Раннее железо в лесостепи между Днестром и Сиретом (культура Козия-Сахарна) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

МОНОГРАФИЯ В ЖУРНАЛЕ

М.Т.Кашуба

РАННЕЕ ЖЕЛЕЗО В ЛЕСОСТЕПИ МЕЖДУ ДНЕСТРОМ И СИРЕТОМ (КУЛЬТУРА КОЗИЯ-САХАРНА)

M.T.Kashuba. Early Iron in forest-steppe between Dniester and Siret (Cozia-Saharna culture).

The monography «Early Iron in forest-steppe between Dniester and Siret (Cozia-Saharna culture)» is devoted to learning historical and cultural processes of a beginning of iron century in a zone of cultural contacts and different influences between the ancient peoples of East and Central Europe.

The book is generalizing research about Cozia-Saharna culture. For the first time M.Kashuba proves that related groups Cozia and Saharna groups belong to uniform culture, which is called as Cozia-Saharna. This culture in further exist in two local variants: western -Cozia and east - Saharna. The materials of old (50 years) and new (under the direction of the writer) excavation of Saharna antiquities are published in these book. The author is given new typology of main artefacts of this culture, early and late Saharna monuments are designated also.

The chronological frameworks of culture get in second half 0 - first half VIII B.C. M.Kashuba is affected the question of originating Basarabi-Sholdenesti culture on Saharna basis in middle - second half VIII B.C.

The monography contains the new complete concept of cultural-historical development forest-steppe between Dniester and Siret in 0-VIII B.C.

Введение

Историко-культурные процессы первых веков I тыс. до н.э. в Юго-Восточной Европе (Кар-пато-Дунайском бассейне и Северо-Западном Причерноморье) характеризуются динамизмом и переменами. Вдоль течения Дуная, через Трансильванию, на восток и северо-восток постоянно мигрировали носители раннегальштат-ских культурных групп, которые, перейдя Сирет и Прут, оседали перед Днестром. В степях побережья Северного Понта начинается перемещение мобильных ранних кочевников. Оседлое население лесостепи Северо-Западного Причерноморья, оставившее высоцкую, белогрудовскую и чернолесскую культуры, в свою очередь, также влияло на ход событий в этом регионе.

На рубеж 11-1 тыс. до н.э. приходится и пик «гальштатизации» Карпато-Дунайского региона, которая вызвала не только гибель старых и появление новых культурных образований, но и ломку прежних традиций и связей, выработку иных культурных стандартов, освоение технологии железа и прочее. «Гальштатизация» не обошла и лесостепь Днестро-Сиретского междуречья, куда, наряду с другими раннегальш-татскими общностями, во второй половине Х в. до н.э. мигрировала группировка населения (культура Козия-Сахарна) со Среднего и, отчас-

ти, Нижнего Дуная — исходной области южного раннегальштатского комплекса с резной и штампованной керамикой (орнаментированный галь-штат). Между тем, в этих самых восточных окраинах раннегальштатского мира Балкано-По-дунавья возникла особая линия развития, обусловленная местной культурной средой Карпа-то-Поднестровья и Северного Причерноморья в целом.

Для выяснения специфики и конкретного содержания процессов культурной трансформации Х-УШ вв. до н.э. в лесостепи Днестро-Си-ретского междуречья необходимо кратко представить культурно-исторический фон предшествующего периода (рубеж 11-1 тыс. до н.э.) — накануне появления здесь культуры Козия-Са-харна.

Культурно-историческая ситуация рубежа III тыс. до н.э. южной лесостепной области между Днепром и Сиретом определялась стабильным соотношением двух основных культурных общностей: каннелированного гальштата (в двух его вариантах — Гава-Голиграды на северо-западе региона и Кишинэу-Корлэтэнь (Кишинев-Корлатени) в Днестро-Сиретском междуречье) и белогрудовско-раннечернолесского массива. С юго-запада и юга, на пограничье степи и ле-

© М.Т.Кашуба, 2000.

состепи, эти общности соприкасались с ранне-гальштатскими памятниками с прочерченной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Балта (Тэмэа-ни-Голерканы-Балта), выступающими своеобразным буфером между степными культурами (в первую очередь, белозерской) и вышеназванными лесостепными (рис. I; табл. XIII).

В первой половине Х в. до н.э. в обозначенной области новации возникали в местной среде, трансформация основных компонентов ран-негальштатских культур и Белогрудовки-Черно-лесья I происходила за счет их внутренних механизмов и стимулов. Лишь в зоне Среднего Днестра, где эти общности соприкасались, культурный процесс характеризуется слабым взаимодействием и едва уловимыми контактами культур Гава-Голиграды с Белогрудовкой-Чер-нолесьем I, а также контактами последней с памятниками типа Холеркань-Балта, что хорошо прослеживается по материалам поселений (Смирнова 1984: 55-60; она же 1990: 31, 32; Рыбалова 1999: 320-345).

Появление в белогрудовской культуре, как отмечает С.С.Березанская, чернолощенной керамики с характерной внутренней поверхностью и специфической орнаментацией, а также высоких банок с вертикальными расчесами следует связывать с влиянием гальштатских культур (Березанская 1982: 87, 92). Согласно А.И.Те-реножкину, в Поднепровье и Поднестровье в XII-X вв. до н.э. начинают распространяться сопровождающие гальштатские культуры бронзовые изделия среднеевропейских типов: кельты старшего трансильванского типа и местные подражания им, серпы с ребристым краем и выступом на месте рукоятки, а также наконечники копий с парой нервюр вдоль короткого или длинного листа (Тереножкин 1961: 122-124, 141-144, рис.84; 95).

Необходимо отметить и продвижение определенной группы насельников центральноевро-пейской курганной культуры второй половины II тыс. до н.э. на Южный Буг, в область расселения белогрудовских племен, что демонстрируют материалы Гордеевского могильника (Бере-занська, Лобай 1994: 148-153; Березанская 1999: 131-148). Но Гордеевский могильник, функционирующий, по мнению авторов раскопок, с конца XIV до Х вв. до н.э., занимает отдельное, исключительное место как элитный некрополь знатных представительниц пришлой (сильной и богатой) наиболее восточной группы среднеевропейской курганной культуры (Веге2апэка]а 1998: 325-342; К1оско 1998: 343-352; Веге2апэка]а, К1оско 1998). Поэтому, можно констатировать лишь связи племен, оставивших Гордеевский могильник, с окружающей культурной средой — КМК, высоцкая, Белогрудовка и Бело-зерка (Березанская 1999: 145-148), а не новую местную позднебронзовую культуру типа Горде-евки, как это предлагает Л.И.Крушельницкая (Кру-шельницька 1998: 182, 193-196, рис.108).

Другая раннегальштатская культура Киши-нэу-Корлэтэнь представляется более «замкнутой» и менее динамичной, ее взаимодействие с культурным окружением устанавливается лишь на уровне слабых контактов (Левицкий 1990: 21), хотя последние данные позволяют все же констатировать наличие какого-то культурного обмена между ней и Белогрудовкой. Это демонстрируют как материалы недавно опубликованных белогрудовских поселений Субботов-ка и Яруга-Фигура левобережья Среднего Днестра (Рыбалова 1999: 320-345), так и ряд памятников типа Тринка в северных районах Республики Молдова (Молдавии), сочетающих элементы Кишинэу-Корлэтэнь и Белогрудовки-Черно-лесья I (1_еЦеЫ 1992: 120, 121).

Здесь же можно отметить и фиксируемые связи, в первую очередь, в керамике и, в меньшей степени, в погребальном обряде, между двумя родственными культурными группами каннелированного гальштата восточного Прикарпатья — Гава-Голиграды и Кишинэу-Корлэ-тэнь (1_е^к1 1998: 65-83)

Но все межкультурные (межплеменные) контакты и взаимодействия рубежа II-! тыс. до н.э. этого региона подтверждают лишь стабильность и устойчивость культурно-исторической обстановки, при самодостаточности и прочности развития здесь культур каннелированного гальштата (Гава-Голиграды и Кишинэу-Корлэтэнь) и Белогрудовки-Чернолесья I. Для времени рубежа И- тыс. до н.э. можно говорить только об уровне пограничных обменов и связей соседствующих обособленных общностей.

Период дестабилизации в южной лесостепи между Днепром и Сиретом наступает во второй половине Х в. до н.э. и связан с миграцией со Среднего и Нижнего Дуная инокультурного населения типа Козия-Сахарна. Появление в регионе Козии-Сахарны явилось катализатором процессов развития — культурная трансформация здесь набирает обороты, и на Среднем Днестре в первой половине I тыс. до н.э. начинает функционировать культурогенетический центр. Последствия этого отразились как на гальштатских общностях, так, в большей мере, на белогрудовской культуре. Первыми и самыми яркими проявлениями этого центра явились события второй половины-конца Х в. до н.э.: исчезновение культуры Кишинэу-Корлэтэнь; существенные изменения в культуре Гава-Голигра-ды; и основной аспект — преобразование поздней Белогрудовки (=раннего Чернолесья) в культуру развитого (позднего) Чернолесья.

Относительно исчезновения культуры Киши-нэу-Корлэтэнь исследователи предлагают гипотезу о глубокой ассимиляции ее насельников (Смирнова 1990: 32; Левицкий 1990: 22) или вытеснение их на неизвестную пока территорию (Смирнова 1990: 32). Вероятно, население культуры Кишинэу-Корлэтэнь могло мигрировать к северу и северо-востоку в более глубинные рай-

Рис. I. Культурные общности Карпа-то-Дунайского бассейна и Северо-Западного Причерноморья рубежа 11-1 тыс. до н.э. — накануне появления культуры Козия-Сахарна. 1 — Гэва-Гэлиграды; 2 — Гоэни-чешть; 3 — Белоерудовка; 4 — Кишинэу-Корлэтень; 5 — Бабадаг I и Тэмэоань-Холеркань-Балта; 6 — Белозерка; 7 — ранний гальш-тат Мунтении; 8 — ранний галь-штат Олтении; 9 — Белегиш II; 10 — Урненфельд; 11 — Киятиче; 12 — миграция населения культуры Козия-Сахарна.

-о

03 X X (И

п> %

О) и о

а

(В

о о о

4

а> □

2

а>

<

За х

я> о ч тз о з

о

ТЗ

о 2

го

■рь

и

оны днестровской лесостепи — в ареал родственной гаво-голиградской общности, на бытовых памятниках которой могло и продолжиться их уже совместное существование еще какое-то время.

Культура Гава-Голиграды, напротив, не исчезает к концу Х в. до н.э., а продолжает свое существование вплоть до появления скифов в Западной Подолии. Но целый ряд существенных изменений в ее развитии происходит именно на последних этапах: помимо увеличения общего числа памятников, нередко на месте поселений открытого типа появляются городища с надежными укреплениями, при широком преобладании предметов вооружения конного воина, а также происходит сокрытие кладов (Малеев 1987а: 86-101; он же 1990: 49-51; он же 1992: 195-197).

Хотя вопросы времени и причин создания оборонительных сооружений в разных областях гаво-голиградской общности далеки от окончательного решения, их возведение связано, по мнению Г.И.Смирновой, с активизацией воинственных степняков (киммерийцев). Угроза вторжения вызвала строительство защитных укреплений не только чернолесским, но и голиград-ским населением лесостепи (Смирнова 1990: 17). В этой связи любопытно наблюдение Ю.Н.Малеева, который отметил, что голиград-ские городища Западной Подолии и Прикарпатья сооружались на западной стороне речных долин. Он считает, что появление угрозы с востока явилось причиной сооружения городищ, а агрессивность одной из крупных групп фракийского населения продвинула население культуры Сахарна далеко на северо-восток (Малеев 1987: 98, 99; он же 1988: 95-116).

В лесостепной части Днестро-Прутского междуречья в конце X-IX вв. до н.э. помимо самой Сахарны нет никакой другой новой группы фракийского населения. Поэтому не исключено, что оборонительные сооружения культуры Гава-Голиграды стали возводиться в силу целого комплекса причин: «ползучая» миграция насельников Козии-Сахарны вверх по Днестру; усложнение демографической ситуации на Среднем Днестре, где многократно по сравнению с предшествующим периодом увеличивается численность населения и, соответственно, количество бытовых и погребальных памятников; преобладание в тот период оборонительной стратегии вследствие общей нестабильности в Северном Причерноморье.

На рубеж X-IX вв. до н.э. приходится и становление культуры развитого Чернолесья всей территории ее распространения (Тереножкин 1976: 208; Ильинская, Тереножкин 1983: 229; Смирнова 1985: 33, 34, 41-43). «Ползучая» экспансия населения культуры Козия-Сахарна в центральные районы Среднего Днестра (область расселения чернолесских племен) привела к заимствованию и местной переработке чер-

нолесскими племенами раннегальштатской столовой посуды, что повлекло существенное изменение керамического комплекса всего Чернолесья. В пограничных районах Среднего Днестра (на территории между культурой Козия-Са-харна и Чернолесьем) имели место не чересполосица и смесь поселений с разнокультурными материалами (когда стабильно сохраняется культурная специфика), а наблюдается новообразование в виде позднечернолесской средне-днестровской культуры, в которой органично сочетались пришлые раннегальштатские компоненты и субстратные белогрудовские черты.

Все отмеченные события на Среднем Днестре в предскифское время были обусловлены появлением культуры Козия-Сахарна, представляющей прогрессивное явление для начала I тыс. до н.э. Но древности Козия-Сахарна румынскими и отечественными исследователями изучались раздельно как обособленные культурные группы: Козия и Сахарна. Здесь необходимо подчеркнуть, что памятникам типа Козия и типа Сахарна присущи все признаки, характеризующие археологическую культуру как таковую (Классификация 1990: 53-61). Это общность территории (рис. III); устойчивое сочетание типов: жилых и хозяйственных сооружений (рис. V), основных форм и орнаментации столовой посуды при одинаковой субстратной кухонной керамике (рис. II, XIII-XXIV), вещевого инвентаря (рис. XXV-XXIX, XXXII, XXXIII), — а также единая раннегальштатская субстратная основа, которой явился горизонт с прочерченной и про-лощенной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Бал-та, при миграционном характере происхождения. Все это позволяет уверенно объединить памятники типа Козия и типа Сахарна в единую раннегальштатскую культуру Козия-Сахарна. Дальнейшее изложение и интерпретация археологических материалов представляет собой развернутую систему доказательств данного положения.

Вышеизложенное показывает, что основной целью исследования является всестороннее обоснование предлагаемой новой концепции культурно-исторического развития лесостепной части Днестро-Сиретского междуречья в Х-VIII вв. до н.э., ведущую роль в котором сыграла раннегальштатская культура Козия-Сахарна. Необходимо отметить, что для обоснования места культуры Козия-Сахарна в культурогенезе указанного региона теперь имеется весомая археологическая база.

В таком случае задачи исследования состоят в следующем: упорядочение и ввод в научный оборот оригинальных раннегальштатских материалов типа Козия-Сахарна; всесторонняя типологическая характеристика таких артефактов (жилых, производственных, хозяйственных и отопительных сооружений; погребального обряда; массового материала и вещевого инвентаря); создание периодизации и уточнение аб-

Рис. II. Керамический комплекс единой культуры Козия-Сахарна. А — поселения Козия и Покровка-Четэ-цуе (1, 4, 5, 7, 9, 10) варианта Козия; Б — поселения Гла-ван V, Алчедар III и Бутучень (2, 3, 6, 8, 11) варианта Сахарна.

солютной хронологии культуры Козия-Сахарна; решение вопроса ее происхождения и определение уровня внешних связей с раннегальштат-скими общностями Балкано-Подунавья и пред-скифскими древностями Северного Причерноморья.

Хронологические рамки исследования определяются концом раннего и началом среднего гальштата Юго-Восточной Европы (Карпатский бассейн и Балкано-Подунавье), что соответствует предскифскому периоду Северного Причерноморья и приходится на вторую половину Х-УШ вв. до н.э. В географическом плане

— это территория лесостепного Днестро-Сирет-ского междуречья, естественными пределами которой являются: на юге — граница между степной и лесостепной ландшафтными зонами; на востоке и севере — р.Днестр; на западе

— р.Сирет

Представленная на усмотрение и суд чита-

телей работа защищалась в качестве кандидатской диссертации (Кашуба 2000), над которой я работала в течение нескольких лет. Все эти (довольно сложные для меня годы) только забота, внимание и помощь родных и близких мне людей и коллег укрепляли мой дух и помогли достичь намеченных целей. Искреннюю признательность за помощь и поддержку хочется выразить моему учителю и научному руководителю — Галине Ивановне Смирновой. Благодарю за благожелательную атмосферу стажировки в ИИМК РАН и помощь научного руководителя — К.К.Марченко. Большое спасибо рецензентам этой работы: В.И.Козенковой, И.Н.Медведской и Д.Г.Савинову, — их доброжелательные замечания способствовали качественному улучшению монографии. Особая благодарность ректору Высшей Антропологической Школы Марку Ткачуку и в его лице всему интеллектуальному сообществу этого учебного заведения. Очень

ценными для меня оказались советы и помощь коллег из Кишинева, Одессы, Киева, Санкт-Петербурга, Москвы — приятным долгом я считаю поблагодарить А.И.Мелюкову, В.С.Бочкарева, О.Г.Левицкого, Е.Н.Савву, П.Романа, А.Ласло, Г.Симеона, Э.С.Шарафутдинову, Н.А.Гаври -люк, С.В.Полина, М.Ю.Вахтину, А.Н.Щеглова, Е.Н.Рогова, А.Ю.Алексеева, Ю.Ю.Пиотровского, Н.Г.Горбунову, Н.К.Качалову, И.В.Осокина, С.С.Бессонову, С.А.Скорого, Г.Т.Ковпаненко,

B.П.Ванчугова, С.М.Агульникова, И.В.Бруяко,

C.И.Курчатова, В .А.Хохлова, Н .В .Гольцеву, Н.Матеевич. Я благодарна всем моим друзьям, особенно Олесе Вовиной и Натаниэлю Найту. Графическое оформление работы выполнено художником и дизайнером Иваном Лицуком при участии Ирины Мидарь — за что им тоже большое-большое спасибо. Благодарю и низко кланяюсь моим родителям — Алле Львовне и Тарасу Федоровичу Кашуба.

Глава I. Состояние изучения культуры Козия-Сахарна на фоне раннего гальштата Карпато-Подунавья и предскифского периода Северного Причерноморья; основные проблемы историографии

90-е годы ХХ в. в изучении культур раннего железного века Днестро-Сиретского междуречья характеризуются выходом ряда обобщающих работ, в которых достаточное внимание уделено и вопросам историографии (Levitki 1994: 33-50; Ца^о 1994: 34-47; АгпаиД игеи-№гпи 1996: 43-56; гапоа 1998: 7-24; Ка§иЬа, ИаИеи, Levitki 2000). Принимая во внимание и специальные работы по истории археологического изучения Молдовы (Рафалович, Кетрару 1966: 93-112; Кетрару 1992: 4-26; он же 1994; Dergacev 1994: 7-18), можно констатировать, что вплоть до середины-конца 40-х годов ХХ в. лесостепная часть Днестро-Прутского междуречья оставалась «белым пятном» на археологической карте I тыс. до н.э. Северного Причерноморья.

История исследований культуры Козия-Са-харна начинается также с середины 40-х годов ХХ в. для Днестро-Прутского междуречья, а в отношении Пруто-Сиретского — отсчет и вовсе идет с конца 60-х годов. Основные этапы в историографии группы Сахарна мною уже были оконтурены в специальной публикации, где эта группа рассматривалась в тесной взаимосвязи

с проблематиками раннего гальштата Балкано-Подунавья и предскифского периода Северного Причерноморья (Кашуба 19896: 23-25; она же 1990а: 53-66). Такой подход, позволяющий обозначить все возможные взаимосвязи и значимость этих древностей для периода начала I тыс. до н.э. указанных регионов, полностью себя оправдал.

В истории изучения культуры Козия-Сахар-на выделяются три этапа, отличающихся характером и масштабами полевых исследований, а также решением проблем, связанных с культурно-исторической интерпретацией памятников: I этап охватывает середину 40-начало 60-х годов; II — 70-е годы; III — середину 80-середину 90-х годов. Также три этапа, но несколько отличающихся временными рамками и направлениями разработок по теме, были выделены в истории исследований фрако-гетских памятников южной зоны Среднего Днестра (Ka§uba, Haheu, Levitki 2000). В историографии раннегальштат-ской культуры с каннелированной керамикой Ки-шинэу-Корлэтэнь Днестро-Сиретского междуречья выделяются два основных этапа (Levitki 1994: 34-47).

I этап (середина 40-начало 60-х годов)

Открытие и первые исследования памятников раннего железного века в Молдове были осуществлены в русле задач организации археологических исследований этой территории, вставшей в послевоенное время (после 1945 г.) перед Институтом истории, языка и литературы Молдавского филиала АН СССР Открытие же эпонимных памятников, по которым и была названа собственно группа Сахарна, принадлежит Г.Д.Смирнову. С его деятельностью связаны определенные значительные вехи и достижения в археологии Молдовы не только раннего железного века, но и других периодов, в том числе и раннего средневековья (Агпаи 1996: 275-281).

В 1946-50 гг. экспедицией под руководством Г.Д.Смирнова впервые были проведены разведочные и раскопочные работы в среднем течении Днестра. Результатами первой разведки

1946 г. к северу от г.Кишинэу явились открытие, описание и частичное обследование (с шурфов-ками) 10-ти городищ и селищ, а также нескольких могильников в окрестностях с.Сахарна Ре-зинского района (административное деление Республики Молдова дано по состоянию на 1994 год), отнесенных тогда к «скифской эпохе» (Смирнов 1949: 189-202). В 1946-47 гг. Г.Д.Смирнов раскапывал городища Сахарна Маре (Большая Сахарна) и Сахарна Микэ (Малая Сахарна), а также селище Сахарна-Дялул Мэнэстерий (подробнее — Приложение 3.1). Материалы селища и городищ оказались однотипными и первоначально были отнесены к VI в. до н.э. (Смирнов 1949а: 93-97).

В 1950 г. Г.Д.Смирнов совместно с Г.П.Сергеевым раскапывали два могильника по теме исследований культуры «скифских» городищ и селищ, расположенных в окрестностях с.Сахар-

на на Днестре: могильник I (Цыглэу — Циглэу), могильник II (Гура Хлубоака — Гура Гульбока) и селище Цыглэу близ могильника I (Смирнов 1950; он же 1951; он же 1955: 117-119; подробнее — Приложения 2.1, 2.2 и 3.1). Материалы обоих могильников оказались идентичными и однотипными с артефактами, ранее добытыми при исследовании городищ и селищ этого микрорайона, и были датированы VII в. до н.э. Анализируя имеющиеся данные, автор раскопок и А.И.Мелюкова отмечали, что земледельческие племена Поднестровья значительно отличаются по своей культуре от скифских племен и, в особенности, от степных скифов. Но, с другой стороны, «они близки к тем, которые находятся на территории Правобережного Среднего Поднепро-вья» (Мелюкова 1955: 51; Смирнов 1964: 248).

В открытии и исследовании других памятников типа Сахарна необходимо отметить и значительные усилия Трипольской (под руководством С.М.Бибикова, затем Т.С.Пассек), Молдавской (под руководством Т.С.Пассек) и Пру-то-Днестровской (под руководством Г.Б.Федорова) экспедиций.

Так, в 1951 г. О.Н.Мельниковская произвела разведочные раскопки на поселении Цахнэуць (Цахнауцы) Резинского района, предскифский этап существования которого был сопоставлен с материалами у с.Цареука (Царевка), а также белогрудовскими и чернолесскими памятниками лесостепной Украины (Мельниковская 1955: 6975). Много позже, доследуя это поселение в 1979 г, А.И.Мелюкова убедительно доказала, что настоящий памятник является однослойным и относится к группе Сахарна (Мелюкова 1982: 3-12).

В 1952 г. Р.Л.Розенфельдт раскапывал могильник у с.Алчедар Резинского района, обнаруженные захоронения по обряду и инвентарю были аналогичны известным в Сахарнянских могильниках I и II (Розенфельдт 1955: 121-124). Этот же могильник позже изучался Н.Л.Никитиным и В.И.Левиным, которые исследовали несколько захоронений и курган (Никитин, Левин 1965: 75-79). Еще несколько погребений этого могильника раскопали в 1989 г. М.Т.Кашуба и Г.И.Смирнова (подробнее — Приложение 2.3).

Отдельные памятники типа Сахарна были обнаружены при раскопках славянских городищ и селищ на Среднем Днестре: Алчедар, Алче-дар-Ла Кордон, Куратура, Матеуць (Матеуцы), Цареука (и могильник Цареука), Екимэуць (Еки-мауцы) (Федоров 1957: 247, 254, 294, 295, 302).

В 1953 г. А.И.Мелюковой доследовался Са-харнянский могильник II (Гура Хлубоака), давший результаты, аналогичные полученным Г.Д.Смирновым и Г.П.Сергеевым (подробнее — Приложение 2.2). В 1952-53 гг. ею же исследовалось поселение Солончень-Хлиная (Солон-чены-Глиная) Резинского района, которое являлось наиболее полно раскопанным среди памятников типа Сахарна вплоть до конца 80-х годов (Мелюкова 1954: 59-68; она же 1955: 51-

64). Материалы этого поселения были идентифицированы с коллекциями, полученными при раскопках Г.Д.Смирнова, и датированы VII в. до н.э. В керамике А.И.Мелюкова отмечала много общих черт с посудой, распространенной в VII-VI вв. до н.э. на территории Правобережной Украины, с одной стороны, и галь-штатской керамикой, известной в Карпато-Ду-найском регионе, особенно в Румынии, с другой (Мелюкова 1954: 62). Именно с 50-х годов начинает оформляться представление о наличии в лесостепной Молдове особого локального варианта культур скифского (так тогда определялись предскифские древности) времени (Мелюкова 1954: 68; Смирнова 1954: 14, 15).

В лесостепной Молдове в эти же годы исследовались и другие памятники раннего железного века типа Кишинэу и Шолдэнешть (Шолда-нешты), которые, на основе разработок А.И.Мелюковой, по материальной культуре коренным образом отличались от сахарнянских (Мелюкова 1956: 39-45; она же 1958: 5-102).

Анализируя «археологическую» ситуацию в эти же годы в Запрутской Молдове (Пруто-Си-ретском междуречье) необходимо упомянуть разработки М.Петреску-Дымбовицы, имевшие большое значение в плане систематизации поселений, могильников, кладов и случайных находок раннего железного века (Petrescu-Dîmbovita 1953: 443-481). Здесь же отмечу материалы поселения и могильника Стойкань, уверенно отнесенные М.Петреску-Дымбовицей к гальштатскому периоду (Petrescu-Dîmbovita 1953а: 132-144; он же 1953б: 157-212). На поселении Стойкань было установлено наличие двух уровней обитания, а на могильнике — двух фаз, соответственно, VII и VI вв. до н.э. М.Петреску-Дымбовица провел параллели между исследованными в Стойкань погребениями и сахарнян-скими могильниками в лесостепной Молдове (Petrescu-Dîmbovita 1960: 161). Еще несколько погребений этого могильника были раскопаны в начале 70-х годов (Petrescu-Dîmbovita, Dinu 1974: 71-97).

В 1956 г. у с.Бырлад был обнаружен клад из 5 предметов, первоначально датированный М.Петреску-Дымбовицей серединой гальштата (около VIII-VII вв. до н.э.) и соответствующий, по его мнению, горизонту находок на поселении и могильнике Шолдэнешть и поселении Алчедар Днестро-Прутского междуречья (Petrescu-Dîmbovita 1958: 59-67). Впоследствии клад Быр-лад был однозначно синхронизирован с группой Козия, и на сегодняшний день он является единственным кладом, известным в культуре Козия-Сахарна (подробнее — главы 2.1 и IV).

Большое значение для более углубленного изучения и культурно-исторической интерпретации исследованных памятников раннего железного века смежных регионов Молдовы и Румынии имел прошедший в г.Кишинэу 27 мая-2 июня 1958 г. первый совместный семинар по вопро-

сам первобытной археологии Молдовы, Румынии и прилегающих районов Украины. Сопоставление румынских и молдавских материалов позволили соотнести и во многом доказать общность хронологических фаз развития материальной культуры Молдовы и Запрутской Молдовы, а также показать наличие широкого обмена племен Молдовы и Запрутской Молдовы с Трансильванией и, далее, с Центральной Европой (Пассек 1959: 329-331). Своеобразными результатами работы этого семинара явились изданные в конце 50-начале 60-х годов обобщающие концептуальные работы М.Петреску-Дымбовицы и А.И.Мелюковой (Петреску-Дым-бовица 1960: 139-150; он же 1960а: 151-170; он же 1964: 251-272; Мелюкова 1958: 5-102; она же 1960: 129-150; она же 1961: 5-52).

Второй совместный семинар состоялся в октябре 1963 г. в Бухаресте (Пассек 1963: 291295). Выступившие на семинаре А.Флореску, М.Петреску-Дымбовица, М.Руссу, К.Хоредт, А.И.Мелюкова и другие дали всесторонние характеристики позднего бронзового века и раннего гальштата Румынии и Молдовы. Важным явилось выступление С.Моринца, который проследил локальные особенности и общие черты в культурах раннего железного века Румынии, основываясь на своих раскопках в Добрудже (Бабадаг) и обработке всех известных материалов из других районов. Им были выделены памятники, принадлежащие иллирийцам на юго-западе Румынии, фракийцам — на юге и востоке, а также показаны связи местных племен с фракийцами Болгарии и скифами Северного Причерноморья (Пассек 1963: 293).

Благодаря этим двум совместным семинарам (1958 и 1963 гг.) были подведены итоги первоначального многолетнего накопления археологических источников раннего железного века Молдовы и Запрутской Молдовы.

М.Петреску-Дымбовица в своих работах сопоставил клады и отдельные бронзовые изделия с поселениями и могильниками, что послужило базой для предложенной им трехчастной хронологической колонки поздней бронзы-ран-него гальштата Запрутской Молдовы. Поселения и могильники, синхронные горизонту Быр-лад (На В 2-В 3 — 1Х-У111 вв. до н.э.) в Запрутской Молдове в тот период еще не были известны, а в Днестро-Прутском междуречье, по мнению исследователя, ему соответствовали материалы памятников типа Шолдэнешть (Петреску-Дымбовица 1960: 139-150; он же 1960а: 151-170; он же 1964: 251-272).

Действительно, на первом этапе изучения культуры Козия-Сахарна в Запрутской Молдове отсутствовали местонахождения, синхронные открытым у с.Сахарна в Днестро-Прутском междуречье. Открытия и исследования здесь памятников типа Сахарна оказались впереди румынских работ в этой области. На это обращал внимание и С.Моринц, подчеркивая, что к 1960 г.

«обобщение румынских исследований гальштата... не могло дать полную картину содержания и эволюции периода раннего гальштата» (Мопп^ 1987: 50). Отсутствие синхронных памятников в Румынии повлияло тогда и на выводы А.И.Мелюковой об ослаблении взаимоотношений населения лесостепной Молдовы и При-прутской Румынии в У11-У1 вв. до н.э. (Мелюкова 1960: 145).

Анализируя период первоначального накопления археологических источников по группе Сахарна в Днестро-Прутском междуречье отмечу, что тогда были получены все необходимые данные для систематизации и интерпретации имеющихся материалов. Это нашло отражение в развернутых публикациях А.И.Мелюковой и предложенной ею периодизации памятников первой половины I тыс. до н.э. Днестро-Прут-ского междуречья (Мелюкова 1958: 5-102; она же 1960: 129-150; она же 1961: 5-52).

В Днестро-Прутском междуречье А.И.Мелюкова выделила особую молдавскую группу памятников предскифского времени, отличную от культур соседних областей, и выдвинула тезис о непрерывности развития этой группы, состоящей из трех последовательных фаз (отличия между которыми проявляются, главным образом, в керамике): Кишинэу-Лукашевка (конец IX-первая половина VIII вв. до н.э.); Шолдэнешть-Алчедар (вторая половина УШ-начало VII вв. до н.э.) и Сахарна-Солончень (начало УП-нача-ло VI вв. до н.э.). Между первыми двумя группами, по мнению А.И.Мелюковой, наблюдается определенная преемственность, они были обозначены как памятники фракийского гальштата и синхронизированы с аналогичными в Запрут-ской Молдове.

Третья группа, названная Сахарна-Солон-чень по двум наиболее изученным памятникам (далее — Сахарна), была тогда отнесена А.И.Мелюковой к раннескифскому времени. Она убедительно показала, что по основным признакам материальной культуры (особенно, по керамике) эта группа резко отличается от предшествующих памятников фракийского гальштата. Датировка по ряду «доскифских» типов изделий, имеющих восточные привязки, и по керамике была предложена широкая — конец VIII-первая половина VI вв. до н.э. с основным периодом существования — начало VII-первая половина VI вв. до н.э.

Решая вопросы происхождения молдавской группы памятников в целом, А.И.Мелюкова выводила группы фракийского гальштата IX-VIII вв. до н.э. из южных районов Дунайского бассейна, отмечая, что «в лесостепной Молдавии развитие культуры фракийского гальштата осложняется в конце VIII в. до н.э. или начале VII в. до н.э. рядом новых элементов, вырабатывающихся в результате сближения с населением лесостепной Правобережной Украины», причем эти новые элементы на территорию Румынии по-

чти не проникали (Мелюкова 1961: 48). Все же, несмотря на эти новые элементы и «сближение», А.И.Мелюкова видела, что по некоторым признакам погребального обряда и формам лощеной и кухонной посуды группа Сахарна отличалась от памятников Днепровско-Днестровско-го районов. Пытаясь решить тогда этот вопрос, А.И.Мелюкова причины изменений в культуре племен лесостепной Молдовы в VII-VI вв. до н.э. увязывала с общим ростом производительных сил в связи с распространением железа, полагая, что «на территории Молдавии с наступлением раннескифского времени сколько-нибудь существенной смены населения не происходило» (Мелюкова 1960: 145).

Подводя итог I этапа исследований культуры Козия-Сахарна, отмечу следующее. Отечественные и зарубежные (главным образом, румынские) исследователи выработали общую концепцию развития материальной культуры конца эпохи бронзы — раннего железного века смежных лесостепных районов Запрутской Молдовы и Молдовы. А.И.Мелюкова предложила общую периодизацию памятников первой половины I тыс. до н.э. лесостепной Молдовы, согласно которой группа Сахарна являлась самой поздней и была отнесена к раннескифскому времени. Вопрос происхождения группы Сахарна тогда не мог быть решен, но ясно вырисовывалось, что на территории лесостепной Молдовы она не имела местных корней. В тот же период (середина 40-начало 60-х годов) на территории Запрутской Молдовы еще не были открыты синхронные Сахарне памятники (типа Козия) — это явилось объективным ограничением для А.И.Мелюковой в решении поставленных проблем. Предложенная А.И.Мелюковой хронологическая колонка памятников первой половины I тыс. до н.э. лесостепной Молдовы долгое время оставалась единственной и основной. Эта схема подверглась ревизии лишь в начале 90-х годов, но сама А.И.Мелюкова, фактически, осталась на своих прежних позициях.

Обзор I этапа исследований культуры Козия-Сахарна будет не полным, если не упомянуть основные достижения в изучении предскиф-ских памятников лесостепного Правобережного Поднепровья, с которыми эта культура оказалась определенным образом связана.

40-50-е годы ХХ в. ознаменовались открытием и широким изучением предскифского периода на Украине, где были выявлены новые белогрудовские, а также чернолесские и жабо-тинские памятники в лесостепном Днепровском Правобережье (Тереножкин 1952: 3-14; он же 1952а: 110-135; он же 1954: 94-110; он же 1954а: 71-73; он же 1957: 47-63; он же 1961; Покровсь-ка 1952: 43-64; она же 1953: 128-137; она же 1953а; Вязьмитина 1952: 59-62; Березанська, Тп"енко 1954: 119-132 и другие). Предскифский период был разделен на белогрудовский (Х-ко-нец IX вв. до н.э.) и чернолесский (VIII (конец

!Х)-начало VII вв. до н.э.) этапы, а жаботинские памятники (вторая половина VII-начало VI вв. до н.э.) связывались со скифами-пахарями Геродота. Тогда же А.И.Тереножкин выдвигает концепцию «непрерывной культурно-исторической преемственности» белогрудовских, чернолес-ских и жаботинских памятников (Тереножкин 1955: 76, 77). Он опровергает точку зрения Т.Су-лимирского об экспансии лужицких племен на восток, и полагает, что имело место взаимодействие «запада» и чернолесской культуры, что «с восточными материалами в Среднюю Европу проникали белогрудовские и чернолесские формы керамики с характерной орнаментацией» и целый ряд металлических изделий (Тере-ножкин 1957: 61-63).

В отношении богато орнаментированной посуды типа Сахарна А.И.Тереножкин акцентировал следующие моменты: ее «неожиданное появление в совершенно готовом виде» в лесостепной Молдове, а также более раннюю датировку белогрудовских и чернолесских памятников (где такая керамика известна) по сравнению с группой Сахарна. Соответственно, А.И.Тере-ножкин пришел к заключению о проникновении такой керамики с востока на запад, с Днепра за Днестр, что могло быть «связано с просачиванием восточных этнических элементов во «фракийскую» среду» (Тереножкин 1961: 215-217). Таким образом, формируется гипотеза о культурных влияниях, идущих с востока на запад — юго-запад южной лесостепи Днепро-Поднестро-вья. Далее, в 70-е годы, оформляется концепция о «мощном продвижении населения из Среднего Поднепровья и Побужья в область Поднестровья», в результате чего и была сформирована группа Сахарна (Ильинская 1975: 176, 177; Ильинская, Тереножкин 1983: 290-303).

Были и другие гипотезы и мнения наряду с «аккуратной» (нерешительной по А.И.Теренож-кину — Тереножкин 1961: 216) концепцией А.И.Мелюковой. Так, значимость гальштатских общностей Карпато-Поднестровья и роль фракийского компонента в формировании материальной культуры лесостепного Поднепровья поздней бронзы-раннего железа (особенно чер-нолесско-жаботинских памятников) подчеркивала в своих работах Е.Ф.Покровская (Покровсь-ка 1952: 43-64; она же 1953: 128-137; она же 1953а). В.Д.Рыбалова акцентировала роль и влияния лужицкой культуры и Центральной Европы в целом на украинскую лесостепь предскифского времени (Рыбалова 1961: 80-95; она 1961а: 9-25; она же 1966: 74-82).

В те же 40-50-е годы параллельно велись работы и на Среднем Днестре, где был выявлен круг памятников предскифского времени (Пассек 1950: 40-56; она же 1951: 51-63; Мелюкова 1953: 60-73; она же 1958: 12-37; Шов-копляс 1952: 5-10; он же 1954: 98-105; он же 1956: 29-37; Шовкопляс, Максимов 1952: 89108), а также в Буго-Днестровском междуречье

(Артамонов 1948: 177-181; он же 1949: 257-262; он же 1955: 100-117). При этом, к сожалению, кандидатская диссертация Г.И.Смирновой, в которой была представлена систематизация и анализ новых предскифских памятников Юго-Западной Подолии, на тот момент оказалась не опубликованной. Предскифские памятники Среднего Днестра (и Западной Подолии) были выделены ею в локальную группу, своеобразие которой было обусловлено промежуточным (и связующим) положением между одновременными памятниками лесостепной Молдовы и лесостепной Правобережной Украины (Смирнова 1954: 15).

Таким образом, уже в 40-50-е годы на уровне первоначального осмысления, обобщения и культурно-исторической интерпретации пред-скифских материалов лесостепи Правобереж-

ной Украины и Молдовы сложились две противоположные точки зрения о направленности культурных влияний и роли тех или иных культурных образований. Тогда же началась непрерывная публичная и печатная полемика, которая не прекращается и по сегодняшний день (Мелюкова 1979: 72-88; Ильинская, Тереножкин 1983: 290-303; Смирнова 1980: 121-143; она же 1983: 68-71; она же 1986: 23-25 и другие). Несмотря на то, что накапливается все больше объективных данных против гипотезы В.А.Ильинской и А.И.Тереножкина, она была возрождена недавно Л.И.Крушельницкой (Крушельниць-ка 1998: 179-200; Бандр1вський, Крушельниць-ка 1998: 203-207), и поэтому проблематика пред-скифского периода лесостепи Днепра-Днестра и в настоящее время сохраняет свой полемический характер.

II этап (70-е годы)

В полевых изысканиях памятников раннего железного века акцент в эти годы смещается в Запрутскую Молдову и Добруджу, где были выявлены и введены в научный оборот несколько раннегальштатских групп, синхронных и, как оказалось впоследствии, родственных группе Сахарна.

С 1962 г С.Моринц приступает к исследованиям городища Бабадаг в Добрудже, давшего название одноименной культуре. Важными и перспективными оказались стратиграфическое разделение материалов на три последовательных горизонта (I — XII-XI вв. до н.э.; II — X-IX вв. до н.э. и III — VIII-VII вв. до н.э.), а также выводы о том, что образование Бабадага связано с западными влияниями и совпадает с началом гальштатской эпохи (XII-XI вв. до н.э.) в Центральной Европе. Предложенная хронология подкреплялась и параллелями между гальштатской керамикой Бабадага и «Buckelkeramik» из слоя Троя VII в2. Анализируя гальштатские материалы лесостепной Молдовы, С.Моринц увидел влияния с запада и юга (из Добруджи), а керамика второй фазы Черного леса на Среднем Днепре, по его мнению, вообще маркировала самую северо-восточную точку культурного влияния раннего гальштата Румынии (Morintz 1964: 101-118). Таким образом, в дискуссию о направленности культурных влияний в лесостепи предскифского времени Северного Причерноморья начинают включаться и румынские исследователи, но на позициях, противоположных мнению А.И.Тереножкина.

Тогда же для раннего железного века Румынии была применена хронологическая система Мюллера-Карпе, подтвержденная и материалами Карпато-Подунавья. Ранний железный век Румынии, по мнению Е.Захарии и С.Моринца, соответствовал раннегальштатскому периоду и включал несколько этапов, а начало его было

отнесено к На А 1 — XII в. до н.э. (Zaharia, Morintz 1965: 451-462).

Во второй половине 60-х годов в исследованиях раннего гальштата Румынии произошло еще одно знаменательное событие — был раскопан памятник на острове Банулуй на Дунае, и выделена новая одноименная гальштатская группа Инсула Банулуй, датированная На А-В. Важным явилось сопоставление (по технике орнаментации и мотивам узора) богато украшенной керамики этой группы с гальштатскими памятниками Запрутской Молдовы (Стойкань-Брад) и Болгарии (Пшеничево) (Morintz, Roman 1969: 393-422). Исследователи предположили, что все сравниваемые гальштатские группы (Бабадаг, Инсула Банулуй, Пшеничево, Стойкань-Брад) образуют большой комплекс культур галь-штатских древностей в Балкано-Дунайской зоне, что явилось предпосылкой для выделения затем восточнобалканского круга памятников, которые обозначаются и как « орнаментированный гальштат».

Отмечу, что включение болгарских материалов в общий круг раннегальштатских памятников Балкано-Подунавья стало возможным лишь в конце 60-х годов, когда в Болгарии были выделены материалы раннего железного века.

Начало раннего железного века в Болгарии М.Чичикова отнесла к На А 1 (XII в. до н.э.), на основе специфической кухонной и столовой посуды она устанавливает связи Фракии с Троей (VII В 2) и культурой Бабадаг II в Добрудже (Чичикова 1968: 15-27; она же 1971: 81-92; она же 1972: 79-100). Проблема взаимосвязей Юго-Восточной Европы (прежде всего Болгарии) и Малой Азии в позднем бронзовом — раннем железном веках, которые хорошо прослеживаются на примере взаимодействия Фракии и Трои (VII В 2), более детально рассматривались Д.Димитровым (Димитров 1968: 1-15; он же 1971: 63-78).

Открытие новых гальштатских групп в Румынии и Болгарии, применение европейской хронологической системы для Балкано-Подунавья и сопоставление материалов раннего гальштата Юго-Восточной Европы с Троей (и возможность датировок через хронологию Трои VII В2), — все это имело принципиальное значение и в изучении культуры Козия-Сахарна.

Когда в начале 70-х годов А.Ласло ввел в научный оборот материалы раскопок поселения Козия в Запрутской Молдове, то приоритеты в аналогиях и взаимосвязях уже были оконтурены. А.Ласло, наметив круг памятников типа Козия, тем самым выделил еще один пласт раннего гальштата бассейнов Прута и Сирета, являющийся проявлением (так тогда считали С.Моринц и А.Ласло) культуры Бабадаг (Lasziö 1969: 319-326; он же 1972: 207-222).

Все последующие работы А.Ласло этого периода (наряду с полевыми исследованиями и составлением карт памятников) так или иначе касались проблематики раннего гальштата Румынии и, в первую очередь, Запрутской Молдовы (Lasziö 1975: 17-39; он же 1976: 57-75; он же 1976а: 89-98; он же 1977: 53-75; он же 1980: 181-187). А уточнение круга памятников типа Козия, проделанное А.Ласло, стало возможным благодаря составлению и изданию сводов памятников Запрутской Молдовы (Zaharia, Petrescu-Dîmbovita, Zaharia 1970), в том числе по уездам: Ботошань (Päunescu, Çadurschi, Chirica 1976), Яссы (Chirica, Tänäsachi 1985) и Васлуй (Coman 1980).

А.Ласло поддержал гипотезу С.Моринца о «гальштатизации Балкано-Подунавья» и существовании двух раннегальштатских комплексов с каннелированной и орнаментированной керамикой (Morintz 1971: 19-25; он же 1974: 897-906; он же 1977: 1465-1488; он же 1978). Происхождение группы Козия А.Ласло связывает с продвижением части населения из Подунавья в южную и центральную Запрутскую Молдову в период На В 1-2 (X-IX вв. до н.э.). Тем самым территория распространения культуры Корлэ-тэнь была сокращена, а она сама некоторое время сосуществовала с Козией (Lasziö 1976: 57-75; он же 1976а: 89-98). Важными явились и разработки А.Ласло относительно начала эпохи раннего железа в Карпато-Дунайском регионе (с На А — XII в. до н.э.), когда имеются доказательства местной добычи и обработки железа в период На В 1-2 (X-IX вв. до н.э.) (Lasziö 1975: 17-39; он же 1977: 53-75). В отношении материалов из Среднего Поднепровья А.Ласло отмечал, что чернолесская культура была подвержена влиянию памятников Инсула Ба-нулуй-Бабадаг не только в плане керамики, но и проникновения железа (Lasziö 1975: 38; он же 1980: 181-187).

Здесь же необходимо упомянуть и капитальный труд Б.Хенселя по хронологии памятников раннего гальштата Подунавья, в том числе

Запрутской Молдовы (Hänsei 1976). Б.Хенсель приходит к выводу о родственности групп Остров (Инсула Банулуй), Пшеничево, Бабадаг, Козия и объединяет их в восточнобалканский круг памятников X-IX вв. до н.э. Особо он останавливается на хронологии, детально разбирая датировки всех хроноиндикаторов для каждой из культур (Hänsei 1976: 122-164). Для группы Козия он принимает даты X-IX вв. до н.э., отделяет материалы могильника и поселения Стойкань от группы Козия, определяя границей между ними 800 г. до н.э., и выделяет четыре хронологические фазы XIII-VIII вв. до н.э. для Запрутской Молдовы в целом. Б.Хенсель полагает, что Козия — это не явление периферии Бабадага, а стилистически сложившаяся группа, местным предшественником которой могла выступать пракультура (Тэмэоань), синхронная Бабадагу I (Hänsei 1976: 134-140).

Сопоставляя материалы Румынии и Молдовы, Б.Хенсель пришел к заключению, что древности типа Сахарна находят аналогии как в группе Козия, так и Бабадаге II; он отмечает распространение специфической орнаментированной посуды вплоть до Днепра, первые проявления которой можно наблюдать в белогрудовской культуре. Б.Хенсель также считает, что предложенные А.И.Мелюковой датировки для Сахарны слишком завышены: «с точки зрения румынских находок начальная дата для культуры Сахарна должна быть намного раньше, чем принимает ее А.И.Мелюкова» (Hänsei 1976: 148-151).

Г.Коссак также связывает появление специфической орнаментированной посуды в Чернолесье с влиянием культур Инсула Банулуй-Баба-даг II-Козия-Сахарна. Он подчеркивает, что молдавские памятники для Чернолесья привносят западный круг аналогий (Kossack 1980: 109-141).

Таким образом, помимо уже имеющейся дискуссии о направлении культурных влияний в пред-скифское время в междуречье Днепра-Днестра добавился и существенный (в несколько столетий) разрыв в датировках предскифских комплексов этого региона отечественными и зарубежными исследователями. Этот разрыв был значительно уменьшен лишь в середине 80-х — 90-е годы, но отдельные отечественные ученые все же придерживаются завышенных дат.

В 70-е годы в Днестро-Прутском междуречье полевые исследования памятников типа Сахарна практически не проводились. Здесь можно упомянуть лишь обследование поселения и могильника в окрестностях с.Матеуць (Ла-пушнян 1969: 128-133), попутные доследования древностей типа Сахарна при раскопках древнерусского селища Хлижень V (Глинжены ) (Мелюкова 1980: 77) и разведочные раскопки А.И.Мелюковой поселений Сахарна I и Цахнэ-уць (Мелюкова 1981: 392; она же 1982: 3-12).

Тогда же был опубликован и свод памятников группы Сахарна, но в составленной карте присутствует ряд неточностей и недоработок.

Это повлекло и другие неверные представления в изучении этих древностей, например, о сугубой обособленности памятников типа Сахарна и ограниченной, компактно занимаемой ими территории (подробнее — Приложение I). В целом, на этом этапе основное внимание в изучении памятников типа Сахарна было сосредоточено на вопросах хронологии и происхождения.

В начале 70-х годов, в русле предложений А.И.Тереножкина, который синхронизировал и несколько удревнил известные в Северном Причерноморье лесостепные и степные культуры эпохи поздней бронзы-раннего железа и соотнес их с центральноевропейскими хронологическими системами (Тереножкин 1965: 63-86), А.И.Мелюкова пересматривает датировки основных культурных групп лесостепной Молдовы конца II — первой половины I тыс. до н.э., при этом ранее предложенная ею культурная колонка остается (Мелюкова 1972: 57-72).

Опираясь на аналогии в Чернолесье II, она предлагает более низкие даты для Сахарны: вторая половина VIII-начало VI вв. до н.э. (с более ранним появлением этих памятников еще в конце IX в. до н.э.). Достижения в изучении раннего гальштата Балкано-Подунавья позволили А.И.Мелюковой сопоставить группу Сахарна с комплексами Инсула Банулуй-Бабадаг, и связать ее появление с прямым проникновением в Днестро-Прутское междуречье одной из волн южнофракийского населения. Отмечая, что памятники типа Сахарна и типа Шолдэнешть располагались на одной и той же территории, но взаимовлияний в материальной культуре не наблюдается, А.И.Мелюкова приходит к выводу, что они сосуществовали непродолжительный период, а затухание и прекращение жизни на поселениях Сахарна связано с приходом шол-дэнэштского населения.

Впоследствии у А.И.Мелюковой оформляется гипотеза, согласно которой в X-VI вв. до н э. в Днестро-Прутское междуречье проникло не менее трех волн фракийского населения из разных районов Балкано-Дунайской и Карпато-Ду-найской областей, с которыми она и связывала появление культур Кишинэу, Шолдэнешть и Сахарна. Своеобразие памятников типа Сахарна она объясняла гальштатскими влияниями, шедшими с юга Подунавья и определившими генезис этой группы (Мелюкова 1975: 54-68).

В своем капитальном труде, посвященном роли и вкладу фракийского компонента в культуры предскифского и скифского времени Северного Причерноморья, А.И.Мелюкова убедительно доказала не местный характер чернолес-ско-жаботинской лощеной посуды и ее орнаментации (Мелюкова 1979). Она уточнила, что памятники типа Сахарна наиболее близки группе Козия, но датировка последней (X-IX вв. до н.э.) занижена и необходимо использовать хронологию Сахарны, полученную через синхронизацию с Чернолесьем II (Мелюкова 1979: 21-31; она же

1982: 11, 12). Саму группу Сахарна А.И.Мелюкова не считает возможным датировать ранее конца IX в. до н.э., а основной период ее бытования приходится на VIII-начало VII вв. до н.э. (Мелюкова 1979: 21-31). При этом, по материалам, соотносимым с ранним слоем Бабадага, она разделила древности типа Сахарна на две хронологические группы, выделив ранние памятники первой половины VIII в. до н.э. (Мелюкова 1982: 12).

Давая в целом высокую оценку монографии А.И.Мелюковой, А.Вульпе в своей рецензии подверг сильнейшей критике ту часть ее книги, в которой рассматривались вопросы датировок и, особенно, тенденцию высоких датировок галь-штатских находок. Он отметил, что после попытки привести в соответствие хронологию севе-ропонтийского гальштата со среднеевропейской, остается разрыв почти в 100 лет (в большинстве случаев даже еще больше) между датами, принятыми в румынской и советской школах. Этот момент, по его мнению, принципиально важен, так как последовательность различных культурных ступеней в северопонтийской зоне в конце II-первой половине I тыс. до н.э. еще в высшей степени зависит от периодизации Юго-Восточной Европы в целом (Vulpe 1981: 404-406).

В русле общей концепции А.И.Мелюковой культурно-исторического развития первой половины I тыс. до н.э. лесостепной Молдовы была выполнена и работа В.Л.Лапушняна, посвященная фракийскому гальштату. Он пытался обосновать предложенную А.И.Мелюковой генетическую преемственность между культурами Кишинэу и Шолдэнешть (через выделенную им раннегетскую культуру), при этом культуры Сахарна и Шолдэнешть развивались, по его мнению, на одной и той же территории (Ла-пушнян 1979).

В 70-е годы уточнялась и удревнялась хронология «восточных привязок» группы Сахарна — чернолесских и жаботинских комплексов лесостепного Среднего Поднепровья. Так, верхняя хронологическая граница Чернолесья II удрев-нилась до конца VIII в. до н.э. (Ильинская 1973: 3-23; она же 1975: 70), а затем, после синхронизации А.И.Тереножкиным второй ступени Чернолесья с черногоровским этапом (900-750 гг. до н.э.), она «укоротилась» еще на 50 лет. В абсолютных датах, опираясь на синхронизацию Сахарны с Чернолесьем II, А.И.Тереножкин и для этих культур предложил также время их бытования в пределах IX-первой половины VIII вв. до н.э. (Тереножкин 1976: 206-210).

Верхнюю хронологическую границу группы Сахарна тогда же пересмотрела и удревнила (не позже начала VII в. до н.э.) Г.И.Смирнова, опираясь на сходство основных признаков погребальной обрядности Сахарны и чернолесских курганов у с.Мервинцы в Южной Подолии (Смирнова 1977: 94-107). В последующих работах,

рассматривая позднечернолесские памятники Среднего Днестра на широком фоне культур восточнобалканского круга, она присоединилась к одному из существующих мнений о значительной роли Сахарны в формировании чернолес-ско-жаботинских памятников украинской лесостепи, обосновав тезис об этапности южнофракийских влияний, понизив верхнюю хронологическую границу Сахарны до середины-второй половины VIII в. до н.э. (Смирнова 1980: 121143; она же 1983: 60-71; она же 1984: 43-60; она же 1989: 19-32).

В конце 70-х годов возник еще один спорный вопрос в изучении группы Сахарна, связанный с разными точками зрения на формирование ее погребального обряда (Доманский, Щукин 1983: 271-274), который мог являться собственно сахарнянским (Мелюкова 1979: 87) или белогрудовско-чернолесским (Смирнова 1982: 51, 52; она же 1984: 56, 57). Решение этого вопроса осложнялось тем обстоятельством, что до

недавнего времени (90-х годов) отсутствовали вообще какие-либо данные по обряду погребения родственного Сахарне восточнобалканского круга памятников. Последнее, кстати, явилось одним из основных аргументов Л.И.Кру-шельницкой, которая возродила гипотезу о восточном происхождении группы Сахарна (Бандрiвський, Крушельницька 1998: 203-205).

Завершая обзор второго этапа в исследованиях культуры Козия-Сахарна отмечу, что дискуссия о направленности культурных влияний (и связанный с ней вопрос происхождения этой культуры) сохранилась, а стороны привели дополнительные аргументы в поддержку своих концепций. Хронология культуры была в целом удревнена, но появился разрыв в 100150 лет в датировках предскифских памятников отечественными и зарубежными исследователями. Дискуссионный характер приобрел вопрос формирования погребального обряда этой культуры.

III этап (середина 80-середина 90-х годов)

Этот период характеризуется выходом обобщающих концептуальных работ по раннему гальштату Добруджи, Запрутской Молдовы и Днестро-Прутского междуречья, а также широкомасштабными полевыми исследованиями памятников типа Сахарна, благодаря которым были получены принципиально новые археологические источники.

Результаты своих многолетних исследований по раннему и среднему гальштату Запрутской Молдовы А.Ласло обобщил в докторской диссертации (Lasziö 1985; он же 1989: 111-129), основные положения которой более детально были развернуты в его последующих докладах, статьях и монографии (Lasziö 1986: 65-91; он же 1986а: 1-12; он же 1989а: 266, 267; он же 1991: 143, 144; он же 1992: 122, 208-226; он же 1994; он же 1995: 87-102; он же 1997: 67-84 и других). Он предлагает уточненную хронологическую колонку XII-VII вв. до н.э. для Запрутской Молдовы, согласно которой группы Грэни-чешть (Грэничешты) и Корлэтэнь ( Корлатени) относятся к раннегальштатскому комплексу с кан-нелированной керамикой; Тэмэоань и Козия — к раннегальштатскому комплексу с прочерченной и штампованной посудой; а культуры Баса-рабь, Стойкань и Трестиана были отнесены к среднему гальштату. Уточняя место памятников типа Козия в системе орнаментированного гальштата Балкано-Понто-Дунайского региона, он выделяет как общие для всех групп (Пшениче-во-Бабадаг-Инсула Банулуй-Козия) керамические формы, типы и орнаментальные мотивы, так и специальные, встречающиеся только в одной или нескольких культурах. Выявленные взаимосвязи, по мнению А.Ласло, доказывают тесное родство этих четырех культурных групп и бытование их в X-IX вв. до н.э.

А.Ласло предлагает и Сахарну датировать X-IX вв. до н.э., что приводит к признанию частичной синхронности групп Кишинэу и Сахарна, «границей» между которыми могла быть долина Реута. Рассматривая влияние гальштатских культурных групп со штампованной керамикой Балкано-Подунавья на лесостепные культуры Днепровского Правобережья, он предложил «укоротить» почти на столетие (до рубежа IX-VIII вв. до н.э.) финальную фазу Чернолесья.

Анализируя связи между Восточно-Карпатским бассейном и степными и лесостепными зонами Северо-Западного Причерноморья, А.Ласло отмечает, что с переходом к эпохе железа (XII-IX вв. до н.э.) возобновляются западные и южные этнокультурные течения, когда элементы карпато-балкано-дунайского фракийского мира доходят вплоть до правого берега Днепра, а восточные компоненты в Кар-пато-Дунайском регионе менее интенсивны. В VIII-VII (или даже IX-VIII) вв. до н.э. ситуация меняется, некоторые восточные элементы, представленные фрако-киммерийским горизонтом, распространяются вплоть до Центральной Европы (Laszlo 1986а: 1-12).

Предложенную А .Ласло для Запрутской Молдовы колонку гальштатских культур XII-VII вв. до н.э. поддержали М.Петреску-Дымбовица (Petrescu-Dîmbovita 1988: 175-189) и С.Моринц (Morintz 1987: 39-71). С.Моринц, помимо подробной характеристики эпонимного памятника Бабадаг, развил и выдвинутые им ранее идеи по проблематике раннего гальштата Балкано-По-дунавья. По его мнению, группа Сахарна имеет гибридный характер, где соединены элементы культуры Бабадаг II и Козии, поэтому она сформировалась «путем проникновения этих двух культур в ареал культуры с каннелированной

керамикой типа Кишинев». Он также высказал ряд критических замечаний в адрес А.И.Мелюковой относительно завышения датировок Сахарны. Он считает, что культура Бабадаг II прямо или косвенно через группу Сахарна влияла на культуру Черный Лес лесостепной Украины. Все это было подтверждено С.Моринцем и в последующих докладах (Morintz 1989: 262-265; он же 1990: 134, 135).

С 80-х годов в румынской историографии появилась тенденция к значительному омоложению раннегальштатских памятников Балкано-Подунавья, когда, в частности, группы орнаментированного гальштата (и Козия в том числе) предлагается датировать IX-VIII вв. до н.э. (Vasiliev 1983: 33-57; он же 1988: 83-102; Gumä 1983: 65-138). Такое омоложение как будто согласуется с завышенными датировками А.И.Мелюковой для Сахарны, но аргументы, на которых оно основано, оказались столь шаткими, что среди специалистов фактически отсутствуют его сторонники. Примечательно, что и М.Гумэ отошел на более реальные позиции в плане хронологии раннего гальштата Балкано-Подунавья (Gumä 1995: 99-137).

Широкомасштабные исследования памятников типа Сахарна в Днестро-Прутском междуречье в эти годы были предварены важными хронологическими разработками, которые повлекли, в том числе, и частичную ревизию предложенной А.И.Мелюковой хронологической колонки первой половины I тыс. до н.э. для лесостепной Молдовы.

К пересмотру старых дат позднего Чернолесья и Сахарны обратилась Г.И.Смирнова, основывая свои положения на хронологических привязках в среднеевропейских, балканских и эгейских комплексах (Смирнова 1985: 33-53). Группу Сахарна (и Чернолесье II) она датирует концом Х-первой половиной VIII вв. до н.э. с оговоркой, что верхняя хронологическая граница может определяться рубежом IX-VIII вв. до н.э. Такая ранняя датировка для Сахарны полностью подтвердилась и материалами Сахарнян-ского могильника I (Цыглэу), введенными в начале 90-х годов в научный оборот ( Кашуба, Голь -цева 1987: 67; они же 1991: 197-209).

Углубленное изучение культуры каннелиро-ванного гальштата Кишинэу-Корлэтэнь Днест-ровско-Сиретского междуречья подтвердило ее происхождение от белегишского круга памятников Подунавья и датировку концом XII-X вв. до н.э. (Смирнова 1990: 20-33; Левицкий 1990: 19, 20; он же 1994: 140-148).

Особенно важной явилась дата финала культуры Кишинэу-Корлэтэнь ( конец Х в. до н.э.), что убедительно доказывает отсутствие хронологического стыка между кишинэу-корлэтэнскими и басарабь-шолдэнештскими памятниками лесостепной Молдовы (Смирнова 1991: 147; Левицкий, Демченко 1991: 147-149; Levitchi 1992: 119121). Соответственно, предложенная (и отстаи-

ваемая) А .И .Мелюковой и поддержанная В.Л.Лапушняном (Мелюкова 1989: 19; Лапушнян 1979: 4-26, 121-132) непрерывная генетическая линия развития Кишинэу-Шолдэнешть не имеет под собой почвы. В лесостепной Молдове культура Кишинэу-Корлэтэнь и группа Сахарна сосуществовали в конце Х в. до н.э.

Пересмотр колонки А.И.Мелюковой для гальштата Днестро-Прутского междуречья был продолжен О.Г.Левицким, который выделил еще одну раннегальштатскую группу конца XII-X вв. до н.э. с прочерченной и пролощенной керамикой и назвал ее Холеркань-Ханск (Левицкий 1990а: 6-8). Позже оформляется представление (кстати, не поддержанное А.Ласло — Laszlö 1996: 232-234) о раннегальштатском горизонте Тэмэоань-Холеркань-Балта, протянувшимся узкой полосой (в северо-восточном направлении) от Нижнего Подунавья до пограничья степи-лесостепи Буго-Днестровского междуречья (Levitchi 1992: 120; он же 1994а: 219-256; он же 1994б: 167-173). Исторические судьбы группы Холеркань-Ханск связываются с ее вкладом в формирование Сахарны, когда она выступает в качестве местного субстрата последней (Levitchi 1992: 120; он же 1994а: 231-233; Кашуба 1992: 35, 36). Аналогичная ситуация прослеживается в Пруто-Сиретском междуречье, где группа Тэ-мэоань выступает в качестве « пракультуры» для Козии (Laszlö 1986: 65-94).

В изучении собственно памятников типа Сахарна в этот период наблюдаются значительные успехи не только в полевых исследованиях, но и вопросах интерпретации полученных материалов.

Необходимо отметить мои раскопки 198687 гг. на поселении Матеуць-Ла башнэ, где получены свидетельства местной выработки железа (Кашуба 1989: 59, 60; подробнее — Приложение 3.3). Поселение Алчедар III, которое на сегодняшний день является самым масштабно раскопанным памятником группы Сахарна, дало важные данные не только для характеристики материальной культуры (типы жилых и хозяйственных сооружений, например), но и новые значимые комплексы, показывающие вклад Сахарны в развитие культуры Басарабь-Шолдэ-нешть (подробнее — Приложение 3.4). Погребения могильников Пояна и Климэуций Жос (Нижние Климауцы) подтвердили наличие в Са-харне грунтовых захоронений (Кашуба 1990: 107-111; Levinschi, Borziak 1990: 50-54; подробнее — Приложения 2.4 и 2.5).

Принципиально новые и яркие материалы были получены при исследовании памятника Хлижень II-Ла Шанц, который в IX-VIII вв. до н.э. являлся сахарнянским культовым центром, где в отправляемых ритуалах принимала участие какая-то часть насельников чернолесской культуры Среднего Днестра (Гольцева, Кашуба 1991: 150, 151; они же 1994: 165-168; они же 1995: 731; Kasuba 1996: 394-397; она же 1998а: 84-95).

На памятнике Хлижень II-Ла Шанц были получены и другие важные источники — смешанные сахарнянско-шолдэнештские комплексы сере-дины-второй половины VIII в. до н.э., подтверждающие, что верхняя дата группы Сахарна одновременно фиксирует время появления в лесостепной Молдове культуры Басарабь-Шолдэ-нешть, что приходится на первую половину-середину VIII в. до н.э. (Гольцева, Кашуба 1995: 36, 37; Kasuba 1996: 394-397; она же 1998а: 84-95).

Все вышеизложенное убеждает, что необходима дальнейшая ревизия культурно-хронологической колонки для лесостепной Молдовы первой половины I тыс. до н.э., предложенной А.И.Мелюковой, где генетически дискретная линия развития может быть выстроена не от культуры Кишинэу-Корлэтэнь (по А.И.Мелюко-вой), а от группы Сахарна (восточный вариант культуры Козия-Сахарна), и в этом направлении уже сделаны определенные шаги (Кашуба, Ха-хеу, Левицкий 1999: 120-127; они же 2000).

Обзор полувековой истории исследований

культуры Козия-Сахарна показывает дискуссионный характер вопросов, связанных с ее изучением: происхождение (восточное или юго-западное), формирование погребального обряда (собственно сахарнянский или под воздействием чернолесской культуры), датировка (конец Х-первая половина VIII вв. до н.э. или конец IX-первая половина VII вв. до н.э.), судьбы (участие или неучастие в сложении чернолесско-жа-ботинских древностей Правобережья Днепра). При этом сами памятники типа Козия и типа Сахарна рассматривались только как родственные группы, а не составляющие единую культуру Козия-Сахарна.

Таким образом, до сих пор отсутствует убедительная концепция относительно культуры Козия-Сахарна и, соответственно, культурно-исторического развития лесостепного Днестро-Сиретского междуречья в Х-VIII вв. до н.э., которая в той или иной степени может стать общепринятой. Решение имеющихся проблем, поэтому, приобретает особую актуальность.

Глава II. Общая характеристика культуры 2.1. Ареал и топография памятников

Памятники культуры Козия-Сахарна занимают лесостепную часть Днестро-Сиретского междуречья с преимущественными концентрациями по двум «ветвям»: восточной — группа Сахарна Днестро-Прутского междуречья (бассейны среднего течения Днестра и Реута) и западной — группа Козия Пруто-Сиретского междуречья (бассейны рек Бырлад, Бахлуй и Жижия). Они отделены такими естественными границами как р.Днестр — на востоке, р.Сирет — на западе и пограничные районы между ландшафтными зонами степи и лесостепи — на юге (рис. III).

В плане геоморфологического районирования местонахождения восточного варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна сконцентрированы на меридионально расположенной Приднестровской возвышенности с абсолютными высотами 250-347 м, которая сильно и глубоко расчленена долинно-балочной сетью (Рымбу 1982: 10). Памятники западного варианта Козия, преимущественно, концентрируются в северной части Центрального молдавского плато (Lasziö 1989: 123). Для памятников варианта Сахарна можно уточнить и природно-географические районы — это территория Сорокской и Днест-ровско-Реутской лесостепных возвышенностей, характеризующихся высокой степенью расчлененности рельефа, когда на водораздельные пространства приходится до 12% площади. Территория изрезана густой сетью малых рек — маловодных притоков Днестра и Реута. Естественная растительность в настоящее время занимает 10-12% площади и представлена гра-бово-дубовыми и дубовыми массивами. Состав

почв пестрый: Сорокская и Днестровско-Реутс-кая возвышенности входят в Северо-Молдавс-кую лесостепную почвенную провинцию с преобладанием типичных и выщелоченных черноземов на низких водоразделах и низких частях склонов, а также небольшой площадью (до 10%) серых лесных почв на высоких водоразделах (Рымбу 1982: 12, 104-107, 110-112).

Экологическая обстановка раннегальштатского периода лесостепной зоны междуречья Днестра-Сирета может рассматриваться в контексте глобальных природных условий голоцена Евразии. Комплексные исследования природных условий (применение палеоландшафт-ного метода в сопоставлении с теориями П.П.Предтеченского и А.В.Шнитникова о цикличности изменений природных процессов, а также теорией Л.Н.Гумилева о поочередном увлажнении аридной и гумидной зон) позволили О.А.Гавриленко прийти к выводу, что на рубеже II-I тыс. до н.э. произошло некоторое похолодание климата, а климат I тыс. до н.э., в целом, был холоднее и влажнее современного. Эти явления повлекли распространение смешанных хвойно-лиственных лесов и появление в лесостепи северного оленя. Колебания климата привели и к возрастанию количества поселений раннего железного века на берегах рек и водоразделах, как местах с хорошо увлажненными почвами, которые наиболее пригодны для выращивания сельскохозяйственных культур (Гав -риленко 1996: 306-311).

Меньшая континентальность климата с более постоянным водным режимом и повышен-

ной влажностью в лесостепи I тыс. до н.э. в том числе в южных и центральных областях румынской Молдовы подтверждается анализом фау-нистических остатков на поселении Козия, где были представлены олень и бурый медведь (Цав^о 1989: 114; он же 1994: 37, 38).

Границы ареалов групп Козия и Сахарна

рассматривались румынскими и отечественными исследователями раздельно, без связи друг с другом. Раздельное исследование памятников (в лесостепной части междуречья Днестра-Прута и лесостепной румынской Молдове, а также несколько запоздалое открытие последних) повлекло мнение об ограниченности и компактно-

Рис III. Карта памятников раннегальштатской культуры Козия-Сахарна.

А — поселения, известные по разведкам; Б — раскопанные поселения; В — курганные могильники, известные по разведкам; Г — раскопанные курганные могильники; Д — грунтовые могильники; Е — раскопанные курганно-грунтовые могильники; Ж — случайные находки; З — клады.

сти занимаемой Сахарной территории, концентрации ее местонахождений в Резинском и Шол-дэнештском районах Республики Молдова, а также отсутствию промежуточных памятников между Козией и Сахарной.

Вследствие этого известные местонахождения обозначались как «памятники типа Сахар-на-Солончены», «группа Козия», «группа памятников типа Сахарна-Солончены», но только не «культура Козия» или «культура Сахарна» (Мелюкова 1958: 76-90, 100, 101; она же 1972: 6670; она же 1979: 30-32, 66-68, 84, 87; она же 1982: 3-12; она же 1989: 20-23; Лапушнян, Ни-кулицэ, Романовская 1974: 8). Подчеркивалось, что западнее Реута не существует ни одного памятника типа Сахарна-Солончены, а северная граница этой группы намечалась где-то южнее г.Сорока (Мелюкова 1979: 31, 32). Долина Реу-та, при этом, рассматривалась в качестве границы между культурами Кишинэу-Корлэтэнь и Сахарной, сосуществующими во второй половине Х в. до н.э. на соседних территориях. А.Лас-ло отмечал, что появление группы Сахарна не потревожило ареал кишинэу-корлэтэнских памятников (Laszlö 1986а: 8, 9).

Отмеченные суждения были полностью отражены в своде памятников типа Сахарна, опубликованном в 1974 г. (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 5-32), в том числе с картой 22 поселений и 7 могильников (подробнее — Приложение I).

На сегодняшний день представления об ареале культуры Козия-Сахарна должны существенно измениться. Этому способствуют пересмотр сведений о разведках 50-60-х годов и данные новых разведок в северных и центральных районах Республики Молдова (Приложение I), а также широкое привлечение румынских источников. Из последних отмечу своды археологических местонахождений Молдовы и памятников Ясского и Ботошанского уездов (Zaharia, Petrescu-Dîmbovita, Zaharia 1970; Chirica, Tänäsachi 1985; Päunescu, Çadurschi, Chirica 1976); свод исследованных памятников Румынии (Situri arheologice 1996); хроники археологических исследований ^romca 1994; Cronica 1995), а также своды археологических раскопок середины 90-х годов (Cercetäri arheologice 1995; Cercetäri arheologice 1997). Отмечу здесь же и разработки А.Ласло по уточнению ареала группы Козия (Laszlö 1976: 58, fig.I; он же 1989: 115, harta; он же 1994: 168-184, harta 2, 3).

Вышеизложенное позволяет считать всю лесостепную часть Днестро-Сиретского междуречья территорией распространения культуры Козия-Сахарна (рис. III), несмотря на то, что еще в течение всего Х в. до н.э. этот регион оставался густо заселенным племенами культуры Кишинэу-Корлэтэнь (Laszlö 1989: 115; он же 1994: 105-141, harta 2; Левицкий 1990: 2, 8, 9; он же 1994: 51-53, fig. 1, 2).

Во второй половине-конце Х в. до н.э. миг-

рирующее из Среднего и, отчасти, Нижнего Подунавья население культуры Козия-Сахарна вынуждено было в лесостепь Днестро-Сиретского междуречья пройти двумя потоками. Поэтому, в лесостепной части междуречья Днестра-Реу-та закрепилась восточная «ветвь» мигрантов, тем самым сложилась группа Сахарна, а в лесостепных районах бассейнов Бырлада и Жи-жии обосновалась западная «ветвь» мигрантов, положив начало группе Козия (рис.1; III).

Таким образом, население культуры Козия-Сахарна вторглось уже в ареал культуры Киши-нэу-Корлэтэнь, которая к концу Х в. до н.э. прекращает свое существование. Так, в Запрутской Молдове А.Ласло отмечает семь пунктов типа Козия, расположенных в ареале культуры Киши-нэу-Корлэтэнь (László 1989: 115, harta; он же 1994: harta 2, 3), а О.Левицкий — десять местонахождений западнее Реута с керамикой типа Сахарна (Levitki 1994: 254, fig.77; он же 1994б: 178-183, fig.6). Поэтому, можно уверенно констатировать, что вся территория лесостепной части междуречья Днестра-Сирета являлась ареалом культуры Козия-Сахарна с двумя областями концентрации памятников: в междуречье Днестр-Реут и бассейнах рек Бырлад и Жижия (рис. III).

Необходимо также уточнить следующее. В Запрутской Молдове к памятникам типа Козия я отношу лишь те местонахождения, которые обоснованно отделил и интерпретировал А.Ласло (László 1969: 319-326; он же 1989: 111-129). В литературе существует несколько названий группы Козия, которые отражают «поэтапность» причисления к ней тех или иных памятников: «Козия-Брад», «Стойкань-Козия», «Козия-По-креака», «Стойкань-Брад». Разработки Б.Хен-селя и А.Ласло, вопреки мнению М.Петреску-Дымбовицы (Petrescu-Dímbovita 1953а: 132-144; он же 1953б: 157-212; он же 1960: 161), позволяют в румынской Молдове выделить отдельную группу Стойкань среднего гальштата, которая хронологически следует за Козией (Hänsel 1976: 134-140; László 1985: 15, 16). Поэтому, я также материалы типа Стойкань к группе Козия не причисляю.

Обращаясь к другим категориям памятников, каковыми являются клады и случайные находки, отмечу следующее. Среди известных в Дне-стро-Сиретском междуречье кладов и случайных находок эпохи раннего гальштата с культурой Козия-Сахарна достоверно синхронизируется только клад Бырлад, датирующийся На В 2 (Petrescu-Dímbovita 1958: 59-67; он же 1977: 25, 26, 32), и случайная находка железного топора с крылышками в окрестностях с.Плеша (Dragomir 1972: 29, 31; László 1994: 151). Рассматривая ситуацию, сложившуюся с кладом Рэфэила, необходимо упомянуть, что М.Петрес-ку-Дымбовица предложил датировать его исключительно На В 2 и синхронизировать с группой Стойкань-Брад (т.е. Козия) (Petra scu-

Dimbovita 1977: 32). Детально проанализировав составляющие клад Рэфэила (Рафаила) предметы, О.Левицкий вслед за А.Ласло склонен датировать его временем На А 2 — В 1 и синхронизировать с культурой Кишинэу-Корлэтэнь (Lasziö 1976a: 89; Levitki 1994: 73, 74). Соглашаясь с А.Ласло и О.Левицким, я также не синхронизирую клад Рэфэила с культурой Козия-Сахарна. При этом можно отметить, что острота спора (синхронизация этого клада с Киши-нэу-Корлэтэнь или Козией-Сахарной) снимается в связи с удревнением нижней хронологической границы Козии-Сахарны до второй половины Х в. до н.э. (середина На В 1)

Что касается восточного варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна (Днестро-Прутское междуречье), то все известные на этой территории раннегальштатские клады и случайные находки бронзовых изделий О.Левицкий уверенно синхронизировал с культурой Кишинэу-Кор-лэтэнь (Левицкий 1993: 54-82; он же 1994: 117138). Не оспаривая убедительные доводы О.Левицкого замечу, что две случайные находки кельтов были обнаружены непосредственно в ареале группы Сахарна — окрестностях сс.Требу-жень (Требужены) и Матеуць (Левицкий 1993: 77, рис.1). Это обстоятельство и более поздние хронологические параллели самим кельтам (глава 3.2) позволяют соотносить их с культурой Козия-Сахарна.

На момент написания настоящей работы к культуре Козия-Сахарна относятся 124 памятника: 111 поселений (в том числе 1 городище), 9 могильников, клад и 3 случайные находки (рис. III). Количество памятников в восточной части ареала этой культуры в 1,5 раза превышает число таковых в западной части, а могильники известны исключительно в Днестро-Реут-ском междуречье. Неравномерность расположения поселений и могильников культуры Ко-зия-Сахарна в пределах ее ареала является не столько результатом неравномерных археологических обследований указанного региона, а следствием сложившейся во второй половине-конце Х в. до н.э. в южной зоне Среднего Днестра культурно-исторической ситуации (подробнее — глава V).

Уточняя ареал культуры Козия-Сахарна, подчеркну, что р.Сирет фиксирует западную границу, р.Днестр — восточную, самыми южными памятниками являются Хородка (Городка) I и II, Стольничень (Стольничены) (в Днестро-Прутском междуречье), а также Плеша, Быр-лад, Виишоара и Рэкэтэу де Жос (в Запрутской Молдове) (рис. III). Относительно северной границы, вопреки мнению А.И.Мелюковой, что она проходила южнее г.Сороки в Днестро-Прутском междуречье (Мелюкова 1979: 31, 32), считаю, что эта граница не может быть четко фиксированной.

В раннегальштатское время в лесостепную часть бассейнов Днестра-Прута прибывало на-

селение различных культур из южного предстепья Днестро-Сиретского междуречья. Поэтому в северных районах Республики Молдова имеется ряд памятников с убывающим (по мере продвижения вверх по Днестру) удельным весом типично сахарнянской посуды и возрастающим удельным весом четко атрибутированной позднечернолесской керамики. Выделение северных памятников собственно культуры Козия-Сахарна будет возможно только после уточнения культурной атрибуции поселений северных районов Молдовы бассейна Днестра (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 10, 24, рис. 6) и, в первую очередь, микрорайона фонда « Рудь-Мэ-тониум» (Crónica 1995: 101, 102; Sava et col. 1995: 281-357). На сегодняшний день самыми северными памятниками культуры Козия-Са-харна являются поселения Ходороуць (Ходо-роуцы) I, Тринка, Главан V и Петрушань (Пет-рушаны) I в Днестро-Прутском междуречье, а также Ришка, Стынчешть и Албешть — в Пру-то-Сиретском (рис. III).

Вышеизложенное позволяет считать, что северная граница ареала культуры Козия-Са-харна четко не фиксируется и предположительно может проходить по р.Днестр в его среднем течении (рис. III).

Особенности расположения памятников культуры Козия-Сахарна дают следующую картину. Специфика рельефа Днестро-Реутской возвышенности, и Приднестровской возвышенности в целом — для восточной части ареала, а также и Центрально-Молдавского плато — для западной части, сказались на характере мест обитания культуры. Эта специфика характеризуется высокой степенью расчлененности рельефа, а также значительной и густой сетью малых рек с глубокими и узкими долинами.

Памятники культуры Козия-Сахарна характеризуются как высоко и средне расположенные, так и преимущественно тяготеющие к воде. Высоко расположенные памятники преобладают и составляют 70,4% (из 71 памятника с определяемой топографией), они находятся на высоких плато, мысах, коренных берегах речек и оврагов, возвышенных берегах долин. Среди них местонахождения на мысах составляют 36%. К средне расположенным (29,6%) относятся памятники, находящиеся на пологих склонах долин, лощин и балок. Особенности топографии могильников культуры составляет их расположение исключительно на высоких плато и мысах.

Судя по топографии памятников, племена культуры Козия-Сахарна при выборе мест обитания руководствовались не только факторами, необходимыми для жизнеобеспечения (наличие водных источников, пастбищ и участков, пригодных для земледелия), но немаловажное значение имел и оборонительный фактор, продиктованный соображениями наибольшей безопасности. Предпочтение отдается высоким, относительно труднодоступным, естественно

укрепленным местам. Племена культуры Козия-Сахарна активно использовали рельеф местности, следуя принципу «естественной безопасности». Последний характеризует в целом гальштатские культуры с резной и штампованной керамикой Балкано-Подунавья, к которым относится и культура Козия-Сахарна. Племенами этих культур (Пшеничево II-Инсула Банулуй-Бабадаг II) заселялись, преимущественно, трудно доступные, естественно укрепленные места (Hänsel 1976: 122-164; Morintz 1987: 3971; Gumä 1995: 114, 115). Но не только следование принципу «естественной безопасности» определило топографию памятников культуры Козия-Сахарна.

Наблюдения С.С.Березанской над поселениями различных периодов Северного Причерноморья, в том числе эпохи бронзы, показали, что не всегда топография поселений является одной из характерных черт той или иной отдельно взятой культуры. Она отмечает, что топографические условия поселений в значительной степени подчинены более общим условиям исторического развития, далеко выходящим за рамки сложения и развития какой-либо одной археологической культуры (Березанская 1982: 99). Я.Хохоровски, анализируя возникновение в период На В (На В 2) укрепленных гавских и киятицких поселений в восточной части Карпатской котловины, приходит к выводу, что они связаны с ломкой общественно-культурных и поселенческих структур, экономическим упадком, обусловленным экспансией восточноевропейских кочевников (Chochorowski 1993: 267-272). Непосредственным же стимулом строительства оборонительных сооружений, как отмечает Я.Хо-хоровски, была опасность «общего исторического» плана, не связанная непосредственно с общественно-исторической обстановкой развития одной культуры, а также преобладание оборонительной стратегии, направленной на защиту своих владений (Хохоровски 1996: 216-219).

У переселившихся в лесостепное междуречье Днестра-Сирета племен культуры Козия-Сахарна, которые попали в «чуждое» культурное окружение и должны были закрепиться на новых территориях, изначально преобладала оборонительная стратегия. При этом на переселенцев влияла и культурно-историческая среда I тыс. до н.э. этого региона, дестабилизирующим фактором которой все-таки являлись активизирующиеся в степях Северного Причерноморья раннекочевнические образования. В таких условиях племена культуры Козия-Сахарна должны были строить и искусственно укрепленные поселения, обнесенные валом и рвом.

Мне уже приходилось писать, что вопрос о наличии укрепленных поселений в культуре Ко-зия-Сахарна остается открытым, однако, по нашему мнению, он может быть решен в пользу того, что население культуры Козия-Сахарна практиковало строительство городищ (см: Голь-

цева, Кашуба 1995: 4). Материалы типа Сахарна имеются, по крайней мере, на восьми гетс-ких городищах Днестро-Прутского междуречья (Хахеу 1990: 26), что также может свидетельствовать о более раннем возведении укреплений на этих памятниках. На городище Брад Запрутской Молдовы выявлен культур но-хроноло-гический горизонт типа Козия (Ursachi 1980: 179). Но наиболее веские доказательства в пользу положительного решения этого вопроса были получены К.Иконому при раскопках городища По-креака-Четэцуе в Запрутской Молдове. Оборонительные сооружения этого городища были возведены исключительно племенами группы Козия, что подтверждается керамикой из разрезов валов и рвов (Cronica 1994: 69; Iconomu 1996: 21-56; он же 1997: 121-123). В системе оборонительных сооружений городища Покреака-Четэцуе, состоящей из трех параллельных валов и рвов, зафиксированы два сегментовид-ных вала, аналогичные «бастионам» городищ южной зоны Среднего Днестра — Сахарна Маре и Сахарна Микэ, Куратура (Ka§uba, Haheu, Levitki 2000). Не исключено, что оборонительные сооружения последних могли быть возведены еще в раннегальштатское время племенами группы Сахарна на месте открытых сахар-нянских поселений. Но, безусловно, более веские доказательства будут получены только путем разрезов валов и рвов «гетских» городищ Днестро-Прутского междуречья.

На сегодняшний день можно продемонстрировать, что племена культуры Козия-Сахарна были знакомы с техникой строительства укрепленных поселений, доказательством чему являются оборонительные сооружения городища По-креака-Четэцуе.

Из укреплений родственных гальштатских культур с резной и штампованной керамикой Карпато-Подунавья отмечу городище Бабадаг в Добрудже (Morintz 1964: 101-118; он же 1987: 39). Хотя для раннегальштатской культуры с канне-лированной керамикой Кишинэу-Корлэтэнь свойственно низменное расположение поселений (Laszlö 1989: 121, 122; он же 1994: 105-107; Levitki 1994: 53, 54), все же известен и целый ряд городищ (Ursulescu, Popovici 1997: 51-65). Другие раннегальштатские культуры с каннели-рованной керамикой восточнокарпатского региона — Грэничешть и Гава-Голиграды, напротив, характеризуются высоко расположенными поселениями (Laszlö 1985: 7, 9; он же 1989: 120, 121; он же 1994: 48-52), а на заключительном этапе культуры Гава-Голиграды (На В 2 или Магала IV) вообще наблюдается активное возведение оборонительных сооружений на месте поселений открытого типа (Малеев 1987а: 86101; он же 1990: 49-51; Смирнова 1990: 17).

Городища известны и в культурах ранне-гальштатского горизонта Тэмэоань-Холеркань-Балта, хотя поселения расположены, преимущественно, в низменных местах (Laszlö 1986:

65; он же 1989: 122, 123; он же 1997: 67-84; Це^к 1994а: 221, 222; он же 1994б: 169). Наконец, в период На В 2 на южной границе лесостепи Правобережья Днепра возникают небольшие городища позднечернолесской культуры (Тереножкин 1961: 12-32; Ильинская, Теренож-кин 1983: 257).

Таким образом, возведение племенами культуры Козия-Сахарна укрепленных поселений находилось в русле общей тенденции строительства оборонительных сооружений на поселениях лесостепных культур Карпато-Подунавья и Северного Причерноморья в период На В (преимущественно, В 2).

2.2. Поселения, жилища, производственные и хозяйственные сооружения

Для культуры Козия-Сахарна характерно гнездовое (кустовое) расположение памятников, когда несколько поселений и могильник находятся в 1-3 км друг от друга: комплексы памятников окрестностей сс.Михулень (Мигулены), Матеуць и Алчедар (рис. XLII), Сахарна (рис. XLIII), Покреака, Рэусень, Прэжень и Пыхнешть (Приложение I). В таких гнездах памятников, как правило, имеются укрепленные поселения с валом и рвом, но только одно из них — Покреака-Четэцуе — достоверно относится к культуре Ко-зия-Сахарна. Тем не менее, можно предположить, что несколько синхронных поселков консолидировались вокруг укрепленных центров (городищ). Последние представляли собой локальные центры небольших территорий, обеспечивая и «общекультурную» (или даже «общеисторическую») оборонительную стратегию. Наряду с гнездами памятников в культуре Ко-зия-Сахарна известны изолированно расположенные поселения (Приложение I).

Преобладающая тенденция в размерах поселений отсутствует: известны как малые поселки (площадью до 1-1,5 га), так и большие поселения, площадь которых доходит до 10-12 га (Сахарна Маре, Хлижень II-Ла Шанц).

Стационарные археологические исследования проводились на 18 поселениях (16,4%). На 6 поселениях из 16 раскопанных в Днестро-Прут-ском междуречье материалы типа Сахарна были выявлены попутно (Тринка, Матеуць-горо-дище, Алчедар-Ла Кордон, Екимэуць, Цареука и Бутучень — Бутучены ). Наиболее масштабные исследования были осуществлены на поселениях Солончень-Хлиная, Матеуць-Ла баш-нэ и Алчедар III, причем на двух последних раскопки проводились сплошной площадью (Приложения 3.2-3.4). Наиболее исследованными памятниками в Запрутской Молдове являются поселение Козия и городище Покреака-Четэцуе.

До раскопок памятников Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III отсутствовали данные о планировке поселений этой культуры. Мои наблюдения позволяют считать, что для культуры Козия-

Сахарна характерна разбросанная кустовая планировка, когда отдельные усадьбы (жилища и примыкающие к ним надворные постройки) располагались на расстоянии от 20-25 м друг от друга. Нередко в такой усадьбе новые жилые помещения строились в непосредственной близости от разрушенных или еще функционирующих жилищ, что было зафиксировано на поселении Алчедар III (Приложение 3.4).

Данные о планировке поселений родственных раннегальштатских культур с резной и штампованной керамикой Балкано-Подунавья отсутствуют. В раннегальштатской культуре с каннелированной керамикой Кишинэу-Корлэ-тэнь известны как уличная, рядовая планировка, так и круговая (Lasziö 1994: 107, 108; Levitki 1994: 55, 56).

Культурный слой раскопанных поселений представлен более или менее интенсивно золистым грунтом с культурными остатками. Он начинается от уровня современной дневной поверхности, толщина его в среднем достигает 0,6 м. В культурном слое многослойных памятников материалы культуры Козия-Сахарна отделяются планиграфически, выявляются в закрытых комплексах (жилищах, производственных и хозяйственных сооружениях) и при помощи типологического анализа массового материала.

На поверхности поселений культуры Козия-Сахарна прослеживаются отдельно расположенные золистые пятна округлых очертаний (диаметром 14-20 м) с большим количеством фрагментов обмазки с отпечатками прутьев, мелкими кусочками пережженной глины, мелкими известняковыми камнями, керамикой и прочее. Такие слабо или интенсивно золистые пятна, выявленные на многих поселениях культуры (Солончень-Хлиная, Цахнэуць, Сахарна-Валя Цыглэу, Сахарна I, Матеуць-Ла башнэ), фиксируют места расположения усадеб (с жилищами и постройками). Исключение составляет зольник святилища Хлижень II-Ла Шанц, имеющий культовый характер (Гольцева, Кашуба 1995: 11-20, 30, 31).

Жилища

Наличие жилищ было достоверно зафиксировано на 5-ти исследованных поселениях культуры (27,8%) — Солончень-Хлиная, Козия, Матеуць-Ла башнэ, Алчедар III и Хлижень II-Ла Шанц. Всего было раскопано 16 жилых соору-

жений культуры Козия-Сахарна (рис. IV; V; VI: 3, 7, 8, 10).

Наличие в культурном слое поселений фрагментов глиняной обмазки с отпечатками жердей и прутьев на одной из сторон позволило иссле-

Рис. IV. Наземные жилые сооружения (I тип) культуры Козия-Са-харна. 1 — жилище варианта Б ( Матеуць-Ла башнэ); 2 — жилище варианта А (Алчедар III).

дователям предположить, что для культуры характерны легкие наземные глинобитные жилища с плетневой конструкцией стен (Мелюкова 1958: 76). Но только при раскопках поселений Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III были получены достоверные сведения о конструктивных особенностях наземных жилищ этой культуры.

Рассматривая жилище как комплекс нескольких составляющих и характеризующих его элементов, а также положив в основу классификации основные архитектурные и планировочные элементы с учетом характера отопительного сооружения, в культуре Козия-Сахарна можно выделить два основных типа жилых построек: наземные (I тип) и углубленные в землю (II тип). Жилища II типа, степень заглубленнос-ти которых характеризуется в пределах 0,6-0,8 (0,9) м, отнесены мною к полуземляночным. Землянки как таковые не характерны для куль-

туры Козия-Сахарна, исключение составляет одно жилище поселения Матеуць-Ла башнэ, глубина которого составила 1,2 м.

Наземные жилища (I тип) представлены 2 вариантами: вариант А — упрощенной планировки, изредка с ямами-хранилищами в интерьере и стационарным отопительным сооружением; вариант Б — с ямами-хранилищами в интерьере (или без них), дополнительными пристройками и переносным отопительным сооружением (рис. IV). Углубленные жилища (II тип) представлены 2 подтипами: подтип 1 — четырехугольные однокамерные; подтип 2 — овальные. В свою очередь, подтип 1 типа II представлен 3 вариантами: вариант А — упрощенной планировки со стационарным отопительным сооружением; вариант Б — с фиксированным входом и стационарным отопительным сооружением; вариант В — с ямами-хранилищами в

интерьере и переносным отопительным сооружением (рис. V; VI: 3, 7, 8, 10).

Тип I — наземные жилища

Зафиксированы четыре наземных жилища на поселениях Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III (рис. IV). Жилища подпрямоугольной формы, однокамерные, каркасно-столбовой конструкции, заглублены в грунт на 0,35-0,4 м от современной дневной поверхности.

Стены наземных жилищ состояли из деревянного каркаса-основы и глиняной массы. Каркас-основа представлял собой расположенные по периметру деревянные столбы, диаметрами от 0,2 до 0,35-0,4 м, соединенные между собой плетневой конструкцией. Стены возводились путем последовательного наложения специально подготовленной глиняной массы на каркас-основу. В глиняную массу, видимо, для придания твердости, добавляли мелкие известняковые камни, которые в значительном количестве встречаются в культурном слое на всех поселе-

Рис. V. Углубленные жилые помещения (II тип) культуры Козия-Сахарна. 1, 4 — жилища подтипа 1 варианта А (Козия); 2 — жилище подтипа 1 варианта В (Хли-жень II-Ла Шанц); 3 — жилище подтипа 1 варианта Б (Алчедар III).

ниях культуры. От стен обычно сохраняются разной величины фрагменты обожженной глиняной обмазки красно-оранжевого цвета. Одна сторона таких фрагментов гладкая, вторая — с отпечатками выгоревших жердей и прутьев, диаметрами от 0,8-1,5 до 2-2,5 см. В верхней части стен жилищ располагался бортик-карниз, шириной 4-5 см, который имел внешний волнистый край с вдавлениями от ребра ладони. Сам бортик зачастую был украшен циркульным или волнистым узором. Места стыковки стен жилищ (углы) оформлялись с внешней стороны округлыми (реже овальными) глиняными нашлепками, размерами 4,5-6 х 6,5-8,5 см и толщиной 2-4 см, которые накладывались вертикально, одна над другой.

С внешней стороны стены жилищ тщательно заглаживались травой, грубой тканью, ладонью, а затем «штукатурились» белой меловой пастой (такие фрагменты в значительном количестве зафиксированы на поселении Ал-

Рис. VI. Жилые и отопительные сооружения культуры Козия-Сахарна. 1, 2,

6, 9, 11 — очаги варианта А; 3, 7, 8, 10

— углубленные жилища подтипа 2; 5,

13 — очаги варианта Б; 12 — очаг варианта В; 4, 14 — печи варианта Б; 15

— печь варианта А; 16 — печь для обжига керамики.

1, 4, 6, 8, 9, 11, 13,

14 — Матеуць-Ла башнэ; 2 — Хли-жень II-Ла Шанц; 3,

7, 10 — Солончень-Хлиная; 5, 12, 15, 16

— Алчедар III.

чедар III). Поверх «штукатурки» стены расписывались красной краской, которая сохранилась на отдельных фрагментах обмазки на поселении Алчедар III (в том числе, в заполнении ям №№26 и 35 жилища III), но мотивы узора не восстанавливаются.

Практически ничего не известно о конструкции и материале перекрытий наземных жилищ. Крыша могла быть как односкатной, так и двускатной. Верх крыш (или боковины) украшались схематическими глиняными фигурками (коньками). Одна из таких фигурок-коньков была обнаружена в закрытом комплексе поселения Алчедар III — это схематическая головка барана с небольшим продольным отверстием для насаживания. Фигурка была изготовлена из глиняной массы, полностью идентичной глиняной массе стен жилищ, а поверхность ее также заштукатурена (рис. CXIV: 22).

Наземные жилища культуры Козия-Сахарна (I тип) представлены двумя вариантами (рис. IV).

Тип I вариант А — жилища упрощенной пла-

нировки, с ямами-хранилищами в интерьере (или без них) и стационарным отопительным сооружением. К этому варианту относится жилище I поселения Матеуць-Ла башнэ (рис. IV: 1).

Жилище I поселения Матеуць-Ла башнэ ориентировано углами по сторонам света, общая площадь его составила 26,3 кв. м. В центральной части жилого помещения находилась купольная печь, к которой примыкала выгребная яма для золы (Приложение 3.3).

Тип I вариант Б — жилища с ямами-хранилищами в интерьере или без них, дополнительными пристройками-нишами, а также переносным отопительным сооружением. К этому варианту относятся жилища I-III поселения Алче-дар III (рис. IV: 2).

Жилища I и III поселения Алчедар III подквад-ратной формы, ориентированы углами (жилище I) или стенами (жилище III) по сторонам света, общей площадью 24,6 и 29-30 кв. м. В планировку жилища I входила яма, на дне которой зафиксированы остатки переносного отопитель-

Рис. VII. Типы хозяйственных ям культуры Козия-Сахарна. 1, 3, 5 — ямы I типа; 2, 6, 9, 12

— ямы III типа; 4, 7, 8, 10, 11, 13

— ямы II типа. 1, 3, 4, 7, 8 — Матеуць-Ла башнэ; 2, 6, 11, 12 — Хлижень II-Ла Шанц; 5, 9, 10, 13 — Алчедар III.

ного сооружения. В интерьер жилища III входили 2 ямы-хранилища, а с внешней стороны западной стены примыкала кладовая (с навесом и отдельным входом) с ямой-хранилищем (Приложение 3.4).

Жилище II поселения Алчедар III усложненной планировки, неправильной прямоугольной формы, ориентировано углами по сторонам света, общей площадью 43 кв. м. В южном углу жилища имелись различного рода хозяйственные приспособления (лежанки, лавки или подставки), а вдоль южной стены находилась прямоугольной формы пристройка-клеть (Приложение 3.4).

Тип II — углубленные в землю жилища

Зафиксированы 12-ть углубленных в землю жилищ на поселениях Козия, Солончень-Хли-ная, Матеуць-Ла башнэ, Алчедар III и Хлижень II-Ла Шанц (рис. V; VI: 3, 7, 8, 10). Впервые в

культуре жилища этого типа были достоверно идентифицированы при раскопках поселения Козия в Запрутской Молдове (1_аз21о 1972: 208, 209, Ад.2; 3). На поселении Солончень-Хлиная, которое раскапывалось еще в начале 50-х гг., углубленные жилища группы Сахарна были выделены мною при обработке материалов этого памятника (Приложение 3.2). Наконец, несколько жилищ этого типа были раскопаны на памятниках Матеуць-Ла башнэ, Алчедар III и Хлижень 11-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 8) (Приложения 3.3 и 3.4).

Углубленные в землю жилища (II тип) представлены двумя подтипами: подтип 1 — четырехугольные однокамерные и подтип 2 — овальные. Подтип 1, как было отмечено, представлен тремя вариантами.

Тип II подтип 1 вариант А — четырехуголь -ные однокамерные жилища упрощенной плани-

ровки со стационарным отопительным сооружением. К этому варианту относятся жилища 1 и 2 поселения Козия (рис. V: 1, 4).

Жилища 1 и 2 поселения Козия подквадрат-ные с округленными углами, ориентированы углами или стенами по сторонам света, размерами 5х4,5 м при глубине 0,8 м и 4х3,5 м при глубине 0,6 м. Площади жилищ, соответственно, составили 22,5 кв. м и 14 кв. м. В северном и северо-восточном углах жилищ находились купольные печи, от которых сохранились овальные поды, размерами 0,74х0,6 м и 0,96х0,5 м, ориентированные в направлении северо-восток — юго-запад. А.Ласло, основываясь на наличии столбовых ямок в южном и западном углах одного из жилищ и отсутствии таковых в противоположных углах, предположил, что данное жилище имело односкатную крышу, наклонную к северо-востоку (Laszlö 1972: 209). Предположения А.Ласло весьма убедительны, тем более, что постройка с односкатной крышей была зафиксирована на поселении Алчедар III (Приложение 3.4) (рис. VIII: 4). Отмечу, что наличие односкатных перекрытий предполагается и для углубленных жилищ западного варианта белозерской культуры, в частности, такая реконструкция предложена для поселения Приозерное I (Vancugov 1996: 290, 291; аЬЬ. 3).

Тип II подтип 1 вариант Б — четырехугольные однокамерные жилища с фиксированным входом и стационарным отопительным сооружением. К этому варианту относится жилище IV поселения Алчедар III (рис. V: 3).

Жилище IV поселения Алчедар III с округленными углами, ориентированными по сторонам света, общей площадью 6,5 кв. м. Вход в жилище находился в северном углу и обозначался двумя параллельными ступеньками. В северной части жилого помещения находилась купольная печь, ориентированная в направлении запад-восток (Приложение 3.4).

Тип II подтип 1 вариант В — четырехугольные однокамерные жилища с ямами-хранилищами в интерьере и переносным отопительным сооружением. К этому варианту относится жилище памятника Хлижень II-Ла Шанц (рис. V: 2).

Жилище памятника Хлижень II-Ла Шанц под-квадратной формы, с округленными углами, стенами ориентировано по сторонам света, с округлой ямой-хранилищем в северо-восточном углу. Общая площадь жилища составила 6,25 кв. м. В месте соединения основного отсека жилища с хранилищем, на полу, зафиксирован прожог от жаровни (Гольцева, Кашуба 1995: 8).

Тип II подтип 2 — овальные жилища, с фиксированным входом-тамбуром и переносным отопительным сооружением. К этому подтипу относятся жилища 3-6 поселения Козия, жилища 1-111 поселения Солончень-Хлиная и жилище II поселения Матеуць-Ла башнэ (рис. VI: 3, 7, 8, 10).

Жилища 3-6 поселения Козия имели округлый вход-тамбур, иногда снабженный тремя ступеньками (жилище 4), и овальный основной отсек. Жилища 3 и 4 были ориентированы в направлении запад-восток, когда вход располагался с западной стороны; жилища 5 и 6 — север-юг, со входом с юга. Площади жилищ разные. Жилища 3 и 5 имели ширину входа до 1 м и площади 6,9 кв. м и 6,2 кв. м. Ширина входа-тамбура жилища 6 составляла 1,8 м, а площадь самого жилого помещения — 7,6 кв. м. Самым большим, площадью 11,7 кв. м, являлось жилище 4 со входом-тамбуром в 1,6 м и тремя ступеньками.

Жилища МИ поселения Солончень-Хлиная малых размеров, ориентированы в направлении север-юг (жилища I и II) и северо-запад — юго-восток (жилище III). Жилище I имело площадь 5 кв. м при ширине входа-тамбура, расположенного с южной стороны, в 1,29 м (рис. VI: 3). В жилище II, площадью 4 кв. м, ширина входа-тамбура, расположенного с северо-восточной стороны, составляла 0,86 м (рис. VI: 7). Вход-тамбур, шириной 1,33 м, расположенный с северозападной стороны жилища III, площадь которого составляла 5 кв. м, был обращен к жилищу II (рис. VI: 10). При этом расстояние между жилищами II и III поселения Солончень-Хлиная равнялось 0,5-1 м (Приложение 3.2).

Жилище II поселения Матеуць-Ла башнэ было ориентировано в направлении запад-восток, имело вход-коридор с западной стороны и длинную ступеньку с западной и южной сторон (рис. VI: 8). Общая площадь его составила 7,8 кв. м при ширине входа 0,6 м (Приложение 3.3).

На всех поселениях культуры бытовали наземные и углубленные в землю жилища. Хотя углубленных жилищ зафиксировано в 3 раза больше, чем наземных, отмечу, что в культурном слое всех поселений (в том числе известных по разведкам) содержится значительное количество фрагментов глиняной обмазки от стен наземных жилищ. Последнее обстоятельство позволяет считать, что наземные жилища бытовали на каждом поселении культуры Козия-Сахарна, а их количество, скорее, было равным или, может, превосходило число углубленных жилищ.

Отопительные сооружения

Отопительные сооружения разнообразны и были обнаружены на всех исследованных поселениях культуры Козия-Сахарна. Они известны как в интерьере жилых построек, производственных и хозяйственных сооружений, так и на надворной территории усадеб. Выделяются 2

основных типа отопительных сооружений: тип I — стационарные; тип II — переносные (рис. VI: 1, 2, 4-6, 9, 11-16).

Стационарные отопительные сооружения делятся на 2 подтипа: подтип 1 — купольные печи; подтип 2 — очаги. В свою очередь, куполь-

ные печи представлены 2 вариантами: вариант А — с заглубленным в грунт корпусом; вариант Б — с корпусом на «черноземной» подушке. Очаги также представлены 4 вариантами: вариант А — открытого типа с глинобитным подом; вариант Б — открытого типа с подом из камней; вариант В — закрытого типа с подом из камней и (или) фрагментов керамики; вариант Г — закрытого типа в глубоких ямах.

Тип I — стационарные отопительные сооружения

Тип I подтип 1 — купольные печи. Они сооружались следующим образом. Овальный (реже округлый) под изготавливался из хорошо промешанной глиняной массы с примесью песка, сверху под дополнительно промазывался тонким слоем глиняного раствора. Толщина пода составляет от 3-5 до 8-10 см. Над подом возводился свод, состоящий из каркасно-пру-тьевой конструкции, на которую накладывалась глиняная масса с примесью песка. Свод имел толщину до 5 см, был купольный или усеченно конический, когда верх закрывался съемной глиняной крышкой. Свод, как правило, не сохраняется, а фиксируется по наличию на поде слоя глиняной обмазки с отпечатками прутьев, мелких кусочков сильно пережженной глины и мелких древесных угольков. Поды печей обычно прокалены до ярко-красного цвета (рис. VI: 4, 14, 15).

Выделенные 2 варианта купольных печей отличаются разной установкой корпусов. Печи варианта А возводились в овальных, реже округлых, ямках, глубиной 0,1-0,25 м. Печи варианта Б устанавливались на черноземной «подушке», иногда топка таких печей с трех сторон обставлялась небольшими плоскими камнями, а под частично состоял из обломков керамики (Мелюкова 1981: 392). Поды печей варианта А имеют размеры от 0,9х0,5 до 1,9х0,75 м, варианта Б несколько меньшие — от 0,75х0,6 до 10,8 м. Печи обоих вариантов, преимущественно, ориентированы в широтном направлении (запад-восток) с отклонениями к северу или югу (Приложения 3.2-3.4).

Тип I подтип 2 вариант А — очаги открытого типа с глинобитным подом. Представляют собой остатки пода овальной, реже округлой, формы, толщиной от 3-4 до 10-12 см. Очаги этого варианта, как правило, возводились на черноземной «подушке», когда на прутьевую основу-каркас овальной (или округлой) формы накладывалась подготовленная глиняная масса с примесью песка и половы, которая сверху дополнительно обмазывалась. Размеры очагов этого варианта от 0,7х0,55 до 1,1х0,8 м (рис. VI: 1, 2, 6, 9, 11). Очаги этого варианта, преимущественно, обнаружены за пределами помещений, на надворной территории усадеб (Приложение 3.3).

Тип I подтип 2 вариант Б — очаги открытого типа с подом из камней. Под очагов этого вари-

анта округлой формы, сложен из плотно пригнанных камней, не скрепленных глиняным раствором. Для пода очагов использовались подпрямоугольные или подквадратные гальки серо-розового песчанистого сланца, которые широко употреблялись населением и в качестве орудий труда (отбойников и растиральников). Очаги этого варианта меньших размеров, диаметром от 0,5х0,4 до 0,7 м (рис. VI: 5, 13). Обнаружены исключительно в интерьере помещений (Приложения 3.3 и 3.4).

Тип I подтип 2 вариант В — очаги закрытого типа с подом из камней и (или) фрагментов керамики (рис. VI: 12). Очаги этого варианта возводились в овальных ямках, глубиной до 0,2 м. Под выкладывался из крупных галек песчанистого сланца, а также больших кусков сосудов (кухонных горшков, корчаг, мисковидных сосудов). Диаметр очагов был от 1-1,2 до 1,35х0,9 м. Свод очагов представлял собой высокий глиняный бортик, который сверху мог накрываться съемной глиняной крышкой. Обломки такого бортика, край которого был расчленен вдавлениями от ладони, были обнаружены на поселении Ма-теуць-Ла башнэ (Приложения 3.3 и 3.4).

Тип I подтип 2 вариант Г — очаги закрытого типа в глубоких ямах. Один из очагов этого варианта был сооружен в округлой яме, в верхней трети глубины которой имелись заплечики для глиняной крышки. Стенки и дно таких ям, как правило, сильно прокалены. Огонь в ямах разводился на камнях и (или) крупных кусках сосудов (Приложение 3.2).

Тип II — переносные отопительные сооружения

Отопительные сооружения этого типа представлены глиняными жаровнями округлой или овальной в плане формы, чашевидными, иногда с невысоким бортиком и выпуклым дном (рис. 1_ХХХ!: 7, 8; ХС!: 1; 8, 10). Они изготавливались из грубой, плохо промешанной глиняной массы с примесью песка и большого количества половы. Край жаровен украшался иногда пальцевыми вдавлениями. В отдельных случаях внешняя сторона жаровен «штукатурилась». Размеры жаровен около 0,5-0,7 (1) м, толщина 0,350,4 м (Приложения 3.2-3.4).

