличия в нем годных в рекруты людей и качеств работников.
Однако созданный порядок оказался слишком сложным и неудобным как для государственной власти, так и для податных сословий. С 1834 г. в России началось создание военно-обученного запаса (срок службы солдат был сокращен на пять лет, которые они проводили в «бессрочном отпуску» - запасе). По действующим правилам рекрутской повинности в армию поступали люди разных возрастов, что снижало ее боевые возможности и ограничивало возможности по формированию запаса. Поэтому в 1838 г. в России началось постепенное и осторожное введение «жеребьевого порядка отправления рекрутской повинности» для государственных крестьян, с 1853 г. - в «обществах мещан». Теперь все семейства рекрутского участка, в зависимости от числа работников, разделялись на два (впоследствии - три) разряда. В первый попадали те из них, в которых было больше работников, а также бездомные и бессемейные «одиночки». Соответственно, во второй разряд попадали семейства с меньшим числом работников, в третий - «малорабочие». Очень важным было также наличие молодых людей необходимого возраста. К жеребью призывали молодых людей в возрасте от 21 до 35 лет не более семи человек на одного рекрута, и в первую очередь младшие возрасты - по разрядам. В случае недостатка 21-летних к жеребью
призывали 22-летних, затем - 23-летних и так далее. Сутью «жеребьевого порядка» являлся отбор рекрут из числа молодых людей преимущественно 21-23-летнего возраста, что было особенно важно, поскольку запас в этом случае получался более однородным и молодым по возрасту и лучшим по состоянию здоровья солдат. Как можно видеть, льготы были сохранены, и процесс отхода от всеобщности продолжился. Но при этом учет «рабочей силы семейств» сохранился, и тяжесть рекрутской повинности теперь стала распределяться более равномерно между различными семействами.
В дальнейшем из числа работников были исключены некоторые категории лиц по медицинским показаниям - те, кто не мог владеть рукой или ногой вследствие паралича или иной болезни (по приговору общества до выздоровления), лица, лишенные умственных способностей, которых нельзя привлечь ни к каким работам или занятиям, «доставляющим выгоду или пособие их семействам» (по приговорам обществ), при наличии глухонемого от рождения работника в семействе «двойников» семейство переводилось в разряд одиночек. Кроме того, из числа работников были исключены лица, представившие за себя в рекруты «наемника или безвозмездного охотника из чужих семейств» или заменившее себя представлением рекрутской зачетной квитанции [31-33]. В феврале 1844 г. в развитие ст. 92 Рекрутского устава мнением Госсовета было установлено, что «при определении... первенства рекрутской очереди, принимаются в счет лета не всех работников семейства, но одних годных по возрасту к службе, а именно работников, имеющих от 20 до 35 лет» [34].
Таким образом, установление приоритета государственных «польз и выгод» способствовало заметному отходу от принципов прежней «справедливости» народного обычая, в соответствии с которой рекрутчину должны были отбывать все без исключения семейства и первыми из них те, где было формально больше мужчин и работников. Это несоответствие прежнего обычая и созданного на его основе нового порядка приводило к определенной путанице, порождало различные недоразумения внутри общин, осложняло взаимодействие населения с органами управления. Примечательно, что представители податных сословий часто подавали жалобы на своих соседей по селу или волости, семейства которых долго не отбывали рекрутскую повинность. Например, в 1856 г. государственный крестьянин Вологодской губернии Родион Сергеев Попиков «явился с словесною жалобою о том, что семейство Федора Васильева Баруздина в прошедшие наборы освобождено от рекрутской повинности, тогда как семейство это состоит из трех работников и одного подростка» (по справке 1851 г. в семействе этом состояли сам Федор Васильев 38 лет и его дети Иван 18 лет, Игнатий 14, Арсений 12, Андрей 9 и Евгений 6 лет), несмотря на то, что в течение двух предшествовавших наборов Иван Васильев был освобожден «правильно» как единственный работник при отце [35].