Характеризуя в целом отопительные сооружения культуры Козия-Сахарна, отмечу следующее. Печи на черноземной «подушке» характерны для более поздних поселений, тогда как печи в ямках являются в культуре как будто более ранними. Например, в углубленном жилище IV второго периода бытования древностей Сахарна на поселении Алчедар III зафиксирована печь на черноземной «подушке» (Приложение 3.4).

Выделенные варианты очагов также носят хронологические признаки. Так, очаги вариантов А и Г являются более ранними, а вариантов Б и В — поздними. Последние зафиксированы в хо -зяйственных помещениях второго периода быто-

вания древностей Сахарна на поселении Алчедар III (Приложение 3.4), а также в более поздних смешанных сахарнянско-шолдэнештских комплексах поселений Алчедар III, Матеуць-Ла баш-

нэ и Солончень-Хлиная (Приложения 3.2-3.4).

Переносные отопительные сооружения одинаково встречены как на ранних, так и на поздних поселениях этой культуры.

Хозяйственные и другие сооружения

На всех раскопанных поселениях культуры Козия-Сахарна выявлены многочисленные хозяйственные постройки различного назначения, имеющие вид округлых или овальных котлованов.

Хозяйственные ямы культуры представлены 3 основными типами: тип I — округлые (овальные) ямы с вертикальными стенками и горизонтальным дном; тип II — округлые (овальные) ямы с расширяющимися к горизонтальному дну стенками (подбоем); тип III — округлые ямы со скошенными (закругляющимися) к ровному или

округлому дну стенками. На поселениях соотношение I и II типов ям разное, но всегда незначительным количеством представлены ямы III типа. Так, на памятнике Хлижень II-Ла Шанц и поселении Солончень-Хлиная преобладали ямы I типа, в Алчедар III — II типа, в Матеуць-Ла башнэ количество ям I и II типов оказалось одинаковым (рис. VII; VIII).

Для хозяйственных нужд населением широко использовались хранилища, состоящие из двух и более ям: двойные (восьмерковидные); тройные, а также из четырех отсеков и входа.

Рис. VIII. Хозяйственные и другие сооружения культуры Козия-Са-харна. 1-8 — Алчедар III; 9 — Матеуць-Ла башнэ.

Хранилища из трех и более отсеков, как правило, имели вход-тамбур округлой или подоваль-ной формы и, реже, глинобитные стены и навес, которые фиксируются расположенными вокруг столбовыми ямками и развалами фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев (рис. VIII: 1, 3, 4, 8, 9). Наиболее распространенной формой хозяйственных помещений (хранилищ) являлась четырехугольная (прямоугольная). Хозяйственные постройки поселения Алчедар III, например, были соединены перекрытием с наземными жилищами II и III, образуя, таким образом, целую усадьбу с единым навесом (Приложение 3.4).

Хозяйственные постройки могли иметь различное назначение: погребки и большие погреба, овины, хлева, всевозможные хранилища. Как овин, входящий в хоздвор с навесами, интерпретируется на поселении Алчедар III яма № 94 с пятью небольшими столбовыми ямками на дне, расположенными по кругу, и неглубоким уступом-входом с восточной стороны (рис. VIII: 3). Многочисленные погребки и погреба подовальной (подпрямоугольной) формы, нередко имеющие тамбур-вход и перекрытие, были зафиксированы на том же поселении Алчедар III (Приложение 3.4). Многие такие погреба впоследствии забрасывались и служили в качестве мусорных ям, что наблюдается на всех раскопанных поселения культуры.

Ряд исследованных на поселениях построек связан с каким-либо видом производственной деятельности. К таковым относятся все более или менее большие углубленные помещения (кроме жилых), тем более имеющие стационарное отопительное сооружение. Из последних упомяну комплекс раскопа II поселения Мате-уць-Ла башнэ, состоящий из трех ям (№№ 42-II, 43-II, 44-II) и очага варианта А (рис. VIII: 9); а также комплексы второго периода бытования древностей Сахарна на поселении Алчедар III: комплекс, включающий яму № 104-II с очагом варианта Б и входом, комплекс из трех ям (№№ 115-II, 112, 113) с очагом варианта В и другие (Приложение 3.4).

К производственным комплексам относится и углубленное подовальное помещение поселения Алчедар III (яма № 84), общей площадью 3,3 кв. м, с односкатной кровлей (рис. VIII: 4). Высота помещения могла доходить до 1,75 м, а вход располагался с северо-западной стороны (Приложение 3.4).

На поселениях культуры зафиксированы комплексы, связанные с керамическим производством — это «мастерская гончара» поселения Сахарна-Дялул Мэнэстерий (Смирнов 1949: 200-202), а также комплекс по производству посуды, помещение с конической кровлей и несколько сооружений поселения Алчедар III (рис. XCVIII; CV: 3, 7).

«Мастерская гончара» поселения Сахарна-Дялул Мэнэстерий состояла из малого столика

и 5-ти больших площадок. Площадки округлой формы, диаметрами 1-2 м, были сложены из небольших известняковых плиточек или хорошо утрамбованного грунта с известняковыми камнями по краю. Поверхность площадок была обмазана тонким слоем глины и слегка обожжена, таким образом их высота составила 0,20,25 м. Рядом с площадками находился сделанный из утрамбованного грунта и известняковых плиточек столик, диаметром 0,35 м. Вокруг столика и площадок были обнаружены разнообразные гончарные инструменты: костяные лощила, скобели, резаки, различные глиняные штампы для орнаментации керамики. Г.Д.Смирнов предположил, что малый столик служил для ручной лепки сосудов, а большие площадки — для сушки. Представляется убедительной такая трактовка данного комплекса, единственное, что на малом столике сосуды могли и дорабатываться (нанесение узора и пасты для лощения, прочее), так как в культуре известна поворотная подставка для лепки сосудов.

На западной окраине поселения Алчедар III, занимая несколько обособленное положение, находился комплекс по производству посуды с печью для обжига керамики (рис. XCVIII). Комплекс имел столбовую конструкцию и перекрытие, от которых прослежены семь столбовых ямок, а само помещение, возможно, было под-четырехугольное с несколькими отсеками.

Печь для обжига керамики закрытого типа, многоразового использования, когда после каждого обжига часть ее свода разрушалась, чтобы достать готовую посуду. Свод затем возводился вновь перед очередным использованием печи. Видимо, печь была двухъярусная. Воздух проникал (подавался) через продухи, диаметром 3-4 см, расположенные в южной части печи.

Печь была возведена в округлой яме, коло-коловидной в сечении. Остатки корпуса печи представляли собой прокаленные до ярко-красного цвета под и стенки, сохранившиеся на высоту 0,15 м. Печь имела высоту до 0,75 м, диаметр основания составил 1,2 м, а толщина стенок — до 8 см (рис. VI: 16). Через какое-то время использования печь была заброшена, а отходы керамического производства (в том числе бракованные сосуды) — свалены в топочную камеру (Приложение 3.4).

Два сооружения поселения Алчедар III, судя по характеру заполнения, использовались для выдержки глины — одно восьмерковидной формы (яма № 10-I) и второе округлой формы (яма № 80). Упомяну здесь же помещение подовальной формы со столбовой шатровой конструкцией и конической кровлей (яма № 7А). Общая площадь помещения составила 21 кв. м, углубленной части — 8,5 кв. м, вход находился с северной стороны (Приложение 3.4).

Суммируя вышеизложенное отмечу, что говорить о ведущей тенденции в домостроительстве племен культуры Козия-Сахарна не прихо-

дится: на поселениях в равной степени сосуществовали наземные дома и углубленные жилища. Для культуры Козия-Сахарна характерны большие по площади однокамерные наземные жилища и меньшие — подчетырехугольные и овальные углубленные жилые постройки. Общей чертой обоих типов жилищ является местоположение стационарного отопительного сооружения в северном углу или ближе к северной стене построек, а также ориентировка печей в жилищах в широтном направлении, иногда с отклонением к югу.

Племенами культуры Козия-Сахарна широко использовались все описанные типы отопительных сооружений. Вместе с тем, печи на черноземной «подушке» являются более поздними, чем печи в ямках. Среди очагов также более поздними являются сооружения открытого типа с подом из камней и закрытого типа с подом из камней и фрагментов керамики.

Для хозяйственных построек выявлена кар-касно-столбовая конструкция; широко распространены хранилища, состоящие из нескольких отсеков; а ведущими являются округлые ямы с вертикальными стенками или колоколовидные в сечении.

Топография поселений, основные приемы домостроительства, типы отопительных сооружений и виды хозяйственных построек культуры Козия-Сахарна находят полные аналогии среди раннегальштатских культур Карпато-Ду-найского региона, в первую очередь, среди родственных культурных групп с резной и штампованной керамикой. Так, наземные и углубленные (подпрямоугольные и овальные) жилища, сходные типы отопительных сооружений и хозяйственных построек зафиксированы на эпо-нимном памятнике Бабадаг (Morintz 1987: 39-46; Morintz, Jugänaru 1995: 177-181; Morintz, Jugänaru, Munteanu 1995: 222-235) и других поселениях этой культуры в Добрудже (Hartuche, Silivestru 1994: 17, 18, 22, 346). Отмечу округлые и прямоугольные полуземлянки с конической кровлей на поселении Инсула Банулуй (Morintz, Roman 1969: 395-399, fig.3-6), по приемам сооружения аналогичные производственной постройке с конической кровлей поселения Алчедар III. На раннегальштатских памятниках северо-восточной Болгарии и группе Пшениче-во также известны наземные и углубленные жилые постройки, купольные печи и хозяйственные сооружения (Tonceva 1980: 25-27).

В раннегальштатских культурах с каннелиро-ванной керамикой Кишинэу-Корлэтэнь и Гава-Голиграды также хорошо представлены подобные наземные и углубленные жилища, купольные печи, очаги и жаровни, разнообразные хозяйственные сооружения (Laszlö 1994: 48-57, 106-108; Levitki 1994: 53-64; Смирнова 1969а: 15-20; она же 1976: 23). На поселениях ранне-

гальштатского горизонта с прочерченной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Балта, являющимся местным субстратом культуры Козия-Сахар-на, также известны все упоминаемые типы жилых, отопительных и хозяйственных сооружений (Laszlo 1986: 65, 66; Levitki 1994а: 221, 222).

Можно констатировать, что в Карпато-Дунай-ском регионе (и, в частности, в Дунайском бассейне) в раннегальштатское время основные приемы домостроительства, типы отопительных сооружений и виды хозяйственных построек (с небольшими вариантами) являлись общими для культур с каннелированной, прочерченной, а также резной и штампованной керамикой. Все вышеперечисленное в культуре Козия-Сахарна находится в русле раннегальштатских традиций Карпато-Подунавья. Единственное отличие, которое обнаруживает культура Козия-Сахарна — это разбросанная кустовая планировка с главенствующим усадебным принципом, но для подтверждения этого положения, конечно же, необходимы дальнейшие масштабные полевые изыскания.

Таким образом, типологические особенности жилищ культуры Козия-Сахарна в целом не являются ведущими культуроопределяющими признаками. С другой стороны, на памятниках восточной части ареала этой культуры (вариант Сахарна) имеет место тенденция первоначальной застройки поселений наземными жилищами, а затем — углубленными в землю (Алчедар III), при этом небольшие овальные жилища с переносным отопительным сооружением (жилища I-III Солончень-Хлиная) являются более ранними, чем четырехугольные полуземлянки со стационарным отопительным сооружением (жилище IV Алчедар III, жилища 1, 2 Козии). Возможно, следуя традиции, а также предпочтительному и широкому использованию переносных жаровен, насельники культуры Козия-Сахар-на первоначально не возводили постоянных печей в наземных глинобитных жилищах.

Не исключено, что отмеченная тенденция могла быть обусловлена более суровым климатом лесостепной полосы Днестро-Сиретского междуречья по сравнению со смягченными природными условиями Среднего и Нижнего Поду-навья (областей, откуда мигрировали насельники культуры Козия-Сахарна). Для поздних бытовых памятников варианта Сахарна необходимо учитывать и влияние позднечернолесской культуры Среднего Днестра, в которой преобладают углубленные в землю постройки (полуземлянки и землянки) неправильной овальной или подчетырехугольной формы со стационарным отопительным сооружением. Последнее хорошо документируется материалами поселений Днес-тровка-Лука ( Смирнова 1982: 39, 40; она же 1984: 43-46; она же 1985а: 6-12; она же 1986: 8-16) и Непоротово (Крушельницька 1998: 138-142).

2.3. Погребальный обряд

В восточнобалканском круге памятников (или орнаментированном гальштате) погребальные комплексы были выявлены исключительно в культуре Козия-Сахарна, что придает им первостепенную значимость в изучении погребально-

го обряда раннегальштатских культур Балкано-Подунавья и Карпатского бассейна в целом. Особым обстоятельством является и тот факт, что все могильники были исследованы в восточной части ареала культуры Козия-Сахарна

3

— варианте Сахарна Днестро-Прутского междуречья (рис. III).

По уточненным данным (Приложение I) в культуре известны 9 могильников, из которых раскапывались 5: курганный Сахарнянский II (Гура Хлубоака), курганно-грунтовые Сахарнянский I (Цыглэу) и Алчедар, а также грунтовые Климэуций Жос и Пояна (Приложение II). Три захоронения выявлены на поселениях: одно — в Сахарна-Дялул Мэнэстерий (Приложение

3.1. А) и два — в Хлижень П-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 19, табл. XXXVI; XXXVII). Всего исследовано 45 погребений (табл. VIII).

Могильники расположены на высоких плато и мысах, два из них (Матеуць и Михулень) — на высоких склонах долин. Особенностью могильников культуры является их статус стационарных некрополей в пределах поселков — они находятся от последних в 200-400 м. Так, Сахарнянский могильник I (Цыглэу) был располо-

жен в 100-200 м от поселения Сахарна-Валя Цыглэу, Сахарнянский могильник II (Гура Хлу-боака) — рядом с городищем Сахарна-Хлубоа-ка, Алчедар — в 200-300 м к северу и северо-востоку от поселения Алчедар III, Цареука — в 300-400 м от городища Цареука. Являясь стационарными некрополями, все могильники типа Сахарна монокультурны: их составляют исключительно захоронения одной группы Сахарна. В свою очередь, сахарнянские погребения в

некрополях других культур в качестве впускных не зафиксированы.

Имеются весьма скудные сведения о площади могильников и количестве составляющих их захоронений. Сахарнянский могильник II (Гура Хлубоака) располагался на плато площадью в 2 га, где было насчитано около 30-ти хорошо заметных насыпей. Г.Д.Смирнов, расспросивший в 1950 г. крестьян с.Сахарна, выяснил, что на самом деле насыпей было гораздо больше

(Смирнов 1955: 117). Плато, площадью порядка в 2 га, занимал также могильник Алчедар.

О планировке могильников культуры до раскопок некрополя Климэуций Жос было известно, что курганные насыпи располагались группами от 3 до 6 могил в каждой, а расстояние между ними внутри группы достигало 10-12 м (Смирнов 1955: 117-119; Розенфельдт 1955: 121124). Исследования могильника Климэуций Жос подтвердили, что для некрополей культуры характерно наличие компактных групп погребений, находящихся на расстоянии до 300 м одна от

другой. Такие группы были вытянуты цепочкой в направлении юго-восток — северо-запад, состояли из 5-6 погребений (расстояние между которыми составляло 7-15 и 15-20 м) и занимали площадь около 60х30 или 100х30 м (Levinschi, Вогаак 1990: 50-54). К сожалению, ни одна из таких компактных погребальных групп на всех раскопанных могильниках культуры не была исследована целиком, поэтому, нельзя с уверенностью считать такие группы хронологически однородными или связывать с захоронениями близких родственников.

Погребальный обряд

При описании погребального обряда культуры Козия-Сахарна использовалась (с необходимыми дополнениями и уточнениями) предложенная В.С.Ольховским схема структуры погребального памятника (Ольховский 1986: 70, 71; он же 1991: 182, 183; он же 1993: 85-93), хотя и построенная им на материалах степных погребений раннего железного века, но имеющая универсальный характер (табл. VIII).

Выделяются два основных типа погребальных сооружений культуры: курганные (I тип) — погребения на уровне древнего горизонта под

насыпью и грунтовые (II тип) — захоронения в ямах. В свою очередь, корреляция выделенных типов погребальных сооружений (с учетом их спецификации) с характером, позой и ориентировкой погребенного, а также основными категориями погребального инвентаря позволяет выделить пять подтипов захоронений культуры Козия-Сахарна (табл. VIII-X).

Курганные погребения (I тип) представлены тремя подтипами: подтип 1 — в чашеобразных углублениях под каменно-земляной (реже земляной) насыпью с кромлехом (вариантом этого

подтипа являются захоронения с каменными оградками); подтип 2 — на каменных вымост-ках под каменно-земляной насыпью; подтип 3 — в каменных ящиках под земляной насыпью без кромлеха (табл. IX).

Грунтовые захоронения (II тип) представлены двумя подтипами: подтип 1 — в каменных ящиках; подтип 2 — в ямах с каменным закладом или каменным перекрытием. Особую категорию грунтовых захоронений составляют погребения на поселениях в простых ямах (табл. IX).

Общим признаком курганных и грунтовых захоронений культуры Козия-Сахарна можно

считать использование камня — известняка в конструкции — крупные плиты, известняк средних размеров, мелкие плиточки. Устойчивыми признаками обряда являются: ингумация, скорченное положение погребенных на левом или правом боку, преимущественная широтная (юго-восток — восток) ориентировка. Среди ингума-ционных (42 погребения) преобладают одиночные захоронения — 64% (27), парные составляют 29% (12) и коллективные — 7% (3).

Значительно представлены погребения со «смещениями» — 29% (12), при этом возможны несколько причин их появления. В одних слу-

3

чаях через определенный промежуток времени могло совершаться подхоронение в уже существующее погребальное сооружение — тогда, после естественной мацерации первичного погребенного, наблюдается полное или частичное смещение его скелета. В других случаях могло осуществляться и вторичное захоронение костей, перенесенных в готовое погребальное сооружение из другого места, при этом кости самого скелета могли быть перенесены выборочно (например, только череп и длинные

кости).

Практически во всех погребениях культуры обнаружен погребальный инвентарь, среди которого преобладают посуда (черпаки, миски и кубки) и украшения. Каждого погребенного сопровождал черпак или кубок (в изголовье) в сочетании с миской или, реже, кухонным горшком (в ногах). В парных и коллективных захоронениях количество посуды увеличивается пропорционально (табл. VIII-X). Подтверждается отмеченное А.И.Мелюковой плохое качество изготовле-

Табл.VIII. Погребальные комп-л е к с ы культуры Козия-Са-харна (не-упорядоченная таблица).

1 Погребальное сооружение

на ¡февкей дневной

I чашеобразны углублении

¡1

специфика шм

II Останки погребенного

Ш Ш0-ронення

ё 6 !

■2 ^ я ¡111 ¡«!| К 8 К |

Ш1

III Погребальный инвентарь

конек, снаря-

11

орудия труда

брас-

предм. туалет»

фибр»

€.2 1

предметы (остатки) культа

IV Намогильное (=подкурганное) сооружение и следы ритуальных действий

именное кольцо

" 1 ш

3 I

Дополнительные данные

СЫ С1-П СМИ СЫУ С1-У С1-У1, I С1-У1, 2 С1-У11, 1

а-уи, г

СЬУШ

емх

С1Х а XI С1-Х11 С1 XIII С1-Х1У С1-ХУ а XVI

С1-ХУ11 С1-ХУШ С1Х1Х С11-1

сп-п сп-ш

СП-ГУ, I СИ-ГУ, 2 СИ-У СН-У1 А-1 А II А-Ш А-ГУ

А-У

А-У1

А-УИ

А-УШ

А-1Х

КЖ-1

кж-п

КЖ III

КЖ-ГУ

П-1

С-ДМ

Хл11-2

Хл11-3

5 4

3

2 1

I I

1У6КРС МРС

+/3

богатое богатое

данные неполные

данные неполные

данные неполные данные неполные данные неполные данные неполные данные неполные

КОСТк-Шу.ИТ

ограблено

несколько тризн

несколько тризн

ограблено

ограблено

ограблено

ограблено

ограблено ограблено

ограблено ограблено ограблено ограблено

данные неполные отсутствует череп

Табл.IX. Погре-бальные комплексы культуры Козия-Са-харна (упорядоченная таблица).

I Погребальное сооружение

К.1КС1фК]ЩШ1

на древней дневной поверености

в чашеобрилом ушбпгиии

| г

г »

II

I *

I I § §

и 3 .

131

спецификация

а I 8 | 2

II Останки погребенного

В№ У«0-

ронения

а

§

I | 6

3 I I 111 е- е 9

III

III

I I I гН|

III Погребальный инвентарь

коне с сиаря-хение

орудия труп

& I

брк-

предм. г. 11 га

фибул

3 1

В I й &

14

г 1

предметы (остатки) культ»

1

1-1 м ?

IV Намогильное »-подкур ганное) сооружение и следы ритуальных действий

каменное

кольцо

I г

II

I I

н

I ® = ъ

Я 5

Дополнительные данные

СМ

С1-11

СМИ

С1-У

С] XI

С11-1

СИ-Н

сн-ш

СИ ГУ, I

СП V

СИ-VI

С] V]. 2

С1ЛП1.2

С1ЫУ, 2

Cl.iv

С1-У1. I

С1-УШ

«XVII

«XIV

«-XV

«-XVI

«■VII. I

С1-1Х

С1 XIII

А-1

А-11

Л-ГУ

лли

их

С1-Х11

«-XVIII

А-Ш

А-У

А-У1

А-УШ

А-1Х

КЖ-1

КЖ-И

юк-ш

КЖ IV С1-Х1Х П-1 с-дм

ХпН-2 Х*П-3

I 2 2 1 1

I 1 1 1 1 3 2

ЯбКРС 1у6 МРС

+/г

богатое

данные неполные ограблено

несколько тризн несколько тризн

данные неполные богатое

данные неполные данные неполные данные неполные данные неполные

данные неполные

ограблено

ограблено

ограблено

ограблено

КОСТЬ-«кул*!

ограблено

ограблено ограблено ограблено ограблено ограблено ограблено

данные неполные отсутствует череп

ния столовой керамики, обнаруженной в погребениях, что свидетельствует в пользу специального производства погребальной посуды (Мелю-кова 1958: 87).

В культуре Козия-Сахарна отсутствовали профессиональные воины, а военный престиж в целом не являлся существенным — об этом свидетельствует полное отсутствие каких-либо предметов вооружения и нетипичность находок (только в единственном случае) предметов кон-

ского снаряжения ( один псалий в тюльпановид-ном горшке с сожжением — чуждая, чужая вещь в культуре) в погребениях (табл. VIII; IX).

В культуре зафиксирован биритуализм при абсолютном преобладании обряда ингумации. Обнаружены два трупосожжения на стороне (погребение кургана Х Сахарна I и ящик VI Алчедар), а также одно частичное сожжение на месте (погребение I кургана IV Сахарна II). Трупосожжения составляют 7%.

Курганные погребения (табл. I-VI)

Они преобладают, их составляет 31 захоронение (69%), обнаруженное в 26 курганах. Характерны невысокие (до 0,3-0,4 м) и небольшие по диаметру (5-10 м) насыпи. Погребения в курганах являлись исключительно основными, обнаружены всего три подкурганных (но не впуск-

ных) захоронения: погребение 2 кургана VI и погребение 2 кургана VII Сахарнянского могильника I, погребение 2 кургана IV Сахарнянского могильника II, — для которых в насыпи были сделаны грунтовые досыпки и каменные панцири, а в кургане IV Сахарнянского могильника II

еще и дополнительный кромлех (рис. ^.А).

Два кургана (XII и XVIII Сахарнянского могильника I) являлись кенотафами с земляными насыпями и тризнами. Насыпь кургана XVIII Сахарнянского могильника I была ограничена кромлехом, состоящим из нескольких рядов мелких известняковых плиточек (табл. V: 2).

Отличительной чертой курганных захоронений культуры Козия-Сахарна является отсут-

ствие могильной камеры. Они совершались на уровне древнего горизонта: подтип 1 (18 — 58%) в чашеобразных углублениях диаметром 4,5-5 м и глубиной 0,2-0,4 м; подтип 2 (3 — 10%) на каменных вымостках округлой формы, сложенных из известняка среднего размера, лежащего не вплотную друг к другу; подтип 3 (8 — 25%) в каменных ящиках, состоящих из плоских известняковых плит толщиной в 0,1-0,2 м, верхний край

Рис. IX. Курганные (А) и грунтовые (Б) захоронения культуры Козия-Сахарна. 1, 2 — Сахарнянский могильник I; 3, 9 — могильник Алчедар; 4-7 — Сахарнянский могильник II; 8, 10, 11 — Климэуций Жос; 12 — Пояна.

Рис. X. Погребальный инвентарь курганных захоронений на уровне древнего горизонта (подтип I) культуры Козия-Сахарна. 1-16, 18, 20, 21, 26-29, 31-34, 36, 39-42, 44-46 — Сахарнянский могильник I; 17, 19, 22-25. 30, 35, 37. 38. 43, 47, 48—Сахарнянский могильник II.

"О

В)

Я) сб

8 а ф

10 о ш

а

ф о о о

ч

ф

2 ф

]3

X

ф

о

-I

Т5 о

г

Т5 ф

ч

о г

N3 00

которых обычно подрабатывался. Размеры ящиков варьируют от 0,7х0,6 м до 1,5 (2)х0,6-0,8 м, высота 0,4-0,6 м. Для боковых длинных плит ящиков в суглинке делались канавки, глубиной до 0,25-0,3 м. Сверху ящики, как правило, перекрывались плитой-крышкой (рис. IX.A).

Курганным захоронениям свойственен многочисленный погребальный инвентарь: во всех погребениях зафиксирована посуда, в 12 погребениях (39%) — украшения и предметы одежды (фибулы); в 7 (22,6%) — орудия труда и в одном случае обнаружены предметы конского снаряжения (рис. Х).

Курганные захоронения подтипа 1. Для них характерна каменно-земляная насыпь, нередко ограниченная кромлехом из наклонных каменных плит с одной, двумя или четырьмя перемычками или кромлехом из мелких и средних известняковых плиточек. Земляная насыпь внутри кромлеха покрывалась целиком каменной наброской или закладом четырехугольной формы по центру. В двух случаях насыпь курганов была земляной, но обязательно с кромлехом.

В восьми случаях (44%) в насыпи прослежена тризна в виде обломков глиняных сосудов, в одном случае найдена челюсть человека и также в одном случае — бронзовая бляшка-пуговица. В двух случаях тризн было несколько: в кургане V Сахарнянского могильника II — предположительно две, а в кургане VI Сахарнянского могильника II — две или четыре (Приложение 2.2).

В четырех случаях (22%) в пределах каменного кольца на уровне древнего горизонта прослежены зола и древесные угольки — возможно, остатки сожженных легких деревянных конструкций типа шалашей, шатров или навесов, которые могли являться временными намогильными сооружениями. Не исключено, что подобные намогильные сооружения возводились над всеми курганными погребениями этого подтипа.

Для курганных погребений подтипа 1 характерно преобладание парных захоронений (9), из трех известных в культуре коллективных захоронений два также относятся к этому подтипу. Случаи подзахоронения прослежены в значительном числе парных и двух коллективных погребениях. Преобладают юго-восточная (8) и восточная (6) ориентировки, два погребения ориентированы на северо-запад, одно — на юг (табл. IX; Х.А).

В пяти случаях в погребениях этого подтипа зафиксированы остатки ритуального характера в виде сожжений и костей (зубов) лошади, крупного и мелкого рогатого скота, в одном случае — костей птицы и двух раковин лесных улиток в тюльпановидном горшке (табл. IX).

Вариантом курганных захоронений подтипа 1 являются погребения с каменной оградкой (4 случая — 22%), обнаруженные исключительно в Сахарнянском могильнике I (Цыглэу). Они представлены одиночными и парными захоронениями, преобладает восточная ориентиров-

ка, в одном случае зафиксирована северо-западная (табл. II: 3; VI: 2; IX).

Каменные оградки имели прямоугольную форму, состояли из мелких и средних известняковых плиточек, которыми были обложены захоронения. Размеры оградок около 1,5-1,7х1 м. Как правило, оградки были не достроены, когда с одной из длинных сторон находились сосуды (Приложение 2.1).

Каменная оградка особой конструкции были прослежена в погребении кургана IV Сахарнянского могильника I (табл. II: 3). В изголовье и ногах погребенного (ориентированного на восток) находились прямоугольные площадки, размерами 1,3х0,7 м, длинной стороной расположенные по ширине скелета (север-юг). На камнях площадки в изголовье прослежены следы огня. С северной стороны оградка отсутствовала (Приложение 2.1).

Все курганные захоронения подтипа 1 содержали погребальный инвентарь (рис. Х). Среди посуды обнаружено 19 черпаков (в 11 погребениях), 7 кубков (в 6 погребениях), 13 мисок (в 9 погребениях), 11 горшков (в 9 погребениях) и 4 стаканообразных пиксиды в 4 погребениях (табл. IX). Из украшений и деталей одежды необходимо отметить 14 бронзовых пронизок, 12 бронзовых бляшек-пуговиц и 7 бронзовых пластинчатых браслетов, а также 3 (4) железные фибулы (табл. IX). Среди орудий труда найдено 5 железных ножей, 4 оселка и 3 пряслица. Предметы конского снаряжения (железные удила и роговой псалий) зафиксированы в одном захоронении (табл. IX).

Курганные захоронения подтипа 2. Они характеризуются каменно-земляной насыпью, но без кромлеха; одиночными захоронениями с юго-восточной ориентировкой. Данные не полные, но среди погребального инвентаря отмечу посуду (табл. IX).

Курганные захоронения подтипа 3. Для них типична земляная насыпь без кромлеха, за исключением кургана VII Алчедар. В двух случаях в насыпи прослежены тризны в виде обломков глиняных сосудов.

Характерны одиночные захоронения, в одном случае зафиксировано парное детское погребение в нетипичном подквадратном ящике. В ориентировке наблюдается разброс: восточная (3), северо-западная (2) и южная (1). В кургане X Сахарнянского могильника I обнаружено трупосожжение на стороне (табл. IV; VI: 1; IX).

Несмотря на то, что половина курганных погребений подтипа 3 ограблена, исходя из общих характеристик курганных захоронений этой культуры, можно полагать, что все они содержали погребальный инвентарь. В сохранившемся погребальном инвентаре преобладает посуда (6 черпаков, кубок, миска, 3 горшка), из украшений можно отметить 3 бронзовых височных кольца, бляшку-пуговицу, 2 бронзовых проволочных браслета и обломок бронзовой фибулы (рис. XI. А).

Рис. XI. Погребальный инвентарь курганных (А) и грунтовых (Б) захоронений в каменных ящиках. 1, 4, 6,

7, 9-18, 20, 22, 24, 28. 30 — могильник Алчебар; 2, 3. 5.

8. 19 — Сахарнянский могильник I; 21, 31 — Пояна; 23, 25-27, 29 — Климэуций Жос.

Грунтовые погребения (табл. VII)

Они представлены 14 захоронениями (31%), из которых три обнаружены на поселениях. Грунтовых захоронений, по всей видимости, было гораздо больше, но пространство между курганами при раскопках могильников этой культуры практически не исследовалось. Для грунтовых захоронений характерно наличие могильной камеры: погребения подтипа 1 (9 — 64%) совершались в каменных ящиках, подтипа 2 (2 — 14,3%) — в ямах с каменным закладом или перекрытием. Намогильные сооружения отсутствуют (рис. ^.Б). Погребальный инвентарь, в котором также преобладают посуда и украшения, более беден и менее разнообразен, при этом половина погребений ограблена (табл. IX).

Грунтовые захоронения подтипа 1. Каменные ящики грунтовых погребений по конструкции аналогичны каменным ящикам курганных захоронений. Они также сложены из плоских известняковых плит, но, как правило, каждую сторону таких ящиков составляла одна плита (реже две), а сами плиты были более массивны, толщиной до 0,2 м.

Ящики устанавливались в прямоугольных ямах, размерами 1,3-2х0,7-1,1 м и глубиной 0,20,6 (0,75) м. Плиты ящиков врывались (вбивались) в грунт или, как в случаях курганных ящиков, для них делались специальные канавки со скошенными стенками и ровным дном, глубиной до 0,3 м. В одном случае с внешней стороны каменного ящика прослежена забутовка из мелких известняковых плиточек. Сами ящики имели размеры от 0,8х0,5 м до 1,5-1,7х0,6-0,7 м и высоту 0,6-0,7 м. Зачастую концы длинных плит ящиков выступали на 0,2 м (рис. IX. Б).

Погребения этого подтипа, как правило, одиночные, скорчены на левом боку. Исключение составляет ящик VI Алчедар, парное захоронение в котором состояло из ингумации ребенка и кремации на стороне женщины. В одном случае кости погребенной оказались сдвинуты, но сам ящик не был достроен. Ориентировка погребенных исключительно юго-восточная (табл. IX).

Среди инвентаря встречена посуда (5 черпаков, 3 миски, 3 горшочка с ручкой, 2 рюмко-видные пиксиды), украшения представлены 4 бронзовыми височными кольцами и 2 бронзовыми проволочными браслетами (рис. XI.Б).

Грунтовые захоронения подтипа 2. Представлены двумя погребениями (табл. VII).

Захоронение XIX Сахарнянского могильника I совершено в прямоугольной яме с округленными углами, размерами 2,5х1,5 м и глубиной 1,3 м. Яму перекрывал и полностью заполнял каменный заклад неправильной овальной формы, состоящий из мелких и средних известняковых камней (табл. VII: 2). Захоронение № 1 Пояна совершено в овальной яме, размерами 1,3х0,8 м и глубиной 0,3 м. Яму перекрывала

подтреугольная известняковая плита, размерами 1,9-2x1 м и толщиной 0,2 м (табл. VII: 1).

Погребение XIX Сахарнянского могильника I одиночное, ориентированное на северо-запад, погребение № 1 Пояна — коллективное, все три погребенных со смещением, ориентированы на юго-восток и юг (табл. VII). В погребении XIX Сахарнянского могильника I найдено пряслице, в погребении № 1 Пояна — посуда (черпак, целый горшочек, фрагменты горшка и миски) (рис. XI.Б).

Особое место занимают три грунтовых погребения, обнаруженных на поселениях. О захоронении на поселении Сахарна-Дялул Мэнэ-стерий известно, что скелет в скорченном положении, на правом боку находился в округлой яме, колоколовидной в сечении, глубиной 1,5 м. Возможно, эта яма была специально подготовлена для захоронения, так как ее заполнение состояло из чернозема и прослоек материковой глины (Смирнов 1949а: 95-97).

Исходя из особенностей двух других погребений, обнаруженных на памятнике Хлижень II-Ла Шанц: отсутствие у скелета погребения 2 черепа и правых локтевой и лучевой костей, очищение огнем этого погребения, а также наличие в парном погребении 3 амулета из окаменелой кости животного третичного периода, — их можно отнести к культовым (Гольцева, Кашуба 1995: 19).

Погребение 2 Хлижень II-Ла Шанц совершено в прямоугольной яме, скелет мужчины находился скорченно, на левом боку, ориентирован на северо-запад. Погребение 3 Хлижень II-Ла Шанц совершено в округлой яме, колоколовидной в сечении, скелеты двух мужчин находились в скорченном положении на спине, с разворотом влево, черепами на северо-запад и восток (рис. XXI: 7, 8).

В эпоху поздней бронзы и раннегальштат-ское время в Карпатском бассейне захоронения на поселениях, совершенные по характерному для каждой культуры погребальному обряду, малоизвестны. Лишь спорадически обнаружены ингумационные погребения в культурах каннелированного гальштата Гава-Голиграды и Кишинэу-Корлэтэнь, для которых характерны трупосожжения (Nestor, Zaharia 1961: 171-178; Малеев 1981: 11; Levitki 1994: 71, 72).

В орнаментированном гальштате (и, в частности, в культуре Бабадаг) такие погребения, напротив, представлены сравнительно большим количеством. На пяти поселениях типа Бабадаг целые человеческие скелеты (около 10) обнаружены в скорченном положении на боку в округлых ямах, колоколовидных в сечении, которые обычно специально подготавливались для захоронения (Morintz 1987, 68, сн.118; Juganaru, Topoleanu 1994: 71-81, р1. II; Juganaru 1997a: 99-

110). Последнее было достоверно зафиксировано на эпонимном городище Бабадаг: яма была очищена огнем, нижняя часть тела погребенного была обложена каменными плиточками, над умершим был разбит сосуд, а вся яма целиком была засыпана стерильным грунтом (иидапаги 1997: 19). Но в Среднем и Нижнем Подунавье пока не обнаружены некрополи культур орнаментированного гальштата.

В целом, наряду с единством погребального обряда культуры Козия-Сахарна [использование камня — известняка; ингумация; скорченная поза погребенных, преимущественно, на левом боку; преобладание широтной ориентировки (юго-восток — восток); в инвентаре преобладание посуды и украшений] два выделенных типа захоронений (курганные и грунтовые) демонстрируют и существенные различия (табл. IX; Х.А и Х.Б).

Для погребений I типа (курганных) высок процент парных и коллективных захоронений, когда для погребений II типа более характерны одиночные. При общем преобладании столовой посуды в составе погребального инвентаря захоронений I и II типов кубки и стакано-образные пиксиды, горшки III и IV типов обнаружены исключительно в курганных комплексах, тогда как рюмковидные пиксиды и небольшие одноручные горшочки — в грунтовых комплексах (табл. Х.Б).

Украшения и предметы одежды более представительны и разнообразны в курганных захоронениях (бронзовые пластинчатые и проволочные браслеты, височные кольца, бляшки-пуговицы, пронизки, железные и бронзовые фибулы), тогда как в грунтовых погребениях найдены исключительно бронзовые проволочные браслеты и височные кольца (табл. Х.Б). Орудия труда (железные ножи и каменные оселки) обнаружены исключительно в курганных захоронениях (I тип), но пряслица известны в курганных и грунтовых погребениях. Единственная находка предметов конского снаряжения известна в курганном погребении (табл. Х.Б).

Вместе с тем, могильники Сахарнянский I (Цыглэу) и Алчедар, являясь курганно-грунтовы-ми, убедительно демонстрируют одновременность бытования этих двух типов погребений (Приложения 2.1 и 2.3), что подтверждается и анализом инвентаря (глава 3.2). При этом каменные ящики курганных погребений по конструкции аналогичны ящикам в грунтовых ямах, при их сооружении нередко использовались одинаковые приемы (канавки в суглинке); в курганных и грунтовых ящиках обнаружены, в основном, одиночные захоронения; сходен и состав погребального инвентаря: отсутствуют кубки, а украшения, в основном, представлены бронзовыми проволочными браслетами и височными кольцами (рис. XI; табл. !Х; Х.А и Х.Б). Любопытно, что каменные оградки курганных захоронений подтипа 1 подобны, в том числе и по

размерам, недостроенным курганным и грунтовым каменным ящикам.

Курганные и грунтовые захоронения культуры Козия-Сахарна демонстрируют синкретическое единство ее погребально-поминальной обрядности, когда реализация погребальной функции может быть выражена разнообразно. Эти два основных типа погребений являются отражением различных культурных традиций, демонстрирующих два разных подхода к самому акту захоронения.

Погребения на уровне древнего горизонта некий период времени находились в открытом виде и функционировали в качестве долговременных «усыпальниц». Над ними возводились временные намогильные сооружения в виде легких деревянных конструкций типа шалашей, шатров или навесов (как в погребениях курганов И-М Сахарнянского могильника I). При этом внутреннее сакрализован-ное пространство ограничивалось (замыкалось) каменным кромлехом (10) с одной, двумя или четырьмя перемычками, обозначающими входы в «усыпальницу». Каменные ящики (над которыми также возводились временные сооружения) могли оставаться недостроенными (ящик IX Алчедар).

После определенных ритуальных действий, связанных, в том числе, с применением огня, и (или) подхоронением еще одного или нескольких умерших, эти временные намогильные сооружения сжигались и заменялись стационарной земляной насыпью с каменным панцирем или, реже, без него. Обряд очищения огнем для таких погребений практически обязателен. После возведения стационарной насыпи проводился (зачастую неоднократно) поминальный пир.

Погребения на уровне древнего горизонта, таким образом, выступали как погребальные и поминальные памятники. В этом случае сам акт захоронения носил долговременный характер с неоднократным (многоэтапным) почитанием-поминанием умершего на месте погребения.

В грунтовых могилах (ящиках и простых ямах) акт захоронения, напротив, был одновременный и одномоментный. Временные намогильные сооружения не возводились, отсутствуют и стационарные. Возможно, отсутствовал и обычай почитания-поминания умершего на месте погребения. Захоронения в грунтовых ямах проводились по «укороченной программе» и, поэтому, едва ли могли выступать в качестве поминальных памятников. Грунтовые захоронения культуры Козия-Сахарна являются исключительно погребальными памятниками.

Отмеченные традиции в двух случаях сочетаются. Так, в ящике IX Алчедар, сооруженном в грунтовой яме, погребенная была «смещена», проведены определенные ритуальные действия и подготовлено место для второго захоронения, при этом сам ящик оставался не достроенным. В грунтовое коллективное погребение № 1 По-

яна было произведено несколько подзахороне-ний. Вполне возможно, что эти два погребения некое время оставались открытыми, и над ними были возведены временные намогильные сооружения.

Известно, что традиционный погребальный обряд любой археологической культуры состоит из совокупности ритуальных действий и материальных элементов, которые являются неизменными, постоянными и традиционными в рамках развития этой культуры (Алёкшин 1981: 18-22). Таким образом, погребальный обряд является совокупностью идеологической (религиозные представления, нормы и предписания) и практической (ритуально-практические действия) сфер (Ольховский 1986: 67-69; он же 1991: 4). В процессе культурогенеза (в том числе смены культур) возможна полная или частичная замена погребального обряда или любого из его традиционных элементов. Последнее нередко приводит к образованию новой археологической культуры, в погребальном обряде которой прослеживаются его разные (местные и пришлые, традиционные и новые) культурные элементы (Алёкшин 1981: 21).

Синкретическое сочетание в культуре Козия-Сахарна двух культурных традиций погребально-поминальной обрядности позволяет поставить вопрос об основных компонентах ее сложения. Так, субстратным компонентом выступает раннегальштатская традиция Балкано-Поду-навья, наиболее выраженная в погребениях на уровне древнего горизонта. Суперстратным наслоившемся компонентом является традиция, условно обозначенная как северопричерноморская (постноуские, постбелозерские отголоски через группу Холеркань), отраженная, в большей степени, в грунтовых погребениях.

Основные признаки погребальной обрядности культуры Козия-Сахарна: каменные панцири, захоронения на уровне древнего горизонта с каменными кромлехами, ингумация, вторичные захоронения, обряд очищения огнем, преобладание в инвентаре посуды и украшений, — известны в культурных группах раннего гальш-тата Балкано-Подунавья (Сихлеану, Тэмэоань-Холеркань-Балта, Сборяново) и, тем самым, являются исконными (традиционными) ранне-гальштатскими (Кашуба 1999: 379-384).

Обнаруженные на пяти поселениях типа Ба-бадаг в Нижнем Подунавье (в том числе на эпо-нимном памятнике) ингумационные захоронения в скорченной позе на боку (Morintz 1987: 68, сн.118; Juganaru, Topoleanu 1994: 71-81; Juganaru 1997: 18, 19; он же 1997а: 99-110) достоверно свидетельствуют об обряде трупополо-жения в этой культуре (рис. XI: 3). В свою очередь, это подтверждает, что ингумация и скорченная поза погребенных в культуре Козия-Са-харна являются традиционными признаками ее погребального обряда.

Последнее демонстрирует и погребальный

обряд раннегальштатского горизонта XI-X вв. до н.э. с прочерченной керамикой Тэмэоань-Хо-леркань-Балта, который является местным субстратом культуры Козия-Сахарна в Северном Причерноморье (Laszlö 1986: 65-91; Левицкий 1990а: 6-8; он же 1994а: 219-256; Ванчугов 1992: 36; он же 1993: 28-39; Кашуба 1992: 35, 36). В раскопанных могильниках и погребениях этого горизонта: Фолтешть и Тэмэоань (Laszlö 1986: 67), Ханска группы Холеркань (Левицкий 1985: 125-128; он же 1994а: 222, 223), а также Шер-шенцы и Черкасов сад группы Балта (Ванчугов 1983: 94; он же 1990: 49), — зафиксированы ингумация, скорченная поза погребенных в грунтовых ямах, вторичные захоронения, обряд очищения огнем и преобладание в инвентаре посуды и украшений (рис. XI: 2).

Основой сложения, например, группы Тэмэоань Запрутской Молдовы явились древности типа Сихлеану (Пребабадаг по С.Моринцу), посредством которых культуре Бабадаг в дальнейшем были переданы элементы эпохи бронзы, в первую очередь, культуры Монтеору (Morintz 1971: 22; он же 1978: 160 и сл.; он же 1987: 5254; Hartuche 1972: 59-72; Hänsel 1976: 144-146; Brudiu 1981: 529-536; Laszlö 1986: 70; он же 1997: 67-84). Погребальный обряд группы Сихлеану — это та же ингумация, что иллюстрируют захоронения в Рымницеле (Anastasiu, Hart uche 1967: 19, 20, fig^a-в; Hartuche, Anastasiu 1976: 177, fig.361; 362).

Отличительным признаком еще одной ран-негальштатской группы XII-X вв. до н.э. Зимни-ча-Новград южной Мунтении и северной Болгарии являются могильники с ингумацией (Bassa, Marghitan 1967: 105-109; Alexandrescu 1978: 115124). Обряд трупоположения этой культуры связывают с местным наследием средней и поздней бронзы (Bassa, Marghitan 1967: 108; Ignat 1976: 103), предполагаются также идущие с запада влияния, где наряду с кремацией известна и ингумация (Alexandrescu 1978: 123, 124). Примечательно, что несмотря на свое положение на западной периферии групп культуры полей погребальных урн, группа Зимнича-Новград демонстрирует более тесные связи с находящимися северо-восточнее горизонтом Тэмэоань-Холеркань-Балта и Бабадагом I (Guma 1995: 109, 110).

Таким образом, на Нижнем и Среднем Дунае вырисовывается круг раннегальштатских групп XII-X вв. до н.э. с трупоположением в погребальном обряде.

К ним необходимо присоединить и значительный пласт раннегальштатских ингумацион-ных погребений, выявленных в северной и северо-восточной Болгарии. Среди последних особое место занимает могильник X-середины IX вв. до н.э. Сборяново-Нивата на певеца (Стоянов 1992: 82-96; он же 1992а: 93-114; он же 1997). В раскопанных пяти небольших курганах этого могильника с каменными панцирями,

закладами и кромлехами (состоящих иногда из двух или трех рядов) были обнаружены 24 погребения, из которых 20 ингумационных, совершенных на уровне древнего горизонта. Одиночные, парные и коллективные захоронения вытянуты, ориентированны, преимущественно, на юг (рис. XI: 4-7). Т.Стоянов отмечает функционирование таких погребений в качестве долговременных «усыпальниц», а также наличие временных намогильных сооружений над ними, которые сжигались. Во всех курганах зафиксированы тризны (Стоянов 1997: 96-99). Погребальный инвентарь представлен посудой, украшениями, деталями одежды (фибулами) и орудиями труда. Специфика полученных материалов на широком фоне раннего гальштата Балкано-Подунавья позволила Т.Стоянову поставить вопрос о выделении культурной группы Сборяно-во, синхронной, но не идентичной известным группам Чаталка и Пшеничево в Болгарии и Бабадаг в Добрудже (Стоянов 1997: 164-169).

В Сборяново важны не только использование камня в намогильных сооружениях (панцири, кромлехи) и ингумация, но, в значительной степени, присутствие той традиции погребально-поминальной обрядности, при которой акт захоронения носит долговременный характер (как в курганных погребениях культуры Козия-Сахарна). Последнее позволяет говорить о близости систем религиозных представлений и ритуально-практических действий в процессе захоронения у насельников Сборяново и Козии-Сахарны. В свою очередь, это подтверждает раннегальштатские (Балкано-Подунавья) истоки курганных погребений на уровне древнего горизонта в культуре Козия-Сахарна.

Раннегальштатский (Балкано-Подунавья) характер традиции использования камня и ин-гумацию подтверждают и «независимые» от культуры Козия-Сахарна несколько предскиф-ских погребений X в. до н.э. Северо-Западного Причерноморья, которые не вписываются в рамки известных здесь культур и традиций — курганы Зализничное и Брэнешть (Бранешты) (Субботин, Черняков 1973: 238-240; Левицкий 1989: 137-149; Бруяко 1989: 36, 37; Кашуба 1999: 383).

Захоронение кургана Брэнешть достоверно относится к раннегальштатской культуре с кан-нелированной керамикой Кишинэу-Корлэтэнь (Левицкий 1989: 145; он же 1994: 69-71, 186, fig.9). О.Г.Левицкий в качестве аналогий приводит захоронения локального варианта Белотич-Бела Црква-Добрача группы Ватина в Сербии (Левицкий 1989: 143, 144), который является родственным культуре Сурчин-Белегиш-Дубо-вац (Garasanin, Vinski-Gasparini 1971: 308). С продвижением из югославского и румынского Баната на восток (и Карпаты) носителей типа Кручень-Белегиш или Кручень-Белегиш-Дубо-вац связывают происхождение культуры Киши-нэу-Корлэтэнь (Morintz 1978: 305-323; Lasziö 1989: 111-114; он же 1994: 125-130, 156-163;

Смирнова 1985: 47; она же 1990а: 20-33; Левицкий 1990: 20-23; он же 1994: 152-156). Хотя О.Г.Левицкий не проводит прямых параллелей между Брэнешть и памятниками Белотич-Бела Црква-Добрача, не исключено, что в движении на восток принимали участие различные, но соседние, родственные группы населения. В числе последних могли быть и насельники Бе-лотич-Бела Црква-Добрача, которые, возможно, оставили в Северо-Западном Причерноморье памятники Зализничное и Брэнешть.

Такая миграция косвенно подтверждается и цепочкой аналогий, которые можно провести от памятников Белотич-Бела Црква-Добрача в Сербии через Сборяново в Северо-Восточной Болгарии к Брэнешть (и Зализничному) и культуре Козия-Сахарна в Северо-Западном Причерноморье. Отмечу здесь, что основные признаки погребального обряда Белотич-Бела Црква-Добрача имеют прямые аналогии как в Сборяново, так и в Брэнешть, и далее, в культуре Козия-Сахарна.

Погребения типа Белотич-Бела Црква-Доб-рача были совершены в небольших курганах (диаметром 11-23 м и высотой 0,4-1,6 м) с кромлехом и каменным панцирем. Обряд характеризуется биритуализмом, с переходом от скорченных трупоположений, ориентированных в направлении северо-запад — юго-восток, к бе-зурновому трупосожжению на месте. Зафиксированы каменные оградки вокруг трупоположений и урновых сожжений, а также каменные ящики. Погребальный инвентарь представлен посудой и бронзовыми украшениями (Гараша-нин, Гарашанин 1958: 17-50; они же 1962: 4768; они же 1967: 5-30).

Все это позволяет предположить, что в сложении культур орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья, в первую очередь, Бабада-га (а через него и Козии-Сахарны) определенную роль могли сыграть и раннегальштатские группы югославского Баната и, в частности, Бе-лотич-Бела Црква-Добрача.

Приведенные аналогии убедительно подтверждают наличие раннегальштатской (Бал-кано-Подунавья) традиции в погребальном обряде культуры Козия-Сахарна, которая, в целом, доминирует и особенно проявляется в курганных захоронениях на уровне древнего горизонта (инвентарь таких комплексов почти всегда носит раннегальштатский облик). Так как захоронения на уровне древнего горизонта, в основном, представлены в Сахарнянском могильнике I (Цыглэу), то его можно отнести к «чисто галь штатскому» среди остальных некрополей культуры.

Что же тогда в погребальном обряде культуры Козия-Сахарна можно связывать с супер-стратной северопричерноморской традицией? Она проявляется, главным образом, в грунтовых погребениях, где акт захоронения носил одновременный характер. В более широком

аспекте, к постноуским и постбелозерским отголоскам можно относить наличие курганно-грунтовых могильников, устойчивое сочетание скорченной позы погребенного с преимущественной ориентировкой в южном — юго-восточном направлении, каменные ящики как традицию использования камня в погребальном сооружении, отдельные типы погребального инвентаря. Проводником вышеперечисленных элементов в культуре Козия-Сахарна выступила раннегальштатская группа с прочерченной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Балта, сочетающая гальштатские черты и белозерские компоненты (Levitki 1994а: 230-232). Здесь же отмечу, что В.П.Ванчугов относит Балту к локальному варианту белозерской культуры СевероЗападного Причерноморья и не включает ее в единый раннегальштатский горизонт Тэмэоань-Холеркань-Балта (Ванчугов 1990: 18, 23, 114137; он же 1996: 287-309).

Для погребального обряда белозерской культуры Северо-Западного Причерноморья характерны: курганные и курганно-грунтовые могильники; тризна; овальные и прямоугольные могильные ямы; скорченное положение погребенных, ориентированных, преимущественно, в южном направлении; преобладание в инвентаре посуды и украшений, наличие предметов туалета и орудий труда (Ванчугов 1990: 40-58).

Рассматривая традиционные черты и инновации в погребальном обряде белозерской культуры Северо-Западного Причерноморья, В.П.Ванчугов высказался в русле имеющегося мнения о существенном вкладе в его формирование культуры Ноуа. С наследием культуры Ноуа в Белозерке связаны грунтовые могильники, смешанные курганно-грунтовые могильники и принципы их планировки, южная ориентировка погребенных (Ванчугов 1990: 129-131). К мнению о вкладе культуры Ноуа в сложение отдельных элементов погребального обряда белозерской культуры присоединился и О.Г.Левицкий (устное сообщение). Здесь же добавлю, что в культуре Ноуа Северо-Западного Причерноморья, помимо захоронений на поселениях и грунтовых могильников Гиндешть (Гиндешты), Петрушань (Петрушаны), Бедрэжий Векь (Старые Бедражи) (Мелюкова 1961: 9; Смирнова 1969: 48-71; Levitsckii, Sava 1993: 125-131), в последнее время открыт целый ряд курганно-грунтовых некрополей Перерыта, Бурлэнешть (Бурланешты), Коржэуць (Коржауцы), Кирилень (Кирилены) (Яровой, Чирков 1990: 88, 89; Levitki, Demcenco 1994: 218, 219, 228, 229, fig.3: 3, 4-7; они же 1997: 103-127; Abâzov, CloCiko 1997: 9698; fig.3: 4-6; Klociko, Sava 1997: 77-101; Sava 1998: 300-304; abb.26: 1; 27-30). В самой культуре Ноуа ориентировка погребенных варьирует, но южная и юго-восточная составляют значительный процент, немалым числом представлена и северо-западная.

С традициями культуры Ноуа через Белозер-

ку и группу Холеркань в погребальном обряде культуры Козия-Сахарна может быть связано наличие курганно-грунтовых могильников, преимущественная южная и юго-восточная ориентировка скорченных погребенных, случаи северо-западной ориентировки и, возможно, сохранение традиции применения камня.

Два курганно-грунтовых ноуских могильника Бедрэжий Векь и Бурлэнешть Днестро-Прутского междуречья демонстрируют сравнительно широкое применение камня в погребальных сооружениях — ящики, обкладка погребенных камнями, оградки, заклады (засыпка) могильных ям (Смирнова 1969: 43, 61, рис.3; Levitki, Demcenco 1997: 117-120, fig.2; 3: 1, 6; 4: 8, 11, 12; 5: 1, 8, 9). В поисках возможных истоков обычая применения камня, например, в могильнике Бедрэжий Векь, Г.И.Смирнова предложила считать бело-потоцкую группу комаровской культуры (Смирнова 1969: 63, сн.40). Отличительной чертой последней, локализующейся в южной части Верхнего Днестра, по его левому притоку Сере-ту, являются каменные ящики со скорченным положением скелетов, ориентированных, преимущественно, в западном направлении (Swieznikow 1967: 46, 47, 53-55, ryc.1: 33-36, 41, 42; 3: III, IV; он же 1969: 42, 43). Последующие разработки по культуре Ноуа подтвердили вклад комаровских древностей в ее формирование (Смирнова 1976а: 118-135; она же 1993: 57-73; Sava 1999: 65-78), при этом заимствования в погребальном обряде вовсе не исключены.

В Северо-Западном Причерноморье в эпоху поздней бронзы традиция использования камня известняка в строительстве была довольна устойчива и сравнительно широко представлена в каменном домостроительстве белозерской культуры, имеющем истоки еще в Сабатиновке (Шарафутдинова И.Н. 1982: 16-36; Черняков 1985: 29-40, 43-46; Ванчугов 1990: 23-35, 126, 127; Ванчугов и др. 1991: 12-33; Черниенко 1994: 125-127). Учитывая интересные и хорошо документированные наблюдения о конструктивной близости жилых помещений и погребальных сооружений, например, срубной культурно-исторической общности (из последних работ — Мимоход 1996: 27-33), можно считать, что населением белозерской культуры могла быть сохранена и традиция использования камня в намогильных и погребальных сооружениях (известны несколько белозерских захоронений с каменными кромлехами и закладами).

В целом же, традиция использования камня в намогильных и погребальных сооружениях в Северном Причерноморье была достаточно широко распространена еще в эпоху средней бронзы, в частности, в культуре многовалико-вой керамики (Шарафутдинова И.Н. 1982: 5157; Дергачев 1986: 130; Савва 1992: 27; Бере-занская 1998: 63; Агульников 1998: 65, 67; Антонов 1998: 107; Самар 1998: 77; Самар, Антонов 1998: 86-88) и позднее — известна в суб-

стратной для Белозерки сабатиновской культуре (Шарафутдинова И.Н. 1982: 58-60, 66-72; Дергачев 1986: 184; Горбов 1997: 145-162). Впоследствии через раннегальштатскую группу Холеркань, такая традиция была воспринята, скорее, подхвачена насельниками культуры Ко-зия-Сахарна, в погребениях которой изначально широко применялся камень.

В погребальном инвентаре культуры Козия-Сахарна северопричерноморские (постбелозерские, степные) влияния представлены кубками и пиксидами на ножке, украшениями (бронзовые пронизки, височные кольца и проволочные браслеты), а также предметами одежды — фибулами. Несмотря на балканские и эгейские прототипы последних, в культуре Козия-Сахарна, они появляются, скорее, в подражание бронзовым северопричерноморским белозерским экземплярам (глава IV).

Таким образом, четко вырисовываются две основные культурные традиции (два источника формирования) погребального обряда культуры Козия-Сахарна: субстратная раннегальштат-ская Балкано-Подунавья и наслоившаяся северопричерноморская (постноуская, постбелозерская). Между тем, в историографии проблема происхождения погребального обряда культуры носит дискуссионный характер (глава I). Именно спорный и нерешенный характер этого вопроса позволил Л.И.Крушельницкой возродить концепцию восточного (чернолесского) происхождения группы Сахарна ( Крушельницька 1998: 179-200; Бандрiвський, Крушельницька 1998: 201-208).

Как известно, у специалистов сложились две точки зрения на формирование погребального обряда группы Сахарна (Доманский, Щукин 1983: 271-274). Суть расхождений в том, что А.И.Мелюкова общность черт погребального обряда чернолесцев Среднего Днестра и сахар-нянцев (невысокие курганы с каменной насыпью; одиночные, парные и коллективные захоронения в могильных ямах или каменных ящиках; обряд трупоположения в скорченной позе; ориентировка погребений по оси север-юг; бедность погребального инвентаря) связывает с влиянием носителей группы Сахарна и продвижением какой-то части этого населения на Средний Днестр. в позднечернолесскую среду (Ме-люкова 1979: 87). По мнению Г.И.Смирновой, курганные насыпи, каменные намогильные сооружения, ингумация и скорченная поза погребенных, — все эти признаки являются местными белогрудовско-чернолесскими для лесостепи и белозерскими для степи. Отмечая, что обряд погребения родственного Сахарне вос-точнобалканского круга пока не изучен, она предположила, что он окажется таким же, как и у остальных фракийцев — трупосожжение с захоронением в грунтовых могильниках. Поэтому, по ее мнению, имело место, скорее, влияние чернолесцев в области погребального обряда

(Смирнова 1982: 51, 52; она же 1984: 56, 57).

Здесь необходимо уточнить, что речь идет именно о развитой чернолесской культуре Под-нестровья. В погребальном обряде «классической» чернолесской культуры Днепра преобладает урновая кремация в грунтовых могилах и, реже, в курганах, а ингумация как будто представлена гораздо меньшим количеством (Тере-ножкин 1961: 43-46; Археолопя 1971: 19, 20; Ильинская 1975: 77-79; Археология 1986: 33; Отрощенко, Моця 1989: 24, 25; Клочко, Скорый 1993: 54, 55).

Между тем, в чернолесской культуре Поднеп-ровья не так уж и мал процент трупоположений: имеется целый ряд вытянутых и скорченных захоронений (Покровська 1953: 128, 129; Ков-паненко 1981: 20, 21, 58). Недавно было высказано весьма продуктивное предположение, что находки специфических чернолесских металлических украшений и оружия без следов пребывания в огне (по обратной аналогии этим же предметам, но со следами пребывания в огне) можно рассматривать как свидетельства разрушенных ингумаций и кенотафов (Лысенко, Лысенко 1998: 21). Принимая это, весьма значительным может оказаться процент ингумации в погребальном обряде чернолесской культуры на всей территории ее распространения. Здесь можно поддержать мнение В.И.Клочко и С.А.Скорого, что погребальный обряд чернолесской культуры на различных территориях имеет локальные особенности, обусловленные, вероятно, разной этнической ситуацией (Клочко, Скорый 1993: 55).

В свете современных данных необходимо отказаться от констатации близости среднедне-стровского позднечернолесского и сахарнянско-го погребальных обрядов с точки зрения приоритетного влияния только одного из них. Такой подход мною уже был предложен (Кашуба 1999: 379, 380). По моему мнению, погребальный обряд этих культур был для каждой из них исконным — в равной мере он являлся как сахарнян-ским, так и чернолесским. Не исключено, что в едином Карпатском регионе (куда могут быть включены Средний Днестр, а также Среднее и Нижнее Подунавье) со свойственными ему едиными ритмами культурогенеза имело место параллельное, совпадающее в самых общих чертах развитие погребальной обрядности в эпоху поздней бронзы и раннего гальштата.

Итогами этого развития явились «совпадающие» погребальные обряды позднего Чернолесья Среднего Днестра и Сахарны, а контакты и взаимодействия между ними только усилили и укрепили эту близость. Эти общие черты погребальной обрядности региона (курганные насыпи, использование камня в намогильных и погребальных сооружениях (кромлехи, панцири, обкладка погребенных или ящики), ингумация со скорченным положением умерших, преобладание в инвентаре посуды и украшений) можно проследить

как субстратные в равной мере как на Среднем Днестре, так и в Балкано-Подунавье в эпоху поздней бронзы — раннего гальштата.

Как показано выше, все перечисленные общие признаки погребальной обрядности в культуре Козия-Сахарна являются в ней субстратными, имеющими истоки в раннем гальштате Балкано-Подунавья.

Для развитого Чернолесья Среднего Днестра курганные насыпи, ингумация и скорченная поза погребенных, преобладание посуды и украшений в погребальном инвентаре также являются субстратными признаками, восходящими к белогрудовско-раннечернолесской культуре — курганы у с.Печоры на Южном Буге, ранний курган № 2 у с.Мервинцы в Юго-Западной Подолии (Рыбалова 1961: 21-23; Смирнова 1977: 97-99; она же 1984: 57).

Сама белогрудовская культура Поднестро-вья, по мнению В.Д.Рыбаловой, сложилась на основе юго-восточного ответвления комаров-ско-тшинецкой культуры, проникшей сюда с Юго-Западной Волыни через притоки Припяти (Рыбалова 1999: 320-345). Комаровско-тши-нецкий или комаровский (с учетом выделения И.К.Свешниковым только комаровской культуры с 8-ю локальными группами ( Свешников 1990: 78-88) и постановкой под сомнение существования единой тшинецко-комаровской культурно-исторической общности (Лысенко, Лысенко 1998а: 51-53) субстрат белогрудовской культуры лесостепного Буго-Днестровского междуречья подтверждают и материалы Войцеховского (современного Колосовского) могильника (Лагодовсь-ка 1948: 62-77; Лагодовська, Захарук 1956: 6974). Основные черты погребального обряда этого могильника (невысокие насыпи, скорченное положение погребенных, западная ориентировка) отчетливо проступают уже в последующих белогрудовских памятниках, например, в могильнике Печоры (Рыбалова 1961: 21).

Констатируя общее сходство погребальной обрядности позднего Чернолесья Среднего Днестра и культуры Козия-Сахарна, необходимо отказаться от его абсолютизации. При этом даже исследователи, находящиеся в этом споре на противоположных позициях, провозглашают лишь общие черты этой близости (Мелюкова 1979: 87; Смирнова 1977: 100; она же 1984: 56, 57; Бандрiвський, Крушельницька 1998: 203). Последнее вовсе не означает полной идентичности погребально-поминальной обрядности этих двух культур.

Детальный анализ погребального обряда позднечернолесской культуры Среднего Днестра предполагает отдельное специальное исследование, что выходит за рамки настоящей работы. Но даже самое приблизительное сравнение основных обрядовых признаков и ведущих категорий погребального инвентаря Козии-Са-харны и Чернолесья II Среднего Днестра дает весьма любопытную картину. Здесь необходи-

мо уточнить, что опубликованные позднечерно-лесские погребальные комплексы Поднестро-вья: могильники Лука Врублевецкая (Шовкопляс 1952: 5-10; он же 1956: 29-36; Шовкопляс, Максимов 1952: 89-108), Мервинцы ( Смирнова 1977: 94-107) и курган Днестровка-Лука (Смирнова 1982: 30-53), а также ряд погребений на поселениях (Крушельницька 1998: 43, 136, 137, 143145, рис.86: I, 1-3), — были мною проанализо-ваны насколько это позволяют источники. К сожалению, новые важные материалы Бернашев-ского могильника, где исследованы 33 погребения (Гуцал 1990: 28, 29; он же 1993: 53, 54, 157; он же 1994: 54, 55; он же 1998: 34, 35), остаются пока фактически не опубликованными, поэтому они были привлечены в самом общем виде.

В развитом Чернолесье Среднего Днестра известны курганно-грунтовые могильники (Бер-нашевка), но с преобладанием курганных захоронений. Курганы также, как и в Сахарне, имеют небольшие каменно-земляные насыпи, но известны и более крупные курганы, занимающие в могильниках центральное место (курган IV Луки Врублевецкой).

Ведущие подтипы курганных захоронений среднеднестровской позднечернолесской культуры отличаются от известных в Козии-Сахар-не: помимо захоронений на уровне древнего горизонта (среди которых преобладают коллективные погребения на каменных вымостках, а также известны погребения с каменными оградками, простые погребения на горизонте и в одном случае — ящик) в равной степени представлены погребения в прямоугольных ямах (простые; с каменной облицовкой стен; с перекрытием каменными плиточками). Позднечернолес-ские грунтовые погребения обнаружены как в простых ямах, так и в облицованных камнями.

В позднем Чернолесье Среднего Днестра основные захоронения составляют всего порядка 10%, преобладают подкурганные и впускные комплексы, тогда как в культуре Козия-Сахарна все курганные погребения (за исключением трех подкурганных) являются основными.

Около половины среднеднестровских по-зднечернолесских погребений являются коллективными, причем если в известных трех коллективных захоронениях культуры Козия-Сахарна зафиксированы 3-4 умерших, то здесь — до 10, положенных нередко в два ряда, черепами в противоположные стороны. Преобладает скорченное положение на правом боку, в Сахарне — на левом.

Еще большие отличия наблюдаются в ориентировке: в позднем Чернолесье Среднего Днестра безусловно господствует северо-западная (тяготение к меридиональному направлению), тогда как в Сахарне преобладает юго-восточная — восточная с тяготением к широтному направлению.

Погребальный инвентарь позднего Чернолесья Среднего Днестра представлен, преимуще-

ственно, посудой и украшениями. Но среди посуды кухонные горшки найдены в гораздо большем количестве и преобладают тюльпановид-ные. Ассортимент (вариабельность) украшений более скромен, чем в культуре Козия-Сахарна.

В развитом Чернолесье Среднего Днестра наблюдается биритуализм, но среди известных четырех трупосожжений три являлись урновы-ми, тогда как в Сахарне зафиксированы трупо-сожжения на стороне.

В целом же, при общем сходстве погребальных обрядов культуры Козия-Сахарна и позднего Чернолесья Среднего Днестра отмеченные выше различия между ними обусловлены разными субстратными основами их сложения: в первом случае — раннегальштатской Балкано-Подунавья, во втором — северопричерноморской комаровско-белогрудовской. Здесь же отмечу, что наличие грунтовых захоронений в субстратной для Чернолесья белогрудовской культуре подтверждают комплексы у сс.Белый Камень и Яланцы в Подолии (Гамченко 1909: 414, 415, табл.229, 230; Макаревич 1940: 463-465, рис.21-24; Смирнова 1954: 9, 10) и могильник Заломы Правобережья Днепра (Бокий 1987: 22-24).

Наибольшую близость со среднеднестровс-кими позднечернолесскими обнаруживают именно те погребения культуры Козия-Сахарна, где доминирует северопричерноморская традиция (в первую очередь, грунтовые). С другой стороны, среднеднестровские позднечернолес-ские комплексы имеют ряд признаков, появившихся вследствие раннегальштатских сахарнян-ских влияний, например, сходство ритуальных действий в погребении 3 кургана IV могильника Лука Врублевецкая и погребении I кургана VI Сахарнянского могильника I.

В целом же, перспективность решения вопроса о близости погребальных обрядов культуры Козия-Сахарна и позднего Чернолесья Среднего Днестра может находиться в русле известного положения, что трансляция традиции есть ее изменение.

Завершая характеристику погребального обряда культуры Козия-Сахарна, кратко остановлюсь на вопросах социальной дифференциации. По проблеме отражения социальной дифференциации в погребальном обряде имеется уже довольно обширная историография, в том

числе и по культурам эпохи поздней бронзы Северного Причерноморья (из последних Ванчу-гов 1990: 56-58; Цимиданов 1997; Социальная 1997 и другие). Хотя количество сахарнянских захоронений невелико (45) и имеет место определенная ущербность источников, при применении к ним системы признаков социальной дифференциации (тип захоронения и дополнительные элементы курганной архитектуры, сложность погребальных конструкций, характер инвентаря (богатство, разнообразие, специфичность), следы особых ритуальных действий) была выделена группа неординарных погребений.

К числу последних относятся все курганные захоронения подтипа 1 с каменными оградками. Была отмечена группа условно богатых погребений с фибулами: курганы III и IV Сахарнянского могильника I, III Сахарнянского могильника II и VII Алчедар, в которой статус «выделенных» имеют одиночные захоронения курганов III и IV Сахарнянского могильника I.

При знакомстве с рукописью этой работы В.С.Бочкарев обратил внимание на то, что курганные захоронения в совокупности отличает сложность погребальных конструкций и богатство инвентаря. Это, с одной стороны, подтверждает тезис о пришлом характере культуры Ко-зия-Сахарна (когда гальштатские черты наиболее проявляются в курганных погребениях), а, с другой, позволяет считать все курганные захоронения особыми и выделенными. Последнее показывает, что пришлое раннегальштатское население в целом занимало отличительное положение в среде племен культуры Козия-Са-харна.

Наличие даже среди незначительной выборки погребений культуры Козия-Сахарна условно богатых захоронений позволяет предположить существование в обществе некой выделенной группы, особый статус представителей которой подчеркивался украшениями, имеющими значительную вариабельность. Эта гипотетическая группа состояла не из военных предводителей (полное отсутствие предметов вооружения и погребений воинов), а, скорее, из духовных (религиозных) лидеров — служителей культа, что может быть основано на признании высокоразвитой «идеологической» (духовной) сферы сахарнянского общества (глава 3.3).

Рис. XII. Отдельные погребальные комплексы раннегальштатских групп Бал-кано-Подуна-вья. 1 — Фол-тешть группы Тэмэоань; 2 — Ханска группы Холеркань; 3 — Гар-вын-Млажи-тул Флорилор культуры Ба-бадаг; 4-8 — Сборяново-Ни-вата на певе-ца группы Сборяново.

Глава III. Материальная и духовная культура 3.1. Керамика

Самой многочисленной категорией находок на бытовых местонахождениях культуры Козия-Сахарна, а также основой их культурной идентификации, является керамика. Последнее отражено и в самом названии древностей этого круга — памятники орнаментированного галь-штата Балкано-Подунавья.

Известны несколько классификаций посуды этой культуры. Это разработки А.И.Мелюковой, предложенные ею на момент выделения группы Сахарна как таковой и позднее несколько расширенные и дополненные (Мелюкова 1953: 60-73; она же 1954: 59-68; она же 1955: 51-70; она же 1958: 77-87; она же 1982: 3-12). Имеется схема А.Ласло, который выделил в группе Ко-

зия 36 основных типов и вариантов сосудов и провел их сравнительный анализ с керамикой культур Пшеничево-Бабадаг-Инсула Банулуй орнаментированного гальштата Балкано-Поду-навья (1_аз21о 1969: 319-326; он же 1972: 207222; он же 1985: 6-11; он же 1989: 111-129). Лаконичность докторского реферата А.Ласло и недоступность текста самой работы не позволяют мне по достоинству оценить предложенную исследователем классификацию и в полном объеме использовать ее в настоящем разделе (1_аз216 1985). В моем распоряжении имеются иллюстрации, любезно предоставленные А.Ласло, а опубликованный материал (1_аз2!6 1972: 207-222; Напэе! 1976: Та^51-54; VII; VIII)

включен в рисунки моей работы (рис. II; XIII-XXIII; LII; LIII).

Здесь же необходимо упомянуть классификацию керамики группы Козия, сделанную К.Иконому по материалам городища Покреака-Четэцуэ (Iconomu 1996: 21-56). Не потеряли свою актуальность и разработки Б.Хенселя, который дал общую характеристику керамики не только группы Козия, но всех культур орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (Hänsel 1976: 122-164, Taf.51-54; VII; VIII). Важны также и отдельные классификационные схемы посуды родственных культурных групп Пше-ничево, Бабадаг и Инсула Банулуй, которые наряду с культурой Козия-Сахарна и составляют собственно орнаментированный гальштат Балкано-Подунавья (Morintz 1964: 108-118; он же 1987: 46-59; Morintz, Roman 1969: 393-423; Gotzev 1994: 97-127).

Вместе с тем, спустя полстолетия с момента открытия и начала изучения культуры Козия-Сахарна назрела необходимость дать исчерпывающую характеристику керамики этих памятников, которая могла бы полновесно использоваться и в исследовательской процедуре для аналогий и сравнения с посудой других культур. Такой задаче способствуют и полевые исследования конца 80-х-начала 90-х годов (памятники Хлижень II-Ла Шанц, Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III), которые дали относительно большое количество целых и археологически целых сосудов, позволяющих расширить и углубить содержание керамических типов, подтипов и вариантов. Мною уже была предпринята попытка сделать такую классификацию по материалам памятника Хлижень II-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 20-25; Kasuba 1998а: 84-95).

Важными являются и впервые полученные стратиграфические данные из закрытых комплексов на поселениях Хлижень II-Ла Шанц, Алчедар III, Матеуць-Ла башнэ и Солончень-Хли-ная (в сравнении с посудой погребений), которые позволяют выявить ранний и поздний керамические наборы культуры Козия-Сахарна и обозначить тенденцию развития керамического комплекса культуры в целом. В русле этого особую значимость имеют материалы самого широкомасштабно раскопанного поселения Алчедар III, где представлен сравнительно «чистый» слой Сахарны при условии отсутствия других материалов (VII-III вв. до н.э.) раннего железного века, и зафиксированы два последовательных периода бытования там сахарнянс-ких древностей (подробнее — Приложение 3.4).

Базой предлагаемой классификации служат 133 целых и археологически целых (частично отреставрированных) сосуда, происходящих как из закрытых комплексов (погребений могильников — 51 и сооружений поселений — 82), так из культурного слоя бытовых местонахождений (рис. II; XIII-XXI). Из-за относительной малочисленности целых сосудов для получения полной карти-

ны всех бытовавших в культуре форм и орнаментации была проведена статистическая обработка (на основе существующих методик) керамических коллекций восьми поселений: Сахарна Маре (2832 фрагмента), Сахарна Микэ, Сахарна-Валя Цыглэу, Сахарна I, Солончень-Хлиная (2991 фрагмент), Хлижень II-Ла Шанц (16138 фрагментов), Матеуць-Ла башнэ (6336 фрагментов) и Алчедар III (8920 фрагментов) (Приложение III). По объективным причинам четыре раскопанных поселения (Цахнэуць и Бутучень в Молдове, Козия и Покреака-Четэцуе в Запрутской Молдове) остались статистически не обработанными.

В основу выделенных керамических типов положено «устойчивое сочетание признаков» (Классификация 1990: 39-43). При этом в качестве наиболее важных для классификации я интуитивно выбрала традиционные культурооп-ределяющие, равноценные признаки для всех категорий сосудов: внешние очертания формы (общая архитектоника с учетом пропорций между частями), орнаментальные мотивы, техника орнаментации и степень орнаментированности.

Использование мною вслед за предшествующими исследователями интуиции для определения набора существенных признаков объясняется как сильной фрагментированностью основного массива посуды, так и равноценностью такого подхода к типологии наряду с формализованными (математическими) методами. Так, даже самые последовательные сторонники формализованных методов в археологии вовсе не отрицают, что при классификации элемент интуитивности неизбежен (Федоров-Давыдов 1981: 269; Гудим-Левкович 1994: 78 и сл.). Нередко математической обработке подвергаются материалы, которые были визуально типо-логизированы, или формализованные методы подтверждают интуитивно сделанные выводы. Из близких для нашей темы примеров можно отметить выделение Г.И.Смирновой двух локальных вариантов позднечернолесской культуры Среднего Днестра (Смирнова 1984: 55; она же 1985а: 26), что впоследствии было подтверждено применением методики Брейнерда-Ро-бинсона, позволяющей рассчитать степень бли -зости памятников по процентному содержанию на них массового материала ( Смирнова, Кашуба 1988: 18-28).

По технологическим особенностям и функциональному назначению керамика культуры Козия-Сахарна традиционно делится на кухонную и столовую посуду. Специфичностью керамического комплекса этой культуры является значительное количество культовой посуды (миниатюрные сосудики и функционально специализированные — сосудики на ножках, пиксиды), а также специальное производство погребальной посуды. Культовая керамика (рис XXXII: 7, 11, 13-37; XXXIII: 14; XXXIV) рассматривается в третьем параграфе настоящей главы.

Данные статистической обработки керамики восьми поселений показывают, что столовая посуда значительно преобладает и составляет в целом около 69%. Соотношение кухонной и столовой керамики на разных памятниках не одинаково. Имеет место тенденция уменьшения количества столовой посуды (соответственно, увеличения кухонной) от ранних поселений к

поздним. Так, на раннем поселении Солончень-Хлиная соотношение кухонной и столовой посуды составило 28% к 72%, а в Алчедар III — 34% к 64%. Исключение составляет относительно поздний памятник Хлижень II-Ла Шанц, на котором значительный процент столовой керамики (82,5%) обусловлен его спецификой как пансвятилища (глава 3.3).

Кухонная посуда

Она представлена горшками, сделанными из грубого глиняного теста с примесью крупных частиц шамота и песка. Обжиг сосудов, как правило, неравномерный. Поверхность сосудов слегка шероховатая, преимущественно, хорошо заглажена, но лощение не характерно. Поверхность темно-оранжевого, серо-оранжевого или коричнево-оранжевого цветов, зачастую пятнистая. Горшки изготавливались на поворотной подставке — на днищах сосудов в нескольких

Рис. XIII. Кухонные горшки I (1-4, 710) и III (5, 6, 11) типов культуры Козия-Сахар-на. 1, 9 — могильник Алчедар; 2 — Сахарна I; 3, 5 — Ко-зия; 4 — Алче-дар III; 6, 8, 10 — Сахарнянский могильник I; 11 — Солончень-Хлиная; 7 — Климэуций Жос.

случаях зафиксированы прямоугольные вдав-ления от нее.

Выделяются четыре основных типа горшков: прямостенные, бочонковидные, слабопрофили-рованные и тюльпановидные (рис. XIII; XIV).

Абсолютное большинство, I тип — 46,8%, составляют открытые сосуды усеченно конической или почти цилиндрической формы, с ровно срезанным или закругленным краем венчика, прямыми или слегка отогнутыми стенками в

верхней части. Дно горшков I типа имело небольшую закраину Диаметр венчика горшков I типа составляет 22-30 см (рис. XIII: 1-4, 8-10).

Они снабжены налепным валиком, расчлененным пальцевыми вдавлениями или, реже, косыми нарезками, а также симметрично расположенными 2-4 небольшими выступами-упорами подпрямоугольной или подтреугольной формы (рис. XIII: 4, 8, 10). Иногда валик и выступы-упоры сочетаются на одном сосуде. В одном случае венчик горшка I типа был сильно закруглен во внешнюю сторону, а концы налеп-ного расчлененного валика были опущены вниз — «чернолесский» прием (рис. XIII: 2). Горшки I типа представлены двумя вариантами, из которых описанные выше типичные сосуды составляют вариант А (рис. XIII: 3, 4, 10).

Вариантом Б сосудов I типа являются небольшие усеченно конические горшочки усеченно конической формы с невыделенным округленным венчиком и дном без закраины. Они снабжались одной небольшой ручкой, иногда возвышающейся над краем. Диаметрально противоположно ручке на тулове мог находиться выступ-упор (рис. XIII: 1, 7, 9). Высота горшков варианта Б типа I составила 7-11 см, диаметр венчика 9-10 см и диаметр дна 4-7 см. Такие сосуды обнаружены исключительно в погребальных комплексах культуры.

Самое значительное количество горшков I типа зафиксировано на раннем поселении Со-лончень-Хлиная (53%), наименьший процент таких сосудов обнаружен на памятнике Алчедар III (40,4%). На поселениях Козия и Покреака-Четэцуе Запрутской Молдовы большое число горшков I типа лишены пластического декора.

Тип II — 14,5% — представлен закрытыми сосудами бочонковидной формы с закругленным или утонченным, косо срезанным краем венчика, выпуклыми стенками и невыделенным дном (рис. II: 1, 2; XIV: 1-3, 5). Сосуды этого типа обычно средних и небольших размеров с диаметром венчика 14-22 см (вариант А).

Они снабжены, преимущественно, пояском насечек-вдавлений (пальцевых или семечковид-ных) или симметрично расположенными 2-4 небольшими выступами-упорами подтреуголь-ной или подпрямоугольной формы (рис. XIV: 1, 3). Иногда поясок вдавлений сочетается с одним или несколькими выступами (рис. II: 2; XIV: 3). На сосудах II типа в очень небольшом количестве встречен налепной расчлененный валик (рис. II: 1; XIV: 2, 5). На раннем поселении Со-лончень-Хлиная найдено наименьшее количество горшков II типа (9%).

К варианту Б горшков II типа относятся большие и средние бочонковидные сосуды с ровно срезанным или закругленным краем венчика, сильно выпуклыми в средней части, возможно, биконическими, стенками. Горшки этого варианта, как правило, не орнаментированы, лишь в одном случае отмечен налепной расчлененный

валик (рис. LI: 21; LIII: 12). Горшки варианта Б типа II зафиксированы исключительно на поселениях Запрутской Молдовы и составляют особенность варианта Козия культуры Козия-Сахарна.

III тип (21,3%) составляют открытые сравнительно большие горшки со слегка отогнутым наружу венчиком, край которого округлен или подрезан, выделенной короткой шейкой, выпуклыми плечиками. Округлое тулово таких сосудов плавно сужается к слегка выделенному дну. Диаметр венчика горшков III типа составляет 2035 см (рис. XIII: 5, 6, 11).

Декор на горшках III типа варьирует: налеп-ной валик с пальцевыми вдавлениями, расположенный на середине высоты тулова или его верхней половине; поясок пальцевых вдавлений или симметрично расположенные 2-4 небольших подтреугольных или подпрямоугольных выступа-упора (рис. XIII: 5-7). Иногда поясок вдавлений или валик сочетались на одном сосуде с подпрямоугольными выступами-упорами (рис. XIII: 6). В шести случаях горшки III типа снабжены одной грубой ручкой, расположенной в верхней части тулова (рис. XIII: 11).

Различно количество горшков III типа в керамических комплексах ранних и поздних памятников культуры: наибольшее их число зафиксировано на раннем поселении Солончень-Хли-ная (31,4%), а также Сахарна Маре (27,5%), наименьшее — в Алчедар III (9%). Памятник Хлижень II-Ла Шанц, сравнительно поздний, составляет исключение — там обнаружено 27% горшков III типа.

Особенностью кухонной посуды культуры Козия-Сахарна (и исключением в раннегальш-татском мире Карпато-Подунавья) является наличие горшков IV типа (17,5%), которые представлены открытыми высокими сосудами тюль-пановидной формы и вытянутых пропорций. Венчик горшков IV типа плавно отогнут наружу, край его закруглен или приострен, шейка сравнительно высокая и вогнутая, плечики выпуклые, округлобокое тулово плавно сужается к небольшому дну без закраины. Высота тюльпано-видных горшков составляет 19-29 см, диаметр венчика 14-21 см и диаметр дна 8-10 см (рис. XIV: 6-8).

По плечикам горшков IV типа обычно расположен налепной валик, расчлененный пальцевыми вдавлениями или косыми нарезками, концы которого могут быть не сомкнуты (рис. XIV: 6), реже имеется поясок насечек-вдавлений (рис. XIV: 8). Край венчика может быть снабжен пальцевыми вдавлениями или насечками и, на экземплярах из более поздних памятников, проколами (рис. XIV: 7). Подчеркну здесь, что проколы под краем — не характерный признак для раннегальштатской посуды в целом. Несколько горшков этого типа были снабжены грубой округлой ручкой, расположенной в верхней части тулова. Тюльпановидные горшки обнаружены

Рис. XIV. Кухонные горшки II (1-3, 5) и IV (4, 6-8) типов культуры Ко-зия-Сахарна. 1 — Козия; 2, 5 — Ал-чедар III; 3 — По-яна; 4 — Солон-чень-Хлиная; 6 — Сахарнянский могильник I; 7 — Хлижень II-Ла Шанц; 8 — Мате-уць-Ла башнэ.

как на поселениях и в погребениях, так и культовых скоплениях Хлижень П-Ла Шанц (Гольце-ва, Кашуба 1995: 13-18, табл. XX: 3; XXVI: 3).

Тюльпановидные сосуды отличаются от горшков МП типов в том числе и технологически: в тесте гораздо меньшая примесь шамота, они лучше обожжены и более тонкостенные, поверхность серо-коричневого и коричневого цветов, хорошо заглажена и зачастую подлощена.

В керамическом комплексе культуры в незначительном количестве зафиксированы «подражания» тюльпановидным горшкам — это средние по размерам открытые сосуды высотой 16-20 см, диаметр венчика которых практически равен диаметру дна (9-11 см). По середине высоты этих горшков располагался налепной расчлененный валик или — в верхней части ту-лова — выступы-упоры (рис. II: 3; XIV: 4). По технике изготовления такие горшки принадлежат к

раннегальштатским экземплярам, а не черно-лесским образцам.

Тюльпановидные горшки среди кухонной посуды Козии-Сахарны инокультурны — они представляют характерный чернолесский тип (вытянутые пропорции, тюльпановидная форма, специфическая техника изготовления, проколы под краем в сочетании с валиком по плечикам). Такие сосуды зафиксированы исключительно в восточной части ареала культуры Козия-Сахар-на — в варианте Сахарна и составляет его специфику При этом количество тюльпановидных сосудов увеличивается от ранних к поздним са-харнянским памятникам: в Солончень-Хлиная они составили 6,6%; в Сахарна Маре — 11,2%; в Матеуць-Ла башнэ и Хлижень II-Ла Шанц — 17,2% и 18,4%, тогда как в Алчедар III в целом — 34%, а в комплексах второго периода этого же поселения — до 50% (Приложение III).

Столовая посуда

Она изготовлена из хорошо отмученной и чества: от темно-серого тусклого и матового до тщательно промешанной глины с примесью черного яркого с металлическим блеском. мелких частиц шамота и большей примесью По характеру обработки и цвету поверхнос-мелкого песка. Поверхность сосудов тщатель- тей сосудов в столовой керамике выделяются но заглажена и залощена. Лощение разного ка- четыре категории: I — с двусторонним черным

или темно-серым лощением; II — с двусторонним светло-желтым или желто-оранжевым лощением; III — с более лощеной черной (темно-серой) внешней поверхностью и светло-серой менее лощеной внутренней; IV — с более лощеной черной (светло-серой) внутренней поверхностью и менее лощеной светло-серой внешней.

Столовая посуда культуры Козия-Сахарна и родственных ей групп орнаментированного галь-штата Балкано-Подунавья не подвергалась лабораторным анализам. Экспериментальные данные были получены для керамики поселений Медиаш и Грэничешть, принадлежащих ран-негальштатскому комплексу с каннелированной керамикой (Blajan, Stoicivici, Georoceanu 1980: 203-244). Так, черный цвет получается при смешивании необработанной глиняной массы с угольным пигментом (сажа, протертые растительные добавки) и последующем восстановительном обжиге при температуре 600 градусов. Красный цвет получается при окислительном обжиге сосудов с той же температурой (600 градусов) в хорошо продуваемой печи. Если обжиг быстрый, то черепки в середине имеют серовато-черный цвет. После обжига поверхность сосудов механически полировалась до необходимого блеска (Blajan, Stoicivici, Georoceanu 1980: 203-244).

Аналогичные приемы, по всей вероятности, использовались при изготовлении столовой посуды культуры Козия-Сахарна: в печи для обжига керамики на поселении Алчедар III (Приложение 3.4) мог производиться как восстановительный, так и окислительный обжиг; о высоких температурах самого обжига свидетельствуют добавки в глиняное тесто сосудов шамота в качестве огнеупорной массы и песка, не позволяющего глине растрескиваться во время сильного нагревания; механическое лощение поверхностей столовых сосудов подтверждают находки разнообразных глиняных и костяных шпателей и лощил на поселениях этой культуры.

Столовая посуда культуры Козия-Сахарна представлена сосудами пяти основных категорий: корчаги, черпаки, кубки, миски, мисковид-ные и чашевидные сосуды (рис. XV-XXI). Характерной чертой столовой керамики является наличие геометрического резного и штампованного орнамента, которым украшена в целом одна ее треть — 30, 6%. Количество орнаментированной среди столовой керамики на ранних памятниках выше (Солончень-Хлиная — 39%), чем на более поздних (Алчедар III — 25,5%).

Корчаги составляют 55,6% среди столовой посуды. По характеру обработки поверхностей преобладают сосуды III категории, гораздо реже встречены сосуды I и II категорий, и отсутствуют сосуды IV категории. Наибольшее количество сосудов с двусторонним светло-желтым и желто-оранжевым лощением (II категория) зафиксировано на поселениях Солончень-Хлиная и

Сахарна Маре (до 20%). Геометрическим резным и штампованным узором украшено 31,8% корчаг. Выделяются четыре основных типа (рис. XV-XVII).

Ведущий I тип составляют сосуды с сильно отогнутым наружу венчиком, край которого округлен, ровно или косо срезан, короткой вогнутой или конической шейкой, шаровидным туло-вом и небольшим, нередко, выделенным дном. Средняя высота корчаг I типа 26-30 см, максимальный диаметр тулова 26-34 см, диаметр дна 12 см (рис. XV; XVI: 1-4).

Корчаги I типа наиболее богато (среди остальных сосудов этой категории) украшены пластическим декором и геометрическим узором. Среди приемов пластического декора отмечу налепной валик, гладкий или расчлененный косыми насечками, расположенный по плечикам или в месте перехода шейки в тулово; симметрично расположенные 2-4 плоских цилиндрических или подтреугольных выступа-упора; а также на более поздних экземплярах — симметрично расположенные 2-4 ручки или петлевид-ных упора. Нередко все эти приемы использовались при изготовлении одного сосуда (рис. XV: 1-6; XVI: 3). Корчага, обнаруженная на поселении Сахарна-Дялул Мэнэстерий, была снабжена дополнительным подпрямоугольным в сечении валиком, расположенным ниже линии максимального диаметра тулова (рис. XV: 5).

Геометрическим резным и штампованным узором корчаги I типа украшались, преимущественно, в верхней и средней частях тулова (рис. XV: 1-5, 7-9; XVI: 1-4), а на более поздних образцах дополнительно орнаментировалась отогнутая наружу часть венчика и его край, а также средняя часть шейки (рис. XV: 1, 4). Как особенность памятника Сахарна Маре можно отметить сравнительно большое количество (2,5%) корчаг с орнаментом на отогнутой части венчика (Приложение 3.1.А).

Среди корчаг I типа имеются экземпляры со средне отогнутым наружу венчиком, сильно вогнутой короткой шейкой и большим удлиненно шаровидным туловом (рис. II: 9, 11; XV: 4, 8). Встречены также и подражания так называемым раннегальштатским «этажным» сосудам, когда нижняя придонная часть отделена от тулова горизонтальным валиком, а сам сосуд как бы составлен из двух: верхнего перевернутого чашевидного и нижней миски (рис. XVI: 1).

Ко II типу относятся корчаги со средне отогнутым наружу венчиком, край которого округлен или подрезан, средне высокой усеченно конической шейкой, шаровидным туловом и сравнительно широким выделенным дном. Переход от шейки к тулову обычно отмечен горизонтальной узкой выемкой. Средняя высота корчаг II типа 30-35 см, максимальный диаметр тулова 32-37 см, диаметр дна 9-13 см (рис. XVII: 3, 6).

Корчаги II типа также украшались пластическим декором и геометрическим узором, но

специфика в их орнаментации отсутствует. Среди пластического декора известны расположенные в верхней части плечиков гладкий или расчлененный налепной валик, а также симметрично находящиеся 4 петлевидных упора или ручки (рис. XVII: 6). Геометрическим узором украшалась верхняя часть тулова, иногда полоска орнамента имеется на сере-

дине высоты шейки (рис. XVII: 6).

III тип составляют корчаги с небольшим отогнутым наружу венчиком, край которого подрезан, укороченной вогнутой или усеченно конической шейкой, раздутым шаровидным туловом, подчеркнуто отделенным от выраженной усеченно конической придонной части, и небольшим дном. Максимальный диаметр тулова корчаг III

Рис. XVI. Корчаги I (1-4) и III (5, 6) типов культуры Козия-Сахарна. 1 — Сахарна Маре; 2-4 — Солончень-Хлиная; 5, 6 — Хлижень II-Ла Шанц.

типа может приходиться как на середину высоты, так и нижнюю часть. Средняя высота корчаг III типа 28-42 см, максимальный диаметр тулова 32-39 см, диаметр дна 7-11 см (рис. II: 10; XVI: 5, 6).

Корчаги III типа также украшались пластическим декором и геометрическим узором. Наиболее типичным приемом пластического

декора является гладкий или расчлененный валик, обычно расположенный в месте перехода шейки в тулово, встречены также 4 симметрично расположенных подтреугольных или цилиндрических выступа (рис. XVI: 5, 6). В целом, пластический декор на корчагах III типа встречен гораздо реже по сравнению с сосудами I и II типов.

Рис. XVII. Корчаги II (3,6) и IV (1, 2, 4, 5, 7) типов культуры Козия-Сахарна. 1, 3, 6 — Хлижень II-Ла Шанц; 2 — Бутучень; 4, 5 — Покреака-Четэцуе; 7 — Солончень-Хлиная.

Корчаги III типа, преимущественно, украшены геометрическим резным и штампованным узором, расположенным в верхней и средней (реже, нижней) частях тулова (рис. II: 10; XVI: 5, 6). Даже на поздних образцах корчаг III типа отсутствует геометрический орнамент на отогнутом крае венчика и шейке.

Среди корчаг III типа, как и I типа, имеются подражания раннегальштатским «этажным» сосудам, когда подчеркнуто выделена придонная часть тулова (рис. XVI: 5).

Значительно меньшим числом представлены корчаги IV типа — с отогнутым наружу венчиком, край которого округлен или подрезан, сравнительно высокой конической или вогнутой шейкой, удлиненно овальным туловом и невыделенным дном (рис. XVII: 1, 2, 4, 5, 7). У части корчаг IV типа тулово в верхней части или по линии максимального диаметра имеет биконич-ность (рис. XVII: 4, 7).

Корчаги IV типа редко украшены пластическим декором и геометрическим узором. Из пластических видов декора наиболее распространен налепной гладкий или расчлененный валик, находящийся на шейке сосудов, известны также симметрично расположенные 4 подтреу-гольных или петлевидных выступа-упора (рис. XVII: 1, 2). В верхней части тулова корчаг IV типа, как и на сосудах других типов, мог находиться и неширокий поясок геометрического резного и штампованного узора (рис. XVII: 1, 2, 5, 7).

На статистически проанализированных поселениях культуры Козия-Сахарна выделяется в целом небольшая часть фрагментов корчаг с внешней черной лощеной поверхностью и внутренней — ярко-оранжевой, почти красной. Среди корчаг на бытовых местонахождениях такие фрагменты составляют от 0,8% (Солончень-Хлиная) до 7,4% (Хлижень II-Ла Шанц).

Из нетипичных видов пластического декора необходимо отметить четыре фрагмента корчаг со сдвоенными выступами: нижним под-прямоугольным плоским и верхним коническим (Сахарна-Валя Цыглэу, Матеуць-Ла башнэ и Хлижень II-Ла Шанц). Найденная в Хлижень II-Ла Шанц корчага II типа была снабжена симметрично расположенными 4-мя полуовальными выступами-упорами, выдавленными изнутри, а тулово ее было орнаментировано широкими косыми каннелюрами (Гольцева, Кашуба 1995: 21, табл. XXIV). На этом же памятнике обнаружены еще несколько фрагментов корчаг с выдавленными изнутри выступами-упорами (Голь -цева, Кашуба 1995: 25).

К нетипичным видам геометрической орнаментации корчаг относятся фрагменты сосудов с поселений Солончень-Хлиная, Сахарна Маре, Сахарна I и Хлижень II-Ла Шанц, украшенные врезным узором, нанесенным четырех или пя-тизубым инструментом, а также рядами прямоугольно овальных вдавлений (рис. XLIX: 7, 8; LXXI: 4, 7; LXXXIII: 3, 9).

Черпаки составляют 31,4% среди столовой посуды. По характеру обработки поверхностей преобладают сосуды I и II категорий (наиболее высок процент черпаков с двусторонним красно-оранжевым лощением на раннем поселении Солончень-Хлиная), практически отсутствуют сосуды III и IV категорий. Геометрическим резным и штампованным узором украшено 27,4% черпаков. Выделяются четыре основных типа (рис. XVIII; XIX: 1-6).

К одному из ведущих I типу (44%) относятся глубокие черпаки Б-овидного профиля с отогнутым наружу венчиком, край которого приострен или подрезан, сравнительно высокой цилиндрической шейкой и глубоким шаровидным туловом. Дно округлое, с умбоном диаметром 2,53 см или, реже, уплощенное. Черпаки снабжены петлевидной уплощенно овальной в сечении ручкой, которая на 2-2,5 см возвышается над краем венчика и всегда снабжена на перегибе гвоздевидным выступом-упором. Ручка соединяет край венчика и линию максимального диаметра тулова, где диаметрально противоположно ручке может находиться небольшой полуовальный выступ (рис. XVIII: 6). Средняя высота черпаков I типа составила 7 см, диаметр венчика (7,5-10 см) на 0,5-1,5 см меньше максимального диаметра тулова (8-11,5 см) (рис. XVIII: 1-10).

Черпаки I типа богато украшались геометрическим резным и штампованным узором, расположенным в верхней и средней частях тулова, а также на ручке выше края венчика (рис. XVIII: 1-10). На более поздних экземплярах геометрическим узором покрыто практически все тулово, а также имеется поясок орнамента и на шейке (рис. XVIII: 4, 6, 9).

Черпаки I типа представлены тремя вариантами, из которых вариант А составляют описанные выше типичные сосуды.

К варианту Б типа I относятся черпаки, Б-овидный профиль которых подчеркнуто выражен: край венчика сильно оттянут наружу, выражены переходы от шейки к тулову и от плечиков к максимальному диаметру глубокого тулова, дно уплощенное (рис. XVIII: 4, 6).

К варианту В типа I относятся сосуды с уплощенным Б-овидным профилем: коротким отогнутым наружу краем венчика, короткой цилиндрической шейкой, низким приземистым полушаровидным туловом и округло уплощенным дном (рис. XVIII: 3, 10). Черпаки этого варианта являются наиболее поздними экземплярами I типа за счет их подобия более поздним шол-дэнештским экземплярам.

II тип (14,9%) составляют черпаки едва выраженного Б-овидного профиля с коротким, слабо отогнутым наружу венчиком, край которого округлен или приострен, короткой цилиндрической или вогнутой шейкой и сравнительно глубоким шаровидным туловом. Дно округленное с умбоном или уплощенное. Сосуды II типа так-

же снабжены овальной или подпрямоугольной в сечении ручкой, которая на 1-1,5 см возвышается над краем венчика. Средняя высота черпаков II типа 4-5,5 см, диаметр венчика (6-7 см) также на 0,5-1 см меньше максимального диаметра тулова (7-8 см) (рис. XVIII: 15, 18, 21).

Черпаки II типа также украшены резным и штампованным геометрическим орнаментом

(рис. XVIII: 15, 18, 21), но зафиксировано много и неорнаментированных сосудов (в этом отношении показательны материалы городища Сахарна Маре — Приложение 3.1.А).

К III типу (35,3%), также ведущему в культуре, относятся сосуды с плавно отогнутым наружу венчиком, край которого приострен, высокой вогнутой шейкой, вогнутыми плечиками и реб-

Рис. XVIII. Черпаки I (1-10), II (15, 18, 20) и III (11-14, 16, 17, 19, 20) типов культуры Козия-Сахарна. 1, 5 Сахарнянский могильник II; 2, 4 — Алчедар III; 3, 11, 12, 14, 17, 19 — могильник Алчедар; 6-8, 10 — Сахарнян-ский могильник I; 9, 15, 18, 21 — Хлижень И-Ла Шанц; 13 — Климэуций Жос; 16, 20 — Солончень-Хлиная.

ром (по линии максимального диаметра) в месте перехода плечиков в полушаровидное туло-во. Дно округлое с умбоном. Петлевидная плоская ручка на 2,5-3 см возвышается над краем венчика и соединяет его с ребром по линии максимального диаметра (рис. II: 4, 6; XVIII: 11-17, 19, 20). Ручка на месте перегиба снабжалась цилиндрическим выступом-упором, но чаще представлены сосуды с гладкими ручками (рис.

XVIII: 17, 19). Средняя высота черпаков III типа составила 6-7 см, диаметр венчика (8-9 см) фактически равен максимальному диаметру тулова (8-9,2 см). Описанные сосуды составляют вариант А черпаков III типа.

Черпаки III типа гораздо реже украшены геометрическим резным и штампованным узором, значительное число таких сосудов не орнаментировано (рис. XVIII: 11, 12, 14, 17, 19). Приме-

Рис. XIX. Черпаки IV (1-6) типа и кубки I (7-10, 13, 14, 16) и II (11, 12, 17) типов культуры Козия - Сахарна. 13 — Сахарна Маре; 4, 12 — Сахарна I; 5 — Козия; 6 — Алчедар III; 7-10, 15 — Сахарнянский могильнник I; 11 — Солончень-Хлиная; 13 — Сахарнянский могильник II; 14, 16, 17 — Хлижень II-Ла Шанц.

чательно, что на всех черпаках III типа на шейке и ручке отсутствует геометрический узор.

Вариант Б черпаков III типа представлен сравнительно высокими сосудами с высокой вогнутой шейкой, четко выраженным ребром по линии максимального диаметра и более глубоким шаровидным туловом (рис. II: 4, 6; XVIII: 14, 17, 20).

К варианту В черпаков III типа относятся более низкие сосуды со слегка отогнутым наружу приостренным венчиком, сравнительно высокой вогнутой или цилиндрической шейкой, короткими плечиками, валиком по линии максимального диаметра и сильно приземистым туловом (рис. XVIII: 12, 19).

IV тип черпаков (4,9%), хотя и малочисленный, был выделен по материалам поселения Алчедар III (Приложение 3.4). Это открытые не профилированные сосуды со слегка загнутым округлым или косо срезанным краем венчика и низким полусферическим туловом. Они снабжены большой петельчатой ручкой, в сечении овальной или подпрямоугольной. Выступ на перегибе ручки отсутствует. Черпаки IV типа низкие (сохранившаяся высота 3 см) с диаметром венчика 7-8 см (рис. XIX: 1-6).

Среди черпаков IV типа много неорнамен-тированных экземпляров, но часть их украшена геометрическим резным и штампованным узором, особенностью которого является его расположение по косой по отношению к краю венчика (рис. XIX: 2, 4, 6).

Черпаки IV типа, в целом, являются наиболее поздними среди столовых сосудов этой категории и характерны для сравнительно поздних поселений культуры Козия-Сахарна. Так, они полностью отсутствуют на раннем памятнике Солончень-Хлиная, а в Алчедар III, где они составляют 6,5%, такие сосуды обнаружены исключительно в комплексах второго периода бытования (Приложение 3.4).

Кубки. Из-за сильной фрагментированности невозможно подсчитать количество кубков среди столовой посуды, но, видимо, они составляли менее 10%. По характеру обработки поверхностей преобладают сосуды I категории, очень мало кубков II категории, отсутствуют сосуды III и IV категорий. По находкам целых экземпляров кубков в погребениях и на поселениях выделяются два основных типа (рис. XIX: 7-17).

I тип (вариант А) составляют сосуды S-овид-ного профиля со слегка отогнутым наружу венчиком, край которого округлен или приострен, выраженной цилиндрической шейкой и четко обозначенным переходом от шейки к шаровидному тулову. Дно округлое, нередко с умбоном, или слегка уплощенное. Средняя высота кубков I типа 7-10 см, диаметр венчика (7,5-8,5 см) на 1-2,5 см меньше максимального диаметра тулова (9-11 см). Имеются крупные экземпляры высотой до 15 см, диаметром венчика 10-11 см и максимальным диаметром тулова 17-18 см

(рис. XIX: 7-10, 13, 14, 16).

Кубки I типа могут быть украшены геометрическим резным и штампованным узором, расположенным обычно в верхней и средней частях тулова (рис. XIX: 8, 9, 13, 14, 16). На более поздних экземплярах поясок узора имеется также в средней части шейки (рис. XIX: 8, 9, 14). Отдельные экземпляры кубков I типа снабжены также пластическим декором в виде симметрично расположенных двух подтреугольных или цилиндрических выступов (рис. XIX: 16).

Вариант Б кубков I типа составляют сосуды с более отогнутым краем венчика и короткой шейкой, высоким шаровидным туловом и сравнительно большим плоским дном (рис. XIX: 13).

Вариант В кубков I типа представлен сосудами с более отогнутым краем венчика, короткой шейкой и сглаженным плавным переходом от шейки к уплощенному шаровидному тулову. Дно округленное с умбоном (рис. XIX: 9). Сосуды этого варианта составляют наиболее поздние экземпляры среди кубков I типа.

Ко II типу относятся кубки с коротким отогнутым наружу венчиком, край которого округлен, короткой цилиндрической или вогнутой шейкой, ребром или валиком в месте перехода шейки в удлиненное яйцевидное тулово. Сохранившаяся высота кубков II типа до 10 см, диаметр венчика (11-13 см) на 1,5-2 см меньше максимального диаметра тулова (15 см) (рис. XIX: 11, 12, 17).

Кубки II типа могут быть украшены геометрическим резным и штампованным узором, покрывающим тулово (рис. XIX: 11, 17).

От двух вышеописанных типов кубков отличается неорнаментированный экземпляр с коротким отогнутым наружу венчиком, край которого округлен, невыраженной шейкой, длинными плечиками и грушевидным туловом, максимальный диаметр которого приходится на придонную часть. Дно уплощенное. Высота сосуда 6,6 см, диаметр венчика 6,2 см, диаметр тулова 8,5 см (рис. XIX: 15).

Миски составляют 13,7% столовой посуды. По характеру обработки поверхностей преобладают сосуды IV категории, очень мало мисок I и II категорий, отсутствуют сосуды III категории. На основе профилировки края в сочетании с формой и орнаментацией выделяются три основных типа мисок: с косо срезанным краем, загнутым внутрь краем и прямо срезанным краем (рис. XX).

Абсолютное большинство (68%) составляют сосуды I типа — это широко открытые миски усеченно конической (гораздо реже полусферической) формы с косо срезанным краем и плоским небольшим дном, иногда с плитчатым поддоном. Край мисок I типа может быть в сечении подтреугольным. К I типу относятся как небольшие мисочки с шириной края 0,6-1 см, так и сравнительно большие сосуды с шириной края 2-2,5 см. Диаметр устья мисок I типа от 20-22 до 40-

Рис. XX. Миски I (5, 6, 8-10), II (1-3, 7) и III (4) типов культуры Козия-Сахарна. 1— Са-харнянский могильник I; 2, 8 — ХлиженьИ-Ла Шанц; 3, 5, 6 — Солончень-Хли-ная; 9 —Сахарна Маре; 10 — Хо-родиште.

46 см, высота 8-16 см, диаметр дна 8-12 см (рис. II: 8; XX: 5, 6, 8-10).

Среди мисок I типа имеются усеченно конические сосуды с небольшим бортиком, образующем округлое горизонтальное ребро в месте перехода тулова в устье (рис. ХХ: 6).

Почти половина мисок I типа (51,6%) орнаментирована, при этом на ранних памятниках последние представлены большим количеством (Солончень-Хлиная — 56,8%) по сравнению с более поздними поселениями (Алчедар III — 32,7%). Хотя не исключено, что количество орнаментированных сосудов этого вида не является хронологическим показателем. Так, наибольшее число орнаментированных мисок (67,5%) зафиксировано на городище Сахарна Маре (Приложение 3.1. А). Геометрический резной и штампованный узор располагался по кромке и под краем с внешней стороны (рис. II: 8; XX: 5, 8-10).

На мисках I типа известен и пластический декор в виде симметрично расположенных по краю двух, четырех или шести небольших полуокруглых горизонтальных (или лопастевидных) выступов, в редких случаях известны парные выступы-налепы; несколько экземпляров были снабжены симметрично расположенными одиночными или двойными короткими вертикальными валиками (рис. II: 8; XX: 5, 6), которые могут быть лопастевидными (рис. II: 8). Известны также несколько мисок с небольшой петле-видной ручкой (рис. CIX: 8).

Количество мисок I типа с пластическим декором на поселениях различно и не является хронологическим показателем. Так, на памятниках Солончень-Хлиная и Алчедар III они составили около 5%, в Матеуць-Ла башнэ — 1,7%, а на городище Сахарна Маре и поселениях его округи (Сахарна I) — 13-13,6% (Приложение III).

Ко II типу (26,6%) относятся широко откры-

тые миски полусферической (реже, усеченно конической) формы с закругленным и загнутым внутрь краем. Сам край приострен или подрезан. Дно небольшое, с плитчатым поддоном. Диаметр устья мисок II типа составляет в среднем 22-28 см, высота 10,5-11,5 см, диаметр дна 7,5-11,5 см (рис. II: 7; XX: 2, 3, 7).

Количество мисок II типа на памятниках различно: от 38,1% на раннем поселении Солон-чень-Хлиная до 21,7% и 26,8% на поселениях Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III, самым меньшим числом такие сосуды представлены в Сахарна Маре (Приложение III).

Еще больший разброс наблюдается в количестве орнаментированных среди мисок II типа. Так, на раннем поселении Солончень-Хлиная такие сосуды фактически отсутствуют (всего несколько фрагментов и один целый экземпляр), на поселениях Алчедар III и Сахарна Маре они составили 6,8% и 4%; значительно больше их в Хлижень II-Ла Шанц — 18%. Исключение составляет поселение Матеуць-Ла башнэ, где найдено 41,4% орнаментированных мисок II типа (Приложение III). Геометрический резной и штампованный узор располагался под краем с внешней стороны и, реже, по кромке (рис. II: 7; XX: 2, 3).

Пластический декор на мисках II типа встречен гораздо реже. Это лопастевидные одинарные выступы по краю, симметрично расположенные (рис. ХХ: 3, 7), и в нескольких случаях — двойные короткие вертикальные валики. Всего на шести мисках II типа отмечено сочетание геометрического узора и пластического декора (рис. XX: 3).

Известны нетипичные виды орнаментации мисок II типа: фрагмент с крупным сегментовид-ным выступом-упором, с двух сторон которого нанесены парные оттиски кольчатого штампа, обнаруженный на поселении Сахарна I (рис. XLIX: 14); фрагмент дна с городища Сахарна Маре с концентрическими пролощенными каннелюрами по внутренней поверхности, а также пять фрагментов с поселений Сахарна I, Мате-уць-Ла башнэ и Хлижень II-Ла Шанц с параллельными горизонтальными каннелюрами под краем с внешней стороны (Приложение III).

III тип мисок очень малочисленный, их количество на разных поселениях сильно варьирует. Это сосуды усеченно конической или полусферической формы, с небольшим вертикальным бортиком и ровно срезанным краем. Дно с плитчатым поддоном. Целые экземпляры мисок III типа имели средний диаметр устья 14-26 см, высоту до 7,5-8 см и диаметр дна 10,5-11,5 см (рис. ХХ: 4).

Миски III типа полностью отсутствуют на раннем поселении Солончень-Хлиная и практически не известны в Сахарна Маре (0,8%), на поселении Алчедар III они составили 2,3%. Исключением является поселение Матеуць-Ла башнэ, где найдено 13,9% мисок III типа (Приложение III).

Миски III типа, как правило, не орнаментированы, исключение составляют Хлижень II-Ла Шанц (2%) и Матеуць-Ла башнэ (43%) (Приложение 3.3). Найденная в Хлижень II-Ла Шанц миска III типа была украшена нетипичным видом геометрического узора — вытянутыми каплевидными наколами (Гольцева, Кашуба 1995: табл. LXI: 4).

Мисковидные и чашевидные сосуды на памятниках культуры найдены в неодинаковых количествах. По характеру обработки поверхностей преобладают сосуды IV категории, также высок процент сосудов II категории, отсутствуют сосуды I и III категорий.

Мисковидные сосуды глубокие, с отогнутым наружу широким венчиком, край которого округлен или ровно срезан, относительно высоким вертикальным бортиком с округлым горизонтальным ребром в месте перехода в усеченно коническое (реже полусферическое) тулово. Дно небольшое, зачастую с закраиной. Целые мисковидные сосуды имели высоту 16-31,5 см, диаметр венчика 36 см, максимальный диаметр тулова до 39,5 см и диаметр дна 12-12,5 см (рис. XXI: 1-9).

Для мисковидных сосудов характерно сочетание пластического декора и геометрического узора на каждом экземпляре. По их плечикам симметрично располагались 2-4 двойных или тройных вертикальных коротких налепных валика, гладких или расчлененных косыми насечками (рис. XXI: 5, 8, 9). Часть сосудов снабжена симметрично расположенными по плечикам двумя небольшими петлевидными ручками, гладкими или орнаментированными (рис. XXI: 2, 7). Мисковидные сосуды в верхней и средней частях тулова всегда богато украшены сочетанием резного и штампованного или только штампованным геометрическим узором (рис. XXI: 13, 5, 7-9).

Число мисковидных сосудов на памятниках различно: от 0,2% в Солончень-Хлиная и 0,8% в Алчедар III до 1,5% в Сахарна Маре (Приложение III). Но наибольшее количество таких сосудов зафиксировано в Хлижень II-Ла Шанц, что связано с культовых характером этого памятника (Гольцева, Кашуба 1995: 23). Мисковидные сосуды найдены и в курганных погребениях культуры Козия-Сахарна (Приложение 2.1).

В Хлижень II-Ла Шанц был найден мисковид-ный сосуд, геометрический узор на котором более характерен для последующей среднегаль-штатской культуры Басарабь-Шолдэнешть (рис. XXXVIII: 15). Другой нетипичный мисковидный сосуд обнаружен в комплексах второго периода бытования поселения Алчедар III — он выделяется морфологическими признаками, не орнаментирован и изготовлен по «чернолесской» технологии (рис. XXI: 6).

Среди столовой посуды культуры Козия-Са-харна могли присутствовать и чашевидные сосуды, но целых их форм пока не обнаружено.

Это, возможно, сравнительно высокие сосуды с выраженной высокой вогнутой шейкой и шаровидные туловом, снабженные симметрично расположенными по линии максимального диаметра двумя петлевидными ручками и украшенные в средней части тулова геометрическим узором (рис. XXI: 4).

По материалам памятника Хлижень II-Ла Шанц я уже отмечала, что основные приемы и мотивы орнаментации и рисунок узора практически одинаковы для всех пяти разновидностей

Рис. XXI. Мисковидные (2, 3, 5-9) и чашевидные (1, 4) сосуды культуры Козия-Сахарна. 1; 4 — Покреака-Четэцуе; 2 — Сахарнянский могильник II; 3, 5 — Матеуць-Ла башнэ; 7-Хлижень II-Ла Шанц; 8 — Солон-чень-Хлиная; 9 — Сахарнянский могильник I.

* * *

столовой посуды культуры (Гольцева, Кашуба 1995: 23, 24; Kasuba 1998а: 68). Это позволяет совокупно рассмотреть основные мотивы орнаментации столовой керамики вне зависимости от категорий и типов посуды, которая украшалась таким узором. Сопоставление полученной тенденции развития геометрического узора с основными формами сосудов даст возможность наметить ранние и поздние типы столовой посуды культуры Козия-Сахарна.

Рассматривая отдельно основные мотивы узора столовой посуды типа Козия-Сахарна, я руководствуюсь следующим. Это установленная С.Моринцем стратиграфия городища Бабадаг в Добрудже (культура Бабадаг вместе с Козией-Сахарной, в том числе, составляют орнаментированный гальштат Балкано-Подунавья) с тремя последовательными хронологическими слоями XI-VIII (VII) вв. до н.э., когда для ранних комплексов характерна, преимущественно, резная орнаментация, а для более поздних — штампованная (Morintz 1964: 110, 114-116; он же 1987: 52-68). Из ранних мотивов орнаментации фазы Бабадаг I С.Моринц особо выделил «касательные к окружностям» в резной технике, который широко распространился в следующей фазе Бабадаг II, но уже выполняемый штампом (Morintz 1987: 52). Основываясь на этих стратиграфических данных, А.И.Мелюкова в группе Сахарна выделила ранние памятники (Цахнэ-уць), на которых преобладает столовая посуда с резной орнаментацией и имеется пласт керамики с прочерченным узором (Мелюкова 1982: 7, 11, 12). Такой подход был поддержан В.П.Ван-чуговым ( Ванчугов 1993: 28-39), а подсчет удель -ного веса посуды с прочерченным и пролощен-ным узором был применен мною при анализе керамической коллекции Хлижень II-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 23, 24).

Другие ранние мотивы орнаментации столовой посуды культуры Козия-Сахарна выделяются по аналогиям с узором субстратных для нее раннегальштатских комплексов с прочерченным орнаментом Тэмэоань-Холеркань-Балта (Laszlo 1986: 65-91; Ванчугов 1983: 88-101; он же 1993: 28-39; Levitki 1994a: 219-256). Это группы (пучки) параллельных косых линий, образующих горизонтальный поясок или чередующихся под углом друг к другу, а также косо заштрихованные горизонтальные ленты. На этих мотивах я также акцентировала внимание при анализе материалов Хлижень II-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 23, 24; Kasuba 1998а: 68).

Важными являются выявленные в Хлижень II-Ла Шанц поздние смешанные сахарнянско-шолдэнешсткие комплексы, давшие переходные формы и мотивы орнаментации столовой посуды (Гольцева, Кашуба 1995: 36, 37; Kasuba 1998a: 88, 95, taf. III), а также стратиграфические наблюдения на поселениях Солончень-Хлиная, Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III, позволившие выделить ранние и поздние комп-

лексы с характерной посудой (рис. XXXV-XXXVIII). Существенны данные, полученные при анализе раннего поселения Солончень-Хлиная, где типичные формы и орнаментация типа Холеркань позволяют начало горизонта Сахарна этого памятника помещать во вторую половину Х в. до н.э. (Приложение 3.2). Особую значимость имеют и материалы поселения Алчедар III с двумя периодами бытования древностей типа Сахарна в пределах IX-первой половины VIII вв. до н.э., которым соответствуют определенные типы посуды и виды орнаментации (Приложение 3.4).

Выводы о тенденции развития орнаментации столовой посуды типа Козия-Сахарна (рис. XXII; XXIII) основываются именно на вышеизложенных стратиграфических данных. Сравнение же основных мотивов орнаментации культуры Козия-Сахарна с геометрическим рисунком на столовой посуде родственных групп орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (Пшеничево-Бабадаг-Инсула Банулуй) позволяют провести как существующие разработки по этим отдельным культурным группам, так и капитальный труд Б.Хенселя, содержащий многочисленные сводные таблицы (Morintz 1964: 101118; он же 1987: 39-71; Morintz, Roman 1969: 393-422; Gotzev 1994: 106-108, tabl. I-IV; Hänsel 1976: 122-164, Taf.44-49, 51-54, 70-74, VI, VIII, X, XI, XV). Здесь необходимо уточнить, что в рамках культуры Козия-Сахарна все мои выводы в большей степени касаются восточного варианта Сахарна, для которого в моем распоряжении имеются данные статистической обработки керамических коллекций местонахождений. Что касается западного варианта Козия, то его материалы привлекаются в самом общем виде, хотя А.Ласло выделил 53 типа и варианта орнамента и аксессуаров для столовой посуды Козии (Laszlö 1985: 6-9).

Геометрический резной и штампованный узор на столовой посуде культуры Козия-Сахар-на является углубленным и инкрустированным, когда абсолютное большинство орнаментальных линий затерто белой пастой (куски меловой породы найдены практически на всех раскопанных поселениях культуры). В результате инкрустации узор становился плоскостным и «нарисованным». Последнее в сочетании с преимущественно черной лощеной поверхностью делало столовую посуду культуры Козия-Сахар-на «нарядной» и придавало ей парадный вид.

Геометрическим узором орнаментирована одна треть (30,6%) столовой посуды культуры Козия-Сахарна. На ранних памятниках много резного узора, а также сочетания резного и штампованного узора, и в меньшей степени представлен чисто штампованный орнамент (Солончень-Хлиная, соответственно, 41,2%, 19,4% и 23, 4%). На раннем поселении Солон-чень-Хлиная значительным числом также представлен прочерченный и пролощенный узор —

16,2%, что является наибольшим показателем среди остальных местонахождений этой культуры. От ранних к поздним поселениям, наряду с наличием резного узора, нарастает доля штампованного орнамента: Матеуць-Ла Башнэ — 44,3% и 33,9%; Сахарна Маре — 45,5% и 39,4%; Хлижень II-Ла Шанц — 38,8% и 29%; Алчедар III — 47% и 29,8%. При этом на более поздних местонахождениях прочерченный и пролощен-ный узор фактически отсутствует, как, например, в Алчедар III — 0,6%.

Практически все виды узора заключены в горизонтальные пояса, которые на столовой посуде ранних памятников, преимущественно, однорядные и открытые (ограниченные только с одной из сторон — сверху или снизу), а на керамике более поздних местонахождений — многорядные и замкнутые, ограни-

Рис.ХХП. Мотивы ленточного построения геометрического узора (I. 1-6) и виды штампов (11.А-Б) на столовой посуде культуры Козия-Са-харна.

ченные с двух сторон несколькими резными линиями или полосами из оттисков зубчатого штампа (рис. XXII).

В основе композиции орнаментального пояса может лежать ленточное построение узора, когда его отдельные элементы расположены друг за другом (от края до края), образуя горизонтальные или вертикальные полосы и ритмически повторяясь, или условно названное мною «розеточное» (или центрическое) построение, при котором элементы орнамента соотносятся с выделенным центром. Отмечу, что мотивы (элементы узора) описываются здесь в чистом виде, но нередко на одном сосуде сочетаются несколько разных мотивов. На посуде ранних памятников преобладает ленточный узор (в Солочень-Хлиная его в 2,5-3 раза больше), на керамике более развитых — соотношение лен-

точного и «розеточного» узоров равное (Сахарна Маре), но на сосудах поздних местонахождений «розеточный» узор весомо преобладает (Алчедар III).

Мотив «касательные к окружностям» на столовой посуде культуры известен, но представлен не широко (рис. XXII: I.1). Так, на раннем поселении Солочень-Хлиная он составляет 0,3% (в резной технике), в Сахарна Маре — 2% (штампованная техника), Матеуць-Ла башнэ — 1,2% (штампованная техника и многорядность), Хлижень II-Ла Шанц — 2% (смешанная техника), Алчедар III — 1% (штампованная техника и многорядность).

Другой ранний мотив — группы или пучки параллельных косых линий — на раннем памятнике Солончень-Хлиная широко представлен в резной технике, ряды при этом одинарные. Впоследствии этот мотив усложняется, появляется многорядность и преобладает штампованная техника (рис. XXII: I.2). Косо заштрихованные горизонтальные ленты также сначала открытые и резные, затем — закрытые и штампованные (рис. XXII: I.3).

Из мотивов ленточного построения орнамен-

Рис. XXIII. Мотивы «ро-зеточно-го» построения и четырех-зональные композиции гео-метрического узора на столовой посуде культуры Козия-Са-харна.

та на столовой посуде культуры Козия-Сахарна характерны:

- ломаная горизонтальная (одинарная или многорядная) или, реже, вертикальная линия. На ранних поселениях она выполнена в резной технике, на более поздних — в штампованной в сочетании с кольчатым штампом в углах (рис. XXII: I.4). Последнее — популярный мотив на поселениях западного варианта Козия (рис. LI: 11, 18, 19; LII: 6, 7, 13, 14; LIII: 10; LV: 2, 3, 7-9; LVI: 12, 13);

- заштрихованные свисающие треугольники и различные их комбинации. На ранних поселениях они выполнены в резной технике, на поздних — в смешанной или штампованной, в сочетании с кольчатым или S-овидным штампами в вершинах. Более поздним развитием этого мотива являются заключенные в горизонтальные ряды, направленные вершинами друг к другу прямоугольные треугольники, между которыми посередине остается не заштрихованная ломанная линия (рис. XXII: I.5). Последнее является уже типичным мотивом среднегальштат-ской культуры Басарабь-Шолдэнешть;

- заштрихованные прямоугольники, паралле-

лограммы и ромбы (горизонтальные и вертикальные), образующие, зачастую, шахматку на поверхности сосудов. Ранние — в резной технике, более поздние — в смешанной или штампованной, в сочетании с различными штампами (рис. XXII: I.6).

Вышеперечисленные мотивы ленточного построения узора являются общими (рис. XL: I.1-3) для всех культурных групп орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (Hänsel 1976: taf. VI, VIII, XI, XV). Но в орнаментации столовой посуды культуры Козия-Сахарна имеются специфические мотивы, характерные исключительно для керамики этой культуры. К таковым относятся практически все мотивы «ро-зеточного» построения, которые наряду с четы-рехзональностью самого орнаментального пояска составляют особенность узора типа Козия-Сахарна среди других групп орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (рис. XXIII; XL: I.1-3). Здесь необходимо уточнить, что А.Лас-ло и для Козии отметил специфические типы орнаментации (Laszlö 1985: 6-9).

Из специфических мотивов «розеточного» построения орнамента на столовой посуде культуры Козия-Сахарна характерны:

- свисающие, вписанные друг в друга углы, образованные чередованием заштрихованных и гладких лент;

- большие треугольники, разделенные на четыре-восемь малых треугольников таким образом, что центральный треугольник остается не заштрихованным. При этом могла применяться перпендикулярная штриховка находящихся рядом элементов узора;

- разнообразные варианты компоновки узора от центра, с применением различных комбинаций с большими и малыми треугольниками, гладкими и заштрихованными косыми лентами, шахматкой, ломанными линиями (рис. XXIII).

В орнаментации столовой посуды культуры Козия-Сахарна широко применялись различные штампы. К числу наиболее распространенных относятся: зубчатый (мелкий, средний и крупный), кольчатый (одинарный, двойной, тройной, с крестом, с точкой) и S-овидный (горизонтальный или вертикальный, простой, из зубчатых оттисков) (рис. XXII: II.A).

К менее распространенным штампам, которые характерны для местонахождений других волн миграций (по сравнению с первой или первыми) со Среднего Дуная, а также более поздних поселений, относятся: сегментовидный, V- и W-образные (горизонтальные и вертикальные), продольно или поперечно заштрихованный овал, продольно или поперечно заштрихованные прямоугольник или параллелограмм, заштрихованный треугольник (рис. XXII: II.Б).

Как особенность поселений Солончень-Хли-ная и Сахарна Маре можно отметить малочисленность (в Сахарна Маре фактическое отсутствие) S-овидного и кольчатого с крестом штам-

пов, а также отсутствие менее распространенных штампов, характерных для более поздних этапов или других волн миграций со Среднего Дуная (Приложения 3.1.А и 3.2). К излюбленным штампам памятников западного варианта Козия Запрутской Молдовы принадлежат простой кольчатый и кольчатый с крестом (рис. И: 17, 18; 1_П: 6, 7, 13, 14; НИ: 2-4, 10; Ш: 14, 15; IV: 24, 9; 1^: 11-13).

Таким образом, тенденция развития геометрического узора на столовой посуде культуры Козия-Сахарна второй половины Х-первой половины VIII вв. до н.э. заключается в следующем. От однорядных ленточных композиций (с открытым орнаментальным пояском, покрывающим верхнюю часть тулова), выполненных в резной технике (с весомым количеством проло-щенного и прочерченного узора), к многорядным и усложненным ленточным, а также розеточным четырехзональным композициям (с закрытым орнаментальным пояском, покрывающим часть шейки и практически все тулово), выполненным в смешанной и штампованной технике с применением многообразных штампов. В розеточных четырехзональных композициях большие элементы узора, как правило, разделены на средние и мелкие, которые, в свою очередь, густо заштрихованы. Насыщенность покрытия узором поверхности сосудов от раннего к позднему этапам многократно усиливается (рис. XXII; XXIII).

Сопоставление выявленной тенденции с основными типами столовых сосудов позволяет к числу сравнительно ранних относить: корчаги I-IV типов с однорядным или многорядным ленточным узором, выполненным, преимущественно, в резной технике; черпаки I типа варианта А и, особенно, черпаки III типа всех вариантов (А-В), украшенных пучками косых параллельных линий, выполненных в резной или пролощенной технике; неорнаментированные миски I и II типа, а также миски I типа с резным узором по кромке или под краем с внешней стороны.

К относительно поздним типам, в свою очередь, принадлежат: корчаги типов, пышно орнаментированные, с преобладанием «розе-точного» четырехзонального узора и орнаментацией отогнутого края венчика; орнаментированные черпаки I типа варианта В и IV типа; кубки I типа варианта В; богато украшенные миски I и II типов, а также миски III типа; мисковидные и чашевидные сосуды. Необходимо отметить, что черпаки I типа варианта В морфологически близки более поздним шолдэнештским экземплярам, и являются переходной формой. Последнее подтверждают такие сосуды в Хлижень II-Ла Шанц, которые по форме и орнаментации типичны уже для среднегальштатской культуры Басарабь-Шолдэнешть, но снабжены высокой ручкой с выступом-упором на перегибе — прием, характерный еще для культуры Козия-Са-харна (рис. XXXVIII: 1, 2).

Ранние и сравнительно поздние типы столо-

Рис. XXIV. Ведущие типы кухонной и столовой посуды культуры Козия-Сахарна.

Сл>

м

т; ш

Е

<

о» ш

вой посуды культуры Козия-Сахарна в целом хорошо иллюстрируются материалами раннего поселения Солончень-Хлиная (рис. XXXVI: A) в сравнении со вторым периодом позднего поселения Алчедар III (рис. XXXVI: Б), а также керамикой первого (рис. XXXVII: A) и второго (рис. XXXVII: Б) периодов бытования древностей типа Сахарна на поселении Алчедар III.

Анализируя керамический комплекс культуры Козия-Сахарна в целом, необходимо отметить следующее. Все ведущие типы кухонной и столовой посуды этой культуры имеют ярко выраженный раннегальштатский (Балкано-Подуна-вья) облик (рис. XXIV; XL: I.1-3). Горшки I-III типов, практически все типы корчаг, черпаки I и III типов, миски I и II типов, мисковидные и чашевидные сосуды находят полные аналогии не только среди посуды родственных культурных групп орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (Morintz 1964: 115-117; он же 1987: 61-69; Hansel 1976: 122-164, taf.44-49, 51-54, 7074, V-XV; Laszlo 1989: 123-127) (рис. XL: I.1-3), но в том числе, что очень важно, и среди ранне-гальштатского горизонта с прочерченной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Балта (Laszlo 1986: 65-91; Levitki 1994a: 219-256). Кубки в столовой посуде культуры Козия-Сахарна (особенно I тип) также могут рассматриваться, скорее, как ран-негальштатский компонент, чем северопричерноморский тип. Широко распространенные в белозерской культуре Северного Причерноморья кубковидные сосуды (Гаврилюк 1979: 20-22, 29, рис.1; Ванчугов 1990: 66-71, 85, 86) появляются все же под влиянием раннегальштатских культур Карпато-Дунайского бассейна (Мелюкова 1979: 37-59).

Появление в керамическом наборе культуры Козия-Сахарна черпаков III типа, прочерченного и пролощенного орнамента на столовой посуде, а также отдельных мотивов ленточного узора (пучки параллельных косых линий и заштрихованные полосы) связано с субстратным для нее раннегальштатским горизонтом Тэмэо-ань-Холеркань-Балта, в посуде которого эти признаки являются ведущими (Levitki 1994a: 225, 226, 255, pl. 16, 17). С влиянием этого же раннего горизонта (Levitki 1994a: 225-228, 256, pl. 17) связана и специфическая техника наколов (в отличие от кольчатого штампа), зафиксированная на черпаках, преимущественно, III типа в культуре Козия-Сахарна.

Присутствие среди посуды фрагментов с внутренней яркой красно-оранжевой поверхностью, а также с выдавленными изнутри выступами обусловлено влиянием культуры каннели-рованного гальштата Гава-Голиграды, точнее, ее группы Грэничешть севера Запрутской Молдовы, для которой такие приемы характерны (Horedt 1967: 137-153; Laszlo 1973: 575-605; он же 1994: 48-104; Свешшков 1964: 48-50; Смирнова 1969а: 20-24; она же 1976: 18-34). Наличие обломков мисок с загнутым внутрь краем и

гирляндами узких каннелюр на внутренней поверхности также связано с влиянием раннегальштатских культур с каннелированной керамикой, в частности, такой прием широко известен в группе Грэничешть севера Запрутской Молдовы (Laszlo 1989: 120; он же 1994: 240-244, 250, 252, fig.20-23; 30: B/1-5, 32), с которой культура Козия-Сахарна (особенно ее западный вариант Козия) непосредственно граничила.

Высокогорлые корчаги с биконическим туловом (и выдавленными изнутри выступами) — IV тип в культуре Козия-Сахарна — наиболее типичны для раннегальштатской культуры Гава (в том числе ее группы Грэничешть ), где они появляются еще на ранних этапах ее развития (Horedt 1967: 150-152; Laszlo 1973: 585-598; Kemenczei 1984: р1. CXXIX-CXLIX; Guma 1995: 111, 112). Присутствие таких корчаг в Бабадаге (в фазах I и II) С.Моринц также связывает с галь-штатским гавским компонентом (Morintz 1987: 46-49, fig.8: 1, 3, 5).

Близкие аналогии среди культурных групп поздней бронзы-раннего гальштата Среднего Подунавья (Вычедол-Нови Бегей, Гава-Медиаш и другие) находят и известные в Козии-Сахарне подражания так называемым «этажным» корчагам (Guma 1995: 106, 107, 111, 112, 124, р1. VI). В целом же, корчага — «биконический сосуд», урна типа «Вилланова» или псевдовилланова, «амфора Гава» — является, как подчеркивают многие исследователи, чисто гальштатским « достижением» и выразительной гальштатской формой, которая имеет прототипы еще в средней бронзе Центральной и Восточной Европы (Paulik 1968: 39-43; Morintz 1987: 60; Ванчугов 1982: 44-52).

Среди всего массива посуды культуры Ко-зия-Сахарна найдены лишь 10 фрагментов (корчаги со сдвоенными выступами, ручка черпака с поперечными узкими каннелюрами, миски с параллельными горизонтальными каннелюрами), украшенные приемами, специфичными для другой раннегальштатской культуры с каннелированной керамикой Кишинэу-Корлэтэнь (Laszlo 1989: 111-120; он же 1994: 105-141; Смирнова 1990а: 21-28; Levitki 1994: 79-108). Можно констатировать, что практически отсутствовали контакты между Козией-Сахарной и культурой Ки-шинэу-Корлэтэнь, с финальной фазой которой в лесостепи Днестро-Сиретского междуречья сосуществовали ее ранние памятники.

В керамике культуры Козия-Сахарна выделяются компоненты, которые свидетельствуют о непрекращающихся контактах и связях с ран-негальштатскими группами Среднего Подунавья. Это специфический врезной орнамент (линии, нанесенные трех-, четырех- или пятизубым инструментом, и четырехштриховочные пучки), известный на посуде раннего поселения Соло-чень-Хлиная, а также памятников Сахарна Маре, Сахарна I и Хлижень II-Ла Шанц. Такой врезной узор характерен для группы Горня-

Калакача (Босут IIIa), которая относится к обширному культурному комплексу с врезной керамикой Западных Балкан и Юго-Восточных Альп (Guma 1995: 112-114, 133, р1. XV). Во-вторых, разнообразные и разновидные штампы на посуде культуры (Матеуць-Ла башнэ), в том числе и поздних памятников (Хлижень II-Ла Шанц, Алчедар III), многие из которых (особенно, V- и W-образные) типичны для родственной группы Инсула Банулуй зоны Железных Ворот на Дунае, вместе с Козией-Сахарной относящейся к орнаментированному гальштату Балкано-Поду-навья (Morintz, Roman 1969: 393-422). Поэтому, не исключено, что в течение всего периода бытования культуры Козия-Сахарна в ее ареал (лесостепь Днестро-Сиретского междуречья) имели место неоднократные притоки населения, главным образом, со Среднего Дуная — генетической области формирования орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья.

На поздних этапах развития культуры Козия-Сахарна (а именно, варианта Сахарна) наблюдается наличие прямых контактов непосредственно в зоне Днестро-Реутского междуречья («ядре» варианта Сахарна) с населением по-зднечернолесской культуры Среднего Днестра. Это подтверждают, в первую очередь, тюльпа-новидные горшки (IV тип кухонной посуды Ко-зии-Сахарны), которые являются ведущим типом кухонной керамики чернолесской культуры всей территории ее распространения (Теренож-кин 1961: 60-63; Смирнова 1982: 41-46; она же 1983: 60; она же 1985а: 12, 13, рис.6: 6; 11: 11; Смирнова, Кашуба 1988: 21, 22; Крушельниць-ка 1998: 147-154). Нарастание доли тюльпано-видный горшков от ранних памятников (Соло-чень-Хлиная) к поздним (Хлижень II-Ла Шанц и Алчедар III), а также данные стратиграфии поселения Алчедар III (Приложение 3.4) позволяют констатировать присутствие части носителей позднечернолесской культуры Среднего Днестра в Днестро-Реутском междуречье на заключительных этапах развития здесь культуры Ко-зия-Сахарна.

С влиянием культуры развитого Чернолесья связано и наличие в керамическом комплексе культуры Козия-Сахарна черпаков II типа (особенно это демонстрируют экземпляры с низкой шейкой и очень глубоким туловом). Такие черпаки являются характерными не только для позднечернолесской культуры Среднего Днестра, например, но и широко представлены в субстратной для нее белогрудовской культуре (Бе-резанська 1964: 55, 56, рис.9: 7, 8, 10; Рыбало-ва 1999: 320-345; Смирнова 1984: 47-51, рис.4: 3; 8: 1, 2, 7, 13; она же 1985а: 13-18, рис.6: 7-9; она же 1986: 22; Смирнова, Кашуба 1988: 22, 23, рис.3: 17, 18; Крушельницька 1998: 162-166). К чернолесскому же влиянию можно отнести и определенный пласт столовой посуды, изготовленной по «чернолесской» технологии, например: мисковидный сосуд с поселения Алчедар

III, по форме подобный экземплярам, известным в субстратной для Чернолесья белогрудовской культуре (Березанська 1964: 55, 56, рис.8: 1); или глубокую миску, найденную на том же поселении, аналогичную шлемовидным мискам белогрудовской культуры (Покровська, Петровська 1961: 138-140, рис.8: 4, 5, 8, 10; Березанська 1964: 55, 56, рис.8: 4, 5, 10).

Население среднеднестровской позднечернолесской культуры могло являться и передатчиком влияний высоцкой культуры, распространенной в Верхнем и северных зонах Среднего Поднестровья. С опосредованным высоцким воздействием (Крушельницька 1965: 122-135; она же 1973: 27-38; Археология Прикарпатья 1990: 117, 118) связано присутствие в керамике Козии-Сахарны отдельных фрагментов сосудов с характерной «высоцкой елочкой», а также появление на поздних этапах ее развития низких непрофилированных черпаков (IV тип). Низкие непрофилированные черпаки составляют особенность днестровского локального варианта позднечернолесской культуры Среднего Днестра, в которой они появляются также под влиянием высоцкой культуры (Смирнова 1984: 4749, рис.4: 6, 7; она же 1985а: 18, рис.5: 5; она же 1986: 22, рис.5: 10; 7: 5; Смирнова, Кашуба 1988: 22, 23, рис.3: 19).

Связи с ранними кочевниками-черногоровца-ми Северного Причерноморья подробнее рассматриваются при анализе инвентаря культуры Козия-Сахарна и уровня ее внешних связей (главы 3.2, IV и V), здесь же можно отметить, что корчаги из черногоровского погребения № 16 кургана I близ Мокры в Среднем Поднестровье (Яровой, Четвериков 1995) по форме и орнаментации представляют характерный сахарнянский тип.

На заключительных этапах развития в керамическом комплексе культуры Козия-Сахарна (особенно, варианте Сахарна) проступают элементы, которые уверенно можно связывать с последующей среднегальштатской культурой Басарабь-Шолдэнешть середины VIII-VII вв. до н.э., что хорошо демонстрируют материалы Хлижень II-Ла Шанц и второго периода Алчедар III (рис. XXXVI-XXXVIII).

Таким образом, анализ керамики культуры Козия-Сахарна показывает ее первоначальный, преимущественно, раннегальштатский облик, который к первой половине-середине VIII вв. до н.э. постепенно размывается с нарастанием доли «восточных» северопричерноморских (в первую очередь, чернолесских) компонентов (особенно, для варианта Сахарна). Тем не менее, керамика (а именно, столовая посуда и ее орнаментация) является одним из ведущих куль-туроопределяющих признаков для древностей типа Козия-Сахарна.

Необходимо напомнить, что именно столовая посуда (и ее орнаментация) культуры Козия-Са-харна является главным предметом в известном споре о направленности культурных воздействий

в лесостепи предскифского времени Днепро-Под-нестровья (Кашуба 1999: 369-388, там же подробная библиография). По моему мнению, основными аргументами в пользу приоритетного галь-штатского (в данном случае сахарнянского) влияния могут являться два: хронологический и количественный, т.е. где раньше (на Правобережье

Днепра или в Балкано-Подунавье) и в каком количестве присутствуют определенные типы столовой посуды с характерной геометрической орнаментацией. В главах IV и V настоящей работы детально рассматриваются эти положения, связанные с хронологией и происхождением культуры Козия-Сахарна.

3.2. Инвентарь; начало обработки железа

Вещевые находки из погребений и поселений культуры Козия-Сахарна (особенно те из них, которые могут являться хроноиндикатора-ми) неоднократно публиковались и рассматривались в литературе ( Мелюкова 1958: 76-90, 98102; она же 1960: 142-145; она же 1972: 65-70; она же 1979: 21-31; она же 1989: 20-23; Тере-ножкин 1976: 87, 88, 99-101, рис.62-64; Смирнова 1977: 105-108; она же 1980: 138; она же 1985: 38-41; Кашуба, Гольцева 1991: 197-209; Голь -цева, Кашуба 1995: 29-31; Кашуба 1998а: 84-95; она же 1999: 374-376; Laszlö 1972: 218-223; он же 1985: 8-15; он же 1989: 111-129; Hänsel 1976: 134-140, 148-151). Тем не менее, при анализе этой культуры не обойтись без совокупного рассмотрения всего инвентаря. При этом, наряду с выявлением перечня одинаковых категорий вещевых находок на местонахождениях типа Козия и типа Сахарна, необходимо также установить культуроопределяющие типы изделий, маркирующие эти древности в целом.

Инвентарь культуры Козия-Сахарна представлен предметами производственно-бытового назначения, орудиями труда, деталями одежды и украшениями, а также предметами конского снаряжения при фактическом отсутствии вооружения ( рис. XXV-XXX). Это изделия из глины ( рис. XXV; XXVI; XXVII: 2, 3, 39), камня и кремня (рис. XXVII: 13, 20; XXVIII), кости и рога (рис. XXVII: 7, 9-11, 54, 55; XXIX; XXX: 2-7, 10-13), бронзы (рис. XXVII: 4-6, 8, 12, 14-19, 21-32, 34-38, 40-45, 48, 50-53; XXX: 1, 8, 14, 21, 22), а также железа (рис. XXVII: 46, 47, 49; XXX: 9, 15-20).

Глиняные изделия относятся к массовым находкам на каждом из раскопанных бытовых памятников культуры (рис. XXV; XXVI; XXVII: 2, 3, 39). Среди них повторяющимися типами представлены предметы, связанные с прядением и ткачеством: пряслица, грузила и катушки (рис. XXV: 1, 2, 4-17, 19-26, 28, 29).

Абсолютное большинство пряслиц округлой в плане формы и биусеченно конические в сечении, с хорошо намеченными основаниями; высота их, как правило, равна диаметру (рис. XXV: 5, 6, 10, 12, 16, 17, 20-26). Часть таких пряслиц украшена геометрическим штампованным, реже резным, узором (рис. XXV: 5, 6, 12, 16, 17, 20-24, 26). Резной узор — это косые насечки по ребру (рис. XXV: 22), которые могут быть заключены в поясок или сочетаться с двойной-тройной линией у оснований. Среди мотивов штампованного узора наиболее распространен косо

заштрихованный поясок по ребру в сочетании с двойной-тройной линией оттисков мелкозубчатого штампа у оснований (рис. XXV: 6, 12, 20, 21, 23, 24). На поздних памятниках Хлижень II-Ла Шанц и Алчедар III обнаружено несколько подквадратных в плане пряслиц, снабженных по ребру четырьмя симметрично расположенными выступами, которые обрамлены трех-четырех-рядными окружностями оттисков мелкозубчатого штампа (рис. XXV: 16, 17).

Среди представленных меньшим количеством уплощенно шаровидных пряслиц, высота которых, обычно, меньше диаметра ( рис. XXV: 7, 11, 15), гораздо реже встречаются орнаментированные экземпляры, в том числе подквад-ратные в плане (рис. XXV: 7, 15). Из последних можно отметить найденное в Хлижень II-Ла Шанц пряслице с тремя симметрично расположенными выступами, обрамленными двойными концентрическими глубокими каннелюрами (рис. XXV: 7).

К единичным экземплярам относятся усеченно коническое пряслице с тройной линией оттисков мелкозубчатого штампа и косыми насечками по широкому основанию (рис. XXV: 19) и экземпляр в виде сосудика (рис. XXV: 9).

Присутствие пряслиц в массовом количестве на бытовых памятниках культуры и наличие их в погребениях находится не только в русле раннегальштатской традиции Карпатского бассейна и Балкано-Подунавья (Hänsel 1976: 122-164; Morintz 1987: 46, 53; Laszlö 1986: 66, 67; он же 1994: 64, 111, 232, fig. 12: 2-6, 8; Levitki 1994: 109, 110, 236, fig.59: 12-14; он же 1994а: 228, 251, 252), но характерно и для предскиф-ских древностей Северо-Западного Причерноморья (Смирнова, Кашуба 1988: 21; Ванчугов 1990: 82-84; Крушельницька 1998: 168, 169, рис.103: 1-7, 13).

Орнаментированные пряслица, обнаруженные также во всех культурных группах орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья, составляют специфику не только культуры Козия-Сахарна, но и родственных ей культурных групп Пшеничево II-Бабадаг II-Инсула Банулуй (Hänsel 1976: 122-164). Возможно, украшенные мелкозубчатым штампом биусеченно конические пряслица являются культуроопределяющими для всего орнаментированного гальштата Бал-кано-Подунавья, в том числе, и культуры Козия-Сахарна как одной из его составляющих.

Редкие и единичные находки таких пряслиц

на позднечернолесских поселениях Среднего Днестра (Мелюкова 1958: 14, рис.2: 26; Романов -ская 1980: 290, рис.1; Смирнова 1982: 44, 149, рис.12: 6), доскифских памятниках Днепро-Бугс-кого междуречья, например, в кургане № 2 у с.Тютьки (Заец 1979: 258, рис.2: 11) и кургане у с.Бандышевка (МасИоЛусИ 1998: 439; аЬЬ.2: 5; Скорый 1999: 79, 80, 109, рис.3: 3) или на пред-

скифском поселении Жаботин на Правобережье Днепра (Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: 52, 53, рис.8: 6), т.е. вне ареала культуры Козия-Са-харна, — могут являться свидетельством контактов местных культурных образований с древностями типа Сахарна (восточного варианта культуры Козия-Сахарна). Наличие же орнаментированных пряслиц в курганах скифской архаики Порос-

Рис. XXV. Глиняные изделия культуры Козия-Сахарна, связанные с прядением и ткачеством, а также с другими производствами. 1 — Цахнэуць; 3, 6, 7, 16, 18-20, 24, 26 — Хлижень II-Ла Шанц; 2, 11, 28, 29 — Солончень-Хлиная; 4, 8, 12, 17, 21, 22, 25, 27, 25, 27, 31 — Алчедар III; 5, 9, 10, 13, 14, 23 — Матеуць-Ла башнэ; 15 — Солончень-Ла Урсарь; 30 — Сахарна Маре.

ской группы Правобережья Днепра: курганы № 2 группы II и № 2 группы III у Медвина, курган № 58 Студенцы и погребение № 1 кургана № 6 Ясно-зорье (Ковпаненко 1977: 57, рис.11: 8; 13: 5, 7; она же 1981: 50, рис.40: 7; Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1994: 55, 56, 58, 59, рис.6: 7), — необходимо рассматривать как наследие пред-скифского периода, подтверждающее ранне-скифскую датировку таких комплексов.

Обнаруженные на поселениях типа Козия-Сахарна глиняные катушки (рис. XXV: 1, 2) известны и в раннегальштатских общностях с кан-нелированной керамикой Карпатского бассейна (Levitki 1994: 109) и развитой чернолесской культуре лесостепи Днепро-Поднестровья (Те-реножкин 1961: 73; Смирнова 1983: 63).

Следующую большую серию глиняных изделий составляют орудия труда для керамического производства — это орнаментальные штампы, плиточка для «пробы» штампов, разнообразные (шаровидные, уплощенно дисковидные и цилиндрические) лощила, а также кружки из стенок сосудов (рис. XXVI).

Все глиняные штампы комбинированные, с двумя противопоставленными рабочими поверхностями. Выделяются два типа штампов (рис. XXVI: 1-5, 9, 10, 12-14, 17, 20-23).

Первый тип составляют штампы в виде рожка (серпа) с внешним утонченным краем, по которому расположены косые насечки для нанесения на поверхность сосудов зубчатых оттисков (рис. XXVI: 1, 20, 23). Насечки по краю могут быть сделаны тем же зубчатым штампом (рис. XXVI: 23). Один из концов изделий, как правило, оформлялся для нанесения кольчатых оттисков (рис. XXVI: 23). Найденный на поселении Солончень-Хлиная серповидный штамп был оформлен в виде головки лошади (рис. XXVI: 1).

Ко второму типу относятся стержневидные штампы, представленные двумя вариантами (рис. XXVI: 3-5, 9, 10, 13, 14, 17, 21, 22). Вариант А типа II составляют простые стержневидные штампы, один конец которых оформлен для нанесения S-овидных, W-образных и других оттисков, а второй мог использоваться в качестве лощила (рис. XXVI: 12, 17).

Вариант Б типа II составляют стержневидные штампы с плоским расширенным концом полукруглой формы (в виде лопаточки), по утонченному внешнему краю которого нанесены косые насечки (рис. XXVI: 3-5, 9, 10, 13, 14, 21, 22). Лопаточка может быть обозначена сильно: с двумя (рис. XXVI: 3, 10. 13) или одним (рис. XXVI: 4, 5) боковыми выступами, когда сам штамп приобретает подтреугольную форму (рис. XXVI: 21). Противоположный конец таких штампов оформлялся для нанесения кольчатых, кольчатых с крестом, S-овидных и ромбовидных оттисков (рис. XXVI: 5, 10, 13, 14, 22).

Комбинированные штампы для орнаментации столовой посуды являются типичными находками не только на каждом исследованном

поселении культуры Козия-Сахарна, но и на всех раннегальштатских местонахождениях Балкано-Подунавья с резной и штампованной керамикой — Пшеничево, Бабадаг и Инсула Банулуй (Morintz 1987: 46, 55, fig.11: 2; Morintz, Roman 1969: 400, 411, 416, fig.7: 10; Hänsel 1976: Taf.43: 1-4, 6; Gotzev 1994: 100; Topoleanu, Jugänaru 1995: 206, 228, fig. XV: 3; Sîrbu, Jugänaru 1999: 100, fig.2: 4). Регулярное обнаружение таких изделий на всех памятниках культуры Козия-Сахарна, а также типа Пшеничево, Бабадаг и Инсула Банулуй при условии устойчивости их типов позволяет считать орнаментированные штампы одной из культуроопреде-ляющих категорий находок для древностей орнаментированного гальштата Балкано-Подуна-вья.

Присутствие характерных (двух выше-обозначенных типов) сахарнянских орнаментальных штампов на «буферном» городище Рудь (Романовская 1980: 290-293, рис.1), в по-зднечернолесской культуре как Поднестровья: Григоровское городище, Днестровка-Лука, Во-роновица (Смирнова 1982: 44, 149, рис.12: 15; она же 1983: 63, 67, рис.6: 5; она же 1986: рис. 9: 1); так и Поднепровья: Субботовское и Московское городища, Плиски-Чернявка (Теренож-кин 1961: 48-50, 71, рис.25: 10; 46: 4; Мовша 1962: 57-59, рис.21: 1; Радзieвська 1989: 82-84), — маркирует не только миграцию насельников культуры Козия-Сахарна в центральные области Среднего Днестра и, возможно, на Правобережье Днепра, но и наличие в их среде мастеров-керамистов, специализирующихся на производстве качественной лощеной орнаментированной посуды ( Смирнова 1983: 71; она же 1989: 22; Кашуба 1988: 115, 116).

В качестве лощил при обработке поверхностей столовой посуды могли использоваться и кружки из стенок сосудов (рис. XXVI: 16, 19, 24, 25). Такие кружки, видимо, употреблялись и при формовке сосудов, на что указывает обточен-ность краев некоторых экземпляров, как, например, на изделиях из поселения срубной культуры Веровка-II в Донбассе (Постников 1996: 6164, рис.1: 2-7). Не исключено, что кружки из стенок сосудов — по аналогии с находками таких изделий в гончарных печах античных городов Северного Причерноморья (Гайдукевич 1934: 87, рис.45) — также могли использоваться в качестве прокладок между сосудами при обжиге (Смирнова 1969а: 19). Отдельные экземпляры кружков с уплощенной и затупленной кромкой (рис. XXVI: 16, 19, 24), возможно, применялись в операциях по выделке кожи. Именно керамические скребки по шкуре характеризуются такой кромкой (Коробкова, Щелинский 1996: 51, 52; Шаманаев, Зырьянова 1999: 78-80). Таким образом, кружки из стенок сосудов могли являться универсальными орудиями, но для уточнения их функций, безусловно, необходим трасо-логический анализ.

На поселениях Солончень-Хлиная и Хлижень II-Ла Шанц обнаружены глиняные изделия, связанные с бронзолитейным производством — это фрагменты нескольких льячек и тигель, изготовленные из огнеупорной глины со значитель -ной примесью известняка (рис. XXV: 3, 18). От льячек сохранились фрагменты ложки-льячки

(рис. LXXXV: 18) и нижних частей чашечек, снабженных симметричными отверстиями (рис. XXV: 18), тигель — в виде глубокого цилиндрического сосудика с ровно срезанным краем (рис. XXV: 3). Эти изделия могут быть связаны с мелким ювелирным производством, где требовались небольшие порции металла. Льячки и тигель

Рис. XXVI. Глиняные изделия культуры Козия-Сахарна, связанные с керамическим производством. 1, 9, 14

— Солончень-Хлиная; 2 — Хлижень II-Ла Шанц; 3, 13 — Козия; 4, 5, 10 —Покреака-Четэцуе; 6, 11, 12, 15, 17, 18, 21, 26 — Алчедар III; 7, 8, 19, 24 — Сахарна Маре; 16, 25 —Матеуць-Ла башнэ; 20 — Цареука; 22

— Кушмирка.

наряду с весьма многочисленными и разнообразными бронзовыми украшениями и деталями одежды (рис. XXVII: 4-6, 8, 12, 14-19, 21-32, 34-38, 40-45, 48, 50-53), свидетельствуют о наличии бронзолитейного производства в культуре Козия-Сахарна.

Всевозможные льячки и тигли хорошо известны и в раннегальштатских культурах с канне-лированной керамикой Гава-Голиграды и Киши-

нэу-Корлэтэнь (Смирнова 1969а: 14; Археология Прикарпатья 1990: 126-128, рис.42: 6; Малеев 1994: 178-181, рис.1-7; Ье^^к! 1994: 109, 110, Лд.59: 11), и в позднечернолесской культуре Днепро-Поднестровья (Тереножкин 1961: 109111, рис.76; 77; Смирнова 1985а: 23, рис.12: 3).

Из остальных глиняных изделий необходимо упомянуть светильники в виде лодочки (рис. XXV: 30, 31) и часто встречающиеся украшения:

Рис. XXVII. Украшения и детали одежды культуры Козия-Сахарна из глины (2, 3, 13, 39), кости и рога (7, 911, 54-55), камня (20), бронзы (4-6, 8, 12, 14-19, 21-32, 34-38, 40-45, 48, 50-53) и железа (46, 47, 49), а также коготь орла (1) и раковина Unio (33). 1-4, 40 — Алчедар III; 5, 8, 12, 15-17, 22, 24, 27-30, 34-37, 45, 46, 4850, 52 — Сахарнянский могильник I; 6, 17, 18 — Сахарнянский могильник II; 7, 13, 23, 32, 39 — Солончень-Хлиная; 9, 20, 21 — Сахарна Маре; 10, 41 — Цахнэуць; 11, 33, 42, 54, 55 — Матеуць-Ла башнэ; 14, 31, 51 — могильник Алчедар; 38 — Хлижень II-Ла Шанц; 43 — Козия; 44 — Брад; 47 — Покреака-Четэцуе; 53 — Климэуций Жос.

Рис. XXVIII Изделия из камня и кремня культуры Ко-зия-Сахарна. 1,

16 — Хлижень II-Ла Шанц; 2, 13,

17 — Матеуць-Ла башнэ; 3 — Покреака-Четэ-цуе; 4 — Козия; 5, 11 — Сахарнянс-кий могильник II; 6, 7, 9, 12, 14 — Солончень-Хли-ная; 8, 10, 15 — Алчедар III.

округлые (рис. XXVII: 2, 3), усеченно конические и цилиндрические бусины (Гольцева, Кашуба 1995: 27, табл. XXXI: 4; XI.IV: 1, 2), овальную и подтреугольную подвески (рис. XXVII: 13), а также орнаментированную пуговицу с поселения Солончень-Хлиная (рис. XXVII: 39).

Изделия из камня и кремня сравнительно многочисленны в культуре Козия-Сахарна, особенно в варианте Сахарна. Это, в первую очередь, орудия труда: отбойники и растиральни-ки, песты, зернотерки, точильные камни и оселки, долота и лощила, кремневые серпы и вкладыши серпов, скребки (рис. XXVIII: 3-11, 14, 16, 17), а также кремневые наконечники стрел, цилиндрические молотки и топоры-молоты (рис. XXVIII: 1, 2, 6, 12, 13, 18).

Для отбойников и растиральников, которые найдены на всех бытовых памятниках культуры в качестве однофункциональных и полифункциональных (двойных) орудий, использовалось

местное сырье — гальки светло-серого, серо-розового или коричнево-розового песчанистого сланца, имевшие неправильную овальную, подпрямоугольную или подтреугольную формы. Сами гальки, как правило, не подвергались специальной обработке. Торцевые поверхности и боковые грани таких галек являлись рабочими поверхностями — они сильно сбиты, иногда покрыты крупными сколами или, наоборот, сильно сглажены и пришлифованы (рис. XXVIII: 17). Торцевая поверхность одного из отбойников с Хлижень И-Ла Шанц, служившего в качестве небольшой наковаленки, имела подквадратную форму и могла использоваться как ударная площадка для мелких ювелирных работ (Гольцева, Кашуба 1995: 27). На боковую рабочую поверхность одного из двойных орудий поселения Ма-теуць-Ла Башнэ наряду с остатками сажи и гари прикипел фрагмент железной болотной руды (Приложение 3.3).

Зернотерки из гранита или известняка обнаружены практически на всех раскопанных поселениях культуры. Как правило, они подоваль-ной формы с хорошо обработанными краями и одной рабочей поверхностью (рис. XXVIII: 16). Песты могли быть как подквадратными, с параллельными плоскими рабочими поверхностями, или подпрямоугольно-овальной формы с одной рабочей поверхностью, так и сфероидной формы (Гольцева, Кашуба 1995: 27, табл. XLIX: 7).

Точильные камни изготовлены, преимущественно, из серого сланца, иногда имеют узкие каналы от заточки игл (рис. XXVIII: 3). Они могли использоваться и в качестве напильников, о чем свидетельствует обточенность краев некоторых экземпляров (Гольцева, Кашуба 1995: 27, табл. L: 2, 3). Найденные в погребениях и на поселениях культуры оселки имеют как сравнительно небольшие размеры, так и вытянутую прямоугольную форму (рис. XXVIII: 3, 5, 11). Необходимо отметить, что оселки являются почти обязательной принадлежностью предскифских воинских погребений Северного Причерноморья (Тереножкин 1976: 146). Точильные бруски в инвентарном комплексе черногоровской культуры О.РДубовская отнесла к «белозерско-по-зднесрубным» (по ее определению) категориям и типам изделий, подчеркивая в Черногоровке связи с поздним бронзовым веком Северного Причерноморья (Дубовская 1993: 142, 145). Поэтому, не исключено, что появление оселков в культуре Козия-Сахарна, особенно в погребальных комплексах, было обусловлено контактами с ранними кочевниками Северного Причерноморья.

Другие категории каменных изделий, демонстрирующие связи населения типа Козия-Сахар-на с носителями черногоровской культуры, а также белозерскими и позднесрубными древностями Северного Причерноморья — это фрагменты боевых цилиндрических молотков с поселений Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III (рис. XXVIII: 15), а также обломки топоров-молотов с памятников Цареука, Сахарна Маре, Солончень-Хли-ная (рис. XXVIII: 6, 12), Матеуць-Ла башнэ (рис. XXVIII: 13) и Алчедар III (рис. XXVIII: 18). Примечательно, что обломок цилиндрического каменного молотка был найден и на эпонимном памятнике Бабадаг в Нижнем Подунавье (Morintz 1987: 46).

Цилиндрические молотки являются специфическим предметом вооружения пред-скифского времени Северного Кавказа и степных памятников Северного Причерноморья (Тереножкин 1976: 140, 141; Махортых 1994: 39, 61), хотя, как отмечает О.РДубовская, с накоплением банка данных все больше подтверждается северокавказское происхождение этой категории находок (Дубовская 1993: 141; Дударев 2000: 44). На Среднем Днестре такие молотки, известные в позднечернолесской (могильник Лука-Врублевецкая, поселения Днестровка-

Лука, Непоротово и Григоровское городище) и высоцкой (Высоцкое, Луговое, Золочев) культурах, трактуются как киммерийский импорт и индикаторы контактов местных племен со степняками-киммерийцами (Смирнова 1994: 34-36; она же 1998: 451, 454, аЬЬ.4: 1-4; Бандрюський 1994: 87-89, 111, 127-129, рис.42: 1-6; Крушель-ницька 1998: 171-174, рис.105: 7, 11; Крушель-ницька, Бандр1вський 1998: 23-27; Mahortych 1998: 437-449).

Необходимо подчеркнуть, что нужны более веские аргументы для доказательства менее «аккуратной» точки зрения Л.И.Крушельницкой и Н.С.Бандривского, которые на основе находок конского снаряжения и боевых каменных орудий выдвинули тезис о наличии на Среднем Днестре специфического «раннекочевническо-го налета» уже в черногоровское время, и присутствии в этом регионе полувоенного социо-организма ранних кочевников, активно действующего за пределами своей (т.е. среднеднест-ровской) территории (Крушельницька 1998: 179200; Бандр1вський, Крушельницька 1998: 201208; Крушельницька, Бандрюський 1998: 23-27).

Массивные каменные топоры-молоты имеют клиновидную форму с поперечным округлым отверстием (рис. XXVIII: 6, 12, 13, 18), экземпляр с поселения Матеуць-Ла башнэ имеет выраженный подпрямоугольный обушок (рис. XXVIII: 13). В Днестро-Сиретском междуречье в раннегаль-штатское (-предскифское) время такие изделия также известны в культуре с каннелированной керамикой Кишинэу-Корлэтэнь (Levitki 1994: 113, 237, fig.60: 4-6; он же 1995: 250, 262, fig.7: 8) и позднечернолесской культуре всей территории распространения (Тереножкин 1976: 78, 83, рис.44: 2; Крушельницька 1998: 171-174, рис.105: 12, 13). Значительная серия топоров-молотов найдена в белозерской культуре Северо-Западного Причерноморья (Ванчугов 1990: 90, 102, рис.38: 11-17) — при этом большая их часть происходит с эпонимного поселения Бал-та (Ванчугов 1990: 90, рис.38: 14-17), — а также они хорошо представлены в различных культурах средней и поздней бронзы Северного Причерноморья: кмк, комаровской, срубной, Ноуа, сабатиновской и белогрудовской (Лесков 1970: 8, 12, 31, 32, рис.25: 6; Березанская и др. 1986: 21, рис.6: 12; Дергачев 1986: 138, 139, рис.36: 20, 21 ; Ванчугов и др. 1989: 43, 44, 52, 71, рис.21: 3; Археология Прикарпатья 1990: 80; Савва 1992: 139, рис.27: 2; Санжаров 1992: 167-169, рис.5: 2, 4; 6: 1-3; Петрунь, Сапожникова, Чер-ниенко 1999: 65-67, рис.1; Чивилев 2000: 127139; Florescu 1991: 332, fig.160: 1). В нашем случае важен сам факт наличия таких изделий в культуре Козия-Сахарна как показатель присутствия северопричерноморской традиции эпохи поздней бронзы, донесенной через субстратный горизонт Тэмэоань-Холеркань-Балта, в котором эти топоры также известны (Levitki 1994a: 228, 251, р1.12: 5, 6). Показательно, что каменная под-

Рис. XXIX. Изделия из кости и рога культуры Козия-Са-харна. 1, 9-14, 22

— Солончень-Хлиная; 2-4, 20, 30

— Алчедар III; 5, 18, 23, 24, 27-29 — Сахарна Маре; 6, 17, 19, 31 — Хли-жень II-Ла Шанц; 7, 8, 16 — Цахнэ-уць; 15, 21, 25, 26

— Матеуць-Ла башнэ.

веска из Сахарна Маре повторяет в миниатюре клиновидный топор-молот (рис. XXVII: 20).

Кремневые наконечники стрел, скорее, использовались при охоте, входившей в занятия населения культуры Козия-Сахарна, что подтверждается и анализом остеологического материала памятника Хлижень II-Ла Шанц (Че-мыртан 1995: 84-90). Наконечник из Хлижень II-Ла Шанц черешковый, листовидной формы (рис. XXVIII: 1), экземпляр из Матеуць-Ла башнэ с бесчерешковым насадом, он подтреуголь-ной формы с вогнутым основанием ( рис. XXVIII: 2). На Среднем Днестре представительная серия наконечников стрел из кремня найдена на памятниках позднечернолесской культуры — Григоровском городище, Днестровке-Луке и Не-поротово (Смирнова, Кашуба 1988: 20, рис.2: 14-18; Крушельницька 1985: 113-115, рис.35: 911; она же 1998: 170, 171, рис.107: 10-12), а также в могильнике Золочев высоцкой культу-

ры (Крушельницька 1965: 131, рис.10: 17-20; Археология Прикарпатья 1990: 119, рис.37: 69), при этом бесчерешковый экземпляр найден на поселении Тринка каннелированного галь -штата Кишинэу-Корлэтэнь в северных районах лесостепной Молдовы (Levitki 1995: 250, 262, fig.7: 3). Видимо, традиции изготовления и крепления кремневых наконечников стрел (бесчерешковых) восходят здесь еще к эпохе средней бронзы. Такие наконечники хорошо известны уже в комаровской культуре (Археология Прикарпатья 1990: 80), что может косвенно свидетельствовать о сохранении традиций обработки камня в этом регионе сравнительно длительный период.

Остальные изделия из кремня представлены серпами так называемого белогрудовского типа (рис. XXVIII: 9), вкладышами серпов (рис. XXVIII: 8, 10), скребками и другими орудиями. Собранная на поселении Матеуць-Ла башнэ

коллекция из 62 кремней и изделий из него, охватывающих технологические циклы первичного и вторичного расщепления, указывает на наличие кремнеобработки в занятиях жителей этого местонахождения (Приложение 3.3).

Каменные и кремневые изделия достаточно широко использовались в родственных Козии-Сахарне культурных группах орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья типа Пше-ничево-Бабадаг-Инсула Банулуй (Morintz 1987: 46; Morintz, Roman 1969: 416; Hansel 1976: 122164). Известны они и в раннегальштатских культурах с каннелированной керамикой Гава-Голиг-рады и Кишинэу-Корлэтэнь (Археология Прикарпатья 1990: 131; Laszlo 1994: 110, 111; Levitki 1994: 112-114). Но особенно много орудий из камня и кремня зафиксировано в чернолесской культуре Днепро-Поднестровья (Мелюкова 1958: 14, рис.2: 38-41; Тереножкин 1961: 83-89, рис.54-60; Смирнова 1982: 44; она же 1983: 6567, рис.6: 1-3; она же 1985а: 20-25; Смирнова, Кашуба 1988: 18-20, рис.2; Крушельницька 1985: 113-115; она же 1998: 170-174). Однотипные кремневые наконечники стрел на памятниках культуры Козия-Сахарна и позднего Чернолесья Среднего Днестра подтверждают отнесение этих древностей к предскифскому (=раннегаль-штатскому) хронологическому пласту.

Широкое использование камня и кремня не только в культуре Козия-Сахарна, но и в развитом Чернолесье всей территории распространения находится в русле известного оживления этих видов производственной деятельности в эпоху поздней бронзы Северного Причерноморья, которое для лесостепных областей продлилось на протяжении всего раннего железного века. С другой стороны, это показатель и острейшей нехватки металла, в том числе, и в поречье Днестра в предскифский период, что вынуждало местное население использовать доступные источники сырья для изготовления орудий труда, и, в частности, местные песчаники и галечные кремни террасовых отложений Днестра. Это может объяснить не раз отмечавшуюся в литературе (Гуцал 1980: 76, 77) особенность предскифских культур бассейна Днестра в смысле широкого применения камня в раннем железном веке.

Разнообразны и вариабельны изделия из кости и рога, найденные, в основном, на бытовых памятниках культуры. Среди них большую серию составляют орудия труда, связанные с различными производствами: керамическим, прядением и ткачеством, возможно, обработкой кожи (рис. XXIX: 1 -4, 9-13, 18-28, 30, 31); отдельной группой представлены наконечники стрел и накладки на лук (рис. XXIX: 6-8, 14-17, 29); особый интерес вызывают предметы конского снаряжения — псалии (рис. XXX: 3-7, 1013), а также имеется ряд украшений (рис. XXVII: 7, 9-11, 54, 55).

К костяным и роговым орудиям труда, свя-

занным с керамическим производством, относятся штампы, лощила и часть астрагалов (рис. XXIX: 10, 12, 18-23). Костяной штамп с поселения Солончень-Хлиная имеет форму равнобедренного треугольника, на широком рабочем крае которого имеются зубчики-насечки (рис. XXIX: 22). Найденный в Матеуць-Ла башнэ другой штамп аналогичен глиняным орнаментальным штампам с лопаточковидным окончанием — он стержневидный с противопоставленными рабочими поверхностями (рис. XXIX: 21). Лощила изготавливались как на сколотых трубчатых костях крупного и мелкого рогатого скота — тогда рабочие края подрезаны, округлены и снабжены выемками или нарезками (рис. XXIX: 10, 12), так и из обломков рога благородного оленя (рис. XXIX: 23), поверхность при этом обрабатывалась ножом и заполировывалась (Гольцева, Кашуба 1995: 28, табл. XIII: 6; 1_П: 3).

Астрагалы, имеющие сточенные и заполированные до ровных площадок одну или две боковые грани, могли использоваться для механического лощения поверхностей столовых сосудов (рис. XXIX: 19). Как правило, для этих целей использовались астрагалы мелкого рогатого скота и, реже, косули европейской (Гольцева, Кашуба 1995: 28). Но ряд таких изделий с прочерченным узором или несквозными отверстиями (рис. XXIX: 18, 20), видимо, применялся в ритуальных целях.

С прядением и ткачеством связаны иголки и проколки, изготовленные на косо сколотых трубчатых костях мелкого рогатого скота (рис. XXIX: 1-4, 9, 11, 13); кочедыки, для которых использовались естественно изогнутые отростки рогов оленя благородного, спиленные на торцах (Голь -цева, Кашуба 1995: 28, табл. XLIII: 8), или ребра животных, тогда рабочее окончание орудия фигурно вырезалось и было снабжено поперечными выемками (рис. XXIX: 28); сюда же можно отнести и ряд специализированных орудий. С последними связаны, возможно, уток с поселения Матеуць-Ла башнэ и несколько орудий с памятников Хлижень П-Ла Шанц и Матеуць-Ла башнэ (рис. XXIX: 25, 26). Уток цилиндрической формы с длинными раздвоенными лунками на концах, на его поверхности имеются поперечные следы от нитей (рис. XXIX: 25). Такие же следы утилизации в виде неглубоких поперечных линий от нитей имеются на орудиях для уплотнения нитей основы (рис. XXIX: 26), сделанных на трубчатых костях крупного рогатого скота (Гольцева, Кашуба 1995: 28).

Гребень для расчесывания шерсти из Хлижень И-Ла Шанц изготовлен из рога благородного оленя, имеет шесть длинных зубцов, его торец обработан ножом (рис. XXIX: 31). Аналогичные гребни известны на памятниках поздне-чернолесской культуры Среднего Днестра, например, на Рудковецком городище (Винокур и др. 1984: 15, 70, рис.6: 3), и Правобережья Днепра — на Московском городище (Тереножкин

1961: 99, рис.68: 3), а также предскифском эпо-нимном поселении Жаботин (Покровская 1973: 175-177, рис.4: 23, 24). Из более поздних находок скифского времени можно отметить находки таких гребней на Левобережье Днепра — Бельском городище (Шрамко 1987: 96, 97, рис.41: 8) и городище Полковая Никитовка (Мо-руженко 1988: 43, рис.8: 17). В раннескифское и скифское время появляются гребни более тщательно обработанные, они становятся плоскими, количество зубцов возрастает до девяти, а торец изделий снабжается овальным или подпря-моугольным щитком-навершием, который может быть оформлен уже в зверином стиле как экземпляр из кургана № 2 у с.Перебыковцы на Среднем Днестре (Смирнова 1979: 48, 50, рис.9: 1).

Ряд орудий из кости и рога мог применяться для обработки кожи — конек из Алчедар III, орудия с отверстием (рис. XXIX: 24), а также лощила с широкими рабочими краями (рис. XXIX: 12). Но пока не проведен трасологический анализ таких изделий нельзя надежно выделить специализированные орудия для обработки кожи (Усачук 1994: 63-69; Коробкова, Щелинский 1996: 50-52, рис.19-22). Не исключено, что часть иголок и проколок (рис. XXIX: 2-4) после трасо-

логического обследования может оказаться спицами — орудиями, которые уже выявлены в культурах поздней бронзы и на скифских памятниках Северного Причерноморья (Усачук, Лит-виненко 1999: 204-216; Гаврилюк, Усачук 1999: 119-121).

В культуре Козия-Сахарна известна еще одна серия особых роговых изделий — молото-видные орудия (рис. XXIX: 27, 30). Орудия из Сахарна Маре и Козии однотипны: они подпря-моугольной формы с боковой прямоугольной рабочей частью, снабжены двумя поперечными центральными отверстиями (прямоугольным и перпендикулярным меньшим округлым) и втулкой для крепления рукояти (рис. XXIX: 27). От орудия из Алчедар III сохранилась нижняя рабочая часть вытянутой усеченно конической формы с поперечным прямоугольным отверстием (рис. XXIX: 30). Несколько подобных роговых орудий происходят из второго горизонта (На В 2 — В 3) городища Телеак каннелированного гальштата типа Гава в Трансильвании (Vasiliev, Aldea, Ciugudean 1991: 216, fig.20: 1, 2). На том же городище Телеак найден роговой прямоугольный скипетр с прямоугольным центральным отверстием, украшенный рядами циркульного

Рис. XXX. Предметы конского снаряжения из кости и рога (27, 10-13), бронзы (1, 22) и железа (15), а также орудия труда из бронзы (8, 14, 21) и железа (1620) культуры Козия-Сахарна. 1 — Алчедар III;

2, 5-7, 10, 22 — Сахарна Маре;

3, 4, 18 — Цах-нэуць; 8, 9 — Матеуць-Ла башнэ; 11 — Ца-реука; 12, 15, 17, 19, 20 — Сахар-нянский могильник I; 13 — Хли-жень II -Ла Шанц; 14 — Ма-теуць; 16 — Са-харнянский могильник II; 21 — Требужень II.

орнамента (Vasiliev, Aldea, Ciugudean 1991: 73, 74, 218, fig.22: 14). Аналогичное роговое орудие было обнаружено на позднечернолесском поселении Нагоряне-Пидмет Среднего Днестра (Шовкопляс 1954: 104, рис.8). Таким образом, молотовидные орудия — это специфический тип роговых изделий, подтверждающий раннегаль-штатский (-предскифский) контекст, в котором они зафиксированы.

Костяные наконечники стрел также маркируют предскифский хронологический горизонт (рис. XXIX: 6-8, 14-17, 29). Наконечники стрел культуры Козия-Сахарна втульчатые, подтреу-гольной формы, с треугольной выемкой у основания (рис. XXIX: 6-8, 15, 16). Два экземпляра двушипные: наконечник из Солочень-Хлиная с пирамидальным пером, четырехгранным в сечении (рис. XXIX: 14), а найденный в Хлижень II-Ла Шанц — черешковый, с ромбовидным в сечении пером (рис. XXIX: 17). Большая серия втульчатых и черенковых наконечников стрел, ромбовидных в сечении, происходит с памятников чернолесской культуры Правобережья Днепра (Тереножкин 1961: 92-96, рис.66; он же 1976: 133-139), а также они типичны для ранних ко-чевников-черногоровцев Северного Причерноморья, где имеют хорошие белозерские и по-зднесрубные прототипы (Дубовская 1993: 139141, 156-159, рис.76-78). Эта категория изделий позволяют синхронизировать и относить к одному предскифскому (-раннегальштатскому) хронологическому пласту культуру Козия-Сахар-на на Среднем Днестре, развитое Чернолесье Днепро-Поднестровья и черногоровскую культуру степей Северного Причерноморья.

К ярко выраженным степным раннекочевни-ческим типам изделий из рога (или т.н. предметам «кочевнического комплекса») принадлежит конское снаряжение — псалии (рис. ХХХ: 3-7, 10-13), половина из которых (четыре экземпляра) найдена на городище Сахарна Маре (рис. ХХХ: 5-7, 10).

Обнаруженные целые и фрагментированные псалии изогнутые, трехдырчатые, с расположенными в одной плоскости по всей длине и относительно далеко друг от друга овальными (под-прямоугольными ) или восьмерковидными отверстиями (рис. ХХХ: 3-7, 10-13). Все вышеперечисленные характеристики являются определяющими признаками для псалиев именно предскифских типов (Лесков 1971: 83-86, рис.4; Тереножкин 1976: 147-157, рис.85; 86: 7, 8; Дубовская 1993: 142, 143, 152, 156, 157, рис.73; 76; 77; она же 1994: 22, 24, 25, рис.4: 53-62; Валь-чак, Мамонтов, Сазонов 1996: 35-39). Из этой серии несколько выпадает найденный в Хлижень II-Ла Шанц псалий, но он относится к числу позднейших предскифских образцов и маркирует верхнюю хронологическую границу культуры Козия-Сахарна (глава IV).

Конское снаряжение (и, в частности, псалии) является в культуре Козия-Сахарна северопри-

черноморским степным импортом, отсюда и приоритет в аналогиях. Датировка степных предскифских комплексов дает и даты найденных в Сахарне (восточном варианте культуры Козия-Сахарна) предметов «кочевнического комплекса». Из существующих в настоящее время версий развития культурно-исторической ситуации в степях Северного Причерноморья в предскифский период (обзор — Иванчик 1999: 77-97) для наших целей интерес представляют работы, содержащие типологические (и хронологические) разработки, в частности, по псали-ям (Дубовская 1993: 137-160; Дубовская, Подо-бед 1996: 96-109; Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 23-44).

Обращает на себя внимание, что большинство известных в культуре Козия-Сахарна пса-лиев находят аналогии среди тех предскифских экземпляров, которые у исследователей, предлагающих для них разные типологические ряды (Дубовская, Подобед 1996: 107-109; Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 35-39), в плане абсолютной хронологии попадают в один и тот же период — IX-начало VIII вв. до н.э.

Происходящий из Сахарна Маре целый псалий с утолщением на одном удлиненном конце (рис. ХХХ: 6) аналогичен эльтонским, которые вместе с экземплярами из Жирноклеевского и Веселой Долины маркируют, по О.РДубовской, средний этап черногоровской культуры (Дубовская 1996: 115-118, рис.1-6; Дубовская, Подобед 1996: 107, 108, рис.2).

Другие псалии из Сахарна Маре, в том числе и с выраженными утолщениями вокруг отверстий (рис. XXX: 5, 7), а также фрагментированные образцы из Цахнэуць и Цареуки (рис. XXX: 3, 4, 11), следуя С.Б.Вальчаку, В.И.Мамонтову и А.А.Сазонову, можно отнести к типу Жирноклеевский-1, который они датируют концом IX-первой половиной VIII вв. до н.э. (Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 36-39). Аналогичные псалии хорошо известны на позднечернолесских памятниках Правобережья Днепра, большей частью на Суббо-товском городище (Тереножкин 1961: 97-106; он же 1976: 91, 92, рис.54: 1, 4, 5; 55: 2-5).

Показательно, что на городище Сахарна Маре (рис. ХХХ: 2), как и на Субботовском (Те-реножкин 1976: 93, 158, рис.56: 2-5), найдены и костяные овальные бляшки с длинным ребром на обороте, снабженном поперечными отверстиями. Последние, по мнению как О.РДубовской, так С.Б.Вальчака, В.И.Мамонтова и А.А.Сазонова, маркируют ранние черногоровские комплексы явно IX в. до н.э. (Дубовская 1996: 115-118; Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 26-32, рис.3: 1-11), а, согласно О.РДубовской, — еще и Северо-Восточную зону черногоровской культуры (Дубовская 1994: 22-25, рис.4). Имеются две ранних находки подобных бляшек и на территории Румынии. Это костяная овальная бляха с эпонимного поселения Грэничешть каннелиро-ванного гальштата типа Гава-Голиграды на се-

вере Запрутской Молдовы ^аз216 1994: 64, 9195, 230, Ид.10: 7), а также бляшка из клыка кабана в комплексе материалов Вг О — На А 1 поселения Униоара де Жос в центральной Трансильвании (СшдиСеап 1994: 27, 29, Ид.2: 7).

Несколько роговых псалиев одного круга с сахарнянскими образцами (ранних черногоров-ских типов) найдены на эпонимном городище Бабадаг в Добрудже, в горизонте Бабадаг II (МоппЬ 1987: 46, 63, 64, Ид.14: 1-4). Среди ба-бадагских имеются как ранние экземпляры (МоппЬ 1987: 64, Ид.14: 3, 4), аналогичные восточноевропейским псалиям позднебронзового облика, а в лесостепи — псалиям из Белогру-довского леса и слоя раннего Чернолесья на Субботовском городище (Тереножкин 1976: 148, 155-157, рис.85: 1, 3, 4), так и несколько поздние образцы типа Жирноклеевский-1 (МоппЬ 1987: 64, Ид. 14: 1, 2).

Псалии из Бабадага были отнесены Н.Боров-кой к рассмотренному им очень обобщенно III типу (стержневидные с тремя отверстиями), который появляется в эпоху поздней бронзы и эволюционирует до периода На В (ВогоИка 1999: 100, 105, 107, 108, 120; аЬЬ.7: 9-12; 10; 11; 13).

Отмеченное морфологическое сходство ба-бадагских псалиев с северопричерноморскими образцами позволяет поддержать мнение С.Мо-ринца, что эти находки являются показателями связей с культурными группами Молдавии (Са-харна-Солончень) и лесостепной Украины (культура Черный Лес) (МоппЬ 1987: 68). Сейчас очевидно, что роговые псалии маркируют не только культурные (и другие) связи между Бабада-гом II, Козией-Сахарной и Чернолесьем, но и контакты этих культур с ранними кочевниками-черногоровцами, а также принадлежность всех вышеупомянутых древностей к единому ранне-гальштатскому (-предскифскому) хронологическому пласту.

Среди украшений можно отметить подвеску из молочного зуба оленя благородного и костяные подражания ей (рис. XXVII: 7, 9, 10), а также колоколовидные подвески из Матеуць-Ла башнэ (рис. XXVII: 54, 55). Последние, видимо, повторяют бронзовые прототипы — колоколо-видные конические слабо профилированные подвески со шляпкой, хорошо представленные в белозерской культуре Северного Причерноморья (Ванчугов 1990: 81, 82, 97, рис.34: 3; 35: 10). В.П.Ванчугов подробно рассмотрел хронологию таких изделий и уточнил, что в Карпато-Дунайс-ком бассейне конические подвески были распространены сравнительно небольшой отрезок времени в пределах XII-X вв. до н.э. (Ванчугов 1990: 113). Такие подвески известны и в ареале родственной культуры Бабадаг в Добрудже — в составе клада на поселении Дриду 22 колоколовидные подвески найдены совместно с двух-петельчатой дуговидной фибулой. Клад Дриду датируется На В 1 (Х в. до н.э.), следовательно, это самая поздняя находка таких подвесок в ре-

гионе (Enächiuc 1987: 72-91; fig.VII: 32-42, 87).

Прототипами костяной и роговой подвескам из Матеуць-Ла башнэ могли послужить как экземпляры, бытующие в среде белозерской культуры Северо-Западного Причерноморья, хронологический стык с которой приходится на вторую половину-конец Х в. до н.э., так и образцы, известные в родственной культуре Бабадаг Нижнего Подунавья (одной из областей, откуда насельники типа Козия-Сахарна мигрировали). Последнее более вероятно, так как колоколовидные подвески являются характерным изделием Карпатского бассейна предшествующего (Br D — На А 2) периода (Kemenczei 1967: 292294). В любом случае, подвески из Матеуць-Ла башнэ могут датироваться не позднее рубежа X-IX вв. до н.э.

К числу любопытных находок принадлежит костяная трубочка из Сахарна Маре (рис. XXIX: 5). Она может являться одноствольной флейтой или деталью составного духового музыкального инструмента по аналогии с серией таких изделий, выявленных на материалах срубной культуры Северо-Восточного Приазовья (Усачук 1999: 70-87). Хотя, как подчеркивает и сам А.Н.Усачук, подобные костяные трубочки могли быть полифункциональными изделиями (Усачук 1999: 75, 76).

Заканчивая характеристику изделий из кости и рога, бытовавших в культуре Козия-Сахар-на, отмечу, что всевозможные костяные и роговые предметы широко представлены в родственных культурах орнаментированного галь-штата Балкано-Подунавья (Morintz 1964: 103105; он же 1987: 46; Morintz, Roman 1969: 395403), а также в других раннегальштатских культурах с каннелированной керамикой (Смирнова 1969а: 15-25; Levitki 1994: 114-117). Большая серия разнообразных костяных и роговых изделий найдена и в позднечернолесской культуре Днепро-Поднестровья (Мелюкова 1958: 14, рис.2: 29-35; Тереножкин 1961: 90-93, рис.61 ; 64; 65; Смирнова 1983: 63-65; она же 1985а: 20-23; Крушельницька 1998: 176, 177, рис.106: 1-14). Особенностью восточной части ареала культуры Козия-Сахарна (вариант Сахарна) является ощутимое присутствие костяных и роговых изделий северопричерноморских типов.

Изделия из бронзы культуры Козия-Сахарна представлены орудиями труда (рис. ХХХ: 8, 14, 20), предметами конского снаряжения ( рис. ХХХ: 1, 22), но, главным образом, деталями одежды и украшениями (рис. XXVII: 4-6, 8, 12, 14-19, 2132, 34-38, 40-45, 48, 50-53; XXXIX: 18). Ряд пред-метов-хроноиндикаторов (фрагмент пилки из Матеуць-Ла башнэ, узелковые фибулы из Брад и Козии, фибулы типа «passementeria» из Быр-лада, пластинчатые браслеты с рифлением из двух Сахарнянских могильников, а также звено удил с D-образным окончанием из Сахарна Маре) подробно рассматривается в разделе по хронологии культуры (глава IV).

Две случайные находки одноушковых кельтов с трапециевидной фаской из Матеуць и Тре-бужень (рис. ХХХ: 14, 21), обнаруженные в местностях наибольшей концентрации памятников типа Сахарна (восточного варианта культуры Козия-Сахарна), синхронизируются мною с культурой Козия-Сахарна. Между тем, О.Г.Левицкий все известные в Днестро-Прутском междуречье раннегальштатские клады и случайные находки бронзовых изделий синхронизировал с культурой каннелированного гальштата Кишинэу-Корлэтэнь (Левицкий 1993: 54-82; он же 1994: 117-138). Здесь необходимо отметить, что территория распространения и период бытования таких кельтов довольно широки.

Основной ареал подобных и близких по форме кельтов находится в Трансильвании, на Среднем Дунае, в Северо-Западной Болгарии, а также в Западной Украине и Молдове (Черных 1978: 201-208). Аналогии, преимущественно, дают период их бытования в пределах На А 1, но такие кельты встречаются вплоть до На В 1 (Левицкий 1993: 57, 58).

Одноушковые кельты с трапециевидной фаской, в том числе асимметричные, известны в более поздних кладах бронз Карпатского бассейна (кладах второй группы На В, по Т.Кеменцеи), содержащих уже «фрако-киммерийские» изделия (Kemenczei 1981: 41, Abb.5: 1, 3-6; он же 1996: 263-271, fig.8: A, D; 9: A-E). И это кельты тех типов, как уточняет Т.Кеменцеи, которые производились до этого длительный период в металлообрабатывающих мастерских Карпатского бассейна (Kemenczei 1996: 263-271). На Среднем Днестре сочетание такого кельта с бронзами киммерийского круга зафиксировано в кладе Моша-нец IX-первой половины VIII вв. до н.э. (Смирнова, Войнаровський 1994: 137-140). Примечательно, что в качестве ранней аналогии асимметричному кельту из Мошанца Т.Кеменцеи приводит кельт из клада Валя Русулуй Днестро-Сиретско-го междуречья (Kemenczei 1996: 269). Последний является одним из самых поздних кладов, синхронизированных с культурой каннелированного гальштата Кишинэу-Корлэтэнь, и датируется На В 1 — В 2 (Levitki 1994: 148).

Одноушковые кельты оказались весьма популярными в белогрудовско-чернолесской среде Правобережья Днепра, где широко известны такие изделия, смоделированные, по мнению А.И.Тереножкина, на основе трансильванских образцов (Тереножкин 1961: 122-124, рис.84: 8-15). Из Правобережья Днепра происходит и одноушковый асимметричный кельт, сделанный из железа (Тереножкин 1961: 132, рис.88).

Наконец, именно одноушковый кельт из бронзы входит в состав клада Бырлад (рис. XXXIX: 17), который датирован На В 2 и синхронизирован с культурой Козия-Сахарна (Petrescu-Dîmbovita 1958: 59-67; он же 1977: 144, 145, 352, Pl. 1-5).

Таким образом, кельты из Матеуць и Требу-жень вполне могут принадлежать к числу поздних образцов этого типа (На В 1- В 2) и, соответственно, их можно синхронизировать с культурой Козия-Сахарна. По мнению В.С.Бочкаре-ва, таких кельтов (нижнедунайского происхождения) в Днестро-Сиретском междуречье может оказаться и около трех десятков, если учитывать, например, клад Валя Русулуй На В1-В2. Тем более, поэтому, необходима ревизия датировок таких изделий.

Украшения и детали одежды из бронзы культуры Козия-Сахарна особенно разнообразны и представлены большим количеством (рис. XXVII: 4-6, 8, 12, 14-19, 21-32, 34-38, 40-45, 48, 50-53; XXXIX: 18). Среди них известны как изделия, характерные для поздней бронзы-раннего железного века Средней и Юго-Восточной Европы (пластинчатые браслеты с рифлением, узелковые и дуговидные фибулы, фибулы типа «passementeria» — рис. XXVII: 43-45, 48, 50, 52; XXXIX: 18), так и образцы, популярные в северопричерноморской раннекочевнической среде, преимущественно найденные в восточной части ареала — в варианте Сахарна (бляшки-пуговицы, височные кольца, пронизки и восьмерко-видные бляшки — рис. XXVII: 5, 6, 8, 12, 14-19, 21-32, 34-37, 40).

Отдельные категории мелких бронзовых деталей одежды и украшений, известные в культуре Козия-Сахарна: трубчатые (пластинчатые) и спиральные (двух-, трех- и многовитковые) пронизки, височные кольца (серьги) с заходящими концами или в несколько оборотов, — принадлежат к белозерским и позднесрубным типам Северного Причерноморья (Тереножкин 1976: 166; Березанская и др. 1986: 132, 141, рис.39: 3-8; Ванчугов 1990: 88, 97, 98, рис.37: 110; Дубовская 1993: 138, 139, 157, рис.77). Эти изделия продолжают широко бытовать в среде ранних кочевников-черногоровцев Северного Причерноморья, а наличие височных подвесок или серег в один-два оборота составляет, по О.РДубовской, особенность Северо-Восточной зоны черногоровской культуры (Дубовская 1994: 17, 18, 22, рис.4).

Примечательно, что бронзовые пронизки оказались очень популярными и среди лесостепных культур Северо-Западного Причерноморья: в культуре Козия-Сахарна найдена большая серия таких изделий (рис. XXVII: 26-30, 3437), значительное число пронизок известно в позднечернолесской культуре Днепро-Поднес-тровья. Из последних можно упомянуть находки из Днестровки-Луки (Смирнова 1982: 44, 149, рис.12: 5) и Бернашевского могильника (Гуцал 1990: 29; он же 1993: 53, 54, 157, рис.15: 2, 4, 5) на Среднем Днестре, а также больше 20-ти пронизок обнаружены в кладах 1955 г. и 1971 г. на Субботовском городище, и, в целом, пронизки найдены практически на всех позднечернолес-ских городищах Правобережья Днепра (Тере-

ножкин 1961: 155, 158, 159, 172, 173, рис.102: 9; 105: 10, 12; он же 1976: 87, 94, рис.52; 57: 1114). Вероятно, такая популярность пронизок, которые могли служить разделителями для шнуров, бахромы или наконечниками тесемок-завязок, была обусловлена не столько простотой их изготовления, сколько особенностями одежды, в которой широко присутствовала бахрома. Последнее можно проиллюстрировать антропоморфными фигурками из Цахнэуць, на которых бахрома изображена в несколько рядов ( рис. XXXIII: 9, 12, 13). В то же самое время Л.С.Клочко, реконструируя костюм чернолесской культуры, считает, что из пронизок могли составляться нашейные украшения, или они использовались как детали декора одежды (Клочко 1996: 94-96).

Бронзовые бляшки округлой формы с петлей на обороте, известные в культуре Козия-Сахарна, представлены двумя вариантами (рис. XXVII: 5, 6, 14-18, 40). К первому относятся литые бляшки с большой петлей-перекладиной (рис. XXVII: 18), ко второму — со скрытой небольшой петелькой (рис. XXVII: 6, 15-17), которая может быть подквадратной (рис. XXVII: 6, 14) или сделанной из тонкой проволоки (рис. XXVII: 16, 17).

Согласно недавно предложенной С.Б.Валь-чаком, В.И.Мамонтовым и А.А.Сазоновым типологической схеме, бронзовые бляшки-пуговицы являются подражаниями костяным экземплярам с ребром на обороте и, поэтому, считаются более поздними, типичными для позднейшего предскифского периода (Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 33, 34, 39-42). По поводу такого «узкого» подхода нами были высказаны критические замечания (Яровой, Кашуба, Ма-хортых 2000), а Н.Л.Членова показала широкое распространение этих бляшек в восточных районах Евразии еще в эпоху поздней бронзы (Членова 1997: 38).

Необходимо отметить, что и по материалам культуры Козия-Сахарна можно говорить о более раннем (дочерногоровском) бытовании таких бляшек из бронзы. Так, в курганах III и IV Сахарнянского могильника I (Цыглэу) бляшки-пуговицы найдены совместно с пластинчатыми браслетами и двухпетельчатыми фибулами — изделиями, которые датируются не позднее конца Х в. до н.э. (глава IV). А для бронзовой бляшки с небольшим центральным отверстием (без петельки) из Солончень-Хлиная (рис. XXVII: 32) также имеется ранняя аналогия — экземпляр из клада Уиоара де Сус в Трансильвании, который даже по самым поздним находкам датируется На А ( Русу 1960: 164, 171, рис.4: 11). Эти бляшки (с центральным отверстием) относятся к украшениям ремней конской упряжи (Русу 1960: 175).

Среди ранних деталей конского убора эпохи бронзы Средней Европы также присутствуют бронзовые бляшки с петлей на обороте (Русу 1960: 164, 171, рис.4: 12, 13, 21-25; Thrane 1965: 71, fig.9). Здесь можно упомянуть и экземпля-

ры из кладов Бюксентласло и Кесел На В 2 из северной Венгрии (Kemenczei 1996: 258, 261, fig.7.C.3). Из местонахождений на Дунае отмечу бляшки из уже упоминаемого клада Дриду (Х в. до н.э.) культуры Бабадаг в Добрудже (Enächiuc 1987: 77, 78, fig.V: 54-68), бляшку из Инсула Банулуй того же орнаментированного гальштата (X-IX вв. до н. .) Балкано-Подунавья (Morintz, Roman 1969: 400, 411, 416, fig.7: 8), а также более ранние (На А 1) бляшки с небольшой петлей на обороте из погребения бронзо-литейщика в могильнике Любкова-Цыглэриэ финальной фазы культуры Жуто Брдо-Гырла Маре (Gumä 1995: 101, 102, 126, ртИ/В.16, 17). Из ранних экземпляров (XI-X вв. до н.э.) уже Днестро-Прутского междуречья можно добавить бляшку-пуговицу из погребения Ханска ранне-гальштатского горизонта с прочерченной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Балта (Levitki 1994a: 229, 245, р1.6: 7).

На бронзовой бляшке из каменного ящика II могильника Алчедар изображен ромбовидный значок с вогнутыми сторонами и кружком посередине (рис. XXVII: 14), который, по А.И.Тере-ножкину, наиболее часто встречается на киммерийских вещах (Тереножкин 1976: 174). Согласно разработкам О.Р.Дубовской, бляшки с ромбовидным знаком наиболее характерны для позднечерногоровских памятников (Дубовская 1997: 185-189). При этом она называет для них ранние аналогии в кобанской и протомеотской культурах Северного Кавказа (Дубовская 1993: 138, 139) и отмечает, что такой солярный символ мог распространяться носителями северокавказских структур в общем влиянии их производства на предскифские культуры юга Восточной Европы (Дубовская 1997: 189). Очевидно, что передатчиками отмеченных влияний на население культуры Козия-Сахарна (и, в целом, лесостепь) все-таки выступали степные племена Северного Причерноморья.

В культуре Козия-Сахарна бронзовые восьмерковидные бляшки представлены девятью экземплярами (рис. XXVII: 8, 12, 19, 21-23). Выделяются три варианта таких бляшек, из которых к первому относятся экземпляры прямоугольной формы, без перехвата посередине, с двумя небольшими выпуклостями как образец из Солончень-Хлиная (рис. XXVII: 23). Второй вариант составляют овальные бляшки без перехвата посередине, с расположенными по краям двумя большими выпуклостями (рис. XXVII: 8, 19). Третий вариант представлен овальными бляшками с перехватом посередине, выпуклости при этом могут быть как большими, так и малыми (рис. XXVII: 12, 21, 22).

Восьмерковидным бляшкам в последнее время были посвящены отдельные исследования, где для них предложены и типологические схемы, а по О.РДубовской, такие предметы составляют специфику Северо-Восточной локальной зоны черногоровской культуры (Дубовская

1994: 17, 18, 22, рис.4; Потапов, Бабешко 1994: 125, 126; Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 2634, рис.3: 12-16; 4: 6, 11; 7: 2). В хронологическом плане восьмерковидные бляшки характеризуют средний и поздний черногоровские этапы, по О.РДубовской ( Дубовская 1996: 116-118), или классические черногоровские памятники первой четверти-конца VIII в. до н.э., по С.Б.Вальчаку, В.И.Мамонтову и А.А.Сазонову (Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 41).

Сводку О.РДубовской из десяти степных черногоровских погребений с восьмерковидны-ми бляшками дополнил еще тремя нижнедонскими комплексами В.В.Потапов, который также затронул вопросы происхождения этих изделий, функционального назначения и распространения (Потапов 1997: 35-39). В.В.Потапов считает, что распространялась сама идея (посредством черногоровцев распространялись украшения), а Волго-Камье он предложил в качестве территории происхождения восьмерковидных бляшек, где они появляются в составе налобных венчиков в погребениях маклашеевского этапа приказанской культуры, а затем становятся ведущими элементами украшений в ранне-ананьинских памятниках (Потапов 1997: 37).

Принимая мнение В.В.Потапова о кустарном производстве бронзовых восьмерковидных бляшек (Потапов 1997: 37), можно полагать, что столь широкое распространение этих изделий в лесостепи Северного Причерноморья, на Северном Кавказе и восточнее — в Волго-Камье и Сибири подразумевает и наличие множества местных центров их изготовления. Один (или несколько) из таких центров находился в лесостепи Днепро-Поднестровья — в культурах Ко-зия-Сахарна на Среднем Днестре и Чернолесье на Правобережье Днепра. В пользу этого свидетельствует количество найденных в указанной области бляшек: они обнаружены, например, на каждом чернолесском памятнике, а на Субботовском городище (включая два клада украшений 1955 года) их известно более 40 экземпляров ( Тереножкин 1961: 158, 159, 173, 174, рис.105: 1-3, 4-7, 13-15; 106: 3). Последнее в несколько раз перекрывает общее число всех восьмерковидных бляшек из собственно черно-горовских погребений.

Учитывая известный дефицит металла в восточноевропейских степях на протяжении всего периода бытования черногоровских памятников (Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 32, 33; Яровой, Кашуба, Махортых 2000), можно полагать, что ранние кочевники-черногоровцы стремились установить контакты с теми соседними племенами, которые владели металлообработкой или имели отношение к центрам металлообработки. Не исключено, поэтому, что обнаруженные в культурах Козия-Сахарна и Чернолесье восьмерковидные бляшки могли быть изготовлены местными мастерами на заказ для ранних кочевников-черногоровцев, и в таком

ракурсе особенно показательны клады украшений из Субботова.

Разбирая назначение восьмерковидных бляшек, В.В.Потапов отмечает их использование для налобных венчиков или очелий, а также для ременных деталей одежды, и приходит к выводу о полифункциональности их как декоративного элемента (Потапов 1997: 37, 38). Здесь можно напомнить интересное уточнение Е.В.Черненко, который отметил, что для защиты левой руки лучника от травмирования тетивой на рукав могли нашиваться пластины как известные у ананьинцев и савроматов (Черненко 1981: 124, рис.92). Последние по своему устройству (Черненко 1981: 124, рис.92: 1) аналогичны восьмерковидным бляшкам, но особенно им близок экземпляр из Солончень-Хлиная (рис. XXVII: 23). Подобное применение восьмерковидных бляшек (в качестве защитных деталей одежды для стрельбы из лука) подтверждают те черногоровские погребения (почти половина из всех известных), в которых эти бляшки найдены в районе таза-поясницы погребенного, т.е. на краях рукавов.

На всех бытовых памятниках и погребениях культуры Козия-Сахарна найдены большие и малые бронзовые проволочные браслеты в один или несколько оборотов (рис. XXVII: 42, 51, 53). Такие браслеты в Карпато-Дунайском бассейне были известны еще с эпохи поздней бронзы (Петреску-Дымбовица 1960а: 149, рис.9: 110) и представлены в кладах широкого хронологического диапазона На А-В (Kemeczei 1984: 215, taf.V; 14, 15; LIXa: 9-17; CXIX: 25, 26, 30-33; Petrescu-Dîmbovita 1977: р1.205: 2, 3, 5, 7, 9, 14; 312: 1-16). Можно отметить находки проволочных браслетов в родственных Козии-Сахарне культурных группах орнаментированного галь-штата Балкано-Подунавья: на эпонимных поселении Инсула Банулуй (Morintz, Roman 1969: 400, 416, fig.7: 9) и городище Бабадаг (Morintz 1987: 46).

В Северном Причерноморье бронзовые проволочные браслеты также известны с эпохи поздней бронзы, например, в белозерской культуре (Лесков 1971: рис.2: 22; Отрощенко 1975: рис.6: 4; Ванчугов 1990: 88, 95, рис.37: 23). Такие изделия являются не редкостью и в поздне-чернолесской культуре Днепро-Поднестровья — Рудковецкое городище (Винокур и др. 1984: 70), Бернашевский могильник (Гуцал 1990: 29), Суб-ботовское городище ( Тереножкин 1961: 154, 158, 159, 170, рис.101: 10, 11; 105: 8; 106: 6-8).

Особенностью состава инвентаря культуры Козия-Сахарна, как принадлежащей начальному периоду раннего железного века, является присутствие сравнительно большой серии изделий из железа (рис. XXVII: 46, 47, 49; XXX: 9,

15-20; XXXIX: 15, 16). Это орудия труда, представленные топорами с крылышками из клада Бырлад (рис. XXXIX: 15, 16) и ножами (рис. XXX:

16-20), пара удил (рис. XXX: 15), фибулы (рис.

XXVII: 46, 47, 49), а также заготовки ( рис. XXX: 9) и неопределенные предметы. Те или иные железные предметы обнаружены на всех раскопанных бытовых памятниках культуры Козия-Сахарна, в том числе, например, нож и четыре обломка стержней в Цахнэуць (рис. ХХХ: 18). Предметы-хроноиндикаторы (удила, фибулы, топоры) рассматриваются в разделе по хронологии (глава IV).

Железные ножи культуры Козия-Сахарна относятся к типу однолезвийных с горбатой спинкой (рис. ХХХ: 16-20). В Северном Причерноморье серия однотипных ножей известна на памятниках чернолесской культуры Правобережья Днепра (Тереножкин 1961: 150-152, рис.99: 1, 2, 4-6; 100: 1; он же 1976: 70, 84, 92, рис.36: 2, 3; 49: 4-9; 55: 5, 6). Подобные однолезвийные ножи (в том числе девять железных) являются одной из определяющих категорий инвентаря черногоровских погребений (Тереножкин 1976: 161, 162; Дубовская 1993: 142, 143). В качестве прототипа последним О.Р.Дубовская предложила экземпляр из позднесрубного погребения Вишневый Дол на Луганщине (Дубовская 1993: 142, 143, 157, рис.77: 33).

Известные в Северном Причерноморье остальные ранние (Х в. до н.э.) биметаллические и цельножелезные экземпляры, например, кин-жальчики белозерской культуры ( Евдокимов 1987: 110, рис.2: 4; Vancugov 1999: 99, 101, рис.2: 5; Ванчугов 1990: 107, 109; он же 1996: 300-303, аЬЬ.10: 1, 2), в большей массе значительно отличаются от однолезвийных ножей с горбатой спинкой. А железный нож из Первомаевки, короткий и без черенка, вряд ли правомочно относить к типу ножей с горбатой спинкой (Евдокимов 1987: 121, 124). Согласно В.П.Ванчугову, он принадлежит к типу бесчеренковых ножей (Н-6) с листовидной конфигурацией клинка (Ванчугов 1990: 87). В той же белозерской культуре, но именно Северо-Западного Причерноморья, наличие бронзовых однолезвийных ножей с горбатой спинкой и литейных форм к ним (Кошница, Ранжевое, Новогри-горьевка, Суворово IV) связано с заимствованиями из Средней Европы и Карпато-Дунайского бассейна, где такие ножи известны с периода Br D (Ванчугов 1990: 89). В этой связи можно упомянуть серию однолезвийных ножей из бронзы (в том числе с горбатой спинкой) из Гордеевско-го могильника на Южном Буге (Березанская 1999: 139-142, рис.5-7).

Ряд железных ножей с горбатой спинкой обнаружен на раннегальштатских памятниках Кар-пато-Дунайского бассейна. Это ножи, найденные на поселении Грэничешть каннелированного гальштата типа Гава-Голиграды в северной части Запрутской Молдовы и экземпляр из Тэмэ-оань юга этого же региона (Lasziö 1986: 19, 26, 28, fig.2: 3, 4, 6; он же 1994: 94, 150, 151, 230, fig. 10: 1, 2). Последний, как и образцы из поселения Ханска-Ла Маткэ (Levitki 1994a: 229), обнаружены на местонахождениях раннегальш-

татского горизонта с прочерченной керамикой XI-X вв. до н.э. Прототипами раннегальштатских железных ножей, по мнению А.Ласло, послужили бронзовые ножи липтовского типа, хорошо представленные в Карпатском бассейне в кладах Br D — Ha В 1 (Laszlo 1994: 94, 108). Хотя Н.Боровка датирует железные экземпляры из Грэничешть и Тэмэоань более поздним временем — На В 1 (Boroffka 1987: 55-64, harta 1), в любом случае, они могли послужить образцами для железных ножей с горбатой спинкой, в том числе, известных в культуре Козия-Сахарна.

Наличие в культуре Козия-Сахарна сравнительно большого количества железных изделий (ныне известно 15 предметов и заготовка), представленных как малосерийными находками (топоры, ножи, фибулы), так и одиночными предметами (удила), позволяет поставить вопрос о дате начального этапа раннего железного века в Северном Причерноморье (Бидзиля и др. 1983: 19, рис.5; Ванчугов 1990: 106-109; он же 1996: 302-306; Никитенко 1992: 162, 163), и Среднем Поднестровье, в том числе (Кашуба 1998: 30, 31), что напрямую связано с началом металлургии железа в Карпато-Дунайском регионе и Юго-Восточной Европе в целом.

Относительно времени начала широкого освоения железа в Карпато-Подунавье в румынской историографии существуют две точки зрения. Ряд исследователей помещают его в На А, пытаясь датировать по числу найденных ранних железных предметов (Rusu 1974: 351; Laszlo 1975: 17-39; он же 1977: 53-75; Stoia 1986; она же 1989: 43-67). Анализируя обстоятельства находок и типы железных изделий, другие ученые полагают, что На В (главным образом, 800 г. до н.э.) является реальным началом железного века в Румынии (Boroffka 1987: 55-77; Vasiliev, Aldea, Ciugudean 1991: 126-128).

Эта проблема особо актуальна, так как Северные Балканы и Карпатский бассейн фигурируют как территории возможных путей проникновения железа в Европу еще со II тыс. до н.э. (Pleiner 1980: 375-406), а окончательный переход к эпохе железа в Греции приходится на 1050-1000 гг. до н.э. (Snodgrass 1980: 335-374). При этом Карпатский бассейн рассматривается А.Стойа как один из прогрессивных регионов в освоении металлургии железа, откуда многие ранние образцы железных изделий распространились как на восток (вплоть до бассейна Днепра), так и на запад, а ранняя адаптация населения этих областей к новому металлу была обусловлена высоким уровнем технологии производства бронзы в предшествующий период (Stoia 1989: 43-67).

Железные предметы (малосерийные ножи и топоры) присутствуют во всех раннегальштатских культурных группах Добруджи и Запрутской Молдовы. На эпонимном памятнике Бабадаг (горизонт Бабадаг II) получены достоверные све-

дения о местной добыче и обработке железа из руды. Обнаруженные на Бабадаге и поселении этого типа Дервент куски обогащенной железной руды происходят из расположенных поблизости месторождений гематитовых руд, где зафиксированы следы древних разработок (Olteanu 1971: 295-299). А железные продолговатые слитки из Бабадага могли как перерабатываться на месте, так использоваться и при обмене (Laszlo 1975: 18, 30, 32, 38).

Начало раннего железного века в Среднем Подунавье (в регионах юго-западной Румынии, северной Сербии и северо-западной Болгарии) М.Гумэ помещает около 1000 г. до н.э. — перед фазой На В. Он подчеркивает, что это не только освоение металлургии железа, но и важные изменения этнокультурного, социально-экономического и духовного характера: заброшенность прежних местонахождений, другой тип обитания, значительные перемены в типологии наиболее значимых категорий изделий (Guma 1995: 99, 110).

Таким образом, переселившись со Среднего и, отчасти, Нижнего Дуная в лесостепь Днес-тро-Сиретского междуречья, насельники культуры Козия-Сахарна принесли с собой и технологию производства железа, широко употребляя в быту изделия из него. Так, жители поселения Матеуць-Ла башнэ специализировались на производстве железа из болотной руды, многочисленные куски которой в значительном количестве найдены в культурном слое и закрытых комплексах этого памятника, а также обнаружены несколько кричных конгломератов и заготовка железного предмета (Кашуба 1989: 60).

Необходимо отметить, что в Северном Причерноморье технология производства железа известна еще с эпохи поздней бронзы и не являлась для времени начала I тыс. до н.э. технологическим новшеством (Бидзиля и др. 1983: 19, рис.5; Терехова, Эрлих 2000: 135). На основании находок древнейших железных изделий и остатков железоделательного производства ряд исследователей приходит к выводу о самостоятельном становлении черной металлургии в Восточной Европе около конца II тыс. до н.э. (Гра-ков 1958: 3-9; Шрамко 1965: 227; Пряхин 1973: 134, 135; Бидзиля и др. 1983: 13-19, рис.5; Пань-ков 1994: 49, 50, 56; Килейников 1999: 85-87). Самым ранним же изделием из кричного железа в Восточной Европе является биметаллический кинжальчик из погребения раннекатаком-бной культуры (около 1700 г. до н.э.) у с.Гераси-мовка на Северском Донце (Шрамко 1991: 105, 106; Шрамко, Машкаров 1993: 163-170).

Другие ранние кричные изделия из железа известны в среде срубных племен: шила, нож, прутики и шлаки найдены на памятниках донской лесостепной срубной культуры (Бирюков 1990: 46, 47), а на поселении у с.Умиленье Левобережья Днепра зафиксированы следы (шлаки) обработки железа (Березанская 1982: 136).

В Северо-Западном Причерноморье

можно отметить железное шило с поздне-сабатиновского (XIII в. до н.э.) поселения Таш-лык I в Николаевской области (Бидзиля и др. 1983: 15, 16), а также серию железных изделий позднебелозерской культуры второй половины XI-X вв. до н.э.: биметаллические и цельнолитые кинжальчики и ножи, фибулу (Березанская и др. 1986: 117-152; Евдокимов 1987: 110, 124, рис.2:4; он же 1999: 99, 101, рис.2: 5; Ванчугов 1990: 80, 107-109, рис.33: 12, 13, 15; Agulnikov 1996: 64, 65, 71-73, 106, 107, fig.18: 7; 19: 4).

Железные орудия труда (ножи, шилья, наконечник стрелы) обнаружены и на памятниках многих лесостепных культур эпохи поздней бронзы Северного Причерноморья: белогрудовской, бондарихинской, лебедовской (Березанская 1982: 138; Бидзиля и др. 1983: 18). Здесь я опускаю дискуссию по поводу железоплавильного горна с поселения Лиманское озеро в Донбассе, отнесение которого к бондарихинской культуре эпохи поздней бронзы ( Татаринов 1980: 280283; Бидзиля и др. 1983: 13-15) рядом исследователей было поставлено под сомнение (Шрамко, Шрамко 1995: 58, 59; Терехова и др. 1997: 32, 33). В субстратной же для Чернолесья белогру-довской культуре не только известны изделия из железа (иглы, например), но в зольнике у с.Краснополка близ Умани найден кусок железного шлака с 58% содержания железа, получившегося в результате плавки болотной руды в сыродутном горне (Тереножкш 1951: 180).

Краткий обзор освоения технологии железа в Северном Причерноморье в начале I тыс. до н.э. показывает, что насельники культуры Козия-Сахарна могли демонстрировать своему новому культурному окружению здесь не собственно технологическое новшество, а, возможно, преимущества широкого применения в быту железных предметов. Говоря о преимуществах, я лишь имею ввиду известное положение В.С.Бочкарева о том, что технология обладает деэволюцией и необратима во времени (доклад В.С.Бочкарева в ИИМК РАН осенью 1999 года). В случае с белогрудовско-чер-нолесскими племенами наглядные примеры такого регулярного использования железных орудий, изготовленных из местных болотных руд, могли увеличить объем производства железных изделий в их собственной среде. А для соседних ранних кочевников сахарнянские мастера, владея металлургией железа, могли выполнять на заказ (обмен) различные бытовые предметы, ножи, например. Здесь можно напомнить интересное мнение Е.В.Ярового и И.В.Бруяко, что железные однокольчатые удила из Сахарнянского могильника I (Цыг-лэу) и Мервинцев на Днестре являются успешной попыткой местных мастеров копирования в железе бронзовых прототипов (Яровой, Бруяко 2000).

Необходимо учитывать и общеисторическую ситуацию на юге Восточной Европы в позднем

бронзовом веке, а именно, общий упадок металлообработки в Карпато-Дунайской области и Северном Причерноморье, прекращение использования в XI-X вв. до н.э. Донецких медных рудников и кардинальную передислокацию (в рамках Евразийской металлургической провинции) находок и производящих центров в лесостепную и лесную зоны Европы и Азии с резким обеднением степных зон (Черных 1976: 198-202; Бочкарев 1981: 26; Агапов 1990: 5-11). При этом одной из особенностей черногоровских древностей (по сравнению с новочеркасскими, связанными с кавказскими металлургическими центрами) как раз и является трудность со снабжением металлом не только в ранний период (Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 32, 33), но и на протяжении всего времени их существования (Яровой, Кашуба, Махортых 2000). В таком случае, население культуры Козия-Сахарна (со своими мас-терами-бронзолитейщиками и железообработ-чиками) для ранних кочевников-черногоровцев могло выступать в качестве выгодного партнера

при каких-то экономиче-ских обменах.

Проделанный анализ вещевого инвентаря культуры Козия-Сахарна показывает следующее. Повторение в устойчивом сочетании основных типов изделий, найденных на многих памятниках Запрутской Молдовы и лесостепного Днестро-Прутского междуречья (рис. XXV-XXIX), позволяет считать местонахождения этих двух областей хронологически едиными и принадлежащими одной культуре Козия-Са-харна, а также уверенно относить к ранне-гальштатскому ( предскифскому) хронологическому пласту. Между тем, большая доля в инвентаре северопричерноморских типов изделий характеризует памятники восточной части ареала этой культуры (вариант Сахарна). Владение же технологией железа и производством инкрустированной чернолощенной посуды обеспечило населению культуры Козия-Сахар-на прогрессивную роль в культурно-историческом развитии лесостепного Днестро-Си-ретского междуречья в начале I тыс. до н.э.

3.3. Культовые сооружения и предметы

Развитая «идеологическая» (духовная) сфера, составляющая специфическую особенность культуры Козия-Сахарна, фиксируется культовыми местами (святилищами) трех основных уровней. Это домашние (прослеживаются по многочисленным функционально специализированным культовым предметам из глины, в том числе, на площади жилищ), территориальные (на каждом отдельном поселении — культовые ямы в Солончень-Хлиная и Алчедар III) и пансвяти-лище Хлижень II-Ла Шанц. Анализ духовной культуры населения типа Козия-Сахарна подразумевает отдельное специальное исследование, поэтому здесь только обозначаются и акцентируются ее основные составляющие (рис. XXXI-XXXIV).