Вместе с тем, установление государством льгот на уровне «практической раскладки» и новых правил учета «рабочей силы», несомненно, спо-
собствовало минимизации потерь отдельных семейств и снижению тяжести рекрутской повинности для населения. Имелся еще один существенный момент. Считается, что даже во второй половине XIX в. крестьяне были очень слабо знакомы с нормами формального законодательства [11]. Однако рекрутская повинность, в данном случае, является исключением. Крестьяне и мещане в ходе рекрутского набора использовали предоставленную законом возможность рекрутской замены (покупка квитанций, поиск наемников, в Архангельской губернии - откуп). Также вполне естественно, что представители податных сословий, имевшие право на льготы и «изъятия», стремились их реализовать. В этом случае им приходилось подтверждать свое право на «льготы», либо же бороться с чиновниками за признание своих прав. Если крестьяне и мещане считали решения чиновников и «сельских выборных» по постановке на рекрутскую очередь и жеребьевке «несправедливыми», они могли обжаловать их в вышестоящих инстанциях. Интересно посмотреть на статистику по жалобам «на неправильную отдачу» рекрутов, рассматривавшихся «начальником Вологодской губернии». Так, в 18431849 гг. жители Вологодской губернии подали 299 таких жалоб (в среднем 60 за один набор). В 18701873 гг. количество жалоб возросло на несколько порядков - до 1546 прошений (в среднем 515 за один набор). Интересно, что если в 1840-е гг. население Вологодской губернии обжаловало прием 299 рекрутов (3,2 % от их общего числа), то в 18701873 гг. - уже 1546 чел. (21,5 % всех рекрутов). Между тем, в 1845-1849 гг. были признаны ошибки в неправильном приеме 43 чел. (0,4 % от общего числа рекрутов). В пореформенное время в «первобытное состояние» возвращен 391 чел. (5,4 % от общего числа рекрутов). На их место после расследования были приняты новые рекруты [36-43]. Как можно видеть, в 1840-е гг. население не очень активно отстаивало свои интересы и проявляло слабое знакомство с требованиями закона, что было связано как с недостатком грамотности, так и с тем, что новые порядки, привнесенные в «практическую раскладку» Рекрутским уставом 1831 г., не были усвоены населением.
В пореформенное время картина существенно меняется: незначительное прежде количество жалоб увеличилось почти в семь раз, а количество признанных государством ошибок в практической раскладке рекрутской повинности выросло почти в десять раз. Увеличившееся число ошибок свидетельствует не только о сложностях, с которыми столкнулся механизм комплектования армии, но и о том, что население стало лучше разбираться в требованиях законодательства. Причина таких перемен кроется в том, что применявшиеся государством правила набора в рекруты основывались на народном обычае - «очередном порядке» и поэтому были в своей основе знакомы и понятны населению, а тяжелый характер рекрутской повинности подталкивал представителей податных сословий к изучению появлявшихся новшеств, в первую очередь тех, которые могли улучшить их положение. Однако при этом необходимо помнить, что процесс ознакомления податных сословий с законодатель-
ством был долгим и сопровождался сложностями, поскольку законодательные акты по рекрутской повинности (в особенности, устав) были довольно-таки объемными и ежегодно дополнялись новыми нормами.
Как можно видеть, в XVШ-XIX вв. в рамках рекрутской повинности происходило изменение взаимоотношений населения и государственной власти. В силу усложнения внешнеполитических условий и ряда причин внутреннего характера государство стремилось создать надежную и бесперебойную систему комплектования войск. Однако, учитывая тяжесть рекрутской повинности для населения и важность в жизни крестьян и мещан обычного права и традиций, государство первоначально не вмешивалось в сферу «практической раскладки» рекрутской повинности - отбор рекрутов внутри общин, однако впоследствии постепенно на рубеже XVNI-XIX вв. поставило этот процесс под свой контроль и через некоторое время, с 1831 г. и вплоть до отмены рекрутской повинности в 1874 г., стало его осуществлять самостоятельно. При этом существовавший в народе обычай отбора рекрутов был положен в основу законодательно зафиксированной системы отбора рекрутов и впоследствии изменялся по мере государственной необходимости.
С этого времени в рамках рекрутской повинности стали более заметны усиливающиеся расхождения между обычаем и нормами писанного права, что, несомненно, осложняло взаимодействие населения с органами управления и различные недоразумения внутри общин. С другой стороны, льготы и новые правила учета «рабочей силы» способствовали снижению тяжести рекрутской повинности для населения. В целом, появившиеся в XIX в. в «практической раскладке» рекрутской повинности новшества, при их общей направленности на обеспечение интересов государства, учитывали выработанные в народе принципы «справедливости» и вводились постепенно. Поэтому население, испытывая в том настоятельную необходимость, имело возможность приспособиться к нововведениям в сфере рекрутской повинности, усвоить требования законодательства и использовать предоставленные ему законом возможности.
Литература
1. Корсунов А. Опыт истории отправления личной воинской повинности в России от начала государства до издания Рекрутского устава, с 862 г. по 1831 г. Соч. действительного студента прав Александра Корсунова. СПб., 1850. 141 с.
2. Столетие военного министерства 18021902. Главный штаб. Исторический очерк. Комплектование войск в царствование императора Александра I. Т. IV. Ч.1. Кн.1. СПб., 1902. С. 1-166.
3. Столетие военного министерства 18021902. Главный штаб. Исторический очерк. Комплектование войск в царствование императора Николая I. Т. IV. Ч. 2. Кн.1. СПб., 1907. С. 1-12, 152-211.
4. Редигер А. Комплектование и устройство вооруженной силы. Ч.1 Комплектование армии. СПб., 1913. С. 130-139.
5. Иванов А.Г. Рекрутчина в низовьях Печоры. Архангельск, 1911. 11 с.