На всех раскопанных памятниках (поселениях и могильниках) типа Козия-Сахарна зафиксирована культовая посуда, которая представлена как миниатюрными сосудиками, морфологически повторяющими формы кухонной и столовой керамики (рис. XXXII: 11, 18-21, 23, 24, 27), так и специализированными сосудами (рис. XXXII: 7, 13-17, 22, 25, 26, 28-37; XXXIII: 14). Среди последних выделяются пиксиды нескольких типов и крышечки от них (рис. XXXII: 14, 15, 22, 25, 26, 28-36), а также зооморфные сосудики на ножках (рис. XXXII: 37; XXXIII: 14).

Пиксиды культуры Козия-Сахарна представлены двумя основными типами. Первый тип составляют стаканообразные сосуды с невыделенным или слегка выделенным венчиком, прямым или округлобоким туловом, плоским выделенным или округленным дном. Диаметр венчика таких сосудов, как правило, равен диаметру дна (рис. XXXII: 14, 15, 22, 28, 29, 30, 33, 34, 36). По краю венчика пиксиды могут быть снабжены

двумя симметрично расположенными подтреу-гольными выступами с одинарными или парными вертикальными проколами (рис. XXXII: 30).

Стаканообразные пиксиды всегда украшены исключительно резным геометрическим узором, элементы которого расположены только вертикально (рис. XXXII: 15, 22, 28, 29, 30, 33, 34, 36). Крышечки от таких пиксид низкие, сегментовид-ные, также украшены резным геометрическим узором (рис. XXXII: 31, 36).

Ко второму типу относятся рюмковидные пиксиды — это цилиндрические сосудики с ровно срезанным краем венчика, снабженные ножкой с круглой подставкой, место перехода туло-ва к ножке может быть выражено округленным горизонтальным ребром (рис. XXXII: 35). Рюм-ковидные пиксиды не орнаментированы. Крышечки от этих пиксид округло-конической формы, иногда с выступом-держателем в центре, также не орнаментированы (рис. XXXII: 25, 26, 32, 35). Иногда крышечки были снабжены симметрично расположенными одиночными или парными вертикальными проколами (рис. XXXII: 25, 32), такие же отверстия могут находиться под краем венчика пиксид (рис. XXXII: 35).

Предполагается, что стаканообразные орнаментированные пиксиды с крышечками, известные также в Подунавье на эпонимном памятнике Бабадаг (Morintz 1987: 53, fig. 10: 4; Morintz, Juganaru 1995: 200, fig.XVII: 1) и ряде местонахождений Болгарии (Стоянов 1997: 145, 152, рис^: 3, 4), имеют истоки в Греции и Эгейском мире субмикенского и протогеометрического периодов. Например, большая серия таких пиксид, в том числе на ножках, найдена в погребениях 33, 37, 48 и 77 Керамейкоса в Афинах (Bouzek 1985: 200, 201; Стоянов 1997: 145, 146,

152, рис.У: 6-8, 10, 11, 13). Именно на основе орнаментированной крышечки пиксиды с высокой шишечкой-держателем, имеющей параллели в погребении 37 афинского Керамейкоса (где была найдена и поздняя протогеометричес-кая керамика), датировка фазы Бабадаг II Х в. до н.э. была уверенно подтверждена Б.Хенсе-лем (Напэе1 1976: 122-134, taf.46: 6). Примеча-

тельно, что коническая крышечка рюмковид-ной пиксиды из ящика IX могильника Алчедар (рис. XXXII: 25) аналогична маленькой крышечке погребальной урны могильника Джидиси группы Выртоп-Плопшор (На А 1 — В 1) Среднего Подунавья (Nica 1997: 17, 40, fig.14: 10a, 10b; Gumá 1995: 109).

Стаканообразные орнаментированные

ОН м II

---'Л К И ЭЖЕД гв в л

Рис. XXXI. Культовые сооружения культуры Козия-Сахарна. 1 — Хлижень II-Ла Шанц; 2, 9 — Алчедар III; 36 — ритуальные скопления №№12, 2, 6, 5 Хлижень II-Ла Шанц; 7, 8 — погребения 2 и 3 Хлижень II-Ла Шанц.

пиксиды оказались очень популярными в по-зднечернолесской среде не только Поднест-ровья, например, Нагоряне-Пидмет (Шовкоп-ляс 1954: рис.7), Григоровское городище (Смирнова 1983: 62, 66, рис.5: 34, 36, 37), Днестров-

ка-Лука (Смирнова 1984: 47, 51, 53, рис.4: 1; 8: 8, 10), Непоротово (Крушельницька 1998: 44, рис.20: 8), но и Поднепровья (Покровская, Ков-паненко 1959: 32, рис.3: 2; Тереножкин 1961: 69-71, рис.44: 8; 45: 1). В лесостепи Правобе-

Рис. XXXII. Культовые функционально специализированные изделия из глины культуры Козия-Сахарна. 13, 8-10 — пинтадерки; 4, 5, 12 — хлебцы; 6 — модель колеса; 13-21, 23, 24, 27 — миниатюрные сосудики; 22, 37 — фрагменты сосудиков на ножках; 25, 26, 28-36 — пиксиды. 1, 2, 6-9, 11, 13-15 — Цахнэуць; 3, 10, 17 — Солончень-Хлиная; 4, 20 — Алчедар III; 5, 16, 19, 21, 22, 24, 27, 28 — Сахарна Маре; 12, 18, 23, 34 — Матеуць-Ла Башнэ; 25, 35 — могильник Алчедар; 26, 32 — Хлижень II-Ла Шанц; 29, 30 — Сахарнянский могильник I; 31, 33— Сахарна I; 36 — Сахарнянский могильник II; 37 — Сахарна-Дялул Мэнэстерий.

режья Днепра стаканообразные пиксиды, но более приземистых пропорций, доживают до жаботинского и раннескифского времени (Ильинская 1975: 143, табл.ХУ1:11; Ковпаненко 1981: 96, 97, рис.28: 8; 57: 1, 2).

Здесь необходимо подчеркнуть, что для бе-логрудовско-чернолесских древностей лесостепи Днепро-Поднестровья изначально характерна иная культовая посуда — это остродонные сосудики и такие же кубки-черпаки, роговидные сосуды, черпаки со спаренными или тройными чашечками (Тереножкин 1961: 53, рис.28: 1-4, 6; Ильинская 1975: 143, табл. XVI: 12; Смирнова 1983: 62, 63, 71, рис.2: 4; 5: 35; 6: 7; она же 1984: 47, 51, 53, рис.4: 11; 8: 6; она же 1985а: 18, 21, 24, рис.10: 4; 13: 1; Крушельницька 1998: 163, 165, 166, рис. 99: 15-18; 101: 1-9). Остродонные сосудики наиболее характерны для лужицкой и высоцкой культур Верхнего Поднест-ровья и Восточного Прикарпатья (Археология Прикарпатья 1990: 108-112, 117, 118, рис. 33: 25; 36: 19-23; Павл1в 1995: 93, 106, рис. 9: 14). Найденный в Сахарна Маре фрагмент остродон-

ного сосудика (рис. XXXII, 16) мог появиться, скорее всего, вследствие контактов с позднечер-нолесским населением Среднего Днестра.

Ближайшей аналогией рюмковидным пикси-дам является небольшой цилиндрический кубок на ножке из белозерского могильника Будуржель в Днестро-Дунайском междуречье. Последний, в свою очередь, не типичен для Белозерки, а находит аналогии в культуре полей погребальных урн Средней Европы (Ванчугов 1990: 96, 132, 133, рис.96: 7, 8, 17). Несколько подобных кубков на поддонах или высоких полых ножках найдены в ранних курганах 8 и 21 Гордеевского могильника на Южном Буге (Березанская 1999: 140, 142, рис.10: 5, 6).

Аналогии, приведенные для двух типов пик-сид культуры Козия-Сахарна, позволяют их относить к категориям изделий, характерных для раннегальштатского времени в целом, что выражается в широком хронологическом диапазоне их бытования — X-VIII вв. до н.э.

Другую категорию специализированных культовых сосудов в культуре Козия-Сахарна

Рис. XXXIII. Культовые функционально специализированные изделия из глины культуры Козия-Сахарна. 1, 4, 6 — зооморфные фигурки; 2, 3, 5, 7-10, 12, 13 — целые и обломки женских статуэток; 11 — когтистая лапа; 14 — зооморфный сосудик на ножках. 1, 7 — Солон-чень-Хлиная; 2, 4 — Алчедар III; 3, 5-10, 12, 13—Цахнэуць; 11 — Козия; 14 — Хли-жень II-Ла Шанц.

составляют зооморфные сосудики на ножках. Целый такой сосуд и обломок ножки от второго найдены в Хлижень II-Ла Шанц (рис. XXXIII: 14), фрагмент тулова такого сосудика происходит из Сахарна-Дялул Мэнэстерий (рис. XXXII: 37), а обломки ножек обнаружены в Матеуць-Ла баш-нэ, Алчедар III и Козии (рис. CXVII: 27). Таким образом, зооморфные сосудики на ножках известны практически на каждом раскопанном бытовом памятнике этой культуры.

Как уже было отмечено, пиксиды и зооморфные (птицеобразные) сосудики сближает то обстоятельство, что они являлись вместилищами для каких-то подношений (возможно, органического характера), так как отверстия в их ту-

ловах сделаны не для подвешивания к чему-либо, а плотного закрепления крышечки. В таком случае, пиксиды и зооморфные сосудики могли выступать в качестве своеобразных оберегов, которые наполнялись специальным содержимым (Гольцева, Кашуба 1995: 24).

Точных аналогий зооморфным (птицеобразным) сосудикам на ножках пока не известно. Но их можно сопоставить с сосудами в виде птицы и стопы, найденными в погребениях развитого этапа (На В 1- В 2) культуры полей погребальных урн (Vladar 1979: 89-131, №№ 59, 63, 67-69; Kalicz-Schreiber 1991: 183, 187, аЬЬ.16: 3; 20: 6a-c; Treasures 1994: 29-32, fig.12) и хотинской группы каннелированного гальштата Гава-Голигра-

Рис. ХХХ\У. Лощеная посуда культуры Козия-Сахарна с зооморфными изображениями (3, 10, 13) и особым геометрическим узором. 1, 2, 4, 5 — Цахнэуць; 3, 10, 12 — Сахарна Маре; 6, 8 — Стохная \; 7 —Матеуць-Ла башнэ; 9 — Солончень-Ла Урсарь; 11, 13 — Хлижень \\-Ла Шанц.

ды (Dusek 1957: 140, tabl. III: 3, 4). Обнаруженные в Козии-Сахарне зооморфные экземпляры наиболее близки бронзовым птицеобразным сосудам на ножках финала позднего бронзового века Венгрии (Hampel 1886: р!. LXVII: 3a-в; LXVIII: 5а-в). Не исключено, что последние могли послужить прототипами для глиняных образцов, типичных в культуре Козия-Сахарна. Как более отдаленную аналогию можно привести и фрагмент сосуда с носиком в виде стилизованного барана с поселения Сомотор культуры кан-нелированного гальштата Гава-Голиграды (Pastor 1958: 317, оЬг.7).

Все предложенные аналогии для зооморфных сосудиков на ножках имеют довольно широкий хронологический диапазон в пределах XI-IX (VIII) вв. до н.э., поэтому, известные в Козии-Сахарне экземпляры должны датироваться в принятых для этой культуры хронологических пределах.

В культуре Козия-Сахарна найдены и другие специализированные культовые предметы из глины, имеющие хорошие аналогии в культуре Урненфельд и раннем каннелированном галь-штате типа Гава-Голиграды (одна из восточных групп Урненфельд) Средней и Юго-Восточной Европы. Это когтистая (медвежья) лапа с поселения Козия (рис. XXXIII: 11), а также целые и фрагментированные женские статуэтки с поселений Солончень-Хлиная, Цахнэуць и Алчедар III (рис. XXXIII: 2-5, 7-10, 12, 13). Сюда же можно добавить стилизованные изображения лошадей, выполненных в резной и штампованной технике на столовых сосудах, найденные в Сахарна Маре и Хлижень II-Ла Шанц (рис. XXXIV: 3, 10, 13).

Все последние данные по когтистым лапам, вотивный характер которых не вызывает сомнений, были представлены недавно в большой сводке К.Метцнер-Небелсик, которая обобщила имеющиеся разнообразные материалы такого рода в Средней и Юго-Восточной Европе (Metzner-Nebelsick 1997: 577-599). Проведенный анализ и картографирование этих предметов показывают, что наиболее близкие экземпляру из Козии 4-6-ти палые лапы известны в культуре Урненфельд Венгрии (Будапешт-Бе-кешмегиер, Батина, Ленгуел) и каннелированном гальштате типа Гава (Телеак) в Трансиль -вании (Metzner-Nebelsick 1997: 581, аЬЬ.3), при этом погребения 14 и 349 могильника Будапешт-Бекешмегиер с такими изделиями относятся к захоронениям служителей культа (Kalicz-Schreiber 1991: 172, 193, 196, аЬЬ.6:2; 26: 3, 5, 8). Из других находок когтистых лап в каннелированном гальштате типа Гава-Голиграды (На В), но уже в Закарпатье и Прикарпатье, надо отметить экземпляры из памятников Лисични-ки, Пылипы (Maleev 1996: 368, ryc.2: 1, 3, 4) и городища Арданово (Смирнова 1966: 402, 403, рис.6: 2).

Серия когтистых лап известна в поречье

Среднего Днестра — это экземпляр из Ханска-Ла Маткэ раннегальштатского горизонта (XI-X вв. до н.э.) с прочерченной керамикой типа Тэ-мэоань-Холеркань-Балта (Levitki 1994a: 229, 230, 251, р1.12: 4) и несколько изделий в Днест-ровке-Луке и на Григоровском городище поздне-чернолесской культуры (Смирнова 1983: 63, 67, рис.6: 11, 12; она же 1984: 47, 54, рис.4: 4; Смирнова, Кашуба 1988: 19-21, рис.2: 11, 26). Самая южная находка, но трехпалой лапы, зафиксирована в группе Чепина (XI-VIII вв. до н.э.) в болгарских Родопах (Hänsel 1976: taf. 77: 12, 13).

Датировка когтистых лап в Средней и Юго-Восточной Европе дает широкий хронологический диапазон На А 2 — В 2, но близкие экземпляры лапе из Козии укладываются в период IX-VIII вв. до н.э. (Metzner-Nebelsick 1997: 590). Типологическое сходство когтистых лап, предметов явно вотивного характера, позволяет относить их к одному хронологическому пласту и свидетельствует об единстве культов и отправлении похожих ритуалов населением, оставившем памятники поздней Урненфельд Средней и Юго-Восточной Европы (в том числе каннели-рованного гальштата типа Гава-Голиграды ), культуры Козия-Сахарна и позднечернолесской культуры Среднего Днестра. С другой стороны, это и показатель влияния среднеевропейской культуры полей погребальных урн (и каннели-рованного гальштата типа Гава-Голиграды ) на культуру Козия-Сахарна и далее — позднее Чернолесье Среднего Днестра. Такое воздействие могло осуществляться через группу Грэничешть севера Запрутской Молдовы, с которой памятники западной части культуры Козия-Сахарна (вариант Козия) имели преимущественные контакты.

Антропоморфная глиняная пластика культуры: целые и фрагментированные женские статуэтки (рис. XXXIII: 2-5, 7-10, 12, 13), — также относится к кругу раннегальштатских образцов, типичных именно для каннелированного гальштата типа Гава-Голиграды. Антропоморфным фигуркам культуры Гава-Голиграды был посвящен целый ряд специальных работ, при этом культовый характер статуэток сомнений не вызывает, но единое представление об их истоках отсутствует (Vasiliev, Aldea, Ciugudean 1991: 69, 70, fig.28: 12-17; Boroffka 1994: 75-78; Laszlö 1995a: 85-97; Малеев 1989: 77-92; он же 1996: 363-370; он же 1998: 97-108). Показательно, что антропоморфные фигурки, происходящие с эпо-нимного городища Бабадаг принципиально иного рода (больше связаны с последующей галь-штатской пластикой Карпато-Подунавья — Sîrbu 1987: 91-157; он же 1993: 58-62, fig.37: 1-4; 38; 39: 2-4; 40: 1-6; 42; 52) и имеют близкие аналогии среди образцов раннегальштатского могильника Сборяново-Нивата на певеца в северо-восточной Болгарии (Sîrbu, Jugänaru 1999: 92-104).

Обнаруженные в культуре Козия-Сахарна несколько зооморфных фигурок, в основном,

представляют лошадей ( рис. XXXIII: 1, 4, 6). Зооморфные фигурки хорошо известны во многих культурах поздней бронзы-раннего гальштата Средней и Юго-Восточной Европы, но особенно много таких изделий (с разнообразием видов домашних животных) зафиксировано в культуре каннелированного гальштата Гава-Голигра-ды и, по мнению А.Ласло, составляют специфическую черту культурной группы Грэничешть севера Запрутской Молдовы (Малеев 1989: 7792; Laszlo 1994: 90, 266-269, fig.46-49).

Изображения лошадей в резной и штампованной технике на столовой посуде, найденные в Сахарна Маре и Хлижень II-Ла Шанц (рис. XXXIV: 3, 10, 13), выполнены в одинаковой стилистической манере с зооморфными и антропоморфными изображениями на гальштатских сосудах из Шопрон в Венгрии (Eibner 1986: 3948, taf.1 ; она же 1996: 105-118, taf.2; 5; 6). Здесь же отмечу, что известные в Козии-Сахарне другие особые геометрические изображения на столовой посуде: флажковидные окончания фигур, вписанные треугольные фигуры, четы-рехштриховочные «галочки» (рис. XXXIV: 1, 2, 4-9, 11, 12), — находят близкие аналогии в раннем гальштате Среднего Подунавья, на посуде родственной культурной группы Инсула Бану-луй (Hansel 1976: taf.XI), но четырехштриховоч-ность особенно отличает культуру Горня-Кала-кача (Босут Ша) этого же региона (Guma 1995: 112-114, 133, pl.XV).

Из других культовых глиняных изделий, обнаруженных на бытовых памятниках культуры Козия-Сахарна: хлебцев, лепешек и пинтадерок (рис. XXXII: 1-5, 8-10, 12), — последние как будто характерны для ранних поселений Солон-чень-Хлиная и Цахнэуць (рис. XXXII: 1-3, 8-10), а одна пинтадерка найдена на пансвятилище Хлижень II-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 20). Аналогичные пинтадерки обнаружены в уже упоминаемом раннегальштатском могильнике Сборяново-Нивата на певеца в северо-восточной Болгарии (Стоянов 1997: 80-86, 216, табл. ХХ: 139, 155).

Культовые комплексы, зафиксированные в Солончень-Хлиная и двух периодах обитания в Алчедар III, отличают особенности заполнения, наличие жертвоприношений животных и последующая консервация стерильной материковой глиной (рис. XXXI: 2, 9). На дне такого сооружения из Солончень-Хлиная прослежены три неглубокие ямки, в каждой из которых находилось по черпаку (Приложение 3.2). В большой общинно-ритуальной постройке подквадратной формы первого периода обитания в Алчедар III обнаружены жертвоприношения животных, а дно культовой ямы второго периода обитания на этом же поселении было выложено обломками корчаги, выше которых также прослежены два жертвоприношения животных (Приложение 3.4). Все эти комплексы были «закрыты», а их местоположение на поселении специально отмечено.

При исследовании памятника Хлижень II-Ла Шанц впервые в культуре Козия-Сахарна было открыто пансвятилище — зольник с человеческими жертвоприношениями. Этот уникальный комплекс был тщательно описан мною в совместной монографии (Гольцева, Кашуба 1995: 11-20, 30, 31; Литвинова 1995: 9199), здесь необходимо отметить следующее.

Зафиксированные в Хлижень II-Ла Шанц ритуальные скопления (с отдельными обработанными костями человеческих скелетов), отдельные обработанные кости человеческих скелетов из культурного слоя (среди которых 90 фрагментов черепов, преимущественно, детей возраста второго детства — infantilis II; 32 фрагмента верхних и нижних челюстей, реже, ключиц и длинных костей), а также ритуальные ямы располагались в виде овала (север-юг), размерами 14-15х10-11,5 м, ограниченного с запада двумя параллельными канавками (рис. XXXI: 1). К западу от канавок, за пределами обозначенного овала, находились два безынвентарных захоронения, одно из которых с отсутствующими черепом и правыми лучевой и локтевой костями, а второе сопровождалось амулетом из окаменелой кости животного третичного периода (рис. XXXI: 7, 8).

Все найденные в Хлижень II-Ла Шанц компактные и разрозненные кости человеческих скелетов имеют одинаковые следы обработки: сколы, срезы, насечки и подпилы, заполированные края, подпилы зубов на верхних и нижних челюстях (Литвинова 1995: 91-99). Компактные скопления, обозначенные как ритуальные, в одних случаях сопровождались 1-3 (4) сосудами (I тип — рис. XXXI: 3-6); в других — находились в ямах вместе с жертвоприношениями животных (II тип), среди которых домашние (свинья, лошадь, собака) и дикие (косуля, олень благородный, заяц-русак) виды (Чемыртан 1995: 8490); в третьем случае (III тип) скопление обнаружено на очаге (Гольцева, Кашуба 1991: 151; они же 1995: 13-18).

Не исключено, что таких овалов (кругов) ритуальных скоплений с обработанными частями человеческих скелетов в Хлижень II-Ла Шанц было несколько, они со всех сторон могли быть ограничены ритуальными канавками, а сами скопления планиграфически были специально отмечены, как это подтверждают несколько ритуальных скоплений в яме № 126 (рис. XXXI: 1).

Результаты анализа разрозненных обработанных частей человеческих скелетов из культурного слоя и ритуальных скоплений (Литвинова 1995: 91-99) позволяют сделать некоторые предположения (Гольцева, Кашуба 1995: 30, 31; Kasuba 1996: 396, 397; она же 1998а: 84-95). Некая часть населения (дети и взрослые) при жизни была специально выделена, что отмечалось, в том числе, подпилами передних зубов, резцов и первых коренных зубов. В отдельных

случаях зубы при жизни вырывались, а вместо них было вставлено что-то, крепившееся при помощи смолистого вещества. Впоследствии эти люди (чаще всего дети возраста I-II детства, т.е. «ритуально чистые») приносились в жертву, ритуально убивались (ритуальный каннибализм) или умирали естественной смертью, а с их телами в дальнейшем производились сложные процедуры. В результате последних оставались обработанные кости человеческих скелетов: черепа распиливались на мелкие фрагменты, края которых заполировывались, на длинных костях и ключицах удалялись эпифизы.

После этих многоступенчатых ритуальных действий с телами умерших полученные отдельные обработанные кости человеческих скелетов использовались в культовой практике. При этом нижние челюсти, в том числе с прижизненно обработанными зубами, носились в качестве амулетов, о чем свидетельствует залощенность на подбородочной части .

Отправляемые в Хлижень II-Ла Шанц ритуалы (и культовая жизнь насельников типа Козия-Сахарна в целом) оказались принятыми не только позднечернолесскими племенами Среднего Днестра, но и продолжились в течение всего VIII в. до н.э., в конце которого на этом памятнике уже обитало население среднегальштат-ской культуры Басарабь-Шолдэнешть.

Пансвятилище Хлижень II-Ла Шанц представляло собой долговременное местонахождение для отправления определенных ритуалов, связанных с человеческими жертвоприношениями. Близкие аналогии в культурах поздней бронзы — раннего железа (в том числе раннего гальштата) Средней и Юго-Восточной Европы отсутствуют, и в таком смысле этот памятник уникален. Между тем, уверенно можно говорить об отсутствии северопричерноморского вклада: череп и нижняя челюсть от разных индивидуумов в культовом помещении на поселении белозерской культуры «Дикий Сад» в г.Николаеве (Гребенников 1994: 26-29; он же 1994а: 129, 130; Горбенко 1999: 217-220) является исключением, а все другие находки такого рода (все-таки не представляющие близкие аналогии) относятся к более позднему времени — скифскому периоду. Из последних отмечу погребения без головы и находки отчлененных черепов в могилах скифов Буджакской степи (Редина 1994: 201-203) и целую серию целых и фрагментированных черепов на скифских городищах: Мотронинском (Бессонова, Скорый 1993: 13), Кнышевском (Гав -риш 1992: 98), косторезных мастерских Каменского (Гаврилюк 1992: 96) и Бельского (Радзи-евская, Шрамко 1980: 181-189). На последнем раскопано святилище VI-IV вв. до н.э., где известны восемь целых и обломанных чаш из человеческих черепов, а также пять нижних челюстей (Шрамко 1987: 43-79, рис.31: 1, 2).

Более перспективными для Хлижень II-Ла Шанц представляются аналогии из круга (или

влияния) культуры полей погребальных урн Средней Европы. Здесь можно упомянуть захоронения отдельных черепов с погребальным инвентарем, частей верхних и нижних конечностей человека в Рованцовском и Тягловском могильниках XI-IX вв. до н.э. ульвивецкой группы лужицкой культуры западных областей Украины (Археология Прикарпатья 1990: 108-112; Пам'ятки гальштатського 1993: 27-35, 43, 45, 47; Павлiв 1995: 93, 114, 115). Л.И.Крушельницкая отмечает, что погребения черепов известны в могильниках лужицкой культуры на территории Польши, Чехии, Словакии ( Пам'ятки гальштатського 1993: 55). На поселении IX-VIII вв. до н.э. Бачиу-Ноуа в Румынии найдены захоронения с расчлененными или неполными скелетами (Kalmar 1987: 166-174). Нижняя челюсть мужчины с аналогичной обработкой (прижизненно подпиленными зубами) обнаружена в зольнике культуры Ноуа у с.Кобыльня на Среднем Днестре (Демченко, Левицкий 1992: 122-124, рис.2: 9; Литвинова 1995: 92).

Большой пласт специализированных культовых изделий из глины в Козия-Сахарне, имеющих близкие аналогии в культуре полей погребальных урн Средней Европы (зооморфные сосудики на ножках, когтистые лапы, женские статуэтки, изображения животных на сосудах), а также перспективность поиска в той же Урнен-фельд (или культурах ее круга) параллелей ритуалам, зафиксированным в Хлижень II-Ла Шанц, позволяют предположить следующее. По всей видимости, культовая жизнь населения типа Козия-Сахарна находилась в русле «идеологических» (духовных) традиций поздней бронзы — раннего железного века (раннего гальштата) Средней и Юго-Восточной Европы, имевших место, в первую очередь, в культуре полей погребальных урн.

Функционирование пансвятилища Хлижень II-Ла Шанц, находки фрагментов человеческих черепов на городищах Сахарна Маре и Сахарна Микэ, поселении Алчедар III (где помимо обломка черепа человека обнаружены зубы и фрагменты верхних и нижних челюстей), наличие домашних и территориальных святилищ, а также долговременных «усыпальниц» (курганные захоронения на уровне древнего горизонта с многоэтапным почитанием-поминанием умерших на месте погребения), — все это демонстрирует единство и регламентированный характер культовой практики населения, оставившего памятники типа Козия-Сахарна.

Развитая «идеологическая» сфера культуры Козия-Сахарна поддерживалась ритуализированным бытом ее населения. В среде последнего помимо духовных лидеров — служителей культа (своеобразной «духовной элиты») присутствовала и особая категория внешне отделенных людей, которые при жизни специально подготавливались для выполнения определенных обрядов.

Глава IV. Периодизация и хронология культуры

Вопросы хронологии, а впоследствии и периодизации, культуры Козия-Сахарна, как показано в историографическом обзоре (глава I), находились под пристальным вниманием отечественных и зарубежных исследователей со времени открытия и атрибуции этих древностей как таковых.

На первоначальном этапе исследований как памятников типа Сахарна в лесостепи Днестро-Прутского междуречья, так и типа Козия в Запрутской Молдове, не поднималась проблема их периодизации. Выделение в Пруто-Сиретском междуречье местного предшественника группы Козия — раннегальштатского горизонта с прочер -ченной керамикой типа Тэмэоань (XI в. до н.э.)

— закономерно повлекло и постановку вопроса о вкладе этих древностей в формирование Козии (Hänsel 1976: 134-140; Laszlo 1985: 11-13; он же 1986: 83-89). Однако, А.Ласло и на сегодняшний день этот вопрос оставляет открытым, отмечая, что хотя «памятники центра и юга Молдовы (Запрутской — М.К.) обнаруживают некоторые местные отличия, периодизация группы Козия пока еще не возможна» (Laszlo 1985: 14).

Иначе выглядит ситуация с памятниками типа Сахарна, вопрос о периодизации которых был поставлен при анализе материалов поселения Цахнэуць (Мелюкова 1982: 3-12). А.И.Ме-люкова керамику Цахнэуць сопоставила с посудой родственной культуры горизонта Бабадаг I, основываясь на стратиграфических данных, полученных С.Моринцем на материалах городища Бабадаг в Добрудже, где ранний горизонт характеризуется резной орнаментацией (Бабадаг I — XI в. до н.э.), а доля штампованного узора нарастает от раннего к позднему (Бабадаг III

— VIII-VII вв. до н.э.) горизонтам (Morintz 1964: 114-116; он же 1987: 52-68; Hänsel 1976: 122134). В керамическом комплексе Цахнэуць, при общей скудости мотивов орнаментации всей столовой посуды, преобладает резной узор на кубках и черпаках, а также встречается проло-щенный и прочерченный орнамент (рис. L). На базе этих наблюдений, А.И.Мелюкова в Сахар-не выделила две группы памятников: ранние — Цахнэуць, первой половины VIII в. до н.э. (по ее датам), и поздние — Сахарна и Солончень-Хли-ная (Мелюкова 1982: 7, 11, 12).

Аргументация в пользу присутствия в Сахар-не ранних памятников была усилена О.Г.Левицким, который выделил на пограничье степи и лесостепи Днестро-Прутского междуречья культурную группу с прочерченной керамикой типа Холеркань (Левицкий 1990а: 6-8). Впоследствии О.Г.Левицкий обосновал и наличие единого раннегальштатского горизонта XI (или конец XII)-X вв. до н.э. типа Тэмэоань-Холеркань-Балта, расположенного от Нижнего Подунавья и юга Запрутской Молдовы до пограничья сте-

пи и лесостепи Днестро-Прутского и Буго-Днес-тровского междуречий (Levitki 1994a: 219-256). В.П.Ванчугов не поддержал объединение этих близких памятников в один горизонт, считая Балтскую группу XI-X вв. до н.э. локальным вариантом белозерской культуры Северо-Западного Причерноморья (Ванчугов 1990: 114-117; он же 1993: 28-39; он же 1996: 302, 303). Но как О.Г.Левицкий, так и В.П.Ванчугов считают памятники типа Холеркань и типа Балта местным предшественником сахарнянских древностей, отмечая их значительный вклад в виде прочерченного и пролощенного орнамента на столовой посуде Сахарны (Levitki 1994а: 231-233; Ванчугов 1993: 38). О.Г.Левицкий также полагает, что в Днестро-Прутском междуречье группа Холеркань получила свое дальнейшее развитие в Сахарне (Levitki 1994а: 233).

Мною также было поддержано мнение о субстратном характере памятников типа Холеркань для сахарнянских древностей (Кашуба 1992: 35, 36). По аналогиям с холерканским орнаментом были определены ранние мотивы ленточного узора на столовой посуде Сахарны, которые наряду с общей долей прочерченного и пролощенного узора были учтены мною уже при анализе керамической коллекции памятника Хлижень II-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 23, 24).

Таким образом, можно выделить ранние бытовые памятники в Сахарне на основе удель -ного веса прочерченного и пролощенного узора в сочетании с определенными типами посуды, а также значительной доли и ранних мотивов узора. И здесь важны материалы поселения Со-лончень-Хлиная, где характерные формы и орнаментация типа Холеркань (составившие 16,2% среди всей орнаментированной столовой посуды и 34,7% от всей керамики в месте их наибольшей концентрации — в раскопе VI 1953 г.) были зафиксированы исключительно в сахар-нянском контексте ( рис. XXXVI: А), и, тем самым, они обозначают ранний этап Сахарны этого памятника. Возможно, само поселение Солончень-Хлиная было основано во второй половине Х в. до н.э. совместно населением типа Холеркань и племенами Сахарна, либо последние появились в уже функционирующем поселке «местного» населения Холеркань, где и продолжилось их дальнейшее проживание. В любом случае, наличие древностей Холеркань (закрытые комплексы и типичный массовый материал) позволяет начало горизонта Сахарна этого памятника отнести ко второй половине - концу Х в. до н.э. (Приложение 3.2). Следовательно, к числу ранних (бытование которых ведет отсчет со второй половины-конца Х в. до н.э.) относятся сахарнянские поселения Цахнэуць и Солончень-Хлиная.

Более развитые (и поздние) бытовые памят-

ники в Сахарне, соответственно, будут определяться меньшей долей прочерченного и проло-щенного узора, а также преобладанием поздних мотивов резного и штампованного орнамента на столовой посуде. Но более значимыми для определения поздних сахарнянских местонахождений оказались выявленные первоначально в Хлижень 11-Ла Шанц смешанные сахарнянско-шолдэнештские комплексы середины-второй

половины VIII в. до н.э., давшие переходные формы и мотивы орнаментации столовой посуды (Гольцева, Кашуба 1995: 32-37; Kasuba 1996: 396, 397; она же 1998а: 84-95). Аналогичные смешанные комплексы, подтверждающие развитие культуры Басарабь-Шолдэнешть на основе Сахарны в этом регионе, были выявлены на поселениях Солончень-Хлиная, Матеуць-Ла башнэ и Алчедар III (рис. XXXV: 1-5).

Рис. XXXV. Сахарнянско-шолдэнештские комплексы на поселениях варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1 — Матеуць-Ла башнэ; 2, 3 — Солончень-Хлиная; 4, 5 — Алчедар III.

Особенно показательны материалы поселения Алчедар III (Приложение 3.4), где стратиграфически зафиксированы два периода бытования древностей типа Сахарна: первый связан с возникновением и существованием этого поселка в IX в. до н.э.; второй — с ремонтом, расширением и дальнейшей эксплуатацией имеющихся жилых и хозяйственных построек, а

также возведением новых помещений на рубеже IX-VIII — начале VIII вв. до н.э. (рис. XXXV: 4, 5; XXXVII).

Одинаковый характер перестроек различных строений на сахарнянских поселениях Матеуць-Ла башнэ, Солончень-Хлиная и Алчедар III (второй период), связанный с появлением носителей культуры Басарабь-Шолдэнешть (рис.

Рис. XXXVI. Ранний (А) и поздний (Б) керамические наборы варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. А — из закрытых комплексов и культурного слоя Солончень-Хлиная; Б — из закрытых комплексов (ямы №№76, 96, 152) второго горизонта Алчедар III.

XXXV; XXXVIII), свидетельствует об едином процессе (мирного характера) смены этих культур, протекавшем в середине-второй половине VIII в. до н.э. в лесостепи Днестро-Прутско-го междуречья.

Показателями же более поздних бытовых памятников Сахарны, как это следует из раздела по керамике (глава 3.1) являются: значитель-

ный процент чернолесских тюльпановидных сосудов среди кухонной посуды; наличие определенного числа черпаков с раздутым приземистым туловом или низкой не профилированной чашечкой; преобладание в орнаменте не только штампованного узора, но и розеточных (поздних) мотивов резного; а также присутствие керамических типов Басарабь-Шолдэнешть, несу-

Рис. XXXVII. Посуда первого (А) и второго (Б) горизонтов бытования древностей варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна на поселении Алчедар III.

щих «сахарнянское наследие», например, черпаки, мисковидный сосуд и корчага из Хлижень II-Ла Шанц (рис. XXXVIII: 1, 2, 15, 19).

Опираясь на выявленные критерии, поздними поселенческими памятниками в Сахарне (восточной части ареала культуры Козия-Са-харна) можно считать Алчедар III и Хлижень II-Ла Шанц. В Алчедар III чернолесские тюльпа-новидные горшки составили 34% (первый и

второй периоды), и до 50% в комплексах второго периода; черпаки с низкой чашечкой — 6,5%; прочерченный узор — 0,6%, а розеточ-ные мотивы резного в 1,5-2 раза преобладают над ленточными (Приложение 3.4). В Хлижень 11-Ла Шанц тюльпановидные горшки составили 18,4%; мисковидные сосуды — 10-11%; прочерченный узор -3,8%; присутствуют также керамические типы Басарабь-Шолдэнешть, име-

Рис. XXXVIII. Материалы культуры Басарабь-Шолдэнешть, обнаруженные в закрытых комплексах и культурном слое поселений варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1, 2, 4-8, 14, 15, 19-21 — Хлижень II-Ла Шанц; 3, 12, 17 — Матеуць-Ла башнэ; 9, 11 — Алчедар III; 10, 16 — Солончень-Хлиная; 13, 18 — Сахарна Маре.

ющие «сахарнянское наследие» (Гольцева, Кашуба 1995: 23-25, 32-37). Городище Сахарна Маре и памятники его округи, поселение Мате-уць-Ла башнэ занимают промежуточное положение между ранними и поздними бытовыми местонахождениями Сахарны.

Обращаясь к основам абсолютного датирования культуры Козия-Сахарна, необходимо отметить следующее.

Отнесенная первоначально к скифскому времени группа Сахарна в лесостепной Молдове была синхронизирована с Чернолесьем II лесостепи Правобережья Днепра и черногоровски-ми памятниками степей Северного Причерноморья (Тереножкин 1965: 63-86; он же 1976: 206210; Мелюкова 1958: 76-90, 98-102; она же 1960: 142-145; она же 1972: 70). При этом восточные привязки для группы Сахарна считались приоритетными: даже для датировки родственной группы Козия Запрутской Молдовы, считая ее заниженной ^-Ж вв. до н.э.), А.И.Мелюкова предложила использовать «твердо установленную относительную датировку памятников типа Сахарна», полученную через синхронизацию с поздним Чернолесьем (Мелюкова 1979: 21-31; она же 1982: 11, 12). Возраст же группы Сахарна, по А.И.Мелюковой, определялся VIII-началом VII вв. до н.э., с появлением ее не ранее конца IX в. до н.э. Подчеркивая, что аргументация «в пользу датировки группы в пределах конца Х-первой половины VIII вв. до н.э. представляется достаточно серьезной, хотя и не бесспорной», А.И.Мелюкова так и придерживается своих старых дат для абсолютной хронологии Сахарны, отдавая предпочтение все-таки восточным хронологическим привязкам (Мелюкова 1989: 20-23; Смирнова 1977: 105-108; она же 1985: 35-42, 48).

Между тем, как неоднократно уже подчеркивалось в литературе, такие высокие даты для Сахарны создают хронологический разрыв между ней и культурными группами орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья X-IX вв. до н.э., которому она принадлежит. При этом убедительность аргументации в пользу понижения этих датировок подкрепляется все большим количеством данных (Morintz 1964: 114-117; он же 1987: 58, 65; Напэе! 1976: 148-151; 1975: 38; он же 1985: 13-15; Смирнова 1980: 121143; она же 1985: 35-42; Кашуба, Гольцева 1991: 207, 208; Гольцева, Кашуба 1995: 28, 29). Высокие даты Сахарны напрямую связаны с решением вопроса генезиса этой культуры: не только невозможно объединять в одну культуру синхронные и родственные памятники типа Сахарна и типа Козия, но и предполагается возникновение Сахарны от группы Козия в том числе (Мог^ 1987: 65), и даже постулируется восточное происхождение группы Сахарна из черно-лесско-жаботинской среды лесостепного Правобережного Поднепровья (Тереножкин 1961: 215-217; Ильинская 1975: 177, 178; Ильинская, Тереножкин 1983: 290-303) или от чернолесской

культуры Среднего Днестра (Крушельницька 1998: 179-200; Бандрiвський, Крушельницька 1998: 205). Наконец, высокие даты Сахарны создают размытость культурно-исторической картины Днестро-Прутского междуречья в VIII-VII вв. до н.э. — когда неясная ситуация возникает со среднегальштатской культурой Баса-рабь-Шолдэнешть, которая в этот же период известна в регионе.

Что касается восточных хронологических привязок для Сахарны, то анализ ее инвентаря показал, что датировка обнаруженных северопричерноморских категорий и типов изделий (роговые псалии, костяные и кремневые наконечники стрел, каменные топоры, бронзовые восьмерковидные бляшки), на которые опирается А.И.Мелюкова в своей аргументации, имеет исключительно фоновое значение, подтверждая предскифский (-раннегальштатский) облик этой культуры в рамках Ж^Ш вв. до н.э. Понятие «фоновое значение» употребляется мною в смысле «фона, неизбежно присутствующего в любой информационной системе», как это было предложено М.Л.Подольским (Подольский 2000: 113-128).

Необходимо подчеркнуть, что и саму синхронизацию Сахарна-Чернолесье П-Черногоров-ка, исходя из современного уровня исследований, следует рассматривать в другом ракурсе. Такая синхронизация больше значима в плане относительной хронологии и означает лишь частичное совпадение, но отнюдь не жесткое соотношение, нижних и верхних хронологических границ рассматриваемых культур. И если черно-горовские древности в степях Северного Причерноморья появляются уже в конце IX в. до н.э., как это допускает целый ряд исследователей (Эр-лих 1994: 64-72; Вальчак 1994: 132, 133; он же 1994а: 40-42; Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 39-42), то это вовсе не означает, что начальная дата лесостепных культур региона (Сахарна, Чернолесье II), в которых найдена конская упряжь, в том числе черногоровского типа, также должна приходиться на конец IX в. до н.э. Степные импорты в лесостепных предскифских культурах (конское снаряжение, боевые молотки, мелкие бронзовые украшения и детали одежды) лишь фиксируют время (дату) появления таких изделий в лесостепи. При этом для Сахарны, например, имеется целая серия хроно-индикаторов (датировка которых проверяется среднеевропейскими, балканскими и эгейскими параллелями) второй половины-конца Х в. до н.э. — времени, предшествующего появлению в степях Северного Причерноморья чер-ногоровских памятников.

Памятники типа Козия Запрутской Молдовы, первоначально атрибутированные как дериват культуры Бабадаг Нижнего Подунавья, затем были выделены в самостоятельную раннегаль-штатскую культурную группу X-IX вв. до н.э. (Мог^ 1964: 114-116; 1969: 319-326; он

же 1972: 207-223; Hänsel 1976: 134-140). Как подчеркивает А.Ласло, эта группа имеет лишь общее хронологическое определение (X-IX вв. до н.э.), основанное на датировке фибулы из Брад и подтвержденное аналогичным хронологическим положением фаз Бабадаг II и Пшеничево, при этом ее верхний рубеж определен 800 г до н.э. по соотношению с материалами Стойкань (Laszlö

1985: 13-15; Hänsel 1976: 134-140).

Объединение мною памятников типа Козия и типа Сахарна в единую культуру Козия-Сахар-на позволяет и совокупно рассмотреть их хронологические рамки. При этом вызывает сомнение принятие всего Х в. до н.э. (а именно, первой половины Х в. до н.э.) в качестве нижней границы этой культуры.

Рис. XXXIX. Хроноиндикаторы культуры Козия-Сахарна. 1, 2 — Хлижень II-Ла Шанц; 3, 4, 7, 8, 11 — Сахарна Маре; 5, 6, 19-21, 24, 26-28 — Сахарнянский могильник I; 9 —Цахнэуць; 10 — Цареука; 12 — Покреака-Четэцуе; 13 — Козия; 14 — Брад; 15-18 —Бырлад; 22 — Матеуць-Ла башнэ; 23, 25 — Сахарнянский могильник II.

Допуская идентичность фибул из Брад и Козии (рис. XXXIX: 13, 14), Б.Хенсель принимает предложенную А.Вульпе аналогию (Vulpe 1965: 119, аЬЬ.8) для экземпляра из Брад — фибула из могилы с сожжением из Врокастро (Крит). Хотя каменные гробницы Врокастро датируются в широких пределах XI-VIII вв. до н.э., Б.Хенсель через аналогии в Греции и Болгарии сужает датировку узелковых фибул из Запрутской Молдовы в пределах X-IX вв. до н.э. (Hansel 1976: 139, 140, Taf.67: 1-7; Смирнова 1985: 36,

37, рис.2: 1-5, 7).

В эгейском мире узелковые фибулы (тип III, по Е.Сапуна-Сакелларакис) являются популярными, в основном, в протогеометрическое и геометрическое время (Зароипа-БакеНага!^ 1978: 57-59, taf. 11: 332; 12: 334-361), а аналогичные экземпляры из Болгарии (тип А I 3, вариант В, по Д.Герговой) датируются в пределах IX-VIII вв. до н.э. (Gergova 1980: 102, 104, pl.II; она же 1986: 24, 25, taf.2: 27-35; 38). Железный экземпляр из Покреака-Четэцуе Запрутской Молдовы (рис. XXXIX: 12), который К.Иконому отнес также к узелковым как фибулы из Брад и Козии (Iconomu 1996: 28, 32, 33, fig.14: 3), обнаруживает большее типологическое сходство с болгарскими треугольными двухпетельчатыми фибулами с тремя бусинами-утолщениями на спинке (тип В I 1, вариант Y, по Д.Герговой), ранние образцы которых датируются концом X-IX вв. до н.э., но бытуют такие фибулы и позже — в На В 3 — С (Gergova 1980: 102, 104, pl.II; она же 1986: 37,

38, taf.8: 104-111; 38). В Нижнем Подунавье несколько узелковых фибул известно в ареале культуры Бабадаг (Остров, Извоареле), на самом городище Бабадаг была найдена бронзовая фибула с шишечками плохой сохранности (Morintz 1987: 63). При этом датировка всех нижнедунайских фибул также укладывается в широкие пределы X-IX вв. до н.э. (Bader 1983: 101, 102, taf.34: 298-300).

В широкий хронологический диапазон (На В 1 — В 2) попадают и фибулы типа «passementeria» из клада Бырлад (рис. XXXIX: 15-18). Уже в первой публикации этого клада М.Петреску-Дымбовица отметил его разнородный состав, когда кельт и фибулы находят аналогии в кладах горизонта Мойград-Хайду-Бесер-мень конца эпохи бронзы-начала раннего железа, а топоры с крылышками имеют более широкие и высокие хронологические рамки вплоть до На С (Petrescu-Dîmbovita 1958: 59-67). В целом же, клад Бырлад был датирован На В 2 и синхронизирован с группой Козия (Petrescu-Dîmbovita 1964: 251-272; он же 1977: 144, 145, 352, pl.357: 1-5). Примечательно, что обломок щитка фибулы «passementeria» был также найден на эпоним-ном поселении родственной раннегальштатской группы Инсула Банулуй в Среднем Подунавье (Morintz, Roman 1969: 400, 416, fig.7: 6).

Топоры с крылышками, как установил еще М.Петреску-Дымбовица, имеют широкие анало-

гии в Средней Европе, Северном Причерноморье и Кавказе. Бронзовые их прототипы датируются XIV-XIII вв. до н.э., а железные экземпляры — На В — С (IX-VII вв. до н.э.) (Petrescu-Dimbovita 1958: 62-66). Здесь необходимо напомнить, что железный топор с крылышками является одним из наиболее важных индикаторов для определения хронологической позиции группы Инсула Банулуй все того же орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (Morintz, Roman 1969: 400, 416, fig.7: 12). Разбирая типологию железных топоров с крылышками, А.Ласло пришел к заключению, что самое раннее их появление на территории Румынии не должно быть раньше На В, при этом экземпляры из Инсула Банулуй и Бырлада он сопоставил с топором из клада 1951 г. на чернолесском Субботовском городище Правобережья Днепра (Lasziö 1975: 29, 38).

Более подробно на типологии железных топоров с крылышками из Подунавья (в сопоставлении с экземплярами из погребений поздне-протогеометрического периода на афинской Агоре и Керамейкосе) остановился Б.Хенсель, который выделил среди них ранние образцы стройных пропорций с короткими выступами (Hänsel 1976: 156-162; Смирнова 1985: 36). В русле предложений Б.Хенселя была выполнена большая сводка по железным топорам с крылышками в Древнем мире (Wesse 1990). Согласно предложенной А.Вессе классификации, топоры из Инсула Банулуй и Бырлада (и, видимо, экземпляр из Плеша) представляют ранние образцы типа II варианта 1 и типа III варианта I С 3, которые датируются «около 900 г. до н.э.» (Wesse 1990: 166-169, 175-177, abb.55; taf.23: 180; 27: 175, 176). Датировка же группы Инсула Банулуй, по уточнениям М.Гумэ, должна ограничиваться второй половиной-концом X — IX вв. до н.э. на основе соотношения с предшествующей группой Хинова-Мала Врбица и ее контактов со второй фазой (конец Х — конец IX вв. до н.э.) Горня Калакача (Guma 1995: 113-115).

Аналогичную дату нижнего рубежа (не ранее второй половины-конца Х в. до н.э.) дают известные в варианте Сахарна ранние хроноинди-каторы: бронзовые пластинчатые рифленые браслеты и железные двухпетельчатые фибулы из курганов III и IV Сахарнянского могильника I (Цыглэу), бронзовые пластинчатые браслеты с рифлением из кургана III Сахарнянского могильника II (Гура Хлубоака), а также фрагмент бронзовой пилки с поселения Матеуць-Ла башнэ (рис. XXXIX: 19-28). Так или иначе эти ранние изделия в Сахарне уже рассматривались в литературе: в капитальном труде Б.Хенселя и работе Г.И.Смирновой по хронологии, не потерявших своего значения и актуальности и на современном уровне исследований (Hänsel 1976: 122-164; Смирнова 1985: 35-42, 48), а также в моей статье-рецензии на монографию Л.И.Крушельницкой по чернолесской культуре

Среднего Днестра (Кашуба 1999: 374-376). Поэтому, здесь необходимо лишь кратко уточнить отдельные моменты.

В Северо-Западном Причерноморье финал бытования бронзовых браслетов с продольным рифлением приходится на вторую половину-конец Х в. до н.э. (Hänsel 1976: 148-151; Смирнова 1985: 38, 39). Четыре из сахарнянских браслетов, с перехватом посередине и двумя выпуклостями ( шишечками) на концах (рис. XXXIX: 24, 2628) не имеют прямых аналогий среди пластинчатых образцов из бронзы. Только золотые рифленые браслеты из клада Хинова (вторая половина XI-первая половина Х вв. до н.э.) в юго-западной Олтении имеют на концах по десять выпуклостей-шишечек (Davidescu 1981: 8, 11, fig.2: 2; 9: 1; Gumä 1995: 108, 109, р!.ХВ: 9-35).

Двухпетельчатые сахарнянские фибулы (рис. XXXIX: 19, 20) аналогичны по схеме двум вариантам ранних смычковых фибул с дужкой, параллельной или непараллельной ножке — белозерским застежкам из Струмка и Лукьяновки. При этом весь массив белозерских дуговидных фибул из Северного Причерноморья по эгейским и балканским параллелям (Бароипа-Sakellarakis 1978: 41-45, taf.1: 1, 2, 15, 21; 3: 51A-69; Vinski-Gasparini 1973: 115, 116, 204, tabl.89: 4, 6; 90: 1; 91: 6; Vasic 1982: 280, 281) датируется XII-X вв. до н.э. (Смирнова 1985: 43-46; Ван-чугов 1990: 110-112). Сахарнянские фибулы, изготовленные из железа и крупные, должны датироваться концом периода бытования таких фибул в Северном Причерноморье, т.е. второй половиной-концом Х в. до н.э. Такая дата подтверждается и совместным нахождением железных фибул в одном погребении (курганы III и III Сахарнянских могильников I и II) с бронзовыми рифлеными браслетами (рис. XXXIX: 19, 21, 24, 26-28), а также наличием фрагмента железной застежки в погребении 55 (вторая половина Х в. до н.э.) белозерского могильника Казаклия в Буджаке (Agulnikov 1996: 43, 65, 107, fig.19: 4).

Фрагмент бронзовой пилки с поселения Ма-теуць-Ла башнэ (рис. XXXIX: 22) — относящейся к типу изделий в виде продолговатой пластины с покрытыми зубчатой насечкой краями, которые в Днестро-Прутское междуречье попадали в XI-X вв. до н.э. (Смирнова 1985: 47; Levitki 1994: 126, 127) — должен относиться к числу позднейших экземпляров второй половины-конца Х в. до н.э.

Приведенные аналогии ранним изделиям-хроноиндикаторам из восточного варианта (Сахарна) культуры Козия-Сахарна подтверждают датировку ее нижней хронологической границы в целом в пределах второй половины-конца Х в. до н.э. По моему мнению, такая дата нижнего предела действительна и для западного варианта (Козия) этой культуры, которой присущ единый ритм развития на всей территории распространения. Таким образом, «западные привязки» культуры Козия-Сахарна (бронзовые узел-

ковые фибулы из Брад, Козии и железный экземпляр из Покреака-Четецуе, вещевой набор клада Бырлад) дают фоновые даты в пределах второй половины X-IX вв. до н.э.

Верхняя хронологическая граница культуры Козия-Сахарна пересматривалась неоднократно. Для западного ее варианта Козия в качестве верхнего рубежа принят 800 г. до н.э., как граница между Козией и могильником Стойкань, выявленная на основе типологического анализа инвентаря поселения и могильника Стойкань, относящихся уже к среднему гальштату Запрутской Молдовы (Hänsel 1976: 134-140; Laszlö 1985: 15, 16). Дата рубеж IX-VIII вв. до н.э. — как начальный период существования некрополя Стойкань — была подтверждена А.Ласло и при более детальном рассмотрении материалов этого памятника (Laszlö 1995: 87-102).

Верхняя хронологическая граница варианта Сахарна первоначально определялась по датировке железных однокольчатых удил из погребения № 1 кургана VI Сахарнянского могильника I (рис. XXXIX: 5, 6). Начало VI в. до н.э., как возраста этих удил, длительное время придерживалась А.И.Мелюкова (Мелюкова 1958: 87; она же 1972: 67). После предложенных Г.И.Смирновой последовательных удревнений периода бытования таких удил до начала VII в. до н.э., затем и первой половины VIII в. до н.э., а, может быть, и конца IX в. до н.э. (Смирнова 1977: 101-106; она же 1985: 37, 38), А.И.Ме-люкова приняла только дату — начало VII в. до н.э. — как верхний предел Сахарны (Мелюкова 1979: 30; она же 1989: 23).

Между тем, прямые ранние параллели (экземпляры из Мезочат в Средней Европе, а также из Гияна I, Сиалка В и Хасанлу IV В и других местонахождений на Древнем Востоке) показывают, что железные однокольчатые удила из Сахарны (и аналогичные им из позднечернолес-ского кургана у с.Мервинцы) являются чуть ли не древнейшими, при этом Нижнее Подунавье и Днестро-Прутский бассейн могут выступать и в качестве первичной территории таких изделий (Смирнова 1977: 101-106; она же 1985: 38; Мед-ведская 1983: 71-73; она же 1991: 149-152).

Обозначая возникшую ситуацию, весьма любопытный подход в ее разрешении предложили недавно Е.В.Яровой и И.В.Бруяко (Яровой, Бруяко 2000). При параллельном рассмотрении этими авторами идеи развития таких удил вообще и сырьевого (бронза-железо) воплощения этой идеи выясняется, что Центральная Азия и Северный Кавказ выступают ареалами первоначального распространения такого типа удил (двусоставные однокольчатые из бронзы), а их технологическое переосмысление раньше всего (еще с IX в. до н.э.) могло произойти и на Древнем Востоке. Тогда как в Средней и Восточной Европе массовое производство железной упряжи началось на рубеже VIII-VII вв. до -н.э. — с окончанием развития «фрако-кимме-

рийских» древностей в Средней Европе и ски-физацией вглубь (фаза 2 РСК) в Северном Причерноморье (Chochorowski 1993: 274; Медведс-кая 1992: 89-91). В таком случае, как предположили Е.В.Яровой и И.В.Бруяко, железные одно-кольчатые удила из Сахарны и Мервинцев (сюда же можно добавить и утраченный комплект с «широкими кольцами» из Жаботина — Покровская 1973: 175) являются успешной попыткой копирования бронзовых прототипов, предпринятой местными («сахарнянско-чернолесскими») мастерами (Яровой, Бруяко 2000).

Действительно, учитывая существование первичных и вторичных центров производства и распространения однокольчатых удил, а также время их бытования, когда в Средней Европе основная масса бронзовых однокольчатых удил датируется VIII-VII вв. до н.э. (Chochorowski 1993: 42-45, 54, ryc.1: 1-3), можно констатировать, что именно Северный Кавказ является первичным и одним из основных центров распространения однокольчатого типа удил (Яровой, Кашуба, Махортых 2000). Как подчеркнуто и в работе С..Б.Вальчака, В.И.Мамонтова и А.А.Сазонова, однокольчатые удила (бронзовые) существовали около ста лет, их основным восточноевропейским ареалом был Северный Кавказ, а время их бытования можно определить в рамках конца IX-конца VIII вв. до н.э. (Вальчак, Мамонтов, Сазонов 1996: 39).

Что же касается бронзовых прототипов для опытного копирования («сахарнянскими» мастерами) в железе, то территориально ближайшими являются четыре комплекта однокольчатых удил из погребения № 3 кургана III близ Сло-бодзеи в Нижнем Поднестровье, которое можно отнести ко времени не позднее конца IX в. до н.э. (Яровой, Кашуба, Махортых 2000). Необходимо отметить, что сахарнянские мастера предприняли и другие удачные попытки копирования: в кости и роге были повторены коло-коловидные подвески (рис. XXVII: 54, 55), в том же железе — двухпетельчатые смычковые фибулы (рис. XXXIX: 19, 20).

О принадлежности железных удил из Сахар-нянского могильника I к изделиям именно чер-ногоровского круга свидетельствует и вычисленная, согласно предложению С.Б.Вальчака, средняя длина их рабочей части (8,4 см), которая вполне укладывается в среднюю «черногоров-скую» длину (Вальчак 1995: 46, 47).

Датировку погребения с удилами из Сахар-нянского могильника I в пределах рубежа IX-VIII-начала VIII вв. до н.э. подкрепляет и ряд аналогий, имеющихся для найденного в одном комплекте с ним рогового псалия (рис. XXXIX: 5). Подобный псалий, повторяющий форму рога и с удаленным внутренним костным веществом, с тремя округлыми (а не овальными) отверстиями был обнаружен в «дважды» закрытом по-зднечернолесском комплексе Днестровка-Лука выше по Днестру (Смирнова 1982: 31, 44, 46,

149, рис.12: 14). Отнесению псалия из Днест-ровки-Луки к позднечернолесскому времени способствовала не только его общая архаичность, но и датировка бронзовых булавок (не позднее конца IX в. до н.э.) из насыпи и погребения № 3 кургана № 1, возведенного над жилищем № 1, в заполнении которого этот псалий был найден. Таким образом, псалий из Днест-ровки-Луки закономерно считался самым ранним из числа роговых псалиев с тремя округлыми отверстиями (Смирнова 1982: 47: она же 1985: 35, 41, 42, рис.1: 7-9).

Близкую раннюю аналогию псалию из Днес-тровки-Луки дает псалий из погребения 9 (повторяющий форму рога с тремя округлыми отверстиями) недавно полностью опубликованного могильника Фарс/Клады Северо-Западного Кавказа (Лесков, Эрлих 1999: 9, 52, 53, 103, рис.11: 5). Пара роговых псалиев из погребений 31 этого же могильника обнаруживает сходство с днестровскими экземплярами (из Сахарнянс-кого могильника I и Днестровки-Луки) по приемам изготовления, когда удалялось внутреннее костное вещество (Лесков, Эрлих 1999: 20, 21, 52, 53, рис.26: 12). Кстати, квадратными отверстиями, как псалии из упомянутого погребения 31 могильника Фарс, снабжен роговой псалий из позднечернолесского слоя Субботовско-го городища Правобережья Днепра (Тереножкин 1976: 92, 155, рис.55: 4). Согласно А.М.Лескову и С.РЭрлиху, погребения 9 и 31 Фарса относятся к ранней хронологической группе этого могильника, которая датируется ими в пределах первой половины-третьей четверти VIII в. до н.э., с заходом, может быть, в конец IX в. до н.э. (Лесков, Эрлих 1999: 67, 68, 71, 148, 154, рис.56: 1, 3; 62).

Приведенные перекрестные аналогии пред-скифским роговым псалиям из поречья Среднего Днестра и погребений 9 и 31 Фарса подтверждают их ранние даты, когда экземпляры из Сахарнянского могильника I и Днестровки-Луки датируются концом !Х-рубежом Ж^Ш вв. до н.э., а псалии из могильника Фарс могут «заходить » и в конец IX в. до н.э.

Таким образом, датировка железных одно-кольчатых удил из Сахарнянского могильника I теряет свою значимость определителя верхней хронологической границы Сахарны. Между тем, звено бронзовых удил с О-образным окончанием из Сахарна Маре, роговой муфтовый псалий и бронзовая булавка с большой многоспиральной головкой из Хлижень П-Ла Шанц (рис. XXXIX: 1-3) подтверждают верхнюю дату Сахарны (восточного варианта культуры Козия-Сахар-на) в пределах первой половины-середины VIII в. до н.э.

Фрагмент звена бронзовых удил с О-образ-ным окончанием из Сахарна Маре (рис. XXXIX: 3) А.И.Мелюковой сразу был отнесен к изделиям среднеевропейского круга и числу сравнительно поздних находок в Сахарне (Мелюкова

1958: 87). Как отметил еще А.А.Иессен, удила с D-образным окончанием (один комплект которых в Северном Причерноморье был тогда найден в разрушенном погребении из Ростова-на-Дону) наиболее типичны для Средней Европы, где они являются локальным произведением, возникшем на базе классических стремечковид-ных удил Восточной Европы (Иессен 1953: 52, 86, 90, рис.2: IV; 3: 3). Это мнение было подтверждено Я.Хохоровски, который выделил даже особый «вариант Сахарна» с выступом на изгибе D-образного окончания (Сhochorowski 1993: 40, 49, Ryc.1: 7). Но проведенный анализ инвентаря культуры Козия-Сахарна показывает, что известное среди ее материалов конское снаряжение является степным импортом (или сделанным по раннекочевническим образцам) и, в этом смысле, оно в культуре вторично и заимствовано. Поэтому, представляется не результативным выделять фрагмент удил с D-образ-ным окончанием из Сахарна Маре в отдельный «вариант Сахарна».

Согласно К.Метцнер-Небелсик, бронзовые удила с D-образным окончанием (I тип) были распространены исключительно внутри Карпатской котловины и почти никогда не имели пластический декор (обмотку). В ее сводке приведены сведения о 20-ти находках таких удил, среди которых шесть экземпляров с D-образным окончанием (в том числе Сахарна Маре) имеют выступ на изгибе (Metzner-Nebelsick 1994: 398, 399, 446, 447). Из данных К.Метцнер-Небелсик вытекает, что удила с D-образным окончанием встречены еще в комплексах первой половины IX в. до н.э., а экземпляры, D-образные окончания которых имеют выступ, как будто более характерны для комплексов начала-середины VIII в. до н.э. Карпатского бассейна (MetznerNebelsick 1994: 424, аЫэ.18).

Стержень удил из Сахарна Маре имеет лож-новитое рифление — прием, типичный для удил региона Северного Кавказа, где различные виды строгости удил (в том числе обмотка) получили широкое распространение в предскифский период, как, например, это прослеживается на экземплярах из могильника Фарс/Клады (Лесков, Эрлих 1999: 50, 51, рис.54). В том же могильнике Фарс на петлях удил из погребений 16 и 28 (первой половины-третьей четверти VIII в. до н.э.) сохранились, как на экземпляре из Сахарна Маре, не сточенные выступы-литники (Лесков, Эрлих 1999: 13-17, 50, 51, 71, рис.17: 11; 21: 14; 54).

Из находок удил с D-образным окончанием в Восточной Европе к долгое время бывшему единственным комплексу из Ростова-на-Дону добавились материалы из Прикубанья — удила из протомеотских могильников Пшиш-1 и Казазово 3, датирующихся первой половиной VIII в. до н.э. или концом VIII-первой половиной VII вв. до н.э. (Сазонов 1995: 103, 104, рис.6: 1; 7: 1; он же 1996: 132-134; Пьянков, Тарабанов

1997: 62, 67, рис.1: 1).

Стержни удил из часто цитируемого комплекса Ростов-на-Дону, по уточнениям С.Б.Валь-чака и С.И.Лукьяшко, также имели ложновитую обмотку (Вальчак 1997: 94, 95, 114, рис.9: 8; Лу-кьяшко 1999: 43, 44, 161, рис.29). С.Б.Вальчак отнес комплект из Ростова-на-Дону к выделенной им первой (Предновочеркасской) группе предскифской узды Восточной Европы. В плане абсолютной хронологии эта группа 1 попадает на конец первой половины-середину VIII в. до н.э., если учитывать, что смена предклас-сической Новочеркасской (группа 2) и классической Новочеркасской (группа 3), по С.Б.Вальчаку, приходится на время около 714 г. до н.э. (Вальчак 1997: 99, 100). С.И.Лукьяшко же поместил комплекс из Ростова-на-Дону в начало VIII в. до н.э. (Лукьяшко 1999: 112, 113, рис.95: 12).

Приведенные северопричерноморские параллели удилам с D-образным окончанием из Сахарна Маре также, как и экземпляры из Средней Европы, показывают датировку таких изделий, в основном, в пределах первой половины-середины VIII в. до н.э. Учитывая сильную сработанность сахарнянского образца, когда рифление на стержне почти стерто, предпочтительной датой для него является середина VIII в. до н.э.

К числу поздних предметов в Сахарне принадлежит и роговой стержневидный муфтовый псалий, происходящий из закрытого сахарнянского комплекса (яма № 21) Хлижень II-Ла Шанц (рис. XXXIX: 2). Учитывая его морфологические особенности при отсутствии обломанных концов (зооморфные-?), он был условно отнесен к концу бытования древностей типа Сахарна на этом городище — к середине-началу второй половины VIII в. до н.э. (Гольцева, Кашуба 1995: 29).

Бронзовая булавка с большой многоспиральной головкой, найденная в закрытом сахарнян-ском комплексе (яма № 129) городища Хлижень II-Ла Шанц (рис. XXXIX: 1), также является сравнительно поздней. В бассейне Среднего Днестра булавки с большой многоспиральной головкой появляются еще в предскифское время. Большая серия таких изделий известна в высоцкой культуре развитого этапа (вторая половина IX-VIII вв. до н.э.), например, в могильниках Зо-лочев и Луковец (Крушельницька 1965: 122-135, рис.11: 1, 2, 4; она же 1985: 75-84, рис.23: 8; 26: 4) или более поздних памятниках этой же культуры этапа « ящичных погребений» (Бандрiвський 1994: 44, 90-93, 135-137, рис.11: 3; 39: 1, 3). Такая же булавка найдена и на по-зднечернолесском Рудковецком городище (Винокур и др. 1984: 15, 70, рис.6: 13). Представительная их группа происходит из памятников за-падноподольской группы раннескифской культуры (Щукин 1989: 109, рис.1: 1; Смирнова 1998а: 41, 45-47, рис.5: 1). В дальнейшем, такие булавки, в том числе железные, являлись

довольно распространенным видом украшений Скифии (Петренко 1978: 16-22, табл.10: 32-36; 13: 14-18; 16: 15-20, 22-41). Все перечисленные аналогии показывают, что датировка глинжен-ской булавки, скорее всего, должна приходиться на первую половину-середину VIII в. до н.э.

В свете вышеизложенного представляется сомнительным существенное повышение верхнего предела Сахарны (вплоть до середины I тыс. до н.э.) на основе находки в слое культуры Сахарна городища Бутучень венчика с рельефными поясками, относящегося к амфорам со стаканообразными доньями или усеченно -конусовидными ножками, которые датируются VI-V вв. до н.э. (Банару 1997: 175, 176, рис. II: 15; III: 9).

Анализ массового материала и индивидуальных находок культуры Козия-Сахарна (глава 3.1 и 3.2) показывает ее ярко выраженный предскифский облик, когда самыми поздними в культуре являются изделия середины VIII в. до н.э. Опыт же моих полевых исследований многослойных поселений раннего железного века в лесостепной Молдове (Матеуць-Ла баш-нэ, Алчедар III, Хлижень II-Ла Шанц) позволяет уверенно говорить о том, что стратиграфически фиксируемые культурные слои (со стерильными горизонтальными прослойками) на таких памятниках почти всегда отсутствуют. В культурном слое многослойных поселений Молдовы, каковым является и городище Бутучень, ранние и поздние материалы находятся обычно вперемешку. При этом стратиграфические наблюдения возможны только в закрытых комплексах, но и в них допустимо попадание разновременных материалов вследствие целого ряда, в том числе естественных, причин.

Для многослойных памятников лесостепной Молдовы наиболее перспективным и надежным является выделение культурно-хронологических горизонтов на основе материалов из закрытых комплексов, возможных стратиграфических наблюдений (случаи перекрывания поздними сооружениями более ранних), а также типологии массового материала и вещевого инвентаря. Такой подход себя оправдал при анализе материалов многослойного памятника Хлижень II-Ла Шанц, где было выявлено семь культурно-хронологических горизонтов (Гольцева, Кашуба 1995).

Опираясь же на амфорную группу находок из многослойного памятника Бутучень (Mateevici 1999: 177-195), можно предположить, что на этом городище присутствует позднегальштат-ский горизонт VI-V вв. до н.э., наличие которого уже подтверждено материалами других многослойных поселений раннего железного века южной зоны Среднего Днестра (Кашуба, Хахеу, Левицкий 1999: 120-127). Следовательно, фрагмент венчика амфоры VI-V вв. до н.э. фиксирует не верхнюю дату древностей типа Сахарна, а, скорее всего (как и остальной амфорный

материал), присутствие на городище Бутучень позднегальштатского культурно-хронологического горизонта.

Таким образом, на основе стратиграфических наблюдений и типологии массового материала и вещевого инвентаря бытовых памятников, а также сравнительного хронологического анализа материалов погребений и поселений памятники варианта Сахарна можно разделить на две хронологические группы: раннюю и позднюю. Время бытования ранних сахарнянских памятников основывается на датировке бронзовых пластинчатых браслетов с рифлением и железных двухпетельчатых фибул из курганов III и IV Сахарнянского могильника I (Цыг-лэу) и кургана III Сахарнянского могильника II (Гура Хлубоака), а также бронзовой пилки, найденной на поселении Матеуць-Ла башнэ. Ранний возраст бытовых сахарнянских памятников, как это подчеркивалось выше, определяет четко выраженный в их материалах холерканский субстрат и общее преобладание ранних мотивов резной орнаментации столовой посуды.

К наиболее древним сахарнянским погребениям (второй половины-конца Х в. до н.э.) принадлежат курганы III и IV Сахарнянского могильника I (Цыглэу), курган III Сахарнянского могильника II (Гура Хлубоака). К захоронениям конца Х — рубежа X-IX вв. до н.э. относятся каменные ящики VI, VII и IX могильника Алчедар и такое же сооружение № 1 могильника Климэу-ций Жос, инвентарь которых имеет хорошие позднебелозерские и холерканские аналогии (Приложения 2.3 и 2.4). Ранними среди поселений являются Цахнэуць и Солончень-Хлиная, время существования которых начинается со второй половины-конца Х в. до н.э. и охватывает весь период существования Сахарны (последнее подтверждает наличие смешанных сахарнянско-шолдэнештских комплексов в Солончень-Хлиная). Начало существования поселения Матеуць-Ла башнэ, судя по фрагменту бронзовой пилки и основным характеристикам массового керамического материала и вещевого инвентаря, можно относить к рубежу X-IX вв. до н.э.

Время бытования поздних сахарнянских памятников определяется датировками звена бронзовых удил с D-образным окончанием из Сахарна Маре, рогового муфтового псалия и бронзовой булавки с многоспиральной головкой из Хлижень II-Ла Шанц, которые попадают в первую половину-середину VIII в. до н.э. Отнесение сахарнянских поселений к числу поздних, как уже было отмечено, основано на фактическом отсутствии в их материалах холерканс-кого субстрата, преобладании поздних мотивов орнаментации и значительном числе позднечер-нолесских кухонных горшков, а также наличии керамических типов культуры Басарабь-Шолдэ-нешть, несущих «сахарнянское наследие».

К числу поздних сахарнянских захоронений

(рубежа IX-VIII-первой половины VIII вв. до н.э.) относятся погребение № 1 кургана VI Сахарнянского могильника I (Цыглэу), погребение № 2 кургана IV Сахарнянского могильника II (Гура Хлубоака), а также каменный ящик II могильника Алчедар и грунтовое захоронение № 1 По-яна (Приложения 2.2, 2.3 и 2.5). Поздними среди поселений являются Алчедар III и Хлижень II-Ла Шанц, время бытования которых приходится на IX-середину VIII вв. до н.э. Произведенные во втором периоде существования древностей типа Сахарна на поселении Алчедар III строительные работы связаны и с притоком сюда не позднее рубежа IX-VIII вв. до н.э. какой-то части населения позднечернолесской культуры с севера — из центральных районов поречья Среднего Днестра. Они же принимали непосредственное участие в ритуалах, отправляемых на сахарнянском пансвятилище Хлижень II-Ла Шанц, расположенном неподалеку.

Ранние памятники культуры Козия-Сахарна синхронны заключительным этапам горизонта Тэмэоань-Холеркань-Балта, белозерской, бело-грудовско-раннечернолесской культурам, а также финалу Кишинэу-Корлэтэнь (табл. XI). В основной период своего бытования древности Козия-Сахарна одновременны орнаментированному гальштату Балкано-Подунавья, которому они принадлежат (Пшеничево II-Бабадаг II-Ин-сула Банулуй); основному периоду существования культуры каннелированного гальштата Гава-Голиграды (группе Грэничешть, в первую очередь), а также раннекочевнической черногоров-ской культуре и позднему Чернолесью в Северо-Западном Причерноморье. Конечная дата варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна совпадает с началом культуры Басарабь-Шолдэнешть в Днестро-Прутском междуречье (табл. XI).

Дата — около середины VIII в. до н .э. — как время смены Сахарны на Басарабь-Шолдэ-нешть в лесостепи Днестро-Прутского междуречья определяется наличием смешанных са-харнянско-шолдэнештских комплексов, взаимовлияниями в керамических типах этих культур (поздние типы посуды в Сахарне и типы с «са-

харнянским наследием» в Басарабь-Шолдэ-нешть), а также независимой от Козии-Сахарны датировкой самой культуры Басарабь-Шолдэ-нешть этого региона. Начало же последней здесь также приходится на время не позднее середины VIII в. до н.э., как это показывает и звено бронзовых удил с двурядно-прямоуголь-ным рельефом из могильника Шолдэнешть, которые принадлежат к предклассической Новочеркасской группе (группа 2) уздечных комплектов Северного Причерноморья (Вальчак, Эрлих 1993: 17-19; Эрлих 1994: 62-72; Вальчак 1997: 93, 94, 99, 100, 106, рис.1: 5).

В лесостепи Днестро-Прутского междуречья одной из основ сложения среднегальштатской культуры Басарабь-Шолдэнешть (при участии миграционных импульсов со Среднего Дуная) была культура Козия-Сахарна, точнее, восточный ее вариант Сахарна. Сложившаяся здесь ситуация повторяет картину культурно-исторического развития Среднего Подунавья, где в качестве одной из основ синтеза культуры Ба-сарабь в начале VIII в. до н.э. выступила родственная Козии-Сахарне (и входящая вместе с ней в орнаментированный гальштат Балкано-Подунавья) культурная группа Инсула Банулуй (Guma 1993: 208; он же 1995: 115). При этом обстановка в лесостепи Днестро-Прутского междуречья середины-второй половины VIII в. до -н.э. отличается от ситуации в Нижнем Подуна-вье, где фаза Бабадаг III (VIII-VII вв. до н.э.) характеризуется преимущественным каннелиро-ванным узором столовой посуды, существенно разнясь от типичной культуры Басарабь (Morintz 1987: 48-51, 53, 66, 67, fig.8: 7-9; 9: 10-15; 10: 7, 10, 11; Juganaru 1996: 31-38).

Таким образом, преимущественный средне-дунайский фактор процесса «гальштатизации» Карпато-Поднестровья, подтвержденный В.А.Дергачевым и при анализе металлических изделий (Дергачев 1997: 51-59), оставался ведущим в культурогенезе этого региона еще в течение всего VIII в. до н.э., несмотря на активизацию и последующее доминирование в Северном Причерноморье уже «восточных» компонентов.

Глава V. Происхождение и исторические судьбы — памятники Козия-Сахарна в системе раннего гальштата Балкано-Подунавья и предскифских культур

Северного Причерноморья

Вопрос формирования культуры Козия-Са-харна (особенно Сахарны), как это видно из историографического обзора (глава I), уже с момента первоначальных обобщений и культурно-исторической интерпретации предскифских памятников Молдовы и лесостепной Правобережной Украины был поставлен жестко полемически.

Миграционный характер происхождения этой культуры (чисто миграционный, а на сегодняшний уровень исследований — миграционный с местным субстратом) практически ни у кого сомнений не вызывал (Мелюкова 1960: 145; она

же 1961: 48; Тереножкин 1961: 215-217; Laszlo 1972: 200 и другие). Раннегальштатские юго-западные (нижнедунайские) истоки памятников типа Козия были определены сразу: первоначально они считались проявлением культуры Бабадаг (Morintz 1964: 116-118; Laszlo 1969: 319326; он же 1972: 207-222). Впоследствии, с разработкой проблематики генезиса раннегальш-татских культур Подунавья и в целом «гальштатизации» Балкано-Подунавья (Morintz 1971: 1925; он же 1974: 897-906; он же 1977: 1465-1488; он же 1978), памятники типа Козия были выде-

лены в отдельную культурную группу в составе южного раннегальштатского комплекса X-IX вв. до н.э. — орнаментированного гальштата или восточнобалканского круга памятников, по Б.Хенселю (Hänsel 1976: 134-140; Laszlo 1985: 13-15; он же 1989: 123, 124).

Генеральные же «сражения» разгорелись вокруг происхождения памятников типа Сахарна (восточное чернолесское или юго-западное гальштатское), поскольку оно напрямую связано с вопросом о направленности культурных воздействий в лесостепной части поречий Правобережья Днепра, Южного Буга и Среднего Днестра в предскифское время. Именно приоритет (восток или юго-запад) в культурных трансляциях этого региона X-VIII вв. до н.э. породил непрерывную публичную и печатную полемику (Мелюкова 1979: 72-88; Смирнова 1980: 121143; она же 1983: 68-71; она же 1986: 23-25; Ильинская 1975: 176, 177; Ильинская, Тереножкин 1983: 290-303; Morintz 1964: 116-118; он же 1987: 65, 66; Hänsel 1976: 148-151; Laszlo 1976: 57-75; он же 1985: 14, 15; он же 1989: 123, 124 и другие), которая недавно была возобновлена (в сторону преобладания восточных влияний) с выходом монографии Л.И.Крушельницкой по чернолесской культуре Среднего Днестра (Кру-шельницька 1998).

В своей статье-рецензии на монографию Л.И.Крушельницкой я подробно остановилась на обозначенной дискуссии, показав несостоятельность точки зрения о восточном (чернолесском) происхождении памятников типа Сахарна (Кашуба 1999: 369-388). Поэтому, здесь заострю внимание на следующем.

Как авторы гипотезы восточного (чернолес-ского) происхождения Сахарны А.И.Тереножкин и В.А.Ильинская, так и последовавшая за ними Л.И.Крушельницкая свои концепции построили на нескольких основных постулатах (Теренож-кин 1961: 215-217; Ильинская 1975: 174-178; Ильинская, Тереножкин 1983: 290-303; Крушель-ницька 1998: 179-200; Бандрiвський, Крушель-ницька 1998: 203-207).

Во-первых, по их мнению, «территория культуры Сахарна-Солончены слишком невелика, чтобы видеть в ней тот «генератор», который мог служить источником передвижения каких-то групп населения на восток» (В.А.Ильинская, А.И.Тереножкин); эта территория (70х30 км) в 20-ть раз меньше, чем даже ареал средне-днестровской группы чернолесской культуры (Л.И.Крушельницкая).

Во-вторых, поскольку «население позднего Чернолесья и раннего Жаботина составляло плотный этнокультурный массив, имело мощный культурно-генетический ствол от периода средней бронзы вплоть до первых веков нашей эры», только оно было способно активно продвинуться из Среднего Поднепровья и Побужья в область Поднестровья (В.А.Ильинская, А.И.Тереножкин). По Л.И.Крушельницкой, оно пришло не

из Правобережной поднепровской лесостепи, а непосредственно из Среднего Поднестровья.

И, наконец, тезис о более раннем появлении в Чернолесье лощеной орнаментированной посуды и, соответственно, более ранней датировке такой керамики в Чернолесье по сравнению с Сахарной. К этим тезисам Л.И.Крушельницкая добавила и свой главный аргумент — близость погребальных обрядов чернолесской культуры Среднего Днестра и группы Сахарна при отсутствии аналогичных погребальных комплексов в Нижнем Подунавье и, исходя из этого, сделала вывод о чернолесском происхождении погребального обряда Сахарны (Бандрiвський, Крушельницька 1998: 201-208).

Всем ходом моего исследования показано, что основные перечисленные аргументы сторонников восточного происхождения Сахарны на сегодняшний день уже лишены конкретных археологических обоснований. Территория группы Сахарна — это южная лесостепь Днес-тро-Прутского междуречья, а культуры Козия-Сахарна в целом, насчитывающей 124 памятника, — вся лесостепь Днестро-Сиретского междуречья (глава 2.1, Приложение I и рис. III). Ранние хроноиндикаторы в Сахарне, датированные по западным привязкам, показывают ее появление в лесостепи Днестро-Прутского междуречья со второй половины Х в. до н.э. (глава IV, рис. XXXIX). На эту территорию племена культуры Козия-Сахарна пришли со своей материальной ( основные приемы домостроительства, производство железа, развитое ткачество, производство чернолощенной инкрустированной посуды и прочее) и духовной (погребально-поминальные обычаи, развитая «идеологическая» сфера) культурами, имеющими истоки в Средней Европе и Балкано-Подунавье эпохи поздней бронзы и раннего железного века (главы 2.3, 3.2, 3.3 и IV).

Та самая лощеная орнаментированная посуда, вокруг которой столько споров, появляется в южных раннегальштатских группах Подунавья, например, Инсула Банулуй и Бабадаг II, на базе местных культур эпохи бронзы (главным образом, Жуто Брдо-Гырла Маре Вг В (В 2) - начало На А) путем синтеза с центральноевропейскими элементами (восточные группы культуры Урненфельд) и другими локальными культурными образованиями (Morintz, Roman 1969: 421, 422; Morintz 1964: 116-118; он же 1987: 59, 60, 64, 65; Hänsel 1976: 122-164; Gumä 1995: 102-110). Так, истоки многообразия форм и орнаментов Инсула Банулуй хорошо прослеживаются в ее генетической основе — поздних фазах культуры Жуто Брдо-Гырла Маре (Morintz 1987: 59, 64, 65), которая также является одной из составляющих генезиса Бабадага. В свою очередь, другие элементы эпохи бронзы были переданы культуре Бабадаг через древности типа Сихлеану или Преба-бадаг, по С.Моринцу (Morintz 1971: 22; он же 1978: 160; он же 1987: 52; Hänsel 1976: 144-146).

Рис. Х/_. Керамические комплексы орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья (!) и белогру-довско-чернолесских памятников лесостепного Правобережья Днепра (II). 1 — Пшеничево; 2 — Ин-сула Банулуй; 3 — Баба-даг; 4 — Белогрудовка; 5 — Чернолесье.

Здесь же следует напомнить, что различные раннегальштатские группы Балкано-Подунавья (Пшеничево, Бабадаг, Инсула Банулуй, а также Козия-Сахарна) были объединены в орнаментированный гальштат X-IX вв. до н.э. как за счет наличия в керамике общих гальштатских элементов, так и сходства основных форм и мотивов орнаментации столовой посуды при субстратном единстве кухонной керамики (рис. XI.: 1. 1-3). В отмеченных культурных группах раннего гальштата лощеная орнаментированная посуда является ведущей, представлена массово (рис. XI.: 1. 1 -3) и выступает в качестве их культу-роопределяющего признака (Напэе! 1976: ТаМ4-49, 51-54, 70-74, VI, VIII, X, XI, XV). В целом, раннегальштатский керамический комплекс Балкано-Подунавья еще с эпохи бронзы явился мощной основой сложения лощеной орнаментированной посуды, которая со второй половины Х в. до н.э. была принесена носителями культуры Козия-Сахарна в лесостепь Дне-стро-Сиретского междуречья.

Анализ же субстратного для Чернолесья белогрудовского керамического комплекса (рис. XI.: II.4) приводит к выводу об отсутствии потенциальных местных возможностей для того развития форм и орнаментации столовой посуды, которое привело бы к известным (и массовым) в Козии-Сахарне типам керамики и мотивам орнаментации (рис. XXII-XXIV). При этом кухонная посуда белогрудовско-чернолесских комплексов (тюльпановидные горшки) ясно демонстрирует и другую, по сравнению с Козией-Са-харной, тшинецко-комаровскую (или только ко-маровскую) субстратную основу их формирования (рис. XI: П.4, 5).

Само изготовление лощеной орнаментированной посуды требовало наличия определенной традиции и использования специализированных инструментов, как-то, орнаментальных штампов, которые в большом количестве зафиксированы исключительно в культурах орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья, в том числе на каждом раскопанном поселении типа Козия-Сахарна (глава 3.2). Можно говорить не столько об отдельных формах и орнаментах столовой посуды, сколько о своеобразной ран-негальштатской посудной триаде: корчага-черпак-миска, — которая выступает в устойчивом сочетании этих основных категорий в керамических комплексах памятников орнаментированного гальштата, в том числе и в Козии-Сахарне (рис. XXIV; XI: 1.1-3).

Что же касается типичной белогрудовско-чернолесской столовой посуды (рис. XI.: П.4, 5), то, как отмечали А.И.Тереножкин и В.А.Ильинская, богатство форм и пышность орнамента, например, черпаков (в составе столовой керамики) больше характеризует последующие жа-ботинский этап и раннескифское время в лесостепном Правобережье Днепра (Тереножкин 1961: 77, 78, 80, рис.51: 16-20, 27-34; 52; Иль-

инская 1975: 116-145). Ситуацию с более поздним проявлением (или попаданием) лощеной орнаментированной посуды на Правобережье Днепра не «спасают» и недавно полученные радиоуглеродные даты для Субботовского городища, когда датировка наиболее древнего жилища (белогрудовская культура) приходится на 1120-1040 гг. до н.э., а среднестатистические даты сооружения самого позднего вала Малого Городка Субботова (позднечернолесская культура) попадает в период 834-807 гг. до н.э. (Клоч-ко, Ковалюх, Мотзенбеккер 1998: 96, 97). Такие даты вполне укладываются в современные представления о хронологических границах бе-логрудовской и чернолесской культур Северного Причерноморья.

Для позднечернолесских памятников лесостепного Правобережья Днепра пока отсутствуют данные о количестве орнаментированной посуды среди всего массива столовой на каждом местонахождении. Судя же по косвенным замечаниям (Тереножкин 1961: 77-80; Ильинская 1975: 116-145), едва ли лощеная орнаментированная посуда в позднечернолесском керамическом комплексе этого региона представлена также массово, как в Козии-Сахарне. И если дальнейшими изысканиями (и подсчетами) это подтвердится, то появится дополнительный важный аргумент против возникновения лощеной орнаментированной посуды именно в белогру-довско-раннечернолесской среде Днепро-Под-нестровья.

Таким образом, во второй половине Х в. до н.э., вычленившись из блока орнаментированного гальштата Балкано-Подунавья, насельники культуры Козия-Сахарна мигрировали к северу и северо-востоку в лесостепную часть Дне-стро-Сиретского междуречья (рис.!). Но эта область еще в течение всего Х в. до н.э. оставалась плотно заселенной племенами культуры Кишинэу-Корлэтэнь, к которой, по данным А.Лас-ло и О.Г.Левицкого, относятся около 250 памятников (Laszlo 1989: 115; он же 1994: 105-141, harta 2; Левицкий 1990: 2, 8, 9; он же 1994: 5153, fig. 1; 2).

Мигранты (носители культуры Козия-Сахар-на) были вынуждены обойти эту густо заселенную территорию с двух сторон, «просачиваясь» на местности демографической разряженности и «пустоты». Таким образом, в лесостепи Днес-тро-Сиретского междуречья они разделились на два потока или «ветви» (рис. I; III; XLI). Один поток переселенцев двигался с юго-запада и запада, сформировав группу Козия в лесостепных районах бассейнов Бырлада и Жижии Пру-то-Сиретского междуречья. Второй поток прошел с юго-востока и востока — в результате чего в лесостепи Днестро-Прутского междуречья появилась родственная Козии группа Сахарна (рис. I-III; XLI).

Но миграция насельников типа Козия-Сахар-на на этом не закончилась: часть переселенцев

Рис. XLI. Культура Козия-Сахарна в окружении раннегальштатских и предскифских древностей Карпато-Дунайского бассейна и Северо-западного Причерноморья.

1 — Гава-Гэлиграды II;

2 — Гоэничешть;

3 — высоцкая культура;

4 — позднее Чернолесье;

5 — Козия-Сахарна;

6 — Черногоровка;

7 — Бабадаг II;

8 — Инсула Банулуй;

9 — Сборяново;

10 — Пшеничево II;

11 — Горнеа-Калакача (Босут Illa);

12 — Урненфельд;

13 — Киятиче.

со сл о>

оз

Е

<

о\ й)

закрепилась на местах прибытия, и они основали в южной зоне Среднего Днестра долговременные местонахождения (Хлижень II-Ла Шанц, Солончень-Хлиная и другие), которые непрерывно функционировали на протяжении всего раннего железного века (в X-III вв. до н.э.) и оказались привлекательными (как места обитания) и для других последующих народов (Гольцева, Кашуба 1995: 7-44; Ka§uba, Haheu, Levitki 2000).

Другая часть населения продолжила освоение новых земель в северном и северо-восточном направлениях, широко расселяясь вверх по Днестру и Пруту (в их среднем течении), фактически колонизируя эти территории. По мере продвижения вверх по Среднему Днестру появлялись буферные памятники типа городища Рудь-Тэтэрэука Ноуа и поселений его округи.

Таким способом в центральной лесостепной зоне Днестро-Прутского междуречья (северные районы Республики Молдова) эти два потока мигрантов (западный — Козия и восточный — Сахарна) сомкнулись, тем самым сформировав территорию одной (единой) культуры Козия-Са-харна. Последняя северными своими областями непосредственно соприкасалась с ареалом позднечернолесской культуры Среднего Днестра (рис. XLI).

Предложенный путь миграции насельников культуры Козия-Сахарна проходил вдоль среднего и нижнего течения Дуная к северу — северо-востоку, в обход юго-восточной оконечности Карпат (рис.!). Здесь необходимо упомянуть, что В.А.Дергачев, следуя выявленному соответствию типов металлических изделий определенной археологической культуре, недавно предложил иной путь такой миграции — через Юго-Восточную Трансильванию (Дергачев 1997: 43, 44, 58, 59, 104, карта 26: II, III). Не оспаривая возможность последнего, отмечу, что пока весьма скуден фонд металлических изделий носителей штампованной инкрустированной керамики Бал-кано-Подунавья. С другой стороны, мигрируя через Юго-Восточную Трансильванию, население типа Козия-Сахарна во второй половине Х в. до н.э. должно было преодолеть чужую территорию, плотно заселенную и вооружено охраняемую племенами культуры Кишинэу-Корлэ-тэнь (рис. I).

Характер наблюдаемых передвижений носителей культуры Козия-Сахарна, исходя из существующих разработок по типологии миграций (Клейн 1999: 66-68), показывает, что сначала имело место переселение достаточно большой фракции населения с Дуная. Затем продолжилась «ползучая» миграция («волна передвижения») на север и северо-восток, в ходе которой, как демонстрируют материалы бытовых местонахождений, в течение IX-VIII вв. до н.э. имели место дополнительные притоки населения из первоначальной территории, главным образом, со Среднего Дуная.

Наличие двух четко выраженных областей

наибольшей концентрации памятников: в лесостепных районах Бырлада и Жижии Пруто-Си-ретского междуречья (Козия) и Днестро-Реут-ском междуречье (Сахарна), а также фиксируемые отличия в керамических коллекциях местонахождений этих территорий, обусловленные конкретным культурным окружением, — позволяет выделить в единой культуре Козия-Сахар-на два локальных варианта, из которых западный — Козия, а восточный — Сахарна.

Специфика варианта Козия определяется преимущественными контактами с культурной группой Грэничешть каннелированного гальш-тата типа Гава-Голиграды (одной из восточных групп среднеевропейской культуры Урнен-фельд). Через вариант Козия в культуре Козия-Сахарна было сохранено и продолжено наследие позднего бронзового века Средней Европы, наиболее проявившееся (помимо общегаль-штатских керамических форм) в «идеологической» (духовной) сфере: разнообразные специализированные культовые изделия и сооружения, а также ритуалы, отмеченные на пансвяти-лище Хлижень П-Ла Шанц.

Особенности варианта Сахарна определяются «восточным» компонентом: вкладом северопричерноморских культур поздней бронзы, контактами с ранними кочевниками-черногоров-цами и, главным образом, тесными связями с насельниками позднечернолесской культуры Среднего Днестра.

Вклад северопричерноморских культур поздней бронзы (Ноуа, Белозерка) прослеживается в погребальном обряде (курганно-грунтовые могильники, грунтовые захоронения, устойчивое сочетание скорченной позы погребенного с преимущественной меридиональной ориентировкой) и некоторых типах посуды и вещевого инвентаря (каменные топоры-молоты, костяные наконечники стрел, железные подражания бронзовым фибулам, возможно, бронзовые проволочные браслеты, пронизки и височные кольца).

Еще более ощутим белозерский компонент в упоминаемом субстратном для Козии-Сахар-ны раннегальштатском горизонте с прочерченной керамикой Тэмэоань-Холеркань-Балта (1_^!о 1986: 83-89; 1994а: 230-232). Влияние белозерской культуры прослеживается и в горизонтах Бабадага М! в Добрудже, и поселении Вынэторь юга Запрутской Молдовы (Мог^ 1987: 62; 1997: 67-84). С другой стороны,

как убедительно показал В.П.Ванчугов, соседние племена Карпато-Дунайского бассейна, в числе которых группы Сихлеану (=Пребабадаг) и Тэмэоань, сыграли значительную роль в сложении белозерской культуры Северо-Западного Причерноморья в конце XIII-XII вв. до н.э. Культурные и экономические контакты продолжались и в дальнейшем — в XI в. до н.э. на материалах белозерской культуры можно проследить проникновение фракийских этнических элементов в указанный регион (Ванчугов 1990: 138).

Анализ вещевого инвентаря культуры Козия-Сахарна (глава 3.2) позволяет фиксировать наличие тесных связей между ее носителями и ранними кочевниками Северного Причерноморья (черногоровская культура). Несмотря на то, что раннекочевнические образования являлись дестабилизирующим фактором культурно-исторической обстановки начала I тыс. до н.э. в Северном Причерноморье, племена культуры Ко-зия-Сахарна установили с ними отношения, обусловленные, в том числе, и экономической заинтересованностью сторон.

Ранние кочевники типа Черногоровки обогатили материальную культуру Козия-Сахарна, в первую очередь, конской сбруей, основные компоненты которой зародились и прошли длительную эволюцию в кочевнической среде Восточной Европы. С другой стороны, насельники культуры Козия-Сахарна, владеющие бронзолитей-ным делом (и связанные с Карпато-Дунайским центром металлообработки), технологией железа, а также производящие парадную пышно орнаментированную тонкостенную посуду, могли представлять интерес для ранних кочевников как выгодные партнеры.

Сахарнянские бронзолитейщики (в числе многих других мастеров Северного Причерноморья) могли для ранних кочевников-черного-ровцев изготавливать очень популярные в кочевнической среде мелкие бронзовые украшения и детали одежды (пронизки, бляшки-пуговицы, восьмерковидные бляшки). Владея металлургией железа, сахарнянские мастера, возможно, производили для черногоровцев и бытовые изделия из железа (ножи), в том числе удачно скопировали в железе однокольчатые удила.

Объектом обменного интереса для кочевников, по всей видимости, служила и лощеная орнаментированная посуда, которая весомо представлена в раннекочевнических погребениях Северного Причерноморья. Так, специфику Северо-Западной локальной зоны черногоровской культуры составляют сосуды гальштатоидных форм (Дубовская 1994: 18, 23). В данном случае речь идет о пласте лощеной орнаментированной керамики из раннекочевнических захоронений Северного Причерноморья, которая предшествует так называемой жаботинской посуде. Чернолощеные инкрустированные сосуды могли попадать в степной регион как от племен культуры Козия-Сахарна (в этом плане показателен инвентарь погребения № 16 кургана I близ Мокры — Яровой, Четвериков 1995), так и других соседних раннегальштатских культурных групп Карпато-Подунавья, например, типа Бабадаг (Мелюкова 1979: 62-72; Гаврилюк 1979: 25-40, рис.6-9; она же 1999: 89, 93, 94, 96, рис.6; Бруяко 1989а: 21, 22; Vancugov 1998: 98, 99). При этом легкость заимствования керамики кочевниками была подчеркнута и С.Л.Дударевым, который проанализировал микродетали ритуала предскифских захоронений из Предкавказья

(Дударев 1999: 49).

В ареале варианта Сахарна южной зоны Среднего Днестра своеобразным «местом встречи» с ранними кочевниками-черногоровца-ми (где, возможно, последние частично базировались) являлось городище Сахарна Маре (и памятники его округи), в материалах которого зафиксирована наибольшая концентрация степных раннекочевнических импортов. Последние сопоставимы, в первую очередь, с типичным инвентарем черногоровской культуры, тогда как характерные для новочеркасского этапа изделия (бронзовые двукольчатые удила и прочее) появляются в лесостепи Среднего Днестра уже в среднегальштатской басарабь-шолдэ-нештской культурной среде второй половины VIII-VII вв. до н.э.

Как не раз отмечалось в литературе, редкость находок новочеркасского круга на Среднем Днестре, в основном, повторяет картину, наблюдаемую в Карпато-Дунайском регионе, где преимущественно представлены принадлежности конского убора черногоровского типа (Тереножкин 1976: 122, 205-207; Chochorowski 1993: 261-263; он же 1994: 161; Смирнова 1994: 36). Действительно, в лесостепных районах поречья Днестра обнаружены находки, главным образом, черногоровского круга: погребения у сс.Бедра-жей Векь, Котюжень, Мокра, Васильевка — в южной зоне этой области (Яровой, Кашуба, Ма-хортых 2000: рис.О, а также клады и случайные находки: Голиградский, Медина, Посадки, Волока, Мошанец — в центральной части Среднего Днестра (Войнаровский, Смирнова 1993: 183190; Смирнова, Войнаровський 1994: 137-141; Смирнова 1994: 34-36; она же 1998: 451-454; Крушельницька, Бандрiвський 1998: 23-27).

Можно констатировать, что ранние кочевни-ки-черногоровцы наиболее тесные контакты поддерживали с населением лесостепи Среднего Днестра — носителями культуры Козия-Сахарна (вариант Сахарна) и позднего Чернолесья, а также, в меньшей степени, голиградс-кой группы. Черногоровцы глубоко проникали в поднестровскую лесостепь и далее — в Карпа-то-Дунайский регион (связи с которым, например, у племен культуры Козия-Сахарна вообще не прекращались). Здесь можно поддержать предложение Л.И.Крушельницкой и Н.С.Банд-ривского о пути ранних кочевников вверх по Днестру с выходом через Верецкий и Ужоцкий перевалы на Средний Дунай (Крушельницька, Бандрiвський 1998: 27). Имеющиеся данные показывают преимущественно мирный характер контактов оседлого населения культуры Козия-Сахарна и ранних кочевников-черногоровцев.

С началом новочеркасской ступени характер и направление связей кочевников с лесостепным населением Северного Причерноморья меняются: контакты степняков с населением Среднего Днестра заметно ослабевают (новочеркасские памятники, в частности, локализуются в

Нижнем Поднестровье и прибрежной зоне Северного Понта — Яровой, Кашуба, Махортых 2000: рис.!). Наблюдается переориентация связей, а также преимущественные взаимоотношения кочевников-новочеркасцев с чернолесско-жаботинским населением лесостепи Правобережья Днепра. Именно там локализуются наиболее богатые кочевнические захоронения позднейшего предскифского периода (Скорый 1999), при этом черногоровские погребения в Днепровском лесостепном Правобережье не известны (Скорий 1996: 18).

Наиболее значимым итогом пребывания насельников культуры Козия-Сахарна в лесостепи Днестро-Сиретского междуречья явился са-харнянско-чернолесский симбиоз, который археологически отложился в становлении на рубеже X-IX вв. до н.э. культуры позднего Чернолесья (Чернолесья II).

Допуская, что взаимодействия и взаимовоздействия Козии-Сахарны с культурным окружением были контактами между этносами, а появление носителей этой культуры в лесостепи Днестро-Сиретского междуречья можно рассматривать как этническое перемещение, я опираюсь на понятие «этнос» в широком смысле, безусловно, не отождествляя «археологическую культуру» с «этносом». В таком виде этносом (этнической общностью) является «особый исторически возникший тип социальной группы, особая форма коллективного существования людей; ... целостное образование, в котором основную системообразующую роль могут выполнять различные его объективные компоненты (язык, хозяйственно-бытовые особенности, характерные черты поведения, этническое самосознание и т.п.)» (Куббель 1982: 125; Бром-лей, Козлов 1987: 5-12; Бромлей 1987: 11, 12, сн.12-15).

Обращаясь к данным этнографии, характеризующим этнические процессы первобытности при непосредственном контакте этнически разнородных групп населения, можно рассматривать все влияния культуры Козия-Сахарна в чернолесской среде (и наоборот) как этномар-кирующие, во-первых, а изменения в материальной культуре как Сахарны (восточный вариант культуры Козия-Сахарна), так и Чернолесья, вызванные в том числе этими влияниями, как результат этнических передвижений, во-вторых.

В таком случае, фиксируемые заимствования носителями чернолесской культуры Среднего Днестра раннегальштатской посудной триады (корчага-черпак-миска) и характерных мотивов резного и штампованного геометрического узора столовой керамики (особенно в григо-ровском варианте) подтверждают переселение части насельников культуры Козия-Сахарна в центральные районы поречья Среднего Днестра — в ареал позднечернолесской культуры. С другой стороны, появление значительного числа четко атрибутированной чернолесской кухон-

ной посуды на позднесахарнянских памятниках (Алчедар III, Хлижень II-Ла Шанц) показывает прибытие и проживание части населения сред-неднестровской позднечернолесской культуры в Днестро-Реутское междуречье — в «ядро» варианта Сахарна.

Взаимоотношения и соседствующее проживание насельников культуры Козия-Сахарна и позднечернолесской культуры Среднего Днестра можно рассмотреть с точки зрения этнической границы-мембраны (Арутюнов 1982: 5582) и типологии направлений (модусов) этногенеза (Алексеев, Бромлей 1968: 35-45). Так, образовавшаяся между двумя соседствующими этническими общностями (культурами Козия-Са-харна и Чернолесьем Среднего Днестра) дискретная этническая граница-мембрана оказалась нестабильной и сильно проницаемой для различного рода связей: когда происходит существенная ассимиляция, смешение этносов и не сохраняется языковая и культурная специфика каждого этноса (Арутюнов 1982: 76-79).

Сложившуюся на Среднем Днестре в начале I тыс. до н.э. обстановку можно объяснить действием модуса расселения (Алексеев, Бромлей 1968: 35-45), когда при избытке населения на периферии обоих сталкивающихся народов возникает двуязычие и взаимный обмен традиционным культурным опытом. При этом внешние влияния (взаимовлияния) оказываются действенными лишь в том случае, когда их восприятие осуществляется в достаточно прогрессивной среде, внутреннее развитие которой подготовлено и способно поглотить и переработать все привнесенные новшества.

Анализ позднечернолесских памятников Среднего Днестра (Смирнова, Кашуба 1988: 1828) показывает, что налицо не чересполосица и смесь поселений с разнокультурными материалами, а новообразование, органически сочетающее в себе неместные раннегальштатские компоненты и белогрудовско-чернолесский субстрат. Сахарнянская и чернолесская этнические общности при взаимодействии смешивались, и в контактной зоне центральных районов Среднего Днестра в IX-VIII вв. до н.э. образовалась этнографическая группа промежуточного облика, которая археологически отложилась в виде позднечернолесской культуры этого региона. Непосредственное соприкосновение нескольких различных этнокультурных массивов способствовало особой динамичности протекания этнических, культурных и социальных процессов, что является наиболее характерным признаком всех контактных зон, в том числе и Среднего Поднестровья в составе Карпато-Поднестровья (Дергачев 1992: 26-31).

Племена культуры Козия-Сахарна и Чернолесья всей территории распространения (Днеп-ро-Поднестровья) противостояли и сближались неодинаково. Культурная общность типа Козия-Сахарна — лишь сравнительно небольшая (но

мощная по своему потенциалу) группа населения, вторгшаяся в плотный этнокультурный ран-нечернолесский массив, находившейся в южной полосе лесостепи между Днепром и Днестром.

В данной ситуации, перефразируя В.С.Боч-карева, один ранний железный век (представленный раннегальштатской культурой Козия-Са-харна) наложился и частично совпал с другим ранним железным веком (отраженном в северопричерноморской чернолесской культуре), и необратимая во времени технология (обработка железа и производство парадной посуды) проявила здесь свою особую роль как фактор преемственности и прогресса в культуре (Боч-карев 1995: 28, 29) — растворившись, в конечном итоге, в чернолесской среде, племена культуры Козия-Сахарна оставили гальштатский «налет» в виде чернолощенной инкрустированной посуды. Последняя, попадая уже в южную лесостепь Правобережья Днепра, становилась для чернолесских гончаров своеобразным эталоном, вызывая целую серию подражаний и стимулируя этим ее местное производство. В конечном итоге, «мода» на чернолощеную инкрусти-

рованную посуду захлестнула всю южную лесостепь Днепро-Поднестровья на несколько столетий, включая и период скифской архаики, а освоение и творческая переработка (соответственно, изготовление в местной среде) такой посуды в регионе произошли в кратчайшие сроки.

Таким образом, для варианта Сахарна можно выделить два «центра» внешних связей: «форпостом» отношений с ранними кочевниками выступало городище Сахарна Маре, а местом контактов со среднеднестровским поздне-чернолесским населением являлись поселение Алчедар III и пансвятилище Хлижень II-Ла Шанц.

Мигрировав во второй половине Х в. до н.э. в лесостепь Днестро-Сиретского междуречья и начав колонизацию этих земель, население культуры Козия-Сахарна в качестве своих активных партнеров встретили здесь племена различных культур (табл. XI). На севере Запрутской Молдовы — это население группы Грэничешть каннелированного гальштата типа Гава-Голигра-ды, а в Северо-Западном Причерноморье — ранние кочевники-черногоровцы и чернолесское население Среднего Днестра.

Заключение

Благодаря предложенной новой концепции культурно-исторического развития лесостепного Днестро-Сиретского междуречья в X-VIII вв. до н.э. выводятся на свет в качестве полноправного участника событий древности типа Козия-Сахарна, долгое время пребывающие «в тени» чернолесско-жаботинских памятников лесостепного Правобережья Днепра.

Во второй половине Х в. до н.э. в лесостепь Днестро-Сиретского междуречья двумя потоками (западный — Козия и восточный — Сахарна) мигрировала достаточно мощная по своему потенциалу группировка населения со Среднего и, отчасти, Нижнего Дуная, образовав культуру Козия-Сахарна. Обладая новейшими технологическими достижениями своего времени (технологией железа и производством высококачественной лощеной инкрустированной посуды) и просуществовав сравнительно длительный период (со второй половины Х до первой половины-середины VIII вв. до н.э.), насельники культуры Козия-Сахарна выступили катализатором культурно-исторического развития лесостепи между Днепром и Днестром и обеспечили, тем самым, функционирование культуро-генетического центра на Среднем Днестре на протяжении первой половины I тыс. до н.э.

Значение экономического и культурного импульса этих мигрантов было огромно. Так, в лесостепной части Днестро-Прутского междуречья на субстратной основе варианта Сахарна (восточной части ареала культуры Козия-Сахарна) и дополнительных притоков мигрантов со Среднего Дуная складывается в середине-второй половине VIII в. до н.э. среднегальштатская

культура Басарабь-Шолдэнешть. Смена культур (и населения) носила мирный характер, когда в течение всего VIII в. до н.э. продолжалось дальнейшее развитие материальной культуры типа Сахарна, но со второй половины VIII в. до н.э. уже с такими инновациями, которые придали этой материальной культуре другой облик. Это позволило, в итоге, говорить о новой культуре среднего гальштата, названной Басарабь-Шол-дэнешть.

Генерирующую роль культура Козия-Са-харна сыграла в формировании позднечер-нолесской культуры не только на Среднем Днестре (григоровский вариант), но и в южной лесостепи Правобережья Днепра. Сложившаяся между группой Сахарна (восточный вариант культуры Козия-Сахарна)и Чернолесьем Среднего Днестра культурная интеграция способствовала широкому распространению чернолощенной инкрустированной посуды, являющейся на юге лесостепной полосы Северного Причерноморья (особенно, на Среднем Днепре) в предскифское и, частично, раннескифское время культурным стандартом и эталоном, образовав, таким образом, своего рода «моду» той эпохи.

Появление в лесостепной части Днестро-Сиретского междуречья населения культуры Козия-Сахарна и установившиеся тесные взаимосвязи, в первую очередь, с чернолесскими племенами Среднего Днестра ознаменовали начало раннего железного века в этом регионе. Совпадение «двух ранних железных веков» (один из которых представляла раннегальштат-ская культура Козия-Сахарна, а второй — севе-

ропричерноморская чернолесская культура) способствовало тому, что здесь не была прервана традиция освоения железа, которая имела свое логическое завершение в широком употреблении этого металла в регионе буквально через несколько столетий — с началом архаической Скифии. Некий перерыв такой традиции, например, наблюдается в лесостепи Среднего Подонья, где «опыты» железообработки сруб-ных племен в предскифское время оказались забытыми и не востребованными. Так, А.П.Медведев подчеркивает, что несмотря на данные, подтверждающие зарождение в лесостепном Подонье черной металлургии еще в эпоху поздней бронзы (ср. Килейников 1999: 85-87), отсутствуют свидетельства прогресса местной черной металлургии в культурах, которые пришли на смену срубной (Медведев 1997: 33; он же 1999: 17).

Руководствуясь при выборе мест обитания не только факторами, необходимыми для жизнеобеспечения, но и принципом «естественной безопасности», население культуры Козия-Са-харна, тем не менее, установило тесные взаимоотношения с соседствующими племенами разных культур: Грэничешть каннелированного гальштата типа Гава-Голиграды на севере Зап-рутской Молдовы (в варианте Козия); раннеко-чевнической черногоровской и лесостепной чер-нолесской в Северо-Западном Причерноморье (в варианте Сахарна).

Для племен культуры Козия-Сахарна военный престиж не имел значения — защиту своей территории и стабильную сохранность своей этнической общности они осуществляли исключительно мирным образом — это отражалось в открытости и сотрудничестве во внешних связях. Последнее, видимо, и обеспечило тот «заразительный пример» и столь мощное воздействие, которое оказали материальная и духовная культуры типа Козия-Сахарна на соседние народы Северо-Западного Причерноморья. В отличие от них другие раннегальштатские пле-

мена культур каннелированного гальштата Гава-Голиграды и Кишинэу-Корлэтэнь главный упор делали на военное отражение и вооруженное закрепление на своих территориях, о чем свидетельствует, в первую очередь, наличие сравнительно большого числа предметов вооружения (Малеев 1990: 49-51; он же 1992: 191198; Laszlö 1994: 91-95, 125-130, 144-150; Левицкий 1990: 18, 21, 22; он же 1994: 118, 131134). Это, в конечном счете, вело к «замкнутости» и обособленности от соседствующих племен, что наглядно проявляется при анализе внешних связей особенно культуры Кишинэу-Корлэтэнь (Смирнова 1990: 32; Левицкий 1990: 21, 22; он же 1994: 129-134, 149-158).

Предполагая мирный характер внешних связей у населения культуры Козия-Сахарна, я имею ввиду то обстоятельство, что в IX-VIII вв. до н.э. в лесостепи Днестро-Сиретского междуречья наблюдается стабильное развитие и расцвет поселенческих структур — и это несмотря на то, что ранние кочевники степей Северного Причерноморья представляли реальную военную угрозу. Видимо, Поднестровскую лесостепь черногоровцы не завоевывали, а осваивали (если можно так выразиться) иным способом, устанавливая с проживающим там (сахарнян-ским) населением мирные контакты.

Исключительное значение южной лесостепи между Днепром и Днестром не только как базовой территории ранних кочевников (которых привлекал ее высокий экономический потенциал — Скорий 1996: 6, 24, 25, 43; он же 1999: 75, 76), но и как одного из очагов раннескифской культуры (Мурзин 1984: 92-104; он же 1990: 16, 61-65, 79, 80; Алексеев 1992: 103, 104; он же 1996: 26-33; Скорий 1996: 29-34, 38-40, 43), было обеспечено всем предшествующим культурно-историческим развитием этого региона. Немаловажную и отличительную роль в таком развитии сыграла раннегальштатская культура Козия-Сахарна лесостепной части поречий Днестра, Прута и Сирета.

со

2 ?

о- о,

г I ^

< ° 1

¿0 0)

а ^ со

о, 2 с

° ® О

I ^ со

' 5 ®

о со

2 "Й

о 9

5 ч>

о

г 01

5 &

а ><

§ О Р1 с

^ I

С X £

О) о I

:*; с

О) о

"3 3

ю о о

М

О.

о о

о о о

ЧО

о о

00 о о

о о

к

»

>

к

со

я р

а

ю

й х

То 3 К 'о

Я

6!

СО

Я

р

О

о

-I

я о и

лакуна-? (темные века)

Н

■а о м

едЛтемпл! 39£

Приложение I. Карта памятников культуры Козия-Сахарна

Древности типа Козия и типа Сахарна (и связанная с ними проблематика) отечественными и румынскими исследователями рассматривались раздельно. Поэтому, существовало представление, что они занимают очень компактные обособленные территории — такие, что при обозначении этих древностей использовались термины «группа Козия» и «группа Сахарна» или «памятники типа Сахарна» (глава 2.1).

Впервые местонахождения типа Сахарна были локализованы в конце 50-х годов А.И.Ме-люковой при составлении карты памятников предскифского и скифского времени лесостепного Среднего Поднестровья (Мелюкова 1958: 98, рис.33). В середине 70-х годов был опубликован свод памятников типа Сахарна, где представлены 22 поселения и 7 могильников (Лапуш-нян, Никулицэ, Романовская 1974: 5-32, рис.1).

За прошедшие четверть века с момента издания последнего свода В.М.Бикбаевым, И.Г.В-ласенко, О.Г.Левицким, А.Н.Левинским, В.П.Ха-хеу, мною и другими в северных и центральных районах Республики Молдова были проведены многочисленные археологические разведки (и, частично, раскопки), в результате которых были открыты новые местонахождения типа Сахарна, оставшиеся практически не опубликованными (рис. III; XLII).

При этом, в самом своде 1974 г., даже на момент его публикации, присутствовал ряд неточностей. Так, не была указана топография 9-ти достоверно сахарнянских памятников. Результаты разведок Г.Д.Смирнова, открывшего древности типа Сахарна, были учтены не полностью: не уточнены все открытые им поселения окрестностей с.Сахарна (рис. XLII) и не включено городище Стольничень Хынчештско-го района Республики Молдова в список памятников типа Сахарна (Смирнов 1949: 198). Хотя последующие раскопки В.Сырбу и Ф.Арнаута на этом городище пока не дали сахарнянских материалов (Sirbu, Arnäut 1995: 378-400), из шур-фовок Г.Д.Смирнова происходит достоверно са-харнянская керамика (рис. XLVIII: 1, 3, 4, 6, 12), позволяющая это местонахождение считать самым южным памятником культуры Козия-Сахар-на (рис. III).

В своде 1974 г. не были учтены результаты разведок Н.А.Кетрару в районах Криулень (Кри-уляны) и Анений Ной (Новые Анены), где им были открыты два поселения с сахарнянской керамикой (Кетрару 1961: 115, 116). Также не полностью использовались данные разведок В.И.Маркевича (Маркевич 1955: 139-143) в нижнем течении р.Чорна (рис. XLII). Памятник Тре-бужень II Орхейского (Оргеевского) района, открытый при разведках П.П.Бырни и Г.Ф.Чебота-ренко, учитывался в своде как достоверно са-

харнянский, а остальные три ими же открытых памятника (Бырня, Чеботаренко 1964: 276) с аналогичными подъемными материалами были отнесены авторами свода 1974 г. к разряду неопределенных (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 30-32).

Наконец, к могильникам типа Сахарна были причислены 2 памятника: Матеуць-Куртая Ре-зинского района и Большой Молокиш Рыбниц-кого района. Могильник Матеуць-Куртая, по моему мнению, синхронизируется с более поздними сахарнянско-шолдэнештскими древностями середины-второй половины VIII в. до н.э. Поэтому, я не отношу этот памятник к собственно местонахождениям типа Сахарна. Большие сомнения вызывает и отнесение могильника Большой Молокиш к сахарнянским памятникам на основе найденных там двух захоронений в каменных ящиках. Во-первых, он расположен на левобережье Днестра, где не известно ни одного достоверного памятника типа Сахарна, во-вторых, сообщение об этих раскопанных погребениях весьма отрывочно, а сведения о сопровождающем погребальном инвентаре вообще отсутствуют. Поэтому, могильник у с.Большой Молокиш, также не относится к Сахарне, и, таким образом, р.Днестр фиксирует восточную границу культуры Козия-Сахарна (рис. III).

При первой публикации материалов поселения Козия А.Ласло поставил вопрос и о местонахождениях с аналогичными находками в Зап-рутской Молдове (László 1972: 207-222). Впоследствии он неоднократно уточнял и корректировал ареал группы Козия (László 1976: 58, fig. I; он же 1989: 115, haita; он же 1994: 168184, harta 2, 3).

Необходимо отметить, что в 90-х годах этого столетия под эгидой бухарестского Института фракологии в Румынии проводится своеобразная инвентаризация известных и раскопанных памятников археологии. Это свод исследованных памятников Румынии 1983-1992 гг. (Situri arheologice 1996), хроники археологических исследований 1993-95 гг. (Crónica 1994; Crónica 1995), а также издающиеся с середины 90-х годов своды археологических раскопок (Cercetäri arheologice 1995; Cercetäri arheologice 1997). Содержащиеся в этих изданиях сведения позволяют уточнить список памятников типа Козия. Кроме того, пополняют этот список и новые работы, в которых имеются дополнительные сведения по отдельным памятникам типа Козия, например, городищу Покреака-Четэцуе и поселениям его округи (Iconomu 1996: 21-56; он же 1997: 121-123), а также поселению Рэкэтэу де Жос (Cäpitanu 1997: 111-117).

Отмеченные новые данные по разведкам и раскопкам памятников во всем ареале культу-

Рис. ХШ. Расположение памятников варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна в нижнем течении р. Чорна (по В.И.Маркевичу, М.Т.Ка-шуба).

с.Сокол

р Днестр

с.Гарасово

с.Куратура

:сАлчедар

¡с.Шипка

с.Солоичень

с.Мнхулснь

с.Паркакь

^27

х.Матеуць

5К9

¡сЛнпченъ

¡с.Попоуць

<Озб

« о>

ш

Е <

о» ш

Рис. ХИН. Расположение памятников варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна в окрестностях с. Сахарна (по Г.Д. Смирнову, Е. А.Усатой и А.Н.Левинскому).

ры Козия-Сахарна, а также моя гипотеза о том, что группы Козия и Сахарна не разобщены, а составляют единую культуру Козия-Сахарна, лежат в основе предлагаемого ниже свода памятников.

В своде для удобства пользования нумерация местонахождений культуры Козия-Сахарна дается сквозная с севера на юг: сначала для

Днестро-Прутского междуречья, затем — для Пруто-Сиретского. При этом номер памятника в списке соответствует его номеру на картах (рис. III; XLII; XLIII). Топографические условия местонахождений не описываются. Имеющийся подъемный материал с отдельных памятников этой культуры приводится в рисунках (рис. XLIV-LVI).

Список памятников культуры Козия-Сахарна

1.Ходороуць I (Бырня, Чеботаренко 1964: 276).

2.Тринка (Levitki 1992: 120; он же 1995: 248, 249).

3.Главан V (разведки 1978 г. В.М.Бикбаева). Собран подъемный материал (рис. XLV: 8, 11, 14, 17, 19, 20).

4.Петрушань I (Бырня, Чеботаренко 1964: 276).

5.Извоаре (Бырня, Чеботаренко 1964: 276).

6.Виишоара II (Бырня, Чеботаренко 1964: 276).

7.Ишкалевка I (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 19).

8.Рошановка III (разведки 1991 г. В.М.Бикбаева).

9.Препелицэ (Препелица) VIII (разведки 1977 г. В.М.Бикбаева — Свод 1987: 465).

10.Препелицэ XI (разведки 1977 г. В.М.Бикбаева — Свод 1987: 465). На поселении найдена бронзовая бляшка-пуговица диаметром 2 см.

11.Климэуций Жос — могильник (Levinschi, Borziak 1990: 50-54). Подробнее — Приложение 2.4 (рис. LXVII).

12.Кушмирка (разведки 1987 г. О .Г.Левицкого и В.П.Хахеу). Среди подъемного материала имеется орнаментальный штамп (рис. XXVI: 22).

13.Краина (Маркевич 1955: 140; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 13).

14.Пояна — могильник (Кашуба 1990: 107-111). Подробнее — Приложение 2.5 (рис. LXVIII;

табл. VII: 1).

15.Шипка I (Маркевич 1955: 140; Лапушнян, Никули-цэ, Романовская. 1974: 13) (рис. Х1Л: 15).

16.Шипка II (Маркевич 1955: 140; Лапушнян, Никули-цэ, Романовская 1974: 13) (рис. XI.II: 16).

17.Михулень В-Одая (Маркевич 1955: 140; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 14) (рис. XI.II: 17).

18.Михулень Б (Маркевич 1955: 140; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 14) (рис. XI.II: 18).

19.Михулень А (Маркевич 1955: 139, 140; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 13, 14) (рис. ХШ: 19).

20.Михулень — могильник (Маркевич 1955: 141; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 13) (рис. XI.II: 20).

21.Алчедар III (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 12, 13; Щербакова, Кашуба 1990а: 117, 118; Кашуба, Тельнов, Щербакова 1997: 8-11). Подробнее — Приложение 3.4 (рис. XIII: 21; XCVII-CXVII).

22.Алчедар-Ла Кордон (НаИеи 1998: 111-135). Обнаруженная керамика типа Сахарна составила около 1,5% от всей найденной посуды (рис. XIII: 22).

23.Алчедар — могильник (Розенфельдт 1955: 121-124; Никитин, Левин 1965: 75-79; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 12). Подробнее — Приложение 2.3 (рис. XIII: 23; 1^; 1^!).

24.Куратура II (Федоров 1957: 302) (рис. XIII: 24).

25.Хлижень П-Ла Шанц (Маркевич 1955: 143; Федоров, Чеботаренко 1974: 5-7, 58-60, 85-88; Гольце-ва, Кашуба 1995: 3-37 и подробная библиография) (рис. XIII: 25).

26.Хлижень V (Маркевич 1955: 139; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 13; Гольцева, Кашуба 1995: 3-37) (рис. XIII: 26).

27.Матеуць — случайная находка (Левицкий 1993: 57, 58; он же 1994: 121, 122) (рис. XXX: 14; XIII: 27).

28.Матеуць — городище (шурфовки Прутско-Днест-ровской экспедиции 1952 г.; Златковская 1965: 220225). Имеется коллекция сахарнянской керамики в 100 фрагментов (рис. XIII: 28; XI.IV: 1-10).

29.Матеуць — могильник (Маркевич 1955: 141; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 15) (рис. XIII: 29).

30.Матеуць-Куртая I (Лапушнян 1969: 128, 129; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 15) (рис. XIII: 30).

31.Матеуць-Ла башнэ (Кашуба 1989: 59, 60). Подробнее — Приложение 3.3 (рис. XIII: 31; LXXXVII-XCVI).

32.Солончень-Хлиная (Мелюкова 1954: 59-65; она же 1955: 67-69; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 15). Подробнее — Приложение 3.2 (рис. XIII: 32; LXXVIII-LXXXVI).

33.Солончень-Ла Урсарь (разведки 1986 г. А.Н.Левин-ского). Среди подъемного материала имеется пряслице (рис. XIII: 33; XIV: 1, 2, 6, 9, 12, 13).

34.Паркань (Парканы) I (Маркевич 1955: 140). При строительстве в 1989 г. своей усадьбы А.И.Балош собрал подъемный материал (рис. XIII: 34; XLVI: 3, 7, 11).

35.Паркань II (Маркевич 1955: 140) (рис. XIII: 35).

36.Попоуць (Попоуцы) (Маркевич 1955: 140) (рис. XIII: 36).

37.Чорна — могильник (Маркевич 1955: 141; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 16).

38.Чорна I (Федоров 1957: 254).

39.Цареука (Федоров 1957: 294; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 16). При раскопках 1951 и 1958 гг. найдена сахарнянская керамика, орнаментированное пряслице и орнаментальный штамп (рис. XXXVI: 20; XLVI: 1, 2, 4, 6, 8-10, 12-14).

40.Цареука — могильник (Розенфельдт 1955: 124; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 16).

41.Чинишеуць (Чинишеуцы) I (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 18). Из разведок 1962 г. П.П.Бырни и Г.Ф. Чеботаренко имеется подъемный материал (рис. XLVI: 5).

42.Чинишеуць II (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 18).

43.Екимэуць-Дагенти (Федоров 1957: 302).

44.Стохная I (Пассек 1949: 65-67). При шурфовках 1947 г. Т. С. Пассек была собрана коллекция сахар-нянской керамики в 53 фрагмента (рис. XLV: 3-5, 7, 10, 15, 16, 18).

45.Стохная II-Ревики (Пассек 1949: 65-67; Смирнов 1949: 193, 194; Лапушнян, Никулицэ, Романовс -кая 1974: 16, 17) (рис. XLIII: 45). С 1998 г. городище раскапывается археологической экспедицией Национального исторического музея Республики Молдова под руководством А.Н.Левинского (Levinschi, Scipachin, Dulea 1999: 51-68; Levinschi, Scipachin, Negura 2000: 87-100).

46.Сахарна-Ла Ревики (Смирнов 1949: 194) (рис. XLIII: 46).

47.Сахарна-Цыглэу — могильник (Смирнов 1955: 119; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 17; Кашуба, Гольцева 1991: 197-209). Подробнее — Приложение 2.1 (рис. XLIII: 47; LVII-LXI; табл. I-VI; VII: 2, 3).

48.Сахарна-Валя Фурникар (Смирнов 1949: 199) (рис. XLIII: 48).

49.Сахарна-Валя Цыглэу (шурфовки 1950 г. Г.Д.Смирнова). Подробнее — Приложение 3.1.В (рис. XLIII: 49; LXXVII).

50.Сахарна Мике (Смирнов 1949: 195; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 17). Подробнее — Приложение 3.1.Б (рис. XLIII: 50; LXXVI).

51.Сахарна Мике I (Смирнов 1949: 195, 200). Подробнее — Приложение Ш.1.Б (рис. XLIII: 51; LXXVI).

52.Сахарна Маре (Смирнов 1949: 200-202; он же 1949а: 93-95; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 17). Подробнее — Приложение 3.1.А (рис. XLIII: 52; LXIX-LXXV).

53.Сахарна-Дялул Мэнэстерий (Смирнов 1949: 200202; он же 1949а: 93-95; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 17). Подробнее — Приложение 3.1.А (рис. XLIII: 53; LXIX-LXXV). Приношу благодарность Е.А.Усатой и А.Н.Левинскому за разрешение опубликовать три находки (рис. XV: 5; XXXII: 37; XXXIV: 12) из шурфовок ими этого поселения в 1993 г. (Усатая, Левинский 1994: 4-29).

54.Сахарна-Валя де мижлок (Смирнов 1949: 199) (рис. XLIII: 54).

55.Сахарна-Валя Гримидон (Смирнов 1949: 200) (рис. XLIII: 55).

56.Сахарна-Дялул Шанц (разведки 1946 г. Г. Д. Смирнова — Усатая, Левинский 1994: 52) (рис. XLIII: 56).

57.Сахарна-Руде (разведки 1946 г. Г.Д.Смирнова — Усатая, Левинский 1994: 52) (рис. XLIII: 57).

58.Сахарна-Будей (разведки 1946 г. Г.Д.Смирнова — Усатая, Левинский 1994: 52) (рис. XLIII: 58).

59.Сахарна-Гура Хлубоачей (Смирнов 1949: 195) (рис. XLIII: 59).

60.Сахарна-Хлубоака — городище (Смирнов 1949: 195) (рис. XLIII: 60).

61.Сахарна I (Мелюкова 1981: 392). Подробнее — Приложение 3.1.Г (рис. XLIII: 61; XLVIII: 2, 5, 7-11, 13; XLIX).

62.Сахарна-Гура Хлубоака — могильник (Смирнов 1955: 117-119; Мелюкова 1955: 58-63; она же 1958: 84-87; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974:

17). Подробнее — Приложение 2.2 (рис. XLIII: 62; LXII-LXIV).

63.Цахнэуць (Мельниковская 1954: 69-75; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 16; Мелюкова 1980: 77; она же 1982: 3-12) (рис. L).

64.Хородиште (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 18). Из разведок 1967 г. имеется подъемный материал (рис. XLVI: 15, 16).

65.Требужень II (Смирнов 1964: 252; Бырня, Чеботаренко 1964: 276; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 21, 23).

66.Требужень — случайная находка (Левицкий 1993: 57, 58; он же 1994: 121, 122) (рис. ХХХ: 21).

67.Бутучень (Niculitä, Teodor, Zanoci 1995: 472-490; Niculitä 1996: 139-167; Никулицэ, Заноч, Теодор 1997: 179-182; Niculitä, Teodor, Zanoci 1997a: 292339) (рис. XLVII).

68.Слобозия-Душкэ (Кетрару 1961: 115).

69.Дубэсарий Векь (Старые Дубоссары) (Кетрару 1961: 115, 116).

70.Хородка I (Пассек 1949: 58, 59; Смирнов 1949: 198, 199).

71.Хородка II (Пассек 1949: 59; Смирнов 1949: 199).

72.Стольничень (Смирнов 1949: 198) (рис. XLVIII: 1, 3, 4, 6, 12).

73.Ришка-Деалул Пунар (Päunescu, §adurschi, Chirica 1976: 231; Laszlo 1976: 58, fig.I) (рис. LI: 13).

74.Стынчешть-Ла Киокан (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 49, 264; Päunescu, §adurschi, Chirica 1976: 178; Laszlo 1994: 180).

75.Албешть-Ла Силиште (Päunescu, §adurschi, Chirica 1976: 40; Laszlo 1994: 168).

76.Рэусень-Ла Одая (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 53, 259, 260; Laszlo 1976: 58, fig.I) (рис. LI: 5).

77.Рэусень-Доуа Мовиле (Päunescu, §adurschi, Chirica 1976: 215).

78.Прэжень-Киорогань (§adurschi, Ursulescu 1989: 281-298; Situri arheologice 1996: 92, 93; Laszlo 1994: 178).

79.Прэжень-Нелипешть (§adurschi, Ursulescu 1989: 281-298; Situri arheologice 1996: 92, 93; Laszlo 1994: 178).

80.Хыртоапе-Поеница Моара (Chirica, Tänäsachi 1985: 450; Laszlo 1994: 174).

81.Покреака-Дялул Буздуганул Немцоайка (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 49; Chirica, Tanasachi 1985: 358; Laszlo 1994: 178).

82.Покреака-Чиобэнешть (Chirica, Tänäsachi 1985: 358; Laszlo 1994: 178).

83.Покреака-Четэцуэ (Chirica, Tänäsachi 1985: 357, 358; Laszlo 1994: 178; Cronica 1994: 69; Situri arheologice 1996: 87, 88; Iconomu 1996: 21-56; он же 1997: 121-123) (рис. LIV-LVI).

84.Покреака (Cronica 1994: 69; Iconomu 1996: 21-56).

85.Трифешть (при строительстве возле примэрии) (Cronica 1994: 96).

86.Поприкань-Дялул Вией Гурмэтурэ (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 258; Chirica, Tänäsachi 1985: 319; Laszlo 1994: 178).

87.Лецкань-Мовила дин Шес (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 52, 208; Chirica, Tänäsachi 1985: 216; Laszlo 1994: 175) (рис. LI: 14, 20, 22).

88. Поду Илоаей-Ла Полошеску (Chirica, Tänäsachi 1985: 309; Laszlo 1994: 178).

89.Пэушешть-Ла Булгэрие (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 210; Laszlo 1994: 177).

90.Пэушешть-Ын фунд ла Юциуш (Chirica, Tänäsachi 1985: 135; Laszlo 1994: 177).

91.Должешть-Ла Дэнилэ (Zaharia, Petrescu-DTmbovita,

Zaharia 1970: 286; László 1994: 172).

92.Холбока-Мовила чя Маре (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 52, 198; Chirica, Tánásachi 1985: 174; László 1994: 174) (рис. LI: 3, 21).

93.Могошешть-Дялул Бэцулуй (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 208, 209; Chirica, Tánásachi 1985: 244, 246; László 1994: 177).

94.Войнешть-Гырла Пэдурарулуй (Chirica, Tánásachi 1985: 457-459; László 1994: 183) (рис. LI: 11, 19).

95.Просельничь-Дялул Белчя (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 49, 213; Chirica, Tánásachi 1985: 238; László 1994: 179) (рис. LI: 9).

96.Хорпаз-Дялул Котомэноаей (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 52, 193; László 1994: 174) (рис. LI:' 4).

97.Пичорул Лупулуй-Спре Пэдуре (Chirica, Tánásachi 1985: 82; László 1994: 177).

98.Киперешть-Ла Онуцу (Chirica, Tánásachi 1985: 439; Situri arheologice 1996: 32).

99.Осой (Chirica, Tánásachi 1985: 86; László 1994: 177) (рис. LI: 7, 15).

100.Скиту Дука-Пырлица (Chirica, Tánásachi 1985: 356; László 1994: 180) (рис. LI: 1, 2, 6, 8, 10, 12, 16, 17).

101.Козия-Ла Костикэ Аруксадрей (László 1969: 319326; он же 1972: 207-222; он же 1994: 171; Chirica, Tánásachi 1985: 92, 93) (рис. LII; LIII).

102.Ковасна-Ла Пунте (Chirica, Tánásachi 1985: 94; László 1994: 171).

103.Мошна-Дялул Сочиулуй (László 1994: 177).

104.Долхешть-Ла Одая (Chirica, Tánásachi 1985: 129).

105.Козмешть-Дялул Лутэрие (Chirica, Tánásachi 1985: 102; László 1994: 171).

106.Брэдичешть-0дая (Chirica, Tánásachi 1985: 129; László 1994: 170; Iconomu 1997: 121-123).

107.Ипателе-Присакэ (Chirica, Tánásachi 1985: 207; László 1994: 175).

108.Чиока Бока-Тарлауа Кожокэрицей (Chirica, Tánásachi 1985: 386, 387; László 1994: 170).

109.Мироняса-Пе Мошие (Chirica, Tánásachi 1985: 232; László 1994: 176).

110.Цибэнешть-Чиритей Марь (Chirica, Tánásachi 1985: 427; László 1994: 182) (рис. LI: 18).

111.Брад (Vulpe 1965: 118, 119; Ursachi 1980: 179; László 1994: 170) (рис. XXVII: 44).

112.Вултурешть (László 1994: 184).

113.Михаил Когэлничану-Деалул Чимитирулуй (László 1994: 176).

114.Захарешть-Дялул ла Бытка (László 1976: 74; он же 1994: 184).

115.Пыхнешть-Дялул Хенчиу (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 337; László 1994: 177, 178).

116.Пыхнешть-Дялул Лохан (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 337; László 1994: 177, 178).

117.Пыхнешть-Ла Улучь (Zaharia, Petrescu-DTmbovita, Zaharia 1970: 337; László 1994: 177, 178).

118.Тэтэрэнь-Дялул Кетруш (Coman 1980: 246; László 1994: 181).

119.Грумезоая (Coman 1980:113; László 1994: 174).

120. Александру Влэхуцэ-Капул Дялулуй (Coman 1980: 48; László 1994: 168).

121.Рэкэтэу де Жос-Четэцуе (Cápitanu 1982: 51-56; он же 1997: 111-117; László 1994: 179).

122.Виишоара (László 1994: 183).

123.Бырлад-Трестиана (Petrescu-DTmbovita 1958: 59-67; он же 1977: 144, 145, 352, Pl.357: 1-5; Coman 1980: 151, 152; László 1994: 169) (рис. XXXIX: 15-18).

124.Плеша-Ливада Фынтыница (Dragomir 1972: 29, 31; László 1994: 178).

Приложение II. Погребальные комплексы культуры Козия-Сахарна

2.1. Сахарнянский могильник I (Цыглэу) —

в 0,5 км к северу от с.Сахарна Резинского района Республики Молдова (рис. XLIII: 47).

Могильник Сахарна-Цыглэу, который является эпонимным и наиболее исследованным погребальным памятником культуры Сахарна, был открыт в 1946 г. разведками археологической экспедиции под руководством Г.Д.Смирнова (Смирнов 1949: 192). В 1950 г. объединенной археологической экспедицией под руководством Г.Д.Смирнова и Г.П.Сергеева было раскопано 18 курганов (среди них — 2 кенотафа) и одно грунтовое захоронение, а всего было выявлено 19 погребений. Но долгое время материалы раскопок оставались целиком неопубликованными, за исключением упоминания в одной из работ Г.Д.Смирнова (Смирнов 1955: 119).

В 1991 г. М.Т.Кашуба и Н.В.Гольцева ввели в научный оборот материалы курганов I-X Сахар-нянского могильника I (Цыглэу), обозначив и хронологическую позицию этого памятника (Кашуба, Гольцева 1987: 67; они же 1991: 197-209). После выхода этих работ в Национальном архиве Республики Молдова было обнаружено личное дело Г.Д.Смирнова, в котором среди других материалов находились полевые дневники раскопок 1950 г. Сахарнянских могильников I и II, а также рукопись 1951 г. неопубликованной статьи «Сахарнянский скифский могильник» (курганы I-X) (Смирнов 1950; он же 1951). Были найдены и фотографии некоторых погребений этого могильника, сделанные Г.П.Сергеевым в 1950 г., которые также использованы в настоящей работе (табл. I-VI; VII: 2, 3).

Рукописи ГД.Смирнова позволяют устранить ряд неточностей, попавших в нашу публикацию 1991 г., в том числе и по железным фибулам. Две двухпетельчатые железные фибулы были обнаружены в двух разных погребениях: курганах III и IV (рис. LVIII: 12; LIX: 4), а не в одном захоронении кургана IV, как это было предложено ранее. По рукописям Г.Д.Смирнова также можно установить, что расстояние между курганами составляло 20-50 (реже, 70-130) м, но планиграфия могильника в целом не восстанавливается.

Частично депаспортизированные находки могильника Сахарна-Цыглэу (без уточнения курганов и погребений) были обнаружены и в фондах Музея археологии и этнографии ИАЭ АН Молдовы (рис. LVII: 1, 8, 10, 14-24, 31). Эти находки происходят из погребений курганов XI, XIII-XVII, но более детальные уточнения сделать невозможно. Поэтому, они описываются суммарно, как происходящие в целом из могильника Сахарна-Цыглэу.

Во избежание повторений с публикацией 1991 г. описание погребений курганов I-X дается обобщенно, но с уточнениями по рукописям

Г.Д.Смирнова и обнаруженным недавно материалам. Курганы XI-XVII описаны Г.Д.Смирновым в рукописи крайне бегло и суммарно, поэтому они также представлены и в данной работе.

Курган I. Насыпь кургана каменно-земляная с кромлехом из крупных известняковых плит, поставленных вертикально. Диаметр кромлеха 4 м.

Насыпь состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря, расположенного внутри кромлеха. Панцирь неправильной овальной формы, ориентирован в направлении запад-восток, состоял из мелких и средних известняковых камней, уложенных в один (по краям) или несколько (в центральной части) слоев. Верхняя часть каменного панциря проступала на современной дневной поверхности.

Основное парное погребение было совершено в округлой яме, ограниченной кромлехом. Яма в разрезе чашеобразная, с плавно скошенными стенками и округлым дном. Глубина ямы до 0,3 м.

Парное погребение находилось в центральной части ямы. Скелеты ориентированы черепами на юго-восток, лицевыми частями повернуты друг к другу. Левый скелет (женский) со «смещением», правый (мужской) находился в анатомическом порядке (рис. LVII: 25).

Первым было совершено женское захоронение. Погребенная была положена скорченно, на левом боку. К моменту погребения мужчины женский скелет был частично смещен так, что кости рук и ног оказались в компактном скоплении перед грудной клеткой второго погребенного, а череп остался в положении in situ (рис. LVII: 25).

Правый (мужской) скелет находился скорченно, на правом боку. Руки согнуты в локтях, ноги слабо согнуты (под тупым углом) в коленях (рис. LVII: 25).

Погребальный инвентарь.

В скоплении костей рук и ног левого скелета и возле височной кости правого скелета находились 5 пластинчатых и 4 спиральные бронзовые пронизки, а также пластинчатое бронзовое височное кольцо. Пластинчатые пронизки в виде цилиндрических и усеченно конических трубочек, длиной 1,8-2 см и диаметром 0,2-0,4 см (рис. LVII: 3-6). Спиральные пронизки также в виде цилиндрических трубочек. Изготовлены из бронзовых полосок шириной 0,3-0,4 см. Длина про-низок 1,2-4,3 см, диаметр 0,3-1 см (рис. LVII: 7, 11-13). Височное кольцо в 1,5 оборота, изготовлено из бронзовой полоски шириной 0,3 см. Диаметр кольца 1,6-1,8 см (рис. LVII: 2).

Возле костей ступней правого скелета находился фрагментированный черпак, украшенный резным орнаментом в виде заштрихованных треугольников (не сохранился).

Возле коленных чашечек правого скелета находились фрагменты черпака, украшенного резным узором в виде пучков косых параллельных линий, ограниченных снизу двойной полосой (не сохранился).

На расстоянии 0,4-0,5 м к юго-востоку от черепов скелетов находились неорнаментирован-ный кубок III типа (описан) (рис. LVII: 29), а также фрагментированный кухонный горшок с налеп-ным расчлененным валиком (не сохранился).

Курган II. Находился в 21 м к северо-востоку от кургана I, ближе к коренному берегу р.Днестр. Насыпь кургана земляная с кромлехом из 40 каменных плит, поставленных на ребро с наклоном во внешнюю сторону. Диаметр кромлеха 4,35х3,55 м. С северной и южной сторон кромлеха имелись перемычки шириной 0,48 м и 0,36 м (табл. I: 3).

Насыпь состояла из чернозема. На глубине 0,25-0,35 м по внутренней площади кромлеха (на уровне погребенной почвы) зафиксирована

прослойка, содержащая угольки и кусочки пережженной глины.

Основное парное погребение было совершено в округлой яме, ограниченной кромлехом. Яма в разрезе чашеобразной формы (с плавно скошенными стенками и округлым дном). Размеры ямы 4,2х3,4 м, глубина до 0,5 м. Заполнение представлено суглинистым черноземом (табл. I: 3).

Парное погребение находилось в центральной части ямы. Скелеты ориентированы черепами на юго-восток. Левый скелет (женский) со «смещением», правый (мужской) — в анатомическом порядке (рис. LVII: 27; табл. I: 1).

Первым было совершено женское захоронение. Погребенная была положена скорченно, на левом боку К моменту погребения мужчины женский скелет был сильно смещен так, что кости оказались в компактном скоплении перед грудной клеткой второго погребенного (рис. LVII: 27).

Правый (мужской) скелет находился скор-

Рис. ХШ. Керамика городища Матеуць варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна.

ченно, на правом боку. Руки согнуты в локтях, ноги сильно согнуты (под острым углом) в коленях (рис. 1_У11: 27).

К юго-западу от костей ног правого скелета находились кости конечности лошади.

Погребальный инвентарь.

В 0,5 м к юго-востоку от северной перемычки кромлеха находилась миска, лежавшая вверх дном (описана) (рис. 1_У11: 30), рядом с известняковым камнем. Видимо, миска была поставлена на этот камень.

С юго-востока от первой миски находилась вторая миска меньшего размера II типа с диаметром края 19 см (не сохранилась). Во второй миске на боку лежали 2 сосудика — черпак (не сохранился) и пиксидка. Пиксидка стаканооб-разной формы с невыделенным слегка округленным венчиком, прямыми стенками и округленным дном. По краю венчика диаметрально противоположно расположены 2 плоские сег-ментовидные ручки (одна обломана), снабжен-

ные двойными поперечными проколами. Пиксидка орнаментирована резным узором в виде вертикальных рядов заштрихованных ромбов, разделенных вертикальными линиями. Орнамент заполнен белой пастой. Размеры: высота 10 см, диаметр 9,2 см (рис. LVII: 28).

К югу от первой миски на боку лежал большой кухонный сосуд баночной формы с на-лепным расчлененным валиком под венчиком (не сохранился).

К юго-западу от затылочной части черепа правого скелета находился черпак с низкой ручкой (не сохранился).

Курган III. Находился в 3 м к северо-востоку от кургана II. Насыпь кургана каменно-зем-ляная с кромлехом из 26 крупных известняковых плит, поставленных вертикально с наклоном во внешнюю сторону. Диаметр кромлеха 4 м. В кромлехе зафиксированы 4 перемычки: ширина северной и северо-восточной перемычек составляла 0,45 м, южной и юго-западной

Рис. XLV. Керамика поселений варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1, 2, 6, 9, 12, 13 — Солон-чень-Ла Урсарь; 3-5, 7, 10, 15, 16, 18 — Стохная I; 8, 11, 14, 17, 19, 20 — Главан V.

— 0,6 и 0,66 м.

Насыпь состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря (настила). Панцирь вытянутой прямоугольно-овальной формы покрывал центральную часть ограниченной кромлехом черноземной насыпи в направлении запад-восток. Северная и южная части насыпи не имели каменного панциря. Панцирь состоял из уложенных в один слой известняковых плит разной величины, верхняя его часть проступала на современной дневной поверхности. На глубине 0,25-0,3 м (на уровне погребенной почвы) по внутренней площади кромлеха зафиксированы мелкие угольки.

В восточной и юго-восточной частях насыпи кургана, на камнях панциря, обнаружены остатки тризны в виде скоплений мелких фрагментов сосудов, среди которых черпаки с резным геометрическим орнаментом (не сохранились).

Основное одиночное погребение было совершено в округлой яме, ограниченной кромле-

хом. Яма в разрезе чашеобразная, глубиной до 0,3-0,4 м (рис. ЬУШ: 17).

Погребение находилось в центральной части ямы. Погребенная (женщина-?) была положена скорченно на левом боку, головой юго-восток. Ноги сильно согнуты (под острым углом) в коленях. Скелет плохой сохранности, сильно поврежден грызунами (рис. ЬУШ: 17).

Погребальный инвентарь.

В 0,12 м к востоку от черепа находился железный нож (описан) (рис. ЬУШ: 22). В погребении также обнаружен обломок черенка второго железного ножа (описан).

В 0,2-0,25 м к югу от черепа находились вложенные один в другой 2 бронзовых рифленых пластинчатых браслета (описаны), рядом с ними зафиксированы еще 3 аналогичных браслета, также вложенных один в другой (описаны) (рис. ЬУШ: 7, 8, 13-15). Возможно, браслеты находились на запястьях погребенной, руки которой были согнуты в локтях.

Рис. ХШ!. Керамика поселений варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1, 2, 4, 6, 8-10, 12-14 — Цареука; 3, 7, 11 — Паркань; 5 — Чини-шеуць; 15, 16 — Хо-родиште.

В 0,18-0,2 м к юго-западу от черепа, в области грудной клетки, находились 6 бронзовых бляшек-пуговиц (описаны) (рис. ЬУШ: 1-4), 2 пластинчатых височных кольца (серьги) с заходящими концами (рис. ЬУШ: 5, 6), 3 обломанные бронзовые спиральные пронизки, обломки железной двухпетельчатой фибулы и железный стерженек (рис. ЬУШ: 9-12). Спиральные прониз-ки в виде цилиндрических трубочек, изготовлены из бронзовых полосок шириной 0,3 см. Размеры: 3,5х0,4 см, 1,2х0,8 см и 1х0,9 см (рис. ЬУШ: 9-11). Железная фибула двухпетельчатая смычковая со спинкой, на параллельной ножке. Изготовлена из проволоки диаметром 0,4-0,5 см. Длина фибулы 8,7 см (рис. ЬУШ: 12). Возможно, в этом погребении находились две железные фибулы, остатки второй (не реконструируется) зафиксированы в разных частях ямы (в том числе возле костей ног) (рис. ЬУШ: 17). Под бронзовыми бляшками, пронизками и железной фибулой была зафиксирована темно-бурая масса

Рис. XLVII. Керамика городища Бутучень варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна (по М^Ща и, 1996).

— возможно, остатки кожаной одежды.

Возле коленных чашечек погребенной находились лежавшие на боку пиксидка и черпак. Пиксидка стаканообразной формы, с невыделенным венчиком и округлым дном. По краю венчика диаметрально противоположно расположены 2 полукруглые плоские ручки с двойными поперечными отверстиями (одна ручка обломана). Пиксидка орнаментирована 20 резными рядами заштрихованных ромбов, разделенных одинарными линиями. Сосуд полностью аналогичен пиксидке из погребения кургана II. Размеры: высота 7,2 см, диаметр 8 см, ручки 2,2х1,3х0,5 см (рис. ЬУШ: 19). Черпак I типа варианта Б, ручка на перегибе снабжена гвозде-видным выступом-упором. Черпак украшен резным и штампованным узором: на шейке расположен поясок косых заштрихованных ромбов с кольчатым штампом в вершинах, ниже которого

— двойной поясок из пучков косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к дру-

гу, ограниченный снизу полоской наколов. Ручка выше края венчика украшена двойным пояском узора из пучков косых параллельных линий. Размеры: высота 8 см, диаметр венчика 10 см, диаметр тулова 10,6 см, диаметр дна 4,5 см (рис. 1_УШ: 16).

В 0,5-0,7 м к западу от костей ног погребенной, к северу от юго-западной перемычки кромлеха, находилась миска II типа (описана) (рис. 1_УШ: 18), в которой лежал черпак I типа (описан) (рис. 1_УШ: 20). Рядом с миской на боку лежали 2 кухонных горшка. Один из них — большой сосуд III типа с гладким валиком, расположенным на 5-5,5 см ниже края. Валик сочетался с 4 симметрично расположенными полукруглыми ручками-упорами. Размеры: сохранившаяся высота 20 см, диаметр венчика 27 см (рис. 1_УШ: 21). Второй сосуд — небольшой горшок I типа с 4 симметрично расположенными подтреуголь-ными ручками-упорами. Размеры: высота 11 см, диаметр венчика 10 см, диаметр дна 7 см (рис.

Рис. Х1Ш. Керамика поселений варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. 1, 3, 4, 6, 12 — С т о л ь н и -чень; 2, 5, 711, 13 — Сахарна I.

1_УШ: 23).

Курган IV. Находился в 21 м к юго-западу от кургана I. Насыпь кургана земляная с кромлехом из небольших известняковых камней, уложенных в три ряда. Внешняя форма кромлеха подовальная, ориентированная в направлении север-юг. Диаметр кромлеха 7х6,5 м, ширина 11,4 м. С южной стороны кромлеха имелась перемычка шириной 1,12 см. Южный край перемычки был образован известняковой плитой (95х53 см), являющейся наиболее крупной в кромлехе (табл. II: 3).

Насыпь состояла из чернозема. На глубине 0,25-0,3 м (уровне погребенной почвы) по внутренней площади кромлеха зафиксированы угольки.

Основное одиночное погребение было совершено в округлой яме диаметром 4,4 м, ограниченной кромлехом. Яма в разрезе чашеобразная, глубиной до 0,4 м. Вокруг погребения прослежена каменная конструкция в виде камен-

ной ограды (табл. II: 1, 3).

С восточной стороны черепа и западной стороны костей ног скелета, на уровне древнего горизонта, ограда представлена площадками прямоугольной формы, расположенными длинной стороной по ширине скелета в направлении север-юг. Эти каменные площадки в изголовье и ногах погребенного были сложены из известняковых плит, имели размеры 1,32х0,72 см и на 0,1-0,15 м возвышались над уровнем камней кромлеха. На камнях площадки в изголовье зафиксированы следы огня. С южной стороны скелета прослежена полоска из небольших известняковых плит. Таким образом, внутренние размеры каменной ограды составили 1,5х0,75 м (табл. II: 3).

Погребение находилось в центральной части ямы. Погребенная (женщина-?) была положена скорченно на левом боку, головой на восток. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги средне согнуты (под углом в 45 гр.)

в коленях (рис. ЫХ: 1; табл. II: 1).

Погребальный инвентарь.

Возле левой ключицы, между костями рук и грудной клетки, находилась железная фибула. Фибула двухпетельчатая смычковая со спинкой, на параллельной ножке. Изготовлена из округлой в сечении проволоки диаметром 0,4-0,5 см. Длина фибулы 9,2 см (рис. ИХ: 4).

Возле локтевых суставов рук находились бронзовая бляшка-пуговица (описана) (рис. ИХ: 5) и железный нож плохой сохранности (описан) (рис. ИХ: 7).

Рядом с костями правой ступни стоял неор-наментированный кубок (не сохранился). В 0,3 м к западу от кубка, рядом с каменной прямоугольной конструкцией находилась миска I типа (описана) (рис. ИХ: 10), в которой стоял небольшой горшок I типа с 4 симметрично расположенными полукруглыми ручками-упорами (описан) (рис. ЫХ: 6).

Курган V. Находился в 30 м к северу от кур-

Рис. XLIX. Керамика поселения Сахарна I варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна.

гана IV. Насыпь кургана каменно-земляная с кромлехом из известняковых камней различной величины. Внешняя форма кромлеха подоваль-ной формы, ориентированная в направлении запад-восток. Диаметр кромлеха 5х4,5 м.

Насыпь состояла из чернозема и каменного панциря. Каменный панцирь сделан из уложенных в один слой известняковых плит разной величины. На глубине 0,3-0,35 м (уровне погребенной почвы) по внутренней площади кромлеха зафиксированы угли и обожженные небольшие камни.

В западной части насыпи кургана, на камнях панциря, обнаружены остатки тризны в виде фрагментов столовых сосудов и обломка челюсти собаки.

Основное коллективное захоронение (погребения №№ 1а, 1б и 1в) зафиксировано в округлой яме, ограниченной кромлехом. Яма в разрезе чашеобразная, глубиной 0,35-0,4 м. Возможно, первыми были совершены погребе-

Рис. I. Керамика поселения Цахнэуць варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна (по Мелю-ковой А.И., 1982).

ния №№ 1б и 1в, последним — погребение № 1а (рис. ИХ: 2; табл. I: 2).

Парное погребение № 1а находилось в центральной части ямы. Скелеты ориентированы черепами на восток. Левый скелет (детский) со «смещением», правый (женский) — в анатомическом порядке (рис. ИХ: 3; табл. I: 2).

Первым было совершено детское захоронение, возможно, скорченно на правом боку. К моменту погребения женщины детский скелет был сильно сдвинут так, что кости оказались в компактном скоплении перед грудной клеткой, а череп — на грудной клетке второй погребенной.

Правый (женский) скелет находился скорченно, на правом боку. Руки согнуты в локтях, кистями перед лицевой частью. Ноги средне согнуты (под углом в 45 гр.) в коленях (рис. ИХ: 3).

Погребение № 1б — одиночное, со «смещением». Обнаружено в 1,08 м к юго-западу от погребения № 1. От скелета сохранились череп, кости рук и ключица. Возможно, погре-

бенный был положен головой на северо-запад (рис. LIX: 2).

Погребение № 1в — одиночное, со «смещением». Обнаружено в 1,5 м к югу от погребения № 1. От скелета сохранились череп и ключица. Скелет принадлежал ребенку 10-12 лет (рис. LIX: 2).

Погребальный инвентарь.

На фаланге пальца правой руки женского скелета погребения № 1а находилось бронзовое спиралевидное кольцо (не сохранилось).

В 0,25 м к востоку от черепа женского скелета погребения № 1а находился горшок III типа с гладким валиком и 4 симметрично расположенными ручками-упорами (не сохранился).

В 0,15 м к северо-западу от костей ступней женского скелета погребения № 1а находился небольшой черпак I типа (описан) (рис. LIX: 8).

В 0,3 м к северо-востоку от черепа погребения № 1б на боку лежал черпак III типа с высокой ручкой (описан) (рис. LIX: 11).

В 0,73 м к юго-западу от черепа погребения № 1б вверх дном лежала пиксидка. Пиксидка стаканообразной формы с невыделенным венчиком, выпуклыми боками и плоским дном. Пиксидка орнаментирована резным узором в виде вертикальных рядов, заполненных косыми параллельными линиями, создающими вертикальный елочный узор. Размеры: высота 8 см, диаметр венчика 7,5 см, диаметр тулова 8,5 см, диаметр дна 6,5 см (рис. ИХ: 9).

Курган VI. Находился в 28 м к западу от кургана V. Насыпь кургана каменно-земляная с кромлехом из известняковых плит. Плиты кромлеха были сильно наклонены во внутреннюю сторону. Размеры плит 108х108х18 см, 100х100 или 118х64х18 см. Внешняя форма кромлеха подовальная, ориентированная в направлении запад-восток. Диаметр кромлеха 6,3 м.

Насыпь состояла из чернозема и каменного панциря. Панцирь округлой формы, диаметром 6,5 м, сложен из известняковых камней разной

Рис. и. Керамика поселений варианта Козия культуры Козия-Сахар-на. 1, 2, 6, 8, 10, 12, 16, 17 — Скиту Дука; 3, 21 — Холбока; 4—Хор-паз; 5 — Рэусень; 7, 15 — Осой; 9 — Просельничь; 11, 19 — Войнешть; 13 — Ришка; 14, 20, 22 — Лецкань; 18 — Цибэнешть.

величины.

В разных частях насыпи кургана, на камнях панциря, обнаружены остатки тризны в виде фрагментов столовых сосудов и обломков костей крупного рогатого скота, лошади и собаки.

В кургане обнаружены 2 захоронения (табл. III: 1, 2).

Основное парное погребение № 1 зафиксировано в округлой яме, диаметром 3,5 м, ограниченной кромлехом. Яма чашеобразная в разрезе, глубиной 0,4 м. Вокруг погребения № 1 прослежена каменная ограда в виде обкладки небольшими известняковыми плитами с северной, западной и южной сторон. С восточной стороны каменная ограда отсутствовала — там, в ногах погребенных, находились миска и тюль-пановидный горшок с остатками сожжения, а также зафиксированы следы огня и пережженные кости птицы.

Парное погребение № 1 находилось в центральной части ямы. Скелеты ориентированы

черепами на северо-запад, лицевыми частями повернуты друг к другу. Левый скелет (женский) с частичным «смещением», правый (мужской) — находился в анатомическом порядке (рис. LX: 11; табл. III: 1).

Первым было совершено захоронение женщины скорченно, на левом боку К моменту погребения мужчины женский скелет был частично сдвинут, в положении in situ осталась его верхняя половина (рис. LX: 11).

Правый скелет находился скорченно, на правом боку. Руки согнуты в локтях, правая — кистью у лицевой части, левая — положена на ключицу женского скелета. Ноги сильно согнуты (под острым углом) в коленях (рис. LX: 11).

Видимо, прошел небольшой промежуток времени между погребениями женщины и мужчины, поэтому женский скелет имел лишь час-тичнное «смещение»..

Погребальный инвентарь.

Возле черепа женского скелета обнаружено

Рис. иI. Индивидуальные находки (1-5, 8, 12) и керамика (6, 7, 9, 10, 11-14) поселения Козия варианта Козия культуры Козия-Сахарна (по иав11о А, 1972; Иапве1 В., 1976).

бронзовое височное кольцо в 1,5 оборота. Кольцо изготовлено из бронзовой полоски шириной 0,3 см. Диаметр кольца 1,6-1,8 см (рис. 1_Х: 1).

Среди костей верхней части женского скелета обнаружены 2 бронзовые пластинчатые пронизки в виде цилиндрических трубочек, диаметрами 0,2 и 0,6 см, длиной 1,6 и 2,6 см (рис. 1_Х: 2, 3).

В 0,3 м к северо-западу от черепа мужского скелета стоял орнаментированный черпак с высокой ручкой (не сохранился).

Возле костей ступней правого скелета находился черпак I типа варианта В с высокой ручкой, снабженной гвоздевидным выступом-упором на перегибе. Черпак украшен резным и штампованным узором. По шейке — поясок заштрихованных ромбов с наколами в вершинах; по плечикам и тулову — полоска пучков косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу, ограниченная с двух сторон одинарными линиями зубчатого штампа, а сни-

зу — дополнительной полоской наколов. Ручка выше края венчика украшена 2 заштрихованными треугольниками, соединенными вершинами в центре, которые ограничены линией зубчатого штампа. Размеры: высота 7 см, диаметр венчика 9,5 см, диаметр тулова 11,5 см (рис. 1_Х: 8).

Возле костей ног женского скелета находился неорнаментированный кубок I типа, в котором лежала трубчатая кость мелкого рогатого скота. Размеры: высота 10,5 см, диаметр венчика 9 см, диаметр тулова 11 см, диаметр дна 4 см (рис. 1_Х: 6).

В 0,2-0,3 м к востоку от костей ног погребенных вверх дном лежала орнаментированная миска II типа (описана) (рис. 1_Х: 9).

В 0,6-0,7 м к юго-востоку от костей ступней скелетов, рядом с миской, вверх дном лежал большой тюльпановидный горшок IV типа, к югу от которого находился плоский известняковый камень. Видимо, первоначально горшок был поставлен на этот камень. Размеры горшка:

Рис. ип. Керамика поселения Козия варианта Козия культуры Козия-Сахарна (по иавЖ А., 1972; Напве! В., 1976).

высота 47 см, диаметр венчика 22 см, диаметр тулова 34 см. диаметр дна 12 см (рис. 1_Х: 13).

В заполнении тюльпановидного горшка обнаружены остатки сожжения, а также 2 раковины лесных улиток, мелкие кости птицы, обломок трубчатой кости крупного животного и роговой трехдырчатый псалий (описан) (рис. 1_Х: 4).

В 1-1,2 м к востоку от костей ног погребенных, возле камней кромлеха, стоял мисковид-ный сосуд, украшенный пластическим декором и геометрическим резным и штампованным узором (описан) (рис. 1_Х: 12).

В погребении № 1 были обнаружены также железные однокольчатые удила (описаны) (рис. 1_Х: 7).

Парное (детское) погребение № 2 зафиксировано в восточной части внешней стороны кромлеха. Погребение было совершено в непосредственной близости от камней кромлеха (0,25 м восточнее), на уровне древнего горизонта. Оба скелета находились в анатомическом

порядке, что свидетельствует об одновременном захоронении обоих умерших (рис. 1_Х: 5; табл. III: 2).

Погребенные были положены скорченно, на левом или правом боках, головами на восток, лицевыми частями повернуты друг к другу. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевым частям. Ноги сильно (под острым углом) согнуты в коленях (рис. 1_Х: 5).

Погребальный инвентарь.

В ногах правого погребенного находился орнаментированный черпак с высокой ручкой, снабженной гвоздевидным выступом-упором на перегибе (не сохранился).

В ногах левого погребенного стояли черпак (не сохранился) и орнаментированный кубок I типа варианта В с глубоким умбоном на дне. Кубок украшен резным и штампованным узором. Под краем венчика расположена полоска кольчатого штампа с крестом, по плечикам и тулову — полоса из резных больших косых ромбов, раз-

Рис. Индивидуальные находки (1, 7) и керамика (8-18) городища Покреака — Че-тэцуе варианта Козия-Сахарна (по Iconomu C., 1996). 1—железо; 2 — бронза; 3 — камень; 4-18 — глина.

деленных (по принципу розетки) на заштрихованные треугольники и ромбы. В вершинах ромбов — кольчатый штамп с крестом. Полоса орнамента с двух сторон ограничена одинарными резными линиями, а сверху — дополнительной полоской двойного кольчатого штампа. Размеры: высота 7,5 см, диаметр венчика 7,8 см. диаметр ту-лова 10 см, умбон 2,5 см (рис. 1_Х: 10).

В 0,25 м к западу от костей ног погребенных, под плитой кромлеха, стоял горшок с налепным расчлененным валиком (не сохранился). Этот горшок находился напротив мисковидного сосуда погребения № 1, стоявшего внутри кромлеха.

Особенности местоположения погребения № 2 свидетельствуют, что в кургане VI оно было совершено позднее погребения № 1 и, возможно, для него была сделана земляная досыпка.

Курган VII. Находился в 130 м к северо-западу от кургана VI. Насыпь кургана земляная, состояла из чернозема. В кургане обнаружены 2 захоронения.

Основное парное (детское) погребение № 1 (№№ 1а и 1б) было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана. Ящик подквадратной формы, ориентирован углами по сторонам света, размерами 0,68х0,6 м (табл. IV: 3). Ящик сложен из трех известняковых плит, высотой до 0,53 м, не достроен — отсутствовали восточная плита и крышка. Плиты ящика несколько возвышались над уровнем современной дневной поверхности. Ящик был установлен на уровне древнего горизонта, для плит в суглинке были вырыты канавки глубиной до 0,2-0,3 м (рис. ЬХк 10).

В ящике находилось парное детское захоронение. Первым было совершено детское захоронение № 1а, которое к моменту погребения второго ребенка было сильно смещено в северный угол ящика (часть костей скелета не сохранилась). От первого скелета сохранились череп и нижняя челюсть (в северном углу ящика), а также отдельные кости рук и ног (в запад-

Рис. IV. Керамика городища Покреака-Че-тэцуе варианта Козия культуры Ко-зия-Сахарна (по ¡оопоти С., 1996).

ном углу ящика) (рис. 1_Х1: 10; табл. IV: 3).

Второе детское захоронение № 1б находилось в анатомическом порядке. Погребенный был положен по диагонали ящика (между западным и восточным углами), скорченно на левом боку, головой на восток. Руки согнуты в локтях, ноги сильно согнуты (под острым углом) в коленях (рис. 1_Х1: 10; табл. IV: 3).

Погребальный инвентарь.

Возле черепа скелета погребения № 1а (в северном углу ящика) обнаружены бронзовая бляшка-пуговица (рис. 1_Х1: 2), три бронзовых височных кольца и бронзовый браслет. Височные кольца с заходящими друг за друга приострен-ными или ровно срезанными концами, изготовлены из бронзовой полоски шириной 0,3-0,4 см. Диаметр колец 1,6-2 см (рис. 1_Х1: 1, 3, 4). Бронзовый браслет изготовлен из уплощенной проволоки шириной 0,5 см.

С северо-западной стороны черепа скелета

Рис. ¿.VI. Керамика городища Покреака-Четэцуе варианта Козия культуры Козия-Сахарна (по 1сопоти С., 1996).

погребения № 1б (в восточном углу ящика) на боку лежал черпак I типа с обломанной ручкой. Черпак украшен резным геометрическим орнаментом в виде двойного пояска, ограниченного сверху тройной горизонтальной линией. Поясок заполнен пучками косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу. Размеры: высота 6 см, диаметр венчика 7,7 см, диаметр тулова 7,7 см, диаметр дна 3,4 см (рис. LXI: 12).

В 0,15 м к востоку от черепа скелета погребения № 1б (в восточном углу за пределами ящика) на боку лежал кухонный горшок III типа с налепным расчлененным валиком (не сохранился).

Парное погребение № 2 (взрослый и ребенок) зафиксировано в 1,5 м к юго-западу от основного погребения № 1. Погребение № 2 было совершено на уровне древнего горизонта (глубине 0,25-0,3 м). Погребение было разрушено

земляными работами.

Погребальный инвентарь.

В погребении было обнаружено несколько сосудов (не сохранились) и глиняное пряслице округлой формы, биусеченно коническое в сечении, с намеченными основаниями. Размеры: высота 2,8 см, диаметры оснований 1 и 1,3 см, диаметр 2,8 см, диаметр отверстия 0,5 см (рис. ЬХП 9).

Курган VII был насыпан над основным погребением № 1 (в каменном ящике). Для впускного захоронения № 2, возможно, была сделана земляная досыпка. Не исключено, что погребения №№ 1 и 2 были совершены одновременно.

Курган VIII. Находился в 20 м к юго-западу от кургана I и 50 м к юго-востоку от кургана VII. Насыпь кургана каменно-земляная, без кромлеха.

Насыпь состояла из чернозема и каменного панциря (настила). Панцирь неправильной овальной формы, ориентирован в направлении

запад-восток, состоял из мелких и средних известняковых камней.

Основное парное погребение было совершено на уровне древнего горизонта (глубине до 0,5 м) в центре кургана. Вокруг погребения прослежена каменная ограда в виде обкладки его известняковыми камнями небольших размеров.

В погребении скелеты находились в анатомическом порядке, что свидетельствует об одновременном захоронении обоих умерших. Погребенные были положены скорченно, на правом (мужчина) или левом (женщина) боках, головами на восток, лицевыми частями повернуты друг к другу. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевым частям. Ноги средне согнуты (почти под прямым углом) в коленях (табл. III: 3). Два позвонка правого (мужского) скелета были сросшимися, на остальных имелись наросты (рис. LXI: 5).

На правом (мужском) скелете лежали 2 зуба овцы и 2 резца лошади.

Рис. ^¡¡. Сахарнян-ский могильник I (Цыглэу) варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна. 1, 8-10, 1424, 31 — погребения курганов XI, ХШ-ХШ, 2-7, 1113, 25, 29 — погребение кургана ¡; 26 — погребение XIX; 27, 28, 30 — погребение кургана ¡¡.

Погребальный инвентарь.

В 0,85 м к востоку от черепов скелетов находились большая миска II типа, еще одна миска II типа и кухонный сосуд баночной формы (не сохранились).

В ногах погребенных (на костях голени женского скелета) лежал железный нож (описан) (рис. 1_Х!: 11).

В ногах погребенных, в 0,15 м к западу, стояла небольшая мисочка II типа (описана) (рис. ЬХ!: 8).

Курган IX. Находился в 70 м к югу от кургана VI. Насыпь кургана земляная, состояла из чернозема.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана. Ящик был установлен на уровне древнего горизонта, для него в суглинке были сделаны канавки, глубиной 0,3-0,4 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении запад-восток, внешние размеры его

1,7х1,04 м и внутренние — 1,5х0,84 м. Ящик был сложен из 7 известняковых плит: с восточной стороны находилась одна плита, с трех остальных сторон — по две, крышка отсутствовала (рис. ЬХ 6; табл. IV: 2).

Погребенная (женщина-?) была положена скорченно, на левом боку, головой на восток. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги согнуты в коленях: левая — средне согнута (почти под прямым углом), правая — сильно согнута (под острым углом).

Погребальный инвентарь.

В 0,45 м к югу от черепа, возле южной стенки ящика, стоял небольшой горшок I типа с 4 симметрично расположенными подтреугольны-ми ручками-упорами. Размеры: высота 9 см, диаметр венчика 9,6 см, диаметр дна 7 см (рис. ЬХк 13).

С восточной стороны горшка, ближе к юго-восточному углу, стоял неорнаментированный кубок (не сохранился).

Рис. LVIII. Сахарнянс-кий могильник I (Цыглэу) варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 123 — погребение кургана III.

Курган Х. Находился в 30 м к югу от кургана VIII. Насыпь кургана земляная, состояла из чернозема.

Основное погребение (трупосожжение) было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана. Ящик был установлен на уровне древнего горизонта, для плит в суглинке были сделаны канавки, глубиной до 0,3 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток (углами по сторонам света), размерами 2,05х0,63 м (внутренние — 1х0,55 м). Ящик был сложен из 4 известняковых плит, поставленных вертикально (рис. ЬХк 7; табл. IV: 1).

Трупосожжение зафиксировано в северном углу ящика, на глубине 0,4 м от верхнего края северной плиты. Трупосожжение представляло собой компактное скопление мелких кальцинированных костей, золы и угольков. Отсутствие следов огня в заполнении ящика свиде-

тельствует, что трупосожжение было совершено на стороне.

Погребальный инвентарь.

Отсутствовал.

Курган XI. Насыпь кургана земляная, высотой до 0,5 м, состояла из чернозема.

Основное парное погребение было совершено на уровне древнего горизонта в центре кургана. Скелеты ориентированы черепами на восток, лицевыми частями повернуты друг к другу. Левый скелет (женский) со «смещением», правый (мужской) находился в анатомическом порядке (табл. II: 2).

Первый было совершено женское захоронение — скорченно, на левом боку. К моменту погребения мужчины женский скелет был частично смещен.

Правый скелет (мужской) находился скорченно, на правом боку. Руки согнуты в локтях, ноги слабо согнуты (под тупым углом) в коленях

Рис. ИХ. Сахарнянский могильник I (Цыг-лэу) варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1, 4-7, 10 — погребение кургана IV; 2, 3, 8, 9, 11— погребение кургана V.

(табл. II: 2).

Погребальный инвентарь.

Сведения отсутствуют.

Курган XII. Насыпь кургана земляная, высотой до 0,5 м, состояла из чернозема.

В насыпи кургана были обнаружены остатки тризны в виде скопления нескольких фрагментов черпаков и обломков костей животных.

Погребение отсутствовало.

Курган является кенотафом.

Курган XIII. Насыпь кургана земляная, состояла из чернозема.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана. Ящик был установлен на уровне древнего горизонта, для плит в суглинке были вырыты канавки, глубиной до 0,15 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении запад-восток, был сложен из 4 известняковых плит, крышка отсутствовала (табл. VI: 1).

Погребенный (мужчина-?) был положен скорченно, на правом боку, головой на восток. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги очень сильно (под острым углом) согнуты в коленях, пятками к тазовым костям (табл. III: 4; VI: 1).

Погребальный инвентарь.

В 0,15 м к западу от костей ног, в северозападном углу ящика, стоял орнаментированный черпак с высокой ручкой, снабженной гвоз-девидным выступом-упором на перегибе (не сохранился).

Курган XIV. Насыпь кургана каменно-земля-ная, состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря (табл. V: 1).

Основное одиночное погребение было совершено на каменной вымостке — известняковых камнях средней величины, лежавших не вплотную друг к другу. Вымостка неправильной округлой формы находилась в центре насыпи.

Рис. 1.Х. Сахарнянс-кий могильник I (Цыглэу) варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна. 1-4, 6-9, 11-13 — погребение №1 кургана VI; 5, 10 — погребение №2 кургана VI.

Погребенный (мужчина-?) был положен скор-ченно, на правом боку, головой на юго-восток. Руки согнуты в локтях, ноги — в коленях.

Погребальный инвентарь.

Сведения отсутствуют.

Курган XV. Насыпь кургана каменно-земля-ная, состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря.

Основное одиночное погребение находилось в центре насыпи и было совершено на каменной вымостке округлой формы — известняковых камнях средних размеров, лежавших не вплотную друг к другу.

Погребенная (женщина-?) была положена скорченно, на левом боку, головой на юго-восток. Руки согнуты в локтях, ноги — в коленях.

Погребальный инвентарь.

Сведения отсутствуют.

Курган XVI. Насыпь кургана каменно-земля-ная, состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря.

Основное одиночное погребение было совершено на каменной вымостке — известняко-

вых плиточках небольших размеров, лежавших не вплотную друг к другу. Вымостка неправильной округлой формы находилась в центре насыпи.

Погребенная (женщина-?) была положена скорченно, на левом боку, головой на юго-восток. Руки согнуты в локтях, ноги — в коленях.

Погребальный инвентарь.

В ногах погребенной находились кухонный горшок и миска (не сохранились).

Курган XVII. Насыпь кургана каменно-зем-ляная, состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря. Панцирь вытянутой овальной формы, ориентирован в направлении запад-восток (табл. VI: 3).

Основное одиночное погребение было совершено на уровне древнего горизонта, в центре насыпи. Вокруг погребения прослежена каменная оградка. Оградка прямоугольной формы состояла из известняковых плит средних размеров, которыми было обложено захоронение с северной, восточной и частично южной сторон. С западной стороны каменная оградка

Рис. ¿XI. Сахар-нянский могильник I (Цыг-лэу) варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-4, 10, 12 — погребение №1 кургана VII; 5, 8, 11 — погребение кургана VIII; 6, 13 — погребение кургана IX; 7 — погребение кургана Х; 9 — погребение №2 кургана VII.

отсутствовала — там, в ногах погребенного, находились сосуды. Размеры оградки 1,5-1,7х1 м (табл. VI: 3).

Погребенный ( мужчина-?) был положен скорченно, на правом боку, головой на восток. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги сильно (под острым углом) согнуты в коленях, пятками к тазовым костям.

Погребальный инвентарь.

В 0,2 м к югу от черепа, в юго-восточном углу ограды, находился орнаментированный черпак с высокой ручкой, снабженной гвоздевидным выступом-упором на перегибе (не сохранился).

В 0,4 м к западу от костей ног, рядом с камнями ограды, вверх дном лежали две миски (не сохранились). Возможно, миски стояли на камнях оградки.

Курган XVIII. Насыпь кургана земляная с кромлехом из небольших известняковых камней, уложенных в три ряда. Высота насыпи до 0,7 м. Кромлех округлой формы, диаметром 5,5 м. С южной стороны кромлеха имелась перемычка

шириной 0,5-0,6 м (табл. V: 2).

Насыпь кургана состояла из чернозема, сильно насыщенного вкраплениями мелких осколков известняковых камней. В восточной части насыпи, на глубине 0,1 м от современной дневной поверхности, обнаружены следы тризны в виде 2 небольших фрагментов черпака и мелких обгорелых костей животных.

Погребение отсутствовало.

Курган является кенотафом.

Погребение XIX. Погребение является грунтовым, с каменным закладом. Заклад неправильной овальной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, был сложен из средних и мелких известняковых камней. Камни заклада полностью заполняли могильную яму и несколько возвышались над ней (табл. VII: 2).

Одиночное погребение было совершено в прямоугольной яме с округленными углами, ориентированной в направлении северо-запад — юго-восток. Размеры ямы 2,5х1,5 м при глубине

Рис. ¿XII. Сахарнянский могильник II (Гура Хлубоака) варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-8 — находки из насыпи и погребение кургана VI; 9-12 — погребение кургана I.

Рис. LXIII. Сахар-нянский могильник II (Гура Хлубоака) варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. 14, 8, 9, 14 — погребение кургана III; 5, 6, 10-13 — погребение кургана V; 7 — погребение 1а кургана IV.

1,25-1,3 м.

Погребенная (женщина?) была положена скорченно, на правом боку, головой на северо-запад. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги средне (под прямым углом) согнуты в коленях (табл. VII: 2).

Погребальный инвентарь.

Возле костей рук обнаружено глиняное би-усеченно-коническое пряслице с двумя намеченными основаниями. Размеры: высота 2,9 см, максимальный диаметр 4,9 см, диаметр отверстия 1,1 см (рис. (VII: 26).

Как было отмечено выше, имеются депаспор-тизированные находки, происходящие из погребений курганов Х^ XШ-XVII этого могильника.

Глиняное пряслице биусеченно конической формы с двумя выраженными основаниями. Изготовлено из стенки толстостенного сосуда. Размеры: высота (толщина стенки) 1,5 см, диаметры оснований 3 см, диаметр 3,9 см, диаметр

отверстия 0,9 см (рис. (VII: 31).

Три бронзовые пластинчатые пронизки в виде цилиндрических трубочек, длиной 2,6-2,9 см и диаметром 0,5-0,7 см (рис. (VII: 17, 18).

Две бронзовые спиральные пронизки в виде цилиндрических трубочек, длиной 2,5-2,9 см и диаметром 0,5-0,7 см. Изготовлены из бронзовых полосок шириной 0,3 см (рис. (VII: 8, 9).

Семь бронзовых бляшек-пуговиц округлой формы с петелькой на обороте. Четыре бляшки с небольшим ушком, диаметрами 1,5-2,6 см (рис. (VII: 1, 21, 22). Одна бляшка снабжена узким удлиненным ушком, а на другой — ушко массивное и утолщенное (рис. (VII: 19, 20). Еще одна бляшка, диаметром 1,5 см, имела сильно выпуклое утолщенное ушко, прикрепленное к краям (рис. (VII: 16).

Шесть бронзовых восьмерковидных бляшек. Четыре бляшки имели слабо или сильно выраженное сужение (перехват) посередине. По

Рис. ¿XIV. Сахар-нянский могильник II (Гура Хлу-боака) варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. Находки из насыпи (1, 8, 9, 13) и погребений 1 (2, 3, 6), 1а (4, 5, 10, 14) и 1б (11) кургана IV.

внешней стороне они снабжены парными округлыми выпуклостями, диаметрами 0,7-1,2 см, находящимися в 0,8-1 см друг от друга. Размеры: длина 2,8-3,6 см, ширина 1-1,8 см (рис. 10, 23, 24). Две бляшки овальной формы без перехвата посередине, снабжены парными выпуклостями, диаметрами 1-1,2 см, которые расположены на противоположных концах изделий. Размеры: длина 2,4-2,6 см, ширина 1 см (рис. ^П: 14, 15).

* * *

Сахарнянский могильник I (Цыглэу) является курганно-грунтовым: в нем было раскопано 18 курганных захоронений (в том числе, одно трупосожжение) — 94,7% и одно грунтовое — 5,3%. В могильнике также отмечен биритуализм обряда: ингумация (18 погребений) — 94,7% и кремация (1 погребение) — 5,3%.

В могильнике Сахарна-Цыглэу зафиксированы все три подтипа курганных погребений культуры Козия-Сахарна: подтип 1 (курганы I-VI, XVII и п.2 к-VII), подтип 2 (курганы XIV-XVI) и подтип 3 (п.1 к-VII, а также курганы IX и XIII). Среди погребений подтипа 1 этого могильника отмечу четыре захоронения (п.1 к-VI; курганы IV, VIII и XVII), в которых прослежены каменные оградки вокруг скелетов (28,6%).

По погребальному обряду и инвентарю наиболее близкие аналогии могильник Сахарна-Цыглэу имеет с могильником Сахарна-Гура Хлу-боака. С другой стороны, обнаруженные в этом могильнике погребения подтипа 3 (в каменных ящиках) аналогичны захоронениям могильников Алчедар и Климэуций Жос, для которых в качестве погребальных сооружений характерны исключительно каменные ящики.

Анализ всех сохранившихся материалов Сахарнянского могильника I (Цыглэу) подтвер-

Рис. LXV. Могильник Ал-чедар варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. 1, 4, 5, 9 —погребение кургана II; 2, 6, 11, 13 — погребение ящика VI; 3 — погребение ящика V; 7, 8, 14 — погребение кургана VII; 10 — погребение ящика Ш; 12 — погребение кургана I.

ждает предложенную нами датировку этого памятника в пределах конца Х — начала VIII вв. до н.э. (Кашуба, Гольцева 1991: 208).

2.2. Сахарнянский могильник II (Гура Хлу-боака) — в 3 км к югу от с.Сахарна Резинского района Республики Молдова (рис. Х1_Ш: 62).

Могильник Сахарна-Гура Хлубоака, как и большинство памятников группы Сахарна этой микрозоны, был открыт в 1946 г. разведками археологической экспедиции под руководством Г.Д.Смирнова (Смирнов 1949: 195; он же 1955: 117). В 1950 г. Г.Д.Смирновым в составе объединенной археологической экспедиции были раскопаны два кургана, в которых выявлены два погребения (Смирнов 1955: 117-119). Раскопки могильника были продолжены в 1953 г., когда скифским отрядом Молдавской археологической экспедиции под руководством А.И.Ме-люковой были исследованы еще четыре кургана, в которых выявлено пять погребений (Ме-люкова 1955: 58-63; она же 1958: 84-87). Таким

образом, всего было раскопано шесть курганов, в которых исследовано семь погребений.

Уточненное описание погребений этого могильника дается на основе полевого дневника 1950 г. Г.Д.Смирнова (Смирнов 1950), а также полевого отчета 1953 г. А.И.Мелюковой (Мелю-кова 1954а: 114-126, табл. I-XXVШ). Нумерация курганов раскопок 1950 г. и 1953 г. дается сквозная — с I по VI (рис. 1_ХП-1_Х^).

Курган I (I по Г.Д.Смирнову). Расположен в 300 м к юго-западу от городища Гура Хлубоака. Насыпь кургана каменно-земляная с кромлехом из 23 крупных известняковых плит, поставленных на ребро с наклоном во внешнюю сторону. Высота насыпи 0,2-0,3 м, диаметр кромлеха 4 м. С восточной стороны кромлеха имелась перемычка шириной до 0,3 м (рис. 1_ХП: 11, 12).

Насыпь состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря (настила), расположенного внутри кромлеха. Панцирь округлой формы, состоял из мелких и средних известняковых камней, уложенных в централь-

Рис. ¿XVI. Могильник Алчедар варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна. 1, 3, 4, 6-9 — погребение ящика VIII; 2, 5, 10, 11 — погребение ящика IX.

ной части в три слоя.

Основное одиночное погребение было совершено в округлой яме, ограниченной кромлехом. Яма в разрезе чашеобразная, глубиной до 0,4 м (рис. LXII: 11).

Погребение находилось в центральной части ямы. Погребенный (мужчина) был положен скорченно, на левом боку, головой на юго-восток-восток. Руки слабо согнуты в локтях, слегка вытянуты вперед и раскинуты. Ноги сильно (под острым углом) согнуты в коленях (рис. LXII: 10, 11).

Погребальный инвентарь.

К северу от грудной клетки скелета вверх ушком лежала бронзовая округлая полусферическая пуговица, диаметром 2,6 см. Ушко под-квадратной формы с поперечным небольшим отверстием (рис. LXII: 9).

В 0,10 м к юго-востоку от черепа находилась миска (рис. LXII: 10.1), украшенная штампован-

ным геометрическим узором (не сохранилась).

В 0,15 м к северу от костей ступней стоял черпак (рис. 1_ХП: 10.2) с высокой ручкой, снабженной гвоздевидным выступом-упором на перегибе, который был украшен резным геометрическим орнаментом (не сохранился).

Курган II (II по Г.Д.Смирнову). Расположен в 12 м к северу — северо-востоку от кургана I. Насыпь кургана каменно-земляная, неправильной округлой формы, диаметром около 4 м.

Насыпь состояла из чернозема и каменного панциря (настила), сложенного из мелких и средних известняковых камней.

Основное одиночное погребение было совершено на уровне древнего горизонта. Погребение разрушено кладоискательскими работами. От скелета сохранилась верхняя часть в разрозненном состоянии — фрагменты черепа, ключица, плечевые кости, 4 ребра и 2 позвонка. Положение погребенного не восстанавливается.

Рис. LXV¡¡. Могильник Климэуций Жос варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. 1 — погребение №3; 2, 4, 5, 7 — погребение №2; 3, 6, 8, 9 — погребение №1.

Погребальный инвентарь.

Сведения отсутствуют.

Курган III (I по А.И.Мелюковой). Насыпь кургана каменно-земляная, высотой 0,2 м от современной дневной поверхности и 0,4 м — от уровня древней погребенной почвы. Насыпь подовальной формы, ориентированная в направлении запад-восток, диаметром 5,5х5 м (рис. LXIII: 9).

Насыпь состояла из небольшого количества чернозема и каменного панциря. Панцирь сложен из известняковых камней разной величины — от 15х10 см до 80х70 см, которые были уложены прямо на древний горизонт. Толщина каменного панциря в центре составила 0,4 м, по краям — 0,1-0,15 м (рис LXIII: 9).

В различных частях насыпи кургана, среди камней панциря, обнаружены остатки тризны в виде скоплений мелких фрагментов столовых сосудов.

В северной части кургана, на уровне древнего горизонта (глубине 0,58 м), была обнаружена челюсть человека.

Основное парное погребение было совершено на уровне древнего горизонта (глубине 0,50,6 м) в центральной части насыпи. Скелеты ориентированы черепами на юг. Левый скелет (женский) со «смещением», правый (мужской) — в анатомическом порядке (Мелюкова 1955: 59, рис.8).

Первым было совершено женское захоронение. Погребенная была положена скорченно, на левом боку. К моменту погребения мужчины женский скелет был сильно сдвинут так, что кости оказались в скоплении перед грудной клеткой второго погребенного. Кости женского скелета частично находились на костях правой руки мужского скелета.

Правый (мужской) скелет находился скорченно, на правом боку. Левая рука согнута в локте

Рис. LXVIII. Могильник Пояна варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-7 — погребение №1.

под прямым углом так, что локтевая и лучевая кости лежали у тазовых костей. Правая рука согнута в локте, кистью к лицевой части. Ноги сильно (под углом в 30 гр.) согнуты в коленях.

Погребальный инвентарь.

Возле черепов скелетов находились 2 бронзовых височных кольца (с правой и левой сторон черепа мужского скелета), а также целый и фрагментированный бронзовые пластинчатые браслеты. Височные кольца с приостренными заходящими друг за друга концами изготовлены из округлой в сечении проволоки, диметром

0.35 см. Диаметры колец 2 и 2,6 см (рис. 1_ХШ:

1, 3). Пластинчатые браслеты с продольным рифлением и едва заходящими друг за друга концами. Диаметры браслетов 5 и 5,5 см, ширина 0,6-0,7 см (рис. 1_ХШ: 2, 4).

Среди ребер мужского скелета были найдены три обломка железной фибулы, среди которых — петелька. Фибула была изготовлена из четырехгранной в сечении проволоки.

К юго-востоку от черепов скелетов, в изголовье, стоял кубок I типа варианта Б. Тулово кубка целиком покрыто резным геометрическим узором из вертикальных косых заштрихованных ромбов, разделенных тройными линиями на 4

сектора. Размеры: высота 10 см, диаметр венчика 7,7 см, диаметр тулова 11 см, диаметр дна 5 см (рис. LXIII: 14).

Среди костей женского скелета была обнаружена сильно фрагментированная пиксидка с крышечкой. Пиксидка стаканообразной формы с невыделенным венчиком, выпуклыми боками и плоским дном. Сосуд украшен резным узором в виде вертикальных ромбов, елочки и вертикальной двойной ломаной линии. Узор разделен на 12 вертикальных секторов разной ширины, сверху ограничен тройной линией, снизу — двойной. Крышечка округлой формы, полусферическая, украшена резным узором, который разделен тройными линиями на 4 сектора. Сектора заполнены вертикальными и горизонтальными двойными ломаными линиями или заштрихованными треугольниками и по периметру ограничены двойной окружностью. Размеры: высота 7 см, высота с крышечкой 9 см, диаметр венчика 6,5 см, диаметр тулова 7,3 см, диаметр дна 6 см, диаметр крышечки 6,2-6,5 см (рис. LXIII: 8).

Курган IV (II по А.И.Мелюковой). Находился в 60 м к юго-востоку от кургана III. Насыпь кургана каменно-земляная, высотой до 0,27 м от

современной дневной поверхности. Насыпь по-довальной формы, ориентирована в направлении запад-восток. В насыпи зафиксированы 2 кромлеха: внутренний кромлех (с панцирем-закладом) имел диаметр 5х4 м; наружный составил 9 м (рис. -XIV: 7, 12).

Насыпь состояла из незначительного количества чернозема, двух каменных кромлехов и каменного панциря (заклада). Внутренний кромлех был сделан из крупных известняковых камней, с юга имелась перемычка в 0,38-0,4 м. Внутри этого кромлеха из небольших известняковых камней был сделан панцирь (заклад) толщиной до 0,2 м. Наружный кромлех был сделан из мелких и средних известняковых камней, лежавших в один слой в 3-5 рядов. Ширина наружного кромлеха составила 1,75 м. В северной и южной частях кургана наружный и внутренний кромлехи практически сливались, в западной и восточной — расстояние между ними составило 0,5-0,75 м (рис. -XIV: 12).

В различных частях насыпи кургана, среди камней кромлехов, обнаружены остатки тризны (или нескольких тризн) в виде скоплений фрагментов столовых сосудов и костей животных. Среди сосудов — фрагменты черпаков, украшенных резным и штампованным геометрическим узором (рис. -XIV: 8, 9), а также миска II типа с 4 симметрично расположенными одинарными горизонтальными выступами (среди которых — одна горизонтальная ручка) и полосой резного и штампованного геометрического узора. Полоса с двух сторон ограничена тройной линией, заполнена тройной ломаной линией, в вершинах которой имеются одинарные кольчатые штампы. По краю миски имеются насечки. Размеры: высота 14,5 см, диаметр края 36 см, диаметр дна 7 см (рис. -XIV: 13).

В кургане обнаружены 2 погребения.

Основное коллективное погребение № 1 (№№ 1а и 1б) зафиксировано во внутреннем кромлехе, под каменным панцирем. Погребение совершено на уровне древнего горизонта (глубине 0,5-0,55 м). В разных частях внутреннего кромлеха обнаружены 3 скелета (погребения №№ 1а и 1б) (рис. -XIV: 7. 1а, 1б).

Парное погребение № 1а зафиксировано в центральной и северной частях внутреннего кромлеха. Оба скелета с частичным «смещением», в анатомическом порядке сохранились их нижние части и, возможно, руки (рис. -XIV: 7. 1а).

Погребенные были положены скорченно, на правом или левом боках, головами на юго-восток. Руки согнуты в локтях, ноги сильно (под острым углом) согнуты в коленях (рис. -XIV: 7. 1а).

Одиночное погребение № 1б зафиксировано в юго-западной части внутреннего кромлеха. Часть скелета смещена. Возможно, погребенный был положен скорченно, головой на юго-восток. Верхняя часть скелета со следами воздействия огня — череп, ключицы, ребра и плечевые кости были сильно кальцинированы, остальные кости

не имеют следов сожжения. Видимо, частичное сожжение покойника было произведено на месте захоронения (рис. -XIV: 7. 1б).

Погребальный инвентарь.

С юго-запада от черепов скелетов погребения № 1а стоял черпак I типа варианта В, украшенный резным и штампованным геометрическим узором (черпак частично поврежден). Ту-лово сосуда разделено на 4 нешироких сектора, между которыми имеются неорнаментиро-ванные участки. Сектора заполнены вертикальными заштрихованными или гладкими ромбами и заштрихованными треугольниками. На вертикальных линиях имеются оттиски одинарного кольчатого штампа. Размеры: сохранившаяся высота 4,8 см, диаметр тулова 9,2 см, умбон 3,5 см (рис. -XIV: 10).

У коленных суставов скелетов погребения № 1а стоял кубок I типа, украшенный резным и штампованным геометрическим узором. По шейке, под венчиком, полоска косых нарезок, по тулову — пучки косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу. Полоска узора на тулове с двух сторон ограничена линиями кольчатого штампа. Размеры: высота 8 см, диаметр венчика 8 см, диаметр тулова 10 см (рис. -XIV: 14).

Вблизи костей скелетов погребения № 1а были обнаружены обломок каменного оселка, железный нож и бронзовая бляшка-пуговица. Обломок оселка прямоугольной формы с поперечным отверстием для подвешивания. Оселок в сечении прямоугольный. Сохранившиеся размеры 5х3,6 см, толщина 1,1 см, диаметр отверстия 0,3-0,8 см (рис. 1_ХШ: 7). Железный одно-лезвийный ножичек с горбатой спинкой и едва выделенным черенком. Размеры: длина 5,4 см, длина черенка 0,9 см, ширина лезвия 1,1 см (рис. -XIV: 5). Бронзовая бляшка-пуговица округлой формы с удлиненным ушком шириной 0,5 см, которое прикреплено к краям. Диаметр пуговицы 2,4 см (рис .[-XIV: 4).

Среди костей скелета погребения № 1 б были найдены кубок, фрагмент миски II типа с рельефными косыми каннелюрами, фрагмент черпака, глиняное биконическое пряслице и зуб крупного рогатого скота. Из всех предметов сохранился только кубок — I типа, не орнаментирован. Размеры: высота 7 см, диаметр венчика 8,5 см, диаметр тулова 8,8-9 см (рис. -XIV: 11).

К югу от черепов скелетов погребения № 1а и юго-востоку от скелета погребения № 1б, с северной стороны южной перемычки внутреннего кромлеха, находились фрагментированный черпак (не сохранился), обломок глиняного би-конического пряслица (не сохранился), каменный оселок и 2 бронзовые бляшки-пуговицы. Каменный оселок прямоугольной формы с округленными углами, снабжен поперечным отверстием для подвешивания. В сечении прямоугольный. Размеры 9,3х2,7 см, толщина 1 см, диаметр отверстия 0,5-0,8 см (рис. -XIV: 6).

Бляшки-пуговицы округлой формы с маленьким проволочным ушком на обороте. Диаметры бля -шек 2,1-2,2 см (рис. LXIV: 2, 3).

Одиночное погребение № 2 зафиксировано в юго-западной части кургана, между внутренним и наружным кромлехами, совершено на уровне древнего горизонта (рис. LXIV: 7.2).

Погребение частично разрушено. Скелет лежал скорченно, на левом боку, черепом на юго-восток. Ноги средне согнуты в коленях (рис. LXIV: 7.2).

Погребальный инвентарь.

Отсутствовал.

В юго-восточной части насыпи кургана, между внутренним и наружным кромлехами, на уровне древнего горизонта (глубина 0,5 м) была обнаружена бронзовая бляшка-пуговица. Бляшка округлой формы с маленьким проволочным ушком на обороте. Диаметр бляшки 1,8 см (рис. LXIV: 1).

Курган IV был сооружен в два приема. Первоначально курган с кромлехом и каменным панцирем, диаметром 5х4 м, был возведен над основным коллективным погребением № 1. Анализ этого погребения показывает, что захоронения в нем произведены не одновременно — первым было совершено парное погребение № 1а, позднее — погребение № 1б. Наружный кромлех и, возможно, земляная досыпка были сооружены для впускного погребения № 2. Таким образом, окончательная насыпь кургана составила 9 м.

Курган V (III по А.И.Мелюковой). Расположен в 22 м к югу от кургана IV. Насыпь кургана каменно-земляная, высотой до 0,35 м. Насыпь подовальной формы, ориентирована в направлении север-юг, диаметром 8х7 м (рис. LXIII: 6).

Насыпь состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря. Панцирь сложен из известняковых камней разной величины, среди которых преобладали камни, размерами от 10х20 см до 20х30 см. В составе каменного панциря имелись плиты неправильных очертаний, размерами 100х50-70 см (рис. LXIII: 6).

В северо-западной и юго-восточной частях от насыпи кургана, в непосредственной близос -ти от нее, зафиксированы остатки тризны (или нескольких тризн) в виде скоплений фрагментов кухонных и столовых сосудов. В северо-западной части рядом с каменным панцирем, в слое древнего чернозема (глубине 0,4 м), найдены фрагменты трех различных мисок, черпака и кубка. В юго-восточной части рядом с каменным панцирем, на глубине 0,5-0,6 м, обнаружены фрагменты стенок большого кухонного горшка и фрагменты двух различных мисок (рис. LXIII: 11, 12).

Основное парное погребение было совершено на уровне древнего горизонта (глубине 0,4 м) в центральной части насыпи. Левый скелет (женский) находился в анатомическом по-

рядке, правый (мужской) — со «смещением» (рис. 1_ХШ: 5).

Первым было совершено мужское захоронение. К моменту погребения женщины мужской скелет был сдвинут так, что кости оказались в компактном скоплении перед грудной клеткой второго погребенного (рис. 1_ХШ: 5).

Левый (женский) скелет находился скорченно, на левом боку, черепом на юг — юго-восток. Руки были согнуты в локтях, ноги средне (под углом 80°) согнуты в коленях (рис. 1_ХШ: 5).

К юго-востоку от черепа женского скелета найден зуб мелкого рогатого скота.

Погребальный инвентарь.

К западу от тазовых костей женского скелета, возле левой бедренной кости, лежал каменный оселок. Оселок удлиненной прямоугольной формы с округленными углами, снабжен отверстием для подвешивания. В сечении прямоугольный. Размеры 13,7х1,8-2,6 см, толщина 1-1,5 см, диаметр отверстия 0,2-0,4 см (рис. 1_ХШ: 10).

В 0,2 м к северо-востоку от костей ступней женского скелета находился черпак I типа с высокой ручкой, снабженной на перегибе гвозде-видным выступом-упором. По тулову черпака имеется полоска резного геометрического узора, заполненная вписанными углами (из заштрихованных и гладких полос) или заштрихованными треугольниками. Полоса сверху ограничена двойной линией, снизу — одинарной. В месте прикрепления ручки к венчику также имеется аналогичный двойной поясок узора. Размеры: высота 7-8 см, диаметр венчика 6 см, диаметр тулова 8,7 см, умбон 3,5 см (рис. 1_ХШ: 13).

В 0,3-0,35 м к северо-востоку от костей ступней левого скелета зафиксирован сильно фраг-ментированный кухонный толстостенный сосуд (не сохранился).

Курган VI (IV по А.И.Мелюковой). Находился в 18 м к северо-востоку от кургана V. Насыпь кургана каменно-земляная, высотой до 0,250,35 м. Насыпь округлой формы диаметром 6,4 м (рис. 1_ХП: 8).

Насыпь состояла из незначительного количества чернозема и каменного панциря. Панцирь сложен из известняковых камней разной величины (рис. 1_ХП: 8).

В северо-западной и юго-восточной частях насыпи кургана и в непосредственной близости от нее зафиксированы остатки тризны (или нескольких тризн) в виде скоплений фрагментов кухонных и столовых сосудов. В северо-западной части насыпи, среди камней панциря, обнаружено скопление фрагментов большого кухонного горшка. В той же северо-западной части возле каменного панциря, на уровне древнего горизонта (глубине 0,5 м), найдены фрагменты стенок и венчика чашевидного сосуда с косыми насечками оттисков зубчатого штампа и резным узором по тулову. Фрагменты чашевидного сосуда были разбросаны на площади 1х0,25 м (рис. 1_ХП: 3).

В юго-восточной части возле каменного панциря, на уровне древнего горизонта (глубине 0,5 м), отмечены два скопления столовых сосудов. Одно из них (южное) состояло из фрагментов черпака III типа, украшенного по плечикам и тулову тонким резным узором в виде тройных ломаных линий и горизонтальной елочки (рис. LXII: 2). Второе скопление (восточное) представляло собой фрагменты мисковидного сосуда, украшенного резным и штампованным орнаментом. Сосуд снабжен двумя широкими петлевид-ными симметрично расположенными ручками, покрытыми поперечными полосками оттисков зубчатого штампа. Ручки делят сосуд на два сектора, заполненных широкой полосой узора в виде вертикальных рядов (шахматка) косых заштрихованных ромбов. Полоса узора с двух сторон ограничена двойными линиями оттисков зубчатого штампа и линией W-образного штампа. По шейке, над ручками, вершинами вверх расположены по шесть треугольников, разделенных на малые заштрихованные треугольники или ромбы. Размеры: сохранившаяся высота 15 см, диаметр шейки 30 см, диаметр тулова 34 см (рис. LXII: 7).

Основное одиночное погребение было совершено на уровне древнего горизонта (глубине 0,4-0,5 м) в центральной части насыпи. Погребение потревожено, кости скелета лежали разрозненно. Судя по описанию, скелет лежал скорченно, черепом на юго-восток.

Погребальный инвентарь.

В 0,2 м к юго-востоку от черепа находился черпак I типа с высокой ручкой, снабженной выступом-упором на перегибе. Некоторые фрагменты сосуда отсутствуют. По шейке и тулову черпак украшен резным и штампованным узором. По шейке — полоса горизонтальных ромбов с одинарными кольчатыми штампами в вершинах; по тулову — отдельные пучки тройных косых параллельных линий в сочетании с кольчатыми штампами. Ручка в месте прикрепления к венчику украшена двумя заштрихованными треугольниками, вершины которых соединяются друг с другом. Размеры: высота 6 см, диаметр венчика 7,5 см, диаметр тулова 8 см, диаметр дна 4,3 см (рис. LXII: 4).

В 0,4 м к юго-востоку от черепа находились фрагментированные кухонный горшок IV типа, миска II типа (не сохранилась), а также обломок каменного оселка и бронзовая бляшка-пуговица. Тюльпановидный горшок с налепным расчлененным валиком по шейке. Размеры: сохранившаяся высота 22 см, диаметр венчика 28 см, диаметр тулова 30 см (рис. LXII: 6). Каменный оселок прямоугольной формы с поперечным отверстием для подвешивания (обломан). В сечении прямоугольный. Сохранившиеся размеры 4,7х2,1 см, толщина 1,4 см (рис. LXII: 5). Бронзовая бляшка-пуговица округлой формы, полусферическая, с небольшим ушком на обороте. Диаметр бляшки 2 см (рис. LXII: 1).

* * *

Сахарнянский могильник II (Гура Хлубоака) является курганным, в нем раскопано семь курганных погребений (I тип захоронений культуры Козия-Сахарна). В могильнике отмечен бириту-ализм обряда: при значительном преобладании ингумации (6 погребений — 85,7%) зафиксировано одно частичное трупосожжение — 14,3%.

A.И.Мелюкова отмечала плохое качество изготовления столовой керамики, обнаруженной в погребениях могильника Сахарна-Гура Хлубоака, что свидетельствует в пользу специального производства погребальной посуды (Мелюкова 1958: 87).

Анализ всех имеющихся материалов Сахар-нянского могильника II (Гура Хлубоака) показывает его частичную синхронность могильнику Сахарна-Цыглэу. Могильник Сахарна-Гура Хлу-боака можно датировать второй половиной Х-серединой VIII вв. до н.э. Самым ранним является основное погребение кургана III с пластинчатыми браслетами и обломками железной фибулы — второй половины-конца Х в. до н.э. Самым поздним из раскопанных является погребение № 2 кургана IV, для которого был сооружен дополнительный кромлех — оно должно датироваться первой половиной VIII в. до -н.э. В целом, могильник Сахарна-Гура Хлубоака функционировал в течение всего периода существования культуры Козия-Сахарна.

2.3. Могильник Алчедар — в 1,5 км к востоку от с.Алчедар Шолдэнештского района Республики Молдова (рис. Х1Л: 23).

Могильник Алчедар был открыт в 1952 г. разведками отряда Молдавской археологической экспедиции под руководством Р.Л.Розенфельд-та. В том же году в восточной части обнаруженной курганной группы Р.Л.Розенфельдт раскопал четыре кургана, в которых было исследовано четыре погребения в каменных ящиках (Розенфельдт 1955: 121-124). Раскопки могильника были продолжены в 1963 г. — в 150 м к западу — юго-западу от исследованной курганной группы сотрудники Пруто-Днестровской археологической экспедиции А.Л.Никитин и

B.И.Левин вскрыли еще два каменных ящика (три погребения) и раскопали курган с одним каменным ящиком (Никитин, Левин 1965: 75-79).

Визуальное обследование могильника Алче-дар и раскопки еще двух каменных ящиков (два погребения) были произведены в 1988-89 гг. М.Т.Кашуба и Г.И.Смирновой в составе Алчедар-ской археологической экспедиции. Исходя из планиграфических особенностей могильников группы Сахарна было установлено, что выявленный Р.Л.Розенфельдтом могильник и отмеченные А.Л.Никитиным и В.И.Левиным курганы, расположенные цепочкой вдоль проселочной дороги Матеуць-Алчедар, составляют один мо-

гильник. На сегодняшний день отмеченные Р.Л.Розенфельдтом курганные насыпи (высотой 0,1-0,3 м) из-за систематической распашки (в том числе, плантажным плугом) не сохранились. Курганы вдоль верхней проселочной дороги Мате-уць-Алчедар, один из которых раскопали А.Л.Никитин и В.И.Левин (с высотами насыпей 0,4-0,6 м при диаметре 14-25 м), также сильно снивелированы, многие из них на современной дневной поверхности выражены слабыми всхолмлениями (высотой до 0,1-0,3 м) или светлыми пятнами с кусками мелких известняковых камней.

За все годы раскопок могильника Алчедар было исследовано девять каменных ящиков, в которых выявлено десять погребений. Нумерация курганов и каменных ящиков раскопок 1952 г., 1963 г. и 1989 г. дается сквозная — с I по Ж (рис. LXV; Ь^).

Курган I (I по Р.Л.Розенфельдту). Насыпь кургана земляная, высотой 0,2 м и диаметром 12 м, состояла из чернозема. Курган I ограблен в древности.

В разных частях насыпи, преимущественно, в центральном секторе, обнаружены остатки тризны в виде скоплений фрагментов керамики.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана, на глубине 0,6 м от современной дневной поверхности. Ящик был установлен на уровне древнего горизонта, для плит были вырыты канавки, глубиной 0,35 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении север-юг, размерами 1,4х0,7 м при высоте 0,5 м. Ящик был сложен из 4 известняковых плит, концы длинных плит выступали на 0,10,15 м. Верхние края плит были обработаны и подтесаны до ровных площадок, нижние — не обработаны. Обломки крышки зафиксированы в насыпи над ящиком и его заполнении.

Скелет разрушен грабителями. Отдельные куски черепа и костей конечностей обнаружены на материковом дне ящика и его заполнении. Возможно, скелет лежал скорченно, на боку.

Погребальный инвентарь.

Сохранились фрагменты черпака с высокой ручкой, украшенного горизонтальными полосами зубчатого и Б-овидного штампа (рис. Ь^: 12).

Курган II (IIпо Р.Л.Розенфельдту). Находился в 15 м к востоку от кургана I. Насыпь кургана земляная, высотой до 0,15 м и диаметром около 10 м, состояла из чернозема. Курган II ограблен в древности.

В центральной части насыпи, над погребением, обнаружены остатки тризны в виде фраг-ментированной толстостенной миски II типа (не сохранилась).

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана. Ящик был установлен на уровне древнего горизонта, для плит были вырыты канавки, глубиной до 0,4 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направле-

нии северо-запад — юго-восток, размерами 1,4-1,9х0,7-0,75 м и высотой 0,6 м. Был сложен из 4 известняковых плит, концы длинных плит выступали на 0,1-0,2 м. Верхние края плит были обработаны и подтесаны до ровных площадок, нижние — не обработаны. Крышка разрушена (рис. LXV: 5).

Погребение частично нарушено грабителями. Погребенный был положен скорченно, на правом боку, головой на северо-запад.

Погребальный инвентарь.

Перед лицевой частью черепа, в северном углу ящика, находился неорнаментированный черпак III типа варианта Б с высокой ручкой, снабженной цилиндрическим выступом-упором на перегибе. Размеры: сохранившаяся высота 6,2 см, диаметр венчика около 9-9,5 см, диаметр тулова 10-11 см (рис. LXV: 9).

Возле костей погребенного в центральной части ящика, на дне, находились бронзовые браслет и бляшка-пуговица. Браслет в два оборота, с заходящими друг за друга концами, сделан из округлой в сечении проволоки диаметром 0,15-0,2 см. Диаметр браслета 5-5,5 см (рис. LXV: 4). Бляшка-пуговица округлой формы, полусферическая с подквадратным ушком на обороте, снабженным поперечным отверстием. Бляшка орнаментирована ромбом с вогнутыми основаниями, в который вписана окружность. Диаметр бляшки 1,4 см (рис. LXV: 1).

Ящик III (курган III по Р.Л.Розенфельдту). Находился в 20 м к югу от кургана II. Курганная насыпь не прослежена исследователем — возможно, вообще отсутствовала. Ящик III ограблен в древности.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике. Он был установлен в прямоугольной яме, глубиной до 1 м от дневной поверхности.

Погребение сильно разрушено грабителями. Размеры каменного ящика, положение погребенного — не восстанавливаются.

Погребальный инвентарь.

В заполнении могильной ямы были обнаружены фрагменты двух различных мисок II типа, одна из которых по краю была снабжена симметрично расположенными горизонтальными лопастевидными выступами (не сохранилась), а также черпак I типа варианта В с обломанной ручкой. Тулово черпака покрыто широкой полосой резного и штампованного узора, заполненной вертикальными W-образными линиями (зигзагами). Полоса узора с двух сторон ограничена двойными линиями оттисков квадратно зубчатого штампа. Размеры: высота 6,4 см, диаметр венчика 8 см, диаметр тулова 9,5 см (рис. LXV: 10).

Курган IV (IV по Р.Л.Розенфельдту). Находился в 10 м к югу от кургана I и в 20 м к западу от ящика III. Насыпь кургана земляная, высотой 0,2 м и диаметром 10-12 м, состояла из чернозема. Курган IV ограблен в древности.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который находился в центре кургана. Ящик был установлен на древней дневной поверхности, а отмеченная РЛ.Розенфельдтом прямоугольная яма (глубиной до 1 м) являлась грабительской.

Погребение сильно разрушено грабителями. Размеры каменного ящика, положение погребенного — не восстанавливаются.

Погребальный инвентарь.

Сведения отсутствуют.

Ящик V («А» по А.Л.Никитину и В.И.Левину). Находился в 150 м к западу — юго-западу от курганов (ящиков) I-IV. Насыпь отсутствовала, ящик обнаружен на глубине 0,12-0,15 м от дневной поверхности. Погребение ограблено в древности.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике. Он был установлен в прямоугольной яме, размерами около 1,9-2х0,9-1,1 м и глубиной 0,38 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 1,45х0,7 м и высотой 0,58 м. Был сложен из 5 известняковых плит (2 составляли западную стенку), концы длинных плит выступали на 0,15-0,2 м. С внешней стороны каменного ящика прослежена забутовка из мелких известняковых плиточек. Крышка отсутствовала.

Погребение частично разрушено грабителями. Кости скелета in situ сохранились в восточном и южном углах ящика. Погребенный был положен скорченно, на левом боку, головой на юго-восток. Руки согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги, возможно, были согнуты в коленях.

Погребальный инвентарь.

Под обломками височной кости черепа, в восточном углу ящика, находилось бронзовое височное кольцо в 1,5 оборота с заходящими друг за друга концами. Изготовлено из уплощенной в сечении проволоки. Диаметр кольца 2,3 см (рис. LXV: 3).

Ящик VI («Б» по А.Л.Никитину и В.И.Левину). Находился в 5,6 м к северо-западу от ящика V. Насыпь отсутствовала, ящик обнаружен на глубине 0,15 м от дневной поверхности.

Основное парное погребение № 1 (трупо-положение № 1а и трупосожжение № 1б) совершено в каменном ящике, который был установлен в прямоугольной яме, размерами около 1,2-1,3х0,8 м и глубиной 0,4 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 0,78х0,48 м и высотой 0,4 м. Сложен из 5 известняковых плит (2 составляли северную стенку), концы длинных плит выступали на 0,150,2 м. Крышка отсутствовала (рис. LXV: 6).

Верхний слой заполнения ящика (до глубины 0,23 м) был представлен плотным твердым черноземом без находок, ниже которого — мягкий суглинистый слой с находками.

В ящике находилось парное захоронение

№1 — детское № 1а (ингумация) и женское № 1б (кремация).

Погребение № 1а — ребенок, 5-7 лет (определение М.С.Великановой). Скелет лежал скорченно, на левом боку головой на юго-восток-восток, лицевой частью повернут на юг. От скелета ребенка хорошо сохранилась верхняя часть.

Погребение № 1б — трупосожжение, женщина (определение М.С.Великановой). Остатки трупосожжения женщины зафиксированы вдоль длинной северной стенки ящика и представлены скоплением кальцинированных костей (обломки черепа, длинных костей и ребер) и мелких угольков.

Погребальный инвентарь.

Под скоплением кальцинированных костей погребения № 1б находилось фрагментирован-ное бронзовое височное кольцо в 1,5 оборота. Изготовлено из округлой в сечении бронзовой проволоки. Диаметр кольца около 2 см (рис. LXV: 2).

Возле скопления кальцинированных костей погребения № 1б, в западном углу ящика, стояла пиксидка с крышечкой. Пиксидка рюмковид-ной формы со слегка отогнутым наружу венчиком, край которого округлен, цилиндрическим туловом с вогнутыми боками, утолщенным округлым ребром в месте максимального диаметра, приходящегося на нижнюю часть тулова. Пиксидка снабжена высокой ножкой с округлым основанием. Под краем венчика имеются два симметрично расположенных парных округлых отверстия в 0,3 см. Крышечка усеченно коническая с гвоз-девидным выступом в центре, снабжена двумя симметрично расположенными парными округлыми отверстиями. Размеры: высота 7,3 см, высота с крышечкой 10 см, диаметр венчика 5-5,5 см, максимальный диаметр тулова 6 см, высота ножки 2 см, диаметр основания ножки 3,7 см, диаметр крышечки 6 см (рис. LXV: 13).

Возле черепа скелета погребения № 1а, в восточном углу ящика, находился неорнамен-тированный черпак III типа. Черпак снабжен высокой петельчатой ручкой без выступа-упора на перегибе. Размеры: высота 5-5,2 см, диаметр венчика 7,5 см, диаметр тулова 7,5 см (рис. LXV: 11).

В каменном ящике кургана VI погребения №№ 1а и 1б были совершены одновременно: с ингумационным захоронением ребенка (погребение № 1а) было захоронено и трупосожже-ние женщины, совершенное на стороне (погребение № 1б).

Курган VII (I по А.Л.Никитину и В.И.Левину). Находился в 300-1500 м к западу от курганов (ящиков) I-VI, у края верхней проселочной дороги Матеуць-Алчедар (южная пола кургана была задета дорогой). Насыпь кургана камен-но-земляная, с каменным кромлехом. Высота насыпи 0,43 м, диаметр 16 м, она состояла из чернозема и каменного панциря округлой формы, сложенного из мелких известняковых плит.

Кромлех был сложен из таких же мелких известняковых плиточек, уложенных в несколько рядов (часть кромлеха in situ сохранилась в юго-восточном секторе кургана).

Курган ограблен в древности — в центральной и северо-восточной частях насыпи зафиксирована грабительская яма неправильной многоугольной формы, размерами 4,8х4 м.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который находился в центральной части насыпи и был установлен в прямоугольной яме, размерами 1,8х0,95 м. Ящик (частично разрушен) прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 1,5х0,7 м и высотой 0,42 м. Был сложен из 7 известняковых плит (2 плиты составляли северную сторону, 3 — южную). Верхняя плита (крышка) ящика, размерами 1,42х0,93 м и толщиной 0,09 м, была обнаружена в юго-западном секторе кургана.

В заполнении ящика и вокруг него зафиксированы угольки.

Скелет сильно разрушен грабителями. Судя по расположению остатков погребального инвентаря, погребенный был положен скорченно, на боку, головой на северо-запад.

Погребальный инвентарь.

В восточном и северном углах ящика, находился сильно фрагментированный небольшой горшок I типа варианта Б, снабженный массивной округлой ручкой. Размеры: высота 7,2-7,7 см, диаметр венчика 9 см, диаметр тулова 8,4 см, диаметр дна 5,5 см (рис. LXV: 14).

В восточном углу ящика обнаружен фрагмент ручки чернолощеного черпака, снабженной гвоздевидным выступом-упором на перегибе. Ручка украшена резным геометрическим узором (рис. LXV: 7).

В северо-восточной части ящика (и заполнении грабительской ямы в северо-восточном секторе кургана) обнаружены фрагменты крупной серолощеной миски II типа, диаметром 45 см. Миска снабжена сегментовидной ручкой-налепом с парными округлыми отверстиями (не сохранилась).

В северо-восточной части ящика зафиксированы обломки неорнаментированного черпака III типа. Размеры не восстанавливаются (рис LXV: 8).

В северо-западной части (западном углу) ящика зафиксирована бронзовая игла от фибулы.

Курган VIII (по М.Т.Кашубе и Г.И.Смирновой). Находился в 280 м к северу — северо-востоку от северо-восточного угла раскопа IV 1988-89 гг. Насыпь не зафиксирована, ящик обнаружен на глубине 0,2 м от современной дневной поверхности. Ящик ограблен в древности .

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике. Он был установлен в неглубокой прямоугольной яме, размера-

ми 1,9х0,9 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад-запад — юго-восток-восток, размерами около 1,7х0,7 м и высотой 0,3 м. Ящик был сложен из средних и мелких известняковых плит, толщиной 0,1-0,15 м, края которых были обработаны. Частично сохранилась северная стена, сложенная из 3 средних плит в восточной части и 7-8 небольших плиточек в западной части. Для северной стены ящика в материке была вырыта канавка, размерами 2х0,3-0,35 м и глубиной 0,3 м, со скошенными к ровному дну стенками. От восточной стены ящика сохранились 4 известняковые плитки средних размеров. Южная и западная стены, а также крышка ящика отсутствовали (рис. LXVI: 1).

Заполнение ящика представлено мешанным черноземом с редкими угольками, остатками органического тлена и вкраплениями желтой материковой глины.

Погребенный был положен на суглинистое дно каменного ящика. Скелет частично разрушен грабителями, in situ сохранились височная часть черепа, кости рук и ног. Погребенный был положен скорченно, на левом боку, головой на юго-восток. Руки согнуты в локтях, ноги сильно (под острым углом) согнуты в коленях (рис. LXVI: 1).

Погребальный инвентарь.