6. Статистик. Наем рекрута в половине XIX столетия в Архангельской губернии. Архан- 19. гельск: Губ. тип., 1912. 10 с.
7. Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в
XVIII в. М.: Воениздат, 1958. 643 с.
8. Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в 20.
XIX в. Военно-экономический потенциал России. М.: Наука, 1973. 616 с.
9. Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. Т. 1. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1946. 631 с.
10. Александров ВА. Сельская община в России 21. (XVII - нач. XIX в.). М.: Наука, 1976. 323 с.
11. Шатковская Т.В. Закон и обычай в правовом быту крестьян второй половины XIX века // 22. Вопросы истории, 2000. № 11-12. С. 96 - 105. 23.
12. Вапилин Е.Г. Депутат Государственной Думы В.В. Шульгин: «Как будто преданность верховной власти есть функция роста: все боль- 24. шие - монархисты, все маленькие - респуб- 25. ликанцы». Политические и национальные 26. аспекты комплектования армии в XVIII - 27. начале XX в. // Военно-исторический жур- 28. нал, 2001. № 10. С. 20-26. 29.
13. Дьяконов М.В. История рекрутской повинности // Курский край. Науч.-ист. журнал, 2005. № 10 (73). С. 43-48.
14. Вакулова Л.Е. Рекрутские наборы в Тамбовской губернии в XIX в: автореф. дис. ... 30. канд. ист. наук : 07.00.02. - Саратов, 2007.
15. Иванов Ф.Н. Эволюция государственной политики в сфере рекрутской повинности в 31. XVIII - XIX вв. // Российская полития: прошлое, настоящее, будущее: Сборник тру- 32. дов / Под ред. Г.Ф. Доброноженко, И.А. Гончарова. Сыктывкар: Сыктывкарский гос- 33. университет, 2006. Вып. 2. С. 164-176. 34.
16. Иванов Ф.Н. Льготы и «изъятия» от рекрут- 35. ской повинности в России в XVIII - XIX вв. 36. // Вестник Тюменского государственного университета, 2010. №1. С. 21-27.
17. Докладная записка П.А.Румянцева Екатери- 37. не II об организации армии // Русская воен- 38. ная мысль, XVIII век: Сб. / Сост. В. Гонча- 39. ров. М.: ООО «Издательство АСТ», СПб.: 40. Terra Fantastica, 2003. С. 99-100. 41.
18. Генеральное учреждение «О зборе в государстве рекрут и о порядках, какие при наборах 42. исполнять должно, также и о штрафах и на- 43. казаниях, кто как в приеме, так и в отдаче не
истинною поступать будет». [Конфирмовано 29 сентября 1766 года]. СПб.: [Тип. Морск. кад. корпуса, 1776]. 38 с.
Сидоренко Г. Рекрутская повинность. Значение ее в ряду систем формирования и комплектования войск и историческое развитие ее в России. Киев, 1869. С. 123. Высочайший рескрипт от 17 мая 1798 г. на имя Его императорского высочества государя наследника и великого князя Александра Павловича//Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. Т. XXV. СПб., 1830. № 18 526.
Государственный архив Вологодской области (далее - ГАВО). Ф. 671. Оп. 1. Д. 41. Л. 18 об.-19 об.
ГАВО. Ф. 31. Оп. 1. Д. 68. Л. 6-11об. Государственный архив Архангельской области (далее - ГААО). Ф. 1367. Оп. 1. Д. 272. Л. 35, 36-40, 410-410об. ГААО. Ф. 1367. Оп. 1. Д. 48. Л. 17-17об. ГААО. Ф. 1. Оп. 3. Д. 1433. Л. 8. ГАВО. Ф. 18. Оп. 1. Д. 614. Л. 1-11. ГАВО. Ф. 388. Оп.1. Д. 8149. Л. 1-8. ГААО. Ф. 1367. Оп. 1. Д. 96. Л. 2 - 27. Сенатский указ от 11 декабря 1796 г. «О неразделении пятисотных рекрутских участков на десятки» // Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. Т. XXIV. СПб., 1830. № 17 633. Рекрутский устав 1831 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Т. VI. СПб., 1831. № 4677. Общий устав рекрутский // Свод законов Российской империи. Т. IV. СПб., 1842. Общий устав рекрутский // Свод законов Российской империи. Т. IV. СПб., 1857. Свод уставов рекрутских. СПб., 1862. ГАВО. Ф. 18. Оп. 1. Д. 1047. Л. 70. ГАВО. Ф. 276. Оп. 1. Д. 1006. Л. 1-8 об. Российский государственный исторический архив (далее - РГИА). Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1637. Л. 647.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1780. Л. 432. РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1934. Л. 813 об. РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 2015. Л. 662 - 663. РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 2101. Л. 1290. РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3552.Л. 321 - 321 об.
РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3595. Л. 245 об. РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3722. Л. 189 об.