Под височной частью черепа, возле восточной стенки ящика, обнаружены бронзовое височное кольцо в 3,5 оборота и обломок второго височного кольца. Височные кольца с заостренными концами, изготовлены из округлой в сечении проволоки, диаметром 0,2 см. Диаметры колец 2,2-2,4 см (рис. LXVI: 3, 4).

В ногах погребенного, возле юго-западного угла, находились донная часть горшка, диаметром 8 см (рис. LXVI: 6), 2 сильно фрагментиро-ванных черпака и небольшая мисочка. Оба черпака III типа варианта Б, не орнаментированы. Один из них снабжен высокой петельчатой ручкой без выступа-упора на перегибе. Ручка второго черпака обломана. Размеры черпака с ручкой: высота 6,6 см, диаметр венчика 8,2 см, максимальный диаметр тулова 9,2 см, ручка на 3 см возвышается над краем (рис. LXVI: 7). Размеры второго черпака: высота 6,6 см, диаметр венчика 8,6 см, максимальный диаметр тулова 9 см (рис. LXVI: 9). Мисочка II типа с выраженной придонной частью. Размеры: высота 2,5 см, диаметр края 8,8 см, диаметр дна 5 см (рис. LXVI: 8).

Ящик IX (по М.Т.Кашубе и Г.И.Смирновой). Находился в 15 м к югу от ящика VIII и 250 м к северо-востоку от северо-восточного угла раскопа IV 1988-89 гг. Насыпь отсутствовала, ящик обнаружен на глубине 0,3 м от современной дневной поверхности.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике. Он был установлен в яме неправильной прямоугольной формы, размерами 1,3х0,7 м и глубиной 0,15 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в

направлении северо-запад — юго-восток, размерами 1,4-1,5х0,6-0,7 м и высотой 0,4 м. Сложен из средних известняковых плит, толщиной 3-10 см, края которых обработаны. Северная стена ящика была сложена из 2 плит, восточная — из одной и нескольких мелких плиточек, западная — фиксировалась одной известняковой плитой. Для северной и восточной стен ящика в материке были вырыты 2 перпендикулярные канавки со скошенными стенками и ровным дном. Северная канавка имела размеры 1,9х0,3 м и глубину 0,2 м, восточная — 0,7х0,24 м и глубину 0,1-0,15 м. Ящик не был достроен — южная стенка отсутствовала (рис. -XVI: 2).

В ящике совершено захоронение женщины — таШгиэ, 35-55 лет (определение антрополога А.П.Бужиловой). Скелет находился не в анатомическом порядке, был смещен — череп и нижняя челюсть лежали в перевернутом положении в северо-восточном углу ящика, кости рук и ног в компактном скоплении находились вдоль северной стенки ящика. Погребенная была положена скорченно, на левом боку, головой на юго-восток.

Погребальный инвентарь.

С юга от черепа погребенной, в юго-восточном углу ящика и могильной ямы, в материковом дне была сделана овальная ямка, ориентированная в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 0,5х0,4 м и глубиной 0,12 м (рис. -XVI: 2). В ямке стояли небольшой горшочек, черпак и пиксидка с крышечкой (рис. -XVI: 5, 10, 11). Горшок I типа варианта Б, асимметричный, снабжен округлой ручкой, прикрепленной к краю венчика. Диаметрально противоположно ручке, в 1 см ниже края венчика, расположен полукруглый выступ-упор. Размеры: высота 7,2 см, диаметр венчика 9,2 см, диаметр тулова 8,6 см, диаметр дна 4 см (рис. -XVI: 11). Черпак III типа варианта В, снабжен высокой ручкой с выступом-упором на перегибе (обломан). Размеры: высота 5 см, диаметр венчика 8,6 см, максимальный диаметр тулова 8,6 см (рис. -XVI: 10). Пиксидка рюмковидной формы с крышечкой, сильно фрагментирована и восстановлению не подлежит (изготовлена из глиняного теста очень плохого качества), но она полностью аналогична пиксидке из ящика VI этого же могильника (рис. -XV: 13). Крышечка усеченно коническая с двумя симметрично расположенными парными округлыми отверстиями в 0,3-0,4 см. Размеры: диаметр 6,2 см, высота 2,2 см (рис. -XVI: 5).

* * *

Алчедарский могильник является курганно-грунтовым. Погребения в каменных ящиках I, II, IV, VII, установленных на уровне древнего горизонта и имеющих курганную насыпь, являются курганными захоронениями. Погребения в ка-

менных ящиках III, V, VI, VIII и IX, установленных в сравнительно глубоких могильных ямах и не имеющих курганных насыпей, являются грунтовыми захоронениями. Соотношение курганных и грунтовых захоронений в могильнике Ал-чедар составляет 44,4% к 55,6%. В данном могильнике также отмечен биритуализм погребального обряда: ингумационные захоронения (9) составили 90%, кремация (на стороне) зафиксирована в одном случае — 10%. Отмечу, что обнаруженная в погребениях кухонная и столовая посуда чрезвычайно плохого качества: плохо обожжена, поверхность небрежно заглажена и не имеет лощения. Эти данные подтверждают, что в культуре Козия-Сахарна существовало специальное производство погребальной посуды.

В могильнике Алчедар зафиксированы погребения I и II типов культуры Козия-Сахарна, но все они совершены в каменных ящиках. Последнее сближает его с могильником Климэуций Жос, в котором также известны только захоронения в каменных ящиках.

Анализ материалов всех лет раскопок могильника Алчедар позволяет датировать его рубежом ХЧХ — серединой VIII вв. до н.э. Самыми ранними являются погребения в каменных ящиках VI, VII и IX. К наиболее поздним из раскопанных относится погребение в ящике II. Могильник Алчедар, таким образом, функционировал в течение всего периода существования культуры Козия-Сахарна.

Визуальное обследование Алчедарского микрорайона и то обстоятельство, что раскопанные в 1963 г. и 1989 г. каменные ящики находились рядом с поселением типа Сахарна, позволяют считать могильник Алчедар стационарным некрополем.

2.4. Могильник Климэуций Жос-Ла лункэ

— на северо-западной окраине с.Климэуций Жос Шолдэнештского района Республики Молдова, на Ш-ей террасе р.Днестр.

Могильник Климэуций Жос был открыт в 1989 г. разведками Днестровской археологической экспедиции под руководством И.А.Борзия-ка. Были отмечены три основные группы погребений в каменных ящиках, находящиеся в 300 м одна от другой, на мысу в направлении северо-запад — юго-восток. Погребения внутри каждой группы находились на расстоянии 7-15 м или 1525 м одно от другого. В том же году А.Н.Левин-ский и И.А.Борзияк раскопали четыре каменных ящика: два (погребения №№ 1 и 4) — в группе, занимающей юго-восточную часть мыса, площадью 100х30 м, и два (погребения №№ 2 и 3) — в северо-западной группе, занимающей площадь 60х30 м (ЬемпвсЫ, Вогаак 1990: 50-54).

Ящик № 1. Находился в северном секторе юго-восточной группы. Обнаружен на глубине 0,1-0,15 м от современной дневной поверхности. Погребение ограблено в древности.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике. Он был установлен в прямоугольной яме, размерами 1,8х0,9 м и глубиной 0,6 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 1,4х0,6 м. Ящик сложен из 4 известняковых плит, углубленных в материк на 0,15-0,2 м. Крышка ящика (массивная известняковая плита), размерами 1,4х1,2 м и толщиной 0,3 м, была сдвинута и опиралась на плиту длинной восточной стенки (рис. LXVII: 3).

Заполнение ящика представлено черным мешанным грунтом с включениями угольков.

Погребение частично разрушено грабителями. Сохранились фрагменты черепа, кости рук, in situ — кости ног. Скелет лежал скорченно, на левом боку, черепом на юго-восток.

Погребальный инвентарь.

В ногах погребенного, ближе к северному углу ящика, стояли небольшой горшок и миска, в которой находился черпак. Горшок I типа, снабжен массивной округлой ручкой, прикрепленной на 1 см ниже венчика. Размеры: высота 10,5 см, диаметр венчика 11,6 см, диаметр дна 8 см (рис. LXVII: 8). Черпак III типа варианта В, ручка обломана. Сосуд украшен пролощеным узором в виде пучков 5-6 косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу. Размеры: высота 8 см, диаметр венчика 12,5 см, максимальный диаметр тулова 12,5 см, диаметр дна 4 см (рис. LXVII: 6). Миска II типа, со слегка выраженным поддоном. Размеры: высота 6-7 см, диаметр края 20 см, диаметр дна 7 см (рис. LXVII: 9).

Ящик № 2. Находился в северо-западной группе. Обнаружен на глубине 0,15 м от современной дневной поверхности. Погребение ограблено в древности.

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике. Он был установлен в прямоугольной яме, размерами 1,7х1,35 м и глубиной 0,55-0,6 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток. Был сложен из 4 известняковых плит, на 0,25 м врытых в материк. Крышка отсутствовала (рис. LXVII: 2).

Заполнение ящика представлено черным мешанным грунтом с угольками и обломками костей скелета.

Скелет сильно разрушен грабителями. Судя по расположению остатков погребального инвентаря, погребенный был положен скорченно, на боку, головой на юго-восток.

Погребальный инвентарь.

На дне ящика, возле северного угла, находилась фрагментированная миска II типа, со слегка выраженной придонной частью. Размеры: высота 7 см, диаметр края 21 см, диаметр дна 7 см (рис. LXVII: 7).

В южном углу ящика находились 2 бронзовых проволочных браслета в 1,5 оборота. Браслеты

изготовлены из округлой в сечении проволоки, диаметром 0,2 см, концы заужены и округлены. Диаметры браслетов 5-6 см (рис. Ь^П: 4, 5).

Ящик № 3. Находился в северо-западной группе, в 20 м к северу от ящика № 2. Обнаружен на глубине 0,15-0,2 м от современной дневной поверхности. Погребение ограблено в древности .

Основное одиночное погребение было совершено в каменном ящике, который был установлен в прямоугольной яме, размерами 1,3х0,75 м и глубиной 0,75 м. Ящик прямоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток. Ящик был сложен из 6 известняковых плит (по 2 составляли длинные стороны), толщиной 0,12-0,17 м. Крышка отсутствовала (рис. LXVII: 1).

Заполнение ящика представлено черным мешанным грунтом с угольками и обломками костей скелета.

Скелет полностью разрушен грабителями. По аналогии с ящиками №№ 1 и 2, возможно, погребенный был положен головой на юго-восток.

Погребальный инвентарь.

Не сохранился.

Ящик № 4. Находился в юго-восточной группе. Ящик сильно разрушен, от него сохранилась одна длинная плита, размерами 1,7х0,75 м и толщиной 0,18 м, лежащая в горизонтальном положении в направлении северо-запад — юго-восток. С северо-запада возле плиты, на глубине 0,4-0,75 м, встречались обломки костей человеческого скелета.

* * *

А.Н.Левинский и И.А.Борзияк отнесли могильник Климэуций Жос к грунтовым, показав его наибольшую близость могильнику Алчедар (Levinschi, Вогаак 1990: 53, 54). Этот могильник датируется, как и предложили А.Н.Левинский и И.А.Борзияк, в пределах хронологических рамок, принятых для культуры Козия-Сахарна в целом

— вторая половина Х-первая половина VIII вв. до н.э. (Levinschi, Вогаак 1990: 54). Но сохранившийся погребальный инвентарь ящиков №№ 1 и 2 позволяет датировать эти захоронения в пределах Ж в. до н.э.

На основе погребального обряда (курганы с каменной насыпью или каменные ящики) и инвентаря А.Н.Левинский и И.А.Борзияк среди могильников группы Сахарна выделили два типа

— тип Сахарна и тип Алчедар-Климэуць. При этом они отметили, что отличия между этими двумя типами могут быть хронологического порядка, когда тип Алчедар-Климэуць является более поздним.

Представляется сомнительным как выделение этих двух типов погребений, так и их название. Необходимо напомнить, что в могильниках Сахарна-Цыглэу и Алчедар зафиксированы оба типа погребений, на основании чего могильни-

ки Сахарна-Цыглэу и Алчедар закономерно были причислены к разряду курганно-грунтовых. При этом анализ погребального инвентаря захоронений I и II типов культуры Козия-Сахарна (главы 2.3 и 3.2) подтверждает их синхронность. Поэтому, едва ли грунтовые погребения в каменных ящиках (II тип) являются более поздними, чем захоронения в курганах с каменной насыпью (I тип), среди которых также известны каменные ящики (подтип 3).

2.5. Могильник Пояна — на северо-западной окраине с.Пояна Шолдэнешсткого района Республики Молдова.

Могильник Пояна был открыт в 1986 г. разведками сотрудников Северо-Молдавской археологической экспедиции под руководством О.Г.Левицкого. В том же году М.Т.Кашуба исследовала одно грунтовое погребение этого могильника (Кашуба 1990: 107-111).

Погребение № 1. Грунтовое, в качестве перекрытия на глубине 0,4 м от современной дневной поверхности зафиксирована большая известняковая плита. Плита подтреугольной формы, размерами 1,9-2,05х1-1,12 м и толщиной до 0,2 м (рис. LXVIII: 3, 4; табл. VII: 1).

Коллективное захоронение № 1 (№№ 1 а, 1б и 1в) было совершено в могильной яме овальной формы, ориентированной в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 1,3х0,8 м и глубиной 0,3 м. Яма была заполнена плотным черноземом с меловыми включениями. Все три захоронения коллективного погребения со «смещением». Возможно, первым было совершено погребение № 1в, позднее — погребения №№ 1б и 1а (рис. LXVIII: 7; табл. VII: 1).

Погребение № 1а (женщина, 20-30 лет). Погребенная была положена скорченно, на левом боку, головой на юг, лицевой частью вверх. Часть нижней челюсти находилась на тазовых костях скелета погребения № 1б. Руки сдвинуты, возможно, были согнуты в локтях, кистями к лицевой части. Ноги согнуты в коленях, пяточные кости находились под черепом погребения № 1б (рис. LXVIII: 7).

Погребение № 1б (мужчина, 25-35 лет). Погребенный был положен скорченно, на правом боку, головой на юго-восток, лицевой частью повернут на северо-восток. Нижняя челюсть, руки и ноги сдвинуты. На черепе крест-накрест лежали бедренные кости скелета погребения № 1 в (рис. LXVIII: 7).

Погребение № 1в (мужчина, 40-45 лет). От

скелета сохранились бедренные кости, лежавшие крест-накрест на черепе скелета погребения № 1б, а также лучевые кости рук в западной части могильной ямы (рис. LXVIII: 7).

Погребальный инвентарь.

В 0,2 м к востоку от черепа скелета погребения № 1а на боку лежал черпак I типа варианта В с обломанной ручкой. Черпак украшен широким поясом резного узора, заполненного вертикальными зигзагообразными линиями, чередующимися под углом друг к другу так, что между ними остаются гладкие ромбы. Поясок узора с двух сторон ограничен двойной горизонтальной линией. По шейке черпака, над пояском узора, имеется ряд заштрихованных равнобедренных треугольников, расположенных по 3 через каждые 2 см. Черпак с хорошо лощеной поверхностью, орнамент заполнен белой пастой. Размеры: высота 7 см, диаметр венчика 1011 см, максимальный диаметр тулова 13-15 см, умбон 2,5 см (рис. -XVIII: 5).

В северо-западной части ямы, возле пяточных костей скелета погребения № 1б, на боку лежал горшок II типа. Сосуд в 1,5-2,5 см от края венчика снабжен пояском пальцевых вдавлений и большим прямоугольным выступом-упором, размерами 2,3х2,3 см. Размеры: высота 10-11 см, диаметры венчика и тулова по 11 см, диаметр дна 8,5-9 см. На дне имеется прямоугольное вдавление от подставки, размерами 3,5х2,5 см (рис. -XVIII: 6).

В северо-западной части ямы, возле горшка, обнаружены фрагментированные горшок и миска. К горшку I типа относятся 12 фрагментов венчика и стенок с налепным расчлененным валиком и полуовальными выступами-упорами (рис. -XVIII: 1, 2). От миски сохранились 2 фрагмента, один из которых с выступом-упором прямоугольно-овальной формы (рис. -XVIII: 4). * * *

Погребение № 1 входит в состав грунтового могильника Пояна. Жители этого населенного пункта сообщили, что на северо-западной окраине села и раньше обнаруживали большие известняковые плиты, под которыми находились человеческие скелеты и посуда.

Могильник Пояна является грунтовым. Анализ погребального инвентаря захоронения № 1, а также факт его длительного использования в качестве «усыпальницы» позволяют датировать захоронение первой половиной — серединой VIII в. до н.э.

Приложение III. Поселения варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна

3.1. Сахарна — в окрестностях с.Сахарна (и с.Новая Сахарна) Резинского района Молдовы исследованы эпонимные поселенческие памятники культуры (и могильники, которые описываются в приложении II): городище Сахарна Маре и селище Дялул Мэнэстерий, городище Сахарна Микэ, селище Валя Цыглэу, селище Сахарна I (рис. ХИН: 49-53, 61).

3.1.А. Городище Сахарна Маре (и прилегающее селище Дялул Мэнэстерий) — на западной окраине с.Сахарна, в 1 км к западу от р.Днестр (рис. ХИН: 52, 53).

Городище Сахарна Маре и селище Дялул Мэнэстерий (как и остальные памятники в окрестностях этого села) были открыты в 1946 г разведками археологической экспедиции под руководством Г.Д.Смирнова. В том же 1946 г. им были проведены раскопки на городище, а в 1947 г. — на селище Дялул Мэнэстерий (Смир-

Рис. 1-Х!Х. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-7 — кухонная посуда.

нов 1949: 200-202; он же 1949а: 93-95).

При картографировании городищ и составлении карты памятников раннего железного века Молдовы в начале 70-х годов городище Сахарна Маре было отнесено к гетским укрепленным поселениям 1У-Ш вв. до н.э., а материалы из культурного слоя — к культурам Сахарна и гетской (Златковская, Полевой 1969: 45, 46, 53; Лапуш-нян, Никулицэ, Романовская 1974: 17, 31, 44). Всего в окрестностях с.Сахарна было отмечено семь поселений с идентичной керамикой (Лапуш-нян, Никулицэ, Романовская 1974: 17).

В 1993 г. археологической экспедицией под руководством А.Н.Левинского и Е.А.Усатой были детально обследованы окрестности с.Сахарна с целью точного картографирования известных памятников раннего железного века этой микрозоны (Lev¡nsch¡, БарасЫп, Ои1еа 1999: 51-53). На городище Сахарна Маре и селище Дялул

Рис. 1.ХХ. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-7 — корчаги; 8 — мисковидный сосуд.

Мэнэстерий были заложены разведочные шурфы (Усатая, Левинский 1994: 4-29).

Обстоятельное описание местоположения этого памятника, характеристика раскопов 194647 гг. и культурного слоя даны в отдельной работе, где подтверждается и правомочность рассмотрения материалов раскопок городища и селища как принадлежащих одному памятнику (Ka§uba, Haheu, Levitki 2000). В 1946 г. городище Сахарна Маре исследовалось тремя раскопами МИ, заложенными в его восточной и центральной частях, общая площадь которых составила 253 кв.м. В 1947 г исследовалось селище Дялул Мэнэстерий раскопом I, площадью 128 кв.м. Таким образом, общая исследованная площадь памятника составила 381 кв.м.

Материалы раскопок 1946-47 гг. были суммарно опубликованы Г.Д.Смирновым в двух небольших статьях и, фактически, не были введены в научный оборот Тем не менее автор раскопок указывал на многослойность памятника,

выделив два культурных горизонта — типа Сахарна и гетской культуры (Смирнов 1949: 200202; он же 1949а: 93-95). Анализ сохранившихся на сегодняшний день материалов (керамической коллекции из 6-ти археологически целых сосудов и 3937 фрагментов, а также 40 индивидуальных находок) позволяет выделить три культурно-хронологических горизонта раннего железного века на этом памятнике: раннегаль-штатский типа Сахарна, среднегальштатский типа Басарабь-Шолдэнешть и гетской культуры. Сохранившиеся материалы невозможно соотнести с закрытыми комплексами (ямами), поэтому они рассматриваются как происходящие из культурного слоя.

Анализ массового материала памятника показывает, что на вскрытых в 1946-47 гг. участках преобладали раннегальштатские находки типа Сахарна — 71,9%, тогда как древности типа Басарабь-Шолдэнешть составили 5,6%, а гет-ской культуры — 22,5%. Гетский горизонт па-

Рис. 1ХХ!. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-9, 11-13 — корчаги; 10 — миска.

мятника представлен в отдельной работе (Ка§иЬа, На1леи, Lev¡tk¡ 2000).

К раннегальштатскому горизонту типа Сахарна городища Сахарна Маре (и селища Дялул Мэнэстерий) относятся: коллекция керамики, состоящая из одного археологически целого сосуда и 2832 фрагментов, а также 36 индивидуальных находок (рис. 1_Х1Х^ХХУ). Анализ сохранившихся сахарнянских материалов этого памятника показывает, что они укладываются в пределы 1Х-середины VIII вв. до н.э.

Раннегальштатский горизонт типа Сахарна

Характеристика керамической коллекции памятника Сахарна Маре (и селища Дялул Мэ-нэстерий) дается по разработанной для культуры Козия-Сахарна классификационной схеме (подробнее — глава 3.1). Типы не описываются, но уточняются особенности посуды этого памятника. Сохранившаяся коллекция керамики не точно отражает реальное соотношение

категорий и типов бытовавшей там посуды. Судя по сохранившимся отрывкам дневниковых записей 1946-47 гг., около 69% керамики (преимущественно, неорнаментированные стенки) оставлялись на месте раскопок. Не исключено, что в сохранившейся керамической коллекции этого памятника несколько завышен удельный вес орнаментированной столовой посуды.

Керамика. Традиционно деление посуды группы Сахарна этого памятника на кухонную, столовую и культовую (рис. LXIX-LXXIV).

Кухонная посуда представлена горшками 4 основных типов: I тип — 46,1%; II тип — 15,2%; III тип — 27,5%. Для горшков I-III типов Сахарна Маре характерны налепной расчлененный валик — 68,9%; небольшие, 2-4 подпрямоуголь-ные или подтреугольные ручки-упоры — 20,7% или поясок насечек-вдавлений по тулову — 10,4% (рис. LXIX: 1-4, 6, 7). Найден один фрагмент горшка III типа с грубой округлой ручкой.

К IV типу относятся тюльпановидные горш-

Рис. 1.ХХ!!. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-12 — черпаки и кубки.

ки. Из типичного декора отмечу налепной расчлененный валик и часто встречающийся на горшках этого типа в Сахарна Маре поясок насе-чек-вдавлений (рис. LXIX: 5).

К кухонной посуде горизонта группы Сахарна относятся и 2 фрагмента чашеобразных цедилок. Одна — с большими редко расположенными отверстиями по 0,8 см и толщиной стенок 0,9-1 см, вторая — с мелкими частыми отверстиями по 0,4 см и толщиной стенок 1,2-1,3 см (рис. LXXIV: 4, 6).

Столовая посуда представлена сосудами 5 основных категорий: корчаги, черпаки и кубки, миски, мисковидные сосуды (рис. LXX-LXXШ; LXXIV: 1, 5, 9). Столовая керамика этого памятника, преимущественно, серо- и чернолощеная, тем не менее сосуды со светло-желтым или желто-оранжевым лощением составляют около 20%. Геометрическим орнаментом украшено 3540% всех разновидностей столовой посуды.

Корчаги составляют 57,6% столовой посуды

(рис. LXX: 1-7; LXXI). Из-за сильной фрагменти-рованности невозможно подсчитать количественное соотношение четырех основных типов корчаг. Необходимо отметить присутствие 17 фрагментов от корчаг IV типа с высокой вогнутой шейкой и удлиненным слабо биконическим туловом, украшенных узко пролощенным волнистым орнаментом, сделанным пяти — шес-тизубым инструментом (рис. LXXI: 4, 7).

Корчаги украшались пластическим декором и геометрическим орнаментом (рис. LXX: 1-7; 1_ХХ1). В 19 случаях (2,5%) резной и штампованный узор располагался на отогнутом наружу венчике сосудов (рис. ЬХХ: 1). Из нетипичных видов орнаментации корчаг упомяну удлиненные овально-накольчатые вдавления, а также волнистую врезную полоску, нанесенную четы-рех-пятизубым инструментом (рис. ЬХХ1: 1, 4, 7).

К пластическим видам декора корчаг относятся: невысокий налепной валик (гладкий или расчлененный косыми насечками оттисков зуб-

Рис. 1.ХХ!!!. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-7 — миски.

чатого штампа), а также округлые или подпря-моугольные 2-4 выступа-упора. Нередко при изготовлении одного сосуда пластический декор сочетался с геометрическим узором (рис.1_ХХ: 3; LXXI: 2, 9, 13). В 4 случаях зафиксировано наличие 2 или 4 небольших петлевид-ных ручек также в сочетании с геометрическим орнаментом (рис. LXX: 6, 7).

На памятнике обнаружено 97 фрагментов корчаг (7,4% от общего количества сосудов этой категории) с внешней чернолощеной поверхностью и внутренней — красно-оранжевой. При этом часть таких корчаг (20,6%) была украшена уже упомянутыми удлиненными овально-накольчаты-ми вдавлениями или врезной полоской, сделанной четырех-пятизубым инструментом.

Черпаки и кубки составляют 29,6% столовой посуды. Черпаки представлены 4 основными типами: I тип — 38,5%; II тип — 15,3%; III тип — 38,5% и IV тип — 7,7% (рис. LXXII; LXXIV: 1, 5, 9). Черпаки украшены геометрическим резным

и штампованным узором, встречаются также и пластический декор в виде небольшого подтре-угольного выступа, находящегося диаметрально противоположно относительно ручки сосуда (рис. LXXII: 10). От черпаков III типа обнаружена одна высокая петельчатая ручка, шириной до 3,8 см, не имеющая выступа-упора на перегибе (рис. LXXII: 11).

Из-за сильной фрагментированности кубки не отделяются от черпаков. Сохранился археологически целый кубок, украшенный резным геометрическим орнаментом и 2 симметрично расположенными на плечиках небольшими подтре-угольными выступами. Размеры: сохранившаяся высота 7,2 см, диаметр венчика 7 см, максимальный диаметр тулова 9 см (рис. LXXII: 7).

Миски составляют 12,8% столовой посуды. Они представлены, в основном, двумя типами: I тип — 79,8% и II тип — 19,4% (рис. LXXIII). Необходимо отметить практически полное отсутствие на памятнике мисок III типа — 0,8%. Мис-

Рис. 1.ХШ. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1, 5, 9 — черпаки IV типа; 2, 3, 7, 8, 10-13 — миниатюрные сосудики; 4, 6 — цедилки.

ки I типа украшены, преимущественно, геометрическим орнаментом — 67,5%. Соотношение типов узора на мисках I типа следующее: резной — 11,5%; штампованный — 80,6%; сочетание резного и штампованного — 7,9% (рис ^ХХШ: 1-5). На мисках I типа пластический декор в виде симметрично расположенных горизонтальных выступов (одиночных, в 4 случаях

— двойных) зафиксирован в 28 случаях — 13,6%, из которых в 18 случаях (64,3%) такой декор сочетался с геометрическим узором (рис^ХХШ: 3).

Из мисок II типа геометрическим орнаментом украшено 4% (рис. LXXI11: 6, 7). Найден один фрагмент дна миски II типа (диаметром 12 см), на внутренней поверхности которого нанесены концентрические пролощенные каннелюры (рис. 1_ХХ!: 10)

— прием, характерный для посуды культур кан-нелированного гальштата, например, группы Грэ-ничешть севера Запрутской Молдовы.

Мисковидные сосуды составляют 1,5% сто-

ловой керамики. Все сосуды этой категории Сахарны Маре (и Дялул Мэнэстерий) украшены исключительно штампованным геометрическим узором и снабжены 4 симметрично расположенными двойными вертикальными валиками, зачастую расчлененными косыми насечками оттисков зубчатого штампа (рис. LXX: 8).

Из орнаментированной столовой посуды резным узором украшено 45,5%; штампованным — 39,4%; сочетанием резного и штампованного — 11,9%.

Среди мотивов орнаментации касательные к окружностям, исполненные исключительно в штампованной технике и одинарных рядах, составляют 2% (рис. LXXI: 2, 4, 5, 9). В ленточном построении узора преобладают сложные и многорядные мотивы, заключенные в горизонтальные пояса. Мотивы розеточного построения орнамента составляют равное количество с ленточными.

Из нетипичных видов орнаментации можно

Рис. 1ХХУ. Городище Сахарна Маре варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна. Изделия из глины (7-10, 18, 21, 23), камня (2, 11, 24, 25), кости и рога (1, 4-6, 12, 13, 1517, 20, 22, 26, 27), бронзы (3, 14, 19).

отметить ряды удлиненных овально-накольча-тых вдавлений, а также нанесение врезного геометрического узора четырех-пятизубым инструментом.

Наиболее распространенными среди применяемых на памятнике штампов являются средне- и крупнозубчатый, а также одинарный и двойной (очень редко тройной) кольчатый. Как особенность памятника Сахарна Маре отмечу практически полное отсутствие Б-овидного штампа (за исключением нескольких фрагментов), а также отсутствие кольчатого штампа с крестом в центре и других и У-образные, скобовидный) разновидностей штампов, которые все же известны на других поселениях типа Сахарна.

Прочерченным узором украшено 1,9% столовой посуды, а пролощенным — 1,3%.

Культовая посуда представлена двумя обломками пиксид и 8 фрагментированными миниатюрными сосудиками (рис. 1_ХХ!У: 2, 3, 7, 8, 10-13).

Фрагменты пиксид от стакановидных сосудиков, диаметр дна которых одинаков с диаметром венчика. Край венчика может быть прямым округленным или слегка отогнутым. Пиксиды украшались резным геометрическим узором, расположенным, как правило, вертикально. Диаметр венчика одной из пиксид 10 см, сохранившаяся высота 4,7 см (рис. LXXIV: 13). Вторая пиксидка с диаметром венчика 8 см и сохранившейся высотой 3,4 см была снабжена под краем округлым отверстием в 0,5 см (рис. LXXIV: 12).

Миниатюрные сосудики повторяют формы кухонной и столовой посуды. Это фрагмент горшка II типа с небольшим подтреугольным выступом-упором, сохранившейся высотой 4 см, диаметром венчика 7 см и диаметром тулова 7,5 см (рис. LXXIV: 11); фрагмент горшка III типа с пояском пальцевых вдавлений, сохранившейся высотой 3,4 см, диаметром венчика 8 см и диаметром тулова 8,6 см (рис. LXXIV: 10); а также некоторые разновидности столовой посуды.

Из последней отмечу придонную часть миниатюрной корчажки с высоким выделенным донцем, диаметром 3,7 см и сохранившейся высотой 3,5 см (рис. LXXIV: 8); это и фрагменты двух миниатюрных мисочек с загнутым внутрь краем, одна из которых украшена резным геометрическим узором. Средние размеры: сохранившаяся высота 3-3,5 см при диаметре венчика 8 см (рис. LXXIV: 2, 7). Из миниатюрных форм необходимо упомянуть и фрагмент придонной части остродонного сосудика, сохранившейся высотой 3 см и диаметром тулова 4,7 см (рис. LXXIV: 3).

Характеризуя в целом керамическую коллекцию горизонта Сахарна памятника Сахарна Маре, отмечу следующее. В кухонной посуде значительно присутствие горшков III типа, и сравнительно малым количеством представлены тюльпановидные горшки IV типа. Среди орнаментированных корчаг ощутимо количество сосудов, отогнутый край венчика которых украшен геометрическим узором. Среди черпаков большим количеством представлены сосуды III типа, а среди мисок — сравнительно малочисленны сосуды II типа, которые, практически, не орнаментированы, при этом полностью отсутствуют миски III типа. Обращает на себя внимание и значительный процент мисок I типа, украшенных штампованным узором и лопастевид-ными выступами. И, наконец, необходимо подчеркнуть отсутствие кольчатого штампа с крестом в центре и S-овидного.

Перечисленные особенности орнаментации столовой посуды, а также весь керамический комплекс типа Сахарна этого памятника показывают наибольшее сходство с посудой поселения Солончень-Хлиная. Поэтому, не исключено, что жители поселения Солончень-Хлиная (одного из самых ранних в группе Сахарна) могли основать поселение Сахарна Маре. С другой стороны, в столовой посуде Сахарны Маре высоки удельный вес поздних элементов и процент штампованного узора. Таким образом, судя по керамической коллекции, памятник Сахарна Маре необходимо относить к числу переходных от ранних к поздним в группе Сахарна (восточном варианте культуры Козия-Сахарна).

Индивидуальные находки горизонта Сахарна этого памятника представлены предметами производственно-бытового назначения, орудиями труда, предметами конского снаряжения и украшениями. Это изделия из глины, камня, кости и рога, бронзы (и железа). Некоторые изделия были опубликованы, но в данной работе приводится их полное описание (рис. LXXV).

Глиняные изделия составляют одно пряслице, фрагмент орнаментального штампа, 6 кружков из стенок сосудов, два лощила и фрагмент светильника (рис. LXXV: 7-10, 18, 21, 23).

Пряслице округлое в плане, биусеченно-ко-ническое, с двумя выраженными основаниями. Размеры: высота 3,5 см, диаметры оснований

2 см, диаметр 3,8 см и диаметр отверстия 0,7 см (рис. (.XXV: 21).

С керамическим производством связаны штамп, кружки и лощила. Фрагмент штампа относится к типу комбинированных серповидной формы, на широкой приостренной стороне имеются косые насечки для нанесения зубчатых оттисков на поверхность сосудов. Зауженные концы обломаны. Сохранившаяся длина 5,4 см, ширина 0,9-2,9 см, толщина 0,6-1,5 см (рис. LXXV: 9).

Кружки сделаны из стенок корчаг, диаметры 5,6-5,8 см. Один небольшой кружок, диаметром 3,7 см, был изготовлен из орнаментированной стенки сосуда (рис. LXXV: 10, 18). Лощила стер-жневидные, овальной формы, округлые в сечении. Длина 4,4 и 4,9 см, диаметры сечений 0,6 см (рис. LXXV: 7, 8).

Фрагмент от светильника в форме лодочки с глубокой продольной выемкой. Сохранившаяся длина 5,5 см, ширина 2,4-3,5 см, толщина 0,5-0,8 см (рис. LXXV: 23).

Изделия из камня представлены отбойником, двойным орудием, двумя обломками точильных камней и подвеской (рис. LXXV: 2, 11, 24, 25). В Сахарна Маре были также обнаружены и обломки топоров-молотов (Мелюкова 1958: 84).

Для отбойника была использована галька серо-розового песчанистого сланца прямоугольно-овальной формы, подпрямоугольная в сечении. Размеры 9х4,5-5х1,5 см. Двойное орудие (отбойник и растиральник) также сделано на гальке, боковые грани сточены, а полукруглое окончание сильно сбито. Сохранившиеся размеры 7,8х3,5х1,3 см (рис. LXXV: 24).

Точильные бруски вытянутой прямоугольной формы, один из них с поперечным отверстием. В сечении — подпрямоугольные. Изготовлены из серого сланца. Сохранившиеся размеры 6,9х3х1,5 см и 3,4х2х0,9 см (рис. LXXV: 11, 25).

Подвеска вытянутой восьмиугольной формы с центральным поперечным отверстием в 0,5 см. Подвеска в миниатюре повторяет клиновидный топор-молот. Изготовлена из темно-серого гранита, поверхность отшлифована. Размеры 2,2х1,2х0,8 см (рис. LXXV: 2).

Изделия из кости и рога особенно разнообразны — 3 целых и фрагментированных лощила, кочедык, молотовидное орудие, предметы конского снаряжения (4 целых и фрагментиро-ванных псалиев, кольцо), 3 накладки на лук, трубочка, астрагал и подвеска (рис. LXXV: 1, 46, 12, 13, 15-17, 20, 22, 26-28).

Для одного из лощил использована трубчатая кость крупного рогатого скота. Один конец изделия приострен и округлен, второй — расширен, снабжен поперечным отверстием в 0,6 см. Поверхность заполирована. Длина 16 см (рис. LXXV: 13). Два других лощила изготовлены из рога. Концы обработаны ножом, поверхность заполирована. Сохранившаяся длина 6,5 и 8 см (рис. [-XXV: 15, 16).

Кочедык изготовлен из ребра животного. Один конец фигурно вырезан и приострен, около него сделаны две поперечные выемки. У второго, расширенного конца имеется поперечное отверстие в 1,1 см. Длина изделия 19 см (рис. LXXV: 26).

Молотовидное орудие удлиненной прямоугольной формы с боковой подпрямоугольной рабочей частью. Орудие снабжено тремя отверстиями, расположенными перпендикулярно относительно друг друга. Продольное усеченно коническое отверстие, размерами 6,5х1,2-2,8 см, предназначалось для крепления рукояти. Перпендикулярно ему расположено центральное подпрямоугольное отверстие, размерами 2,1х1,3 см, и, в свою очередь, перпендикулярно последнему находится небольшое округлое отверстие в 0,5 см. Орудие изготовлено из рога, поверхность заполирована. Размеры 13,8х3,5х2,6-3 см, рабочая часть 3,2х2,9 см (рис.LXXV: 28).

Обнаруженные целые и фрагментированные псалии предскифских типов: трехдырчатые, с расположенными в одной плоскости и по всей длине отверстиями (подпрямоугольными или восьмерковидными), изготовлены из рога, поверхность всех изделий заполирована (рис.LXXV: 12, 17, 20, 22). Целый псалий изогнутой формы имеет один удлиненный конец, который ровно срезан и снабжен подпрямоу-гольным утолщением. Отверстия находятся на

Рис. LXXV!. Городище Сахарна Микэ варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. 1-4, 6-11 — керамика; 5 — кружок из стенки сосуда.

одинаковом расстоянии относительно друг друга. Одно из боковых отверстий подпрямоугольное, размерами 1,6х0,8 см, центральное и второе боковое — восьмерковидные, размерами 1,6х0,6-0,8 см и 1,4х0,5-0,7 см. В центральной части псалий округлый. Размеры: длина 14 см, диаметр сечения 1,8 см (рис. LXXV: 12).

От второго псалия сохранилась центральная часть с кубовидным утолщением и подпрямо-угольно-восьмерковидным отверстием, размерами 1,3-1,5х0,4-0,6 см. Размеры: сохранившаяся длина 7,2 см, утолщение 2,2х2 см, диаметр сечения 1,5 см (рис XXXV: 17). Обнаружена часть еще одного псалия изогнутой формы с одним, судя по расположению отверстий, удлиненным концом. Подпрямоугольные отверстия, размерами 1,7х1 см, снабжены кубовидными утолщениями. В сечении псалий округлый. Размеры: сохранившаяся длина 10,5 см, утолщения 2,3х1,8 см, диаметр сечения 1,5х1,7 см (рис. LXXV: 20). Четвертый псалий прямоугольной формы, уплощенно овальный в сечении. Восьмерковидные отверстия, размерами 1,4х0,5-0,7 см, 1,6х0,4-0,7 см и 1,4х0,3-0,6 см, расположены на одинаковом расстоянии относительно друг друга. Размеры: длина 10,3 см, ширина 1,9-2 см, толщина 0,7-0,9 см (рис. LXXV: 22).

К предметам конского снаряжения, возможно, относится и массивное кольцо, подпрямоугольное в сечении. Изготовлено из кости, поверхность заполирована и носит следы воз-

действия огня. Размеры: диаметр 2,2 см, сечение 0,4-0,2 см (рис. LXXV: 1).

Накладки на лук изготовлены из ребер животных, поверхность изделий хорошо заполирована и имеет поперечные параллельные следы от нитей. Размеры: сохранившаяся длина 16,518,5 см, ширина 2,8-3 см (рис. LXXV: 27).

Трубочка имеет слабо выраженное продольное ребро, снабжена несквозным продольным отверстием, когда внутренняя поверхность кости тщательно выскоблена. Сечение трубочки по-довальное, поверхность заполирована. Размеры: длина 3,9 см, сечение 0,8х0,4 см (рис. LXXV: 6). Возможно, трубочка является одноствольной флейтой или частью составного духового музыкального инструмента, хотя не исключена и полифункциональность этого изделия.

Одна боковая грань астрагала сточена и заполирована, вторая — полностью сточена, на ней имеются 8 небольших округлых вдавлений, расположенных в 3 ряда. Пять других округлых отверстий находятся в центральной части изделия, поперечно его боковым граням. Размеры: длина 3,3 см, диаметр отверстий 0,3 см (рис. LXXV: 5).

Подвеска в форме молочного зуба благородного оленя. Верхняя часть уплощенная, ровно срезанная, с отверстием (в 0,2 см) для подвешивания. Нижняя часть каплевидная. Одна из плоских поверхностей имеет продольный срез. Поверхность заполирована. Длина 3,2 см (рис. LXXV: 4).

Изделия из бронзы представлены иглой, одним фрагментированным звеном удил, обломком проволочного браслета и бляшкой (рис. LXXV: 3, 14, 19).

Игла с небольшим овальным отверстием, размерами 0,4х0,1 см. Длина 7,7 см, диаметр сечения 0,15 см (рис. LXXV: 14).

Фрагмент звена удил относится к типу с D-образным окончанием, повернутых стремечком внутрь. На стержне имеется литой орнамент в виде обмотки. Удила находились в длительном употреблении — они сработаны так, что стержень слегка изогнут, а литой орнамент сильно затерт. В сечении стержень подпрямоугольный, размерами 1,2х0,6 см. Сохранившаяся длина (до внутреннего кольца) 8-8,3 м, D-образное окончание 2,7-3,1х2,7 см (рис. LXXV: 19).

Браслет изготовлен из округлой в сечении проволоки, диаметром 0,2 см. Диаметр браслета 4,5 см. Бляшка восьмерковидной формы с плавно зауженной центральной частью. По внешней поверхности имеются небольшие округлые выпуклости диаметром 0,5 см, расположенные на расстоянии 0,5 см относительно друг друга. Размеры: длина 2,5 см, ширина 1,2-1,5 см, толщина 0,1-0,3 см (рис. LXXV: 3).

Возможно, к горизонту Сахарна памятника Сахарна Маре (и Дялул Мэнэстерий) относились и железные предметы (2 фрагмента ножей, шило), обнаруженные в культурном слое

памятника, но не сохранившиеся (Смирнов 1949а: 93-97).

Анализ индивидуальных находок горизонта Сахарна этого памятника дает датировку, преимущественно, 1Х-начало VIII вв. до н.э. Но данные анализа керамической коллекции, а также фрагмент звена удил с О-образным окончанием позволяют верхнюю хронологическую границу горизонта Сахарна памятника Сахарна Маре определить серединой VIII в. до н.э.

Необходимо отметить находку фрагмента черепной крышки человека в восточной части городища (раскоп I, глубина 0,5-0,6 м). По уточнению антрополога А.М.Варзаря, фрагмент теменной кости имеет отчетливо выраженную по-розность, что свидетельствует о кальциевой недостаточности. Последнее, в свою очередь, является следствием инфекционных заболеваний (особенно туберкулеза) и/или частых родов. Известно также захоронение в округлой яме (ко-локоловидной в сечении) раскопа I селища Дялул Мэнэстерий. Скелет лежал скорченно, на правом боку, погребальный инвентарь отсутствовал (Смирнов 1949а: 95-97).

3.1.Б. Городище Сахарна Микэ — расположено к северо-западу от с.Сахарна и городища Сахарна Маре, напротив последнего (на противоположной стороне глубокого каньона), в 1 км к западу от р.Днестр (рис. Х1_Ш: 50, 51).

Городище Сахарна Микэ открыто в 1946 г. разведками археологической экспедиции под руководством Г.Д.Смирнова, тогда же на нем были проведены раскопки. Полученные материалы сравнивались с керамикой Сахарны Маре, но остались полностью не опубликованными (Смирнов 1949: 195).

Это городище, как и Сахарна Маре, было отнесено к гетским укрепленным поселениям IV-III вв. до н.э., а материалы из культурного слоя — к культурам Сахарна и гетской (Златковская, Полевой 1969: 46, 53; Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 17, 44).

Разведочный шурф 1993 г. археологической экспедиции под руководством А.Н.Левинского и Е.А.Усатой показал, что в культурном слое этого памятника преобладают древности гетского времени (Усатая, Левинский 1994: 30-37).

Обстоятельное описание местоположения этого памятника, характеристика раскопов 1946 г. и культурного слоя даны в отдельной работе, там же представлен и гетский горизонт Сахарны Микэ (Ка§иЬа, НаИеи, Lev¡tk¡ 2000). В 1946 г. городище Сахарна Микэ исследовалось тремя раскопами МИ, заложенными в центральной, юго-западной и восточной частях, общая площадь которых составила 608 кв.м.

Анализ сохранившихся на сегодняшний день материалов раскопок 1946 г. (коллекция керамики в 518 фрагментов и две индивидуальные находки) подтверждает наличие двух культурно-хронологических горизонтов раннего железного

Рис. LXXVII. Поселение Са-харна-Валя Цыглэу варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 111 — керамика.

века на этом памятнике: раннегальштатского типа Сахарна и гетской культуры. Массовый материал показывает, что на вскрытых в 1946 г. участках преобладали гетские древности, тогда как раннегальштатские типа Сахарна составили 35%.

Статистическая обработка сохранившейся керамической коллекции раннегальштатского горизонта типа Сахарна этого памятника (181 фрагмент) показала, что соотношение кухонной и столовой посуды составило 35,45 к 64,6% (рис.1_ХХУ1). Среди столовой посуды отмечу фрагмент корчаги с редким видом резного геометрического узора (рис. LXXVI: 11), а также несколько фрагментов черпаков и кубков, украшенных пролощенным и прочерченным узором (рис. LXXVI: 3).

Из индивидуальных находок сохранился под-квадратный кружок из стенки чернолощеной корчаги, края которого сточены. Диаметр кружка 4,5 (5,2) см (рис. LXXVI: 5).

В раскопе III Сахарны Микэ (на месте курга-нообразного сооружения с каменной конструк-

цией в восточной части памятника), на глубине 0,3 и 0,95 м, были обнаружены два фрагмента черепных крышек человека. Это фрагмент теменной кости, а второй обломок черепа принадлежал индивидууму мужского пола (определение антрополога А.М.Варзаря).

Раннегаль штатский горизонт типа Сахарна городища Сахарна Микэ можно датировать в пределах хронологических рамок, принятых для этой группы в целом, но, учитывая его близость материалам Сахарны Маре — !Х-первая половина VIII вв. до н.э.

3.1.В. Поселение Сахарна-Валя Цыглэу—

в 300 м к северо-западу от западной окраины с.Сахарна, на склоне небольшого оврага коренного берега р.Днестр (рис. XLIII: 49).

Поселение открыто в 1946 г. разведками археологической экспедиции под руководством Г.Д.Смирнова (Смирнов 1949: 200). В 1950 г. археологической экспедицией под руководством Г.Д.Смирнова и Г.П.Сергеева, параллельно с исследованием Сахарнянского могильника I

Рис. LXXV!!!. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Жилые (3-5) и хозяйственные сооружения (1, 2, 6-8, 11), а также сахарнянско-шолдэнештские комплексы (9, 10, 12, 13).

(Цыглэу), на месте видимых зольных пятен этого поселения было заложено три разведочных шурфа.

Среди сохранившихся на сегодняшний день материалов имеются 3 обломка жаровен, толщиной 3-4,5 см. В сохранившейся коллекции керамики (123 фрагмента) присутствует кухонная, столовая и культовая посуда.

Кухонная посуда представлена горшками III типов с характерной орнаментацией (рис. LXXVII: 4, 6, 7), найден фрагмент донца миниатюрного горшочка, диаметром 5 см (рис. ЬХХУН: 2).

Из столовой посуды можно отметить фрагмент орнаментированного с внутренней стороны венчика корчаги со следами ремонта, а также фрагмент тулова корчаги с редким видом резного геометрического узора (рис. LXXVII: 3, 10). Обнаружен один фрагмент корчаги со сдвоенным выступом (подпрямоугольным плоским нижним и коническим верхним) — прием, характерный для керамики культуры каннелирован-

ного гальштата Кишинэу-Корлэтэнь.

Миски представлены сосудами I типа, среди них имеется миниатюрная мисочка с горизонтальным лопастевидным выступом по краю (рис. LXXVII: 1, 8, 9)..

Анализ сохранившегося материала позволяет его датировать в пределах хронологических рамок группы Сахарна.

3.1.Г. Поселение Сахарна I — частично сохранились материалы разведочных раскопок, проведенных в 1980 г. Западно-скифской экспедицией под руководством А.И.Мелюковой (Ме-люкова 1981: 392). Приношу благодарность А.И.Мелюковой за любезное разрешение использовать материалы ее раскопок.

Согласно археологической карте 1974 г. поселением «Сахарна I» является городище Сахарна Маре (и селище Дялул Мэнэстерий) (Ла-пушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 17). Судя же по краткой информации, раскопки 1980 г. были проведены не на городище Сахарна Маре,

Рис. LXXIX. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Керамика из закрытого комплекса (7 — яма №3 P. III 1953 г.) и культурного слоя (1-6, 8) горизонта Холер-кань.

а на поселении возле северо-восточной окраины с.Сахарна, на правом коренном берегу р.Днестр. Это поселение и обозначается как «Сахарна I» (рис. XLIII: 61).

На поверхности поселения, площадью около 1,5 га, прослеживались пять слабо золистых пятен, содержащих большое количество культурных остатков. На месте одного из них был разбит раскоп, площадью 120 кв.м, которым вскрыта часть зольника и небольшая площадь к востоку от него.

Зольник, по линии восток-запад диаметром больше 20 м, состоял из небольших скоплений чистой золы, чередующихся с золистым черноземом и включениями обмазки от очагов и печей. Во всех слоях зольника содержалось большое количество фрагментов керамики и костей животных. Подошва зольника находилась на древней дневной поверхности, на глубине 0,90,95 м от современной поверхности.

Рядом с восточным краем зольника были

зафиксированы 4 хозяйственных сооружения (округлые в плане ямы) и округлая каменная вы-мостка, диаметром 1,4 м, обмазанная тонким слоем глины.

К северу от восточного края зольника обнаружены остатки стационарного отопительного сооружения — купольная печь, относящаяся к типу I подтипу 1 варианту Б.

Печь была установлена на черноземной «подушке», имела обставленную с трех сторон небольшими плоскими камнями топку, глинобитную припечку и купольный глинобитный свод каркасно-прутьевой конструкции. Под печи частично состоял из обломков глиняных сосудов, не составляющих регулярной выкладки.

При раскопках поселения была обнаружена сравнительно большая коллекция керамики, а также изделия из глины (пряслица и грузики, штамп для орнаментации посуды), камня и кремня, кости (проколки и наконечник стрелы) и бронзовая булавка.

Сохранившиеся на сегодняшний день материалы — это коллекция керамики в 439 фрагментов (рис. XLVIII: 2, 5, 7-11, 13; ХЫХ). Ее анализ показал, что на поселении Сахарна I присутствовали два культурно-хронологических горизонта раннего железного века: раннегальш-татский группы Сахарна и среднегальштатский типа Басарабь-Шолдэнешть.

Раннегальштатский горизонт культуры Сахарна

В керамической коллекции этого горизонта присутствует кухонная и столовая посуда, соотношение которых составило 33% к 67%, а также культовая керамика.

Кухонная посуда представлена горшками 4 основных типов с характерной орнаментацией (рис. XLVIII: 5, 7-9).

Среди столовой посуды имеются фрагмент корчаги с редким видом резного геометрического орнамента, а также фрагмент корчаги с рядами прямоугольно-овальных вдавлений (рис. XLIX: 6, 7). Черпаки представлены 4 основными типами, в том числе и IV типом, известны и кубки II типа (рис. XLVIII: 10, 11, 13; ХЫХ: 4, 11, 13). Среди мисок I типа штампованным геометрическим узором украшено 60,5%, в 5 случаях (13%) зафиксировано наличие одиночных горизонтальных лопастевидных выступов. Среди мисок II типа отмечу фрагмент сосуда, снабженного одиночными крупными сегменто-видными выступами-упорами, с двух сторон которых находятся парные оттиски кольчатого штампа с крестом в центре (рис. XLIX: 14). В одном случае миска этого типа была снабжена горизонтальными каннелюрами (рис. XLIX: 1) — прием, характерный для керамики культуры кан-нелированного гальштата Кишинэу-Корлэтэнь. Обнаружено также несколько фрагментов мис-ковидных сосудов с типичной орнаментацией.

Геометрическим узором украшено 28% столовой посуды. Среди них резной орнамент составляет 33%, штампованный — 54,1%, сочетание резного и штампованного — 5,5%.

Культовая посуда горизонта Сахарна этого поселения представлена фрагментом придонной части стаканообразной орнаментированной пиксиды. Дно сосудика слегка округленное, диаметром 5,5 см (рис. XLIX: 5). К этой категории керамики относится и фрагмент округло-конической крышечки пиксиды с типичным геометрическим узором (рис. XLIX: 12).

Анализ сохранившейся керамической коллекции горизонта Сахарна поселения Сахарна I показывает развитый облик этих материалов, которые датируются !Х-первой половины VIII вв. до н.э.

Достоверное наличие на поселении Сахарна I двух культурно-хронологических горизонтов раннего железного века — типа Сахарна и Ба-сарабь-Шолдэнешть подтверждает принадлежность этого памятника к округе городища Сахарна Маре. Это обстоятельство также свидетель-

ствует о гнездовом (кустовом) расположении памятников культуры Козия-Сахарна, когда культурное развитие протекает в одинаковых ритмах на местонахождениях одного микрорайона.

3.2. Поселение Солончень-Хлиная — с.Со-лончень Резинского района Республики Молдова (рис. ХЬИ: 32).

Многослойное поселение Солончень-Хли-ная было открыто в 1947 г. разведками Три-польской экспедиции под руководством Т.С.Пассек (Пассек 1949: 57-68). В 1952-53 гг. оно исследовалось скифским отрядом Молдавской экспедиции под руководством А.И.Мелюковой (Пассек 1952: 59-78; она же 1954: 1-46; Мелюкова 1952: табл. I-XXXVI; она же 1954: 5965; она же 1954а: 74-114; она же 1955: 67-69). Приношу благодарность А.И.Мелюковой за любезное разрешение использовать материалы ее раскопок.

Обстоятельное описание местоположения памятника, характеристики раскопов 1952-53 гг. и культурного слоя даны в отдельной работе (Ка§иЬа, НаИеи, Levitki 2000). В 1952 г. были заложены траншея I и раскопы МП в центральной части поселения, в 1953 г. — раскопы в южной и юго-западной частях памятника. Общая исследованная площадь составила 900 кв.м. Раскоп VI 1953 г. был заложен на юго-западном склоне мыса, на месте зольника, площадь последнего составила более 100 кв.м и толщина 0,4-0,65 м (Мелюкова 1955: 52, 53). Обнаруженный зольник, давший в том числе и самые ранние материалы этого памятника типа Холеркань, однозначно относится к раннегальштатскому периоду. Для поселений группы Сахарна характерны аналогичные золистые скопления культурных остатков (Сахарна-Валя Цыглэу, Сахарна I, Цахнэуць, Матеуць-Ла башнэ).

Публикуя материалы раскопок 1952-53 гг., А.И.Мелюкова установила многослойность памятника и выделила два периода обитания: ранний, связанный с Сахарной, и поздний, гетской культуры. При этом автор раскопок подчеркивала, хотя ранний и поздний слои стратиграфически не расчленяются, едва ли можно говорить о непрерывности жизни на поселении — между Сахарной и гетской культурой в Солончень-Хли-ная, по ее мнению, существовал хронологический разрыв (Мелюкова 1954а: 75, 104, 105; она же 1955: 67).

Культурно-типологический анализ сохранившихся на сегодняшний день материалов раскопок 1952-53 гг. (коллекции керамики в 12 целых и археологически целых сосудов и 4424 фрагментов, а также 66 индивидуальных находок) в сопоставлении с данными полевых отчетов (Пассек 1952: 59-78; Мелюкова 1952: табл. I-XXXVI; она же 1954а: 74-114) позволили установить, что на вскрытых участках этого поселения присутствовали объекты, относящиеся к пяти культурно-хронологическим горизонтам

раннего железного века: двум раннегальштатс-ким типа Холеркань и Сахарна, среднегальш-татскому типа Басарабь-Шолдэнешть, поздне-гальштатскому VII-середины V вв. до н.э. и гет-ской культуры. Раннегальштатские материалы типа Холеркань и Сахарна составили 67,6% массовых находок поселения Солончень-Хли-ная, среднегальштатские — 5,2%, позднегаль-штатские и гетские, соответственно, 7,6% и 19,6%. Два последних горизонта детально представлены в отдельной работе (Ka§uba, Haheu, Levitki 2000).

Необходимо отметить крайнюю неполноту сохранившихся материалов раскопок 1952-53 гг.: из 19 исследованных в 1952 г. закрытых комплексов (ям) частичные находки имеются из 6, а из 44 исследованных закрытых комплексов 1953 г. — из 24. Поэтому, в тексте широко привлекаются данные полевых отчетов 1952-53 гг. для характеристики жилых и хозяйственных сооружений, при этом сохранившийся материал все же является статистически достаточным.

К раннегальштатским древностям Холеркань и Сахарна этого поселения относятся: полуземляночные жилища I-III (ямы №№ 1, 4, 5 Р. IV 1953 г.); производственные комплексы — ямы №№ 3 и 6 P.I 1952 г.; 3 Р.III 1953 г.; 1 и 5 P.V 1953 г.; хозяйственные комплексы раскопов I-III

1952 г. и раскопов I-VII 1953 г. с 55 ямами различного назначения; культовый комплекс — яма № 11 P.IV 1953 г.; переносные отопительные сооружения (обломки жаровен), а также коллекция керамики, состоящая из 12 целых и археологически целых сосудов и 2991 фрагмента, и 60 индивидуальных находок (рис. LXXVIII-LXXXVI).

Основные материалы типа Холеркань были получены при исследовании зольника в юго-западной части поселения Солончень-Хлиная — в P.VI 1953 г., где они составили 34,7% всей обнаруженной там керамики. Нужно упомянуть и слабую насыщенность P.VI 1953 г. закрытыми комплексами по сравнению с другими участками. Ни один из закрытых комплексов этого раскопа достоверно нельзя соотнести только с древностями типа Холеркань, но только вместе с древностями группы Сахарна. При этом находки типа Холеркань присутствовали в других раскопах южной части поселения (P.III-V

1953 г.), в том числе в закрытых комплексах группы Сахарна — ямы №№ 1, 3 и 5 P.III 1953 г.; 4 (жилище II) P.IV 1953 г. и 1-I P.V 1953 г. Таким образом, древности типа Холеркань поселения Солончень-Хлиная обнаружены исключительно в сахарнянском контексте и фиксируют ранний этап Сахарны этого памятника. К наиболее ранним закрытым комплексам можно отнести яму № 3 P.III 1953 г., в заполнении которой наряду с древностями типа Холеркань среди фрагментов столовой посуды группы Сахарна не найдены обломки, на которых бы сочетался резной и штампованный геометрический узор.

Вышеизложенное позволяет считать, что юго-западная и южная части памятника с имеющимися там ранними материалами типа Холеркань являются первоначальным центром поселения, от которого началась застройка данного местонахождения. Не исключено, что поселение Солончень-Хлиная было основано во второй половине-конце X в. до н э. совместно населением типа Холеркань и племенами группы Сахарна. Возможен и другой вариант, когда в конце Х в. до н.э. племена группы Сахарна появились в уже существующем поселке населения типа Холеркань, где продолжилось их совместное дальнейшее проживание ( вплоть до растворения «местных» жителей в среде «пришельцев»). В любом случае, древности типа Холеркань попали в сахарнянскую культурную среду где были восприняты и преобразованы в соответствии с культурными традициями типа Сахарна.

Горизонт типа Холеркань на поселении Со-лончень-Хлиная, поэтому, выделяется условно, для более четкого обозначения такого рода находок в среде группы Сахарна. В данном случае важен сам факт сосуществования этих двух культурных групп на поселении Солончень-Хли-ная. Анализ керамической коллекции и вещевого инвентаря, а также наличие древностей типа Холеркань позволяют начало раннегальштатского горизонта Сахарна этого памятника относить ко второй половине-концу Х в. до н.э.

На поселении Солончень-Хлиная выделяются два смешанных сахарнянско-шолдэнештских комплекса, когда бытовавшие в период Сахарны постройки были перестроены и эксплуатировались и во время культуры Басарабь-Шол-дэнешть (ямы №№ 1 PV 1953 г. и 3 P.VII 1953 г.). Эти комплексы относятся к смешанным сахар-нянско-шолдэнештским и по данным стратиграфии, несмотря на отсутствие части керамических находок из них (рис. LXXVIII: 9, 10, 12, 13). Поэтому, верхнюю границу бытования древностей типа Сахарна поселения Солончень-Хлиная можно датировать первой половиной-серединой VIII в. до н.э.

Раннегальштатский горизонт типа Холеркань

Выделяемый условно горизонт типа Холеркань поселения Солончень-Хлиная составляет 14,5% среди раннегальштатской (холерканской и сахарнянской) керамики этого памятника.

Самым ранним комплексом поселения Со-лончень-Хлиная является яма № 3 P.III 1953 г., эксплуатировавшаяся в качестве погребка для хранения припасов.

Яма № 3 P.III 1953 г. — неправильной овальной формы, ориентирована в направлении север-юг, размерами 230х160 см и глубиной 150 см. С южной, западной и восточной сторон вертикальные стенки образуют подбой у дна в 5-20 см. С северной стороны находился вход, который фиксируется пологой ступенькой шириной

20 см (рис. LXXVIII: 6).

В черноземном заполнении обнаружены раздавленный горшок, 13 фрагментов керамики и несколько костей животных. Горшок I типа, не орнаментирован. Размеры: высота 16 см, диаметр венчика 13,7 м, диаметр тулова 15,3 см, диаметр дна 8,8 см (рис. LXXIX: 7). Среди столовой посуды заполнения отмечу фрагмент черпака II типа, украшенного пучками косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу, выполненных в пролощеной технике, а также 2 обломка ленточных ручек черпаков, одна из которых орнаментирована пролощен-ным узором.

Керамика. Характеристика посуды горизонта Холеркань данного поселения дается с учетом имеющихся классификационных схем для керамического комплекса раннегальштатских культурных групп с прочерченной и пролощен-ной керамикой (Laszl6 1986: 65-91; Levitki 1994а: 223-228), но с акцентом на посуду именно группы Холеркань ^е^к 1994а: 223-228). Керамика типа Холеркань традиционно делится на кухонную и столовую посуду (рис. 1_ХХ!Х; LXXX).

Кухонная посуда изготовлена из грубого теста с примесью дресвы и шамота. Поверхность светло-оранжевого и серо-оранжевого цветов, иногда подлощена. На поселении Солончень-Хлиная обнаружены горшки 2 основных типов.

Преобладающий I тип представлен, в основном, вариантом А (по О.Г.Левицкому). Это усеченно конические сосуды с ровно или косо срезанным краем венчика и прямыми стенками, сужающимися ко дну. Целый горшок этого типа обнаружен в яме № 3 Р.Ш 1953 г. (рис. 1_ХХ!Х: 7). Характерным видом декора горшков I типа является налепной расчлененный валик с редко расположенными пальцевыми вдавлениями (на расстоянии от 2,5-3 до 7 см), реже встречаются небольшие выступы-упоры.

II тип горшков представлен вариантами А и Б (по О.Г.Левицкому) — это сосуды с округленным. слегка отогнутым венчиком, короткой едва намеченной или выделенной вогнутой шейкой и округлобоким туловом. Максимальный диаметр тулова, как правило, приходится на середину высоты сосуда. Для горшков II типа также характерен декор в виде расчлененного налеп-ного валика. Один фрагмент нижней части горшка этого типа имел «начес» из вертикальных тонких прочерченных линий (рис. LXXXIX: 5). Обнаружены 5 фрагментов горшков II типа, снабженных небольшой округлой ручкой, шириной до 3,3-3,5 см и толщиной 1-1,3 см, находящейся в верхней части тулова.

Столовая посуда сделана из хорошо подготовленного теста с примесью шамота. Поверхность светло-красного, светло-оранжевого и красно-оранжевого цветов, хорошо лощеная. Представлена несколькими категориями: корчаги, кубки и черпаки, чаши, миски (рис. 1_ХХ!Х: 14, 6, 8; LXXX).

Обнаруженные фрагменты корчаг (тип VIII по

0.Г.Левицкому) относятся к сосудам с отогнутым наружу венчиком, сравнительно высокой цилиндрической или вогнутой шейкой и удлиненным шаровидным или биконическим туловом. В месте перехода шейки в тулово корчаги изредка снабжались небольшими подтреугольными шишечками или ручками-упорами (рис. 1_ХХ!Х: 4, 6).

Часть корчаг украшена пролощенным и прочерченным орнаментом. Пролощенный орнамент в виде пучков параллельных косых линий (обычно 4), чередующихся под углом друг к другу, или в сочетании с волнистой полосой из 4 линий (рис. 1_ХХ!Х: 1, 4, 6). Среди мотивов прочерченного узора, помимо уже отмеченных пучков, известны редко заштрихованные треугольники и четырехугольники.

Кубки (тип V вариант А по О.Г.Левицкому) с прямым или отклоненным наружу венчиком, цилиндрической или усеченно конической шейкой, резко выраженным переходом от шейки к тулову и шаровидным туловом. Диаметр венчика, как правило, равен максимальному диаметру тулова. Кубки обычно не орнаментирован (рис. LXXX: 3).

Черпаки представлены 2 типами, снабжены высокой плоской ручкой (ленточной), не имеющей выступа-упора на перегибе. Ширина ручек обычно 2-2,5 (3) см, толщина 0,8 см (рис. LXXX:

1, 2, 4-9).

I тип составляют сосуды с коротким слегка отогнутым приостренным венчиком, высокой цилиндрической шейкой, короткими едва намеченными плечиками, уплощенно-округлым туловом. По линии максимального диаметра тулова иногда имеется округлое ребро. Незначительная часть черпаков I типа украшена пролощенным орнаментом в виде пучков косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу (рис. LXXX: 5, 7, 9).

Ко II типу (тип IV по О.Г.Левицкому) относятся сосуды со слегка отогнутым приостренным венчиком, вертикально-вогнутой шейкой, вогнутыми короткими плечиками и уплощенно полушаровидным туловом, иногда с утолщенным ребром по линии максимального диаметра (рис. ЬХХХ: 2, 4, 8). Большая часть черпаков II типа украшена пролощенным или прочерченным орнаментом в виде пучков косых параллельных линий, чередующихся под углом к другу (рис. LXXX: 2, 4, 8). В одном случае утолщенное ребро (по линии максимального диаметра тулова) было снабжено косыми глубокими насечками (рис. LXXX: 8).

Чаши представлены сосудами 2 типов с диаметром тулова 34-36 см. Чаши I типа (тип VII по О.Г.Левицкому), преимущественно, орнаментированы — это пролощенный узор из пучков косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу, или ряды вертикальных параллельных линий (рис. LXXXIX: 8). Чаши II типа, как правило, не орнаментированы.

Рис. LXXX. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-9 — керамика горизонта Холеркань.

Миски усеченно конической формы представлены 2 типами, сосуды обоих типов не орнаментированы.

I тип (тип VI вариант А по О.Г.Левицкому) составляют сосуды с загнутым внутрь закругленным краем, в двух случаях они были снабжены горизонтальными широкими каннелюрами. К этому типу относится небольшая мисочка, высотой 5,5 см, диаметром края 15,5 см и диаметром дна 6 см.

II тип (тип VI вариант В по О.Г.Левицкому) составляют миски с отогнутым наружу ровно срезанным краем, небольшим наклонным бортиком и округлым ребром в месте перехода бортика в тулово.

Керамика с пролощенным и прочерченным узором типа Холеркань составляет 16,2% среди орнаментированной столовой посуды группы Сахарна поселения Солончень-Хлиная. Это, в целом, совпадает с общим количеством идентифицированной холерканской посуды среди раннегальштатских экземпляров этого памятника. Наиболее распространенным мотивом про-лощенного узора на керамике типа Холеркань в Солончень-Хлиная являются пучки косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу, или в сочетании с волнистой полосой из четырех линий, а также ряды вертикаль-

ных параллельных линий. Такие мотивы орнаментации наиболее типичны и характеризуют в целом раннегальштатский горизонт с прочерченной и пролощенной керамикой типа Тэмэоань-Холеркань-Балта ^аз216 1986: 65-91; Lev¡tk¡ 1994а: 223-232; Ванчугов 1993: 28-39).

Представленный керамический комплекс типа Холеркань поселения Солончень-Хлиная датируется второй половиной-концом Х в. до н.э.

Раннегальштатский горизонт типа Сахарна

Жилые комплексы

В раскопе IV 1953 г. были зафиксированы 3 небольших полуземляночных жилища МИ, два из которых (жилища II и III) находились в непосредственной близости друг от друга, на расстоянии 0,5-1 м. Обнаруженные жилища МП относятся к типу II подтипу 2 жилых сооружений культуры Козия-Сахарна (рис. LXXVIII: 3-5).

Жилище I (яма № 1) — полуземлянка неправильной овальной (бобовидной) формы, ориентированная в направлении север-юг, размерами 280х160-190 см и глубиной 90 см, общей площадью 5 кв.м (рис. LXXVIII: 3).

Полуземлянка состояла из входа-тамбура с южной стороны и округлого в плане более глубокого основного отсека. Вход полукруглой фор-

мы, размерами 129х114-170 см и глубиной 4865 см, дно его полого снижалось к основной углубленной части.

В суглинистом черноземном заполнении обнаружено более 80 фрагментов керамики и 4 обломка костей животных.

Жилище II (яма № 4) — полуземлянка неправильной овальной формы, ориентированная в направлении север-юг, размерами 240х165 см и глубиной 105 см, общей площадью 4 кв.м (рис. LXXVIII: 4).

Полуземлянка состояла из входа-тамбура с северо-восточной стороны и овального в плане более глубокого основного отсека. Вход неправильной полукруглой формы, размерами 86х110-170 см и глубиной 20-45 см. Дно входа полого понижалось к основной углубленной части.

В черноземном заполнении обнаружено более 100 фрагментов керамики и кости животных.

Жилище III (яма № 5) — полуземлянка неправильной овальной формы, ориентированная в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 276х148-205 см и глубиной 60 см, общей площадью 5 кв.м (рис. LXXVIII: 5).

Полуземлянка состояла из входа-тамбура с северо-западной стороны и овального в плане более глубокого основного отсека. Вход подтре-угольной формы, размерами 133х100-190 см и глубиной 40 см, был обращен к жилищу II.

В черноземном заполнении обнаружено незначительное количество фрагментов керамики и костей животных.

Хозяйственные комплексы

По конструктивным особенностям и характеру заполнения выделяются несколько комплексов, которые описываются отдельно.

Яма № 3 Р.! 1952 г. — округлая, с диаметром по верху 95 см, в сечении — колоколовидная до глубины 50 см (на этом уровне диаметр 160 см), где имеются заплечики шириной 20 см и высотой 10 см. Ниже заплечиков яма сужалась до диаметра 75 см. В западной части ровного дна зафиксированы 6 небольших камней со следами пребывания в огне. Дно и стенки ямы носят следы воздействия огня, особенно прокалены в придонной части. Глубина ямы 130 см.

В интенсивно золистом черноземном заполнении, с включениями угольков, пережженной обмазки и мелких камней, обнаружено несколько фрагментов керамики и обломки костей животных. Все находки со следами пребывания в огне.

Яма № 3 была очажной, огонь разводился на лежавших на дне камнях (Мелюкова 1955: 59, 60). Заплечики служили для глиняной крышки, закрывающей очаг (фрагменты таких крышек с округлым отверстием посередине были обнаружены в культурном слое и закрытых комплексах Сахарны этого поселения). Неоднократное разведение огня в этой яме, возможно, было связано с определенными производственными потребностями, когда имеется необходимость

пережигания каких-либо материалов.

Яма № 6 Р^ 1952 г. — представляет собой единый комплекс, состоящий из трех последовательно соединенных секторов, составляющих неправильную овальную форму. Комплекс имел вход с западной стороны, обозначенный ступенькой, длиной 100 см, шириной до 50 см и глубиной 30 см. В северном секторе находилась небольшая округлая ниша с 4 камнями на дне. Комплекс был ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 485х165-215 см и глубиной 50-75 см (рис. LXXVIII: 7).

В черноземном заполнении обнаружено незначительное количество фрагментов керамики и костей животных (Мелюкова 1954: 60, рис.26:1).

Яма № 6 эксплуатировалась в качестве хозяйственной постройки. Возможно, вокруг этого комплекса были возведены глинобитные стены и сделано перекрытие, от которого сохранилась одна столбовая ямка (диаметром 35 см и глубиной 25 см) в 1 м к юго-западу от ямы № 6.

Несколько хозяйственных комплексов эксплуатировались в качестве погребков для хранения припасов — ямы №№ 5 и 10 Р^ 1953 г.

Яма № 5 Р^ 1953 г. — представляет собой комплекс неправильной четырехугольно-овальной формы, ориентированный в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 210х164 см и глубиной 80 см (рис. LXXVIII: 8).

Комплекс состоял из уступа-тамбура полукруглой формы с северо-западной, западной и южной сторон, шириной 30-50 см и глубиной 1720 см, и основной камеры. Основная (западная) камера подквадратно-округлая, размерами 180х160 см. Вход находился в северном углу основной камеры и фиксировался двумя последовательно-параллельными ступеньками, шириной 30 и 25 см, глубиной 60 и 71 см.

В черноземном заполнении обнаружено 27 фрагментов керамики и несколько костей животных.

Яма № 10 Р^ 1953 г. — неправильной овальной формы, ориентирована в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 180х110-140 см и глубиной 130 см. Вертикальные стенки образуют подбой у дна в 10-15 см. В северозападной части имелся уступ-тамбур полукруглой формы, шириной 80 см и глубиной 36 см.

В черноземном, с вкраплениями угольков, заполнении обнаружено 125 фрагментов керамики, среди которой отмечу археологически целые горшок IV типа и орнаментированную корчагу IV типа без верхней части (рис. LXXXI: 6; LXXXIII: 12).

Ямы №№ 1 Р^ 1953 г. и 3 Р. VII 1953 г. по стратиграфическим данным и анализу частично сохранившихся находок из заполнений являются смешанными сахарнянско-шолдэнештски-ми комплексами с двумя периодами эксплуатации: первый связан с Сахарной, второй — с последующими древностями типа Басарабь-

Шолдэнешть (рис. LXXVIII: 9, 10, 12, 13).

Яма № 1 P.V 1953 г. — неправильной овальной (восьмерковидной) формы, состоящей из двух соединенных секторов. Ориентирована в направлении запад-восток, размерами 335х135-190 см и глубиной 45-75 см. Восточный сектор на 30 см глубже западного. В месте соединения секторов с северной и южной сторон имеются по одной ступеньке, шириной 15-17 см и глубиной 29-33 см (рис. LXXVIII: 13).

Заполнение восточного сектора с глубины 45 см представлено суглинистым черноземом, в котором обнаружено около 40 фрагментов керамики, преимущественно, типа Сахарна.

Яма № 3 PVII 1953 г. — неправильной овальной (восьмерковидной) формы, состоящей из двух соединенных секторов. Ориентирована в направлении север — юг размерами 370х170-250 см и глубиной 95-140 см. Северный сектор на 45 см глубже южного. Стенки обоих секторов у дна образовывали подбои: в южном секторе в 15-20 см и северном — до 30 см (рис. LXXVIII: 12).

Заполнение комплекса с глубины 65-70 см представлено суглинистым черноземом с несколькими фрагментами керамики.

Характеризуя в целом закрытые комплексы Сахарны поселения Солончень-Хлиная, можно отметить, что они относятся к трем основным типам: I — округлые (овальные) с вертикальными стенками и горизонтальным дном — 54,6% (30 ям); II тип — округлые (овальные) с расширяющимися ко дну стенками (подбоем) и горизонтальным дном — 32,7% (18 ям) и III тип — округлые со скошенными ко дну стенками и горизонтальным дном — 12,7% (7 ям). Из ям I типа 33,3% составляют овальные ямы. Из ям II типа овальные ямы составляют 44,4%. Одна из ям III типа (14,3%) имела вогнутое дно, которое на 5-8 см повышалось к стенкам. Соотношение кухонной и столовой посуды в ямах трех типов составило 24,9% к 75,1%.

Культовый комплекс

Яма № 11 Р. IV 1953 г. — округлая, диаметром 148 см. Вертикальные стенки на 10 см сужаются ко дну. Дно на 8-10 см понижается к востоку. Глубина 60 см. На дне зафиксированы 3 небольшие округлые ямки, углубленные от уровня дна на 8-15 см. В ямках находились по одному чернолощеному черпаку с резным геометрическим орнаментом.

Заполнение ямы представлено черноземом с интенсивными суглинистыми прослойками в придонной части. В заполнении обнаружено 76 фрагментов сосудов, обломки костей животных и множество мелких камней (Мелюкова 1954а: 89).

Из трех черпаков, обнаруженных в яме № 11, сохранились два, которые относятся к типу III варианту Б сосудов этой категории. Один из них украшен двойным пояском геометрического узора в виде пучков косых параллельных линий, чередующихся под углом друг к другу. С

двух сторон поясок ограничен одинарными горизонтальными линиями. Пучком поперечных параллельных линий украшено и основание ручки у края венчика. Ручка обломана. Округлое дно снабжено умбоном в 2,5 см. Размеры: высота 6,9 см, диаметр венчика 8,5 см, максимальный диаметр тулова 9,2 см (рис. LXXXIV: 14). Второй черпак украшен пояском узора в виде горизонтальной полоски редко заштрихованных ромбов. С двух сторон поясок ограничен двойными горизонтальными линиями. Округлая ручка на перегибе снабжена высоким цилиндрическим выступом-упором, длиной 2,5 см. Диаметрально противоположно ручке, по линии максимального диаметра тулова, имеется небольшая коническая шишечка. Округлое дно снабжено ум-боном, диаметром 2,5 см. Размеры: высота 6,5 см, диаметр венчика 8,3 см, максимальный диаметр тулова 9,2 см (рис. LXXXII: 1).

Особенности заполнения ямы № 11: наличие целых черпаков в ямках на дне, связанных с какими-либо жертвоприношениями (в виде жидкости или растительной пищи), и, возможно, последующая консервация комплекса (суглинистые прослойки в придонной части), — позволяют относить ее к разряду культовых. Аналогичный характер заполнения имели культовые комплексы I и II периодов бытования древностей типа Сахарна на поселении Алчедар III (Приложение 3.4).

Отопительные сооружения

При раскопках 1952-53 гг. поселения Солон-чень-Хлиная были обнаружены только обломки переносных отопительных сооружений, находящихся в закрытых комплексах группы Сахарна. Это обломки жаровен овальной формы, толщиной 3,5-4 см (рис. LXXXI: 7, 8). В отдельных случаях внешняя сторона жаровен была покрыта белой известковой пастой.

Характеристика массового материала горизонта Сахарна поселения Солончень-Хлиная дается по разработанной для керамики культуры Козия-Сахарна классификационной схеме (глава 3.1) с учетом археологически целых сосудов этого памятника, типы не описываются.

Керамика. Посуда группы Сахарна данного поселения традиционно делится на кухонную и столовую, а также культовую. Статистическая обработка керамической коллекции показала, что соотношение кухонной и столовой посуды составило 27,6% к 72,4%, т.е. лощеной посуды в 2,6 раза больше.

Кухонная посуда представлена горшками 4 основных типов: I тип — 53%; II тип — 9%; III тип

— 31,4% и IV тип — 6,6%. Декорация горшков типична — налепной расчлененный валик, реже

— поясок насечек-вдавлений или небольшие подпрямоугольные или подтреугольные выступы-упоры (рис. LXXXI: 1-6, 9). Целый горшок IV

Рис. 1-ХХХ1. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Кухонная посуда (1-6, 9) и жаровни (7, 8) из закрытого комплекса (6 — яма №10 Р.У 1953 г.) и культурного слоя (1-5, 7-9).

типа (из ямы № 10 Р^ 1953 г.) был украшен на-лепным расчлененным валиком по линии максимального диаметра. Размеры: высота 19 см, диаметр венчика 13,6 см, максимальный диаметр тулова 16 см, диаметр дна 12 см (рис. LXXXI: 6).

Столовая посуда представлена сосудами пяти основных категорий: корчаги, черпаки и кубки, миски, в очень незначительном количестве — мисковидные сосуды (рис. LXXXII-LXXXIV). Резным и штампованным геометрическим узором украшено 39% столовой посуды поселения Солончень-Хлиная.

Корчаги составляют 50,7% столовой посуды. Количественное соотношение 4 основных типов подсчитать невозможно. Археологически целые четыре сосуда относятся к I и IV типам корчаг (рис. LXXXII: 2, 5, 6; LXXXIII: 12). Три корчаги I типа, обнаруженные в яме № 3 Р.Ш 1952 г., были украшены пластическим декором и геометрическим орнаментом. В месте перехода шейки в

тулово на двух сосудах имелся широкий налеп-ной валик. На одной из корчаг валик отсутствовал, а имелась широкая полоска узора, с двух сторон ограниченная одинарными полосками кольчатого штампа. Полоска узора была заполнена пучками косых параллельных линий из оттисков мелкозубчатого штампа. Размеры сосуда: высота 27,4 см, диаметр венчика 15 см, максимальный диаметр тулова 29 см и диаметр дна 10 см (рис. 1_ХХХП: 2).

Широкий налепной валик второй корчаги был расчленен косыми оттисками четырехштрихо-вочного штампа и ограничен с двух сторон одинарными полосками Б-овидного штампа. Геометрический резной и штампованный узор, покрывающий две верхние трети сосуда, представлен 4 симметрично расположенными большими треугольниками, обращенными вершинами к венчику. Снизу треугольники ограничены тройной горизонтальной линией. Три треугольника заполнены треугольно-шахматным орнаментом

Рис. LXXXII. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Столовая посуда из закрытых комплексов (1 — яма №11 P. IV 1953 г.; 2, 5, 6 — яма №3 P. II11952 г.) и культурного слоя (3, 4).

в виде редко заштрихованных вертикальных ромбов. Один треугольник разделен на косые полосы, заполненные трех-четырех линейным зигзагом или волной. Боковые стороны треугольник ограничены одинарными — тройными линиями и полосками из оттисков Б-овидного штампа или четырехштриховочного штампа. Размеры: сохранившаяся высота 28 см, диаметр тулова 32 см, диаметр дна 9 см (рис. LXXXII: 6).

Широкий налепной валик третьей корчаги расчленен косыми полосками из оттисков зубчатого штампа и ограничен с двух сторон одинарными полосками Б-овидного штампа. Две верхние трети тулова покрывает полоса резного узора, состоящего из 4 секторов. Снизу полоса ограничена тройной линией. Орнаментация двух секторов розеточного типа, когда вписанные друг в друга заштрихованные углы сходятся вершинами к центру. Два других сектора разделены на вертикальные полосы заштрихованных ромбов. Размеры: сохранившаяся высота

28,6 см, максимальный диаметр тулова 30 см, диаметр дна 7 см (рис. LXXXII: 5).

Еще одна корчага, обнаруженная в яме № 10 Р^ 1953 г., относится к IV типу. Она украшена резным геометрическим узором в виде двойной полосы пучков косых параллельных линий, образующих горизонтальный елочный орнамент. Размеры: сохранившаяся высота 28,8 см, максимальный диаметр тулова 32 см, диаметр дна 12 см (рис. 1_ХХХШ: 12).

Корчаги украшались пластическим декором и геометрическим орнаментом. Из пластического декора кроме налепного валика встречены выступы-упоры, в том числе округлой или овальной формы (рис. LXXXIII: 6, 7). В одном случае обнаружен фрагмент корчаги с небольшой округлой ручкой (рис. LXXXIII: 11). Геометрическим орнаментом украшено 43,4% корчаг, лишь в трех случаях резной и штампованный узор находился на внутренней стороне отогнутого венчика. Из нетипичных видов орнаментации

Рис. LXXXIII. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Корчаги (1-3, 5-7, 912) и мисковидные сосуды (4, 8) из закрытого комплекса (12 — яма №10 Р. IV 1953 г.) и культурного слоя (1-11).

корчаг отмечу волнистый резной узор, нанесенный четырехзубым инструментом (рис. LXXXIII: 3, 9), а также фрагмент сосуда с резной «елочкой», характерной для высоцкой культуры (рис. LXXXIII: 1).

Только 8 фрагментов корчаг (0,8%) имели внешнюю чернолощеную и внутреннюю красно-оранжевую поверхности.

Черпаки и кубки составляют 33,4% столовой посуды. На поселении представлены 3 типами: I тип — 38,5%; II тип — 15,4% и III тип — 46,1%. Черпаков IV типа не обнаружено (рис. LXXXII: 1; LXXXIV: 1-7, 9, 10, 14, 16). Геометрическим узором украшено 33,5% черпаков. Найдены три археологически целых черпака III типа, два из которых описаны выше. Третий черпак по плечикам и максимальному диаметру тулова был украшен двойной полосой резного геометрического узора в виде косых параллельных линий, образующих горизонтальный елочный узор. Размеры: высота 6 см, диаметр венчика 8 см, мак-

симальный диаметр тулова 8 см, умбон 2,7 см (рис. [.XXXIV: 10).

На поселении обнаружена нижняя часть небольшого черпака (кружки), изготовленного из грубого глиняного теста (как кухонная посуда). Сосуд имел округлое тулово и широкое плоское дно. Ручка и верхняя часть обломаны. По середине высоты тулова сосуд украшен узкой полоской резного геометрического узора. Полоска небрежно заштрихована косыми параллельными линиями, чередующимися под углом друг к другу. Размеры: сохранившаяся высота 4,1 см, максимальный диаметр тулова 6 см, диаметр дна 3 см (рис. ЬХХХМ: 4).

Из-за сильной фрагментированности кубки невозможно отделить от черпаков, можно упомянуть лишь находку кубка II типа, украшенного характерными косыми лентами резного геометрического узора (рис. LXXXIV: 2).

Миски составляют 15,8% столовой посуды поселения. Представлены 2 основными типа-

Рис. LXXXIV. Поселение Солончень — Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Черпаки и кубки (17, 9, 10, 14, 16), миски (8, 11, 13, 15, 17) из закрытого комплекса (14 — яма №11 Р. IV 1953 г.) и культурного слоя (1-13, 15-17).

ми: I тип — 61,9% и II тип — 38,1%. Мисок III типа не обнаружено (рис. LXXXII: 3, 4; LXXXIV: 8, 11-13, 15, 17). Геометрическим узором украшены исключительно миски I типа — 56,8%. Лишь одна миска II типа была орнаментирована резным геометрическим узором (рис. LXXXII: 3). Пластический декор на мисках I типа в виде одинарных (в 1 случае двойных) лопастевидных выступов зафиксирован в 8 случаях (5,2%). В двух случаях отмечены одинарные и двойные короткие вертикальные валики (рис. LXXXII: 4; LXXXIV: 8, 13)

На поселении обнаружены две археологически целые миски I типа (рис. LXXXII: 4; LXXXIV: 13). Одна из мисок по краю украшена пластическим декором в виде двойных коротких вертикальных валиков, расположенных симметрично в четырех местах. Размеры: высота 12,5 см, диаметр венчика 31 см, диаметр дна 11,5 см (рис. LXXXIV: 13). Другая миска украшена пластическим декором и геометрическим резным и

штампованным орнаментом в виде пучков резных косых параллельных линий по краю и штампованной полоской с лентой заштрихованных ромбов, ограниченной с двух сторон двойными линиями. Симметрично в четырех местах по краю миски находятся высокие лопастевидные выступы. Размеры: высота 8,5 см, диаметр венчика 26 см, диаметр дна 7 см (рис. LXXXII: 4).

Миска II типа также украшена пластическим декором и резным узором. Последний в виде пучков косых параллельных линий по краю и одинарной полоской с тройным зигзагом внутри, ограниченной с двух сторон тройными линиями. В вершинах внутреннего зигзага расположены одинарные кольчатые штампы. Симметрично в четырех местах по краю миски расположены полукруглые горизонтальные выступы. Размеры: высота 14 см, диаметр венчика 34 см, диаметр дна 8,6 см (рис. LXXXII: 3).

Мисковидные сосуды составляют 0,2% столовой посуды (пять фрагментов). Они украше-

Рис. LXXXV. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Изделия из глины (1-5, 7-9,

11, 14, 16-19, 22, 24-28), камня (13) и миниатюрные сосудики (6, 10,

12, 15, 20, 21, 23).

ны резным и штампованным геометрическим орнаментом и снабжены двойными (в 1 случае тройными) гладкими вертикальными валиками (рис. ЬХХХШ: 4, 8).

Из орнаментированных 39% столовой посуды резным узором украшено 41,2%, штампованным — 23,4%, сочетанием резного и штампованного — 19,2%. Необходимо отметить очень высокий удельный вес орнаментированной столовой посуды, в том числе и по всем ее категориям.

Среди мотивов орнаментации касательные к окружностям зафиксированы всего в трех случаях — 0,3%, из которых в двух случаях этот мотив исполнен в резной технике и в одном — в штампованной (рис. LXXXIV: 1). Мотивы ленточного построения орнамента преобладают в 2,5 — 3 раза над мотивами «розеточного» построения. Из ленточных мотивов наиболее характерны пучки косых параллельных линий (часто чередующихся под углом друг к другу), заштри-

хованные ромбы и шахматка, зигзаг. Необходимо упомянуть фрагменты корчаг с волнистым резным узором, нанесенным четырехзубым инструментом.

Из применяемых в орнаментации столовой посуды штампов наиболее распространены зубчатый (средний и крупный) и кольчатый — одинарный и двойной. Кольчатый штамп с точкой в центре или тройной известны лишь в единичных случаях. Также весьма малочисленен Б-овидный штамп, встреченный на поселении Солончень-Хлиная в комплексах с элементами Басарабь-Шолдэнешть. Сравнительно большое количество столовой посуды (16,2%) украшено пролощенным и прочерченным узором.

Культовая посуда представлена фрагментом крышечки пиксиды, двумя целыми и 6 фраг-ментированными миниатюрными сосудиками (рис. LXXXV: 6, 10, 12, 15, 20, 21, 23).

От неорнаментированной овальной крышечки пиксиды, размерами 6,5х6 см и толщиной 0,4-

0,5 см, сохранился фрагмент (рис. LXXXV: 23).

Один из миниатюрных сосудиков украшен двумя параллельными полосками косых линий из оттисков длинно зубчатого штампа. Размеры: высота 2,8 см, диаметр венчика 2,3 см и диаметр тулова 2,9 см (рис. LXXXV: 10). Второй такой же сосудик не орнаментирован, имеет умбон в 1 см. Размеры: высота 2 см, диаметр венчика 1,3 см и диаметр тулова 3 см (Мелюко-ва 1958: 79, рис. 24: 7).

Миниатюрные сосудики повторяют формы кухонной и столовой посуды — это фрагмент горшка II типа, сохранившейся высотой 3,7 см, диаметром венчика 6 см и диаметром тулова 6,5 см (рис. LXXXV: 12), а также фрагменты мисочек с загнутым внутрь краем, высотой 2,3-3,3 см и диаметром венчика 6-8,3 см ^aLXXXV:6, 20, 21). На поселении найдена миниатюрная цедилка в виде мисочки с косо срезанным краем и частыми небольшими отверстиями в 0,20,3 см. Размеры: высота 2,3 см, диаметр венчика 8 см (рис. LXXXV: 15).

Характеризуя в целом керамическую коллекцию горизонта типа Сахарна поселения Солон-чень-Хлиная, отмечу следующее. В кухонной посуде при заметном преобладании горшков I типа велико количество горшков III типа, и незначительным числом представлены тюльпановид-ные сосуды IV типа. Среди корчаг известны ранние и поздние экземпляры . Среди черпаков отсутствуют сосуды IV типа и, в целом, преобладает тонкий резной узор. Орнаментированы только миски I типа, а миски III типа на поселении не известны. Незначительно количество мисковидных сосудов, среди которых экземпляры со штампованным узором не известны.

Все вышеперечисленные черты в сочетании с особенностями орнаментации позволяют относить керамическую коллекцию памятника к числу наиболее ранних, чей нижний хронологический рубеж может приходиться на вторую половину - конец Х в. до н.э. Верхняя хронологическая граница по наличию смешанных сахар-нянско-шолдэнештских комплексов попадает в первую половину-середину VIII в. до н.э.

Сохранившиеся индивидуальные находки горизонта Сахарна поселения Солончень-Хли-ная представлены предметами производственно-бытового назначения, орудиями труда и украшениями. Это изделия из глины, камня и кремня, кости и рога, бронзы. Уточнить реальное количество индивидуальных находок, обнаруженных при исследовании памятника в 1952-53 гг., не представляется возможным. Ниже приводится описание сохранившихся образцов, часть которых уже была суммарно опубликована автором раскопок А.И.Мелюковой (рис. LXXXV: 15, 7-9, 11, 13, 14, 16-19, 22, 24-28; LXXXVI).

Изделия из глины составляют пряслица, катушка, фрагменты двух орнаментальных штампов, 5 кружков из стенок сосудов, фрагмент ложки-льячки, фрагмент светильника, пуговица,

подвеска, а также пинтадерка и обломки антропоморфной и зооморфной фигурок (рис. LXXXV: 1-5, 7-9, 11, 14, 16-19, 22, 24-28).

Пряслица в плане округлые, в сечении би-усеченно-конические или шаровидные. На поселении было найдено значительное количество пряслиц, они были обнаружены в каждом из раскопов 1952 и 1953 гг., в том числе имелись лощеные экземпляры, орнаментированные резным и штампованным геометрическим узором (Мелюкова 1954а: 110). На сегодняшний день сохранились лишь несколько неорнаментирован-ных пряслиц (рис. LXXXV: 8, 9, 16, 17, 22).

Биусеченно-конические пряслица имеют два выраженных основания. Средние размеры: высота 2,2-3 см, диаметр оснований 1,3-1,6 см, диаметр 3-3,4 см, диаметр отверстия 0,8 см. Одно из таких пряслиц имело сравнительно небольшие размеры (рис. LXXXV: 1, 16, 17, 22).

Высота шаровидных пряслиц равна диаметру и составила 2,2 — 3 см при диаметре отверстия 0,7-0,8 см (рис. LXXXV: 8, 9).

Катушка с вогнутыми основаниями и продольным отверстием. Размеры: высота 2,6 см, диаметр оснований 2,6 см, диаметр отверстия 0,6 см (рис. LXXXV: 3).

С керамическим производством связаны орнаментальные штампы и кружки. Обнаруженные фрагменты относятся к числу комбинированных штампов. Один из них стержневидный, один конец слегка расплющен и сформован для нанесения Б-овидного оттиска, второй — расширен в виде лопаточки (обломан). Размеры: сохранившаяся длина 3,6 см, толщина 0,4-0,8 см (рис. LXXXV: 5). Второй штамп, возможно, также стержневидный, от него сохранилась часть в виде лопаточки с глубокими насечками по краю для нанесения зубчатых оттисков. Сохранившиеся размеры 2х1,7-2,4 см, толщина 0,3-0,6 см (рис. LXXXV: 4).

Кружки сделаны из стенок столовых сосудов, два — из стенок с геометрическим узором. Средний диаметр 3,6-8 см. Один из кружков имел отверстие, два — намеченное отверстие (рис. LXXXV: 24, 25, 27, 28). Найден кружок, размерами 6,3х5,8 см, изготовленный из стенки кухонного горшка (рис. LXXXV: 24).

Сохранившаяся длина ложки-льячки овальной формы составила 2,7 см, ширина 3,6 см и толщина 0,5 см (рис. LXXXV: 18).

Фрагмент светильника в виде лодочки с глубоким продольным желобком по широкой плоскости. Размеры: сохранившаяся длина 3,2 см, ширина 3,7 см и толщина 0,6-1,2 см (рис. LXXXV: 19).

Пуговица округлая и плоская. Вокруг центрального поперечного отверстия имеются 10 округлых наколов. Диаметр 1,7 см, диаметр отверстия 0,2 см (рис. LXXXV: 11).

Подвеска овальной формы с продольным выступающим небольшим ребром, подтреуголь-ная в сечении. В центре изделия, на ребре, име-

Рис. ¡.XXXVI. Поселение Солончень-Хлиная варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Изделия из камня (20, 21, 23, 24-28), кремня (12, 15, 19), кости и рога (1-3, 7-11, 14, 16-18), бронзы (4-6, 13, 22).

ется небольшое поперечное отверстие в 0,15 см. Длина подвески 2,7 см, ширина 1,5 см и толщина 1,3 см (рис. LXXXV: 7).

Пинтадерка в виде небольшого усеченного конуса, высотой 1 см и диаметром основания 1,7х1,2 см (рис. LXXXV: 2).

На поселении Солончень-Хлиная обнаружены и предметы мелкой пластики. Антропоморфная статуэтка плоская, овальной формы, имеет суженную ножку (а не головку, как предположила А.И.Мелюкова — Мелюкова 1958: 83, рис.28: 8). Одна из широких поверхностей орнаментирована прочерченным геометрическим узором в виде двух вертикальных лент, заполненных пучками из 5-6 косых параллельных линий. Ленты ограничены одинарными линиями, которые заканчиваются кольчатым штампом. Ножка перпендикулярно-овальна ширине статуэтки, снабжена овальной выемкой. В сечении статуэтка неправильной овальной формы. Размеры: сохранившаяся длина 4,7 см, ширина 2,8-

4 см, толщина 1,1-1,6 см, ножка 1,5х0,7-1,7х1,4 см (рис. (-XXXV: 26). Зооморфная фигурка обломана, сохранилось туловище с шеей и частями передних и задних левых ног. Судя по пропорциям, это фигурка быка (рис. LXXXV: 14).

Изделия из камня и кремня представлены орудиями труда. Каменные изделия — это отбойники и растиральники, несколько пестов, 4 обломка зернотерок, обломок точильного камня, 2 лощила и 2 обломка топоров-молотов (рис. LXXXVI: 12, 15, 19-21, 23-28).

Для отбойников и растиральников традиционно использовались гальки светло-серого или серо-розового песчанистого сланца неправильной овальной или подпрямоугольной формы. Каменные песты с одной плоской рабочей поверхностью, один экземпляр подпрямоуголь-но-овальной в плане формы, треугольный в сечении, размерами 8,6х6-7,3х7,8 см (рис. LXXXVI: 28). Для зернотерок использовался гранит серого цвета. Они овальной или многоугольной

формы с обработанными краями и одной рабочей поверхностью. Сохранившиеся обломки зернотерок имеют размеры: 4,5-8х8,3х3 см; 11-16х5,3-7,3х2 см и 5,5-12,5х3-6х2,2 см (рис. LXXXVI: 24, 26, 27).

Точильный камень изготовлен из серого сланца, брусок прямоугольно-подтреугольной формы с поперечным отверстием возле зауженного конца. Сохранившиеся размеры 3х1-2,7х0,5 см, диаметр отверстия 0,3-0,5 см (рис. LXXXV: 13). Одно из лощил овально-цилиндрической формы с округленными углами. Один из широких концов заужен, сечение неправильно-под-треугольное. Размеры: 5,8х2,5-3,5х0,5-1,7 см (рис. LXXXVI: 20, 21).

От топоров-молотов сохранились верхние части с отверстием. Изделия, возможно, имели под прямоугольную форму с округленными углами. Изготовлены из темно-серого гранита, поверхность отшлифована. Сохранившиеся размеры: 5х5 см при диаметре отверстия 2,2 см и 4,6х3 см при диаметре отверстия 2 см (рис. LXXXVI: 23, 25).

Изделия из кремня представлены вкладышами серпов различной формы (более 10 экземпляров), а также несколькими серпами и отще-пами с ретушью (рис. LXXXVI: 12, 15, 19). Вкладыши серпов неправильной четырехугольной формы, изготовлены на отщепах светло-молочного кремня, имеют рабочее лощение на одной или двух сторонах. Размеры сохранившихся экземпляров 2х2,4х0,4 см, 2,4х1,3-2,2х0,7 см, 4,4х4,2 см и 5,8х2-2,8х0,3-0,9 см (рис. LXXXVI: 12, 15). Найден целый кремневый серп вытянутой сегментовидно-треугольной формы так называемого белогрудовского типа. На двух рабочих краях имеется рабочее лощение. Размеры 8,7х0,7-2,8х0,7 см (рис. LXXXVI: 19).

Изделия из кости и рога составляют целые и фрагментированные проколки, игла, штамп, два лощила, фрагменты роговых втулок, наконечник стрелы, подвеска и многочисленные костяные и роговые заготовки с надрезами и надпилами (рис. LXXXVI: 1-3, 7-11, 14, 16-18).

Проколки изготовлены на косо сколотых трубчатых костях мелкого рогатого скота. Поверхность изделий заполирована. Средняя длина 8-12 см (рис. LXXXVI: 7, 9, 11). Иголка с небольшим округлым отверстием. Сечение изделия округлое, головки — четырехугольное. Поверхность заполирована. Длина 5 см (рис. LXXXVI: 3).

Костяной штамп имеет форму широкого равнобедренного треугольника. По широкому рабочему краю имеются глубокие насечки-зубчики для обработки поверхности сосудов или нанесения зубчатых оттисков. Размеры 7х7х8,6 см (рис. LXXXVI: 14). Лощила изготовлены на сколотых трубчатых костях рогатого скота. Рабочие края подрезаны и округлены, имеют рабочее лощение. Размеры 9,3х2 см с рабочим краем в 4 и 1,2 см; 8,6х1,5 см с округленным концом и рабочим краем в 1,6 и 0,8 см (рис. Ь^Х^: 8, 10).

Наконечник стрелы с четырехгранной пирамидальной головкой и двумя шипами (обломаны) для насадки на древко. Поверхность заполирована. Длина 2,6 см, длина пера 2 см, сечение 0,4х0,4 см (рис .LXXXVI: 1).

Подвеска из молочного зуба благородного оленя, с просверлиной (в 0,2 см) в верхней части для подвешивания (обломана). При этом сохранена естественная форма зуба. Поверхность заполирована. Сохранившаяся длина 2,5 см (рис. LXXXVI: 2).

К изделиям из бронзы относятся пять бляшек и фрагмент четырехгранной в сечении проволоки (рис. LXXXVI: 4-6, 13, 22).

Одна из бляшек прямоугольной формы с округленными углами. В центре имеются два округлых выступа, диаметром 0,4 см, выдавленных изнутри. Изготовлена из тонкой пластины в 0,2 см. Размеры 3х2 см (рис. LXXXVI: 13).

Бляшка-пуговица округлой формы была снабжена в центре небольшим округлым отверстием диаметром 0,25 см. Изготовлена из тонкой пластины. Диаметр 2,5 см (рис. LXXXVI: 22).

Три остальные бляшки округлые, с ушком на обороте. Одна из них, диаметром 1,7 см, имела утолщенное овальное ушко длиной 1 см (рис. LXXXVI: 4). Вторая, диаметром 2,2х2 см, имела небольшое округлое ушко длиной 0,4 см (рис. LXXXVI: 5). Третья, диаметром 2,7 см, была снабжена подквадратным ушком, размерами 0,4х0,3 см и отверстием в 0,1 см (рис. LXXXVI: 6).

Относящийся к горизонту Сахарна поселения Солончень-Хлиная вещевой инвентарь подтверждает датировку его в пределах второй половины-конца Х — первой половины VIII вв. до н.э.

Поселение Солончень-Хлиная является наиболее ранним среди памятников группы Сахарна (восточной части ареала культуры Козия-Са-харна), что подтверждается и наличием горизонта Холеркань на этом местонахождении. На поселении обнаружено значительное количество костяных и роговых заготовок (помимо целых изделий), что может свидетельствовать о специализации его жителей в косторезной области. Отмечу и значительное количество кремневых вкладышей серпов, в том числе и один целый серп, подчеркивающих значительную роль земледелия в занятиях населения.

На поселении Солончень-Хлиная выявлена культурно-хронологическая колонка комплексов раннего железного века второй половины - конца Х — первой половины III вв. до н.э.

3.3. Поселение Матеуць-Ла башнэ — в 2,53 км к северо-востоку от с.Матеуць Резинского района Республики Молдова (рис. XLII: 31).

Многослойное поселение Матеуць-Ла башнэ было открыто в 1986 г. разведками СевероМолдавской археологической экспедиции под руководством О.Г.Левицкого. Исследовалось в

1986-87 гг. Матеуцким отрядом этой экспедиции под руководством М.Т.Кашубы (Кашуба 1987; 1989: 59, 60; 1989а: 63-65).

Обстоятельное описание местоположения памятника, характеристики раскопов ^И и культурного слоя даны в отдельной работе (Ка§иЬа, НаИеи, Lev¡tk¡ 2000). Фиксируемые на поверхности поселения слабо золистые пятна (диаметром 14-20 м) однозначно связаны с горизонтом Сахарна этого памятника — для поселений типа Сахарна характерны аналогичные скопления культурных остатков (Солончень-Хлиная, Цах-нэуць, Сахарна-Валя Цыглэу, Сахарна I). Раскоп I, площадью 344 кв.м, был разбит в южной части поселения, ближе к склону мыса. Раскоп II, площадью 468 кв.м, был заложен в 27 м к западу от раскопа I. Оба раскопа были заложены на местах золистых пятен. Общая исследованная площадь поселения составила 812 кв.м (рис. LXXXVII; LXXXVIII).

Культурный слой раскопов ^И содержал 9429 фрагментов керамики разных культур (без учета материалов из закрытых комплексов), а также 3946 фрагментов глиняной обмазки, 2821 небольших известняковых камней, 1458 обломков костей животных, 46 кремней, 31 фрагмент железной болотной руды и несколько железных кричных конгломератов. На основе материалов из закрытых комплексов, типологии массового материала и вещевого инвентаря из культурного слоя была установлена многослойность этого памятника и выделены три культурно-хронологических горизонта раннего железного века: ран-негальштатский группы Сахарна, среднегальш-татский типа Басарабь-Шолдэнешть и гетской культуры.

Анализ массового материала из комплексов и культурного слоя раскопов ^И показал, что на вскрытых участках преобладали раннегальштат-ские находки типа Сахарна — 60,9% (6336 фрагментов керамики), тогда как древности Баса-рабь-Шолдэнешть составили 16,4% (1712 фрагментов) и гетской культуры — 22,7% (2360 фрагментов). Зафиксированных в раскопах ^И сахар-нянских закрытых комплексов оказалось 27, ба-сарабь-шолдэнештских — 8, а гетских — 6. Гет-ский горизонт поселения Матеуць-Ла башнэ представлен в отдельной работе, там же пересматривается и культурная атрибуция трех антропоморфных фигурок, первоначально отнесенных к Сахарне, но затем идентифицированных с гетской антропоморфной пластикой (Ка§иЬа, НаИеи, Lev¡tk¡ 2000).

К раннегальштатскому горизонту типа Сахарна поселения Матеуць-Ла башнэ относятся: хозяйственная усадьба раскопа I с наземным каркасно-столбовым жилищем I, входящей в его интерьер ямой № 13 и расположенными в непосредственной близости комплексами надворной территории — ямами №№ 16 и 21; полуземляночное жилище II — яма № 15 Р.^ производственные и хозяйственные комплексы рас-

копов I-II с 27 ямами различного назначения; стационарные (1 печь и 3 очага) и переносные (5 обломков жаровен) отопительные сооружения; а также коллекция керамики, состоящая из двух археологически целых сосудов и 6336 фрагментов (в том числе 509 из закрытых комплексов), и 152 индивидуальные находки (рис. LXXXVII-XCVI). Анализ керамической коллекции и вещевого инвентаря позволяет датировать горизонт Сахарна поселения Матеуць-Ла баш-нэ концом Х — первой половиной VIII вв. до -н.э., а также считать, что жители этого поселка специализировались на производстве железа.

На данном поселении отмечен лишь единственный случай смешанного сахарнянско-шол-дэнештского комплекса, когда бытовавшая еще во время Сахарны хозяйственная постройка была расширена и эксплуатировалась также и в период культуры Басарабь-Шолдэнешть (ямы №№ 42-44 раскопа II) (рис. XC: 5, 6, 9, 10). Стратиграфия этого комплекса, анализ находок из него и других закрытых комплексов в сочетании с планиграфическими наблюдениями позволяют считать, что смена на этом поселении древностей типа Сахарна культурой Басарабь-Шол-дэнешть происходила по одинаковой схеме с теми памятниками, где этот мирный процесс прослеживается более четко, например, как в Алчедар III (Приложение 3.4).

Раннегальштатский горизонт культуры Сахарна

Жилые комплексы

В центральной части раскопа I зафиксирована хозяйственная усадьба с наземным однокамерным каркасно-столбовым жилищем I, входящей в его интерьер ямой № 13, а также комплексами надворной территории — ямами №№ 16 и 21 (рис. LXXXVII). Жилище I относится к типу I варианту А жилых сооружений культуры Козия-Сахарна.

Наземное жилище I (кв. Г,Д,Е,Ж — 4,5,6,7) — неправильной прямоугольной формы, ориентировано углами по сторонам света, размерами 5,8-6,7х4,2 м, общей площадью 26,3 кв.м. Жилище было заглублено в грунт до 0,35-0,4 м от уровня современной дневной поверхности, что фиксируется основанием стационарного отопительного сооружения и примыкающей к нему зольной ямой (яма № 13), пятно последней прослеживалось с уровня 0,4 м (рис. LXXXVII).

Внешний периметр жилища I фиксируется обвалами восточной и западной стен, столбовые ямки от каркаса стен не прослеживались. Обвал восточной стены, состоящий из скоплений фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев на одной из сторон, вытянутой овально-многоугольной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, длина 4-5,8 м при ширине 1-2,5 м. Обвал западной стены жилища I смыкается с обвалом стены хозяйственной постройки (с ямой № 24), расположенной в нескольких метрах к западу от него.

Рис. ¡.XXXVII. Поселение Матеуць-Ла башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. План раскопа I.

Размеры обвала западной стены в среднем составили 5,8х2-4,2 м (рис. LXXXVII).

Во «внутренней» части жилища I было обнаружено 586 фрагментов керамики, глиняные пряслице и обломок орнаментального штампа, кружок из стенки сосуда, каменные отбойник и отбойник-растиральник, а также фрагмент костяного орудия для уплотнения нитей. Пряслице шаровидной формы, диаметром 2,2 см с отверстием в 0,8 см. Обнаруженный обломок штампа относится к типу серповидных. На приострен-ной рабочей поверхности имеются косые насечки для нанесения зубчатых оттисков. Размеры: сохранившаяся длина 2,8 см, ширина 2 см, толщина 0,3-0,8 см (рис. XCV: 18). Кружок сделан из стенки светлолощеной корчаги с геометрическим узором, диаметр 7 см (рис. XCV: 20). Отбойник из серо-розового песчанистого сланца овальной формы, концы сработаны. Размеры 10х6,6х3,5 см. Второе подтреугольное каменное орудие двойное — следы сработанности имеются как на плоской рабочей поверхности, так и на концах. Размеры 14,5х6,3-9х2,5-4,5 см (рис. XCVI: 14). Орудие для уплотнения нитей сделано из трубчатой кости животного, поверхность которой имеет многочисленные поперечные следы от нитей, заполирована. Концы орудия обломаны. Размеры: сохранившаяся длина 13,7 см, диаметр 2,3х1,7 см (рис. XXIX: 26).

Наземное жилище I обогревалось стационарным отопительным сооружением — куполь-

ной печью, остатки которой зафиксированы в его центральной части (кв. Д,Е — 6). Печь была возведена на черноземной «подушке». От нее сохранился глинобитный под подпрямоугольной формы,ориентированный в направлении запад-восток, размерами 100х80 см и толщиной 3-5 см. Под сделан из хорошо промешанной глины, сверху обмазан тонким слоем глиняного раствора, прокален до ярко-красного цвета. На поде зафиксированы остатки рухнувшего свода в виде слоя в 5-6 см сильно пережженных мелких кусочков глиняной обмазки с золой и мелкими угольками. Печь имела купольный глинобитный свод каркасно-прутьевой конструкции (рис. LXXXIX: 3).

Вплотную к отопительному сооружению с юга примыкала выгребная яма для золы — яма № 13 (рис. LXXXIX: 11).

Яма № 13 (кв. Д — 6) — овальной формы, ориентирована в направлении север-юг, размерами 150х80-95 см и глубиной 30 см (рис. [.XXXIX: 11).

В золистом, с большим количеством угольков и мелких пережженных камней, заполнении обнаружено 15 фрагментов керамики.

Надворную территорию жилища I составляют находящаяся к юго-западу яма № 16 и — к юго-востоку яма № 21 (рис. .XXXVII).

Яма № 16 (кв. В,Г — 4,5) — округлая, диаметром 160 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 5-15 см. Дно вогнутое. Глубина 65-70

Рис. LXXXVIII. Поселение Матеуць-Ла башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. План раскопа II.

см (рис. LXXXIX: 18).

В черноземном заполнении обнаружено 13 фрагментов керамики и кремневый отщеп. На глубине 40 см, в центре, зафиксирован скелет собаки, находившийся не в анатомическом порядке.

Яма № 21 (кв. Г,Д — 8) — округлая, диаметром 150 см. Дно неровное, понижается к юго-западу. Глубина 18-27 см (рис. LXXXIX: 12).

В черноземном заполнении найдено 13 фрагментов керамики.

Полуземляночное жилище II прослежено в северной части раскопа I, для полного его исследования была сделана прирезка в 24 кв.м (рис. LXXXVII). Жилище II относится к типу II подтипу 2 жилых сооружений культуры Козия-Сахарна.

Жилище II (яма № 15; кв. З,И — 6,7,8) — полуземлянка неправильной овальной формы, ориентированная в направлении запад-восток, размерами 370х180-240 см и глубиной 120 см, общей площадью 7,8 кв.м. Стенки вертикаль-

ные, пол ровный (рис. LXXXIX: 19).

Полуземлянка состояла из входа-коридора с западной стороны и овального в плане более глубокого основного отсека. Ширина входа 60 см, глубина 26 см. С западной (со стороны входа) и южной сторон основного отсека имеется ступенька шириной 69-94 см и глубиной 80-86 см.

В черноземном с обмазкой заполнении обнаружено 75 фрагментов керамики, 14 обломков костей животных, а также часть глиняного пряслица, кремневый отбойник и 2 кремневых скола, роговая вставка, костяной наконечник стрелы и обломок раковины 11пю. Пряслице би-усеченно коническое, с намеченными основаниями, размерами 4х4 см при диаметре отверстия в 1 см. Кремневый отбойник шаровидной формы из светло-серого кремня, со следами сработанности по всей поверхности, размерами 6х5,5 см. Роговая вставка ромбовидная, с заполированной поверхностью, размерами 2,5х0,8х0,2 см. Костяной наконечник стрелы треугольной формы с продольными ребрами посе-

Рис. 1ХХХ1Х. Поселение Матеуць-Ла башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Жилое (19), хозяйстве-ные (4-18, 20) и отопительные (1-3) сооружения.

редине (основание обломано). На ребрах имеются по 8 коротких поперечных насечек. В сечении — ромбовидный, поверхность заполирована. Размеры: сохранившаяся длина 2,4 см, ширина основания 1,1 см при толщине 0,5 см (рис. XCVI: 2).

Хозяйственные комплексы

В юго-западной части раскопа II зафиксирован хозяйственный комплекс, состоящий из трех секторов (ямы №№ 42,43 и 44) (рис. LXXXVШ).

Стратиграфические наблюдения и анализ находок из ям №№ 42-44 позволяют считать их смешанными сахарнянско-шолдэнештскими комплексами и выделить три периода их эксплуатации: два первых соотносятся с группой Сахарна, третий — с последующими древностями Баса-рабь-Шолдэнешть (рис. XC: 5, 6, 9, 10).

Ямы №№ 43-1 44- (кв. В,Г — 12) — первоначально этот комплекс состоял из двух соединенных отсеков и имел неправильную овальную (восьмерковидную) форму, был ориентирован в направлении запад-восток. Размеры 270х100-190 см, с подбоем у дна в 18-40 см. Глубина 92110 см, восточный отсек на 8-18 см глубже западного (рис. XC: 5).

Заполнение представлено суглинистым черноземом, практически, без культурных остатков. Возможно, первоначально комплекс использовался в качестве хранилища.

Второй период эксплуатации этого комплекса связан с его расширением (еще один отсек (яма № 42) был пристроен с северо-запада) и возведением в среднем отсеке (яма № 43) стационарного отопительного сооружения на уровне пола нового северного отсека (яма № 42) (рис. XC: 9).

Ямы №№ 42-!, 43-И, 44-И (кв. Б,В,Г — 11,12) — таким образом, во второй период эксплуатации комплекс состоял из трех последовательно соединенных отсеков, составляющих неправильную овальную форму. Комплекс был ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 410х100-190 см, глубиной 6570 см, и имел стационарное отопительное сооружение — очаг открытого типа (рис. XC: 9).

Яма № 424 (северный сектор; кв. Б — 12) — подовальной формы, размерами 160х140 см. Стенки вертикальные, дно ровное. Глубина 62 см.

Заполнение с глубины 26-30 см (уровня обнаружения) представлено суглинистым черно-

Рис. ХС. Поселение Матеуць-Ла баш-нэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Хозяйственные (1, 4, 5, 7, 8) и отопительные (2, 3) сооружения и са-харнянско-шолдэ-нешстский комплекс (6, 9, 10).

земом с редкими угольками, преимущественно, в западной и юго-западной частях. В донной части ямы, в суглинистом черноземе, найдено два фрагмента керамики типа Сахарна.

Яма № 43-П (средний сектор; кв. В — 12) — округлой формы, диаметром 184 см.

Заполнение до глубины 60-65 см представлено интенсивно золистым черноземом с уголь -ками и мелкими пережженными камнями. В заполнении обнаружены 17 фрагментов керамики культуры Сахарна, а также небольшой каменный отбойник из гальки серо-коричневого песчанистого сланца неправильной четырехугольной формы, размерами 7х5,6х2 см. На уровне дна северного сектора, на глубине 60-65 см от уровня обнаружения, ближе к северной стенке ямы зафиксировано стационарное отопительное сооружение — очаг открытого типа (рис. ХС: 9).

Очаг № 1 представлял собой округлый под диаметром 70-76 см и толщиной 5-10 см, состоящий из вплотную прилегающих друг к другу

фрагментов обмазки, находившихся стороной с отпечатками прутьев вниз. Возможно, для пода очага была сделана плетневая основа (каркас) округлой формы, на которую сверху был наложен слой глины в 5-10 см и заглажен. Вокруг очага зафиксированы пережженный грунт и угли (рис. ХС: 9).

Яма № 44-И (южный сектор; кв. В,Г — 12) — округлой формы, диаметром 100-112 см.

В суглинистом заполнении обнаружен один фрагмент керамики типа Сахарна.

Расширение и перестройка описанного комплекса во второй период его использования и, особенно, возведение в нем стационарного отопительного сооружения свидетельствуют о том, что условия его эксплуатации и назначение были изменены. Возможно, во второй период этот комплекс использовался как производственный, вокруг него были возведены глинобитные стены и сделано перекрытие, от которых к северу и югу от ям №№ 42-44 фиксируют-

ся небольшие развалы фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев (но столбовые ямки не прослеживались).

Третий период эксплуатации этого комплекса, когда он вновь был расширен и перестроен, связан с периодом культуры Басарабь-Шолдэ-нешть.

Отопительные сооружения

К стационарным отопительным сооружениям горизонта Сахарна этого поселения относятся купольная печь из наземного жилища I раскопа I (описана выше), а также три очага открытого типа из раскопа II — очаг № 1 производственного комплекса (яма № 43) (описан) и выносные очаги №№ 3 и 4, зафиксированные в северной и южной частях раскопа, а также обломки округло-овального очага из разрушенной ямы в траншее газопровода (рис. .XXXIX: 1, 2; XCI: 1).

Очаг № 3 (кв. А — 8,9) — овальный под, ориентированный в направлении север-юг, размерами 70х55 см и толщиной 10-15 см. Под состоял из фрагментов обмазки, вплотную прилегающих друг к другу (рис. .XXXIX: 1).

Очаг № 4 (кв. В — 1) — овальный под, ориентированный в направлении запад-восток, размерами 110х84 см и толщиной 10-15 см. Под состоял из вплотную прилегающих друг к другу 39 фрагментов обмазки. Видимо, был изготовлен плетневой каркас, на который был наложен слой глины (рис. .XXXIX: 2).

К стационарному очагу, возможно, принадлежат и 2 обломка бортика, шириной 2-2,4 см, расчлененного вдавлениями от ладони. Очаг был округло-овальной формы, диаметром около 100-120 см (рис. XCI: 1).

К переносным отопительным сооружениям относятся пять обломков жаровен.

Характеризуя в целом закрытые комплексы группы Сахарна поселения Матеуць-Ла башнэ (табл. XII), отмечу, что они традиционно относятся к трем основным типам: I тип — 40,7% (11 ям); II тип — 40,7% (11 ям) и III тип — 18,6% (5 ям). Из ям II типа 45,5% составляют комплексы с вогнутым дном, которое на 5-8 см повышается к стенкам. Соотношение кухонной и столовой посуды в ямах трех типов примерно одина-

Ссылка на табл. 11

Рис. ХС1. Поселение М атеуць - Л а башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Кухонная посуда (2-8) и жаровня (1).

Рис. XCII. Поселение Матеуць-Ла башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 1-12 — корчаги.

ковое и составляет 34,4% к 65,6%, что примерно соответствует пропорциям грубой и лощеной керамики горизонта Сахарна на этом поселении.

* * *

Характеристика массового материала горизонта Сахарна поселения Матеуць-Ла башнэ дается по разработанной для керамики культуры Козия-Сахарна классификационной схеме (глава 3.1), типы не описываются.

Керамика типа Сахарна этого поселения традиционно делится на кухонную, столовую и культовую посуду. Статистическая обработка показала, что соотношение кухонной и столовой посуды составило 40% к 60%.

Кухонная посуда представлена горшками 4 основных типов: I тип — 52,4%; II тип — 19%; III тип — 11,4% (рис. XCI: 2-8). Из характерного де-

кора для этих типов горшков упомяну налепной расчлененный валик — 75,8%; поясок насечек-вдавлений — 7,5% и небольшие подтреуголь-ные или подпрямоугольные выступы-упоры — 13%. В 6 случаях (3%) отмечено сочетание на-лепного расчлененного валика с подпрямоуголь-ными упорами и в одном случае подпрямоугольные упоры сочетались с пояском насечек-вдав-лений. На поселении найдены два фрагмента горшков III типа с грубой округлой ручкой.

IV тип (17,2%) составляют тюльпановидные горшки. Край венчика иногда расчленен пальцевыми вдавлениями или насечками, в отдельных случаях имеются проколы под краем. Археологически целый тюльпановидный горшок происходит из частично разрушенного закрытого комплекса. Общие пропорции этого сосуда (сильно расширенное в средней части тулово, сравнительно широкое дно) в сочетании с расположенным в верхней части плечиков по-

Рис. ХС111. Поселение Матеуць-Ла баш-нэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 119 — черпаки и кубки.

яском пальцевых вдавлений позволяют отнести его к неклассическим тюльпановидным горшкам. Размеры: высота 31 см, диаметр венчика 16 см, максимальный диаметр тулова 22 см, диаметр дна 11 см (рис. XCI: 7).

К кухонной посуде горизонта Сахарна относятся и два фрагмента цедилок, представляющих собой чашеобразные сосуды с многочисленными отверстиями в стенках.

Столовая посуда представлена сосудами 5 основных категорий: корчаги, черпаки и кубки, миски, мисковидные сосуды. Столовая керамика памятника, в основном, серо- и чернолоще-ная, сосуды со светло-желтым или желто-оранжевым лощением составляли около 5%. Геометрическим орнаментом украшено 25,2% всех разновидностей столовой посуды (рис. XCII-XCIV).

Корчаги составляют 52,6% столовой посуды. Подсчитать количественное соотношение трех основных типов корчаг невозможно из-за силь-

ной фрагментированности материала. Корчаги украшались пластическим декором и геометрическим узором. Геометрическим орнаментом украшено 24,2% корчаг, в 6 случаях (0,3%) штампованный геометрический узор находился на отогнутом наружу венчике сосудов (рис. XCII). К пластическим видам декора относятся невысокий налепной валик, иногда расчлененный косыми насечками или насечками из зубчатых оттисков, а также 2-4 выступа-упора. Нередко пластический декор сочетался с геометрическим узором.

В одном случае обнаружен фрагмент корчаги с парными выступами (сочетание нижнего под-прямоугольного с верхним коническим) — прием, характерный для керамики культуры канне-лированного гальштата Кишинэу-Корлэтэнь.

На поселении найдено 53 фрагмента корчаг (2,6% общего количества корчаг) с внешней чер-нолощеной и внутренней — красно-оранжевой

поверхностью.

Черпаки и кубки составляют 32,4% столовой посуды. Черпаки представлены 4 основными типами: I тип — 47,4%; II тип — 15,8%; III тип — 31,6% и IV тип — 5,2% (рис. ХОШ). Геометрическим узором украшено 29,6% черпаков. Из культурного слоя раскопа I происходит неорна-ментированный черпак III типа варианта Б, снабженный высокой ручкой с гвоздевидным выступом на перегибе. Размеры: высота 6,5 см, диаметр венчика 9 см, максимальный диаметр ту-лова 9 см (рис. ХОШ: 12).

Миски составляют 15% столовой посуды. Представлены 3 основными типами: I тип — 64,4%; II тип — 21,7% и III тип — 13,9% (рис. ХО^). Из мисок I типа геометрическим узором украшено 40,7%, и лишь в трех случаях (1,7%) зафиксирован пластический декор в виде симметрично расположенных по краю горизонтальных лопастевидных выступов (рис. ХС^: 1, 2, 4, 6, 9-11). Из мисок II типа геометрическим орнаментом украшено 41,4%, пластический декор, практически, не встречен (рис. ХС^: 3, 5, 7, 8). В одном случае миска II типа была укра-

Рис. ХОМ. Поселение Матеуць-Ла баш-нэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. 111 — миски.

шена горизонтальными параллельными каннелюрами — прием, характерный для мисок культуры каннелированного гальштата Кишинэу-Кор-лэтэнь. Миски III типа, как правило, не орнаментированы, но поселение Матеуць-Ла башнэ является исключением — геометрическим узором украшено 43% таких мисок.

Мисковидные сосуды составляют 0,16% столовой посуды. Все они украшены штампованным или сочетанием резного и штампованного орнаментом и снабжены двойными вертикальными валиками.

Из орнаментированных 25,2% столовой посуды резным узором украшено 44,3%, штампованным — 33,9%, сочетанием резного и штампованного — 14,6%.

Среди мотивов орнаментации касательные к окружностям, исполненные исключительно в штампованной технике (одинарные, двойные и тройные ряды), составляют около 1,15% (рис. XCII: 2; XCIII: 18). Известны как мотивы ленточного построения орнамента, так и «розеточно-го», соотношение их примерно одинаковое.

Из применяемых в орнаментации столовой

Рис. Х^. Поселение Матеуць-Ла баш-нэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Изделия из глины (2-13, 16, 18, 2022, 25, 27, 28), бронзы (1, 14), железа (15), ракушка Unio (19) и миниатюрные сосудики (17, 23, 24, 26).

посуды поселения штампов отмечу: I — наиболее распространенные мелко-, средне- и крупнозубчатый; кольчатый (одинарный, двойной и с крестом посередине); S-овидный (простой и мелкозубчатый); II — менее распространенные ю-образный; небольшой поперечно заштрихованный овал; небольшой заштрихованный параллелограмм; сегментовидный.

Прочерченным орнаментом украшено 6% столовой посуды, а пролощенный обнаружен на 1% керамики.

К культовой посуде относятся ножка от зооморфного сосудика, 4 фрагмента пиксид и 3 фрагментированных миниатюрных сосудика (рис. XCV: 17, 23, 24, 26).

Ножка (сохранившаяся высота 3,2 см, «стопа» 2,8х1,4 см) принадлежит к зооморфному сосудику на ножках, которые известны на других поселениях группы Сахарна (Хлижень II-Ла Шанц, Алчедар III).

Пиксиды представляют собой низкие стака-

нообразные сосудики с плоским дном, имеющим небольшую закраину. Диаметр венчика таких пиксид равен диаметру дна (8-9 см). Как правило, стенки (иногда дно) украшались резным узором, выполненным исключительно в резной технике (рис. XCV: 26).

Миниатюрные сосудики повторяют формы столовой посуды — это фрагменты мисочек с округленным загнутым внутрь краем. Одна из мисочек украшена полосками штампованного орнамента (высота сосуда 3 см, диаметр края 8 см), вторая — резным узором (высота 3,5 см, диаметр края 10 см) (рис. XCV: 17, 23, 24).

Керамический комплекс горизонта Сахарна поселения Матеуць-Ла башнэ имеет ранние и поздние черты, что вполне согласуется с датировкой в пределах конца Х — первой половины VIII вв. до н.э.

Индивидуальные находки представлены предметами производственно-бытового назначения, орудиями труда, украшениями и облом-

Рис. ХСVI. Поселение Матеуць-Ла башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Изделия из камня (5, 12-15), кремня (1), кости и рога (2-4, 611) из жилища II (2) и культурного слоя (1, 3-15).

ком цилиндрического молотка. Это изделия из глины, камня и кремня, кости и рога, бронзы, железа (рис. XXVIII: 13; ХХ!Х: 26; XCV: 1-16, 1822, 25, 27, 28).

Изделия из глины составляют 16 пряслиц, 2 грузила, фрагменты 3 орнаментальных штампов, 12 кружков из стенок сосудов, 2 лощила, 3 хлебца и бусина (рис. XCV: 2-13, 16, 18, 20-22, 25, 27, 28).

Пряслица в плане округлые (одно подквад-ратное), в сечении биусеченно-конические (12) или шаровидные (3). Одно пряслице в виде сосудика. Диаметр отверстий 0,7-0,9 (1) см (рис. XCV: 3, 4, 6, 8-13, 16).

Биусеченно конические пряслица с двумя выраженными основаниями, средние размеры: высота 2,2-3,5 см, диаметр оснований 1,8-2,5 см, диаметр 3,1-4 (5) см (рис. XCV: 3, 4, 6, 9, 1113, 16). Пять пряслиц этого типа (31,3%) украшены геометрическим резным и штампованным

узором. Резной узор — это косые насечки по линии максимального диаметра (1 экземпляр). Штампованный орнамент представлен косыми насечками из оттисков мелкозубчатого штампа по ребру, двойными рядами оттисков мелкозубчатого штампа у оснований в сочетании с косыми насечками по ребру, заключенными в поясок, или одинарным рядом оттисков, от которого вниз спущены треугольники (рис. XCV: 3, 4, 16). Одно пряслице было украшено тройными рядами зубчатых оттисков у оснований в сочетании с тройными концентрическими окружностями вокруг 4 симметрично расположенных выступов (рис. XCV: 13).

Высота шаровидных пряслиц равна диаметру и составила 2,2-3,1 см.

Одно пряслице в виде сосудика с короткой шейкой, высокими плечиками и максимальным диаметром в верхней трети. Размеры: высота 2,7 см, диаметры площадок 2,5 см, диаметр

3,4 см (рис. XCV: 10).

Найденные грузики округлые в плане и неправильно цилиндрические в сечении, с относительно небольшим продольным отверстием диаметром 0,3-0,4 см. Размеры 2,5х2,2 см и 5х2 см (рис. XCV: 5, 8 ).

С керамическим производством связаны штампы, кружки и лощила. Обнаруженные фрагменты относятся к серповидным штампам, на широкой заостренной стороне которых имеются косые насечки для нанесения зубчатых оттисков на поверхность сосудов. У одного из штампов сохранился зауженный конец, которым наносился кольчатый оттиск. Сечение штампов каплевидное (рис. XCV: 18, 21, 22).

Кружки сделаны из стенок столовых сосудов, средний диаметр 3,8-4,8 (6,2-7) см. Три кружка изготовлены из стенок кухонных горшков, один из которых посередине имел отверстие в 1 см (рис. XCV: 20, 25, 28).

Глиняные лощила шаровидной формы диаметром 2-2,4 см.

Хлебцы уплощенно округлой или овальной формы. На плоской поверхности одного из них имеется хаотичный точечный орнамент. Диаметр 3,2-6,4 см, толщина 1-1,5 см (рис. XCV: 27).

К украшениям относится бусина округлой формы, уплощенная с двух сторон, с отверстием в 0,3 см. Размеры 1,3х1 см (рис. XCV: 7).

Изделия из камня и кремня представлены многочисленными орудиями труда и обломком цилиндрического молотка. Каменные изделия — это 20 отбойников и растиральников, обломок зернотерки, фрагмент песта и обломок лощила, а также фрагменты двух топоров-молотов и цилиндрического молотка (рис. XXVIII: 13; XCVI: 5, 12-15).

Для отбойников (10 экземпляров) использовались гальки серо-розового или коричнево-розового песчанистого сланца, преимущественно, подовальной и треугольной формы. Средние размеры от 6х4,2х2,2 см до 12х9,3х6,8 см (рис. XCVI: 14). В качестве растиральников, имеющих одну широкую рабочую сторону, также использовались гальки песчанистого сланца. Обнаружены и двойные орудия (6 экземпляров), которые одновременно использовались как отбойники, так и растиральники. Для них употреблялись гальки, как правило, подпрямоугольной формы. На одном из таких двойных орудий вытянутой подтреугольной формы (13,7х11,5х5,8 см), с остатками сажи и гари на плоской рабочей поверхности, остался прикипевший фрагмент железной болотной руды.

Зернотерка на плоской плитке известняка, с одной рабочей поверхностью, подовальной формы с хорошо обработанными краями. В сечении подпрямоугольная. Размеры: сохранившаяся длина 8,5 см, ширина 11,4 см, толщина 2 см. Пест имел подквадратную форму, с двумя параллельными плоскими рабочими поверхностями, которые хорошо отшлифованы. Изготов-

лен из темно-серого гранита, в сечении трапециевидный. Размеры: около 6х6 см, толщина 4 см (рис. XCVI: 12). Лощило вытянутой цилиндрической формы с зауженным концом, в сечении подквадратное. Сделано из красноватого песчанистого сланца. Размеры: сохранившаяся длина 6,3 см, сечение 2,2х2 см (рис. XCVI: 5).

От одного из топоров-молотов, изготовленного из темно-серого гранита, сохранилась третья часть с отверстием. В сечении изделие прямоугольное. Размеры: 10,4х5,2 см, сечение 8х7 см, диаметр отверстия 1,5-1,7 см (рис. XCVI: 13). Второй топор-молот относится к типу изделий с выраженным обушком. От него сохранилась часть с подпрямоугольным обушком. Изготовлен из серо-коричневого песчанистого сланца. Размеры 4,6х5,5х4-5 см, обушок 4,2х2х2 см (рис. XXVIII: 13).

От цилиндрического молотка сохранилась верхняя часть подпрямоугольной формы с отверстием. Молоток был сделан из темно-серого песчаника, поверхность отшлифована. Сохранившиеся размеры 4,5х4,3х4 см, диаметр отверстия около 1,5 см.

Особенно разнообразна коллекция из 62 кремней и изделий из него, охватывающих технологические циклы первичного и вторичного расщепления, что указывает на присутствие кремнеобработки в занятиях жителей поселения в период Сахарны (приношу благодарность И.А.Борзияку за определение кремневой коллекции этого памятника).

Кремнеобработка обеспечивалась местным сырьем, использовался кремень светло- и темно-серого цветов в виде небольших галек и конкреций. Структура кремнеобработки состояла из двух блоков технологий: первичного расщепления и более сложно организованной, связанной с изготовлением бифасиальных изделий, вторичной отделкой.

С технологией первичного расщепления, в первую очередь, связаны нуклевидные предметы, составляющие около 13% (8 экземпляров) кремневых изделий. В основном, это дискоид-ные ядрища со средними размерами 5,5-6х3-5,5х1,5-2 см. Три ядрища впоследствии использовались в качестве шаровидных отбойников (размерами 7-7,5х6,5 см), следы сработанности на которых имеются по всей поверхности или наиболее широкой грани. Два нуклевидных обломка сильно обожжены и со следами сбитос-ти (размерами 6х4,2х3,3 см и 7х4,5х2,6 см), возможно, использовались в качестве кресал. Найдены также кремневые осколки и ребристый скол, 31 первичный отщеп, многие из которых имеют ретушь утилизации, 6 скребков с интенсивно сработанными лезвиями. Несколько скребков полукруглой формы, лезвие их обработано крутой чешуйчатой ретушью. Лезвие скребловидных орудий (5 экземпляров) может быть как неровным, так и прямым, обработанным крутой чешуйчатой ретушью, далеко захо-

дящей на поверхность изделия. Два выемчатых орудия на крупных сколах обожжены, выемки оформлены отвесно-чешуйчатой ретушью и сильно сработаны.

С технологией вторичного расщепления связаны вкладыш серпа и наконечник стрелы. Вкладыш серпа изготовлен из тонкой пластины серо-розового кремня. Он имеет два лезвия с противолежащей ретушью и ретушированный конец, который сильно залощен с двух сторон. Размеры 4х2х0,3-0,5 см. Наконечник стрелы подтреу-гольной формы с вогнутым основанием. Имеет двухстороннюю обработку, в сечении плоско-выпуклый. Размеры 2,2х1,6х0,3 см (рис. XCVI: 1).

Изделия из кости и рога представлены фрагментами 2 проколок, 6 целыми и фрагмен-тированными лощилами, фрагментом орудия для уплотнения нитей основы и роговым утком, обломком орудия с округлым отверстием, наконечником стрелы, 2 вставками и накладкой, а также 2 колоколовидными подвесками (рис. XXIX: 26; XCVI: 2-4, 6-11).

Проколки изготавливались на косо сколотых трубчатых костях мелкого рогатого скота, поверхность изделий заполирована. Одно из лощил неправильной трапециевидной формы, сделано из трубчатой кости. Вдоль заостренного рабочего края имеются две параллельные выемки, шириной по 0,3 см. Поверхность изделия залощена, сечение — каплевидное. Размеры 4,6х1,2х0,6 см (рис. XCVI: 6). Другое лощило-штамп овально-стержневидной формы, плоское. Один конец округлен и с внутренней стороны косо срезан, имеет следы рабочего лощения. Второй конец расширен до полукруглого выступа, по краю которого нанесены глубокие нарезки-зазубрины, также имеет следы рабочего лощения. Размеры 10,6х2,5-2,8х0,5-0,8 см, полукруглый выступ 3х3 см (рис. XCVI: 10). Третье лощило из височной кости животного также имеет глубокие нарезки по краю.

С ткачеством связано роговое орудие — уток, вытянутой цилиндрической формы. На концах вырезаны длинные лунки таким образом, что они раздвоены. Поверхность изделия имеет поперечные следы от наматывания нитей, заполирована. Изделие в сечении округлое. Размеры: длина 14,3 см, диаметр 1,4-2 см (рис. XCVI: 9). Имеется также фрагмент орудия для уплотнения нитей (рис. XXIX: 26).

Одна из вставок ромбовидной формы, с под-лощенной поверхностью, размерами 2,5х0,8х0,2 см. Вторая — плоскоовальная, по выпуклой стороне имеется продольное углубление. Размеры 2,4х0,8х0,3 см (рис. XCVI: 3). Накладка трапециевидной формы. Поверхность имеет метки-нарезки, подлощена и обожжена. Размеры 3-7х1,5-1,7 см, толщина 0,3 см (рис. XCVI: 8).

Роговая и костяная подвески колоколовид-ной формы, с выступом для подвешивания, на котором имеются нарезки. Поверхность изделий подлощена. Размеры: длина 5,4-5,7 см, ди-

аметр основания 3,2-3,4 см, выступы по 1,6х1,2х0,8 см (рис. XCVI: 4, 11).

Изделия из бронзы представлены фрагментом пилки и браслетом (рис. XCV: 1, 14). От пилки с параллельными лезвиями сохранился обломок. Лезвия снабжены насечкой. Размеры: сохранившаяся длина 2,3 см, ширина 1,8 см и толщина 0,1 см (рис. XCV: 1). Браслет с несомкнутыми округленными концами. Изготовлен из проволоки, плосковыпуклой в сечении. Размеры: диаметр 5,5 см, сечение 0,2х0,15 см (рис. XCV: 14).

К железным предметам относится заготовка в виде стержня, округлого в сечении. Длина 12,2 см, сечение 0,4-0,5 см (рис. XCV: 15).

Из других изделий, которые могли использоваться в качестве украшений, можно отметить четыре целые и фрагментированные ракушки 11пю, одна из которых в центре была снабжена подпрямоугольным отверстием для подвешивания (рис. XCV: 19).

Анализ индивидуальных находок позволяет датировать горизонт культуры Сахарна поселения Матеуць-Ла башнэ концом Х — первой половиной VIII вв. до н.э., что полностью согласуется с данными по керамической коллекции.

Из особенностей памятника Матеуць-Ла башнэ отмечу наличие 31 фрагмента железной болотной руды в культурном слое и закрытых комплексах, присутствие нескольких железных кричных конгломератов в юго-западной части раскопа I, а также железную заготовку, что свидетельствует о производстве железа жителями этого поселения. Видимо, производство железа являлось специализированным занятием жителей поселения Матеуць-Ла башнэ среди остальных памятников культуры Козия-Са-харна. Производство железа на этом поселении продолжилось и в период культуры Басарабь-Шолдэнешть, о чем свидетельствуют находки фрагментов железной болотной руды в закрытых комплексах этого горизонта.

Занятие жителей кремнеобработкой (на уровне домашнего промысла) укладывается в известное оживление этого вида производственной деятельности в эпоху поздней бронзы Северного Причерноморья, которое для лесостепных регионов междуречья Днепра-Днестра продлилось и в период раннего железного века.

3.4. Алчедар III — в 2 км к юго-востоку от с.Алчедар Шолдэнештского района Республики Молдова (рис. Х1Л: 21).

Многослойный памятник Алчедар (городище и прилежащее обширное селище) был открыт в 1946 г. Г.Д.Смирновым при разведке к северу от г.Кишинэу (Федоров 1952: 86). С 1947 по 1963 гг. на памятнике проводились масштабные раскопки Пруто-Днестровской экспедиции под руководством Г.Б.Федорова (Федоров, Чеботарен-ко 1974: 78-85). Основные полученные материалы относились к древнерусской культуре, но в

культурном слое присутствовала керамика фракийского типа (гальштатская и гетская). В частности, в одном из полевых отчетов Г.Б.Федоров отмечал, что в культурном слое городища с глубины 0,8-1 м постепенно начинает проступать слой сильно разрушенного фракийского поселения (в том числе с керамикой типа Сахарна) (Федоров 1963: 72).

Гальштатские материалы из раскопок Г.Б.Федорова остались целиком неопубликованными, за исключением происходящих с ци-

тадели городища нескольких вещевых находок: бронзовых наконечника стрелы и бляшки, глиняного орнаментированного пряслица (Розен-фельдт 1955: 121-124, рис.1: 5-7). На сегодняшний день эти гальштатские материалы фактически утрачены, имеются лишь несколько листов рисунков из личного архива Г.И.Смирновой, которые частично использованы в настоящей работе. Приношу благодарность Г.И.Смирновой за любезное разрешение использовать материалы ее архива.

Рис. XCVII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. План раскопа IV — сооружения первого горизонта древностей типа Сахарна.

При составлении в начале 70-х годов археологической карты памятников раннего железного века Молдавии посад городища Алчедар был обозначен как многослойный памятник Алчедар III, который был отнесен к культуре Шол-данешты (Лапушнян, Никулицэ, Романовская 1974: 12, 13, 29).

Памятник Алчедар III был вновь подвергнут археологическим исследованиям во второй половине 80-х годов. Раскопки 1984 г. под руководством В.С.Бейлекчи и 1987 г. под руковод-

ством Т.А.Щербаковой дали материалы двух культурно-хронологических горизонтов: первых веков н.э. типа Этулия и уже известной древнерусской культуры (Бейлекчи, Курчатов, Бейлек-чи 1985; Курчатов 1989: 163-179; Кашуба, Тель -нов, Щербакова 1997: 8-11). Только при раскопках 1988-89 гг. под руководством Т. А.Щербаковой и М.Т.Кашуба помимо указанных горизонтов был выявлен раннегальштатский горизонт типа Сахарна (Щербакова, Кашуба 1990; они же 1990а: 117, 118).

Рис. XCVIII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. План раскопа IV — сооружения второго горизонта древностей типа Сахарна.

Рис. ХСХ. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. 1-15-хозяй-ственные сооружения.

Многослойное поселение Алчедар III расположено между верхней и нижней проселочными дорогами Алчедар-Матеуць, на пологом склоне лощины в месте пересечения ее другой лощиной, на слабо выраженном мысочке. На дне лощины находится высохшее русло безымянного ручья, впадавшего в р.Днестр, а также родник «Изворул луй Фотеску». Поселение вытянуто вдоль склона мыса, размеры его около 300х200 м. При обследовании памятника на его поверхности не обнаружено золистых пятен или видимых скоплений культурных остатков, фиксирующих местоположение жилищ.

Раскоп IV 1988-89 гг. (раскопы I-II 1984 г. и III 1987 г.) был заложен в 400 м к северо-западу от цитадели городища Алчедар, в 200 м к юго-востоку от раскопов I-III и в 120 м к юго-западу от верхней проселочной дороги Алчедар-Мате-уць. Площадь его составила 2008 кв.м (рис. XCVII; XCVIII). Обстоятельные характеристики

раскопа IV и культурного слоя памятника даны в отдельной работе (Кашуба, Тельнов, Щербакова 1997: 9-11). Раскоп IV был разбит на западной окраине раннегальштатского поселения типа Сахарна, что подтверждается разной степенью насыщенности его сахарнянскими культурными остатками и сооружениями (рис. XCVII; XCVIII), а также отсутствием материалов этой группы в раскопах МП 1984 и 1987 гг., заложенных в 200 м к северо-западу.

Культурный слой раскопа IV содержал 9681 фрагмент керамики трех разных культурных горизонтов, а также 11027 фрагментов глиняной обмазки, 5116 небольших известняковых камней, 1158 обломков костей животных, 75 кремней, 2 фрагмента железной болотной руды. Анализ массового материала раскопа IV показывает, что на вскрытом участке значительно преобладают раннегальштатские находки типа Сахарна — 59,5% (4753 фрагмента керамики),

Рис. С. Поселение Ал-чедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Жилое (8), культовое (7) и хозяйственные (1-6) сооружения.

тогда как древности типа Этулия и древнерусской культуры составили, соответственно, 21,9% (2263 фрагмента) и 18,6% (1736 фрагментов). Зафиксированных в раскопе сахарнянских закрытых комплексов оказалось практически столько же, как и комплексов двух остальных культурно-хронологических горизонтов.

Алчедар III в настоящее время является наиболее полно раскопанным поселением культуры Козия-Сахарна.

К раннегальштатскому горизонту типа Сахарна поселения Алчедар III (раскоп IV) относятся: хозяйственные усадьбы с 3 наземными жилищами каркасно-столбовой конструкции и комплексами надворной территории; многочисленные производственные и хозяйственные комплексы с 75 ямами различного назначения и ямками от столбов перекрытий; комплекс по производству посуды с печью для обжига керамики; 2 культовых комплекса; стационарные (2

купольные печи и 2 очага открытого типа) и переносные (34 обломка жаровен) отопительные сооружения; а также коллекция керамики, состоящая из 14 археологически целых сосудов и 8920 фрагментов (3076 — из закрытых комплексов), и 125 индивидуальных находок (рис. XCVII-CXVII). Анализ керамической коллекции и вещевого инвентаря позволяют датировать горизонт Сахарна поселения Алчедар III IX — серединой VIII вв. до н.э.

Особенностью памятника Алчедар III среди остальных в группе Сахарна является то обстоятельство, что на вскрытом участке отсутствуют материалы других культур раннего железного века, в первую очередь, позднегальштатские древности VII-V вв. до н э. и древности гетской культуры IV-первой половины III вв. до н.э. Это очень важное обстоятельство, так как еще в 50-е годы при исследовании многослойных поселений раннего железного века в лесостепной

Рис. Ы. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия- Сахарна. 1-14 — хозяйственные сооружения.

Молдавии А.И.Мелюкова указывала на трудности в отделении фрагментированной кухонной посуды типа Сахарна от грубой шолданешт-ской и гетской керамики из-за их морфологической близости (Мелюкова 1954а: 98-105). С аналогичными трудностями я столкнулась при раскопках многослойных поселений раннего железного века Матеуць-Ла башнэ и Хлижень II-Ла Шанц (Кашуба 1987; Гольцева, Кашуба 1995: 20, 33, 39, 41). Алчедар III на сегодняшний день является единственным исследованным поселением с относительно «чистым» слоем группы Сахарна. Поэтому, подробное описание материалов этого памятника в настоящей работе обусловлено тем, что именно через них можно выявить наиболее характерные признаки керамического комплекса, и, в целом, материальной культуры, типа Козия-Сахарна.

Стратиграфия закрытых комплексов и анализ находок из них, типология массового мате-

риала, а также планиграфические наблюдения позволяют сделать вывод о двух периодах бытования древностей типа Сахарна на памятнике Алчедар III: первый связан с возникновением и существованием этого раннегальштатско-го поселения в IX в. до н.э.; второй — с ремонтом, расширением и дальнейшей эксплуатацией уже имеющихся жилых и хозяйственных построек, а также возведением новых помещений на рубеже IX-VIII — начале VIII вв. до н.э. (рис. XCVII; XCVIII). Характер перестроек бытовавших в первом периоде помещений одинаков и для комплексов второго периода — это расширение фиксируемых в материковой глине котлованов ям, а также возведение вокруг образовавших углублений (глубина 30-38 см) помещений каркас-но-столбовой конструкции с перекрытием (например, ямы №№ 7А, 10, 83-соор.Ш, 104 и 143) (рис. C: 2, 7, 8; CII: 3, 5, 7; CIII: 7-9; CV: 3, 6).

Массовый материал из хозяйственных ком-

Рис. СII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия- Сахарна. 1-8—хозяй-ственные сооружения.

плексов, дальнейшая эксплуатация которых во второй период активно продолжалась, количественно в несколько раз превышает таковой из комплексов, которые относятся только к одному из периодов бытования здесь Сахарны. Так, в заполнении ям №№ 112, 113 и 115 (которые эксплуатировались в оба периода) было обнаружено, соответственно, 95, 64 и 190 фрагментов керамики типа Сахарна, тогда как в ямах №№ 7А, 10 и 110 — 43, 7 и 15 фрагментов соответственно.

В керамическом комплексе со вторым периодом соотносятся, в первую очередь, четко атрибутированные чернолесские тюльпановидные горшки (тип IV): в заполнении закрытых комплексах второго периода фрагменты таких сосудов составляют до 50% кухонной посуды. Среди столовой посуды второго периода преобладает сахарнянская керамика с «развитой» геометрической орнаментацией (рис. С1Х-СХ111), ха-

рактерной для комплексов VIII в. до н.э. этой группы, как, к примеру, в ряде закрытых сахар-нянско-шолдэнештских комплексов в Хлижень П-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995: 32-37). Во втором периоде появляется и столовая посуда с каннелюрами и геометрической орнаментацией, типичной для культуры Басарабь-Шолдэ-нешть середины VIII-VII вв. до н.э. (рис. С!Х: 2; СХ: 5; СХП: 1, 6).

В заполнении закрытых комплексов, стратиграфия которых подтверждает их бытование в обоих периодах, типы посуды, характерные для первого периода, присутствуют и во втором. В частности, в яме № 112 в придонной и верхних частях заполнения, относящихся, соответственно, к первому и второму периодам бытования здесь Сахарны, обнаружены горшки, одинаково типичные для кухонной посуды этой культуры (рис. 3, 11). Индивидуальные находки из комплексов второго периода бытования не

Рис. С111. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Хозяйственные (1-9) и культовое (10) сооружения.

отличаются от вещевого материала из комплексов первого периода — это те же предметы производственно-бытового назначения, орудия труда и украшения (рис. CXIV-CXVII).

Можно констатировать, что на поселении Алчедар III в период бытования древностей типа Сахарна не произошло резкой смены материальной культуры. Развитие культуры, начавшееся в первый период в IX в. до н.э., продолжилось и во второй период — в VIII в. до н.э. Произведенные на памятнике Алчедар III строительные работы, в первую очередь, связаны с притоком сюда не позднее рубежа IX-VIII вв. до н.э. позднечернолесского населения, скорее, из лесостепных районов Среднего Днестра. Возможно, появление позднечернолесского населения здесь произошло несколько раньше, чем приток носителей культуры Басарабь-Шолдэнешть. На последнее обстоятельство косвенно указывает ряд закрытых комплексов второго перио-

да, в заполнении которых обнаружены поздне-чернолесская и более «развитая» сахарнянс-кая керамика VIII в. до н.э. или только поздняя сахарнянская керамика VIII в. до н.э., но отсутствует явно атрибутированная шолдэнештская посуда (ямы №№ 7А, 113, 115, 127, 143). При этом имеется ряд комплексов второго периода бытования, с керамикой, типичной для культуры Басарабь-Шолдэнешть (ямы №№ 96, 135) (рис. CXII: 3, 10).

Необходимо отметить, что не все закрытые комплексы удалось четко увязать с одним из периодов бытования здесь Сахарны. Поэтому, раздельно, по выявленным первому и второму периодам бытования, описываются только те комплексы, которые более или менее четко соотносятся с одним из этих периодов. Характеристика остальных комплексов дается суммарно, как относящихся в целом к горизонту Сахарна в Алчедар III (табл. XIII).

Рис. dV. Поселение Алчедар III вариан та Сахарна куль туры Козия-Сахар на. 1-13 — хозяй ственне сооруже ния.

Определенные сложности возникли при обработке материалов трех наземных каркасно-столбовых жилищ. Находки из входящих в их интерьер ям, а также квадратов «внутренней» части жилищ показывают, что они, скорее всего, были сооружены в первый период бытования. С другой стороны, среди комплексов надворной территории, расположенных в непосредственной близости от жилищ, три ямы — №№ 10-П, 17А и 26 относятся ко второму периоду бытования. С этими комплексами также связаны определенные достройки, что фиксируется ямками от столбов. Возможно, и сами жилища ремонтировались, перестраивались и достраивались, но на данном памятнике это археологически не прослеживается. Далее в описании все три наземных жилища отнесены к первому периоду, а ямы №№ 10-П, 17А и 26 описываются в комплексах второго периода как достройки к этим жилищам.

К комплексам первого периода относятся: 1) хозяйственные усадьбы с тремя наземными жилищами и комплексами надворной территории — ямы №№ 10-!, 5, 15, 16А, 18А, 18Б, 29, 34 и 35; 2) хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией и перекрытием — ямы №№ 47, 67, 1044 и 94; 3) хозяйственный комплекс — ямы №№ 74, 80 и 75; 4) помещение с односкатной кровлей — яма № 84; 5) хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией и перекрытием — ямы №№ 113, 112 и 1154; б) комплекс по производству посуды со столбовой конструкцией и печью для обжига керамики — яма № 121; 7) культовый комплекс — яма № 83; 8) стационарные и переносные отопительные сооружения — яма № 158 и обломки жаровен (рис. Х^И; С-^).

К комплексам второго периода относятся: 1) хозяйственная усадьба с полуземляночным жилищем и комплексами надворной тер-

Рис. CV. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Отопительные (1, 2) и хозяйственные (3-6, 8, 9) сооружения, печь для обжига керамики (7).

ритории со столбовой конструкцией и перекрытием — сооружение III и ямы №№ 89, 102 и 117; 2) достройки к наземным жилищам — ямы №№ 10-П, 17А и 26; 3) хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией шатровой формы с конической кровлей — яма № 7А; 4,5) хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией и перекрытием — ямы №№ 51, 104-П, 103А, 45, 44 и находящийся рядом культовый комплекс — яма № 96; 6) хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией и перекрытием — ямы №№ 76 и 87; 7) хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией и перекрытием — очаг 1 и ямы №№ 115-И, 112 и 113; 8) хозяйственный комплекс (?) — ямы №№ 143-П, 133 и 127; 9) отдельные хозяйственные ямы — №№ 97, 135, 152 и 153; 10)стационарные и переносные отопительные сооружения (очаг 1, печь, обломки жаровен) (рис. XCVШ-CV).

Значительная часть хозяйственных комплексов интенсивно эксплуатировалась в оба периода: комплекс первого периода (ямы №№ 94, 67, 47, 104-!) и на том же месте достроенный

комплекс второго периода (добавленные ямы №№ 51, 104-П, 103А, 45 и 44); комплекс первого периода (ямы №№ 1154, 112, 113) и на том же месте достройки второго периода (очаг 1 и ямы №№ 115-И, 112 и 113) и другие (рис. XCVП; XCVШ). В таких случаях описание самих помещений (где это возможно разделить) даются только один раз при характеристике комплексов одного из периодов (в основном, первого). В кв. М-С/16-20, у западной стенки раскопа IV (и на окраине самого сахарнянского поселения), фиксируется скопление 8 хозяйственных ям (ямы №№ 130, 140, 141, 134, 127, 133, 143 и 148) (рис. XCVПI). Возможно, они составляли единый хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией и перекрытием. Но удалось проследить всего две ямки от столбов перекрытия, поэтому перечисленные ямы описываются каждая отдельно, в сводной таблице ям (табл. XII).

Жилые и хозяйственные комплексы I периода (рис. ХСУИ)

Жилые комплексы I периода В восточной части раскопа IV отмечено не-

Рис. ^I. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия- Сахарна. Кухонная посуда (1-7, 9, 10) и жаровни (8, 10).

сколько хозяйственных усадеб, состоящих из наземных однокамерных каркасно-столбовых жилищ и находящихся в непосредственной близости хозяйственных ям: жилище I с входящей в его интерьер ямой № 15 и расположенными рядом с ним ямами №№ 5 и 10-I; жилище II с коридором-клетью и находящейся рядом ямой № 16А; жилище III с входящими в его интерьер ямами №№ 34, 35 и расположенными рядом ямами №№ 29, 18А и 18Б. Все обнаруженные наземные жилища относятся к типу I варианту Б жилых сооружений культуры Козия-Сахарна. К постройкам надворной территории этих усадеб относится и хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией, расположенный в 3,23,6 м к юго-западу и соединенный с жилищами общим перекрытием — ямы №№ 47, 67, 94 и 104-I (рис. XCVII).

Наземное жилище I (кв. В,Г,Д,Е — 1,2,3) — подквадратной формы, ориентировано углами

по сторонам света, размерами 4,3х5,1х4,7х5,7 м и общей площадью 24,6 кв.м. Жилище углублено в грунт до 0,3-0,35 м от современной дневной поверхности (рис. ХСУП).

Внешний периметр жилища I фиксируется 20-22 столбовыми ямками от плетневого каркаса стен, а также 576 фрагментами глиняной обмазки, обнаруженных как во «внутренней» части постройки, так и непосредственно возле нее. Средний диаметр столбовых ямок 0,2 м при глубине 0,18-0,22 м.

Во «внутренней» части жилища I было обнаружено 107 фрагментов керамики, а также глиняные бусина, грузик и бронзовая оковка. Бусина округлая, диаметром 1,2 см с отверстием в 0,20,3 см (рис. СХУ: 1). Грузило цилиндрической формы с косо расположенным небольшим отверстием (рис. СХУ: 20). От небольшой бронзовой оковки сохранился фрагмент (половина-?). Оковка пластинчатая, овальной формы с небольшим

Рис. CVII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Са-харна. Кухоная (3) и столовая (1, 2, 4-9) посуда из закрытых комплексов первого горизонта (1-7, 9), а также фрагмент миски (8), второго горизонта. 1, 2, 5 — яма №113, 3, 4, 7, 9 — яма №115; 6 — яма №102.

прямоугольным выступом (обломан). По внешнему диаметру оковка украшена полоской пуансонов. Размеры 1,1х1,3 см (рис. CXVII: 5).

В планировку жилища I входила яма № 15, находящаяся в его северном углу (рис. XCVII).

Яма № 15 (кв. Г — 3) — округлая, диаметром 160 см. Вертикальные стенки в северо-западной части образуют подбой в 15-17 см. Дно неровное. Глубина 50-65 см (рис. CIV: 5).

В черноземном заполнении найдено 14 фрагментов керамики. В северной части ямы, на дне подбоя, зафиксированы две небольшие подтреугольные выкладки, сложенные из плотно пригнанных друг к другу фрагментов жаровен. Размеры выкладок 15х20х25 см и 10х15 см. Возможно, яма № 15 использовалась для обогрева жилища I.

Надворную территорию жилища I составляют расположенные с северо-запада яма № 5 и с северо-востока — яма № 10-I (рис. XCVII).

Яма № 5 (кв. В,Г — 4) — округлая, диаметром 155 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 7-10 см. Дно слегка вогнутое. Глубина 75 см (рис. CIV: 10).

В черноземном заполнении найдено 12 фрагментов керамики и 2 костяные проколки. Проколки на косо срезанных костях мелкого рогатого скота, с заполированной поверхностью. В сечении изделия округлые, концы обломаны. Сохранившаяся длина 4,3 см и 2,9 см (рис. CXVII: 7, 8).

Яма № 10-I (кв. Б,В — 1,2,3) — овальной (восьмерковидной) формы, ориентирована в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 155-175х320 см. Наклонные стенки образуют подбой в 30-40 см. Дно слегка вогнутое. Южный сектор на 20-25 см глубже северного. На дне северного сектора зафиксирован слой зеленоватой глины толщиной до 10-12 см. Глубина ямы 140-175 см (рис. CII: 3, 5).

Рис. CVIII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. Столовая посуда из закрытых комплексов (7, 8, 10, 11) и культурного слоя (16, 9) первого горизонта. 7 — яма №34; 8 — яма №7А; 10 — яма №30; 11 — яма №18.

В черноземном заполнении найдено сравнительно мало культурных остатков — 7 фрагментов керамики и 2 кружка из стенок корчаг с обточенными краями, диаметрами 2,3х2,8 см и 4,5х5,3 см (рис. CXIV: 1, 21).

Вероятно, яма № 10-! относилась к производственным комплексам, что косвенно подтверждают ее большие размеры, практически полное отсутствие культурных остатков, слой специфической зеленоватой глины, а также орудия труда (кружки), которые могли использоваться в керамическом производстве или кожевенном деле.

Наземное жилище II (кв. Е,Ж,З,И — 2,3,4,5) — неправильной прямоугольной формы, ориентировано углами по сторонам света, размерами 6Х6,3х6,9х7,1 м, общей площадью 43 кв.м. Жилище заглублено в грунт до 0,3-0,35 м от современной дневной поверхности (рис. Х^И).

Внешний периметр жилища II фиксируется

24-26 столбовыми ямками от плетневого каркаса стен, обвалами северной и западной стен, а также 735 фрагментами глиняной обмазки во «внутренней» части и возле жилища. Обвал северной стены, состоящий из скоплений фрагментов глиняной обмазки, вытянутой овальной формы, ориентирован в направлении северо-запад — юго-восток, длина 2,8-3 м при ширине 0,5-0,6 м. От западной стены сохранился небольшой развал, ориентированный в направлении северо-восток — юго-запад, длиной до 1,5 м и шириной 0,9-1,2 м. Столбовые ямки каркаса стен разных размеров: от небольших, диаметром до 0,2 м и глубиной 0,18-0,22 м, до более крупных, диаметром 0,35-0,4 м и глубиной 0,250,35 м. В южном углу жилища зафиксированы небольшие столбовые ямки, возможно, от различного рода хозяйственных приспособлений типа лавок, подставок под припасы или лежанок и прочее (рис. Х^И).

Рис. CIX. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия- Сахарна. Кухонная (35, 7) и столовая (1, 2, 6, 8-10) посуда из ямы №76 второго горизонта.

Вдоль южной стены жилища II к нему примыкает четырехугольная пристройка-клеть, размерами 6-7,1х1,7 м. В юго-западном углу этой пристройки и вдоль южной стены зафиксированы небольшие столбовые ямки, возможно, от лавок или подставок. Вход в жилище мог находится с западной стороны (рис. ХОУП).

Во «внутренней» части жилища II было обнаружено 173 фрагмента керамики и лощило из глины цилиндрической формы, с одним зауженным, сработанным концом. Длина изделия 4,5 см, диаметр 2,5 см (рис. ОХ!У: 11).

В 0,8-1,2 м к северо-западу от жилища II находилась яма № 16А, относящаяся к его надворной территории (рис. ХОУП).

Яма № 16А (кв. Д — 4,5,6) — овальной (восьмерковидной) формы, ориентированная в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 100-155х240 см. Южный сектор — вход округлой формы, диаметром 90 см и глубиной

15-35 см. Стенки основного (северного) сектора вертикальные, у дна образуют подбой в 1015 см. Глубина 105-120 см (рис. CIV: 7).

В черноземном, с редкими угольками, заполнении найдено 38 фрагментов керамики и обломок точильного камня из серого песчанистого сланца неправильной четырехугольной формы, размерами 7х5х1,7 см.

Яма использовалась как хранилище, вход в которое находился с северо-восточной стороны. Хранилище имело перекрытие, которое фиксировалось расположенными вокруг 11 столбовыми ямками, образующими помещение неправильной четырехугольной формы, общей площадью около 9,7 кв.м. Столбовые ямки в среднем имели диаметр 20-25 (30) см и глубину 1525 (30) см. Видимо, впоследствии хранилище было заброшено.

Наземное жилище III (кв. Ж,З,И — 6,7,8,9) — подквадратной формы, ориентировано сте-

Рис. CX. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. Кухонная (6, 7, 10) и столовая (1-5, 8, 9) посуда из закрытых комплексов второго горизонта. 1, 3, 6, 7, 10 — яма №143; 2, 5, 8 — яма №17; 9 — яма №7А.

нами по сторонам света, размерами 5,3х5,6 м, общей площадью 29-30 кв.м. Жилище также было заглублено в грунт до 0,3-0,35 м от современной дневной поверхности (рис. XCVII).

Внешний периметр жилища III фиксируется 26 столбовыми ямками от плетневого каркаса стен, обвалом западной стены в яме № 35, а также 314 фрагментами глиняной обмазки во «внутренней» части и возле жилища. Средний диаметр столбовых ямок 20-25 см при глубине 20-25 (30) см. Вдоль южной и западной стен жилища также зафиксированы небольшие столбовые ямки (диаметром 18-20 см и глубиной до 20 см), видимо, от лежанок и различных хозяйственных приспособлений (рис. XCVII).

Во «внутренней» части жилища III было обнаружено 160 фрагментов керамики, глиняные лощило и обломок светильника. Лощило дис-ковидной формы, одна из широких плоскостей наклонная из-за сильной сработанности. Разме-

ры: диаметр 3,6х3,8 см, толщина 1,7-2,2 см (рис. CXIV: 15). От светильника в форме лодки сохранился фрагмент с глубоким продольным желобком по широкой плоскости. На поверхности желобка имеются следы сажи. Размеры: сохранившаяся длина 5 см, ширина 2,8 см, толщина 1,31,7 см, желобок 1,4х0,4 см (рис. CXV: 22).

В планировку жилища III входили ямы №№ 34 и 35, находившиеся в его северо-восточном углу и вдоль северной стены (рис. XCVII).

Яма № 34 (кв. Ж,З — 7,8) — овальная (восьмерковидная), ориентирована в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 110-135х175 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 18-30 см. Юго-западный сектор ямы на 20-25 см глубже северо-восточного. Глубина 45105 см (рис. CIV: 4).

В черноземном, с большим количеством обмазки и камней, заполнении обнаружено 33 фрагмента керамики.

Рис. СХ1. Поселение Алче-дар III варианта Сахарна культуры Ко-зия-Сахарна. Кухонная (3, 6) и столовая (1, 2, 4, 5, 7-9) посуда из закрытых комплексов второго горизонта. 1

— яма №143; 2, 6, 8, 9

— яма №133; 3 — яма №26; 4 — яма №152; 7 — ямы №51, 97, 133.

Яма № 35 (кв. Е,Ж — 7) — округлая, диаметром 155 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 20 см. Глубина 87-103 см.

В черноземном заполнении обнаружен обвал восточной стены жилища, представляющий собой скопление глиняной обмазки, вытянутое в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 170х70 см при толщине 71 см. Фрагменты обмазки лежали гладкой стороной вверх. В заполнении также найдено 42 фрагмента керамики.

Возможно, ямы №№ 34 и 35 использовались в качестве хранилищ.

К западной стене жилища III непосредственно примыкала яма № 29, имевшая навес (рис. XCVII).

Яма № 29 (кв. З — 9) — овальная, ориентированная в направлении запад-восток, размерами 135х105 см. В западной части имеется уступ (вход), шириной 25 см и глубиной 20 см. Ниже уступа, в восточной части, стенки образуют подбой в 20-27 см. Дно слегка вогнутое. Глубина 70-85 см (рис.^: 6).

В черноземном, с мелкими угольками, заполнении обнаружено 35 фрагментов керамики. В северо-восточной части, на дне подбоя, зафиксированы 5 обломков жаровен.

Видимо, яма № 29 использовалась в качестве небольшой кладовой, имевшей навес (который фиксируется несколькими столбовыми ямками вокруг) и вход с западной стороны. Впоследствии эта кладовая была заброшена.

К надворной территории жилища III относятся расположенные в 3-3,8 м к северо-востоку ямы №№ 18А и 18Б (рис. XCVII).

Яма № 18А (кв. Д — 9) — овальная, ориентирована в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 125х105 см. Глубина 50-65 см (рис. CIV: 3).

В черноземном, с кусочками мелкой обмазки, заполнении найдены 8 фрагментов керамики (рис. CVIII: 11), 2 кружка из стенок сосудов, кремневый скребок, бронзовая бляшка и коготь, возможно, какой-то крупной хищной птицы (орла?).

Кружки из стенок корчаг, один сделан из орнаментированной стенки, диаметры 3,5х3 см и

Рис. CXII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Кухонная (3-5, 9, 10) и столовая (1, 2, 68, 11-15) посуда из закрытых комплексов второго горизонта. 1, 2, 4

— яма №104; 3, 10

— яма №96; 5 — яма №45; 6 — яма №87; 7, 11, 14 — яма №44; 9 — яма №89; 12, 15 — яма №51; 13 — яма №102.

3,3 см (рис.0Х!У:14; CXV: 19). Кремневый скребок неправильной четырехугольной формы, линзовидный в сечении (рис. CXVI: 1). Бронзовая бляшка округлой формы с небольшой петелькой на обороте. С внутренней стороны, в 0,2 см от края, имеется полоска пуансонного орнамента, и в 1 см от петельки нанесены 4 симметрично расположенные точки (образующие вершины квадрата). С внешней стороны, в центре, имеется округлый выступ, диаметром 0,6 см. Диаметр бляшки 2,9 см, толщина 0,5 см (рис. CXVII: 21). Коготь птицы имеет сильно заполированную поверхность, возможно, носился в качестве амулета (рис. CXVII: 1).

Яма № 18Б (кв. Г — 8) — округлая, диаметром 100 см и глубиной 40-50 см (рис. CIV: 1).

В черноземном, с редкими угольками, заполнении найдено 13 фрагментов керамики. Хозяйственные комплексы I периода Как уже было отмечено, к постройкам надвор-

ной территории описанных выше усадеб относился и хозяйственный комплекс, состоящий из четырех ям (№№ 47, 67, 94 и 104-П и соединенный с жилищами перекрытием (рис. Х^И).

Яма № 47 (кв. М,Н — 3) — овальная, ориентированная в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 115х95 см. Вертикальные стенки в северо-восточной части образуют подбой в 20-23 см. Дно вогнутое. Глубина 43-65 см (рис. СШ: 1).

В черноземном заполнении найдено 27 фрагментов керамики (рис. 7). В юго-западной части, на дне, зафиксировано скопление обмазки и камней, размерами 75х30х5 см.

Яма № 67 (кв. М,Н — 6) — овальная, ориентирована в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 130х100 см. Наклонные стенки образуют подбой в 20-23 см. Глубина 80100 см (рис. СШ: 3).

В плотном суглинистом заполнении обнару-

Рис. CXIII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия- Сахарна. Кухонная (8) и столовая (17, 9, 10) посуда из ямы №97 второго горизонта.

жено 7 фрагментов керамики и обломок вкладыша серпа из светло-молочного кремня.

Яма № 94 (кв. Л,М — 4,5) — неправильной овальной формы, ориентирована в направлении запад-восток, размерами 260х145-160 см. С восточной стороны имеется широкий полукруглый уступ (вход), шириной 115 см и глубиной 51 см. Основной котлован округлый, диаметром 150 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 20-25 см. Дно слегка вогнутое. Глубина 66-93 см. На дне основного котлована зафиксированы 5 расположенных по кругу столбовых ямок, диаметрами 15-20 (25) см и глубиной 3-8 (11) см (рис. ССIII: 5).

Заполнение однородное. В верхней части оно представлено рыхлым черноземом с 23 фрагментами керамики, в придонной части — плотный суглинистый чернозем без культурных остатков.

Вероятно, яма № 94 эксплуатировалась в ка-

честве овина, а ямки на дне — от столбиков, на которых сушилось сено. Вход в овин, видимо, находился с юго-западной стороны (рис. CIII: 5).

Яма № 104 (кв. Н,О — 5). Стратиграфические наблюдения и анализ находок из этого закрытого комплекса позволяют выделить 2 периода его эксплуатации, соответствующие двум периодам бытования Сахарны на поселении Алчедар III. Уточнение стратиграфии этого комплекса приводится ниже (рис. CIII: 8).

Яма № 104-I — овальная, ориентирована в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 190х175 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 10-15 см. Глубина 130-155 см (рис. CIII: 9).

В рыхлом черноземном заполнении обнаружено 132 фрагмента керамики и 2 отбойника из серо-розового песчанистого сланца неправильной овальной формы, концы которых сильно сбиты.

Рис. CXIV. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Глиняные изделия из закрытых комплексов (1, 2, 5, 12-14, 18, 21, 22) и культурного слоя (3, 4, 6-11, 15-17, 19, 20). 1, 21 — яма №10; 2 — яма №17; 5 — яма №86; 12 — жил. IV; 13, 14 — яма №18; 18 — яма №43; 22 — яма №127.

Ямы №№ 47, 67, 94 и 104-I имели столбовую конструкцию и перекрытие. Форма существовавшего хозяйственного помещения из-за достроек II периода не реконструируется. Возможно, оно было неправильной четырехугольной формы, площадью около 41,6 кв.м (рис. XCVII).

В южной части раскопа IV (кв. С-Ф — 5-7), в 15,3 м к юго-западу от наземных жилищ II, III и в 7 м к западу от вышеописанного хозяйственного комплекса (ямы №№ 47, 67, 94 и 104-I), находился хозяйственный комплекс, состоящий из трех ям (№№ 74, 80 и 75). Возможно, этот комплекс имел столбовую конструкцию и перекрытие, от которого зафиксирована только одна столбовая ямка (рис. XCVII).

Яма № 74 (кв. С,Т — 7) — округлая, диаметром 95 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 5-10 см. Глубина 30-45 см (рис. CIV: 2).

В черноземном золистом, с пережженной обмазкой и камнями, заполнении обнаружено 17 фрагментов керамики.

Яма № 80 (кв. У,Ф — 7) — округлая, диаметром 130 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 20 см. Дно слегка вогнутое. Глубина 100121 см (рис. CIV: 11).

В плотном черноземном заполнении практически отсутствовали культурные остатки — найдено 6 фрагментов керамики. На дне зафиксирован слой светло-желтой, хорошо вымешанной и отбитой глины толщиной 30 см. Яма могла служить для выдержки глины.

Яма № 75 (кв. Т — 5,6) — неправильной округлой формы, размерами 135х145 см. Наклонные стенки образуют подбой в 20-23 см. Дно вогнутое. Глубина 72-88 см (рис. CIV: 8).

В черноземном заполнении обнаружено 37 фрагментов керамики. В западной части до глубины 55 см зафиксирован обвал стены помещения в виде скопления глиняной обмазки с отпечатками прутьев.

Яма № 75 могла использоваться в качестве хранилища со столбовой конструкцией и перекрытием, которое фиксируется 10 ямками от

Рис. CXV. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахар-на. Глиняные изделия из закрытых комплексов (3, 7,

11, 13-15, 18, 19, 23,

24) и культурного слоя (1, 2, 4-6, 8-10,

12, 16, 17, 20-22,

25). 3 — яма №137; 7 — яма №55; 11, 24 — яма №7А; 13 — яма №17; 14 — яма №23; 15 — яма №45; 18 — яма №87; 19 — яма №18; 23 — яма №153.

столбов диаметром 20 см и глубиной 18-21 см. Возможно, помещение было неправильной четырехугольной формы, площадью 7,5 кв.м, со входом с западной стороны (рис. CIV: 8).

У восточной стены южной части раскопа IV, в 24 м к юго-западу от наземных жилищ II-III и в 7,4 м к юго-востоку от описанного выше комплекса (ямы №№ 75, 74 и 80), находилось помещение с односкатной кровлей — яма № 84 (рис. XCVII).

Яма № 84 (кв. Х — 1,2) — овальной (восьмер-ковидной) формы, ориентирована в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 245х130-135 см. Стенки восточного сектора расширяются к вогнутому дну с восточной стороны имеется подбой в 15-20 см. Дно восточного сектора неровное, плавно понижается к западному сектору на 25-35 см. Глубина восточного сектора 20-60 см. На дне, по линии ширины западного сектора, зафиксированы 2 столбовые ямки, диаметром 20 см и глубиной 8 и 10 см. Глубина западного сектора 60-80 см (рис. CV: 8).

В плотном суглинистом черноземном заполнении обнаружено 17 фрагментов керамики, астрагал и обломок орудия из трубчатой кости.

Астрагал мелкого рогатого скота со сточенной до ровной площадки боковой стороной. Орудие из трубчатой кости животного, один из эпифизов обломан, около второго — имеется округлое отверстие, диаметром 7 см. Поверхность орудия с рабочим лощением. Сохранившаяся длина 12 см (рис. CXVII: 31).

Яма № 84 могла использоваться в качестве производственного помещения с односкатной кровлей. Восточный край крыши упирался в подбой восточного сектора этой ямы, второй — опирался на два столбика западного сектора. Высота помещения могла доходить до 175 см. Вход находился с северо-западной стороны (рис. CV: 8).

В юго-западной части раскопа IV, в 30 м к западу от наземных жилищ II и III, находился хозяйственный комплекс со столбовой конструк-

Рис.CXVI. Поселение Алчедар III варианта Сахарна Козия-Сахарна. Изделия из кремня (1, 2, 6) и камня (3-5, 7-20) из закрытых комплексов (1, 3, 5, 9, 12, 15, 18) и культурного слоя (2, 3, 5-8, 10, 11, 13, 14, 17, 19, 20). 1 — яма №18; 3—яма №97; 5 — яма №160; 9 — яма №113; 12 — яма №150; 15, 18 — яма №153.

цией и перекрытием, состоящий из трех ям (№№ 115, 112 и 113) (рис. XCVII).

Яма № 115 (кв. Ч — 19). Стратиграфические наблюдения и анализ находок из этого закрытого комплекса позволяют выделить 2 периода его эксплуатации, соответствующие двум периодам бытования Сахарны на поселении Алче-дар III.

Яма № 115-I — округлая, диаметром 110 см. Стенки сильно расширяются к неровному дну, образуя подбой в 45 см. В центре дна имеется округлое углубление диаметром 12 см (столбовая ямка-?). Глубина 55-70 см (рис. CV: 4).

В плотном суглинистом заполнении обнаружено 104 фрагмента керамики (рис. CVII: 3, 4, 7, 9).

Яма № 112 (кв. Ч,Ш — 17,18) — округлая, диаметром 200 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 30 см. Глубина 146-169 см (рис. CV: 9).

Заполнение ямы неоднородное, стратиграфически выделяются два периода ее эксплуатации, но керамический материал с элемен-

тами VIII в. до н.э., в основном, соответствует второму периоду бытования Сахарны на поселении Алчедар III (описывается ниже) (рис. CVI: 3, 11).

Яма № 113 (кв. Ц,Ч — 16,17) — округлая, диаметром 145 см. Наклонные стенки образуют подбой в 20-23 см. Дно неровное. На дне зафиксированы 4 столбовые ямки, три из которых были вытянуты цепочкой по линии северо-восток — юго-запад, диаметрами 15-18 (25) см и глубиной 5-8 см. Глубина ямы 146-169 см (рис. CV: 5).

В суглинистом черноземном заполнении обнаружено 64 фрагмента керамики, в том числе с элементами VIII в. до н.э. (рис. CVII: 1, 2, 5), и обломок каменного оселка.

Оселок вытянутой прямоугольной формы с округленными углами, с округлым отверстием. В сечении прямоугольный. сильно сработан. Размеры 4,5х2,5х0,4 см (рис. CXVI: 9).

Описанный хозяйственный комплекс имел столбовую конструкцию и перекрытие, возведенное во второй период Сахарны на поселе-

нии Алчедар III (описывается ниже).

У западной стены южной части раскопа IV, в 27 м к западу от наземных жилищ II и III, находился комплекс по производству посуды с печью для обжига керамики — яма № 121 (кв. Т,У,Ф — 19,20). Этот комплекс занимал несколько обособленное место в раскопе IV (в 20-22 м к юго-востоку от него отсутствовали закрытые объекты группы Сахарна, а культурный слой

был весьма небогат находками) и располагался на западной окраине самого раннегальштат-ского поселения Алчедар III (рис. XCVII; XCVIII).

Печь для обжига керамики имела купольный глинобитный свод на плетневом (пруть-евом) каркасе. Она была возведена в округлой яме (№ 121), диаметром 74-76 см. Стенки на 40 см расширялись к ровному дну. Глубина ямы (и, соответственно, углубленная

Рис.CXVII. Поселение Алчедар III варианта Сахарна Козия-Сахарна. Индивидуальные находки из закрытых комплексов (1, 4, 6-15, 17-19, 21, 26-32) и культурного слоя (2, 3, 5, 16, 20, 22-25, 33). 1, 21 — яма №18; 4, 6, 10, 18, 24 — яма №17; 7, 8 — яма №5; 9 — яма №103; 11 — яма №69; 12, 32 — яма №97; 14, 15 — яма №102; 17 — яма №96; 19 — яма №76; 26, 28 — яма №89; 27, 30 — яма №150; 29 — яма №135; 31 — яма №84. 1 — коготь орла; 2-5, 13, 16, 21 — бронза; 4-12, 20, 22, 24-26, 28-33 — кость и рог; 14, 15, 17, 23 — раковины Unio; 18, 19, 27 — глина.

часть печи) 48-61 см (рис. CV: 7).

Остатки корпуса печи состояли из глинобитного пода, диаметром 110-120 см и толщиной 8-10 см, и сохранившихся на высоту 10-12 см стенок. Под и стенки были сделаны из хорошо промешанной глины, уложенной на материковое дно и стенки ямы, которая сверху была промазана тонким слоем глиняного раствора. Под и стенки прокалены до ярко-красного цвета. В южной части ямы № 121, на поде, зафиксированы 3 фрагмента стенок с отверстиями в 3-4 см — вероятно, обломки продухов, через которые в печь при обжиге подавался воздух.

Заполнение топочной камеры представлено интенсивно-золистым черноземом с угольками, сажей и 39 пережженными фрагментами столовой посуды и керамического брака. На глубине 23-28 см зафиксировано скопление 120 небольших фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев. От купольного глинобитного свода сохранились 18 кусков обожженной глины выпуклой формы и 250 крупных фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев.

Печь для обжига керамики была многоразового использования. Возможно, это печь закрытого типа, когда после каждого обжига часть свода разрушалась, чтобы достать посуду, а затем снова возводилась перед очередным использованием печи. Возможно, в печи было два яруса, на что указывает скопление небольших фрагментов глиняной обмазки в средней части заполнения ямы № 121. Судя по заполнению топочной камеры, печь была заброшена, а отходы керамического производства свалены в яму.

Не исключено, что на описываемом участке раннегальштатского поселения Алчедар III располагался комплекс по производству посуды (находящийся далее к западу и северо-западу, но уже за пределами раскопа IV), в который входила и печь для обжига керамики. Комплекс имел столбовую конструкцию и перекрытие, от которого прослежены 7 столбовых ямок, диаметрами 25-35 (60) см и глубиной 18-22 см (рис. XCVII; XCVIII). К сожалению, большая часть этого комплекса осталась неисследованной, форма производственного помещения могла быть подчетырехугольной.

Культовый комплекс I периода

Возле юго-западной стенки раскопа IV, в 31 м к юго-западу от наземных жилищ II и III, находился культовый комплекс — яма № 83. Стратиграфия заполнения ямы № 83 и сооружения III, анализ находок из них позволяют выделить два разновременных комплекса: культовую яму № 83, относящуюся к I периоду, и полуземлянку (жилище IV) II периода бытования Сахарны на поселении Алчедар III (рис. XCVII; XCVIII; C: 2, 7, 8).

Яма № 83 (кв. Щ,Ы — 7,8) — неправильной квадратной формы, размерами 210х210 см. Стенки вертикальные. С глубины 110 см в восточной и северной частях и 148 см в юго-западной части имеется круговой материковый уступ,

шириной 20-25 см, ниже которого стенки образуют подбой в 20-30 (35) см (при этом размеры дна ямы равны размерам верхнего ее края). Размеры ямы на уровне уступа 120-165х145 см. Глубина 115-148 см (рис. C: 7).

Заполнение ямы № 83 неоднородное. На ее месте во втором периоде бытования Сахарны на поселении Алчедар III было сооружено полуземляночное жилище IV, пол которого фиксируется на глубине 31-64 см (рис. C: 2, 8). Ниже уровня пола полуземлянки прослежена стерильная прослойка суглинистого чернозема без каких-либо культурных остатков, толщиной 40 см. Ниже этой прослойки зафиксирован слой стерильной желтой материковой глины, толщиной 15-35 см. Ниже слоя глины, в придонной части ямы, находился суглинистый чернозем с несколькими фрагментами мелкой глиняной обмазки (рис. C: 2, 8). В южной части ямы, на уступе, зафиксировано скопление 10 костей животных, лежавших не в анатомическом порядке (несколько ребер, позвонок и обломки трубчатых костей) (рис. C: 7).

Яма № 83 в раскопе IV среди комплексов I периода бытования занимает обособленное местоположение. Выделенность этого комплекса, характер его заполнения и, особенно, его консервация стерильной материковой глиной позволяют считать, что яма № 83 являлась специализированным местом для отправления определенных обрядов, в том числе включавших и жертвоприношения животных. Суглинистый чернозем, лежащий выше слоя стерильной материковой глины, подтверждает, что яма некоторое время оставалась открытой. Впоследствии этот культовый комплекс был «закрыт», но, видимо, само местоположение было специально отмечено, так как во втором периоде бытования Сахарны на поселении Алчедар III здесь функционировало жилище.

Отопительные сооружения I периода

К стационарным отопительным сооружениям относятся остатки купольной печи, расположенной в северном углу раскопа IV (кв. В — 19), в 18-18,6 м к северо-западу от наземных жилищ II и III (рис. XCVII).

Купольная печь была возведена в неглубокой округлой яме (яма № 158), диаметром 8090 см, с вертикальными стенками. Глубина ямы 11-25 см (рис. CV: 1).

Остатки корпуса печи состояли из глинобитного пода, толщиной 10 см, сделанного из хорошо промешанной глины. Сверху под был обмазан тонким слоем глиняного раствора. Над подом фиксировался прожог в 2 см, состоявший из интесивно-золистого чернозема с угольками. Выше прожога находился слой сильно пережженной глиняной обмазки с отпечатками прутьев (рухнувший свод). В заполнении ямы № 158 найдено 3 фрагмента керамики.

Печь имела купольный глинобитный свод каркасно-прутьевой конструкции. Возможно, это

летняя выносная печь, располагавшаяся за пределами каких-либо сооружений.

К переносным отопительным сооружениям относятся 19 обломков жаровен, обнаруженных в ямах №№ 29, 118, 130, 148, 150.

Жилые и хозяйственные комплексы II периода (рис. XCVIII)

Жилой комплекс II периода

Возле юго-западной стенки раскопа IV, ближе к его южному углу, зафиксирована хозяйственная усадьба с полуземляночным жилищем IV и расположенными рядом хозяйственными ямами. Обнаруженное жилище IV относится к типу II подтипу 1 варианту Б жилых сооружений культуры Козия-Сахарна. Комплексы надворной территории, частично соединенные с жилищем перекрытием, составили ямы №№ 89 и 102, расположенные в 0,85 м и 2,1 м к востоку, а также яма № 117, находящаяся в 6,7 м к северо-западу от него (рис. XCVIII).

Полуземляночное жилище IV (кв. Щ, Ы — 6,7,8). Как было отмечено выше, на месте законсервированного культового комплекса I периода (яма № 83) было сооружено во втором периоде полуземляночное жилище. Фиксируемый в материковой глине котлован ямы № 83 по всему периметру был расширен на 20-55 см, в результате чего образовался материковый уступ, фиксирующий уровень пола полуземлянки (рис. C: 2, 8).

Жилище IV — это полуземлянка неправильной четырехугольной формы, размерами 200-260х250 см, общей площадью 6,5 кв.м. Котлован в западной, северной и восточной частях на 20-25 см шире, чем в южной части. Стенки вертикальные. Глубина 31-64 см (рис. C: 8).

В северном углу котлована зафиксированы 2 параллельные ступеньки, сделанные в материковой глине. Верхняя ступенька 145х30 см и высотой от уровня пола полуземлянки 38-46 см, нижняя — 210-25 см и высотой 14-27 см. Вероятно, вход в жилище находился в северном углу.

Интенсивно-золистое, с мелкими угольками и пережженной обмазкой, черноземное заполнение зафиксировано до глубины 31-64 см — уровня материкового уступа, что и позволило обозначить такую глубину как уровень пола полуземляночного жилища. В заполнении найдено 18 фрагментов керамики (в том числе 3 фрагмента от тюльпановидных горшков) и биусечен-но-коническое пряслице, высотой 2,8 см, максимальным диаметром 4,2 см и диаметром отверстия 1,3-1,5 см (рис. CXIV: 12).

Полуземлянка обогревалась стационарным отопительным сооружением — печью, остатки которой зафиксированы в 1 м к югу от северного угла котлована и 0,7 м к юго-западу от северо-восточной стенки жилища. Печь была возведена на черноземной «подушке», от нее сохранился глинобитный под овальной формы, ориентированный в направлении запад-восток, размерами 63х45 см и толщиной 5 см. Под сде-

лан из хорошо промешанной глины, сверху обмазан тонким слоем глиняного раствора. Под был прокален до ярко-красного цвета. На поде зафиксирован слой в 6-7 см сильно пережженной глиняной обмазки с отпечатками прутьев — остатки рухнувшего свода печи. Печь имела купольный глинобитный свод каркасно-плетневой конструкции.

Надворную территорию жилища IV составили 3 хозяйственные ямы №№ 89, 102 и 117 (рис. Х^Ш).

Яма № 89 (кв. Ч,Ш — 7,8) — овальная, ориентированная в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 195х180 см. Наклонные стенки расширяются к вогнутому дну, образуя подбой в 20-25 см. Глубина 106-128 см (рис. С: 6).

В суглинистом черноземном заполнении найден 31 фрагмент керамики (рис. СХ11: 8, 9), кружок из стенки кухонного горшка, диаметром 3,7 см и 2 астрагала мелкого рогатого скота, одна из плоских сторон которых срезана и заполирована (рис. CXVII: 26, 28).

Яма № 102 (кв. Ч,Ш — 5,6) — округлая, диаметром 212х200 см. Вертикальные стенки в северной и восточной частях образуют подбой в 15-45 см. Глубина 120-150 см.

В суглинистом черноземном заполнении найдено 57 фрагментов керамики (рис. ^11: 6; СХ11: 13), кружок из стенки кухонного горшка, диаметром 4,7 см, обломки 2 точильных камней неправильной четырехугольной формы из темно-серого сланца, обломок зернотерки из серого гранита с одной рабочей поверхностью и 2 ракушки Ыпю (рис. CXVII: 14, 15).

Яма № 102 использовалась в качестве хранилища, имевшего столбовую конструкцию и перекрытие, которое фиксируется 12 столбовыми ямками. Две ямки (расположенные с северной стороны) имели диаметры по 35 см и глубину 18 см, остальные — по 20 см и глубину 14-18 см. Таким образом, вокруг ямы № 102 было образовано хозяйственное помещение подпрямо-угольной формы (ориентированное в направлении северо-запад — юго-восток), общей площадью 7,15 кв.м, которое западной стороной было соединено с жилищем IV проходом (также имевшим перекрытие), длиной 2,3 м и шириной 1 м (рис. Х^Ш).

К хозяйственным комплексам, связанным с функционированием жилища IV, была отнесена яма № 117 по характеру заполнения и материалу.

Яма № 117 (кв. Ч,Ш — 11,12) — округлая, диаметром 150 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 25-30 см. Дно вогнутое. Глубина 100-115 см (рис. С: 4).

Заполнение не однородное. До глубины 50 см оно представлено рыхлым золистым черноземом с мелкими угольками и пережженными фрагментами обмазки, на глубине 50 см в западной и юго-западной частях прослежен очажный выброс толщиной 20-25 см, состоящий из

золы, пережженных фрагментов обмазки и камней, фрагментов керамики. Ниже выброса и до дна ямы заполнение представлено суглинистым черноземом с редкими культурными остатками. В яме найдено 43 фрагмента керамики.

Зафиксированный в яме № 117 очажный выброс (с фрагментами тюльпановидных горшков в том числе) и характер заполнения ее верхней части, скорее всего, связаны с функционированием стационарного отопительного сооружения в жилище IV. Яма № 117 при этом использовалась как мусорная.

Хозяйственные комплексы II периода

Достройки к наземным жилищам 1-111 — ямы №№ 17А, 26 и 10-11 (рис. Х^П; Х^Ш).

В 0,8 м к северо-востоку от северной стены наземного жилища II была сооружена яма № 17А, которая имела столбовую конструкцию и перекрытие, но форма помещения не реконструируется (рис. Х^Ш).

Яма № 17А (кв. Д,Е — 7) — округлая, диаметром 175 см. Стенки вертикальные. Глубина 150 см (рис. С11: 4).

В рыхлом золистом с мелкими угольками заполнении обнаружено 149 фрагментов керамики (рис. СХ: 2, 5, 8), нижняя часть миниатюрного сосудика (рис. CXVII: 18), глиняные пряслице и грузило, обломки костяных иголок и проколки, а также обломок бронзового браслета.

Пряслице в виде бочонковидного горшка со слегка выделенным венчиком и небольшим дном. Размеры: высота 3,2 см, диаметры площадок 1,9 и 1 см, максимальный диаметр 2,5 см, диаметр отверстия 0,8 м (рис. СХ^: 2). Грузик цилиндрической формы с округленными основаниями и косо расположенным поперечным отверстием. Длина 5,5 см, диаметр 2 см, диаметр отверстия 0,5 см (рис. CXV: 13). Костяные иглы обломаны с двух сторон и сильно пережжены, сохранившаяся длина до 3 см (рис. CXVII: 6, 10). Проколка на косо срезанной трубчатой кости мелкого рогатого скота также обломана. Поверхность заполирована и сработана, сохранившаяся длина 8 см (рис. CXVII: 24). От бронзового проволочного браслета сохранился фрагмент с диаметром сечения 0,1 см (рис. CXVII: 4).

Судя по характеру заполнения и находкам, яма № 17А первоначально эксплуатировалась в качестве хранилища, а впоследствии была заброшена и использовалась как мусорная.

Непосредственно к северной стене наземного жилища III была сделана пристройка со столбовой конструкцией и перекрытием, которое фиксируется 11 ямками от столбов, диаметром 20-25 см и глубиной 18-20 см. Пристройка прямоугольной формы, ориентированная в направлении запад-восток, общей площадью 10,8 кв.м, со входом с северной стороны. В пристройке была сооружена яма-хранилище (яма № 26) (рис. Х^Ш).

Яма № 26 (кв. Е,Ж — 8,9,10) — неправиль-

ной овальной (восьмерковидной) формы, ориентированная в направлении запад-восток, размерами 145x95 см. С восточной стороны имеется широкий полукруглый уступ, шириной 90 см и глубиной 30 см, который к северной и южной частям сужается до 10-30 см при глубине 10-15 см. Стенки ямы на 15 см скошены к ровному дну Глубина 83-100 см (рис. CII: 1).

Заполнение представлено рыхлым золистым черноземом с большим количеством углей, пережженных камней и фрагментов глиняной обмазки. С глубины 40 см и до дна ямы в северной и юго-восточной частях зафиксированы два скопления глиняной обмазки с отпечатками прутьев, лежавших на обгорелых камнях сглаженной стороной вверх. В яме найдено 35 фрагментов керамики (рис. CXI: 3), обломок биусеченно конического пряслица (сильно окатан), обломок отбойника-абразива из серо-розового песчанистого сланца и кремневая галька со сколами.

Яма № 26 эксплуатировалась в качестве хранилища, которое было засыпано обвалившимися в него стенами сгоревшего помещения.

Из комплексов надворной территории наземных жилищ I-III во второй период бытования была перестроена и яма № 10, находившаяся в непосредственной близости к северо-востоку от наземного жилища I (рис. XCVIII).

Характер перестройки ямы № 10 во второй период бытования Сахарны на поселении Алчедар III аналогичен с перестройками ям №№ 7А, 104 и 143. Фиксируемый в материковой глине котлован ямы № 10 первого периода бытования по всему периметру был расширен на 15 см в северо-западной части и 40-60 см — в юго-восточной. Образовавшийся таким образом материковый уступ фиксировал уровень пола помещения второго периода бытования (яма № 10-II) (рис. CII: 3, 5, 7).

Яма № 10-II — помещение неправильной овальной формы, ориентированное в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 380х175-255 см. Стенки вертикальные. Глубина 15-40 см. Постройка могла эксплуатировать -ся в хозяйственных целях (рис. CII: 7).

Возле северо-восточной стенки раскопа IV, 6 — 6,7 м к востоку от наземных жилищ II и III и в 3,8 м к северу от наземного жилища I, находился хозяйственный комплекс со столбовой конструкцией шатровой формы и конической кровлей — яма № 7А. Комплекс общим перекрытием был соединен с наземными жилищами I-III (рис. XCVIII).

Стратиграфия заполнения ямы № 7А позволяет выделить два периода эксплуатации этого комплекса, связанные с двумя периодами бытования Сахарны на поселении Алчедар III (рис. CV: 3, 6).

На дне бытовавшей в I период округлой ямы (диаметром 135 см и глубиной 120 см) был установлен столб, диаметром 30 см, от которого осталась ямка диаметром 55-65 см и глубиной 25

см, забутованная супесью из чернозема и материковой глины. Фиксируемый в материковой глине котлован первоначальной ямы был расширен по всему диаметру на 50-130 см так, что образовалось углубленное помещение неправильной овальной формы, ориентированное в направлении запад-восток, размерами 340х250 см. Стенки вертикальные. Глубина помещения в 30-35 см фиксируется материковым уступом и характером его заполнения (рис. 3).

Заполнение помещения II периода представлено золистым черноземом с мелкими фрагментами обмазки. Заполнение первоначальной ямы — интенсивно-золистый чернозем с углистыми включениями, пережженными камнями и обмазкой. В заполнении найдены 43 фрагмента керамики (в том числе 4 фрагмента тюльпановид-ных горшков) (рис. ^Ш: 8; СХ: 9), фрагмент плитки для «пробы» орнаментальных штампов, фрагмент глиняной ложки-льячки, обломок глиняной фигурки лошади и каменная зернотерка.

Плитка для «пробы» орнаментальных штампов была четырехугольной формы. На одной и плоских поверхностей, покрытой слоем глиняного раствора, беспорядочно нанесены оттиски кольчатого, кольчатого с крестом и крупного Б-овидного штампов. Сохранившиеся размеры плитки 4,5-7,3х4,2-6,3 см, толщина 0,8-1,2 см (рис. CXV: 24). От глиняной фигурки лошади сохранилась передняя часть туловища без морды и правой конечности. Грива животного передана защипами, конечности конические, туловище передано мощно. Размеры: сохранившаяся длина 3,5 см, длина конечностей 1,5 см, диаметр туловища 1,4 см (рис. CXV: 11). Зернотерка овальной формы с обработанными краями и одной рабочей поверхностью (сильно сработана). Сделана на куске серого гранита. Размеры 17,5х13,2-15х6,5-7 см.

Вокруг углубленного помещения II периода была возведена каркасно-столбовая конструкция овальной в плане формы, которая фиксировалась 8 ямками от столбов, диаметрами 30 см и глубиной 20-25 см. Конструкция имела коническую кровлю — столб, установленный в первоначальной яме (I периода), являлся центральным несущим крыши. Таким способом было построено помещение подовальной формы, общей площадью около 21 кв.м. Вход в помещение, вероятно, находился с северной стороны (рис. Х^Ш; 3).

Помещение обогревалось переносными ото -пительными сооружениями (обломки которых зафиксированы в заполнении ямы № 7А), а первоначальная яма использовалась в качестве очажной. Постройка могла эксплуатироваться в производственных целях.

Хозяйственный комплекс I периода, находившийся в 3,2-3,6 м к юго-западу от наземных жилищ II и III (упомянут выше), во II периоде был расширен и достроен (ямы №№ 104-П, 103А, 45, 51 и 44). Здесь же был расположен и культовый

комплекс — яма № 96 (рис. Х^Ш).

Культовый комплекс — яма № 96 (кв. Н — 4) — округлая, диаметром 175 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 20-25 см. Дно вогнутое. Глубина 160-188 см (рис. СШ: 10).

Заполнение не однородное. До глубины 30 см, по центру ямы, прослежена забутовка из желтой материковой глины, диаметром 130 см. Ниже забутовки, до глубины 105-109 см заполнение представлено плотным черноземом с 37 фрагментами керамики (рис. СХИ: 3, 10), раковиной 11пю, обломком пережженного астрагала мелкого рогатого скота (рис. CXVII: 17, 20). На глубине 105 см, возле юго-западной стенки ямы, зафиксировано скопление 8 костей животных, лежавших не в анатомическом порядке, а в 40 см к востоку от него, в центре ямы, на глубине 109 см, находилось второе скопление 10 костей животных, также лежавших не в анатомическом порядке. Ниже зафиксированных скоплений и до дна ямы заполнение представлено стерильным суглинистым черноземом.

Материковое дно ямы № 96 было выложено 53 крупными обломками чернолощеной корчаги, наибольшее наслоение которых находилось в центре. Корчага с отогнутым наружу венчиком, высокой вогнутой шейкой, раздутым шаровидным туловом и сравнительно большим дном. По шейке украшена широкими горизонтальными каннелюрами, в месте перехода шейки в туло-во симметрично расположены 4 петлевидные ручки, от которых вниз по тулову расположены 4 гладких вертикальных валика, треугольных в сечении.

Особенности заполнения ямы № 96: консервация стерильным слоем ее дна, выложенного разбитой (намеренно?) корчагой, два жертвоприношения животных и последующая консервация материковой глиной всего комплекса в целом, — позволяют ее отнести к разряду культовых. Корчага на дне ямы № 96 типологически близка сосуду из закрытого смешанного сахар-нянско-шолдэнештского комплекса ямы № 126 из Хлижень П-Ла Шанц, который датируется серединой-второй половиной VIII в. до н.э. (Голь-цева, Кашуба 1995: 32-37, табл. LXXV: 2). Вероятно, и весь комплекс (яму № 96) следует относить к этому же периоду.

Яма № 104-И (кв. Н,Щ — 5,6). Фиксируемый в материковой глине котлован ямы № 104-! был расширен по всему диаметру на 35 см так, что образовалось углубленное помещение подовальной формы, ориентированное в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 225х210 см. Стенки вертикальные. Глубина 34-38 см фиксируется материковым уступом и характером заполнения (рис. СШ: 7, 8).

В золистом черноземном, с угольками и пережженными камнями, заполнении найдено 86 фрагментов керамики (рис. СХИ: 1, 2, 4).

Помещение обогревалось стационарным отопительным сооружением в виде очага откры-

того типа (рис. CIII: 8). Очаг зафиксирован в восточной части, на полу помещения, имел неправильную округлую форму, диаметром 40х50 см. Очаг был сложен из плотно пригнанных камней, не скрепленных глиняным раствором. Камни сильно пережжены. Для очага были использованы подпрямоугольные гальки серо-розового песчанистого сланца (широко употребляемые и в качестве орудий труда — отбойников и расти-ральников).

В помещение II периода, с южной стороны, был сделан округлый вход-тамбур, диаметром 105 см (яма № 103А — кв. О — 4,5). Глубина входа-тамбура 50-55 см (рис. CIII: 7, 8).

Его заполнение полностью аналогично заполнению основного помещения, в нем обнаружено 35 фрагментов керамики и обломок заполированной костяной иглы, сохранившейся длиной 3,1 см и диаметром 0,4 см (рис. CXVII: 9).

Яма № 45 (кв. К,Л — 6) — округлая, диаметром 130-140 см. Наклонные стенки на 10-25 см расширяются к ровному дну. Глубина 109-119 см (рис. CIII: 2).

В черноземном заполнении найдено 24 фрагмента керамики (рис. CXII: 5) и обломок орнаментального штампа.

Обломок серповидного штампа, внешний полукруглый край которого приострен и имеет косые насечки для нанесения зубчатых оттисков на поверхность сосудов. Один из зауженных концов (второй обломан) оформлен для нанесения треугольных оттисков с насечками по краям. Сечение каплевидное. Размеры: сохранившаяся длина 4,3 см, сечение 2х1 см (рис. CXV: 15).

Яма № 51 (кв.М — 6,7) — округлая, диаметром 115 см. Наклонные стенки расширяются к вогнутому дну на 30 см. Глубина 106 см (рис. CIII: 6).

В суглинистом черноземном заполнении найдено 93 фрагмента керамики (рис. CXII: 12, 15), в том числе от мисковидного сосуда, обломки которого были обнаружены также в ямах №№ 97 и 133-завал и очаге 1 (рис. CXI: 7).

Яма № 44 (кв. Л,М — 2) — округлая, диаметром 150-160 см. Наклонные стенки на 1525 см расширяются к вогнутому дну. Глубина 100-125 см.

В черноземном, с большим количеством мелких фрагментов обмазки, заполнении найдено 25 фрагментов керамики (рис. CXII: 7, 11, 14).

Яма могла эксплуатироваться в качестве хранилища, вокруг которого была сооружена каркасно-столбовая конструкция с перекрытием, от которого остались 7 столбовых ямок, диаметрами 13-20 см и глубиной 15 см. Вход в помещение находился с юго-востока (рис. XCVIII).

Вышеописанный хозяйственный комплекс (хозяйственный двор) имел столбовую конструкцию и перекрытие, но форма помещения из-за перестроек не реконструируется. Общая площадь хоздвора могла быть около 121 кв.м (рис.

Х^Ш).

В 12,2 м к юго-востоку от наземных жилищ II и III, в 1,7 м от вышеописанного хоздвора во второй периода бытования Сахарны на поселении Алчедар III находился хозяйственный комплекс (ямы №№ 76 и 87) (рис. Х^Ш; С: 1).

Яма № 76 (кв. Р,С — 3,4) — овальная, ориентированная в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 165х125 см. Наклонные стенки на 17 см расширяются к вогнутому дну. Глубина 66-83 см (рис. С: 1).

В южной и юго-западной частях ямы зафиксированы обвалы стен помещения в виде скоплений фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев вперемешку с мелкими угольками и пережженными камнями. В черноземном, с угольками, заполнении ямы найдены археологически целый черпак, 193 фрагмента керамики, в том числе от орнаментированного бо-чонковидного горшка, часть которого находилась в яме № 127 (рис. С!Х: 1-10). В заполнении также обнаружены глиняная миниатюрная мисочка с загнутым внутрь краем, высотой 2 см, диаметром края 4,9 см и диаметром дна 1,7 см (рис. CXVII: 19) и кремневый отщеп с ретушью.

Яма эксплуатировалась в качестве небольшого хранилища, вокруг которого была возведена каркасно-столбовая конструкция и перекрытием. Образовавшееся таким образом помещение имело прямоугольно-подовальную форму, вход находился с юго-запада. Общая площадь помещения была около 8,6 кв.м (рис. Х^Ш; С: 1).

Яма № 87 (кв. Р,С — 4,5) — округлая, диаметром 120 см. Наклонные стенки на 20 см расширяются к ровному дну. На дне, в центре, зафиксирована столбовая ямка, диаметром 15 см и глубиной 12 см. Глубина ямы 65-75 см (рис. С: 1).

В рыхлом черноземном заполнении ямы найдено 30 фрагментов керамики (рис. СХП: 6) и кружок из стенки корчаги с обточенными краями, диаметром 3,8 см (рис. CXV: 18).

Вокруг ямы была возведена каркасно-стол-бовая конструкция, одна из опор которой находилась в самой яме. Не исключено, что это была единая постройка с помещением вокруг ямы № 76. Форму этой постройки реконструировать сложно (рис. Х^Ш; С: 1).

Описываемый хозяйственный комплекс (ямы №№ 76 и 87) соединялся общим перекрытием с хозяйственным комплексом, в который входили ямы №№ 104-И, 103А, 45, 51 и 44 (рис. Х^Ш).

Во второй период бытования Сахарны на поселении Алчедар III находящийся в 30 м к западу от наземных жилищ II и III хозяйственный комплекс (ямы №№ 115-!. 112 и 113) был расширен, и вокруг него было возведено помещение со стационарным отопительным сооружением (очаг 1) (рис. Х^Ш).

Строительство помещения во II период вокруг этого комплекса фиксируется 11 столбовыми ямками, диаметрами 30-40 см и глубиной 20-

25 см, и 3 ямками от столбов на дне ямы № 113. Образовавшееся помещение имело подпрямо-угольную форму, ориентировано в направлении северо-запад — юго-восток, общей площадью около 32 кв.м. С северо-востока находился коридор-тамбур и вход (рис .XCVIII).

Помещение обогревалось стационарным отопительным сооружением в виде очага закрытого типа, а ямы №№ 115 и 112 использовались как очажные.

Очаг 1 (кв. Ч — 19,20) — непосредственно примыкал к северо-западной части ямы № 115. Очаг был возведен в овальной яме, ориентированной в направлении северо-запад — юго-восток, размерами 135х90 см. Наклонные стенки ямы на 20 см расширялись к ровному дну Стенки и дно сильно обожжены. Глубина ямы 8-20 см (рис. CV: 2, 4, 9).

Для основания (пода) очага использовались крупные гальки песчанистого сланца (сильно пережженные), а также большие куски черноло-щеной корчаги и тюльпановидного горшка, которые в 2-3 слоя покрывали материковое дно ямы. Среди кусков керамики найдены и несколько фрагментов от мисковидного сосуда, другие части которого обнаружены в ямах №№ 51 и 133-завал (рис. CXI: 7). На камнях и фрагментах керамики зафиксирован прожог в 2-5 см, состоящий из интенсивно-золистого грунта с угольками и мелкими кусочками пережженной глины. Выше прожога прослежен слой в 7-9 см сильно пережженной глиняной обмазки — возможно, от глинобитного свода.

С эксплуатацией очага 1 связаны очажные выбросы в ямах №№ 115 и 112, которые фиксируют второй период их бытования (рис. CV: 4, 9).

Очажный выброс в яме № 115-II, зафиксированный на глубине 26 см, состоял из пережженных фрагментов керамики (в том числе от тюльпановидных горшков), камней и угольков. Выше выброса заполнение ямы представлено рыхлым золистым черноземом с 86 фрагментами керамики (рис. CV: 4; CVII: 3, 4, 7, 9).

Очажный выброс в яме № 112, зафиксированный на глубине 35 см, состоял из черепных и тазовых костей животных, фрагментов тюль-пановидного горшка и большого количества углей и пережженных камней (рис. CV: 9). В черноземном, с угольками, заполнении ямы найдено 95 фрагментов керамики (рис. CVI: 3, 11), глиняный светильник и 2 отбойника-растираль-ника из галек серо-розового песчанистого сланца со следами пребывания в огне.

Светильник в виде лодочки — подовальной формы с глубоким продольным желобком на широкой плоскости. На поверхности желобка — следы сажи. Размеры: длина 8 см, ширина 2,33 см, толщина 1,9 см, желобок 6х2х0,7 см (рис. CXV: 25).

В 23 м к западу от наземных жилищ II и III во второй период бытования Сахарны на поселении Алчедар III функционировал хозяйственный

комплекс (ямы №№ 143-II, 133 и 127) с каркас-но-столбовой конструкцией (форма помещения не реконструируется) (рис. XCVIII).

Яма № 143-II (кв. М,Н — 19,20). Фиксируемый в материковой глине котлован ямы № 143 первого периода был по всему диаметру расширен на 65-80 см. Образовавшееся таким образом углубленное помещение имело размеры 275х265 см и глубину 50-53 см, которая фиксируется уровнем материкового уступа и характером заполнения (рис. CIV: 9, 12, 13).

В рыхлом черноземном заполнении найдено 79 фрагментов керамики (рис. CX: 1, 3, 6, 7, 10; CXI: 1).

Яма № 133 (кв. О,П — 19,20) — овальная, ориентированная в направлении север-юг, размерами 205х155 см. В юго-западной части находилась покатая ступенька, шириной 80 см и высотой 42-72 см. В северной и восточной стенках имелись две ниши, размерами 60х20 см и 50х35 см. Дно неровное, на 22 см понижается к югу. Глубина 85-87 см (рис. C: 3).

Заполнение представлено золистым черноземом с пережженными камнями и фрагментами глины. В южной части ямы (на ступеньке и дне) зафиксирован завал стены помещения в виде скопления 124 фрагментов глиняной обмазки с отпечатками прутьев на одной из сторон. В юго-восточной части завала находилось скопление 44 фрагментов керамики (в том числе от мисковидного сосуда, обломки которого зафиксированы в ямах №№ 51, 97 и очаге 1) (рис. CXI: 2, 6-9). Северная ниша ямы была заполнена интенсивно-золистым черноземом. В заполнении ямы найдено 77 фрагментов керамики и обломок точильного камня.

Яма № 127 (кв. П — 20) — округлая, диаметр 100 см. Наклонные стенки на 20-25 см расширяются к вогнутому дну. Глубина 51-65 см (рис. C: 5).

Заполнение представлено углистым черноземом с большим количеством мелких фрагментов глиняной обмазки, в донной части найдено 10 обломков жаровен (рис. CVI: 8, 10). В заполнении найден 81 фрагмент керамики (рис. CXI: 5), в том числе от орнаментированного горшка, обломки которого зафиксированы в яме № 76 (рис. CIX: 4), а также кружок из стенки корчаги, диаметром 3,5х4 см, и глиняный «конек» крыши.

«Конек» крыши в виде головы барана — рога намечены, узкая морда сильно вытянута. Голова барана (с часть шеи) снабжена продольным отверстием, диаметром 0,4 см. «Конек» изготовлен из грубого глиняного теста с органическими примесями (полова), поверхность грубо заглажена и покрыта белой меловой пастой (заштукатурена как стены наземных жилищ). Размеры: длина 5 см, диаметр сечения 3,4 см (рис. CXIV: 22).

К комплексам второго периода бытования Сахарны на поселении Алчедар III по материалу и характеру заполнения были отнесены от-

дельные хозяйственные ямы раскопа IV — №№ 97, 135, 152 и 153 (рис. CII: 2, 6, 8; CIII: 4).

Яма № 97 (кв. П,Р — 8,9) — округлая, диаметром 150 см. Наклонные стенки на 10-25 см расширяются к ровному дну. Глубина 131-156 см (рис. CII: 8).

Заполнение представлено интенсивно-золистым черноземом с пережженными камнями и фрагментами обмазки. С глубины 80-105 см (и до дна) зафиксирован мощный прожог в виде углистого чернозема с золой и мелкими пережженными камнями. Придонная часть стенок и дно ямы сильно обожжены. В заполнении найдено три археологически целых черпака и 135 фрагментов керамики, в том числе от мисковидного сосуда, обломки которого зафиксированы в ямах №№ 51, 133-завал и очаге (рис. CXI: 7; CXII), а также две накладки и каменное лощило.

Накладки овальной формы, изготовлены из фрагмента трубчатой кости животного и рога. Размеры: 9х2 см и 2,7х1,7 см (рис. CXVII: 12, 32). Каменное лощило из гальки песчанистого сланца пирамидальной формы, длиной 3,7 см (рис. CXVI: 3).

Яма № 97 могла эксплуатироваться в качестве обогатительной для получения золы.

Яма № 135 (кв. К,Л — 14,15) — округлая, диаметром 160 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 30-35 см. Глубина 69-93 см (рис. CII: 6).

В рыхлом черноземном заполнении найдено 49 фрагментов керамики, 5 обломков жаровен и астрагал мелкого рогатого скота с одной заполированной стороной (рис. CXVII: 29).

Яма № 152 (кв. З,И — 12,13) — округлая, диаметром 145 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 20-40 см. Дно вогнутое. Глубина 80-112 см (рис. CIII: 4).

В рыхлом черноземном заполнении найдены: археологически целый черпак и 26 фрагментов керамики (рис. CXI: 4).

Яма № 153 (кв. З — 15,16) — округлая, диаметром 130 см. Вертикальные стенки образуют подбой в 30 см. Глубина 70-84 см (рис. CII: 2).

В рыхлом черноземном заполнении найдено 97 фрагментов керамики, обломок глиняного орнаментального штампа, фрагмент каменного молотка и точильный камень.

Обломок от штампа стержневидной формы в виде лопаточки. Один конец заужен (обломан), второй — расплющен в виде полукруглого выступа, по краю которого имеются косые насечки для нанесения зубчатых оттисков на поверхность сосудов. Сохранившиеся размеры: 6х2,5-4 см (рис. CXV: 23). От каменного цилиндрического молотка сохранилась половина с недосверленным отверстием. Размеры: 6х4,2х3 см, диаметр отверстия 2 см (рис. CXVI: 18). Точильный камень прямоугольной формы с округленными углами. Сделан из серого песчанистого сланца. Размеры: 5х4х1,9 см (рис. CXVI: 15).

Отопительные сооружения II периода

Стационарные отопительные сооружения представлены купольной печью полуземляночного жилища IV, а также появившимися очагами — открытого типа с каменным подом из ямы № 104-II и закрытого типа с глинобитным сводом и подом из камней и фрагментов керамики — очаг 1 (описаны).

Переносные отопительные сооружения, как и в I период бытования, представлены 15 обломками жаровен (из ям №№ 127 и 135).

Закрытые комплексы (75 ям) группы Сахарна на поселении Алчедар III в целом (табл. XII) относятся к трем известным типам: I — округлые (овальные) ямы с вертикальными стенками и горизонтальным дном — 16 % (12 ям); абсолютным большинством представлены ямы II типа — округлые (овальные) с расширяющимися ко дну стенками (подбоем) и горизонтальным дном — 76% (57 ям); III — округлые ямы со скошенными к ровному дну стенками — 8% (6 ям). Из ям I типа 50% — овальной формы, ориентированные в направлении северо-восток — юго-запад и запад-восток, а 11% имеют уступ. Из ям II типа овальные, ориентированные в направлении северо-восток — юго-запад и запад-восток, составляют 30,3%. У 40,4% ям этого типа дно вогнутое, на 5-8 см повышающееся к стенкам, двухкамерные ямы с уступом и ямы со ступенькой составляют по 7%, а 8,8% составляют ямы со столбовыми ямками на дне. Из ям III типа только одна (16,7%) имела уступ. Соотношение кухонной и столовой посуды в ямах трех типов примерно одинаковое и составляет 33,1% к 66,9%, что соответствует пропорциям грубой и лощеной керамики горизонта Сахарна на этом поселении.

Закрытые комплексы, отнесенные ко второму периоду бытования древностей типа Сахарна на поселении Алчедар III, составляют 34,7% (26 ям), среди них ям: I типа — 41,7%; II типа — 35% и III типа — 16,7%. Соотношение кухонной и столовой посуды в закрытых комплексах II периода практически такое же, как и в целом в ямах группы Сахарна на этом поселении — 31,8% к 68,2%.

* * *

Характеристика массового материала типа Сахарна поселения Алчедар III дается по разработанной для керамики культуры Козия-Сахар-на классификационной схеме (глава 3.1), во избежание повторов типы не описываются. Акцент сделан на особенностях, характеризующих керамическую коллекцию именно этого поселения.

Керамика. Традиционно деление на кухонную и столовую посуду, незначительно представлена и культовая керамика. Статистическая обработка керамической коллекции этого поселения показала, что соотношение кухонной и столовой посуды составляет 34,3% к 65,7%.

Кухонная посуда представлена горшками 4 основных типов: I тип — 40,4%; II тип — 16,2%; III тип — 9% (рис.^: 1-6, 9; CVII: 3). Из характерного для этих типов горшков декора — на-лепной расчлененный валик составляет 80,5%; поясок насечек-вдавлений — 3,6% и небольшие подтреугольные или прямоугольные вытянутые ручки-упоры — 15,9%. Три фрагмента горшков III типа имели грубые ручки.

IV тип (34%) составляют тюльпановидные горшки. Край венчиков таких горшков нередко снабжен проколами (4 фрагмента с наколами изнутри), насечками или расчлененным валиком (рис.^: 7; CIX: 9; CX: 6, 7; CXI: 6; CXII: 5, 10; CXIII: 8). Два фрагмента горшков этого типа имели ручки ^aCX: 10).

Из кухонной керамики, идентифицированной с культурой Басарабь-Шолдэнешть, можно упомянуть прямостенные горшки с налепным расчлененным валиком или, реже, пояском насе-чек-вдавлений, а также бочонковидные горшки с косо срезанным краем венчика и (или) грубым налепным валиком, расчлененным редкими пальцевыми вдавлениями (рис. CVI: 11; CIX: 4, 5, 7). Здесь необходимо отметить горшок из ям №№ 76 и 127, украшенный не характерным для этой категории керамики резным геометрическим узором в виде сетки заштрихованных параллелограммов ^aCIX: 4), сосуд из ямы № 76 с двумя налепными расчлененными валиками (рис. CIX: 7), а также фрагменты прямостенных и бочонковидных горшков из ям №№ 26 и 89 с проколами под краем венчика (рис. CXI: 3; CXII: 9), — приемы, характерные для позднечерно-лесской кухонной посуды. Видимо, часть горшков IV типа из культурного слоя также относится к горизонту Басарабь-Шолдэнешть, но выделить ее не представляется возможным. Шол-дэнештская кухонная посуда в целом составляет около 10,2% среди грубой керамики раннего железного века этого поселения.

Столовая посуда представлена 5 основными категориями: корчаги, черпаки и кубки, миски, мисковидные сосуды (рис. CVII: 1, 2, 4-9; CVIII; CIX: 1, 2, 6-10; CX: 1-5, 8, 9; CXI: 1, 2, 4, 5, 7-9; CXII: 1, 2, 6-8, 11-15; CXIII: 1-7, 9, 10). Столовая посуда поселения, преимущественно, серо- и чернолощеная, сосуды со светло-желтым или желто-оранжевым лощением составляют около 10-12%. 25,5% всех разновидностей столовой посуды украшено геометрическим узором.

Корчаги составляют 58,5% столовой посуды. Из-за сильной фрагментированности невозможно произвести статистические подсчеты по трем основным типам сосудов этой категории. Корчага из культового комплекса второго периода (яма № 96) утеряна. Корчаги украшались пластическим декором и геометрическим орнаментом. Из пластического декора наиболее часто встречаются налепной валик, нередко расчлененный косыми насечками из оттисков зубчато-

го штампа, а также симметрично расположенные 2 или 4 подтреугольных, подпрямоуголь-ных или округлых выступа-упора, реже, петле-видные ручки (рис. ^П: 4, 6; ^Ш: 8; СХ: 9; СХИ: 12; СХШ: 9). Геометрическим резным и штампованным орнаментом украшено 25,7% корчаг (рис. ^И: 1, 4, 6, 7, 9; ^Ш: 3, 7-9; СХ: 9; СХИ: 12, 13; СХШ: 9). Пластический декор и геометрический орнамент часто применялись при изготовлении одного сосуда (рис. ^П: 4, 6; ^Ш: 8; СХ: 9; СХИ: 12; СХШ: 9).

В сооружениях и культурном слое поселения Алчедар III обнаружено 16 фрагментов корчаг (0,5% общего количества корчаг) с внешней чернолощеной поверхностью и внутренней — ярко-оранжевой или красно-оранжевой.

Черпаки составляют 32% столовой посуды, представлены 4 основными типами: I тип — 51,6%; II тип — 12,9%; III тип — 29% и IV тип — 6,5% (рис. ^Ш: 2, 4, 5; С!Х: 1; СХ: 2-5; СХ!: 4; СХИ: 1, 2, 7; СХШ: 1-4, 6). Четвертый тип черпаков, характерный для II периода бытования, в керамическом комплексе культуры Козия-Сахар-на в целом был выделен именно по материалам поселения Алчедар III (рис. СХШ: 1). Гео -метрическим узором украшено 25% черпаков.

Кубки из-за сильной фрагментированности материала невозможно отделить от обломков черпаков, археологически целые типы на поселении отсутствуют.

Миски составляют 9,2% столовой посуды, представлены 3 основными типами: I тип составляет абсолютное большинство — 70,9%; II тип — 26,8% и III тип — 2,3% (рис. ^П: 5, 8; ^Ш: 1, 10, 11; СЖ: 2, 6, 8-10; СХ: 1, 8; СХк 1, 2, 5, 8, 9; СХИ: 8, 14; СХШ: 10). Из мисок I типа геометрическим орнаментом украшено 32,7%, из них резным — 17,6%; штампованным — 51%; сочетанием резного и штампованного — 33,4% (рис. ^Ш: 1; СЖ: 6, 8, 10; СХ: 1, 8; СХк 8; СХИ: 14; СХШ: 10). Пластический декор (горизонтальные выступы (4), двойные вертикальные валики (2), лопастевидный вертикальный выступ (1) и небольшая петлевидная ручка (1)) обнаружен на 5% мисок I типа (рис. СЖ: 8; СХ: 8; СХк 2; СХИ: 14). Из мисок II типа геометрическим орнаментом украшено 6,8% (рис.^Ш: 10); косыми или вертикальными каннелюрами — 6,8% (рис. ^П: 8; С^: 2); пластический декор (горизонтальные выступы (2) или двойные вертикальные валики (1)) обнаружен на 5% сосудов этого типа.

Мисковидные сосуды составляют 0,5-0,8% столовой посуды (рис. СХк 7; СХИ: 11, 15). Необходимо отметить сосуд из закрытых комплексов II периода бытования (ямы №№ 51, 97, 133-завал и очаг 1). Морфологически он несколько отличается от типичных мисковидных сосудов (вертикальная шейка менее высокая, придонная часть сильнее сужена к небольшому дну), снабжен горизонтальным гладким валиком в месте перехода шейки в тулово, не украшен геометрическим узором. Размеры: высота 21,5 см,

диаметр венчика 38 см, диаметр тулова 38 см, диаметр дна 10 см (рис. CXI: 7). Глиняное тесто этого сосуда по своему составу, а также цвет и обработка поверхности характерны для керамики позднечернолесской культуры. С другой стороны, имеется сходство сосуда с мисками культуры Басарабь-Шолдэнешть — высота его в 1,5 раза меньше максимального диаметра, дно имеет небольшой диаметр. Возможно, этот сосуд занимает промежуточное положение между мисковидными сосудами группы Сахарна и мисками культуры Басарабь-Шолдэнешть, при этом он изготовлен по «чернолесской» технологии.

Из орнаментированных 25,6% столовой посуды резным узором украшено 47%, штампованным — 29,8%, сочетанием резного и штампованного — 22,5%. По категориям столовой керамики, соответственно, корчаги — 50,9%; 28,4% и 20,7%; черпаки — 45%; 29% и 26%; миски — 16,4%; 52,7% и 30,9%.

Среди мотивов орнаментации касательные к окружностям, выполненные исключительно в штампованной технике (рис. CVIII: 9; CX: 3; CXII: 2, 7, 13; CXII I: 9, 10), составляют около 1% (14 фрагментов). Преобладают мотивы «розе-точного» построения узора, когда широкий орнаментальный пояс делится на 4 одинаковых сектора, а само построение орнамента идет от центра каждого сектора. Мотивов «розеточно-го» построения узора в 1,5-2 раза больше, чем мотивов ленточного.

Из применяемых в орнаментации столовой посуды штампов можно отметить следующие: более распространенными являются зубчатый (мелкий, средний и крупный), кольчатый (одинарный, двойной, с крестом), S-овидный; когда менее распространены тройной кольчатый, треугольный, W-образный.

Прочерченным орнаментом украшено 0,6% столовой посуды, а пролощенный орнамент обнаружен только на одном фрагменте керамики.

Каннелюры составляют 0,7% среди орнаментированной столовой посуды. Ими украшены миски II типа, отдельные корчаги и черпаки, археологически целая корчага из ямы № 96, добавлю и некоторые фрагменты керамики с цитадели городища Алчедар из раскопок Г.Б.Федорова 50-х годов.

Культовую посуду составляют ножка от зооморфного сосудика (из ямы № 150), а также 5 целых и фрагментированных миниатюрных сосудиков (рис. CXVII: 18, 19, 27).

Ножка имела сохранившуюся высоту 2,8 см, «стопу» 3,5х1,7 см и относится к зооморфному сосудику на ножках (рис. CXVII: 27).

Миниатюрные сосудики морфологически повторяют формы кухонной и столовой посуды. Это нижняя часть толстостенного сосудика, соотносимого с горшками I-II типов, диаметр дна составляет 3 см; фрагмент сосудика, повторяющего корчаги I типа, высотой 4,5 см, диамет-

ром венчика 3,5 см, диаметром тулова 4,5 см и диаметром дна 2 см; фрагмент профиля миниатюрного черпака II типа; обломок миниатюрной мисочки с прямо срезанным краем, украшенной полосой резной штриховки, а также мисочка I типа из ямы № 76 (рис. CXVII: 18, 19).

Столовая керамика, которую можно идентифицировать с культурой Басарабь-Шолдэнешть, составляет около 8,3% (рис. CVII: 8; CIX: 2; CX: 2; CXII: 1, 6). При этом весомым количеством представлены сосуды с поздними элементами сахарнянского узора, а также керамика, которая морфологически типична для группы Сахарна, а по орнаментации характерна для культуры Басарабь-Шолдэнешть (рис. CVII: 2, 9; CVIII: 7, 9, 10; CIX: 1, 8, 10; CX: 5, 9; CXI: 4, 8; CXII: 11, 14, 15; CXIII: 1, 3, 9, 10).

Заканчивая характеристику керамического комплекса типа Сахарна поселения Алчедар III, отмечу его «развитый облик», когда датировка в пределах IX-первой половины VIII вв. до н.э. наиболее приемлема.

Индивидуальные находки представлены предметами производственно-бытового назначения, орудиями труда, украшениями и обломком цилиндрического молотка. Это изделия из глины, камня и кремня, кости и рога, бронзы. Изделий из железа не обнаружено. Часть предметов описана при характеристике закрытых комплексов, поэтому ниже они только перечисляются (рис. CXIV-CXVII).

Глиняные изделия составляют 18 пряслиц (2 экземпляра с цитадели городища), катушка, 2 грузила, 1 целый и фрагменты 6 (один с цитадели городища) орнаментальных штампов, плиточка для «пробы» штампов, 13 кружков из стенок сосудов, 5 лощил, обломок ложки-льячки, лепешка, 2 светильника, 2 бусины, а также обломки антропоморфной и 2 зооморфных статуэток (рис. CXIV; CXV).

Пряслица округлые в плане (одно с цитадели подквадратное), в сечении — биусеченно-конические (12 экземпляров) или шаровидные (3 экземпляра), одно пряслице в форме сосудика. Диаметр отверстий всех типов пряслиц составил по 0,6-0,8 см (рис. CXIV: 2, 4, 6-10, 12, 16, 17, 20).

Биусеченно-конические пряслица с двумя хорошо намеченными основаниями, средние размеры: высота 2,1-3,5 см, диаметр 2,5-4 см. Девять пряслиц этого типа (75%) украшены геометрическим резным (2 экземпляра) или штампованным (7 экземпляров) узором. Резной орнамент — это косые насечки по ребру (рис. CXIV: 16), которые могут быть заключены в поясок. Штампованный узор в виде двойных рядов оттисков мелкозубчатого штампа у оснований в сочетании с косыми насечками по ребру или тремя рядами оттисков этого штампа по ребру (рис. CXIV: 6-8), или в сочетании с двойными концентрическими окружностями вокруг 4 симметрично расположенных выступов (рис.

СХМ: 4, 10).

Высота шаровидных пряслиц равна диаметру (3х3 см), и они не орнаментированы (рис. СХМ 9).

Катушка с вогнутыми основаниями и продольным отверстием. Размеры: высота 2,6 см, диаметры оснований 2,6 см и диаметр отверстия 0,6 см (рис. CXV: 14). Грузила цилиндрической формы с косо расположенным отверстием (рис. CXV: 13, 20).

С керамическим производством связаны штампы, плиточка для «пробы» штампов, кружки и лощила. Штампы относятся к комбинированным. Один из них стержневидный, цилиндрической формы. Один конец его заужен и округлен, второй — слегка расплющен и сформован для нанесения W-образного оттиска. Размеры: длина 6,3 см, диаметр сечения 1,5 см (рис.CXV: 16). Два других стержневидных штампа в виде лопаточки обломаны. От одного сохранилась стержневидная часть, зауженный конец которой оформлен для нанесения Б-овид-ного оттиска (сохранившаяся длина 4 см, сечение 1,2х0,9 см), от второго — сохранилась широкая полукруглая часть с насечками по краю для нанесения зубчатых оттисков (рис. CXV: 17, 23). От четырех серповидных штампов сохранились фрагменты средних частей, по краю заостренной поверхности которых имеются насечки для нанесения зубчатых оттисков (рис. CXV: 9, 10, 15, 21).

Кружки сделаны, преимущественно, из стенок столовых сосудов (корчаг), средний диаметр 2,5-3,4 (4) см. Всего три кружка сделаны из стенок кухонных горшков. Пять кружков имеют обточенные (сработанные) края (рис. СХ^: 1, 13, 14, 18, 19, 21; CXV: 18, 19).

Обнаруженные глиняные лощила разнообразны по форме. Среди них — дисковидное, два цилиндрических, один конец которых заужен и сработан, размерами 4,5х2,5 см и 3,3х2 см (рис. СХ^: 3, 5, 11, 15). К лощилам относится и шарик диаметром 2,7 см (рис. CXV: 7).

Лепешка имеет диаметр 1,9 см и толщину 0,5 см (рис. CXV: 5). Светильники в виде лодочек с глубоким продольным желобком (рис. CXV: 22, 25).

К украшениям относятся 2 округлых бусины, диаметрами 1,2 и 1,6 см и отверстием в 0,2-0,3 см (рис. CXV: 1, 2).

Антропоморфная статуэтка плоская, овальной формы, одна из широких поверхностей орнаментирована прочерченным геометрическим узором в виде косо расположенных ромбов. Размеры: сохранившаяся длина 2,3 см, ширина 2,5 см, толщина 0,7 см (рис. CXV: 12). Две зооморфные фигурки обломаны, сохранились передние части туловищ, одна из них — фигурка лошади (рис. CXV: 8, 11).

Изделия из камня и кремня представлены многочисленными орудиями труда — это 24 отбойника и растиральника, 7 фрагментирован-

ных зернотерок, 10 фрагментированных точильных камней, лощило, обломки клиновидного топора-молота и цилиндрического молотка, а также 3 кремневых вкладыша серпов, скребок и 2 отщепа с ретушью (рис. CXVI).

Для отбойников (9 экземпляров) использовались гальки серо-розового или коричнево-розового песчанистого сланца, преимущественно, неправильной овальной или многоугольной формы. Средние размеры от 3,5х2,5х2,2 до 10х6х3 см. В качестве абразивов также использовались гальки песчанистого сланца и куранты из темно-серого гранита, диаметром 5,5-7 см. Обнаружены и двойные орудия (12 экземпляров), которые одновременно использовались в качестве отбойников и растиральников. Для них употреблялись гальки, преимущественно, вытянутой подпрямоугольной формы (рис. CXVI: 35, 7, 9, 13, 14, 16, 17, 19).

Для зернотерок использовался серый гранит. Они овальной формы, с обработанными краями и одной рабочей поверхностью (рис. CXVI: 10-12). Точильные камни изготовлены из серого сланца. Точильные бруски (3 экземпляра) прямоугольной формы с округленными углами и поперечным отверстием (рис. CXVI: 9, 15, 18).

От цилиндрического молотка и топора-молота сохранились половины (рис. CXVI: 18, 20). Массивный топор-молот клиновидной формы с поперечным округлым отверстием. Сделан из коричнево-розового песчанистого сланца. Размеры: сохранившаяся длина 8,8 см, диаметр сечения 5 см, диаметр отверстия 2,3 см (рис. CXVI: 20).

Изделия из кремня представлены 3 вкладышами серпов неправильной четырехугольной формы, сделанных на отщепах светло-молочного кремня. Два вкладыша с рабочим лощением на одной стороне, один — на двух сторонах (рис. CXVI: 1, 2, 6).

Изделия из кости и рога не очень многочисленны — это 7 астрагалов, фрагменты 2 проколок и 4 иголок, обломок лощила (конька), моло-товидное орудие, 2 целых и фрагментированных накладки и наконечник дротика с цитадели городища (рис. CXVII: 6-12, 20, 22, 24-26, 28-33).

Обнаруженные астрагалы имеют одну сточенную и заполированную широкую плоскость (рис. CXVII: 20, 25, 26, 28-30). Проколки и иголки изготавливались на косо сколотых трубчатых костях мелкого рогатого скота, поверхность изделий заполирована (рис. CXVII: 6-11, 24).

Молотовидное орудие с поперечным прямоугольным отверстием. Сохранившаяся рабочая часть вытянутой усеченно конической формы с округленной рабочей плоскостью. Поверхность орудия тщательно обработана и заполирована. Размеры: сохранившаяся длина 10-11,7 см, диаметр сечения 6,5 см, отверстие 5х1,3 см (рис. CXVII: 33).

Изделия из бронзы представлены кольцом и украшениями. Кольцо, диаметром 1,8 см и пря-

№№ ямы Местонахождение в раскопах 1-11; тип Размеры; подбой (в см); ориентировка Глубина (в см) Заполнение Находки Примечание

1 траншея; i 10х75 65 золистый чернозем с угольками 1 фр.керамики частично разрушена

4 траншея; ii 12х58; 12-32 70 рыхли золистый чернозем с очажными выбросами 25 фр. керамики; 2 фр. жаровен; 1 фр. жел.бол.рулы частично разрушена

6 траншея; ii 14х50; 25-32 50 рыхлый чернозем с угольками - частично разрушена

7 траншея; ii 10х50;10 20 рыхлый золистый чернозем - частично разрушена

8 траншея; ii 15х50;30 70 чернозем - частично разрушена

9 траншея; ii 24х52; 10-18 32 чернозем - частично разрушена

12 траншея: i 10х40 19 рыхлый золистый чернозем - частично разрушена

17 Р.1:Б-6,7; iii 128х90; С-Ю 10-15 чернозем -

20 Р.1:А-5,6; i 150х140 70-85 чернозем 23 фр.керамики; 1 кремн. отщеп

22 Р.1:Ж.З-2,3; i 155х140; С-Ю 40 чернозем 32 фр. керамики: 1 отбойник

33 Р.1:Б-9, 10, i 125х105; С-Ю 70 чернозем 8 фр. керамики

34 Р.1: В-10; iii 82х80 15-20 чернозем -

35 Р.П:Ж-12, 13; ii 100:7-12 40 чернозем с мелкими угольками 2 фр.керамики; 1 обл.зернотерки

36 Р.П: Е-11; ш+б2 90 8 чернозем 1 фр, керамики

38 Р.П: Г,Д-8,9; ii 135х122; 10-20 55-57 чернозем 55 фр. керамики; 1 кремн.отщеп: 1 обл. камен.отбойника

40 Р.П:А-10, 11; iii 90 8 чернозем -

45 Р.П: В-1; i 85 8 чернозем 1 фр. керамики; 1 фр.жел.бол.руды

46 Р.П:А-1; i 130х120 10-12 чернозем 10 фр. керамики

47 Р.П: Б-2; i 72х57; С-Ю 12-13 чернозем 1 фр. керамики

50 Р.П: В, Г-4; iii 180х150; С-Ю 80 чернозем с золистыми прослойками на дне 7 фр. керамики; 3 цел. и фр. растирал ь ни ко в; 1 обл.кост. орудия

51 Р.П: 3, И-5, 6; ii 190х180; С-Ю 20-40 65-80 чернозем 12фр. керамики; 1 обл. кам. растиральника; кремн. скол; кост. подвеска

Табл.Х1. Поселение Матеуць-Ла башнэ варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Сводная таблица ям раскопов 1-11.

№№ ям Местонахождение в раскопе IV, тип Размеры; подбой (в см); ориентировка Глубина 1 „ , ,1 Заполнение (в см) Находки Примечание

4 А, Б-3,4; II 160-170; 15 35-50 чернозем 7 фр. керамики; ракушка ипю

19 Е-2; II 95; 25 40 чернозем 10 фр. керамики

23 Ж-1,1 60х80; СВ-ЮЗ 22 суглинистый чернозем 5 фр. керамики; глиняная катушка

30 И-8,9; II 100-110; 5-7 25-35 чернозем 31 фр. керамики

36 К-2,1 90 30 чернозем 2 фр. керамики

37 И, К-3;I 40-75x105; 3-В 15-37 чернозем 2 фр. керамики с уступом

49 М -9,10; II 140-150; 15 70-85 чернозем 20 фр.керамики; точильный камень

55 Н, 0-8; II 115-175; 10; СВ-ЮЗ 80-100 суглинистый чернозем 11 фр.керамики; глин.шарик с уступом

81 Х ,Ц .6,7; III 145-155 27-38 суглинистый чернозем 33 фр. керамики

85 С, Т-4, 5; II 127-133; 10 73-95 рыхлый чернозем с редкими угольками 7 фр. керамики

90 Ф, Х-4; I 120 25 чернозем 21 фр. керамики

98 Ш, Щ-1, 2; III 175 139-162 чернозем 46 фр. керамики; роговой молот, орудие

99 Щ-2, 3;Ш 175 114-143 чернозем 34 фр. керамики

110 А-7, В; III 160 50-78 рыхлый чернозем 15 фр. керамики; гл. фигурка животного

114 Щ-15, 16; II 115х130;20 СВ-ЮЗ 52-66 чернозем 14 фр. керамики

118 Р-8; II 125х140;25-30 СВ-ЮЗ 82-91 чернозем с золистыми прослойками 37 фр. керамики; 5 обл.жаровен

119 0, П - 7, 8; II 125; 20-30 86-114 суглинистый чернозем 17 фр. керамики ступенька на дне

125 Н-14; II 80; 30 34-51 рыхлый чернозем 10 фр. керамики

130 0, П-16,17; II 150; 35-40 122-141 суглинистый чернозем 32 фр.керамики; 2 обл.жаровен

132 М ,Н-15,16;Ш 175 54-82 суглинистый чернозем 41 фр.керамики

134 Р ,С-18,19 ;11 150; 35-45 98-124 суглинистый чернозем 31 фр. керамики

136 К .Л-12,13;!! 160-175; 30-45 100-114 суглинистый чернозем 33 фр. керамики уступ на дне

137 К. Л-17; II 100-115x190; 2022 СВ-ЮЗ 22-59 рыхлый чернозем 41 фр. керамики

140 П-1 7,18;П 140;20 65-80 рыхлый чернозем 13 фр. керамики; фр.мин.сосуда

141 П ,Р-18,19 ;1 200 100-108 рыхлый чернозем 28 фр. керамики

148 М-19,20;М 75; 10-15 32-45 рыхлый чернозем с редкими угольками 5 фр. керамики; 1 обл.жаровни

150 Ж-16,17;11 130;20 69-86 очажные выбросы до 48-69 см; ниже - суглинистый чернозем 27 фр. керамики; 6 обл.жаровен; ножка сосуда; точильный камень; астрагал

157 Б .В-19,20;!! 80-90; 35-40 148-158 рыхлый чернозем 44 фр. керамики

159 Е ,Ж-14,15;П 140-150; 20 105-150 рыхлый чернозем 27 фр. керамики

161 А ,Б-15;П 140х165;15-20 СВ-ЮЗ 113-135 рыхлый чернозем 21 фр. керамики

Табл.ХН. Поселение Алчедар III варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна. Сводная таблица ям раскопов IV.

моугольное в сечении (0,4х0,2 см), возможно, относится к предметам конской упряжи (рис. CXVII: 13). Найдена и массивная бляшка, диаметром 2,6 см, с утолщенным ушком на обороте (рис. CXVII: 16). Украшения составляют обломки проволочных браслетов, орнаментированная бляшка-пуговица и обломок пластинчатой оковки (рис. CXVII: 2-5, 21).

Из других изделий, которые могли использоваться в качестве украшений-амулетов, отмечу четыре раковины Unio и заполированный коготь орла (рис. CXVII: 1, 14, 15, 17, 23).

Анализ индивидуальных находок раннегаль-штатского горизонта поселения Алчедар III подтверждает датировку древностей типа Сахарна этого памятника в пределах IX — первой половины VIII вв. до н.э.

Характеризуя памятник Алчедар III, необходимо отметить следующее. Выделенное «пустое» место в центральной части раскопа IV (рис. XCVII; XCVIII) заманчиво было бы считать каким-либо специальным, например, отведенным для скота. Но это пространство оставалось «пустым» и у населения других культур, известных в Алчедар III — в первые века н.э. типа Этулия (Щербакова, Кашуба 1990а: табл.2, 27, 41) и в период древнерусской культуры (Кашуба, Тельнов, Щербакова 1997: 8-11, табл. IV). С другой стороны, раскоп IV был разбит на западной окраине сахарнянского поселения и, скорее, обособленное место на этом местонахождении занимал комплекс по производству посуды с печью для обжига керамики, в результате чего и образовалось «пустое» место в центральной

части раскопа IV. Поэтому, едва ли можно считать, что центральная часть раскопа IV являлась специально отведенным местом.

Из особенностей памятника Алчедар III нужно упомянуть территориальные культовые комплексы общинного характера, имеющиеся в I и II периодах бытования здесь древностей типа Сахарна (ямы №№ 83 и 96). Обращает внимание сходство производимых в I и II периоды ритуальных действий — жертвоприношения животных с последующей консервацией всего комплекса в целом. Видимо, определенные ритуалы сохранялись населением в течение всего времени существования здесь Сахарны, а также и в период бытования культуры Басарабь-Шолдэнешть на этом местонахождении.

С определенными ритуальными действиями связаны и находки с культурном слое и сооружениях (ямы №№ 7А и 16А) памятника Алчедар III отдельных костей человеческих скелетов — фрагмента черепа, 2 зубов, 2 обломков верхних и 2 обломков нижних челюстей. Необходимо напомнить, что в 10 км южнее находилось сахарнянское пансвятилище Хлижень II-Ла Шанц, отправление ритуалов на котором производилось, в том числе, и посредством обработанных костей человеческих скелетов (Голь-цева, Кашуба 1995: 7, 11-20, 30, 31; Kasuba 1996: 394-397; 1998а: 84-95). Поэтому, присутствие отдельных костей человеческих скелетов в Алче-дар III не случайно и связано с культовой практикой жителей этого поселения, находившейся в русле «идеологических» представлений населения культуры Козия-Сахарна в целом.

Словарь

Анений Ной Новые Анены Паркань Парканы

Басарабь Басараби Петрушань Петрушаны

Бедрэжий Векь Старые Бедражи Попоуць Попоуцы

Брэнешть Бранешты Препелицэ Препелица

Бурлэнешть Бурланешты Рэфэила Рафаила

Бутучень Бутучены Сахарна Маре Большая Сахарна

Гиндешть Гиндешты Сахарна Микэ Малая Сахарна

Грэничешть Граничешты Солончень-Хлиная Солончены-Глиная

Гура Хлубоака Гура Гульбока Стойкань Стойканы

Дубэсарий Векь Старые Дубоссары Стольничень Стольничены

Екимэуць Екимауцы Требужень Требужены

Кирилень Кирилены Тэмэоань Тэмэани

Кишинэу Кишинев Холеркань Голерканы

Кишинэу-Корлэтэнь Кишинев-Корлатени Хлижень Глинжены

Климэуций Жос Нижние Климауцы Хородка Городка

Коржэуць Коржауцы Ходороуць Ходороуцы

Криулень Криуляны Цареука Царевка

Матеуць Матеуцы Цахнэуць Цахнауцы

Михулень Мигулены Цыглэу Циглэу

Молдова Чинишеуць Чинишеуцы

(Республика Молдова) Молдавия Шолдэнешть Шолданешты

Орхей Оргеев

ЛИТЕРАТУРА

Агапов С.А. 1990. Металл степной зоны Евразии в конце бронзового века. Автореферат дис. ... канд. ист. наук. М.

Агульников С.М. 1998. Погребальные комплексы культуры многоваликовой керамики междуречья Ка-гул-Прут // Проблемы изучения ККИО и КИОМК. Запорожье.

Алексеев А.Ю. 1992. Скифская хроника. СПб.

Алексеев А.Ю. 1996. Хронография европейской Скифии (VII-IV вв. до н.э.). Автореф. дис. ... докт. ист. наук. СПб.

Алексеев В.П., Бромлей Б.В. 1968. К изучению роли переселения народов в формировании новых этнических общностей // СЭ. № 2.

Алёкшин В.А. 1981. Традиции и инновации в погребальных обрядах (эпоха первобытнообщинного строя) // Преемственность и инновации в развитии древних культур. Л.

Антонов А.А. 1998. Топор бородинского типа из погребения КМК у с.Балабино // Проблемы изучения ККИО и КИОМ. Запорожье.

Артамонов М.И. 1948. Археологические исследования в Южной Подолии (Винницкая область) в 1948 году // Вестник ЛГУ. № 11. Л.

Артамонов М.1. 1949. П1вденнопод1льска експедиц1я // АП УССР. I. Кив.

Артамонов М.И. 1955. Археологические исследования в Южной Подолии в 1952-53 гг. // КСИИМК. Вып. 59.

Арутюнов С.А. 1982. Этнические общности доклассовой эпохи // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. М.

Археология Прикарпатья, Волыни и Закарпатья (энеолит, бронза и раннее железо). 1990. Киев.

Археолопя Укра1нсько1 РСР. 1971. Т. 1. Кив.

Археология Украинской ССР. 1986. Т. 2. Киев.

Банару В. 1997. К вопросу об экономических связях населения Пруто-Днестровского междуречья с греческим миром (по данным греческого импорта с городища Бутучень) // Никоний и античный мир Северного Причерноморья. Одесса.

Бандр1вський М. 1994. Скриньков1 поховання висоцько1 культури в межир1чч1 Збруча i Стрипи. Льв1в.

Бандр1вський М., Крушельницька Л. 1998. Поховаль-ный обряд непоро^всьш группи пам'яток // Л.Крушельницька. Чорнолюька культура Середнього Приднютров'я. Львiв.

Березанская С.С. 1953. Памятники предскифского времени и их историческое значение. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев.

Березанская С.С. 1964. Керамка бтогруфвсь^ культури (За матерiалами розкопок бтя с.Собювка) // Археолопя. XVI.

Березанская С.С. 1982. Северная Украина в эпоху бронзы. Киев.

Березанская С.С. 1998. КМК — культура или керамический стиль // Проблемы изучения ККИО и КИОМК. Запорожье.

Березанська С.С., Лобай Б.!. 1994. Курганний могильник бронзовоi доби поблизу с.ГордИвка на ^вденному Бузи (попереднэ повщомлення) // Археолопя. № 4.

Березанская С.С., Отрощенко В.В., Чередниченко Н.Н., Шарафутдинова И.Н.,1986. Культуры эпохи бронзы на Украине. Киев.

Березанська С.С., Шенко Г.Т. 1954. Новi розкопки пам'яток бтогруфвського типу // Археолопя. IX.

Бессонова С.С., Скорый С.А. 1993. Исследования Мот-ронинского городища в 1992 г. // Археолог iчнi дослщження на УкраУ в 1992 року. Кив.

Бидзиля В.И., Вознесенская Г.А., Недопако Д.П., Пань-ков С.В. 1983. История черной металлургии и металлообработки на территории УССР (III в. до н.э. — III в. н.э.). Киев

Бирюков И.Е. 1990. Находки первых железных изделий на памятниках донской лесостепной срубной культуры // Проблемы исследования археологии Северского Донца. ТД. Луганск.

Бокий Н.М. 1987. Грунтовый могильник у с .Заломы // Киммерийцы и скифы-I. ТД. Ч. I. Кировоград.

Бочкарев В.С., 1981. Изменчивость и традиционность в металлообрабатывающем производстве (по материалам эпохи поздней бронзы Северного Причерноморья) // Преемственность и инновации в развитии древних культур. Л.

Бочкарев В.С. 1995. Карпато-Дунайский и Волго-Уральский очаги культурогенеза эпохи бронзы (опыт сравнительной характеристики) // Конвергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита-бронзы Средней и Восточной Европы. 4.I. АИ. Вып. 25. СПб.

Бромлей Ю.В. 1987. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.

Бромлей Ю.В., Козлов В.И. 1987. Этносы и этнические процессы как предмет исследования // Этнические процессы в современном мире. М.

Бруяко И.В. 1989. Еще раз о погребении у с.Зализ-ничное // История и археология Нижнего Подуна-вья. ТД. Рени.

Бруяко И.В. 1989а. Геометрический орнамент на керамике из киммерийских погребений степной зоны Северо-Западного Причерноморья // ПССАСП-I. ТД. Запорожье.

Бырня П.П., Чеботаренко Г.Ф. 1964. Материалы к археологической карте Молдавии // Материалы и исследования по археологии и этнографии Молдавии. Кишинев.

Вальчак С.Б. 1994. К вопросу о датировке комплекса из Черногоровского кургана // РА. № 2.

Вальчак С.Б. 1994а. Хронология черногоровского этапа (по материалам уздечных наборов) // ПССАСП-II. ТД. Запорожье.

Вальчак С.Б. 1995. Киммерийские удила и лошади Восточной Европы // Проблемы археологии, древней и средневековой истории Украины. ТД. Харьков.

Вальчак С.Б. 1997. Предскифская узда Восточной Европы: уздечные комплекты с трехпетельча-тыми псалиями (классификация и хронология) // Древности Евразии. М.

Вальчак С.Б., Мамонтов В.И., Сазонов А.А. 1996. Ранние памятники черногоровского этапа в Восточной Европе: происхождение и хронология // Исто-рико-археологический альманах. Вып. 2. Армавир-Москва.

Вальчак С.Б., Эрлих С.Р. 1993. Еще раз о комплексах типа Новочеркасского клада // II Кубанская археологическая конференция. ТД. Краснодар.

Ванчугов В.П. 1982. О появлении корчаг в памятниках эпохи поздней бронзы Северо-Западного Причерноморья // Археологические памятники Северо-Западного Причерноморья. Киев.

Ванчугов В.П. 1983. Балтская группа памятников эпохи поздней бронзы // Материалы по археологии

Северного Причерноморья. Киев.

Ванчугов В.П. 1990. Белозерские памятники в Северо-Западном Причерноморье. Киев.

Ванчугов В.П. 1992. Нижнедунайский горизонт с прочерченной керамикой и белозерская культура // Северо-Западное Причерноморье. Ритмы культурогенеза. ТД. Одесса.

Ванчугов В.П. 1993. Керамика с прочерченным орнаментом из памятников поздней бронзы СевероЗападного Причерноморья // Древности причерноморских степей. Киев.

Ванчугов В.П., Загинайло А.Г., Кушнир В.Г., Петренко В.Г. 1991. Вороновка II. Поселение позднего бронзового века в Северо-Западном Причерноморье. Киев.

Винокур 1.С., Гуцал А.Ф., Пеняк С.1., Тимощук Б.О., Якубовський В.1. 1984. Довщник з археологи Укра1ни. Хмельницька, Черывецька, Закарпатсь-ка облает! Ки'в.

Власенко И.Т. 1985. Новые археологические памятники в Молдавии // АИМ в 1981 г. Кишинев.

Войнаровский В.Н., Смирнова Г.И. 1993. Новые находки древних бронз в окрестностях с.Волока на Буковине // РА. № 4.

Вязьмитина М.И. 1952. Памятники раннего железного века в окрестностях с.Жаботин Кировоградской области // КСИА АН УССР Вып. 1. Ки'в.

Гавриленко О.А. 1996. Использование методов палео-ландшафтного исследования при определении климатических условий лесостепи скифского времени // Бтьське городище. Полтава.

Гаврилюк Н.А. 1979. Лощеная керамика степных погребений предскифского времени // Памятники древних культур Северного Причерноморья. Киев.

Гаврилюк Н.А. 1992. Новый хозяйственный комплекс Каменского городища // История и археология Слободской Украины. ТД. Харьков.

Гаврилюк Н.А. 1999. Местные и заимствованные компоненты киммерийской культуры (По материалам керамики) // ВДИ. № 1.

Гаврилюк Н.А., Усачук А.Н. 1999. Обработка кости степными скифами (по материалам Каменского городища) // РА. № 3.

Гавриш П.А. 1992. Краткие итоги исследований Кны-шевского городища скифского времени на Псле // История и археология Слободской Украины. ТД. Харьков.

Гайдукевич В.Ф. 1934. Античные керамические обжигательные печи // Известия ГАИМК. 80.

Гарашанин М., Гарашанин Д. 1958. Ископаваьа ту-мула у Белотичу и Бело] Црква (Западна Срби]а) // Зборник радова Народного Музе]а. I. Београд.

Гарашанин М., Гарашанин Д. 1962. Ископаваьа ту-мула у комплексу Белотич-Бела Црква 1959 и 1960 године // Зборник радова Народного Музе]а. III. Београд.

Гарашанин М., Гарашанин Д. 1967. Ископаваьа у комплексу Белотич-Бела Црква 1961 године // Зборник радова Народного Музе]а. V. Београд.

Горбенко К.В. 1999. «Дикий Сад» — поселение эпохи поздней бронзы // ктор1я очима молодих досл1дник1в. М1жнародна студентська наукова конференц1я. Т. I. Донецьк.

Гольцева Н.В., Кашуба М.Т. 1991. Раннегальштатский горизонт типа Сахарна-Солончены на городище Глинжень II // ДОЗССП-!. ТД. Киев.

Гольцева Н.В., Кашуба М.Т. 1994. О культурно-хронологической стратиграфии городища Глинжены II // ДОЗССП-И. ТД. Тирасполь.

Гольцева Н.В., Кашуба М.Т. 1995. Глинжень II. Многослойный памятник Среднего Поднестровья. Тирасполь.

Горбов В.Н. 1997. Две традиции применения камня в домостроительстве позднего бронзового века // АА. № 6. Донецк.

Городенко А.П. 1990. Об источниках некоторых культурных традиций эпохи раннего железа // АИМУМ. Кишинев.

Граков Б.Н. 1958. Старейшие находки железных вещей в Европейской части СССР // СА. № 4.

Гребенников Ю.С. 1994. Культовое помещение на поселении «Дикий Сад» // Древнее Причерноморье. КСОАО. Одесса.

Гребенников Ю.С. 1994а. Исследование поселения эпохи поздней бронзы «Дикий Сад» в г.Николаеве // ДОЗССП-И. тД. Тирасполь.

Гудим-Левкович А.Н. 1994. Методические аспекты типологического метода // РА. № 2.

Гуцал А.Ф. 1980. Некоторые черты погребального обряда племен Среднего Поднестровья VIII-V вв. до н.э. // Археологические исследования на Украине в 1978-1979 гг. Днепропетровск.

Гуцал А.Ф. 1990. Бернашлвський могильник // VII Подтьська юторико-краезнавча конференц1я. ТД. Кам'янець-Подтьський.

Гуцал А.Ф. 1993. Дослщження Бернашлвського могильника в 1991-1992 рр. // Археолопчы дослщження на УкраУ в 1992 року. Ки'в.

Гуцал А.Ф. 1994. Могильник предскифского времени на Среднем Днестре // ПССАСП-И. Запорожье.

Гуцал А.Ф. 1998. Бернашевский могильник из Среднего Поднестровья в системе памятников раннего железного века // Скифы. Хазары. Славяне. Древняя Русь. ТД. СПб.

Демченко Т.И., Левицкий О.Г. 1990. К вопросу о шол-данештских памятниках на территории Молдавии // АИМУМ. Кишинев.

Демченко Т.И., Левицкий О.Г. 1992. Исследование зольников культуры Ноуа у с.Кобыльня // АИМ в 1986 г. Кишинев.

Дергачев В.А. 1986. Молдавия и соседние территории в эпоху бронзы. Кишинев.

Дергачев В.А. 1992. О понятии «контактная зона» // Материалы и исследования по археологии и этнографии Молдовы. Кишинев.

Дергачев В.А. 1997. Металлические изделия. К проблеме генезиса культур раннего гальштата Кар-пато-Данубио-Нордпонтийского региона. Кишинэу.

Димитров Д.П. 1968. Троя VII в 2 и балканските тракийски и мизийски племена // Археология. Х. Кн. 4. София.

Доманский Я.В., Щукин М.Б. 1983. Научная сессия, посвященная 50-летию ОИПК // СА. № 4.

Дубовская О.Р. 1993. Вопросы сложения инвентарного комплекса черногоровской культуры // АА. № 2. Донецк.

Дубовская О.Р. 1994. Локальные зоны черногоров-ской культуры (по материалам скорченных погребений) // РА. № 2.

Дубовская О.Р. 1996. Этапы черногоровской культуры // Между Азией и Европой. Кавказ в IV-! тыс. до н.э. Материалы конференции. СПб.

Дубовская О.Р. 1997. Об этнокультурной атрибуции «новочеркасских» погребений Северного Причерноморья // АА. № 6. Донецк.

Дубовская О.Р., Подобед В.А. 1996. Об одном типе украшений черногоровского времени // СевероВосточное Приазовье в системе евразийских

древностей (энеолит-бронзовый век). Материалы конференции. Ч. II. Донецк.

Дударев С.Л. 1999. К этнокультурной интерпретации некоторых погребений предскифского времени из Предкавказья // Скифы Северного Причерноморья УМЧУ вв. до н.э. (проблемы палеоэкологии, антропологии и археологии). ТД. М.

Дударев В.Л. 2000. Проблема «киммерийцы и Северный Кавказ» на пороге XXI века // XXI «Круп-новские чтения» по археологии Северного Кавказа. ТД. Кисловодск.

Евдокимов Г.Л. 1987. Курганный могильник белозерского времени у с.Первомаевка // Древнейшие скотоводы степей юга Украины. Киев.

Евдокимов Г.Л. 1999. Некоторые итоги изучения материалов Брилевского могильника // ПССАСП-Ш. ТД. Запорожье.

Заец И. И. 1979. Курганный комплекс раннескифского времени у с.Тютьки Винницкой области // СА. № 1.

Златковская Т.Д. 1965. Городище Матеуцы // Новое в советской археологии. М.

Златковская Т.Д., Полевой Л.Л. 1969. Городища Прут-ско-Днестровского междуречья !У-Ш вв. до н.э. и вопросы политической истории гетов // Древние фракийцы в Северном Причерноморье. МИА. № 150.

Иванчик А.И. 1999. Современное состояние киммерийской проблемы // ВДИ. № 2.

Иессен А.А. 1953. К вопросу о памятниках УШ-УИ вв. до н.э. на Юге Европейской части СССР // СА. XVIII.

Ильинская В.А. 1973. Относительная хронология раннескифских курганов бассейна р.Тясмин // СА. № 3.

Ильинская В.А. 1975. Раннескифские курганы бассейна р.Тясмин (УИ-У! вв. до н.э.). Киев.

Ильинская В.А., Тереножкин А.И. 1983. Скифия УМЧУ вв. до н.э. Киев.

Кашуба М.Т. 1986. Памятники типа Сахарна-Солон-чены и позднее Чернолесье на Среднем Днестре (к постановке вопроса) // Молодежь, наука, производство. ТД. Кишинев.

Кашуба М.Т. 1988. Глиняные штампы предскифского периода и вопросы «обособления» мастеров-керамистов // Древнее производство, ремесло и торговля по археологическим данным. ТД. М.

Кашуба М.Т. 1989. Новое поселение типа Сахарна-Со-лончены в лесостепной Молдавии // ПССАСП-к ТД. Запорожье.

Кашуба М.Т. 1989а. Антропоморфные фигурки с поселения Матеуцы // Древнейшие памятники искусства на территории Молдавии. Кишинев.

Кашуба М.Т. 1989б. Итоги и перспективы исследований памятников типа Сахарна-Солончены в лесостепной Молдавии // Археология, этнография и искусствоведение Молдавии: итоги и перспективы. ТД. Кишинев.

Кашуба М.Т. 1990. Погребение культурной группы Сахарна-Солончены у с.Пояна // АИМУМ. Кишинев.

Кашуба М.Т. 1990а. Памятники типа Сахарна-Солон-чены (историографический обзор) // Археология, этнография и искусствоведение Молдовы: итоги и перспективы. Кишинев.

Кашуба М.Т. 1991. О направленности хозяйственной деятельности племен культуры Сахарна-Солонче-ны // ДОЗССП-к ТД. Киев.

Кашуба М.Т. 1992. Соотношение культур Сахарна и Чернолесье // Киммерийцы и скифы-М. ТД. Мели-

тополь.

Кашуба М.Т. 1998. Начало раннего железного века на Среднем Днестре и культура Сахарна // Скифы. Хазары. Славяне. Древняя Русь. ТД. СПб.

Кашуба М.Т. 1999. «Другая» чернолесская культура Среднего Днестра по Л.И.Крушельницкой // Stratum plus. № 3. СПб-Кишинев-Одесса.

Кашуба М.Т. 2000. Культурно-историческое развитие лесостепного Днестро-Сиретского междуречья в начале I тыс. до н.э. (культура Козия-Сахарна). Автореферат дис. ... канд. ист. наук. СПб.

Кашуба М.Т., Гольцева Н.В. 1987. Могильник культуры Сахарна-Солончены Цыглэу I // Актуальные проблемы историко-археологических исследований. ТД. Киев.

Кашуба М.Т., Гольцева Н.В. 1991. Сахарнянский могильник I (Цыглэу) // СА. №1.

Кашуба М.Т., Тельнов Н.П., Щербакова Т.А. 1997. Ал-чедарское древнерусское поселение (раскопки 1987-89 гг.). Тирасполь.

Кашуба М.Т., Хахеу В.П., Левицкий О.Г. 1999. Та самая Гетика или ... четвертая? // ПССАСП-III. ТД. Запорожье.

Кетрару Н.А. 1961. Материалы к археологической карте Молдавии // Труды ГИКМ. Т.Н. Кишинев.

Кетрару Н.А. 1992. Краткий очерк истории археологии Молдовы // Материалы и исследования по археологии и этнографии Молдовы. Кишинев.

Килейников В.В. 1999. К вопросу о происхождении черной металлургии // Современные эксперимен-тально-трасологические и технико-технологические разработки в археологии. Первые Семёновские чтения. СПб.

Классификация в археологии. Терминологический словарь-справочник. 1990. М.

Клейн Л. С. 1999. Миграция: археологические признаки // Stratum plus. № 1. СПб-Кишинев-Одесса.

Клочко В.!., Ковалюх М.М., Мотзенбеккер I. 1998. Хронолопя Субот1вського городища // «Музейн читання». Матер1али М1жнародно1 конференцИ. Кив.

Клочко В.И., Скорый С.А. 1993. К исследованию по-зднечернолесского погребального обряда // РА. № 4.

Клочко Л.С. 1996. Костюм чорнолюьш культури (За матер1алами Субот1вського городища) // СевероВосточное Приазовье в системе евразийских древностей (энеолит-бронзовый век). Материалы международной конференции. Ч. II. Донецк.

Ковпаненко Г.Т. 1977. Курганы скифского времени у с.Медвин в Поросье // Скифы и сарматы. Киев.

Ковпаненко Г.Т. 1981. Курганы раннескифского времени в бассейне р.Рось. Киев.

Ковпаненко Г.Т., Бессонова С.С., Скорый С.А. 1989. Памятники скифской эпохи Днепровского лесостепного Правобережья. Киев.

Ковпаненко Г.Т., Бессонова С.С., Скорый С.А. 1994. Новые погребения раннего железного века в По-росье // Древности скифов. Киев.

Коробкова Г.Ф., Щелинский В.Е. 1996. Методика микро-макроанализа древних орудий труда. Ч. 1. // АИ. Вып. 36. СПб.

Крушельницька Л1 1965. Могильник висоцько1 культури у м.Золочев1 // Археолопя. XIX.

Крушельницька Л1 1973. Поселення висоцько1 культури // Археолопя. Вип. 11.

Крушельницька Л.к 1985. Взаемозв'язки населення Прикарпаття i Волин з племенами Сх1дно1 i Центрально! бвропи (рубiж епох бронзи i залiза).

Ки'в.

Крушельницька Л. 1998. Чорнол!ська культура Серед-нього Придн!стров'я (за матер1алами непорот1всько1 групи пам'яток). Льв1в.

Крушельницька Л .I., Бандр1вський М. 1998. Ранньокоч1вницьк1 елементи в культур! Середньо-го Подн!стров'я IX-VII ст. до н. е. // «Музейн! чи-тання». Матер!али М!жнародно! конференц!!. Ки'в.

Куббель Л.Е. 1982. Этнические общности и потестар-но-политические структуры доклассового и раннеклассового общества // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. М.

Курчатов С.И. 1989. Могильник II-III вв. н.э. у с.Алче-дар // АИМ в 1984 г. Кишинев.

Лагодовська О. 1948. Войцех!вський могильник бронзово! доби на Волин! // Археолог!я. II.

Лагодовська О.Ф., Захарук С.П. 1956. Нов! досл!дження Войцех!вського могильника // АП УССР VI. Ки'в.

Лапушнян В.Л. 1969. Новые находки раннего железного века у с.Матеуцы // Далекое прошлое Молдавии. Кишинев.

Лапушнян В.Л. 1979. Ранние фракийцы Х — начала IV вв. до н.э. в лесостепной Молдавии. Кишинев.

Лапушнян В.Л., Никулицэ И.Т., Романовская М.А. 1974. Памятники раннего железного века. // АКМ. Вып. 4. Кишинев.

Ласло А. 1991. Троя VII в 2 и хронология конца эпохи бронзы Нижнего Подунавья // ДОЗССП-II. ТД. Киев.

Левицкий О. Г. 1985. Погребение раннего железного века у с.Ганск // АИМ в 1981 г. Кишинев.

Левицкий О.Г. 1989. Курган у с.Бранешты и некоторые вопросы погребального обряда раннегальш-татской культуры лесостепной Молдавии // АИМ в 1984 г. Кишинев.

Левицкий О.Г. 1990. Культура Днестровско-Сиретско-го междуречья на рубеже II-I тыс. до н.э. (памятники каннелированного гальштата). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л.

Левицкий О.Г. 1990а. К вопросу о раннегальштатском горизонте с прочерченной керамикой в Днестров-ско-Прутском междуречье // Проблемы археологии Северного Причерноморья. ТД. Ч.II. Херсон.

Левицкий О.Г. 1993. Бронзовые изделия раннегальш-татской культуры с каннелированной керамикой Восточно-Карпатского региона (К вопросу о связях) // Revista Arheologíca. I. Ch!s!nau.

Левицкий О.Г., Демченко Т.И. 1991. К вопросу о финальных рубежах раннегальштатской культуры Кишинев-Корлатэнь Днестровско-Сиретского междуречья // ДОЗССП-I. ТД. Киев.

Лесков А.М. 1970. Кировское поселение // Древности Восточного Крыма. Киев.

Лесков А.М. 1971. Предскифский период в степях Северного Причерноморья // МИА. № 177.

Лесков А.М., Эрлих В.Р. 1999. Могильник Фарс/Клады. Памятник перехода от эпохи поздней бронзы к раннему железному веку на Северо-Западном Кавказе. М.

Литвинова Л.В. 1995. Антропологический материал из раннегальштатского зольника цитадели городища Глинжень II // Гольцева Н.В., Кашуба М.Т. Глин -жень II. Многослойный памятник Среднего Под-нестровья. Тирасполь.

Лукьяшко С.И. 1999. Предскифский период на Нижнем Дону // Донские древности. Вып. 7. Азов.

Лысенко С.Д., Лысенко С.С. 1998. К вопросу о происхождении случайных находок металлических ук-

рашений и оружия эпохи поздней бронзы из Среднего Поднепровья // «Музейн1 читання». Матер1али М1жнародно1 конференцН. Ки'в.

Лысенко С.Д., Лысенко С.С. 1998а. К вопросу о вос-точнотшинецкой культуре // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. ТД VII Донской археологической конференции. Ростов-на-Дону.

Макаревич М.Л. 1940. Археолопчы дослщи в с.Бтий Кам1нь // Триптьска культура. Т. 1. Ки'в.

Малеев Ю.Н. 1981. История племен Западной Подо-лии и Прикарпатья в конце бронзового — начале железного веков. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев.

Малеев Ю.Н. 1987. Чернолесская культура и гальш-тат // Киммерийцы и скифы-I. ТД. Ч.II. Кировоград.

Малеев Ю.Н. 1987а. Гальштатские городища в Западной Подолии и Прикарпатье // Межплеменные связи эпохи бронзы на территории Украины. Киев.

Малеев Ю.Н. 1989. Гальштатская пластика Верхнего Поднестровья // Zbornik filozofickej fakulty Univerzity Komenskeho. R.XXXIX-XL. Historica. Bratislava.

Малеев Ю.Н. 1990. Предметы гальштатского вооружения в Верхнем Поднестровье // Проблемы истории и археологии Нижнего Поднестровья. ТД. Ч.II. Археология. Белгород-Днестровский.

Малеев Ю.Н. 1992. Гальштатские элементы вооружения в междуречье Днестра и Прута // Ziemie polskie we wczesnej epoce zelaza i ich powi^zania z innymi terenami. Rzeszow.

Малеев Ю.Н. 1994. Металлургия бронзы лесостепного Поднестровья в предскифский период // ДОЗССП-II. ТД. Тирасполь.

Малеев Ю.Н. 1998. Скульптурки жЫок культури Гава-Гол^ради // Старожитност верхнього Потисся та сумiжних репоыв. Карпатика. Вип. 5. Ужгород.

Маркевич В. И. 1955. Археологические памятники в бассейне нижнего течения реки Чорна // Изв. МФ АН СССР. № 5 (25). Кишинев.

Махортых С.В. 1994. Киммерийцы на Северном Кавказе. Киев.

Медведев А.П. 1997. Начало раннего железного века на Среднем Дону // Проблемы истории и археологии Украины. ТД. Харьков.

Медведев А.П. 1999. Ранний железный век лесостепного Подонья. Археология и этнокультурная история I тысячелетия до н.э. М.

Медведская И.Н. 1983. Конский убор из могильника Сиалк В // Iranica Antiqua. V. XXIII.

Медведская И.Н. 1992. Периодизация скифской архаики и Древний Восток // РА. № 3.

Мелюкова А.И. 1953. Памятники скифского времени на Среднем Днестре // КСИИМК. Вып. 54.

Мелюкова А. И. 1954. Результаты раскопок на двух поселениях скифского времени в Молдавии // КСИИМК. Вып. 56.

Мелюкова А.И. 1955. Итоги изучения памятников скифского времени в Молдавии в 1952-1953 гг. // Изв. МФ АН СССР № 5 (25). Кишинев.

Мелюкова А.И. 1956. Памятники VIII в. до н.э. на территории лесостепной Молдавии // Изв. МФ АН СССР № 4. Кишинев.

Мелюкова А.И. 1958. Памятники скифского времени лесостепного Среднего Поднестровья // МИА. № 64.

Мелюкова А. И. 1960. Исследование памятников пред-скифской и скифской эпох в лесостепной Молдавии // МИА ЮЗ СССР и РНР. Кишинев.

Мелюкова А.И. 1961. Культуры предскифского периода в лесостепной Молдавии // МИА. № 96.

Мелюкова А.И. 1972. О датировке и соотношении па-

мятников начала железного века в лесостепной Молдавии // СА. № 1.

Мелюкова А.И. 1975. Итоги и задачи изучения взаимосвязей киммерийских племен с фракийцами в советской науке // ЭМ1а ТИгасюа. Кн.1. София.

Мелюкова А.И. 1979. Скифия и фракийский мир. М.

Мелюкова А. И. 1980. Новое в изучении памятников типа Сахарна-Солончены в Молдавской ССР // Археологические исследования на Украине в 197879 гг. ТД. Днепропетровск.

Мелюкова А.И.,1981. Раскопки поселений УШ-УИ вв. до н.э. у с.Сахарна // АО 1980 г. М.

Мелюкова А. И. 1982. Новые данные о керамике типа Сахарна-Солончены в Молдавии // КСИА. Вып. 170.

Мелюкова А.И. 1984. Археологические данные о фракийцах на территории СССР в I тыс. до н.э. // Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья. М.

Мелюкова А.И. 1989. Культуры предскифского периода в лесостепной зоне // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. М.

Мельниковская О.Н. 1954. Археологические разведки на поселении у с.Цахнауцы // КСИИМК. Вып. 56.

Мимоход Р.А. 1996. Некоторые вопросы семиотической организации пространства жилища срубной культуры по материалам культовых комплексов // Северо-Восточное Приазовье в системе евразийских древностей (энеолит-бронзовый век). Материалы международной конференции. Ч. II. Донецк.

Мовша Т. Г. 1962. Глиняный штамп раннескифского времени из Плисков-Чернявки // КСИА. Вып. 89.

Моруженко А.А. 1988. К вопросу о памятниках раннего железного века в бассейне р.Ворсклы // СА. № 1.

Мурзин В.Ю. 1984. Скифская архаика Северного Причерноморья. Киев.

Мурзин В.Ю. 1990. Происхождение скифов: основные этапы формирования скифского этноса. Киев.

Никитенко Н.И. 1992. Процесс перехода от бронзового века к железному в степях Восточной Европы // История и археология Слободской Украины. ТД. Харьков.

Никитин А.Л., Левин В.И. 1965. Раскопки погребений в каменных ящиках у с.Алчедар в 1963 г. // КСИА. Вып. 103.

Никулицэ И., Заноч А., Теодор С. 1997. Оборонитель -ные сооружения северных фракийцев на Бутучен-ском мысу в I тыс. до н.э. // Никоний и античный мир Северного Причерноморья. Одесса.

Ольховский В.С. 1986. Погребально-поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий // СА. № 1.

Ольховский В.С. 1991. Погребально-поминальная обрядность населения степной Скифии (УИ-Ш вв. до н.э.). М.

Ольховский В.С. 1993. Погребальная обрядность (содержание и структура) // РА. № 1.

Отрощенко В.В. 1975. Новый курганный могильник белозерского времени // Скифский мир. Киев.

Отрощенко В.В., Моця О.П. 1989. Обряд кремацИ у стародавнього населення територИ Укра1ни (У тис. до н.е. — I тис. н. е.) // Археолопя. № 2.

Павл1в Д.Ю. 1995. Могильник лужицько1 культури по-близу с.Тягл1в на Льв1вщин1 // Матер1али I досл1дження з археологи Прикарпаття I Волин1. Вип. 6. Льв1в.

Пам'ятки гальштатського пер1оду в межир1чн1 В1сли, Дн1стра I Прип'ят1. 1993. Кив

Паньков С.В. 1994. Стародавня чорна металурпя на територп П1вденного заходу Сх1дно1 бвропи (до концепцп розвитку) // Археолопя. № 4.

Пассек Т.С. 1949. Археологические разведки в Молдавии // КСИИМК. Вып. 26.

Пассек Т.С. 1950. Трипольские поселения на Днестре // КСИИМК. Вып. 32.

Пассек Т.С. 1951. Трипольское поселение Поливанов Яр // КСИИМК. Вып. 37.

Пассек Т.С. 1959. Семинар по вопросам первобытной археологии Молдавии, Румынии и прилегающих областей Украины // СА. № 1.

Пассек Т.С. 1963. Румынско-советский семинар по проблемам первобытной археологии // СА. № 3.

Петренко В.Г. 1978. Украшения Скифии УМ-Ш вв. до н.э. // САИ. Д 4-5.

Петреску-Дымбовица М. 1960. К вопросу о гальштат-ской культуре в Молдове // МИА ЮЗ СССР и РНР. Кишинев.

Петреску-Дымбовица М. 1960а. Конец бронзового века и начало раннего железного века в Молдове в свете последних археологических раскопок // йас1а. ЫБ. IV ВисигеБЙ.

Петрунь В.Ф., Сапожникова Г.В., Черниенко Ю.А. 1999. Каменные орудия и необработанный кремень поселения Струмок III // КСОАО. Одесса.

Подольский М.Л. 2000. Индивидуальное и типическое в археологической культуре (опыт композиционного подхода) // Теория и методология архаики. I. Тотемизм: артефакты, концепции и реальность. II. Культура: социум и индивид. (Материалы методологического семинара, вып.2). СПб.

Покровська Э.Ф. 1952. Поселення УШ-УИ вв. до н.э. на Тясмин1 // Археолопя. УИ.

Покровська Э.Ф. 1953. Кургани передск1фського часу в бассейн1 р.Тясмин // Археолопя. УШ.

Покровская Э.Ф. 1953а. К вопросу о сложении культуры земледельческих племен Правобережного Под-непровья (бассейн р.Тясмин) в УИ^ вв. до н.э. Автореферат дис. ... канд. ист. наук. Киев.

Покровская Э.Ф. 1973. Предскифское поселение у с.Жаботин // СА. № 4.

Покровская Е.Ф., Ковпаненко Г.Т. 1959. Раскопки около сел Колантаева и Стецовки на Тясмине в 1956 году // КСИА АН УССР Вып. 8. Киев.

Покровська Э.Ф., Петровська Э.О. 1961. Поселення к1нца епохи бронзи б1ля с. Велика Андрус1вка // Археолопя. XIII.

Постников С.Н. 1996. О керамических орудиях эпохи бронзы поселения Веровка-И в Центральном Донбассе // Северо-Восточное Приазовье в системе евразийских древностей (энеолит-бронзовый век). Материалы международной конференции. Ч. II. Донецк.

Потапов В.В. 1997. Предскифские захоронения с восьмерковидными бляшками // Памятники пред-скифского и скифского времени на юге Восточной Европы. МИАР. № 1.

Потапов В.В., Бабешко И.Г. 1994. Черногоровское всадническое погребение в могильнике Красно-горовка-Ш // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1992 году. Вып. 12. Азов.

Пряхин А.Д. 1973. Древнее население Песчанки. Воронеж.

Пьянков А.В., Тарабанов В.А. 1997. Могильник прото-меотского времени Казазово 3 и другие находки из чаши Краснодарского водохранилища // Памятники предскифского и скифского времени на юге

Восточной Европы. МИАР. № 1. М.

Радз1эвська Т.М. 1989. Поселення доби мщьранньо-го зал1за поблизу сс.Плисш та Чернявка В1нницко1 област1 // Археолог1я. № 4.

Рафалович И.А., Кетрару Н.А. 1966. Из истории археологии и краеведения Молдавии // Проблемы географии Молдавии. Вып. 1. Кишинев.

Редина Е.Ф. 1994. Поминально-погребальные обря -ды скифского населения Буджакской степи // ДОЗССП-И. ТД. Тирасполь.

Розенфельдт Р.Л. 1955. Алчедарские курганы // Изв. МФ АН СССР. № 5 (25). Кишинев.

Романовская М.А. 1980. Керамический штамп из окрестностей с.Рудь // СА. №1.

Русу М. 1960. «Докиммерийские» детали конской сбруи из Трансильвании // йас1а. N8. IV. Висиге^И.

Рыбалова В.Д. 1961. О связях Правобережной лесостепной Украины с Центральной Европой в эпоху поздней бронзы и раннего железа // Исследования по археологии СССР. Л.

Рыбалова В.Д. 1961а. К вопросу о хронологии некоторых групп памятников эпохи бронзы и раннего железа на Украине // АСГЭ. № 2.

Рыбалова В.Д. 1966. Еще раз о начальной дате железного века на Днепре // Вестник ЛГУ. № 2. Серия истории, языка и литературы. Л.

Рыбалова В.Д. 1999. Два поселения предскифского времени на Левобережье Среднего Днестра (по материалам разведки Юго-Подольской экспедиции в 1953-1954 гг.) и некоторые проблемы бело-грудовской культуры // Археологические вести. № 6. СПб.

Рымбу Н.Л. 1982. Природно-географическое районирование Молдавской ССР. Кишинев.

Савва Е.Н. 1992. Культура многоваликовой керамики Днестровско-Прутского междуречья. Кишинев

Сазонов А.А. 1995. Ранняя группа конских жертвоприношений протомеотского могильника Пшиш-1 // Археология Адыгеи. Майкоп.

Сазонов А.А. 1996. Относительная и абсолютная хронология протомеотского могильника Пшиш-1 // Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа. ТД. М.

Самар В.А. 1998. Верхняя хронологическая граница КМК и Покровская культура Северного Приазовья // Проблемы изучения ККИО и КИОМК. Запорожье.

Самар В.А., Антонов А.Л. 1998. Погребальные памятники КМК Северного Приазовья // Проблемы изучения ККИО и КИОМК. Запорожье.

Санжаров С.Н. 1992. Каменные сверленые топоры-молотки Донбасса // РА. № 3.

Свешнков ИК. 1964. Пам'ятки гол1градського типу на Захщному Под1лл1 // МДАПВ. Вип. 5. Ки'в.

Свешников И. К. 1969. К вопросу о племенном составе населения Прикарпатья и Волыни в конце II и в начале I тысячелетия до н.э. // I т^<^упаго<^о\«у КопдгеБ агсИео^дН 8(о\\1апзк1е]. Т. II.

Свешников И.К. 1990. Средний период бронзового века Прикарпатья и Волыни. Тшинецко-комаров-ская культура // Археология Прикарпатья, Волыни и Закарпатья (энеолит, бронза и раннее железо). Киев.

Свод памятников истории и культуры Молдавской ССР. 1987. Северная зона. Макет. Кишинев.

Серова Н.Л., Яровой Е.В. 1987. Григориопольские курганы. Кишинев.

Скорий С.А. 1996. Кочовики передск1фськоТ та сифськоТ доби в Днтровському Правобережному люостепу (питання етнокультурно1 юторм). Авто-

реф. дис. ... докт. icT. наук. Ки'в.

Скорый С.А. 1999. Киммерийцы в украинской Лесостепи. Киев-Полтава.

Смирнов Г.Д. 1949. Итоги археологических исследований в Молдавии в 1946 г. // Уч.зап. ИИЯиЛ МФ АН СССР T.II. Кишинев.

Смирнов Г.Д. 1949а. Скифское городище и селище «Большая Сахарна» // КСИИМК. Вып.26.

Смирнов Г.Д. 1955. Сахарнянский скифский могильник II (Гура Гульбока) // Изв. МФ АН СССР. № 5 (25). Кишинев.

Смирнов Г.Д. 1964. Археологические разведки в нижнем течении Реута // МИА ЮЗ СССР и РНР. Кишинев.

Смирнова Г.И. 1954. Археологические культуры лесостепной Правобережной Украины и Молдавии в VII-VI вв. до н.э. Автореферат дис. ... канд. ист. наук. Л.

Смирнова Г.И. 1966. Гальштатские городища в Закарпатье // SA. XIV-2. Bratislava.

Смирнова Г.И. 1969. Новый могильник культуры Ноа у с.Старые Бедражи на Пруте // АСГЭ. Вып. 11. Л.

Смирнова Г.И. 1969а. Поселение Магала — памятник древнефракийской культуры в Прикарпатье // Древние фракийцы в Северном Причерноморье. МИА. № 150.

Смирнова Г.И. 1976. Гавско-голиградский круг памятников Восточно-Карпатского бассейна // АСГЭ. № 17.

Смирнова Г.И. 1976а. Магала I и некоторые вопросы хронологии позднекомаровской культуры в Прикарпатье // Энеолит и бронзовый век Украины. Киев.

Смирнова Г.И. 1977. О хронологическом соотношении памятников типа Сахарна-Солончены и Жаботин (по материалам раскопок курганов у с.Мервинцы) // СА, № 4.

Смирнова Г.И. 1979. Курганы у села Перебыковцы — новый могильник скифской архаики на Среднем Днестре // Труды ГЭ. ХХ. Л.

Смирнова Г.И. 1980. Среднее Поднестровье и Нижнее Подунавье в предскифское время (контакты и хронологическое соотношение) // Thracia. V. София.

Смирнова Г.И. 1982. Закрытые предскифские комплексы у с.Днестровка-Лука // Древние памятники культуры на территории СССР Л.

Смирнова Г.И. 1983. Материальная культура Григоров-ского городища (к вопросу о формировании черно-лесско-жаботинских памятников) // АСГЭ. № 23. Л.

Смирнова Г.И. 1984. О формировании позднечерно-лесской культуры на Среднем Днестре (по материалам поселения Днестровка-Лука) // АСГЭ. № 25. Л.

Смирнова Г.И. 1985. Основы хронологии предскиф-ских памятников Юго-Запада СССР // СА. № 4.

Смирнова Г.И. 1986. Последний сезон работ на чер-нолесском поселении Днестровка-Лука и вопросы хронологии позднего Чернолесья // АСГЭ. № 27. Л.

Смирнова Г.И. 1989. Культурно-исторические процессы в Прикарпатье в конце II первой половине I тыс. до н. э. по материалам Западно-Украинской экспедиции // Итоги работ археологических экспедиций Государственного Эрмитажа. Л.

Смирнова Г.И. 1990. Культурно-исторические процессы в бассейне Среднего Днестра в конце II - первой половине I тыс. до н.э. Дис. докт. ист. наук в форме научного доклада. Киев.

Смирнова Г.И. 1990а. Памятники типа Кишинев-Кор-латень в Днестро-Сиретском междуречье и группа Белегиш II в югославском Подунавье // АСГЭ. Вып. 30. Л.

Смирнова Г.И. 1991. Культурно-историческая ситуация в Днестровско-Сиретском междуречье в эпоху раннего гальштата // ДОЗССП-I. ТД. Киев.

Смирнова Г.И. 1991а. Миграционные и интеграционные процессы в Прикарпатском Поднестровье в предскифское время // Археологические культуры Евразии и проблемы их интеграции. ТД. СПб.

Смирнова Г.И. 1994. О месте киммерийских древностей в культурах предскифского времени в Среднем Поднестровье // Masivul Traco-Cimerian. Probleme actuale. RR. Chi^inäu.

Смирнова Г.И. 1998а. О работах на раннескифском поселении у с.Долиняны // АСГЭ. Вып. 33. СПб.

Смирнова Г.И. 1999. Послесловие к статье В.Д.Рыба-ловой «Два поселения предскифского времени на Левобережье Среднего Днестра и некоторые проблемы белогрудовской культуры» // Археологические вести. № 6. СПб.

Смирнова П, Войнаровський В.М. 1994. Мошанець-кий скарб бронз имершського типу з Середнього Поднютров'я // Археолопя. № 1.

Смирнова Г.И., Кашуба М.Т. 1988. О двух локальных группах культуры позднего Чернолесья на Среднем Днестре // АСГЭ. № 29. Л.

Социальная организация и социогенез первобытных обществ: теория, методология, интерпретация. 1997. Материалы Всероссийской конференции. Кемерово.

Стоянов Т. 1992. Погребальните обичаи в Североиз-точна Тракия през раножелязната епоха в светлина на новите проучвания // Хелис I. София.

Стоянов Т. 1997. Могилен некропол от ранножеляз-ната епоха. Сборяново I. София.

Субботин Л.В., Черняков И.Т. 1973. Фракийский кенотаф у с.Зализничное на Левобережье Нижнего Придунавья // СА. № 2.

Татаринов С.И. 1980. Железоделательный горн бон-дарихинской культуры // СА. № 3.

Тереножин О1 1951. Поселення бтогруфвського типу бтя Уман // Археолопя. V.

Тереножкин А. И. 1952. Памятники предскифского периода на Украине // КСИИМК. Вып.47.

Тереножкш О1 1952а. Розвщки i розкопки 1949 р. в швшчнш частит Юровоградсь^ област // Археолопя. VII.

Тереножкин А.И. 1954. Культура предскифского времени в Среднем Поднепровье (чернолесский этап) // ВССА. М.

Тереножкин А.И. 1954а. Археологические исследования близ Смелы в 1952 г. // КСИА АН УССР. Вып.3. Киев.

Тереножкин А.И. 1955. Об этнической принадлежности племен скифского времени в Правобережной лесостепи // КСИА АН УССР. Вып. 4. Киев.

Тереножкин А. И. 1957. Среднее Поднепровье в начале железного века // СА. № 2.

Тереножкин А.И. 1961. Предскифский период на Днепровском Правобережье. Киев.

Тереножкин А.И. 1965. Основы хронологии предскифского периода // СА. № 1.

Тереножкин А.И. 1976. Киммерийцы. Киев.

Терехова Н.Н., Эрлих В.Р. 2000. К проблеме перехода к раннему железному веку на Северном Кавказе // XXI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. ТД. Кисловодск.

Терехова Н.Н., Розанова Л.С., Завьялов В.И., Толмачева М.М. 1997. Очерки по истории древней же-лезообработки в Восточной Европе. М.

Титов В.С. 1982. К изучению миграций бронзового века // Археология Старого и Нового света. М.

Усачук А.Н. 1994. Костяные орудия кожевенного производства срубных поселений Северо-Восточного Приазовья // Срубная культурно-историческая общность. Материалы III Рыковских чтений. Саратов.

Усачук А.Н. 1999. К вопросу о костяных деталях духовых музыкальных инструментов в эпоху бронзы // Древности Северо-Восточного Приазовья. Донецк.

Усачук А.Н., Литвиненко Р.А. 1999. Орудия прядения и ткачества в памятниках срубной общности // Текстиль эпохи бронзы евразийских степей. Тр. ГИМ. Вып. 109. М.

Федоров Г.Б. 1952. Работа Славяно-Днестровской экспедиции в 1950 г. // КСИИМК. Вып. 54.

Федоров Г.Б. 1957. Древние славяне и их соседи в Молдавии (краткое описание памятников Сначала II тыс. до н.э.) // Уч.зап. ИИЯиЛ МФ АН СССР. Т^ (серия историческая). Кишинев.

Федоров Г.Б., Чеботаренко Г.Ф. 1974. Памятники древних славян (У^Ш вв.) // АКМ. Вып. 6. Кишинев.

Федоров-Давыдов Г.А. 1981. Археологическая типология и процесс типообразования (На примере средневековых бус) // Математические методы в социально-экономических и археологических исследованиях. М.

Хахеу В.П. 1990. Укрепленные поселения гетских племен Молдавии // Проблемы археологии Северного Причерноморья. ТД. Ч.И. Херсон.

Хохоровски Я. 1994. Хронология киммерийских памятников в Средней Европе // ДОЗССП-И. ТД. Тирасполь.

Хохоровски Я. 1996. Городища эпохи поздней бронзы восточной части Карпатской котловины: показатель развития или кризиса общественно-культурных структур? // Б1льське городище. Полтава.

Цимиданов В.В. 1997. Социальное развитие населения срубной культурно-исторической общности (по материалам погребальных памятников Восточной Украины). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев.

Чемыртан Г.Д. 1995. Определение остеологического материала из раскопок цитадели городища Глин-жень II // Гольцева Н.В., Кашуба М.Т. Глинжень II. Многослойный памятник Среднего Поднестровья. Тирасполь.

Черненко Е.В. 1981. Скифские лучники. Киев.

Черниенко Ю.А. 1994. Домостроительство населения сабатиновской культуры // ДОЗССП-И. ТД. Тирасполь.

Черных Е.Н. 1978. Горное дело и металлургия в древней Болгарии. София.

Черняков И.Т. 1985. Северо-Западное Причерноморье во второй половине II тыс. до н.э. Киев.

Чичикова М. 1968. Керамиката от старожелязната епоха в Тракия // Археология. Х. Кн.4. София.

Чивилев В.А. 2000. Каменные топоры и другие сверленые орудия на верхнем Дону // РА. № 2.

Членова Н.Л. 1997. Центральная Азия и скифы. М.

Шаманаев А.В., Зырьянова С.Ю. 1999. Характеристика следов износа орудий на фрагментах керамики (по материалам памятников раннего бронзового века Нижнего Притоболья и экспериментов) // Современные экспериментально-трасоло-гические и технико-технологические разработки в

археологии. Первые Семёновские чтения. СПб.

Шарафутдинова И.Н. 1982. Степное Поднепровье в эпоху поздней бронзы. Киев.

Шовкопляс 1.Г. 1952. Курганний могильник передсифського часу на Середньому Днютр1 // АП УССР IV. КиТв.

Шовкопляс 1.Г. 1954. Поселення ранньосифського часу на Середньому Дн1стр1 // Археолопя. IX.

Шовкопляс 1.Г. 1956. Середньоднютровська експедиц1я 1949-1951 рр. // АП УССР. VI. Кив.

Шовкопляс I.Г., Максимов Э.В. 1952. Дослщження курганного могильника передшфського часу на Середньому Днютр1 // Археолопя. VII.

Шрамко Б. А. 1965. Появление и освоение железа в Восточной Европе // Из истории борьбы КПСС за построение социализма и создание коммунистического общества в СССР. IV. Харьков.

Шрамко Б.А. 1987. Бельское городище скифской эпохи (город Гелон). Киев.

Шрамко Б.А. 1991. Древнейшее изделие из кричного железа в Восточной Европе // ДОЗССП-I. ТД. Киев.

Шрамко Б.А., Машкаров Ю.Г. 1993. Исследование биметаллического ножа из погребения

катакомбной культуры // РА. № 3.

Шрамко Б.А., Шрамко И.Б. 1995. Ямные сыродутные горны в Скифии // Проблемы археологии, древней и средневековой истории Украины. ТД. Харьков.

Щербакова Т.А., Кашуба М.Т. 1990а. Два новых культурно-хронологических горизонта на посаде древнерусского городища Алчедар (МССР) // Проблемы истории и археологии Нижнего Поднестровья. Ч.II. Археология. Белгород-Днестровский.

Щукин М.Б. 1989. Семь сезонов Славяно-сарматской экспедиции // Итоги работ археологических экспедиций Государственного Эрмитажа. Л.

Эрлих В.Р. 1994. У истоков раннескифского комплекса. М.

Яровой Е.В., Бруяко И.В. 2000. Комплекс предскифского времени у с.Пуркары в Нижнем Поднестро-вье (к вопросу о киммерийских колесницах в Восточной Европе) — статья публикуется в настоящем сборнике.

Яровой Е.В., Кашуба М.Т. 1994. Курган предскифского времени у пгт.Слободзея // ДОЗССП-II. ТД. Тирасполь.

Яровой Е.В., Кашуба М.Т., Махортых С.В. 2000. Киммерийский курган близ Слободзеи — в печати.

Яровой Е.В., Чирков А.Ю. 1990. Могильник культуры Ноуа в Бричанском районе Молдавии на Пруте // Проблемы первобытной археологии Северного Причерноморья. Ч. I. ТД. Херсон.

Abazov E., Clocico E. 1997. Tumulul I din necropola tumulara Chirileni // Tyragetia. IV-V. Chi§inau.

Agulnikov S. 1996. Necropola culturii Belozerka de la Cazaclia // B.Th. XIV. Bucure§ti.

Alexandrescu A. 1978. Sépultures du premier Äge du Fer a Zimnicea (Dép. de Teleorman) // Dacia. XXII. Bucure§ti.

Anastasiu F., Hartuche N. 1967. Cercetari §i descoperiri arheologice in raionul Braila // Danubius. I. Braila.

Arnaut T. 1996. Arheologul G.D.Smirnov § i unele probleme de conceptie privind mil.I T. e. n. // Tyragetia III. Chi§inau.

Arnaut T., Ursu Naniu R. 1996. Vestigii getice din cea de a doua epoca a fierului Tn interfluviul Pruto-Nistrean. Iasi.

Bader T. 1983. Die Fibeln in Rumänien // PBF. XIV. Bd.6. München.

Bassa B., Marghitan L. 1967. A§ezarea hallstattiana de

la Sauleçti // Apulum. VI. Alba Iulia. Berezanskaja S.S. 1998. Hordeevka — ein bronzezeitliches Kurgan-Gräberfeld am Südlichen Bug // Das Karpatenbecken und die Osteuropäische Steppe. Prähistorische Archäologie in Südosteuropa. Bd. 12. München-Rahden. Berezanskaja S.S. und Klocko V.I. 1998. Das Gräberfeld von Hordeevka // Archäologie in Eurasien. Bd. 5. Rahden/Westf. Blajan M., Stoicivici E., Georoceanu P. 1980. Contribution à la connaisance de la vie economique de la zone de Mediaç (dép. de Sibiu, Roumanie) // Actes du Il-e Congrès International de Thracologie. I. Bucureçti. Boroffka N. 1987. The use of iron in Roumania from the beggings of the VIIIth century B. C. // Apulum. XXIV. Alba Iulia.

Boroffka N. 1994. Ein neues hallstattzeitlichen Idol aus

Teleac // Apulum. XXXI. Alba Iulia. MCMXCIV. Boroffka N. 1998. Bronze- und früheisenzeitliche Geweihtrensenknebel aus Rumänien und ihre Beziehungen // Eurasia antiqua. Bd. 4. Berlin. Bouzek J. 1985. The Aegean, Anatolia and Europe: cultural interrelations in the second millenium B.C. Praha.

Brudiu M. 1981. Contribuai la cunoaçterea genezei Hallstattului în sud-estul României // SCIVA. T. 32. Nr. 4.

Capitanu V.,1982. Un vase tracic de tip Cozia-Brad descoperit la Racatau, judetul Bacau // Carpica. 14. Bacau.

Capitanu V. 1997. A hallstattian ritual pit discovered at Racatau, Bacau county // Prima epoca a fierului la Gurile Dunari çi în zonele circumpontice. Tulcea. Cercetari arheologice în aria Nord-Traca. I. 1995. Bucureçti.

Cercetari arheologice în aria Nord-Traca. II. 1997. Bucureçti.

Chicideanu I. 1992. O descoperire de la începutul primei

epoci a fierului la Cîrna // SCIVA. T. 43. Nr. 1. Chirica V., Tanasachi M. 1985. Repertoriul arheologic al

judetului Iaçi. T. 1-2. Iasi. Chochorowski J. 1993. Ekspansja kimmeryjska na tereny

Europy Srodkowej. Krakow. Cicikova M.,1971. Sur la chronologie du Hallstatt en

Thrace // Studia Balkanica.V. Sofia. Cicikova M. 1972. Nouvelles données sur la culture Thrace de l'époque du Hallstatt et Bulgarie du sud // Thracia. I. Sofia. Ciugudean H. 1994. The Hallstatt A period in Central Transylvania // The Early Hallstatt period (1200-700 B.C.) in south-eastern Europe. Alba Iulia. Coman G. 1980. Statornicie, continuitate. Repertoriul

arheologic al jud.Vaslui. Bucureçti. Cronica cercetarilor arheologice. Campania 1994. 1995. Cluj-Napoca.

Cronica cercetarilor arheologice. Campania 1995. 1996. Braila.

Davidescu M. 1981. Un tezaur de podoabe tracice descoperit la Hinova-Mehedinti // Thraco-Dacica. T. II. Bucureçti.

Dergacev V. 1994. Arheologia Republicii Moldova. Retrospective istorica // Thraco-Dacica. T. XV. Nr. 1-2. Bucureçti.

Dimitrov D. 1971. Troia VII b 2 und die Thrakischen und Mösischen Stämme auf dem Balcan // Studia Balcanica. II. Sofia. Dragomir I.T. 1972. Urme ale culturii materiale // Judetul

Galati pe scara timpului. Galati. Dusek M. 1957. Halstatska Kultura Chotinskej skupiny

// SA. V-I. Bratislava.

Eibner A. 1986. Die Frau mit der Spindel. Zum Aussagewert einer archäologischen Quelle // Hallstatt Kolloquium Veszprém 1984. Mitt.Arch. Inst. Ungarn. Akad. Wiss. Beih 3. Budapest.

Eibner A. 1996. Die Bedeutung der Basarabi-Kultur in der Entwicklung des Osthallstattkreises // Der Basarabi-komplex in Mittel- und Südosteuropa. Arch.Abt. I. Bukarest.

Enachiuc V. 1987. Depozitul de bronzuri de la Dridu (jud. Ialomita) // Thraco-Dacica. T. VIII. Nr. 1-2. Bucureçti.

Florescu A.C. 1991. Repertoriul culturii Noua-Coslogeni din România. Açezari çi necropole // Cultura çi civilizatia la Dunarea de Joc. IX. Calaraçi.

Garasanin D., Vinski-Gasparini K. 1971. Age du bronze // Epoque préhistorique et protohisto-rique en Iougoslavie: Recherches et résultats. Beograd.

Gergova D. 1980. Genesis and Development of the Metal Ornaments in the Thracian Lands during the Early Iron Age (11 th-6th century B.C.) // Studia Praehistorica. III. Sofia.

Gergova D. 1986. Früh- und ältereisenzeitliche Fibeln in Bulgarien // PBF XIV. Bd. 7. München.

Gotzev M.Alexey 1994. Decoration of the Early Iron Age pottery from south-east Bulgaria // The Early Hallstatt period (1200-700 B.C.) in south-eastern Europe. Alba Iulia.

Guma M. 1983. Contributii la cunoaçterea cultura Basarabi în Banat // Banatica. VII. Reçita.

Guma M. 1993. Civilizatia primei epoci a fierului în sud-vestul României // B.Thr. IV. Bucureçti.

Guma M. 1995. The end of the Bronze Age and the beginning of the Early Iron Age in south-western Romania, western Serbia and north-western Bulgaria. A short review // Thraco-Dacica. T. XVI. Nr. 1-2. Bucureçti.

Haheu V. 1998. Cercetari arheologice la cetatea traco-getica Alcedar-La Cordon din raionul Çoldaneçti // Revista Arheologica. 2. Chiçinau.

Hampel J. 1886. A bronzkor emlékei Magyarhonban. Vol.I. Budapest.

Hänsel B. 1976. Beiträge zur regionalen und chronologischen Gliederund der älteren Hallstattzeit an der Unteren Donau. Bonn. T. 1, 2.

Hartuche N. 1972. Un nou aspect cultural de la sfârçitul epocii bronzului la Dunarea de Jos // Pontica. 5. Constanta.

Hartuche N., Anastasiu F. 1976. Catalogul selectiv al colectiei de arheologie a Muzeului Brailei. Braila.

Hartuche N., Silivestru O. 1994. Consideratii asupra cercetarilor din açezarea Babadag de la Siliçtea-Nazîru, judetul Braila // Istros. VII. Braila.

Horedt K. 1967. Problemele ceramicii din perioada Bronzului evoluat în Transilvania // Studii çi comunicarii. XIII. Sibiu.

Iconomu C. 1996. Cercetarile arheologice din cetatea hallstattiana de la Pocreaca-Iaçi // AM. XIX. Bucureçti.

Iconomu C. 1997. Les recherchez archélogiques sur le premier âge du fer dans le département de Iaçi. Résultats et problèmes // Prima epoca a fierului la Gurile Dunari çi în zonele circumpontice. Tulcea.

Ignat M. 1976. Découvertes du Hallstatt thrace dans le departement de Suceava // Thraco-Dacica. T. I. Bucureçti.

Juganaru G. 1996. Câteva date referitoare la relatia Babadag III — Basarabi // Peuce. XII. Tulcea.

Juganaru G. 1997. An Aspect of the Ritual-funeral Practices from the Eponymic Settlement at Babadag // Funeral practices in Europe 13th-4th centuries B.C.

Tulcea.

Juganaru G. 1997a. Manifestari timpurii ale primei epoci a fierului în Dobrogea (descoperirile de la Garvan-Mlajitul Florilor, jud. Tulcea) // Prima epoca a fierului la Gurile Dunarii çi în zonele circumpontice. Tulcea.

Juganaru G., Topoleanu F. 1994. Gropi funerare în açezarea hallstattiana de la Niculitel-Cornet (jud. Tulcea) // Istros. VII. Braila.

Kalicz-Schreiber R. 1991. Das spätbronzezeitliche Gräberfeld von Budapest (Ungarn) // Prähistorische Zeitschrift. Bd. 66. H. 2. Berlin-New York.

Kalmar Z. 1987. Contributii la cunoaçterea ritului funerar hallstattian // SCIVA. T. 38. Nr. 2.

Kasuba M.T. 1996. Hligeni II — source historique pour l'étude de la culture hallstattienne de haute — epoque Saharna // The Thracian World at the Crossroads of Civilisations. The 7 International Congress of Thracology. Bucharest.

Kasuba M. 1998a. Die frühhallstattzeitlichen Funde der Saharna-Kultur aus der vorgeschichlichen Siedlung Hlingeni II, Dnjestrgebiet // The Thracian World and the Crossroads of civilizations. II. «Proceedings of the Seventh International Congress of Thracology». Bucharest.

Kaçuba M., Haheu V., Levitki O. 2000. Vestigii thraco-getice de la Nistru de Mijloc // B.Thr. Bucureçti — in print.

Kemenczei T. 1967. Die Zagyvapalfalva-Gruppe der Pilinyer-Kultur // AAH. T. 19. Budapest.

Kemenczei T. 1981. A Prügyi Koravaskori Kineslelet // Communicationes Archeologicae Hungariae I. Budapest.

Kemenczei T. 1984. Die Spätbronzezeit Nordostungarns. Budapest.

Kemenczei T. 1996. Notes of the Chronology of Late Bronze Age Hoards in Hungary // Problemy epoki br^zu i wczesnej epoki zelaza w Europie Srodkowej. Krakow.

Klociko E., Sava E. 1997. Necropola culturii Noua de langa Chirileni // Angustia. 2. Sfântu-Gheorghe.

Klocko V.I. 1998. Die Süd- und Westbeziehungen der Ukraine rechts des Dneprs im 2. und frühen 1. Jahrtausend v. Chr. // Das Karpatenbecken und die Osteuropäische Steppe. Prähistorische Archäologie in Südosteuropa. Bd. 12 München-Rahden.

Kossack G. 1980. «Kimmerische» Bronzen. Bemerkungen zur Zeitstellung in Ost- und Mitteleuropa // Situla 20/21. Ljubljana.

Laszlo A. 1969. Cu privire la tehnica de ornamentare a ceramicii hallstattiene de tip Babadag // MA. I. PiatraNeamt.

Laszlo A. 1972. O açezare hallstattiana la Cozia (jud. Iaçi) // AM. VII. Bucureçti.

Laszlo A. 1973. Consideratii asupra ceramicii de tip Gava din Hallstattul timpuriu '// SCIV. T.24. Nr. 4.

Laszlo A. 1975. Începuturile metalurgiei fierului pe teritoriul României // SCIVA. T. 26. Nr.1.

Laszlo A. 1976. Începuturile primei vîrste a fierului pe teritoriul Moldovei. Unele rezultate çi probleme // CI (SN). VII. Iaçi.

Laszlo A. 1976a. Über der Ursprung und die Entwicklung der frühhallstattzeitlichen Kulturen in der Moldau // Thraco-Dacica. T. I. Bucureçti.

Laszlo A. 1977. Anfänge der Benutzung und bearbeitung des Eisens auf dem Gebiete Rumäniens // AAH. T.29 (1-2). Budapest.

Laszlo A. 1980. La region extracarpatique orientale à la fin du II millenaire et dans la premiére moitié du I millenaire avant notre ére // Actes du II Congres

international de Thracologie. I. Bucureçti.

Laszlo A. 1985. Hallstattul timpuriu çi mijlocie pe teritoriul Moldovei. Rezumatul tezei de doctorat. Iaçi.

Laszlo A. 1986. Grupul Tamaoani. Asupra «orizontului» Hallstattian timpuriu cu ceramica incizata din sudul Moldovei // MA. XII-XIV (1980-1982). Piatra-Niamt.

Laszlo A. 1986a. Asupra legaturilor dintre spatiul Est-Carpatic çi zonele de stepa çi silvostepa Nord-Vest Pontice la începutui epoci fierului (sec.XII-VII î.e.n.) // Analele çtiintifice ale Universitatii «Al.I.Cuza», din Iaçi (SM). T.XXXII. S.111A. Istorie. Iaçi.

Laszlo A. 1989. Les groupes régionaux anciens du Hallstatt à l'est des Carpates. La Moldavie aux XII-VII siècles av.n.é. // La civilisation de Hallstatt. Études et Recherches Arhéologiqus de l'Université de Liège. Nr.36. Liège.

Laszlo A. 1989a. Asupra sfîrçitului epocii bronzului çi începutul epocii fierului in estul spatiului Carpato-Danubio-Pontic // Symposia Thracologica. 7. Tulcea.

Laszlo A. 1992. Interférences ethno-culturelles dans les régions Est-Carpathiques à la fin du II millénaire et du commencement du I millénaire av.Chr. // Sympozia Thracologica. 9. Bucureçti.

Laszlo A. 1993. Dates radiocarbones et chronologie de la civilisation Noua-Sabatinovka-Coslogeni // Culture et civilisation au Bas Danube. X. Calaraçi.

Laszlo A. 1994. Începuturile epocii fierului la est de Carpati. Culturile Gava-Holihrady ç i Corlateni-Chiçinau pe teritoriul Moldovei // B.Thr. VI. Bucureçti.

Laszlo A. 1995. La nécropole de Stoicani et quelques aspects du problème «thraco-cimmérien» // SAA. II. Iaçi.

Laszlo A. 1995a. Statutele antropomorfe ale culturii Gava-Holihrady // MA. XX. Piatra-Neamt.

Laszlo A. 1996. Über die Beziehungen zwischen der Unteren Donau — Gegend und dem Nord-Pontischen Gebiet am Anfang der Frühen Eisenzeit // The Thracian World at the Crossroads of civilisations. The 7 International Congress of Thracology. Bucharest.

Laszlo A. 1997. On the Origin, Development and Chronology of the First Iron Age at the Lower Danube // Prima epoca a fierului la Gurile Dunarii çi în zonele circumpontice. Tulcea.

Levinschi A.N., Borziac I.A. 1990. Necropola plana de tip Saharna-Solonceni la Climautii de Jos // Buletinul Academiu de çtiinte a R.S.S. Moldova. № 3 (95). Chiçinau.

Levinschi A., Scipachin O., Dulea G. 1999. Rezervatia istorico-naturala «Saharna» — primele investigatii // Tyragetia. Anuar VIII.

Levinschi A., Scipachin O., Negura M. 2000. Complexele locative din fortificatia getica «Saharna-La Revechin». Date noi de la cetatea // Tyragetia. Anuar IX.

Levitchi O. 1992. La situation culturelle et historique dans l'èspace Carpato-Dnistrien a l'èpoque du Hallstatt // Symposia Thracologica. 9. Bucureçti.

Levitki O. 1994. Cultura Hallstattului canelat la rasarit de Carpati // B.Thr. VII. Bucureçti.

Levitki O. 1994a. Grupul Holercani-Hansca. Aspectul pruto-nistrean al complexului Hallstattian timpuriu, cu ceramica incizata // Relations Thraco-Illyro-Helléniques. Bucureçti.

Levitki O. 19946. Culturile din epoca Hallstattului timpuriu çi mijlociu // Thraco-Dacica. T. XV. Nr. 1-2. Bucureçti.

Levitki O. 1995. Investigatiile arheologice de la Trinca, raionul Edinet, Republica Moldova // Cercetari arheologice în aria Nord-Traca. I. Bucureçti.

Levitki O. 1998. Particularités, points communs et contacts reciproques des cultures du complexe

Hallstattien ancien à la ceramique cannelée, de l'est des Carpates // The Thracian World at the Crossroads of Civilisation. II «Proceedings of the Seventh International Congress of Thracology». Bucharest.

Levitki O., Demcenko T. 1994. Grupul tumular de la Corjeuti-Briceni (R. Moldova) // MA. XIX. PiatraNeamt.

Levitki O., Demcenko T. 1997. Necropola tumulara-plana a culturii Noua de la Burlaneçti // Angustia. 2. Sfântu-Gheorghe.

Levitskii O.G., Sava E.N. 1993. Nouvelles recherches des établissements de la culture Noua dans la zone comprise entre le Prout et le Nistru // Culture et civilisation au Bas Danube. X. Calaraçi.

Machortych S. 1998. Neues über Beziehungen der Kimmerier zur Karpaten-Donau-Welt // Das Karpatenbecken und die Osteuropäische Steppe. Prähistorische Archäologie in Südosteuropa. Bd. 12. München-Rahden.

Maleev J.N. 1988. Trackie grodziska okresu halsztackiego na Polnocnowschodnim Podkarpaciu // AAC. T. 27. Krakow.

Maleev J. 1996. Nowe znaleziska Halsztackiej plastyki zoomorficznej z Podniestrza // Problemy epoki br^zu i wczesnej epoki zelaza w Europe Srodkowej. Krakow.

Mateevici N. 1999. Contributii la cercetarea çi studierea materialului ceramic grecesc de la cetatea getica de la Butuceni // Studia in honorem Ion Niculita. Chiçinau.

Medvedskaja I.N. 1991. Once more on the destruction of Hasanlu IV: problems of dating // Iranica Antiqua. Vol. XXVI.

Metzner-Nebelsick C. 1994. Die früheisenzeitliche Trensenentwicklung zwischen Kaukasus und Mitteleuropa // Archaologische Untersuchungen zum Ubergang von der Bronze- zur Eisenzeit zwischen Nordsee und Kaukasus. Regensburger Beiträge zur Prähistorischen archäologie. B.1. Bonn.

Metzner-Nebelsick C. 1997. Tönerne Stecker — «magische» Gegenstande? Ein Beitrag zum keramischen Symbolgut der Urnenfelder- und Hallstattzeit in Südost- und Mitteleuropa // Xpovoç. Studia honoraria. Beitrage zur prähistorischen Archäologie zwischen Nord- und Südosteuropa. Bd. 1.

Morintz S. 1964. Quelques problèmes concernant la période ancienne du Hallstatt au Bas-Danube à la lumière de fouilles de Babadag // Dacia. VIII. Bucureçti.

Morintz S. 1971. Probleme ale Hallstattului timpuriu în zona istro-pontica în lumina cercetarilor de Babadag // Peuce. II. Tulcea.

Morintz S. 1974. Sfîrçitul epocii bronzului çi începutul epocii fierului în spatiul Carpato-Balcanic // Revista de Istorie. T. 27. № 6. Bucureçti.

Morintz S. 1977. Probleme privind origine tracilor în lumina cercetarilor arheologice // Revista de Istorie. T. 30. № 8. Bucureçti.

Morintz S. 1978. Contributii arheologice la istoria tracilor timpurii. I. Epoca bronzului in spatiul Carpato-Balcanic. Bucureçti.

Morintz S. 1987. Noi date çi probleme privind perioadele hallstattiana timpurie çi mijlocie în zona istro-pontica (Cercetarile de la Babadag) // Thraco-Dacica. T. VIII. Nr. 1-2. Bucureçti.

Morintz S. 1989. Aspecte çi probleme noi referitoare la cultura Babadag // Symposia Thracologica. 7. Tulcea.

Morintz S. 1990. Probleme privind perioada Hallstattiana timpurie în centrul Cîmpiei Române // Symposia Thracologica. 8. Satu Mare-Carei.

Morintz S., Jugänaru G., Munteanu M. 1995. Açezarea din prima epocä a fierului de la Babadag // Cercetäri arheologice în area Nord-Tracä. I. Bucureçti.

Morintz S., Roman P. 1969. Un nou grup hallstattian timpuriu în sud-vestul Românien — Insula Banului // SCIV. T. 20. Nr. 3.

Nestor I., Zaharia E. 1961. Säpäturile de la Mediaç // MCA. VII. Bucureçti.

Nica M. 1997. Date noi cu privire la sfârçitul epocii bronzului çi începutul epocii fierului în Oltenia // Prima epocä a fierului la Gurile Dunärii çi în zonele circumpontice. Tulcea.

Niculitä I. 1996. Habitatul traco-getic de la Butuceni // Thraco-Dacica. T. XVII. Nr. 1-2. Bucureçti.

Niculitä I., Teodor S., Zanoci A. 1995. Säpäturile arheologice de la Butuceni, raionul Orhei (1993-1994) // Cercetäri arheologice în area Nord-Tracä. I. Bucureçti.

Niculitä I., Teodor S., Zanoci A. 1997a. Säpäturile arheologice de la Butuceni, raionul Orhei 1995-1996 // Cercetäri arheologice în aria Nord-Tracä. II. Bucureçti.

Olteanu Çt. 1971. Cele mai vechi märturii arheologice privind extractia çi reducerea minereului de fier pe teritoriul Dobrogei // SCIV. T. 22. Nr. 2.

Pastor J. 1958. Sidliskovy vyskum na Somotorskej hore r. 1955 // SA. VI-2. Bratislava.

Paulik J. 1968. Zur Problematik der Ostslowakei in der jüngeren Bronzezeit (Rezumat) // Sbornik Slovenskeho Narodneho Muzea. Istorie. 8. Bratislava.

Päunescu A., Çadurschi P., Chirica V. 1976. Repertoriul arheologic al judetului Botoçani. Vol.I, II. Bucureçti.

Petrescu-Dîmbovita M. 1953. Contributii la problema sfîrsitului epocii bronzului çi începutul epocii fierului în Moldova // SCIV. T. IV. Nr. 3-4.

Petrescu-Dîmbovita M. 1953a. Cetätuia de la Stoicani // MA. I. Bucureçti.

Petrescu-Dîmbovita M. 1953a. Cimitirul hallstattian de la Stoicani // MA. I. Bucureçti.

Petrescu-Dîmbovita M. 1958. Objects Hallstattiens trouvée à Bârlad // Dacia. II. Bucureçti.

Petrescu-Dîmbovita M. 1964. Date noi relativ la descoperirile de obiecte de bronz de la sfîrçitul epocii bronzului çi începutul Hallstattului din Moldova // AM. II-III. Bucureçti.

Petrescu-Dîmbovita M. 1977. Depozitele de bronzuri din România. Bucureçti.

Petrescu-Dîmbovita M. 1988. Certaines considérations sur quelques problemes du Hallstatt de l'espace carpato-danubien-pontique d'après les données des récherches récentes // SA. XXXVI-1.

Petrescu-Dîmbovita M., Dinu M. 1974. Noi cercetäri arheologice la Stoicanu (jud.Galati) // SCIVA. T. 25. Nr. 1.

Pleiner R. 1980. Early Iron Metallurgy in Europe // The Coming of the Age of Iron. New Haven-London.

Rusu M. 1974. Începuturile metalurgiei fierului în Transilvania // In memoriam Constantini Daicoviciu. Cluj.

Sapouna-Sakellarakis E. 1978. Die Fibeln der griechischen Inseln // PBF XIV. Bd.4.

Çardurschi P., Ursulescu N. 1989. Date istorico-arheologice privind dinamica locuirii în bazinul Miletinului (zona comunei Präjeni, jud.Botoçani) // Hierasus. VII-VIII. Botoçani.

Sava E. 1998. Die Rolle der «östlichen» und «westlichen» Elemente bei der Genese des Kulturkomplexes Noua-Sabatinovka (Nach den Materialien des Prut-Dnestr-Zwischenstromgebiets) // Das Karpatenbecken und

die Osteuropäische Steppe. Prähistorische Archäologie in Südosteuropa. Bd. 12. MünchenRahden.

Sava E. 1999. Istoricul cercetärilor çi contributii noi la periodizarea çi cronologia absolutä a culturii Noua // Studia in honorem Ion Niculitä. Chi^näu.

Sava E., Manzura I., Tcaciuc M., Kurciatov S., Bubulici V., Rabinovici R., Gukin V., Alaiba R., Bädäu-Wittenbeger M. 1995. Investigatiile istorico-arheologice efectuate în microzona istorico-naturalä Rudi-Tätäräuca Nouä-Arioneçti — raionul Donduçeni, Republica Moldova // Cercetäri arheologice în area Nord-Tracä. I. Bucureçti.

Sîrbu V. 1987. Figurinele antropomorfe çi zoomorfe traco-geto-dacice din prima çi a doua epocä a fierului // Istros. 5. Bräila.

Sîrbu V. 1993. Credinte çi practici funerare, religioase çi magice în lumea geto-dacilor. Bräila-Galati.

Sîrbu V., Arnäut I. 1995. Incinta fortificatä de la Stolniceni, raionul Hânceç ti — Rep. Moldova // Cercetäri arheologice în area Nord-Tracä. I. Bucureçti.

Sîrbu V., Jugänaru G. 1999. Practicii magice la tracii culturii Babadag // Studia in honorem Ion Niculitä. Chi^näu.

Situri arheologice cercetate în perioada 1983-1992. 1996. Bräila.

Smirnova G.I. 1992a. Componentele tracä çi ilirä în cultura Hallstattianä timpure în tinuturile pericarpatice // Symposia Thracologica. 9. Bucureçti.

Smirnova G. 1993. Die Siedlung Mahala II a und II b — ein Denkmal der Noua I und II Kultur // Culture et civilisation au Bas Danube. X. Cälära^.

Smirnova G. 1993a. Zur Frage der thrackischen und illyrischen Komponenten in der Frühhallstattkultur des Vorkarpatenraums // Thraco-Dacica. T. XIV. Nr. 1-2. Bucureçti.

Smirnova G. 1998. Die Ostkarpatenregion zur Vorskythen-und Skythenzeit und die osteuropäischen Steppen: Kontakte und Migrationen // Das Karpatenbecken und die Osteuropäische Steppe. Prähistorische Archäologie in Sädosteuropa. Bd. 12. MünchenRahden.

Snodgrass A.M. 1980. Iron and Early Metallurgy in Mediterranean // The Coming of the Age of Iron. New Hawen-London.

Stoia A. 1986. Metalurgia fierului în Hallstatt pe teritoriul României. Rezumatul tezei de doctorat. Iaçi.

Stoia A. 1989. The Beginning of Iron Technology in Romania (1200-700 B.C.) // The Bronze Age — Iron Age Transition in Europe. BAR. International series 483 (1). Oxford.

Stoyanov T. 1992a. Early iron tumular necropolis in the Sboryanovo reservation // Хелис II. Sofia.

Swiesznikow I.K. 1967. Kultura Komarowska (Na podstawie materiatow z pin. Podkarpacia i zach. Wotynia) // AP. T. XII. Z. 1.

Thrane H. 1965. The earliest bronze cheek pieces in Central and Northen Europe // Aarboger.

Ton ceva G. 1980. Chronologie du Hallstatt ancien dans la Bulgarie de nord-est // Studia Thracica. 5. Sofia.

Topoleanu F., Jugänaru G. 1995. Açezarea de tip Babadag de la Niculitel-«Cornet» (judetul Tulcea). Säpäturile de salvare efectuate în 1998 // Peuce. XI. Tulcea.

Treasures of the Hungarian Bronze Age. 1994. Catalogue of the Temporary Exhibition of the Hungarian National Museum. Budapest.

Ursachi V. 1980. Noi elemente de fortificatii în açezarea dacicä de la Brad (jud. Bäcäu) // MCA. XIV.

Ursulescu N., Popovici D. 1997. Considérations

historiques concernant les fortifications hallstattiennes anciennes à l'est des Carpates // Prima epoca a fierului la Gurile Dunarii çi în zonele circumpontice. Tulcea.

Vancugov V.P. 1996. Das Ender der Bronzezeit im nördlichen Schwarzmeergebiet. Die Belozerka-Kultur // Eurasia antiqua. Bd. 2. Berlin.

Vancugov V.P. 1998. The Cimmerian Antiquities in the North-Western Black Sea Region // The Thracian World at the Crossroads of Civilisation. II. «Proceeding of the Seventh International Congress of Thracology». Bucharest.

Vasic R. 1982. Spätbronzezeitliche und alterhallstattzeitliche Hortfunds im ostlichen Jugoslavien // Südosteuropa zwischen 1600 und 1000 v. Chr. Berlin.

Vasiliev V. 1988. Problèmes de la chronologie du Hallstatt sur la territoire de la Roumanie (II) // Apulum. XXV. Alba Iulia.

Vasiliev V., Aldea I.Al., Ciugudean H. 1991. Civilizatia dacica timpurie în area intracarpatica a României.

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Бейлекчи В.С., Курчатов С.И., Бейлекчи В.В. 1985. Отчет о работах. Славянской экспедиции в 1984 году // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 210.

Гамченко С.С. 1909. Археологические исследования 1909 г. в Подолье по трипольской культуре // Библиотека ИИМК РАН. Шифр 2703; папки с иллюстрациями — Архив ИИМК РАН. Фонд 1. Дело № 85а.

Кашуба М.Т. 1987. Отчет Матеуцкого отряда СМНАЭ об археологических исследованиях на поселении типа Сахарна-Солончены у с.Матеуць Резинского района МССР в 1986-1987 гг. // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело №№ 243, 264.

Мелюкова А.И. 1952. Молдавская археологическая экспедиция 1952 года // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 8. Таблицы ^ХХ^ (фото и рисунки).

Мелюкова А.И. 1954а. Отчет о раскопках памятников скифского времени в Молдавии в 1953 г. // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 10. 74-126. Таблицы I-XXVIII.

Пассек Т.С. 1952. Отчет о работах Молдавской археологической экспедиции в 1952 году // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 6.

Пассек Т.С. 1954. Предварительный отчет о работе Молдавской экспедиции в 1954 году // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 10.

Contributii arheologice: aç ezarea fortificatä de la Teleac. Cluj-Napoca.

Vinski-Gasparini K. 1973. Kultura polja sa zarama u sjevernoj Hrvatskoj. Zadar.

Vladar J. 1979. Praveka plastica. Tatran.

Vulpe A. 1965. Zur Mittleren Hallstattzeit in Rumänien (Die Basarabi-Kultur) // Dacia. IX. Bucureçti.

Vulpe A. 1981. A.I.Meljukova, Skifija i frakiiskii mir. Verlag Nauka, Moskva 1979. 255 s..., 48 Abbildunngen und Karten in text // Dacia. XXV. Bucureçti.

Wesse A. 1990. Die Ärmchenbeile der Alten Welt // Universitätsforschungen zur prähistorischen Archäologie. Bd. 3. Bonn.

Zaharia E., Morintz S. 1965. Cercetarea Hallstattul timpuriu în România // SCIV. T. XVI. Nr. 3.

Zaharia N., Petrescu-Dîmbovita M., Zaharia E. 1970. Açezâri din Moldova. De la paleolitic pînâ în secolul al XVI II-lea. Bucureçti.

Zanoci A. 1998. Fortificatiile geto-dacice din spatiul extracarpatic în secolele VI-III a. Chr. // B.Thr. XXV. Bucureçti.

Смирнов Г.Д. 1950. Дневники раскопок Сахарнянских могильников I и II (Циглэу и Гура Гульбока) и материалы к ним // НАРМ. Фонд 3330. Опись 1. Дело № 59. Кишинев. Машинопись, рукопись.

Смирнов Г.Д. 1951. Сахарнянский скифский могильник // НАРМ. Фонд 3330. Опись 1. Дело № 14. Кишинев. Машинопись, рисунки автора.

Усатая Е.А., Левинский А.Н. 1994. Отчет о полевых исследованиях в окрестностях с.Сахарна Резинс-кого района РМ в 1993 г. // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 348.

Федоров Г. Б. 1963. Прутско-Днестровская археолого-этнографическая экспедиция. Отчет о полевых работах 1962 года городища Алчедар // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 225 (14).

Щербакова Т.А., Кашуба М.Т. 1990. Отчет о полевых исследованиях Алчедарской новостроечной археологической экспедиции на многослойном памятнике «Алчедар» у с.Алчедар Шолданештского района МССР в 1988-1989 гг. // Архив ИАЭ АНМ. Кишинев. Дело № 228.

Яровой Е.В., Четвериков И.А. 1995. Полевой отчет о работах Днестровской археологической экспедиции ПГКУ им.Т.Г.Шевченко в 1994 г. // Архив нио ПГУ. Тирасполь.